Мишка шел по дороге, пиная перед собой большую морскую раковину. Раковина легко прыгала по песку, и Мишка любовался, как в ней вспыхивает солнце. Дорога вела в сторону тропического леса. Деревья качали на ветру своими зелеными дредами и ирокезами. Дул легкий ветер. Он нес с собой жару — как будто где-то очень далеко включили гигантский фен…
Мишка еще никогда не был в тропиках. Но здесь все оказалось так, как он и представлял себе.
У каждого, наверное, бывает в жизни так, что хочется все бросить и убежать из дома — лучше, конечно, всего на какой-нибудь далекий южный остров. Но не всем это удается, далеко не всем. И Мишке бы не удалось, если бы не двое ребят из его класса — Генка Ююкин и Дашуля Птичкина.
«А, Дашка… Ну, тогда понятно», — сказали бы все, кто знал эту девчонку — и одноклассники, и школьные учителя, и даже родители некоторых ее друзей, Мишкин папа, например.
А что им понятно, наверное, никто бы не смог толком объяснить. Мишкин папа, конечно, припомнил бы, что эту Дашу без конца ругают на родительских собраниях. Девчонка, которая не может высидеть без замечаний ни одного урока — что от нее ждать? Он лично всегда был против того, чтоб сын дружил с ней. Но ведь Мишка — разве ему что-нибудь втолкуешь? Он всегда был — себе на уме. Замкнется и молчит.
Из Мишки, в самом деле, трудно что-то вытянуть, если он не хочет говорить. А если бы уж он сам захотел рассказать о Даше — что маловероятно — то, наверно, первым делом сообщил бы вам, что она иногда играет с мальчишками в футбол. И неплохо, надо сказать, играет!
Вы бы, конечно, заинтересовались такой девчонкой, спросили бы у Мишки: «А что еще? Какая она, вообще-то, Дашка?» Он бы подумал и сказал, что у нее рыжие волосы. Как он забыл? Рыжая — так ее в школе и зовут. Не одноклассники, конечно, а те, кто ее плохо знает. Кто ее знает хорошо, тем дела нет, какие у нее волосы. Мало ли на свете рыжих! А Дашка — она одна такая.
Что в ней особенного? — снова бы спросили вы.
Ну… Как вам сказать?
Подумав еще немного, Мишка бы начал объяснять, что Даша пишет стихи и сказки. И это снова было бы не то. Ведь в каждом классе, наверное, найдутся дети, которые пытаются их сочинять. Неужто все они тоже, как и Дашка, умеют делать чудеса? Хотя, конечно, Дашка не одна была, когда приступала к сотворению своих чудес. Ей Генка помогал. И вот они вдвоем такого натворили…
С кем? С Генкой-то?
Ну, да…
О Генке Миша и вовсе не знал бы, что сказать. Не распространяться же направо и налево о том, что твой друг учится хуже всех в классе и учителя грозятся отправить его в школу для умственно отсталых. Хотя, возможно, вы это уже слышали от кого-нибудь еще. Но Мишке, по крайней мере, было бы неловко об этом говорить.
А если бы уж очень надо было что-нибудь сказать, он вспомнил бы, что Гена живет в одном подъезде и даже на одной площадке с Дашей.
И правильно, что вспомнил бы. Это очень важно. Может, живи Генка где-нибудь в другом месте, ничего бы и не случилось.
* * *
Наша история началась однажды хмурым дождливым днем, когда Гена Ююкин зашел после уроков к своей соседке Даше Птичкиной. Вообще-то, он заходил каждый день, но в тот раз на нем лица не было. В руках он комкал снятую со стола скатерть, изрядно перепачканную пастой от шариковой ручки.
Даша сразу поняла, что его ждет вечером. Не зря же она всю жизнь была его соседкой.
Чуть ли не каждый вечер за стеной был слышен Генкин плач. Слышали его и на соседних этажах. Весь подъезд знал о том, что Генкины родители воспитывают своего сына без устали. А Даша могла не только слышать, но и видеть, как они стараются. Когда Генкина мама учила сына уму-разуму, она не очень-то стеснялась посторонних. А Даша для нее и вовсе была своя. Когда-то Даша и Гена вместе ходили в детский сад. Случалось, что их забирали одновременно. Генкина мама еще в группе начинала выговаривать сыну за грязную рубашку, за разбитый нос или за то, что воспитательница ставила его сегодня в угол. И эти выговоры были только началом! К тому времени, как они подходили к своему подъезду, Генка успевал получить добрую дюжину шлепков и подзатыльников.
Даша выхватила у Генки скатерть, втянула его в дом:
— Сейчас что-нибудь придумаем!
Скатерть расстелили на столе в Дашиной комнате. Тут же рядом выросла целая батарея из всяческих растворителей, пятновыводителей, стеклоочистителей, взятых у папы в кладовой. А заодно из маминых лосьонов, жидкостей для снятия лака с ногтей и всех прочих химикатов, которые только нашлись в доме.
Начался грандиозный эксперимент. Ребята лили на пятна жидкость то из одной бутылки, то из другой, потом протирали ткань куском ваты.
Пятна расплывались, местами меняли цвет. Одно, кажется, даже слегка побледнело. Значит, все поправимо! Надо только еще чуть-чуть постараться!
Даша и Гена усердно растирали пятна каждый своей ваткой, склонившись над скатертью и стукаясь иногда лбами. Стол мелко трясся. Бутылки позвякивали. Не удивительно, что рано или поздно какая-то из них упала на пол. Даша, сев на корточки, стала вытирать дымящуюся лужу. Генка принялся ей помогать, нечаянно потянул за свисавший край скатерти — и вот уж на полу оказалось еще несколько бутылок, все, как на грех, открытые!
Кое-как ребята прибрались в комнате. Линолеум местами побледнел — но об этом сейчас думать не приходилось. Главное — поставить бутылки по местам. Эх, вспомнить бы еще, где все они стояли! Родители вот-вот придут.
Да, еще скатерть! Она теперь лежала под столом. Сползла — они и не заметили. Что делать с ней? Может, свернуть, спрятать у Даши? А Генка скажет маме, что не знает, куда исчезла скатерть. Что он гулял на улице. Потом сидел у Даши, учил уроки. В это время, наверное, пришли бандиты и украли скатерть…
Даша вытянула мокрую скатерть из-под стола. О ужас! Пятна были уже и на полу, на светлом, недавно постеленном линолеуме, которым так гордились мама с папой!
Теперь и Дашу ожидало наказание. Линолеум не собирался оттираться.
Скорее принести назад все папины и мамины бутылки с химикатами! Быть может, содержимое какой-нибудь из них поможет убрать пятна под столом?
Даша снова кинулась в кладовку.
Когда она вернулась в комнату, неся перед собой несколько бутылок, оказалось, что Генка уже на свой лад постарался избавиться от пятен. Он сбегал в кухню за ножом, а после под столом, в углу, поддел тонкий линолеум — и уже ловко вырезал испачканный участок пола!
Кто-то мог бы сказать, что учителя не зря грозятся отправить Генку в школу для умственно отсталых. Кто так выводит пятна! Но Даша и не подумала сердиться. Она знала, что Генка — верный друг, и сейчас он просто не нашел другого способа, чтоб ей помочь…
Конечно, лучше б он не торопился! Что теперь будет?!
Случайно бросив взгляд за окно, она увидела своих папу и маму, идущих через двор к подъезду.
Скорей опять расставить по местам все химикаты, трогать которые ей было строго настрого запрещено. Генка тем временем схватил в охапку скатерть и кусок линолеума. Даша и сказать ничего не успела — он вылетел в подъезд и уже стремглав несся через двор к мусорному ящику. А в двери повернулся ключ, в прихожей раздались голоса… Даша скорей задвинула под стол коробку с игрушками, прикрыв дыру.
Конечно, мама с папой не могли не заметить перемены, происшедшей в дочери. Никогда раньше не начинавшая по доброй воле уборку в доме, делавшая все, как говорится, из-под палки, она вдруг стала без напоминаний наводить порядок в своей комнате. И даже мыть в ней полы.
«Ох, что-то здесь не так», — подумала Дашина мама, когда такое случилось в первый раз. Она совсем уж было собралась пойти и посмотреть, не хочет ли дочь скрыть что-то от нее. Но тут, по счастью, вдруг раздался телефонный звонок. Маме звонила ее подруга тетя Галя Медникова. У тети Гали тоже была дочь — Валя, Дашина ровесница. Они даже учились в одном классе. Но они вовсе не были подругами, в отличие от их мам. И Дашину маму это очень огорчало. Ведь Валя была отличницей. Как хорошо могла бы она повлиять на ее дочь. Ну почему, ну почему лучший приятель Даши — Генка-двоечник?
Валю Даше часто ставили в пример. Ей многих ставили в пример, а Валя-то уж и в самом деле этого заслуживала. Такая дочь была бы настоящим подарком для кого угодно. Мало того, что в школе она училась на одни «пятерки»! Придя домой и выучив уроки, Валя потом до ночи только и думала о том, что бы такое сделать по хозяйству. Например, она каждый день мыла все полы, не забыв, конечно, сначала стереть пыль с мебели.
Она просто не выпускала мокрой тряпочки из рук — разве что когда делала уроки.
Вот такой хотела бы Дашина мама видеть дочь!
Какой несчастной чувствовала себя она, когда подруга начинала в очередной раз нахваливать свою Валюшу!
Но сегодня Дашиной маме тоже было чем похвастаться. Она принялась описывать подруге в подробностях, как Даша просто выхватила у нее ведро и тряпку, какой решимостью она была полна!
— Дашка умнеет! — ликовала мама. — Скоро она мне будет помогать не хуже, чем тебе — Валя! Увидишь! Даша станет точно такой же, как любая другая девочка!
Так, убеждая тетю Галю, она и себя всецело убедила, что Даша вызвалась мыть пол исключительно потому, что она становится, наконец, похожей на Валюшу. Глядишь, забудет все свои глупые стишки, перестанет отвлекаться на уроках. На собраниях ее начнут хвалить, и мама сможет, наконец, ею гордиться!
Пока она мечтала так, Дашка, протирая пол, вымыла и серый оголившийся бетон под столом. Потом, толкая перед собой ведро, поползла дальше — и вдруг одна ее нога куда-то провалилась по самое бедро, и… Ух! Дашка вцепилась в мокрый пол, кое-как выбралась из дыры. Серого бетона под столом как не бывало. Даша глянула вниз. И что она увидела? Комнату соседей с третьего этажа? Как бы не так. Внизу, в слабом тумане, зеленела свежая лужайка. Это был берег какой-нибудь реки, а может, моря. Даше видно было место, где вода мыском врезалась в сушу. По краям поляны росли незнакомые деревья…
— Ух, ты! — сказала Даша и огляделась по сторонам.
Родители в любое время могут войти к ней в комнату. Она скорей задвинула коробку с игрушками назад под стол.
Нет уж. Отодвигать коробку она будет только тогда, когда никого нет дома. Или когда все спят.
Иногда ей просто не терпелось дождаться, когда родители уснут.
Когда все в доме затихало, она вылезала из постели и забиралась под стол. Внизу было светло. Получалось, что когда у нас ночь, там день, а зимы там не бывает вовсе. Даша часто сидела, свесив ноги, на краю дыры, и не заметила, как они покрылись ровным коричневым загаром. Однажды она обронила с ноги тапочек, и он упал вниз, на желтый песок. Даша хотела спрыгнуть за ним, но тут ей стало страшно. Обратно-то как заберешься? Высоко…
И все же дыра в полу неудержимо притягивала ее. О том, что там, под полом, Дашка думала теперь и днем, и ночью. «Там жара и солнце лупит по воде лучами, поднимая брызги», — записала она однажды в своей тетрадке, исчерканной уже вдоль и поперек, истрепанной, истертой в портфелях одноклассников, бравших почитать ее стихи.
Иногда она сочиняла даже целые поэмы. В одной говорилось, например, про некий южный остров с названием «Смолтаун» — «Маленький город», если по-английски.
На ее острове, помнится, жили отважные пираты, и она могла без конца рассказывать разные истории о них.
Больше всего пиратам нравилось спасать во время кораблекрушения принцесс. Или, наоборот, простых, бедных девчонок, которые, впрочем, тоже становились потом принцессами. Фантазия у Даши была такая, что оставалось только удивляться.
Трудней всего ей было подобрать своему острову название. В английском Даша была слаба, а других иностранных языков не знала вовсе. Но ей хотелось, чтобы ее остров назывался как-нибудь по-настоящему, чтоб в переводе это в самом деле что-то значило.
* * *
Тот остров, на котором оказались теперь дети, тоже носил название Смолтаун. Маленький город, если по-английски. И не спроста, наверно, он так назывался, ох, не спроста. По крайней мере, так думал Мишка. В самом деле, откуда Дашка могла все про этот остров знать? На нем и впрямь жили пираты. Правда, когда-то очень давно. Несколько веков назад.
Сегодня город, расположенный на острове, уже нельзя было назвать маленьким. Он здорово разросся с тех давних пор, когда сюда причаливали пиратские корабли. Народу на острове жило видимо-невидимо. И каждый помнил, что он не кто-нибудь, а пра-пра-правнук скрывавшихся когда-то здесь пиратов. В городе было полно музеев «пиратской славы», как называли их ребята между собой. По улицам толпами бродили туристы. Для них здесь строили высоченные гостиницы, на крыши которых с утра до ночи приземлялись вертолеты.
А для самих себя островитяне строили коттеджи по последней моде — в виде старинных замков, — разбивали тропические сады, утрамбовывали площадки для игры в брюк-швык-бряк, возводили эстрады для выступлений артистов и открывали бесчисленные ночные таверны с музыкой.
Над половиной острова и днем, и ночью звучала музыка, трещали моторы вертолетов, взлетали высоко в небо фейерверки.
Зато другую половину занимали джунгли. Там даже водились обезьяны. Деревья подходили почти вплотную к морю, о котором никто из друзей не знал, как оно называется. А может, и к океану.
Именно здесь, на узкой полосе между водой и лесом, поставили ребята свои палатки — у кого они были — а посреди поляны построили большой шалаш из пальмовых листьев — один на всех, должно быть, точно такой, какие были у первобытных людей.
— Теперь нас точно никто не найдет! — радовался Пашка. Ему было почему-то очень важно, чтобы его никто не смог найти.
Но в тот же вечер к ним заявился гость. А точней, какой там гость — хозяин. Дядя Джо, владелец прибрежного клочка земли, на котором они решили поселиться.
Он тут же завел разговор насчет арендной платы с гостей — «так, чтобы хватало на бутылочку пивца».
За этой платой дядя Джо и стал наведываться каждый день. Где бы они смогли без конца брать деньги на его пивцо?
Ладно еще, Мишка тут же нашел себе работу. И тем самым выручил своих друзей. Такое больше никому бы не было по силам.
Конечно, Мишка был самым обычным мальчиком. Он бы не смог, наверно, сделать настоящий остров у себя дома, под столом. И все же было в нем что-то, что отличало его от других ребят. По крайней мере, пел-то он, уж точно, лучше всех.