Выскакиваем на улицу, а там как раз мама идёт.

— Что, — спрашивает, — уже в гостях были?

И начинает рассказывать: в Собакино, оказывается, такая красота! Собакино с Липовкой не сравнить. Тротуары там вымощены плиткой, и везде клумбы с цветами. А какая гостиница при опытном хозяйстве! Душ есть, горячая вода — как в городе.

И оказалось, вполне можно было договориться, чтобы нам с Костей тоже в гостинице пожить.

А можно бы и на квартире.

Какой там отзывчивый, добрый народ!

Одна тётенька, местная — она в хозяйстве лаборанткой работает — сразу предложила маме перебираться к ней. Вместе с нами, конечно. Где это видано, говорит, чтобы из Липовки пешком шагать на работу и с работы? У нас, что ли, некому на квартиру вас принять?

Костик спрашивает:

— Ну что, переселяемся?

Мама вздыхает:

— Теперь-то куда нам? Анна Ивановна приняла нас всей душой. Уйти — значит обидеть её. Да и друзья у вас уже появились, как я погляжу. Осваиваетесь понемногу! Так что уж как-нибудь проживём здесь до конца недели.

Пошли мы в дом к Анне Ивановне. Она точно слыхала, что мама не хочет её обижать. Обрадовалась нам, стала накрывать на стол. Мама выкладывает из сумки, что купила на работе. Котлеты, пирожки. Анна Ивановна, гляжу, миску с малиной несёт.

— Вот, — говорит маме, — Костя с Леной сами собирали. Уж до того молодцы дети, до того работящие…

Мы переглянулись. Она что, с ума сошла? Она же нас сама из сада выпроводила из-за того, что мы работать не хотели. А тут угощает маму ягодами и нас нахваливает!

Я вглядываюсь в её лицо, пытаюсь понять: шутит, может? Но нет, лицо серьёзное.

Мама поддакивает: уж до чего приятно слышать, что мы молодцы! И думает, что ёрзаем мы на стульях оттого, что стесняемся.

Наутро просыпаюсь — в комнате светло. На дощатом полу солнечные полоски наискосок, через всю комнату…

Понятное дело, вчера мы не захотели снова спать на сеновале, и хозяйка нам постелила в комнате.

Сейчас здесь — уже никого. Мама, видать, ушла на работу. А Костик? Где Костик? Оделась я побыстрей, выхожу во двор.

Там Анна Ивановна цыплят кормит.

— Тихо, — говорит мне, — в сад не ходи.

А сама подмигивает.

Я не понимаю:

— Почему — не ходить?

А она:

— Там Костик работает. Утро-то мудренее. Вот он с утра и поправляет вчерашнее. Давай — как будто мы не видели ничего?

Меня, конечно, разобрало любопытство. Я сделала вид, что не собираюсь в сад. Вышла за калитку, прошлась улицей и гляжу через забор: там Костик и впрямь возится, что-то делает на дорожке возле малинника. Я пролезла между перекладинами забора, подхожу, смотрю. А он, видать, на дороге нагрёб мелких камешков, и теперь вчерашнюю ямку засыпает, заравнивает. А после ещё топчется сверху, чтобы плотней лежали.

Я спрашиваю:

— Это хозяйка заставила тебя зарывать?

— Нет, — отвечает Костик. — Это я сам. Она и не видела ничего.

И просит:

— Не надо, чтоб она видела. Ты тише говори, ещё услышит…