Деревня быстро кончилась. А мы всё летели вниз по просёлочной дороге, а потом забирались вверх, на холм.
И с холма там такое открывалось, что это — счастье было.
Я потом, в городе уже, вспоминала: вот это было счастье! Кажется, что ты летишь, над всеми холмами, в этом воздухе, наполненном запахом трав. Твои волосы и плечи касаются этого особого воздуха, ветер шумит. Ты кружишься на холме, платье раздувается — и не нужны тебе никакие чёрные шорты. А потом, уже совсем закружившись, падаешь в траву — и мир переворачивается, холмы встают там, где было небо. И кажется, ты чувствуешь, как Земля кружится.
Где-то далеко, на склоне другого холма, паслось стадо. Крошечное отсюда. И совсем маленькими были фигурки пастухов. Я стала отгадывать, кто из них Катя. А потом подумала, что, может, это совсем другое стадо, не липовское. Почему-то вспомнила Рэта с его Грандсоном и представила, что всё под нами занято колышущимся морем — везде, куда ни глянь, сплошь спинки, спинки овец. Над ними возвышаются всадники…
Почему Катя не пасёт коров верхом на лошади? Она бы смогла — такая спортивная!
И ещё я подумала: вот если подняться высоко-высоко, то можно ли сходу различить, где Липовка, а где Австралия или другие места Земли? Если стоит лето, всё зеленеет, и не понять издалека, какие в лесу деревья, и домов тоже не видно…
Я спросила об этом Костю. Он сказал, что всё дело в рельефе. Где-то под тобой будет совершенно ровная площадка, её с нашей местностью не спутаешь… Но можно найти и такие, как у нас, места: чтобы всё время холмы, холмы…
Пальма лежала на вершине холма рядом с нами. А потом, когда мы решили дойти до леса, она помчалась вперёд и скрылась среди деревьев. И всё — нет её. Как будто она только и ждала момента, чтобы удрать в лес.
Мы звали-звали её. Потом я спросила:
— Как ты думаешь, она сможет найти дорогу домой?
Костя успокоил меня:
— Она же собака…
Так мы всё шли, шли, то сбегая вниз, то поднимаясь наверх с разбегу. И вдруг, между двух холмов, нам открылось…
Под нами, внизу, был чудесный пруд!
Его берег был усыпан песком.
Там и здесь стояли разноцветные грибки от солнца.
И ни души.
В стороне виднелись домики — какое-то село.
— Это Собакино, — сказал Костя. — Собакинский берег. Оказывается, мы сделали крюк!
Мы обошли пруд, сами того не заметив. На этот берег нас не пустила вчера Анна Ивановна.
А теперь никто не мог бы нас не пустить!
Конечно, мы обещали не купаться! Но кто бы устоял, если — жаркий день, и перед тобой такой уютный, такой чистый пляж? А плавать мы умеем, мы же занимались в бассейне!