Близость и сношение

Мириам, кареглазая девушка с каштановыми волосами, впервые пришла ко мне, когда ей было четырнадцать лет. В связи с ранним развитием месячные у нее начались в девять лет, а большие округлые груди выросли в десять. Она старалась скрыть свои женственные формы под просторным коричневым спортивным свитером большого размера и слишком широкими брюками. Она носила очки с овальными стеклами тоже коричневого цвета, сквозь которые мир выглядел одноцветным. На нашем первом сеансе Мириам сказала, что коричневый цвет соответствует ее представлениям о мире, как о «подавляющем, глупом и ужасном». Коричневый цвет одежды и очков обеспечивал ей защиту, так как остальные не могли увидеть ее тела или лица. Она была в безопасности. Пытаясь стать ее союзницей, я упомянула, что видела многих девочек-подростков, прячущихся за черным фасадом. Но ни одна из них не закутывалась в коричневое, так что в этом смысле она уникальна. Мое замечание явно было приятно Мириам, я увидела, как улыбка начала менять ее лицо с накрашенными коричневой помадой губами, прежде чем она загородилась рукой. Затем Мириам медленно опустила руку и начала говорить.

— Знаете, девочки в черном совсем не те, за кого себя выдают. Они носят черное только для того, чтобы привлечь внимание, но на самом деле ничего не знают.

— Ничего не знают о чем? — спросила я.

Молчание. Я сделала еще одну попытку:

— О чем девочки в коричневом знают больше, чем девочки в черном?

Снова молчание. Так прошла большая часть сеанса. Я спрашивала, она молчала, я ждала и делала новую попытку.

Зато не молчала Соня, мать Мириам. В первые же пять минут я убедилась, что она может не только разговаривать, но и рассказывать длинные и интересные истории о жизни своей семьи, о борьбе ее сестры с матерью, о том, как их семья переехала в Калифорнию. Эти истории захватывали меня и заставляли позабыть о времени. Но большинство историй были о дочери.

Соня была обеспокоена самооценкой дочери. Мириам повзрослела раньше своих подруг и имела лишний вес, что было трудно заметить за мешковатым свитером. Соня была обеспокоена тем, что Мириам надоели вопросы о ее теле и она стала прятать его. Что еще за история с коричневым цветом? На этот счет Соня не беспокоилась, а только удивлялась. На последующих встречах я обнаружила, что Соня удивляется и многому другому. Она доверительно сообщила, что хочет, чтобы ее дочь относилась к своему телу с хорошими чувствами, потому что знает, насколько важны «хорошие чувства» для здоровой сексуальной жизни.

«Здоровая сексуальная жизнь». Мало кто из родителей способен произнести эти слова, даже просто выражая пожелания для своего ребенка. Это произвело на меня сильное впечатление.

Если Соня произвела на меня хорошее впечатление, то Мириам привела в замешательство. В свои четырнадцать лет она имела весьма внушительный внешний вид и мощную энергию. Уже на втором сеансе я убедилась в этом. Возвращаясь из клиники в свой кабинет, я опоздала на пару минут. Входя в приемную, по усмешкам на лицах моей ассистентки и Сони я догадалась, что происходит нечто необычное. Они громко рассмеялись, когда я открыла дверь в кабинет. Свет был притушен, горела дюжина свечей, курилась лесная смола и пылал камин. Мириам сидела напротив огня в длинном коричневом платье, распевая какую-то молитву. Она пригласила меня присоединиться к ее молитве о дружбе, адресованной Викке.

— Это поможет нам работать вместе, — доверительно сказала она. Ее карие глаза блестели, защитных очков на них не было. — Я делаю так со всеми своими друзьями.

— Мириам, сочту за честь. Ты преобразила мой кабинет.

— У вас много крутых книжек, но ваша комната наверняка лучше выглядит при свечах.

Она провела еще одну церемонию, переплетая молитвы и заклинания, просившие о долгой дружбе со мной. Мириам была не первой девочкой в моем кабинете, которая верит в Викку (белую колдунью или добрую волшебницу, совершающую свои чудеса по молитвам об улучшения жизни).

Я работала с Мириам целый год. Я видела, как она произносила другие молитвы: одну, чтобы похудеть (она не помогла), и другую, чтобы вернуть дружбу с самой популярной девочкой в школе, которая стала жестока к ней. Вторая молитва сработала. Девочки изменили свое поведение по отношению к Мириам.

Мы добились большего, чем снисхождение к волшебным ритуалам. У нас в запасе было еще и лечение моим волшебством. Мы разговаривали и разговаривали. Мы работали над образом ее тела, делая коллажи женских фигур. Фигуры, которую она хотела бы иметь, фигуры, которую хотели бы видеть у нее окружающие, и той фигуры, которая у нее есть. Мы изучали журналы для девочек-подростков: «Прыжок», «Семнадцать», «Юная Мисс». Мириам написала саркастический обзор нового журнала «Космо-Герл», особенно остановившись на том, как он приучает юных девушек становится объектами манипуляций и самим успешно манипулировать в обществе, где правила игры диктуют мужчины. Когда она зачитала этот обзор на уроке английского языка, весь класс встал и зааплодировал. Я воодушевила ее вести дневник и писать стихи. Мириам принесла несколько стихов и прочитала мне, другие, как она сказала, были слишком личными, чтобы поделиться со мной. Я поняла, что некоторые ее стихи были о сексуальных желаниях, об их удовольствиях и бедах.

Я продолжала встречаться и с Соней. Она по-прежнему много рассказывала, но еще и слушала и многое делала для своей дочери. Они стали вместе посещать гимнастический зал два раза в неделю. Они прошли курс самозащиты. Они совершили путешествие в Мексику с компанией других матерей и дочерей, посетив священные места. Я слышала их смех издалека, задолго до того, как они оказывались на пороге кабинета.

Постепенно мои сеансы с Мириам начали изменяться. Большую часть времени она уже не носила коричневого. Теперь она часто надевала майки в обтяжку и явно гордилась своей фигурой и силой, которую они с матерью набирали во время атлетических тренировок. Я слышала больше рассказов о ее друзьях, а затем и о мальчиках, так что совершенно не удивилась, когда она сказала, что собирается заняться сексом со своим нынешним другом Юлианом. Я обсудила с ней вопросы, которые рекомендую мальчикам и девочкам задать себе перед тем, как заняться сексом. Делает ли она это для себя? Доверяет ли она своему партнеру? Может ли она поговорить с Юлианом? Будет ли ей удобно отказать даже в последнюю минуту? Совершали ли они с Юлианом другие сексуальные действия, прежде чем решиться на это? Как она собирается предохранять себя от беременности и инфекций, распространяющихся половым путем?

Я уже знала ее ответы на многие вопросы. Я знала, что Мириам уверена в своем теле, и хотя она еще молода, но уже опытна и знает свои собственные желания. Мне было известно, что она говорила об этом с Соней. По этому вопросу у них было взаимопонимание. Я поощряла Мириам подумать о том, правильно ли она выбрала время для этого, не чувствует ли она давления со стороны друзей, своего парня или еще кого-нибудь.

Мириам дала мне разумные ответы. Это был ее выбор. Слушая ее, я в какой-то мере была захвачена ее энергией и энтузиазмом по отношению к грядущему. Я вспоминала ритуал дружбы, который она провела во время нашего второго сеанса. Встретившись с Соней, я узнала, что она знакома с планами Мириам. Соня волновалась, но у нее было интуитивное ощущение, что Мириам хорошо подготовилась к этому. Она полностью признавала, что это выбор дочери.

 

Рассказы о первом разе

Карен Борис написала книгу «В первый раз» на деликатную тему о первом сексуальном опыте 150 женщин. Она разделила их опыт на несколько категорий: традиционная ночь после свадьбы, вынужденное сношение с последующим расставанием, любовь женщины к женщине, насилие и, как она называет, романтическое меньшинство. По результатам ее исследования менее одной пятой всех женщин считали, что их первый сексуальный опыт был основан на сознательном выборе, хороших контактах со своим партнером, физической и эмоциональной готовности. Опыт описывался разными словами, но все они делали свой выбор без давления и чувствовали любовь к своим партнерам. Они выбрали партнеров, которые питали к ним физическую и эмоциональную любовь. Даже в этой категории лишь немногие женщины испытали оргазм с первого раза, но все они говорили, что их партнеры были взаимно заботливы, стараясь доставить удовольствие друг другу. Книга «В первый раз» проливает свет не только на истории тех 20 процентов женщин, которые испытали полноценный секс с первого раза, но и на те 80 процентов, с которыми этого не произошло. Их истории содержат важные соображения о том, чего делать нельзя: (а) преждевременно стремиться к сношению, (б) использовать это как предмет обмена на что-нибудь еще (например, положение, деньги или даже привязанность) и (в) уступать давлению в отношениях друг с другом.

Я знакома с результатами многих предыдущих исследований в этой области, в которые были вовлечены тысячи молодых людей. Очень многие девушки говорили, что они чувствовали страх перед первым сексуальным опытом (в одном исследовании 63 процента по сравнению с 17 процентами парней). В том же исследовании парни сообщали, что чувствовали после этого возбуждение (43 процента по сравнению с 13 процентами девушек). 16 процентов девушек сообщали, что после первого раза они чувствовали, что их использовали. Ни один парень не говорил ничего подобного. В 1994 году Институт Алана Гутмахера выяснил, что 74 процента девушек, имевших первое сношение до четырнадцати лет, и 60 процентов девушек, получивших первый сексуальный опыт до пятнадцати лет, сделали это не по своей воле.

Подобная статистика не внушает доверия, но я знала, сколько месяцев труда Мириам затратила на подготовку к первому опыту.

Если бы я ожидала рассказа о том, как все прошло в первый раз, то была бы разочарована. Как и многие подростки в подобной ситуации, Мириам была застенчива, и я решила не спрашивать ее прямо. В середине нашего сеанса она спросила с улыбкой:

— Доктор Понтон, вы собираетесь задать вопрос?

— Мириам, разве ты не собираешься рассказать мне? — шутливо ответила я.

— Хорошо. Но мне не хотелось бы шокировать вас.

— Тебя беспокоит это?

— Конечно. Ну, все было здорово. Я думаю, что было здорово. Мое тело было изумительно. Так сказал Юлиан, но и я чувствовала это. А его тело — это не было похоже на уроки естествознания. Ну, я трогала его... пенис и раньше, но на этот раз едва я прикоснулась к нему, как он подскочил, и я тоже что-то почувствовала.

Последовала долгая пауза.

- И?

— Я помню только то, как мы дурачились. Но не совсем. После этого я была в трансе, как Викка. Лучше, чем Викка.

Постепенно выяснились другие подробности. Большую часть времени они целовались. Мириам говорила мне, что они с Юлианом раньше попробовали оральный секс, но это ни шло ни в какое сравнение с тем удовольствием, которое они получили в тот вечер. Она была удивлена, что проникновение не было болезненным, и пришла к заключению, что, должно быть, состояние транса позволило ей получить так много наслаждений. Помог также смазанный презерватив.

Я заметила, как у Мириам изменялся тембр голоса: она начала рассказывать свою историю, словно читала по бумажке, но постепенно перешла на чувственный тон.

— Знаете, Юлиану нравится играть с моими волосами. Сначала он прикасался к коротким волосам у меня на шее, к завиткам. Он целовал мои волосы, а потом сосал. Я чувствовала, как его рот тянет их, захватывая и отпуская. Он захотел сделать это с волосками вокруг моей вагины. Я не собиралась разрешать ему, но потом передумала. Я была рада, что так сделала.

— На что это было похоже?

— Как будто я погружаюсь в транс... В следующий раз я собираюсь позволить Юлиану снова попробовать это. Я сказала ему, что у него есть скрытый талант. Чего я не поняла, доктор Понтон, так это относительно девственности. Вроде бы полагается ощущать какую- то утрату...

— Ты не чувствуешь этого?

— Нет. Я чувствую, будто много приобрела. Сумасшествие, а?

— Нет, Мириам, не сумасшествие.

— Я почувствовала полное умиротворение. Для меня это было куда более умиротворяющим, чем все эти церемонии Викки.

— Это умиротворяет тебя?

— Да, странно, для многих моих подруг это было похоже на роковое нападение.

— Но ты подготовилась к этому.

— Да, подготовилась.

Не только Мириам преобразилась от нового опыта. Это событие воздействовало и на Соню.

— Доктор Понтон, я так трудилась, чтобы помочь ей подготовится к сексу и не чувствовать при этом вину или что-то плохое. Теперь я хотела бы знать, правильно ли я поступила?

— Что заставляет вас выяснять это?

— Она молода. Ей только через месяц будет шестнадцать! У меня в ушах звучит голос: «Как ты могла позволить своей дочери сделать это?» Он сводит меня с ума.

— Она говорила с вами об этом?

— Да, говорила. Удивительно. Она получила этот преобразующий сексуальный опыт, пребывает в полном согласии с собой, а в результате я чувствую себя виноватой.

— Что вы думаете об этом, Соня?

— Думая о сексуальном опыте своих детей, мы, родители, вспоминаем прежде всего о плохом: о беременности, физическом насилии, разбитом сердце, СПИДе. Я знаю, что это только часть опасностей, но я беспокоюсь. Так много может случиться...

— Многое может случиться, Соня, но вы очень помогли Мириам и сделали ее способной самостоятельно позаботиться о себе.

В культуре, которая предлагает молодежи так мало ритуалов, отмечающих переход к взрослению, подростки ищут и создают свои собственные. Вовлечение в рискованные поступки является одним из способов, определяющих их индивидуальность и создающих их собственные ритуалы. В стране, где половина подростков имеет сексуальный опыт в шестнадцать лет и даже раньше, а к девятнадцати годам — три четверти, инициация сексуальным сношением становится церемонией превращения во взрослого.

Часто свидетелями сексуальной инициативы являются сверстники, помогающие в приготовлениях и выслушивающие рассказы потом, но гораздо более важную роль для дочерей играют матери. Два независимых исследования показали, что их участие чрезвычайно важно для формирования у девочек двух решающих аспектов сексуальной идентификации личности: родовой роли и телесного образа.

Для Сони, приблизившейся к возрастным изменениям в ее собственном теле, было вызовом пойти в гимнастический зал вместе с Мириам. Коллажи женских фигур, над которыми мы с Мириам работали у меня в кабинете, вдохновили Соню заняться совершенствованием своей фигуры. Она приносила журналы и критиковала те, которые были у меня в приемной. Она помогла своей дочери понять, что модели с идеальными фигурами, улыбающиеся со страниц глянцевых журналов, составляют не более 5 процентов всех женщин. Изменения, которых добилась сама Соня, позитивно повлияли на жизненный опыт ее дочери. Она стала сильнее физически в результате их совместных атлетических занятий. Она обновила свой гардероб, выбирая для себя более удобную и модную одежду. Она прочитала почти все, что было доступно по сексуальному просвещению, став одной из наиболее информированных матерей, с которыми я когда-либо встречалась. Но самое важное — она делилась своими прежними и вновь приобретенными знаниями о сексе со своей дочерью.

 

Не хочешь ли ты потанцевать?

Семнадцатилетний Джоэль опоздал на сеанс, что дало мне некоторое время подумать о нем. Раньше я видела его всего три или четыре раза, а в его жизни происходили быстрые изменения. Большую часть наших сеансов я слушала его рассказ о том, что произошло за прошедшую неделю.

Джоэль, отличник местной частной школы, пришел ко мне потому, что недавно переехал вместе с родителями в Сан-Франциско и хотел «получить установку». Он «проходил кое-какое лечение» в Чикаго, где жил до переезда, и после нескольких сеансов мы уже свободно разговаривали обо всем. Джоэль и его терапевт в Чикаго беседовали о сильном влечении Джоэля к парням. Джоэль решил, что он очень похож на гея, хотя и не совсем гей. У него было много фантазий относительно парней и очень мало относительно девушек. Но до недавнего времени он еще не был вполне уверен в своих ощущениях.

Начав учиться здесь в одном из старших классов, он стал писать в школьную газету. В статье «Свободное падение» Джоэль рассказал о воздушной акробатике и о своих чувствах, хотя он совершил затяжной прыжок только один раз. За эту статью его очень хвалили, позвонил даже редактор газеты из другой школы. Редактору по имени Ричард понравилась статья Джоэля, он сказал, что тоже интересуется воздушной акробатикой. Они запланировали вместе съездить в долину Напа и взять интервью у нескольких спортсменов.

Я услышала громкий топот Джоэля, бегущего к моему дому. Его лицо сильно покраснело, а на лбу выступила испарина. Он вбежал и выложил на мой стол два полароидных снимка.

— Посмотрите сюда, — с трудом выговорил он, переводя дыхание. На первой фотографии в полный рост стоял стройный молодой человек с темными волосами, возле которого на поле развевался белый парашют. Солнечный свет спрятал все, кроме его силуэта, и я не смогла разглядеть его лицо, пока не взяла следующую фотографию. На ней он и Джоэль улыбались друг другу, держась за руки. Я перевела свой взгляд на Джоэля, который взглянул на меня с ожиданием.

— Так что вы думаете? — спросил он.

— Прекрасные фотографии, Джоэль. Что ты думаешь?

— Боже, я не могу в это поверить.

— Во что ты не можешь поверить?

— Что это моя жизнь.

— Она очень хороша? — спросила я.

— Это были самые изумительные выходные в моей жизни.

— Что случилось?

— Чего не случилось? Мы с Ричардом поехали в Напу. Он уже знал многих парашютистов, так что мы гостили у них. Они взяли нас наверх. Мы прыгали. Это был его первый прыжок. Как раз в тот день я сфотографировал его, — тут он опустил глаза, и его голос понизился. — Два других парня были геями. Мы с Ричардом много разговаривали с ними. Было изумительно наблюдать за ними, когда они вдвоем. Я не отрывал глаз от этих парней, когда мы все танцевали в субботу вечером в деревенском кабачке, но не в этом дело. — Джоэль взял фотографию Ричарда и сказал: — Знаете, Ричард великий танцор.

— Я не знаю, знаешь ты.

— Да, — засмеялся Джоэль. — Я думаю, будто все знают, какой Ричард удивительный. Я хотел сказать о нем всему миру, но... — Его голос прервался.

— Но не смог?

— Не смог. Похоже, что я по-настоящему испугался сказать моим школьным друзьям. В конце этой недели будет большой танцевальный вечер четырех школ, включая мою и его. Я хочу туда пойти. Я даже помогал организовывать его. Но если он придет...

— Если он будет там?

— Я захочу танцевать с ним. Боже, я не смогу удержаться.

— Как ты думаешь, что произойдет, если ты будешь танцевать с ним?

На его лице отразилось страдание.

— Все они увидят, что я шестерка.

— А еще они также могут подумать, что ты влюбился в замечательного парня.

— Возможно. Некоторые из моих друзей будут считать так. Но другие иначе. Я шестерка, доктор Понтон.

— Так ты не собираешься идти на танцы?

— Я не знаю.

Джоэль пошел на танцы. И встретил там Ричарда. Они танцевали вместе перед всеми, по крайней мере перед всеми в их мире, перед значительной частью старшеклассников Сан-Франциско.

— Только один танец, но я чувствовал, будто все смотрят на нас, — сказал Джоэль.

— Жутко?

— Да, действительно жутко. После танцев я разговаривал с моей хорошей подругой Эмили, стараясь делать вид, будто ничего не случилось, но мне смертельно хотелось узнать, видела ли она нас.

— Что она сказала?

— Она сказала: «Будь реалистом, Джо, мы знаем и думаем, что это удивительно. Чего ты еще ждешь?»

— Как ты почувствовал себя после этого?

— Лучше. Когда я танцевал с ним, казалось, что весь мир уставился на нас. Мне не хотелось бы так чувствовать себя.

— Это уже труднее. Только один танец, а потребовалось огромное мужество.

— Более того, — Джоэль говорил очень быстро. — Был не только один танец. После этого мы поехали в дом его родителей. Их не было. Мы были в его спальне и дурачились. Мы... мы сосали друг у друга так, что эта штука разбрызгалась вокруг. Так жутко. Ну, это был безопасный секс, но он был...

— Пугающим?

— Более чем пугающим. Кажется, я никогда не ожидал, что это случится.

— Что удивило тебя?

— Не думайте, что я заблуждаюсь. Этот парень такой изумительный. С ним я чувствую себя в безопасности. Это может звучать глупо, но я никогда не раздевался ни с одним парнем, — Джоэль посмотрел мне в глаза. — Я и с девушками никогда не раздевался.

Я заметила, что одна его рука дрожит. Он пытался унять дрожь. Как можно мягче я спросила Джоэля, что он думает о дальнейшем.

— Я думаю, что никогда не заходил так далеко, — покачав головой, ответил он.

Реакция Джоэля на его первый сексуальный опыт с Ричардом не является необычной. Многие взрослеющие мальчики, независимо от того, геи они или нет, испытывают потрясение от своей первой эякуляции при другом человеке. До совместного опыта многие мальчики наблюдают собственную эрекцию и эякуляцию как нечто, вполне контролируемое ими. При эякуляции в присутствии другого мальчика или девочки они испытывают ощущение потери контроля, хотя в большинстве случаев это позволяет им чувствовать себя сильными.

Кроме того, Джоэль очень боялся, что ему объявят бойкот на танцах в школе за то, что он гей. К несчастью, позор, оскорбления и физическое преследование геев-подростков их сверстниками являются совершенно обычным делом. Многие юные геи убегают из школы и семьи, проявляющих враждебность, и боятся преследований, если обнаружится их сексуальная ориентация. Я работала с такими молодыми людьми, когда они старались создать более дружественное окружение для себя. Подростки нуждаются в помощи друзей, учителей и родителей, чтобы противостоять давлению. Преследование геев и бисексуальной молодежи зачастую игнорируется в школах. Обычно учителя и учащиеся даже отказываются признавать, что были свидетелями этого. Подруга Джоэля Эмили хорошо отнеслась к нему, но в большинстве случаев это не так.

В проведенном Гилбертом Хердтом и Эндрю Боксером исследовании сообщается, что дружба, подобная отношениям между Джоэлем и Ричардом, является наиболее распространенным способом установления однополых отношений в юности. По их данным, более двух третей первых гомосексуальных контактов происходит между друзьями одинакового возраста. У девочек это случается примерно в четырнадцать лет, а у мальчиков — ближе к шестнадцатилетнему возрасту. В этом исследовании сообщается, что половина юных геев имеет и гетеросексуальный опыт.

Дружба между Джоэлем и Ричардом развивалась и длилась еще несколько лет. Она была еще сильна, когда молодые люди поступили в разные колледжи. Оба они были членами Союза геев и «нормальных» в своих школах и получали большую поддержку со стороны этих групп и своих друзей.

 

Длительное интервью

Восемнадцатилетняя Маи плюхнулась в большое кожаное кресло и бросила свой рюкзак на пол. Подобно все большему числу учащихся старших классов, она решила сконцентрироваться на школьном проекте рискованного поведения молодежи и для выполнения части этого проекта пришла за моим интервью.

Первыми ее словами были: «У вас много книг по сексу». Она избегала встречаться со мной взглядом, когда доставала и налаживала свой магнитофон — последнее слово техники. Вытащив фотоаппарат, она спросила, не возражаю ли я сфотографироваться, заметив, что это стандартная процедура по рекомендациям для проектов старшеклассников.

— Нет проблем. У тебя превосходная аппаратура.

— Да. Мне хотелось бы сделать это поскорее. Я могу взять у вас интервью за два раза.

Затем Маи подсунула список вопросов, которыми начала обстреливать меня. Я посмотрела на список и подумала, что интервью может затянуться. Маи была аккуратной ученицей. В школе она стремилась получать хорошие оценки и к проблеме мотивации подростков, по-видимому, испытывала подлинный интерес, поэтому наше интервью продвигалось очень быстро. Мы прошли уже три четверти списка, когда добрались до вопросов о рискованных поступках и сексе. Маи отступила от формального хода интервью и начала рассказывать о своем собственном опыте.

— В нашей школе многие девочки испытывают давление, когда дело касается сексуальных отношений... Со стороны мальчиков, но и со стороны девочек тоже, — озабоченно сказала она.

— Как это происходит? — спросила я, с радостью позволив ей ответить на мой вопрос.

Длинная темная коса Маи упала на спину. Она сняла очки и откинулась на подушки на полу.

— У моей 16-летней сестры есть друг, и они уже занимаются сексом. Мама знает об этом, но ведет себя так, будто ничего не случилось. Мой отец родом из Вьетнама. Я самая старшая дочь. Я не хочу, чтобы ему было стыдно за меня.

— Ему будет стыдно, если ты будешь заниматься сексом?

— Да. Это очень важно для него.

— Как ты почувствовала это?

— Я не уверена. Занималась бы я сексом, если бы я не была старшей? Не знаю. Для меня очень важна привязанность к отцу. — Маи помолчала. Затем заговорила еще мягче: — Мой друг хочет заниматься любовью. Если бы не мой отец... — Ее голос сорвался.

— Если бы не он? А кто он такой?

Она засмеялась.

— Ай, теперь это становится вашим интервью!

Глаза Маи сверкнули, как будто я ухитрилась заставить ее говорить против воли.

— Маи, то, что это мое интервью, не означает, что ты не должна говорить.

— Хорошо, я поняла вас, но мне нужно закончить интервью. Как вы думаете, нужно ли мне узнать что-нибудь еще о половом сношении?

— Это дело выбора.

Ее глаза снова блеснули.

— Вы мне очень помогли.

Она упаковала свой большущий рюкзак, запихнув туда магнитофон и несколько книг, которые я дала ей. Теперь он стал тяжелее, чем в момент ее прихода, поэтому я предложила подвезти ее до подножия холма.

Много раз подвозя подростков, я знала, что часто им легче разговаривать в машине, но Маи говорила мало, пока я не высадила ее у остановки. Выйдя из машины, она подошла к моему окну.

— Я не знаю, работаете ли вы с детьми как наставник, но можно мне иногда звонить вам?

— Конечно.

Через месяц Маи пришла ко мне в кабинет без рюкзака. Она положила на стол опрятный экземпляр своего доклада «Подростки и риск», но было ясно, что разговаривать собирается не об этом.

— Когда вы сказали, что это вопрос выбора, что-то щелкнуло во мне. В большинстве случаев я чувствую, что с друзьями, с колледжем и карьерой у меня есть выбор. Но не с сексом.

— Расскажи подробнее.

— Хорошо. В прошлую субботу вечером у меня было «официальное зимнее мероприятие» с Беном. Мы превосходно провели время. Я была в нижней рубашке из красного шелка. — Посмотрев на свои джинсы и шерстяной жакет, она сказала: — Я знаю, это трудно себе представить, но в том наряде я выглядела действительно горячей.

— Не так уж трудно вообразить, — возразила я.

— Потом мы с Беном поехали домой, и он сказал: «Маи, я не могу этого понять. Ты выглядишь сексуальней всех в школе. Мыс тобой встречаемся уже два года и действительно любим друг друга. В чем дело? Почему мы не занимаемся сексом?» Потом он поглядел на меня и сказал: «Должно быть, ты безнадежно несексуальна». Доктор Понтон, у меня все в порядке, я готова была сказать ему о любви до того, как он заявил это. Тогда я остолбенела. Я не могла придумать, что ответить, так что просто вышла из машины. Я действительно была расстроена. Ну и нассать. Дома я так хлопнула дверью, что отец сбежал вниз по лестнице. Он начал кричать на меня: «Если ты собираешься носить такие платья, конечно, у тебя будут неприятности с парнями!» Я так рассердилась, что захотела накричать на них обоих, но, конечно, я не стала.

— Не стала?

— Нет, не стала. Но сейчас захотела.

— Маи, они оба тебя очень расстроили.

— Бен сказал, что я несексуальна, а я не смогла ничего придумать в ответ. Ничего.

— Как ты себя чувствовала?

— В том-то и дело. В этом платье я чувствовала себя по-настоящему сексуальной, как будто я знаю, что заставляет парней загораться, но и сама загорелась тоже. Потом, когда он сказал это...

— Ты охладела.

— Весь огонь ушел.

Она засмеялась.

— Ну, да, до тех пор, пока не разозлилась.

— Ты рассказала Бену об этом?

— Нет, и не собираюсь.

— Почему нет?

— Я еще действительно сердита на него. Я несексуальна, потому что не сплю с ним. Весьма самонадеянный. — Маи засмеялась, но улыбка быстро исчезла. — Как будто он собственник моей сексуальности, и папа тоже. Это не его дело защищать меня, а мое собственное.

— Ты собираешься сказать ему это?

— Я не могу... Должна, но не могу.

— Маи, ты нассала на своего отца и на своего друга, но не собираешься разговаривать ни с тем, ни с другим.

— Да, мой друг, сказав мне «несексуальна», на самом деле нассал на меня.

— Ну, что бы ты сказала ему, если бы захотела что-нибудь сказать?

— Не знаю.

— Ты думаешь, что он прав?

— Конечно, нет. Я очень сексуальна. Только я не собираюсь заниматься с ним сексом. Если он думает, что я собираюсь изменить свое мнение, потому что он обидел меня...

— Тогда он не понимает тебя. Ты чувствуешь себя очень сексуальной, даже не занимаясь сексом.

— Да. Мы с Беном все время вместе. Мы целуемся, ласкаем друг друга. Вероятно это потому, что я не даю ему вдуть. Он все время говорит об этом. Послушать его, так я как будто принадлежу ему, раз я его подруга. — Она остановилась. — И с подругами тоже тяжело. Большинство старшеклассниц уже занимаются сексом или говорят, что занимаются. Они считают, что я тоже должна, будто это разновидность религии.

— Когда речь заходит о сексе, многие люди думают, что каждый должен поступать так, как они.

— Я так не думаю.

— А как насчет твоего папы?

— Возможно я смогу начать разговаривать с ним о том, что это не его дело. Я воздерживаюсь от секса, но это мой путь, а не его. Вероятно, он будет держать меня взаперти в моей спальне.

 

Когда оказывают давление

Школьные товарищи оказывают давление на учащихся средних и старших классов (девочек и мальчиков), призывают их стать сексуально активными. Побуждая к действию, сверстники часто говорят: «Все так делают», «Ты фригидна», «Будь мужчиной...». Написанные на бумаге эти слова не выглядят особенно угрожающими. Другое дело, когда вы слышите это от своих друзей, или подруг, или сверстников, как это было с Маи. В таких обстоятельствах они заставят вас замолчать и усомниться в себе.

В подростковой среде группы сверстников играют очень важную роль в определении сексуальной ориентации и сексуального поведения мальчика или девочки, снабжая верной или искаженной информацией и навязывая свои ценности. Родители тоже стремятся привить подросткам свои ценности и кое-что сообщить о сексуальном поведении. Но они часто не знают, что сказать своим детям о сексе, потому что им либо не хватает информации либо они не уверены в своих собственных ценностях. Отцы особенно часто уклоняются от участия в сексуальном просвещении детей. Вместо доверительной беседы о сексуальных вопросах родители часто прибегают к запретам и угрозам, как это делал отец Маи. Существует много причин, по которым родителям трудно разговаривать со своими детьми: смущение, боязнь того, что явно «щекотливая» тема разговора может спровоцировать сексуальную активность, а также отсутствие или недостаток поддержки со стороны родителей или сверстников. Несомненно, большую роль играют представления о «запретном». Разговор о сексе уже считается сексуальным взаимодействием и потому таких бесед часто избегают из-за запрета на сексуальные отношения между родственниками.

Обсуждать вопросы секса с детьми и подростками лучше всего в доверительном разговоре. Впоследствии это поможет ослабить запреты и уменьшить ощущения неудобства как у детей, так и у взрослых.

Сердитые или унижающие замечания или команды вызывают ответное противодействие. Выражая открытое неповиновение или самостоятельность, рассерженные подростки могут совершить рискованные поступки, связанные с сексом (например, для ответного унижения родителей). Маи была рассержена замечаниями своего отца: «Если ты собираешься носить такие платья, у тебя будут неприятности с парнями», и говорила, что «собиралась заниматься сексом», но решила отказаться, потому что это противоречит ее собственным ценностям. Воздержание больше всего соответствовало ее нуждам и желаниям. Она испытывала давление, особенно из-за замечаний подруг и спешки Бена, которому не могла вполне доверять. Она не думала, что без сношения он не оценит ее сексуальности или ее ощущения того, как приятно выглядеть «горячей».

Если бы Маи захотела идти дальше, она уже была готова в самом главном. Она была хорошо осведомлена о сексуальных делах. Она умела пользоваться презервативами и знала, где их купить. Она и ее друг целовались и ласкали друг друга, ей было очень комфортно с ним. Но замечание Бена о том, что Маи несексуальна, вызвало эффект, совершенно противоположный тому, которого он добивался, — оно оттолкнула Маи.

История Маи приводит нас к теме сексуальных прав девушек и женщин. Неудивительно, что эта относительно новая концепция впервые была четко сформулирована лишь на Четвертой Всемирной конференции женщин в Пекине в 1995 году. Документ, разработанный представителями этой вошедшей в историю группы женщин, гласит, что «человеческие права женщин включают в себя право свободно и ответственно управлять и принимать решения по всем вопросам, относящимся к их сексуальности». Необходимо отметить, что даже в этом документе еще проявляется запрет на словосочетание «сексуальные права», вместо которого использован термин «человеческие права». Если даже международная группа женщин не решилась воспользоваться термином «сексуальные права», то стоит ли удивляться, что молодые женщины, борющиеся со своими отцами и партнерами, не в состоянии выразить собственные взгляды на сексуальность.

Выбор Маи воздержаться от сексуальных отношений не означает, что она несексуальна. Как раз наоборот, и она сама это знает. Окружающие ее люди думают, что они знают, каким должен быть ее выбор. Ее история показывает, насколько важно не навязывать выбор подросткам, а поддерживать их и давать возможность принять наиболее приемлемые для них решения.

 

Спортивная звезда

Придя в подростковую клинику, шестнадцатилетний Рори, центральный защитник футбольной команды старшеклассников, не ожидал встречи с психиатром. Его вопрос был далек от психиатрии, к тому же он хотел получить ответ как можно быстрее, потому что был очень смущен. Рори так быстро выплевывал слова, что принимавший его молодой стажер-педиатр попросил повторить.

— Не можете ли вы замедлить то, что у парня быстро кончается?

Когда стажер, сам румяный от сочувствия, попросил Рори высказаться яснее, тот набрался смелости и спросил:

— Вы даете старикам эту виагру, а как же мне?

Сконфуженный молодой врач, стараясь восстановить спокойствие, сказал Рори, что у него все в норме.

— Что вы считаете нормой? Я кончаю раньше, чем за минуту. Это ведь ненормально?

Стажер снова попытался переубедить Рори, но тот не упокоился. Через полчаса Рори разговаривал со мной, консультантом стажеров клиники. Он хотел получить ответ как можно скорее и изо всех сил вытянул шею.

— Поглядите туда, этот парень не прав, да?

— Насчет чего?

Вернувшись к своему вопросу, он повысил голос:

— Послушайте, я хочу всего лишь получить ответ на простой вопрос: нормально ли кончать за одну минуту?

— Кажется, он ответил на твой вопрос, Рори. Он сказал, что это нормально. Есть еще какие-нибудь вопросы?

— Похоже, что этот парень ничего не знает. Видели бы вы, как он выглядел, когда я спросил его. Вероятно, с ним происходит то же самое.

— Это серьезная проблема, и ты хочешь, чтобы она воспринималась серьезно, — заметила я.

Увидев, что я считаю его озабоченность очень серьезной, он понизил голос:

— Да, не можете ли вы что-нибудь сделать... Я чувствую, вроде что-то неладно.

— Как ты думаешь, что неладно?

— Я видел в кино всяких парней, разве у них это не длится часами? Кажется, будто часами.

— Ты хочешь, чтобы твой пенис оставался дольше напряженным, прежде чем произойдет эякуляция внутри твоего партнера.

— Да, точно. Знаете, дело не только во мне. У меня есть подружка. Иногда я даже не успеваю войти в нее.

— Ты озабочен, что она может не получить удовольствия, когда вы занимаетесь любовью?

Рори вдохнул.

— Длинное предложение... — и начал смеяться. — Да, озабочен. Забавно звучит, когда вы это говорите.

Я тоже улыбнулась.

— Ну, попытайся выразить это своими словами.

— Ваши слова звучат превосходно. Хотел бы я уметь разговаривать о такого рода вещах.

— Ты думаешь, что это просто скатилось с моего языка.

— Нет, вероятно, вы очень долго учились, как говорить об этих вещах.

— Конечно, долго. — Мы оба улыбнулись. Он с виноватым видом начал тянуть край своего пиджака и наконец решил снять его.

— Она не знает, что я пришел сюда. Она говорит мне, что это не важно. Она, хочет, чтобы я больше ласкал ее.

— Что ты об этом думаешь?

— Я стараюсь... Ей нравится на самом деле: «Рори, это не важно, мне нравится быть с тобой».

— Многие парни и девушки получают удовольствие от ласк. Они возбуждаются вплоть до оргазма только от этого. Разным людям для этого необходимо разное количество ласк. Некоторым нравятся мягкие прикосновения, но ни в коем случае не сильные. Другие любят очень сильные. Это может изменяться день ото дня.

— Мне нужны легкие прикосновения. Я много раз видел это в кино. Мне нужно, чтобы он стоял и не кончал.

— Кое-что ты и твоя подруга можете делать для задержки эякуляции. Есть определенные способы, которыми ты или она можете удерживать твой пенис так, что будет задержка. Ты должен поработать, чтобы понять, когда твой пенис достигает точки, откуда нет возврата, и ты действительно кончаешь. Тогда ты останавливаешь стимуляцию и ждешь десять-пятнадцать секунд. Рори, вы с подругой можете попробовать это, но попробовать одному тоже хорошая идея.

— Ну, я хочу продолжить практику. Я не хочу повторять те же ошибки.

— Ты чувствуешь, будто делаешь ошибки?

— Да, да. Я знаю, Джен сказала, что это круто, но чувствуется, что я многое упускаю. Я догадываюсь, я хочу, чтобы это было по- настоящему здорово.

— Почему ты так обеспокоен этим?

— Ну, с Джен нет каких-то особых проблем. Но если это пойдет по школе... Ну, вы слышали похожие пересуды о парнях.

— Какие?

— Те, что портят их репутацию, — Рори рассмеялся. — Они могут сказать, будто что-то неладно, но я сам говорю это о себе. — Тут он снова вздохнул. — Вы говорите, что мне нужно только больше практиковаться и что есть приемы, которые мы с Джен можем использовать для моего замедления. Ну да, к чему торопиться?

Он выглядел успокоенным.

— Мне нужно попробовать... — Он засмеялся. — Я вам позвоню. Спасибо.

Дня через два Рори пришел ко мне в кабинет и взял почитать несколько книг. К своему удивлению, он выбрал еще несколько книг, которые больше относились к взаимоотношениям подростков, чем к «механике» секса. Позже он вернул их мне с примечанием:

— Они очень помогли. Еще раз спасибо. В конце концов, к чему торопиться?

 

Как войти? Поиск пути

Через несколько месяцев мне позвонили родители Рори и поблагодарили за беседы с сыном. Они обнаружили, что Рори сексуально активен, и хотели узнать, как отнестись к его просьбе разрешить ему и Джен «переспать» в их доме, когда они уедут из города. Они решили переговорить об этом с кем-нибудь, потому что у них были разные мнения. Когда Рори, которому теперь уже исполнилось семнадцать, сформулировал вопрос, он рассказал своим родителям, что наблюдался у меня и предлагает им позвонить мне.

В перерыве между сеансами я услышала, как Сьюзен и Майк спорили, подходя к моему дому, пока я работала за столом.

— Это дверь в ее офис.

— Нет, этим путем ты пройдешь мимо.

Через несколько минут я решила выйти во двор, чтобы указать им дорогу.

Майк был высоким мужчиной с такими же широкими плечами, как у его сына-футболиста. Он уверял, что знает дорогу, но уже прошел мимо дома и открыл дверь в сарай. Сьюзен была еще в самом начале тропинки. Она стояла на четвереньках, восхищаясь английским плющом, пробивавшимся между двумя камнями. Я подумала, что ей можно позволить взять отросток. Я помахала им обоим.

Поспешно обогнув самое большое дерево, Майк энергично потряс мою руку.

— Вам нужно повесить карту, чтобы можно было пройти через двор!

— Хорошая мысль, без карты может быть очень трудно, — сказала я.

Когда мы вошли в кабинет и сели, я увидела, что означали слова Рори о различии его родителей. Несколько минут, пока Сьюзен промывала отросток плюща в ванной, Майк кашлял и громко жаловался. Она будто забыла о расстройстве мужа из-за опоздания.

— Это неизвестный сорт, доктор Понтон, очень необычный. Спасибо, что вы позволили мне взять отросток.

Было заметно, что Майклу не терпится начать, но я чувствовала, что с этой парой родителей потребуются некоторые усилия, чтобы перейти к разговору о сексуальном поведении их сына. И я была права. Прошла примерно половина сеанса, прежде чем мы коснулись этого предмета.

Майкл дал мне знать, о чем именно он думает.

— Это против моих принципов, чтобы ребенок спал с какими-то девочками в нашем доме. Он сказал, что не собирается заниматься сексом, но ты не можешь доверять ему, Сьюзен.

— Майк, это его выбор, его тело. Ты не можешь всем управлять, — сказала Сьюзен ледяным тоном, скрывавшим нечто большее, чем гнев.

— Я знаю, что не могу всем управлять, но это мой дом.

— Это наш дом, Майк.

Я услышала в ее голосе почти такое же напряжение, как в голосе мужа.

— Майк, давайте разберемся. Если я правильно поняла, разрешение Рори спать с подружкой в вашем доме противоречит вашим принципам. Сьюзен, у вас другая точка зрения. Вы думаете, что при некоторых обстоятельствах это хорошо. Майк, помогите мне получить полную картину. Какие принципы нарушаются таким образом?

Захваченный врасплох этим вопросом, Майк замолчал, поглаживая свою голову. Сьюзен мягко улыбнулась, увидев, что мужа поставили на место.

— Да, дорогой, какие принципы?

— Он ребенок. Он безответствен, ну, такой возраст. И, проще говоря, я владелец дома. Я могу решать, что там происходит.

— Это принцип, верно, — фыркнула Сьюзен.

— Сьюзен, мы, вероятно, даже не пришли бы сюда, если бы ты не воодушевила его переспать в доме Джен. Там его поймали, и теперь Лудтманы не разговаривают с нами.

— Майк, ты неправильно представляешь. Я знала об этом, но не воодушевляла его.

— Ну, ты не сказала мне, что он собирается. Пока отец Джен не позвонил мне в офис, угрожая судом, я думал, что он где-то в спортивном лагере. Я остался в дураках. Спортлагерь, а?

Сьюзен покраснела и начала вертеть в руках свою громадную хозяйственную сумку.

— Сьюзен, Майк, на что были похожи ваши разговоры как раз перед этим случаем?

Вытирая глаза скомканным бумажным платком, Сьюзен сказала:

— Обычно гораздо лучше, чем этот. После этого случая с Лудтманами все развалилось.

— В чем точно суть ситуации с Лудтманами?

— Честно говоря, точно мы еще не знаем. Джен пригласила Рори и двух других ребят переночевать в ее доме, когда родителей не было в городе. Но мистер Лудтман заболел, они с женой вернулись раньше и обнаружили на полу в гостиной четырех спящих подростков. Очевидно, он вошел через второй этаж и начал орать, что он собирается отдать Рори под суд за изнасилование. — Напряжение Майка ослабло, и он улыбнулся. — Как рассказывает Рори, он сказал: «Мистер Лудтман, здесь ничего не происходит. Но если бы мы занимались сексом, то мне хотелось бы напомнить вам, что ваша дочь старше меня. Сэр, ей восемнадцать». Определенно, дети переняли твое чувство юмора, Сьюзен. Он победил.

Родители Рори захихикали, воображая картину противостояния их сына и мистера Лудтмана. Услышав смех своего мужа, Сьюзен тоже расслабилась.

— Майк, я чувствовала, что ты упрекаешь меня за все это. Так нечестно.

— Я не упрекаю тебя, Сьюзен. Я только чувствовал, что попался, не зная, что происходит.

— Должна сказать тебе, что я знала. Мне кажется, что говорить с тобой о такого рода вещах невозможно.

— Почему, Сьюзен? — спросила я.

— Потому что это никогда не бывает обсуждением. Майк действует так, будто он один знает, что должно случиться. Рори пытался поговорить со своим папой об этом.

— Как это прошло, Майк?

— Я догадываюсь, что примерно так и было, потому что я не знал многого из того, что происходит. Когда он принес домой эти книги от вас, я подумал, что они с Джен, возможно, занимаются сексом. Я тоже почитал их. Я, наверное, искал ответы на вопросы, пытаясь найти способ переговорить с ним. Я знал, что нельзя все сваливать на Сьюзен.

Я знала, как Рори жаждал информации, насколько полезным мог бы быть для него папа.

— Вы спрашивали его, как идут у него дела с Джен?

— Я думал о возможности получить ответы на все вопросы. Я пытался задать простой вопрос: «Как идут дела?». Я говорил себе, что захочу разговаривать с ним, о чем бы он ни спросил. Но сам я не спрашивал.

— Где он сейчас, после того, как был захвачен в доме Джен? — спросила я.

— После этого телефонного звонка я накричал на него. Я не хотел, чтобы он спал с Джен, но я не хочу быть похожим и на мистера Лудтмана.

— Вы можете каким-либо образом провести с ним некоторое время? — спросила я.

— Могу. Может быть, я поеду на выездную игру их команды как сопровождающий родитель. Я предполагаю, что мы сможем поговорить обо всем этом.

— Вы оба читали эти книги. Вы можете поговорить о них.

— Да, трудно даже начать разговор с Рори о сексуальных делах. Вы не должны быть специалистом. Только попытайтесь начать разговор с ним.

— Для меня это трудно.

— Майк, это самое трудное для многих родителей.

Майк был подобен многим папам и даже многим мамам, которые боятся даже начать разговор с подростками о сексе. Майку было легче сказать Рори: «Не спи с Джен», чем выяснить, как идут дела.

Об их разговоре я услышала от Рори потом, после того как он со своим папой ездил на игру в конце недели. Они «организовали» разговор о сексе. Майк избегал говорить о мистере Лундтмане, а Рори не спрашивал, можно ли переспать с Джен. Очевидно, они коснулись темы распределения времени, а Майк поделился информацией и, что важнее, некоторыми своими историями. Разговор начался.

 

Половой акт: как начать

Одним из самых важных моментов, которым я научилась при работе с подростками, является предельное разнообразие их сексуальных моделей. Подростки испытывают сильное давление, связанное с представлением о сексуальной «нормальности», что бы оно ни означало, и борются за то, чтобы их поведение соответствовало их восприятию этой модели. Они скрывают большую часть своей сексуальной жизни. Однако зачастую им хочется с кем-нибудь поделиться, и они ищут слушателя. Раскованность подростков в разговорах о сексуальных вопросах сочетается с социальными запретами. В итоге они очень мало знают о том, на что в действительности похож сексуальный опыт подростков. В это незанятое пространство проникают телевидение, кино, видеоклипы с драматическими историями, создающими видимость того, что все подростки не только являются участниками, но и приверженцами сексуальных сношений. Это часто приводит в ярость родителей, которые считают, что средства массовой информации совращают их детей задолго до того, как они будут готовы к сексуальным отношениям. Агрессивное использование подростковой сексуальности средствами массовой информации для продажи всего и вся очень беспокоит родителей, но одновременно предъявляет большие требования к самим подросткам, которые стараются точно выяснить, что является «нормой» и вписываются ли они в ее пределы. Рори был одним из тех молодых людей (моих пациентов), которые критически относятся к своему сексуальному поведению, потому что оно не соответствует образцам, представленным в средствах массовой информации. Сам Рори выразил это так: «Ни один парень, ни в одном фильме, которые я видел, не кончает раньше чем через минуту».

Рори рассказывал мне, что недавно видел телевизионную программу, в которой показывали «попытки» «всегда готового» юноши, и вся жизнь этого персонажа изображались в свете ожиданий сексуальных достижений. Рори с интересом посмотрел эту программу, но боялся обсуждать ее с друзьями, не желая, чтобы они догадались об аналогии с его ситуацией. После нескольких наших бесед Рори решился поделиться с отцом своей озабоченностью о том, как долго он «может». Майк рассказал Рори кое-что о своем прежнем опыте и уверил сына в том, что его беспокойство совершенно нормально. Этот разговор придал Рори уверенность, и контакт между отцом и сыном значительно улучшился.

Вместо обычных одной или двух историй я включила в эту главу сексуальные истории четырех подростков — Мириам, Джоэля, Маи и Рори. Я хотела подчеркнуть пределы сексуального выбора для подростков. У Мириам рано начались физическое развитие и активность, ее первый опыт в сношении состоялся в 15-летнем возрасте (хотя в среднем он происходит в 16 лет). И она, и ее мать приложили много усилий для подготовки к этому событию, и ее история служит хорошим примером подросткам, которые понимают, насколько необходимо найти ответы на вопросы, которые они задают сами себе перед этим важным шагом. Я полагаю, что ответы на эти вопросы являются очень важной частью сексуальной подготовленности и подростков, и взрослых. Оставлять их без ответа или спешить с ответом значит усилить свою уязвимость. Из предлагаемого мной списка вопросов (см. приложение) родители и многие составители программ сексуального просвещения концентрируются на седьмом вопросе (предохранение от беременности и инфекций, передаваемых половым путем) в ущерб другим. Например, если вы не можете сказать своему партнеру «нет» даже в последний момент, значит, варианты вашего выбора ограничены выбором вашего партнера. Этот важный вопрос наиболее типичен для девушек, не вполне осознающих свои желания и приспосабливающихся к желаниям своего партнера, но удивительно много юношей тоже говорят об ощущении принуждения в сексуальных ситуациях.

Важен также следующий вопрос, думали ли вы о влиянии первого сношения на свою жизнь и соответствует ли ваше решение вашим принципам. Это было жизненно важным для Маи, которая знала желания своего друга и своего отца, но должна была определить и защищать собственный выбор. Ответ на вопрос о принципах помог ей определить выбор как свой собственный и укрепить понимание того, почему она так отрицательно относится к своему другу и к своему папе. Осознав собственный выбор, она перестала сердиться на них обеих.

В одном из вопросов из списка Рори и я косвенно обратилась к технике секса. Сегодня многие подростки сразу переходят к сношению, пренебрегая проверенным временем этапом ласки, взаимных прикосновений и поощрению сношений без проникновения, которые оживляли сексуальную жизнь предыдущих поколений. Понимание того, что разные люди возбуждаются от различных ласк, дало Рори возможности управлять физиологической стороной процесса. Хотя он по-прежнему кончал немного рано, выяснение того, что он «входит» в пределы нормы, принесло ему громадное облегчение.

Подобно Рори, Джоэль искал ответы на вопросы, связанные с готовностью к сексуальным отношениям, хотя он исследовал совершенно другие их стороны. Джоэль мастурбировал, но никогда не задумывался о том, на что это будет похоже при сношениях с парнем или девушкой. Его внутренние желания были настолько скрыты, что он не мог позволить себе сексуальные фантазии, включающие сношение. Он был ошеломлен сношением с Ричардом и изумлен силой своих эротических чувств. Это заставило Джоэля обратить внимание на свои эротические чувства и прояснить важный аспект своей сексуальной принадлежности. Думал ли он о возможном вторжении в свою жизнь? Доверял ли он партнеру? Но его удивление случившимся и влияние этих событий на его характер показывают, что даже при более тщательной подготовке сношение всегда становится откровением. Открытие неизвестных сторон жизни представляет собой один из наибольших рисков. Возможно, самым последним из вопросов, которые задают себе подростки, должен быть такой: «Готовы ли вы испытать нечто, способное изменить вас?»

Для взрослых сексуальная активность необходима по многим причинам. Важно осознать, что это справедливо и для подростков. Для них не подходит ни один шаблон, и большинство молодых людей из результатов единственного сексуального опыта получают «производные» во многих смыслах. Опыт сильного физического удовольствия, полученного Мириам, проявил ее большую близость с другом, Юлианом, и одновременно отразил развитие личности ее и возросшую духовность. Подобно Мириам Джоэль испытал физическое удовольствие и близость, но он полагает, что самой важной частью его опыта явилось подчинение желанию. Из своего исследования Маи научилась тому, что для нее жизненно важна свобода собственного выбора. Для нее было важно, что сношение именно сейчас не является первостепенной стороной ее отношений с другом. История Рори началась с концентрации на сексуальном сношении для проверки «биологического оборудования». Наконец это привело его ближе к подруге, Джен, которая уже восприняла его проблемы, и к желанию лучших взаимопонимания и взаимоотношений. Когда и он, и его отец стали способны делиться и контактировать, сексуальная активность Рори позволила ему достичь большей близости не только с Джен, но и с отцом, и с самим собой.

Истории, описанные в этой главе, показывают, что близость и сношение не только не являются «противоестественными составляющими», но могут быть позитивным средством, помогающим молодым людям расти и лучше понимать себя. Соня теоретически верила в здоровую сексуальную жизнь своей юной дочери, но на практике сделать это оказалось гораздо труднее. Майк обнаружил, что он должен научиться слушать сына. Как только он постарался сделать это, Рори рассказал ему гораздо больше и они стали ближе друг к другу. Истории подростков учат взрослых многому.