В один из январских дней 1943 года небольшая станция Наро-Фоминск стала свидетельницей необычной торжественной церемонии: 112-й танковой бригаде присваивалось почетное наименование «Революционная Монголия». Одновременно делегация братской страны, возглавляемая маршалом Чойбалсаном, передавала советским воинам новые боевые машины.
Основы дружественных, равноправных отношений между народами Советской России и Монголии были заложены В. И. Лениным и выдающимся сыном монгольского народа, народным героем Сухэ-Батором. В ноябре 1921 года в Москву прибыли посланцы далекой страны. Монгольскую делегацию принял Владимир Ильич Ленин. Эта встреча имела величайшее значение для развития монгольской революции. Ленин подчеркнул, что единственно правильным путем для трудящихся Монголии является борьба за государственную и хозяйственную независимость страны в союзе с рабочими и крестьянами Советской России.
5 ноября 1921 года между правительством РСФСР и монгольским народным правительством было подписано соглашение об установлении взаимовыгодных добрососедских отношений. Оно явилось для Монголии первым равноправным международным соглашением. Впервые для маленькой страны, народ которой изнывал под гнетом феодалов и иноземных купцов, постоянно испытывал нажим иностранного капитала, появилась возможность вести переговоры на равной, доброжелательной основе, заключать соглашения, которые не ставили ее в положение зависимого государства.
С первых же дней наша страна пришла на помощь монгольскому народу. После разгрома белогвардейских банд советские войска по просьбе правительства Монголии должны были оставаться на ее территории вплоть до 1926 года. Однако правительство СССР поставило вопрос о выводе частей Красной Армии с территории Монгольской Народной Республики.
«Правительство СССР считает, — говорилось в ноте советского правительства от 24.1.1925 г., — что пребывание советских войск в пределах Монгольской Народной Республики уже не вызывается необходимостью.»
Правительство МНР в ответ на эту ноту поблагодарило нашу страну и выразило твердую уверенность в том, что Советский Союз, Красная Армия придут на помощь, если этого потребует обстановка.
Дальнейшие события показали, что монгольский народ не ошибся в выборе, встретив в лице СССР настоящего бескорыстного друга. Подтвердилось предвидение В. И. Ленина, что империалистические державы будут пытаться захватить Монголию и превратить ее в плацдарм для нападения на соседние страны. После захвата Маньчжурии в 1931 году японский империализм взял курс на претворение в жизнь пресловутого меморандума Танака, в котором подчеркивалось: «Чтобы завоевать Китай, мы должны завоевать сначала Маньчжурию и Монголию…»
В конце 1934 года в связи с возросшей опасностью, вызванной агрессивными действиями милитаристской Японии, правительство МНР поставило перед Советским Союзом вопрос о помощи в случае нападения на МНР империалистических государств. 27 ноября того же года было заключено соглашение, предусматривающее «взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения, а также оказания друг другу помощи и поддержки в случае нападения какой-либо третьей страны на МНР и СССР».
Между тем японские милитаристы всячески нагнетали обстановку на границе, пускались на всевозможные провокации. Народно-революционная партия и правительство МНР были вынуждены принять ряд мер по укреплению обороноспособности страны, одной из которых явилось решение Президиума ЦК МНРП от 23 января 1936 года обратиться к советскому правительству с просьбой об оказании военной помощи.
Выполняя свои обязательства, советское правительство по просьбе правительства МНР направило в Монголию части Красной Армии.
Испробовав прочность границ МНР и получив достойный отпор от советско-монгольских войск, японцы были вынуждены обратиться к советскому правительству с просьбой о прекращении военных действий.
Позднее советско-монгольское боевое содружество, скрепленное пролитой кровью красноармейцев и монгольских цириков в районе Халхин-Гола, стало еще более прочным.
Победа на Халхин-Голе имела большое военно-политическое значение. Она оказала решительное влияние на политику Японии в начале Отечественной войны. Японское правительство так и не рискнуло развязать агрессию на Дальнем Востоке против нашей страны и дружественной нам Монголии.
Высоко оценивая помощь СССР в деле защиты национальной независимости МНР Председатель Совета Министров МНР Ю. Цеденбал в докладе на сессии Великого народного хурала 7 июня 1957 года подчеркнул:
«Если учитывать все (речь идет о помощи Советского Союза. — Н.П.), то это составит не сотни миллионов, а многие миллиарды тугриков безвозмездной помощи. Вполне понятно, что ни в какую сумму, ни в какие миллиарды нельзя оценить те многие тысячи жизней советских людей, которые были отданы за свободу и независимость нашего народа».
Монгольский народ никогда не забудет советских солдат, офицеров и генералов, которые помогли ему отстоять свою независимость. Летчики и танкисты, пехотинцы и артиллеристы, дравшиеся на заросших камышом берегах Халхин-Гола, отмечены специальным Почетным знаком. Его носят советские и монгольские воины, теперь уже ветераны исторического сражения. По постановлению правительства МНР на берегу этой реки сооружен памятник. Его открытие состоялось в августе 1954 года. На мраморе величественного монумента на русском и монгольском языках высечены слова:
«Вечная слава воинам-героям Советской Армии и мужественным цирикам монгольской Народно-Революционной Армии, павшим в боях с японскими захватчиками в районе реки Халхин-Гол за свободу и независимость миролюбивого монгольского народа, за мир и безопасность народов, против империалистических агрессоров».
В памятное июньское воскресенье, когда на нашу страну двинулись гитлеровские полчища, в Улан-Баторе состоялось объединенное заседание Президиума ЦК МНРП, Президиума Малого хурала и Совета Министров МНР, которое определило отношение Монгольской Народной Республики к этой войне. «Весь народ нашей свободной и независимой республики, — говорилось в решении этого заседания, — связанный узами кровной, нерушимой дружбы с советским народом, с глубочайшим презрением заклеймит этот изменнический акт со стороны фашистской Германии, ответит всемерным усилением дружбы советского и монгольского народов, будет верен обязательствам, принятым на себя по договору о взаимной помощи, заключенным между МНР и СССР 12 марта 1936 года.»
В телеграмме правительства МНР советскому правительству говорилось: «Завоевания Великой Октябрьской социалистической революции нам дороги так же, как и завоевания нашей собственной национально-демократической революции. Наш народ готов рука об руку с советским народом грудью стать на защиту священных границ великой социалистической державы — отечества трудящихся, светоча подлинной свободы всех угнетенных и эксплуатируемых народов мира».
С первых же дней войны монгольский народ стремился оказать всемерную помощь и содействие советским братьям в их борьбе с фашистской агрессией. По всей стране прокатилась волна митингов и собраний, посвященных борьбе советского народа с фашистскими захватчиками. Правительство МНР и ЦК МНРП опубликовали обращение ко всем аратам, рабочим, интеллигенции, в котором разъясняли варварские цели фашистов и призывали монгольских трудящихся к борьбе против зарвавшихся агрессоров.
Трудящиеся МНР хорошо знали, что германский фашизм — смертельный враг не только советского и монгольского народов, но и народов всего мира. В ноябре 1941 года состоялся пленум ЦК МНРП, который отметил, что справедливая Великая Отечественная война Советского Союза против фашистской Германии — это война за свободу всего человечества, за свободу и независимость МНР. В решении пленума подчеркивалось, что одной из главных задач МНР является всемерная помощь народам СССР, мужественно борющимся с фашистской Германией, ибо без победы над гитлеризмом, угрожающим порабощением народам всего мира, невозможно дальнейшее свободное и успешное развитие МНР.
Красная Армия мужественно сражалась на фронте, а в МНР по всей стране развернулась гигантская кампания по оказанию помощи и поддержки советскому народу. По решению ЦК МНРП и правительства МНР создавалась специальная комиссия, на которую возлагалась работа по оказанию помощи Красной Армии. В фонд помощи СССР начали потоком поступать деньги, ценности, продукты. По всей стране собирали средства в этот фонд: простые люди — рабочие, скотоводы, пастухи в кочевьях, собирали теплые вещи, готовили подарки бойцам. Трудящиеся МНР провозгласили лозунг: «Все для фронта, все для победы!» Рабочие и служащие улан-баторского комбината, коллективы кустарно-промысловых артелей трудились в выходные дни и сверхурочно, выполняя правительственные заказы на пошив теплых вещей, других изделий для фронтовиков. Специальной комиссии во главе с заместителем премьер-министра Лубсаном поручили организовать на местах охотничьи бригады для заготовки мяса джейранов и кабанов для Красной Армии. Эти бригады существовали и в последующие годы. Охотники систематически перевыполняли планы заготовки мяса.
Женщины Монгольской Народной Республики встали на трудовую вахту рядом с мужчинами. Во многих районах страны были организованы кружки, где женщины обучались вязанию. Женщины изготовили для советских воинов десятки тысяч свитеров, теплых курток, перчаток, носков. Многие добровольно становились донорами.
К 24-й годовщине Октября трудящиеся МНР отправили в Советский Союз первый эшелон подарков: продукты питания, полушубки, солдатские ремни, шерстяные свитера, одеяла, меховые жилеты, перчатки и рукавицы. Эшелон сопровождала делегация трудящихся во главе с заместителем премьер-министра Лубсаном и секретарем ЦК МНРП Янжимой. Она побывала в частях и подразделениях Западного фронта и была принята командованием.
Большую помощь монгольские друзья оказали нашим кавалерийским частям, пополняя их конский состав. Свыше десяти тысяч степных скакунов получили наши конники. Внушительными были и денежные суммы, вносимые в фонд Красной Армии. Только к июню 1942 года монгольские друзья собрали 7,7 млн. тугриков, в том числе отправили в СССР на 6,9 млн. тугриков различных подарков.
В одном из обращений правительства МНР и ЦК МНРП к населению страны говорилось:
«В эти суровые дни мы все должны тесно сплотиться вокруг своей Народно-революционной партии и народного правительства. Должны сделать все зависящее от нас для того, чтобы оказать всевозможную помощь Красной Армии, советскому народу во имя победы над фашистской чумой. Вы должны помнить, что каждый ваш индивидуальный подарок, самоотверженный труд каждого из вас явится ценным вкладом в общее дело ускорения разгрома фашистских полчищ.»
Помощь монгольских друзей в дни Великой Отечественной войны принимала различные формы. В январе 1942 года сессия Малого хурала, выражая волю всего монгольского народа, постановила:
«1. Приобрести танковую колонну имени Революционной Монголии, которую преподнести в качестве подарка доблестной Красной Армии Советского Союза.
2. Поручить правительству провести необходимую массовую работу среди аратов, рабочих и служащих по разъяснению настоящего решения и организовать сбор средств на танковую колонну имени Революционной Монголии».
К февралю 1942 года во Внешторгбанк СССР поступило из МНР на постройку танков: тугриков — 2,5 млн., американских долларов — 100 тыс., золота — 300 кг, что составляло в советской валюте — 3,8 млн. рублей.
На эти средства была приобретена танковая колонна в количестве тридцати двух танков Т-34 и двадцати одного танка Т-70 и передана монгольской правительственной делегацией 112-й Краснознаменной танковой бригаде 12 января 1943 года.
Генеральный секретарь ЦК МНРП Ю. Цеденбал в своем докладе на собрании партийного актива Улан-Батора 6 октября 1942 года, определяя актуальнейшую задачу партии, подчеркнул:
«Надо понять и разъяснить каждому трудящемуся МНР, что только разгром гитлеризма спасет нашу страну от угрозы военного нападения, от всех тех ужасов, которые переживают сейчас народы воюющих стран, что все, что можем, мы должны отдать ради достижения этой цели, без чего никакое минутное благополучие не будет прочным».
Монгольский народ с напряженным вниманием следил за положением на фронтах, восхищаясь мужеством, стойкостью и героизмом советских людей. В дни войны блестяще продемонстрировали свою жизнеспособность и плодотворность интернациональная боевая дружба и тесное братское сотрудничество между двумя странами, представлявшими в то время мир социализма на всей планете.
Верная принципам марксизма-ленинизма, Монгольская Народно-революционная партия неустанно воспитывала свой народ в духе преданности идеям пролетарского интернационализма, делала все для того, чтобы внести свой посильный вклад в дело разгрома фашистской Германии. В начале 1942 года маршал X. Чойбалсан в письме на имя Верховного Главнокомандующего писал:
«Со всей страны поступают многочисленные заявления и письма, в особенности от бывших партизан, ветеранов революции, о своем желании пойти на фронт, чтобы с оружием в руках драться с фашистами. Но, не имея возможности поехать на фронт, наш народ свое искреннее желание помогать Красной Армии проявляет в отправке ей подарков».
В монгольских газетах ежедневно отражалось пополнение фонда помощи СССР. Ветеран народной революции, знатный арат Пунцах, который побывал в составе делегации в конце 1942 года на Западном фронте, пообещал Военному совету фронта прислать отборных лошадей. Возвратившись на родину, патриот сообщил торговому представителю СССР в МНР А. Н. Финогенову, что вместе с другими аратами своего сомона он просит принять в подарок войскам Западного фронта пятьдесят четыре коня. Кроме того, араты просили передать Г. К. Жукову Красное знамя и письмо-наказ, в котором выражали теплые братские чувства к своим друзьям — бойцам и командирам Красной Армии и просили их крепче бить фашистов.
А население МНР продолжало отдавать в фонд помощи свои сбережения. Рабочий промкооперации Улан-Батора Доржпалан внес 4 тыс. тугриков. Старая женщина, бывшая учительница из Улан-Батора, Церенглан внесла 705 тугриков, два золотых кольца, серебряный браслет, меховую доху, ватную куртку и продукты. Между прочим, эта доха была вручена командиру 112-й танковой бригады Андрею Лаврентьевичу Гетману, который не раз потом с большой благодарностью вспоминал старую учительницу из далекого Улан-Батора.
Страницы монгольских газет пестрели сообщениями о патриотических поступках трудящихся, публиковали имена тех, кто внес свою скромную долю в общее дело разгрома врага. Вот что писала газета «Унэн» 13 февраля 1943 года:
«Товарищ Базар, скотовод из Центрального аймака, внес в фонд Красной Армии 3 тыс. тугриков. Товарищ Лувсан-Шаран, скотовод — 2 тыс. Фельдшер Чандрабал внес свою годовую зарплату, а шестидесятипятилетняя Намжил специально приехала за сотни километров в Улан-Батор, чтобы встретиться с ответственными товарищами из Центральной комиссии и передать несколько теплых дох и варежек бойцам Красной Армии».
В другой заметке сообщалось, что арат Тарва из Сухэ-Баторского аймака подарил пять своих лучших иноходцев, а арат Чдындыб из Центрального аймака — четырнадцать лошадей. Монгольские трудящиеся считали своим священным долгом помогать советскому народу — верному товарищу и другу.
22 июля 1943 года Премьер-министр МНР X. Чойбалсан направил Верховному Главнокомандующему телеграмму с просьбой принять в дар для Красной Армии 2 млн. тугриков на строительство авиаэскадрильи и передал при этом наказ монгольских трудящихся. В нем говорилось:
«Пусть отважные соколы доблестной Красной Армии на этих боевых самолетах так же, как экипажи нашей танковой бригады «Революционная Монголия», которая героически борется с фашистскими бандами, уничтожают живую силу и технику противника».
Сталин направил Чойбалсану специальное послание, в котором выразил личную сердечную благодарность правительству и народу МНР, собравшим средства на строительство эскадрильи боевых самолетов «Монгольский арат» для Красной Армии.
Накануне в бригаде все разговоры велись вокруг прибывающей новой боевой техники. И вот настал долгожданный день. К станции медленно подходит эшелон, останавливается неподалеку от полуразрушенной водонапорной башни. Повсюду еще видны следы бомбежек, недавних боев. Сам город только угадывается за дымкой зимнего утра, в розовато-сером морозном тумане.
Сигнальной трубой звучит гудок паровоза и, словно повинуясь этому призывному зову, по наспех уложенному настилу медленно, как бы пробуя гусеницами прочность бревен, спустился танк Т-34, носящий славное имя Сухэ-Батора, народного героя МНР. С соседней платформы сошел другой танк, на броне которого крупными белыми буквами четко выведено: «Маршал Чойбалсан». Вслед за ним движется танк «Хатан-Батор Максаржаб», Он носит имя народного героя, соратника Сухэ-Батора, занимавшего в его правительстве пост военного министра.
Один за другим сползают с платформ танки, разворачиваются, вытягиваются в шеренгу. На броне начертано: «Совет Министров МНР», «Большой и Малый хурал», — «ЦК Народно-революционной партии», названия различных аймаков, промышленных и общественных организаций. Казалось, сама братская республика, воплотившись волею народа в грозную сталь, прибыла на помощь своим братьям-русским на заснеженные поля Подмосковья.
Вдоль железнодорожного полотна застыли бойцы, командиры и политработники 112-й танковой бригады, принимающие боевую технику. На правом фланге колышется расчехленное знамя, на котором в скупых лучах зимнего солнца блестит орден Красного Знамени. Волнующий, незабываемый момент!
Прошла едва ли не треть века, а до сих пор эта величественная картина встает перед глазами. Каждый, кто служил в танковых войсках, знает, какую радость испытывали танкисты, когда прибывала боевая техника, грозное оружие, которое Родина вручала воину. Танкист теперь уже не «безлошадный», как в шутку он себя именовал в ожидании боевых машин. Теперь он обрел силу и уверенность, могучее оружие и возможность сокрушать врага. Радость получения новой техники неизмеримо возрастает, когда эта техника приходит из дальних монгольских пустынь и степей, от друзей—женщин, детей, стариков, рабочих, скотоводов, охотников, служащих. Воин ощущает огромную ответственность не только за судьбу своего народа, но и за судьбы тех, кто любовно, по крохам, собирал средства, не спал ночами, чтобы сшить теплую куртку советскому бойцу, обуть его в валенки, согреть не только теплом своего сердца, но и своим трудом, теплом мозолистых рук.
Натужно гудят моторы, лязгают гусеницы, медленно поворачиваются тяжелые башни. Отныне человек и танк, боец и боевая машина нераздельны. Холодная, опушенная куржаком, легированная сталь надежно прикроет теплые человеческие тела, а люди вдохнут жизнь в маленькую крепость, наделят ее своей силой, подчинят своей воле, и будут вместе драться с врагом.
Танк становится для экипажа не только орудием войны, но и домом родным. Танкист не только воюет в нем, но и живет: ест, спит, отдыхает, пишет письма, а случается, и принимает смерть, вместе со своим танком…
Тяжелые, крепкие машины одна за одной спускаются с платформ. Это знаменитые тридцатьчетверки, модернизированные, с новой 85-миллиметровой пушкой. Много танков видели мы на своем веку, отечественных и иностранных, обладающих различными достоинствами, но не лишенных недостатков. Одни надежно прикрыты броневыми листами, но медлительны, малоподвижны, неуклюжи; другие, наоборот, быстроходны и маневренны, но броня такая, что лучше не встречаться с малокалиберным снарядом.
Иное дело — тридцатьчетверки. Танк-песня, впоследствии взметнувшийся на пьедесталы памятников повсюду, где сражались танкисты. В этой машине, созданной нашими учеными, достигнуто удивительное сочетание качеств, необходимых в бою. Тридцатьчетверку не страшило бездорожье, она прокладывала себе путь и по песку, и по грязи. Огонь можно вести с остановок и в движении. Ее двигатель могуч и неприхотлив. Достигнута гармония линий: наклоны брони, округлость башни, приземистость — все рационально, все дышит целеустремленностью, волей, силой. Тридцатьчетверка в большей мере, чем какая-либо другая машина, оказала воздействие на танкостроение всех стран. Ни один последующий конструктор не создавал свой танк, не держа в уме параметры и достоинства тридцатьчетверок. Может быть, мы, танкисты, пристрастны? Пусть скажут те, кого в этом не заподозришь.
Вот мнение английских специалистов:
«Высокая маневренность и относительное свободное боевое отделение делает этот танк любимцем советских танкистов… Его маневренность, огневая мощь и качество брони великолепны. Дополнительной выдающейся чертой конструкции является наклон броневых листов».
Английским конструкторам вторят их американские коллеги:
«Т-34 в своих основных решениях является хорошей конструкцией».
После появления танка Т-34 иностранные конструкторские бюро, привлеченные превосходными боевыми качествами советской машины, старательно изучают ее, разрабатывают свои варианты боевых бронированных машин. Стоит ли говорить, с каким настороженным вниманием следили за нашей тридцатьчетверкой немцы — ведь они, как никто иной, испытали на себе все боевые качества советских танков.
Начальник Куннесдорфского полигона полковник Эссер еще в декабре 1942 года говорил на заседании военно-технической секции союза германских инженеров:
«Из числа новых танков особенно выделяется танк Т-34, обладающий рекордной скоростью — 54 километра в час и удельной мощностью 18 лошадиных сил на тонну. Русские создали танки, которые конструктивно и в производственном отношении, безусловно, заслуживают внимания и в некоторых отношениях превосходят танки наших прочих противников.»
Один из преподавателей бронетанковой школы в Вюнсдорфе высказывался в марте 1942 года более категорично:
«В Красной Армии наиболее грозным является танк Т-34. Его эффективное вооружение, талантливо использованные наклоны брони и высокая подвижность делают борьбу с ним тяжелой задачей.»
Многие иностранные военные специалисты, которых никак нельзя заподозрить в симпатиях к нашей стране, оценивали тридцатьчетверку очень высоко. Наиболее интересно признание генерал-полковника Гудериана, известного теоретика и практика германских танковых войск. В «Воспоминаниях солдата» он писал:
«…в ноябре 1941 года видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины. Непосредственно на местах они хотели уяснить себе и наметить, исходя из полученного опыта боевых действий, меры, которые помогли бы нам снова добиться технического превосходства над русскими.
Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важных деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских».
Перечитывая эти красноречивые высказывания бывших союзников и врагов, вновь испытываешь гордость за отечественную промышленность, конструкторов, инженеров и рабочих, создавших грозную боевую машину. И сейчас, спустя много лет, и тогда у Наро-Фоминска с большой благодарностью думали мы о людях, делающих танки. Шершавая сталь тридцатьчетверок, сохранившая тепло мозолистых рабочих рук, объединяла нас с ними, преисполняла готовностью не жалея жизни служить народу, Родине, драться насмерть с ненавистным врагом.
Заснеженный лес. На поляне выстроились боевые машины, возле них в черных комбинезонах и шлемах танкисты. В центре — дощатая трибуна, украшенная лозунгами, еловыми ветками. На алом транспаранте слова: «Привет делегации Монгольской Народной Республики!»
То был большой праздник. Бойцы Краснознаменной танковой бригады встречали посланцев монгольского народа во главе с маршалом Чойбалсаном, прибывших для торжественной передачи танковой колонны «Революционная Монголия».
Высоких гостей принимали комбриг полковник Леонов, заместитель по политчасти подполковник Шалунов, начальник штаба бригады подполковник Гусаковский. Здесь же находится представитель командования танковых войск генерал-лейтенант Бирюков, генерал-майор Павелкин. Командир бригады отдает рапорт маршалу Чойбалсану. Подполковник Шалунов открыл митинг, посвященный передаче танковой колонны.
С ответным словом выступил руководитель делегации МНР:
— Нам, представителям монгольского народа, выпала большая честь передать вам сегодня колонну танков, построенных на средства трудящихся МНР. Эти боевые машины являются подарком нашего свободолюбивого народа родной и близкой нам Красной Армии. Они приобретены по решению сессии Малого хурала, высшего органа нашей республики, выразившей волю всего трудового народа, помогающего вам в борьбе с нашим общим врагом — немецким фашизмом.
В каждой из этих боевых машин воплощена безграничная любовь монгольского народа к своему великому другу — советскому народу и доблестной Красной Армии…
Каждый арат, рабочий, интеллигент нашей счастливой страны знает, что радость свободной жизни, счастье, национальная независимость завоеваны с помощью Советской страны, знает, что Красная Армия есть самый верный и надежный защитник революционных завоеваний победившего народа. Как же не помогать этой великой Армии в ее грандиозной, титанической борьбе с фашистскими захватчиками? Как не любить ее, эту Армию, ее героев-богатырей, славных бойцов и командиров, грудью отстаивавших честь, свободу и независимость наших народов?
Товарищи! Пусть эти грозные машины будут символом нерушимой дружбы наших народов, пусть они напоминают вам ежедневно, ежечасно, что весь монгольский народ с вами, что он отдает все, чем он богат, делу борьбы с врагом всего прогрессивного человечества — фашизмом.
Монгольский народ, передавая вам эти машины, принимает на себя полностью вещевое и продовольственное обеспечение всей вашей отдельной Краснознаменной танковой бригады до победного конца войны!
Да здравствует героическая Красная Армия и ее славные танкисты! Да здравствует дружба советского и монгольского народов!
Грянуло могучее русское «ура».
На трибуне полковник Леонов.
— Дорогие товарищи, делегаты монгольского народа! Ваш приезд в нашу бригаду и передача нам танков, построенных на средства трудящихся МНР, являются выражением безграничной любви монгольского народа к нашей стране, ее Красной Армии. Позвольте же мне от лица воинов выразить вам сердечную благодарность и заверить, что могучие стальные машины будут громить врагов так же, как громила их наша бригада под Москвой.
Товарищи делегаты! Прошу вас от всего личного состава бригады передать монгольскому народу, что на этих танках мы будем громить фашистов до полного их уничтожения!
После митинга на каждую боевую машину передали специальный формуляр. Колонна развернулась и продефилировала перед трибуной. В открытых люках стояли командиры танков, приветствуя командование и высоких гостей.
Еще не затихла медь военного оркестра, а уже послышалась новая команда, и танки, новенькие, пахнущие заводской краской, потянулись к станции на погрузку.