«МИД России настоятельно призывает государства, осуществляющие военную операцию в Ливии, прекратить неизбирательное применение силы. Мы считаем принятие резолюции № 1973 Совбеза ООН весьма неоднозначным шагом для достижения целей, явно выходящих за рамки её положений, предусматривающих меры только для защиты гражданского населения» – из заявления официального представителя российского внешнеполитического ведомства Александра Лукашевича, 20 марта 2011 года.
* * *
«Российская сторона подчёркивает недопустимость перехода международной операции в Ливии в сухопутную фазу. Россия будет рассматривать такой шаг как оккупацию суверенной страны» – из выступления постпреда России при НАТО Дмитрия Рогозина, Брюссель, март 2011 года.
* * *
– Привет, мать! – поздоровалась со своей подругой пришедшая на работу Ракитина.
– Привет, – голос Светланы прозвучал отрешённо.
– Ты чего, плохо себя чувствуешь?
– Да нет, всё нормально.
– Говори толком, что стряслось, Дорошина? – не поверила ей Ольга. – Я тебя не первый год знаю.
– Понимаешь, впервые за все годы, что я знакома с Павлом, он не поздравил меня с Восьмым марта. И даже не позвонил!
– Ну, мало ли что? А потом, ты ведь сама говорила, что он часто выезжает в командировки, так ведь? Ну вот, может, уехал куда?
– Он и раньше ездил, только всегда звонил.
– А что твой Никита говорит? Он-то с ним на связи?
– Никита сказал, что недели две назад говорил с отцом в последний раз, а потом связь оборвалась. И что вновь дозвониться у него не получилось.
– Ну, так он где?
– Где-то за рубежом, в командировке как будто… У Никиты никогда ничего толком не добьёшься!
– Так чего же ты хочешь? Там, наверное, связи нет.
– Наверное, – вздохнула Светлана.
– Да ладно, не кисни, объявится твой Дорошин! – пообещала Ольга. – Сходились бы уже, что ли, да жили бы вместе, – проворчала она, переодеваясь. – Просто детсад какой-то!..
Совбез ООН, Нью-Йорк,
21 марта 2011 года
– Неужели мы приняли новую резолюцию по Ливии только лишь для того, чтобы уже на следующий день грубо нарушить её основные положения?! – Виталий Чуркин, едва сдерживаясь от негодования, адресовал свой вопрос американской делегации.
– Но мы лишь обстреляли скопления боевой техники Каддафи, направленной против мирных жителей, – возразила посол Соединённых Штатов в ООН госпожа Райс.
Она скромно улыбнулась, непонимающе пожав плечами и обводя глазами собравшихся в зале дипломатов. Было заметно, как она многозначительным взглядом призывает своих единомышленников разделить её чувство «благородного удивления» очередными «беспочвенными претензиями» русской стороны.
– К тому же сам налёт производился избирательно, ограниченным числом боевых единиц, – добавила американка после паузы.
– Ограниченное число американских «боевых единиц», как вы изволили выразиться, – немедленно отреагировал Чуркин, – составило более двадцати пяти надводных кораблей и подводных лодок США, выпустивших по территории Ливии только 19 марта более ста десяти ракет «Томагавк»! А уже на следующий день сорок пять бомб, сброшенных стратегическими бомбардировщиками ВВС США В-2 упали на города страны, в том числе на Триполийский аэропорт, когда в нём находились гражданские лица и члены их семей! Я не говорю уже о действиях французской авиации и британских сил… Резолюция Совбеза не давала санкций на проведение массированных бомбардировок территории суверенного государства, каковым является Ливия! В последних поправках к документу речь шла о бункерах и базах ПВО, которые могли воспрепятствовать установлению беспилотной зоны. Российская сторона не была вполне согласна с этими формулировками, считая их неопределёнными. Но то, что происходит на самом деле, – неслыханно! Обстреляны гражданские объекты – жилые дома, больницы, городская инфраструктура в Триполи, Тархуне, Маамуре, Мисурате и других городах. По данным Министерства обороны Российской Федерации, только за два дня западной «операции» погибло более 70 человек, а число раненых – втрое больше!
При этом я вовсе не имею в виду боевые потери, связанные с уничтожением военной инфраструктуры. Хотя принятая нами резолюция не предусматривает и такого. Но сейчас речь идёт исключительно о мирном населении, которое несёт потери убитыми и ранеными! Мы неоднократно настаивали и настаиваем теперь, чтобы в резолюции нашли место более чёткие формулировки, вместо тех расплывчатых, что имеют место сегодня, относительно разумных пределов проводимых в Ливии действий западной коалиции. Как определить эти самые «разумные пределы» и кто несёт ответственность за это? Ливийская сторона заявляет о 114 погибших и до 500 раненых мирных граждан!
По некоторым источникам, в первый день бомбардировки ливийских территорий американская сторона применила боеприпасы с обеднённым ураном. По мнению военных экспертов и экологов, применение данных боеприпасов вызывает ряд опаснейших заболеваний и заражение местности! Последствия столь безответственных действий могут проявиться много позже и вызвать, скажем, вспышку раковых или иных смертельных заболеваний среди людей. Как вяжутся подобные действия с защитой местного населения? Российскому МИДу совершенно не понятно и заявление министра иностранных дел Франции мсье Жюппе, – повернулся Чуркин в сторону представителя Франции в ООН. – Цитирую: «Удары по Ливии будут продолжаться до тех пор, пока Каддафи не перестанет нападать на мирных жителей, а его войска не покинут территории, на которые они вторглись». – Он бросил вопросительный взгляд в сторону французской делегации: – Может быть, нам объяснят, на чью территорию вторглись ливийские правительственные войска, находясь у себя в стране?
Ответа не последовало.
* * *
Из видеообращения к народу Ливии лидера революции М. Каддафи, переданного по центральному телевидению страны, 21 марта 2011 года:
«Граждане Ливии! Мы подверглись агрессии мирового империализма. Авиация НАТО бомбит наши города. У берегов Ливии рыщут точно хищники корабли западного альянса.
Нашу землю топчут иностранные наёмники из аль-Каиды, которые рассчитывают провозгласить на востоке нашей страны, в Дерне, экстремистский эмират во главе с Абделькаримом аль-Хасади, уголовником и бывшим заключённым американской тюрьмы Гуантанамо.
Этим силам, стремящимся к афганскому сценарию в нашей стране, оказывает военную помощь спецназ Франции и Великобритании. Это – грубое нарушение резолюции Совета Безопасности ООН, принятой по Ливии.
Сегодня Пентагон объявил о том, что к нашим берегам направляется десантный корабль „Батаан“ с 1200 морскими пехотинцами США и вертолётами на борту.
Все эти действия никем не санкционированы, являются прямым нарушением международного права и носят характер необъявленной войны против суверенного государства. Это очень опасный прецедент, имеющий важнейшее значение не только для народа Ливии, но и для народов всего мира!
„Народное восстание“, о котором кричит Запад, нужно ему лишь для прикрытия своих агрессивных действий. Никакой оппозиции народной революции аль-Фатех нет и быть не может! Есть только заговорщики и их чёрные планы.
Достаточно сказать, что так называемое „правительство переходного периода“, состоящее из предателей ливийского народа, не может найти себе место на нашей земле и скрывается на борту французского военного корабля. Кто эти люди? Кто знает их в Ливии?
Я призываю вас к вооружённому сопротивлению силам стран Запада. Мы должны готовиться к долгой войне против терроризма и новой агрессии западных крестоносцев, которые пришли отобрать наши природные богатства. Но мы не сдадимся без боя! Нефть не достанется США, Великобритании и Франции!
Мы откроем доступ к складам с оружием для простых граждан, чтобы они могли защитить себя, и вооружим миллион человек! А ещё используем все имеющиеся у нас самолёты, как гражданские, так и военные, для защиты страны. Наша земля будет гореть под ногами агрессоров!
Правительство Ливии считает резолюцию Совбеза 1973 недействительной и требует срочного проведения внеочередного заседания Совета Безопасности ООН!
Мы объявляем об одностороннем прекращении огня».
* * *
– Нам приказано остановить наступление на Бенгази и под покровом ночи отступить в направлении Сирта, – сообщил собравшимся на совещание офицерам ВРИО командира 32-й бригады спецназа майор Джума. – В связи со вступлением западного альянса в войну на стороне мятежников руководству страны потребуется период временного затишья для ведения дипломатических переговоров. К исходу 25 марта основные силы бригады должны занять оборонительные рубежи в составе отходящих от города правительственных войск на удалении 140 километров восточнее Сирта, обеспечив тем самым прикрытие города.
– Значит, мы оставляем без боя практически весь нефтяной район? – задал вопрос Дорошин.
– Не совсем так. Мы организованно отрываемся от противника, временно уклоняясь от ведения боевых действий с ним, но имея в виду скорое возвращение. Получены данные разведки, которые говорят о готовящейся высадке с моря в районе Мерса-аль-Брега английского и американского десантов, общей численностью до двух тысяч человек.
Нам предстоит немедленно выдвинуться туда и занять оборону побережья, обеспечивая тем самым отход от Бенгази наших главных сил. Кроме того, есть сведения о готовящихся в этом районе провокациях, связанных с подрывом нефтехранилищ. Эти действия должны осуществить иностранные диверсанты в рамках развязанной против нас информационной войны.
Естественно, «злодеяние» свалят на лидера ливийской революции, который якобы отдал приказ об уничтожении нефтяных месторождений и хранилищ, чтобы они не достались оппозиции. А отступающие от Бенгази правительственные войска послушно выполнили этот приказ.
Предполагается, что такие действия полковника Каддафи должны «возмутить мировую общественность», которая выступит с «осуждением» его действий, а значит – с одобрением действий западной коалиции по «освобождению ливийского народа» и «спасению» природных богатств страны.
Высадка морского десанта приурочена к прибытию в этот район крупной французской военно-морской группировки – авианосца «Шарль де Голль» с истребителями «Рафаль-М» и вертолётами на борту в сопровождении двух фрегатов французских ВМС.
Не исключено, что западный десант, получив столь мощное подкрепление, вместе с отрядами так называемых оппозиционеров попытается провести наступательную операцию против наших главных сил, отходящих от Бенгази.
Мы должны помешать осуществлению этих провокационных планов.
* * *
С моря дул свежий бриз, едва покачивая борт боевого фрегата британских Королевских военно-морских сил. Послушно поднимаясь и наклоняясь в такт с лазурной средиземноморской волной, корабль умиротворённо поскрипывал снастями. На палубе, развалившись в кресле и закинув ногу на ногу, нервно «жевал» сигару британский полковник. Перед ним по стойке смирно вытянулся майор спецназа Маккензи.
– Итак, майор, задача заключается в том, чтобы помешать отходу от Бенгази войскам полковника. Ваш батальон в составе спецназа SAS и SBS должен высадиться на берег и оседлать шоссе вдоль Средиземного моря в районе Мерса-аль-Брега, перекрыв единственный путь отхода от города. Ваши действия будут поддержаны с моря и воздуха.
А через некоторое время к вам на помощь подойдут американские морские пехотинцы, которые высадятся восточнее в составе трёх усиленных батальонов. Всего около полутора тысяч человек с боевой техникой и вооружением. Они уже находятся на полпути к Бреге.
Войска Каддафи должны оказаться в кольце окружения, между вами и наступающими на них отрядами вооружённой оппозиции со стороны Бенгази. Как только замкнётся кольцо окружения, объединённая авиация альянса совместно с ракетоносцами военно-морских сил немедленно приступит к планомерному уничтожению ливийских правительственных войск.
Если операция окажется удачной, режим полковника неминуемо падёт в ближайшее время. Он потеряет большую и наиболее боеспособную часть своих войск, а кроме того, и их командующего, своего сына Хамиса. Вас же, при удачном течении событий, ждут новое воинское звание и непременное повышение по службе.
Маккензи ещё более вытянулся перед полковником, пожирая его глазами.
– Думаю, что с такими силами, которые имеются в вашем распоряжении сегодня, предстоящая задача выглядит простой прогулкой, тем более что войскам Каддафи уже был нанесён серьёзный урон во время их недавнего неудавшегося штурма восточной столицы, – продолжил развивать свои мысли британец. – Батальоны полковника поредели, потеряли много боевой техники и деморализованы. Их тылы растянуты, войска испытывают недостаток в боеприпасах и ГСМ. А личный состав – в питьевой воде и пище, и может сложить оружие без сопротивления.
После операции уничтожения противника вам предстоит захватить Брегу. Далее, не нанося урона нефтеналивному заводу и нефтехранилищам, поджечь пару-тройку бочек с напалмом и кучу резиновых шин, дающих нужный эффект, файеры и подготовленные фейерверки невдалеке от побережья, тщательно, многократно заснять пламя и дымы на плёнку. Для этого с вами отправляется наш военный спецкор. Огонь и дымы должны быть хорошо видны с моря, откуда, с борта наших эсминцев, за ними будут наблюдать корреспонденты иностранных СМИ, участвующие в информационной операции против Каддафи.
Всё должно выглядеть так, будто бы отступающие правительственные войска выполнили приказ полковника и подожгли нефтепровод и хранилища, чтобы они не достались «восставшему народу Ливии». Проследите за спецкором, чтобы работа была сделана добротно, не торопясь. Просмотрите всю отснятую плёнку, прежде чем возвращаться.
И имейте в виду, если вы вновь не выполните приказ, то лучше бы вам остаться на том ливийском берегу! Я уж не говорю о неминуемом разжаловании. Всё ли вам понятно, майор?
– Да, сэр!
– Тогда действуйте, и да сопутствует вам удача!..
* * *
– Мы, мусульмане, с уважением относимся к вашему Богу, только считаем, что Иса – наби. И Мухаммед тоже – наби. Последний.
Дорошин внимательно слушал, как дискутируют о религии два вечных спорщика на эту тему: православный христианин Борислав и самый активный защитник ислама в их группе спецназа – сирийский капитан Мазен.
Мазен считался среди своих «продвинутым» мусульманином. Его отец был священнослужителем и известным на родине человеком, выходцем из рода суннитских улемов.
Сириец постоянно сыпал цитатами из Корана по поводу и без повода, подчёркивая свою набожность и грамотность в области религиозного культа. Мазен всегда настаивал на том, что деньги для него – не главное и что он находится в Ливии по «идейным соображениям». Однако от денег не отказывался.
В своё время молодой человек, выходец из обеспеченной семьи, получил неплохое образование в Англии, где окончил военный колледж, и свободно говорил по-английски, на котором вполне сносно объяснялся и серб.
За несколько лет пребывания в Ливии Борислав неплохо освоил арабский разговорный язык, однако, когда речь заходила о принципиальных вещах, он всегда переходил на английский. Павел уже отметил для себя эту его особенность.
Как бывший переводчик, Дорошин также хорошо знал, что глубокое волнение сковывает язык, и человек, ранее свободно общавшийся на чужом языке, вдруг начинает спотыкаться.
– Библия – хорошая книга, – продолжал размышления Мазен. – Мы признаём её, как и многие другие священные книги, относящиеся к иным религиям. Только считаем, что за две тысячи лет люди, постоянно переписывая и переводя Инджиль на разные языки, внесли туда всякие неточности и исправления от себя. Коран – более современная книга, а значит, и более точная! В ней сформулированы самые последние предопределения Создателя. И поверить в Святую Троицу я лично никак не могу. Как такое может быть: три ангела в одном лице?! Всевышний только один!..
– Видишь ли, Мазен, – возразил ему Борислав, – Всевышний, может, и один, только он у нас разный. Ваш бог учит осуждать и судить. А наш говорит: «Не судите, да не судимы будете!» Ваш бог – грозный и страшный. Он призывает к джихаду – священной войне с неверными. А наш – кроткий. Он учит любить ближнего своего и всё ему прощать: «…дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши». Христос учит: «не убий!» – свободно, со знанием дела цитировал Писание православный воин.
– А почему же тогда ты, человек верующий, носишь оружие и убиваешь людей? – округлил глаза Мазен.
– Я воюю не с людьми, а со злом и с грехами рода человеческого: жадностью, ненавистью, алчностью, жаждой наживы, защищая слабого. Так учит нас Христос. Он говорит, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих!»
Дорошин слушал, как просто, искренно и вместе с тем очень грамотно и доказательно излагал свои религиозные воззрения немногословный в иной ситуации боснийский серб, и даже позавидовал ему: «Надо же, какая убеждённость! А ведь, похоже, Борислав едва обучен грамоте. Уж, во всяком случае, академий не оканчивал!..»
А ещё Павел испытал стыд. Было стыдно и обидно. Прежде всего за себя, а также за свой Третий Рим, который до сих пор всё не может найти в себе силы, чтобы покаяться в грехах, совершённых страной за целый век. Покаяться, пока не поздно, чтобы разорвать пелену тумана и выйти наконец из «гадких болот» празднословия и обмана, на твёрдую сушу истины! Разорвать путы и вернуться «домой» после долгого странствия, как блудный сын к своему отцу…
* * *
Батальон бригады спецназа в составе двух рот с усилением в виде трёх танков Т-64 советского образца под командованием Борислава занял наспех подготовленные позиции вдоль кромки моря за первыми песчаными дюнами.
Бойцы окапывались несколько часов, не успев передохнуть после ночного марша. Некоторые из них всё ещё продолжали работать, но уже под маскировочными сетками. Им было строго приказано не привлекать внимания.
В тылу подразделения находились нефтехранилища и инфраструктура завода. А прямо перед изломанной зигзагом позицией – портовый пирс, за которым волновалась раздражённая водная стихия.
Под покровом темноты подразделения бригады спешно отходили от Бенгази на максимальных скоростях, посадив личный состав на броню, а также имевшийся в распоряжении автомобильный транспорт.
С рассветом в воздухе появились самолёты-разведчики альянса, парящие высоко в прохладной синеве. Но батальон уже успел замаскироваться, рассредоточить и укрыть боевую технику в песчаных «норах».
Впрочем, воздушная разведка искала не их, а главные силы правительственных войск, подразделения которых конечно же не успели полностью отойти от города и представляли собой главную мишень морских и воздушных сил НАТО.
Дорошин это хорошо понимал. Он время от времени прислушивался, стараясь различить звуки боя. Но отсюда, с морского побережья, где все звуки гасила вода, ничего невозможно было разобрать.
От усталости все валились с ног. Многие уснули прямо на песке, подложив под головы оружие и уткнувшись лицами в береты и подшлемники. Дорошин и сам задремал, убаюканный шумом волн. В воздухе кричали чайки и, постепенно разгораясь в утреннем небе, начинало приятно согревать весеннее солнце.
«Нет худа без добра! – шально подумалось Павлу. – Жалел, уезжая, что не выкупался в море. Теперь такая возможность может представиться. Если не укокошат, конечно».
Дорошин полез в карман, автоматически проверяя, на месте ли банковский чек для Оксаны, и вдруг обнаружил неожиданно для себя её фото, которое почему-то не вложил обратно в киевский конверт. Он вынул его и невольно залюбовался красотой девушки.
«Почему Сашка берёг портрет жены, с которым нигде не расставался, а у меня нет и никогда не было Светкиного фото?! – горько пожалел Дорошин. – Может, я не любил её так, как Саша свою Оксану?… Глупости, конечно, любил! А сейчас?…»
На этот вопрос Павел не хотел отвечать, даже самому себе. Зачем?…
Он с сожалением вернул Оксанино фото назад в карман, устыдившись, что разглядывает чужую, такую юную и далёкую теперь судьбу. «Эх, как молоды мы были!» – мысленно процитировал Павел слова известной песни.
В рассветной морской дымке читались силуэты западной корабельной армады, которая пока молчала. Но подполковник понимал, что это лишь временное затишье.
– Как думаешь, высадку десанта поддержат огнём с моря? – спросил он Борислава, время от времени припадавшего к артиллерийской буссоли.
– Есть слабая надежда на то, что альянс постарается захватить завод и прилегающую инфраструктуру, не нанося им большого урона. К тому же, я надеюсь, никто не знает про то, что мы здесь находимся. Я очень полагаюсь на внезапность отпора. Если нам удастся нанести потери десанту в живой силе, они вряд ли полезут на нас вторично. Я давно изучил психологию ведения войн западными героями. Прошу тебя, Павел, не забудь проконтролировать танкистов!
– Не беспокойся! – отозвался Дорошин.
Танки и их экипажи были приданы бригаде спецназа на усиление перед самым отходом войск от Бенгази. Это решение принадлежало самому командующему Хамису, который поставил бригаде задачу обеспечить отход главных сил. Всего танков было десять, но остальные семь комбриг Джума распределил между двумя оставшимися батальонами, действовавшими на флангах.
Машины были хоть и устаревшими, но всё ещё оставались грозной силой, на которую Борислав возлагал большие надежды в борьбе с десантом. К тому же в них было достаточно боеприпасов и «горючки».
По замыслу комбата, при приближении противника к берегу, танки должны были неожиданно выдвинуться вперёд и открыть по нему огонь из орудий прямой наводкой. Всё было хорошо продумано, только люди, сидевшие в бронированных машинах, были абсолютно никому не известны, и что можно было от них ожидать в бою – только Аллах ведал.
Три «шестьдесятчетверки» оказались модернизированными и в отличие от танков первой серии выпуска имели более современную 125-миллиметровую гладкоствольную пушку и зенитную установку с пулемётом калибра 12,7 мм. Пушка была снабжена системой стабилизации стрельбы в двух плоскостях – по горизонтали и вертикали, что в разы увеличивало точность попадания. А зенитная пулемётная установка с успехом «шарашила» не только по воздушным целям на дальности до 1500 метров, но и по наземным – до 2 километров.
Со всем этим Дорошин разобрался ещё на подступах к Бенгази. Увидев «старых знакомых», он с большим удовольствием и даже каким-то внутренним волнением полазил по технике, потрогав таблички на русском языке, будто бы здороваясь со старыми друзьями.
О своей первой встрече с танками Павел рассказал новоиспечённому комбату во время затишья…
* * *
В середине семидесятых годов его, молодого переводчика арабского языка, откомандировали для работы с иностранными военнослужащими на один из танковых ремонтных заводов Украины.
Боевые машины проходили на предприятии, укромно разместившим свои цеха на вырубке среди векового леса, капитальный ремонт – красились, «марафетились» и уходили за рубеж в многочисленные страны Азии, Африки и Латинской Америки.
В тот период подготовка иностранцев велась на Т-55 – самом серийном советском танке после овеянного фронтовой славой Т-34. Он был прост и надёжен, а потому широко представлен во всех странах мира, которым оказывал военную помощь СССР.
Тогда же потихоньку переходили к обучению иностранцев и на более современных танках, как раз на Т-64 первого выпуска (со 100-миллиметровой пушкой и без зенитного пулемёта).
После теоретического курса, который был успешно завершён за пару весенних месяцев, наступило летнее время, а с ним – и пора заводских и полигонных испытаний.
Солнце ласково припекало «кудрявые» головы арабских героев, унося их мечты в уютный городок, находящийся в нескольких десятках километров от их уединённого жилища, но расслабляться было рано.
Кроме того, что от иностранцев требовали прогнать танк на разных скоростях по пересечённой местности, им ещё должны были выставить оценки за умение при этом вести стрельбу из башенного орудия.
Если горе-танкисты ещё как-то справлялись со скоростью, набивая шишки в довольно тесном броневом пространстве, проклиная всеми ругательными конструкциями арабского языка советские «коробки» и мечтательно сравнивая их с куда более «просторными» американскими танками, то со стрельбой из орудия была просто беда!
Для того чтобы понять, о чём идёт речь, нужно хоть раз оказаться в «шкуре» тех, кто вёл артиллерийскую стрельбу из башенного орудия.
Башня представляла собой весьма ограниченное броневое пространство боевой машины, где едва помещались два члена экипажа – командир и наводчик.
После каждого выстрела орудие давало отдачу, выплёвывая дымящуюся гильзу. При этом возвратный механизм появлялся так близко от места, где располагалось «мужское достоинство» прилипших к внутренним стенкам боевого отделения иностранных воинов, что всякий раз, чтобы его уберечь, «арабцам» приходилось умолять Всемилостивого.
Картина была бы не совсем полной, если не вспомнить о том, что танк при стрельбе отчаянно трясёт. Ведь он двигается не по асфальту, а по директрисе, то есть по пересечённой местности, и в любой момент его может качнуть в непредсказуемом направлении.
Уворачивание от «каменного гостя» (так на местном сленге называли возвратный механизм орудия заводчики) в таких условиях представляло собой немалое искусство и требовало определённого навыка. В том числе и психологического. Вдобавок ко всему инструктор по стрельбе, оказавшийся немалым шутником с серьёзным, непробиваемым лицом, туманно намекнул иностранным слушателям на то, что-де те, кому не повезёт на экзаменах, могут невзначай приобрести неплохие вокальные данные. В качестве компенсации за «боевые потери».
Иностранцы, которые весьма рассчитывали на своё «мужское хозяйство» во фривольном для их пуританских стран, с точки зрения общения с женщинами, Советском Союзе, такой перспективой оказались крайне недовольны.
Одним словом, отстреливать боекомплект пяти танков за своих подопечных пришлось именно Дорошину и говорливому шутнику-инструктору по стрельбе, которых арабы обещали «сказочно одарить» за оказанную услугу.
Учитывая, что механизированная укладка снарядов составляла не менее 28 выстрелов на каждую боевую машину, мало нашим героям не показалось.
* * *
Хоть и было известно заранее о скором появлении десанта противника, он тем не менее возник неожиданно. Война, действуя по известным только ей законам, упрямо таила свои секреты.
Семь десантных амфибий бесшумно вынырнули из морской дымки в полосе действия батальона около девяти часов утра. Их было отчётливо видно даже без бинокля.
– Павел, вся надежда только на тебя! – с волнением в голосе повернулся к Дорошину серб. – Думаю, что на каждой амфибии не менее взвода подготовленных головорезов. Но прошу, раньше времени танки из укрытий не выводи! Жди моего сигнала. И открывай стрельбу лишь на расстоянии гарантированного прямого поражения! У наших танкистов неполный боекомплект – я проверял. Но будет удачей, если им позволят расстрелять хотя бы то, что у них имеется! Помни, что весь план строится таким образом, что первым именно ты со своими танкистами начинаешь стрельбу по противнику. Все остальные молчат, ожидая, когда десант приблизится на расстояние прямого поражения из стрелкового оружия. За это время ты должен максимально расстрелять орудийный боекомплект.
– Что ты имел в виду, когда сказал: «если позволят расстрелять хотя бы то, что имеется из боеприпасов»? – поинтересовался Дорошин.
– Вертолёты огневой поддержки противника.
Павел метнулся к экипажам. Танкисты уже наблюдали десант в бинокуляры и находились на своих местах в машинах.
«Уже хорошо, – удовлетворённо подумал Дорошин, – осталось только успешно пострелять!»
Подполковник ещё раз кратко напомнил экипажам порядок действий и потребовал строго следовать его командам, не допуская никакой отсебятины. Затем он заслушал доклады командиров танков о наличии боекомплекта. Оказалось, что в среднем в каждой машине имелось по 12–15 выстрелов.
«Вполне достаточно, чтобы навести „шухер“!» – сделал для себя вывод Дорошин, не очень интересуясь, что за снаряды находятся в танках: осколочно-фугасные, бронебойные или какие-то другие. Он очень надеялся поразить хотя бы одну-две амфибии прямым попаданием.
Танки размещались в глубине за передовой позицией и были рассредоточены по фронту таким образом, чтобы нельзя было одним выстрелом или ракетой уничтожить сразу две машины.
Дорошин планировал вывести их из укрытий только тогда, когда десант приблизится к берегу на расстояние не более полутора километров.
Начались «соревнования нервов», когда одна противоборствующая сторона молча приближается, а другая ждёт в засаде, стараясь до поры до времени никак не обнаружить себя. Все приготовились к бою в напряжённом ожидании приказа открыть огонь на поражение.
По морю неторопливо ходили пологие волны, подкручивая свои гребни в белёсые барашки почти у самого берега. Дул тёплый весенний ветерок, и казалось, ничто не предвещает беды.
Дорошин вспомнил, как в 1970-м находился в служебной командировке в Сирии. Там, работая в качестве военного переводчика в сирийской танковой дивизии, участвовавшей в вооружённых стычках с израильскими частями на Голанских высотах, он, совсем ещё юнец, никак не мог свыкнуться с тем, что при свете яркого солнца и бескрайнего голубого неба гибнут люди. Этот радостный, жизнеутверждающий пейзаж никак не вязался со смертью…
Амфибии накатывались почти бесшумно, следуя в три колонны по две машины в каждой. Во главе построения двигалась, производя лёгкое волнение воды, командирская машина с маленьким британским флажком на металлической мачте-штыре.
Дорошин время от времени поглядывал в сторону укрытой позиции, где находился командный пункт командира батальона. Наконец раздался условный звуковой сигнал к выдвижению, который был немедленно продублирован поднятым над командным пунктом красным флажком.
– Машины, вперёд! – скомандовал по рации Дорошин.
Он находился на высоте, прямо над танками, в специально оборудованном окопе, накрытом пятнистой камуфляжной сеткой. А рядом с ним заняли свои места боец-связист с рацией и двое спецназовцев с переносными зенитными ракетными комплексами «Стрела», предназначенными для борьбы с воздушными целями противника.
Взревели мощные танковые силовые установки, и бронированные машины, миновав пригорок, заняли позиции для стрельбы прямой наводкой.
Павел увидел в бинокль, как в панике заметались амфибии, торопясь рассредоточиться и увеличить расстояние между колоннами.
«Засекли, мать их так! – выругался подполковник, понимая, что следующим действием противника станет вызов авиации, которая конечно же появится в считаные минуты. – Теперь кто кого опередит!»
В следующий момент он подал команду открыть огонь по амфибиям.