#img_3.jpeg

Редактор Т. Горбачева

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ц е з а р ь.

К а п и т а н.

Ш к у р а.

Т о л с т ы й.

Т о щ и й.

О н а.

К р и в о й.

П ь я н и ц а.

П и р а т ы, с о л д а т ы.

Палуба пиратского корабля. На море штиль. В глубине сцены на рее болтаются чьи-то ноги. Кого-то повесили. Появляются еще две раскачивающиеся ноги. П и р а т ы  играют на свирелях нежную мелодию. К а п и т а н  руководит «оркестром», исполняя соло между двумя экзекуциями.

К мачте волокут какого-то неуклюжего парня.

К а п и т а н (обращаясь к парню). Ты создан для виселицы — зад у тебя намного тяжелее головы, с тобой никаких проблем не будет.

П ь я н и ц а (парню). Хлебни на дорожку. И путь твой будет усыпан звездами.

К а п и т а н. Отвяжись, он без того умрет красиво… Пройдет по Млечному Пути, вознесется в небесные выси и рукой прикоснется к изумрудным звездам… Тебе можно позавидовать… (Хлопает парня по плечу.) Ступай. (Продолжает дирижировать.)

П ь я н и ц а (парню). Сделай хороший глоток, мертвецу это не повредит.

Т о л с т ы й. Не мечи бисер перед свиньями.

Т о щ и й. Он не свинья!

Т о л с т ы й. Я не говорю, что он свинья, а выпивка — бисер. Я обобщаю факты и выражаюсь образно при помощи поговорки.

Пока Толстый философствует, парень исчезает, а в конце тирады болтается на рее.

К а п и т а н (Тощему и Толстому). Тихо!

Бьют барабаны.

Мы играем или занимаемся болтовней? Хотите, чтобы я выставил вас из оркестра?

Т о щ и й. Нет, маэстро.

Т о л с т ы й. Мы обожаем искусство, капитан.

К а п и т а н. Сейчас я не капитан, я дирижер.

П ь я н и ц а. Маэстро, хлебни глоточек!

К а п и т а н. Я уже говорил, что во время представления не пью.

Т о щ и й. Настоящие артисты напиваются после представления.

П ь я н и ц а. Я тоже артист! Только напиваюсь заранее, чтобы играть вдохновенно…

К а п и т а н. Тихо! Представление не окончено! (Обращается к следующему, кого тащат к мачте.) Счастливого пути, сын мой!

П ь я н и ц а (очередной жертве). Дай я тебя поцелую! (Поцелуй.) Привет!

Человек исчезает. Капитан играет соло.

Т о щ и й. Сегодня свободный день: можем петь, развлекаться…

К а п и т а н. Молчать! (Подходит к Тощему, хватает его за ухо.) На ваших глазах я создаю величественный спектакль, а ты, болван бесчувственный, рта не закрываешь. Я хочу, чтобы мои люди ликовали, чтобы они развлекались, а ты трещишь как заведенный…

Т о щ и й. Я тоже развлекаюсь, маэстро.

К а п и т а н (в бешенстве). Во время спектакля следует молчать, а не молоть языком! Искусство надо чувствовать!

На рее появляется еще одна пара ног.

П ь я н и ц а. Слишком быстро умер, олух! Поспешил, и ничего забавного на его лице не отразилось. Маэстро, позволь еще одного!

К а п и т а н. На сегодня хватит. Вы меня доконали…

П ь я н и ц а. Но у нас же этого барахла навалом… Можем позволить себе вздернуть кого-нибудь сверх нормы!

К а п и т а н. Никого!

П ь я н и ц а. Хотя бы одного на бис… Дай нам насладиться еще одной смертью. Выпивка и убийство — что может быть прекраснее?

К а п и т а н. Так и быть. Только одного!

Крики «ура!». Еще одного волокут на виселицу. Капитан солирует. Слышен какой-то шум. Он нарастает. Несколько пиратов тащат двоих.

П е р в ы й. Кретины. Не смейте ко мне прикасаться!

К р и в о й. Что ты сказал?

П е р в ы й. Мало тебе, что ты кривой на один глаз, ты еще и глухой на оба уха?

К р и в о й. Слышу-то я хорошо, только плохо тебя понимаю.

Т о щ и й (обращается к пирату, который возится с другим смертником). Брось его! Лучше повесим этого…

П е р в ы й (Тощему). Эй ты, копченая селедка, сгинь с глаз моих, пока я не отправил тебя за борт.

П ь я н и ц а. По-моему, ты пьян…

П е р в ы й. Я? Это от тебя смердит, как из винной бочки. Я трезв!

П ь я н и ц а. Жаль. Придется к твоей заднице груз привязать, больно ты головастый. Маэстро, давай скорее послушаем, как этот оратор будет выступать на виселице.

П е р в ы й. Вот дурак ты, винная бочка (хохочет), и шутки у тебя дурацкие (смеется).

К а п и т а н. Эй, парень, по-моему, у тебя что-то с головой или… в голове?

П е р в ы й. Гениальность.

К а п и т а н (кладет ладонь ему на лоб). А что это за болезнь? Сифилис?

П е р в ы й. Убери руку, ублюдок!

К а п и т а н. Повтори, что ты сказал?!

Т о щ и й. Капитан, тебя оскорбляют на собственном корабле! За борт его, к рыбам!

П е р в ы й. Червяк, это твое место у рыбы в брюхе! Кто осмелится выбросить за борт будущего римского императора?

П ь я н и ц а. Ха-ха-ха… Ой, дай я тебя поцелую! (Хохочет, собирается его поцеловать.)

П е р в ы й. Руку целуй! (Протягивает руку для поцелуя.) И довольно ржать, а то я тебе врежу…

П ь я н и ц а (умирая от смеха, становится на колени и целует руку). Ты доволен, славный император?

П е р в ы й. Для такого пропойцы, как ты, сойдет.

П ь я н и ц а. А откуда тебе известно, что ты станешь императором?

П е р в ы й. Я видел сон…

К а п и т а н (подходит к нему). Я тебе приказал повторить. Что ты сказал?

П е р в ы й. Нет ничего проще. Я сказал: убери руку, ублюдок!

Т о щ и й. Отруби ему голову!

П е р в ы й. Вряд ли это получится.

К а п и т а н. Ты так считаешь?

П е р в ы й. Уверен. Мне не грозит быть обезглавленным.

К а п и т а н. Откуда ты знаешь?

П е р в ы й. Я видел сон.

К а п и т а н. Ты даже собственную смерть видел во сне?

П е р в ы й. Да. И славу, и смерть. Я умру в Сенате, пронзенный кинжалами заговорщиков, среди которых будет и Брут…

К а п и т а н (к пиратам). Шутник. Пусть живет. Свой шут на корабле… Веселить нас будет.

П е р в ы й. Смейтесь, веселитесь — истина всегда сначала кажется смешной… Я поотрубаю вам головы и выброшу всех в море.

К а п и т а н. Это ты тоже видел во сне? (Смеется.)

П е р в ы й. Нет.

Т о щ и й. Осторожнее, капитан! У него что-то в руках…

К а п и т а н. Что это у тебя?

П е р в ы й. Мозаика. Люблю искусство!

П ь я н и ц а. Ты художник?

П е р в ы й. Пока я всего лишь коллекционер… У вас тут не завалялось какой-нибудь скульптуры, например древнегреческой… Вы ведь хапаете все, что плохо лежит…

Т о щ и й. Мы не воры, мы пираты. А пираты — это авантюристы аристократического происхождения. Мы джентльмены удачи.

П е р в ы й. Мелкие жулики — вот вы кто. И ты, капитан, самый ординарный пират!

К а п и т а н. Я пират, потому что владею всего одним кораблем. Был бы у меня флот, я бы назывался императором.

Первый смеется, хотя несколько озадачен.

Ты действительно нас не боишься?

П е р в ы й. Я? Чего мне бояться?!

К а п и т а н. Мы самые жестокие пираты, самые знаменитые во всей Сицилии.

П е р в ы й. Ну и что?

К а п и т а н. Мы идем из Малой Азии, и все трепещут перед нами…

П е р в ы й. Оставь, пожалуйста. Никто не трепещет… Вы самые обыкновенные мелкие жулики. У вас небось и драгоценностей никаких нет на продажу? Скажем, жемчуга?

К а п и т а н. Нет, он не шут, он настоящий сумасшедший!

П е р в ы й. Цыц, пузатый! Я не сумасшедший. Мой род восходит к бессмертным богам.

К а п и т а н. Ясно! (Пиратам.) Этот малый божественного происхождения… И от каких же богов ты происходишь, сынок?

П е р в ы й. Род Юлиев, к которому принадлежит моя семья, берет свое начало от богини Венеры…

К а п и т а н. А где же его конец?

П е р в ы й. Кретин! Варвар! Остолоп! С вами я только время теряю! Нет, я не стану вам рубить головы. Лучше я вас повешу! Зачем разлучать пустые котелки с вашими скотскими тушами?

К а п и т а н. Какая прелесть этот цыпленок. (Пиратам, которые его привели.) Где вы его откопали?

К р и в о й. Мы схватили обоих у острова Фармакузы.

К а п и т а н (показывает на Второго). А этот такой же веселый?

К р и в о й. Понятия не имею: сцапали, а вот веселые они или нет — не спросили.

К а п и т а н (Второму). Тебя как зовут?

В т о р о й. Шкура.

К а п и т а н. Что это, имя или прозвище?

Ш к у р а. Как вам угодно?

К а п и т а н. А мне все одно. Вот возьму и натяну твою шкуру на мачту вместо паруса.

Ш к у р а. Как сочтете нужным…

К а п и т а н. Или прикажу бросить тебя за борт, чтобы ты немного поплавал.

Ш к у р а. Я не купаюсь в море: плавать не умею, но если прикажете…

К а п и т а н. А что ты умеешь?

Ш к у р а. Умею… Лаять… По-собачьи…

К а п и т а н. Полай.

Ш к у р а. А как вам угодно, чтобы я лаял? Лай ведь бывает разный. Одно дело — лаять на собачьей свадьбе, другое — лаять на луну.

К а п и т а н (пиратам). Ну, братцы, повезло… Теперь у нас есть и шут, и собака.

Т о л с т ы й. Не спеши радоваться! Пусть покажет, как у него получается. Может, он хвастун.

Ш к у р а. Я готов! Пожалуйста, представим такую ситуацию: герой-любовник встречает среди пальм или кактусов возлюбленную и ведет с ней беседу о луне, о погоде, иными словами, они любезничают…

Начинает разыгрывать на собачий манер все, о чем рассказывал.

Все умирают со смеху. Первый задумался.

К а п и т а н (смеясь, обращается к Первому). А ты чего не смеешься?

П е р в ы й. Над чем? Что я, собак не видел?

Т о щ и й. Небось завидуешь! Сам-то лаять не умеешь.

П е р в ы й. Я все умею. Но лаять не буду… Во всяком случае, сейчас.

Т о щ и й. Да не умеешь ты, и все тут.

Т о л с т ы й. Тот, кто отмечен божественным происхождением, должен все уметь, даже лаять.

П е р в ы й. Этот человек лает от страха. Он надеется, что вы, олухи, будете смеяться и пощадите его. Он боится смерти, поэтому готов на все, даже лаять по-собачьи.

Т о щ и й. А ты, конечно, не боишься!

П е р в ы й. За меня дадут большой выкуп. Стоит ли убивать тех, за кого можно получить приличную сумму денег?

К а п и т а н. А ты не глуп!

П е р в ы й. Чтобы понять, чего хотят бедные люди вроде вас, большого ума не надо.

Т о щ и й. Это мы — бедные?!

П е р в ы й. Взгляни на себя в зеркало, убедишься. Капитан, мне все это здорово надоело. Слышишь?!

К а п и т а н. Чего же ты хочешь?

П е р в ы й. Женщину.

Т о л с т ы й. У нас нет женщин.

П е р в ы й. Как же вы обходитесь?

Т о щ и й. За нас не беспокойся.

П е р в ы й. Капитан, мне нужна девушка, пусть развеет мою тоску. Я хорошо заплачу!

К а п и т а н. Вот столько. (Пальцем чертит на пыльном полу цифру.)

П ь я н и ц а. Ого! Огромная сумма, капитан.

П е р в ы й (подходит, смотрит на цифру). Только и всего?!

К а п и т а н. Да.

П е р в ы й. Обижаешь, капитан.

К а п и т а н. Я не уступлю ни гроша.

П е р в ы й. Идиот! Если ты уступишь, ты оскорбишь меня. Просить за женщину столь низкую цену!

К а п и т а н. Она потаскуха.

П е р в ы й. Любая потаскуха — прежде всего женщина. Я, император — вернее, будущий император, — я не имею права быть мелочным и могу позволить себе уплатить за женщину любую сумму.

Т о щ и й. Еще бы. Ты же ведешь свое происхождение от Венеры…

П е р в ы й. Что такое женщина!.. Червяк, тебе не дано понять.

Т о щ и й. И что же она такое?

П е р в ы й. Я бы объяснил, но ты все равно не поймешь — и не надейся…

Т о щ и й. Не груби…

П е р в ы й (треплет его шевелюру). Бедняга! В этом мире женщина — единственное наше убежище, наше забвение… Вы все превратитесь в прах, а я стараюсь остаться бессмертным.

Т о щ и й. Иными словами, богом?! Браво! Больше я на тебя не сержусь.

Т о л с т ы й. Разве на богов сердятся?! (Хохочет.)

П е р в ы й. Что вы понимаете, тупицы! Среди моих возлюбленных будут царицы!

П и р а т ы. Браво!

П е р в ы й. Капитан, сама судьба привела меня на твой корабль… Понятно?

К а п и т а н. Понятно… (Обращаясь к пирату, который появился слева и тащит кого-то на виселицу.) Давай поторапливайся! (Играет на свирели.)

П е р в ы й. Ну и фальшивишь же ты! Уши вянут.

П ь я н и ц а. Маэстро вкладывает в музыку всю душу.

П е р в ы й. А меня с души воротит… (Пьянице.) Эй ты, винная бочка, если ты найдешь мне бабу по душе, я обещаю тебе легкую смерть. Ее происхождение меня не интересует. Вот когда придет мое время, я буду иметь дело только со знатными женщинами.

Т о щ и й. Окатите его холодной водой. (Играет на свирели.) Музыку портит…

П е р в ы й. Большинство моих воинов будут любить меня, потому что я хорошо плачу́, кто-то будет недоволен оплатой и возненавидит меня. Но и те и другие на празднике победы над галлами будут распевать во всю глотку:

Горожане, трепещите! Жен своих в домах заприте! Наградит рогами вас Наш плешивый ловелас!..

П ь я н и ц а. Плешивый? Это кто?

П е р в ы й. Я! К тому времени я облысею.

Все смеются, играют на свирелях.

Среди моих возлюбленных будут царицы, и самая известная — Клеопатра…

П ь я н и ц а. Клеопатра? Это что за птица?

П е р в ы й. Не знаю. Я видел сон. А вот подробности не запомнил…

К а п и т а н. Тихо!

Бьют барабаны, видны ноги вновь повешенного. Пираты играют на свирелях. Капитан дирижирует. Первый, отойдя в сторону, начинает плакать.

Т о л с т ы й. Что это с нашим психом? Нюни распустил…

П ь я н и ц а. Надо дать ему девственницу, чтобы она его успокоила…

К а п и т а н. Вышвырните мертвецов за борт. Наш птенчик расчувствовался — он не выносит зрелищ подобного рода… Закалка не та… Эй, цыпленок, не плачь.

Первый рыдает, закрыв лицо руками.

Что с тобой?

П е р в ы й. Попробуй тут не заплачь! Александр Великий в моем возрасте уже завоевал полмира, а я еще ничего не совершил…

К а п и т а н (удивлен). Значит, наши злодеяния тебя не приводят в ужас?

П е р в ы й. Разве это злодеяния? Смех один. Жалкие лирики! Вы убиваете ради самого убийства, а не ради величия и славы. Вам не покорить мир, ничтожные идеалисты. С вашим наивным бескорыстием вам никогда не сделать карьеры! Ни военной, ни политической! Вместо того чтобы шагать по трупам к власти, вы швыряете трупы рыбам… Младенцы! Вешаете людей, наслаждаетесь их смертью, освобождаете человека от зла, от страданий и еще подыгрываете на свирели. Дилетанты… Вы простодушны, и ваш корабль — это корабль глупцов. Вы довольствуетесь малым, детки. У вас еще молоко на губах не обсохло, молокососы.

К а п и т а н. Ничего не понимаю! Наверное, я постарел.

П е р в ы й. От старости ты впал в детство. Вот что грустно. Ваше время прошло, нежные мои пираты. Вы безнадежно отстали, наивные дети.

Т о щ и й. Это наглое оскорбление. Я протестую! Я старше тебя и не нуждаюсь в твоих советах.

П е р в ы й. Я старше вас всех, потому что моложе. Послушайте меня, я многое знаю. Сосунки!

П ь я н и ц а. Меня мутит от молока!

П е р в ы й. Детки мои, сегодняшних пиратов называют по-другому, они пострашнее вас! Вы мечтатели. Вас можно было бы назвать романтиками, но это слово появилось много позже.

К а п и т а н. Мы опустошаем все на своем пути, вешаем людей…

П е р в ы й. Вы вешаете только тех, за кого не платят выкуп. Вместо того чтобы продавать пленных в рабство, вы вздергиваете их на виселицу. Да еще услаждаете их слух музыкой!

К а п и т а н. Весь мир трепещет от страха…

П е р в ы й. Бред! Мираж! Эй, сосунки, сосите молочко!

К а п и т а н. Мы попираем все писаные и неписаные законы!

П е р в ы й. Ш-ш-ш. Тихо! (Задумался.)

К а п и т а н (испуганно). Что ты делаешь?

П е р в ы й. Перевожу стихи из Еврипида.

Т о щ и й. При чем здесь стихи? Лично я попираю все законы!

П е р в ы й. Истинно говорю тебе — взгляни на себя в зеркало! (Капитану.) Послушай, что сказал Еврипид: «Если уж право нарушить, то ради господства, а в остальном надлежит соблюдать справедливость».

Т о щ и й. Я слыхом не слыхивал ни о каком Еврипиде.

П е р в ы й. Детка, ты даже обо мне ничего не слышал. Беседуешь со мной и знать не знаешь, с кем разговариваешь. А если бы знал, не грубил бы.

Т о щ и й. Ну и кто ты?

П е р в ы й. Я — Цезарь, Юлий Цезарь.

Т о щ и й. Не слыхал.

Ц е з а р ь. Тебе не дано знать, что именно на меня сойдет божественное вдохновение, когда я буду стоять на берегу Рубикона и решать, переходить мне его или нет…

Т о л с т ы й. Божественное вдохновение?

Ц е з а р ь. Да, знак, поданный мне богами.

Т о л с т ы й. Какой знак?

Ц е з а р ь. Пастух, играющий на свирели…

Т о л с т ы й (Тощему). Молчи, не перебивай его, а то ничего не разобрать…

Ц е з а р ь (берет в руки дудку). И тогда я выхвачу у воина горн и протрублю походный марш… (Трубит.)

Т о л с т ы й (Тощему). Это он тоже видел во сне. Уж если ему чего снится — так снится как следует!

Ц е з а р ь. И крикну: вперед! На врага! С нами боги! Жребий брошен!

П ь я н и ц а. Вот, кстати, бросим-ка лучше кости.

Т о л с т ы й. Точно. А Цезарек пусть травит свои байки про богов… Что тебе еще снилось, малыш? (Бросает кости.)

К а п и т а н (Цезарю). Эта история про Еврипида мне понравилась. Значит, ты утверждаешь, что мы попираем законы, но ничем не обладаем?

Ц е з а р ь. Обладаете. Бескрайними водными просторами.

К р и в о й (Цезарю). Эй, тебе кидать.

Ц е з а р ь (бросает кости). Я выиграл!

К а п и т а н. Пусть мы владеем лишь водными просторами, но зато нами никто не владеет.

Ц е з а р ь. А ты поэт, капитан. Лирик! Чудной ты человек. У тебя большой живот, а ничего дельного родить не можешь… Все вы милые, наивные чудаки. Сыграем лучше в классики. Это вам больше подходит. Дети вы, дети… (Чертит классики.) Вы даже до посредственности не доросли. (Прыгает.) Посредственность — это огромная сила. Она разрушит Римскую республику, она всегда права, никогда не ошибается, потому что ничего не делает. Она разъедает мир, как ржавчина.

Теперь и Капитан прыгает на одной ноге.

Это серая масса, покрытая позолотой… Зависть у них зовется честью. Двадцать четыре кинжала вонзят в мое тело двадцать четыре дубовые головы… Свиньи всегда оказываются в выигрыше: они ни к чему не испытывают отвращения, даже к собственному дерьму. Они своего не упустят… Их разжиревшие тела нечувствительны к пинкам, надежно защищены слоем жира. Лицемеры — они прикидываются скромниками.

К а п и т а н (останавливается, показывает Цезарю, что теперь его очередь прыгать). Тебя-то скромником не назовешь…

Ц е з а р ь. Я гениальный!

К а п и т а н. Ты так считаешь?

Ц е з а р ь. Не сомневаюсь.

Т о щ и й. Капитан, он издевается над нами, морочит нам голову. Надо узнать, сможет ли его кто-нибудь выкупить. За денежки я готов терпеть его брехню, только сомневаюсь, чтобы кто-то захотел раскошелиться ради этого психа…

Т о л с т ы й. Ошибаешься, дружище, сегодня психи в цене, тем более гениальные, да еще божественного происхождения…

Т о щ и й. Какой он гений?! Он просто шут!

Ц е з а р ь (Тощему). Сдается мне, что ты изрядная свинья.

Т о щ и й. Я не свинья!

Ц е з а р ь. Пока, возможно. Но имеешь все задатки… Ты завидуешь моей гениальности, вот тебе главное доказательство! Но запомни, копченая селедка, мой дух будет мстить и после моей смерти, разыщет и убьет всех моих убийц до последнего.

Т о щ и й. Капитан, он обозвал меня свиньей.

К а п и т а н. Сожалею, но он сказал, что ты можешь стать ею…

Ц е з а р ь. Гений у всех вызывает зависть…

Т о щ и й (злобно). Пусть назовет имена тех, кто заплатит за него двадцать талантов.

Т о л с т ы й. Ну, ты загнул!

Ц е з а р ь. Тихо. (Тощему.) Ты назвал сумму. Вот еще один повод задуматься: что превращает человека в свинью? Жадность? Желание нахапать как можно больше и взобраться как можно выше… На мачту! Там ты станешь выше самого себя. Я повешу тебя раньше, чем ты превратишься в свинью. Не люблю висящих свиней…

Т о щ и й. Ладно, ладно — ты меня повесишь, только напиши сначала имя того, кто даст за тебя выкуп. (Протягивает ему грифельную доску и грифель.)

Ц е з а р ь (пишет, показывает Капитану). Прошу. Вот адрес и сумма.

Все испуганно смотрят.

К а п и т а н. Пятьдесят талантов. Но это слишком много, Цезарь!

Ц е з а р ь. Для Цезаря не может быть много.

К а п и т а н. Это баснословная сумма.

Ц е з а р ь. Гений стоит дорого!

Т о щ и й. Это какая-то безумная сумма. Он псих.

Т о л с т ы й. А ты в этом сомневался?

Ц е з а р ь. Ведь я сам себя выкупаю, кретины, а я самый дорогой человек во вселенной! Разве я могу стоить меньше? Я бы заплатил за себя и больше, но боюсь, что ваш корабль пойдет ко дну от золота. Золото — тяжелый металл. Знаете, почему я назвал эту сумму? Ведь придет и ваш час — когда я стану рубить ваши головы. Так пусть это будут головы богатых людей, тогда ваше богатство снова вернется в мой карман.

Все смеются.

Смейтесь, смейтесь, но помните: хорошо смеется тот, кто смеется последний.

Т о л с т ы й. Это умная пословица. Может, ты знаешь и другие?

Ц е з а р ь. Палкой бьют свинью иль плеткой, ей все кажется — щекотка…

Т о щ и й. Опять он на меня намекает.

К а п и т а н. Ничего подобного, он философствует… (Нескольким пиратам.) Доберетесь туда… (Показывает доску.) Потребуете эту сумму… Скажете, это за того, кто называет себя Юлием Цезарем… Будьте осторожны, ребята!

Пираты уходят.

А теперь пусть Шкура покажет нам свое искусство.

Пираты выталкивают вперед Шкуру.

Ц е з а р ь. Тебе нравятся собаки?

К а п и т а н. Они самые преданные друзья человека.

Ц е з а р ь. И самые верные слуги.

Ш к у р а. Я не слуга… (Лает с чувством собственного достоинства.)

Ц е з а р ь. Лучше быть слугой, чем свиньей. Что есть свинья? That is the question! Проблема из проблем…

Т о л с т ы й. Нацепи свинье хоть серьги, а она все в навоз. Свинья свинье всегда чистюлей кажется. Свинья свинью не обидит. (Тощему.) Скажи и ты какую-нибудь поговорку.

Т о щ и й. Этот тип — наш пленник, с чего вдруг я буду перед ним изгаляться? Он наш слуга, а не мы — его.

Ц е з а р ь (хватает Тощего, вынуждает его встать на четвереньки, заносит руку). Вы мои слуги, потому что вы ждете выкупа, а не я.

Т о щ и й. Молчи! Ты наш пленник.

Ц е з а р ь. Я единственный свободный человек на корабле. Я — Цезарь и могу говорить правду вам в лицо! А вы должны терпеть правду, это вам выгоднее… Черт возьми, я вам хорошо плачу, могу я за свои деньги доставить себе удовольствие немного поиздеваться над вами?

К а п и т а н (Тощему). Кто платит за музыку, тот и танцует…

Т о щ и й. Он держится так, будто мы его рабы.

Ц е з а р ь. А вы и есть рабы, рабы моего золота. От жадности вы не смеете тронуть меня. Я пользуюсь вашей алчностью и превращаю в своих рабов.

Т о л с т ы й (Тощему). Ну напрягись ты, придумай что-нибудь про свинью и отделаешься…

Ц е з а р ь. Я не называю вас свиньями, просто у меня божественный дар превращать людей в свиней. Свиней-то я знаю отлично. (Тощему.) Ты не свинья, кабаном от тебя не пахнет…

Т о л с т ы й (Тощему, шутливо — он ни капельки не верит в то, что рассказывает Цезарь). Ну конечно, божественный дар у него от Венеры.

Ц е з а р ь. Ошибаешься, толстяк. Не от Венеры! Я знаю волшебство, которое прославило Цирцею…

Т о л с т ы й. Венера, Цирцея — один хрен.

Ц е з а р ь. Тебе не понять. Сало залило тебе мозги и мешает шарикам ворочаться. (С презрением.) Ну, выдай еще хоть одну поговорку.

Т о л с т ы й. Сколько угодно. Про свиней?

Цезарь кивает.

Кто со свиньями лопочет — будет свиньями проглочен…

К а п и т а н (Пьянице). Пошли найдем ему девицу, может, он нам анекдот про баб расскажет… (Выходят.)

Т о щ и й. Пусти!

Пытается вырваться. Цезарь не замечает.

Ц е з а р ь. Цирцея напоила спутников Одиссея зельем и превратила их в свиней. Мне по душе другой способ — я зелья не даю, я даю людям власть. И тогда кормлю их желудями. (Тощему.) Хочешь, я превращу тебя в свинью?

Т о щ и й. Не выйдет…

Ц е з а р ь. Выйдет. Я не могу только то, чего не хочу. Стоит какого-нибудь болтуна вроде тебя сделать генералом или губернатором, он тут же начнет жрать желуди прямо с моей ладони, как поросенок-сосунец. Эй, толстяк, у вас есть желуди?

Т о л с т ы й. Нет. Могу принести помои. (Тощему.) Хочешь помоев?

Тощий молчит.

Словно воды в рот набрал.

Ц е з а р ь. Не стану я превращать его в свинью. Я его повешу и тем самым отпущу грехи.

Тощий пытается вырваться.

Не сейчас, не трусь, я скажу тебе когда. Слышишь, Шкура, я скрутил и бросил на колени этого беднягу, с которым могу делать, что хочу. Я знаю, что буду властвовать над миром. И этот мир, как ваш корабль, будет со всех сторон окружен океаном…

Т о щ и й. Он бредит?!

Цезарь бьет его по заду. Тощий вопит.

Ц е з а р ь. Вполне приличный юноша, только мозги у него часто оказываются в заднице. И чтобы вернуть их на место, в голову, надо крепко врезать ему по мягкому месту.

Т о щ и й. Оставь меня, пожалуйста…

Ц е з а р ь. Видите? Вежливым стал. (Отпускает Тощего.) Катись. Принеси что-нибудь выпить.

Тощий уходит.

Ц е з а р ь (причесывается). Я причесываюсь! А теперь я ковыряю пальцем в ухе! Шкура! Есть в этом жесте что-нибудь зловещее?

Ш к у р а. Ничего.

Ц е з а р ь. Отвечай по-собачьи, так тебе больше пристало. Итак: я причесываюсь — есть в этом жесте что-нибудь роковое?

Шкура лает в знак отрицания.

Ну вот, а они будут утверждать, будто я собираюсь ниспровергнуть римский государственный строй! Я же деликатный человек. Смотри, как изящно, одним пальцем, я почесываю грудь и затылок — разве способен такой человек разрушить Рим?

Шкура возмущенно лает.

Но кое-что я действительно намерен искоренить в Римской республике. Посредственность, серость, погоню за почестями, должностями, спекуляцию, демагогию. Не желаю возглавлять общество попрошаек, подхалимов, способных только покорно склонять голову. Искусство нельзя создавать со склоненной головой. Искусство — это не только театр, балет или музыка. Руководить страной тоже искусство. Я хочу, чтобы нацию составляли сильные, свободные люди, а посредственность боится свободы — потому и пугает народ тиранией, которую я хочу якобы установить. Изобрази, Шкура, их подлые речи. Напыщенная серость, успевшая занять почетные должности, затеет против меня заговор, чтобы подчинить себе народ, заставить его покорно принимать подачки… Сегодняшний Рим — всего лишь тень великой империи. Я, а не Брут или Кассий, принесу ему славу. Когда они задумают меня убить, они будут лишь тенью великих людей. Впрочем, слово «великий» к ним не подходит. Знаешь, за что они меня убьют? За преступления, которые я смогу совершить, став императором… Словом, они осудят меня не за то, что я есть, а за то, чем я могу стать. Но кому дано право осуждать человека на смерть только потому, что кому-то что-то пригрезилось, что у кого-то разыгралось воображение?! Они не захотят, чтобы я стал властелином Рима. Серость поторопится меня убить прежде, чем я достигну власти, — не дай бог начну совершать ошибки!.. Какое лицемерие! Знаешь, Толстый, чего они испугаются?! Что я их уничтожу, как только приду к власти: дам народу права, богатство, зрелища. Они станут утверждать, будто я притворяюсь, предлагая хлеб и свободу, хочу привлечь народ на свою сторону. Но если они так хорошо знают, чем привлечь народ, почему сами не дадут ему хлеба, свободы, зрелищ? Почему не хотят сражаться рядом с чернью в одних рядах? Потому что куда легче заседать в Сенате, чем сложить голову в Галлии и Египте… Они скажут, будто я хочу раздавить республику и стать тираном. А что значит для них Римская республика?.. Сытость, апатия и довольство. Они будут чавкать как свиньи, наслаждаясь победами, которые я добуду в Галлии и Британии.

Т о щ и й (входит, протягивает ему кубок). Эй, выпей глоток, остудись чуток, мало ли что тебе взбредет в голову. Скоро ты завоюешь всю Африку. Угомонись. Может, ты вздремнул, пока меня не было, и все твои победы тебе приснились.

Цезарь пьет.

Что молчишь? Ну-ка, Шкура, развесели его какой-нибудь собачьей сценкой.

Т о л с т ы й. Не зли его, что ты набросился, как бешеная свинья? (Выходит.)

Т о щ и й. Шкура, разве я тебе не приказал?!

Шкура опускается, как собака, на четыре точки.

Ш к у р а. Что угодно? Какую сценку?

Т о щ и й. Изобрази суку, которая ссорится с соседкой из-за соседа.

Шкура показывает.

Ц е з а р ь. Развлечение — это единственная свобода, которая мне осталась… (Улыбается.) Я для вас шут, такой же, как Шкура.

Шкура продолжает начатый диалог.

Паяц в руках судьбы. Убью я вас или нет — что это изменит? Доблести мне не прибавит, вины — тоже. Все мы рабы судьбы. (Тощему.) Тебе известно, что такое судьба?..

Т о щ и й (Шкуре). Изобрази-ка суку, которая покорна своей судьбе.

Шкура изображает.

Ц е з а р ь. Представляешь, Шкура, преступление они выдадут за добродетель. Покажи, какая она, добродетель.

Шкура лает.

Когда они убьют меня, думаешь, они сочтут себя убийцами? Ничего подобного: добродетельными гражданами!

Ш к у р а (лая). Почему?

Ц е з а р ь. Потому что придут к власти, а у кого власть, тот может вертеть словами, как ему захочется.

Шкура подхватывает.

Т о щ и й. А когда ты сам начнешь убивать?

Ц е з а р ь. Сам — не стану. Моей рукой будут водить другие. Они — моя судьба. Ну-ка, Шкура, пролай мне эту судьбу.

Шкура лает.

Но потом мои убийцы сами попадут в ловушку. Время властвует над всеми… Шкура, изобрази нам время.

Шкура изображает.

Вбегает  Т о л с т ы й, хочет что-то по секрету сказать Цезарю.

Толстяк, у тебя воняет изо рта!

Т о л с т ы й. Тебе не нравится?

Ц е з а р ь. Толстые мне нравятся, они глупы и послушны, но мне не нравится, когда у них пахнет изо рта. Вонь и толщина — вещи разные.

Т о л с т ы й. Что же мне делать? Похудеть?

Ц е з а р ь. Нет. Тощих я не люблю. Знаешь, почему они не толстеют? Много о себе воображают.

Т о л с т ы й. Как же мне быть?

Ц е з а р ь. Перестань лопать лук.

Т о л с т ы й. Но лук полезен, он дает мне силу. Я чувствую! Я самый сильный человек на корабле. Когда ты видишь мои мускулы, разве тебе не страшно?

Ц е з а р ь. Толстых и волосатых я боюсь меньше, чем тощих и бледных.

Т о щ и й. Видишь, сколько я нагнал на него страху: дрожит как осиновый лист!

Т о л с т ы й. Цезарек, мальчик мой, я хотел тебе сказать, что наш капитан раздобыл где-то женщину и она в данный момент у него в каюте…

Ц е з а р ь. Пусть немедленно явится сюда!

Т о л с т ы й. Кто? Капитан?

Ц е з а р ь. Нет. Женщина.

Т о л с т ы й. Она голая.

Ц е з а р ь. Пусть приходит голая. Это нас не смущает.

Т о л с т ы й. Она хотела бы одеться.

Ц е з а р ь. Успеет одеться после того, как уйдет отсюда! Чего она мешкает, толстяк!

Т о л с т ы й. Господи, да она одевается!

Ц е з а р ь. Долго же она это делает.

Т о л с т ы й. Цезарек, женщине одеться труднее, чем раздеться.

Ц е з а р ь. Женщина не должна быть одетой. Зачем ей терять время на раздевание?

Входят  К а п и т а н  и  П ь я н и ц а, неся на руках кого-то завернутого в ковер. Ставят этого кого-то на ноги и разворачивают ковер.

Это женщина, красивая, как статуя.

Спасибо, капитан. Скульптура мне нравится. Я покупаю ее. Надеюсь, это подлинник? Эй, вы, болваны, можете тоже взглянуть и восхититься совершенным мастерством греческих скульпторов. Она прекрасна, и даже издали видно, что это оригинал, а не копия.

К а п и т а н. Но, чтобы ты знал, мальчик, она девственница.

Ц е з а р ь. Наивный ты человек, капитан! Скорее можно найти греческую скульптуру, чем девственницу!

К а п и т а н. И все же она девственница.

Ц е з а р ь. Скульптура — возможно, а вот живой девственницы не встречал…

К а п и т а н. Она живая.

Ц е з а р ь. Она кажется живой, капитан. О скульптуре говорят: как живая, хотя она таковой не является. Не хватает тебе образования, капитан.

П ь я н и ц а. Она живая, я ее трогал.

Ц е з а р ь. От тебя разит прогнившей винной бочкой, и каждая метла — для тебя девица.

П ь я н и ц а. Метлу я всегда отличу, а это — совсем другое…

Ц е з а р ь. Капитан, я тронут твоим вниманием. Стоило мне упомянуть о моей страсти к древним статуям — и ты сразу раздобыл мне одну. Ей-богу, мне повезло… Ты красива, как изваяние.

О н а. Я предпочла бы быть красивой, как женщина.

П ь я н и ц а. Видишь, она разговаривает. А метла — нет. Это женщина.

Ц е з а р ь. Это изваяние.

П ь я н и ц а. Я бы все отдал, чтобы стирать пыль с подобных изваяний.

Ц е з а р ь. Она живая?

П ь я н и ц а. Вполне. Женщина по всем статьям.

Ц е з а р ь. Тогда пусть докажет, что она женщина. (Ей.) Для меня ты скульптура, чистая красота.

О н а. Красота — мертва… А я живая. Слышишь — разговариваю.

Ц е з а р ь. Словами я сыт по горло, нужны факты.

О н а. Подойди, я тебя поцелую.

Он подходит. Она его целует.

Ц е з а р ь. Ничего. Вполне. Может быть, ты еще и петь умеешь?

О н а. Умею. До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до — до, си, ля, соль, фа, ми, ре, до.

Ц е з а р ь. Может, ты и готовить умеешь?

О н а. Умею. Лучше всего у меня получается фасоль с ребрышками.

Ц е з а р ь. Может, ты и…

О н а. Я все умею.

Ц е з а р ь. Тогда поцелуй меня еще раз.

О н а (целует его). Ты все еще считаешь меня изваянием?

Ц е з а р ь. Вроде нет.

О н а. Вроде? (Топает ножкой.) И как у тебя язык поворачивается! Я втюрилась в него с первого взгляда. А он… тоже мне, племянник Венеры, избранник богов…

Ц е з а р ь. Откуда ты знаешь, что я происхожу от богов? Неужто заметно?

О н а. Толстый рассказал…

П ь я н и ц а. Ну, говорил я тебе, что она женщина!

Ц е з а р ь. Вы все еще здесь?! Катитесь-ка отсюда, разве не видите, я разговариваю с дамой…

Пираты уходят.

О н а. Парни мне сказали, что ты хвастаешься, будто обольстишь несметное число цариц.

Ц е з а р ь. Всего нескольких. Не так уж и много…

О н а. А меня полюбишь?

Ц е з а р ь. Попробую.

О н а. Толстый считает: ты много говоришь оттого, что боишься смерти. Да? Ты боишься смерти?

Ц е з а р ь. Это единственная проблема, которая мне не по душе.

О н а. А ты уже видел во сне собственную смерть?

Ц е з а р ь. Да.

О н а. Подумай, вот было бы здорово, если бы ты мог умереть в моих объятиях.

Ц е з а р ь. Для тебя это было бы слишком большой победой.

О н а. Ты говорил, что я красива, как изваяние.

Ц е з а р ь. Я сказал это, чтобы доставить тебе удовольствие. Но, по правде говоря, ты действительно подобна статуе.

О н а (возмущенно). Но я не статуя, дорогой!

Ц е з а р ь. Может быть, но я люблю тебя и воздвигну в честь тебя статую.

О н а (удивленно). Зачем?

Ц е з а р ь. Почему бы нет? Я и своему коню воздвигну памятник.

О н а. Шутник! Врунишка! Мне говорили ребята, что, когда ты что-то рассказываешь, они подыхают от смеха. Они к тебе хорошо относятся. Ты их сумел покорить.

Ц е з а р ь. Ха-ха. Разговорами…

О н а. Расскажи мне, как ты должен умереть. Ужасно люблю сказки. Чего это тебе взбрело в голову, будто ты станешь великим?

Ц е з а р ь. Так предначертано судьбою.

О н а (удивленно). Надо же? А почему ты не откажешься?

Ц е з а р ь. Не могу. Не хочу! И никакие силы меня не остановят!

О н а. Даже если это грозит тебе смертью?

Ц е з а р ь. А может, я не умру! Может, стану бессмертным, как боги.

О н а. Вот-вот. Валяй дальше про богов…

Ц е з а р ь. Давай потанцуем. Хочу обнять тебя. Я научу тебя танцу, который войдет в моду значительно позже.

О н а. Давай! Что будем танцевать?

Ц е з а р ь. Танго. (Начинают танцевать.) Цезарь может все, моя гусынечка, даже танцевать танго.

О н а. К кому ты обращаешься?

Ц е з а р ь. К тебе, моя дорогая. Не сердись, что я называю тебя гусыней, гуси займут в истории почетное место, и по праву, в словарях будет отмечено: они спасут Капитолий. И не подначивай меня, моя гусынечка. Я не дурак, хоть ты меня таковым считаешь. Знаешь, в чем проиграют мои будущие убийцы: не додумаются, что я узнаю, в какой день они решат меня убить…

О н а. Еще бы! Тебе приснится это накануне ночью.

Ц е з а р ь. Моя гусынечка, все свои сны я уже пересмотрел, но накануне убийства посмотрю еще разочек.

О н а. И то, что мы с тобой встретимся и будем танцевать танго, тебе тоже снилось?

Ц е з а р ь. Мне многое снилось, и кое-что о тебе.

О н а. Расскажи, что?

Ц е з а р ь. Когда придет время.

О н а. Ведь не собираешься же ты меня вешать, как пиратов, которым ты это обещал.

Ц е з а р ь. Нет, тебя я вешать не стану, смысла нет. Ну, наброшу я тебе веревку на шею, ты же все равно не умрешь — ты ведь легкая, как гусыня…

О н а. И такая же глупая?!

Ц е з а р ь. Нет, любимая. Легкая, прозрачная, воздушная…

О н а. И вовсе я не легкая, вполне упитанная. Пощупай — видишь?

Ц е з а р ь. Не вижу, а предвижу.

О н а. Мы будем понимать друг друга, как два голубка.

Ц е з а р ь. Как два голубка, может, даже лучше.

О н а. Останься со мной, будем любить друг друга. Останься!

Ц е з а р ь. Не могу. Я еще должен отчеканить золотую монету, ввести Юлианский календарь.

О н а. Брось ты свой календарь… Останься.

Ц е з а р ь. Не могу. Я должен победить при Фарсале. Сделаться Отцом Отечества.

О н а. Отцом?! Этого бы мне не хотелось. Останься…

Ц е з а р ь. Не могу. Я должен победить Помпея. Тогда боги подадут мне новый знак…

О н а. Опять боги?

Ц е з а р ь. Да. После моей победы в храме возле статуи Цезаря, понимаешь, о ком я говорю, сквозь плиты пробьется побег финиковой пальмы. Боги подадут знак, что они одобряют меня.

О н а. Я вижу, ты знаешь наперед всю свою биографию…

Ц е з а р ь. Я знаю свою судьбу. Вижу сцену в Форуме. Свою смерть. И знаю, что будет после.

О н а. Я и сама могу сказать — тебя сожрут черви.

Ц е з а р ь. Нет! Этого я не хочу! Умереть я согласен. Только никаких червей…

О н а. Конечно, я гусыня и многого не понимаю… Если ты знаешь, что тебя убьют в Форуме, зачем туда идти? Думаешь избежать смерти? Зачем с ними встречаться?

Ц е з а р ь. Разве я их хочу встретить?.. Свою судьбу хочу встретить.

О н а. Хочешь помериться с ней силой?

Ц е з а р ь. И победить! Как боги, которые направляют мои шаги. И даже богов победить! Потому что победить богов — значит стать с ними наравне. То есть самому стать богом. Иначе моя жизнь не имеет смысла.

О н а (обнимает его). Какой ты сильный, мой дорогой, хотя по тебе это не заметно. Худой, малокровный, и тело бледное, хрупкое. А с головой у тебя все в порядке? Не болит?

Ц е з а р ь. Тебе тоже кажется, что я несу бред?

О н а. Нет, дорогой. При чем здесь бред? Я прижимаюсь к тебе и понимаю все, что ты говоришь. Просто у таких малокровных, как ты, обычно болит голова, внезапно нападает вялость, головокружения…

Ц е з а р ь. Головокружений у меня не бывает, бывают эпилептические припадки…

О н а. Что же тут хорошего?

Ц е з а р ь. Эпилепсией страдают только великие люди. Это знак свыше.

О н а. Лишь бы сейчас на тебя этот знак не свалился…

Ц е з а р ь. Не свалится. Хилость моего тела не повод для уныния. Военные походы — вот прекрасное средство для лечения.

О н а. Не думай ты о войнах. Подумай обо мне. Любовь, между прочим, тоже хорошее лекарство.

Ц е з а р ь. Я это запомню!

Слышен гром.

Слышишь?

О н а. Да. Гремит где-то… Море чистое, а гром гремит.

Ц е з а р ь. Это знак свыше.

О н а. Объясни мне, что я должна делать.

Ц е з а р ь. По-моему, ты достаточно образованна… Боги сообщили мне, что не возражают против нашей любви. Но сначала надо выкупаться в море.

О н а. Нет, нет! В море — ни за что! Я не умею плавать. (Перестает танцевать.)

Ц е з а р ь. Зато я умею. Давай! Сейчас тепло, в море — благодать.

О н а. Предпочитаю душ.

Ц е з а р ь. А я хочу немного поплавать. (Сбрасывает одежду, остается в трусах.) Следи за полетом чаек… (Бросается в море.)

О н а. Слушай, Малыш, если боги одобряют нашу любовь, зачем тебе именно сейчас приспичило купаться? Может быть, моя глупость толкнула тебя в море?

Г о л о с  Ц е з а р я. Нет, дорогая, ты вовсе не глупа, просто ты женщина…

Снова молния и отдаленный гром.

О н а. А это что означает?

Г о л о с  Ц е з а р я. Предзнаменования надо уметь ловить на лету.

О н а (смотрит, как он плывет). Не слышу. Что мне надо ловить?

Г о л о с  Ц е з а р я. Надо уметь различать небесные знаки. Следи за полетом чаек и наслаждайся пением птиц.

О н а. Я не слышу ни одной птички, а если бы и слышала, что толку?

Г о л о с  Ц е з а р я. Все это знаки, по которым можно понять, одобряют ли боги то, что ты делаешь, или нет.

О н а. Так я и стану обращать внимание на богов и всяких там птичек… Каждый человек тянется за своей птичкой…

Г о л о с  Ц е з а р я. Да пойми ты — есть вещи, которые находятся за пределами человеческих возможностей!

О н а. Я понимаю только то, что вижу и могу потрогать руками.

Г о л о с  Ц е з а р я. Это я себе объясняю удивительные небесные знаки…

О н а. Я простая девушка и верю только в любовь.

Г о л о с  Ц е з а р я. Перед смертью я увижу зловещие молнии в небе… Странные птицы слетятся к Форуму. А когда я принесу в жертву тельца, у него не окажется сердца. Это страшный знак. Ведь не бывает на свете живых существ без сердца.

О н а. Бывает! Тысячи мужчин обходятся без сердца!

Ц е з а р ь (поднимается на палубу, вытирает рубашкой грудь). Послушай, моя маленькая нахалка, я говорю с тобой о смерти, о великом чуде, которое зовется смертью! Когда меня убьют, боги подадут необычный знак — огромная комета появится на горизонте, и тут же солнце померкнет. В течение целого года солнце будет светить тусклым желтым цветом, цветом воска, цветом смерти, небо станет серым, фрукты потеряют сладость и аромат…

О н а. А я потеряю терпение, если ты еще хоть слово скажешь о смерти!

Ц е з а р ь (оделся). Ты сама просила.

О н а. Я просила развлечь меня. Мне нужен был повод для разговора, а ты все принял за чистую монету. Нелепый ты человек! Думаешь, женщину можно покорить, беседуя с ней о смерти.

Цезарь причесывается.

Скажи наконец, что у меня красивые глаза.

Ц е з а р ь (причесываясь). У тебя красивые глаза.

О н а. А у тебя, дорогой, глаза черные.

Ц е з а р ь. Знаю.

О н а (топнув ножкой). Кончай причесываться — ты себе лысину сделаешь.

Ц е з а р ь. Заметно?

О н а. Невооруженным глазом. Скоро совсем облысеешь.

Ц е з а р ь. Откуда ты знаешь?

О н а. Я не ловлю предзнаменований на лету и не изучаю полет птиц, а знаю об этом по собственному опыту. Сколько лысых повидала на своем веку!

Ц е з а р ь. Можно зачесать волосы на лоб. (Причесывается.) Плешь меня угнетает… Знаешь, дорогая, когда мне предложат власть, а я откажусь, они решат, что я лицемерю…

О н а. Может, они больше тебя знают? Эти самые! Просто зла не хватает — чего они к тебе вяжутся?!

Ц е з а р ь (целует ее). Серость, родная, судит по себе. Где же им понять, что мне нужна не власть, а всего лишь корона, чтобы прикрыть ею лысину. К тому времени я совершенно облысею. И все будут насмехаться над моей плешью. Хотя я заработаю ее, добывая Риму золото, а им почести. Единственное, чего мне хотелось бы, так это прикрыть плешь лавровым венком. Лысый император выглядит нелепо!

О н а (ласкает его). Дорогой мой, лысый император. Я знала когда-то средство от облысения. Ах да, надо мазать голову горчицей, смешанной с медом…

Ц е з а р ь. Это не поможет. Так уж мне на роду написано…

О н а. Тогда у тебя нет выбора: придется носить корону…

Ц е з а р ь. Да… Из всех прав, которые даст мне Сенат и мой народ, больше всего меня обрадует право постоянно носить лавровый венок… Конечно, для того, чтобы скрыть лысину. В этом смысл моей жизни: скрыть лысину!

О н а. Боги лишат тебя прически, вместо нее ты увенчаешь себя лаврами. А лавры не чета каким-то там волосам, значит, ты сильнее богов. Что и требовалось доказать.

Ц е з а р ь (сжимает ее в объятиях, кружит). Радость моя, ты начинаешь меня понимать. (Целует.)

Входят  Т о л с т ы й, п и р а т ы, Т о щ и й, П ь я н и ц а.

Вон отсюда. Не видите, я занят!

Т о щ и й. Разве тебе мешает наше общество?

Ц е з а р ь. Когда я занимаюсь тем, чем я занимаюсь, предпочитаю быть в одиночестве.

Пираты удивленно переглядываются.

Я не намерен превращать в зрелище свою интимную жизнь!

П ь я н и ц а. А мы играем в кости, и нам плевать на твои дела…

Играют.

Ц е з а р ь. Но мне не плевать! Когда я занимаюсь любовью, я не желаю, чтобы какие-то животные играли в кости.

Т о л с т ы й. Животные?

Ц е з а р ь. Животные! Скоты!

Т о щ и й. Значит, мы — скоты?

Ц е з а р ь. Конечно, скоты! Разве люди позволили бы себе резаться здесь в кости? Убирайтесь, или я размозжу вам головы, кретины!

О н а. Плюнь ты на них! Береги нервы. Волосы выпадают от нервов. Найдем себе укромное местечко по ту сторону…

Ц е з а р ь. Ладно. Пойдем. (На ходу.) Когда говорят «по ту сторону», я думаю о вечности.

О н а. Вот-вот, все тебе будет: вечность, боги и тому подобное.

Уходят.

Т о щ и й. Образованная девочка, воспитанная.

Т о л с т ы й. Она красивая, как птица.

П ь я н и ц а. Какая еще там птица?

К р и в о й. Чайка.

П ь я н и ц а. Соловей.

Т о щ и й. Цапля…

П ь я н и ц а. Дятел. Видали, какой у нее носик!

Т о л с т ы й (в экстазе). Стрекоза!

К а п и т а н (входит, ведет Шкуру на поводке, как собаку). Куть! Куть!

Шкура к нему ластится.

Т о л с т ы й. Капитан, чем там занимается стрекоза?

Т о щ и й. С ней-то все ясно. Что поделывает Цезарь?

К а п и т а н. Философствует. Шкура, изобрази-ка философа.

Шкура лает.

Рассуждает о жизни и смерти.

П ь я н и ц а. Разыгрывает перед ней оратора!

К а п и т а н. Он озабочен собственной жизнью и смертью. Он просил меня достать несколько свиных масок. Мы наденем маски и, как актеры, разыграем вместе с ним пьесу, которая называется «Смерть Цезаря».

Т о щ и й. Этой чепухой я заниматься не стану! Актером я быть не желаю!

К а п и т а н. Я тоже было отказался, но он мне объяснил, что все мы — актеры в пьесе, которую давно уже кто-то написал.

Т о л с т ы й. Кто? Небось боги! Он хочет стать богом, вот и начал писать пьесы для театра!

К а п и т а н. Говорит, что одну уже написал: «Эдип»!

Т о щ и й. Не буду я актером! Я — пират!

К а п и т а н. Он считает, что нам все равно не избавиться от ролей, которые для нас написаны… Ты, Тощий, не сможешь, а он сможет! Он хочет сыграть свою роль совсем не так, как она написана. Он говорит, что римский Сенат провозгласит его диктатором, чтобы скрыть свою гнусную сущность. Рим будет есть, пить, развлекаться и смердеть. Брюхо, говорит он, налитое вином и набитое жратвой, блаженствует, а изо рта воняет.

Т о л с т ы й. Разве он не знает, что рыба тухнет с головы?

К а п и т а н. Знает. Но что-то тревожит его душу. Он хочет, чтобы мы разыграли сцену его смерти. Нам придется напялить свиные маски. Цезарь не считает нас свиньями, он говорит, что истинные свиньи — это его убийцы. Они обвинят его в злоупотреблении властью и во имя высшей справедливости прикончат. Шуты гороховые, говорит он, пустоголовые болваны: считать высшей справедливостью убийство человека!

Т о щ и й (Пьянице). Уведи у него девицу. Этот блаженный уморит ее своей болтовней о жизни и смерти.

П ь я н и ц а  уходит.

Жалко бабенку, если он не уморит ее словами, то преждевременно состарит.

Т о л с т ы й. Старой деве жизнь — не рай. Хоть ложись да помирай.

П ь я н и ц а (возвращается). Не хочет идти.

Т о щ и й. Бабы, которая не пошла бы с мужиком, не бывает…

Т о л с т ы й. Она бы пошла с Пьяницей, да что с него возьмешь. Из ничего и не бывает ничего.

П ь я н и ц а. Я им выпивку предложу. (Быстро уходит.)

Т о щ и й. От выпивки он захрапит. А ей что делать рядом с храпящим любовником? Храп и любовь — вещи несовместимые. Она уйдет.

Возвращается  П ь я н и ц а  вместе с женщиной.

П ь я н и ц а. Пожалуйста. Вот она.

Т о л с т ы й. Видали? Девушка как ивовый пруток, всюду корни пускает.

К р и в о й. А он что — храпит?

О н а. Прыгнул в море.

Т о щ и й. Покончил с собой?

О н а. Нет, купается.

Т о л с т ы й. Ишь ты, чистюля какой. Что он тебе наплел?

О н а. Что в схватке он непобедим.

Т о щ и й. Обыкновенный хвастун!

О н а. Он настоящий боец. Никто его не осилит. И хоть прикидывается шутом, он настоящий мужчина.

Т о щ и й. Селедка вяленая.

О н а. Вон в какую даль заплыл. Кто из вас осмелится так далеко плавать? А он — не боится. Он сильный и страстно верит в то, что говорит. Не хвастает, не врет.

Т о щ и й. Да муть все это, байки для красной девицы. Он дурака валяет, а она и уши развесила. И все для того, чтобы унизить нас — старых, храбрых, отчаянных пиратов. И всех-то он победит, и цариц он покорит — Клеопатру, Галлию… Бред! Хочет доказать нам, что лучше всех плавает.

О н а. Если он и хочет кому-то что-то доказать, так это самому себе.

П ь я н и ц а. Больно ты умная стала от его брехни. Расскажи-ка нам еще что-нибудь…

О н а. Я верю каждому его слову.

Т о щ и й. Какие такие страны он покорит? Какие победы одержит?

О н а. Важнее одержанных побед для него победы грядущие.

Т о щ и й. Он полон грандиозных замыслов. Мечтает о славе. Что он запоет, когда придется от слов перейти к делу! Перед нами бахвалится царицами, которых покорит, а когда остался с ней наедине, стал распространяться о войнах… Болтун…

На палубе появляется  Ц е з а р ь.

Она дает ему простыню. Он заворачивается.

Ц е з а р ь. Эй, Тощий, у меня будет право объявлять войну и заключать мир! Когда я этого захочу.

Т о щ и й. Хочешь объявить мне войну?

Ц е з а р ь. Войну? Кому? Червяку? Я тебе втолковываю, что буду обладать неограниченной властью! Хочешь доказательств? Пожалуйста! Повелеваю тебе почесать мне пятку!

Тощий растерянно чешет ему пятку.

Ну, кто из нас болтун, отвечай, отрок!

Т о щ и й. Не знаю… Наверно, я.

Ц е з а р ь (берет его за ухо и отводит в сторону). Ты, шалопай, принеси-ка мне что-нибудь поесть. Надавать бы тебе по заднице, чтобы язык не распускал. Давай, дуй, младенец, на детей я не могу долго сердиться.

Тощий выходит.

К а п и т а н. Говоришь, что будешь сильным?

Ц е з а р ь. Буду! Сильнее всех!

К а п и т а н. Возможно. Но только не сильнее смерти. Смерть тебе не удастся победить.

Ц е з а р ь. Капитан, не зли меня.

К а п и т а н. Ты умрешь!

Ц е з а р ь. Нет! Не хочу!

Т о л с т ы й. Сам же говорил, что умрешь в Сенате!

Ц е з а р ь. Умереть — это одно. Смерть — другое. Это разные вещи. Даже если меня убьют в Сенате, я не исчезну. Сыграйте мне что-нибудь, капитан…

О н а. Пойду приготовлю тебе выпить и закусить. (Выходит.)

Ц е з а р ь. Она в меня влюбилась.

Капитан дирижирует хором пиратов… Цезарь уселся на тюк, как на трон.

Сижу я на этом троне и уверен, что моя жизнь в безопасности. Более надежной мебели у меня не будет. Спросишь, почему? Да потому что здесь, на этом судне, мне ничто не угрожает. Не я капитан, а ты, и только тебя здесь должны ненавидеть, если, конечно, твои херувимы способны к ненависти. Какие у них ангельские голоса! Шкура, что ты молчишь? Исполни нам гимн любви и верности.

Шкура подвывает. Пираты слушают. Потом начинают хохотать.

Какие же вы волки, радуетесь собачьему вою… Морские волки!

К а п и т а н. И тем горды.

Ц е з а р ь. Гордитесь, что волки. А я — овца.

Пираты больше не смеются над Шкурой, смеются над Цезарем.

Бе-е-е… И все-таки я вынужден буду вас проглотить, такая уж мне выпала роль. Овца, пожирающая волков! Коварная невинность!

Т о л с т ы й. Поблей еще разок, овечка!

Ц е з а р ь. Бе-е-е… Другие-то волки прикинутся ягнятами и выберут меня, овечку, своим императором. Вы спросите: зачем? А затем, чтобы им, волкам, было легче растерзать меня, овечку. Извините, я назвал их волками, хотя на самом деле они свиньи. Сначала они помогут мне прийти к власти, чтобы самим обогатиться. И набраться сил. А потом убьют меня, чтобы вся власть досталась им. Сейчас мы разыграем пьесу, и вы сами все увидите. Костюмы готовы?

К а п и т а н. Я приказал пиратам-портным и пиратам-художникам изготовить костюмы, маски и хвосты. У свиней ведь должны быть хвосты — в нашем спектакле все должно быть достоверным.

Ц е з а р ь. Пусть реквизиторы позаботятся о желудях. Можно бутафорских, но чтобы были похожи на желуди.

К а п и т а н. А как ты превратишься в овцу?

Ц е з а р ь. Я и есть овца, потому что обладаю разумом в отличие от свиней, которые способны только жрать и удовлетворять животные инстинкты.

Т о л с т ы й. Цезаречек, не сердись, но я совсем запутался, на самом деле ты кто — овца или бог?

К а п и т а н. Не смеши меня, Толстый! Театр — это перевоплощение…

Т о л с т ы й. Что-что?

Ц е з а р ь. Пошли в каюту капитана — я все тебе объясню. Пусть со мной пойдут еще несколько человек, примерим костюмы! (Выходит.)

Т о л с т ы й (Капитану). Тощий прав: слишком много он на себя берет.

К а п и т а н. Он артист! А артисты — тираны и безумцы. Так было и так будет всегда… Их принимают такими, какие они есть. Потому что артисты нас ублажают. Он просто капризный шут, вот и все. (Берет Толстого под руку и выходит вслед за Цезарем.)

Ш к у р а. Наконец-то философы удалились! И я могу лаять, как хочу, ни от кого не завися… Прекрасный день, ясное небо. Видны и солнце и луна… Можно лаять на луну просто из любви к искусству. В конце концов, что такое чистое искусство? Это право лаять на луну. (Лает на луну.)

Т о щ и й (входит, несет еду и выпивку). Я здесь, великий Цезарь! Где этот идиот?

П ь я н и ц а. Пошел мерить костюм и проверить, есть ли желуди.

Ш к у р а. И заодно дать режиссерские указания…

Т о щ и й. Ты, щенок, заткнись, стой на четвереньках… и спасай свою шкуру. Ты клянчишь жизнь, как подачку. Где твое достоинство? Подумаешь, научился лаять, развлекаешь людей и небось считаешь себя артистом.

Ш к у р а. А как же?! Лаять — мое призвание. Что касается достоинства — у меня его нет. А было бы — так меня бы не было. Я зарубил себе на носу простую истину. Я хочу жить. Знаю, что не бессмертен, как боги. Хочу жить — разве это преступление?! Еще неизвестно, что достойнее: умереть или жить как собака, не теряя надежды.

Т о щ и й. Тогда лай! Что-нибудь веселенькое, а то ты надоел мне до полусмерти. Понимаю Цезаря, глупость утомляет… Теперь пролай все, о чем я тут философствовал, — интересно послушать, как это звучит.

Шкура лает.

Входит  Ц е з а р ь  в сопровождении  п и р а т о в, они в масках свиней, с хвостами и т. д. К а п и т а н  без маски, в тоге императора. Пираты хрюкают.

Ц е з а р ь. Тощий, ты такой бледный, худой, что идеально подходишь для роли одного из моих убийц. Надень костюм.

Т о щ и й. Бегу, а ты иди к девушке, она ждет тебя к обеду. (Выходит.)

Т о л с т ы й. Не уходи, мы должны репетировать.

Ц е з а р ь. Не могу отказать женщине. Скоро вернусь. (Капитану.) Ты сыграешь Цезаря, то есть меня. Следи, чтобы свиньи справились со своими ролями. Думаю, особых режиссерских указаний не потребуется. Я приведу девушку: она сыграет роль Кальпурнии, моей жены. Для нее самая большая радость — увидеть, как принесут мой труп. Действуйте, ребята, репетируйте. (Выходит.)

П ь я н и ц а (в маске). Цезарь, какой ты хотел бы смерти?

К а п и т а н (в роли Цезаря). Внезапной.

К р и в о й. Цезарь, остерегайся мартовских ид.

П ь я н и ц а. Ты собираешься в Сенат, Цезарь, не забудь — сегодня пятнадцатое марта. Почему тебе не взять с собой телохранителей?

К а п и т а н (в роли Цезаря). Лучше один раз умереть, чем постоянно ожидать смерти. (Улыбаясь.) А ведь мартовские иды наступили!

К р и в о й. Да, наступили, но не прошли!

К а п и т а н (снова став Капитаном, обращается к пиратам без масок). Отойдите в сторону, вы — народ, ваше дело глазеть, вы не знаете, что происходит в Сенате. Проходя мимо вас по дороге в Сенат, я об этом подумаю… (В роли Цезаря.) Бруту и Кассию нужна жертва, чтобы скрыть свое подлинное лицо! И жертвой этой станет Цезарь.

Т о л с т ы й (снимая маску). Слышь, Капитан, а что, если они поставили его над собой понарошку и вроде бы дали ему неограниченную власть. А на самом деле он только марионетка в их руках. И убивают его как марионетку, чтобы все вышло как бы по правде. Вот в чем загвоздка: чтобы все было по правде.

К а п и т а н (выходя из роли). На этот счет он мне не дал никаких указаний. (В роли Цезаря.) Я знаю — моих убийц ждет возмездие. (Выходя из роли.) А им это невдомек, значит, версия насчет марионетки отпадает. Но мы у него спросим. Нравятся вам роли? Мне — очень.

Входит  О н а.

Ц е з а р ь был у тебя?

О н а. Пришел, увидел, покорил.

К а п и т а н (в роли Цезаря). Veni, vidi, vici! Пришел, увидел, победил! (Снова Капитан.) Эта моя реплика станет знаменитой. Но ты несколько изменила последнее слово. Речь идет о глаголе победить — победа, а не покорять — покорность.

Т о л с т ы й (без маски). Измена — главная черта женского характера.

К а п и т а н. Почему Цезарь не идет?

О н а. Никак не может убедить Тощего взять кинжал. Тощий плачет и говорит, что не хочет убивать Капитана.

Ц е з а р ь  тащит плачущего  Т о щ е г о.

К а п и т а н. Это же театр, дорогуша, мы развлекаемся.

Т о щ и й. Развлекаетесь! Когда я одевался в костюм свиньи, я видел, как ваш Цезарь целовал ее, а говорил, будто не целует, а репетирует.

О н а. Он меня любит!

К а п и т а н. Кто?

О н а (показывает на Цезаря). Этот. (Цезарю.) Между прочим, как тебя зовут на самом деле?

Ц е з а р ь. Юлий Цезарь.

О н а. Юлий Цезарь любит меня.

Репетиция прервана, кто снял маску, кто курит, и т. д.

Ц е з а р ь. Женщину обольстить ничего не стоит, но сохранить это в тайне невозможно.

Т о л с т ы й. Надо держать язык за зубами.

Ц е з а р ь. На это способен только мужчина, а женщина не была бы женщиной, если бы не разговаривала. В ее связи с мужчиной для нее главное не любовь, а то, как она будет рассказывать о ней. Если женщина не может ни с кем поделиться впечатлениями о своих отношениях с мужчиной, она не станет с ним спать! Боги наделили ее даром речи, чтобы скрасить нам жизнь.

О н а. Какой прок от любви, если о ней нечего рассказать?

Ц е з а р ь. Хочешь набить себе цену?

О н а. Цена моя здесь и так высока. Я должна возвыситься в собственных глазах, ведь я не просто женщина, я — твоя возлюбленная.

Ц е з а р ь. Можешь сказать это мне одному — я тебе поверю.

О н а. Я не собираюсь делать секрета из того, о чем знают все.

Ц е з а р ь. Ты сама любовь, такой и должна быть любовь — страстная, искренняя и глупая. Вот что ты такое… Я выкуплю тебя у пиратов и возьму с собой в Рим. Мне нужна любовь всюду, где бы я ни оказался.

Т о л с т ы й. Может, мы продолжим репетицию и ты ей тоже дашь роль свиньи в Сенате?

Ц е з а р ь. Нет, она играть не будет. Ей нечего делать в этой пьесе — там, в Сенате, не будет и тени любви.

П ь я н и ц а (надевает маску свиньи, входит в роль, обращается к Цезарю). Цезарь, ты возомнил себя существом высшего порядка, и люди воздают тебе почести, не подобающие человеку.

Ц е з а р ь (взбешен). Идиот, разве ты способен понять, что я и хочу стать больше, чем просто человек. Я должен разрушить привычную человеческую оболочку, возвыситься над ней.

К а п и т а н. Цезарь, это моя роль, это я должен отвечать… Но Пьяница перепутал пирата с императором, он нас не в силах различить…

П ь я н и ц а. Прошу прощения.

Ц е з а р ь. Простить тебя! А если на премьере ты все перепутаешь и вместо Цезаря (показывает на Капитана) убьешь одного из заговорщиков? (Показывает на Тощего.)

Т о щ и й. Только не меня, лучше Толстого.

Ц е з а р ь. Ну хоть Толстого. Испортишь всю обедню. А Толстого ты все равно не сможешь убить!

Т о л с т ы й. Конечно, ведь известно: свинья свинье глаз не выколет.

П ь я н и ц а. Больше не ошибусь. (Надел маску, патетически.) Власть — мираж, химера, она маячит перед твоим носом и манит к себе. Секрет прост: деньги, тщеславие, все эти естественные человеческие слабости, а может быть, и противоестественные… Да, да, вот что превращает людей в их противоположность — в стадо свиней.

К а п и т а н (срывает с него маску). Прекрати! Это моя роль!

Ц е з а р ь. Оставь его в покое, Капитан. Он поистине современный актер — говорит невпопад, путает роли. Браво, парень. В награду я повешу тебя на самой высокой рее, вон на той.

П ь я н и ц а. Благодарю. А ты из шутников…

Ц е з а р ь. Я как кот — люблю поиграть со своими будущими жертвами.

П ь я н и ц а. С кошками?

Ц е з а р ь. Нет. С мышками.. Я располагаю их к себе, а когда наиграюсь вволю, накладываю на них лапу, в тот момент, когда они этого не ждут.

П ь я н и ц а. Нет. Нет. Даже в шутку, по пьесе ты не имеешь права меня повесить. Это будет несправедливо.

Ц е з а р ь. Тот, кто говорит о справедливости, — лжет. Никто не может быть справедливым.

П ь я н и ц а. Значит, и ты тоже?

Ц е з а р ь. Ко мне это не относится.

П ь я н и ц а. Почему же никто не может быть справедливым?

Ц е з а р ь. Потому что своя справедливость у жертвы и своя — у палача. Так-то, актеришка! И даже я — великий Цезарь — не всегда могу быть справедливым. А серость вообще не хочет справедливости, иначе ей не пробиться в первые ряды.

К а п и т а н (в роли Цезаря продолжает). Первые ряды — вот о чем они мечтают. Я не могу, а они не хотят. (Выходит из образа, удивленно — Цезарю.) Ты же говорил, что все можешь?

Ц е з а р ь. Все я смогу только после того, как меня убьют.

Т о л с т ы й. Ясненько!

Т о щ и й. Чего тебе ясненько? Где ты увидел ясность?

Т о л с т ы й. Видеть вообще не обязательно. Если не понимаешь — поверь на слово, он из благородного рода, ведет свое происхождение от Венеры и выбьется в боги.

Т о щ и й (шепотом — Толстому). Я думаю, что у него в голове не все в порядке…

Т о л с т ы й. Почему же? Разве ты не веришь, что он бог?

Т о щ и й. Ни капельки. Что-то у него все же есть… может быть, сифилис.

Ц е з а р ь. Что ты сказал?

Т о щ и й (как автомат). Я сказал, что мало чего понимаю, потому что у меня с головой не все в порядке.

Ц е з а р ь. А что у тебя?

Т о щ и й. Болезнь моряков.

Ц е з а р ь. Сифилис?

Тощий утвердительно кивает.

Не надейся, ничего подобного у тебя быть не может. Ты здоров как бык, я тоже, к сожалению, ничем таким не болен.

Т о щ и й. Конечно. Ведь это болезнь толпы, а не императоров.

Ц е з а р ь. Сколько бы дали императоры, чтобы заболеть этой болезнью! Может быть, тогда они почувствовали бы себя ближе к народу. Могли бы хвастаться на пирушках.

Т о щ и й. Они не могут похвастаться даже тем, чем хвастаешься ты — будто можешь превратить людей в свиней.

Ц е з а р ь. Не вынуждай меня продемонстрировать это на вашей собственной шкуре. Какие же вы свиньи?! Вы ангелы!

Шкура смеется.

Что ты скалишься, шавка?!

Ш к у р а. Я смеюсь, чтобы напомнить о себе, чтобы на меня обратили внимание.

Ц е з а р ь. Смех без причины — подозрительный признак.

Ш к у р а. Я не кретин! Я смеюсь, чтобы угодить тебе, император.

Ц е з а р ь (дает ему выпить). Смочи горло, мохнатый щенок.

Шкура лает от удовольствия.

Ты, оказывается, способен не только изображать радость, как любой артист, но и переживать ее.

Шкура весело лает.

Пить — пей, но о женщине — не мечтай. Тут я с тобой делиться не стану.

Шкура скулит.

Вишь как тебя забирает! Поскромнее, дружок, сдерживай себя.

Ш к у р а. Я же кобель, император.

Т о л с т ы й. Всяк сверчок знай свой шесток.

Ц е з а р ь (Шкуре). Она тебе нравится?

Ш к у р а. О да, император. Мечтаю сжать ее в своих объятиях.

Ц е з а р ь. Наглец! Это моя возлюбленная, и я ее тебе не уступлю.

Ш к у р а. Хоть на мгновение…

Ц е з а р ь. Ты здорово втюрился, если не боишься признаться вслух. Не боишься разозлить меня.

Ш к у р а. Нет, мой император.

Ц е з а р ь. Вот тебе деньги — откажись от нее. Выбирай: кошелек или женщина. Как скажешь, так и будет.

Ш к у р а. Кошелек. Это святое. (Берет кошелек.)

Ц е з а р ь. Она все еще нравится тебе?

Ш к у р а. Нет.

Ц е з а р ь. Прекрасно! Ты перестал быть собакой, деньги превратили тебя в свинью.

Ш к у р а. А если бы я сказал, что нравится?

Ц е з а р ь (смеется). Сам понимаешь. Я бы отобрал у тебя золото. А деньги — это выкуп за твою жизнь, и потому ты предпочел жизнь мигу наслаждения.

Ш к у р а. Женщин много — жизнь одна. (Смеется.) Жизнь — важнее, даже если это собачья жизнь.

Ц е з а р ь. Не собачья — свинская. Ты перестал быть собакой. Твоя шерсть превратилась в щетину, пасть — в рыло, шея стала толстой, как у свиньи. Твое место в свинарнике!

К р и в о й. В свинарник его!

Т о щ и й. У нас нет свинарника.

Ц е з а р ь. Хорошо, съешь желудь. (Бросает желудь.)

Шкура ловит.

К р и в о й. Хрюшка, съешь желудь!

Ц е з а р ь. Свиньи обожают желтый цвет — цвет золота, кукурузы, помета. (Шкуре.) Похрюкай немного.

Ш к у р а (смеясь). Не умею.

Ц е з а р ь. Попробуй!

К р и в о й. Попробуй!

Шкура хрюкает.

Ц е з а р ь. Получается. Давай я почешу тебе спинку. (Чешет.)

Шкура хрюкает от удовольствия.

Тебе не повезло, ты был симпатичной собакой, а стал вонючей свиньей. Был униженным — стал мерзким. Отсюда вывод: кто позволяет себя унижать, теряет человеческий облик. Возьми желудь.

К р и в о й. Возьми желудь.

К а п и т а н. Цезарь, мальчик мой, ты разбазаришь весь реквизит, а он нужен для репетиции. Желудей у нас мало. А Шкура вместо того, чтобы делать вид, будто жует, жует по-настоящему. Он слишком хороший артист.

Ц е з а р ь. Он не артист, он — свинья. Выбрал золото. Выбери он любовь — был бы похож на человека. Жизнь — это любовь. Он предпочел стать свиньей.

Шкура радостно хрюкает.

Ш к у р а. Почеши меня еще…

Ц е з а р ь (чешет его). Сало у тебя хорошее, теперь бы еще лужу найти.

Шкура довольно хрюкает.

Ну-ка, пираты, бросьте его в лужу — пусть выкупается.

Пираты выбрасывают Шкуру в море.

Т о щ и й. Он же не умеет плавать!

Т о л с т ы й. Свинья — и плавать не умеет?!

П ь я н и ц а. Помрет еще!

Ц е з а р ь. Помрет счастливым. Вода для свиньи — высшее наслажденье.

П ь я н и ц а. Видите, тонет, идет ко дну!

Ц е з а р ь. Вижу, хрюкает от удовольствия. Я рад, что смог доставить ему удовольствие. Он очень дорожил жизнью. И умер на вершине блаженства. Можно только мечтать о такой прекрасной смерти!

К р и в о й. Прекрасной…

Т о л с т ы й. А ты мудрец!

Ц е з а р ь. Тот, кто отправляет на тот свет, может считать себя мудрецом. Когда Шкура выбрал деньги, он подписал свой смертный приговор. Собственной рукой. Он сам творец своей судьбы.

П ь я н и ц а. Он был хорошим актером. Отлично сыграл роль поросенка, чтобы доставить тебе удовольствие. Лично я поверил, что именно ты превратил его в свинью. В твоей пьесе я больше не играю. (Бросается в море.)

К а п и т а н. Гуманист! Пусть поплавает, может, протрезвеет. Продолжим репетицию. Наденьте маски. Вы, члены Сената, когда-то были достойными людьми: пылкими, как львы, сильными, как медведи, свирепыми, как волки. Теперь вы превратились в свиней и лениво помахиваете хвостами.

Пираты изображают все, о чем говорят Капитан и Цезарь.

Ц е з а р ь. Из Сената вы сделали свинарник. Вы ждете меня. Ты — Марк Брут, ты — Кассий Лонгин, ты — Децим Брут. Остальных я назвал раньше. Кинжалы при вас?

В с е. Да.

Ц е з а р ь (Капитану). Ты направляешься к Сенату.

Капитан идет к тем, кто собрался в Сенате.

Ты — Цезарь и знаешь все, что должно случиться.

Т о л с т ы й (снова пират). Конечно, ему же все приснилось. А почему ты не убьешь их первый — это было бы справедливо.

Ц е з а р ь. Не мешай репетировать. Именно об этом Цезарь сейчас думает. (Капитану.) Цезарь произносит свой внутренний монолог…

К а п и т а н (в роли Цезаря). Я могу их убить, потому что знаю о заговоре, и могу позволить убить себя. И то и другое мне претит. Я знаю — все равно их настигнет возмездие. Если я их убью, то стану императором, если позволю себя убить, они рано или поздно погибнут, а я стану бессмертным! Богом!

Ц е з а р ь. Убери слово «бог». И так ясно. И давай без патетики, патетика здесь неуместна. Запомните: когда Цезарь входит, весь Сенат стоя приветствует его. Вот так, браво… Свита Марка Брута останавливается за его спиной — это важный момент, остальные движутся навстречу со спрятанными кинжалами.

Т о л с т ы й (выходя из роли). А Цезарь не боится?

Ц е з а р ь. Боятся только смертные. Если я испугаюсь, значит, я не могу стать бессмертным…

Т о л с т ы й. Ясненько, выбьемся в бессмертные — тогда разберемся…

К а п и т а н (выйдя из образа). Эй, Толстый, я сниму тебя с роли! Подходите ближе, заискивайте, прославляйте, целуйте руки и ноги. Я должен ослепнуть от вашей лести, забыть о ваших подлых замыслах.

Ц е з а р ь. Не надо преувеличивать, обойдемся без целования ног.

К а п и т а н. Почему?! Сознательное преувеличение поможет выявить идею. Случись среди них хотя бы один смельчак, он вышел бы на открытый бой со мной. Что же вы не облизываете меня, не льстите?

Ц е з а р ь. Кричите: «Да здравствует Цезарь!»

В с е. Да здравствует Цезарь!

Ц е з а р ь. А теперь набрасывайтесь на Цезаря с кинжалами. Вы жаждете резни, крови… Наносите удары.

Все выполняют указание Цезаря.

Двадцать три удара. Теперь поднимите руки, запачканные моей кровью, и кричите: «Да здравствует свобода!»

В с е. Да здравствует свобода!

Ц е з а р ь. Свобода наносить удары в спину человеку, перед которым вы только что лебезили. Меня тошнит от вас, подонки. (Капитану.) Не вставай! Слушай, что они кричат.

В с е. Да здравствует свобода!

Ц е з а р ь. Не суетись. Закрой глаза — не от страха, от отвращения. Думай.

К а п и т а н (в роли Цезаря, шепотом). Люди, я не хочу вас больше видеть. Вы не победили меня. Я сам подставил себя по удары, когда увидел, что даже Брут поднял на меня руку. (Снова становясь Капитаном.) Цезарь, я пропустил реплику: «И ты, Брут!»

Ц е з а р ь. Не важно, продолжай… Тебя не люди победили, а твое отвращение к ним. Ты мог бы не погибнуть и стать победителем — ну и что? К победам ты привык. Ты жаждал бессмертия — и ты получил его ценою собственной жизни. Гибель многих тысяч солдат не помогла тебе обрести бессмертие, только собственная смерть тебе его подарила.

К а п и т а н (в роли Цезаря). Только смерть возвышает нас, определяет нам цену.

Ц е з а р ь. Ты должен сказать это убедительно. Попробуй изобразить, что Цезарь — шут пиратов — не станет шутом собственной судьбы. Я буду тем, кем хочу быть…

К р и в о й. …Шутом судьбы… я буду тем, кем хочу быть…

Ц е з а р ь. Не повторяй, как попугай.

К р и в о й. Я не попугай, я — твое эхо!

Ц е з а р ь. Заткнись!

К р и в о й (автоматически повторяет за ним). Заткнись!

К а п и т а н (в роли Цезаря). Разве я власти хотел? Прочтите мое завещание!

П и р а т (выходя из толпы — читает). Цезарь оставляет каждому гражданину семьдесят пять драхм!

Д р у г о й  п и р а т (из толпы). Все свои сады оставляет нам во владение.

К а п и т а н (в роли Цезаря). Дух мой будет преследовать убийц. Брут, этой ночью я явлюсь перед тобою, чтобы предупредить: мы еще встретимся при Филиппах. Там ты умрешь, Брут… Вашим кинжалам не убить духа моего! Я бог…

Ц е з а р ь. На следующий день вы — члены Сената — примете решение воздать Юлию Цезарю божественные почести и не отменять его распоряжений. А вы — народ — в глубоком молчании будете оплакивать Цезаря.

Т о л с т ы й (без маски). Но ты же хотел стать диктатором, мы пропустили реплику про диктатора.

Ц е з а р ь. При свиньях можно быть только свинопасом, а не диктатором.

К р и в о й. Только свинопасом…

Т о л с т ы й. А не кажется ли тебе, что, позволяя себя убить, ты, по сути дела, становишься самоубийцей.

Ц е з а р ь. Уж лучше смерть, чем отвращение к жизни.

К а п и т а н. А мне что прикажете делать? Долго я еще буду валяться здесь, как труп?

Ц е з а р ь. Вставай. Я покажу тебе, как надо играть. Повторим, братцы, эту сцену. Цезаря буду играть я… Кинжалы наготове? Займите свои места… Итак, я направляюсь к вам. (Медленно идет.) Мои друзья заколют меня и скажут, что отечество, Рим, для них дороже дружбы… Брут заявит, что любит Рим больше отца родного. Чудовище — убивать из любви к Риму. Они опасаются, что, став императором, я сделаюсь палачом Рима. На самом деле они стали палачами раньше, чем я императором… Стать палачами из любви к отечеству, из любви к Риму… Кому нужна любовь палачей? Тебе, Рим? Отвечай? Не можешь ответить?! Будь ты проклят, Рим! Государство, которое держится любовью палачей! Ничего нет более омерзительного, чем любовь свиней к родине.

Входит в Сенат, пираты в масках лебезят перед ним.

В с е. Да здравствует Цезарь!

Ц е з а р ь. Как рвутся к власти эти палачи! И убивают меня во имя своей любви к Риму. Лучше умереть и не видеть, как их любовь покроет Рим позором.

Пираты с кинжалами в руках окружают Цезаря. Его больше не видно, звучит только его монолог.

Тебе никогда не смыть мою кровь со своего имени, Рим! Как допустил ты, чтобы те, кто клялся в любви к тебе, совершили преступление?.. Рим, любимец палачей, ты сам палач…

В с е (поднимают кинжалы, обагренные кровью). Да здравствует свобода!

Цезарь неподвижно лежит, завернутый в простыню, которой он вытирался после купания.

К а п и т а н. Надеюсь, вы не убили его! Он хорошо играл, искренне, сразу видно, как он представляет собственную смерть.

Т о л с т ы й. Он знает свою роль… Теперь он станет богом. Посмотрите на него!

Цезарь лежит недвижим.

К а п и т а н. Он умрет в пятьдесят шесть лет…

Т о щ и й. Скажи, Капитан, вот он других называет убийцами, а сам — разве он не убийца?

К а п и т а н. Не знаю. В тексте роли, которую он мне дал, об этом ничего не сказано… А чего это он не встает?

О н а. Может, вы его закололи? (Подходит к Цезарю.) Не шевелится, не дышит. Он мертв!

Т о л с т ы й. Пощекочи его, может, проснется. Обними его, вдохни в него жизнь, покажи ему солнце, море, соленое море…

О н а. Ваши кинжалы в крови!

Т о щ и й. Это рыбья кровь!

О н а. Врешь! Это его кровь!

Т о щ и й. Это рыбья кровь. Я приволок рыбу — вон она валяется. Мы вонзили кинжалы в нее, чтобы пьеса стала похожа на жизнь.

П ь я н и ц а (появляется на палубе, неся кого-то на спине). Братва, я его спас! Он еще дышит. Представляете, что было бы, если бы я его не вытащил! Бедный Шкура утонул бы.

К а п и т а н. Неси его к себе, откачай воду.

Пират со Шкурой на спине выходит.

О н а. Цезарь, тебя убили!

Т о л с т ы й. Теперь он бог. Смотрит на нас с высоты. Взгляните на небо. Вон он, сидит верхом на облаке и машет нам рукой. (Поднимает руку.) Счастливо! Привет!

О н а. Убийцы!

К а п и т а н. Малышка, не порть эти минуты, он еще играет свою роль. Поверь мне, я ведь знаю пьесу…

О н а. Он мертв!

Ц е з а р ь (не двигаясь). Ничего подобного! Всем известно, я умру в пятьдесят шесть лет!

О н а. Дорогой, я подумала, что эти типы увлеклись игрой…

Ц е з а р ь (садится). Если ты поверила в мою смерть, значит, недооценила меня и не веришь, что я Цезарь…

О н а. Когда вижу тебя живым, я верю во что угодно.

Ц е з а р ь. Твое недоверие означает, что ты женщина и любишь меня. (Гладит ее волосы.) Какие у тебя красивые волосы!

О н а. А что это у тебя на шее — медальон?

Ц е з а р ь. Чеснок. Он оберегает меня от разных чар.

Т о щ и й. Правда?

Ц е з а р ь. Чистая. Одиссей тоже носил чеснок. Поэтому Цирцее не удалось превратить его в свинью.

Т о л с т ы й. А ты, значит, у Цирцеи научился колдовству, а у Одиссея — как уберечься от колдовства. Вот почему ты сумел этих римлян, которых мы изображали, превратить в свиней. Хотя, на мой взгляд, они с самого начала были не совсем того…

О н а. Я не встречала еще ни одного мужчины в здравом уме. У всех какого-нибудь винтика не хватает, никуда не денешься, время такое. Верно, дорогой?

Ц е з а р ь. Верно, дорогая… Смотрю я на тебя и читаю твои мысли…

Т о л с т ы й. И о чем же она думает?

Ц е з а р ь. Чтобы я забылся с ней рядом.

Т о щ и й. Но ты можешь спать и без нее.

Ц е з а р ь. Я сказал забыться, а не спать.

Т о щ и й. Не понимаю.

Ц е з а р ь. Ну и не надо — она понимает.

Цезарь и Она выходят.

К р и в о й. Ну и не надо — она понимает.

Т о л с т ы й (бросает маску в угол). Что же теперь будет с Римом?

К а п и т а н. Ничего. От Древнего Рима останутся только руины…

Т о щ и й. В общем, мифология…

Входит  г р у п п а  п и р а т о в.

Что случилось?

П и р а т. Я принес половину выкупа за Юлия Цезаря! Когда я его к ним приведу, получу вторую половину.

Т о л с т ы й. Правда?

Пират показывает кошелек.

Т о щ и й. Жалко с ним расставаться. Симпатичный шут.

П и р а т. Капитан, меня ждут.

К а п и т а н. Позовите Цезаря и ее тоже. Извинитесь перед ними, скажите, что мы возвращаем им свободу.

Несколько пиратов выходят.

Ее мы подарим Цезарю, на память… Идут?

Т о л с т ы й. Ничего не слышу, только шум моря…

К а п и т а н (задумчиво). Море бесконечно, как время, как жизнь и как смерть, оно заглушает всякую мысль.

Ц е з а р ь (входит). Поэтому вы можете считать себя счастливыми и свободными. Я ухожу. Счастливо оставаться. Пейте молоко, детишки! Вам никогда не понять, что головы, которые вы швыряете вниз, способны вас возвысить… Я покидаю вас! (Выходит.)

О н а. Не слушайте его. Цезарь, как всякий император, дает слишком много советов. В вашем возрасте пить молоко вредно. (Выходит.)

К а п и т а н. Ничего, будем пить молоко!

П ь я н и ц а (входит, испуганно). Капитан, что делать? Шкура лакает помои.

К а п и т а н. Он, должно быть, не в себе, не соображает, что делает.

П ь я н и ц а. Хрюкает!

К а п и т а н. Может, он доигрывает спектакль.

П ь я н и ц а. Роет землю!

К а п и т а н. Да? Это уже серьезно.

П ь я н и ц а. Мечется из угла в угол и жует солому…

Т о л с т ы й. Когда свинья жует солому, жди перемены погоды.

П и р а т (входит). Капитан, вот остальные деньги. Здорово же они обрадовались Цезарю…

Т о л с т ы й. А про нее что сказали?

П и р а т. К этому они привыкли. Сказали, что были уверены: Цезарь и в море отыщет красотку! Они приняли ее за королеву пиратов. Но я им объяснил, что у нас нет ни королевств, ни королей, а следовательно, не может быть и королевы.

П ь я н и ц а. Что делать со Шкурой?

К а п и т а н. Дай ему желудей!

Т о л с т ы й. Капитан, мы окружены вражескими кораблями!

Т о щ и й. Они застали нас врасплох, вынырнув из тумана.

К а п и т а н. К оружию, братцы!

Т о л с т ы й. Капитан, на мостике большого корабля, если я не ошибаюсь, стоит Цезарь.

К а п и т а н. Это он… Бросайте оружие! Свободный человек, он пришел приветствовать нас. Встретьте его как подобает.

Несколько пиратов выходят.

Т о щ и й. Надеюсь, он не заставит нас еще раз сыграть его пьесу.

Ц е з а р ь (входит в сопровождении большого количества воинов). Простите, братцы, я было ушел, не исполнив своего обещания… Капитан, дай-ка мне твою свирель.

К а п и т а н. Пожалуйста. Ты хочешь сыграть с нами?

Ц е з а р ь. Нет. Я обещал вам кое-что другое. Вздернуть вас. А император должен выполнять свои обещания. Воины, возьмите этих бравых пиратов и повесьте на самой высокой рее. Только соблюдайте звания. Начнем с самых младших.

Пьяница хохочет над этой забавой и спокойно дает солдатам себя увести.

Я начну свою карьеру с того, что перевешаю вас.

Барабаны.

Т о щ и й. Это что, новая пьеса, которую мы будем играть?

Ц е з а р ь. Нет, детки. Игра окончена. Когда вешаешь человека, то возвышаешь его, а сам остаешься внизу в почтительном страхе. Человек, умирая, освобождается от мук, от всей этой жалкой земной жизни.

Т о щ и й. Красивая речь… Эта речь, пожалуй, и мне по плечу.

К р и в о й. Цезарь, смотри, они повесили Пьяницу!

Все удивленно смотрят на ноги несчастного, болтающиеся в воздухе.

Ц е з а р ь. Знаю, дорогой, знаю… Я же сказал, что таким образом человек освобождается от бесчестья и низости…

Т о л с т ы й (вырываясь из рук воинов). Цезарь, что они делают? Оставь эти шутки!

Ц е з а р ь. Я слишком вас уважаю, ребята, и не хотел бы, чтобы вы остались свиньями. Я освобождаю вас!

Барабаны. Повесили следующего пирата. Берут еще одного.

Хочу хоть недолго побыть пиратом, радоваться жизни, плевать на несовершенство этого мира. Хочу стать поэтом и воспеть таинство смерти. (Играет на свирели.) Человечество совершает убийство, не задумываясь о том, что такое смерть… До чего же хочется хоть недолго побыть на вашем месте, любимые мои пираты… (Играет на свирели, смотрит на повешенных. Обращаясь к солдатам.) Теперь берите Капитана… Неудобно оставлять его напоследок.

Капитана хватают. Барабаны.

Ты был замечательным актером, Капитан. (Обращается к женщине.) Он здорово меня изображал. Правда? (Воинам.) Хорошенько намыльте веревку. Хочу выразить Капитану мою признательность и доставить радость красивой смертью.

Капитану набрасывают на шею веревку. Барабаны.

К а п и т а н. Цезарь! Минутку.

Ц е з а р ь. Слушаю тебя. Только короче — твои друзья ждут своей очереди. Они нетерпеливы, не будем портить им удовольствие.

К а п и т а н. Цезарь, я верю в твою судьбу.

Ц е з а р ь. Ты не сказал ничего нового. Я сам тебе это объяснил…

К а п и т а н. Но я не верил тебе — я думал, ты шут. Теперь я уверен: имя твое, Цезарь, покроет славой не только Рим.

Ц е з а р ь. Знаю, дорогой.

К а п и т а н. Имя, а не ты!

Ц е з а р ь. Неясно. Имя, а не я?! Ты противоречишь себе.

К а п и т а н. В твоих словах тоже немало противоречивого. Такое, видно, сейчас время — время противоречий.

Ц е з а р ь. Ты слишком расфилософствовался… Продолжаешь играть мою роль.

К а п и т а н. Тонкое наблюдение, остается только сделать вывод… Да, я играю твою роль, потому что могу. Ты забыл объяснить нам, какие актеры какие роли будут играть в будущем. Ты только дал нам понять, что это будут великие актеры. И это справедливо, потому что мир не назовут великим, если у него не будет великих актеров…

Ц е з а р ь. Красиво говоришь об актерах, браво!

К а п и т а н. Не прерывай меня. Речь не о театральных актерах. Эпоха актеров, умеющих лаять на сцене и что-то там изображать, прошла. Настало время больших актеров.

Ц е з а р ь. Ты мне порядком надоел!

К а п и т а н. Ты мне тоже. Я у тебя научился.

Ц е з а р ь. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

К а п и т а н. Ты же не бог, Цезарь, ты никто. Как и я. Ты тот, кто только в будущем может стать императором Рима, гениальным Цезарем! А пока ты простой пассажир на корабле, и только. Тебя можно бросить на съеденье рыбам…

Ц е з а р ь. Опять противоречие…

К а п и т а н. Нет! Абсолютная логика.

Ц е з а р ь. Ты же сказал, что я тот, кто станет великим Цезарем, бессмертным.

К а п и т а н. Так это — в будущем, а не теперь. Но тем, кем можешь стать ты, может стать любой. Я, например. Как актер я могу сыграть роль великого Цезаря. И сыграю ее вместо тебя!

Ц е з а р ь (женщине). А он — забавный. (Капитану.) Оказывается, близость виселицы и смерти делает человека разумным. У тебя даже идеи появились! Идиотские, правда, но идеи!

К а п и т а н. Ты рассеян, Цезарь! Когда мне набросили веревку на шею, я тебе сказал, что верю в судьбу великого Цезаря!

Ц е з а р ь. Не считай меня олухом, я все запомнил. Ты ведь распинаешься не ради меня, а чтобы произвести впечатление на моих солдат. Они еще могут тебя пожалеть. Тебе не удастся разжалобить меня перед смертью.

К а п и т а н. Я не собираюсь умирать сейчас, Цезарь.

Ц е з а р ь. Любопытно! А когда ты собираешься это сделать?

К а п и т а н. Надеюсь умереть в Риме, в Сенате!

Ц е з а р ь. Ты нахально копируешь меня!

Т о щ и й. Наш Капитан сошел с ума! Помешался от страха. Все еще играет роль, воображает себя Цезарем и надеется умереть только в Сенате.

К а п и т а н. Ты, Тощий, только и ждешь, чтобы я отдал концы, а ты бы занял мое место.

Т о щ и й. Ты ведь уже не Капитан, теперь ты Цезарь! Корабль не может оставаться без капитана, вот я и заменю тебя…

К а п и т а н. Мерзавец! На меня только накинули веревку, а ты уже метишь на капитанскую должность.

Т о щ и й. Ты кто — Капитан или Цезарь? Отвечай!

К а п и т а н. Я — Цезарь!

Ц е з а р ь. Кончайте базар! Солдаты, вздерните его (показывает на Капитана), а то следующий не дождется своей очереди. (Показывает на Тощего.)

К а п и т а н (солдатам). Болваны! Я — Цезарь!

Т о щ и й (Цезарю). Его хватил солнечный удар. Солнце и власть часто сводят с ума!

Ц е з а р ь. Тихо! Отставить! А мне, Капитан, понравилось, как ты произнес эту реплику: «Болваны! Я — Цезарь!» Точно так же сказал бы и я. Здорово ты мне подражаешь.

К а п и т а н. Ошибаешься, Цезарь. Это ты подражаешь мне.

Т о щ и й (Цезарю). Его правда хватил солнечный удар.

Ц е з а р ь. Безумцы меня забавляют.

К а п и т а н. Видишь, Цезарь, я прав! Ты уже не Цезарь, Цезарь — я, потому что ты назвал меня безумцем. Если Цезарь — безумец, тогда безумец — Цезарь…

Т о щ и й. Цезарь не псих.

К а п и т а н. Псих! Еще какой псих! Потому что верит в судьбу, в то, что случится в будущем!

Т о л с т ы й. Он прав — мне всегда казалось, что Цезарь немного не в себе.

К а п и т а н. Цезарь не трепач какой-нибудь. Он искренне верит, что станет богом, что так предначертано судьбой…

Т о л с т ы й. Значит, он сумасшедший.

Ц е з а р ь. Заткнитесь, никакой он не сумасшедший. Он нормальный, просто он знает будущее Цезаря: оно ему приснилось. Человек, который верит, не обязательно безумен. Это другие могут считать его безумцем!

К а п и т а н. Ты же назвал меня безумцем, Цезарь, значит, ты так считаешь. Значит, Цезарь — я, а не ты. Значит, ты больше не веришь в свою судьбу, не веришь в себя?

Ц е з а р ь. Верю!

К а п и т а н. Мне нужны доказательства.

Ц е з а р ь. Любые, какие захочешь.

К а п и т а н. Если веришь, что Цезарь бессмертен и не может умереть на этом корабле, давай еще раз сыграем сцену: убийство Цезаря.

Ц е з а р ь. Давай!

К а п и т а н. И ты сыграешь роль Цезаря, того, которого должны убить.

Ц е з а р ь. Сыграю!

О н а. Не слушай его! Это провокация. Тебя убьют!

Ц е з а р ь. Цезарь не может умереть на этом корабле.

О н а. Опомнись! Они же знают: если ты останешься в живых, им грозит смерть. Они зарежут тебя!

Ц е з а р ь. Это невозможно!

О н а. Твоя надменность будет стоить тебе жизни.

К а п и т а н. В Сенате его надменность тоже будет стоить ему головы! Цезарь, если ты действительно Цезарь и веришь в судьбу, отошли своих воинов и давай сыграем сцену убийства. Ты должен остаться один!

О н а. Он обманет тебя, Цезарь!

Ц е з а р ь. Солдаты, отправляйтесь на корабли и на берег. Я вернусь к вам после того, как докажу то, что должен доказать.

Солдаты уходят.

(Капитану.) Видишь, я не боюсь вас! Напрасно вы надеетесь на невозможное!

О н а. Цезарь, это ловушка. Верни солдат!

К а п и т а н. Сцена на Форуме и в Сенате тоже ловушка.

Ц е з а р ь. Вся жизнь — ловушка.

К а п и т а н (спускается, сбросив веревку). Ты это сказал! Я верю тебе и сыграю твою роль в истории! Потому что ты, Цезарь, умрешь здесь, сейчас, в сцене убийства в Сенате!

Ц е з а р ь (улыбается). Ты хочешь присвоить мою судьбу, Капитан?

К а п и т а н. Ты же хочешь убить меня и отнять мое актерское будущее. Верни-ка свирель. (Забирает ее.) Ты стал дирижером вместо меня. А дирижеры, капитаны кораблей и императоры — все они актеры, шуты.

Ц е з а р ь. Я не шут.

К а п и т а н. Верно. Ты — нет, потому что не ты, а я стану императором Рима.

Ц е з а р ь. Абсурд! Как может актер стать императором Рима!

К а п и т а н. Я знаю роль! И сыграю ее превосходно.

Ц е з а р ь. Но я не могу умереть. Меня ждут победы, любовь цариц…

К а п и т а н. Цариц буду любить я, подумаешь — большое дело, и побеждать буду я. Если боги не врут и ты должен стать императором — я убью тебя и сам проделаю твой путь. Все поверят, что я — это ты.

Ц е з а р ь (все так же улыбаясь). Ты наглец!

К а п и т а н. Я — вылитый ты.

Ц е з а р ь. Бестолковый. Пойми наконец: тело мое может умереть, но мой дух восторжествует.

Т о щ и й. Зато я сейчас все понял! Дух твой переселится в тело другого, того, кто продолжит твой путь. Я, пожалуй, тоже мог бы сыграть твою роль, Цезарь.

К а п и т а н. Заткнись! Пока еще здесь я Капитан! Принеси краски. Твое дело — размалевать лица пиратов и сделать их другими людьми, и нечего лезть в Цезари!

Т о щ и й. С детства обожаю театр. Я талантливый, честное слово.

К а п и т а н (хватает его за ухо и дает пинка). Пошел вон! Болван!

Т о щ и й (упрямо продолжает). Его дух проникнет в тело того, кто…

К а п и т а н. Меня не волнует метафизика, мотай! Я должен сыграть роль Цезаря.

Тощий выходит.

О н а. Цезарь, он убьет тебя!

Ц е з а р ь. Ты так считаешь?

О н а. Да! Капитан знает, что Цезарь способен на убийство! И хочет доказать, прежде всего самому себе, что он великий артист, который может стать Цезарем.

Ц е з а р ь. Но он же не хочет стать богом.

О н а. Он об этом и не думает. Он — реалист. И не верит в то, чего нет. А боги для него не существуют.

Т о щ и й  вернулся, гримирует пиратов.

К а п и т а н. Ошибаешься, девочка. Я верю, что Цезарь станет богом. То есть ничем. Потому что боги — это ничто. Вот и ты, Цезарь, станешь ничем. Бессмертие означает небытие. Олимп пуст.

Ц е з а р ь. Про Олимп это я уже слышал.

К а п и т а н. Ну и пусть. Я не претендую на оригинальность в истории. Игра — вот моя отрада. Развенчать ваши помыслы, обличить ваше высокомерие…

Т о л с т ы й. Смотри не заиграйся, втянешься — потом привыкнешь. Сытая свинья все с тыквой играет.

Ц е з а р ь (накидывает простыню как императорскую мантию). Я готов испытать свою судьбу, Капитан.

К а п и т а н. Ты ошибаешься: судьбе все равно, кто ее испытывает. Если судьбой что-либо предначертано, не имеет значения, кто выполнит это предначертание. Не важно, кто этот человек, важно, что такой человек всегда найдется. Я вместо тебя сыграю роль этого человека, и никто никогда не узнает правды!

Ц е з а р ь. Давайте начинать! Итак, я прихожу справа, вхожу в Сенат… Внимание, пошел… (Не спеша идет к пиратам.) О чем я думаю? О том, что я свободный человек и смело иду навстречу собственной гибели! И я не помедлю ни на мгновение (остановился на секунду), потому что стоит чуть задержаться, и мне уже не жить в будущем ни помыслами своими, ни делами. Я лишусь свободы, стану трупом. Потому что жизнь, лишенная свободы, означает смерть…

К а п и т а н. Я тебя внимательно слушаю. Эти реплики надо запомнить…

Ц е з а р ь. Если я замешкаюсь — значит, умру, прежде чем меня убьют. Стану самоубийцей. Поэтому я не остановлюсь! Свобода означает, что ты существуешь, что сам принимаешь решения.

К а п и т а н. Хватит надрываться, молоть чепуху о свободе. Только ты выйдешь на середину, я заткну тебе глотку. И докажу, что никакой свободы у тебя нет, что ты подчиняешься воле большинства. Их капризам. И ничего сам не решаешь, Цезарь, не выбираешь свой путь. Ты пробираешься на ощупь. Я могу тебя убить сейчас, мог и раньше, прежде чем ты сделал шаг и произнес реплику о том, что не боишься смерти, и тэдэ и тэпэ.

Ц е з а р ь. Мне нечего бояться. (Идет вперед.)

О н а. Цезарь! Беги! Ты хорошо плаваешь! У тебя большая охрана, она ждет тебя! Не играй ты в этой сцене, не играй!

Ц е з а р ь. Не волнуйся, дорогая! Представь себе, Капитан, что я согласился с тобой и тоже считаю, что наступило время лицедейства, время фальшивых чувств, время показной любви…

О н а. Тогда это не любовь…

Т о щ и й. Тоже мне проблема. Что касается меня, то я могу тебе показать такую любовь…

О н а. Показать-то ты можешь, а вот любить по-настоящему не способен. Этого я себе не могу представить.

Т о щ и й. Это тебе только кажется. Не суди по первому взгляду.

Т о л с т ы й. Точно. Никогда не знаешь, на какой из веток кукует кукушка.

Ц е з а р ь. Капитан, какого черта меня перебивают!

К а п и т а н. Тихо! (Толстому.) Ты, любитель фольклора, я повешу тебя за язык!..

Ц е з а р ь. Допустим такую нелепость, и ты в истории сыграешь мою роль, изобразишь меня… Как же ты сможешь изобразить мою смерть в Форуме? Для этого тебе придется умереть по-настоящему…

К а п и т а н. Я отыщу какого-нибудь дурака, который в этой сцене выступит как мой дублер. И отправится в преисподнюю. Я-то ни за что на свете туда не отправлюсь. К царицам я готов пойти, а подохнуть — дудки. Заплачу кому-нибудь, загримирую его как следует… А сам доживу до старости и умру в собственной постели, как старая каналья. После Сената я уйду из актеров и выйду на пенсию. К тому времени поднакоплю деньжонок и буду посмеиваться над всей римской историей, в которой я, от нечего делать, довольно много напутаю…

Ц е з а р ь (хохочет). Великолепно! Продолжим! Я забыл предупредить тебя, Капитан, если я сейчас не умру — в чем уверен, — я подвешу тебя вниз головой. Я потому и согласился играть эту сцену. Чтобы увидеть, как ты болтаешься вниз головой, и убедиться, что хотя и поздно, но твои мозги наконец-то переместятся из задницы в голову.

К а п и т а н. Ты говоришь, что свободен и волен поступать, как тебе заблагорассудится. Тогда сыграй эту сцену, сцену ловушки.

Т о л с т ы й. В конце концов, что Цезарь, что Капитан — один черт. Оба попали в одну и ту же ловушку, а считают, что живут как хотят. В чем же ваша свобода, если вы, как хищники, гоняетесь друг за другом? В смерти от наших ножей! Ведь одного из вас мы непременно зарежем, чтобы не повторять до бесконечности эту сцену.

Ц е з а р ь. Я не готовлюсь к смерти, я развлекаюсь за ваш счет.

Т о л с т ы й. К смерти и к свадьбе никто не готовится.

К а п и т а н. Я убью тебя, Цезарь! Первый удар кинжалом будет мой. Я не люблю богов и не верю в бессмертие. Я люблю жизнь и хочу жить.

О н а. И поэтому ты должен убивать?!

К а п и т а н. Да! Если я не убью его, Цезарь повесит меня. Так ведь?

Ц е з а р ь. Бедняги, вы не сможете зарезать меня. Если это случится, значит, на этом корабле восторжествует самая большая нелепость — смерть.

О н а. Ты уже был свидетелем смерти, Цезарь! Прямо здесь, у тебя на глазах. Пойми же, слепец!

К а п и т а н. Земля вертится вслепую, такова ее судьба. Судьба человека тоже слепа.

Ц е з а р ь. Уж не ты ли вращаешь и землю, и звезды?!

К а п и т а н. Я! Я могу все на свете — ведь я актер. Ты осужден стать покойником. Это судьба.

Ц е з а р ь. Но я-то знаю, кем я должен стать. Мне это снилось! Клеопатра — персонаж реальный.

К а п и т а н. Твои высказывания, Цезарь, смешны. При чем тут Клеопатра! Ну, предположим, она реальный персонаж… Уверяю тебя, что ей со мной будет так же хорошо, как с тобой или с кем-нибудь другим.

Т о щ и й. Интересная мысль! Ее стоит запомнить.

К а п и т а н. Человечество всегда будет нуждаться в гениях или в тиранах, то есть в Цезарях. Риму будет нужен шут. А будешь ли им ты или другой…

Т о щ и й. …не имеет значения. Им смогу быть даже я!

К а п и т а н. Цыц ты! Получишь сейчас пинка!

Т о щ и й. За что, приятель? Я ведь только повторил твои слова. Я понял! Человек — как таковой — не имеет значения. Человек — это чепуха на постном масле, тряпка, швабра, скелет, который мелет языком.

К а п и т а н. Или прах.

Ц е з а р ь. Если я уже мертв, Капитан, зачем ты хочешь меня убить?

К а п и т а н. Не валяй дурака. Ты прах, который мотается по жизни, чтобы уйти навсегда, навеки. Не тебе объяснять, что жизнь — это всего лишь один из обликов смерти.

Т о л с т ы й. Когда пираты философствуют — можно помешаться. А я хочу есть. Или вы наконец убьете друг друга, или я пойду чего-нибудь пожую.

К а п и т а н. Тебе бы только брюхо набить. Давай мотай отсюда. Что ты можешь знать о смерти?

Т о л с т ы й. А кто вообще знает, что такое смерть? На смерть, как на солнце, во все глаза не глянешь!

Ц е з а р ь. Кричите: «Да здравствует Цезарь!» (Идет к пиратам.)

П и р а т ы. Да здравствует Цезарь!

О н а. Не ходи к ним, у них настоящие кинжалы!

К а п и т а н. Вперед, ребята!

Пираты кидаются на Цезаря с кинжалами. Толкотня, давка. Нельзя разобрать, где Цезарь, где Капитан. Оба падают. Никого из них не видно.

П и р а т ы. Да здравствует свобода!

Круг распадается, и виден Цезарь, лежащий лицом вниз.

О н а (подходит к нему). Умер…

Т о л с т ы й (обращается к лежащему). Ты хвастался, что умрешь только в Сенате, и на тебе — лежишь, бедняга, на палубе!

О н а. А какой-то тупица пират сыграет твою роль, Цезарь. Твои мечты, твои идеалы будут воплощены бандитами! Они их присвоят! Гении рождают идеи — а их плодами пользуются пираты. Эй, Капитан, где ты?

К р и в о й. Может, это Капитан умер? Они похожи как две капли воды.

К а п и т а н (изображая Цезаря). Капитан умер! Он, подлец, напал на меня — и погиб. Цезарь бессмертен. Разве я не говорил вам?!

Круг совсем разомкнулся. Виден Капитан-Цезарь, сидящий на тюке, как на троне.

О н а. Ты — Капитан, а не Цезарь! У тебя фальшивая лысина!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Если бы у меня были волосы, то не было бы лысины.

Т о л с т ы й. Да уж. Чем редкие волосы, лучше густая плешь.

О н а. Цезарь мечтал преобразить мир, а ты, ничтожный пират, важничаешь, пристроившись к чужим мечтам, позволяешь себе черт знает что и называешь себя Цезарем.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Я — Цезарь. Девочка, Цезарь был прав: он может умереть только в Сенате. Сколько бы раз его ни убивали, он умрет только в Риме! Такова судьба. После смерти его ожидает слава и бессмертие.

Т о л с т ы й. Это Цезарь. Капитан бы сказал: славу после смерти заберите себе, мне же оставьте деньги при жизни.

О н а. Стойте. А что, если Цезарь, хоть и залит кровью, все же жив? Если он, как в прошлый раз, всего лишь притворяется?

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Это невозможно. Кровь на кинжалах — это кровь Цезаря!

О н а. Он признался! Он не Цезарь.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Ничего подобного. Я — Цезарь! Потому что Цезарь, о котором ты говоришь, умер! Он не был свободным человеком. Потому и умер. Он был рабом своей судьбы, рабом предстоящих сражений, рабом женщин, которых он должен был любить. Пойми ты, Цезаря как личности не было. Он был игрушкой собственной судьбы. Я поломал эту игрушку, чтобы спасти Цезаря, чтобы спасти идею по имени Цезарь. Человек — не раб! И я, играя роль Цезаря, не стану рабом. Я буду издеваться и над богами, и над римлянами! В этом мое преимущество. Я не собираюсь равняться с богами. Я хочу низвергнуть их. Цезарь был пленником, а не свободным человеком. Его вера в богов унижала саму идею человека.

О н а. Значит, ты — Капитан и лысина у тебя фальшивая?

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Кто осмелится проверить, фальшивая ли у императора лысина?

Т о л с т ы й (показывая на женщину). Она одна знала вас обоих. Она и может сказать, кто ты — Цезарь или Капитан!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Истина не имеет значения. Кого интересует, подлинный ли это Цезарь или его копия? А женщина эта скажет то, что захочет мужчина. Стоит Цезарю заявить, что он Цезарь, она тут же назовет его Цезарем. Я — Цезарь. А Капитаном я назвал себя, чтобы не расстраивать вас. Ведь это я заставил вас убить Капитана.

О н а. Взгляните на Цезаря. (Показывает на того, кто лежит на палубе.) Он шевелится!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Бывает, что и мертвые шевелятся. Бросьте-ка его в море. (Ощупывает тело.) Он мертв — совсем остыл. Хотел стать богом, то есть ничем, сожрут его рыбы — он ничем и станет. Бог в рыбном брюхе. (С помощью пиратов выбрасывает тело за борт.) Теперь я — единственный Цезарь.

О н а. Пират, ставший императором!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Никто не узнает, что я пират! Ведь Цезарь обещал всех вас повесить?

Т о л с т ы й. Обещал. Но он мертв.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Зато я жив. И я убью вас. Воля Цезаря должна быть исполнена. (Делает знак кораблям с римскими воинами.) Ко мне, воины!

Ш к у р а (входит, идет к женщине). Спасибо тебе. Я хорошо выспался… Когда Цезарь надел костюм императора, он зашел ко мне в каюту. Он освободил мою душу от чар, превративших меня в свинью. Я снова стал собакой. Выспался и исцелился. Где Цезарь, я хотел бы поблагодарить его.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Я здесь, мой мальчик!

Ш к у р а. Ты актеришка, какой ты Цезарь!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Я докажу тебе это! Ну-ка, ребятки, повесьте его.

Несколько пиратов хватают Шкуру и тащат к виселице.

Ты сдохнешь, собака.

Ш к у р а. Не сдохну. Собаки не умирают на виселице!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Еще как умирают! Ведь ты не бессмертен. Бессмертен только я, только я могу все, что захочу.

Ш к у р а. Человеку не дано стать тем, кем он хочет, он может только то, что может. Собакой он может стать, богом — нет.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Если я бог, почему бы мне не стать собакой?! Пожалуйста! (Лает.) И Юпитер стал быком, когда захотел овладеть женщиной. Ради своей прихоти я могу превратиться в собаку, оставаясь при этом богом. Понятно? (Играет на свирели.) Человечество совершает убийства, не задумываясь о том…

Т о л с т ы й. Идут воины.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Скорее бы пришли и повесили вас. (Играет на свирели.) До чего же хочется хоть недолго побыть на вашем месте, любимые мои пираты…

Ц е з а р ь (в сопровождении воинов вступает на корабль). Где этот кретин, который меня изображает?

Замешательство.

Это ты, Капитан?

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Я — Цезарь!

Ц е з а р ь. Чепуха! Цезарем могу быть только я! Шкура, друг мой, что ты забыл там, наверху? Иди сюда, я хочу услышать твой голос…

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Солдаты! Я — Цезарь, а это какой-то шут!

Ц е з а р ь. Напрасно ты к ним обращаешься. Это бессмысленно! Они подчиняются только тому, кто отдает команды. Ты же их просишь, ты им объясняешь, какой же ты после этого Цезарь! Цезарь — я. Я привел их сюда.

К р и в о й. Этого не может быть. Мы ведь тебя только что зарезали.

Ц е з а р ь. Не смеши меня…

К р и в о й. Правда, мы разыгрывали представление… Но ведь всерьез, не в шутку! Странно!

Ц е з а р ь. Не удивляйся. Удивляются только дураки. Толстяк, ты тоже вонзил в меня кинжал?

Т о л с т ы й. Я думал, лучше прирезать тебя здесь, на корабле. Зачем тебе мучиться всю жизнь в ожидании смерти в Сенате от руки каких-то типов без чувства юмора?

К р и в о й. Точно. Мы убили тебя ради твоей пользы. Чтобы избавить тебя от рук палачей…

Ц е з а р ь. Я вам верю, мои добродушные пираты. Спасибо за то, что убили меня. Вы сделали это по глупой наивности. (Пожимает им руки.) Наивные дети, я ведь объяснил вам, что не могу умереть?

Т о л с т ы й. Ты что, смылся, как только понял, что мы готовы тебя укокошить?

Ц е з а р ь. Я не смылся. Я чуть подвинулся. И накрыл другого своим покрывалом…

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Тощий! Потрясающе!

Т о л с т ы й. А сам ты взлетел, как бог…

К р и в о й. Теперь ясно — ты бог, раз воскрес из мертвых.

Ц е з а р ь. Нет, дорогой мой, я не воскрес. Чтобы воскреснуть, надо умереть. А я не умер, я прополз мимо вас, бросился в море и плыл, плыл, пока не доплыл до кораблей с солдатами.

Т о л с т ы й. Но на тебе мантия!

Ц е з а р ь. Это не моя. Мне одолжил один воин. На самом деле я голый. Вы слишком правдиво сыграли сцену и убили беднягу Тощего.

К р и в о й. Это Тощего ты подсунул вместо себя?

Т о л с т ы й. Это его мы прикончили?

Ц е з а р ь. Скорее всего! Во всяком случае, я видел, как вы бросили его в море!

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Врет. Он и есть Тощий. Хочет отнять у меня роль! Он всю жизнь мне завидовал. Жулик, бандит!

Воины останавливают его, не дают приблизиться к Цезарю.

Ц е з а р ь-Т о щ и й. Этот человек — безумен. Солдаты! На виселицу его! Веревка приведет его в норму.

Воины хватают Капитана.

К а п и т а н-Ц е з а р ь (отбивается). И все же я был прав: начинается эра актеров. Роль овечки и роль тирана может сыграть любой. Тощий победил меня моим собственным оружием. (На виселице.) Да здравствует театр!

Т о л с т ы й. Минуту! (Капитану.) Ты — Цезарь или Капитан?

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Зачем тебе знать это?

Т о л с т ы й. Потому что это не имеет значения. Вот зачем.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Я — Цезарь!

К р и в о й. Тогда вопрос надо поставить иначе: Цезарь, который появился в сопровождении воинов, — это настоящий Цезарь или тоже какой-то тип, который выучил наизусть роль Цезаря?

Т о л с т ы й. Все это не имеет значения. Может быть, Цезаря вообще не было, нет и не будет, но всегда найдется кто-нибудь, кого будут называть Цезарем.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Я — настоящий Цезарь, взгляните на мою лысину! Я не хочу висеть на этой мачте!

О н а. Цезарь будет жить всегда, его преступления, ум, его тирания и справедливость… Цезарь только будет менять своих исполнителей-актеров.

К а п и т а н-Ц е з а р ь. Тощий украл мою роль!

Ц е з а р ь-Т о щ и й. Шкура, пролай нам, что такое Цезарь… что такое жизнь.

Шкура лает.

К а п и т а н-Ц е з а р ь (задыхаясь в петле). Я — Цезарь! Я проклинаю посредственность! Я проклинаю Рим! (Умирает.)

Ц е з а р ь-Т о щ и й. Шкура, пролай-ка и это проклятие.

Шкура лает.

Капитан был хорошим актером. И произнес проклятие от души. Но он был наивным человеком. Он начал карьеру, не имея за спиной солдат, не имея охраны. Без оружия нельзя стать Цезарем. Вот теперь наконец видно, как у Капитана мозги спускаются в голову.

П и р а т. Скажи, ты Цезарь или ты Тощий?

Т о л с т ы й. Он — Тощий. Но это не имеет значения. Уж этот точно всех нас повесит, я хорошо его знаю.

Ц е з а р ь-Т о щ и й. Ты прав — от вас и следа не останется. (Женщине.) Подойди-ка ко мне, моя радость, постой рядом со мной, прежде чем отправиться к тем, на мачтах… (Показывает на повешенных. Берет в руки свирель.) Шкура, можешь лаять все, что тебе заблагорассудится. До чего же хочется хоть недолго побыть на вашем месте, любимые мои пираты… (Играет на свирели. Обнимает женщину.) Будем оптимистами! (Делает знак воинам.)

Воины ведут пиратов на виселицу. Шкура лает о том, что считает сутью жизни и смерти.

Шкура, побольше оптимизма. Пролай мне, что есть человек.

Шкура лает.