2 июня 1997 года, 08:08

Уиллоу  

— Сегодня наш последний день в школе, Уиллоу. Знаешь, что это значит?

Мы с Кеннеди сидели в спортзале в ожидании звонка, готовые отправиться на первый урок. Сегодня был наш последний день в школе, но я не совсем понимала, к чему клонил Кеннеди.

— Вообще-то не очень, — ответила я.

— Мы должны подраться с теми, кто нам больше всех не нравится. Это наш последний шанс. Кто тебе больше всех не нравится? — спросил он.

Я недоуменно на него посмотрела.

— Кеннеди, я не буду ни с кем драться в свой последний школьный день. Я хочу получить аттестат.

— Ты получишь свой аттестат, Уилл.

— Мне все нравятся, кроме Кельвина, — пожала я плечами. — И надо быть полной дурочкой, чтобы затеять драку с ним.

Кельвин тогда так и не пришел, и с тех пор мы больше не разговаривали. Меня это не сильно волновало, потому что у меня был Кеннеди. И именно в тот день я осознала, что не могла любить никого другого. Мы с Кеннеди были крепко связаны, и с этим ничего нельзя было поделать. Мы продолжали жить дальше, будучи просто Уиллоу и Кеннеди.

Кеннеди поднял глаза и нашел Кельвина, который сидел рядом с Валери.

Я не сдержалась и закатила глаза.

— Я всегда хотел надрать задницу этому парню, так что он мой. Можешь взять на себя Валери. Рядом с ней ты кажешься высокой, — сказал Кеннеди, подталкивая меня локтем.

Я не отреагировала.

— Две слабые девчонки, которые пытаются навалять друг дружке это катастрофическое зрелище. Нет, спасибо, — я повернулась к нему, едва улыбаясь.

— Ты бы надрала ей зад, Уиллоу, — ухмыльнулся Кеннеди. – Она мышь, а ты лев.

Я смотрела на него изучающе.

— К чему все это? — тихо спросила я.

Он вздохнул.

— Мы оба никогда ни с кем не дрались. Только в старшей школе можно драться. После окончания школы это уже становится смешно и не считается, — пожал он плечами.

— Это и сейчас смешно, - ответила я ворчливо, все еще будучи в своем утреннем угрюмом настроении.

— Разве тебе не хочется врезать ей? — медленно спросил он, указывая подбородком в сторону Валери. Она то и дело проверяла свои ногти и теребила свои волосы. Я даже отсюда чувствовала запах ее эстрогенов, она была слишком женственной.

Если честно, я бы с удовольствием дала ей по физиономии, слишком уж она была миленькой.

— Ну я бы дернула ее за волосы, — признала я. — И дала бы под дых разок, — добавила, представляя все это.

Теперь я действительно думала о драке.

— Но я не думаю, что тебе стоит драться с Кельвином. Я не хочу, чтобы ты пострадал, — сказала я, смотря ему в глаза, чтобы он понял, насколько я серьезна.

Он пожал плечами.

— Я поговорю с ним о тебе. Скажу ему, что думаю о том, как он поступил с тобой. Скажу, что он заслужил получить по морде, и врежу разок. Ему выбирать, ударить меня в ответ или нет.

— Если он причинит тебе боль… — я замолчала.

Кеннеди решительно покачал головой.

— Синяки, кровь и все такое не беспокоит меня, Уиллоу. Если до этого дойдет, я справлюсь, — убеждал он меня.

Я нетерпеливо вздохнула. Он был прав. Он был сильным и мог справиться с этим. Он мог бы справиться со всем миром со связанными за спиной руками. Кеннеди мог побороть рак. Кеннеди мог все.

— Сделаем это, — сказала я спокойно.

— Сделаем, — подтвердил он. — Как только прозвенит звонок? — спросил он.

Я кивнула, повторяя за ним:

— Как только прозвенит звонок.

Мы смотрели на наших одноклассников, которых сегодня видели в последний раз здесь, в школьном спортзале. Он взял меня за руку, я и сжала ее.

Звонок прозвенел через четыре минуты. Мы встали, по-прежнему держась за руки, обменялись взглядами и направились к цели.

— Думаю, ударю его разок в лицо и уйду, — прошептал Кеннеди.

Мы были примерно в пяти метрах от них, они стояли в углу возле выхода. Похоже, Кельвин и Валери что-то обсуждали.

Я кивнула.

— Думаю, я тоже разок ударю ее и уйду.

Мы оба пришли к согласию и настроились победить в этой драке. Мы собирались драться с популярными в школе ребятами, которые нам не нравились.

Но затем Валери начала плакать, и мне больше не хотелось с ней драться. Я взглянула на Кеннеди, мы остановились.

— Я уже не хочу драться с ней, — сказала я ему.

Он кивнул и ответил, глубоко вздыхая:

— Я все равно хочу врезать Кельвину.

— Я тоже хочу его побить, — сказала я, и мы одновременно посмотрели в его сторону, как только Валери ушла. Она вытирала слезы, пряча лицо за длинными темными волосами.

Кельвин выглядел непринужденно, затем посмотрел на меня и подмигнул.

Проклятый Кельвин подмигнул мне.

— Можем бить его по очереди, — посмотрела я на Кеннеди.

Он выглядел неуверенно.

— Можешь разок дать ему оплеуху, но потом я возьму его на себя, — поправил он.

Мы ускорили шаг, отпустив руки. Кеннеди стоял за мной, когда мы подошли к Кельвину. Уткнув руки в боки и широко улыбаясь, я смотрела в глаза этому мерзавцу.

— Привет, — сказал он, улыбаясь в ответ, но его улыбка так сильно отличалась от улыбки Кеннеди. Он поднял взгляд, пытаясь узнать Кеннеди, который стоял позади меня, словно защищая.

Я прокашлялась, будто собираясь что-то сказать, но вместо этого отвела руку и со всей дури залепила ему пощечину.

Я ударила мерзавца очень сильно. Меня охватило такое чувство, будто я стояла на вершине горы. Он откинул голову в сторону, и я увидела краснеющую щеку.

— Я собирался позвонить, но… — начал он, но быстро замолчал.

Я отошла в сторону, и Кеннеди прервал его на полуслове ударом в лицо. С той же стороны, куда била я. Его удар был сильнее, чем я предполагала, и я была уверена, что у Кельвина будет синяк. Люди узнают.

На нас теперь смотрели все.

Кельвин отшатнулся назад, застигнутый врасплох. Он поймал взгляд Кеннеди, и его поведение сразу изменилось.

— Какого черта?! — бросил он взгляд в сторону Кеннеди.

Кеннеди выглядел сердитым, очень сердитым.

— Выйдем разомнемся? — Кельвин дерзко замахал руками, бросая Кеннеди вызов.

— Ты кусок дерьма, — бросил ему Кеннеди, пренебрежительно усмехаясь. — Давай, покажи мне, на что ты способен. Или ты только трепаться горазд? — Кеннеди сделал шаг вперед, встав лицом к лицу с Кельвином.

Вокруг нас стала собираться толпа, поощряя перепалку, а кто-то даже кричал «Драка!».

Я стояла неподвижно, я боялась.

Кельвин обеими руками толкнул Кеннеди в грудь, но тот не сдвинулся с места.

— Уходи, старик. Я не собираюсь драться с больным раком. Не могу я, — Кельвин отвернулся, избегая смотреть Кеннеди в глаза.

Кеннеди не двигался с места.

— Извинись перед ней, — сказал он, повысив голос.

Мне становилось некомфортно.

— Отвали! — раздраженный Кельвин снова толкнул его.

Ноздри Кеннеди раздувались, он продолжал стоять на своем.

— Кто она для тебя, а? Какие у тебя были намерения? Отвечай.

Кельвин покачал головой, смотря куда угодно, только не на Кеннеди.

— Я собирался лишить ее девственности, но я передумал, чувак. Это было глупое пари, но я отступился. Чего ты на меня злишься? Она твоя девчонка. Ты должен быть счастлив, что я не увел ее у тебя.

Кеннеди схватил его за плечи и буквально пригвоздил его к стене. Кельвин пытался вырваться, но, к его удивлению, у него не получалось. Он сдался. Кеннеди стоял, прижимая его крепче. В тишине все услышали вздох Кельвина, и он наконец посмотрел Кеннеди в глаза – я знала, что именно этого Кеннеди и ждал.

— В том-то и дело, — сказал Кеннеди тихо. — Думал, обдурил меня? Нет, не получилось, подонок. Ты заставил ее поверить, что достоин отнимать ее время, вот что меня злит. Она все для меня. К счастью, она умная девчонка. Но несмотря на это, для ясности, держись от нее подальше.

Как в фильмах, Кеннеди толкнул его сильнее об стену, прежде чем повернуться и уйти. Я стояла в двух футах от них. Кеннеди взял меня за руку, и мы пошли к выходу. Люди вздыхали «О-о!», будто были впечатлены только что увиденным.

— Нас наверняка отведут к директору, — прошептала я ему.

Кеннеди кивнул вперед, чтобы я туда посмотрела, и ответил:

— Да, похоже так и будет.

Наш директор, доктор Уилбер, стояла рядом с нами, скрестив руки на груди, разочарованно и неодобрительно качая головой.

Мы подошли к ней, и вздохнули все одновременно.

— Вы оба ждали последнего учебного дня, чтобы натворить что-нибудь? — раздраженно спросила она.

— Извините, — пробормотали мы с Кеннеди.

— Что ж, вы знаете, что это значит, — сказала она, поднимая брови.

Мы медленно закивали.

— Что сказать, мы парочка болванов, — попытался отшутиться Кеннеди, но на нее это не подействовало.

«Неплохая попытка, Кеннеди», — подумала я.

— Следуйте за мной, — приказала она. — Будете наказаны.

Мы с Кеннеди в ужасе обменялись взглядами и последовали за директором.

Наказание в кабинете директора – это должно быть весело.

— Что случилось с Ширли? — спросила я тихо, следуя за ней. Она даже не побеспокоилась повернуться к нам.

— Это последний учебный день, миссис Ширли дома, я полагаю, — ответила она безучастно.

Я бросила на Кеннеди умирающий взгляд. Он слегка пожал плечами, хотя губы его свернулись в ухмылку. Он считал это забавным, но это было не так. Я этого всего не хотела.

— Как долго мы будем наказаны? — спросил Кеннеди.

Мы почти дошли до ее кабинета, навевающего невероятную тоску. Стены были бледно-бежевыми, без единой картины, которая радовала бы глаз. Меня будто затянуло в черную дыру страданий.

Она открыла перед нами дверь и, пока мы проходили мимо нее в кабинет, ответила:

— До ланча, затем оба можете идти.

Нам предстояло провести в кабинете директора Уилбер почти четыре часа, до первого ланча. Кеннеди смог пару дней назад перенести время ланча, но они разрешили ему это только потому, что это был наш выпускной год, мы сюда уже не вернемся, и они подумали – а почему бы и нет?

— Хорошего дня вам обоим, — пробормотала Доктор Уилбер, когда мы с Кеннеди спешно покидали ее кабинет ровно в двенадцать дня.

— Вам тоже, — громко ответил Кеннеди, придерживая для меня дверь. Я поспешила выйти, а он поспешил меня догнать.

Спускаясь по коридору, я посмотрела него, и он улыбнулся. Взял меня за руку, крепко сжимая.

Каким-то образом я поняла, что на этот раз он взял меня за руку не для того, чтобы успокоить, а просто потому, что хотел держать меня за руку. Это напомнило мне кое о чем.

Что-то не давало мне покоя, поэтому, прежде чем мы дошли до толпы учеников, спешащих на обед, я решила разобраться с этим, чтобы облегчить душу.

— Кеннеди, почему ты не поправил Кельвина, когда он сказал, что у тебя рак?

Кеннеди справился с раком давным-давно. Болезнь отступила около одиннадцати лет назад. Беспокойство, поселившееся в моей душе, тем более увеличивалось, чем дольше он молчал. Он ничего не сказал. Он больше не улыбался мне.

Кеннеди отпустил мою руку.

— Уиллоу, я… я пытался сказать тебе на следующий же день, тогда у нас дома. Не будем говорить об этом сейчас. Все в порядке, честное слово, — выпалил он на одном дыхании. Кеннеди казался взволнованным, что пугало меня еще больше. Возможность того, что у Кеннеди снова рак, была худшим, что могло случится в этой жизни.

— Кеннеди, ты должен быть в порядке, — прошептала я в отчаянии.

Он шмыгнул.

— Уилл, пожалуйста, потерпи, поговорим об этом позже, — сказал он, умоляя меня.

Я была напугана. Я не знала, что делать.

Мне хотелось плакать. Хотелось сжаться калачиком в каком-нибудь углу и плакать.

Вместо этого, я держала Кеннеди за руку, обедала с ним за нашим столиком и ждала.