После окончания школы сразу поступил работать на завод. Родители огорчились, они мечтали о сыне инженере. Одноклассники, учителя удивились: учился я довольно неплохо. Причину, почему не пошел учиться дальше, хранил в тайне. Я ее стеснялся. Образование мало волновало. В математике, в химии кое в чем кумекал, и ладно. Целоваться страсть как хотелось! Не знал, с кем и как начинать это сладостное занятие. Пацаны во дворе болтали, что в общаге при заводе есть девчата, за деньги готовые не только целовать научить, но и показать – куда дальше двигаться. Выбора не было – без калабашек в общагу не сунешься.
Первой зарплаты как манны небесной ждал. Дни в календаре зачеркивал. С нужной девчонкой парень из бригады за пузырь свел. В комнату к ней силком заволок. Познакомил и сбежал водяру халкать.
– Ты садись, сейчас ужинать будем. Есть хочешь?
– Ладно, так постою.
– Знаешь, давай без так. Начнем с макарон, потом лапша и компот с черносливом.
– Может, погулять сходим, в кино или еще что?
– И не выдумывай. Макароны почти готовы. Не скучай, мигом на кухню сгоняю, и начнем пир на весь мир.
Я бы смылся, но она, уходя, дверь на ключ закрыла. Кинулся к окну – подоконник ощетинился кактусами, пришлось отступить.
– Ну, вот усаживайся напротив и давай за макароны возьмемся: ты с одной стороны, я с другой. Ну, чего тянешь?
– Мне бы вилку.
– Вот еще что выдумал.
Она вытянула рукой из кастрюльки одну макаронину, обдула, один конец сунула в свой рот, другой к моему подставила.
– Может, я куда за вилкой сгоняю?
– Ты в глаза, в глаза гляди и губами ко мне по макаронине двигайся.
– Я не умею без вилки есть.
– Дурачок, макаронина – дорога, мы с тобой губами в гости по ней отправимся. Давай, пока не остыла.
Вспомнил, как в школе, в спортзале, по канату лазил, и пошел, а как встретились, понял: губы вкуснее макарон. Когда очередь дошла до лапши, денег не жалко стало совсем, правда, рукам воли она не позволяла.
– Плати и катись, притомилась я, завтра на смену рано вставать. Ты иди, спать охота.
Заплатил, вывалился из общаги сытым: от макарон, лапши, поцелуев. На улице шел дождь. Мне с ним по пути. Слёз сдержать не мог. Меня становилось всё меньше и меньше, казалось, в следующей луже с головой скроет. Потом, много позднее, дошло, что не всё покупается. В заводской столовке все раздатчицы знали, что с лапшой и макаронами ко мне лучше не соваться.
В комнату прокрался, хотел без света под одеяло юркнуть. Он вспыхнул ослепительно, со всех сторон сразу.
– Ну, где был, сынок, рассказывай.
– Да так, с друганами шлялся.
– А с лица чего спал?
– Дождь на улице сильный идет, а зонта у меня нет.
– Ладно, спи, завтра разберемся.
Все вышли, а бабушка осталась. Разглядывала меня, разглядывала и выдала:
– Ты что, с самой совестью целовался?