Во рту смешно, в ушах от тишины душно. Разглядываю себя в детстве на фотографии. Что осталось от меня за сорок лет? Во мне погиб ребенок, мальчик с карими глазами. Спрашиваю себя, нет, не себя – его, или себя?

– Горизонт горький?

– Нет, гордый.

Откуда он это знал? Или я все забыл: его, себя, наш горизонт.

– Смотри, море на берегу бреется.

Господи, когда я, вернее, он увидел впервые море, всё вокруг закружилось, и мы упали – он тогда, я сейчас.

– Откуда такая синь?

– От крика чаек.

Как мне не хватает того воздуха.

– Вода важная?

– Она вежлива.

– А если рыбы всю воду выпьют?

Мою выпили, нынче она в трубах шумит, а те по ночам плачут.

– Зачем ручки чашкам? – спрашивал он маму.

– Они, сынок, ими счастье слушают.

– А у кого ресниц больше?

– У хороших книжек.

– Мама, а камни чем пахнут?

– Первыми корнями земли.

– А еще?

– Встречами, сынок, с тобой.

Дети думают во все стороны, взрослые – в одну.

Детство – дар, все остальное – дурь.

Мне хочется, мне, а не тому с фото, спросить его и мою маму:

– Мама, а у снегов есть мечта?

– Есть, сынок.

– Какая она?

– Сахарная, как ты, мой мальчик.

Сижу, собираю в горстку хорошее, что было в моей жизни, и боюсь, она не наберется. И как мне тогда оправдаться перед этим мальчиком с карими глазами? Как ему объяснить: что все часы несчастные, а гладкое всегда голо?

Вдруг мальчик с фотографии не выдержал и спросил:

– Что такое «старик»?

– Ступень туда.

– Все старики ступени?

– Я ступень, я оступился.

Детство – настоящее богатство. Старость богата в обратную сторону. Где бы взять воды и напоить ей этот текст? Она есть: за окном идет дождь. Он дошел до меня, я бы не догадался. Пальцы развернули фото обратной стороной: там стояло имя. Меня так давно не зовут, это не я. Ничего не было.

Я разорвал фотографию на много-много частей. Любопытно, чего тот кареглазый пацан лишился? Оказалось, неба и моря. Высыпал их в пепельницу и сжег.

Мы стали похожи, он – это я. Может только ему не так солоно. Достал солонку из шкафа и устроил снегопад.

Соль – это соло, а солнца не будет, и моря тоже. Лишь детство – дар, все остальное – дурь!