Истоки греко-бактрийской культуры

В свете археологических данных о материальной культуре Бактрии во второй четверти I тысячелетия до н. э. (наличие городов с крепостными стенами и цитаделью, высокий уровень развития ремесленного производства, в том числе гончарного) сообщения античных авторов о могуществе и величии древней Бактрии теперь должны рассматриваться не как "мираж", а как научно установленный факт. Это дает основание принять в качестве гипотезы свидетельства письменных источников о существовании в этой стране государственного объединения еще в доахеменидскую эпоху.

Более обширную информацию мы имеем о культуре Бактрии в период ее вхождения в состав державы Ахеменидов. Персидское имперское искусство оказало сильное влияние на Центральную Азию. Это касалось и религиозных культов, распространенных по всей территории персидского государства. Бактрийцы, несмотря на то, что их земли располагались на периферии персидской державы, ощущали единство с ближневосточными иранцами (персами, мидийцами) и впитывали отголоски новых культурных веяний из центральных областей.

В 330 г. до н. э. Александр взял древнюю столицу Ахеменидов Персеполь, и это событие явилось поворотным пунктом в истории Ирана и истории его культуры, в том числе Бактрии. Однако еще в эпоху Ксеркса стали возникать тенденции достижения культурного единства Востока и Запада.

Так, при Артаксерксе II древние иранские культы Анахиты и Митры, которые почитались задолго до царствования этого царя, нашли особенно широкое распространение в персидском государстве. По сообщению Беросса, Артаксеркс II ставил статуи Анахиты для почитания в Вавилоне, Сузах, Дамаске, Экбатанах, Персеполе, Бактрах и Сардах (FHG, II, 508). Статуэтки Анахиты найдены при раскопках в Бактрии, Согдиане и Хорезме . Древнеиранская богиня уже представляется персам антропоморфной. Ее иконография была, скорее всего, сопоставлена с иконографией Артемиды. Статуи же создавались, скорее всего, греческими скульпторами. В развалинах храма у персепольской террасы, были обнаружены вотивные надписи, в которых Анахита отождествлялась с Артемидой и "царицей Афиной", Аполлон и Гелиос - с Митрой, Зевс - с Ахура Маздой. Однако нельзя говорить о каком-то широком распространении "греко-иранского" стиля в искусстве и религиозного синкретизма на территории Бактрии. Такие страны, как Бактрия, были далеки, консервативны и сохраняли исконную иранскую культуру, в отличие от ближневосточных иранцев, воспринявших многие достижения греческой культуры. Это сказалось во многих областях жизни: и в быту, и в ведении боя, и в экономике, и, очевидно, в религиозных представлениях. Близость к кочевому миру скифских степей также откладывало отпечаток на культуру Бактрии и тем более Согдианы, входившей впоследствии в состав Греко-Бактрии.

Такая разница культур оказала не последнее влияние на то, что центральноазиатские иранцы оказали серьезное сопротивление иноземной армии Александра Македонского.

Эпоха эллинизма принесла в Бактрию и Согдиану не только развитую эллинскую культуру, но и культурный упадок. После македонского разгрома 329-327 гг. до н. э. многие города и сельские поселения лежали в руинах. Восстания 327-325 гг. до н. э. и 323 г. до н. э. также нанесли ущерб экономике страны. Лишь в правление первых Селевкидов Центральная Азия вновь обретает свое величие. Основание новых полисов, увеличение товарного и культурного обмена со странами Средиземноморья вело к процветанию Бактрии.

Совершенно новый этап в истории культуры Бактрии был открыт созданием независимого Греко-бактрийского царства. Сохранение материальных и людских ресурсов внутри центральноазиатского региона привело к экономическому и культурному расцвету. Никогда еще в древности Бактрия и Согдиана не стояли на столь высокой стадии культурного развития. Знакомство с передовой материальной греческой культурой, бурное строительство новых архитектурных сооружений и городов, увеличение объемов выпуска сельскохозяйственной продукции, удачная внешняя политика греко-бактрийских царей влекли за собой культурное процветание.

Греко-бактрийский город Ай Ханум - крупнейшее открытие за всю историю исследования эллинизма на Востоке. Однако несмотря на подробнейшую и превосходную публикацию ежегодных отчетов, обобщающих трудов и отдельных статей по множеству открытых памятников архитектуры и искусства, результаты исследований все еще недостаточно оценены .

Ценность раскопок Ай Ханум представляется именно в том, что открытия высокохудожественных памятников греческой культуры были сделаны в самой малоизученной области эллинской ойкумены - Центральной Азии.

Полис в Ай Ханум вместе с храмом Окса в Тахти Сангине сегодня - основной источник информацию о культуре Греко-Бактрии. При этом главный, во многих отношениях наиболее значительный и определяющий вклад был внесен раскопками Ай Ханум.

 

Архитектура и градостроительство

Эллинистический полис в Ай Ханум расположен в небольшой плодородной долине (10x35 км), что на левом берегу Пянджа, в том месте, где он сливается с Кокчей. Такое расположение (на самом востоке Бактрии) породило справедливые утверждения археологов о том, что город, во-первых, был построен для контроля над древней орошаемой долиной, земли которой перешли во владения греческих завоевателей-колонистов; во-вторых, стал центром богатой минеральными ресурсами провинции, обладавшей известными с древности горными копями Бадахшана - источником драгоценной ляпис-лазури. Этот потенциал, сельскохозяйственный и горный, был достаточен для обеспечения жизни и даже благосостояния колонистов. В-третьих, город был важным военно-стратегическим аванпостом и контролировал внешние и внутренние восточные пределы Бактрии. Как справедливо считает П. Бернар, "контроль в этом месте над одним из восточных ворот Центральной Бактрии был необходим любому, кто желал владеть Бактрией".

П. Бернар лишь предположил возможность локализации Александрии Оксианы в Ай Ханум, однако любая локализация Александрии-на-Оксе может быть подтверждена лишь надписью. Локализация Евкратидеи в Дильбер-джине, предположенная И. Т. Кругликовой, более соответствует указаниям Птолемея (VI, 11, 8). По мнению же П. Бернара, в период эллинизма именно Ай Ханум являлся Евкратидеей, что неверно, так как, исходя из данных Птолемея, она находилась 50 км не на восток, а на северо-запад от Бактр .

Несомненно, Ай Ханум был одним из значительных городов Бактрии, резиденцией правителя "царской администрации и метрополией всей провинции". Административный характер города определяется благодаря господствующему положению и громадным размерам дворца (ил. 54), а также типу жилых ансамблей (108x72 м), характеризующих общий высокий социальный статус обитателей.

Ил. 54. Колоннада и мозаика административного комплекса Ай Ханум

По размерам и планировке город типичен для провинциальных городов греческой ойкумены эпохи эллинизма. Ай Ханум имеет террасную планировку (ил. 55). Центральная улица отделяет Нижний город от Среднего и Верхнего (ил. 56).

Ил. 55. План Ай Ханум

Ил. 56. План пропилеев главной улицы (Ай Ханум)

По мнению П. Бернара, планировка сокровищницы во дворце была типично восточного происхождения (ил. 57). В сокровищнице были найдены обработанные и необработанные камни: агат, сердолик, оникс, гранат, ляпис-лазурь, берилл, горный хрусталь, фрагменты небольших предметов из слоновой кости, "полуфабрикаты" дисков из бронзы для чеканки монет, слитки из серебра и золота, свинцовые гири и разновесы. Это говорит о том, что в Ай Ханум был свой монетный двор .

Ил. 57. Вид и план сокровищницы в Ай Ханум

Айханумская библиотека идентифицируется по отпечатку папируса и по тому, что она размещалась во дворце, как во многих других эллинистических городах, и не была открыта для широкой публики .

Помещения айханумского гимнасия, построенные в первой половине II в. до н. э., в постэллинистический период использовались ремесленниками (ил. 58). Анализ айханумского гимнасия привел П. Бернара к выводу, что из всех известных греческих гимнасиев бактрийский лучше всего соответствует описанному Витрувием "идеальному типу таких зданий" .

Ил. 58. Вид и план гимнасия в Ай Ханум

Театр в Ай Ханум был построен раньше конца III в. до н. э . Вмещал он около 6000 зрителей. На большее число зрителей был расчитан лишь эллинистический театр в Эпидавре. В середине амфитеатра находились три парные ложи для особо почитаемых лиц в городе. По рекомендации Полиена (V, 44, 1), численность воинов-граждан полисов можно было выяснить, подсчитав зрителей в театре. Отсюда можно подсчитать количество жителей Ай Ханум . Однако П. Бернар замечает: "Ни в Ай Ханум, ни на равнине, которая составляла обширную территорию, определенно не было 6000 взрослых людей, принадлежавших греческой культуре. Если вместимость театра превышала местные нужды, то только потому, что, как и в городах греческого мира, он собирал в дни больших ежегодных праздников зрителей со всей провинции". Действительно, в результате греческого культурного влияния вкус к театральным представлениям был привит не только бактрийцам, но и всему эллинизированному Востоку, например, парфянской и армянской аристократии .

"Фокейские Панопеи нельзя назвать городом, потому что там нет ни правительственных зданий, ни гимнасия, ни театра, ни агоры, нет даже воды, текущей из фонтана" (Paus. X, 4, 1). Рассуждение Павсания о представлениях эллинов о статусе полиса на основе непременного наличия в нем общественных построек очень актуально при рассмотрении полиса Ай Ханум. По справедливому указанию П. Бернара, фонтан (ил. 59) вместе с гимнасием и театром соответствовал исконно греческим архитектурным представлениям об облике полиса . В Ай Ханум была даже канализация (ил. 60).

Ил. 59. Фонтан со сливом в виде головы Силена-Ахелоя (Ай Ханум)

Ил. 60. Канализация Ай Ханум

В Ай Ханум был открыта типичная для античной архитектуры постройка - бани. Архитектурный комплекс бань датируется рубежом III-II вв. до н. э. Таким образом, они были возведены в период расцвета Греко-Бактрии. Вообще водные процедуры были чрезвычайно популярны в эллинистической Центральной Азии. Как будет показано ниже, в греко-бактрийских частных домах помещения для омовений занимают важное место.

В Ай Ханум, как и во многих греческих полисах, находилось здание, бывшее складом вооружения. Это был общественный арсенал, где хранилось, вероятно, оружие граждан полиса на случай вооружения в период боевых действий. Арсенал был нужен и полисной, и царской администрации для того, чтобы легко контролировать военный потенциал полиса и его округи-хоры. П. Бернар отметил, что "арсенал столь значительных размеров соответствовал потребностям в оружии всей провинции". После гибели города здание потеряло свои функции арсенала, там стали располагаться мастерские по изготовлению оружия .

В самом центре Ай Ханум, недалеко от дворца, был открыт героон Кинея, погребальный памятник, гробница ктиста, основателя города. Героон Кинея представляет собой типичную и наиболее практикуемую в античном мире постройку в виде небольшого храма в антах, имеющего колоннаду только по фасаду. Как справедливо отмечает П. Бернар, этот памятник восходит к мавзолею в Галикарнассе, героону в Приене. Подиум же героона Кинея первого строительного периода, по мнению П. Бернара, вызывает скорее малоазийские и восточносредиземноморские ассоциации, а не персидские .

Так называемый периптеральный мавзолей в Ай Ханум представляет собой внушительных размеров стереобат (29,75x20 м), окруженный колоннадой по всему периметру (ил. 61). Период строительства этого сооружения приходится на время Селевка I и Антиоха II. В пользу такой датировки свидетельствуют архитектурные аналогии: например, храм Афины Полиады в Пергаме (первая четверть III в. до н. э.). Облик мавзолея был, вероятнее всего, греческим. Французские ученые предполагают, что здание могло быть греческого типа с черепицами и антефиксами, однако они не рискуют реконструировать двускатную крышу, а также фронтоны на фасаде, вследствие недостатка данных. Несмотря на ограниченный археологический материал для восстановления внешнего вида мавзолея, И. Р. Пичикян считает, что фронтон может быть реконструирован по аналогии с герооном Кинея, у которого была двускатная кровля. Он также выдвигает в качестве дополнительного аргумента в пользу наличия двускатной кровли и облика мавзолея в виде периптера тяготение бактрийских греков к подлинно греческой архитектуре, которое выразилось в строительстве героона, театра, гимнасия, фонтана . Сводчатый склеп в мавзолее напоминает македонские, открытые в Вергине, Левкадии, Палатице, Пид-нах, Солониках . Однако в Ай Ханум мавзолей имеет даже более греческие черты по сравнению с македонской метрополией: курган заменен храмом с колонным обрамлением над погребальным памятником .

Ил. 61. Вид и план периптерального мавзолея в Ай Ханум

Айханумский мавзолей "за стенами города" несколько раз перестраивался и представляет собой блочный комплекс со сводчатыми перекрытиями . Этот памятник - образец третьего типа погребальных памятников эллинистической Бактрии. Причем первые два типа представлены традиционными греческими постройками: храмом в антах и зданием с периптеральным планом .

Одной из главных эллинистических святынь Ай Ханум был так называемый храм с уступчатыми нишами, находящийся в центре города неподалеку от дворца (ил. 62). Возможно, в нем стояла статуя Зевса, о которой можно судить по найденной ноге в сандалии с перунами, атрибутами этого бога-Громовержца . Однако существуют и версии, что этот храм был посвящен одному или нескольким местным (бактрийским) божествам . Крыша храма была плоской, а ее края украшал декоративный карниз из обожженной глины, имитирующий дентикулы (зубчики) .

Ил. 62. Вид и план храма с уступчатыми нишами в Ай Ханум

Второй храм с уступчатыми нишами, находившийся за пределами Ай Ханум, в сотне метров от северной оборонительной стены, носил еще более восточный характер, чем храм с уступчатыми нишами в черте города .

Аналогии двум айханумским храмам с уступчатыми нишами многочисленны и очевидны. П. Бернар, А. - П. Франкфор и С. В. Дауни рассмотрели планировку идентичных и очень близких по облику и планировке месопотамских и нововавилонских храмов .

Некоторые из традиционных греческих привычек и социальных обычаев изменились у греческих колонистов в Бактрии, и это можно видеть по их жилищам. Законченный тип традиционного греческого дома -это дом с центральным двором, вокруг которого расположены жилые помещения и службы. Вместо него мы находим радикально отличный тип дома, характеризующийся, во-первых, передним двором, всегда расположенным из-за господствующих ветров с северной стороны. С южной стороны этот передний двор украшен портиком с колоннами, настоящим павильоном для развлечений, а не входным вестибюлем, так как он как бы отделяется от основного здания коридором. Во-вторых, главное здание находится позади южной стороны этого двора. В-третьих, оно организуется вокруг наибольшей из всех центральной комнаты, которая является жилым помещением и залом для приемов хозяином дома. Остальные комнаты расположены вокруг в виде подковы и отделены от центрального помещения обводным коридором, который обеспечивает передвижение внутри дома без необходимости пересекать в какой-либо момент центральное помещение. Такая организация частного жилища подчеркивает господствующее положение главы семьи. П. Бернару легко усматривает в этой своеобразной архитектуре выражение социальной структуры гораздо более иерархизированной, чем структура средиземноморских греческих городов. Другой пример объяснения посредством архитектуры этой иерархизации - наличие в театре, в середине театрона, трех больших лож, которые возводили греческую проэдрию в ранг аристократической привилегии. Нужно ли видеть в этом явном подчеркивании иерархии тенденцию, присущую всему колониальному обществу, или приписывать ее влиянию на греческих колонистов социальной организации восточного окружения? Несомненно, верно и то и другое .

Еще одно радикальное изменение, по мнению П. Бернара, произошло в интерьере греческих домов. В них не находят ни каменного мощения, ни мозаик, ни окраски, ни росписи по штукатурке или сырой глине, ни скульптур внутри помещения. Однако впечатление суровости, которое мы получаем от кажущейся обнаженности утрамбованных земляных полов и глиняной обмазки стен, скромно побеленных известью, обманчиво, потому что эти полы и стены были, вероятно, скрыты коврами и драпировками - обычай, который восходит в Центральной Азии к очень глубокой древности, как об этом свидетельствуют находки в могилах кочевников Алтая. Мы видим здесь пример иной, негреческой эстетики жилища.

Другой важный факт - отсутствие характерных деталей, присущих греческим пиршественным залам с их сильно поднятыми уступами для лож и заглубленной центральной частью, покрытой мозаикой. П. Бернар далек от мысли, что колонисты, потомки грубых солдат, установивших свои законы в стране, потеряли вкус к вину и удовольствию от совместной беседы. Что они, вероятно, потеряли - так это почти ритуальную организацию греческого пира. Может быть, они возлежали уже не на ложах, а на подушках, положенных на пол.

Однако в этих домах есть типично греческая черта, от которой колонисты никогда не отказывались - помещения для купания. Они не только всегда присутствуют, но им отводилось место гораздо более важное, чем в традиционном греческом доме. Они сооружались с большой тщательностью и всегда состояли из раздевальни, комнаты для мытья без ванны, в которой мылись при помощи обливания, и комнаты, в которую ходили с сосудами за горячей или холодной водой. Пол покрывали плитками или мозаикой из гальки, которую старались, в наиболее богатых жилищах, украсить декоративным орнаментом .

И. Р. Пичикян отмечает, что архитектура средиземноморского бассейна все-таки отличается своей спецификой от айханумской .

Ай Ханум был разрушен около середины II в. до н. э. , и многие сооружения так и не были восстановлены, часть из них потеряла свое первоначальное назначение. На смену эллинизму пришла кушанская культура.

Помимо большого числа архитектурных находок в Ай Ханум, огромный интерес отечественных и зарубежных ученых вызывает находка эллинистического храма Окса в Тахти Сангине. Этот памятник представляет огромное значение для анализа развития центральноазиатской архитектуры в эпоху эллинизма.

Храм Окса - классический образец бактрийского храма огня (ил. 63-64). В храме Окса очень ярко прослеживается передневосточная, особенно ахеменидская, архитектурная традиция . Планировка храма Окса является по своему типу восточной (четырехколонный зал, обводной коридор, наличие атешгах (боковые фасадные помещения) и колонный айван (преддверие храма)) (ил. 65-66). Постройка была спланирована архитектором, мыслящим в традициях восточной практики строительства культовых зданий, следовательно, храм проектировался или иранцем, или греком, хорошо знающим восточные традиции и имеющим соответствующий опыт. Строительные конструкции были традиционно восточными, однако ордер храма, материал колонн, а также монументальные алтари демонстрируют греческое влияние. Особенно ярко синтез восточной и греческой архитектурной практики прослеживается на ордере колонн: здесь традиционно торовидные базы на двухступенчатом плинте и гладкоствольные колонны увенчаны греческими ионическими капителями классического малоазийского типа (ил. 67).

Ил. 63. Реконструкция внешнего облика храма Окса в Тахти Сангине

Ил. 64. Вид храма Окса в Тахти Сангине

Ил. 65. Реконструкция плана храма Окса в Тахти Сангине

Ил. 66. План храма Окса в Тахти Сангине

В архитектуре эллинистической Центральной Азии отчетливо видны местные традиции иранской строительной практики. Длительное преобладание восточных черт в архитектуре связано с устойчивостью и жесткостью местных традиций, а также с несомненным участием местных мастеров в возведении греко-македонских сооружений. Определяющими факторами были и иные по сравнению со Средиземноморьем местные климатические условия, и строительный материал. Из-за слабых дождей применялись в основном традиционные перекрытия - плоские кровли.

Отсутствие мрамора, а зачастую и известняка заставляло строителей обращаться к традиционно восточным конструкциям из сырцового кирпича. В результате на большой территории Западного и Восточного Ирана возникло архитектурно-строительное койне с применением восточно-эллинистического ордера, в котором капитель - эллинская (ионического или коринфского ордера), база - восточная (торовидная или колоколовидная), ствол колонн (неканнелированный) - общий для восточной и греческой периферийной архитектуры (ил. 67-72). Сооружения зачастую украшались антефиксами, пальметтами и другим декором (например, в виде маски льва) (ил. 73-74). Общий облик зданий, возведенных из сырцовых конструкций, с плоским перекрытием и новой колоннадой восточно-эллинистического ордера часто был восточным. До недавнего времени считалось, что подобную восточную архитектуру нельзя относить к греческой, что на Востоке еще будут открыты чисто эллинские по планировке общественные сооружения и храмы. Однако как показали раскопки целого греческого полиса Ай Ханум, этого, по-видимому, не произойдет. Даже такие традиционно греческие сооружения, как гимнасий и театр, имеют в основе своих конструкций местные восточные элементы (например, сырцовые кирпичи).

Ил. 67. Капитель ионическая и торовидная база колонны храма Окса в Тахти Сангине

Ил. 68. Капитель ионическая мавзолея в Ай Ханум

Ил. 69. Псевдо-коринфские капители (Ай Ханум)

Ил. 70. База с фрагментом колонны (Ай Ханум)

Ил. 71. База торовидная (Ай Ханум)

Ил. 72. Капитель дорическая (Ай Ханум)

Ил. 73. Антефикс (Ай Ханум)

Ил. 74. Пальметта (Ай Ханум)

Ил. 75. Декор в виде маски льва (Ай Ханум)

Характерно, как в восточнопарфянском зодчестве растворяются, а затем вообще исчезают композиционные приемы греческой архитектуры. В зодчестве эта общность (Парфия, Бактрия, Согдиана) проявилась в единых приемах строительной техники, сходном процессе освоения и переработки мотивов греческой архитектуры, в применении собственных близких по стилю архитектурных ордеров, и, наконец, в разработке почти единой архитектурной типологии зданий. Архитектурная типология зданий служит показателем зрелого архитектурного мышления народов, которыми она разработана и которые придерживались ее в своей строительной практике. В этом отношении Парфия, Бактрия и Согд внесли особый совместный вклад в архитектуру античного мира .

 

Скульптура

Монументальная скульптура Греко-Бактрии из Ай Ханум и Тахти Сангина оправдала самые оптимистические предположения, высказанные на протяжении двух столетий исследователями нумизматики этого региона, знавшими лишь превосходные качества портретов по монетным штемпелям греко-бактрийских царей. Пластическое искусство Греко-Бактрии, вполне отражающее уровень эллинистической средиземноморской скульптуры, обогатило и дополнило эллинскую пластику новыми шедеврами, выполненными на самой далекой окраине эллинской ойкумены .

Имеющиеся данные показывают, что в Бактрии превалировала глиняная и каменная скульптура, а из бронзы изготовлялись отдельные статуи и небольшие статуэтки .

Вместе с произведениями искусства, найденными в греческом городе Ай Ханум, высокохудожественная скульптура храма Окса открыла исследователям целый пласт изобразительных мотивов культуры Бактрии эпохи раннего эллинизма. В 1979 г. при раскопках храма Окса была открыта целая галерея портретов, выполненных в местной глине и алебастре. Теперь факт существования произведений монументального искусства, изготовленного в Центральной Азии, не может вызывать сомнений.

Изваянная в эллинских традициях глиняная и алебастровая скульптура имеет последующее развитие в кушанский и раннесредневековый периоды этого региона.

Техника скульптур каркасная с нанесением объемной глиняной формы и последующей моделировкой внешних деталей. Тяготение к замкнутым формам отсутствует, пластика свободна, широкие смелые налепы свидетельствуют о большом мастерстве и опыте ваятелей. Полихромия тектоническая, декоративная (обнаженные розовые загорелые части тела, белые одежды). Внешняя гармония достигалась в несколько этапов: 1) общая тонировка белым гачневым покрытием; 2) раскраска по белому фону с последовательным наложением нескольких тонов; 3) золочение - имитация хрисоэлефантинной техники .

Выбор материала - глины, ставшей традиционным для последующих периодов культуры Бактрии и Согдианы, был вызван быстротой ее обработки и достижения конечного результата. Он был обусловлен и местной архитектурной традицией, в которой стали работать мастера греко-бактрийской школы. Лепка в мягких материалах, свойственная греческой пластике как промежуточная, не окончательная стадия эллинской скульптуры, редко доходит до нас не как подготовительная работа, а как конечный, завершенный этап творчества. Греко-бактрийская скульптура в Ай Ханум и храме Окса - пример невероятной долговечности глиняной скульптуры .

По стилю исполнения и хронологии глиняной пластики основная дифференциация приводит к выделению трех совершенно разных школ. К первой относятся скульптуры селевкидского и греко-бактрийского времени (два портрета Селевкидов в царских повязках-диадемах и коры), выполненные в малоазийских греческих традициях. Ко второй - скульптура бактрийской школы с очевидным восточным обликом. К третьей - скульптура, выполненная в греко-гандхарском стиле. Последние две представлены единичными экземплярами .

Лучшими по стилю и мастерству исполнения по сравнению с остальными фигурами являются головы мужчин с царскими повязками-диадемами, относящиеся к раннеселевкидскому времени.

В западных коридорах храма Окса среди многочисленных разноформатных фрагментов были открыты две мужские головы из необожженной глины. Они оказались полихромными и в целом достаточно хорошей сохранности. Их следует отнести к портретам, они, несомненно, изображают особ царского происхождения, так как обе -и старика (ил. 76), и юноши (ил. 77)-увенчаны пурпурными диадемами. Близость размеров (половина натуральной величины), материала (местной глины), способа изготовления и стиля показывают, что обе скульптуры были изваяны одновременно. Одна из голов изображает безбородого мужчину пожилого возраста - старше 50 лет. Изображение молодого человека в царской повязке-диадеме гораздо лучшей сохранности. Голова вылеплена из местной глины, материала столь хрупкого, что местное изготовление не вызывает сомнения.

Ил. 76. Голова пожилого царя (Тахти Сангин)

Ил. 77. Голова молодого царя (Тахти Сангин)

Мастер, лепивший голову, а возможно, и целую скульптуру юноши, несомненно, ориентировался на идеализированные портреты Александра, оказавшие большое влияние на селевкидские образы как монументальной, так и малой пластики, включая монетные изображения раннеселевкидских династов .

Дошедшие до нас в сильно фрагментированном виде четыре статуи кор из глины и алебастра, по мнению И. Р. Пичикяна, относятся к раннему эллинизму. Хитоны, в которые они были облачены скульптором, были в моде вплоть до развитого эллинизма. Это видно по дошедшим до нас скульптурам - наиболее близкий и характерный пример такого хитона мы видим на известной Нике Самофракийской .

В Тахти Сангине были найдены фрагменты скульптуры Аполлона-стреловержца с атрибутами этого бога. По мнению И. Р. Пичикяна, она относится к III II вв. до н. э., т. е. к периоду близкому к существованию Греко-бактрийского царства .

Не меньшего внимания заслуживает работа второй местной школы, представленная скульптурой, скорее всего, жреца, облаченного в белый кирбасий (ил. 78). Найденная голова этой скульптуры органично продолжает ряд эллинистических портретов, найденных в храме Окса.

Ил. 78. Голова жреца (Тахти Сангин)

Очень интересна одна из скульптур третьей местной школы, изображающая шагающего бактрийца, облаченного в длинный складчатый хитон. Несмотря на то, что эта скульптура имеет индо-бактрийский облик, выполнена она под несомненным влиянием эллинской техники .

Одна находка из слоновой кости в храме, непосредственно связанная с портретами на монетах, открывает новый этап в изучении греко-бактрийского искусства. Это рельефное изображение Александра Македонского в облике Геракла, украшавшее лицевую часть устья ножен вотивной миниатюрной махайры (ил. 79). Тахтисангинский портрет царя объединяет всю серию работ, как скульптурных, так и вычеканенных на монет, где Александр передается в облике Геракла в львином шлеме. В тахтисангинском портрете Александра - очевидной копии неизвестного нам оригинала, ставшего прототипом для многочисленных реплик и копий III в. до н. э., чувствуются идеализирующие черты, характерные для раннего эллинизма.

Ил. 79. Александр Македонский в львином шлеме (Тахти Сангин)

Значение этой находки трудно переоценить из-за высокой культурологической значимости чисто греческого портрета, приоткрывающего еще одну завесу "загадочного" греко-бактрийского искусства. Это высокохудожественное произведение - первый греко-бактрийский портрет Александра, воспроизводящий облик царя-героя в победных регалиях, каким он дошел до нас в среднеазиатских народных преданиях .

Большое место в сюжетной иконографии открытых скульптур занимают изображения богов, связанных с водной стихией. Изображения Окса, нимфы Гиппокампессы и Силена Марсия-Ахелоя конкретизируют наши представления о религии и степени эллинизации Бактрии, о существовавшем в Бактрии, а конкретно - в храме Окса, одном из несомненно крупных святилищ, пантеоне, с разнохарактерной, но почти исключительно эллинской иконографией.

Среди находок в храме Окса в Тахти Сангине особое место занимает изображение бога реки Окса, по которому атрибутируется этот храм (ил. 80). Это маленькая скульптура из бронзы, изображающая бога Окса, играющего на двуствольной флейте, вмонтированная в маленький алтарь, на котором находится вотивная надпись на древнегреческом языке.

По обету Εύχήν

посвятил άνέϊίηκεν

Атросок Ατροσωκης

Оксу Οξωι

Ил. 80. Статуэтка бога Окса (Тахти Сангин)

И. Р. Пичикян отождествляет Окса с Силеном Марсием, приводя в доказательство семантику этого божества и его исконную связь с водной стихией. Силен Марсий занимал во фригийской, а затем и в олимпийской легендарной иерархии не очень высокое место, по происхождению он - малоазийское божество одного из золотоносных притоков самой известной в Малой Азии реки Меандра. Прославлен Силен Марсий и игрой на флейте (Diod. III, 58). Вот к каким выводам пришли И. Р. Пичикян и Б. А. Литвинский:

1. Вотив был посвящен Оксу (Вахту) и, несомненно, был пожертвован в храм божества. Культ воды, рек и связанных с ними божеств был широко распространен у иранцев, в том числе и у бактрийцев. Однотипные бактрийским верования и храмы, посвященные реке, существовали и у эллинов. Вполне вероятно, что в Бактрии происходила контаминация этих изоморфных верований.

2. Имя донатора Атросок - связано с культом огня; это теоморфное имя, возможно (но совсем не обязательно!), принадлежало какому-то жрецу огня. План храма восходит к композиционной схеме иранского храма огня, в нем были обнаружены алтари огня. Если учесть при этом и засвидетельствованную письменными источниками в иранских (как и индийских) верованиях и ритуале бинарность вода-огонь, нельзя исключить, что храм Окса был одновременно храмом огня.

3. Вотив сочетает в себе эллинскую и бактрийскую традиции. Язык, формула, шрифт надписи - греческие, содержащиеся в ней имена - бактрийские. На алтаре, посвященном бактрийскому божеству Оксу (Вахшу), помещена эллинская скульптурная фигурка греческого божества Силена Марсия, одна из функций которого - покровительство потокам. Таким образом, одна и та же семантика получила двойное воплощение: письменное (Окс-Вахш) и скульптурное (Силен Марсий). Такое удвоение, выраженное соединением в вотиве мифологических образов разных религий, не только увеличивало его сакральную силу, не только свидетельствовало о культурном синтезе, но прежде всего было обращено к смешанной (культурно и этнически) бактрийско-эллинской среде .

Открытия последних десятилетий не снимают всех сложнейших проблем, возникших при изучении культуры эллинистической Бактрии. Согласно изложенному мнению И. Р. Пичикяна и Б. А. Литвинского, мифологические образы, хорошо известные по хрестоматийным словарям и справочникам, таят в себе совершенно иную информацию, связанную с культом воды и водными источниками. Специальное обращение к античным авторам под этим специфическим углом зрения позволило И. Р. Пичикяну связать культы общеэллинских святынь Средиземноморья (точнее - Восточного Средиземноморья - родины колонистов) с культами Бактрии - второй родины колонистов и показать трансплантацию даже малоизвестных культов и связанных с ними изобразительных мотивов в эту культуру.

Греческое оружие, вместе с другими чисто греческими предметами найденное в Средней Азии, свидетельствует о значительности античных элементов в синтезе греко-бактрийского искусства.

Изображение нимфы водной стихии - Гиппокампессы, младшей из речных божеств (ил. 81), также было найдено в храме Окса, в том же культовом сбросе, что и изображение Окса. Гиппокампесса изображена на рельефе из слоновой кости, вырезанном на бутероли - нижнем завершении ножен греческого меча. Нимфа изображена в виде фантастического существа, представляющего собой женщину со змеиным-рыбьим хвостом, лошадиными ногами и крыльями птицы. Атрибуция этого персонажа может быть двоякой. Ясно, что перед нами нимфа водной стихии, близкая средиземноморской Сцилле или Гиппокампессе (кентавротритониде). В обоих случаях греческое морское божество могло трансформироваться в нимфу - спутницу бога реки Окса .

Ил. 81. Гиппокампесса (Тахти Сангин)

На одной из найденных рукоятей ксифоса с двух сторон представлены идентичные друг другу изображения борьбы Геракла с Ахелоем в облике Силена Марсия (ил. 82). Изделие нарядно и выполнено из цельного куска слонового бивня. Видимо, это рукоять парадного оружия. Для И. Р. Пичикяна это изображение является одним из доказательств отождествления бога Окса с Силеном Марсием-Ахелоем .

Ил. 82. Силен Марсий в схватке с Гераклом (Тахти Сангин)

Посвящение флейт в храм Окса, несомненно, связано с отправлением культа, сопровождавшимся игрой на флейтах .

Памятники, опубликованные П. Бернаром, представлены почти исключительно античной школой ваяния, что также показательно. Как неоднократно подчеркивает сам исследователь, скульптуры сделаны, несомненно, греками. При этом, очевидно, что делались они на месте, непосредственно на городище, которое сейчас носит название Ай Ханум. К этому следует добавить, что в скульптуре Ай Ханум отчетливо прослеживаются малоазийские традиции .

Культовая статуя возвышалась на постаменте в глубине целлы храма с уступчатыми нишами, и, судя по технике и стилю исполнения, изображала греческое божество (вероятно, Зевса). Найденные фрагменты рук и но, высеченные из мрамора, почти втрое превышают натуральную величину. Скромные размеры целлы подчеркивают огромные размеры изображаемого божества .

Передняя часть левой ступни (27 см) прекрасной сохранности и, судя по форме, принадлежала статуе мужчины (ил. 83). Материал и высокое качество изображения приводят к мысли, что она была, скорее всего, привозной .

Ил. 83. Нога Зевса (Ай Ханум)

Кроме чисто декоративного мотива пальметты и розеток на сандалиях изображены перуны - крылатые молнии - атрибуты Зевса. П. Бернар пришел к выводу, что эта статуя - именно Зевс, сидящий на троне, каким он изображен на греко-бактрийских и индо-греческих монетах: со скипетром в вытянутой левой руке и с орлом или Никой в правой .

Этой же скульптуре принадлежит фрагмент правой кисти, а также часть левой кисти, держащей какой-то предмет. Тот факт, что одна кисть с торца высечена под прямым углом к поверхности тела, как это бывает на местах сочленения сложносоставных скульптур, привел П. Бернара к выводу, что в храме с уступчатыми нишами была установлена акролитная скульптура, т. е. из мрамора были выполнены только голова, кисти и ступни статуи, остальная же часть была отформована из материала, легче поддающегося обработке - в данном случае из необожженной глины на деревянном каркасе . Эта типично греческая техника предназначалась для создания колоссальных статуй, производство которых процветало в эллинистическую эпоху. Подобные работы, действительно, известны по описаниям античных авторов (Plin. XXXIV, 12; IV, 31, 7).

Круглая скульптура из камня представлена в Ай Ханум прекрасной статуэткой обнаженного юноши с хорошо развитой мускулатурой, стоящего во весь рост (ил. 84). Это эфеб 18-20 лет, на его голове венок из листьев, связанный сзади двумя длинными лентами, которые спускаются, извиваясь, до низа лопаток .

Ил. 84. Юноша-атлет, увенчанный венком (Ай Ханум)

Кроме классического хиазма, в фигуре отчетливо выделен дополнительный легкий разворот фигуры вокруг оси с выдвижением правого плеча вперед. Статуя имеет более сложное, нежели классическое, построение фигуры и это свидетельствует о том, что скульптура относится к традиции Лисиппа.

Перед нами палестрит, за победу в состязаниях увенчанный венком, подобно победителям Олимпийских или Истмийских игр метрополии .

Незавершенность скульптуры представляет особый интерес. Это крайне редкий пример среди археологических находок, который в данном случае свидетельствует о реальной возможности производства подобных каменных скульптур в столь далеком от Средиземноморья бактрийском городе, на самой окраине Бактрии. Это сразу отметил П. Бернар. Обращает внимание и последовательность работы скульптора, начинающего с тщательной обработки торса, свойственная классической традиции. Особое значение скульптор придавал передаче характерных черт не совсем окрепшего юношеского тела эфеба. Задача же достижения портретного сходства для скульптора стояла, очевидно, не на первом месте или не стояла вообще. На это явно указывает незавершенность обработки лица при тщательно обработанном уже торсе. Подобный подход больше свойственен периоду классики, когда создавались обобщенные образы идеального героя-гражданина. В этом смысле справедливо звучит утверждение П. Бернара о том, что и "в изобразительном искусстве колонисты сохраняли традиционные греческие вкусы, более того, они придерживались устаревшего классического стиля" , в то время как в эллинистическое время портретному сходству уделялось большое внимание .

В айханумском храме с уступчатыми нишами были найдены еще две статуи из необожженной глины и штука (искусственного мрамора на глиняной основе), одна из которых сильно фрагментирована. Скульптуры были натуральной величины. Они стояли в вестибюле по двум сторонам у внешнего портала двери целлы. Хорошо восстанавливаются две головы, точнее, два лица, называемые П. Бернаром масками. Одна голова мужская, другая женская (ил. 85). Женская голова повреждена, но сохранила классицированную идеализацию, отточенность форм и завершенность объемов. На мужском лице с крупными энергичными чертами выделяется большой нос. Мужское лицо, по мнению П. Бернара, бесспорно, имеет портретные черты. По стилю обе скульптуры вписываются в чисто греческую скульптурную традицию .

Ил. 85. Голова глиняной скульптуры (Ай Ханум)

Соглашаясь с этим мнением во всем, что касается двух скульптур, приведем интересные наблюдения П. Бернара над техникой изготовления скульптур, имеющей большое значение для последующих веков развития школ ваяния Центральной Азии. Наиболее вероятно, что эта технология имела древние корни в Бактрии до начала творчества греческих скульпторов на ее территории. Головы сформованы объемными рельефами, задняя часть которых была приставлена к стене. Объем рельефов формовался путем наложения последовательных слоев вокруг центра, укрепленного арматурой из деревянных реек, иногда обмотанных веревками. Витки веревок и ткани облегчали прилипание глины к каркасу. Что касается последнего, верхнего слоя, то он состоит из обмазок штука. На опорный слой мужской головы была наложена очень жесткая ткань, возможно пропитанная клеем, что препятствовало проникновению влаги, а также способствовало быстрому высыханию. Это в первую очередь предотвращало возможное образование трещин. Во многих случаях детали скульптур покрывались тончайшим листовым золотом (мужское лицо). Эта сложная техника, требующая специальных знаний, останется неизменной и много столетий спустя в буддийской скульптуре. Следовательно, техника эллинизированной Бактрианы воздействовала на все последующее искусство Центральной Азии. Этот тезис П. Бернара еще больше подтвердился при последующих открытиях в Ай Ханум .

Двадцать девять фрагментов рельефа, высеченного из обычного беловатого известняка, были разбросаны за входной дверью мавзолея в Ай Ханум. После реставрации они составили почти полную плиту высотой 57 см. На тонкой плите в высоком рельефе было выбито изображение анфас молодого человека в походном плаще и шляпе-пе-тазе, заброшенной за спину (ил. 86). Место находки рельефа в мавзолее говорит в пользу погребального рельефа, представлявшего юношу-грека, умершего в расцвете сил .

Ил. 86. Юноша-воин в походном облачении (Ай Ханум)

По своему стилю рельеф относится к лучшей греческой традиции, несмотря на исказившие его крупные сколы и утраты. Несмотря на большие утраты лица эфеба, П. Бернару удалось увидеть его направленный к небу страдающий взгляд, придающий лицу патетическое выражение. П. Бернар заключает, что здесь мы стоим перед произведением мастера^который познал и усвоил искусство Пергамского алтаря .

Скульптура бородатого палестрита, найденная в гимнасии Ай Ханум, представляет собой подобие гермы - прямоугольный каменный столб, увенчанный головой. Снизу столб снабжен выступом для крепления в паз базы-постамента (ил.87). Голова в древности была отбита от прямоугольного основания гермы, в результате чего шея была частично утрачена.

Ил. 87. Скульптурное изображение престарелого палестрита (Ай Ханум)

Мужественное лицо палестрита, по-видимому, бойца, очень близко облику Геракла. Препятствием к подобному определению может служить лишь отсутствие атрибутов, свойственных Гераклу. Однако открытая в том же гимна-сии надпись - посвящение Гераклу, форма и местонахождение гермы, а также широкая популярность культа этого бога-героя на Востоке, судя по бронзовой статуэтке "Геракл с дубинкой, надевающий венок", найденный неподалеку, делают эту атрибуцию очень вероятной. П. Бернар не указывает на сходство головы гермы с Гераклом. По мнению И. Р. Пичикяна, изображение пожилого силача созвучно по настроению лисипповским образам Геракла .

"Эта статуя является чисто греческой", - пишет П. Бернар. Уже эта скульптура, найденная П. Бернаром первой, привела его к выводу, что мастерство греческих монетариев в Бактрии не было обособленным явлением, а являлось лишь ветвью общего пластического искусства.

В фонтане Ай Ханум на берегу Пянджа были открыты три каменных слива. Один из них украшен головой льва, традиционной для украшения сливов . А. - П. Франкфор привел несколько центральноазиатских аналогий и западноиранскую парфянскую аналогию сливам, оформленным в виде масок львов . Другая протома-слив завершалась головой дельфина "со злым глазом". А. - П. Франкфор привел аналогию этому сливу-дельфину в материковой Греции (Коринфе) . Третий слив, по справедливому мнению И. Р. Пичикяна, венчает маска Силена-Ахелоя, в то время, как П. Бернар считает, что здесь изображена театральная маска (см. ил. 59).

Бронзовая статуэтка Геракла (ил. 88), держащего палицу в левой руке, а правой возлагающего на голову лиственный венок, дополняет надпись-посвящение Гермесу и Гераклу из гимнасия, которая будет приводиться ниже, что позволяет считать эту статуэтку достоверным иконографическим образцом этого обожествленного героя. Статуэтка, как справедливо отметил П. Бернар, провинциального типа. Она соответственно стилю Бактрианы воспроизводит молодого Геракла. Атрибуты Геракла были популярны в Бактрии, что заметно по выпускам монет Деметрия I (ил. 16) и Евтидема II (ил. 89), впоследствии имитируемых поздними индо-греческими царями Зоилом I, Лисием и Теофилом (вторая половина II - первая половина I века до н. э.) (ил.90-92). Вместе с надписью в гимнасии П. Бернар расценивает это изображение как факт, свидетельствующий о большой популярности культа Геракда в Центральной Азии, как и на всем эллинизированном Востоке .

Ил. 88. Статуэтка Геракла (Ай Ханум)

Ил. 89. Тетрадрахма Евтидема II

Ил. 90. Тетрадрахма Зоила I

Ил. 91. Тетрадрахма Лисия I

Ил. 92. Тетрадрахма Теофила

Вообще изображения греческих богов и героев были наиболее популярны в мелкой пластике эллинистической Бактрии, что свидетельствует о стойкости греческой религии, по крайней мере, среди центральноазиатских эллинов.

Рассматривая отпечаток на плите с изображением Афины и Посейдона, П. Бернар находит ему аналогию с фризом 12 богов, изображенных на кубке со сценой "Суд Париса". В изображении на медальоне, на котором воин хватает за волосы женщину с обнаженной грудью, стоящую на коленях и прикрывающую свою наготу длинной тканью, П. Бернар видит сцену изнасилования Аяксом Кассандры. Этот медальон, по мнению П. Бернара, подтверждает, что образы троянского цикла бытовали у греков Центральной Азии, по крайней мере, с III в. до н. э. Этот факт следует учитывать при объяснении происхождения другого троянского эпизода, изображенного на барельефе из Гандхары - "Взятие Трои" со знаменитым деревянным конем, который соотносят с римскими Илиакскими пластинами .

Позолоченный серебряный диск со сценой эпифании Кибелы на колеснице первоначально был издан с кратким комментарием П. Бернара , а затем подробнейшим образом рассмотрен А. - П. Франкфором . Идентификация Кибелы, как указал П. Бернар, была основана на изображении колесницы со львами, горного кряжа, по которому она движется, и полосе на голове богине. Ни в богине, ни в ее антураже нет никакого указания на то, что осуществлен какой-либо синкретизм ее с божествами Центральной Азии Нанои или Анахитой .

Как показали исследования П. Бернара и А. - П. Франк-фора, в Ай Ханум пока найдены произведения искусства только греческой школы ваяния. При этом она представлена в основном монументальным искусством: крупной каменной, глиняной и акролитной скульптурой. Однако "почти полное отсутствие в Ай Ханум местной школы, так же как и предметов искусства малых форм, особенно изделий из слоновой кости, как показывает сравнение с находками на Тахти Сангине, несомненно, случайно", - считает И. Р. Пичикян.

Только рассмотрение находок в Ай Ханум и в Тахти Сангине в совокупности дает более или менее цельное представление о культуре Бактрии. При этом надо учитывать, что мы имеем дело лишь с первыми попытками, началом исследования фрагментарно представленного большого явления . Однако уже этот первичный анализ показал, что техника изготовления глиняной скульптуры эллинистического времени, засвидетельствованная пока в Тахти Сангине и Ай Ханум, оказала прямое влияние на технику последующих школ: индо-греческую и кушанскую .

Выводы П. Бернара и А. - П. Франкфора о несомненности и непрерывности культурных связей Бактрии Селевкидского периода с Малой Азией (шире - со всем Восточным Средиземноморьем), Селевкидской Сирией и Птолемеевским Египтом абсолютно совпадают с мнением Б. А. Литвинского и И. Р. Пичикяна. Эти выводы еще конкретнее подтверждаются найденными пока только в Ай Ханум разнообразными письменными источниками (эпиграфика и отпечаток папируса на глиняном полу библиотеки, содержащий отрывок философского диалога, представленные ниже), которые являются наиболее достоверными и информативными памятниками культурного наследия античности .

Сопоставление эллинистических изделий из Амударьинского клада с шедеврами эллинистического искусства, найденными в последние два десятилетия в Северной Бактрии (Ай Ханум и Тахти Сангин), показывает, что эти находки по своему значению и художественному достоинству не уступают предметам из Клада Окса, хотя те и выполнены из золота.

Находки второй половины XX в. показывают, что в настоящее время завеса над сокровищами, которые таят в себе земли Бактрии, только приоткрыта. Стали известны лишь первые крупицы ее художественной культуры.

Особый интерес представляет сулящее большие перспективы специальное изучение влияния культуры Бактрии на искусство сопредельных с ней стран, в особенности на степной кочевой мир. Подлинная роль Бактрии и цивилизации Восточного Ирана в целом в развитии культуры степного мира до сих пор совершенно не определена. Влияние греко-бактрийской материальной культуры совершенно отчетливо прослеживается в формировании последующей постгреческой кушанской цивилизации с ее эллинизированной культурой.

Несмотря на слабую степень изученности истории и культуры Бактрии, материал со всей очевидностью показывает, что культуру этой самой дальней страны греческой ойкумены ни в коем случае нельзя назвать провинциальной в уничижительном смысле. Экономическое богатство Бактрии, достижения ее культуры, открытые в короткое время археологами, не уступают центральным областям Ирана, намного превосходя достижения ряда других стран, менее удаленных от "столичных" эталонных средиземноморских центров.

В отличие от архитектуры в бактрийском искусстве эпохи эллинизма крайне редки восточные влияния, синтез восточного и греческого начал не прослеживается. Памятники искусства, обнаруженные в греко-бактрийских поселениях, почти исключительно греческие. В скульптуре и мелкой пластике превосходство эллинов было очевидным. Господствующим стали эллинский стиль и эллинская иконография божеств даже тогда, когда изображались местные восточные божества.

 

Духовная культура

О том, что колонисты были страстно привержены духовной культуре своих предков, мы узнаем из многих свидетельств: с самого начала их языком был греческий, на котором они продолжали говорить и писать без каких-либо следов искажения языка и читать, даже наиболее трудные философские тексты. Об этом свидетельствует дельфийская мудрость, поставленная в качестве примера, максимы которой были выгравированы на стеле, выставленной в сердце Ай Ханум, в герооне, поблизости от входа во дворец. Общественные здания, характерные для греческой цивилизации: айханумский гимнасий, настоящее хранилище традиционных ценностей и эллинской науки (два солнечных циферблата, один из которых экваториального типа, до сих пор неизвестного, которые были здесь найдены), театр, в котором помещалось около 6000 человек, почетные погребения intra muros для благодетелей говорят о культивировании греческих культурных традиций на территории Бактрии .

Греческий язык был официальным языком Греко-бактрийского царства. Он использовался, например, на греко-бактрийских монетах и в финансовых документах из сокровищницы в Ай Ханум.

Интересно, что памятники письменности, обнаруженные на территории Бактрии, также оказываются связанными с различными культурными традициями. Наиболее известны надписи на бактрийском языке, сделанные с помощью слегка модифицированного греческого алфавита. Они ярко демонстрируют огромное значение для Бактрии эллинского культурного пласта, поскольку в это время в Парфии, Согде и Хорезме бытовали алфавиты, сложившиеся на арамейской основе .

Язык древнего населения Бактрии занимает уникальное место среди иранских языков, поскольку для его записи использовался греческий алфавит. Это было одним из последствий завоевания Бактрии Александром Македонским в IV в. до н. э. Немного позднее, после подчинения Бактрии пришедшими с севера кочевниками, кушаны, новые властители страны, вначале сохранили греческий язык в качестве основного административного языка империи, но затем довольно быстро перешли к использованию лишь греческого алфавита для записи слов местного бактрийского языка. Поворотный момент в истории последнего настал, когда кушанский царь Канишка I впервые использовал его в качестве официального на выпускавшихся им монетах. После первой эмиссии Канишки в этой части Азии греческий язык навсегда исчез из монетных легенд и был заменен бактрийским. В первых веках н. э. бактрийский мог быть с полным основанием назван одним из важнейших языков древнего мира, а использование литературного бактрийского языка продолжалось около тысячелетия .

Выходцы из Греции и Македонии не только несли элементы греческой культуры на территорию Средней Азии и Индии, но и сами, по мнению некоторых ученых, испытывали на себе влияния Востока, особенно в сфере религиозных культов .

Судя по монетным изображениям III-II вв. до н. э., в период владычества греческих монархов в среде правителей и их грецизированного окружения получает официальное государственное признание эллинский пантеон, в котором каждый государь избирает себе божественных покровителей (одного или нескольких). В числе божеств-покровителей основными были Зевс, Геракл, Аполлон, Афина, Артемида, Ника, Дионис, Посейдон, Тихе. Надписи на монетах греческие, иконография божеств целиком следует статуарным шедеврам греческого ваяния IV- II вв. до н. э., особенно школы Лисиппа, которые выполнялись в эллинистических мастерских в больших и малых копиях и вывозились далеко за пределы Эллады. В III-II вв. до н. э. в Бактрии культы эллинских и ближневосточных эллинизированных божеств были, очевидно, восприняты в основном придворным окружением греко-бактрийских монархов. Но, несмотря на официальное признание (запечатленное строительством храмов и монетным чеканом), они едва ли получили широкое распространение не только среди простого народа, но и местной знати. Здесь господствовали иные, более стойкие локальные культы. И лишь те из привнесенных в период эллинизации Бактрии божеств, которые со временем семантически слились с местными культами, задержались в подобном синтезе на века. В эпоху кушан одни из них еще сохраняют свои имена, а другие - художественно - образное воплощение .

На сегодняшний день случай с изображением местного бога реки Окса в образе Силена Марсия - единичный пример возможного религиозного синкретизма, как считают Б. А. Литвинский и И. Р. Пичикян . Кроме того, на наш взгляд, здесь речь должна идти об использовании эллинской иконографии для изображения бога Окса или здесь следует отмечать религиозный синкретизм представлений и пантеонов в целом, а не синкретизм каких-то конкретных культов. Ведь мы не находим под изображением этого божества слов о том, что данного бога именовали "Окс-Силен Марсий", а лишь имя "Окс".

В целом следует согласиться с Б. А. Литвинским и И. Р. Пичикяном в том, что храм огня (храм Окса) не должен был восприниматься эллином как нечто враждебное или чужеродное, несовместимое с эллинским строем религиозной жизни. Поэтому в соответствии с греческими установлениями к востоку от тахтисангинского храма Окса были поставлены греческие алтари, по своей конструкции повторяющие обычные эллинистические алтари. Храм, следовательно, могли посещать и проводить в нем ритуальные действия не только местные жители-бактрийцы, но и греки. При этом активность последних, очевидно, возросла во второй половине греко-бактрийского периода, когда на месте старых алтарей были возведены греческие. Они функционировали затем одновременно и параллельно с местными алтарями огня.

О наличии традиционной греческой религии, философии красноречиво говорят находки отпечатка папируса и надписей из Ай Ханум.

На глиняном полу библиотеки в Ай Ханум в нескольких фрагментах был найден отпечаток философского трактата (ил. 93). Прочтение отпечатка папируса в археологической практике осуществлялось впервые .

Ил. 93. Отпечаток отрывка философского диалога (Ай Ханум)

Диалог, обнаруженный на отпечатке папируса, носил нарративный, а не драматический характер. Дискуссия близка по содержанию платоновскому учению о разумных вещах и идеях .

Приведем первое прочтение К. Рапэном текста второго и третьего столбца первого папируса с переводом и комментариями П. Адо.

II. <Мы говорим, что они являются только> разумными вещами (существами), <которые разделяют идеи>, но что идеи также отличаются одни от других?

- Мы говорим это, - говорит он.

Далее следует 25 строк очень испорченного текста, около 100 слов, где можно прочесть: αιτία - "причина", καν' έκάστην - "каждая в отдельности", ίσότητος (?) - "равенства".

III....причины разделения. Каждая из форм действительности является неподвижной по вышеуказанной причине и также потому, что порождение и уничтожение разумных вещей являются вечными.

- Это необходимо, - говорит он.

- Но тогда кажется, что то, о чем мы говорим есть <...>, является главной, первопричиной причин.

- Это кажется совершенно справедливым, - говорит он.

- Так как то, о чем мы говорим <...>, является причиной всех идей... одних и других.

Далее следует 13 строк, то есть около 50 слов очень плохо сохранившегося текста, в которых можно прочесть два греческих слова ούΰέν ούΰενός- "ничто ничего" .

По мнению П. Адо, форма диалога была близка платоновским диалогам, а также "Метафизике" Аристотеля. В диалоге папируса просматриваются достаточно четко следы одного из сочинений Аристотеля, а также то, что вопрошающий и отвечающий одинаково разделяют "теорию идей". Однако проблемы окончательного определения автора этого диалога при нашем уровне знаний и результатов исследований пока остается нерешенной .

В айханумском гимнасии было найдено посвящение Гермесу и Гераклу, традиционное посвящение покровителям гимнасиев и палестр:

Трибалл Τριβαλλός

и Стратон, και Στράτων

сын (сыновья?) Стратона, Στράτωνος

Гермесу и Гераклу. Ερμήι, Ηρακλεί [118] .

Г. А. Кошеленко, рассматривая гимнасий в Ай Ханум, говорит, что в этом греческом городе, удаленном на несколько тысяч километров от Эллады, греческие поселенцы стремились воссоздать и сохранить привычный характер жизни, важнейшей составной частью которого было интеллектуальное и физическое воспитание подрастающего поколения "по-эллински" . На основе этого посвящения следует добавить и религиозно-этическое образование молодежи в традиционном греческом духе.

Надписи из теменоса Кинея содержат посвящение некоего Клеарха и дельфийские максимы (ил. 94). Стела, на которой были выбиты знаменитые дельфийские максимы (основной текст), исчезла, однако для посвящения и последних пяти афоризмов, по-видимому, не осталось места, и они были выбиты уже не на стеле, а на правой части постамента:

Эти тексты дали первое действительное свидетельство того, что официальный язык, письменная культура и общеобразовательная система города были абсолютно греческими.

Дельфийские максимы, найденные в Ай Ханум, на расстоянии более чем в 5000 км от Дельф, - поразительное свидетельство верности эллинских поселенцев отдаленной Бактрии наиболее уважаемым традициям эллинства. Эта верность была, без сомнения, инстинктивной, рожденной этнической общностью, одним языком и одной культурой. Ее стремились тщательно поддерживать.

Для греков, живущих в чужом окружении, при постоянной угрозе вторжения кочевников северных степей, само существование города действительно зависело прежде всего от сохранения эллинской (полисной) системы, военного дела и культуры. Ничто лучше не подходило для этой цели, чем воспитание граждан на традиционных примерах благочестия греческой этики. Благодаря этим текстам стало очевидно, что во время второй волны греческой колонизации, связанной с завоеваниями Александра, Дельфы продолжали покровительствовать греческой диаспоре и вдохновлять ее так же, как и в архаические времена.

Представляется ясным, что если теменос Кинея был выбран как идеальное место для выражения "кредо" бактрийского эллинизма, то это было потому, что он представлял собой не только центральную точку в топографии города, но и место, посвященное наиболее значимому событию и человеку в его истории .

Клеарх, упомянутый в этой надписи, скопировавший эти максимы в Дельфах и воспроизведший их на самой границе эллинистического мира, по всей видимости, является Клеархом из Сол, перипатетиком. Тем самым подтверждается уже высказанное ранее мнение о характере греческой колонизации Востока, о том, что она развертывалась в уже знакомой форме, т. е. означала переселение не только крестьян, ремесленников, воинов, торговцев, но и переселение интеллектуальной элиты греческого мира, перенесение существующих форм социальной организации общества, привычных форм быта, достижений античной культуры и философии. Далекие восточные греческие города поддерживали сколь возможно тесные связи с метрополией, стремясь сохранить здесь в глубинах Азии "эллинский образ жизни", т. е. полисную форму, полисную идеологию и этику .

В целом открытие греческого города Ай Ханум со многих точек зрения имеет огромное значение, позволяя представить истинный характер и масштабы греческой колонизации Востока .

Стимулятором эллинизации искусства и культуры Бактрии после завоевания Бактрии Александром Великим было насильственное установление политической власти македонян, основание новых эллинистических полисов и крепостей.

В эллинистическое время, в период вхождения Бактрии в государство Селевкидов, а затем во время самостоятельного греко-бактрийского государства контакты с греческими городами Средиземноморья стали регулярными. Они обеспечивались последующими волнами колонизации, притоком греческих контингентов в Бактрию, о чем свидетельствуют художественные школы, отразившие непосредственное влияние селевкидского искусства. Транзитная торговля, в результате которой золото и слоновая кость с Алтая и из Индии попадали в Иран и Средиземноморье, способствовала расцвету ювелирного и костерезного ремесла. Шедеврами малой пластики и монетарного искусства были не только штемпели греко-бактрийского чекана, но и массово производившаяся в самой Бактрии малая скульптура. Торговля с северными кочевниками, у которых эллинские произведения ювелирного искусства находили широкий спрос, в свою очередь, играла роль культурных контактов.

Первая причина своеобразия греко-бактрийской культуры - это значительная географическая удаленность от великих средиземноморских центров, где эллинизм тогда переживал последний, но могучий взлет творчества. В случае с Бактрией эта удаленность была очень быстро усугублена созданием парфянской империи, отгородившей Бактрию от очагов эллинистической цивилизации. Вторая причина - контакт этих стран, удаленных от греческой культуры, с великой восточной цивилизацией, имевшей в частности давние традиции монументальной архитектуры. Благоговение греков перед древностью восточных культур, которое их литература отражала неоднократно, колонисты Бактрии, по-видимому, испытывали в течение двух веков более сильно, чем колонисты других стран Востока, что доказывает их культура, несущая на себе печать влияния восточных цивилизаций.

С падением греческого господства начался мощный процесс возрождения местных культур, возвращение к древнему иранскому искусству, берущему начало из более близких по духу ахеменидских (восточных) традиций. В итоге исчезли сугубо греческие формы духовной культуры: религиозные культы, наука (в виде философии), перестают создаваться скульптурные изображения греческих богов и героев, в том числе Александра Великого, перестают строиться театры, гимнасии, вероятно, в большинстве случаев уходят в небытие вместе с эллинами городское полисное устройство и характерная для полиса общественная жизнь.

Остаются сугубо утилитарные пережитки культурного эллинского влияния. В архитектуре сохраняется использование греческих ордеров. В скульптуре - эллинская техника.

Подобные тенденции прекрасно отражены в нумизматике. Исчезают изображения греко-бактрийских царей. Появляется схематизм изображений греческих богов и героев. Несмотря на то что остается техника исполнения самого оттиска, даже сохраняется изображение на реверсе оно лишь, копирует греко-македонские образцы монетарного искусства. Чувствуется безразличие мастера к идейной стороне изображения: ему все равно, кто изображен на монете - Диоскуры или просто скачущие всадники. Хотя греческий язык используется на монетах, безусловно, он не используется больше как основной в обыденной и общественной жизни новых властителей и обитателей Бактрии, и, естественно, его следов мы не наблюдаем сегодня в этом регионе. Сохраняется основной смысл, назначение монеты - денежная единица со своим определенным размером, весом, сделанная из определенного металла. Главное - сохраняется довольно устойчиво весовая и качественная система монет, выпускаемых в Бактрии, система, основанная эллинами - аттический стандарт. Может быть, благодаря этой во многом универсальной и удобной в обращении системе на постэллинистических монетах сохранились отголоски эллинской культуры. Но и здесь только техника, а не смысл изображаемого.

Следует совершенно очевидный вывод: духовные ценности греко-македонского населения, как и сами эллины, уходят в прошлое после падения Греко-бактрийского царства.

В эпоху эллинизма Бактрия переживает экономический и культурный подъем благодаря знакомству с передовой материальной эллинской культурой и из-за бурного развития городских центров и международной торговли. Широкое распространение в Греко-Бактрии памятников эллинского искусства, безусловно, способствовало творческому освоению достижений эллинизма.

Однако гордый Восток, чья культура основана на многовековой традиции, не может до конца воспринять инородные тенденции в духовной сфере, тем более когда носители этой духовной культуры по сути своей являются завоевателями. А потому лишь сугубо материальные достижения эллинов пережили своих создателей в веках.