Публикация с предисловием Евг. Попова

Многие не знают, что иногда рядом с нами живут замечательные, но никому не известные люди.

Я пишу эту фразу не только потому, что мне ее очень хочется написать, но главным образом из-за того, что у нас, в полуподвальном помещении, долгое время жил и лишь недавно умер Н.Н. Фетисов, который называл себя писателем, а ему никто не верил.

Это был прекрасный и оригинальный человек золотой души. Люди его часто спрашивали:

– Николай Николаич, а на кой ты живешь в подвале?

А он отвечал, застенчиво улыбаясь:

– Да мне и тут хорошо.

Имелись у него, конечно, и недостатки, что уж тут скрывать. Но ведь это и скрывать не надо, потому как совершенно справедливо заметил не помню кто – люди не ангелы.

Нервничал. Зафырчит, бывало, что-нибудь такое закричит во дворе, понимаете ли.

А также, к сожалению, пил Н.Н. Фетисов довольно много водки. Ловко так пил – пол-литру высадит и лишь тогда опьянеет.

А также лежало во всей его судьбе несомненно что-то явно роковое, потому что он, как я уже об этом слегка сообщал, недавно умер.

Естественно, что все его вещи забрали родственники – дядя Вася Фетисов и Марфа (не знаю, кто она ему).

Но, несмотря на то, что вещей у него и так было очень мало, я после их ухода тоже пошел полюбопытствовать – не осталось ли случайно кой-чего мне на память – и… наткнулся на деревянный, кубического облика… ящик, полный… грязных бумажек, которые оказались… литературным наследием покойника. Долгое время я ничего из обнаруженного не мог понять, так как написано все было химическим карандашом по обмусленным бумажкам.

Но уж больно любопытно стало мне. Целый ряд вопросов стал передо мной.

1) Мог ли писать Фетисов?

2) Что такое мог написать Фетисов?

3) Не изобразил ли он как-нибудь меня?

Поэтому я приложил максимум усердия и вскоре был вознагражден за свой воистину титанический труд: кое-что прояснилось. А именно: прежде всего мне стало понятно, что я открыл никому доселе не известного ГЕНИАЛЬНОГО МАСТЕРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА, который, несмотря на то что умер, имеет право на бессмертие.

Я прочел, с трудом разобрал его роман «Похождения Псеукова» и замер, и ахнул от мастерства и философской глубины Фетисова, как ахнете и замрете вы, прочитав.

Автор настолько смело, но с прирожденным тактом и хитринкой бичует сексуальные излишества, что поневоле забываешь о том, что действие романа происходит неизвестно черт знает где. Кажется – Фетисов занес осуждающий кулак над всеми нашими любителями «легкой» жизни.

Совершенно другим по плану и замыслу произведением является поэма о двух сердцах «Торжественное обещание». Автор с легкой грустинкой и, может быть, даже… с прирожденным смущением вспоминает свою молодость и неудачную любовь. Автор как бы предостерегает всех нас и говорит нам: «Молодежь! Не швыряйтесь любовью и молодостью!»

А про сатирический рассказ «Космические безобразия» я вообще молчу, потому что Фетисов проявил себя в нем сатириком, достойным пера Ф. Рабле и М.А. Булгакова.

Как видите, я разобрал всего три из произведений Николая Николаевича, а ведь ящик-то полон! Он полон до верхов, дорогие товарищи!

Конечно, очень грязные у Фетисова бумажки в ящике и поэтому противно их разбирать. Но, как шутят у нас в Сибири: «Однако ничо! Разберемся!»

Ради широкого круга читателей я, сосед Фетисова и, говоря без ложной скромности, его лучший друг, пойду и на это.

К сожалению, место, отводимое мне редакциями, истекло, и только поэтому я не смогу побольше рассказать вам что-либо из короткой, но невыразимо ярко-прекрасной жизни Н.Н. Фетисова.

Но я думаю и надеюсь, что широкому кругу читателей будут настолько интересны представленные образцы творчества гениального мастера, что я еще кой-чего опубликую из его оставшегося ящика, полного доверху литературным наследием. А уж тогда заодно сообщу побольше всяких сведений о писателе чисто биографического характера. А сейчас пожелаем же доброго пути первым публикуемым произведениям недавнего покойника.

Евг. Попов

Город К., стоящий на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан.

17 февр. 1969 г.

 

I. Похождения Псеукова

(авантюрный роман Н. Фетисова)

 

Глава 1

Альфонса и Бетси

– Скажите, вы не знаете, случайно, некоего г-на Псеукова? – спросил Альфонса на светском рауте одного тучного приземистого господина с моноклем в левом глазу.

– Нет, нет, а что?! – Голос незнакомца дрожал от напряжения.

– А то, – сказал Альфонса, своим стальным взглядом пронзая Незнакомца и буквально пригвождая его к полу, – что вы… вы и есть… Псеуков?

– Нет, нет, я вовсе не Псеуков, – отступая говорил господин, – Вы ошибаетесь, мой добрый Альфонса. Эй, слуга! Мою карету сюда!

– Что ж. Нет, так… нет, – усмехнулся Альфонса, присоединившись к танцующим.

Взгляд его жгуче-черных глаз упал на кузину Бетси. Он подошел к ней и положил руку на ее горячее бедро.

Ее полураскрытые влажные губки затрепетали, юная грудь под корсетом напряглась, она прильнула к Альфонсе и прошептала в каком-то волшебном забытье:

– Мой! Навсегда!

 

Глава 2

Некий господин, он же…

По древнему городу Киеву, весело цокая копытами, скакала лошадь. На ней сидел некий господин в платье европейского покроя и с развевающейся бородой.

Лошадь обгоняла дивчин и парубков, дружной гурьбой спешащих на вечернее гуляние в дом m-lle de Elegance, известной всем француженки.

Господин весело приветствовал молодежь, разукрашенную монистами, снимая и надевая свой английский цилиндр. А так как ехал он на коне, то приехал в дом m-lle первым.

Он спешился и подошел к хозяйке дома, чтобы по обычаю предков поцеловать ее прелестные пальчики.

Но, не удержавшись, положил свою крепкую мужскую руку на ее трепещущее бедро и со стоном муки впился в ее раскрытые, ослепительно алые губки долгим поцелуем.

M-lle de Elegance, вся уже трепещущая, крикнула в каком-то волшебном экстазе, лихорадочными движениями расшнуровывая корсаж:

– О, мой златокудрый бог! О, мой…

– Тихо, не называть фамилий, – заметил господин, снимая фальшивую бороду и увлекая m-lle в пароксизме страсти на случившийся рядом диван в стиле Чиппиндейл.

 

Глава 3

Бетси находит друга

Гремел огнями и музыкой пышный бал высшего общества. Кружились в вихре танца пары в смокингах и фраках. А у окна одна, печально о чем-то задумавшись, стояла девушка, дама неземной красоты, в которой читатель без труда узнает Бетси.

Внезапно она вздрогнула, почувствовав присутствие мужчины за спиной.

– Кто вы и что вам нужно? – не оборачиваясь, глухо спросила девушка-дама.

– Я ваш друг, доверьтесь мне, – сказал высокий атлет в черном домино.

Бетси обернулась и посмотрела на него детски-доверчивым взглядом.

Мужчина, влекомый к ней неведомой силой, положил руку на ее волшебные полушария, вздымающиеся над корсетом и, тяжко задышав, вонзился в Бетси хищным поцелуем.

Бетси, прижавшись к нему всем своим дрожащим, как в лихорадке, телом, обняла его за упругий торс и прошептала как в сказке:

– О, мой кумир! О, мой владыка!

 

Глава 4

Поединок

Уж давно свивались они в клубок на прекрасном ложе старинной работы.

Свет красной лампы едва освещал измученные лица и прекрасно-обнаженные тела любовников, которые как бы слились в одно тело, которые как бы были сама Страсть, сама Нега в их лучшем проявлении.

Когда все затихло и любовников прошиб любовный пот, Бетси, вся еще влажная от любовного пота, положила свою прелестную кудрявую головку на плечо партнера и прошептала, стыдливо отводя свои очаровательные глазки от его не прикрытого простынями тела:

– Милый, я хочу еще…

 

Глава 5 (в которой многое становится ясным)

Соперник и соперница

Альфонса весь самое бешенство, куря гаванскую сигару, ходил по своему кабинету, устланному текинским ковром, и ломал тонкими холеными пальцами диковинные гигантские спички, присланные ему друзьями из далекой заснеженной Малороссии. Перед ним, прижимая к глазам кружевной платочек, мокрый от слез, сидела на низенькой скамеечке француженка, в которой читатель может без труда узнать m-lle de Elegance.

– Pseukoff, – говорила дама, не прерывая рыданий, – он – мой бог! Он – негодяй!

– Я отомщу этому животному, – крикнул Альфонса, прижав руку к костюму, где давно билось его пылкое, взволнованное сердце. Дама перестала рыдать и стала нервно пудрить свои пухленькие щечки.

– Он давно путает мне все карты, – не унимался Альфонса. – Он помешал моему акту с княжной Жужу, он почти силой овладел моей подругой леди Эдит, а сейчас он… с Бетси, с моей кузиной Бетси, и, может быть, именно сейчас, – сделал он упор на последние слова.

Альфонса подошел к m-lle de Elegance и упер в нее взгляд стальных с поволокой глаз.

M-lle de Elegance внезапно поднялась и в каком-то беспамятстве повалилась со скамеечки на пол, протянув руки навстречу Альфонсе.

Последний поднял ее, прижал ее, горячую, к своему, обиженному Псеуковым сердцу и напрягшемуся телу, и впился в ее бурно вздымающуюся и уже обнаженную грудь долгим поцелуем. Не разделяясь, они перешли на какую-то роскошную мебель, обитую кожей. Раздался треск нежной шелковой ткани, и перед Альфонсой предстали прелестной формы бедра, чуть подернутые золотым пушком…

 

Глава 6… и последняя

А через несколько дней в маленькой церкви Сан-Доминика на каком-то там черт его знает каком бульваре кой-кого венчали.

 

Эпилог

Обе пары жили долго и умерли почти в один день. Так им и надо. Так себя вести, как они себя вели – совершенно недопустимо.

Конец

 

II. Торжественное обещание

 

(поэма о двух сердцах сочинения Н. Фетисова)

 

1

Шли морозной крупчатой ночью.

Как в старой, как в жуткой сказке скрипел снег, «скырлы, скырлы».

Я боялся мыслей своих и голову поднять, потому что все кругом в кристаллах – кристаллы снежные на деревьях, снежинки на шапке ее, на ресницах ее, а под ногами «скырлы, скырлы».

– Знаешь сказку про медведя и липовую ногу? – спросил я.

Но она ничего не ответила, лишь ресницами полыхнула.

О, снег на ресницах! Белые кристаллы, которые ранят и трогают бедное сердце!

– Обещаем друг другу, – прошептал я.

– Быть! Быть свободными друг от друга, – прошептала она.

И снежинки таяли.

 

2

А потом я хохотал.

О, как хохотал я, когда она, маленькая, миленькая, со смешными косичками, приходила ко мне, умоляла и плакала, а потом осмелилась кулачком по столу хлопнуть.

Робкое сердце. Все так же хохоча, вынул я из верхнего правого ящика письменного стола бумажник свиной кожи, где черной китайской тушью по белой бумаге было вырисовано наше торжественное обещание.

Ах, как хохотал я.

 

3

А теперь я плачу. А почему – не скажу!

Так выпьем же, милые, за любовь!

 

III. Космические безобразия

(сатирический рассказ Н. Фетисова)

Едучи однажды в троллейбусе, некий гражданин собирал с народа деньги, чтобы за всех заплатить, передав деньги шоферу и получив за переданные деньги билеты. Делал он это потому, что касса, конечно, не работала, новомодная касса-автомат, куда кидаешь деньги, дергаешь за ручку и получаешь отрезанный билет для предъявления контролеру.

Собрав деньги, гражданин обнаружил всеобщее замешательство, ибо он не знал, кто передавал и сколько передавал, и среди народа уже многие запутались: слышались крики: «Кто передавал? Я пятнадцать не передавала. Я на два мне шесть копеек сдачи. Нет, не, не так – вы имя будете должны, а с их три копеечки им…»

– Ага, понятно. Растрата, – уныло сказал гражданин и на ходу вышел из троллейбуса.

Тотчас и шум стих, и троллейбус остановился.

И вышел из специально отведенного для него помещения рослый водитель, молча, не глядя на пассажиров, прошел к задней двери и там сказал угрявому подростку, робко державшемуся за никелированный поручень:

– Это ты помогал ему створки открывать, сука, – сказал он угрявому подростку, – так полезай за ним.

И он выпихнул подростка из машины, но, пока возвращался к себе, чтобы снова сесть за руль и ехать дальше, до конечной остановки, до железнодорожного вокзала, оба они – и растратчик и угрявый парень вошли на транспорт через не успевшую закрыться дверь и тихонько встали в уголочке.

– Безобразие! Это же форменное безобразие! Когда только кончится это космическое безобразие! Ведь все они коллективно виноваты вместе – и гражданин-растратчик, и грубиян-шофер, и подросток, и прочие, кто молчит, а в особенности касса-автомат, – про себя возмутился я.

Ладно. Пришел-таки троллейбус на вокзал, я вышел из троллейбуса и пошел в справочное бюро, чтоб узнать – ну когда же наконец придет поезд из Казани.

А там за стеклом, за столом около четвертого телефона немолодая измученная девушка и говорит в телефонную трубку нечто, что я через стекло никак услышать не могу.

Она, видите ли, по трубке. Говорит и говорит. С кем? Я ведь ее очень хочу спросить через стекло – когда же придет наконец поезд из Казани? Мне надо, когда придет поезд из Казани, а она говорит в трубку. О чем?

Я жду. Очередь ждет. Все кричат, я молчу. Я – гордый.

– Девушка, а здесь ли справочное окно? – зычно вопрошает некий коренной сибиряк в овечьей шубе, смело протиснувшийся вперед.

– Здесь, здесь, – дружно отвечает очередь.

– Я это знаю, – объясняет зычный сибиряк, – я это прекрасно знаю, но знает ли это вот она?!

И он указывает пальцем на ту, должностную, которая внимания этому не уделяет, которая по трубке телефонной знай себе спокойно говорит.

– А вот мы сейчас к начальнику вокзала, – зловеще сообщает кто-то, – пускай он нам и ответит, скажет: работает справка на железной дороге или не работает.

Нет, куда уж там. Она и мускулом лицевым не дрогнула, и все по трубке, по телефону, все по трубке, по трубке.

– Да к туёму начальнику и не проберёсся, – радостно ухмыляясь, объясняет бритоголовый молодчик, – он с двенадцати до двух принимает.

– Безобразие! Полное безобразие! Это – ужасно! Полная инертность должностного лица, равнодушные и несколько циничные замечания очереди. Я форменно изнемогаю, – опять про себя возмущаюсь я.

Я знаю, что сейчас же выйду из очереди, так и не дождавшись сообщений о поезде из Казани.

Я знаю, что прочитаю на стене такое объявление:

ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНЫЙ ДЛЯ ЛИЦА

НЕМЕЦКИЙ КРЕМ «ФЛОРЕНА»

ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНЫЙ ДЛЯ ОСВЕЖЕНИЯ ЛИЦА

НЕМЕЦКИЙ КРЕМ «ФЛОРЕНА»

ПОКУПАЙТЕ КРЕМ «ФЛОРЕНА»!!!

– Дай-ка я куплю себе такой замечательный крем, – скажу я себе, – ведь он пахнет свежестью и устранит зуд моей кожи.

Я подойду к полумедицинскому парфюмерному ларьку и скажу. Я скажу: «Ай-я-яй», потому что ларек будет открыт, а продавщицы в нем не будет. Будут – крем немецкий «Флорена», одеколон «Матадор», одеколон «Тройной», лезвия «Нева», лезвия «Балтика», лезвия «Цезарь», зубные щетки, пудры, лекарства, снадобья, помады, духи, игральные карты, платочки и опять крем немецкий «Флорена», а вот продавщицы, вот продавщицы-то в ларьке как раз и не будет.

– Безобразие! Халатные р-ракалии! Полнейшее безобразие! Свинство! Космическое свинство! Халатность, небрежность, пренебрежение и хамство, – крикну я про себя.

Я, кстати, долго еще буду везде по городу ходить и везде обнаружу беспорядок и безобразия. То меня обольют водой из открытого окна, а может быть, и чаем, то пьяный будет блевать на углу, будто пил что-то плохое, а не водку, то сломается светофор на перекрестке, то мальчишки, совсем еще в сущности дети, будут играть на лавочке в «очко», а когда я им сделаю замечание, пошлют меня к матери и скажут к какой. Потом я замечу еще, что день уже клонится к вечеру, а стало быть, мой рабочий день тоже закончен. Я пойду домой. Там я строго и вместе с тем ласково посмотрю на домашних, поем супу и сяду читать какую-нибудь увлекательную книжку, какой-нибудь роман, ну, например, «Сталь и шлак» писателя Попова.

Если же вы меня спросите, если вы крикните про себя: «А кто же ты сам есть такой?», то я с удовольствием вам о себе немножечко расскажу.

Мне тридцать два года. Сам я – служащий. Высшего образования не имею, но работаю давно, в лаборатории. Тридцати двух лет, но уже почти весь лысый. Беспартийный. Работу свою люблю, но не очень. Женщин не люблю, но иногда люблю. В данный момент временно исполняю обязанности начальника лаборатории. Мой начальник уехал в командировку в Бугульму. Возвращаться будет через Казань. Мне скучно. Очень люблю порядок. Весь день хожу по городу и наблюдаю со скуки порядок. Отчетливо понимаю, что и со мной самим не все благополучно – ну что это такое – в рабочее время хожу по городу и лезу не в свои дела. «Это же безобразие! Это же нехорошо! Скверно!» – иногда шепчу я про себя.

И тогда мне кажется, что я-то и есть самый главный негодяй и мерзавец.

Р.S. Будут – крем немецкий «Флорена», одеколон «Матадор», одеколон «Тройной», лезвия «Нева», лезвия «Балтика» – то есть весь убогий советский ассортимент. К вышеприведенным текстам выдуманного мной гения Фетисова это тоже относится. Хотя многие звезды бывшего андеграунда могут со мной не согласиться.

 

Племянник гамбургского дяди

Из дневника Н.Н. Фетисова

В прошлый раз я ознакомил читателей с тремя произведениями НОВОГО ГЕНИАЛЬНОГО МАСТЕРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА, никому неизвестного, ныне – покойника Н.Н. Фетисова.

О том, насколько его творчество вызвало отклик широких кругов читательских масс, свидетельствует тот факт, что я получил за период, истекший со времени опубликования, такой ворох писем, что не могу его унести за раз в своем служебном портфеле.

Всех интересует всё.

Лыс ли, брит ли был Фетисов или с бородой. И кем был Фетисов, кроме как гениальным мастером? И сколько лет ему было, пока он не умер? И умер ли вообще Фетисов? И где достать еще его каких произведений?

На эти и еще на тысячу вопросов отвечая, я, Евгений Попов, собираюсь, планирую положить свою скромную жизнь.

Да, я это говорю вполне серьезно, не в бреду и не во сне. Если нужно, я положу свою скромную жизнь, но донесу до читателей горячее дыхание слов Фетисова, раскрою читателям его вдохновенный и поучительный облик.

В прошлый раз я обещал читателям сообщить побольше сведений о Фетисове чисто биографического характера.

Думал я, думал, как бы это мне половчее сделать, да тут-то меня и осенило. Осенило, что гораздо лучше меня это сделает… сам Н.Н. Фетисов, хоть он и покойник. Да-да. Сам мастер!

Потому что среди стихов, рассказов, повестей, критических статей, пьес, сценариев, романов и драм, находящихся в ящике Фетисова, я случайно обнаружил пухленькую тетрадочку без корочек, которая сразу же отрывок из его дневника, относящийся условно к 196… году, по-моему.

Ради широкого круга читательских масс я опять проделал гигантскую работу и все-таки расшифровал окончательно дневник, написанный, к слову сказать, довольно невнятным почерком.

Расшифрованным я поделился с родственниками Фетисова – дядей его Василием Епифановичем и Марфой. Но они несколько обескуражили меня, заявив, что не то в это время, не то чуть позже Н.Н. Фетисов лежал в психоневрологической лечебнице, и следовательно, весь дневник есть не что иное, как бред сумасшедшего.

Лично я с ними в корне не согласен и вот по каким двум причинам:

1. Если бы Фетисов писал этот дневник в невменяемом состоянии, то врачи из психушки изъяли бы написанное и приобщили к его истории болезни, а этого не случилось, стало быть, здоров был Н.Н. Фетисов.

2. Судя по ясности и уму некоторых фраз, изложенных в дневнике, ясно, что писал его ГЕНИЙ, а вовсе не сумасшедший. Что – две большие разницы, как говорят в городе Одессе.

…Чувствую, что мое краткое предисловие несколько затянулось. В самом деле, кому интересно, что думают или говорят про мастера всякие там, не в укор сказано, василии и марфы, наверняка они что-нибудь неправильное говорят. Ибо, видимо, недолюбливали они Николая Николаевича, что ли? А может быть, завидовали его таланту и теперь, увидев его растущую известность, злобятся на него.

Не знаю! Да, по совести говоря, и знать не хочу! Заканчиваю предисловие, даю вам возможность лучше узнать Н.Н. Фетисова и еще больше его полюбить.

Дневник в основном читается легко, но некоторые личные имена требуют пояснений. Саша – это А.Н. Пнин, известный художник, лауреат многих премий, кавалер ряда орденов, живет в Москве. Борис – Б.А. Горчаков, однокашник Н.Н. Фетисова, ныне пенсионер, инвалид 3-й группы, живет в Ханты-Мансийске. Личность человека, именуемого начальником, мною, к сожалению, не установлена.

Итак, окончательно заканчивая свое краткое, но затянувшееся предисловие, я надеюсь, что каждого из вас чрезвычайно взволнует этот документ, имеющий еще одно название, которое я постеснялся выносить в заголовок публикации. Название это «Дневник интеллигентного человека».

Евг. Попов

…13 апреля 196… г. Пнин необыкновенно талантлив. Его ждет большое будущее. Этот тихоня далеко пойдет!!!

20 апреля 196… г. Видел Пнина. Похудел, побледнел чрезвычайно. Наверное, опять много пьет. Жалко! Гибнет человек!

21 апреля 196… г. Саша стал какой-то нервный. Говорят, что от него опять ушла жена. Бедняга – не везет ему! Зато в остальном у него полное счастье. Неделю назад опять получил орден. В этот раз «Знак Почета». Везет людям! Надо напомнить ему о себе!

23 апреля 196… г. Встретил своего институтского товарища – Горчакова Б.А. Надо же – заведует кладбищем! Как судьба распоряжается – просто удивительно! Выпили в склепе. Проснулся утром в гробу. Со страху обмочился…

24 апреля 196… Пытался оттирать штаны, но ничего не вышло… Какие-то белесые… Ходил в баню. Там продавали квас.

25 апреля 196… г. Начальник что-то на меня сегодня очень хмуро посмотрел.

26 апреля 196… г. Сегодня подвергся унизительной процедуре – у начальника нашего отдела исчезли деньги из пальто, 8 коп. Подумали, конечно, на меня, обыскали при всех сотрудниках. Римма Язеповна тоже была средь них. Какой ужас! Она мне больше никогда не даст.

27 апреля 196… г. Весь вечер до утра играл в карты. Били – три раза. Александр Петрович ударил по щеке и в пах. Остальные разы били все, поголовно. Какие жестокие люди!

29 апреля 196… г. Сегодня обнаружилось, что я немного болен одной болезнью.

Стыдно и горько! Уже лечусь!

30 апреля 196… г. Вот уж и первый седой волос – бегут года!

1 мая 196… г. Был на демонстрации. Сердце наполняется воздухом гордости, когда видишь, что идешь вместе со всеми мимо руководителей, которые стоят на трибуне.

3 мая 196… г. Получил из химчистки брюки. Все осталось!

6 мая 196… г. Оказывается, Маяковский был еврей! Не ожидал. Но все равно его очень люблю, вернее, его стихи.

8 мая 196… г. Читал книжку Василия Аксенова «Пора, мой друг, пора». Кой-что не понял. Например, «гуляла» ли с другими мужчинами Актриса, когда ее «друг» Валька ездил на тракторе?

17 мая 196… г. Бабушка говорит, что у меня в Гамбурге есть дядя. Он – немец. Бабушка умерла.

18 мая 196… г. Часто стал встречаться с Горчаковым Б.А. Зову его просто – Боря. Он теперь здорово пьет. Совсем запился. Пьем вместе, у него. Он теперь как только выпьет, то все плачет – боится, что скоро посадят. А ведь так и будет. Не воруй!

19 мая 196… г. Вчера видел Сашу. Он проехал в машине. Такой важный, представительный, а лицом все тот же Сашук!

20 мая 196… г. Пошел в бассейн. Там меня обидел один молодой человек, хулиган. Я нырнул из душа купаться, а он ухватил меня за ногу. Но я в долгу не остался. Определил в гардеробе его ботинки и тщательно вымазал их экскрементами.

21 мая 196… г. Был на именинах. Там случился забавный случай. Один гость пукнул. Все смутились, а я – нет! Вот что значит выдержка и умение вести себя в обществе!

22 мая 196… г. Жалко Бориса – совсем опух. Скоро, наверное, посадят. А не воруй!

23 мая 196… г. Всю жизнь я живу трудом своих рук и этим горжусь!

10 июня 196… г. Борису дали пять лет, и мой начальник отдела говорит, что он еще легко отделался. Я на свою беду, чтобы размять молчание, сказал, что знаком с Борисом. Слава богу, что мне никто не поверил!

11 июня 196… г. Сегодня собрались все старые товарищи. Жаль, что меня не было.

12 июня 196… г. Видел Пнина. Он меня узнал. Угостил американской сигарой. Наш начальник очень меня ревновал. Все крутился-крутился вокруг. Поражаюсь его нахальству!

13 июня 196… г. Был в театре. Смотрел «Мещане». Не помню кого, кажется – Толстого. Взял билет за 60 коп., а пробрался на первый ряд. Оттуда все-все видно. Особенно, если ОНА сядет. Есть очень красивые артистки. Их видно издалека.

15 июня 196… г. Есенин, оказывается, тоже еврей. Обычный рязанский еврей.

16 июня 196… г. Борис подал на пересуд. За него хлопочем мы, его старые друзья, Саша, я, Куншин, Коля Сапожков, адвокат Гольдберг Абрам Моисеевич.

17 июня 196… г. С начальником наши отношения становятся все хуже и хуже. Он воткнул мне в стул иголку, и я больно уколол левую ягодицу. Знала бы эта бессердечная скотина, каких трудов мне стоило весело захохотать. Ведь у меня там нарыв, еще с 1954 года. Или с 1956-го. Тогда был съезд партии против культа личности Сталина. Сталин был плохой, а Ленин – хороший.

18 июня 196… г. Был в гостях у Саши. Он живет богато, но мне не завидно, нисколько. Саша подарил мне продуктов. Я отказывался, но, конечно, взял. Все-таки жизни Саша не понимает. Ну его к свиньям!

19 июня 196… г. Бориса освободили. Удивляюсь куриной слепоте советской власти!!

20 июня 196… г. Хотя у меня и очень мало свободного времени, я его все отдаю женщинам. Лето! Тепло!

21 июня 196… г. Помню Бунина. Прекрасный писатель. Еще мальчонкой как-то прочитал его рассказ про художника и девочку, которую он трогал рукой. Это произвело на меня такое впечатление, что я не мог заснуть почти до утра. А утром все же заснул.

Прекрасный писатель! Где бы мне еще Арцыбашева достать?

23 июня 196… г. Видел новую Сашину картину. Очень красивая. На ней изображена простая крестьянка, а какая прекрасная – ее лицо дышит строгостью и простотой и как бы высечено из гранита. Но понравилось не все. Например, то, что она одета в жакет. Это зря! Лучше бы она была голенькая и со снопами.

24 июня 196… г. Вчера видел Бориса. Его, оказывается, правда выпустили: он говорит, что был праздник и он попал под амнистию. Везет же людям!

25 июня 196… г. Жарко. Наши отношения с начальником становятся все хуже. Сегодня хотел я ему сказать, что он дурак, но он меня опередил.

26 июня 196… г. Пошел в баню, но она оказалась выходная. Ну и что ж – потерплю немножко!

27 июня 196… г. Хотел сходить в музей, но ничего не вышло. Спал одетый.

28 июня 196… г. Говорят, что скоро будет война. Не думаю, чтоб уж так скоро.

29 июня 196… г. Борис совсем опустился. Стоит на Красной площади с рупором и зовет командировочных на экскурсии.

30 июня 196… г. И за что меня только женщины любят?!!

1 июля 196… г. Слышал вчера прелестный анекдот. Хотел записать, но забыл, а сейчас не помню и о чем даже, что-то изящное, по-моему. Нет, не помню.

2 июля 196… г. Был в гостях у Саши. Он мне очень обрадовался, хотя виду и не показал. Ели лангустов – очень вкусные, хотя и похожи на наши раки. Саша рассказал мне про Францию, Англию и США, что он там везде был и видел много безобразия в области морали и половой распущенности.

3 июля 196… г. Лето! Как я мечтал весной: «Скорей бы лето – все вокруг потеплеет, и дамы наденут короткие платья». Ах, дамы! Люблю лето!

5 июля 196… г. Сегодня был впервые по-настоящему счастлив. Лена сказала, что ей не нужно от меня никаких денег.

6 июля 196… г. Познакомился в бане с одним чудесным человеком. Он торгует мясом на рынке. Были с ним в пивном баре. Время прошло незаметно, в спорах об искусстве. Он утверждает, что Чайковский был педерастом, а я же считаю, что он просто композитор. Договорились вместе пойти на какой-нибудь концерт. Пошли бы сразу, но было уже поздно, даже пивной бар уже закрыли. Зовут его Федором. Фамилию не помню.

7 июля 196… г. Федор оказался педерастом. Как Чайковский. Я ему сразу сказал, что со мной у него ничего не получится, не на того напал. Он сказал, что нужно было сразу сказать, т. е., когда были в пивной, он бы, дескать, тогда не платил там, а расходы разделили бы на 2 части. Я сказал, что это – низко, потому что он меня пригласил, а не я его. Весь этот разговор происходил в Концертном зале им. Чайковского же, куда мы все-таки пошли. И вот получается зря пошли. Я ему сказал, что если его еще раз увижу, то выбью ему все штифты. Он меня понял и мгновенно исчез. Какие же есть еще на свете низкие люди!

9 июля 196… г. Был опять у психиатра. Грозится упечь в больницу. А я не боюсь! Про дядю молчал, как в рот воды набравши.

10 июля 196… г. Что психиатры – те же люди! Что и все!

12 июля 196… г. Из газет узнал, что Сашу критикуют за его творчество партия и правительство. Видать, есть за что критиковать, раз критикуют. Они зря критиковать не станут. Конечно, жалко его, а не рисуй чего не надо. Интересно, отберут ли у него квартиру?

13 июля 196… г. После долгой разлуки встретился с Борисом. Он живет с секретаршей таиландского посольства.

Очень был грустный, потому что есть слух, что она живет с китайцами.

14 июля 19… г. Что такое – выпьешь водочки, и ее уже нет!

15 июля 196… г. Сашу помиловали – говорят, что он прекрасный художник и четко чувствует пульс времени. Я с этим полностью согласен.

21 июля 196… г. Иногда себя чувствуешь как мальчишка. Так и хочется напроказить!

23 июля 196… г. Очень интересуюсь, что за дядя живет у меня в Гамбурге. Кто он? Миллионер? Скотопромышленник? А может, просто клерк? Ничего не знаю, знаю только, что он – немец.

24 июля 196… г. Когда-то обещался прислать посылку. Чего же пришлет? Надо черкануть ему пару слов!

30 июля 196… г. Не шлёшь! Ну и не надо!

4 августа 196… г. Пришла. Посылочка наконец-то пришла. Но вот беда – в ней почти одно сало и шерстяные носки. Почему?

6 августа 196… г. Был в кино. Фильм про любовь. Называется «Три камелии». Там Софи и Мари-Антуан. Какие-то дураки!

8 августа 196… г. Осень наступает! Уж.

9 августа 196… г. Водка еще никого не доводила до добра. Вино и пиво – тоже. Но не пить вообще-то тоже плохо.

10 августа 196… г. Мне на работе дали очень интересную тему – подсчитать коэффициент интеграции. Волнуюсь, но думаю, что справлюсь. Перелистаю конспекты и справлюсь. Интересно, похвалит ли меня начальник, если я справлюсь?

11 августа 196… г. Мне главное – смодулировать!

13 августа 196… г. А что, если брать не дисперсию, а просто стандарт, т. е. корень квадратный? Так ведь проще будет, наверное?

14 сентября 196… г. Целый месяц угробил на проклятый коэффициент. Ночи не спал, отрывая сон от себя. Что-то будет?!

15 сентября 196… г. А что может быть? Наверное, премию дадут! А то какую путевочку.

16 сентября 196… г. Купил себе галстук. Нужно следить за модой, а то пропадешь.

17 сентября 196… г. Завтра, завтра показываю начальнику данные. Победа или поражение? Аве, Цезарь! Моретаре те салютанте!

18 сентября 196… г. Показал нашему начальнику результаты подсчета коэффициента интеграции… Ну и сволочь же наш начальник. Хам!

19 сентября 196… г. У ней такая нога! Изящная, стройная, как деревце! И за что только меня бабы любят?!

20 сентября 196… г. Давали получку. Мне недодали 5 руб. Я вернулся и говорю, что вы ошиблись, а она сказала, что не нужно ловить ворон, а считать деньги, и денег мне не отдала. Я плакал, как дитя, потому что рассчитывал на эти 5 руб. купить себе чижа. Пусть, думаю, поет – и мне занятно, и ему хорошо.

21 сентября 196… г. Пошел к невропатологу, а тот сказал, что нужно идти к психиатру. Все врачи заодно!

22 сентября 196… г. Видел Бориса. Он сидел в кафе-шашлычной «Эльбрус», а меня туда не пустил швейцар, потому что – очередь. Но я не растерялся и, постучав в стекло, привлек внимание Бориса через стекло. Поговорили, через стекло, но плохо. С ним были две дамы, но есть надежда, что не с ним, а просто так сидели. Они показывали друг дружке кольца и броши, а также пили из бутылки и стакана. Как нравы упали! А ведь у каждой из них есть, наверное, один-единственный человек на земле, который их любит…

23 сентября 196… г. Думал о дяде. Почему, например, я его никогда не видел? Правда, вроде кто-то всегда приезжал, из другого города меня драть, когда я был мальчишкой… Может, он?

24 сентября 196… г. Что-то наш начальник притих.

25 сентября 196… г. К нам на работу поступили две новые машинистки. Совсем девчонки. Такие маленькие-маленькие.

26 сентября 196… г. Видел по телевизору Сашу. Он говорил речь про искусство, что нету беспартийного искусства. Мне показалось, что он слегка выпивши.

27 сентября 196… г. Видел Бориса. Он чрезвычайно элегантно одет, а на вопрос, где работает, ответил элементарной грубостью. Иди ты, говорит на… Очень хорошо, что мы с ним друзья, а то я мог бы обидеться!

28 сентября 196… г. Интересно, что это за такой Театр одного актера? Если актер один, то это, видимо, правильнее называть МОНОЛОГОМ, а театр-то здесь при чем? Не знаю, но надо сходить, когда будут деньги.

29 сентября 196… г. Познакомился с чудесной женщиной. Застал ее у нас во дворе около мусорного ящика за отправлением естественных надобностей. Договорились сходить завтра в Музей западного искусства, а потом где-нибудь вместе поужинать. А что, если это…? Лето прошло. Осень наступила. Зима скоро, а я… не унываю!

30 сентября 196… г. Были в музее. Он оказался закрыт, и говорят, что его откроют только завтра. Но нас это не обескуражило: сидели на скамейке около бассейна «Москва» и смотрели, как резвится и ныряет в зеленой воде молодежь (среди них даже была часть очень хорошеньких. И бюст, и все прочее – как полагается). Потом ужинали в «Пирожковой» около Library name of Lenin. Она съела 3 пирога с мясом по 10 коп. и выпила 2 чашки бульона. Одна за 18 коп., а другая – побольше, а следовательно, и подороже – за 22 коп. Итого – 70 коп. Неплохо для начала, особенно если учесть – за все она заплатила сама. Я есть отказался, боясь прослыть у ней в глазах жадным до ее денег, если они у ней, конечно, есть, в чем я почти не сомневаюсь. Вечер закончился половым актом.

1 октября 196… г. Ее зовут Нинель. У меня уже была одна Нинель, когда я был помоложе. Хотя я и сейчас не особенно стар.

2 октября 196… г. Сочинил стихи. Очень хорошие. Жалко, что потом забыл.

3 октября 196… г. Сегодня слышал про Сашу такое, что никак нельзя этому не поверить. Что он купил в Малаховке дачу и там неделю назад по морозу босиком гонялся с топором за женой. Откуда у него жена? Ведь он вроде бы развелся? А топор у него откуда?

5 октября 196… г. Нинель оказалась дрянью, не буду ничего объяснять. Все затаю в себе, внутри. Лечусь не уколами, но таблетками.

7 октября 196… г. Наконец-то после долгого отсутствия я вновь встретился с Сашей. Обрадовались оба. Я рассказал ему, что был в Панораме Кутузова. А он мне: «Жаль, что ты там не остался!» Я спрашиваю: «Почему?» А он в ответ, что она, дескать, недавно горела. Вместе посмеялись над этой забавной шуткой.

8 октября 196… г. Бьются холодные волны о гранит Центрального телеграфа.

9 октября 196… г. Встретил даму неописуемой красоты, очень нарядную: пальто «джерси», глаза подбитые. Уронила свой милый газовый шарфик под мои ноги. Могла бы завязаться любовь, но не было денег.

14 октября 196… г. Столько много перенес приключений за этот год, что думаю – не заняться ли мне литературным творчеством?

15 октября 196… г. Не заняться ли фотографией? Я вчера видел журнал фотографии, так там есть такие прекрасные, с позволения сказать, «фотографии», что я даже заволновался.

16 октября 196… г. Ура! Я снова здоров, мобилен и свободен.

17 октября 196… г. Я служить, конечно, готов, но уж больно это грустно делать за 92 руб. в месяц.

18 октября 196… г. Сегодня наконец написал небольшое произведение. Вот оно.

 

Дрожжи

(небольшое произведение)

– Дрожжишки е?

(Еврей заплакал.)

– Ах, нет, а то б я продавал!

Надо будет его продолжить, чтоб была поэма или лучше роман в стихах, а то после Пушкина никто еще не написал ни одного хорошего романа в стихах.

19 октября 196… г. Сил моих нет – как утром проснусь, так все про дядю думаю. Кто же он наконец? Судя по салу, скотопромышленник. Тогда при чем здесь носки?

20 октября 196… г. А может, он их просто украл?

29 октября 196… г. Да, в нашей семье точно был один вор. Я его помню совсем мальчонкой. Я был мальчонкой, а он пришел в майке, и ему на кухне дали супу. Точно.

2 ноября 196… г. Главное – это не проговориться об этом психиатру, а то мигом пришьют клептоманию.

11 ноября 196… г. – Почему я вас как ни встречу, вы все курите? – спросил меня мой начальник.

– Так ведь вы же к нам в комнату не заходите, – удачно ответил я.

Глаза начальника потеплели. Он, кажется, хотел меня потрепать по шевелюре, но у меня ее, к сожалению, нет.

13 ноября 196… г. Сегодня у меня удачный день. Я сочинил много афоризмов. Вот они:

«Любовь – это прекрасно!»

«Люблю Жизнь! Это – высшее, что подарила нам природа!»

«Да здравствует Жизнь! И все формы ее Проявления!» «Кто рано ушел, тот раньше придет». «Говорящий «я не художник» – уже не художник!» «Говорящий «я не писатель» – уже не писатель?» «Говорящий «я не мастер, а подмастерье, а он – мастер» никогда не будет мастером. Истинно всю жизнь будет в подмастерьях ходить».

14 ноября 196… г. Прочитал афоризмы случайному прохожему. Тот плакал как дитя и сказал, что уже очень давно так не плакал. Попросил 20 коп. Я дал. Жалко мне, что-ли?

20 ноября 196… г. Собственно, кто я?

21 ноября 196… г. А ведь где-то я уже видел того самого прохожего, что плакал за 20 коп. Уж не начальник ли это мой?

23 ноября 196… г. Или дядя гамбургский?

29 ноября 196… г. Все сладострастные видения:

30 ноября 196… г. «Вышел на улицу. Лунная ночь облила меня всего, залила лунным светом. Я поглядел в ближайшее незавешенное окно какого-то замка и замер от наслаждения. Это была Она – мой Бог, мой Талант, мой Кумир – баронесса-балерина Ариадна Жомбль».

1 декабря 196… г. Три вещи интересуют меня. Куда зимой пропадает всяческая любовь – раз. Почему мой начальник все время на кого-то похож – два. И третье – кто же мой гамбургский дядя в конце концов?!

2 декабря 196… г. Или вот еще:

10 декабря 196… г. Дождется мой начальник, что я ему когда-нибудь скажу: «Ты тупица, болван! Как понять не можешь, что наука в состоянии все подсчитать!»

11 декабря 196… г. Вчера встретил Бориса. У него опять какие-то неприятности, но я не понял какие, т. к. думал о другом. Имею же я право подумать о чем-нибудь своем, например, о своем дяде.

21 декабря 196… г. Сегодня встал очень рано, а потом, к сожалению, опять уснул.

22 декабря 196… г. Ходил в зоопарк. Видел там гуся-сухоноса, который гнездится на земле. В кладке 5–8 яиц.

23 декабря 196… г. Можете считать меня сумасшедшим, но наш начальник явно мне кого-то напоминает…

24 декабря 196… г. Доход – 97 р.

Макс. – Пил. – 1 руб.

Ост. – 5 руб., Шв. – 3, Мор. – 20 р.

Лен. –15, Ян – 1 – итого 45 р. отдай, хотя я могу 9 руб. Пил., Ост., Шв. – взять на себя? Хотя хрен. Лучше у ларька сторожить или где-нибудь мести вокруг чего-нибудь.

26 декабря 196… г. Видел Сашу. Его показывали по телевизору. Я смотрел на него «глазами клоуна», и слезы текли у меня по щекам, потому что у моего телевизора не работает звук! Интересно, что он говорил? Наверное, что-нибудь умное. Он у нас еще в школе всегда был умочка!

27 декабря 196… г. Встретил Бориса и сказал ему: «Эх, Борис, Борис». Он на меня замахнулся рукой, чтоб ударить, но я его обманул: схватился за сердце, и он меня пожалел: не побил, а даже дал 5 руб. на лекарства. Я эти деньги отложу, пригодятся!

28 декабря 196… г. Чувствую, что еще в этом году меня ждут большие сюрпризы.

29 декабря 196… г. Начальник! Как странно посмотрел он на меня! И вместе с тем ласково!

30 декабря (вечер) 196… г. Трясусь, как с похмелья. Ожидаю необычного.

31 декабря 196… г. Так оно и есть! Пускай мой психиатр Кулебакин считает меня психом, но завтра же или еще лучше сегодня я пойду и расскажу ему, что я узнал. А может, и не пойду, а то еще упрячет, дурак, меня в сумасшедший дом. Дело в том, что мой начальник оказался ни кем иным, как моим ДЯДЕЙ!

УРА!

ВИВАТ!

На мой же вопрос, почему он так долго валял дурака, дядя ответил, что хотел испытать меня и закалить мою волю. Сало же в свете таких событий объясняется очень легко. Дядя послал мне сало, узнав, что я его (дядю) разыскиваю. Гамбург ни при чем. Дядя не немец. Бабушка умерла. Теперь, только теперь я достигну гармонии с окружающей природой. Ибо в дяде совмещены и начальник мой, и гамбургский дядя, и любовь моя. Он, кстати, обещает сразу же после Нового года тоже сделать меня каким-нибудь начальником. Конечно, меньше, чем он сам. Это ясно. Но все-таки начальником, с окладом 180 руб. Таким образом, в этот декабрьский предновогодний последний день Нового, то есть Старого года я, как я уже об этом говорил, устроил сразу три вещи: нашел пропавшую зимнюю любовь в сердцах, понял дядю и начальника, что они одно и то же лицо. То-то я думаю, а кого это мне начальник наш напоминает? А оно, оказывается, вон кого. А главное, конечно, не это, а пропавшая зимняя любовь. Любовь! Со страхом и стыдом я произношу это слово, вглядываясь вдаль!

Р.S. В начале конца перестройки этот текст где-то был напечатан, и ему дали без моего ведома подзаголовок «Дневник «шестидесятника». Я был недоволен. Я «шестидесятников» люблю, многих из них знал лично. Зачем обижать людей? Здесь – явное влияние раннего Достоевского, а может – позднего Гоголя. Ваньке и Маньке отдельное спасибо из прежнего будущего, ставшего теперешним настоящим, что не сдали меня тогда в КГБ за их любимого Ленина. А только ругались, что я его поминаю всуе.

 

1

Как то известно, царь Мидас был в древнегреческой мифологии богом производительных сил природы, богом буйного сока, циркулирующего во всех растениях, во всех, но главным образом в виноградной лозе, из плодов которой делали и посейчас продолжают делать различные алкогольные напитки.

В древнегреческие времена существовал и культ Диониса. Культ – это значит, что его сильно боялись, уважали, почитали Диониса, поклонялись Дионису, совершали связанные с его именем обряды.

Такие, например, как различного вида жертвоприношения – благодарственное жертвоприношение, умилостивительное жертвоприношение, искупительное жертвоприношение.

По случаю Диониса в ходу были также магические жесты, формулы, молитвы и другие примеры человеческого мракобесия, направленные к явному возбуждению суеверия среди масс населения. Примеры, как в зеркале отражающие неправильный социальный строй древнегреческого общества.

И вообще. Из всех культов культ Диониса особенно отличался своим исступленным и оргаистическим характером. Бог-то он бог, но хорошенькая же шушера окружала бога Диониса. Все эти сатиры, силены, вакханки.

Сатиры, они всё по той же мифологии считались полубогами. До богов они не дотянули, во-первых потому, что их было много, а во-вторых, что имели они довольно отвратительный на любой вкус козлиный облик – козлиные рога, козлиные уши, козлиные ноги, козлиный хвост.

Даже то, что сатиры играли на дудке, не прибавляло им благородства, потому что играли сатиры мерзко. Пьяные, зеленые, трясущиеся от алкогольных напитков, они вечно преследовали своей любовью целомудренных нимф – наяд, ореад и дриад, которые являлись женскими духами соответственно вод, гор и деревьев.

А взять, к примеру, силенов. Они тоже считались фантастическими существами, спутниками бога Диониса. Пьяные, лысые, они ездили на ослах, и вид у них, в отличие от сатиров, был весь конский – конские ноги, конский хвост, конские уши.

И ведь именно они, силены, повлияли на формирование личности бога Диониса: научили его пьянствовать, разводить пчел, играть на дудке. Но избави нас какой-нибудь другой бог от подобных спутников!

Не хочется грубить и писать резкие фразы, хочется писать мягко и вежливо, но что касается вакханок, то эти опьяненные вином женщины имели такой низкий моральный уровень, что их определение и описание кратко и просто – это были шлюхи.

И вот, вся лихая компания во главе с богом с утра до ночи и ночью пьянствовала, орала, танцевала непристойные танцы, дудела в дудки и флейты, гонялась за наядами, ореадами и дриадами. А народ их уважал, а народ их почитал, а народ их в культ возводил. Так они и жили.

 

2

И крутился там среди прочей пьяни некий царь Мидас, тоже порядочный сукин сын.

Он называл себя царем, а поскольку все это происходило очень давно, то он с тех пор так и считается, видите ли, «легендарным фригийским царем».

– Что же это за страна такая, Фригия? – позволили бы мы себе спросить царя и не получили никакого вразумительного ответа.

Он говорил бы, наверное, так:

– Вроде бы это была Фригия – Малая Азия, Анатолия, западный полуостров Азии, почти что нынешняя Турция. Омывалась Черным, Мраморным, Эгейским и Средиземным морями…

– Не слишком ли много морей, Мидас?

– Да, да. Многовато, а также проливами Босфорским и Дарданеллами.

Вот. Видите. Восточная граница у него почему-то проходила через Батуми, население непонятно чем занималось. Вроде сплавом продуктов по воде. Занималось сплавом продуктов по воде, а реки, из которых наиболее значительной была Кзыл-Ормак, являлись несудоходными. Странно получается. И вообще, если Батуми, так пускай будет Батуми. Это в Грузинской ССР. Если Турция, так пускай будет Турция. Если Малая Азия, так Малая Азия, а вот насчет Фригии – вопрос, таким образом, все же остается открытым. Ну и черт с ней, с Фригией.

И пускай этот самый Мидас называл себя царем Фригии, если ему так уж это нравилось, и пускай его считают легендарным царем Фригии, если это так принято. Это, в конце концов, их дело.

Неважно даже и то, что однажды Мидас присутствовал при музыкальном состязании покровителя подрастающей молодежи бога Аполлона с Паном – богом лесов и покровителем стад. Оба играли на свирелях, и Мидас спьяну сказал, что музыкальная культура Пана ушла значительно вперед, за что обозлившийся Аполлон дал Мидасу ослиные уши, и Пан ничем ему помочь не мог, так как сам, будучи пьяным, после хвалебных слов собутыльника уснул мертвецким сном.

Но неважно это все, не в этом дело.

А дело в том, что Мидасу в периоды просветления часто приходили в голову весьма замечательные мысли. Поэтому, видимо, не зря память о Мидасе сохранилась в сердцах народа. Видимо, имели смысл жизнь и страдания Мидаса. Да и остальные, Дионис с компанией, были все-таки, что ни говори, необыкновенные существа. Ведь народ кого попало богом считать не будет.

Так вот. Однажды, в минуту просветления, Мидас вдруг увидел, что живет он очень плохо.

Страна Фригия почти не существует, так как находится неизвестно где. Сам Мидас – вдали от родины. Эмигрант. Денег нету. Очень и очень плохо. Мидас задумался.

Мидас думал о том, что, конечно, можно и дальше жить так же, то есть пьянствовать, играть на дуде, бегать за нимфами и спать с вакханками, просыпаясь от крика «Эвоэ».

Но Мидас, хоть и сукин же был сын, но имел все же некоторую царскую гордость.

И поэтому ему в голову пришла уж совсем дикая фантазия.

Ему вдруг представилось, что как бы это было хорошо, если у него вдруг стало очень много денег, то есть золота. Чтоб у него было золота больше, чем у любого другого.

– Вот бы мне, если бы, чтоб я как что возьму в руки. Или вообще. Прикоснусь, так чтоб любой предмет, он сразу бы превращался в золотой, в монету, – сказал опухший от водки Мидас и заплакал, как дитя.

Плакал он настолько долго, что бог Дионис, случившийся рядом, пожалел беднягу и, с целью, чтоб он не портил веселья остальной бражке, наградил его свойством, о котором вслух мечтал пьяный плакса.

Но всем известно, что уж если кому не повезет, так это – навсегда.

Пример тому – Мидас.

Он в золото превратил очень много предметов, пока не захотел чего-нибудь покушать и попить.

Каково же было изумление несчастного, когда и пища и питье при его прикосновении обратились в золото. Он уж и так и сяк. Он пробовал пить и кушать прямо ртом, не помогая себе руками, но из этого, ясно, ничего не вышло. Кругом было сплошь одно золото, а хотелось кушать.

Мидас завопил, пришел Дионис и, мигом оценив сложившуюся ситуацию, повелел, чтобы положение вещей вернулось в свое прежнее состояние.

Дионис, утешая Мидаса, приглашал его выпить или побегать за нимфами, но бедняк отказывался. Он в ответ лишь трясся. У Мидаса случился инсульт.

С инсультом Мидас слег и лежал в течение долгого времени. Конец Мидаса вообще печален. После инсульта он так и не оправился. Все время проводил в постели, лежа пластом. Старые друзья отвернулись от Мидаса. Ведь у них одно было на уме – выпивка и промискуитет.

Родственников и слуг у Мидаса не осталось. Приходил из сострадания какой-то пустынник, который относился к своим добровольным обязанностям по уходу за Мидасом крайне неаккуратно. Лишне говорить, что он был все время пьян как стелька на последние мидасовы денежки. Мидас впал в крах и нищету. Единственная ценная вещь осталась у него – больничное судно из драгоценного нефрита, последний подарок отвернувшегося друга – бога Диониса. Да и то, в драгоценном сосуде вечно кисла мидасова моча. Вскоре царь весь покрылся язвами и, не вынеся подобной жизни, умер.

И пускай этот трагический случай, произошедший в Древней Греции, послужит хорошим жизненным уроком любителям выпивки и легкой жизни всех времен и народов.

 

3

Только вы, пожалуйста, не думайте, что на этом и заканчивается мой рассказ. Это была бы грандиозная ошибка с моей стороны, если б я закончил рассказ смертью Мидаса.

В самом деле, что там за Мидас, Аполлон, Дионис, Пан? Они жили настолько давно, что, может быть, их вообще не было. Может быть, все эти ихние истории придуманы в ванне развращенными бездельниками.

Я считаю, что писатель должен писать только о себе. Я вам про себя хочу рассказать. Мидас и Дионис кончились, поэтому и для меня настало время.

Я родился во время Второй мировой войны с немцами. У меня недавно сгорел Дом народного творчества. Я окончил Московский государственный библиотечный институт. Приехал в сибирский город Новомакедонск, где получил однокомнатную квартиру с телефоном. Номер телефона 2–54.

Я, к своему большому сожалению, окончил библиотечный институт, поэтому теперь меня гнетут интеллектуальные заботы. Вопросы добра и зла меня гнетут. Чести, конечно. Совести. Думаю также, принимать или не принимать гармонию, связанную со слезой ребенка.

Это очень усложняет мою жизнь. Приходится думать о греках, о римлянах. А на что они мне?

Дом народного творчества у меня сгорел. Я был его директором.

Сам я, граждане, долгое время проживал в безверии и фанатизме, а потом у меня сгорел Дом народного творчества, и я поверил сразу во всех богов.

Меня, как Дом народного творчества сгорел, сразу же из него выгнали. Выгнали, несмотря на то, что я руководил им, будучи молодым специалистом. Здесь налицо явное нарушение Кодекса Законов о Труде. Меня не имели права выгонять. Я должен был усердным трудом заслужить себе очищение.

Сейчас я вынужден работать библиотекарем в Доме офицеров с окладом 60 рублей в месяц, чего я страсть как не люблю.

Я после пожара и своего позора поверил во всех богов, и боги дали мне божественную возможность превращения.

То есть получается так.

Слушайте внимательно.

Дело в том, что все, к чему я ни прикоснусь, превращается в искусство.

Понимаете?

Все, к чему я ни прикоснусь, уже есть искусство.

…вот я вижу – она стоит на пустынной набережной, и плечи ее поникли, и длинные черные волосы разметались по плечам. Это – трагедия. Это – искусство…

…или с балкона я услышал пение инвалида. Инвалид пел песню Шуберта. «Лучи так сладко греют», – пел инвалид и приводил коляску в вечное движение собственными руками. Инвалид ехал по асфальту. Потом он забылся и отпустил рычаги. Но рычаги сами заходили, и коляска двигалась, потому что, слава богу, еще действовали законы инерции…

…а мальчик с девочкой. Они дожидались своей очереди стричься в парикмахерской. Было тихо. И вдруг неожиданно громко и странно зевнул мальчик, дожидающийся своей очереди стричься в парикмахерской. А девочка сказала. «Мяу, мяу, бяу, бяу», – сказала девочка…

…а вот так

Ведущий: На берегу реки разыгралась ужасная драма.

В воду упал человек.

У него, может, где-нибудь осталась мама.

Он, может, хотел жить целый век.

(Появляется другой ведущий и бьет первого по роже. И вообще все друг друга бьют по роже. Темно. Занавес.)

Понимаете?

И, между прочим, все не так уж и плохо. Иногда выйдешь на улицу – белый печной дым труб поднимается вверх. Солнце. На улице чисто, морозно. Хорошо.

Вы понимаете, я все больше духом прикасаюсь. Вот я слышу плач, но вижу только, что прелестно искривлены губки плачущей.

Да что тут губки – моя собственная жизнь вся пошла наперекосяк, а мне и на это плевать, ибо это – тоже искусство.

Видите, какой я значительный человек? А ведь сам нахожусь где-то ниже середины социальной лестницы. А если брать лестницу экономически-социальную (по получке), то там я и вообще на первой ступеньке.

А мне плевать. Вы представляете, я к чему ни прикоснусь, то все – искусство.

И самое главное. Сам я не пишу ничего, и не творю, и не созидаю. Зачем? Коли мое прикосновение все обращает в искусство, что я тогда, спрашивается, буду жрать? Это раз.

А второе – столько много искусства тоже ведь ни к чему.

И третье – человек я не боевой. Чтобы обратить мое искусство обратно в жизнь, мне нужно тратить чрезвычайное количество энергии и заводить знакомство с местными новомакедонскими журналистами и начальниками. Пить с ними водку. А я этого не хочу. На водку уходит много денег, и болит голова.

Поэтому целыми днями сижу я у себя в библиотеке и ровным счетом ничего не делаю.

Все время думаю. Думаю, что если Дионис бог, а Мидас царь, то кто же тогда я? Ведь мое прикосновение все обращает в искусство. Кто же я-то тогда есть такой?

И тогда я горделиво посматриваю на окружающих, ожидая, когда же наконец и они признают во мне какого-либо властелина.

А Дом народного творчества у меня сгорел очень просто. Я как-то сплю ночью в своей квартире. Вдруг звонок по моему телефону 2–54, и говорят:

– Это вы? – говорят.

– Я, – отвечаю.

– У вас Дом народного творчества горит.

– Я вас привлеку к административной ответственности за телефонное хулиганство, хулиган, – сказал я и повесил трубку.

А утром проснулся и думаю: ой-ё-ёй, а что как он и взаправду горит?

Встал, оделся, умылся, позавтракал, пошел, а там уж одни головешки.

И крутятся среди дымящихся развалин милиционеры, врачи и еще какие-то неизвестные мне представители общественности.

Выгнали, конечно. Но я особенно не огорчаюсь. «Живите, экономно расходуя свои силы», – сказал один мой товарищ, исчезая под колесами наехавшего на него трамвая.

Р.S. Больше комментировать мне решительно нечего. И так все ясно, что книжка эта тогда не могла быть напечатана ни в коем случае. По совокупности независящих ни от кого обстоятельств. Говорю же, ВРЕМЯ БЫЛО ТАКОЕ. А с времени какой спрос, когда оно – объективная реальность.