1.1. Устойчивость сложных систем из животных

Для защиты от враждебной окружающей среды живые существа объединяются в сложные системы (большие сообщества): стаи, стада, племена…. Будем называть их единообразно организациями. Для выполнения поставленных перед организацией целей необходим некий орган (назовем его центром), который управляет деятельностью организации. В виде редкого исключения возможны организации без центра: они возможны тогда, когда противоречия между членами организации и окружающей средой сильнее, чем противоречия внутри организации. Т. е. внутренние противоречия не могут разрушить организацию (пример будет дан ниже). Однако подавляющему большинству организаций нужен управляющий центр.

Как показывает опыт, для эффективного управления нужен только один центр. Если центра два, то неизбежно от них поступают к организации противоречивые управляющие воздействия, поскольку каждая управленческая задача, как правило, может быть решена множеством способов. Поэтому при появлении двух центров организация может разрушиться из-за падения эффективности ее деятельности. Кроме того, центр имеет, практически всегда, материальную выгоду от своей деятельности. Стимулирует деятельность центра и стремление его членов к самоутверждению через власть (т. е. центр имеет и моральные стимулы для своей деятельности). Поэтому если центр не один, то между центрами начинается борьба, которая заканчивается либо победой одного из центров и ликвидацией другого, либо распадом организации.

Вероятно, некоторые из своего опыта могут вспомнить, как лихорадило коллективы в результате борьбы неформального лидера против формального – начальника, или в результате конфликта непосредственного руководителя коллектива с вышестоящим, который пытается управлять коллективом через голову непосредственного руководителя.

Таким образом, для устойчивости организации необходим один центр. И чтобы сохранить устойчивость организации центр должен иметь возможность мешать возникновению других центров. Т. е. центр должен обладать определенной силой, властью – быть властным центром.

Сформулируем правило устойчивости организации: для устойчивости организации она должна управляться одним властным центром.

В начале раздела указано возможное исключение, но, в целом, правило подтверждается практикой, жизнью.

Организации животных: стаи, стада…. имеют вожаков. Обычно это наиболее сильные и решительные животные, которые могут подчинить своей воле организацию и силой препятствовать выделению других вожаков. Когда вожак ослабевает от старости или болезни, молодые и сильные бросают ему вызов, и после борьбы по правилам стаи утверждается новый вожак. Стая снова превращается в устойчивую организацию.

Человеческое общество на всех стадиях своего развития представляло устойчивую организацию. В первобытно-общинном обществе управляющий центр – это вожди племен, советы старейшин…. Они опирались на свой авторитет у племени или на свою физическую силу. В антагонистических формациях роль центра взял на себя эксплуататорский класс. Он опирается на вооруженную силу. В рабовладельческом обществе и при феодализме руководящая роль эксплуататорских классов закреплена в законах. Т. е. существует четкое классовое неравенство.

В некоторых случаях кажется, что единого центра нет. Более подробный анализ показывает, что центр есть, но он является скрытым. В качестве первого примера можно указать на муравьев. Матка не является руководителем. Роль руководящего центра заменяет в данном случае инстинкт.

Другим исключением, как будто бы, является капиталистическое общество с его знаменитым «разделением властей» на законодательную, исполнительную и судебную. Анализу власти в капиталистическом обществе посвящен следующий раздел.

 

1.2. Буржуазная демократия

Власть при капитализме называется демократией, что, как известно, на русский язык переводится как народовластие. В капиталистическом обществе формально все равны перед законом. В буржуазных конституциях утверждается, что власть «принадлежит народу». Это утверждение на первый взгляд подтверждается избранием основных органов власти на всеобщих выборах.

Однако достаточно ли этого для народовластия? Чтобы демократия на деле была народовластием, а не просто одной из форм существования государства, необходимо, чтобы большинство народа (т. е. и трудящиеся слои населения) было политически активным и грамотным, т. е. понимало интересы всех социальных слоев и групп в том числе и своего класса, и не позволяло бы манипулировать собой в чужих интересах.

Однако в настоящее время дело обстоит далеко не так: подавляющее большинство людей думает лишь о своих интересах (личных и семьи).

Политически активными являются лишь единицы процентов трудящихся, еще меньше разбираются в интересах классов, слоев, групп. Такое положение создает условия для установления господства даже для не очень многочисленной сплоченной группы, если она способна выдать свои интересы за общенародные.

При капитализме такой естественной группой является класс буржуазии, объединяемый очень сильным материальным интересом, заключающимся в праве присвоения производимой обществом прибавочной стоимости. Эта возможность основана на праве частной собственности на основные средства производства, которое объявляется основным и естественным правом человека, хотя для большинства трудящихся на деле оно реализуется в виде свободы от собственности на эти средства производства. Но формально каждый может стать Рокфеллером, если будет усердно трудиться, быть бережливым и проявлять другие добродетели (разумеется, пропаганда умалчивает о преступлениях против морали и закона, совершаемых часто удачливыми претендентами в капиталисты, чтобы совершить свое первоначальное накопление капитала). С помощью такого мифа «равных возможностей» привилегия буржуазии внедряется в сознание народа как общечеловеческая ценность. Однако обман этот слишком примитивен, чтобы не быть разоблаченным. Поэтому для его сохранения необходима «нейтрализация» возможных разоблачителей, их политическое подавление.

Проанализируем, как механизм демократии используется буржуазией для установления своего классового господства. Основным инструментом в борьбе за власть является политическая партия, выражающая интересы той или иной социальной группы. Признаком демократичности в капиталистических странах является многопартийная система, состоящая из совокупности партий, отражающих интересы различных социальных групп. В результате открытой борьбы за голоса избирателей побеждает, естественно, та партия, которая отражает интересы большинства населения. Если партия, находящаяся у власти, теряет доверие избирателей, то на следующих выборах к власти приходит оппозиция. Так утверждает буржуазная пропаганда. И если это так, то мы имеем дело с подлинным народовластием. Но на самом деле побеждает та партия, которая внушает большинству населения, что она отражает их интересы. А это совсем другое дело. Ведь если человек не понимает сути процессов, происходящих в обществе, то его можно обмануть и убедить проголосовать против своих классовых интересов.

Данный механизм смены правящих партий представляет собой уникальную возможность постоянного удержания власти группой, если она скрыто контролирует обе партии (или коалиции партий), сменяющие друг друга у власти. При этом недовольство трудящихся политикой правящей группы (класса) переносится на правящую в данный момент партию и находит свой выход при отстранении скомпрометировавшей себя партии от власти – «пар выпускается». К власти приходит другая партия. Правда она скомпрометировала себя ранее. Но за время пребывания в оппозиции ее грехи забываются и «отпускаются» – всесильное время лечит раны. Такую систему называют избирательным маятником.

Именно такая система реализована в капиталистических странах. В классических странах буржуазной демократии (США, ФРГ, Англия) мы имеем две крупных партии, сменяющих друг друга у власти. Партии эти не носят названия капиталистических или буржуазных, их названия привлекательны: «республиканская», «демократическая», «лейбористская» (трудовая), «социал-демократическая»…. Чьи интересы представляют те или иные партии? Ответ на этот вопрос дают не их названия (здесь полностью оправдывается русская поговорка: «хоть горшком назови – только в печь не ставь») и даже не их программы, а анализ того, в интересах какого класса, слоя, группы проводится их политика. Поскольку данные партии в своей деятельности обеспечивают существование капиталистического строя, то их следует считать буржуазными, как бы красиво они не назывались и каким бы пролетарским не было их происхождение, какими бы красивыми не были их программы. Там может даже быть написано о строительстве социализма. Дела это не меняет. Если партия входит проводимой после прихода к власти политикой в систему буржуазного избирательного маятника, т. е. начинает служить буржуазии, то она на деле становится буржуазной. Бывшие рабочие партии даже лучше, чем старые партии, от которых за версту «воняет» капитализмом, маскируют классовое господство буржуазии. Типичный пример буржуазного перерождения являет собой Испанская Социалистическая Рабочая партия, успешно вписавшаяся в систему буржуазной демократии и длительное время находившаяся у власти благодаря тому, что получила доверие и у буржуазии и у трудящихся.

Каким же способом буржуазии, составляющей незначительное меньшинство населения, удалось поставить под контроль многопартийную демократическую систему и обеспечить свое политическое господство?

Во-первых, маскировка своих интересов общенародными и общечеловеческими (о чем уже говорилось выше), внедрение в общество в качестве господствующей своей идеологии. Это удается делать ввиду политической пассивности большинства трудящихся. Эта пассивность объясняется первичностью материального интереса, который трудящийся может удовлетворить, только зарабатывая деньги трудом. А участие в политической жизни только мешает достижению этой цели. Поэтому трудящиеся и не хотят заниматься политической деятельностью. Именно не хотят, хотя при необходимости многие могли бы. В противоположность этому для буржуазии политическая деятельность может принести и приносит ощутимую прибыль (через получение выгодных правительственных заказов от находящегося под их контролем правительства, законодательство в интересах буржуазии….). Т. е. для буржуазии политика лежит в сфере непосредственных материальных интересов, а для трудящихся – нет. Т. е. пассивность трудящихся объективно обусловлена. Только под действием экстремальных невыносимо тяжелых условий революционной ситуации активность трудящихся резко возрастает.

Замаскировать свои классовые интересы буржуазии позволяет власть денег. Деньги позволяют буржуазии контролировать подавляющую часть средств массовой информации. Деньги позволяют буржуазии покупать для эффективного использования этих средств лучшие умы, которые направляют сознание общества в нужном для заказчиков направлении. Деньги позволяют покупать политиков и, в крайнем случае, наемных убийц для ликвидации нежелательных политических противников. Деньги позволяют буржуазии непосредственно контролировать государство, использовать в своих целях его репрессивный аппарат.

Итак, основные факторы, позволяющие буржуазии установить свое господство: политическая пассивность масс трудящихся и власть денег.

С помощью доступных буржуазии возможностей те оппозиционные партии, которые действительно представляют интересы трудящихся, ослабляются, доводятся до безопасного уровня, когда они не представляют опасности для господства буржуазии. При этом реализуется своеобразный принцип «необходимой достаточности»: классовая оппозиция не уничтожается окончательно, поскольку, существуя в ослабленном виде она служит, во-первых, мишенью для всей системы «охраны» буржуазного строя, поддерживает ее в работоспособном состоянии, а, во-вторых, доказательством демократичности и плюралистичности буржуазного общества. Т. е. ослабленные организации трудящихся объективно укрепляют систему классового господства буржуазии, являются ее необходимым её элементом.

Если движение трудящихся слабо, то применяются обычная антикоммунистическая «профилактика» в виде клеветнической пропаганды. Если движение трудящихся более опасно (или у местной буржуазии больше страха), то применяются законодательные меры преследования за принадлежность к организациям трудящихся. Ярким примером является знаменитый «запрет на профессии» в ФРГ, предусматривающий запрещение заниматься некоторыми видами деятельности (учителя….) «радикальным элементам», к которым относят прежде всего коммунистов. Со стороны предпринимателей эти меры могут дополняться «черными списками», в результате чего трудящиеся коммунистических или просто левых убеждений не могут найти работу.

Другие более сильные меры: подкуп, шантаж, убийства. Если все эти меры не срабатывают, и партия, представляющая интересы трудящихся приходит к власти, в результате победы на выборах (как, например, случилось в Чили в 1971 году), то в ход пускаются чрезвычайные меры: дестабилизация обстановки путем организации экономического саботажа и перехода к непарламентским методам борьбы: организация митингов, забастовок, кампаний гражданского неповиновения. Если же и это не позволяет свалить просоциалистическое правительство, то ширма буржуазной демократии отбрасывается и применяется последнее средство: интервенция или военный переворот. Весь этот сценарий был реализован в Чили в 1971–1973 г.г.

Проведенный анализ показывает причину стабильности буржуазной демократии: она состоит в неформальном управлении этой демократией со стороны буржуазии, прежде всего крупной, которая является, таким образом, неконституционной руководящей силой капиталистического общества. Именно это руководство, а не пресловутое разделение властей является причиной стабильности системы буржуазной демократии. Т. е. буржуазная демократия устойчива не потому, что она, по утверждениям буржуазной пропаганды, является полной и бесклассовой, а потому, что она – неполная и классовая. Или, по-другому, потому, что она стабилизируется силой, находящейся вне демократии – правящим классом, буржуазией.

Другой способ организации демократии просто невозможен в классовом обществе. Проведем небольшой мысленный эксперимент: допустим, что буржуазия некоторого государства стала вести себя в соответствии с тем образом, который ей создает собственная пропаганда, а все прочие силы остались теми же самыми. Без подавления, партии, представляющие интересы трудящихся, могут начать набирать силу, особенно если экономика страны в тяжелом положении, в итоге завоевать власть и, не опасаясь неизбежного ранее «наказания» за такие намерения военным переворотом, начать социалистические преобразования экономики. Затем, столкнувшись с неизбежными трудностями, вызванными, скажем экономическим и военным давлением внешнего капиталистического мира, который по условиям нашего эксперимента не «перевоспитался», партии трудящихся потеряют доверие народа и к власти придут буржуазные партии и начнут преобразование экономики опять на капиталистические рельсы, т. е. денационализацию, приватизацию….

Трудно предположить, чтобы какая-либо экономика выдержала такие качели. Могут возразить, что мол такая переброска части экономики из государственного сектора в частные руки и обратно имеет место на практике в ряде капиталистических стран. Но эта переброска производится в экономических интересах буржуазии, а не вопреки им. Возможно и другое последствие «идеализма» местной буржуазии: к власти могут прийти, используя те же методы, что и ранее были в арсенале местной буржуазии, группа проходимцев, пользующая поддержкой иностранной державы. В этом случае страна может потерять даже независимость. Таким образом, буржуазия не может действовать в соответствии со своей пропагандой, если не хочет потерять все свои привилегии. Более того, такой идеализм даже невыгоден обществу! Для стабильности демократия в классовом обществе должна быть классовой.

Вывод о неустойчивости идеальной (формальной) буржуазной демократии был сделан и известным теоретиком белой эмиграции И. Ильиным [3]: «Свобода мнений должна быть полною : государственные чиновники не могут покушаться на нее и урезывать ее. И самое глупое, самое вредное, гибельное и пустое «мнение» – «неприкосновенно» уже в силу одного того, что нашелся вредный глупец или предатель, который его провозгласил, укрываясь за его «неприкосновенностью». А можно ли заставить его мнить свое мнение пассивно ? Как помешать ему проводить свое мнение в жизнь – шепотом, тихой сапою, тайным сговором, подпольной организацией, незаметным накоплением складов оружия? Свобода слова, союзов и оружия только выражает и осуществляет свободу мнений . Понятно, что это сразу обезоруживает государство перед лицом его врагов и предателей; в тоже время обеспечивает этим врагам и разлагателям полную свободу и безнаказанность … Итак, формальная свобода включает в себя свободу тайного предательства и явного погубления » [3].

И. Ильин даже несколько недооценивает «возможности» формальной буржуазной демократии: предатели могут захватить власть даже без каких-либо серьезных нарушений законов и складов оружия: достаточно умело использовать колебания настроений избирателей.

Почему власть в капиталистическом обществе маскируется под демократию? Причина, разумеется, не в любви буржуазии к свободе, о чем день и ночь твердит буржуазная пропаганда, а в политической и экономической целесообразности. Скрытая форма классового господства выгодна экономически, т. к. если трудящийся в своей массе чувствует себя свободным, то механизм его подавления должен быть рассчитан только на небольшой процент «возбуждающихся», которые видят обман. Таких по Э. Лимонову насчитывается около 5 %. Ясно, что подавление 5 % обходится гораздо дешевле, чем 100 %. Выгодна скрытая форма классового господства буржуазии и политически, т. к. внедрение в сознание трудящихся уверенности, что буржуазная демократия действительно является народовластием, парализует волю народа к сопротивлению эксплуатации и позволяет создать устойчивую систему власти буржуазии.

Демократия, как слабая власть, позволяет буржуазии сохранять свободу экономической деятельности, на которую неминуемо будет покушаться сильная власть (например, диктаторского и фашистского типа). Буржуазия даже специально ослабляет власть с помощью упомянутого выше механизма разделения властей, позволяющего ей с помощью одной ветви воздействовать на другую, отклоняющуюся от «истинного» пути поддержки устоев капитализма: института частной собственности, подавления поползновений трудящихся отнять эту собственность, осуществлять военные усилия по защите государства и поддержания интересов капитала за границей. Если власть в форме буржуазной демократии не справляется со своими задачами, то буржуазия вынуждена прибегать к сильной диктаторской власти (фашизм в Европе). Буржуазия развитых стран также, в случае необходимости, поддерживает диктаторские режимы в зависимых странах, обеспечивающие лучшую поддержку ее интересов за счет интересов местной, национальной буржуазии. Поддерживает на деле, хотя на словах, в «работе на публику» могут высказываться лицемерные осуждения.

Итак, необходимость единого центра, руководящей силы общества – подтвержденное историческим опытом требование устойчивости организации полностью подтверждается практикой капитализма. «А как же разделение властей – столп буржуазной демократии?» – спросит читатель. Но из принципа единого центра следует, что разделение властей возможно только потому, что Правительство, Суд и Парламент в капиталистической стране не являются на деле верховной властью.

Власть при капитализме имеет два уровня: первый видимый – легальная система власти: политические партии, Правительство и механизм его образования и замены – политическая система. Здесь все происходит в основном на основании Законов. Второй уровень – невидимый, или плохо видимый: система клубов, союзов отдельных групп буржуазии, отдельных крупных капиталистов, определяющих основные направления деятельности Правительства и обеспечивающих свою волю различными методами, используя свое финансовое могущество. На этом уровне все происходит на основе «закона джунглей» – права сильного: какие-то неписаные «правила игры» могут выполняться лишь для членов этих тайных властных структур.

Второй уровень – главный, так как именно с помощью его осуществляется классовое господство буржуазии, поддерживается устойчивость капиталистического общества.

Класс капиталистов как раз представляет собой пример организации без видимого властного центра (о возможности такой организации в виде исключения мы говорили в начале главы). Объединяет его сильное противоречие между ним и эксплуатируемыми массами. Это противоречие сильнее, чем противоречия внутри класса капиталистов между различными кланами.

Ограниченный классовый характер буржуазной демократии, лживость ее претензий на подлинное народовластие давно показаны еще классиками марксизма. Однако отмеченная выше политическая пассивность трудящихся позволяет буржуазии внедрять миф об эквивалентности буржуазной демократии народовластию в их сознание.

 

1.3. Структура власти при социализме

Итак, демократия при капитализме является на деле «диктатурой буржуазии». И вообще, государственная власть в классовом обществе является диктатурой господствующего класса. Это положение марксизма подтверждается историей развития человеческого общества. Поэтому, естественно, в результате победы социалистической революции государство «диктатуры буржуазии» заменяется государством «диктатуры пролетариата». По первоначальным представлениям классиков марксизма «диктатура пролетариата» является настоящим народовластием, в котором участвует большинство трудящихся. Однако в процессе революции отчетливо проявился отмеченный выше факт, что большинство трудящихся не желает участвовать в управлении. Поэтому власть трудящихся может реализоваться лишь их наиболее сознательной частью, объединившейся в революционную партию. На основе опыта Октябрьской революции и последующей борьбы с контрреволюцией Ленин выдвинул положение, что «диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию» [1 т43, 42]. Это положение впоследствии было сформулировано в виде руководящей роли КПСС и закреплено в последней Конституции СССР в известной статье 6.

Таким образом, компартия при социализме является руководящей силой общества, тем самым властным центром, который обеспечивает устойчивость организации (социалистического общества). Она заменяет в социалистическом обществе неформальную руководящую буржуазную элиту, а не политические партии капиталистического общества. Поэтому партией в терминах буржуазной демократии она не является, она превращается в руководящую силу общества. Название «партия» является историческим и, как показывает опыт, весьма вредным реликтом.

Закрепление руководящей роли КПСС в последней советской Конституции сделало ее конституционной руководящей силой общества, что выгодно отличало ее от неконституционной и тайной руководящей силы при капитализме. Т. е. в СССР вся структура власти была отражена в Конституции, тогда как при капитализме главная составляющая власти – руководящая сила общества – тщательно скрывается.

Тайный характер власти капитала является не только недостатком, но и преимуществом, поскольку позволяет у народа создавать иллюзию народовластия. Однако при социализме организация руководящей силы по аналогии с капитализмом невозможна, поскольку отдельный представитель неимущего класса не может, в принципе, обладать тем политическим весом, который дает капитал представителю имущего класса. И подлинное народовластие, как уже отмечалось выше, невозможно из-за низкой политической культуры общества. Поэтому единственным способом образования властного центра при социализме является руководящая роль специальной классовой организации трудящихся.

Термин «партия» вообще должен быть убран, поскольку партия превращается в руководящую силу общества. Т. е. при социализме в СССР существовала не однопартийная, а беспартийная система. Сохранение в названии КПСС слова «партия» дало в руки буржуазной пропаганды мощное оружие по сравнению «недемократической» однопартийной системы в соц-странах и «демократической» многопартийной системы при капитализме.

Следствием поражения социализма в идеологической борьбе явилась теория так называемого «демократического социализма», допускающая многопартийность типа буржуазной демократии при социализме. Его несостоятельность, вообще говоря, вытекает из анализа буржуазной демократии, проведенного в предыдущем разделе. Там было показано, что буржуазная демократия сама по себе (т. е. ее формальная, пропагандистская составляющая) принципиально неустойчива и стабилизируется лишь неформальной властью капитала, формирующего необходимый для господства буржуазии «партийный пасьянс». Очевидно, только по такой аналогии и может быть организована многопартийность в социалистической стране: т. е. руководящая сила общества (бывшая марксистская партия) формирует состав партий, подавляя буржуазные партии с использованием всех описанных в предыдущем разделе «демократических» методов. Причем подавление это будет значительно более трудным делом, чем при капитализме: там нужно подавить организации неимущих классов, а здесь – имущих. Ясно, что эта борьба превратит жизнь общества в кошмар.

Переход же к «игре в буржуазную демократию всерьез» создает лишь условия для мирной контрреволюции, вследствие описанного выше механизма буржуазного избирательного маятника. Коммунистические партии, отказывающиеся от своей руководящей роли и превращающиеся в обычные партии неизбежно должны проиграть, поскольку буржуазная оппозиция предстает перед избирателем совершенно «чистенькой», а грехов на коммунистах, по мнению людей, очень много. И маятник этот сработает только один раз. Придя к власти, буржуазия сразу перестает «играть в демократию всерьез» и переходит к подавлению своих благородных глупеньких избавителей, подаривших ей власть. Этот механизм достаточно наглядно подтвердили перестроечные контрреволюции в СССР и странах Восточной Европы.

Таким образом, социалистическая демократия должна существенным образом отличаться от капиталистической, совпадая с ней лишь в рамках общих требований, диктуемых необходимостью властного центра, обеспечивающего устойчивость существования общества:

• реальный контроль за стабильностью общественного строя находится у руководящей силы общества, обеспечивающей интересы господствующих классов;

• институты выборной власти контролируются руководящей силой, т. е. они не должны угрожать стабильности общественного строя;

• приход к власти классового противника должен быть практически исключен. Для реализации последнего пункта антисоциалистические силы должны ослабляться руководящей силой в той мере, в какой ослабляются социалистические силы при капитализме. Основная сложность в том, что методы, используемые для этого буржуазией настолько гнусны, что при социализме они не пригодны, поскольку неизбежно уродуют, деформируют его тем, что создают структуры для неконституционного насилия и тем самым создают как моральные (подрыв законности) так и материальные условия для захвата власти контрреволюционными элементами, т. е. реставрации капитализма, от предотвращения которой по замыслу эти структуры предназначены.

Социализм в организации власти возвращается к докапиталистической структуре власти, характерной для классовых обществ: открытого обозначения классового господства. Необходимость открытого характера классового господства определяется исчезновением полной власти денег при социализме. Такая власть денег присуща только капитализму, поэтому только там и была реализована система скрытого классового господства.

Социализм, указывая на лживый характер буржуазной демократии, создает условия для движения к полной демократии путем политического воспитания трудящихся в том духе, что каждый должен участвовать в управлении государством, что такое участие необходимо для обеспечения стабильности строя. Вовлечение трудящихся в управление должно производиться через выборные органы (Советы), которые при социализме должны быть массовыми в отличие от капитализма. И дело здесь не в расточительности социализма, а в разной социальной роли этих органов при капитализме и при социализме. При капитализме эти органы маскируют всевластие капитала и поэтому последний хочет их сделать как можно малочисленнее и поэтому дешевле. А при социализме эти органы реализуют настоящую власть трудящихся, которая чем прочнее, чем большая часть народа принимает участие в управлении. Разумеется, речь идет о настоящем участии, а не о мероприятии «для галочки», поэтому численность Советов должна соответствовать реальной политической активности трудящихся.

Практический переход к подлинному народовластию является политическим признаком достижения коммунистического общества.

Необходимость руководящей силы общества, стабилизирующей любое классовое общество, естественно, полностью отвергается буржуазной пропагандой. Тем любопытнее обнаружить эту идею у И. Ильина. Выше было показано, что он понимает неустойчивость формальной (буржуазной) демократии. Какой выход он видит? «Всякое государство организуется и строится своим ведущим слоем , живым отбором своих правящих сил.

Всегда и всюду правит меньшинство : в самой полной и последовательной демократии – большинство не правит, а только выделяет свою «элиту» – и дает ей общие, направляющие указания .» Под «ведущим слоем» И.Ильин понимает высшее чиновничество. Но кто выделяет эти кадры? И.Ильин не признает определяющую роль классовой борьбы. Поэтому вытекающий из жизни ответ: господствующий класс – ему не приходит в голову. Хотя, казалось бы, он должен задаться вопросом: почему так устойчива на практике принципиально неустойчивая буржуазная демократия?

Но Ильин занимался разработкой модели государства для посткоммунистической России. Для обеспечения устойчивости сильной власти она, по его мнению, должна возглавляться монархом (Государем), действующим в рамках Закона: «Сильная власть грядущей России должна быть не вне правовая и не сверх правовая, а оформленная правом , и служащая по праву, при помощи права всенародному правопорядку .» [3, 249] Государь организует подбор ведущего слоя и образует вместе с ним авторитарную часть государства. Его дополняет организованное на принципах буржуазной демократии самоуправление: «В грядущей России необходимо будет найти верное , жизненно-целесообразное, для русского правосознания подходящее сочетание из учреждения и корпорации .» [3, 283] «Учреждение» по терминологии И.Ильина – это авторитарная власть, а «корпорация» – демократия, самоуправление.

Итак И.Ильин, отрицая буржуазную демократию, приводящую к власти преступные криминальные элементы (каковой является, вообще говоря, в своих родовых истоках, буржуазия), предпочитает ей действующую в рамках закона руководящую силу общества, которую он видит в виде монархии. Правду о возможном реальном соотношении авторитарных и демократических начал в человеческом обществе, он предпочитает лжи буржуазной «демократии». Взгляды Ильина ценны для обоснования структуры власти, действующей не на основании власти денег (против чего Ильин восстает), но в применении к капиталистической действительности они являются утопией. Жизнь жестоко посмеялась над И.Ильиным, реализовав в виде фарса его идеи в Ельцинской России после октября 1993 г.: «Президент-государь» олицетворяет авторитарную часть власти, а бесправный Совет Федерации – демократическую. На деле же всем заправляют международные монополии и отечественная мафия.

 

1.4. От диктатуры пролетариата к диктатуре бюрократии

Наибольшую опасность для реализации диктатуры пролетариата (или власти трудящихся) представляет бюрократия. Эту опасность видели классики марксизма задолго до победы социалистической революции в России. И не только они. Так Р.Михельс пишет: «Партия, как внешнее образование, механизм, машина вовсе не тождественна с партийными массами и уж тем более классом. Партия – это только средство достижения цели. Если же партия становится самоцелью, с собственными особыми целями и интересами, то она целенаправленно отделяется от класса, который представляет. Неизменный социальный закон состоит в том, что в любом органе, возникшем под влиянием разделения труда, возникает, по мере его консолидации, собственный интерес. Интерес сам по себе и для себя.

Но существование собственного интереса в общем союзе включает в себя существование трений и противоположность интересов по отношению к общему интересу. Более того, в результате выполняемых ими общественных функций различные социальные слои объединяются и образуют органы, представляющие их интересы. Так надолго они превращаются в явные классы.» [5]. Михельс сформулировал свой «железный закон олигархии», согласно которому организация рабочего класса в случае победы революции неизбежно порождает новую олигархию вместо свергнутой старой: «Социалисты могут победить, но не социализм….».

Видя эту опасность, классики марксизма предполагали, что диктатура пролетариата будет реализовываться как полная демократия большинством трудящихся, «вооруженным пролетариатом». Так Ленин в «Государстве и революции» писал: «Всё народное хозяйство, образованное как почта, с тем, чтобы техники, надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалование не выше «заработной платы рабочего», под контролем и руководством вооружённого пролетариата – вот наша ближайшая цель» [1 тЗЗ,50].

Однако практика разбила эти иллюзии. Возникла необходимость строить пролетарское государство по схеме буржуазного, т. е. на основе профессиональной деятельности чиновников, служащих, как стали их называть, поскольку слово «чиновник» превратилось в оскорбление. А контроль «вооружённого пролетариата» над управленцами оказался утопией.

Естественно стала происходить бюрократизация управления. Ленин видел опасность бюрократизации и неоднократно намечал меры по борьбе с ней. Однако из-за острой нехватки одновременно политически и хозяйственно грамотных кадров проблему не удавалось решить. И в письме Г.Я. Сокольникову Ленин написал: «Вся работа всех хозорганов страдает у нас больше всего бюрократизмом. Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это» [1 т 54, 180].

Обосновывая выше необходимость руководящей роли революционной организации трудящихся, мы говорили, что она необходима потому, что неимущий класс не может непосредственно обеспечить контроль того, чтобы государство действовало в его интересах, т. е. стабильность общественного строя. Революционная партия также является организацией, т. е. для обеспечения ее стабильности также нужен властный центр. Однако партию было принято формировать на основе внутрипартийной демократии (т. е. на выборной основе). Выше мы видели, что для устойчивости организации, основанной на выборной основе необходима политическая сознательность и активность большинства ее членов. Если этого нет, т. е. масса политически пассивна, демократия неустойчива. Это положение полностью реализовалось в Российской революционной партии (РСДРП….). Несмотря на то, что вроде бы партия является организацией единомышленников большинство ее членов оказались недостаточно политически грамотными и поэтому пассивными в области партийного строительства. Это объясняется как общим низким образовательным уровнем в Российской Империи, так и уважением «начальства», свойственного людям в классовых обществах. В этих условиях демократия привела к острой фракционной борьбе в руководстве партии при отстраненности от нее основной массы членов партии. При жизни Ленина стабильность и боеспособность партии сохранялась благодаря громадному его авторитету. Т. е. Ленин с объединившимся вокруг него большинством ЦК и играл роль властного центра, стабилизирующего партию как организацию. Центра довольно демократического, но эта демократичность доставалась очень трудно. Например, во время заключения Брестского мира революция оказалась на грани поражения из-за острой борьбы вокруг его заключения.

После смерти Ленина фракционная борьба резко обострилась, поскольку появились два примерно равных по авторитету лидера: Сталин и Троцкий. Между ними развернулась ожесточенная фракционная борьба, в которой победил Сталин, опиравшийся на партийный аппарат. Образовалась, как и при Ленине, та же устойчивая структура партии: «партия – правящая верхушка – вождь». Но на сей раз гораздо менее демократичная: все решал вождь, все остальные исполняли его решения.

Однако Сталин всегда принимал решение после детального обсуждения поставленного вопроса, поддакивания он не любил, он понимал, что для выработки правильного решения нужно выслушать все возможные предложения. Так И. А. Бенедиктов, сталинский министр сельского хозяйства дал корреспонденту Гостелерадио В. Литову интервью: «Вопреки распространенному мнению, все вопросы в те годы (конец 30-х гг. – Прудникова), в том числе и относящиеся к смещению видных партийных, государственных и военных деятелей, решались в Политбюро коллегиально. На самих заседаниях Политбюро часто разгорались споры, дискуссии, высказывались различные, зачастую противоположные мнения в рамках, естественно, краеугольных партийных установок. Безгласного и безропотного единодушия не было – Сталин и его соратники этого терпеть не могли. Говорю это с полным основанием, поскольку присутствовал на заседаниях Политбюро многораз…»

«Сталин, ставивший на первое место интересы дела, принимал решения, как правило, выслушав мнения наиболее авторитетных специалистов, включая противоречащие точке зрения, к которой склонялся он сам. Если «диссиденты» выступали аргументированно и убедительно, Сталин обычно либо изменял свою позицию, либо вносил в неё существенные коррективы, хотя, правда, были и случаи, когда с его стороны проявлялось неоправданное упрямство» [6, 6–7]. Неоправданное с точки зрения тов. Бенедиктова: может он иногда что-то недопонимал?

Ленинское и Сталинское руководство компартии обозначили два полюса устойчивой структуры партии по модели, которую можно назвать авторитарной, поскольку она основана на стабилизации партии вождем.

Ленинская модель является авторитарно-демократической, поскольку она предусматривает широкую демократию, учет различных интересов и, прежде всего, интересов пролетариата, диктатуру которого и призвана была реализовать партия. Т. е. власть партии, стабилизированной авторитарно-демократическим руководством, можно считать реализацией диктатуры пролетариата.

Сталинскую модель можно назвать авторитарно-бюрократической, поскольку опорой Сталина был, прежде всего, партийный и государственный аппарат, т. е. бюрократия. Бюрократия стала наиболее привилегированным социальным слоем в СССР. Привилегии бюрократии (особенно высшей) были необходимы для создания социального слоя, поддерживающего вождя: ни диктатура, ни любая другая власть вообще не может существовать без опоры на какие-то социальные силы в обществе. Кроме разрешенных привилегий бесконтрольность её власти снизу давала ей возможность получать и дополнительные, незаконные. Разумеется, по сравнению с доходами соответствующих слоев на Западе (директоров, управляющих….) доходы бюрократии были малы, но, тем не менее, социальное размежевание на трудящихся и «начальство» произошло, как в восприятии трудящихся, так и высших бюрократов. В восприятии трудящихся бюрократия заняла место бывших эксплуататоров. А высшая бюрократия воспринимала себя как элиту, руководителя общества, которому последнее обязано всеми своими успехами.

Видимое отстранение пролетариата от власти бюрократией Троцкий характеризовал как Советский Термидор, первый этап контрреволюции:

«СССР представляет промежуточное между капитализмом и социализмом противоречивое общество, в котором: а) производительные силы еще далеко недостаточны, чтоб придать государственной собственности социалистический характер; б) порождаемая нуждою тяга к первоначальному накоплению прорывается через бесчисленные поры планового хозяйства; в) нормы распределения, сохраняющие буржуазный характер, лежат в основе новой дифференциации общества; г) экономический рост, медленно улучшая положение трудящихся, содействует быстрому формированию привилегированного слоя; д) эксплуатируя социальные антагонизмы, бюрократия превратилась в бесконтрольную и чуждую социализму касту; е) преданный правящей партией социальный переворот живет еще в отношениях собственности и в сознании трудящихся; ж) дальнейшее развитие накопившихся противоречий может как привести к социализму, так и отбросить назад, к капитализму; з) на пути к капитализму контрреволюция должна была бы сломить сопротивление рабочих; и) на пути к социализму рабочие должны были бы низвергнуть бюрократию. В последнем счете вопрос решится борьбой живых социальных сил, как на национальной, так и на мировой арене» [2,211].

В приведённой характеристике п. «а» и «е» противоречат друг другу: «е» утверждает, что «социальный переворот» (к социализму, наверное) «живёт ещё в отношениях собственности», а п. «а» это опровергает.

Несмотря на жёсткую критику бюрократии Троцкий в отличие от многих авторов (например [5], [7]) не считал её эксплуататорским классом: «Попытка представить советскую бюрократию как класс «государственных капиталистов» заведомо не выдерживает критики. У бюрократии нет ни акций, ни облигаций. Она вербуется, пополняется, обновляется в порядке административной иерархии, вне зависимости от каких-либо особых, ей присущих отношений собственности. Своих прав на эксплуатацию государственного аппарата отдельный чиновник не может передать по наследству. Бюрократия пользуется привилегиями в порядке злоупотребления. Она скрывает свои доходы. Она делает вид, будто в качестве особой социальной группы она вообще не существует. Присвоение ею огромной доли народного дохода имеет характер социального паразитизма. Все это делает положение командующего советского слоев высшей степени противоречивым, двусмысленным и недостойным, несмотря на полноту власти и дымовую завесу лести» [2, 207].

Может быть привилегии, которыми пользовалась бюрократия, и не были такими уж неразумными, как их представляет Троцкий, говоря об «огромной доле народного дохода», и находились в рамках общества социальной справедливости, предусматривающего оплату труда в соответствие с его количеством и качеством. Неразумными были формы предоставления этих привилегий.

Чересчур резкая оценка СССР Троцким объясняется частично его нахождением в оппозиции к Сталину. Кстати, при Сталине над бюрократией был жёсткий контроль, чтобы она работала на страну, а не на себя. После его смерти контроль ослаб, что стало одной из причин контрреволюции по пункту «з» сценария Троцкого.

Ниже будем иногда использовать термин «псевдокласс» для подчёркивания её стремления стать классом.

 

Недостаточная эффективность экономики социалистических государств привела к поиску различных путей выхода из кризиса. Поиски эти были сильно затруднены идеологической борьбой с капитализмом и догматическим подходом к марксизму в большинстве социалистических стран. В основном споры велись и ведутся вокруг целесообразности и допустимости использования рыночных механизмов, аналогичных используемым при капитализме, в социалистических странах. Одни говорят «можно и нужно», а другие – «категорически нельзя». Однако экономика, как показывает опыт, развивается по определенным законам и из этих законов можно сделать вполне определенный вывод о том, какой подход является наиболее эффективным. Данная глава посвящена получению именно такого вывода.

 

2.1. Понятие хозяйственного механизма

 

Понятие хозяйственного механизма вошло в активный оборот в период Перестройки. И автор его использует, поскольку оно очень полезно при выводе оптимальной структуры социалистической экономики. Для понимания данного раздела читателю необходимо освежить основные понятия политэкономии (разумеется, не в современном ее изложении, которое все ставит «вверх ногами» а в том, каким оно было при социализме). Ниже для удобства читателя (где теперь найдешь старые учебники) процитированы основные положения.

«Общественно-экономическая формация – это находящееся на определенной ступени исторического развития общество, взятое в единстве всех его сторон, с присущим ему способом производства, экономическим строем и возвышающейся над ним надстройкой» [8,46]. Общественно-экономическая формация характеризуется определенным уровнем развития производительных сил – средств производства и рабочей силы людей, приводящих их в движение. «В процессе производства люди неизбежно вступают в определенные отношения друг с другом – в производственные отношения. Собственность на средства производства лежит в основе всех отношений людей на всех ступенях развития общества… Производство без собственности невозможно, потому что она предполагает присвоение предметов, необходимых человеку. Без такого присвоения теряется смысл самого производства. Поэтому независимо от того, существует или не существует на данной ступени развития общества правовая защита собственности, отношения собственности всегда имеют место как реальные экономические отношения. Общества без собственности никогда не было и не будет. Формы собственности не вечны, они изменяются с изменением производительных сил… В свою очередь отношения собственности влияют на развитие средств производства. Если форма собственности соответствует данному уровню развития производительных сил, она способствует их прогрессу. Если производительным силам тесно в рамках данных форм собственности, если отношения собственности уже устарели, то они становятся тормозом в развитии производительных сил…» [9, 6].

Для последующего анализа производственные отношения полезно разделить на отношения собственности и хозяйственный механизм.

Отношения собственности показывают, кому, каким классам и группам принадлежат различные элементы производительных сил. Так в первобытно-общинном строе средства производства находятся в общей собственности племени, рода…., а люди свободны. При рабовладельческом строе рабовладельцам принадлежат не только средства производства, но и люди.

Хозяйственным механизм состоит, прежде всего, из основных принципов управления экономикой. Некоторые экономисты поэтому не пользуются понятием хозяйственного механизма, а говорят об «управлении».

 

2.1.1 Типы хозяйственного механизма

Истории известны два типа управления и два типа элементарных хозяйственных механизмов.

Наиболее древним является плановый хозяйственный механизм. Любой человек действует по плану, который он разрабатывает сам или ему разрабатывают другие. По плану действует любое предприятие. Если план выполняется в основном по приказу (чужому или своему), а не из-за стремления к выгоде – это неэкономическое побуждению к труду.

Вторым хозяйственным механизмом является механизм товарного производства – производство продуктов ради продажи на рынке и получения от этого выгоды. Каких продуктов и какое количество нужно произвести определяет спрос на рынке, т. е. здесь мы имеем экономическое побуждение к труду.

План нацелен на достижение конкретной цели: нужно получить запланированный полезный продукт, потребительскую стоимость. А для работающего на рынок конечным продуктом являются деньги, прибыль, стоимость. Хотя, разумеется, для рынка изготавливаются конкретные, нужные кому-то изделия и изготавливаются, как правило, по плану. Т. е. плановый хозяйственный механизм пронизывает рыночный: последний без планового существовать не может, но плановый без рыночного вполне просуществует.

Если экономика управляется в основном планом, то говорят о плановом хозяйственном механизме. Если же ее функционирование определяется в основном требованиями рынка, стремлением к прибыли, то говорят о рыночном хозяйственном механизме. Для функционирования рыночного формализма безразличен характер субъектов рынка: являются ли они собственниками средств производства или произведенного товара: важно лишь, чтобы доходы этого субъекта составляли некоторую долю от выручки за проданный товар и тем самым экономически заинтересовывали его.

 

2.1.2. Хозяйственные механизмы различных общественных формаций

Хозяйственный механизм различных общественно экономических формаций является комбинацией планового и рыночного хозяйственных механизмов.

В первобытно-общинном строе хозяйственный механизм был плановым. Цель первобытных общин была только в их выживании, достигалась она охотой и собиранием. Работа эта соответсвующим образом организовывалась вождями, старейшинами…. Разумеется, не было написанных планов, но они были в головах руководства общиной.

При возникновении общественного разделения труда (общины охотничьи, животноводческие, земледельческие) возник обмен и производство не только для себя, но и для обмена, возникло товарное производство, т. е. рыночный хозяйственный механизм.

Основным хозяйственным механизмом и рабовладельческого и феодального обществ являлся все же плановый, хотя товарное производство и существовало. Однако оно носило вспомогательный характер, а основные задачи удовлетворения интересов рабовладельцев и феодалов решали их собственные хозяйства, где основным организатором было голое принуждение. В крепостнической царской России существовали государственные военные заводы. Это был типичный плановый сектор с крепостными рабочими. Собственно другого выхода для царского правительства не было в виду слабого развития капитализма в России в то время.

На примере феодализма наглядно можно проследить, что хозяйственный механизм является той подвижной частью производственных отношений, которая реагирует на развитие производительных сил и приспосабливает к ним производственные отношения при, вообще говоря, неизменных отношениях собственности. Развитие хозяйственного механизма при феодализме происходило от барщины, к оброку натуральному, а затем и оброку денежному. Это развитие отражало вызревание капитализма в недрах феодального общества.

Рыночный хозяйственный механизм вышел на первое место, стал определять характер развития экономики только при капитализме, когда техническим прогресс позволил создать крупное машинное производство и основным стимулом производства стало производство товаров для рынка.

 

2.2. Закон соответствия

Выше уже говорилось, что формы собственности и вытекающие из них производственные отношения соответствуют уровню развития производительных сил. Это – закон соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил (Закон Соответствия). Он является основным и наиболее универсальным законом развития общественно-экономических формаций. Он означает, что производственные отношения устанавливаются такие, чтобы при данном уровне производительных сил получить максимальную эффективность. Это вытекает из творческой природы человека, стремящегося получить от вложенного труда наибольший результат.

В первобытной общине производительные силы могли накормить только самого работника, они не были способны содержать какую-либо надстройку, не занимающуюся производительным трудом. Но как только с ростом производительности труда такая возможность появилась, так появилась и такая надстройка, и возникло рабовладельческое общество. При дальнейшем развитии производительных сил появились сложные орудия труда, требовавшие бережного обращения. Рабы же, незаинтересованные в результатах своего труда, ломали их. Поэтому оказалось выгодным превратить раба в крепостного, который уже был заинтересован в результатах своего труда, поскольку часть их оставалась у него.

При появлении крупного машинного производства оказалось невыгодным иметь крепостного рабочего. Гораздо выгоднее было иметь свободного рабочего, чтобы обеспечить необходимый приток рабочей силы в нужное время. Люди приходили сами, поскольку им нужно было зарабатывать на жизнь: экономическая цепь оказалась эффективнее принуждения крепостничества. Да и не нужно было заботится о рабочем, если он становился не нужен: его просто увольняли. Разумеется, просветители времен Французской революции обосновывали это великими идеалами свободы. Но эти идеалы были всегда, а «пробивную» силу они получили только в результате финансовой поддержке буржуазии.

Преобладание экономического интереса подтверждается рабством в капиталистической стране – Соединенных Штатах Америки, существовавшем около века. Когда оказалось невозможным с помощью рыночных механизмов привлечь достаточное количество рабочей силы на плантации Юга США, то было использовано рабство. И оно было уничтожено только тогда, когда промышленникам Севера в свою очередь потребовались негры как дешевая, но свободная рабочая сила, а рабство на Юге мешало эту силу использовать.

Превращение рабочей силы в товар, сделало товарное производство всеобщим, капиталистическим товарным производством. С этого момента рыночный хозяйственный механизм впервые окончательно победил более неприхотливый плановый. Однако является ли эта победа полной и окончательной?

Основным недостатком планового хозяйственного механизма в странах реального социализма являлось то, что в нем при существовавшем тогда уровне производительных сил была ослаблена обратная связь между потребителем и производителем, поскольку она реализуется через чиновника, который, вообще говоря, не заинтересован в удовлетворении интересов потребителя. Однако по мере развития вычислительной техники человек будет все более освобождаться от выполнения рутинных управляющих действий, где он как раз и проявляет свой бюрократизм. А машина будет бесстрастно выполнять возложенные на нее обязанности. Таким образом, при достаточной степени автоматизации планирования эффективность планирования по степени обеспечения интересов общества сравнится с рыночным регулированием и тогда рыночный хозяйственный механизм станет невыгодным для общества, поскольку его преимущества исчезнут, а недостатки, связанные с необходимостью обеспечивать экономическую выгодность производства, сохранятся.

Если бы Закон Соответствия действовал автоматически, то можно было бы нарисовать следующую идеальную картину развития общества.

По мере развития производительных сил государство постепенно национализирует одно за другим невыгодные для рынка производства и отрасли экономики. И, в конце концов, рыночный сектор экономики пропадает совсем. Естественно пропадает и капитализм, поскольку государственный сектор экономики без капиталистов равноценен социализму.

Но в жизни, разумеется, такой переход весьма нереален. Из рассуждения предыдущего абзаца мы сделаем, однако, вывод, что социалистическая экономика с господством планового хозяйственного механизма будет эффективнее рыночной капиталистической экономики тогда, когда с помощью планирования можно будет лучше и быстрее удовлетворять интересы потребителя, чем с помощью рынка. Это требует значительной автоматизации планирования и управления производством. Плановая экономика будет эффективнее для общества, но не для капиталистов, поэтому они будут тормозить обобществление экономики (что и наблюдается в развитых капиталистических странах).

Итак, из тенденций развития производительных сил и закона соответствия следует, что развитие общества идет по пути к социализму.

 

2.3. Этап «военного коммунизма»

Победа социалистической революции в России в 1917 г. поставила вопрос о практическом строительстве социализма. Детального плана построения социализма Маркс и Энгельс не оставили. Правда, в политической области ответ был довольно ясен: необходимо было создавать государство в форме диктатуры пролетариата. И к построению такого государства революция приступила немедленно, тем более, что начавшаяся гражданская война не позволяла медлить.

Гораздо меньше ясности было в области преобразования экономики. Так, Энгельс в «Принципах коммунизма» предполагал существование после победы социалистической революции даже частной собственности до тех пор, пока не будут созданы производительные силы, необходимые для общественного коммунистического производства. В ответ на вопрос: «Можно ли уничтожить частную собственность сразу?» – он отвечает: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющие производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать прежнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства.» [10 т 1, 86].

Таким образом, Энгельс исходил из необходимости соответствия производственных отношений производительным силам и после победы социалистической революции. Если до революции производительные силы еще не дозрели до необходимости полного обобществления производства, то это положение останется верным и после революции, поскольку сам факт революции в положительном направлении на производительные силы почти не влияет (по крайней мере, на их «неодушевленную» часть).

Однако в последующих трудах классиков марксизма этот сценарий Энгельса не развивался. Напротив, уже в «Манифесте коммунистической партии» он звучит уже очень глухо: «Пролетариат использует свое политическое господство, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства….» Т. е. постепенность трактуется лишь как вынужденная мера вследствие неизбежных нарушений при быстром преобразовании собственности, а не обусловленная недостаточностью развития производительных сил. Упор делается на противопоставлении общественной социалистической собственности и частной капиталистической. Такое противопоставление естественно вытекает из теории Маркса, которая выводит экономическую целесообразность замены на определенном уровне развития производительных сил капиталистического рынка на коммунистическое общественное производство. Существенным в этом выводе является именно соответствующий для коммунизма уровень развития производительных сил. При недостаточном уровне должна вступать в действие рекомендация Энгельса о постепенном переходе.

В России как раз уровень развития производительных сил был явно недостаточен. И Ленин прекрасно сознавал это. Еще в «Апрельских тезисах» он писал о неготовности России к «введению социализма»: «Партия пролетариата никоим образом не может задаваться целью «введения» социализма в стране мелкого крестьянства, пока подавляющее большинство населения не пришло к сознанию необходимости социалистической революции» [1 т 3, 168]. Однако вскоре начался отход от этой позиции.

Уже в работе «Государство и революция», написанной в августе – сентябре 1917 года, Ленин приводит лишь точку зрения Маркса в «Критике Готской программы», согласно которой в переходный от капитализма к коммунизму период (т. е. при социализме) должна господствовать общественная собственность («Средства производства уже вышли из частной собственности отдельных лиц. Средства производства принадлежат всему обществу».). Однако, говоря о господстве общественной собственности при социализме, Маркс подразумевал, что этот переход произошел тогда, когда капитализм готов к превращению в социализм, т. е. развиты такие производительные силы, что обобществление не приведет к уменьшению эффективности производства.

В России же капитализм не был готов для социализма, что Ленин признавал в «Апрельских тезисах», но совершенно обошел в «Государстве и революции». Это уже был признак отхода от правильного пути преобразований, появления соблазна ускорить, используя государственную власть, социальное развитие России.

А.П. Бутенко приводит две причины такого отхода: «Во-первых, у большевиков все еще сохранилась вера в то, что главное спасение революционной России – в мировой революции… Поэтому с самого начала и не было такой нацеленности, чтобы искать внутренние источники продвижения к социализму. Считалось, что важно только «продержаться», мобилизуя все возможное, стремясь достичь этого «любыми путями» и «любыми средствами». Это означало допустимость отступления от необходимого, от устойчивых форм экономического союза города и деревни, допустимость «чрезвычайных мер» в виде продразверстки, игнорирующей материальные интересы большинства населения – крестьянства… Во-вторых, не только концептуальная вера в мировую революцию, но и реальные условия того времени не содержали действительных материальных средств для создания здоровых экономических отношений между городом и деревней, рабочими и крестьянами. Выменивать крестьянский хлеб в условиях разрухи и голода в городах было не на что. Для экономической смычки, не говоря уже об эквивалентном обмене, тут не было никакой материальной базы. Если политика есть искусство возможного, то рамки этого возможного лежали здесь за пределами соблюдения экономических интересов, ибо получить необходимые ресурсы, и прежде всего хлеб, армия и город могли только с помощью административно-мобилизационных мер, насильственно отбирающих хлеб у крестьян и принуждающих рабочих трудиться за жалкий хлебный паек» [11, 79].

Кроме идеологической установки и реальной экономической ситуации переход к немедленному обобществлению диктовался и наличием сопротивления свергнутых эксплуататоров, актами саботажа….

Период планового управления экономикой в 1917–1921 г.г. в сочетании с чрезвычайными мерами, вызванными гражданской войной, получил название «военного коммунизма».

Характер военного коммунизма в сельском хозяйстве по Ленину: «Своеобразный «военный коммунизм» состоял в том, что мы практически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьян продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей часть в долг, за бумажные деньги. Иначе победить помещиков и капиталистов в разоренной мелкокрестьянской стране мы не могли» [1 т43, 219].

«Военный коммунизм» был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой.» [1 т43, 220].

Из этих цитат следует, что переход от немедленного обобществления производства к постепенному переходу к нему от частной собственности по сценарию Энгельса мог бы произойти много раньше, если бы не гражданская война. Переход этот был осуществлен в виде нэпа сразу после окончания гражданской войны. В сельском хозяйстве нэп состоял в замене продразверстки продналогом, после уплаты которого крестьянин имел право продавать излишки на свободном рынке: «Продналог есть одна из форм перехода от своеобразного «военного коммунизма», вынужденного крайней нуждой, разорением и войной к правильному социалистическому продуктообмену» [1 т 43, 219].

Нэп привел к возрождению мелкой буржуазии, т. е. капитализма, но при господстве социалистического сектора экономики и социалистического государства. Таким образом, произошел переход к строительству социализма по сценарию Энгельса, изложенному в «Принципах коммунизма».

 

2.4. Оптимальная модель хозяйственного механизма развитого социалистического общества

Итак, с переходом к нэпу Советская Россия вступила на путь преобразований общественного строя, соответствующего основному экономическому закону Соответствия, т. е. на правильный путь, на столбовую дорогу развития человеческой цивилизации. Затем под влиянием объективных и субъективных обстоятельств страна сошла с этого пути. И снова вопрос о поиске правильного пути развития экономики возник в 1953 году, после смерти Сталина. Вообще говоря, уже не было смысла возвращаться к нэпу образца 20-х годов: поскольку уже почти отсутствовали эксплуататорские классы и уровень развития производительных сил был гораздо выше. («Почти» означает, что не было легальных эксплуататоров, но нелегальные в виде криминальной буржуазии существовали.) Т. е. реформу нужно было проводить без преобразования части общественного сектора в частный (что сейчас называется приватизацией).

Однако уровень развития производительных сил был явно недостаточен для того, чтобы чисто социалистические производственные отношения, основанные на плановом хозяйственном механизме работали эффективнее, чем капиталистические. Длительные сроки планирования (необходимое оборудование нужно было заказывать за два года) сдерживали научно-технический прогресс.

Каков же должен был быть нэп образца 1953 года? В соответствии с общим принципом, изложенным выше, переходному периоду от капитализма к социализму соответствует и переходный хозяйственный механизм, т. е. состоящий из обоих элементарных хозяйственных механизмов, планового и рыночного, соответствующих тем формациям, между которыми существует социализм.

Такой хозяйственный механизм будем называть планово-рыночным. Рассмотрим варианты реализации планово-рыночного хозяйственного механизма (ПРХМ).

Для того чтобы функционировал рыночный хозяйственный механизм, предприятия должны обладать значительной самостоятельностью: они должны иметь право в рамках рыночного сектора, не спрашивая никого, продавать продукцию, распоряжаться доходом, покупать необходимое для производства сырье и машины…. Т. е. они должны находиться по доперестроечной терминологии на полном хозрасчете. Плановый сектор в этом случае реализуется для предприятия в виде обязательного к исполнению государственного заказа, выданного на законодательно закрепленный объем производства. Госзаказы по всей экономике составляют государственный план, который для каждого предприятия определяет поставщика и потребителя продукции.

В другом варианте ПРХМ одна часть предприятий составляет плановый сектор, а другая – рыночный. Возможна и комбинация этих вариантов. Она, очевидно, как, более общая и должна быть оптимальной. Такая форма организации экономики на основе планово-рыночного хозяйственного механизма получила название двухсекторной экономики. Она позволяет создать эффективную экономику, поскольку содержит в себе мощный рычаг управления: соотношение объемов планового и рыночного секторов, который подбирается из условия достижения наибольшей эффективности. Если не происходит дискриминации рыночного сектора (например, за счет его административного сокращения в угоду амбициям вождей войти в историю в качестве строителей коммунизма), социалистическая планово-рыночная экономика имеет преимущество перед капиталистической экономикой, где развитие государственного сектора сдерживается идеологическими ограничениями со стороны буржуазии, видящей в нем опасность для своего господства. Возможность неограниченного использования потенциала обоих хозяйственных механизмов и определяет потенциальную возможность победы социализма в экономическом соревновании с капитализмом.

Планово-рыночный хозмеханизм позволял осуществить плавный переход от экономики «застоя» к оптимальной экономике социализма. В разделе 3.2 при анализе «застойного» хозмеханизма будет проведен дополнительный анализ и ПРХМ.

Итак, ответ на поставленный в начале главы вопрос: «план» или рынок» – таков: и «план» и «рынок», их оптимальное для эффективности экономики социализма сочетание.

 

В этой главе мы рассмотрим подробнее «технологию» конррево-люции, этапы и закономерности ее развития. В главе 1 было изложено известное положение Троцкого, что переход власти к высшей бюрократии при Сталине, выделение ее в правящий псевдокласс создало объективные предпосылки реставрации капитализма ввиду естественного стремления бюрократии реализовать свою власть в виде собственности.

Однако при Сталине это стремление не могло быть реализовано, так как Сталин строил социализм и бюрократию считал лишь необходимым инструментом в достижении этой цели. Реализовываться созданные Сталиным предпосылки в соответствии с моделью Троцкого стали лишь после его смерти. Здесь различаются по именам лидеров СССР три периода: Хрущевский, Брежневский и Горбачевский. Первые два лидера создавали (вероятно, против своей воли как, впрочем, и Сталин) все более серьезные предпосылки для контрреволюции, а последний реализовал эти предпосылки.

 

3.1. Хрущевский период

После смерти Сталина Хрущев не сразу стал лидером: был некий «смутный», но непродолжительный период борьбы за власть в правящей верхушке КПСС.

Все наследники Сталина понимали, что необходимы перемены. Как в системе власти, так и в экономике. Все были едины, что необходимо прекращение репрессий. И они были, практически, прекращены. Тот объем преследований и их жесткость, которые сохранились, существуют, практически, во всех «цивилизованных» странах.

Все были едины в том, что должна сохраниться основа устойчивости социалистического государства – руководящая роль КПСС. И до перестройки нам все время напоминали «о необходимости укрепления и повышения руководящей роли партии». Не очень, вообще говоря, удачная формулировка, вызывавшая язвительные насмешки:» дескать куда еще повышать?» Хотя если вдуматься, она имела определенный смысл, поскольку на деле руководящая роль КПСС непрерывно падала, заменяясь руководящей ролью все более коррумпирующейся высшей бюрократии, вследствие чего ее и нужно было постоянно повышать.

Все были едины, что необходимы преобразования экономики. Однако в этом вопросе, как и после Октябрьской Революции 1917 г., было гораздо меньше ясности. Не было проведено массового теоретического поиска в области экономики, осталась зашоренность и боязнь «впасть в ересь». В результате оптимальная планово-рыночная модель хозяйственного механизма не была найдена и период Хрущева увенчался Совнархозами, когда единая экономика страны была раздроблена на десятки мелких, связи между которыми были достаточно слабы. Отрицательные результаты не замедлили сказаться и послужили одной из причин отстранения Хрущева от власти. Правда, это отстранение было достаточно «цивилизованным»: Хрущев не был репрессирован и умер своей смертью, хотя и не избежал политической смерти, в результате которой период его правления был объявлен периодом «волюнтаризма». Обвинение, конечно, совершенно вздорное: любому другому периоду советской истории можно присвоить это имя.

Хрущев как бы поплатился за политическое убийство Сталина, которое он совершил в своем докладе на XX съезде КПСС, разоблачив культ личности Сталина. Это разоблачение стало вторым «великим деянием» Хрущева после Совнархозов.

Возможно, какое-то осуждение репрессий, проводимых во времена Сталина, было необходимо. И фактический материал, представленный Хрущев съезду, выглядит правдоподобно (хотя многие независимые исследователи доклада Хрущёва считают его полностью клеветническим [6]). Но все дело в характере подачи, которое приняло характер трусливого покаяния, поскольку, во-первых, и сам Хрущев участвовал в репрессиях, но свалил все только на Сталина, а во-вторых, доклад был засекречен. Все это создало тяжелую моральную атмосферу в обществе и послужило в немалой степени дискредитации социализма.

Могло ли открытое опубликование доклада Хрущева улучшить ситуацию? Едва ли. Скорее – наоборот. Все равно – это было бы покаяние, а фигура кающегося, что бы ни утверждала на эту тему христианская религия, не вызывает симпатии у людей: люди не склонны прощать каящему-ся в тяжких преступлениях – они жаждут отмщения (как, впрочем, и Бог в соответствии с Библией).

Поэтому более полезна была бы открытая полная оценка деятельности Сталина, из которой бы следовало, что, да, были ошибки и применялись методы, некоторые из которых нам теперь не нужны, а некоторые вообще нельзя применять, но общий баланс деятельности товарища Сталина положителен, поскольку создана Великая держава, побежден сильнейший враг в виде Гитлеровской Германии, а недостатки нам нужно исправить – на ошибках учатся.

Подтверждением правильности положения «о вреде излишней критики и самокритики» является отношение к оценке деятельности Мао-Цзедуна в Китае. Там критики его, практически, не было, хотя «дров он наломал» значительно больше, чем Сталин, доведя экономику Китая с помощью Большого скачка и Культурной революции до кризисного состояния. Отсутствие нервозности, которую бы вызвала критика ошибок Мао-Цзедуна, создало благоприятные условия для Денсяопиновских реформ.

Дело в том, что не все можно исправить покаянием. Вернее, даже почти ничего нельзя исправить: нельзя воскресить мертвых, вернуть потерянное в тюрьмах здоровье…. Даже имущество и земли репрессированным народам вернуть нельзя без того, чтобы не репрессировать тех, кому это имущество и земли на законном основании были переданы. Так попытка «восстановить справедливость» в отношении репрессированных народов на Кавказе обернулась кровавыми конфликтами, геноцидом по отношению к русским в Чечне, т. е. привели к последствиям гораздо более тяжким, чем при репрессировании тех народов во времена Сталина.

Нельзя все исправить. Можно лишь принять к сведению ситуацию и попытаться ее уладить с учетом интересов всех вовлеченных, а не только обиженных. Однако Хрущев не мог подняться до осознания всей деятельности Сталина и пренебречь личными обидами на крутого вождя.

При Хрущеве сохранилась по форме авторитарно-бюрократическая модель социализма. По воспоминаниям очевидцев она даже стала более авторитарной, чем при Сталине. И. А. Бенедиктов, уже цитированный выше, вспоминает: Хрущев, действия которого со временем все больше определялись личными амбициями, относился к специалистам, особенно «инакомыслящим», иначе (в отличие от Сталина – Авт.). В моду стали входить те, кто умел послушно поддакивать, вовремя предугадать и «научно обосновать «уже сложившееся мнение Первого, которое он не менял далее вопреки очевидным фактам…»

«Именно Хрущев начал избавляться от людей, способных твердо и до конца отстаивать свои взгляды. Многие сталинские наркомы, привыкшие говорить в лицо самую горькую правду, постепенно уходили со своих постов. А те, кто оставался, превращались, за редким исключением, в умных царедворцев, прекрасно сознававших вею пагубность хрущевских «начинаний», но считавшихся со сложившейся расстановкой сил и тем, кто её в конечном счете определял…» [6, 7].

Два существенных «прокола» Хрущёва в области политики и экономики, значительно ослабили позиции социализма (прежде всего, его поддержку массами трудящихся). Особенно вредно было разоблачение культа личности, нанесшее буквально смертельный удар международному коммунистическому движению.

Во внутренней политике разоблачения культа привело к огульной реабилитации репрессированных, что способствовало приходу к власти могильщиков социализма Горбачёва и Ельцина, анкеты которых были не безупречны и при отсутствии разоблачения культа не позволили бы подняться им к вершинам власти.

В области хозяйственного строительства за период правления Хрущева, несмотря на Совнархозы, СССР существенно продвинулся вперед и увеличил свою относительную экономическую и военную мощь, став второй сверхдержавой в мире.

 

3.2. Брежневский период

Место Хрущева на посту генсека (тогда Первого секретаря) занял Л.И. Брежнев. Бытует мнение, что он был малоинициативным человеком и, фактически, декоративной фигурой, прикрывавшей власть «коллективного руководства».

Правление Брежнева началось с так называемой Косыгинской реформы, призванной, по мнению ее авторов, исправить ошибки Хрущевских Совнархозов. Однако на деле вместо исправления ошибок были сделаны другие, еще более тяжелые.

По этой реформе предприятия получили некоторую самостоятельность, плановые натуральные показатели были заменены в основном на денежные. В последующем положительные элементы реформы (самостоятельность предприятий) были сведены на нет, а отрицательные (денежный вал) остались. Денежный вал (отчет о выполнении плана в деньгах) привел к тому, что предприятия стремились выполнить его за счет выгодных в производстве изделий. В результате возникли дефициты некоторых ходовых товаров.

Ослабление планового начала привело к замедлению научно-техничесого прогресса, а, следовательно, и темпов роста. Последнее компенсировалось закупкой потребительских товаров за нефтедоллары, появившиеся в изобилии после закрытия Суэцкого канала и роста цен на нефть. Шальные нефтедоллары способствовали закупке за рубежом и многих сырьевых компонентов для легкой и пищевой промышленности, что поставило их в зависимость от Запада. А закупка за рубежом готовых заводов для производства товаров широкого потребления подорвало наше машиностроение для легкой и пищевой промышленности.

В чем отличие оптимального планово-рыночного хозяйственного механизма социалистического общества, рассмотренного в разделе 2.4, от хозяйственного механизма косыгинских реформ? Отличие в том, что в косыгинском механизме рыночные принципы внедрялись внутрь планового механизма в качестве управляющих. Они-то и разлагали план, как об этом говорилось выше. Несовместимость планового и рыночного хозяйственных механизмов в качестве основных механизмов экономики была показана еще Г. Поповым в его книге «Эффективное управление». Чтобы плановый и рыночный механизмы не мешали друг другу, они должны действовать независимо, каждый на своей основе, т. е. располагаться рядом, а не один внутри другого. Т. е. критерием эффективности планового хозяйственного механизма должно быть выполнение плана, а не получения прибыли. Точно также как критерием эффективности рыночного хозяйственного механизма должно быть получение эффективной прибыли, а не выполнения принятого для этого плана. Корректировка плана, который существует в обоих механизмах, может быть сделана также в обоих случаях, но в плановом механизме она делается для получения более эффективных потребительских стоимостей, а в рыночном – более высокой прибыли.

В планово-рыночном хозяйственном механизме, рассмотренном в 2.5., плановый и рыночный механизмы располагаются рядом, а в косыгинских реформах рыночный был встроен внутрь планового, что является наиболее неэффективным сочетанием двух хозяйственных механизмов. Т. е. механизм косыгинских реформ был хуже, чем просто плановый механизм, который существовал при Сталине.

Итак, планово-рыночный хозяйственный механизм, модель двухсекторной экономики так и не были реализованы. В чем причина? Прежде всего, в отрицательных последствиях культа личности Сталина. Как известно, общественные науки во времена Сталина находились под контролем вождя. Что там было верно, определялось только им. Этот запрет на самостоятельные исследования, на какие-либо отклонения от установленных догм в значительной степени сохранился и после смерти Сталина. Поэтому поиски улучшения велись только в рамках планового хозяйственного механизма, на котором была основана советская экономика. Выйти за его рамки мешал тот факт, что теории рыночного социализма были взяты на вооружение ревизионистами и западной пропагандой. То, что рыночные преобразования могут использоваться для реставрации капитализма, это ясно. Но научный подход позволил бы легко разобраться когда, при каких условиях это происходит. Когда лекарство превращается в яд.

Период между отставкой Хрущева и началом Перестройки в 1985 году получил название эпохи «застоя». С точки зрения социального и экономического развития – это было время упущенных возможностей. Прежде всего, не была разработана научная концепция дальнейшего развития социализма. Политическая модель стала чисто бюрократической. В области экономики недостаточно эффективная, но цельная плановая система сталинского периода была заменена на внутренне противоречивую систему реформы 1965 года, т. е. на более худшую. Бездарно были проедены сотни миллиардов нефтедолларов, на которые можно было перевооружить значительную часть экономики.

Ликвидация обязательных для руководящих работников жестких требований сталинского аскетизма и ориентация на материальные стимулы приводила ко все большему разложению правящей партийно-государственной верхушки, ко все большему ее отходу от провозглашаемой идеи служения народу. В ряде мест партийная элита срослась с кланами криминальной буржуазии, а кое-где эти кланы даже легализовали себя в виде партийно-государственных деятелей. Например, знаменитый во время Перестройки Адылов. Так международное агентство новостей «Фергана» в статье «Из тюрьмы выпущен арестованный еще во времена СССР Ахмаджон Адылов» (05.06.2008 22:33 msk. Фергана. Ру) сообщает: «После его ареста в 1984 году советская пресса писала о колоссальных хищениях государственной собственности и средневековом произволе. Сообщалось, что Адылов имел в своем распоряжении чуть ли не личную армию, а провинившихся подчиненных безнаказанно убивал, бросал в подземелье…». Но после контрреволюции, естественно, появилось другое мнение, что он пострадал из-за намерений разоблачить коррупцию в руководстве Узбекской ССР.

В обществе воцарилась атмосфера апатии и цинизма, нарастало острое недовольство отставанием в уровне жизни, прежде всего, от передовых стран Запада. Возник всё углубляющийся кризис социализма. Общество подходило к опасной черте революционной ситуации.

 

3.3. Идеологическая борьба с Западом

Борьба за социализм в сфере идеологии проявлялась как борьба с Западной подрывной пропагандой. Силы социализма в ней представляли идеологические партийные органы, полностью контролировавшие средства массовой информации и вовлекавшие часть населения в систему политического просвещения.

Наступательная инициатива была на стороне Запада. В области экономики наилучшим показателем преимуществ капитализма было более высокое качество западных товаров и более высокий, чем в СССР уровень жизни в развитых империалистических странах. Особенно высоким этот уровень жизни казался посещавшим Запад туристам, знакомившихся с тамошней жизнью в основном по богатейшим по сравнению с советскими витринам магазинов. Их рассказы были, вероятно, более мощной пропагандой, чем передачи Западного радио.

В политической области Запад опирался на замаскированный характер руководящей силы общества – буржуазии, что позволяло ему представлять классовую буржуазную демократию как подлинное народовластие. Конкретно сравнение шло по большей свободе выбора для западного избирателя, который мог выбирать между несколькими кандидатами, представлявшими разные партии. Разумеется, это были, как правило, представители господствующего класса, т. е. полностью сохранялась характеристика буржуазной демократии, данная Марксом:»…один раз в три или шесть лет решать какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте…» [12 т 17, 342]. Однако советский избиратель не мог даже этого. На выборах ему предлагался один безальтернативный кандидат, выдвинутый на собрании трудящихся по представлению партийных органов и администрации предприятия. Выдвинуть какого-либо другого кандидата было, практически, невозможно. Т.е эксплуатировалось противопоставление «демократической» многопартийности на Западе и тоталитарной однопартийности в СССР.

Другим выигрышным для буржуазной прапаганды было ограничение поездок советских граждан за границу. Они разрешались после тщательной проверки кандидата на поездку на «благонадежность». Поездки ограничивались по причинам подрывной деятельности западных спецслужб, специально старавшихся склонить советских туристов к невозвращению в СССР, как в пропагандистских целях, так и для нанесения экономического ущерба СССР в результате потери специалистов высокой квалификации.

Второй и, вероятно, не менее важной причиной были причины финансовые: снабжать туристов валютой должно было государство, а валюта, естественно, была нужна для экономики. В противоположность этому гражданин Западной страны мог почти свободно перемещаться по всему миру в меру своих финансовых возможностей.

Эти атаки советская пропаганда отбивала не очень убедительно. В области экономики утверждалось, что уровень жизни трудящихся на Западе не так уж и высок, что он требует очень напряженной работы и моральной платы в виде неуверенности в завтрашнем дне. Во-вторых, высокий уровень жизни на Западе обеспечивается эксплуатацией стран третьего мира. В третьих, советский гражданин пользовался большими экономическими свободами (права на труд, на бесплатные образование и медицинское обслуживание….) Объяснения, конечно, справедливые для честного политика – профессионала (хотя, много ли таких найдешь), но рассказы туристов с Запада о великолепии тамошних магазинов выглядели для рядового гражданина гораздо более убедительными. «Сытый голодного не разумеет». Так и советский гражданин, скромное благосостояние которого было стабильно, не мог понять страха перед безработицей. Не видел он особого преимущества и в своих экономических свободах, ведь он их имел и поэтому не ценил.

Более высокое качество Западных товаров было «опровергнуть» еще труднее. Здесь говорилось, что не все у нас плохое, ну, например, наши турбины лучше. Но турбины рядовому гражданину как-то не нужны, ему нужна надежная и качественная бытовая радиоаппаратура. Т. е. победа в экономической области доставалась Западу.

В области политической было не лучше, особенно если учесть экономические преимущества Запада. Ограничения свобод советский гражданин бы еще стерпел, если бы его благосостояние было не хуже чем у «западника», но неполноценность по почти всем сторонам бытия он терпеть не хотел: «так жить нельзя»!

Существенно эксплуатировалась Западом и тема репрессий, ГУЛАГа, хотя уровень репрессий в брежневском СССР был в общем на уровне «цивилизованных» государств.

Плохо разъяснялось и такое фундаментальное для социализма положение, как «руководящая роль партии». Оно сводилось к не очень убедительному разъяснению постоянного возрастания этой роли. Рассмотрим пример разъяснения в книге «Социалистическое общество на современном этапе».

«Руководящая и направляющая роль Коммунистической партии обусловлена классовой сущностью социалистического общества, в котором ведущей силой выступает рабочий класс. И естественно, что повышение роли рабочего класса в жизни общества сказывается и на дальнейшем усилении руководящего влияния партии на общественные процессы.» [13, 325]. В действительности же люди не видели никакого повышения роли рабочего класса. Как командовало начальство, так и продолжало командовать. Если что и возрастало, так это – роль технической интеллигенции: вследствие научно-технического прогресса ее становилось все больше.

«Это усиление необходимо и потому, что по мере продвижения к зрелому социализму и его совершенствования становится теснее и глубже взаимозависимость экономического, социального, политического и духовного прогресса общества. Только партия, вооруженная марксизмом-ленинизмом, может разрабатывать правильную программу, политику, стратегию и тактику и обеспечивать комплексный подход к решению проблем общественного развития. Только она способна объединять вокруг рабочего класса всех трудящихся, направлять организовывать и вести их к достижению целей, вытекающих из объективных законов развития общества..» [13, 326]. Интеллигент же не хотел объединяться вокруг рабочего класса, который он представлял в виде соседа-пьяницы. И вообще эта фраза скорее подтверждает образ тоталитарного общества, создаваемый Западной пропагандой. (Хотя на деле, конечно, никакого тоталитарного контроля жизни общества во времена после Сталина уже не было. Были лишь потуги.) Т. е. подобное «обоснование» руководящей роли било мимо цели и скорее служило врагу.

В целом идеологическая борьба за души советских людей была проиграна советской пропагандой. Можно ли было ослабить это поражение? Проанализируем возможные варианты изменений, которые позволили бы это сделать.

Например, свобода поездок за границу. Разумеется, о полной свободе не могло быть речи ввиду уже упомянутой подрывной деятельности Запада по переманиванию специалистов. Но ограничения в свободе для этих категорий нужно было компенсировать более высокой оплатой. Для остальных категорий все ограничения могли быть отменены (особенно для деятелей культуры), при условии, что государство снимало с себя обязанность снабжать туристов валютой сверх определенной доли национального дохода. При этом осталось бы только это естественное экономическое ограничение. Вероятно, оно все же воспринималось бы легче, чем проверка «благонадежности». Поездки «выездных» граждан по своей инициативе могли бы осуществляться либо за счет разыгрывания в лотерее, выделямых для этого средств, либо за счет зарубежных благодетелей (спонсоров). Такая свобода поездок вполне могла быть осуществлена без каких-либо изменений «системы».

Об альтернативности выборов. Вполне в положении о выборах можно было записать положение об обязательной альтернативности. Тогда советская система соответствовала бы буржуазной демократии: там трудящиеся получают возможность выбрать из двух представителей буржуазии одного, а здесь – из двух кандидатов (среди которых не только представители бюрократии, но и трудящиеся) – одного. Но это означало бы уже заметное ограничение власти бюрократии. Такая система возможна при сильном вожде, когда низшая бюрократия «не смеет пикнуть», но при слабом она невозможна, т. к. лишает бюрократов гарантированного рычага власти, а, следовательно, и получения доходов, поскольку собственностью бюрократа (по Марксу) является власть. Для буржуазии капстран обладание властью менее значимо, поскольку они имеют материальную собственность. Поэтому западному буржую выгоднее смириться с негарантированным доступом к власти ради гарантированного обладания материальной собственностью. Т. е. можно сказать, что безальтернативность выборов при системе бюрократического социализма и альтернативность при капитализме обусловлены разницей между псевдоклассом бюрократии при социализме и классом буржуазии при капитализме. Однако можно дать и другое объяснение: просто сложилась такая традиция и власть не хотела её менять.

О качестве товаров и удовлетворении потребительского спроса. Для улучшения этих характеристик качества жизни необходимо было существенное изменение хозяйственного механизма и общей экономической политики. Чтобы повысить качество нужно было заинтересовать в этом предприятия. В рамках планового и застойного хозмеханизмов это пытались делать с помощью показателей. Но практика показала, что любые показатели так или иначе обходятся. Наиболее надежным является контроль самого потребителя, т. е. необходимо было использование рыночного регулирования, которое возможно при социализме в рамках планово-рыночного хозяйственного механизма, описанного в разделе 2.4. Разумеется, положение можно было бы несколько улучшить и при возвращении от застойного механизма к чисто плановому. Для удовлетворения спроса кроме улучшения хозмеханизма необходимо было сокращение бремени военных расходов, поскольку удовлетворение потребностей людей в качественных и надежных товарах было таким же оружием в борьбе с Западом, как и ракеты (обилие которых, как известно, не спасло страну). Другим источником ресурсов являлось сокращение вовлечения в грандиозные экономические «проекта века», ограничения аппетитов ведомств в растаскивании общественно «пирога». Но это также означало бы серьезное ограничение власти бюрократии, поскольку борьба за бюджет означала реализацию ее права собственности на государство.

Таким образом, наиболее реальным, не затрагивающим власть бюрократии был бы переход к планово-рыночному хозяйственному механизму, реализованный в Китае, но не реализованный у нас из-за идеологической зашоренности и экономической некомпетентности высшего партийного руководства. Остальное затрагивало власть бюрократии, поэтому нужно было, как модно было глубокомысленно говорить в брежневские времена, «менять систему». Большинство говоривших на основе простого сравнения советской и западной действительности понимало под этим переход к капитализму. Другой альтернативой была ликвидация бюрократических извращений социализма (см. главу 5).

Если бы удалось сократить бремя военных расходов и «проектов века», то можно было бы решить и продовольственную проблему и проблему ширпотреба за счет увеличения импорта товаров с Запада, т. е. тем же путем, который был реализован «демократами» в 1992 г. Но сделать это тогда можно было гораздо дешевле, без развала экономики. Вред от конкуренции западного ширпотреба можно было бы компенсировать увеличением экспорта отечественных товаров (что реализовали «демократические челноки») и политикой цен (дешевые отечественные товары и дорогие – импортные).

 

3.4. Вторая модель социализма

Несмотря на большие недостатки, отмеченные выше, при Хрущеве и Брежневе был осуществлен переход от авторитарно-бюрократической жесткой сталинской модели социализма к тоже авторитарно-бюрократической, но либеральной модели. (Словом «модель» здесь и в других местах характеризуются разные типы надстройки при сохранении базиса.)

Ее отличие от сталинской состояло в том, что по уровню репрессий при подавлении инакомыслящих она стала соответствовать западному обществу. «Демократические» критики возразят: «А как же Новочеркасск?» Но он как раз в духе «цивилизованного» Запада: подобных примеров можно найти массу в истории буржуазной «демократии». Взять хотя бы расстрел чикагских рабочих. И разница в датах здесь не причем, поскольку американская демократия за это время не изменилась (вспомните, с какой гордостью «демократы» говорят о практической неизменности Конституции США). Изменилась только ситуация в Штатах: американской буржуазии теперь не нужно стрелять в своих рабочих, поскольку они не бунтуют. А не бунтуют они из-за той доли от грабежа всего мира, которую им подбрасывает американская буржуазия.

Можно найти и массу свежих примеров жестокого отношения к своим гражданам, вступающих в конфликт с властью. С. Кара-Мурза в статье «Слезоточивый душ» (Сов. Россия, 280396) дал много примеров. Первый пример: «…в 1988 г. в Гибралтаре агенты полиции застрелили на улице трех известных республиканцев из Северной Ирландии. Как сказано в приговоре, «без всякой необходимости.» Они были безоружны, их никто не пытался арестовать – просто застрелили. По поводу приговора поднялся шум, рассерчали и Мейджор и Тэтчер. И тогда пошли в ход документы. Оказалось, что в Ольстере без суда и следствия были застрелены около 400 безоружных уже задержанных республиканцев…»

Второй пример: «Помню, в 70-е годы в центре Филадельфии разбомбили с вертолета дом, в котором обитала коммуна сектантов. Никто тогда не мог объяснить смысла этой акции. Так же необъяснимо поведение полиции в деле с сектой проповедника Кореша в 1993 г. Да, мракобесы заперлись на ферме и стали ждать конца света. Полиция решила это мракобесие пресечь. Но как? Сначала в течение недели оглушая сектантов рок-музыкой из мощных динамиков… А потом пошли на штурм – открыли по ферме огонь и стали долбить стену танком… Начался пожар, и практически все обитатели фермы сгорели – 82 трупа. А через год суд оправдал оставшихся в живых 11 сектантов – состава преступления в их действиях не было».

И, наконец, пример из жизни «демократической» России: расстрел Парламента в октябре 1993 г., не согласившегося с произведенным Президентом государственным переворотом. Войсками мятежного Президента убито от 150 до 1000 человек. Запад признал, что это все вполне в рамках «демократии» и не наложил на Ельцина и РФ никаких санкций. По сравнению с этим Новочеркасск (убито 24 человека) кажется детской шалостью.

Сравним расстрел Парламента в 1993 г. и Новочеркаские события 1962 г. Последние опишем по свидетельству Википедии – интренет-энциклопедии [14], стоящей на вполне «демократических» позициях. Выступление рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода произошло после повышения в конце мая 1962 г. розничных цен на «мясо и мясные продукты в среднем на 30 % и на масло – на 25 %>… Одновременно с этим дирекция НЭВЗа почти на треть увеличила норму выработки для рабочих». 1-го июня возникла стихийная забастовка, к которой присоединились работники других предприятий и горожане.

«К полудню количество бастующих достигло 5000 человек, они перекрыли железнодорожную магистраль, связывающую Юг России с центром РСФСР, остановив пассажирский поезд Ростов-на-Дону – Саратов. На остановленном локомотиве кто-то написал: «Хрущёва на мясо!». Пытавшегося прекратить вандализм главного инженера Ёлкина избили и хотели кинуть в топку, но до этого не дошло».

Ближе к вечеру к протестующим обратилось партийное руководство, но их освистывали и перебивали «оскорбительными криками. А пытавшегося взять… слово директора Курочкина забросали камнями, металлическими деталями и бутылками…

С 18:00 до 19:00 к заводоуправлению были подтянуты сводные части милиции в форме, численностью до 200 человек. Милиция попыталась оттеснить митингующих с территории завода, но была смята толпой, а трое сотрудников избиты. Армия за весь день активных действий не предпринимала…

Тем временем митинг продолжался. Звучали требования: послать делегацию на электродный завод, отключить подачу газа с газораспределительной станции, выставить пикеты у заводоуправления, собраться на следующее утро в 5–6 часов и идти в город, чтобы поднять там восстание, захватить банк, телеграф, обратиться с воззванием по всей стране».

Ночью на территорию завода вошли танки с солдатами и без применения оружия вытеснили протестующих, «…ранения получили несколько солдат».

Развязка наступила 2 июня, когда протестующие собрались у здания горисполкома.

«Председатель горисполкома Замула и другие руководители предприняли попытку с балкона через микрофон обратиться к подошедшим с призывом прекратить дальнейшее движение и возвратиться на свои рабочие места. Но в стоявших на балконе полетели палки, камни, одновременно из толпы раздавались угрозы. Часть протестующих ворвалась внутрь здания и разбила стекла окон, двери, повредила мебель, телефонную проводку, сбросила на пол люстры, портреты.

К зданию горисполкома прибыл начальник Новочеркасского гарнизона генерал-майор Олешко с 50 вооружёнными автоматами военнослужащими внутренних войск, которые, оттесняя людей от здания, прошли вдоль его фасада и выстроились лицом к ним в две шеренги. Олешко с балкона обратился к собравшимся с призывом прекратить погромы и разойтись. Но толпа не реагировала, раздавались различные выкрики, угрозы расправы».

После этого было произведено два залпа поверх толпы, а затем открыт огонь на поражение, поскольку стрельба вверх на толпу не подействовала.

Всего погибло 24 человека. 240 человек было арестовано. Состоялся суд. 7 зачинщиков были расстреляны (слово зачинщики Википедия, естественно, помещает в кавычки), а 105 получили 10–15 лет колонии строгого режима.

В «демократической» России все осуждённые были, естественно, реабилитированы в 1996 г.

Расстрел Парламента РФ произошёл 4 октября 1993 г. Вот как описывает его Ю. Воронин, первый заместитель Председателя Верховного Совета РФ в книге «Стреноженная Россия» [15]: «6.30. Раздаётся первая короткая очередь по Дому Советов. Смотрю в окно в задней комнате кабинета, выходящей на Краснопресненскую набережную. Танки! Они выстраиваются на противоположной стороне набережной и намосту. 10 танков, как потом выяснилось, Кантемировской дивизии…

В 7.00, разрушив баррикады у здания парламента, на площадь Свободной России прорвались 5 БМП с десантом на борту, вооружённым автоматическим оружием. БТР и БМП начали расстреливать людей в палатках, открыли огонь по окнам Дома Советов».

Воронин и иеромонах Никон по радио обратились к атакующим «с призывом приступить к переговорам…

В ответ только угрозы:

– Сидите и не рыпайтесь. Нам дана команда стрелять на поражение и свидетелей не оставлять.

После этого ещё жестче отдавались команды:

– Бить, бить, бить… Всех уничтожить! Пленных не брать. Стрелять на поражение этих бл…».

Расстрел Дома Советов в 1993 г. «демократические» СМИ и власть, естественно, не осуждают: Верховный Совет во всём виноват.

В Новочеркасских событиях власти до последнего пытались избежать кровавого финала, несмотря на многочисленные акты вандализма протестующих. А 4 октября 1993 штурм начался без всякого предупреждения с наказом «свидетелей не оставлять». А свидетелей не оставляют обычно при преступлении.

Кстати, в противостоянии Ельцинскому государственному перевороту автор, участвовавший во многих его мероприятиях, не видел особых актов вандализма. В прорыве к Белому Дому 3 октября были разбиты стёкла лишь у пожарной машины, поливавшей демонстрантов.

Но вернёмся к модели социализма: главное в том, что при правлении Хрущева и Брежнева ушел в прошлое страх перед ночным стуком в дверь. Уровень формальных буржуазных свобод, о которых говорилось выше, был меньше. Но свободы эти большинству людей не нужны. А безопасность, уверенность в завтрашнем дне нужна всем. И гражданин, который «не трогал власть» чувствовал себя в безопасности. Т. е. по этому важнейшему критерию либеральный хрущевско-брежневский социализм сравнялся с капитализмом. Таким образом, возникла более привлекательная, чем сталинская, вторая модель социализма.

Эта модель уже не может быть названа тоталитарной, поскольку контроль за жизнью рядового гражданина уже не был, практически, большим, чем в западных «демократиях».

Скептики возразят, а как же ограничения свободы выезда, обязательные политзанятия? Соцсоревнование? Ограничения выезда мы уже обсуждали выше – это просто мера безопасности в холодной войне (возможно и гипертрофированная). Подобные меры осуществляют и Западные «демократии»: например, периодически появляющиеся в США запреты на поездки граждан на Кубу. Политзанятия и соцсоревнование превратились, фактически, в некоторый не очень надоедливый ритуал. Действительно, политзанятия – это от 1 до 4 часов в месяц. Соцсоревнованием занимались (писали обязательства) в основном руководители раз в месяц или квартал.

Запад также имеет ритуалы: ходить в церковь (хотя, я думаю, большинство посещающих не интересуется проблемами религии: просто так принято, не сходишь – плохо подумают соседи, начальство….). А надоедливая реклама по телевидению. Наверное, многие в РФ согласились бы снова раз в месяц посещать политзанятия, чем слушать и смотреть ежедневно надоедливую и глупую рекламу. Т. е. навязываемые обществу ритуалы существуют в любом обществе. А другое общество – естественно, и другой образ жизни. Но, сравнивая непредвзято бывший советский и западный образ жизни, нельзя однозначно сказать, что один по всем параметрам хуже. Что-то лучше там, что-то было лучше тогда здесь.

 

3.5. Революционная ситуация в странах бюрократического социализма

Понятие революционной ситуации, введенное Лениным, показывает созревание общественной формации для социальной революции. Оно, как известно, отражается образной формулой: «низы не хотят жить по старому, а верхи не могут управлять по старому.» Это формула показывает, когда революция имеет шанс победить.

Если условия жизни таковы, что народ еще может терпеть, а господствующий класс обладает достаточно надежным и мощным аппаратом подавления, то революцию совершить нельзя, поскольку, во-первых, некому ее будет совершать, а, во-вторых, если восстание все же начнется, то оно будет подавлено. Успех восстания возможен только тогда, когда массы настолько возбуждены, что может произойти массовое восстание по самому незначительному поводу, а власть и особенно ее аппарат подавления деморализован и неспособен поэтому организовать эффективное сопротивление восставшему народу.

По такому механизму проходили две великие революции Земли: французская буржуазная в 1789 г. и русская социалистическая в 1917 г.

В СССР возникла ситуация другого порядка: «и низы и верхи не хотели жить по старому», поскольку и те и другие не были удовлетворены объемом получаемых благ и характером их распределения. Такая ситуация, как показал опыт, является революционной ситуацией нового типа, характерной для социалистических стран с господством бюрократии.

В каком направлении произойдет революция? Троцкий считал, что существуют две возможности: либо бюрократическая контрреволюция и реставрация капитализма, либо политическая революция пролетариата за возвращение на путь подлинно социалистического развития [2]. Однако второй путь оказался нереальным. Почему? Дело в том, что господство бюрократии выдавалось как внутренней, так и внешней антикоммунистической пропагандой за единственно возможную модель социализма. Поэтому борьба против бюрократии естественно становилась борьбой против социализма. К тому же слабые ростки всякого протеста (в основном не за социализм, а против) подавлялись репрессивной системой социалистических государств.

Т.е. революционная ситуация в станах бюрократического социализма приводит в случае реализации к реставрации капитализма, т. е. является контрреволюционной, по отношению к поступательному движению истории.

Важным вопросом всякой революции является вопрос о ее движущих силах. В буржуазной – это буржуазия, в социалистической – пролетариат. Здесь как будто бы имеет место трогательное единство сторон. Но явно, что пальма первенства принадлежит бюрократии, поскольку она стремится к четкой цели – обладанию собственностью. Тогда как трудящиеся просто чувствуют себя обманутыми социализмом, а поэтому не прочь жить «как в Америке», т. е. как в стране развитого капитализма. Т. е. революция, которая надвигается в стране бюрократического социализма – это бюрократическая контрреволюция.

Доказательством революционности ситуации, возникающей в странах бюрократического социализма (ниже будем ее называть также революционной ситуацией «второго рода») явились контрреволюционные перевороты, начавшиеся в странах Восточной Европы с событий в Венгрии в 1956 г.

 

3.6. Восточно-европейский ревизионизм

В результате победы над Германией на территориях, освобожденных Советской Армией, возникли социалистические государства Восточной Европы. В них, естественно, установилась практически та же сталинская модель бюрократического социализма. Исключение составляла лишь, практически, самостоятельно освободившая себя Югославия. Ее руководитель Тито, сохранив верность сталинской модели политической организации общества, быстро разочаровался в плановой системе хозяйствования и стал искать выход из экономических трудностей на пути рыночной организации общественного хозяйства. За это он был проклят Сталиным как ревизионист, и Югославия была исключена из социалистического содружества. После смерти Сталина Хрущев «реабилитировал» Тито (однако не поспешил следовать по его пути в экономике).

Десталинизация, начатая ХХ съездом, вынудила реформироваться и сталинистские режимы восточноевропейских социалистических стран. Однако половинчатые реформы, проводимые правящими кругами, не удовлетворяли людей, которые жаждали более радикальных перемен. Недовольство инициировало движение за эти радикальные перемены как в народе, так и в самих правящих кругах. Т. е. возникла та революционная ситуация нового типа, о которой говорилось в предыдущем разделе. Эти движения привели к имеющим революционный характер событиям в Венгрии (1956 г.), Чехословакии (1968 г.), Польше (1980 – 1981 гг.). В политическом плане движения стремились ликвидировать сталинистские режимы, перейти к буржуазно – демократическим формам правления, к «социалистическому плюрализму», что по Брусу (В. Брус – деятель польской «Солидарности») «равносильно дозволению на базе социализма центров политической инициативы, независимых от правительства и, следовательно, если называть вещи своими именами, легальных форм организованной оппозиции» [16, 54]. Однако не все деятели восточноевропейских движений соглашались с идеей социалистического плюрализма. Например, деятель «пражской весны» 1968 г. Людвиг Вацулек в интерьвю газете «Фигаро» говорил: «Коммунистическая партия Чехословакии – это одна из партий, существующих в Чехословакии, население может выразить ей доверие или отказать в таком доверии.» [17, 15]. Т. е. Вацулек выступает за переход к буржуазной демократии. Другие силы «Пражской весны» шли еще дальше, к фашистским методам: «Закон, который мы примем, должен запретить всякую коммунистическую деятельность в Чехословакии. Мы запретим деятельность КПЧ и распустим КПЧ.» [17, 15]. Такой же широкий спектр мнений участвующих в движениях сил можно привести и для двух других «горячих точек» – венгерской и польской. Таким образом, восточноевропейские движения объединяли очень пестрые силы: от сторонников реформации социализма до явных фашистов.

В экономической области предлагался переход к рыночному хозяйству, поскольку, по словам О.Шика, «только рыночный механизм, несмотря на его недостатки и несовершенства, может заставить предприятия стремиться к оптимуму и постоянно вынуждает как можно скорее исправлять допущенные ошибки» [16, 43]. Причем О. Шик имеет ввиду не капиталистический, а социалистический рынок, когда «меняются субьек-ты рынка, что в качестве таковых выступают не частные предприятия, а социалистические коллективы предприятий [16]». Предприятия должны быть переданы в собственность трудовым коллективам.

Итак, исходной идеей движений против неосталинизма была реформация социализма. Однако события, развернувшиеся во всех трех странах, показали, что сохранить социалистический характер движений не удалось. Во-первых, потому, что для большинства вождей утверждения о стремлении сохранить социализм были, по-видимому, простой маскировкой, (т. е. целью была контрреволюция, а маскировка была нужна, чтобы обмануть бдительность «старшего брата» в виде СССР), а, во-вторых, потому, что к движениям примкнули явно антисоциалистические силы. В Венгрии движение быстро переросло в восстание, в котором ведущую роль заняли антисоциалистические силы. В Чехословакии эти силы также постепенно усиливали свое влияние, готовясь заменить коммунистических руководителей типа А. Дубчека. Справедливость оценки, данной событиям в Чехословакии 1968 г. как контрреволюции, наиболее убедительно подтвердилось после победы «бархатной» контрреволюции в 1989 г., где, фактически реализованы идеи 1968 г., но о «социализме с человеческим лицом» никто, в том числе и сам Дубчек, занимавший одно время видный пост в руководстве после «бархатной» революции, не вспоминал: всем уже было ясно, что речь идет о реставрации капитализма.

В целом идеологию реформистского движения в странах Восточной Европы в 60-х – 80-х годах следует рассматривать именно как ревизионизм, несмотря на справедливую критику бюрократического социализма и некоторые трезвые идеи реформ.

События в Венгрии и Чехословакии представляли собой захват власти в партии и государстве на основе критики ошибок прежнего руководства ревизионисткими силами с целью реставрации капитализма. Т. е. эти события представляют собой верхушечный антисоциалистический переворот, контрреволюцию. Участие в них хотя и недостаточно широких масс трудящихся не делает эти перевороты прогрессивными, не делает их революцией. И революции и контрреволюции выполняются трудящимися. Только в первом случае трудящиеся объективно действуют в своих интересах, а во втором – против.

События в Польше в 1980 – 1981 г.г., связанные с образованием профсоюза «Солидарность», показали на возможность, используя ошибки властей, совершить антисоциалистический переворот с помощью организации контрреволюционного движения трудящихся.

Поддержка ревизионизма в Восточной Европе Западом как в политическом плане, так и материальном имела большое значение. Политическая поддержка кроме провозглашения по дипломатическим каналам «поддержки борьбы за свободу, против советского тоталитаризма», включала также, по-видимому, выдачу рекомендаций по тактике движения. Рекомендации учитывали прежний опыт неудачных выступлений, подавленных СССР. Особенно характерным является польский опыт. После событий в Чехословакии стало ясно, что верхушечный переворот не проходит и относительно бескровно подавляется, поскольку массы оказались довольно равнодушными к революции в верхах. Свержение левого правительства Альенде в Чили показало, что можно успешно натравливать против социалистического правительства отдельные слои трудящихся. По-видимому, этот опыт было решено применить в Польше. Этот опыт показал, что такое движение можно создать, но без поддержки верхов оно ничего не может сделать, поскольку такая революционная ситуация в социалистической стране не является классической: массы трудящихся недостаточно активны, а главное власть не является слабой на самом деле. Она может лишь притвориться слабой. Но Ярузельский в 1981 году был лишен этой возможности ввиду недвусмысленной позиции руководства СССР не допустить контрреволюционного переворота. Поэтому ему пришлось эффективно подавить выступление Солидарности. В одну ночь были отключены телефоны у всей верхушки Солидарности, и она была арестована.

Итак, опыт ревизионистских выступлений своей массовостью и схожестью основного стержня сценария показал, что в стране бюрократического социализма в условиях ее поражения в идеологическом и экономическом плане в соревновании с империализмом возникает революционная ситуация «второго рода».

Этот опыт также показал, что основной движущей силой является высшая бюрократия. Без ее присоединения к движению против социализма, последнее не имеет шансов на успех. Т. е. революционная ситуация «второго рода» ведет к бюрократической контрреволюции. Однако инициативу в процессе революции, хотя и начавшейся по инициативе высшей бюрократии могут перехватить явно антисоциалистические силы (в виде остатков старых эксплуататорских классов, части интеллигенции….), которые могут лишить бюрократию не только плодов революции (т. е. собственности), но и самой свободы.

Для победоносной бюрократической революции необходимо, чтобы к власти пришла антисоциалистическя группировка высшей бюрократии.

Самый грустный вывод в том, что страна, вовлеченная в контрреволюционный переворот бюрократической революции, не может своими силами подавить его. Поскольку подавлять контрреволюцию некому. Переворот подавлялся только внешним вмешательством. В данном случае вмешательством СССР. Но если такие события произойдут в СССР, то спасти социализм уже никто не сможет. Это было ясно. Но наивно верилось, что уж у нас-то этого не может быть.

Несмотря не большие подрывные усилия Запада ничего в этих странах бы не произошло, если бы не было объективной революционной ситуации «второго рода». Т. е. главным было: захват власти высшей бюрократией и униженное (по сравнению с аналогичными слоями Запада) положение этого правящего псевдокласса, а также экономическое и идеологическое поражение стран бюрократического социализма в соревновании с развитыми капиталистическими странами.

Контрреволюции в Восточноевропейских станах показали, что революционная ситуация второго рода не реализуется в виде политической социалистической революции против власти бюрократии (о чем мечтал Троцкий) за переход к подлинному социализму.

 

4.1. Контрреволюционная перестройка

Период правления Брежнева завершился двумя быстротечными правлениями А. Андропова и К.У.Черненко, не успевшими сколько-нибудь заметно изменить ситуацию.

В апреле 1985 г. Генеральным секретарем был избран сравнительно молодой, энергичный и симпатичный М.С.Горбачев. Страна вступила на путь контрреволюционного переворота. Хотя, конечно, мало кто тогда знал об этом. Но сейчас, когда известен результат и основные герои переворота А.Н. Яковлев и М.С. Горбачев признались в том, куда они повели страну, мы можем смело датировать начало контрреволюции с апрельского Пленума ЦК КПСС в 1985 г.

Автор считает, что, совершая контрреволюционный переворот, Горбачев действовал сознательно. Другая распространенная трактовка состоит в том, что Горбачев – просто недалекий политик и в своей деятельности преследовал две цели – прослыть реформатором и укрепить свою власть. В результате вследствие логики политической борьбы он превратился в предателя, а социализм и страна были разрушены. Примерно в таком ключе подробно описывает Перестройку В. Легостаев в своей книге «Технология измены».

Однако с точки зрения результата неважно, был ли Горбачев предателем уже к апрелю 1985 г., или стал таковым впоследствии, или был просто Хлестаковым на посту Генсека (еще одна точка зрения на Горбачева). Это, наверное, сможет решить только суд, если он состоится. Ниже используется наиболее логичный первый вариант.

События произошли в полном соответствии с опытом Восточноевропейских контрреволюций: к власти пришла контрреволюционная группировка высшей бюрократии. Отличием было то, что это произошло в гораздо большей тайне, чем в Восточной Европе. Переходу к конкретным действиям соответствовал длительный подготовительный период, связанный с подготовкой массовых организаций оппозиции, необходимых скорее не для проведения (бюрократическая революция проводится по указаниям сверху), а для блокирования возможного сопротивления контрреволюционным преобразованиям.

Процесс преобразований был превосходно отрежиссирован. По-видимому, консультирующая роль спецслужб Запада в планировании операции была исключительно велика: ведь заговорщики не могли открыто пользоваться партийными идеологическими организациями, по крайней мере, на первых порах. А весь процесс поражает своей цельностью: в нем нет ни одного неверного шага – все выверено.

Для минимизации сопротивления партийного и государственного аппарата, настроенного на охрану социализма, вся операция проводилась максимально скрытно. До самой последней стадии она выдавалась за реформы «по совершенствованию социализма». Основным инструментом для разрушения партии и государства был принят метод бездействия (что по Уголовному кодексу того времени также является преступлением) высшего руководителя КПСС (а в конце Перестройки и государства), когда необходимые для ликвидации негативных процессов меры не принимались. В других случаях, наоборот, принимались вредные меры. Причем инициатором действий, приведших к негативным последствиям должен быть кто-то другой, а не Горбачев. Для этого давался ход всяким вредным инициативам, которые всегда, естественно, возникают, но роль нормального руководства состоит в том, чтобы их отвергнуть.

Для отвлечения внимания в конце Перестройки был разыгран конфликт между инициатором контрреволюции – горбачевским руководством и возникшими массовыми контрреволюционными движениями, которые впоследствии получили название «демократических». Причем инициатором реформ считались «демократы», а горбачевское руководство выступало их противником! Подобной маскировке содействовал тот факт, что КПСС в целом действительно сопротивлялась контрреволюционным преобразованиям. Сопротивлялась естественно, как организация, нацеленная на защиту социализма. Горбачев же был главой КПСС, поэтому ему легко было «шить» образ консерватора.

Рассмотрим вкратце этапы контрреволюции.

Первый этап носил названия «ускорения» социально-экономического развития. Однако на деле какой-либо ясной концепции ускорения представлено не было. Этап был заполнен рядом преобразований, демонстрирующих внешне скорее стремление руководства «что-то сделать», чем целенаправленную политику. Это, например, кампания по борьбе с нетрудовыми доходами, породившая очередную борьбу с частными огородами и ухудшившая в итоге материальное положение трудящихся. Негативный в итоге эффект дала и кампания борьбы с пьянством, приведшая к резкому усилению самогоноварения, породившая дефицит сахара и отдавшая мафии примерно 30 млрд. руб. годового дохода. Инициатором кампании по борьбе с пьянством считается Е.К. Лигачев.

Тогда неудачи этих реформ казались просто следствием неумения руководства. Однако теперь, когда вся картина налицо, они прекрасно вписываются в единую схему разрушения социализма. Кампания по борьбе с нетрудовыми доходами в очередной раз показала отвратительное «мурло» Административной системы, снизило сопротивляемость общества последующему внедрению «рынка». Борьба с пьянством ослабила экономику и также облегчила восприятие «рыночных реформ», сделала все более нарастающий дефицит товаров ширпотреба неизбежным «признаком социализма». Т. е. первые две лопаты из могилы для социализма были выкопаны.

Первые два года «эры» Горбачева в целом привели даже к некоторому оживлению в экономике. Увеличились темпы ее роста. Тем не менее, множество проблем ждало решений.

Качественный перелом произошел в 1987 г. В. Легостаев считает, что в этом году Горбачев почувствовал возрастающее к себе недоверие в ЦК и начал борьбу за власть, за которую он, по мнениям многих, был готов отдать любую цену. Однако и действия сознательного предателя выглядели бы так же.

В 1987 г. был сформирован первый вариант политики, получивший название «Перестройка». Этот вариант был изложен в книге Горбачева «Перестройка и новое мышление». Основными идеями перестройки являлись в соответствии с этой книгой демократизация жизни общества и экономическая реформа. Причем декларировалась социалистическая демократизация: «Суть перестройки именно в том и состоит, что она соединяет, социализм и демократию, теоретически и практически полностью восстанавливает ленинскую концепцию социалистического строительства.» [18, 31]. На сомнения одних и надежды других, что демократизация приведет к реставрации капитализма Горбачев отвечает: «Тем, кто надеется, что мы свернем с социалистического пути, предстоит горько разочароваться. Вся наша программа перестройки как в целом, так и в ее отдельных компонентах полностью базируется на принципе: больше социализма, больше демократии.

Больше социализма – значит, больше динамизма и творчества, организованности, законности и порядка, научности и инициативы в хозяйствовании, эффективности в управлении, лучше и обеспеченнее жизнь людей.

Больше социализма – значит, больше демократизма, гласности, коллективизма в общежитии, больше культуры, человечности в производственных, общественных и личных отношениях между людьми, больше достоинства и самоуважения личности…» [18, 32].

Одним из реальных и наиболее быстрых проявлений демократизации стала гласность, т. е. возможность открыто излагать в средствах массовой информации различные (иногда ранее запрещенные) взгляды по самым разнообразным вопросам развития общества. Отвечая «тем, кто не привык, не умеет, да и не хочет жить и работать в условиях гласности и развития критики», Горбачев пишет в своей книге: «Спор о том, не слишком ли много критики, нужна ли столь широкая гласность, не приведет ли демократизация к нежелательным явлениям, мы не рассматриваем, как нечто негативное. В нем по-своему присутствует забота о стабильности нашего общества. Можно ведь и заболтать демократию, заболтать гласностъ, извратить их. Но есть люди, которые вроде бы ратуют за новое, а как доходит до дела, то обставляют развитие демократии, критики, раз-ного рода условиями, оговорками. Будет ли ЦК КПСС продолжать линию на гласность через печать, средства массовой информации, при активном участии самих граждан – такого вопроса больше нет. Гласность нам нужна как воздух.

Хочу еще раз подчеркнуть, курс на расширение гласности, развитие критики и самокритики – не игра в демократию, а принципиальная позиция партии.» [18, 75].

Важную роль в демократизации должны были сыграть Советы. Была поставлена задача вернуть Советам роль органов народовластия, освободить их от опеки партийных органов.

Вторым «рычагом» перестройки должна была стать хозяйственная реформа: «Концепция экономической реформы, разработанная нами и внесенная на июньский Пленум, носит, я бы сказал, всеобъемлющий и комплексный характер, не оставляет без глубоких, кардинальных перемен ни одну сторону вопроса. Это и перевод предприятий на полный хозрасчет. Это и радикальная перестройка центализованного руководства экономикой. Это и коренное изменение планирования, реформа ценообразования, финансово-кредитный механизм, перестройка внешнеэкономических связей. Это и создание новых организационных структур управления. Это и всемерное развитие демократических основ управления, широкое внедрение самоуправленческих начал.» [18,81].

Положения реформы были реализованы в Законе о предприятии, который был введен в действие с 1 января 1988 г. Закон действительно предусматривал увеличение прав предприятий и уменьшение числа показателей. Предприятие контролировалось по: выполнению госзаказа, прибыли, производительности труда, обобщающим показателям НТП и социальной сферы. Важнейшим критерием стало выполнение договорных обязательств. Предприятие получило возможность переводить расходы из одной статьи в другую. Однако в целом централизованная система управления сохранилась. Как и в отношении демократизации Горбачев в своей книге подчеркивает, что реформа завершает «построение современной модели экономики социализма, отвечающей данному этапу развития страны…» [15, 85] и решительно отвергает предложения пойти по капиталистическому пути развития:»… на страницах печати были и предложения, выходящие за пределы нашей системы, в частности высказывалось мнение, что вообще надо бы отказаться от плановой экономики, санкционировать безработицу. Но мы не можем допустить этого, так как собираемся социализм укреплять, а не заменять его другим строем. То, что подбрасывается нам с Запада, из другой экономики, для нас неприемлемо. Мы уверены, что социализм, если по настоящему привести в действие его потенциал, соблюдать его основные принципы, включить в полном объеме интересы человека, использовать преимущества плановой экономики, способен на гораздо большее, чем капитализм.» [18, 84].

Такова концепция перестройки, представленная высказываниями ее знаменосца (но едва ли автора), М.С.Горбачева. Подробные цитаты из труда Горбачева даны, чтобы стала ясна его иезуитская хитрость. Много красивых, но бессодержательных фраз, много слов в защиту социализма. И среди этого словоблудия спрятаны положения, наносящие смертельный удар по социализму. Главный удар наносится по руководящей силе социалистического общества, КПСС. Наносится с помощью идеи об укреплении Советов, которые якобы нужно освободить от опеки партийных органов, чтобы установить народовластие. Т. е. провозглашается в качестве истины буржуазный миф о возможности полной демократии при современном состоянии общества. Выше в разделе 1.3 было показано, что «игра в буржуазную демократию всерьез» в социалистической стране равносильна мирному свершению контрреволюции. На это и был расчет авторов Перестройки. Поэтому демократизация была и объявлена основным ее инструментом.

Демократизация привела к активизации всех политических сил, существовавших в нашем обществе в полузадушенном, полуконспирированном и полностью конспирированном состоянии. К первым следует отнести движение диссидентов, открыто выступавших против неосталинистской «системы» (А.Д. Сахаров, Р. Медведев….) и поддерживающих их представителей интеллигенции, ко вторым – сторонников антисоветских организаций типа НТС, к третьим – бандеровцев в Западной Украине. Диссиденты первыми стали создавать так называемые неформальные организации под названиями «народных фронтов» и «обществ в защиту перестройки». За ними, убедившись, что власти всерьез «играют в демократию», стали выходить на арену и другие силы, создавая свои организации и вливаясь в уже созданные. В эти организации стали входить и просто недовольные люди, организации стали приобретать массовый характер там, где был повод для массового недовольства. Таким поводом во многих республиках стали межнациональные противоречия.

Когда говорили, что межнациональный вопрос в СССР был в основном решен, то в этом не было особой неправды. Он был решен в том плане, что не было в больших масштабах ущемления прав одних национальностей по сравнению с другими. Это не значит, что не было понимания совершенных ранее несправедливостей по отношению к тому или другому народу. Но эти несправедливости воспринимались уже как данные, «от бога», поскольку изменить силой их не позволяла власть. И поэтому народы жили рядом и вперемежку в мире, хотя, разумеется, отдельная недоброжелательность и стычки были, но они не разрастались. Собственно другого пути решения национального вопроса, как соглашения забыть прежние обиды, нет. Разница лишь в том, что соглашение может выполняться либо под угрозой кары за его нарушения, либо вследствие высокой культуры, понимания, что эти конфликты принадлежат истории, что попытка перерешать эти конфликты недостойна современного человека. Во втором случае разрешение конфликта прочно (пока не появятся силы, желающие в своих интересах растравить старые раны), а в первом оно прочно только тогда, пока существует власть.

Вседозволенность гласности разбередила старые раны и позволила спекулирующим на них движениям объединить людей. Естественно, что всяких несправедливостей по отношению к нациям можно найти в такой стране, как СССР, сколько угодно. И они были найдены для всех, без исключения, народов.

Наиболее близкими к поверхности оказались самые свежие обиды, нанесенные прибалтийским народам после их присоединения к СССР в 1940 г. Хотя и нельзя сказать, что само присоединение произошло совсем против воли народов, как то утверждают националисты этих республик, но последовавшие за присоединением репрессии в духе 1937 г. нанесли заметную душевную травму прибалтийским народам и позволили утвердиться среди части коренного населения мнению, что это присоединение было оккупацией. Эти настроения усилились недовольством массовым переселением в Прибалтику значительного количества русскоязычного населения для работы на вновь построенных предприятиях.

Используя эти настроения, прибалтийские народные фронты в защиту перестройки превратились по существу в мощные массовые политические партии. Характер образовавших их сил, эксплуатация обид, связанных с установлением социализма, недовольство неэффективной экономикой – все это предопределило антисоциалистическую направленность Прибалтийских движений.

Активность прибалтийских националистов опиралась на их уверенность в том, что руководство КПСС поддерживает их. В. Легостаев пишет, что события в Прибалтике стали развиваться стремительно после визита туда в августе 1988 г. А.Н.Яковлева. О заслугах Яковлева так высказалась К. Прунскене: «Очень многое делал для нас Яковлев. Он заверил нас, что высшие руководители в Москве понимают нас» [19, 147]. А В. Лансбергис в интервью газете «Дейли мэйл» 7 апреля 1990 г. сказал: «Запад должен понимать, что Горбачев сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент. Может быть, он этого хотел или хочет сейчас. Но он его не остановил.» [19, 149]

На прошедших в 1989 – 1990 г.г. выборах прибалтийские движения победили КПСС и пришли к власти в полном соответствии с механизмом действия избирательного маятника буржуазной демократии в социалистической стране, описанном в 1.3. После принятия деклараций о независимости победители начали законодательно преследовать КПСС, хотя на этапе своего становления они пользовались значительной поддержкой республиканских КП, им были предоставлены партийные средства массовой информации. Вероятно, партийные функционеры, ориентируясь на указание Генсека, боялись показаться людьми, «которые вроде быратуют за новое, а как доходит до дела, то обставляют развитие демократии, критики, гласности разного рода условиями, оговорками.» [18, 75]. Это указание они справедливо воспринималось как разрешение новым силам пропагандировать через партийную печать всего, что новым силам заблагорассудится.

В дальнейшем, практически, во всех республиках возникли националистические движения на использовании старого противоречия между русским центром дореволюционной России и ее национальными окраинами. Там, где это противоречие было слабо, в дополнение к нему использовались противоречия с соседями (конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за Карабаха), со своими автономиями (раздувание антиосетинских и антиабхазских настроений в Грузии).

В результате последовательного развития событий к 1991 году к власти в шести республиках (Армения, Азербайджан, Молдавия, Литва, Латвия, Эстония) к власти пришли националистические силы, провозгласившие отказ от строительства социализма и намерения выйти из СССР, а три прибалтийских республики объявили о своей независимости.

Национальные обиды оказались и у народов крупнейшей республики, РСФСР. Правда, обидчиками здесь оказались не другие народы, вернее, в основном не они, а Союзное правительство, пресловутый «Центр». Основная обида заключалась в том, что распределяемая республике доля национального дохода уже длительное время была меньше, чем полагалось России по численности ее населения. В основном же движения, возникшие в России, действовали под лозунгами борьбы за более эффективную экономику, против гнета «партократии КПСС». Большинство этих движений, как и в других республиках, приобретало антисоциалистическую ориентацию.

Итоги первого этапа перестройки в экономической области также оказались плачевными. Основным ее дефектом оказалась возможность необеспеченного продукцией роста зарплаты за счет предоставленного предприятиям права переводить деньги из одной статьи расходов в другую. В результате в фонд потребления стали всеми правдами и неправдами переводиться средства из других статей. Т. е. безналичные деньги, необеспеченные товарной массой, превращались в наличные. В качестве инструмента такого перевода широко использовались кооперативы, где заработок не был ни чем регламентирован. По оценкам экономистов, превышение денежной массы над стоимостью товаров достигло 30 %. При неизменных ценах товары стали исчезать из продажи, особенно после объявленного на 1 июля 1990 года повышения цен. Опустению прилавков способствовал и нарастающий поток спекулянтов-челноков, скупавших дешевые советские товары для продажи за границей.

Положение стало усугубляться и тем, что вследствие национальных конфликтов, начавшегося экономического противостояния между стремящимися к самостоятельности республиками и союзным центром, экологического движения, забастовок стали останавливаться и закрываться отдельные предприятия, что привело сначала к замедлению темпов роста, а затем и к абсолютному падению производства.

В целом, новая реформа усугубила дефект косыгинских реформ, усилила разрушительный характер встроенных в план рыночных рычагов. По-видимому, это было сделано сознательно.

Хотя перестройка являлась непрерывным процессом, тем не менее, в нем можно выделить качественный перелом. Этот перелом произошел после изъятия из 6-ой статьи Конституции СССР положения о руководящей роли КПСС или, как тогда было принято говорить на перестроечном «новоязе» – отказа КПСС от монополии на власть. Впервые это было объявлено в программном документе к XXVIII съезду КПСС «К гуманному и демократическому социализму» в феврале 1990 года и принято вскоре на III Съезде Народных депутатов СССР еще до обсуждения программного документа на съезде партии.

Ликвидации руководящей роли КПСС предшедствовала длительная кампания со стороны оппозиционных КПСС движений, возглавляемых Межрегиональной Депутатской группой, за отмену 6-ой статьи. И хотя руководящая роль КПСС до этого олицетворяла одно из фундаментальных положений марксистско-ленинской теории социализма, согласно которой (смотри раздел 1) государством переходного периода является диктатура пролетариата, реализуемая через руководящую роль коммунистической партии, фактически никакого серьезного противодействия бешеным нападкам оппозиции оказано не было. А после выхода Программного документа к съезду стало ясно, что сопротивление не оказывалось потому, что этот тезис оппозиции уже был принят руководством КПСС ранее, но были сомнения в реакции нижестоящих организаций партии на такое явное отступление от марксизма. Но кампания, организованная оппозицией, показала, что все нормально, и данное отступление от марксизма будет «проглочено» партией без риска для руководства КПСС потерять свои посты. Что впоследствии блестяще подтвердилось на XXVIII съезде КПСС.

Таким образом, цель, поставленная между строк в труде Горбачева, была достигнута: руководящая сила социалистического общества была ликвидирована. Путь для завершения контрреволюции был открыт. III Съезд Народных депутатов закрепил ликвидацию результатов Октябрьской революции, которая передала власть в руки трудящихся. Закрепил потому, что фактическая отмена руководящей роли КПСС уже произошла ранее, после

провозглашения бесклассовой демократизации в 1987 году и возникновения крупных антисоциалистических движений, фактически, политических партий, которые одержали победу на выборах в Верховные Советы четырех республик (Литвы, Латвии, Эстонии и Молдавии) в январе – марте 1990 года. А в мае 1990 года один из лидеров МДГ Б.Н.Ельцин стал Председателем Верховного Совета РСФСР. Т. е. отсутствие механизма стабилизации общественного строя и избирательный маятник (работающий, естественно, против КПСС, на которой висела масса грехов) сделали свое дело: ползучая контрреволюция набирала обороты.

 

4.2. Ельцинский путч 1991– завершение контрреволюционного переворота

После проведения XXVIII съезда КПСС, который можно по старой традиции назвать съездом Могильщиков Социализма, кризис продолжал развиваться по восходящей, поскольку его главный архитектор, М.С.Горбачев остался Генсеком. Основным инструментом подрывной деятельности в тот момент было выбрано подписание нового Союзного договора, практически, ликвидировавшего единое государство путем превращения его в аморфную конфедерацию. Этот естественный результат договора видели высшие руководители СССР, которые, по-видимому, не были сознательными участниками горбачевских реформ и для которых, вероятно, в большей степени, чем для трудящихся разыгрывался фарс Перестройки как «реформы во имя социализма». В большей степени потому, что эти руководители могли реально сорвать горбачевскую контрреволюцию, а трудящиеся были лишены этой возможности.

Среди этих руководителей возникла идея выхода из кризиса, путем введения чрезвычайного положения. И идею эту они не скрывали от Горбачева, поскольку считали его всего лишь неспособным руководителем, а не предателем. Осуществить этот план было решено перед готовившимся подписанием нового Союзного договора. Руководители оказывали давление на Горбачева, указывая ему на явно опасное развитие кризиса, и требуя введения чрезвычайного положения. Поскольку опасность была настолько очевидна, то Горбачев не решился прямо отказать им в этом, а разрешил, практически, им действовать на свой страх и риск. Примерно так описывают развитие событий члены ГКЧП (Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению), об образовании которого было объявлено в 6 часов утра 19 августа 1991 г.

ГКЧП, в который входили большинство высших руководителей СССР (министр обороны Язов, премьер Павлов, председатель КГБ Крючков….), а также ряд общественных деятелей, привлеченных, по-видимому, для «баланса» (Тизяков, Стародубцев), объявил о своем образовании вследствие невозможности Горбачевым выполнять свои обязанности и критической ситуацией в стране и ввел чрезвычайное положение в Москве, куда были введены воинские подразделения с бронетехникой.

Внешне все выглядело, конечно, как государственный переворот, поскольку утверждениям ГКЧП о болезни Горбачева, естественно, никто не верил. Однако потом начались странные вещи. Хотя руководство РСФСР во главе с Ельциным развернуло кампанию неповиновения решениям ГКЧП (т. е., практически, подняло мятеж) против них не было принято никаких мер: не была даже отключена телефонная связь в «Белом Доме». Власти РСФСР, несмотря на чрезвычайное положение в Москве, беспрепятственно организовывали митинги и провокации против находящихся в Москве войск. ГКЧП, кроме нескольких заявлений, не принял против мятежников никаких мер ик21 августа, практически, утратил контроль за положением. Затем часть членов ГКЧП без охраны полетела к Горбачеву в Форос, где и была арестована.

Что же представлял собой феномен ГКЧП? Прежде всего, совершенно ясно, что это не был государственный переворот. Поскольку юридически чрезвычайное положение было объявлено в строгом соответствии с Законом СССР. Как уже говорилось, сомнение вызывала формулировка о недееспособности Горбачева. Но юридически эти сомнения не оправдывали неповиновение решениям ГКЧП. Ни один орган власти не был распущен ГКЧП. Возглавлял ГКЧП вице-Президент СССР. Т. е. ни о каком государственном перевороте не может быть и речи. К тому же сейчас совершенно ясно, что Горбачев был действительно недееспособен, но не по болезни, а «по собственному желанию». В.И.Варенников так описывает реакцию Горбачева на предложения гэкачепистов: «…И опять принялся за словоблудие, развернул дискуссию. Переливает из пустого в порожнее, ни «да», ни «нет». Но с явным намеком: «Валяйте! Валяйте, но без меня»…» [20, 40].

Но, естественно, гэкачеписты виновны и виновны в том, что не осуществили меры, на которые замахнулись. Их действия некоторых исследователей даже наводят на мысль, что они являлись скрытыми пособниками Горбачева и Ельцина в осуществлении последовавших затем контрреволюционных действий. Действительно, единственное, что сделало ГКЧП – введение бронетехники на улицы Москвы – было прекрасным поводом для «демократов» организовать народное возмущение. Неэффективность и даже вредность подобных мер демонстрации силы, за которыми следует отступление, уже стала ясна на примере Тбилиси, Вильнюса и Риги.

В самом деле, что бы делал Ельцин, если бы танков в Москве не было, а просто была бы усилена охрана правительственных учреждений и важных объектов, если бы в Белом Доме были отключены телефоны после первых признаков мятежа? А при продолжении мятежных действий Ельцин и его «актив» были бы арестованы? Такие меры были бы вполне оправданы в условиях чрезвычайного положения. И они не являлись бы государственным переворотом, поскольку РСФСР была структурным подразделением в составе СССР, а не государством. Провозглашенный ранее суверенитет РСФСР, как акт, противоречащий Конституции СССР, не имел законной силы. Очевидно, что если бы руководители ГКЧП проявили обычную решимость, ельцинсткий мятеж был бы обречен на поражение. Причем для этого, наверное, не потребовалось бы сколь-нибудь значительного кровопролития, а, возможно, вообще никакой крови.

Действия Ельцина наводят на мысль, что ему заранее было известно, что ГКЧП не применит силу (возможно, от Горбачева?). Вероятно, таково было условие Горбачева взамен на его неявное разрешение на ГКЧП. Далее, вероятно, Горбачев обещал, что в случае чего он «выйдет из подполья» и поможет. Но положение все ухудшалось, Ельцин все более «не слушался и хулиганил», а Горбачев все не ехал. И тогда члены ГКЧП полетели к «папе» жаловаться. Но «папа» их выдал «хулигану». Возможно, так было дело.

Причины поражения ГКЧП объяснены Л.Ивашовым в книге «Маршал Язов (роковой август 91-го)» нерешительностью членов ГКЧП и прежде всего Министра обороны маршала Язова, руководившего мероприятиями по осуществлению чрезвычайного положения. (Хотя автор относится с некоторым подозрением к показаниям Л.Ивашова, настроенного в книге проельцинистски, но все же ограниченно доверяет им, поскольку они не противоречат полученному результату.)

Язов сомневался в необходимости предпринимаемого предприятия, его удивила позиция Ельцина (!?), он боялся кровопролития: «Я пацанов против пьяной толпы посылать не буду.» [21, 48]. Именно с его подачи были совершены основные действия, работавшие против ГКЧП: он отдал распоряжение о вводе в Москву танков Таманской и Кантемировской дивизий, согласился послать на охрану Белого Дома десантников Лебедя, и после своего отказа применять силу против мятежного Ельцина посоветовал гэкачепистам лететь к Горбачеву в Форос! Участвуя на проводимом Ачаловым совещании по очистке площади перед Белым Домом от демонстрантов ограничился выслушиванием предложений участников и чтением на нем…стихов?! Возможно, в результате этого совещание кончилось ничем, а Грачев, Лебедь и Шапошников стали склоняться на сторону Ельцина. Т. е., объясняя свое присоединение к ГКЧП тревогой за судьбы страны, Язов забыл об этом, главным для него стало стремление не запачкаться кровью и остаться «чистеньким».

  на практике стал механизмом завершения ползучего антиконституционного контрреволюционного переворота, который проводил ранее Горбачев с начала Перестройки. Еще в процессе августовских событий Ельцин подчинил себе силовые союзные структуры, а затем Горбачев после своего «освобождения» из форосского «плена» окончательно передал власть Ельцину.

Официальная пропаганда представляла эту передачу как вынужденную, поскольку мол Ельцин успел за время «путча» подчинить себе армию. Насколько это не соответствует действительности, показали октябрьские события 1993 года. Во время этих событий Верховный главнокомандующий Ельцин с трудом смог уговорить отдельные подразделения элитных воинских частей выступить на своей стороне против Верховного Совета и Руцкого. Что же можно говорить о 1991 годе, когда Верховным был Горбачев, а Ельцин просто издал в его отсутствие указы о подчинении Армии, так сказать, во имя спасения Горбачева. Ясно, что при желании Горбачев мог легко свести на нет влияние Ельцина в Армии и полностью ликвидировать все результаты ельцинской победы в августе. Однако это не входило в его планы. Вместо восстановления своего влияния, он спешно занялся демонтажем Съезда народных депутатов СССР, т. е. того органа, на который он мог бы опереться! Делегаты Съезда, практически, под неявной угрозой применения насилия, оставшись без лидера, А.И.Лукьянова, который был арестован, хотя и не входил в ГКЧП, приняли позорные решения, означавшие фактическое разрушение СССР.

И последней сценой этой трагедии разрушения мировой сверхдержавы явилось подписание руководителями России, Украины и Белоруссии (Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем) беловежских соглашений, объявивших о ликвидации СССР.

А что Горбачев? Он… принял эти соглашения и смиренно ушел в отставку. Хотя с точки зрения политика казалось бы вот для него благоприятнейший случай расправиться со своим «врагом» Ельциным, совершившим вместе со своими подельщиками попытку государственного переворота. Какова должна была быть реакция Президента СССР, принявшего Присягу сохранять вверенное ему государство? Очевидно, однозначно: он должен был бы объявить о попытке переворота, заклеймить заговорщиков и приказать арестовать их, а в случае сопротивления и объявить чрезвычайное положение.

Но, я думаю, не нужно делать Ельцина и его сообщников героями: с Горбачевым Беловежская Пуща была, наверняка, согласована заранее тем или иным способом. Известна была «пущистам» и реакция Горбачева. Нельзя и возлагать на «пущистов» основную вину за развал СССР, они должны были всего лишь «прокукарекать». Основными Геростратами являются Горбачев и Яковлев. Реакция на Беловежский переворот в очередной раз подтверждает предательство Горбачева, хотя после его многочисленных признаний и особенно признаний Яковлева, никаких доказательств уже не требуется.

С ликвидацией СССР завершился победоносно Ельцинский августовский путч, превратившись в «Великую Августовскую Демократическую революцию.» Бюрократическая контрреволюция победила. Путь для реставрации капитализма был открыт. Далее уже развернулась борьба за использование ее плодов.

 

4.3. Почему так легко прошла контрреволюция?

Весь ход контрреволюционного переворота под названием «Перестройка» поражает отсутствием адекватного сопротивления. Подавляющее большинство членов КПСС не видело в действиях Горбачева признаков предательства, оказалось убаюканным лживыми клятвами о «совершенствовании социализма». В. Легостаев так пишет о ситуации в 1989 г.: «Для большинства из них (рядовых членов КПСС – авт.) Горбачев оставался все еще вне подозрений, слыл в их среде не очень толковым, но безусловно порядочным демократичным руководителем. Люди теряли политические ориентиры, не могли различить под словесной вуалью подлинный смысл событий. Вместе с тем активные возражения с их стороны вызывало очевидное ухудшение жизни заводских рабочих и развертывание в стране в государственном масштабе антипартийной пропаганды» [19, 110]. Наиболее острой формой протеста стала сдача партийных билетов – выход из партии.

Т.е. протест принял пассивную форму ухода от ответственности за происходящее в стране. Выйти на более активные формы протеста коммунистам мешала их недостаточная политическая грамотность. Хотя все изучали на политзанятиях о руководящей роли партии, но большинство воспринимало это чисто формально и не понимало жизненной необходимости сохранения этой роли партии для устойчивости государства.

Среди руководителей этого понимания, казалось, должно было бы быть больше. Хотя, например, читая книгу Е.Разумова, первого заместителя Орготдела ЦК КПСС «Крушения и надежды», этого не скажешь. Он пишет (в 1996 г.!): «Поистине роковую роль в судьбе партии сыграла однопартийная система, установившаяся в обществе, не утратившем классовых, социальных, национальных и других различий и интересов.» Далее он с одобрением говорит об отмене 6-ой статьи: «Прощание с монополией». Т. е. товарищ не понимает роли КПСС, он видит в ней только партию, а не руководящую силу общества. Т. е. политическая безграмотность и среди руководства была достаточно высокой. Это и не удивительно, поскольку выдвижение наверх определялось успехами в хозяйственной деятельности, для которой знание политграмоты было не обязательно. Так появился в Москве Б.Н. Ельцин.

Некоторые руководители, видевшие опасность и заявлявшие о ней, не показали должных бойцовских качеств. Но, наверное, потому, что не понимали до конца всех последствий, что также говорит об их недостаточной политической грамотности. Рассмотрим три примера из книги В. Легостаева.

На совещании в ЦК КПСС в июле 1989 г. Н.И. Рыжков выступил с серьезным предостережением: «Дело еще не дошло до того, чтобы правомерным стал лозунг «Партия в опасности». Но, глядя правде в глаза, мы должны ясно видеть: такая возможность существует… Однако выступление на кремлевском совещании не было развито в последующих публичных акциях Н.И. Рыжкова. Напротив, он постепенно дистанционировался от партии, демонстративно ушел с головой в хозяйственные заботы. Говорили, что этому способствовал крутой разговор Генсека с Н.И. Рыжковым на заседании Политбюро сразу же после июльского совещания.» [19, 159–160].

Когда стал падать авторитет Ельцина, при решающем участии фракции «Коммунисты России» и ЦК КП РСФСР был созван третий Съезд народных депутатов с целью смещения Ельцина с поста Председателя Верховного Совета. Попытка была сорвана Первым секретарем ЦК КП РСФСР И.К. Полозковым, который снял вопрос о доверии Ельцину с голосования. Верх взяли не тревога за судьбы страны, а мелкие конъюнктурные интересы ЦК КП РСФСР.

Наибольшее сопротивление группе Горбачева оказал Е.К. Лигачев. Однако и оно оказалось недостаточно активным. Из резкой критики Горбачева на пленумах ЦК не следовали естественные требования об его отставке. Блюдя корпоративное единство, Лигачев «не выносил сор» из «избы» ЦК. По свидетельству В. Легостаева Лигачев осознал это: в январе 1992 г. он сказал: «Я виновен перед партией, перед народом. И я это мучительно переживаю. Я не использовал все свои возможности, чтобы предотвратить катастрофу. Мне нужно было напрямую обратиться к партии, обратиться к народу. Я этого не сделал» [19, 182].

Еще более катастрофичными оказались последствия политической малограмотности членов ГКЧП, обладавших такими возможностями, которые позволили бы выйти из кризиса практически бескровно. Пример классового подхода в разрешении конфликта с Белым домом показали «интеллигентному» Язову демократы и Ельцин в 1993 году. Но Язову на мой взгляд, не хватило именно политической грамотности, он не понимал, что такое империализм, какое море крови он прольет в случае победы Ельцина. Он не понимал даже, что собой представляет Ельцин!? Его удивляло, что Ельцин выступил против ГКЧП. Если бы он понимал это хотя бы в малой степени, он бы принял участие в совещании Ачалова, Варенникова, Грачева, Лебедя…. [21, 92] и принял бы верное решение о противодействии Ельцинскому мятежу, блокировании Белого Дома с возможным последующим штурмом. И история пошла бы по-другому. Сотни тысяч жизней, которые уже положены на алтарь предательских «реформ» были бы спасены (а сколько будут еще принесены?). Поистине велика роль личности, оказавшейся в нужное время и в нужном месте. Язову выпала такая великая роль. Но он отказался от роли нового Пожарского и предпочел ей роль слезливой «кисейной барышни», читающей стишки.

Итак, непонимание опасности происходящих событий, проистекавшее в значительной степени из политической неграмотности тех, кто мог и пытался прервать контрреволюционную перестройку, и определило, в значительной степени, их слабое сопротивление действиям контрреволюционеров и победу последних во всех политических столкновениях.

Политическая неграмотность имела место вследствие пренебрежения к политучебе. Последнее обязано положению в стране, находившейся в революционной ситуации второго рода, когда благодаря разочарованиям в социализме политучеба стала рассматриваться как нудная обязанность, совершенно ненужная в жизни. Жизнь, однако, сыграла жестокую шутку, когда этого, казалось бы, ненужного образования как раз и не хватило, чтобы создать вождей, готовых даже не на самопожертвование, а просто на принятие верных решений ради понятной им великой цели спасения страны.

 

4.4. О роли диссидентов, шахтеров, «демократов»…. в контрреволюции

Получая информацию от «демократических» средств массовой информации (СМИ) часто узнаешь поистине удивительные вещи. Так по поводу смерти диссидента Синявского комментатор НТВ Е.Киселев заявил, что члены нынешнего правящего режима обязаны Синявскому тем, что находятся ныне у власти. Т. е. тем самым утверждал, что движение диссидентов в Хрущевско-Брежневский период сыграло важную, решающую роль в крушении социализма. Можно услышать также, что «шахтеры привели Ельцина к власти», о решающей роли демонстраций «демократов» в крушении социализма, о значительной роли Афганской войны в крушении СССР…. Имеют ли эти заявления какой либо смысл?

Из изложенного в главе 3 следует, что революционная ситуация второго рода возникает вследствие недовольства своим положением и «низов» и «верхов». Поскольку материальное первично, «низы» были недовольны, прежде всего, своим материальным положением, худшим, чем в развитых странах Запада. Диссиденты воздействовали на второстепенное недовольство ограничениями политических свобод, поэтому их роль никак нельзя считать определяющей.

Роль демонстраций «демократов» и их движения вообще. Ход Перестройки, описанный выше, показал, что движение «демократов» создавалось при попустительстве Горбачевского руководства, сознательно передававшего им средства массовой информации, помещения, не принимавшего своевременных мер против противозаконных действий этих движений (прежде всего разжигания национальной розни). Т. е. «демократы» действовали, фактически, под прикрытием предательского руководства, использовавшего «демократические» демонстрации для давления на социалистически ориентированные слои общества и для оправдания шагов по демонтажу социализма. Однако структуры союзной власти до самого конца (распада СССР) были достаточно сильны: если бы Горбачева удалось до его добровольного отрешения отстранить от власти, то новому руководству не доставило бы особого труда быстро прекратить разрушительную деятельность «демократов». Т. е. роль «демократов» и их демонстраций была второстепенной: их использовало Горбачевское руководство для свержения социализма. То же самое можно сказать и о забастовках шахтеров: они были лишь орудием в руках предательского руководства.

Т.е. «демократы» и шахтерские забастовки появились именно в результате предательского (а не просто контрреволюционного) характера Горбачевского руководства: чтобы придать контрреволюции наиболее разрушительный характер. Если бы руководство бюрократической контрреволюции не было предательским, то в демонтаже социализма оно вполне могло бы обойтись и без «демократов» и без шахтерских забастовок (см. ниже раздел 5.4.).

Лишь в эпизоде ГКЧП роль «демократов» оказалась существенной: Язов в силу своей политической безграмотности принял крики «демократов» у Белого Дома за глас народа и сорвал акцию ГКЧП по предотвращению распада страны.

Что касается распада СССР, то он был следствием провокационной возни, затеянной Горбачевым по подписанию нового Союзного договора, и взятия (при попустительстве Горбачева) власти в республиках националистами. Война в Афганистане имеет к распаду СССР самое последнее отношение. Примерно, как жизнь на Марсе. Но, пользуясь своей монополией на СМИ, «демократы» часто применяют лживую логику доказательства гадалок и прорицателей: «после этого – значит вследствие этого». Уверенный тон и авторитетный вид действуют, несмотря на всю вздорность заявлений. Но оппонентов, могущих разоблачить чушь этих заявлений, в СМИ не допускают.

Заявления «демократической» пропаганды, рассмотренные выше, являются частью кампании по внесению в сознание общества искаженной картины его развития с целью манипулирования этим сознанием в своих целях.

 

4.5. «Развернутое строительство» колониального капитализма

В данном разделе мы приведем общеизвестные итоги «развернутого строительства колониального капитализма» в 1992–1995 г.г. В РФ оно началось, практически, реализацией известной программы «500 дней». Основные элементы программы «реформ» (так теперь стала называться Перестройка (кавычки, вероятно, ясны читателю, но будут объяснены ниже):

а) ликвидация планового управления народным хозяйством;

б) освобождение (либерализация) цен;

в) приватизация общенародной собственности и в том числе;

г) введение частной собственности на землю.

С января 1992 г. начали осуществляться первые три пункта. Введению частной собственности на землю ввиду явно разрушительных последствий этого мероприятия воспрепятствовал Парламент РФ (Верховный Совет и Съезд народных депутатов).

Освобождение большинства цен вызвало их резкий рост (сразу в десятки раз, а в программе «500 дней» и ее модификациях, как известно, прогнозировался их рост не более чем в 2 – 3 раза), привело к обесценению сбережений граждан и оставило предприятия, практически, без оборотных средств, которые также обесценились.

Ликвидация планирования привела к разрыву многих связей, что вместе с обесцениванием оборотных средств привело к прекращению производства ряда товаров и сокращению производства других. Дополнительной причиной разрыва связей стали вновь появившиеся государственные границы.

Приватизация началась с 1993 г. введением так называемых ваучеров (безымянных приватизационных чеков). Стоимость ваучера была определена в 10000 руб. в ценах 1991 г. В результате либерализации (освобождения) цен все подорожало, но цена ваучера осталась прежней, а его рыночная цена была в конце 1993 г. даже меньше: около 5000 руб. Таким образом, гражданин, продававший ваучер, получал за него новыми обесцененными деньгами, а делец, скупавший ваучеры, покупал акции приватизированных предприятий по ценам 1991 г., т. е. за единицы процентов их действительной стоимости. Таким образом, нарождающаяся буржуазия и иностранный капитал (через подставных лиц) скупили за бесценок значительную часть приватизированной стоимости. Так бюллетень «Индепендент стейтеджи» от 120994 (Сов. Россия, 110696) сообщает: «Большая часть основных производственных фондов России продана в процессе приватизации за какие-то 5 млрд, долларов. Даже если считать, что в России стоимость основных производственных фондов равна ее ВПП (в ведущих странах Запада они превышают ВПП в 2,4 – 2,8 раза), т. е. 300–400 млрд, долл., сумма, вырученная при приватизации, ничтожна.»

Те граждане, что продали свои ваучеры, получили хоть что-то, но значительная часть, вложившая их в многочисленные приватизационные фонды, не получила, практически, ничего, а многие из них вложившие дополнительно свои деньги, потеряли их после банкротства этих фондов. Таким образом, приватизация оказалась на деле (как об этом и предупреждали заранее многие экономисты и не только левые) операцией по, практически, бесплатной передаче общенародной собственности отечественному и западному капиталу, замаскированное под передачу собственности всему народу.

Непрерывный рост цен, падение производства и снижение уровня жизни вызвало нарастание широкого недовольства трудящихся. Это недовольство нашло свое отражение в позиции части депутатов РФ. Другая часть народных депутатов была недовольна превращением страны в сырьевой придаток Запада и его послушную марионетку в политике. Эта часть отражала позицию нарождающейся национальной буржуазии. Постепенно в парламенте РФ большинство народных депутатов стало в оппозицию по отношению к внутренней и внешней политике Президента и Правительства РФ. К этой оппозиции присоединился Вице-президент А.В. Руцкой. Возникла конфронтация между исполнительной и законодательной властями. Объективно она выражала противоречие между двумя курсами капитализации: а) к положению полуколонии; б) к независимой империалистической державе с капитализмом современного западного типа.

Противоречие разрешилось в сентябре-октябре 1993 г. государственным переворотом, совершенным исполнительной властью. 21 сентября Ельцин издал Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе», которым он прекращал деятельность Верховного Совета и Съезда. По Конституции он не имел права этого делать, а в случае совершения такого действия в соответствии со статьей 121-6 его полномочия прекращались немедленно, т. е. автоматически. Ее полный текст: «Полномочия Президента Российской Федерации не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации, роспуска либо приостановления деятельности законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращаются немедленно.»

Конституционный суд зафиксировал факт нарушения Конституции Президентом и прекращения им полномочий в соответствии со статьей 1216. Верховный Совет, а затем и Съезд также подтвердили этот факт и констатировали прекращение Ельциным исполнения функций Президента РФ с 20–00 21 сентября 1993 г. (т. е. в соответствии со ст. 121-6 немедленно после совершения попытки государственного переворота). Исполняющим обязанности Президента в соответствии с Конституцией был назначен Вице-президент А.В. Руцкой.

Ельцин ответил на это ужесточением клеветнической кампании и блокады Дома Советов (Белого Дома). Для оправдания жестких силовых мер против Парламента 3 октября была предпринята, по-видимому, «игра в поддавки»: преднамеренным ослаблением сил милиции был спровоцирован прорыв блокады Дома Советов безоружными демонстрантами («головка» демонстрации, прорывавшая цепи «дзержинцев», действовала удивительно слаженно и профессионально – возможно, в ней были переодетые представители ельцинских спецслужб) с последующим уходом оттуда основных сил оцепления. Это было воспринято демонстрантами, Парламентом и и.о. Президента как победа и начало краха путчистов. Последующий штурм мэрии, повлекший к немногочисленным жертвам, был использован затем мятежным Президентом как оправдание расстрела вечером 3 октября демонстрации у Останкино, а 4 октября штурма Дома Советов с обстрелом его из танковых орудий.

Благодаря абсолютно лживому освещению событий защитники Конституции были выставлены мятежниками и виновниками пролитой крови, а настоящие мятежники и преступники – «защитниками демократии».

Сейчас многие склонны обвинять Верховный Совет и Съезд, а также Хасбулатова и Руцкого в нарушении Законности. Может быть, какие-то мелочи можно и найти, но Законность определяется, прежде всего, Конституцией. Она со стороны законодательной власти выполнялась, а со стороны исполнительной была грубо нарушена. Поэтому разговоры об одинаковой ответственности участников конфликта совершенно абсурдны. Виновник здесь совершенно очевиден: исполнительная власть совершила государственный переворот. Поэтому вполне понятно было согласие избранной после Переворота по новой Ельцинской Конституции Государственной Думы на прекращение расследования событий в обмен на освобождение из под стражи арестованных защитников Конституции: не может же бандит осудить сам себя. Расследование, естественно, превратилось бы в такое же насилие над правосудием, как процесс по делу КПСС.

Запад поддержал действия Ельцина, чем в очередной раз доказал лживость формальной буржуазной демократии и того, что Запад ей руководствуется. Дело в том, Ельцин нарушил даже неписанный кодекс буржуазной демократии, допускающий выход за рамки формальной демократии только тогда, когда создается угроза капиталистическому строю. Такая угроза возникла в Испании в 1936 г. и в Чили в 1971 г. В России же в 1993 г. стоял вопрос лишь о выборе пути капитализации. И Запад, естественно, выбрал более выгодный для себя: путь превращения РФ в полуколонию Запада. Превращение РФ в нового империалистического хищника и конкурента его никак не устаивало. Т. е. Запад, как всегда, следовал собственным интересам, а что их обеспечивает в зависимых странах: буржуазная демократия или диктатура, прикрытая фиговым листочком этой демократии – второстепенно.

По новой Конституции, закрепившей победу компрадоров, Президент получал полномочия абсолютного монарха. Парламент превращался в практически бесправный орган, выполнявший функции маскировки диктатуры видимостью наличия парламентаризма и «мальчика для битья»: была продолжена практика дискредитации представительной власти в средствах массовой информации, принятая на вооружение режимом еще до государственного переворота 1993 г.

Переворот позволил без помех продолжить разрушительные «реформы». Продолжилось падение производства, рост цен, уровня жизни. К концу 1995 года уровень промышленного производства упал более чем вдвое. Но падение было неравномерно. Так в марте 1995 по сравнению с январем 1990 объем производства составил [22]: топливно-энергетический комплекс и цветная металлургия – 80 %, машиностроение – 40 %, легкая промышленность – 20 %. Т. е. немного упали отрасли, ориентированные на экспорт, и значительно больше необходимые для самостоятельного развития страны. Резкое относительное увеличение доли производства сырья и характеризует превращение страны в сырьевой придаток. Легкая промышленность была, практически, уничтожена конкуренцией иностранных товаров.

С.В.Казанцев в статье «Структурные изменения и экономический спад в России» приходит к выводу: «…в 1991–1994 гг. российская экономика вошла в штопор не потому, что столь плоха была исходная база, и не потому, что к этому вела динамика прошлого экономического развития: развал экономики, утрата за четыре года половины ее валового продукта – следствие сознательно осуществляемой политики.

Ведущую роль в ней сыграли свертывание государственных капиталовложений, разрыв хозяйственных связей и разрушение отработанной системы товаропотоков и материально-технического снабжения, ликвидация плановой системы управления экономикой, либерализация цен» [23].

Оценивая политику Ельцинского режима по отношению к народному хозяйству, председатель экспертного совета Комитета Совета Федерации по аграрной политике Н.П. Радугин в анализе проекта бюджета на 1996 г. пишет: «На первый взгляд все эти негативные последствия явно неадекватной финансовой политики можно отнести за счет непрофессионализма. Однако возможно другое объяснение, заключающееся в том, что рамках этой политики реализованы те цели, которые ставились, но не декларировались. В частности, наблюдаемая ликвидация системы массового производства явно лежит в курсе общей стратегии реформаторов, поскольку она изначально рассматривалась как неэффективная и нереформируемая. «Расчистка поля» для иностранного капитала при помощи тактики «выжженной земли» на основе финансовых рычагов управления выгодна стоящим за реформаторами силам». А стоит за реформаторами, как известно, Запад.

Таким образом, в РФ установился предательский, компрадорский режим, служащим интересам Запада. Для того, чтобы предотвратить открытое сопротивление народа, режим все более маскируется под патриотический. Поэтому принимаются иногда правильные Законы и Указы и некоторые чиновники считают, что они работают, в том числе, и «ради блага России». Даже на высшие посты иногда (по недосмотру) попадают честные люди. И в этом случае становятся достоянием гласности факты явного предательства. Так Председателем Госкомимущества непродолжительное время был честный человек В. Полеванов. Он обнаружил вопиющие нарушения правил приватизации (Ельцинских правил): вопреки запретам были приватизированы многие оборонные предприятия и контроль над некоторыми из них через подставных лиц попал в руки иностранных компаний (что было запрещено), которые занимаются иногда прямой подрывной деятельностью против обороноспособности РФ. Полеванов потребовал пересмотра результатов приватизации и возможной национализации ряда предприятий. Но был быстро уволен.

Из вышеизложенного ясно, почему слово «реформы» в кавычках, поскольку совершенно верным является известное высказывание: «Это – не реформы. Это – преступление.»

 

Контрреволюция в СССР реализовала, вероятно, наихудший вариант её развития: произошла не просто контрреволюция, а превращение страны в колониальный сырьевой придаток Запада не с буржуазным реформированием к современному капитализму западного типа, а просто с разрушением всего народного хозяйства: промышленности, сельского хозяйства, науки…. Такой итог не был и случайным: он определялся тем, что контрреволюцию организовывали не просто классовые враги, но ещё и агенты влияния Запада.

Кстати, последствия контрреволюции были довольно точно были предсказаны Троцким: «Крушение советского режима неминуемо привело бы к крушению планового хозяйства и, тем самым, к упразднению государственной собственности. Принудительная связь между трестами и заводами внутри трестов распалась бы. Наиболее преуспевающие предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они могли бы превратиться в акционерные компании или найти другую переходную форму собственности, напр., с участием рабочих в прибылях. Одновременно и еще легче распались бы колхозы. Падение нынешней бюрократической диктатуры, без замены ее новой социалистической властью, означало бы, таким образом, возврат к капиталистическим отношениям, при катастрофическом упадке хозяйства и культуры» [2, 208]. Так всё и произошло.

Возможны были и другие варианты развития, которые мы и рассмотрим ниже.

Их четыре. Первый вариант – сохранение брежневского курса. Второй – умеренные реформы с устранением явных недостатков хозяйственного механизма и политической системы. Третий – переход к современному капитализму (как в развитых странах Запада). Четвертый – радикальные социалистические реформы, т. е. то возвращение на путь подлинного социалистического развития. Начнем с последнего варианта: такой порядок позволит наилучшим образом сравнить остальные варианты с социалистическим.

 

5.1. Социалистическая перестройка

 

5.1.1. О возможности социалистической Перестройки

Итак, горбачевская Перестройка, проводимая под лозунгом «больше социализма», оказалась замаскированной контрреволюцией, осуществленной предательским руководством СССР. Но была ли альтернатива такому ходу событий? Ответ очевиден. Была. Поддержка значительной части населения совершенствованию социализма была обеспечена. Ведь недаром Горбачев маскировал реставрацию капитализма «под социализм». Облегчало такую ситуацию и всевластие Генсека. Словом у Горбачева были все возможности для выхода из того несомненно кризисного состояния, в котором страна оказалась к апрелю 1985 г. Каковы должны были быть шаги Горбачева – «непредателя»? Они, очевидно, должны соответствовать тем общим принципам организации власти при социализме, рассмотренным в главе 1, а в области экономики должно было начаться движение к выбору конкретных параметров оптимального хозяйственного механизма, описанного в главе 2. Рассмотрим эти вопросы более подробно.

Во-первых, с чего следовало начать? С политической или экономической реформы? Или обе реформы нужно было делать одновременно, как нам доказывали во время Перестройки? Ответ вытекает, очевидно, из того, что основной массе народа больше нужно: свободы или колбасы? Ясно, что колбасы. Ибо колбаса нужна всем, и может быть усвоена всеми (за исключением некоторых больных, разумеется). А политические свободы нужны сравнительно небольшому слою политизированного населения. Да и из этого слоя реально пользоваться, например, свободой слова сможет только незначительная часть этого слоя: для остальных просто не хватит мест в газетах, времени на радио и телевидении. Т. е. свобода слова по чисто техническим причинам обречена оставаться свободой для избранных. Интернет позволяет несколько расширить число избранных. Но ограничение всё равно останется, поскольку каждый пользователь Интернета за отведённое для него время может просмотреть конечное количество источников.

Таким образом, если нет явного кризиса власти, если власть достаточно крепкая, то реформы нужно начинать с экономики. Об этом говорит и мировой опыт успешных экономических реформ. Япония под управлением американской оккупационной администрации, Южная Корея при диктаторском режиме провели успешные экономические рефомы, выставляемые Западом как образец. Явно недемократические режимы в этих странах обеспечили стабильность, необходимую для развития экономики. Это сейчас признают и «демократы», кричавшие во времена Перестройки о том, что «без политической реформы невозможна экономическая», что нужно всевластие Советов, демократия…. Теперь же они ставят нам в пример экономическое «чудо» Пиночета и разгоняют Советы, превращают новые выборные органы власти в простую говорильню.

Власть в СССР в 1985 г. была достаточно крепкая. Разумеется, за времена Хрущевской «оттепели» и Брежневского «застоя» подрасшаталась дисциплина, расцвела коррупция, народилась криминальная буржуазия. (В результате этого «теневого нэпа» экономика из чисто социалистической превратилась в смешанную с достаточно мощным капиталистическим сектором.) Т. е. необходимо было принимать меры по искоренению этих явлений. Но необходимы были не пожарные меры, чреватые дестабилизацией, а постоянные, продуманные усилия.

 

5.1.2. Об экономической реформе

Общие принципы экономической реформы, вытекающие из удовлетворения Закона Соответствия и оптимальной структуры хозяйственного механизма социалистического общества (планово-рыночного хозяйственного механизма – ПРХМ) изложены выше, в подразделе 2.5. Рассмотрим в дополнение к ним возможный график реформы.

1. Подготовка реформы и сокращение сферы деятельности «застойного» хозмеханизма (1-2г.):

• увеличение хозяйственной самостоятельности предприятий и ограничение прав министерств в управлении предприятиями;

• введение рыночного сектора через разрешение свободной торговли сверхплановой продукцией;

• создание чистого планового сектора через перевод основного плана на номенклатурные показатели.

Эти меры позволили бы на практике проверить действенность ПРХМ в результате: а) частичной ликвидации денежного вала – основной причины разрушения эффективности плана; б) развязывания инициативы предприятий с помощью разрешения торговли сверхплановой продукцией.

Основные мероприятия можно также было дополнить развитием кооперации, но, разумеется, не той, что была реализована во времена Перестройки и которая создала кооперативы-паразиты, занимающиеся прямым разворовыванием ресурсов госпредприятий. Кооперативы следовало создавать на своей собственной базе, вне предприятий. Степень развития кооперации, даваемые ей льготы, должны были определяться из условия насыщения ею рынка товарами ширпотреба, увеличения эффективности экономики в целом.

Анализ результатов первого, подготовительного этапа позволил бы внести необходимые коррективы и перейти к второму этапу.

2. Создание полной структуры ПРХМ (1–2 г.):

• перевод предприятий на полный хозрасчет;

• создание рыночного сектора на 10–15 % объема производства;

• создание полноценного планового сектора (перевод на номенклатурное планирование всего объема планового сектора);

• превращение министерств в государственного заказчика по продукции планового сектора.

На втором этапе должны были отрабатываться конкретные механизмы хозяйствования и создаваться законодательная база функционирования экономики.

В дополнение к кооперации можно было пойти на разрешение создавать мелкие частные предприятия, по крайней мере, в некоторых производствах, где крупные предприятия не могут обеспечить эффективного удовлетворения спроса: торговля, кустарные промыслы, сфера услуг…. Для этого можно было бы разрешить использование части теневых капиталов (кроме основанных на тяжких уголовных преступлениях: убийстве, грабеже….).

3. Постепенное доведение доли рыночного сектора до оптимального уровня примерно за 10 лет. На этом, завершающем этапе реформы производится корректировка ее конкретных механизмов и изменение соотношения доли планового и рыночного сектора. Периодичность изменений: 2–3 года. Между изменениями основные оговоренные «правила игры» не меняются.

Таким образом, примерно к 2000 году мог быть совершен переход к оптимальному развитию социалистической экономики.

Наряду с экономической реформой должна была проводиться и политическая реформа, поскольку ждать 15 лет до завершения экономической реформы, разумеется, не было никакой необходимости. Реформа должна была проводиться, но с уже оговоренным условием: политическая реформа не должна приводить к дестабилизации общества.

 

5.1.3. Политическая реформа

Политическая реформа должна, очевидно, учитывать общие закономерности устойчивости сложных систем, которые подробно обсуждались в главе 1 применительно к человеческому обществу. Очевидно, общий закон о необходимости только одного властного центра для устойчивости общества обойти нельзя. Если большинство трудящихся политически грамотно и сознает свои классовые интересы, то возможна настоящая демократия – власть народа. Наиболее важные вопросы решаются в этом случае голосованием всего населения. Вопросы готовит исполнительная власть. Техническая возможность для этого может быть реализована в ближайшем будущем: она требует лишь системы терминалов в каждой квартире к ЭВМ, осуществляющей подсчет голосов.

Однако в настоящее время возможность для полной демократии отсутствует прежде всего ввиду нежелания большинства населения заниматься политикой, какую-то и немалую часть времени как бы работать депутатами. В этих условиях власть трудящихся может реализоваться только через организацию трудящихся, составленную из тех 5 % «возбуждающихся», политически активной части населения. Другого пути просто нет.

Из необходимости единого центра и при социализме вытекает та руководящая роль партии трудящихся, о которой говорили классики марксизма. Ничего особо «марксистского» в тезисе о необходимости руководящей роли партии трудящихся нет – это просто следствие требования обеспечения устойчивости социалистического общества. Эта необходимость подтверждена в очередной раз на практике крушения социализма в СССР и странах Восточной Европы: как только руководящая роль такой организации ликвидировась, так ликвидировался и социализм. Пока руководящая роль партии трудящихся сохранялась, то, несмотря на все отклонения, возможность социалистического развития также сохранялась. Так, несмотря на ошибки и отклонения от оптимального развития социализма при Сталине, возможность социалистического развития в СССР сохранилась, поскольку сохранилась КПСС, ее хотя бы формально марксистский характер, ее руководящая роль.

Прекрасно понимая необходимость единого центра для устойчивости социалистического общества, буржуазная пропаганда использовала буржуазную многопартийность в качестве идеологического оружия в борьбе с социалистической однопартийностью, имея своей целью создание системы с многими центрами для дестабилизации социалистических государств.

Итак, реформа политической системы при социалистической Перестройке не должна была ликвидировать руководящую роль партии трудящихся. Эта реформа наоборот должна была возродить ее, преобразовать руководящую роль высшей партийной бюрократии в руководящую роль партии. При этом, как упоминалось выше, целесообразно было бы отказаться от названия «партия», поскольку на деле руководящая сила общества партией не является.

Каким образом можно провести такую реформу? Ведь государственная власть невозможна без бюрократии. И даже если мы поменяем всю «плохую» бюрократию на «хорошую», власть может испортить ее. Для предотвращения этого нужно опять использовать опыт капитализма. Из проведенного в разделе 1 анализа (который мы в значительной степени воспроизведем ввиду его особой важности) следует, что в капиталистическом обществе реализуется двухэтажная структура управления: первый (скрытый) этаж – руководящая сила общества – верхушка правящего класса, второй (видимый) этаж – многопартийная система. Т. е. система власти состоит из двух элементов: устойчивого невыборного, гарантирующего устойчивость общественного строя, и неустойчивого, выборного. Выборный элемент выполняет, кроме функции непосредственного управления государством, также и три классовых функции: сокрытие классового характера господства буржуазии, перевод недовольства трудящихся с правящего класса на выборные органы (т. е. неустойчивость выборного элемента сохраняет устойчивость невыборного) и возможность через механизм выборов корректировать политику. Этот принцип «двухэтажности» политической структуры является главным (но скрываемым) в буржуазном принципе разделении властей. Декларируемый же принцип разделения выборной власти на три ветви (законодательную, исполнительную и судебную) кроме маскировки единовластия буржуазии позволяет буржуазии контролировать бюрократию, не допускать ее всевластия. Действительно, разделение властей ослабляет основную власть – исполнительную, от которой и исходит основная опасность узурпации власти бюрократией (поскольку у исполнительной власти все реальные рычаги власти: финансы, силовые структуры). Благодаря разделению, ее диктаторские замашки могут быть своевременно обнаружены двумя другими ветвями власти.

Очевидно принципы «двухэтажности» и разделения властей могут быть применены и при социализме. В соответствии с принципом «двухэтажности» основная цель руководящей силы – гарантировать устойчивость строя через воздействие на выборные органы власти. Основная гарантия состоит в том, что силы, реально борющиеся за власть, стоят на классовых позициях руководящей силы. Очевидно, что этот принцип можно применить и при социализме: руководящая сила, например, создает не менее двух парламентских партий, которые на базе общей социалистической платформы ведут между собой борьбу за власть на парламентских выборах. Руководящая сила должна иметь конституционное право отстранить партию, находящуюся у власти, если последняя нарушит общую социалистическую платформу. Т. е. руководящая сила является как бы общественным конституционным судом. Деятели руководящей силы не должны, очевидно, участвовать ни в одной из парламентских партий. Такова одна из возможных моделей социалистического плюрализма, построенная по классовому принципу, как и буржуазный плюрализм.

Социалистический плюрализм может включать и партии, находящиеся вне контроля руководящей силы, в том числе и несоциалистические партии, что весьма полезно для лучшего и быстрейшего выявления недостатков развития общества. Единственным критерием социалистичности такого плюрализма является практическая невозможность законным путем изменить общественный строй. Это достигается, например, путем законодательно установленного ограничения для «внеконтрольных» партий на долю занимаемых мест в высших законодательных органах (союзных, республиканских, областных) на уровне, меньшем 50 %. На более низком уровне льготы для партий руководящей силы могут отсутствовать. Доля полученных ими мест будет являться индикатором доверия трудящихся к политике руководящей силы.

Гарантированное конституционное большинство за партиями руководящей силы в социалистической стране проигрывает, разумеется, в смысле пропагандистской привлекательности формальному равенству правящих буржуазных партий с прочими партиями в капиталистической стране.

Казалось бы, что при праве руководящей силы отправить в отставку правительство, отклоняющееся от социалистического курса, возможно допустить и многопартийность буржуазного типа. Тогда конституционный роспуск «демократического» парламента руководящей силой был бы эквивалентен разрешению соответствующего кризиса в капиталистической стране с помощью государственного переворота. Однако действие этих двух приемов существенно различно. В капиталистической стране за переворотом следует реакция и разгром левых сил и только затем на «расчищенной» почве восстанавливается буржуазная демократия. Классическом примером является Пиночетовский переворот в Чили с этапом террора и возвращением к «демократии» с возращением Пиночета на пост министра обороны. При законном отправлении в отставку отклоняющегося от классовой линии правительства уничтожить оппозицию невозможно. Наоборот, в результате роспуска ее правительства она может приобрести дополнительный авторитет и голоса на следующих выборах.

Т.е. это различие буржуазного и социалистического плюрализма принципиально и неустранимо на данном этапе развития общества. Оно связано, как уже упоминалось выше, с тем, что буржуазия, опираясь на свою экономическую власть, может непосредственно контролировать государство, тогда как трудящиеся этого не могут, как в силу их недостаточной политической активности, так и отсутствия у них богатства, дающего власть. Поэтому трудящиеся не могут соревноваться с буржуазией в борьбе за власть в условиях формальной буржуазной демократии. Для удержания своей власти они должны опираться на законодательно закрепленные преимущества по сравнению с буржуазией. Именно по этой причине классики марксизма говорили о диктатуре пролетариата. Надежды построить социализм с помощью буржуазной демократии являются явной утопией.

Непригодность буржуазной, «бесклассовой» демократии для строительства социализма наглядно показали события в СССР и странах Восточной Европы. Введение многопартийной системы в этих странах привело не к повышению авторитета компартий (даже если они были их инициаторами), а к резкому падению этого авторитета, бурному росту антисоциалистических сил, расколу компартий, отстранению их от власти, и к переходу этих стран на путь реставрации капитализма. Т. е. жизнь показала, что многопартийная система в духе буржуазной демократии неустойчива в условиях социализма, поскольку ведет к его перерождению в капитализм. Т. е. она может рассматриваться лишь как способ мирной контрреволюции или капитуляции правящего социалистического режима (как это произошло в большинстве восточноевропейских стран).

Таким образом, существуют только две устойчивые альтернативы развития: социалистическая, гарантируемая наличием руководящей силы социалистического общества – организации, находящейся на классовых позициях трудящихся, и капиталистическая с буржуазией в роли руководящей силы общества. Третья альтернатива – «бесклассовая» демократия, основанная на многопартийной системе буржуазного типа – является просто маскировкой второй.

Если господство буржуазии в силу наличия у нее непосредственной экономической власти может не закрепляться конституционно, то роль социалистической руководящей силы общества должна обязательно закрепляться законом, ибо использование по аналогии с капитализмом неконституционных методов неизбежно приведет к перерождению социалистического государства в бюрократическую диктатуру.

Конституционный способ закрепления руководящей силы полностью соответствует идее правового государства – поскольку в этом случае все существенные элементы власти контролируются законом. Тогда как буржуазное государство, в котором основная часть структуры власти – руководящая сила общества – действует вне закона, нельзя считать подлинно правовым.

Устойчивость социалистического государства будет тем больше, чем большая часть трудящихся будет участвовать в деятельности руководящей силы общества и поддерживать ее, т. е. необходима политизация как можно большей части трудящихся. Для этой цели просто необходима политическая оппозиция. Ее роль – показывать, какие опасности подстерегают власть трудящихся в случае пассивности последних.

Организация – руководящая сила общества должна быть массовой. Ее властная функция – быть гарантом социалистического строя – должна подкрепляться ее общественной деятельностью по привнесению в жизнь черт коммунистической организации общества: организация на некоммерческих началах досуга, взаимопомощи, милосердия….

Рассмотренная схема имеет не только преимущества, но и недостатки в виде отстраненности руководящей силы от материальной жизни общества. Ведь руководящая сила эксплуататорского общества – самые богатые представители эксплуататоров – наиболее всех заинтересована в материальной стороне своей жизни. И именно этим и определяется их эффективное руководство обществом.

В предложенной «двухэтажной» схеме при социализме деятельность руководящей силы заключается в основном в достижении идеальной цели – обеспечения устойчивости общества, в контрольных функциях. А с материальной жизнью общества (и связанными с ними материальными благами) соприкасаются только партии. Все это накладывает на руководящую силу некий «монашеский» налет и не будет привлекать туда наиболее способные и амбициозные кадры.

Поэтому возможно, что старая схема – сохранение за руководящей силой и функций единственной социалистически-ориентированной партии – будет лучше. В этом случае она выдвигает на каждое закрепленное за ней на выборах место не менее двух кандидатов. Роль несоциалистической оппозиции, как средства от загнивания руководящей силы, в этом случае значительно возрастает.

Устойчивость организации – руководящей силы общества обеспечивается реализацией принципа демократического централизма. Действительно, этот принцип как раз и предполагает контроль организации за руководством посредством демократической процедуры выборов и обратный контроль избранного руководства за соблюдением низшими организациями выработанной линии (централизма).

Принцип этот работает только при наличии достаточно монолитного идейного единства организации. Такое единство нужно обеспечить при создании организации и затем постоянно его поддерживать. Если единства нет, то демократическая часть принципа разрушает организацию в соответствии с общим принципом устойчивости организации, рассмотренном в главе 1. Трудность соблюдения принципа на практике приводила к отклонению в сторону централизма и созданию авторитарных моделей организации, как гораздо легче реализуемых.

Рассмотрим возможный сценарий реформирования КПСС, который мог быть реализован реформаторами-непредателями. С этого должна была начаться политическая реформа даже в случае перехода к «двухэтажной» схеме (если бы она была признана целесообразной). Предварительный этап – наведение элементарного порядка. Далее – установление идеологического единства. Изучение опыта восточноевропейских контрреволюций явно указывало на отсутствие такого единства. Простейшее зондирование настроений показало бы на отсутствие его и в КПСС. Для достижения единства нужно было вычистить из партии антисоциалистические элементы (проявившиеся в Горбачевской перестройке в виде Демплатформы). Для этой цели могла быть использована общепартийная дискуссия по вопросам политической реформы с главным вопросом о необходимости (или ненужности) руководящей роли партии. За дискуссией, выявившей «демократов», должна была последовать чистка партии. Естественно, никоим образом не должно было затрагиваться положение «вычищаемого» вне партии (на производстве, в прочих общественных организациях). Смысл чистки, как необходимое условие для создания устойчивой руководящей силы, гарантирующей устойчивость общества, должен был широко и популярно объясняться.

Чистка должна была затронуть и руководящие кадры партии, включая ЦК. Здесь нужно было вычистить агентов влияния, известных КГБ. При проведения чистки высшего эшелона можно было использовать и технические средства, например, полиграф (детектор лжи). Не использованием этого средства некоторые авторы объясняют проигрыш советской разведкой брежневских времен соревнования с американской. После чистки следовало провести основательную политучебу по материалам дискуссии с обоснованием необходимости руководящей роли партии (а не ее постоянного повышения) в том числе и по свежим материалам восточноевропейских контрреволюций (хотя при наличии руководства КПСС, настроенного на социалистическую перестройку они просто не могли бы состояться).

Третий этап – реализация принципа демократического централизма. Демократическая часть его заключается в полной свободе членов партии при выборе органов партии. Собственно это было декларировано в Уставе КПСС, но не выполнялось на практике. Т. е. демократизация должна была заключаться в ликвидации практики грубого давления со стороны избираемого органа на избирателей, когда новый состав избираемого органа навязывался старым составом. В явном виде его в Уставе КПСС не было. С помощью такого навязывания реализовывался централизм, но ликвидировалась демократия. Однако ликвидация неформальной практики навязывания, практически, ликвидировала централизм. И это создавало возможность для буржуазного перерождения партии.

Несмотря на чистку часть «демократов», понявших своевременно провокационную цель дискуссии, замаскировалась и осталась в партии. И некоторые, используя демократические процедуры и демагогию, могли продвигаться вверх. Таким образом, часть организаций могла становиться в оппозицию генеральной линии партии, нарушать ее идеологическое единство. При наличии кризисных ситуаций оппозиционность имеет тенденцию к быстрому распространению и захвату руководящих позиций. Чтобы этому воспрепятствовать, централизм должен был введен в Устав явно в виде права вышестоящих органов распускать нижестоящие организации с опорой на поддержку остальных организаций.

В качества примера действия централизма рассмотрим судьбу Демократической платформы в КПСС, живущей по принципу демократического централизма. Платформа организуется (допустим, в Московской организации), публикует свою программу в соответствии с принципом гласности. Ее программа коренным образом расходится с основными положениями марксизма. Это видят и другие организации и ЦК. ЦК делает соответствующий вывод, рассылает его во все организации и собирает конференцию, на которой, естественно, принимается решение о роспуске Московской организации и перерегистрации ее членов. Только таким образом может сохраняться социалистическая ориентация руководящей силы общества – очищением от возникающих чуждых элементов.

Реформы по какой-либо из этих двух схем способны увеличить устойчивость социалистического общества, но, разумеется, эта устойчивость будет всегда меньше, чем капиталистического, основанного на животном материальном интересе буржуазии.

Для повышения устойчивости официальная идеология социалистического общества должна быть в максимальной степени очищена от лжи. Все ограничения свободы, которые необходимы для обеспечения безопасности государства, должны не скрываться и быть четко обоснованными.

Социалистический вариант перестройки – это максимально возможная дебюрократизация социализма. Она достигается с помощью социалистической демократии, т. е. демократии классовой, неполной, поскольку полная демократия, как уже неоднократно выше объяснялось, невозможна. Возможная при социалистической демократии альтернативность выборов изложена. Объяснение, почему именно такая, дано. Такое объяснение должна давать и пропаганда. Лжи о полном народовластии быть не должно, когда оно невозможно. Пропаганда должна объяснять, что настоящая демократия будет возможна только при политической активности каждого. Но, разумеется, никакого принуждения к этой активности в виде обязательных политзанятий или обязательного участия в выборах быть не должно. Система политических кружков должна быть везде. Возможность посещать их должна быть для всех. Но с организаторов нужно спрашивать только выполнение формальных требований: качество материала, лекторов, оповещения, но отнюдь не посещаемости.

Свобода выезда за границу должна быть обеспечена на уровне, который описан выше. И пропаганда должна четко объяснять те ограничения, которые необходимо накладывать на свободу поездок за границу. Да, мы не можем допустить свободного выезда за границу специалистов (включая квалифицированных рабочих), но это вследствие холодной войны, навязанной нам Западом. Всех же, кто не связан с обеспечением безопасности страны (деятелей культуры, спортсменов….), мы свободно отпускаем на Запад. Ограничивают лишь финансовые возможности, но не может же вся страна работать только на туризм…. И пускай Запад оплачивает поездки советских граждан, компенсируя урон, наносимый дискриминацией в торговле вследствие холодной войны. Возможно, при таком подходе Западу пришлось бы перейти к политике ограничений поездок советских граждан, т. е. эта карта была бы бита (по крайней мере, частично).

В перечень реформ должна входить полная легализация всех привилегий руководства (государственного, партийного, народнохозяйственного). Разумеется, такие привилегии нужны: нервная нагрузка на руководителя вследствие ответственности, как правило, значительно превышает такие нагрузки на рядовых исполнителей. Поэтому найти хороших руководителей, согласных работать за среднюю зарплату квалифицированного рабочего (а в советские времена даже за значительно меньшую!), для всего народного хозяйства нельзя. А для эффективности хозяйства нужно именно для всего! Отдельные чудаки – бессеребренники погоды сделать не могут. Поэтому надо платить и хорошо. Однако все привилегии должны быть легальными, т. е. опубликованными. Деньги, пайки, дома отдыха – все должно входить в должностной перечень оплаты руководителя. Всякие нелегальные привилегии должны сурово караться (прежде всего, отстранением от руководящей должности).

Проблема качества товаров в результате перехода к эффективному хозяйственному механизму была бы, по всей вероятности, снята, особенно, если бы к этой проблеме на уровне планового сектора подходили бы также жестко, как к проблеме качества военной техники.

Т.е. социалистическая Перестройка, позволившая бы значительно повысить благосостояние советских граждан была возможна, но для ее проведения в руководстве КПСС не нашлось здоровых сил. О практической невозможности другого варианта, через революционное движение народных масс, мы уже говорили выше.

 

5.2. Переоценка советского периода

«Что храним – не ценим, а потерявши – плачем». Такова примерно реакция многих людей, пострадавших от Горбачевской Перестройки и Ельцинских «реформ». Это была довольно большая часть населения. Сравнивая еще живо стоящий в памяти период «застоя» с периодом «реформ и торжества демократии», люди говорили, что «раньше на полках магазинов было пусто, а в холодильниках – полно, а сейчас – наоборот: на полках магазинов – полно, а в холодильниках – пусто». И люди, естественно, отдавали предпочтение полным полкам холодильников, чем магазинов. К тому же наиболее пустые полки магазинов относятся к периоду завершения Перестройки, когда социалистическое хозяйство уже было основательно развалено предательским Горбачевским руководством страны. А до Перестройки полки не были такими уж пустыми, и к тому же компенсировались они достаточно полными прилавками рынков, которые снабжал частный сектор и теневая экономика, являвшаяся составной частью «реального социализма».

Еще более велика разница в обеспечении безопасности человека: в ненавистной «демократам» империи была значительно ниже преступность, и люди чувствовали себя в относительной безопасности в любой точке Союза. В 90-ые годы разборки банд с помощью автоматов стали на улицах Москвы рядовым явлением. Сотни тысяч убитых в конфликтах в разных точках Союза. «Демократы» утверждают, что зато у нас «свобода» и «демократия». Да, сейчас легализован «Самиздат»; издания до 1000 экз. любой гражданин может выпускать даже без регистрации. Но ведь всего этого не нужно 99,9 % населения. Сейчас значительно легче получить паспорт для выезда за границу, но большинство граждан теперь вынуждено даже ограничивать поездки к родственникам – нет денег для многократно вздорожавшей оплаты за проезд. Т. е. реальная свобода передвижения для большинства граждан уменьшилась. А уж о демократии после расстрела Парламента, установления Президентской диктатуры и превращения представительных органов власти в бесправные придатки диктатуры, призванные в основном обеспечить «демократические» одежды этой диктатуре, и говорить не приходится. И т. д. и т. п. почти по всем параметрам, сравнивая «застой» и «торжество рынка и демократии» рядовой гражданин все чаще отдавал предпочтение «застою», поскольку застой гораздо лучше, чем упадок, разруха, гражданская война, что является буднями «демократической» Российской федерации.

Т.е. режим «застоя» бюрократического социализма оказался на практике значительно более прогрессивным, чем режим «колониальной демократии» как характеризует современный режим в РФ известный в прошлом критик социализма в СССР («коммунизма» в его терминологии) А. Зиновьев. После победы контрреволюции он пересмотрел свои взгляды.

Вернее освободился от иллюзий относительно намерений «цивилизованного» Запада по отношению к России. Вырваться из состояния «колониальной демократии» будет очень трудно: правящая верхушка РФ наверняка находится «под колпаком» у Западных спецслужб, и теоретически возможное изменение политики руководителей России в направлении следования национальным интересам страны, скорее всего, стоило бы им головы. Поэтому Зиновьев считает режим «колониальной демократии» окончательным уделом РФ. Рассматривая в свете этой перспективы место Советского периода в Российской истории, он справедливо считает его вершиной могущества России во всех областях: военной, политической, экономической, по уровню жизни народа.

Такого же мнения придерживалось большее количество граждан бывшего СССР. И в ответ на вопрос «демократов», который они любят патетически задавать: «Вы что же хотите назад?», эти граждане отвечали: «Да, хотим.» Стараясь уменьшить тягу к прошлому, «демократы» смешивают в одну кучу весь период Советской истории, лживо связывая «брежневский период» с ГУЛАГом и пустыми прилавками, свойственными завершению Перестройки, т. е. первой фазе демократической» контрреволюции.

 

5.3. Умеренные реформы. Третья, четвертая и пятая модели социализма

Итак, даже Брежневский «реальный социализм» был гораздо прогрессивнее, чем современный строй в РФ (и других странах СНГ). К тому же в результате умеренных реформ он мог быть существенно улучшен, особенно в экономической области, без проведения каких-либо кардинальных изменений. Такого рода реформы могли бы произойти, если бы в результате смены поколений в руководстве СССР к власти пришел бы не Горбачев, а Романов, бывший Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС.

Простейший анализ, проведенный по инициативе нового лидера КПСС, показал бы, что основные недостатки в экономике связаны с ослаблением планового начала. Что означало бы возврат (вероятно не полностью, а частично) к планированию производства конкретных изделий (планированию по номенклатуре). Такой переход позволил бы снизить разрушительную мощь денежного вала.

Дальнейший анализ показал бы, что сделать страну обороноспособной против всех возможных противников в совокупности невозможно. Откуда вытекало сокращение военных расходов с постепенной плановой конверсией прежде всего для производства тех престижных товаров ширпотреба (телевизоров, видеомагнитофонов….), которые являлись основным оружием Запада в идеологической борьбе.

Упрочив свое положение в результате успешных экономических реформ, новый Руководитель страны мог бы заняться и политическими реформами. Простейшей реформой такого могла стать альтернативность выборов в Советы по уже упомянутой выше схеме, когда «из двух партократов (или рабочих или колхозников) народ получал возможность выбрать одного». При этом, естественно, подконтрольность Советов партийным организациям должна была сохраняться. Такая схема выборов по сути уже полностью эквивалентна буржуазной демократии, где деятельность выборных органов контролируется буржуазией. Альтернативность выборов позволила бы более успешно отражать наскоки буржуазной пропаганды.

Далее могло бы последовать снятие ряда ограничений по выезду за границу, легализация привилегий руководства по схеме раздела 5.1. Даже эти умеренные реформы могли бы существенно повысить уровень жизни и улучшить атмосферу в обществе.

Дальнейший этап умеренных реформ в экономической области заключался бы в проведении реформ в соответствии с п. 5.1. В этом случае мы получили бы модель, эквивалентную нэпу при Сталине (китайско-югославской модели): сохранение авторитарно-бюрократического руководства с проведением радикальных экономических реформ. Эту модель можно считать в нашей классификации третьей моделью социализма. Более прогрессивной является модель нэпа при Ленине, когда модель политического руководства является авторитарно-демократической. Это – четвертая модель. И, наконец, модель, описанная в разделе 5.1. является пятой моделью, в которой политическая система реализует максимально возможную в настоящее время классовую демократию трудящихся. Ее можно было бы назвать моделью демократического социализма, если бы это название не было основательно загажено ревизионистами.

Модели пронумерованы не по времени их появления (четвертая реализована раньше третьей, а третья – раньше первой), а по степени их совершенства, приближения к идеалу социализма. Период «военного коммунизма» не рассматривается как отдельная модель – он рассматривается как мобилизационная структура военного времени, подобная структура во время войны может быть реализована и при капитализме.

 

5.4. Капиталистическая перестройка

Кроме рассмотренных выше социалистических вариантов возможен был вариант и Перестройки к современному капитализму, т. е. осуществление той мечты, которая возникала в сознании советских туристов, обалдевших от изобилия на полках магазинов Запада.

Да, такой вариант был реален, несмотря на жесткие заявления большинства левых, что прогресс для России связан только с социализмом. Утверждая, что капитализм в России может быть только таким, каким мы его наблюдаем, они основываются на его криминальном происхождении. Однако характер контрреволюции определяется не этим, а тем, что ее возглавили явные предатели.

Представим себе, что Горбачев не является предателем, а просто идейным противником социализма и патриотом. Что должен был бы делать лидер, обладающий, практически, неограниченными полномочиями, по первым результатам Перестройки, на которую его соблазнил Яковлев? Очевидно, пересмотреть свои действия, прогнать Яковлева, позвать других людей. И ему было бы легко обнаружить рядом с собой страну, которая успешно внедряет капитализм, не отрекаясь при этом открыто от социализма и руководящей роли компартии, обеспечивающей устойчивость государства. Это Китай.

Попробуем прогнозировать действия Горбачева-патриота и капитализатора. Естественно, он должен был воспринять этот опыт, и поэтому не отменять 6-ю статью, а приструнить «Демплатформу», намекнув ее руководителям, что он тоже за рынок, но без развала страны. Бросаются лозунги, что главное – экономика. Вспоминается про Ленинский нэп. Под этой эгидой разрешается частное предпринимательство, но на основе своих капиталов, а не за счет приватизации. С этой целью проводится экономическая амнистия теневиков с предварительной кампанией по обоснованию этого шага. В процессе этой кампании не допускается злобное охаивание социализма, все делается для устранения его недостатков. На всю катушку эксплуатируется нэп и его результаты. Также муссируется идея рынка, как сейчас, но не в противовес, а в дополнение к плановой системе. Под влиянием успехов такой политики: увеличение количества товаров (поскольку частный сектор действует в дополнение к государственному, а не на базе его развала), повышения их качества в результате конкуренции, которая постепенно вводится и в государственный сектор, преобразуемый в систему мощных государственных корпораций – проводится идеологическое перевооружение партии.

Однопартийная система должна сохраняться до весьма высокой ступени капитализации. Промежуточным этапом перехода к буржуазной демократии было бы переименование партии (например, в «Демократическую»).

Кроме создания буржуазии через частный сектор экономики, капитализаторы должны были завоевать на свою сторону и руководство госпредприятий, передавая им часть государственной собственности. Т. е. внешне политика как бы не отличается от проводимой Ельцинским руководством и его последователями, также опирающимся на криминальную буржуазию и обуржуазивающийся директорский корпус. Разница в том, что при переходе к современному капитализму она должна осуществляться без развала экономики. Для передачи собственности можно использовать акционирование госпредприятий, при которой контрольный пакет (51 %, но без права его продажи) принадлежит государству, т. е. предприятия остаются государственными. Часть акций передается трудящимся, чтобы замаскировать передачу собственности руководству, которому, естественно, передается значительно большая доля. Попутно производится подкуп рабочей аристократии (мастеров, бригадиров, передовиков) путем передачи им большего количества акций, чем рядовым рабочим. Создаются благоприятные условия для покупки акций, продаваемых трудящимися, руководством предприятия. Так образуется второй слой буржуазии.

Наиболее опасным моментом является переход к классической буржуазной демократии, поскольку отдельные группировки буржуазии могут начать сразу борьбу за передел собственности, и в ее пылу может возникнуть эффект Горбачевской Перестройки с подчинением страны Западу. Поэтому очень важно тщательно юридически закрепить передачу собственности. По этой же причине переходный период, который бы осуществлялся под руководством ДПСС (Демократической партии Советского Союза) должен был быть достаточно длинным (не менее 10 лет), чтобы новая буржуазия приобщалась к власти через эту партию. Возможно, и переход к классической буржуазной демократии не потребовался бы: настолько понравилось бы буржуазии жить под прикрытием руководящей и направляющей силы общества, превратившейся в хорошую маскировку господства буржуазии.

Итак, путь к современному капитализму для брежневского СССР был, но путь его достижения лежал не в том направлении, в котором искали его «демократы», а в прямо противоположном. Не в уничтожении власти КПСС, а, напротив, в ее использовании для капитализации общества, поскольку для любых серьезных преобразований нужна политическая стабильность. Не в разрушении государственного сектора, а в его укреплении, поскольку только мощный госсектор мог помочь становлению полноценного отечественного капиталистического сектора.

Сравнивая вариант Социалистической и Капиталистической Перестройки, мы видим, что на первых этапах в них много общего: тот же переход к планово-рыночной экономике, похожая поддержка частной инициативы. Различия начинаются сказываться потом, в отношению к частному капиталистическому сектору: для Социалистической Перестройки – он временная мера, необходимая (возможно) для скорейшего подъема уровня жизни народа, а для Капиталистической – он основная цель всех преобразований. Сходство первых этапов экономической программы этих перестроек и является материальной основой кажущейся противоестественной право-левой оппозиции правящему режиму, экономическая политика которого основана на развале общественного народного хозяйства.

 

5.5. Почему в СССР реализовался вариант колониальной перестройки, а в РФ – бюрократической контрреволюции?

Итак, из всех возможных вариантов Перестройки реализовался самый наихудший: переход к дикому капитализму времен первоначального накопления и превращение страны в полуколонию Запада. Почему реализовался именно такой вариант?

Выше мы говорили, что революционная ситуация 2-го рода в случае ее разрешения революционным путем ведет к реставрации капитализма, поскольку именно в таком исходе заинтересована ее движущая сила – высшая бюрократия. Однако при этом высшая бюрократия, вообще говоря, не нуждается в поддержке Запада. Она хочет иметь капитализм для себя, а не для «забугорных» капиталистов. Недаром развитие капитализма вызывает, обычно, бурный всплеск национализма. Путь к современному капитализму описан в предыдущем разделе. На него больше всего похож курс китайских реформ.

Причиной реализации колониального варианта Перестройки судя по всему ходу событий является приход к власти в СССР в 1985 году агентуры Запада во главе с М.С. Горбачевым. Западным спецслужбам, по-видимому, удалось внедриться в среду высшей бюрократии, вербуя там так называемых агентов влияния. Агент влияния не шпионит и не передает на Запад секретных сведений. Предательство его состоит в том, что он является сторонником проведения страной выгодной Западу политики и пытается осуществить это на практике. При вербовке агент мог и не получать никакого материального вознаграждения. Цель вербовщика состояла в том, чтобы выявить недовольство «объекта» своим положением и мягко подтолкнуть его к выводу, что эта ситуация изменится, если режим будет проводить прозападную политику. Наличие недовольства бюрократии своим «бедственным» положением создавало благоприятную психологическую почву для такой вербовки.

Одним из таких агентов влияния и был, по всей вероятности, М.С. Горбачев. Завербован он мог быть еще во время учебы в университете. Антисоциалистические настроения среди студенчества уже были довольно распространенными в то время. Этому способствовало, вероятно, знакомство с чехословацкими студентами, среди которых был Млынарж – один из деятелей чехословацкой контрреволюции 1968 г.

При наличии достаточно большого количества агентов влияния у западных спецслужб появлялась возможность организовать продвижение их по служебной лестнице. Продвижение Горбачева по служебной лестнице было исключительно быстрым. В статье «Когда пробил час великой измены» [24] В. Легостаев пишет: «Словно невидимая рука толкала этого симпатичного, словоохотливого, нигде и ничем не проявившего себя в живых делах человека к вершине власти. Ровно через год он уже кандидат, а еще через год – член Политбюро. Таким образом, в 1980 году Горбачев превратился по возрасту в реальную альтернативу Романову как бывшему до этого самым молодым членом ПБ.» На завершающем этапе В. Легостаев отмечает ряд загадочных смертей в высшем руководстве, а далее и Генсеков Андропова и Черненко. Он подозревает о существовании группы новых «врачей – убийц» во главе с Чазовым. Большинство этих смертей расчищало дорогу Горбачеву.

Второй особенностью контрреволюции в РФ является реализация ее в виде классической бюрократической контрреволюции по Троцкому. Результат этот, по-видимому, случаен. Первоначальный план заключался в приходе к власти в результате победы на выборах «демократов», как это произошло в Прибалтике. Однако когда большинство Съезда и ВС РСФСР составили члены КПСС, которых, правда, уже трудно было считать коммунистами (достаточно вспомнить почти единодушное принятие декларации о суверенитете РСФСР), но все же это были не чистые «демократы» – тактика изменилась.

Ставка была сделана на харизматического лидера «демократов» Б.Н. Ельцина, популярность которого в народе была очень высока и все росла из-за его оппозиции к ЦК КПСС и лично к Горбачеву, уже снискавшего образ «консерватора» и «противника демократии». В качестве инструмента взятия власти был выбран пост Президента РСФСР, на который и был избран Ельцин 12 июня 1991 г. Ельцину и передал власть Горбачев в результате августовского Ельцинского путча и последующей ликвидации СССР. Придя к власти, Ельцин предпочел опереться в основном не на «демократов», а на бывшую номенклатуру. Этот процесс усилился после второго путча в 1993 г. Поэтому «демократы» сейчас с обидой говорят, что, мол, ничего не изменилось и у власти по-прежнему «коммунисты».

Почему Ельцин так сделал? Во-первых, с этими людьми Ельцин всю жизнь работал. Во-вторых, на многочисленные должности в государстве просто нельзя было найти толковых и опытных «демократов», а бестолковые и неопытные «ломали массу дров», когда иногда попадали на руководящие должности. В-третьих, бюрократия является несравненно более послушной и управляемой, чем «демократы», поскольку чувствует необходимость «отмыть свое красное прошлое».

Факт реализации бюрократической контрреволюции в РФ является, по-видимому, некоторым отклонением от «Генеральной линии» Запада. Его, конечно, более устроил бы приход к власти чисто «демократических» лидеров МДГ, например, Г.Х. Попова, предрекавшего распад СССР на 30–40 государств, т. е. развал не только Союза, но и РФ. Но тогда не получилось.

 

5.6. Характер «бархатных» революций в восточно-европейских странах

Если в большинстве республик СССР произошла бюрократическая революция, то контрреволюционные перевороты в социалистических странах Восточной Европы носили другой характер. В отличие от контрреволюций 1956, 1968 и 1981 г.г., которые возникли из-за вызревания внутренних противоречий в Венгрии, Чехословакии и Польше соответственно, эти перевороты произошли под явным давлением Горбачевского руководства СССР.

Руководители восточноевропейских стран понимали, по всей вероятности, истинные цели Горбачевской Перестройки, сходство происходящих в СССР процессов с контрреволюциями в Венгрии, Чехословакии, Польше. Перед ними встал выбор: либо противостоять контрреволюции, либо капитулировать. В первом случае им нужно было бы бороться не только на внутреннем фронте, но и на внешнем. Т. е. нужно было бы выступить с разоблачением ползучей контрреволюции в СССР, что означало бы разрыв с ним. Однако такая конфронтация была бы чревата значительными трудностями для экономик этих стран, ввиду их экономической зависимости от СССР и, прежде всего, от советской нефти. И Запад, естественно, не помог бы бунтарям, ибо он не только понимал, но и наверняка знал истинные намерения Горбачевского руководства.

Т.е. уровень жизни в странах, лидеры которых восстали против Горбачевской Перестройки, наверняка резко ухудшился бы. Сильно возросло бы диссидентское движение, поощряемое не только Западом, но и СССР. Для его подавления пришлось бы применять весьма крутые меры.

Теоретически восточноевропейские страны могли бы успешно противостоять давлению Запада и СССР, если бы они объединились в единый блок вокруг Румынии, где бы они получили нефть.

На такие действия могло бы решиться достаточно сильное и самостоятельное руководство, уверенное в необходимости социалистического развития своих стран. Но такового в странах Восточной Европы не было. Возможно у некоторых из них были сомнения в необходимости социалистического развития, вызванные революционной ситуацией 2-го рода. К тому же восточноевропейские руководители могли быть под достаточно сильным «колпаком» у КГБ. Тогда бунт мог бы стоить им головы. Так или иначе, но желающих сопротивляться не нашлось. Большинство капитулировало, начав в своих странах свои «Перестройки». Ярузельский в Польше разрешил запрещенную «Солидарность». Были организованы выборы, на которых, естественно, в соответствии с законом «избирательного маятника» победила «Солидарность». Аналогично процессы развивались в Венгрии, ГДР. Чехословацкие коммунисты попробовали организовать вялое сопротивление и доигрались до «бархатной революции», в результате которой власть взяли «местные демократы», коммунистическая партия была запрещена и ее функционерам было запрещено в течение 5 лет занимать руководящие должности (после истечения 5 лет этот «демократический» запрет был продлен).

Социалистические страны, не входившие в СЭВ и Варшавский договор, в принципе, могли удержаться. Однако в европейских соцстранах, независимых от СССР, режимы рухнули.

В Албании лидеры, пришедшие на смену Энверу Ходже, поддались общему психозу «демократизации», охватившему Восточную Европу. Результат, естественно, был тот же: избирательный маятник сработал и власть перешла к антисоциалистической оппозиции. Почему социалистические лидеры Албании поступили так? Вероятно, это также была капитуляция, но добровольная. Маленькой Албании было очень трудно: она одна противостояла и Западному и Восточному блоку. Китай также сократил свою помощь.

В Румынии режим Чаушеску также имел все шансы устоять, поскольку он уже давно находился в конфронтации с СССР. Этот режим рухнул в результате умело организованных иностранными спецслужбами провокаций (возможно, впервые не только западными, но также советскими и венгерскими) и неадекватной реакцией на них со стороны высшего руководства. Экономическое положение в Румынии было довольно тяжелое, поскольку страна только закончила выплату долгов Западу (Чаушеску понял их опасность). Плюс жесткий культ Чаушеску и отсутствие достаточного количества формальных буржуазных свобод. Естественно население было этим недовольно.

На этом фоне начались волнения венгров, живущих в Румынии. Затем состоялись беспорядки в Темишоаре с большим количеством убитых (как теперь выяснилось, была инсценировка: из моргов извлекались трупы, им наносились раны и затем эти трупы фотографировались как жертвы румынских спецслужб). В этих условиях Чаушеску вместо того, чтобы спокойно разобраться со всем, выявить и разгромить иностранную агентуру, организует в Бухаресте грандиозные митинги, которые должны были продемонстрировать всенародную поддержку. На эти митинги сгоняются все поголовно: не только сторонники, но и противники. На последнем митинге «неизвестные» снайперы огнем с высоких зданий «разогревают» и толпу и службу безопасности и митинг перерастает в восстание, приведшее к свержению режима. Т. е. Чаушеску сам организовал свое свержение.

Социалистические страны Азии и Куба устояли. Вьетнам начал рыночные реформы, но по китайскому, а не советскому образцу. Поэтому там начался экономический рост и повышение уровня жизни.

В результате сдачи власти социалистическими режимами в восточноевропейких странах к власти пришли те, кого мы называем по российской терминологии «демократами», т. е. произошли, скорее, не бюрократические контрреволюции по Троцкому, а обычные буржуазные.

Однако основная разница не в этом. Внешне характер политических и экономических реформ в восточноевропейских странах тот же, что и в РФ. Так же наблюдается падение производства и снижение уровня жизни. Но масштаб разрушений экономики, вообще говоря, меньший (особенно если учесть, что у этих стран нет своей нефти). Показателем этого является значительно меньший рост цен по равнению с «дореволюционным» уровнем. Так если в РФ к концу 1995 года индекс роста был около 8000, то наибольший рост в восточноевропейских странах (Болгария и Польша) – менее 90, в Чехии – около 10,а в Венгрии – меньше 3!

Такая колоссальная разница объясняется, по-видимому, менее компрадорской ориентацией правящих режимов, большей заботой их о национальных интересах. Показатели роста цен говорят, что в восточноевропейских странах не проводится преднамеренного уничтожения экономики как в РФ.

Большой разброс в индексе роста цен между отдельными восточноевропейскими странами также не случаен: наименьшее его значение в Венгрии связано с наиболее умеренным реформированием, начатым еще при социализме, а наибольшее значение – в Польше и Болгарии – с наибольшим «разгулом демократии» в этих странах.

Одной из причин менее колониального характера реформ в восточноевропейских странах является то, что ликвидация социализма происходила не под руководством агентов ЦРУ, как в СССР, а под руководством самих социалистических режимов или стихийно. Процессы были очень быстротечны. Демократические движения втягивали в себя много порядочных людей, мечтавших об устранении существовавших несправедливостей, повышении уровня жизни до Западных стандартов, о том, что все это даст им капитализм, но… со всеми преимуществами социализма. В этих бурных условиях Западу было труднее, чем в СССР, проталкивать к власти свою агентуру. Однако малый размер восточноевропейских стран исключает возможность их реформирования к современному капитализму. Их лидерам также приходится плясать под дудку МВФ, но делают они это вынужденно, анес лакейским рвением, как российские правители. Соответственно и результаты….

Впрочем, есть и более прозаичное объяснение лучшего положения Восточной Европы. Вадим Белоцерковский [25] пишет, что, желая создать «санитарный кордон» против России, Запад делает там мощные инвестиционные вливания: «По данным министерства финансов США за 6 последних лет инвестиции в России составили 45 долларов на человека, а в Польше -360! (ИТАР-ТАСС, 17.05.97)».

 

Классики марксизма на основе анализа развития капитализма в середине XIX века вывели общие необходимые условия перехода к коммунизму.

 

6.1. Маркс и Энгельс о предпосылках коммунистической революции

Ниже приводятся основные высказывания на эту тему К. Маркса и Ф. Энгельса.

1. «…действительное освобождение невозможно осуществить иначе, чем в действительном мире и действительными средствами, что рабство нельзя устранить без паровой машины и мюль-дженни, крепостничество – без улучшенного земледелия, что вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду. «Освобождение» есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему приведут исторические отношения, состояние промышленности, торговли, земледелия, общения…» [10 т 1, 16].

2. «Это «отчуждение», говоря понятным для философов языком, может быть уничтожено, конечно, только при наличии двух практических предпосылок. Чтобы стать «невыносимой» силой, т. е. силой, против которой совершают революцию, необходимо, чтобы это отчуждение превратило основную массу человечества в совершенно «лишенных собственности» людей, противостоящих в то же время имеющемуся налицо миру богатства и образования, а оба этих условия предполагают огромный рост производительной силы, высокую степень ее развития. С другой стороны, это развитие производительных сил (вместе с которым уже дано эмпирическое осуществление всемирно-исторического, а не узко местного, бытия людей) является абсолютно необходимой практической предпосылкой еще и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость. Это развитие производительных сил является, далее, необходимой предпосылкой потому, что только вместе с универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования «лишенной собственности» массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), – каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, – и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными. Без этого 1) коммунизм мог бы существовать только как нечто местное, 2) сами силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а поэтому невыносимых сил: они остались бы на стадии домашних и окруженных суеверием «обстоятельств», и 3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм. Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения.

Впрочем, наличие массы людей, живущих только своим трудом, – массы рабочей силы, отрезанной от капитала или от возможности хотя бы ограниченного удовлетворения своих потребностей и характеризующейся поэтому уже не только временной потерей самой этой работы, как обеспеченного источника жизни, но и вообще совершенно непрочным положением, – уже предполагает, в силу конкуренции, существование мирового рынка. Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм – его деяние – вообще возможен лишь как «всемирно-историческое» существование; а всемирно-историческое существование означает их такое существование, которое непосредственно связано со всемировой историей» [10 т 1, 27–28].

3. «Условия жизни, которые различные поколения застают в наличии, решают также и то, будут ли периодически повторяющиеся на протяжении истории революционные потрясения достаточно сильны, или нет, для того, чтобы опрокинуть основу всего существующего; и если нет налицо этих материальных элементов переворота, а именно: с одной стороны, определенных производительных сил, а с другой, формирования революционной массы, восстающей не только против отдельных условий прежнего общества, но и против самого прежнего «производства жизни», против «совокупной деятельности» на которой оно основано, – если этих материальных элементов нет налицо, то, как это доказывает история коммунизма, для практического развития не имеет никакого значения то обстоятельство, что уже сотни раз высказывалась идея этого переворота» [10 т 1, 34].

В п.1 сказано, что для перехода к некоторой экономической формации необходим соответствующий уровень развития производительных сил.

В п. 2 сказано, что для перехода к коммунизму необходимо чтобы: 1) отчуждение (степень эксплуатации трудящихся) привело абсолютную массу трудящихся к значительному обнищанию; 2) производительные силы должны быть сильно развитыми; 3) эти производительные силы должны иметь всемирно-исторический характер; 4) пролетариат может существовать только как всемирно-историческое явление; 5) при недостаточном развитии производительных сил возродится в коммунистическом обществе борьба за блага («вся старая мерзость»); 6) для победы коммунизма нужна мировая революция; 7) если же революция победит не во всемирном масштабе, то местный коммунизм будет, скорее всего, упразднён в результате «расширения общения».

3. В п.3 подчёркивается, что для совершения социалистической революции необходимы достаточно развитые производительные силы и революционная масса, восстающая именно против капиталистического строя, а не отдельных его пороков.

 

6.2. Социализм в условиях сосуществования с капитализмом

Из предыдущего раздела можно сделать вывод, что нельзя построить социализм в одной стране в условиях капиталистического окружения, что Маркс и Энгельс предсказали крушение социализма в СССР, который, в соответствие с их выводами, исчез в результате «расширения общения».

Для пояснения этого вопроса постараемся понять, что же Маркс и Энгельс вкладывали в понятие «расширение общения». Почему «расширение общения» должно упразднить «местный коммунизм»? Это означает, что коммунизм проигрывает в чём-то при открытом соревновании с капитализмом. Причём это «что-то» неустранимо и поэтому необходима мировая революция, для того, чтобы никакого соревнования с капитализмом не было вообще.

Действительно это «что-то» существует и является основой коммунизма (и социализма как первой фазы коммунизма). Оно состоит в том, что коммунизм является обществом социальной справедливости. А из этого следует, что уровень жизни людей при социализме не может резко отличаться. При коммунизме принципиально нельзя быть богачом. А при капитализме – можно. Теоретически каждый может стать миллиардером. Как говорится, капитализм – общество неограниченных возможностей. Разумеется, для подавляющего большинства трудящихся мира капитала это просто красивая сказка. Но для некоторого узкого слоя трудящихся она реализуется в виде значительно более высокого уровня жизни, чем у большинства. Это управляющие высшего звена («топ-менеджеры»), известные артисты, учёные, спортсмены. Как говорят в шутку: «Что такое профессиональный футбол? Это когда 22 миллионера гоняют мячик».

Т.е. указанные категории граждан в капиталистических странах получают нетрудовые доходы. А в СССР они получали в основном трудовые. Естественно у этих категорий возникало при сравнении с доходами их коллег на Западе в результате «общения» недовольство такой «несправедливостью». Частично такое недовольство в среде партийного руководства пытались смягчить путём выдачи пайков дефицитных товаров и низких цен в ведомственных столовых. Однако это вызывало недовольство у большинства трудящихся, кто таких пайков не получал. Т. е. строго по классикам возрождалась «вся старая мерзость».

Таким образом, при строительстве социализма в условиях сосуществования с капитализмом существует объективная неустранимая причина возникновения антисоциалистических настроений в определённых кругах интеллигенции.

Существует и вторая объективная причина возникновения антисоциалистических настроений: капитализм делится с трудящимися своих стран частью доходов от грабежа 3-его мира. Этот способ повышения доходов трудящихся также неприемлем для социалистических стран.

Скорее всего, именно вышеуказанные объективные причины и вызывают опасность «исчезновения» социализма в результате «расширения общения».

Развитие капитализма в конце XIX века показало невозможность осуществить коммунизм «как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно» в силу неравномерности развития капитализма в разных странах. Это убедительно на основе обработки обширного объема информации по развитию капитализма в конце XIX, начале XX веков показал Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». Поэтому строителям социализма необходимо найти противоядие от объективной угрозы контрреволюции.

* * *

Рассмотренный в части I кризис социализма в странах Восточной Европы и СССР, приведший к революционной ситуации, возник строго по Марксу и Энгельсу в результате «расширения общения».

Сравнение условий жизни при социализме с условиями в развитых капстранах оказалось не в пользу социализма. Это привело к возникновению антисоциалистических настроений, используя которые классовые враги сумели пробраться в руководство компартий ряда соцстран и совершить контрреволюционные перевороты. В тех странах, где этого не произошло, продолжилось строительство социализма.

Таким образом, кризис социализма показал, что возникновение антисоциалистических настроений в социалистической стране в силу объективных недостатков не может привести к контрреволюции, если руководящая сила общества (коммунистическая партия) остаётся на позиции построения социализма. Это и есть противоядие от объективной угрозы контрреволюции.

 

Значительным явлением в послекризисном марксизме можно считать школу, возникшую вокруг В.А.Вазюлина. Фундаментальным трудом Вазюлина является «Логика истории» [26], изданная в 1988 г. Школа претендует на создание более современной теории развития общества, чем марксизм. Выражаясь научным языком, на снятие марксизма, т. е. создание на базе марксизма путем его научной критики новой теории.

 

7.1. Марксизм – эмпирическая наука о природе и обществе

Для начала уточним, что мы здесь понимаем под «марксизмом». Марксизм, как известно, состоит из трёх наук: философии (диалектического и исторического материализма) политической экономии (капитализма и социализма) и научного коммунизма. Т. е. марксизм – это наука об основных закономерностях развития природы и человеческого общества. Какой может быть эта наука по отношению к обществу? Человеческое общество крайне сложно: оно состоит из людей – разумных существ с массой различных интересов и соответственно мотиваций поступков. Каждый человек для удовлетворения своих интересов входит в ряд объединений; поступки не определяются однозначно причинами: одинаковые причины вызывают у разных людей разные реакции…. Поэтому закономерности, которые можно вывести из изучения поведения людей являются не математическими, а описательными и статистическими (т. е. те или иные события реализуются с некоторой вероятностью). И наука, изучающая человеческое общество, является эмпирической и гуманитарной. Она основывается на наблюдениях за обществом, их обобщении, выявлении наиболее существенных сторон явлений и построении на их основе логических моделей общества. При этом, как уже показано, из-за крайней сложности процессов в обществе, модели эти являются довольно грубыми. Иначе просто не получается. Такая наука, вообще говоря, не может точно предсказывать на длительное время, ввиду примитивности ее моделей. Она может лишь правильно предсказывать направление развития общества, исходя из состояния общества в рассматриваемую эпоху. Появляющиеся качественно новые явления должны постоянно исследоваться и приводить к уточнению модели. Таковы возможности эмпирической науки в любой отрасли знания. Однако большинство критиков осуждает Маркса за то, что некоторые его выводы оказались неверными через 100 или более лет. Т. е. требует от эмпирической науки принципиально невыполнимого.

Разумеется, в своё время будут созданы и соответствующие математические модели. Сейчас есть такие модели в области экономики. О более или менее приличных моделях развития общества в целом автору ничего не известно. Скорее всего, их нет, поскольку буржуазия не заинтересована в научной теории развития общества. Даже на уровне эмпирики буржуазной науки развития общества нет, есть только замаскированное под науку оправдание существования капитализма.

 

7.2. Логика истории Вазюлина

Основная цель работы Вазюлина состоит в выявлении логики исторического процесса, из которой он выводит историческую неизбежность коммунизма. Анализ истории Вазюлиным показывает спиралевидный характер всех процессов в обществе: «Дело в том, что развитие человечества закономерно и имеет спиралевидный характер… Это можно показать, и рассматривая процесс развития производительных сил и процесс развития производственных отношений.» [26, 19].

В производительных силах.

«… от общественно приводимых в действие средств (сначала даже не производства, а добычи) применяемых общественно в силу природной необходимости, – к производству, основанному на ручных, индивидуально приводимых в действие орудиях труда, и снова к общественному производству, но уже на основе искусственно созданных условий и орудий труда, имеющих общественный характер как результат развития общества. И это дает возможность в конечном счете объединения всего человечества на принципиально новой основе , нежели на начальных этапах развития человеческой истории, а также сознательного овладения условиями существования на нашей планете» [27, 20].

В отношении к природе.

Люди шли «от непосредственного единства с природой, затем к разрыву с природой, к хищническому отношению к природе, и это – период частнособственнического общества. Хищническое отношение достигает максимума в капиталистическом обществе, в период господства товарно-денежных отношений. По мере того, как в капиталистическом обществе создаются предпосылки для нового общества, для объединения человечества, естественно возникают предпосылки, растут возможности для преодоления экологического кризиса» [27, 21].

В производственных отношениях.

«Биологически необходимые коллективные связи служили исходным пунктом человеческой истории. Далее, происходит разложение этих связей и выделение связей обособленных индивидов, которые становятся окончательно господствующими при капитализме. В то же время при капитализме формируется общественный характер труда, порождающий необходимость объединения людей и установления общественной собственности на средства производства. Последний виток спирали включает переход от общества обособленных, отчужденных индивидов к объединенному обобществленному человечеству» [28, 186–187].

«Спиралевидность движения можно проследить и в области идеологии, и в различных формах общественного сознания. Это движение можно проследить и в структуре производства… спиралевидное движение пронизывает всю историю человечества, все сферы жизни общества…

Таким образом, с точки зрения развития истории человечества коммунизм совершенно неизбежен. Но этот процесс совершается длительно. В отличие от того, как его представляли раньше. А раньше представляли себе переход к коммунизму марксисты и коммунисты различных партий как переход от капитализма к коммунизму. Между тем переход к коммунизму – это переход от, всей предшествующей истории к новому типу истории…. Если мы рассматриваем переход к коммунизму как переход от всей предшествующей истории, то тем самым мы должны сказать: во-первых, сроки этого перехода должны быть более длительными, чем в том случае, если мы рассматриваем этот переход, как переход от капитализма к коммунизму; во-вторых, этот переход всемирно-исторический, и в рамках этого всемирно-исторического процесса и надо рассматривать переход» [27, 23].

Вообще говоря, подобная оценка перехода от капитализма к коммунизму как переход от «предыстории к истории» приведена еще в «Манифесте коммунистической партии». Обыденным этот переход сделал Н.С.Хрущев, назначив пришествие коммунизма на 1980 г.

И, как показано выше (6.1), Маркс и Энгельс считали, что переход должен произойти достаточно быстро в результате мировой коммунистической революции.

Длительный процесс перехода к коммунизму начинается по Вазюлину с ранних социалистических революций. Этот процесс может прерываться контрреволюциями: «… существуют ранние социалистические революции и зрелые социалистические революции , и это не отклонение от общего хода истории. Вообще переход от одной формации к другой всегда сопровождался контрреволюциями. То же самое происходит при переходе к коммунизму…Противоречия мирового…империализма привели к необходимости социалистических революций. Но в силу противоречий развития эти революции могли произойти с необходимостью в более отсталых странах, так сказать, в эксплуатируемых странах. Они не могли произойти в тех странах, которые жили за счет других или эксплуатировали других. Буржуазия этих стран могла подкупать рабочий класс, поскольку она располагала большими средствами за счет эксплуатации колоний…» Отсюда «и следует, что революция может произойти только в относительно или средне или слаборазвитых странах» [28, 17–18].

Изложенная позиция Вазюлина является неким обобщениеми ленинской теории о неравномерности развития капитализма и возможности совершения революции в слабом звене капиталистической системы. С другой стороны, классики не рассматривали возможности контрреволюций, полагая, вероятно, что это опасно. Модель Вазюлина с революциями и контрреволюциями, на наш взгляд, не является наиболее вероятной моделью развития общества, когда побеждает социализм. Наиболее вероятной для реализации является модель поступательного расширения социализма, которая была общепринятой до победы контрреволюции в СССР. Собственно она и остается наиболее вероятной, пока еще существует мощная социалистическая держава – Китай. Вокруг этого сохранившегося материка социализма в результате новой «холодной войны» между двумя сверхдержавами США и Китаем может в XXI веке начать «прирастать» новый слой социалистических стран. Малая вероятность реализации Вазюлинской модели состоит в том, что после поражения социализма капитализм принимает жесткие меры для недопущения появления его вновь. Т. е. модель с контрреволюциями на практике превращается в модель, где социализм никогда не победит. Т. е. при полном поражении раннего социализма зрелых социалистических революций скорее всего не будет.

Объективная возможность контрреволюции в странах раннего социализма возникает по Вазюлину вследствие недостаточного уровня развития производительных сил: «Чем менее развита крупная промышленность, тем в меньшей степени образовались предпосылки для ранней социалистической революции и раннего социализма, тем меньше возможностей для общественной собственности и больше возможностей для частной собственности. Поэтому, чем менее развиты производительные силы в стране, тем в большей степени для сохранения коммунистической ориентации приходится применять меры государственного принуждения… Но чем больше применяется принуждение, тем больше дискредитируется идея коммунизма, тем больше отклонения от пути, на котором она может быть осуществлена, тем более следствия оказываются некоммунистическими.

Вместе с тем общественный характер производительных сил в период ранних социалистических революций и в период раннего социализма недостаточно развит для того, чтобы было можно полностью устранить из жизни общества товарно-денежные отношения. А товарно-денежные отношения противоречат по природе коммунистическим отношениям. И чем в большей степени используются товарно-денежные отношения в условиях раннего социализма, тем больше развивается это противоречие, тем сильнее, тем больше угроза реставрации капитализма…» [28, 19–20].

Несмотря на противоречивость процесса Вазюлин отмечает историческую необходимость ранних социалистических революций: «… ранние социалистические революции и ранний социализм с точки зрения всемирно-исторического процесса развития человечества не есть предмет субъективного выбора, они представляют собой историческую необходимость, этап в прогрессе человечества, и противоречивость этого этапа не отменяет и не может отменить его историческую необходимость» [28, 20].

За ранними социалистическими революции идут поздние (зрелые) социалистические революции. Вот изложение хода революционного процесса учениками Вазюлина (М.Дафермосом, П.Павлидисом, Д.Пателисом): «…можно выделить две стадии мирового революционного процесса. Первую стадию составляют волны ранних социалистических революций в слаборазвитых странах (с опасностью поражения, капиталистической реставрации и т. д.). В общем и целом человечество переживает первую стадию развития мирового революционного процесса. Нынешняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом этой стадии. Завершение первой стадии и особенно интенсивное сужение мировой капиталистической системы приведет ко второй стадии, стадии поздних социалистических революций, которая в конечном счете приведет к окончательной ликвидации мирового капитализма» [28, 191].

Трудно согласиться с жестким детерминизмом, что «ныняшняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом…». Здесь явное непонимание того, что все события в истории случайны, и закономерности истории – это закономерности случайного процесса. Поэтому контрреволюция в СССР могла и не произойти в случае, например, победы секретаря Ленинградского обкома КПСС Романова в борьбе за пост Генсека КПСС.

Вазюлин четко понимает опасность бюрократии для социализма и вместе с тем невозможность отказаться от ее услуг: «Бюрократия неизбежна, если в стране есть существенное различие, противоположность или противоречие единичных, особенных и общественных интересов, то есть их отрыв друг от друга. Выражением отрыва индивидуальных интересов от общественных является, в частности, существование труда ради зарплаты… Тенденция к бюрократизации была усилена к тому же очень тяжелым, чрезвычайным положением нашей страны как единственной страны победившей социалистической революции во всем капиталистическом мире… образование «новой» бюрократии в нашей стране и ее усиление было закономерным. Если же бюрократия усиливается, то она все более и более отчуждается от народа…. все больше… преследует свои индивидуальные цели, цели личного обогащения, карьеры. Причем, естественно, в наибольшей степени отчуждалась от народа верхушка аппарата. Эта верхушка стала ориентироваться… на капиталистические страны.

Вот тут мы встречаемся с интересной уже упоминавшейся выше закономерностью: социализм возникает и утверждается с весьма серьезными внутренними противоречиями. В раннем социализме эти противоречия достигают такого размаха и глубины, что они вообще приводят к устранению социализма. Без всякой деятельности ЦРУ» [28, 21–22].

Вазюлин понимает трудность борьбы с бюрократией: «…не только у Л.Д. Троцкого, но и В.И.Ленина в отличие от К. Маркса, суть бюрократического механизма не была в достаточной степени схвачена. Поэтому, когда В.И.Ленин пытался бороться против бюрократии, он намечал меры, не устраняющие бюрократию…Бюрократия неискоренимое пока явление… Ее нужно постараться как-то поставить на службу, принять различные меры, чтобы она не приобретала слишком уж большой самостоятельности. Это единственное, что можно реально сделать» [28, 24].

Весьма реалистична позиция Вазюлина по поводу товарно-денежных отношений: «Вопрос о товарно-денежных отношениях при социализме зависит в принципе от того, каковы производительные силы в стране, где победила социалистическая революция. Еще К. Маркс доказал, что преодоление товарно-денежных отношений возможно по мере роста общественного характера производства… раз социалистические революции побеждают тогда, когда решающую роль начинает играть общественный характер производства, решающую роль в производстве должна играть не рыночная экономика. Конечно, если в силу каких-то внешних обстоятельств социалистическая революция победила в стране, где для этого условий нет, тогда товарно-денежные отношения постепенно возобладают. Но тогда и социализм исчезнет. Он, может быть, скорее всего, и не возникнет в такой стране. Поэтому вопрос о том, в какой мере сохраняются товарно-денежные отношения, это вопрос прежде всего о том, в какой мере производительные силы приобрели общественный характер. Это зависит не от желания той или иной партии, а от объективных закономерностей, и дело партии заключается в том, чтобы понять реальную ситуацию» [28, 17].

Вазюлинская школа придает очень большое значение теории. Сам Вазюлин: «Говоря о теории, я только хотел сказать, что без ее разработки мировое коммунистическое движение зайдет и уже, можно сказать, зашло в тупик. Ведь человек – не животное, он должен знать, что он осуществит в результате своих действий и как он этого может достигнуть. С этой точки зрения примером является большевистская партия. В.И.Ленин стремился к тому, чтобы развить марксизм в соответствии с новыми историческими условиями. Что же касается так называемой «ленинской гвардии», то все, кто составлял ее, уделяли большое внимание теории… Сейчас же коммунисты занимаются в основном только какими-то конкретными действиями…» [28, 9].

А в теории, как уже говорилось выше, Вазюлинская школа претендует на «снятие» марксизма. Из этого положения вытекают конкретные рекомендации по стратегии коммунистического движения. Вот что по данному поводу говорит член школы М.В. Максимов, анализируя работу Ленина «Что делать?»: «Если В. Ленин выдвигал три основных вопроса, а именно: о характере и главном содержании политической агитации; организационных задачах и «о плане построения одновременно и с разных концов боевой общерусской организации» при помощи общерусской политической газеты, то нынешние строители партии ленинского типа обращают внимание только на один вопрос – организационный. Наши коммунисты даже не задумываются, почему тогда было необходимо и возможно ставить такие вопросы. В.Лениным ставятся политико-организационные вопросы, так как в основном адекватная теоретическая база движения уже есть. Возникавшие вопросы теории, которые были не решены К.Марксом, решались в ходе политической работы. Так могли быть развиты отдельные стороны теории. Сейчас стоит задача создания целостной теории, снимающей, включающей марксизм. Эта задача требует совершенно иного подхода к организационно-политическим вопросам, иной структуры общественной организации» [28, 221].

Вот так, ни больше, ни меньше! Тогда, мол, теория была, а сейчас, после 100 лет практического развития революции ее нет! Налицо явные последствия поражения: крах социализма в СССР создает впечатление и о крахе теории вообще.

Вывод об отсутствии теории приводит к идеализации формы развития революционного процесса XIX века, к рекомендации применять его сейчас: «…зафиксируем этапы развития предпосылок создания партии ленинского типа: теоретическое учение социал-демократов; программа группы, в которой воплощается учение, и распространение теоретического учения среди молодежи, притом революционной молодежи; на этой почве возникает масса короткоживущих кружков, затем группа социал-демократов и только после этого партия» [28, 230].

Коммунистическому и рабочему движению в РФ Максимов дает очень резкую оценку: «В наше время в мировом коммунистическом движении имеются тоже два главных направления…. социал-демократическое и ортодоксально-догматическое как с примесью государственного патриотизма, так и без…». И для условий России: «По отношению к социальной обусловленности форм сознания можно говорить о мелкобуржуазности первого направления… второе направление опирается на современный «предпролетариат», являющийся продуктом разложения социалистического общества. Если говорить о политических целях, то первое направление – социал-демократическое, второе – утопически-коммунистическое. Оба эти направления ведут в тупик, поэтому не являются главными. Главное направление в коммунистическом движении еще не сформировалось, и пока для него есть только некоторые предпосылки. Одна из них – становление новой теории общественного развития… сейчас мы фактически не имеем передового общественного мнения, есть в лучшем случае мнение сражающегося коммунистического арьергарда. Начало рабочего движения в эпоху «перестройки» в своей главной тенденции было откровенно реакционным, как и положено историей для контрреволюции» [28].

Однако на самом деле дело обстоит не так мрачно: теория есть. Она только завалена обломками ревизионизма и догматизма, возникшими после контрреволюции. Нужно в основном очистить ее от этих обломков. Собственно говоря, то, что излагает школа Вазюлина, является достаточно классическим марксизмом, но хорошо и на современном материале изложенном.

Т.е. претендуя на создание новой теории, снимающей марксизм, школа Вазюлина, практически, ничего нового не создала. Почему? Вроде люди не глупые. А потому, что снимать марксизм не требуется: в виде, развитом Лениным, он хорошо объясняет основные направления развития человеческого общества и сейчас.

Раз теория есть, то и тактика коммунистов должна быть отлична от цитированной (создание кружков….). Сейчас коммунисты находятся как раз в положении, когда «в основном адекватная теоретическая база движения уже есть».

Кстати, пренебрежение теорией объясняется тем, что большинство партий интуитивно считает, что социализм – это примерно то, что было, но с некоторыми улучшениями. Поэтому заниматься теорией не имеет особого смысла. Разумеется, это тоже неверно. Это другая крайность от рекомендаций Максимова.

 

Контрреволюция проходила, как известно, под лозунгом демократизации. Проект последней, Горбачевской программы КПСС соответственно назывался «К гуманному, демократическому социализму». Хотя теперь практически все левые согласны с тем, что Горбачев привел нас отнюдь не к социализму, тем не менее, значительное (если не преобладающее) влияние на развитие левого движения в РФ после контрреволюции оказывает «демократический социализм», который критиковался в гл.1. «Демократический социализм» представляет в основном то социал-демократическое направление, о котором пишет М.В. Максимов (см.7.2).

 

8.1. «Новый» социализм Курашвили

Наиболее последовательная модель «демократического социализма» принадлежит Б. Курашвили, который называет свой социализм «новым».

«Его наиболее характерные черты: отсутствие частнокапиталистической собственности, реализация большей части народной собственности в форме полномочного хозяйственного владения трудовых коллективов, поощрение коллективного и индивидуально-семейного предпринимательства, современный синтез государственного и рыночного регулирования, полномасштабный демократический режим (свободы и права человека, многопартийность, разделение властей и др.).» [29, 5]. Из этой характеристики видно, что предполагается всерьез выполнять формальную буржуазную бюрократию, что и является основным для «демократического социализма».

Выше неоднократно показывалось, что формальная буржуазная демократия сама по себе неустойчива, и может стабилизироваться только внешней силой. При капитализме – это наиболее крупные капиталисты. В своей книге «Куда идет Россия?» Курашвили предлагает свое решение проблемы устойчивости власти при социализме. Ее он видит в «социалистическом гражданском обществе». «Самоуправляемые народные, коллективные, индивидуально-семейные предприятия, охватывающие все вместе до 80 процентов занятых в экономике, элементы производственного самоуправления и на государственных предприятиях, самоуправляемые научные, учебные, социально-культурные учреждения, – все это, не загнанное в многоукладную клоаку, образует социалистическое гражданское общество . Это будет общество, готовое отстаивать свои интересы и само свое существование, имеющее собственные механизмы саморегулирования и не только независимое от государства с его хроническими бюрократическими болезнями, но и способное заставить государственный аппарат надлежащим образом служить обществу, не забывая того, что он должен обеспечивать общие и перспективные интересы общества, ради чего, а не для собственных интересов и удовольствия содержится народом. Существование социалистического гражданского общества сделает новый социализм абсолютно стабильным общественным строем, способным выдержать, а точнее – предупредить, не допустить политические выкрутасы, подобные тем, что позволили «демократическим» дурачкам и негодяям сокрушить прежний, «государственный» социализм» [29, 249].

Очень красиво написано, и можно было бы приветствовать, но… Во-первых, Курашвили рассматривает общество, уже полностью преобразованное на социалистический уклад. Как он образно пишет: «не загнанное в многоукладную клоаку». Но мы то, как раз будем вынуждены через эту «клоаку» пройти, когда гражданское общество будет не социалистическим, когда капиталистические его элементы, обладая большими деньгами, будут способны «заставить государственный аппарат надлежащим образом служить» интересам буржуазии.

Во-вторых, не объявлены явно, что же это за «механизмы саморегулирования», которые способны «заставить государственный аппарат надлежащим образом служить обществу»? Наверное, это должны быть достаточно мощные механизмы? Ленин обозначил этот механизм явно: «коммунистическая партия». Или, как автор обозначил в данной работе: классовая организация трудящихся – руководящая сила социалистического общества. Ничего другого никто не придумал. И Курашвили – тоже. Но попробуем, все же, сконструировать эти «механизмы саморегулирования» из структуры предложенного Курашвили «социалистического гражданского общества».

Как, допустим, коллективу самоуправляющегося предприятия воздействовать на государство? Наверное, весь коллектив не будет этим заниматься, а изберет какую-то делегацию. Эта делегация должна войти в связь с делегациями других коллективов, что можно сделать через съезд этих делегаций. В итоге мы получаем некий контрольный выборный орган типа парламента. С ролью руководящей силы общества. Может ли такой орган являться стабилизатором общественного строя? Выше мы ответили на это вопрос отрицательно, поскольку, обладая деньгами, буржуазия (отечественная или зарубежная) сможет вмешаться в процесс выборов и взять этот орган под контроль. Даже, если социалистические отношения уже полностью победили.

Исторический опыт показывает, что таким стабилизатором может быть только невыборный орган, состоящий из более всего понимающих классовые интересы, т. е. передовой отряд класса. В эксплутаторских обществах – это наиболее крупные эксплуататоры, наиболее остро понимающие классовый интерес, поскольку им очень много можно потерять. При социализме – это классовая организация трудящихся. Другого, увы, никто не предложил. А очень хотелось бы и автору, чтобы утопию Б. Курашвили о «социалистическом гражданском обществе», способном обеспечить стабильность социализма, можно было бы реализовать. Это было бы просто здорово. Но, к глубочайшему сожалению, это – утопия.

Курашвили считает, что переход к социализму должен осуществляться мирно по правилам формальной буржуазной демократии: «…новые коммунисты во всех случаях выступают за последовательный демократизм политического режима, включая многопартийность, свободу слова и независимость прессы…

Представляется очевидным, что рано или поздно и особенно при торжестве нового социализма осью, вокруг которой будет вращаться политическая жизнь, станет не чреватый гражданской войной выбор между социализмом и капитализмом, не межформационные прыжки, а спокойный, легко обратимый выбор между разными моделями социализма (скорее всего между «рыночным» и «нерыночным»), между разными курсами внутренней и внешней политики, между разными группами лидеров. Придет, нормальное время, когда в борьбе за власть будут реально соперничать две, максимум три социалистически ориентированные партии, и это соперничество не позволит ни одной из них расслабляться, загнивать, терять политическую дееспособность. То, что случилось с прежде славной КПСС, не должно повториться» [29, 250].

С легко обратимым выбором трудно согласиться. Переход от «рыночной» модели социализма к «нерыночной» не лёгок, для этого требуется серьёзная перестройка, чреватая большими потерями. Следует искать оптимальную модель. Также курс внутренней и внешней политики не должен меняться от смены лидера. Следует стремиться к самому полезному для страны и народа курсу.

Теперь по сути этого заявления Курашвили. Здесь опять говорится о ситуации в обществе, когда уже социализм победил. А вот как достичь этой победы, ничего не говорится, кроме обещания действовать по правилам буржуазной демократии с упованием «на свободу слова и независимость прессы». Насколько «свободно» слово и «независима» пресса граждане РФ имели полную возможность убедиться в течение всего процесса Перестройки и Ельцинских «реформ», правления Путина и Медведева. Насколько буржуазия склонна «играть» в свою демократию всерьез, граждане могли убедиться по Ельцинскому государственному перевороту в сентябре-октябре 1993 г, а также по Президентским и Думским выборам 1996, 2003, 2004, 2007, 2008, 2011, 2012 гг. Но допустим, мы как-то преодолели «многоукладную клоаку» и пришло то «нормальное время», когда остались две – три социалистически ориентированные партии, борющиеся между собой за власть. Борьба эта будет довольно жесткой, т. к. власть означает значительные преимущества в том числе и материальные для победителя (привилегии, связанные с должностями….). Подрывным элементам Запада будет легче внедряться в эту борьбу, чем в деятельность одной партии, поскольку в силу занятия междоусобной борьбой противодействие внешнему врагу, к тому же действующему скрытно, будет неизбежно притуплено. Т. е. многопартийная система Курашвили без руководящей силы представляет собой ту неустойчивую систему формальной буржуазной демократии, о которой мы говорили в главе 1.

Социализм Курашвили основан на передаче значительной части предприятий их трудовым коллективам в «полномочное хозяйственное владение». Их объединение в «социалистическое гражданское общество», описанное выше, похоже на предложение «рабочей оппозиции» на X съезде РКП(б) о передаче управления народным хозяйством «всероссийскому съезду производителей», названному Лениным анархо-синдикалистским уклоном. Только анархо-синдикалисты 1921 г. были сторонниками планового управления, а Курашвили – рыночного. Но основная суть резкой критики Ленина не касается экономических различий: «… ставка на беспартийные массы или заигрывание с ними, которое выражено в вышеприведенном тезисе, является не менее коренным отступлением от марксизма…» [1 т 43,94]. И далее объясняет, почему: «…только политическая партия рабочего класса, т. е. Коммунистическая партия, в состоянии объединить, воспитать, организовать такой авангард пролетариата и всей трудящейся массы, который один в состоянии противостоять неизбежным мелкобуржуазным колебаниям этой массы, неизбежным традициям и рецидивам профессионалистской узости или профессионалистских предрассудков среди пролетариата и руководить всей объединенной деятельностью всего пролетариата, т. е. руководить им политически, а через него руководить всеми трудящимися массами. Без этого диктатура пролетариата неосуществима.» [1 т 43, 94]… «В такой стране, как Россия, громадное преобладание мелкобуржуазной стихии… крайние обострения нужды и народных бедствий порождают особенно резкие проявления колебаний в настроениях мелкобуржуазной и полупролетарской массы. Эти колебания идут то в сторону укрепления союза этих масс с пролетариатом, то в сторону буржуазной реставрации, и весь опыт всех революций XVIII, XIX и XX веков показывает с безусловнейшей ясностью и убедительностью, что ничего иного, кроме реставрации… власти и собственности капиталистов и помещиков от этих колебаний – при условии малейшего ослабления единства, силы, влияния революционного авангарда пролетариата – получиться не может.» [1 т 43, 96].

Т.е. Ленин был против предложений рабочей оппозиции, поскольку они переводили страну к неустойчивой системе формальной буржуазной демократии и неизбежной реставрации капитализма. Курашвили, предлагая анархо-синдикалистский вариант «нового социализма», почему-то совершенно не полемизирует с Лениным. Он полемизирует только с «ортодоксальными коммунистами, коммунистами-фундаменталистами», которые идеологию «нового социализма» считают «проявлением анархо-синдикалистского уклона (не видя различий между групповой собственностью и групповым владением при народной собственности), а рынок если и признается, то как явление чуждое социализму и только используемое им». [29, 29]. Т. е. дискуссия с «ортодоксами» ведется в области экономики, а полемики с Лениным в области политики не видно. Что странно. Ведь если выводы Ленина устарели, что, как мы объясняли раньше, нисколько не порочит марксизм, как эмпирическую науку, то нужно показать, что изменения, происшедшие в стране, качественно изменили ситуацию. Попробуем пополемизировать с Лениным за Курашвили.

Действительно, страна сильно изменилась. Ленин говорит о неустойчивости мелкобуржуазных и полупролетарских масс, о крайнем обострении нужды и народных бедствий. Но ничего же этого не было в 1985: ни таких масс, ни такой нужды. Уровень жизни значительно повысился по сравнению с 1921 г. Но недовольство генерируется сравнением с другими, завистью. А эта зависть, при отсутствии политической грамотности, будет генерировать указанные Лениным колебания настроений массы при любом уровне жизни: главное, что за бугром – лучше. Все это подробно описывалось неоднократно выше. Т. е. состояние общества, как объекта для определения устойчивости, качественно не изменилось. Курашвили почему-то упорно считает, что «социалистическое гражданское общество» является генератором устойчивости. При этом он говорит о чувстве собственника, хозяина. Но в каком направлении это чувство, скорее всего, сработает?

Самоуправляющееся предприятие требует управления. «Это не проблема», – говорят анархо-синдикалисты: «коллектив нанимает администрацию и с нее спрашивает». Но все спрашивать не могут: работать ведь надо. Поэтому выбирается СТК. Так появляется новое начальство: СТК и нанятая им администрация. Чем это лучше ситуации в государственном предприятии? Новое начальство также может воровать, делить промеж себя коллективные блага. Это – минус. Но тогда его могут переизбрать. Это – плюс. Но если в нем засели опытные интриганы, то они могут расколоть коллектив по какому-либо признаку и держаться долго. Это – минус… Т. е. не надо идеализировать самоуправляющиеся коллективы. Там может быть разная обстановка, в том числе и очень тяжелая. Вспомните, хотя бы фильм Э. Рязанова «Гараж». Собственно говоря, предприятие Курашвили, представляет собой что-то похожее на первобытную общину, но с резко возросшей производительностью труда. А куда повела эта возросшая производительность первобытную общину?… Правильно: к превращению вождей в первых эксплуататоров. Так какими тенденциями будет беременно «социалистическое гражданское общество» Курашвили? Отнюдь не социалистическими, а теми же, что режимы бюрократического социализма – контрреволюционными. Бюрократия самоуправляющихся предприятий будет также мечтать стать капиталистами, как и бюрократия брежневской эпохи.

Модель «демократического социализма», предлагаемая Курашвили, не позволяет, к сожалению, создать устойчивое социалистическое общество. Т. е. «демократический социализм» Курашвили – есть разновидность утопического социализма. Это, я думаю, ясно. Но в современных условиях свершившейся реставрации капитализма в РФ, ее экономическая составляющая (передача предприятий трудовым коллективам) является полезной, как метод борьбы с капитализацией. Об этом, кстати, пишет и сам Курашвили, полемизируя с «ортодоксами»: «В целом новосоциалистическая альтернатива принимается, в лучшем случае, за чисто ситуационный маневр, позволяющий выйти из кризиса, сохранив, в условиях капитализации общества, хоть что-то от социализма» [27, 29]. Но на практике она может быть осуществлена только после создания соответствующей законодательной базы. Т. е. когда правящий режим будет готов пойти на некоторые уступки. Но на такие уступки идут, когда есть соответствующий напор масс.

 

8.2. Р. Медведев и Б. Славин

Классическими представителями «демократического социализма» являются Рой Медведев и Борис Славин. Р. Медведев, как и многие другие, считает, что необходимо «существенно изменить многие из наших прежних взглядов на социализм» [30, 40]. Причиной этого пересмотра он считает успехи капитализма в XX веке: «К удивлению многих политиков, ученых и прорицателей именно западный капиталистический мир… стал в последние 50 лет ареной двух научно-технических революций. Именно здесь был достигнут более высокий уровень развития производительных сил и производительности труда. Ослабив влияние «анархии» и кризисов производства, этот «первый мир» сумел создать новую технику и технологию…. новые системы связи и информации, новые потребности и новое качество жизни, новый уровень образования и квалификации рабочих и служащих, новые формы бизнеса и культуры, т. е. фактически новое общество, о котором мало кто мог даже подумать в XIX веке» [30, 43].

На основе этого он делает вывод, что «частная инициатива и частная собственность во многих случаях является полезным, а в некотором случае и незаменимым для общества институтом. Но все, что полезно для общества не может противоречить принципам социализма. Понимание этого не превращает социалистов в либералов. Но наш новый социализм предполагает разумное сотрудничество и конкуренцию всех форм собственности. Социалистическое общество не только в начальных и переходных формах, но и в своих развитых формах должно оставаться обществом со смешанной экономикой, т. е. многоукладным» [30, 45].

В этом выводе есть некоторый смысл, поскольку он вытекает из Закона соответствия производительных сил и производственных отношений. Но только с экономической точки зрения, если не рассматривать устойчивость общества (что характерно для «демократического социализма»). Наличие частной собственности порождает стремление ее обладателей к борьбе за власть. Это надо иметь в виду при определении допустимости степени многоукладности при социализме, если мы хотим видеть социализм существующим не только на бумаге.

Рассматривая соотношение социализма и демократии, Р. Медведев утверждает: «И теория и практика демократии развивались в последние десятилетия главным образом в странах развитого капитализма». Довольно странное утверждение: если взять послевоенное время, то автор не помнит каких-либо существенных изменений в политическом устройстве развитых стран Запада. «Реальные шаги по демократизации советского общества – и государства начались лишь в 1987 – 1988 г.г. Значительные усилия в этом же направлении были предприняты в 1989 году при создании 1-ого советского парламента» [28, 49]. Медведев не хочет видеть, что демократизация была ширмой контрреволюции, для него это не важно. Для него главное, что появились ростки буржуазной демократии, формальной и лживой по Ленину, но Медведев считает ее настоящей. В этом вся беда «демократических социалистов», что они совершенно не задумываются над реализацией своих красивых мечтаний о «гуманном и демократическом» социализме, принимая троянского коня буржуазной демократии за народовластие.

Б. Славин демонстрирует, как можно быть одновременно ревизионистом и догматиком. Его взгляды в основном характеризуют его как типичного представителя демократического социализма: разделяет анархо-синдикалистские иллюзии под флагом «преодоления наемничества», выступает за использование буржуазной демократии. Как и Р. Медведев выступает в защиту частной собственности: «Частная собственность не грех, она – историческая величина.»[31,50–51] В догматизм он впадает по национальному вопросу: «Сегодня на знамени КПРФ написано: «Россия. Труд. Народовластие. Социализм». Как следует понимать эти ценности и их порядок? Думаю, как сугубо национальное понимание социализма. Но это весьма далеко отстоит от марксизма… Национальное понимание социализма никакого отношения к науке не имеет!» Очень характерная фраза, показывающая полное непонимание возможностей эмпирической науки об обществе. Включение интернационализма в число главных принципов марксизма соответствовало положению пролетариата в XIX веке. Сейчас в развитых странах Запада мы имеем, говоря словами Энгельса, «наряду с буржуазией и буржуазный рабочий класс». Этот рабочий класс, как сказал С. Кара-Мурза, уже завоевал весь мир вместе со своей буржуазией, отдающей ему долю от неоколониального грабежа. Разумеется, на интернациональные чувства такого рабочего класса трудно надеяться. Как реальность и то, что сейчас идет колонизация России Западом. Почему же коммунисты не должны видеть и реагировать на эту опасность? В угоду догматическим представлениям о роли интернационализма? Интернационализм, как и частная собственность – историческая величина.

«Фракция КПРФ в Парламенте голосует против Хасавюртовских соглашений, т. е. за войну… коммунисты выступили за продолжение чеченской войны! Сравните эту позицию с той, которая была у большевиков в первую мировую войну и поймете разницу прежних и нынешних коммунистов. Как известно, Ленин выступал за поражение своего правительства в войне» [31, 52]. Ну, раз Ленин выступал, то значит и Зюганов должен. Да, Ленин выступал за это потому, что рассчитывал на возникновение революции в результате поражения России. Тогда же все обстояло наоборот – позорный мир в Чечне, грозящий России страшной бедой распада, несущий в себе кровь и смерть миллионов, – укрепил позиции режима. То, что является непреходящим положением марксизма, так это исторический подход, оценка конкретной ситуации. А у «марксиста» Славина все просто: раз Ленин выступал за поражение в войне, то и коммунисты во все времена должны поступать так же. Ведь мир в Чечне можно было заключить на гораздо более достойных условиях, если исходить из интересов России и ее народов. Он же заключался только из интересов новобуржуазных кланов, заинтересованных в скорейшем пуске и надежном функционировании любой ценой «трубы» – нефтепровода из Азербайджана.

 

8.3. Социалистическая формация Ф. Клоцвога

Клоцвог являлся одним из видных теоретиков КПСС. Изложим некоторые его взгляды по работе «Социализм – особая общественно-экономическая формация»

«По нашему мнению, социализм – это особая общественно-экономическая формация, качественно отличающаяся как от капитализма, так и от коммунизма и характером производительных сил, и типом производственных отношений.

Объективный анализ показывает, что капитализм как общественно-экономическая формация себя исчерпал. Даже на конференции ООН в Рио-де-Жанейро (1992 г.) было отмечено, что частная собственность становится камнем преткновения на пути устойчивого развития человеческой цивилизации.

В XX веке началась эпоха зарождения новой, посткапиталистической общественно-экономической формации – социализма» [32, 53].

Это довольно распространенная точка зрения, имеющая право на существование вследствие все более и более отдаляющегося на практике перехода к коммунизму. Удивление выражает утверждение, что социализм отличается от капитализма характером производительных сил. Не разъясняется, правда, в чём это отличие. Это утверждение мы встретим ниже в главе 13 у Братищева, где оно будет подробно рассмотрено.

Характеризуя социализм, Ф. Клоцвог отмечает следующие его качественные отличия от капитализма:

« народовластие;

• господство общественной и прежде всего общенародной собственности;

• осознанная управляемость (планомерность) воспроизводственного процесса в целом;

• непосредственная нацеленность производства на удовлетворение потребностей общества и его членов;

• распределение по количеству, качеству и эффективности труда;

• по преимуществу нерыночный характер обмена;

• общедоступность основных материальных и культурных благ;

• отсутствие эксплуатации человека человеком, резкое возрастание творческого характера труда» [32, 54].

Клоцвог рассматривает СССР как типичного представителя раннего социализма:

«Советский Союз стал первой в мире страной, где коренные черты социалистической формации получили комплексный и достаточный уровень развития, обеспечивающий их определяющее положение в системе общественных отношений. Это позволяет определять общественный строй Советского Союза как ранний социализм.

Разумеется, коренные черты, присущие новому способу производства, имели в СССР неразвитый, а зачастую деформированный характер. Недостаточен был уровень развития производительных сил. Демократия существовала в своей низшей форме, как власть в интересах большинства, но не как власть самого большинства» [32, 55].

Далее Клоцвог анализирует причины кризиса социализма:

«… к сожалению, советское общество не сумело преодолеть противоречия раннего социализма и эволюционным путем перейти к новой более высокой ступени посткапиталистического развития. Этому препятствовало прежде всего отсутствие целенаправленного курса на последовательную демократизацию общественных отношений по мере возрастания интеллектуального, профессионального и культурного уровня людей, консервация примитивных директивных форм планового управления экономикой, амбициозность внешней политики, позволившая втянуть страну в систему военного противостояния и приведшая к чрезмерной, непосильной милитаризации страны. Все это обусловило развитие застойных тенденций: снижение темпов роста, замедление роста эффективности производства…

В условиях экономического застоя в обществе стали нарастать антисоциалистические силы, которые под флагом перехода к рыночной экономике совершили в 1991 году государственный переворот и привели страну к острейшему социально-экономическому, политическому и духовному кризису» [32, 55].

Клоцвог кратко и не очень точно описывает причины контрреволюции. Что за силы ее совершили? По упомянутому 1991 году следует, что демократы во главе с Ельциным. Т. е. в тени остается истинный виновник – Горбачевская клика предателей. При отсутствии предательского руководства никакие антисоциалистические силы, способные совершить переворот, просто не смогли бы даже возникнуть. Возвращаясь на путь социалистического развития, не нужно по Клоцвогу возвращаться к раннему социализму: «Переход к новой ступени социалистического развития требует коренной демократизации политической жизни, новых форм народовластия, перехода от государственной формы к общенародной и т. д. Необходимы принципиально новые формы и методы планового управления экономикой» [32, 55].

Далее Клоцвог описывает свою модель экономики социализма. В разделе «Общенародная собственность при социализме» Клоцвог справедливо пишет, что любая многоукладная экономика имеет господствующую форму собственности: «В современных странах Запада доминирует частная капиталистическая собственность, несмотря на наличие значительного государственного сектора, различных форм кооперации и т. п. Однако все эти уклады несут на себе непосредственный отпечаток господствующего частнособственнического уклада и по своему характеру остаются капиталистическими.

Социализм характеризуется господством общественной и, прежде всего, общенародной собственности… Принципиальной ошибкой нашей прежней политэкономии было отождествление общенародной и государственной собственности. Как известно государственная собственность существовала во все времена. В Древнем Риме существовали государственные рабы…» [32, 56].

Понятие общенародной собственности Клоцвог объясняет через функции собственности – владение, распоряжение, пользование: «… владение – это отношение, определяющее верховного собственника, отвечающее на вопрос, кому в действительности принадлежит собственность. Распоряжение – это право принятия принципиальных стратегических решений в отношении объекта собственности. Пользование – это право присвоения результатов функционирования (потребительских свойств) объекта собственности.

Своебразие социалистической общенародной собственности состоит в том, что функции владения, распоряжения и пользования рассредоточены по различным субъектам собственности. Владельцем собственности является весь народ, распорядитель – сформированное народом государство, а непосредственный пользователь – трудовой коллектив» [32, 56].

При коммунизме все три функции, по мнению Клоцвога, будут у народа:

«Государство не является собственником средств производства, а выступает лишь как их управляющий (менеджер)… оно не вмешивается в оперативно-хозяйственную деятельность трудовых коллективов, предоставляя им широкую хозяйственную самостоятельность. В связи с этим основной формой общенародной собственности при социализме становятся самоуправляемые народные предприятия» [32, 56–57].

Странное толкование функции управляющего: ведь управляющий как раз во все вмешивается. Похоже, Клоцвог имеет в виду другой характер отношений: предприятие выступает арендатором у государства: «…четкое разграничение компетенции государства и предприятий, ограничивающее функции государства лишь принятием решений стратегического характера…» Это становится возможным, если есть «подлинное народовластие, гарантирующее соответствие деятельности государства интересам народа».

Констатируя, что «коренной особенностью социалистической формации являются возможность и необходимость планомерного управления воспроизводственным процессом в целом» [32, 58], Клоцвог говорит о необходимости коренного изменения характера планирования: «На смену планово-директивной системе управления должна прийти планово-договорная система управления экономикой. Должен измениться сам объект народнохозяйственного планирования. Таким объектом в отличие от прежней практики должны стать прежде всего общеэкономические, межотраслевые и региональные пропорции…. Меняется роль государства в процессе планирования. Она сводится прежде всего к организации системы договорных отношений между предприятиями, их отраслевыми и региональными ассоциациями и обеспечению управления их деятельности в соответствии с общенародными интересами… неприемлемым является использование системы так называемых государственных заказов, характерной для государственного регулирования рынка в развитых капиталистических странах» [32, 58–59].

В последнем утверждении Клоцвог отвергает целесообразность планового управления экономикой и предлагает, практически, ограничиться чисто рыночной моделью, рыночным социализмом (хотя такого термина он и не употребляет). Т. е. он отвергает то, что, согласно главе 2, а также и его собственным утверждениям, является основным преимуществом социализма. Дальнейшая детализация модели подтверждает этот вывод. Так самоуправляемые народные предприятия характеризуются Клогвогом следующим образом:

«Как часть общенародного достояния самоуправляемое предприятие несет ответственность за сохранность полученных в пользование средств производства, осуществляет их простое и расширенное воспроизводство на модернизированной основе в соответствии с достижениями научно-технического прогресса… Предприятия сами выбирают направления своего научно-технического прогресса, внедрения новой техники и технологии, освоения новых видов продукции и снятия с производства устаревших видов продукции… Доход, остающийся у предприятий после уплаты налогов, является собственностью трудового коллектива. Его использование и распределение не должно регламентироваться государством. Трудовой коллектив сам распределяет пропорции его распределения на фонд оплаты труда, фонд социального развития и фонд расширенного воспроизводства»[32,59].

Данное описание подтверждает сделанный выше вывод, что речь идет, фактически, об аренде (что, кстати, подтверждает сам Клоцвог). За предприятием закрепляются функции не только пользования, но даже и распоряжения, поскольку оно принимает стратегические решения о направленности научно-технического прогресса, замене выпускаемой техники…. И даже более – речь, фактически, идет о переходе от общественной собственности к групповой. Т. е. выступая в начале статьи за переход от государственной к общенародной форме собственности, Клоцвог в итоге приходит к групповой, т. е. к анархо-синдикализму, уничтожающую критику которого Лениным мы привели выше.

 

8.4. Концепция народовластия Л. Ластовецкого

Концепия изложена в [33], а также в ряде других работ, из которых наиболее значительны две публикации в газете «Подольский рабочий», в которых концепция изложена в качестве предложения Президенту РФ В.В. Путину.

Изложим её по последнему обращению в 2004 г. [34].

«19 ПРИНЦИПОВ КОНЦЕПЦИИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ

I. Социально-экономические принципы концепции стратегического развития России:

1. Приоритет общего интереса над личным интересом, коллективного разума над индивидуальным разумом при единстве общего и личного, коллективного и индивидуального. Отсюда – приоритет обязанностей при единстве прав человека и его обязанностей.

2. Созданное трудом всего общества является всенародной (государственной) собственностью. В частной собственности может находиться только то, что создано трудом части общества (трудом индивидуума, семьи, коллектива). Созданное трудом коллектива может находиться только в коллективной частной собственности. Всё, что не создано трудом (например, природная среда в целом и ее элементы), может находиться только во всенародной (государственной) собственности.

3. Свободный рынок и свободные цены – в сфере производства, обращения и потребления товаров народного потребления и бытовых услуг. Государственное регулирование рынка и планирование в остальных отраслях экономики.

4. Общественный и государственный контроль над производством и потреблением. Расширение сферы общественного и государственного контроля на контроль нравственности, в том числе контроль над содержанием СМИ.

5. Каждому трудоспособному – труд по его объективным способностям, доходы – по результатам труда, каждому нетрудоспособному – достаточный уровень жизни.

6. Обеспечение достаточного минимального дохода и справедливого соотношения между минимальным и максимальным доходами за счет сбалансированной налоговой политики.

7. Обеспечение непрерывного увеличения продолжительности жизни, увеличения численности населения и повышения качества генофонда.

8. Удовлетворение материальных и духовных потребностей каждого и обеспечение безопасности государства за счет непрерывного роста национального дохода на душу населения на основе роста эффективности и конкурентоспособности отечественного производства…

II. Политические принципы Концепции стратегического развития России.

Необходимым и главным условием для претворения в жизнь предлагаемой социально-экономической части Концепции стратегического развития России является реализация следующих принципов современной Концепции народовластия на основе статьи 3 Конституции РФ.

9. Установление подлинно всеобщего и подлинно равного избирательного права и всеобщей обязанности участия в голосовании: внесение соответствующих поправок в Конституцию РФ.

10. Выборность всех ветвей власти: законодательной, исполнительной, судебной. Избрание Президента РФ Федеральным Собранием.

11. Разграничение полномочий всех уровней законодательной и исполнительной власти на основе:

 самоуправления низшего уровня, передачи, в пределах субъекта Федерации, полномочий от более низкого уровня власти более высокому;

 передачи, в пределах Федерации, полномочий от федерального уровня власти субъекту Федерации;

 равенства всех субъектов Федерации, организованных по территориальному и национальному признаку;

 решения национального вопроса через учреждение двухпалатных органов законодательной власти в автономных национальных территориях, в которых вторая палата – Совет национальностей – решает вопросы гармоничного развития и равноправия наций.

12. Избрание исполнительной власти – от начальника первичной трудовой ячейки до главы правительства – по производственным избирательным округам.

13. Постепенный переход к избранию законодательной власти исключительно по одномандатным территориальным избирательным округам с указанием партийности кандидата в избирательном бюллетене.

14. Признание права на самовыдвижение в кандидаты – неотъемлемым конституционным правом каждого гражданина РФ, имеющего право голоса.

15. Конкурсное (вместо подписных листов) выдвижение на вакансию не менее двух кандидатов, при ограничении общего числа кандидатов, на основе электронного тестирования в окружной комиссии уровня способностей претендентов на вакансию (уровней компетентности нравственности, интеллекта, здоровья). Постепенный переход к выдвижению кандидатов в более высокий уровень власти из числа депутатов (начальников) ближайшего низшего уровня.

16. Обеспечение безусловного равенства всем кандидатам в выборной кампании: равных прав, равных условий, равных финансовых затрат на агитацию и пропаганду на основе финансирования выборов исключительно из общественного фонда.

17. Формирование в каждом одномандатном округе окружных конференций (собраний) представителей избирателей, имеющих фиксированный персональный состав и следующие полномочия на весь период избрания депутата (начальника):

 заслушивание, обсуждение, оценка программ кандидатов и публикация результатов оценки;

 обсуждение, утверждение и публикация наказа депутату (начальнику);

• заслушивание и публикация ежегодных отчетов депутата (начальника) о выполнении своей программы, наказа избирателей и голосование по вотуму доверия депутату (начальнику).

18. Наделение окружных конференций (собраний) неотъемлемым конституционным правом на инициативу по отзыву депутата (начальника).

19. Ограничение числа политических партий до 3–5 партий при обеспечении полного соответствия норм внутрипартийной жизни политическим принципам настоящей Концепции».

В обращении 2000 г. Концепция дополнена некоторыми выводами [33].

«В результате реализации Концепции каждому гражданину будут обеспечены и гарантированы равные и неотъемлемые права:

а) право на труд по способностям, исключающее безработицу:

б) право на бесплатные (за счет общественного фонда потребления): обеспечение поддержки роста рождаемости, медицинское обслуживание, получение дошкольного воспитания, просвещения и образования, обеспечение физического и духовного совершенствования:

в) право на подлинную свободу слова, убеждений, собраний и вероисповедания:

г) право участвовать в управлении государством через неотъемлемое конституционное право на самовыдвижение кандидатом в аппарат власти:

д) право заниматься предпринимательской деятельностью.

В результате реализации Концепции каждому гражданину

будут обеспечены, условия для выполнения своих обязанностей, как Гражданина своего Отечества:

а) обязанностей по обеспечению территориальной целостности, политической и экономической независимости и экологической безопасности государства:

б) обязанности участия в голосовании при проведении референдумов и выборов всех уровней аппарата власти:

в) обязанности соблюдения Закона и общественно-признанных традиций.

Научная социология определяет государственное устройство, обеспечивающее реализацию указанных прав и обязанностей каждого гражданина, как народный социализм.

Народный социализм – это общественно-экономический строй, при котором реализован общественный контроль над производством и потреблением в условиях народовластия».

«В условиях народовластия социальная структура общества объективно будет состоять из класса рядовых трудящихся – абсолютного большинства общества – и подконтрольных ему социального слоя аппарата власти и социального слоя предпринимателей

Рядовой трудящийся – это гражданин, являющийся собственником только своих способностей к труду и не имеющий в своем подчинении другого гражданина».

Изложенное выше можно назвать одним из образчиков демократического социализма. Класс в обществе только один – класс рядовых трудящихся. Предприниматели согласно п. 2 – это мелкие предприниматели, не эксплуатирующие чужого труда. Т. е. это – мелкая буржуазия. Класса эксплуататоров в обществе нет. Прослойки находятся под контролем класса рядовых трудящихся. Механизм контроля не определён: вероятно, он находится в демократически избираемых органах власти.

Итак, предположим, что Путин принял предложения ПКСО в 2004 г. Для этого он провёл деприватизацию (и возможно даже остался живой), после которой осталась только мелкая буржуазия.

Концепцией предусматривается многопартийная система (но не более 5 партий, вообще-то – это ограничение демократии). Вероятно, остались бы КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», Союз правых сил. Очевидно, партию может создать и создала бы мелкая буржуазия (возможно, такой партией стало бы «Яблоко»). А мелкая буржуазия согласно высказываниям классиков марксизма «ежедневно и ежечасно» рождает капитализм»).

«Мы имеем одного чрезвычайно опасного тайного врага, который опаснее многих открытых контрреволюционеров; этот враг – смертельный враг социалистической революции и Советской власти, которая является небывалым еще нигде народным парламентом нового типа для бедных – враг, каким является стихия мелкого собственника» [1 т 36, 235].

Поэтому мелкая буржуазия будет бороться за свободу, свободу частного предпринимательства, свободу нанять наёмных рабочих, за изъятия вредного предложения из п.2: «Созданное трудом коллектива может находиться только в коллективной частной собственности».

Скажете, это, мол, не удастся. Удастся. Братья капиталисты из-за рубежа, а также ЛДПР, «Яблоко», Союз правых сил помогут организовать, в крайнем случае, «цветную» революцию. И её не трудно будет организовать ввиду многочисленности прослойки мелкой буржуазии.

После ликвидации «вредного» предложения возникнет класс буржуазии, который будет дальше исправлять концепцию: какие это выборы начальников (п.12) могут быть в частном предприятии? Хозяин лучше знает, кого поставить: ведь рабочие выберут того, кто не требует, чтобы поменьше работать. Куда это годится!

Далее будет удалён п. 12 вообще, поскольку после его удаления для частных предприятий государственные оказываются в неравном положении с частными. Пункт 16 будет преодолён сначала практически, а затем удалён, когда буржуазия окончательно поставит политическую власть под свой контроль. Остальные пункты буржуазная демократия вполне может переварить путём фактического невыполнения некоторых положений. Тестирование говорите. Практика ЕГЭ показала наглядно, чего оно стоит. При капитализме его можно просто купить, как сейчас покупают учёные степени (я не имею в виду грубую подделку документов – диссертация написана, но только не соискателем).

Из социально-экономических принципов может быть удалено ещё одно «вредное» предложение в п. 2: «Всё, что не создано трудом (например, природная среда в целом и ее элементы), может находиться только во всенародной (государственной) собственности». Впрочем, можно даже не удалять его сразу: оно легко обходится с помощью передачи ресурсов в аренду. А в общественной собственности, чёрт с ними, пускай числятся.

Остальное всё можно оставить. Созданного трудом всего общества просто не существует в природе. (Любая вещь производится всегда какой-то частью общества). Регулирование п. 3? Оно формально и сейчас есть. Контроль п. 4? Буржуазия легко его поставит под свой контроль, чтобы не мешал.

Против п. 5 кто же возразит. Он и сейчас выполняется. Ясно, что способности Чубайса вполне соответствуют его зарплате. Нет, можно было бы и прибавить. Только за приватизацию можно было бы отвалить ему пожизненную пенсию не меньше миллиона (долларов) в месяц.

Против п. 6, 7 и 8 также никто не возразит. Спросите у любого министра: он скажет, что многое выполняется, а над недостатками правительство интенсивно работает и (например) к 2020 году всё будет выполнено.

Беда автора концепции в том, что он считает, что с помощью некоторой формальной демократической процедуры можно установить народовластие в России без использования известных приёмов стабилизации этой демократии.

Марксизм утверждает (и вся история классового общества это подтверждает), что государство есть инструмент господствующего класса, т. е. находится под его контролем (в эксплуататорских формациях – через наиболее богатых представителей класса – руководящую силу общества), а буржуазная демократия при капитализме является просто ширмой для маскировки классового господства буржуазии.

При социализме роль руководящей силы общества играет коммунистическая партия. Ленин также страстно желал народовластия, но логика жизни заставила его признать, что «диктатура пролетариата невозможна иначе, чем через коммунистическую партию» [1 т43, 42].

Ластовецкий же пытается построить классовую демократию рядовых трудящихся без руководящей силы общества.

И естественно такая концепция неизбежно потерпит крах: это следует из проведённого выше анализа, а также из того, что такой демократии в настоящее время на планете Земля не наблюдается.

Ластовецкий высказывал так же идею о создании партии рядовых трудящихся. Но можно ли её реализовать? Ведь в партии должно быть руководство. А руководители, по определению, уже не являются рядовыми трудящимися. Т. е. получается, что партия рядовых трудящихся будет управляться представителями прослойки управленцев.

К тому же партия рядовых трудящихся будет постоянно терять своих членов из-за повышения их по службе, т. е. перехода в прослойку управленцев. Т. е. повышение по службе – вещь хорошая, она свидетельствует, что данный человек – лучший, но социальный статус человека понижается.

 

8.5. Итоговые замечания по «демократическому социализму»

Итак, мы рассмотрели взгляды пяти представителей «демократического социализма». Их объединяют общие черты, оправдывающие их отнесение к названному политическому виду: а) уверенность, что народовластие достигается через многопартийную систему буржуазной демократии; б) а экономической основой народовластия должна быть передача (всех или основной массы) предприятий в полномочное владение трудовым коллективам (что примерно соответствует предложениям рабочей оппозиции в 1920, названным Лениным анархо-синдикализмом).

Отличия связаны в основном с характером экономики. По Курашвили она должна быть чисто социалистической, но рыночной. По Р.Медведеву она должна быть всегда многоукладной. Клоцвог считает, что она должна быть в основном плановой, но предлагаемая им схема организации производства естественно ведет в основном к рыночной экономике. Ластовецкий предполагает смешанный вариант.

Однако эти отличия малосущественны. Главный вред всех вариантов демократического социализма в том, что они пропагандируют утопическую идею, что социализм достижим через многопартийную систему буржуазной демократии.

 

Наиболее крупной партией левых сил является КПРФ. Председатель ЦК КПРФ Геннадий Андреевич Зюганов является ведущим теоретиком партии и оказывает существенное влияние на формирование политики КПРФ. Поэтому анализ его взглядов весьма важен. Остановимся на наиболее важных для их характеристики вопросах. В эволюции взглядов Зюганова можно выделить два этапа: этап попыток создания широкой оппозиции и этап борьбы с режимом после провала этих попыток.

 

9.1.К широкой оппозиции

До 1991 г. Зюганов работал в аппарате ЦК. После запрета КПСС в 1991 г. Зюганов стал одним из организаторов патриотического движения, направленного против ельцинской политики подчинения России интересам Запада. Зюганов – один из инициаторов создания Компартии Российской Федерации. На I Учредительном съезде Коммунистической партии РСФСР в июне 1990 г. избран секретарём и членом Политбюро ЦК. После запрета КПСС и КП РСФСР Ельциным активно боролся в Конституционном суде за отмену этого запрета. На II Чрезвычайном съезде КПРФ в феврале 1993 г. он был избран Председателем ЦИК.

Взгляды раннего Зюганова в основном сформировались к моменту выхода его книги «Держава». Основой позиции Зюганова является следующая оценка процессов в России после августа 1991 г. По планам мировой империалистической закулисы осуществляется последовательный развал Советского Союза (а затем и РФ), превращение образовавшихся на его месте государств в сырьевые полуколониальные придатки Запада. Необходимым условием для организации противодействия колонизации Зюганов считает возрождение русского национального самосознания: «Нынешнее смутное время со всей очевидностью выявило факт кризиса русского национального самосознания. Развал Советского Союза убедительно и отчетливо показал, что денационализизированная идеология «застойных» времен не способна противостоять разрушительным антигосударственным воздействиям враждебных России сил» [35,28].

Первоочередной задачей оппозиции является организация национально освободительной борьбы против колонизации. Для решения этой задачи должны объединиться, по Зюганову, три компонента патриотических сил: 1) левые силы социалистической ориентации – «коммунисты – державники»; 2) группа партий, общественных организаций, объединенных идеей «государственного патриотизма»; 3) третья часть «состоит из представителей русского религиозного мировоззрения – т. е. наиболее активной и деятельной части православной общественности страны, других религиозных конфессий, в частности ислама и буддизма».

Коммунисты-державники – «новые коммунисты» – «в целях восстановления соборного единства общества они отвергли экстремистские тезисы о классовой борьбе, грозившие народному телу расколами и внутренними конфликтами… Другим шагом стал возврат к исконным национальным ценностям, признание необходимости восстановления преемственности исторического развития страны, отказ от воинствующего атеизма и маскировавшегося под лозунгом «пролетарского интернационализма» безразличия к судьбам собственно народов России, готовности принести их вековые особенности и национальные интересы в жертву Молоху «мировой революции».

«Новым коммунистам» также свойственна «твердая приверженность идеалам социальной справедливости и общественного равенства, глубоко созвучия традиционным ценностям строя народной жизни» [35, 127]. «В принципе логично предположить, что дальнейшая эволюция российского коммунистического движения будет происходить в сторону формирования широкого народно-патриотического фронта, для которого характерна прежде всего идеология «современного народничества», основанная на защите интересов трудящихся масс… «народность» – самый краткий рабочий лозунг «левого» российского патриотизма…» [35, 128].

Патриотами-государственниками Зюганов считает тех, которые смогли добиться «преодоления «красно-белого» противостояния («красный» идеал социальной справедливости…. «белый» идеал национально осмысленной государственности» [35, 33]), «деидеологизации патриотической идеи, возврата к ее соборному, всенародному, надклассовому характеру» [35, 128–129].

«Другой несомненной заслугой государственников является ясная, смелая и недвусмысленная постановка «русского вопроса»… возрождение русского самосознания… Очевидное своеобразие придает российскому державному движению его отчетливые «государственно-капиталистические» симпатии, ставка на элитарные слои национальных предпринимателей, патриотически настроенных чиновников и управленцев, тяготение к исходным формам русской православной духовности» [35, 129].

Весьма характерным во взглядах Зюганова является его отношение к религии: «Я сделал для себя величайшее открытие: основные нравственные заповеди, которые были записаны в моральном кодексе, полностью совпадали с православной этикой, с библейской этикой. Поэтому я не вижу необходимости вновь повторять старые ошибки и считаю, что у нас в программном заявлении и в последних документах совершенно правильно записано: мы за свободу совести в той мере, что человек верующий имеет право вступать в нашу партию без всяких ограничений» [35, 8].

Характеризуя роль религиозной части патриотического движения, Зюганов пишет: «…именно религиозная часть патриотического движения является одним из главных хранителей идеалов одухотворенной, нравственно-осознанной государственности – сострадательной и милосердной, не насилующей народ, исключающей возможность возрождения жестокого богоборчества. Такая модель российского будущего предлагает гармоничное соединение народных святынь и государственной формы, «подобно тому, как в естестве человеческом соединены душа с телом». Эта форма державного устройства общества знакома истории под названием «симфонии властей» – духовной и светской» [35, 130].

«Возможно, для многих это покажется неожиданным, но даже первый поверхностный анализ современного патриотического движения в России показывает, что в соборной полноте оно продолжает быть носителем многовековых носителей русского державного бытия, которые еще сто пятьдесят лет назад были гениально сформулированы графом Уваровым в лозунге «Самодержавие. Православие. Народность». Зюганов обосновывает универсальность этих лозунгов. Например, в советское время: «самодержавие» – «союзное многонациональное государство» с единой «руководящей и направляющей» силой во главе; «православие» – «морально-политическое единство советского общества»; «народность» – «советский народ как новая историческая общность» [35, 15–16].

Зюганов говорит о жизненной необходимости единства патриотических сил, для чего следует смягчить классовые противоречия: «…что касается классового подхода. Он должен быть дополнен культурно-историческим и социально-психологическим. Нельзя отрицать наличие в обществе классов, социальных слоев… Конечно, классовые интересы не могут совпадать всегда и во всем. Но эти различия… должны вновь стать источником конструктивного общественного диалога, двигателем рациональных государственных реформ, а не смут, мятежей и войн. Мятежи и бунты происходили как раз тогда, когда пытались установить «классовую диктатуру», безразлично какую – боярскую, дворянскую или пролетарскую» [35, 39].

Зюганов постоянно подчеркивает опасность гражданской войны в ядерной стране, воспроизводя во многих работах тезис: «Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания» [36, 95].

О роли коммунистической партии: «Возврата к монопольному положению не может быть. Партия обязана найти свое место в широком блоке народно-патриотических сил, главная задача которого сегодня – борьба за возрождение отечественной государственности, ибо, не решив ее, смешно и думать о реализации наших основных программных целей» [35, 67].

* * *

Любой, знакомый с марксизмом, сделает вывод, что взгляды раннего Зюганова по рассмотренным вопросам – это взгляды не коммуниста и даже не социал-демократа, – это, скорее, взгляды тех идеальных патриотов-государственников, которых Зюганов помещает в центре оппозиции, с примесью социал-демократических взглядов.

Поэтому эти взгляды подверглись ожесточённой и в общем справедливой критике со стороны многих коммунистов.

Однако так ли справедлива эта критика? Жизнь показала, что бескомпромиссное отстаивание своей идеологической чистоты с принесением в жертву необходимых практических шагов приводит в итоге к поражению обеих сторон спорщиков. Классическим общеизвестным примером является противостояние коммунистов и социал-демократов в Германии перед приходом Гитлера к власти. Борьба между ними способствовала победе Гитлера. И объединяться им пришлось в концлагерях.

Взгляды раннего Зюганова и его явный отход от марксизма объясняются происшедшей катастрофой и стремлением найти выход.

Упор на национализм ошибочен? Да. Но ведь действительно партия, созданная на основе интернационализма спокойно распустилась. Т. е. попытка использовать национализм объяснима тем, что интернационализм обанкротился.

Попытка объединить все силы для сопротивления разрушению страны ошибочна? Вовсе нет. В Европе неоднократно создавались такие объединения (Народные фронты) и достигали успеха. А сил коммунистов, как считал Зюганов, было явно недостаточно. И действительно, из 20-миллионной КПСС в КПРФ вступило около 500 тысяч. Поэтому, естественно, Зюганов искал союзников. И он рассмотрел всё, что мало-мальски было можно привлечь в эту коалицию.

А отступление от некоторых положений марксизма, в особенности, от классовой борьбы – это допустимо? А как же ещё собрать воедино вышеописанную разношёрстную компанию? Чтобы они не дрались между собой, а совместно действовали против антинародного режима. Так что взгляды раннего Зюганова естественны для человека, стремящегося на практике бороться с контрреволюцией. В ситуации, когда на кону судьба России, как независимого государства, отстаивание идеологической чистоты не имеет особого смысла. Если Россию развалят на множество «независимых» государств, то о всяком переходе к социализму можно забыть.

«…главная задача сегодня – борьба за возрождение отечественной государственности..». И она до сих актуальна, поскольку отечественной государственности у нас нет: страна находится, в значительной мере, под внешним управлением.

Понятен и резко осуждаемый «исчерпанный лимит на революции».

Приведём соответствующую цитату полностью: «Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания. Но это не значит, что россияне согласны на роль жертвы, которую ведут на заклание ради благополучия соседей. Безумству прогнозируемой бойни большинство граждан страны отдает предпочтение сугубо мирным формам возврата России на путь стабильного устойчивого развития, где мерой благополучия станет… сам человек, его коренные жизненные потребности, вписывающиеся в бессмертную формулу прогресса всего человечества: свободное развитие каждого есть условие для свободного развития всех» [36, 95].

Т.е. здесь мы видим справедливое опасение, что вооруженное восстание в современную эпоху, скорее всего, окончится неудачей благодаря помощи реакционному режиму России со стороны империалистического Запада. Сейчас не 1917 год, когда империалистические страны были заняты войной и не смогли своевременно задушить революцию. Сейчас они свободны и уже знают, насколько опасно для капитализма будет возрождение социализма в России. Т. е. и здесь Зюганов прав: шансов на победу вооружённого восстания, практически, нет.

Отказ от монополии коммунистов на власть также естественен: как же можно создать союз, если ты сразу заявляешь, что будешь главным. О том, что это именно стремление к компромиссу, а не изменение мировоззрения Зюганова, говорит выдержка из его интервью радио «Свобода» в июле 1993 г. (т. е. примерно в то же время, что и приведённые выше высказывания о недопустимости монопольного положения партии): «А с другой стороны, людей задурили настолько, что они до конца не сознают, что КПСС не была, собственно, в прямом смысле просто партией. Это был государственно образующий стержень. И сломав его, потеряли Союз» [35, 11]. Т. е. Зюганов прекрасно понимает, что КПСС была не партией, а руководящей силой общества (государственно-образующим стержнем в его формулировке).

Зюганов последовательно боролся за воплощение своих идей, но жизнь расставила всё по своим местам. Все широкие объединения одно за другим разваливались. В том числе и последнее, наиболее широкое – НПСР. Основных причин можно назвать две.

1) Не все хотели объединяться. Церковь за исключением отдельных священников ни в каких объединениях не участвовала. Это и понятно: религия почти всегда за власть: «Всякая власть от бога». Что касается патриотов, то оказалось, что их мало. Они не смогли создать сколько-нибудь значительных политических партий. В объединениях они пытались навязывать свои взгляды, использовать КПРФ как силу для вхождения в выборные органы власти и при любом удобном случае предавали коммунистов.

2) Союзники оставались на своих идеологических позициях и продолжали в основном оголтелую критику коммунистической идеологии и Советской власти.

В итоге КПРФ пришлось действовать самостоятельно вместе с неорганизованными беспартийными сторонниками.

Т.е. Зюганов как будто бы потерпел полное поражение. Не нужно было ни с кем объединяться, как сразу советовали оппоненты? Нет, нужно было. Нужно было это пройти на практике. Во-первых, чтобы не считать, что мы потеряли очень важный шанс. А, во-вторых, неудавшиеся союзники сами себя разоблачили, от них откололась часть рядовых членов, из которых некоторые вступили в КПРФ.

Широкого блока народно-патриотических сил, как мечтал Зюганов, не получилось. В результате КПРФ осталась единственной реальной оппозиционной силой. Но в этом нет вины КПРФ. Хотя, конечно, критики Зюганова и КПРФ, такую вину находят. Эту критику мы рассмотрим ниже.

 

9.2. Во главе КПРФ – основной силы левой оппозиции

 

Взгляды этого периода приведём по книге «Идти вперёд». Ниже для примера изложены три наиболее важных вопроса: оценка причин контрреволюции, классовая структура общества, условия победы мирной революции.

 

9.2.1. Оценка причин контрреволюции

Основной причиной признаётся уже не внешняя, а внутренняя причина:

«… вся история коммунистического движения в России и СССР стала во многом историей борьбы двух партий – партии патриотов и партии национальной измены. Партия национальной измены временно победила в 1991 году… в руководстве страны и партии взяли верх процессы распада, которые переросли в прямое предательство клики Горбачёва и позволили произойти тому, о чём мечтали недруги нашего Отечества от Мамая до Гитлера…» [37, 177–178].

Т.е. признаётся, что контрреволюция была организована предательской Горбачёвской верхушкой партии. Зюганов приводит также способствовавшие победе контрреволюции причины экономического и политического характера.

Во-первых, он считает, что одной причин являлось бюрократическое управление экономикой.

«В конечном итоге все это привело ко все большему блокированию главной материальной и моральной основы социализма – общественной энергии и инициативы трудящихся, свободной самодеятельной организации народа, к нарастанию элементов экономического и политического отчуждения».

Здесь явное преувеличение стремления народа к «свободной самодеятельной организации». Выражение уверенности в этом стремлении свойственно марксистам. Но материальное – первично, поэтому люди хотят прежде всего обустроить свою личную жизнь, опираясь только на свои силы, поскольку возможность сделать это через коллективную организацию является делом гораздо более трудным.

Дело не в том, что управление экономикой было бюрократическое (другим оно просто не может быть), а в том, что оно было неэффективное. И, кстати, признаком эффективного управление является, в том числе, и умение руководства (бюрократии) способствовать пробуждению «общественной энергии и инициативы трудящихся, свободной самодеятельной организации народа».

Во-вторых, он критикует Хрущёвскую программу построения коммунизма.

«В дальнейшем, когда задачи непосредственного выживания страны были успешно разрешены и встала задача развития социализма на его собственной основе, было допущено еще одно грубое упрощение социалистической идеи.

Принципиально верный лозунг «максимального удовлетворения возрастающих потребностей трудящихся» остался на уровне абстрактного, внеисторического представления о человеческих потребностях, их связи со способом производства. Из поля зрения выпало то обстоятельство, что большинство потребностей не даны человеку «от природы», а носят общественный характер, определяются уровнем развития его способностей и служат ему для реализации их в окружающем мире. Вне такого понимания коммунистический принцип «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям» совпадает с буржуазным идеалом «сверхпотребления» и целиком обессмысливается.

Общественное богатство и прогресс были отождествлены с буржуазной формой «огромного скопления товаров» и их беспредельного умножения. Поэтому на практике весь пафос принятой в 1961 году III Программы КПСС оказался сведенным к задаче, по существу, некритического копирования западного общества потребления на том же самом производственно-технологическом базисе . Это, с одной стороны, обрекало социалистическую экономику на заведомо проигрышную роль ведомого. А с другой – лишило адекватной экономической основы две другие провозглашенные Программой задачи: формирование новых общественных отношений и воспитание нового человека, – превратило их в задачи сугубо «идеологические», а потому нерешаемые» [38, 258–259].

В вышеприведённых отрывках Зюганов останавливается на двух идеях, которые выдвигают многие другие критики советского социализма: 1) идею «реального обобществления», т. е. к участию трудящихся в реальном управлении производством; 2) к отходу от буржуазной «модели потребительского общества», к выработке социалистической системы ценностей. Эти вопросы уже рассматривались выше (глава 6) и будут подробно рассматриваться ниже, а здесь заметим лишь о трудностях внедрения социалистической системы ценностей в условиях мирного сосуществования с капитализмом.

Как и ранее Зюганов выступает против руководящей роли коммунистической партии в социалистическом обществе, с чем, конечно, трудно согласиться.

«Советский Союз не удалось сохранить, прежде всего, потому, что партию развратили монополия на власть, стремление присвоить себе абсолютное право на истину, уверенность в незыблемости одной формы собственности. Мы из этого сделали серьезные выводы. Теперь в программе КПРФ прямо записано, что нельзя какую-либо форму собственности отвергать декретом, пока она не выработала полностью свой ресурс, нельзя навязывать обществу однопартийную систему правления, нельзя превращать свою идеологию в единственную» [38, 58–59].

Единственной, конечно, коммунистическая идеология в социалистическом обществе не должна быть, но она должна быть господствующей, поскольку таковой должна быть идеология правящего класса в любом обществе. Без этого правящий класс рискует потерять власть.

 

9.2.2. Классовая структура российского общества

Зюганов даёт подробный и ясный анализ классовой структуры российского общества. Классовая борьба рассматривается с марксистских позиций, как реально существующее явление (а не как «экстремистские тезисы»).

Буржуазия.

«Очевидно, что на сегодняшний день в России более или менее сложился только высший слой буржуазного общества – слой крупных собственников, верхушка нового класса буржуазии. Он вбирает в себя примерно 3–5 процентов населения, однако уже пользуется преимуществами своего классового положения. Причем не только финансовыми и материальными…

В общем, свой участок российские верхи уже успели обустроить. Все это они активнейшим образом используют для защиты своих классовых интересов. Современная российская буржуазия смогла осознать себя самостоятельным классом, понять свои эгоистические цели и задачи. А потому она наступательна и крайне жестка в поведении.

Сотрудничество с этим социальным слоем – как классом – для нас практически невозможно. Естественно, при этом нельзя исключать определенного взаимодействия с теми или иными его представителями. Причем в каждом конкретном случае такое взаимодействие должно определяться и выстраиваться и зависимости от условий общественной борьбы, спектра тактических и стратегических задач, стоящих перед нами. Хотя, в целом, нынешний высший слои российского общества антинационален. Он имеет компрадорский характер и ни политически, ни духовно несовместим с патриотическим движением. Суть борьбы с ним должна выражаться в массовых требованиях национализации олигархической собственности, недопустимости распродажи земли и лесов, расчленения естественных монополий.

Конечно, здесь не может не возникать вопрос о появлении и принципиально другого вида предпринимателей. А именно – людей, занятых производством материальных и духовных благ, заработавших свои средства не разграблением общественной собственности, а личным трудом, готовых работать на благо страны. И не словами, а делом поддерживающих принципы социальной справедливости. Проблема эта вполне может возникнуть после прихода коммунистов к власти, как она, например, уже стоит в социалистическом Китае. Думаю, что такого рода задачу нам необходимо ставить перед собой и тщательным образом ее исследовать». [38,318–319].

Маргиналитет

«На другом полюсе в значительной мере успел сложиться самый низший социальный слой российского общества – маргинальная и даже люмпенская прослойка. Эти люди не просто выброшены из полной жизни. Они морально свыклись со своим ущербным положением, освоили его и уже не желают подчас ничего другого. Они даже готовы отстаивать это свое положение, страшась любых перемен. Специалисты оценивают этот общественный слой примерно в 10–15 процентов населения.

В нынешнем его состоянии он, как правило, неохотно идет на контакт с нами. И одновременно весьма активно поддерживает – особенно в ходе избирательных кампаний – власть и ее кандидатов. Аналитиками еще в ельцинскую пору было замечено, что наибольших успехов Ельцин и патронировавшиеся им партийные образования добивались в двух категориях регионов – самых богатых и самых нищих, от людей с наибольшим – и с наименьшим уровнем доходов.

История давно доказала, что люмпенизированные слои населения охотнее всего поддерживают не тех, кто стремится их защищать, взывая к идеалам справедливости, а тех, кто наиболее преуспел в жизни, разбогател. Именно на них эти социальные слои стремятся ориентироваться.

Чтобы повести за собой эти массы социально обездоленного населения, необходима демонстрация мощи, воли, духовного превосходства. Они всегда следуют за сильным. Поэтому политическое взаимодействие с такими группами населения должно быть выстроено особым образом, с учетом специфики их психологии. Для нас, коммунистов, это во многом непривычная работа, требующая пересмотра ряда стереотипов действия. И тем не менее работать в этом направлении необходимо. И работать надо настойчиво и постоянно» [38, 319–320].

Социальный расплав

«Между этими двумя социально-классовыми группами располагается сегодня вся остальная часть общества, пребывающая в состоянии своеобразного расплава. Эта социальная «магма» потихоньку остывает. Она очагами кристаллизуется в те или иные прослойки и группы. Однако процесс классообразования идет медленно. Он постоянно прерывается новыми «извержениями» экономических и политических потрясений. В итоге значительная часть населения оказывается вынужденной одновременно выполнять как бы несколько социальных ролей…

Итак, социально-классовая почва в стране очень подвижна и неустойчива. Выстраивать свою политическую работу, опираясь на этот расплав, трудно. Все слишком зыбко. Партия уже не раз ощущала это на себе. Не раз наши призывы, казалось бы, полностью учитывающие интересы тех или других больших групп избирателей, вдруг зависали в воздухе, не находили адресата, проваливались будто в пустоту» [38, 321–322].

«Естественно, что на такой почве классовых структур, а тем более, классового сознания и действия образоваться не может. Не говоря уж о том, что постоянные жизненные метания до такой степени подчас «взбалтывают мозги», что никакие общественные дела не лезут в голову. Все, что не касается личных и семейных проблем, ощущается исключительно как посторонний фон, нередко раздражающий и надоедливый.

Перипетии политической борьбы воспринимаются при этом не столько умом, сколько рефлекторно, подсознанием. «Коллективное бессознательное» в таких условиях начинает играть решающую роль в поведении личности. Ничего стабильного – все в движении.

В итоге даже тредюнионистское сознание, то есть способность коллективно бороться за свои экономические права, за лучшие условия продажи своей рабочей силы, недоступно подавляющему большинству российских трудящихся. Его, а тем более классовое сознание еще только предстоит вносить в их мировосприятие». [38, 328].

Зюганов анализирует составляющие этого «социального расплава».

Приведём его анализ только для рабочего класса.

«…оценить состояние современного пролетариата чрезвычайно трудно. Здесь возможны лишь укрупненные оценки. Думается, что сейчас промышленное ядро пролетариата уменьшилось, по крайней мере, вдвое. Причем в его составе достаточно четко выделяются три слоя.

Во-первых, своего рода «рабочая аристократия», сконцентрированная, прежде всего, в нефтегазовой и других отраслях, работающих на экспорт. Эти люди во многом являются заложниками своего относительно благополучного положения. Они более всего страшатся его потерять, и поэтому общественно пассивны и политически управляемы со стороны власть имущих. Найти пути и методы работы с ними – наша первостепенная задача.

Во-вторых, это работники тех предприятий, которые смогли уцелеть в хаосе экономической ломки последних пятнадцати лет и постоянно балансируют на грани минимальной стабильности. С ними у партии выстраивается гораздо лучшее взаимодействие.

В-третьих, речь идет о трудящихся заводов и фабрик, что называется, лежащих на боку. То есть втянутых в процесс искусственного разорения и приватизации либо полного уничтожения. Здесь концентрируется громадный потенциал протеста. Объективно эта «треть» промышленного пролетариата ближе всего коммунистам по настроениям и интересам. Но, к сожалению, мы не всегда находим общий язык с этой возбужденной и радикализованной массой. Опаздываем подключаться к ее выступлениям. Не можем убедительно говорить на ее языке. А то и, прямо скажем, слишком пассивны для неё.

Здесь нам тоже предстоит многому учиться и работать, как говорится, не покладая рук.

Вместе с тем резко расширился слой окружающих это ядро других групп, в частности, тех, которых В.И.Ленин называл «чиновническим пролетариатом» или «пролетариатом инженерным». Сегодня особо важна следующая мысль Ленина: «Капитализм не был бы капитализмом, если бы «чистый» пролетариат не был окружен массой чрезвычайно пестрых переходных типов от пролетария к полупролетарию…»

«Конечно, было бы большим комплиментом в адрес «реформаторов» и нынешнего политического режима утверждать, будто они совершенно осознанно гробят российскую экономику именно для того, чтобы не дать сложиться той социально-классовой почве, на базе которой коммунисты смогли бы быстро прийти к власти. Однако объективно хаос последних полутора десятилетий, учиненный ими в стране, играет именно такую роль.

Поэтому проблема формирования классовой опоры для КПРФ неотделима от задачи борьбы с режимом, кардинального изменения ситуации в стране, поскольку именно эти процессы начинают определять многие сферы жизни общества, все грани конфликтов в нем. Ведь совершенно очевидно, например, что сражение вокруг проблемы так называемой монетизации льгот стремительно приобрело классовый характер. Льготы отняты именно у трудящихся, ликвидированы достижения именно советской поры. Тогда как гораздо большие льготы буржуазной бюрократии даже не упоминаются. Они упорно наращиваются и закрепляются всей политикой режима.

В целом мы обязаны уже сегодня определить тот класс или слой общества, которому будем адресовать наши призывы и действия. Я бы определил его так: это производящий слой современного российского общества. Это люди, которые своим непосредственным трудом производят материальные и духовные ценности, доносят их до потребителя либо оказывают населению, опять же, материальные или духовные услуги. Мы оцениваем размеры данного социального ядра в 45–55 процентов населения. Причем он весьма неоднороден» [38, 324–326].

Также подробно Зюганов характеризует и другие слои «расплава»: крестьянство, бюрократию, бюджеников («слой мелких служащих, лишенных управленческих функций»), экономически неактивных граждан (пенсионеры и неработающая молодёжь, мелкую буржуазию («предприниматели, «челноки», ремесленники, посредники, люди самых странных занятий»), трудящихся XXI века («компьютерный пролетариат», ученые, конструкторы, технологи, управляющие, квалифицированные рабочие, в деятельности которых гармонично сочетается физический и умственный труд.

Это производители невещественного, программного продукта, обеспечивающего функционирование производственных систем и социальной инфраструктуры»).

 

9.2.3. Как коммунисты могут придти к власти

«Все мы прекрасно понимаем, что просто «победить на выборах» – думских, а тем более президентских – за счет того, что россияне обычным образом придут и опустят за нас свои бюллетени в урны, не удастся. Даже если за КПРФ проголосует большинство, власть найдет способы не допустить коммунистов к управлению страной. В ход пойдут подлоги (по уже хорошо известным методикам), будут спровоцированы некие чрезвычайные обстоятельства, оттягивающие до бесконечности либо просто срывающие передачу власти. В общем, найдутся десятки способов, чтобы проигнорировать волеизъявление народа.

Поэтому делать ставку только на выборы – наивно. Победными они будут только тогда, когда, во-первых, в обществе сложится то, что в марксизме называется революционной ситуацией. А во-вторых, если партия сможет подкрепить свой победный результат давлением на власть со стороны той самой «улицы», то есть массовыми выступлениями в поддержку Компартии десятков миллионов людей. А это дело очень непростое.

Сегодня для проведения акций общенародного протеста, на торжества в честь праздников 1 мая и 7 ноября нам удается выводить на улицы порядка миллиона человек. Это большая сила. Однако для давления на власть, когда вопрос встанет о победе Компартии на выборах, этого явно недостаточно. Здесь будет необходимо выступление на порядок более мощное. Чтобы обеспечить его, и наша организационная сила должна стать на порядок выше. Но как ее поднять?

В современных условиях для этого есть два пути. Во-первых, всемерное врастание КПРФ в социальную ткань общества, в повседневную жизнь народа. Чтобы коммунисты были в курсе всех дел, касающихся жизненных интересов людей. Чтобы именно к ним шел человек со своими нуждами и бедами. Чтобы не было такой общественной организации, где бы наши товарищи не играли ведущей роли. Именно это способно создать необходимую инфраструктуру для быстрой мобилизации масс в чрезвычайных условиях. Именно такая работа позволяет коммунистам научиться взаимодействовать с людьми, организовывать их, направлять энергию масс на решение конкретных задач. Именно на базе такого врастания партии в гражданское общество, то есть в процесс низовой общественной самоорганизации, можно воспитать столь необходимый нам отряд опытных, энергичных, инициативных руководителей, не боящихся «черновой» работы с людьми в самых неблагоприятных обстоятельствах.

Второй путь – это участие в выборах и парламентская деятельность партии. Она ведь, при всей ее несомненной важности, далеко не сводится к рутинной законотворческой деятельности. Все мы прекрасно понимаем: пока партия находится в Думе в меньшинстве, любые ее законодательные инициативы будут, в конечном счете, заблокированы. А чаще – зарублены буквально на корню. Поэтому наша думская работа в создавшихся условиях связана, прежде всего, с максимально возможным использованием парламентской трибуны для обнародования наших предложений, инициатив, идей, протестных заявлений. Мы должны донести до народа свою позицию и раскрыть ему глаза на пагубность проводимого властями курса.

Вместе с тем избирательная деятельность, по самой ее сути, способна и должна приобрести многоцелевое общественно-политическое назначение.

Например, в условиях общефедеральных выборов партия создает свои избирательные штабы сверху донизу. Но кто сказал, что такого рода мощная управленческая вертикаль – с ее опытом работы в особых условиях, с отобранными и проверенными кадрами, отработанными технологиями действий, системами связи и т. д. – может быть использована только для ведения избирательной кампании? Ведь это готовая оперативная штабная структура, которая, если она отлажена, в состоянии руководить и точечными социально-политическими акциями, и глобальными общественными кампаниями. В том числе – мобилизацией миллионных масс в поддержку победившей на выборах Компартии. Иначе, кроме как через участие в выборных кампаниях, такого рода управленческую вертикаль нам не создать. Выборы и в юридическом, и в экономическом, и в политическом, и в морально-психологическом плане предоставляют наилучшую возможность для работы по отладке такого рода чрезвычайной управленческой системы.

Пойдем дальше. Под выборные кампании теми же избирательными штабами формируются команды сборщиков подписей, агитаторов, создателей агитационных материалов, выездные бригады. Люди, работающие в них, – это драгоценные кадры. Они отобраны буквально по человеку. Они прекрасно освоили ту территорию, на которой действуют. Они накопили колоссальный опыт общения с народом. И все это применимо далеко не только в одних избирательных кампаниях. Именно эти кадры призваны быть становым хребтом любых самых решительных политических выступлений партии. Только опираясь на опыт и знания таких людей, партия способна выдержать, повести за собой ту самую улицу, то есть поднять многомиллионные массы населения. Есть у нас эти кадры – и проблема борьбы за власть решаема. Нет у партии людей – и никакие серьезные акции протеста, никакое воздействие на правящий режим, пытающийся воспрепятствовать приходу коммунистов к власти, технически невозможны. Такие кадры отбираются, опять же, путем участия в выборной борьбе.

Следующий момент. В каждом регионе в начале избирательной кампании партия собирает около сотни тысяч подписей в свою поддержку. Иначе говоря, она вступает в прямой контакт с колоссальным массивом населения и напрямую опирается на его помощь в важнейшем для себя деле. Следовательно, в общенациональном масштабе выборы уже де-юре формируют почти семи-, десятимиллионный слой сознательных сторонни-Аков коммунистов. И это не только огромный потенциал для протестных действий. Это еще и колоссальный кадровый резерв. Это вторая агитационно-пропагандистская сеть партии, которая способна действовать не извне, а изнутри населения – через родственные, дружеские, служебные связи. (власть отняла у КПРФ это оружие – парламентские партии не собирают подписи – авт.)

Наконец, выборная работа заставляет наши партийные организации создавать команды специалистов: аналитиков, журналистов, социологов, психологов, пропагандистов, издателей агитационных газет и листовок, специалистов по ведению разного рода агитационных акций. Все это – стержень, вокруг которого в решающий момент только и могут кристаллизоваться те интеллектуальные силы, которые понадобятся партии в решающий час борьбы за власть. Более благоприятных условий для их создания, чем выборные кампании, в сегодняшних обстоятельствах просто не найти.

Такого рода примеры можно было бы множить и дальше, но сущность вопроса, я думаю, ясна. Выборная думская работа и социальная деятельность партии, ее борьба за улицу – вещи неразделимые. Пытаться здесь оторвать одно от другого либо пожертвовать чем-то – бессмысленно и крайне вредно. Спор насчет того, что важнее – думская или вне-думская работа, равнозначен спору относительно того, что главнее в патроне – порох или пуля.

В целом же сегодня в качестве наиболее вероятного способа прихода к власти мы видим следующий алгоритм. В стране вспыхивает очередной острый кризис – экономический, социальный либо политический. Возникает революционная ситуация. Проходят досрочные либо укладывающиеся в обычные сроки выборы, скорее – связка выборов: думских и президентских. Компартия побеждает на них в состязании с другими политическими силами. И тут же получает опору в выступлении миллионов людей, используя отработанный за время участия в социальных кампаниях и выборах механизм мобилизации и управления.

Тем самым создается своего рода критическая социально-политическая масса, используемая не только для мирной демонстрации и поддержки КПРФ, но и для оказания психологического давления на власть. Такого давления, которое способно предостеречь «верхи» от попыток фальсификации итогов голосования и соблазна вообще пренебречь его результатами.

Одновременно думская трибуна используется коммунистами как для публичной пропаганды своих идей, так и для выстраивания переговорного процесса с властью.

Все эти три составных элемента борьбы КПРФ за власть мирным путем: выборная деятельность, врастание в социальную ткань общества и использование думской трибуны – сливаются в нужный момент воедино, обеспечивая партии общественно-политическую гегемонию. А тем самым – победу» [38, 487–492].

С точки зрения автора (ибо, как сказано выше, у каждого теоретизирующего интеллигента свой марксизм), выше приведены взгляды коммуниста, оценивающего обстановку в соответствии с реальным положением вещей, как того требует марксизм. Замечания автора, сделанные по ходу изложения, не являются существенными в той обстановке в стране, которую анализирует Зюганов.

Хотя одно существенное замечание можно сделать: самое трудное из трёх элементов борьбы – врастание в социальную ткань общества – оно слабо реализуемо. Для существенного врастания у партии нет ни кадров, ни ресурсов. Однако это замечание не опровергает того, что сказал Зюганов. То, что он сказал, правильно и нужно. Просто на период от контрреволюции 1991 г. до середины 2012 г. это невозможно было реализовать.

 

В главе приведены взгляды двух явных не марксистов: А.Зиновьева и Е. Прудниковой, поскольку эти взгляды по некоторым вопросам более трезвые и правильные чем у некоторых теоретиков, объявляющих себя марксистами.

 

10.1.А. Зиновьев

 

Александр Александрович Зиновьев – известный в прошлом диссидент и критик советского социализма, который он называл коммунизмом. Был выслан из СССР. Получил на Западе широкую известность за работы по критическому анализу социализма. Взгляды А. Зиновьева до начала контрреволюции в СССР отражены в его книге «Коммунизм как реальность», написанной в 1980 г.

 

10.1.1. Основные положения теории

Зиновьев, по-видимому, придерживается при изучении общества так называемого «цивилизационного» подхода: «Можно выявить законы эволюции общества в рамках данного типа и общие законы такого рода в рамках любого типа. Но не существует никаких законов превращения данного типа общества в другой. Не существует не в силу каких-то эмпирических причин, а в силу определенных средств познания, без которых невозможна наука. Не существует подобно тому, как нет законов превращения мух в слонов, слонов в кроликов, кроликов и львов в удавов.» [39, 40].

Под обществом Зиновьев понимает некую совокупность людей, например, общество Российской империи, общество Британии. Ясно, что одно не может превратиться в другое, так сказать, физически. Но далее это положение он переносит на развитие одной человеческой общности, рассматривая их состояния в разные моменты времени как разные общества. Тут уже его аналогия совершенно неправомерна: «Когда, например, рухнула Российская империя, не ее месте образовалась новая человеческая общность. Но сложилась она не по неким мистическим законам перехода от одной формации к другой, более высокого уровня, а по законам складывания больших человеческих объединений в тех исторически данных условиях.» [39, 40].

Марксизм предложил движущую силу превращения – развитие производительных сил. И действие этой силы выглядит очень убедительным на больших промежутках времени. Зиновьев с этим не спорит и не опровергает, он просто этого не замечает.

А. Зиновьев критикует марксизм и считает его не наукой, а идеологией. Он отказывает марксизму в научности потому, что: «В марксистском проекте коммунистического общества не принимаются во внимание два фактора, без которых вообще немыслим научный подход к обществу: 1) неотъемлемые качества самого строительного материала общества – человека; 2) принципы организации больших масс людей в единое целое. В марксизме считается, что человек есть «совокупность производственных отношений», что стоит создать желаемые условия жизни, как люди станут воплощением добродетелей. А между тем люди сами продукт истории, и как таковые они обладают такими свойствами, которые не зависят ни от каких социальных преобразований и от которых, наоборот зависят сами возможности этих преобразований. Что касается второго фактора, то в любом большом скоплении людей, образующим целое, с необходимостью происходит образование иерархии групп и должностных лиц, что заранее превращает в идеологические фикции всякие надежды на социальное равенство» [397, 15–16].

Здесь А. Зиновьев ошибается. Например, в гидродинамике существует феноменологический (т. е. основанный на наблюдаемом явлении – феномене) подход, когда жидкости и газы рассматриваются как сплошные среды и уравнения движения, описывающие их поведение, выводятся в этом предположении без учета молекулярной структуры. Это не мешает им, однако, хорошо описывать наблюдаемые явления. В дальнейшем феноменологические уравнения движения были выведены из кинетической теории, рассматривающей газы и жидкости как совокупности молекул. Это дополнительно подтвердило верность феноменологического подхода тогда, когда молекул в рассматриваемом объеме очень много. Универсальным критерием верности любой теории является сравнение получаемых из нее выводов с практикой, а не обязательный учет всех черт моделируемого явления. Марксизм является типичной феноменологической научной теорией, основанной на том, что общество состоит из очень большого количества людей. И равнодействующая их усилий как раз и реализуется в основном через производственные отношения. Зиновьев же претендует на создание, так сказать, молекулярной теории. И тот и другой подход правомерен. Поэтому нет никаких оснований упрекать ни марксизм, ни Зиновьева в ненаучности. Можно говорить только о неполноте моделей и ограниченности применения.

Разумеется, свойства людей, «которые не зависят ни от каких социальных преобразований», существуют и их нужно использовать. И существуют «принципы организации больших масс людей в единое целое», учтенные в марксизме в Ленинском положении о роли Коммунистической партии в строительстве социализма. Т. е. второй фактор в марксизме присутствует. Здесь обвинения Зиновьева не совсем обоснованы: можно лишь говорить о недостаточном учете этого фактора.

Модель А. Зиновьева основана на введенном им понятии «коммунальности»: «Коммунальные законы суть определенные правила поведения (действия, поступков) людей по отношению друг к другу. Основу для них образуют исторически сложившееся и постоянно воспроизводящееся стремление людей и групп к самосохранению и улучшению условий своего существования в ситуации социального бытия. Примеры таких правил: меньше дать и больше взять; меньше риска и больше выгоды; меньше ответственности и больше почета; меньше зависимости от других; больше зависимости других от тебя… Коммунальным правилам поведения люди обучаются. Делают они это на собственном опыте, глядя на других, в процессе воспитания другими людьми, благодаря образованию… В большинстве случаев люди даже не отдают себе отчета в том, что проходят практику на роль коммунальных индивидов, осуществляя обычные с их точки зрения житейские поступки. И они не могут этого избежать, ибо, не обучившись коммунальным правилам, они не могут быть жизнеспособными. Хотя законы коммунальности естественны, люди предпочитают о них помалкивать и даже скрывают их.

Прогресс человечества в значительной степени происходил как процесс изобретения средств, ограничивающих и регулирующих действие этих законов, – морали, права, религии, прессы, гласности, общественного мнения, идей гуманизма и т. д. Людей веками приучали облекать свое поведение в формы, приемлемые с точки зрения этих ограничителей, и скрывать как нечто предосудительное. И не удивительно, что коммунальные правила поведения представляются им как нечто неприличное, а порой даже преступное… В законах коммунальности нет ничего бесчеловечного. Они ничуть не бесчеловечнее, чем законы содружества, взаимопомощи, уважения. Последние вполне уживаются с первыми и вполне объяснимы как нечто производное от них. А человечный или бесчеловечный тип общества сложится в той или иной стране, зависит не от самих этих законов, а от способности населения развить институты, противостоящие этим законам и ограничивающие их. Лишь в том случае, если ничего подобного в обществе нет или это развито слабо, коммунальные законы могут приобрести огромную силу и будут определять всю физиономию общества, в том числе определять характер организаций, по идее призванных ограждать людей от них. И тогда сложится особый тип общества, в котором будет процветать лицемерие, насилие, коррупция, безхозяйственность, обезличка, безответственность, халтура, хамство, лень, дезинформация, обман, серость, система служебных привилегий. Здесь утверждается искаженная оценка личности – превозносятся ничтожества, унижаются значительные личности. Наиболее нравственные граждане подвергаются гонениям, наиболее талантливые и деловые низводятся до уровня посредственности и средней бестолковости. Причем не обязательно власти делают это. Сами коллеги, друзья, сослуживцы, соседи прилагают все усилия к тому, чтобы талантливый человек не имел возможности раскрыть свою индивидуальность, а живой человек – выдвинуться. Это принимает массовый характер и охватывает все сферы жизни, и в первую очередь – творческие и управленческие. Над обществом начинает довлеть угроза превращения в казарму. Она определяет психическое состояние граждан. Воцаряется скука, тоска, постоянное ожидание худшего. Общество такого типа обречено на застой и на хроническое гниение…» [39, 64–66].

Эта длинная цитата определяет всю суть теории коммунизма, изложенной Зиновьевым в книге «Коммунизм – как реальность», написанной в 1980 г. Но то, что Зиновьев называет правилами коммунальное™, вообще говоря, принято называть законами джунглей (или внутривидовой борьбой). Название коммунальность, возможно, придумано для того, чтобы легче было коммунизм связать с законами джунглей (в книге явно чувствуется симпатия к капитализму), что Зиновьев и делает на протяжении всей книги, утверждая, что коммунизм естественно вытекает из законов коммунальности: «Коммунизм не есть нечто выдуманное злоумышленниками вопреки здравому смыслу и некоей природе человека, как полагают некоторые противники коммунизма, а как раз наоборот – он естественное явление в истории человечества, вполне отвечающее природе человека и вытекающее из этой природы. Он вырастает из стремления двуногой твари, именуемой человеком, выжить в среде из большего числа аналогичных тварей, лучше устроиться в ней, обезопасить себя и т. п. – вырастает из того, что я называю человеческой коммунальностью. Выдуманными и изобретенными являются как раз те средства защиты от коммунальности, из которых вырастает цивилизация, т. е. право, мораль, гласность, религия, гуманизм и прочие средства, в какой-то мере защищающие человека от прочих людей и от власти их объединений» [39,26].

Основным пороком коммунизма, как следует из этой цитаты, является свободное действие при нем законов коммунальности, организация всей жизни общества по законам коммунальности, тогда как цивилизации (под которой понимается, очевидно, капиталистический Запад) ставится в заслугу, что она создает приемы для обуздания коммунальности. Хотя на деле (и об этом Зиновьев стал писать позднее, после крушения социализма в СССР и странах Восточной Европы) многие приемы якобы против коммунальности, о которых он говорит (право, пресса….) используются при капитализме как раз для того, чтобы части «двуногих тварей» (господствующим классам), выжить и хорошо выжить в «среде из большего числа аналогичных тварей» (эксплуатируемых). Т. е. эти приемы якобы против коммунальности на самом деле служат исправно законам джунглей (или законам коммунальности по Зиновьеву).

«…Цивилизация вообще вытекает из сопротивления коммунальности, стремления умерить ее (коммунальности) буйство, заключить ее в определенные рамки… Цивилизация есть усилие, коммунальность есть движение по линии наименьшего сопротивления. Коммунизм – есть буйство стихийных сил природы, цивилизация – их разумное ограничение» [39, 26–27].

А коммунисты считают как раз наоборот: цивилизация (капитализм) – буйство стихийных сил, а коммунизм – их разумное ограничение. И жизнь подтверждает это: как только разрушилось организованное общество – социализм, так из всех щелей поперла «цивилизация» – капитализм. Цель коммунистов как раз в том, чтобы создать общество, где «надежды на социальное равенство» были бы реализованы, т. е. коммунизм мыслится как победа над буржуазной «коммунальностью». Приведенные выше рассуждения Зиновьева можно рассматривать как апологетику капитализма, но какой-то логики в них не видно: такая оценка Зиновьеву нравится и все.

Все основное содержание книги Зиновьева заключается в логическом доказательстве того, как из законов джунглей (коммунальности) вытекают все пороки социалистического общества в СССР. Разумеется, такой анализ полезен, и модель общества Зиновьева имеет смысл и должна занять свое место в науке об обществе. Ее недостатком является неучет производственных отношений. Если марксизм упрекают за неучет человеческого фактора (отрицательных черт «двуногой твари»), то модель Зиновьева грешит другой крайностью – полным неучетом производственных отношений. Другим недостатком является стремление Зиновьева рассматривать общество изолированно от окружающего мира и игнорирование влияния предистории. Такой подход привел его к неправильному выводу об устойчивости социалистических (коммунистических по терминологии Зиновьева) стран: «Коммунизм означает такую перестройку всей организации жизни общества, что обратный ход эволюции исключается в принципе».[39,289] Как говорится: «Его бы устами, да мед пить.» Но увы… Зиновьев не смог увидеть контрреволюционных настроений высшей бюрократии, завидовавшей значительно лучшей жизни соответствующих им по положению в производстве деятелям Запада. Не увидел, поскольку он не рассматривал производственных отношений и другие страны, т. е. в принципе лишил себя возможности увидеть. А вот Троцкий, стоявший на позициях марксизма, увидел еще в 30-х годах. Некритическое отрицание марксизма помешало Зиновьеву увидеть грозный для социализма «звонок» контрреволюций в Венгрии и Чехословакии, происшедших до написания «Коммунизма как реальности».

 

10.1.2. А. Зиновьев после контрреволюции

Уже в ходе Горбачевской перестройки Зиновьев один из первых понял ее опасность и началась его эволюция в сторону более трезвого восприятия как капитализма, так и социализма. От своих оценок социализма он формально не отошел, но стал рассматривать его для народов СССР как меньшее зло по сравнению с режимом, который уже вырисовывался из Горбачевской перестройки. В этом он еще больше укрепился после победы контрреволюции. Вот его оценка советского периода истории России, данная в 1994 г.: «…я утверждаю, что мы уже имели наилучшее для условий России и населяющих ее народов социальное устройство, сложившееся в 1917–1985 годах. Советский социальный строй, политическая система, система воспитания, система образования и просвещения, система жизненных ценностей, тип культуры и так далее были вершиной русской истории вообще. Это, повторяю, был оптимальный вариант «обустройства» России, вершина ее исторического бытия. Я не хочу этим сказать, будто советская система организации жизни вообще является наилучшей и очень хорошей. Ее недостатки мне были хорошо известны с юности, я начал подвергать ее критике еще тогда, когда нынешние перевертыши служили ей с великим усердием. Я хочу сказать лишь следующее: все то, что было в России до советской системы было неизмеримо хуже. И то, что пришло ей на смену, есть упадок, деградация, умирание» [40].

Изменилась оценка Запада: «Я, когда оказался на Западе, все то, за описание чего меня ругали в Советском Союзе, увидел на Западе в гораздо большей степени. Я тогда им сказал: вы видите соринку в чужом глазу и не видите бревно в своем собственном. Коррупция? Так у вас ее больше. Бюрократии гораздо больше, чем в Советском Союзе. Я приводил тогда пример: во всем аппарате ЦК было всего 2000 партийных функционеров, а в Международном валютном фонде только в одном здании 8000 сидело… Коррупция в западной системе власти…и сейчас сильнее, чем в Советском Союзе… И система чинопочитания в сто раз сильнее. Скажем, если вы возьмете современную бюрократическую систему Франции, Германии и т. д., – советская просто детские игрушки по сравнению с нею». О положении мелких предпринимателей: «Они действуют в силу закона: не до жиру, быть бы живу…из десяти тысяч, скажем, пять тысяч в течение года разоряются. А пять тысяч, которые выживают, – у них каторжный труд… Подавляющее большинство предпринимателей, мелких предпринимателей и даже средних, работают не потому, что любят дело и эксплуатацию, а потому, что другого выхода нет. Они по – другому не могут найти работу. Если человек в западном обществе имеет возможность получить работу на техусловиях, как было в Советском Союзе, он хватает это». Про сравнение уровня жизни на Западе и в СССР: «…там нет бесплатного медицинского обслуживания, бесплатного образования и проч., но считается, что жизненный уровень там выше. Я считаю, что если по другим критериям мерить, то советские люди жили лучше, чем на Западе» [40, 6].

По отношению к преодолению реставрации капитализма в России Зиновьев является скептиком. Он считает, что новый режим пришел надолго. Он не видит в обществе достаточных сил для борьбы с ним. Возможно, поэтому он считает для борьбы с предательским режимом, утвердившимся в России, будет применяться терроризм: «…я утверждаю, что доведенные до отчаяния люди мстят. И я уверен: в России начнется возрождение такого рода явлений. Я к этому не призываю. Но придет время – и это возникнет само собой. Ну, вспомните XIX век, ведь Россия была страной терроризма. Без террористов не было бы и коммунизма, большевизма. Не было бы! Они раскачали царскую империю… Месть нормальное человеческое явление. И каждый действует так, как может действовать. Если бы я был молодым человеком, не видя выхода, не веря в то, что сейчас говорят о возрождении, я бы пошел по этому пути. Это чисто психологический фактор» [41, 6].

Зиновьев прекрасно (в отличие от многих послекризисных теоретиков-марксистов) понимает общие принципы организации человеческого общества (изложенные автором в главе 1: «Если человеческое объединение возникло и должно долго существовать, должен возникнуть управляющий орган. Если он не возникнет – объединение не может существовать. Такие управляющие органы и создавались. Первым делом создавались. Вот, например, человеку отрежьте голову – его нет. И это общий закон всяких социальных объединений. Единоначалие – вот закон. Сделайте два начальника – и будет между ними драка» [41,5].

Исходя из этого принципа, он оправдывает жесткие действия Сталина: «Считают, что вот Сталин уничтожал ленинскую гвардию. Если бы он их не уничтожил…Тухачевского приказал расстрелять и т. д. Да если бы Сталин этого не сделал, нас в 1941 году уничтожили бы в первый же месяц. Сталин поступил в соответствии с объективными социальными законами, а именно: единоначалие, организация системы власти по принципам команды и подчинения. Диктатура была неизбежной в тех условиях… взять армию перед началом войны. Я всю войну прошел. Я это изучал внимательнейшим образом. Раньше я был антисталинистом, собирался Сталина убивать. Потом только понял. Нужно много-много думать, чтобы разобраться…» [41, 5–6].

Приведем еще два полярных мнения о Сталине, чтобы дополнить его обсуждение, начатое в гл. З. Критика действий Сталина была и остается одним из основных видов оружия контрреволюции. Типичную для идеологов Перестройки крайне негативную оценку Сталина, хотя и содержащую претензии на объективность и научность, дает А.П.Бутенко. Суть оценки заключается в следующем. 1) Сталин благодаря своим отрицательным личным качествам создал режим личной власти. Насилие, примененное в процессе коллективизации, и особенно необоснованные репрессии 30-х годов дискредитировали социализм в глазах мировой общественности. 2)

Оправдание насильственной коллективизации и репрессий при борьбе с оппозицией военной угрозой империализма неправомерно: «в конце 20-х годов, когда начало раскручиваться «ускорение» по-Сталински, гитлеровской Германии еще не существовало, да и реальной военной угрозы вообще еще не было» [11, 16]. Эту угрозу можно было преодолеть, оставаясь в рамках законности и правильных методов построения социализма (добровольность коллективизации….), рекомендованных Лениным: «…если бы во главе нашего государства стоял марксист-ленинец… можно было бы избежать той международной изоляции, в которой оказался Советский Союз накануне войны… разгром военных, государственных, научных и партийных кадров, слабость обороны – все это облегчало развязывание второй мировой войны…» [11, 15–16].

Бутенко искажает историю: в международной изоляции СССР виноват не Сталин, её организовали Франция и Великобритания, которые развязали 2-ую мировую войну, чтобы Гитлеровская Германия уничтожила СССР. Но просчитались: Франция сама стала жертвой Германии, а Англии пришлось вместе с СССР воевать против Германии.

Наилучшим оппонентом перестроечных критиков Сталина является Б. Курашвили [29]. Он довольно логично доказывает, что, собственно говоря, другого выхода (как сделать то, что он сделал) у Сталина не было для того, чтобы подготовиться к неизбежной войне империалистических держав против страны социализма. Было колоссальное отставание от этих держав по развитию промышленности. Нужно было преодолеть это отставание примерно за 10 мирных лет – «иначе нас сомнут». Взять деньги на индустриализацию можно было только из коллективизированного сельского хозяйства – отсюда необходимость быстрой «неправильной» коллективизации (Это неверно: доля сельскохозяйственной продукции в экспорте была невелика. Верхотуров в [42, 308] опровергает эту легенду с помощью справочника «Внешняя торговля СССР»:«С 1929 по 1934 годы СССР экспортировал зерна 14 млн 175 тысяч тонн на сумму 1 млрд 607 млн рублей. Экспортировал сырья продовольственного 14 млн 824 тысячи тонн на сумму 1 млрд 784 млн рублей [43, 139]. Это суммарные показатели. Год максимального вывоза – 193]. Общая стоимость советского экспорта за это же время составила 89,1 млрд рублей. Доля в стоимости экспорта зерна и продовольственного сырья составляет 3,7 %» [43,13].) Нужно было подавить заранее пятую колонну – отсюда ликвидация кулачества как класса, репрессивная политика против оппозиции. Нужно было быстро и целенаправленно развивать производство – отсюда свертывание нэпа и переход к жесткой административной системе управления. И, естественно, подготовку к войне нужно было начинать как можно раньше, не дожидаясь появления реальной военной угрозы, как легкомысленно рекомендует Бутенко – тогда уже было бы поздно. И подготовка была проведена. То, что Бутенко подразумевает под слабостью обороны – это была тактическая слабость начала войны, объясняемая в основном превосходством немцев во владении современных на то время методов ведения войны. Стратегически же страна была подготовлена к войне через индустриализацию, развитие передовой военной техники, психологическую и физическую подготовку населения.

Основной вопрос в том, можно ли было подготовиться к войне и не нанести существенного ущерба социализму? Из аргументации Курашвили следует, что нельзя. И, естественно, подготовка к войне была важнее, поскольку в случае военного поражения был бы ликвидирован и социализм, а народам России грозила «участь американских индейцев». Но ущерб социализму и подготовке к войне, связанный с репрессиями, мог бы быть существенно меньше, если бы не отрицательные личные качества Сталина, благодаря которым, по мнению Курашвили, Сталин в репрессиях преступил пределы целесообразного В этом Курашвили согласен с Бутенко и не согласен с Зиновьевым, который Сталина поддерживает безоговорочно. На самом деле, как показывают многие независимые исследователи (см. ниже раздел 10.2), основную вину за репрессии на Сталина возлагать нельзя.

 

10.1.3. О критике Зиновьевым марксизма

У Зиновьева много ценного. Но в критике марксизма он, к сожалению, не оригинален. Его критика не отличается от образцов вульгарного охаивания марксизма, базирующегося на мещанском здравом смысле, который, как известно, не видит дальше своего носа. Разберем несколько примеров такой критики.

«В марксизме утверждается, что возможно общество, в котором исчезнет государство, исчезнут деньги, исчезнут классы, наступит всеобщее благоденствие, всем будет по потребности и т. д. В реальности осуществление этих лозунгов в принципе недостижимо… С научной точки зрения – и это можно доказывать, – в любом обществе обязательно будет расслоение на классы, бесклассовое общество невозможно. Будет неравенство, меняются только формы неравенства; будет и угнетение, и обман. Это, можно сказать, обычные формы существования всякого общества… Ведь было же потом в Советском Союзе неравенство. Это факт, от этого не избавишься» [41,5].

В качестве научной точки зрения Зиновьев подразумевает, по-видимому, свою теорию коммунальности, кратко описанную выше (11.1.1). Однако эта теория – выведение из опыта пороков человека и человеческого общества, основанных на недостатке материальных благ. Марксизм же говорит о законах коммунизма, где материальных благ должно быть значительно больше, чем сейчас. И поэтому будет возможно смягчение животной природы представителя отряда приматов – превращение человека из человеко-зверя в Человека. А о том, что при низком уровне обеспеченности материальных благ коммунизм невозможен, Маркс и Энгельс писали очень много и примерно в тех же выражениях, что и Зиновьев и даже дали возникающему при этом обществу специальное название «казарменный коммунизм»: «Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частой собственности, являющейся этим отрицанием…всеобщая и конституирующая как власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет… Какой прекрасный образчик казарменного коммунизма! Все тут есть: общие столовые и общие спальни, оценщики и конторы, регламентирующие воспитание, производство, потребление, словом всю общественную деятельность, и во главе всего в качестве руководителя, безыменный и никому неизвестный «наш комитет».» [12 т 42,114]. Т. е. при низком уровне развития производства между классиками марксизма и Зиновьевым расхождения на самом деле нет. Оно возникает лишь при оценке довольно далекого будущего. Зиновьев утверждает, что отрицательные качества «двуногой твари» останутся всегда. Однако это опровергается практикой приручения животных: под влиянием обеспеченности существования количество зверя в них заметно уменьшается. Правда, не все виды поддаются приручению. Но человек, как показывает опыт, поддается.

Второй пример: «Но вот говорится: формация есть базис экономический и ее надстройки. Какие надстройки? Государство, право и т. д. Основным в базисе являются отношения собственности, кто является собственником на средства производства. Но понятие собственности есть юридическое понятие. Оно в право входит. Собственность и есть владение по праву. Так что это уже бессмыслица: базис – и он же в надстройке» [41,6].

Вроде бы здорово «поймал» Зиновьев марксизм. Но разрыв логики рассуждений в фразе «понятие собственности есть юридическое понятие». Это неверно. В природе действует право сильного, закон джунглей. Тигр прекрасно пользуется этим правом, не имея понятия о юриспруденции. По отношению к собственности об этом, кстати, говорится в цитате из советского учебника политэкономии, приведенной в главе 2: «…независимо от того, существует или не существует на данной ступени развития общества правовая защита собственности, отношения собственности всегда имеют место как реальные экономические отношения» [9].

Третий пример: «Октябрьская социалистическая революция произошла не в центре западного мира, где рабочий класс был тогда очень сильный, а на периферии – в России, в крестьянской стране, в малограмотной, безграмотной стране» [41, 5]. Этот пример очень типичен для критиков марксизма. Здесь А. Зиновьев оказывается в одной компании с Бажановым, бывшим секретарем И.В. Сталина: «… ложно и бито жизнью оказалось марксистское предвидение событий. Напомню анализ и прогноз Маркса: в мире с его быстрой индустриализацией происходит жестокая пролетаризация и обеднение масс и сосредоточение капиталов в немногих руках; пролетарская социальная революция наступит поэтому в наиболее развитых странах. На самом деле все произошло наоборот. В развитых индустриальных странах произошла не пролетаризация и обеднение рабочих масс, а чрезвычайный подъем уровня их жизни… А что касается социалистических революций, то она не произошла ни в одной из развитых индустриальных стран и, наоборот, широко зажгла страны бедные, отсталые и малокультурные» [44].

На первый взгляд, критика Зиновьева и Бажанова кажется просто убийственной. Но, на самом деле, мы видим отмеченное выше непонимание точности общественных наук. Они критикуют Маркса за то, что тот не мог предвидеть на 100 лет. Они критикуют положения марксизма XIX века, не упоминая их развития Лениным, существенно пересмотревшим эти выводы Маркса. Не упоминают, наверняка, совершенно сознательно, поскольку едва ли не читали «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленина. Т. е. критика марксизма Зиновьевым и Бажановым настолько же логична, как, скажем, критика современной астрономии за систему Птоломея. Но в случае с астрономией люди понимают разницу между наукой и ее историей, а вот когда речь заходит о политике, тут другое дело: демонстрируется нарочитое непонимание.

Проанализируем эту критику. Начнем с XIX века, на основе опыта которого Маркс разработал свою теоретическую модель. И тогда эта модель соответствовала действительности. Эксплуатация рабочих в капиталистических странах была высока (возможно, даже выше, чем сейчас в странах третьего мира) и накал революционного движение рабочего класса более или менее соответствовал уровню развития капитализма. Капиталистические страны периодически (примерно раз в десятилетие) сотрясали экономические кризисы, приводившие к обнищанию рабочих масс. И, естественно, чем более развит был капитализм, тем больше кризисы революционизировали общество. Поэтому вывод, что социалистическая революция произойдет прежде всего в наиболее развитых странах, был вполне логичным в то время. Время шло. Развивался капитализм. Это развитие проанализировал Ленин. Он показал переход капитализма к империалистической стадии, когда бремя эксплуатации в развитых капиталистических странах несколько ослабевает за счет эксплуатации зависимых стран. «Империализм,… означая монопольно-высокие прибыли для горстки богатейших стран, создает экономическую возможность подкупа верхних прослоек пролетариата.» [1 т 30, 722]. Далее Ленин отмечает, что впервые тенденция подкупа рабочего класса была отмечена еще Энгельсом на примере Англии, раньше других вступившей в эпоху империализма. 7 октября 1858 г. он писал: «Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно» [1 т 30, 724]. Как видим, классики марксизма еще в середине XIX века видели в Англии «чрезвычайный подъем уровня… жизни» пролетариата, но понимали, в отличие от Бажанова, чему такой подъем обязан.

Перераспределение эксплуатации между странами, естественно, сдвигало максимум революционной энергии от развитых стран к слаборазвитым. Таковы новые обстоятельства, которые играли меньшую роль в XIX веке, когда многие отсталые страны еще не были капиталистическими (например, Россия). Ленин учел эти обстоятельства. Он разработал теорию слабого звена и обязательное использование ввиду ее крайней редкости революционной ситуации, несмотря на явно недостаточный уровень развития производительных сил. Т. е. Ленин понял, что если ждать какого-то высокого уровня развития производительных сил (кстати, непонятно какого, поскольку количественно определить этот уровень не представляется возможным до свершения революции), который бы позволил сказать, что «вот, наконец, мы готовы к социалистической революции», то революции не будет никогда: «Кто ждет чистой социалистической революции, тот никогда ее не дождется» [1 Т 30].

Особенно усилился процесс перераспределения эксплуатации после Октябрьской революции и научно-технической революции XX века. Сейчас не одна Англия, а целая группа высокоразвитых стран («золотой миллиард») эксплуатирует весь остальной мир, поддерживая у себя за счет этой эксплуатации высокий уровень не только буржуазии, но и основной массы трудоспособного населения.

В настоящее время, практически, все коммунисты принимают положение, что революция произойдет именно в слаборазвитых, эксплуатируемых странах, потому что именно там тяжелое положение трудящихся. (Это мы видели и при описании Вазюлинской школы, увидим и ниже при анализе Программы КПРФ.) Т. е. материальный критерий революционности (революционизирует тяжелое материальное положение) остался тем же, что и у Маркса! Но наиболее важен именно материальный критерий, а не география или уровень развития производительных сил.

Однако критики марксизма, включая А. Зиновьева, ограничиваются, похоже, чтением «Манифеста коммунистической партии», считая его неким «евангелием» марксизма, из которого все вытекает.

 

10.1.4. Сверхвласть

На этапе критического осмысливания капитализма А.Зиновьев пишет книгу «Запад», где при анализе структуры власти при капитализме он вводит понятие «сверхвласти».

«Сверхвласть образуется из множества активных личностей, занимающих высокое положение на иерархической лестнице общества. По своему положению, по подлежащим их контролю ресурсам, по их статусу, по богатству, по известности и т. д. эти личности являются наиболее влиятельными в обществе. В их число входят ведущие промышленники и банкиры, крупные землевладельцы и династические семьи, хозяева газет – и издатели, профсоюзные лидеры, кинопродюсеры, знаменитые актёры, хозяева спортивных команд, священники, адвокаты, университетские профессора, ученые, инженеры, хозяева и менеджеры масс медиа, высокопоставленные политики.

Разумеется, не все представители упомянутых категорий граждан входят в сверхвласть, а только избранные личности и признанные лидеры соответствующих секторов общества.

Эта элитарная среда… образует своего рода неформальные «директораты», контролирующие все ключевые учреждения общества. Члены ее знают друг друга лично. Они вырабатывают в своих кругах координированную политику. Тут готовятся и принимаются наиболее важные решения.

Сверхвласть есть явление закономерное. Без нее публичная власть вообще не могла бы существовать в условиях сложнейших человеческих объединений, какими являются западные страны. Она не зафиксирована – и не признана как явление правовое, конституционное. Но в этом нет никакой надобности, ибо она, в принципе, есть образование качественно иного рода, чем просто политическая власть. Она аккумулирует в себе высший контроль над всеми аспектами общества, включая всю его систему власти» [45, 237–238].

А вот дополнительная характеристика сверхвласти (которую Зиновьев называет также «системой сверхгосударственности») и демократии.

«Система сверхгосударственности не содержит в себе ни крупицы демократической власти. Тут нет никаких политических партий, нет никакого разделения властей, публичность сведена к минимуму или исключена совсем, преобладает принцип секретности, кастовости, личных сговоров. Коммунистическая государственность уже теперь выглядит в сравнении с ней как дилетантизм. Тут вырабатывается особая «культура управления», которая со временем обещает стать самой деспотичной властью в истории человечества. Я это говорю не в порядке разоблачения или упрека – упаси меня Боже от этого! Просто по объективным законам управления огромными человеческими объединениями и даже всем человечеством, на что претендует Запад, демократия в том ее виде, как ее изображает западная идеология и пропаганда абсолютно непригодна. Об этом открыто говорят теперь многие западные теоретики» [45, 445–446].

Таким образом, Зиновьев признаёт, что формальная буржуазная демократия может существовать только потому, что её контролирует сверхвласть – невыборная структура, реализующая диктатуру правящего класса.

Т.е. сверхвласть – это то, что автор в части 1-ой называет руководящей силой общества.

 

10.2. Е. Прудникова

 

В последнее время (2002 – 2009) ряд публицистов, таких, как Ю.Мухин, А.Бушков, Е.Прудникова… написали ряд книг с исследованием сталинского периода в истории СССР. Они не являются коммунистами и их объявленной целью является восстановление исторической истины, погребённой под толщами лжи антисталинизма, пожалуй, основной вклад в который внёс закрытый доклад Н.С. Хрущёва на XX съезде КПСС. В процессе этой работы они, в общем, довольно убедительно доказали, что возложение на Сталина главной ответственности за репрессии 30-х годов является ложью. В процессе этого расследования они выдвинули версию о ходе репрессий и её основных виновниках. Ниже эта версия изложена в основном согласно Прудниковой.

 

10.2.1. О планах Сталина по реформе политической системы и репрессиях 30-х годов XX века

По мнению Прудниковой в 1935-36 гг. были приняты меры, которые «были нацелены на отмежевание правительства СССР отреволюции и на консолидацию общества вокруг правительства» [6, 237]. Их она вслед за Троцким считает контрреволюцией. Вот эти меры:

«1. «Реабилитация» традиционных устоев народной жизни: семья, школа, отношения между родителями и детьми, та же ёлка и т. п. Рассчитано на всех нормальных людей Страны Советов.

2. Отмена классовых ограничений при поступлении в вузы. Возвращение из ссылки тех, кто был выслан по «классовому» признаку, но лично был ни в чём не виновен. Эта мера, адресованная в первую очередь молодёжи: те, кто вырос при советском строе – наши, кем бы не были их родители.

3. «Амнистия» крестьянам. 26 июля 1935 года Политбюро приняло постановление о снятии судимости с колхозников, осуждённых к лишению свободы на сроки не более 5 лет и отбывших наказание. Снятие судимости означало и восстановление в полном объёме всех гражданских прав, в том числе и избирательных.

4. Наконец, пресловутый «исторический ренессанс», апеллирующий непосредственно к менталитету. Большевистская идеология, правда, осталась – но она прекраснейшим образом ужилась с российской историей. Просто раньше историю идеологизировали в одну сторону, а теперь в другую». [6, 236–237].

Наиболее ярким примером этого «ренессанса», т. е. возвращения к дореволюционной оценке части исторического прошлого является запрет на постановку оперы-фарса Демьяна Бедного «Богатыри»:

«В виду того, что… опера-фарс…

б) огульно чернит богатырей русского эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа;

в) даёт антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры» [6, 231–232].

На самом деле, конечно, это не было контрреволюцией. Контрреволюция – это возвращение прежнего социального строя. Ничего этого не произошло. Просто практика показала, что некоторые прежние представления об организации жизни при коммунизме дают худшие результаты, чем традиционные схемы. Например, в 20-е годы в СССР проводились эксперименты по замене семейного воспитания согласно программе мер «Манифеста коммунистической партии» [10 т 1, 127] общественным: «Одно время в среде высокопоставленных партийцев можно было сдавать детей в детские дома – чтобы не мешали строить «светлое будущее» [6, 228]. Жизнь показала, что это детдомовское воспитание приводит иногда к негативным результатам.

Т.е. все перечисленные выше меры были только возвращением к здравому смыслу, а никакой не контрреволюцией.

Однако Прудникова считала это контрреволюцией, за которой по аналогии с Французской революцией следует «термидор», т. е. устранение верхушки революционеров, которые заняли руководящие посты в партийной иерархии.

Далее она излагает, для чего это было нужно. В 1933 году в Германии к власти пришёл Гитлер. И страны, ставшие на сторону фашизма, устанавливали режим личной власти. История показала, что буржуазная демократия не выдерживает столкновения с авторитарным режимом:

Франция при равной по силе армии продержалась против Германии всего 45 дней.

«Едва ли Сталину нужно было историческое подтверждение, чтобы понять: при той ветром колеблемой системе власти, которая существовала в СССР, выиграть войну невозможно. Чтобы победить, германскому фюреру нужно было противопоставить советского диктатора» [6, 238].

Далее Прудникова говорит, что этого Сталин мог бы достигнуть с помощью советского варианта «ночи длинных ножей».

Но… «Подвёл Иосиф Джугашвили, миротворец, – захотел сделать всё «по закону». То, что он задумал, было на самом деле гениальной комбинацией из области политического фехтования. Но фехтовальные приёмы срабатывают, если у противника в руках шпага, а не лом, против которого, как известно, нет приёма…» [6, 238–239].

По новой Конституции согласно наметкам Сталина на выборах предполагалось выбирать не из одной кандидатуры, как получилось на практике, а из нескольких. Вот, что ответил Сталин американскому журналисту Рою Говарду:

«.Как уже было объявлено, по новой конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Вас смущает, что на этих выборах будет выступать только одна партия. Вы не видите, какая может быть в этих условиях избирательная борьба. Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни.

Вам кажется, что не будет избирательной борьбы. Но она будет. И я предвижу весьма оживлённую избирательную борьбу. У нас немало учреждений, которые плохо работают… Построил ли ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли жилищные условия? Не бюрократ ли ты? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, нашу жизнь более культурной? Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам… Выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти…» [6, 240].

Т.е. Сталин решил с помощью выборов в Верховный Совет избавиться мирным путём от разложившейся части партийной верхушки. На альтернативных выборах их провалят. А после провала им придётся покинуть и партийные посты. К тому же такие же выборы с тайным голосованием планировалось провести и в партии.

Сталин хотел провести выборы в конце 1936 г. Однако VII съезд Верховного Совета СССР отложил выборы на неопределённый срок и поручил ЦИК Съезда утвердить «Положение о выборах» и назначить дату выборов.

Это дало время первым секретарям почувствовать угрозу своей власти и предпринять ответные действия. Они ответили требованием провести массовые репрессии против якобы выявленных многочисленных «врагов народа». С помощью этих репрессий они рассчитывали устранить конкурентов на выборах. Инициатором репрессий, как считают эти писатели, по предварительному сговору с другими первыми секретарями выступил секретарь Западно-Сибирского райкома Эйхе, которого Хрущёв представил в своём докладе на ХХ съезде как невинную жертву Сталина. По этому поводу Политбюро приняло постановление от 28 июня 1937 г.

«О вскрытой в Зап. Сибири к.-р. (контрреволюционной) повстанческой организации среди высланных кулаков.

1. Считать необходимым в отношении всех активистов повстанческой организации среди высланных кулаков применить высшую меру наказания.

2. Для ускоренного рассмотрения дел создать тройку в составе Нач. УНКВД по Зап. Сибири т. Миронова (председатель), прокурора по Зап. Сибири т. Баркова и секретаря Запсибрайкома т. Эйхе». [6, 257].

Вслед за Эйхе аналогичные требования предъявили многие другие первые секретари. В результате завертелся маховик репрессий. После завершения которого о проведении демократических выборов уже не могло быть и речи.

Но вернёмся к планам Сталина по демократизации страны. Прудникова приводит оценку сталинской реформы Юрием Жуковым: «Уникальный парадокс советской системы управления тех лет состоял ещё в том, что его сросшиеся ветви, а по сути одну-единственную ветвь власти, от макушки до корней обсел партаппарат. Всё это Сталин решил поломать с помощью новой Конституции. Во-первых, отделить в советских органах исполнительную власть от законодательной, а их отделить от судебной, которая напрямую подчинялась наркому юстиции Крыленко. Во-вторых, отделить от этих властных структур партию и вообще запретить ей вмешиваться в работу советских органов. На её попечение оставить только два дела: агитацию и пропаганду и участие в подборе кадров. Грубо говоря, партия должна была занять то же место в жизни страны, что, скажем, занимает церковь в жизни Ирландии: да, она может влиять на жизнь государства, но только морально, через своих прихожан. Реформа, которую задумал Сталин, призвана была консолидировать наше общество ввиду почти неминуемого столкновения с фашистской Германией». [6, 240–241].

То, что сказал Сталин в ответе Говарду, является описанием типичной системы буржуазной демократии и должно было при внедрении привести к созданию многопартийной системы, хотя по названию партия могла быть и одна. Но дело не в названии. Внедрение буржуазной демократии при социализме чревато настоящей контрреволюцией, как это произошло во время Горбачёвской перестройки. В этом смысле правы были «первые секретари, которые немедленно возразили, что в «сталинский парламент» попадут в основном попы». [6, 242].

Что касается обнаруженных Жуковым намерений Сталина внедрить буржуазное разделение властей и запретить партии вмешиваться в работу советских органов, то это, вообще говоря, из интервью Сталина не следует. Однако после XIX съезда КПСС на Пленуме ЦК он фактически попытался, что-то подобное сделать. Изложим намерения Сталина по Прудниковой: «В первую очередь он вообще ликвидировал пост Генерального секретаря ЦК. Отныне в партии было 10 простых секретарей ЦК, среди которых не выделялся ни один, не имелось ни «генерального», ни даже «первого». Во-вторых, вместо старого Политбюро Сталин зачитал список нового органа, Президиума ЦК КПСС, куда вошли совершенно новые люди: и некоторые партийные бонзы и чистейшей воды управленцы… Если не считать Сталина – двадцать четыре человека. «Чистых» партийцев из них девять. Остальные – сплошь «управленцы».

Но, главное, Сталин объявил во всеуслышание, что намерен уйти с поста секретаря ЦК. Он остаётся Председателем Совета министров и членом Президиума ЦК, но с партийного поста уходит.

Всё, дальше ехать некуда! Сталин остаётся на вершине власти, он только уходит из руководства партией, но что такое партия без Сталина во главе?!. Да попросту кучка бессильных шаманов при властном вожде, не более того» [6, 232].

 

10.2.2. Главная ошибка Сталина

Как считает Мухин, а также многие другие исследователи после этого Пленума партийная верхушка, спасая свою власть, организовала убийство Сталина.

Но рассмотрим это решение Сталина с точки зрения судьбы социализма в СССР. Пока Сталин был жив, угрозы не было. Но, если бы он прожил дольше, партия, действительно потеряла бы власть. Да и, вероятно, стала бы распадаться. Ведь партии создаются именно для борьбы за власть. А если власти ей, по определению, не положено, то зачем она? И зачем в ней состоять? В этом случае контрреволюционная перестройка могла бы начаться сразу после смерти Сталина, не в 80-х, а 50-х, 60-х годах прошлого века.

Т.е. Сталин, фактически, отошёл от Ленина, учеником которого всегда себя объявлял. В «Вопросах ленинизма» он писал:

«Партия осуществляет диктатуру пролетариата. Партия, это – правящий авангард пролетариата, это – руководитель» (Ленин). В этом смысле партия берёт , власть, партия управляет страной . Но это нельзя понимать так, что партия осуществляет диктатуру пролетариата помимо государственной власти, что партия правит страной помимо Советов, не через Советы. Это ещё не значит, что партию можно отождествить с Советами, с государственной властью. Партия есть ядро власти. Но она не есть и не может быть отождествлена с государственной властью» [46, 128].

Намерение Сталина уйти с партийного поста, на практике, означала, что партия теряет функцию ядра власти. Хотя, конечно, явно реформа партии, проведённая Сталиным после XIX съезда, этого не провозглашала.

Разумеется, противоречие между партией и Советской властью существовало. Менее грамотные технически партийные органы вмешивались в хозяйственные дела. Что иногда вредило делу. Их положение как контролёров приводило к тому, что хозяйственные органы их задабривали взятками. Т. е. возникала коррупция и разложение.

Сталину, конечно, партия нужна была до тех пор, пока он не занимал постов в правительстве. Тогда Политбюро собиралось примерно раз в неделю. Но как только перед войной он стал официально во главе страны, то это прекратилось. Политбюро собиралось только для решения политических вопросов. Так в 1952 г. Политбюро собиралось только 4 раза. Очень редко собирались пленумы ЦК, а от XVIII до XIX съездов прошло вообще 13 лет.

Понять действия Сталина, раздражённого тупостью и разложением номенклатуры можно. Но если не думать о будущем социализма в стране. Мухин, Прудникова и Бушков действия Сталина по отстранению КПСС от власти с восторгом поддерживают, поскольку им социализм без надобности: они находятся во власти иллюзий, что и без социализма Россия может быть процветающей. Но ведь Сталин был выдающимся марксистом! Возможно, в том то и дело, что был. Но под загруженностью решением практических вопросов управления скатился к середине 30-х годов на позиции патриота-государственника.

Критикуя систему власти в СССР, Мухин, Прудникова и другие, похоже, не понимают, что они предлагают. Им, видите ли, не нравится партия, поскольку она только контролирует государственную власть. Хорошо, контроль уберём. И что получается. Бесконтрольная власть. На примере Гитлера видно, к чему это приводит. Да, к власти его привёл, в том числе, и крупный капитал Германии. Но дальше он действовал бесконтрольно. И устранить его можно было только физически. Что не получилось. Т. е. в подавляющем числе случаев государственная власть контролируется и направляется наиболее богатыми представителями правящего класса. Этот контроль нигде не прописан. Но он действует. Именно этот контроль, а не фарс «демократических» выборов. А, когда не действует, то непонятливых правителей устраняют физически. Как, например, президента Кеннеди в США.

Наши же патриоты решили, что государственная власть может работать на благо страны без контроля. Они обвиняют в разложении партийный аппарат. А что, такого разложения не получилось бы в советском аппарате, освобождённом от контроля? Ещё похлеще бы: при наличии партии были всё же какие-то идеологические препятствия: построение социализма, всё для блага народа…. Недаром же говорят: «власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно».

Так что партию нужно было сохранить. И в этом смысле правы были наследники Сталина, когда отменили его реформы. Катастрофу удалось отсрочить примерно на 30 лет, но не предотвратить её, поскольку к власти пришли люди, которые уже были политически малограмотными, а иногда и просто не порядочными, как, например, Хрущёв, давший старт крушению социализма, своим разоблачением культа Сталина.

Товарища Сталина можно обвинить в том, что он своевременно (начинать нужно было сразу после войны: уже близко 70-летие, и здоровье не очень) не подготовил себе преемника, не производил омоложение своего окружения, из которого нужно было бы воспитать марксистов, чтобы потом поставить их во главе партии и государства. Т. е. Сталин как бы забыл свой лозунг: «Кадры решают всё!»

Как можно было оздоровить партию? Не уничтожать, поскольку без руководящей силы общества государство неустойчиво, а оздоровить. Поскольку партия строилась снизу, то снизу она и загнивала. А чтобы снизу она не гнила, нужно было там устранить условия для гниения. В чём они заключались? Прежде всего, в преимуществах членам партии при занятии должностей в народном хозяйстве и советском аппарате. Это преимущества нужно было бы существенно сократить или даже отменить вовсе. Тогда интеллигенция не пёрла бы таким валом в партию. И партия была бы существенно меньше, но лучше. Т.е внизу она должна бы быть контролёром, но без властных полномочий. Давать рекомендации, давить через партийную печать в случае обнаруженных жалоб и поручений. Если не получается, то жаловаться наверх. А вот на верху партия руководит. Как сказал Сталин: «Партия есть ядро власти». Именно ядро, а не проволочная сетка.

В этом случае партия могла бы обрести устойчивость, если в начальный момент вверху ядро было не гнилое. Далее, проведя реформу внизу, и оздоровив низы, руководство могло бы наладить воспроизводство ядра кадрами хорошего качества снизу. Но для старта такого процесса Сталин должен был бы начать описанный выше процесс омоложения и воспитания кадров сразу после войны, чтобы к XIX съезду вокруг него уже не было бы таких кадров, как Хрущёв, Маленков, Микоян и т. д. Их следовало понизить или отправить на пенсию.

Основная ошибка Сталина не в том, что он не сумел противодействовать массовым репрессиям, а в кадровом вопросе по организации власти после своей смерти.

Эта ошибка Сталина и создала в конечном итоге условия для контрреволюции. Вот этапы её развития.

1. Возложение Хрущёвым ответственности за массовые репрессии 30-х годов на Сталина из мстительности и желания скрыть своё участие в репрессиях привело к огульной реабилитации жертв террора. Это в свою очередь привело к понижению требований к кадрам на выдвижение на высшие руководящие посты в партии.

2. Отсутствие в руководстве КПСС грамотных марксистов привело к вредным экономических реформам (Совнархозы Хрущёва, Косыгинская экономическая реформа), что привело к трудностям развития экономики и снижению темпов роста.

3. Понижение требований к кадрам привело к выдвижению на руководящие посты Горбачёва и Ельцина, имевшим по некоторым данным в роду раскулаченных. Что касается Горбачёва, то при его выдвижении не были учтены его контакты с диссидентами. В результате к высшей власти пришёл предатель Горбачёв, который под руководством предателя Яковлева блестяще провёл контрреволюцию сверху.

4. Успех клики Горбачёва стал возможен благодаря вопиющей политической малограмотности (или трусости) остальных членов ЦК, которые не увидели предательства в действиях Горбачёва (или сделали вид, что его не видят), несмотря на то, что многие рядовые члены это видели и не скрывали своих взглядов, в том числе и в печати.

 

В этой главе изложены взгляды теоретиков, которые считают себя марксистами. И частично это верно. Но, к сожалению, наряду с верными выводами они обязательно делают и совершенно неверные. Поэтому и присутствует в их оценке обидное «почти».

 

11.1.Т.М. Хабарова

 

Т.М. Хабарову можно отнести к представителям ортодоксального марксизма. Правда, с некоторой натяжкой, как мы увидим ниже.

 

11.1.1. Взгляды

Взгляды Т.М. Хабаровой изложим согласно [47] (ниже все цитаты в этом разделе взяты из [47], другое оговаривается). Хабарова начала свою критическую деятельность задолго до контрреволюции. Она в письмах в различные высокие инстанции утверждала, что марксизм-ленинизм официальной идеологией превращён в правый оппортунизм, предупреждала, что это может привести к гибели социалистического строя в СССР. Проанализируем основные положения взглядов Хабаровой.

1. «… при Сталине в Советском Союзе была построена экономика. полностью адекватная первой фазе коммунистической формации . Экономика, в которой удалось обобществить не только средства производства, но и совокупный прибавочный продукт; и этот общественный чистый доход поступал трудящимся, делился «на всех» через систему регулярного снижения розничных цен и непрерывного наращивания фондов бесплатного общественного потребления. Этот экономический механизм сконструирован, вот именно, строго по Марксу, и он единственно возможен для нормально функционирующего социалистического общества. И не просто нормально функционирующего, но ещё и перерастающего в коммунизм. Всякие разговоры о социализме, если при этом не ставится задача возвращения к сталинской экономической модели, они в лучшем случае пустопорожние…».

2. Закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил.

Это «ключевая объяснительно-предсказательная схема марксизма как науки».

Закон соответствия объясняет смену общественно экономических формаций.

«Производительные силы – это люди, трудящиеся массы, плюс техника и всё остальное, что необходимо для производства. Производственные отношения – это отношения людей по производству, прежде всего, материальных благ, это СТРУКТУРА ОБЩЕСТВА , как их Маркс определял, или экономический БАЗИС общества на данном этапе егоразвития…».

В начале существования общественно-экономической формации производственные отношении способствуют развитию производительных сил. Но вот «производительным силам стало тесно. Падает производственная активность людей, замедляется, а то и совсем хиреет технический прогресс». Производственные отношения стали тормозом.

«Производительные силы ищут выхода. Но кто, конкретно, ищет выхода, – техника, что ли? Технике самой по себе все эти дела без разницы, выхода ищут люди – представители нового, формирующегося класса, который несёт с собой исторически новый тип производительной активности».

По Хабаровой «производительные силы – это в первую очередь ЛЮДИ, ЛЮДИ И ЕЩЁ РАЗ ЛЮДИ ».

А другая точка зрения по Хабаровой – оппортунизм: «Именно по этому рубежу пролегает концептуальный водораздел между марксизмом как таковым и каутскианством (в дальнейшем троцкизмом)… считать ли главной, наиболее динамичной производительной силой, первоисточником развития общества ТЕХНИКУ – ИЛИ ЧЕЛОВЕКА , взятого в данном контексте как исторически передовой, революционный класс».

«…мы весь послеоктябрьский период находились в базисном цикле первой фазы коммунистической общественно-экономической формации на разных стадиях его развёртывания. А чем первая фаза отличается от второй?

На второй фазе господствующим социоструктурным отношением является ТРУД КАК РЕАЛИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ ЧЕЛОВЕКА ».

По Хабаровой полностью социалистические производственные отношения реализовались в СССР в 40-х годах.

«После этого нам на первой фазе коммунистической формации делать было нечего. Надо было искать пути перехода от такой базисной структуры, которая гарантировала труд только как «рабочую силу», к структуре, которая реально гарантировала бы трудящегося как творческую личность. Или, согласно ленинскому определению, пути перехода от формального равенства к фактическому».

Демократизация

Хабарова, разбирая политический кризис в Польше, считает его причиной то, что «здесь конфликтно обострилось основное… противоречие всякой общественно-экономической формации, в том числе и первой (социалистической) фазы коммунизма: наличествующая структура производственных отношений не удовлетворяет внутренним потребностям дальнейшего прогресса – а отсюда субъективно предъявляемым требованиям и запросам – главной производительной силы трудящихся масс». Конкретно, трудящихся не удовлетворяет форма собственности на средства производства. Выражается это в практической невозможности участия трудящихся в управлении «социопроизводственным процессом». «Самоё «устаревание» производственных отношений и означает ведь в марксизме не что иное, как их постепенную элитаризаиию: постепенное образование в обществе «глухой», регрессивной монополии на управление средствами производства, а постольку нарастающее противостояние между «элитой» и главной производительной силой, чей доступ к принятию жизненно-важных решений оказывается непозволительно, нетерпимо затруднён».

При социализме этот назревающий конфликт должен своевременно преодолеваться, если, конечно, коммунистическая партия руководствуется учением марксизма-ленинизма.

Если же не этого не происходит, то (Хабарова цитирует Сталина): «…массы сплачиваются в новую политическую армию, создают новую революционную власть и используют её для того, чтобы упразднить силой старые порядки в области производственных отношений и утвердить новые порядки».

Хабарова считает, что именно так и произошло в Польше: «концепция «независимых профсоюзов» организовала и сплотила массы, образовавшие, и впрямь, некую новую политическую армию»…».

Далее Хабарова считает, что при наличии хозрасчёта, когда имеет место «фондовая» политика цен, «т. е. когда прибыль в цене продукции начисляется пропорционально овеществлённому, а не живому труду… могут возникнуть (и неизбежно возникают, как показывает опыт) отношения специфической манипулятивной «псевдособственности» на них со стороны распорядительски-управленческого аппарата». И «фондовое доходообразование неминуемо влечёт за собой раскручивание спирали «цены – заработная плата», но иных приёмов «укрощения» инфляционной спирали, помимо забастовок с требованиями повысить зарплату, у рабочего класса нет, и он, безусловно, к этому своему оружию рано или поздно прибегнет, – коль скоро партия коммунистов не догадается покончить со спиралью сама».

Из этих рассуждений Хабарова делает «первейший, кардинальнейший марксистско-ленинский теоретический вывод по «польскому кризису:… не надо вообще практиковать в экономике «фондовых» методов формирования прибавочного продукта, – методов грубо-элитаристких и инфляционных по самой своей природе, а надлежит полностью, всецело вернуться к формированию дохода от производственной деятельности пропорционально затратам живого труда – строго по принципам трудовой трактовки стоимости».

Но этого мало – «срезать гнилостный «базисный нарост», порождённый правореставраторскими «реформами» (т. е. вернуться к марксистской трудовой модели построения цен, которая наиболее отчётливый вид приобрела, пожалуй, у нас в стране где-то во второй половине 40-х – начале 50-х годов…)», – говорит Хабарова, – «тут назревает, прокладывает себе пути… гораздо серьёзнейший и мощнейший базовый сдвиг, связанный с устареванием самой системы характерно-социалистического «формального равенства», с глубинной, непоправимой общественно-политической, экономической, «человеческой» обветшалостью и несвоевременностью самих отношений «рабочая сила», «наём рабочей силы», когда они выступают (вернее пытаются выступать) в качестве способа присвоения огосударственных средств производства трудящимися в социалистической стране».

На соединении работника со средствами производства по типу найма рабочей силы «паразитирует главный порок собственно-социалистического государства – бюрократизм». Поэтому как можно быстрее (как утверждали классики по Хабаровой) «надо начинать продвигаться от формального равенства к фактическому – к такому, при котором трудящийся вступает в «общение» со средствами производства прежде всего мыслящим и заинтересованным творцом, носителем творческой способности, скорее чем обезличенной и нивелированной единичкой «рабочей силы»… первая в истории коммунистических учений и реального коммунизма развёрнутая программа вот этого самого перехода от «фабричного» равенства к фактическому (программа суммарно обозначавшаяся лозунгом самокритики – и критики снизу) сформировалась и была выдвинута в нашей стране уже к концу 20-х годов».

Хабарова считает, что польская «Солидарность» взялась решать проблему «дебюрократизации основной формы собственности в государстве».

Все эти рассуждения завершаются выводом: «Марксистский экономико-философский и политико-философский анализ убеждает, – таким образом, – что на польском участке совместного, так сказать, фронта движения к коммунизму современные высокоразвитые социалистические государства вплотную вышли на рубеж, где должна начаться вторая фаза коммунистического революционного процесса: «вторая фаза коммунизма» (что тут поделаешь!), сколь бы неожиданно ни прозвучала подобная формулировка в создавшейся ныне, достаточно драматической ситуации».

Путь к коммунизму должен включать «свободу критического волеизъявления». Её «надо сделать одной из центральных личностно-конституционных гарантий, причём одна должна обладать не меньшей государственной и общественно-политической значимостью, нежели право на труд в современной трактовке». Причём эта свобода должна быть «правом индивида».

Далее Хабарова применяет этот принцип к избирательной системе. Она подвергает сокрушительной критике советскую избирательную систему, когда кандидатов в депутаты выдвигали на собраниях трудовых коллективов, которые составляли ничтожный процент от числа избирателей. Причём остальные граждане не имели никакой возможности подвергнуть критике данного кандидата и дать ему отвод. В результате депутатами часто становились недостойные люди, дискредитировавшие «самоё понятие социалистического народовластия». Приведённые выше недостатки усугублялись тем, что часто кандидаты выдвигались не там, где их хорошо знают, а в отдалённых районах, где их, практически, не знают.

Хабарова предлагает провести «демократизацию» выборов:

• каждый гражданин должен иметь право выставить на выборах свою кандидатуру;

• возбудить дело об отводе любого кандидата в стране;

• возбудить дело об отзыве любого кандидата.

Раскритиковав советскую избирательную систему, Хабарова заявляет, что «она, система эта, – всё-таки несравнимо лучше, нежели рыночно-конкурентная буржуазная многопартийность…».

Предлагаемая ею реформа выборов, по мнению Хабаровой, «никакого, если можно так выразится, переполоха чрезвычайного в государстве не потребует… результатом первого же «круга» организованных таким образом подлинно «свободных», соииалистически-свободных выборов будет, что управление и власть очистятся от антипартийного хулиганья, политических конъюнктурщиков и манипуляторов, казнокрадов, бездельников,».

Помимо избирательной реформы, по мнению Хабаровой, должно быть произведено «усовершенствование договорно-трудовых отношений в том плане, что гарантия беспрепятственного («ненаказуемого») выступления с конструктивной, обоснованной критикой недостатков в производственной и иной деятельности «нанимателя». должна юридически входить в трудовой договор с любым нанимаемым работником, столь же обязательной и естественной частью договора, как условия касательно оплаты труда илираспределениярабочего времени».

И, наконец, о свободе печати: «нужно, чтобы свободы слова и печати были глубоко и недвусмысленно индивидуализированы, «доведены до личности». чтобы они из расплывчато заявленной «возможности использования печати, телевидения и радио»… превратились в детально регламентированное массовое право, в право каждого политически-дееспособного гражданина в определённых ситуациях потребовать обнародования его мнения, в установленном законом порядке, причём в таких случаях сопротивление обнародованию гражданского высказывания должно расцениваться именно как нарушение одного из важнейших конституиионных прав и подлежит обжалованию через суд».

 

11.1.2. Обсуждение

Основным положением Хабаровой, с которым трудно согласиться, так это то, что главным звеном в производительных силах являются люди. Из этого положения вытекает, что СССР при Сталине в 40-х годах подошёл к переходу к коммунизму.

Действительно, если производственные отношения первой фазы коммунистического общества стали преобладающими, т. е. люди их восприняли, а люди являются по Хабаровой также главной частью производительных сил, то установилось такое положение, когда можно было переходить к следующей фазе коммунизма: как утверждает Хабарова «нам на первой фазе коммунистической формации делать было нечего». Т. е. неважно, какой уровень орудий труда был в СССР, к коммунизму можно было переходить.

Но это, вообще говоря, полностью противоречит взглядам Маркса и Энгельса.

«…действительное освобождение невозможно осуществить иначе, чем в действительном мире и действительными средствами, что рабство нельзя устранить без паровой машины и мюль-дженни, крепостничество – без улучшенного земледелия, что вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду. «Освобождение» есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему приведут исторические отношения, состояние промышленности, торговли, земледелия, общения…» [10 т 1, 16].

«В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития ихматериальных производительных сил» [10 т 1, 535–536].

В первой цитате речь идёт в основном о нелюдской составляющей производительных сил, об орудиях труда (технике по Хабаровой), а во второй прямо говорится, что производственные отношения зависят от развития «материальных производительных сил». Выходит, по Хабаровой, Маркс и Энгельс – каутскианцы?

На самом деле, человек биологически, практически, не изменился со времён первобытно-общинного строя. Меняется он только в умении пользоваться разными орудиями труда.

Т.е. закон соответствия включает в себя соответствие производственных отношений всем составляющих производительных сил. И определяют уровень развития производительных сил именно орудия труда («безмозглая» техника), как бы это не было обидно для человека.

На самом деле производственные отношения капитализма к моменту совершения Октябрьской революции себя не исчерпали. Но Ленин, введя понятие революционной ситуации, показав её редкость, сделал вывод, что необходимо обязательно использовать революционную ситуацию, а не ждать развития производительных сил. Потому что, когда производительные силы достаточно разовьются, революционной ситуации может не быть. А доразвить производительнее силы до нужного при социализме уровня можно и после взятия власти революционными силами.

Т.е частичное введение социалистических производственных отношений после революции было забеганием вперёд. И уровень развития производительных сил ещё не дорос до развитого социализма и в 80-х годах, вплоть до Горбачёвского контрреволюционного переворота.

Быстрое свёртывание нэпа в какой-то степени было обусловлено необходимостью подготовки к приближавшейся войне. Но после войны какое-то его возрождение было бы оправдано именно по требованиям закона соответствия.

Искусственное форсирование введения социалистических принципов управления экономикой компенсировалось наличием теневого криминально-капиталистического сектора экономики. И на колхозных рынках ведь в основном не колхозы торговали, а колхозники продуктами своего подсобного, т. е. частного хозяйства. Таким образом, в действительности экономика СССР была не чисто социалистической, а смешанной.

Кризисы в развитии социализма в СССР и странах Восточной Европы возникли как вследствие ошибок власти, так и по объективным причинам, о которых говорилось выше (См. гл. 6).

Одним из основных требований польской «Солидарности» было требование ликвидации полулегальных пайков для партийной и управленческой верхушки. Это искажение, которое следовало устранить, поскольку социализм – общество социальной справедливости.

Однако является ли это требование признаком зрелости трудящихся, их стремлением к коммунизму? Для понимания приведём ещё раз одну цитату.

Высокое развитие производительных сил для перехода к коммунизму «является абсолютно необходимой практической предпосылкой ещё и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость» [10 т 1, 27].

Т.е. в виде пайков для элиты и возмущения против них простых людей воскресла «вся старая мерзость». Можно ли это было устранить? Разумеется, можно: легальным увеличением зарплаты руководящим работникам и распределением дефицита по специальным доступным всем магазинам по высоким ценам. Кстати, в СССР после войны были коммерческие магазины для таких товаров.

Заметим ещё специально для Хабаровой, что система пайков широко применялась в СССР при Сталине.

Разумеется, нужно было внедрять «критику и самокритику снизу». И с предложениями Хабаровой по демократизации выборной системы можно частично согласиться: с правом критики кандидатов, с правом их отвода и с правом отвода депутатов. Только, конечно, ввести эти требования в какие-то разумные рамки: если следовать Хабаровой, что «каждый гражданин должен иметь право возбудить дело об отводе или отзыве любого кандидата», то судебная система в период выборов будет просто заблокирована.

Можно даже кое-что добавить: например, требование, чтобы на каждое место выдвигалось не менее одного кандидата. Это, кстати, Сталин предлагал, но не получил поддержки у большинства ЦК.

С одним, однако, нельзя согласиться: с правом самовыдвижения для любого гражданина. Потому что при социализме это может означать возрождение многопартийности и далеко не социалистической. Ведь вокруг группы самовыдвиженцев антисоциалистической ориентации может организоваться группа сторонников, финансируемых спецлужбами стран Запада, прежде всего, ЦРУ США. Т. е. возникновение антисоциалистической оппозиции, как это произошло во время Перестройки.

Кстати поведение «Солидарности» после её прихода к власти показывает, что её руководство добивалось перехода не к коммунизму, а к капитализму. Странно, что, публикуя свою статью после такого саморазоблачения «Солидарности», Хабарова не делает никаких оговорок.

Вообще, все восстания против социализма в Восточной Европе являлись следствием действия антисоциалистических сил на почве ошибок руководства этих стран, которые повторяли все действия СССР в строительстве социализма: в проведении форсированной коллективизации, однобокой индустриализации (излишний упор на группу «А»), приводящей к нехватке товаров широкого потребления, преждевременного запрета частных мелких предприятий…. Хотя, в отличие от довоенного СССР, у них никакой необходимости для этого не было: их безопасность надёжно обеспечивалась СССР.

Т.е. трактовка выступления «Солидарности» Хабаровой как признака стремления трудящихся к переходу к коммунизму не имеет никакого отношения к действительности. Такая трактовка – следствие неверных теоретических воззрений Хабаровой.

Хотя, конечно, многое в её письмах к руководству верно, и если бы к этому верному прислушались, то, возможно, удалось бы предотвратить контрреволюцию в СССР. К сожалению, в то время в руководстве СССР уже не осталось политиков, понимающих в достаточной степени марксизм. По этой причине СССР, как старший брат, не смог наставить на путь истинный своих союзников в Восточной Европе.

Но главное, он не смог наставить на путь истинный себя. Ведь крушение социализма в Восточной Европе явилось следствием предательского поведения Горбачёвского руководства. Без поддержки антисоциалистических сил Восточной Европы со стороны руководства СССР «бархатные» революции там не смогли бы победить.

Несколько слов о форме собственности на средства производства при социализме, которая якобы не удовлетворяла трудящихся в СССР. Но как конкретно это неудовлетворение преодолеть? Если только правом трудящихся подавать предложения по лучшей организации производства с указанием на ошибки руководства без риска быть уволенным, то возражений нет. Кстати, частично это право даже поощрялось в виде подачи рационализаторских предложений, хотя они относились в основном к технике. Критику же организации можно было услышать на партхозактивах.

Но допустим, предложение Хабаровой внедрено. Означает ли это какое-то изменение форм собственности? Предложение подаются, их авторы не увольняются, но решение всё равно должно принимать руководство предприятия, отрасли, страны. Дело в том, что хозяйство по своей природе требует единоначалия, как армия. Иначе наступает бардак. Это подтверждает практика выборности директоров во время Перестройки: выбирали тех, кто нравится коллективу, мягок в обращении, а это не обязательно лучшая кандидатура (как правило, обязательно не лучшая). Или образование Советов трудовых коллективов (СТК). Если СТК будет иметь право определяющее влиять на решения по управлению предприятием, а это, по мнению энтузиастов введения собственности трудовых коллективов, как раз и означает реализацию права собственности на средства производства (правда, для не всего коллектива, а для членов СТК, т. е. нового слоя бюрократии), то возникает двоевластие и в результате – опять бардак.

Т.е. говорить о коренном изменении отношения к собственности без ущерба для эффективности производства при сохранении разделения труда – нельзя. Потому, что производство требует, чтобы рабочий – работал, а директор – руководил. Классики марксизма решают этот вопрос по-другому: ликвидацией жёсткого разделения труда при коммунизме. Сегодня ты – рабочий, а через какое-то время – директор. И наоборот. Других решений нет. Иначе бы их предложили. Но кроме идеи анархо-синдикализма, жёстко раскритикованной Лениным, других конкретных предложений нет.

С оценкой Хабаровой Косыгинской экономической реформы, как вредной, частично следует согласиться. Управление плановым сектором не должно было включать никаких экономических методов. Выполнение плана должно было быть только по номенклатуре и без использования фондового метода ценообразования.

 

11.2. Е. Блинов

В брошюре «Ключ к проблемам нашего времени» Е. Блинов обнаруживает у Маркса и Энгельса, а также у советских марксистов ряд ошибок и недоработок. Так он считает, что «Маркс и Энгельс не успели изучить период первобытно-общинного состояния человечества, хотя делали попытки в этом направлении. В этой связи они не открыли значения движущей силы производства и роль смены ее формы. Остались не разработанными и различия двух типов революции. Была нечетко определена суть революции, как вмешательства общественного сознания в эволюционный (естественный) ход развития производства. В результате революция представлялась законченной после взятия власти и изменения форм собственности. И это было правильно для революции в классовом обществе. Но этого оказалось недостаточно в революции, обеспечивающей переход от классового общества к бесклассовому, так же, как это было и при обратном переходе, ибо в этих революциях менялась еще и форма движущей силы производства. Советские строители социализма не поняли этого и пытались насилием добиться этой перемены. Они добросовестно и жестоко боролись с частной собственностью и частным материальным интересом, не разумея, что время для этого не пришло. Они забежали вперед и оторвались от объективной реальности. Что из этого получилось, мы с вами испытываем до сих пор» [48, 32].

Рассмотрим сначала те положения работы Блинова, с которыми трудно согласиться.

1. Блинов вводит понятие движущей силы производства. Это, по его мнению, материальный интерес. В первобытно-общинном строе это общественный интерес, а в эксплуататорских обществах – частный (личный). При коммунизме же будет единство личного и общественного интереса.

В марксизме понятия материального интереса в том виде, как это делает Блинов, не вводится. Почему? Вероятно, потому, что марксизм основан на материализме, согласно которому материальные интересы людей первичны. А раз так, то движущей силой производства всегда остается личный материальный интерес при всех формациях.

Возникновение формаций марксизм объясняет развитием производительных сил, без использования понятия «движущая сила производства». При первобытно-общинном строе личный материальный интерес мог удовлетворяться только через общую деятельность всего племени, поэтому и была общественная собственность. А личный материальный интерес маскировался под общественный. Как только производительные силы стали давать избыток продуктов, как только семья смогла обеспечивать себя без помощи племени, так возникло неравенство, классы, частная собственность. Личный материальный интерес проявился явно как частный. Развитие производительных сил вело к смене классовых формаций. И на определенном уровне развития производительных сил достигается возможность возникновения бесклассового общества (коммунизма), когда личный материальный интерес личности будет выгоднее, т. е. с меньшими усилиями удовлетворять при общественной собственности, чем при частной. Таким образом, форма, которую принимает материальный интерес личности, зависит от степени развития производительных сил. Т. е. она является следствием развития производительных сил, а не некой движущей силой социального развития, как утверждает Блинов.

2. Блинов много рассуждает о якобы таинственной фразе Маркса в «Критике готской программы»: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе». Отсюда Блинов делает вывод, что этот период и есть социалистическая революция. Именно революция, а не социализм, как первый этап коммунизма. Но Блинов ломится в открытую дверь, рассуждая о загадочности. Если продолжить цитату дальше, то там дается разъяснение сути этого периода: «Этому периоду соответствует политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». Далее Маркс говорит, что коммунизм, который образовался, содержит родимые пятна старого общества. В частности, там действует буржуазное право…. В избавлении от этих пятен и состоит суть 1-ого этапа коммунизма (социализм). Что собственно и делалось в СССР. Т. е. никаких принципиальных ошибок в неправильной трактовке социализма советские коммунисты не делали. И трактовать социализм, как сплошную революцию, не имеет особого смысла. Что это дает? Только отрицательное отношение к социализму, поскольку революция не очень приятное для нормальной жизни людей время.

3. Блинов говорит, что наличие происков империализма и «пятой» колонны не объясняют причин краха социализма: «Ясно, что всего этого не произошло бы, если бы народы дорожили социализмом и встали б на его защиту. Но этого не было и, очевидно надо искать более глубокие, внутренние причины, не поняв которые, нельзя быть застрахованным от повторения прежних ошибок» [48, 12].

Причина краха социализма в СССР, утверждает Блинов, в том, что советские коммунисты забежали вперед, слишком рано упразднили частную собственность и отсюда результат. Здесь есть элемент истины, но не вся истина.

Во-первых, Блинов не первый, кто это говорил. Об этом достаточно писали и Маркс и Энгельс. Возьмем одно из первых высказываний такого рода, сделанное Энгельсом в «Принципах коммунизма» в середине позапрошлого века. На вопрос, можно ли ликвидировать частную собственность сразу, он отвечает: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства»[10 т 1, 86–87]. Маркс предостерегал против преждевременного взятия власти, говорил, что при недостатке материальных благ начнется борьба за эти блага, появится зависть к тем, кто получил этих благ больше, и возродится «вся старая мерзость». Нэп был движением в правильном направлении, в соответствии с рекомендациями Энгельса. Ликвидация нэпа была оправдана угрозой войны. Возникла мобилизационная экономика, в которой роль бюрократии очень велика. Но после войны нэп, вероятно, следовало бы возродить. По крайней мере, нужно было ввести рыночный сектор экономики, описанный выше. Этого не было сделано, что и привело к трудностям развития и дискредитации социализма. Но крах социализма был организован именно врагами социализма, пробравшимися к руководству страной. Это, прежде всего, Горбачев, Яковлев, Ельцин. Все они сейчас открыто признались в своей подрывной деятельности. Недовольство масс возникшими трудностями облегчило их задачу. Но существовавшая степень этого недовольства не могла привести к революции. Т. е. если бы к руководству партией не пробрались явные враги, то никакой бы контрреволюции не произошло, и СССР бы был сохранен. И была бы возможность для исправления ошибок в строительстве социализма.

Т.е. возможность контрреволюции при недостаточном уровне развития производительных сил гораздо лучше, чем Блиновым, была показана классиками и задолго не только краха, но и возникновения социализма.

Теперь о том, почему народы не стали на защиту социализма. Во-первых, потому, что неразвитость производительных сил является объективной причиной возникновения контрреволюционных тенденций, как об этом предупреждал Маркс (см. гл. 6). Но победоносная социалистическая революция может произойти, как убедительно показал Ленин, только при наличии революционной ситуации, которая случается очень редко. Т. е. другого пути, как брать власть при недостаточном уровне производительных сил, у пролетариата, практически, нет. Собственно об этом и говорит Энгельс в вышеприведенной цитате. Взятие власти коммунистами в 1917 году было правильным.

При недостаточном уровне производительных сил и сосуществовании с развитым и в военном отношении более сильным капитализмом в условиях холодной войны внутри социалистического общества объективно возникает недовольство социализмом (а следовательно и контрреволюционные настроения), даже если никаких ошибок руководство социалистической страны не делает (см. гл. 6). Т. е. почему трудящиеся не стали на защиту социализма понятно: многие были недовольны социализмом.

И, во-вторых, многие не понимали, что речь идет о реставрации капитализма, поскольку перестройка велась под лозунгом совершенствования социализма. И люди при почти поголовной политической безграмотности (несмотря на политзанятия) не видели маскировки.

4. Блинов утверждает, что социалистическая революция уже идет во всем мире, хотя и не так, как это предполагали. «Социалистическая революция – это объективный процесс, который уже идет во всем мире, т. к. всюду бурно растут производительные силы и также бурно развивается демократия» [48,8]. И производительные силы растут не очень, поскольку маячит крах доллара и капиталистическую экономику трясут кризисы, а уж о демократии и говорить нечего. Во-первых, «демократии вообще» нет. Это пропагандистский термин буржуазной пропаганды. Демократия была и в ближайшее время может быть только с прилагательным: рабовладельческая, феодальная, буржуазная, социалистическая. И уж это марксист (а Блинов претендует на это звание) должен понимать. Что касается господствующей ныне буржуазной, то она явно переживает кризис, поскольку США начали новый передел мира, в духе традиций девятнадцатого и более ранних веков. При этом попираются, естественно, все принципы буржуазной демократии.

В подтверждение тезиса об идущей всюду революции Блинов говорит, что надвигающаяся экологическая катастрофа заставляет людей искать выход. «Противоречие между «золотым миллиардом» и остальными странами – одна из объективных движущих сил происходящей революции… Идеология этой борьбы, тяготевшая до недавнего времени к социализму, в связи с общим кризисом международного коммунистического движения, ныне заметно переориентировалась на религию, в частности, на ислам» [48, 20]. Далее Блинов включает теракт в США 11 сентября 2001 г. к проявлению этой борьбы. В общем, Бен Ладен главный революционер получается, который борется за социализм, поскольку неявно Блинов присоединяется к липовой версии штатовцев, взвалившей без всяких доказательств ответственность за теракт на Бен Ладена. Вот до какого абсурда можно дойти, стараясь подогнать события к заранее сделанному выводу, что революция уже идет везде.

Блинов также говорит, что мол «революция вызревает и в развитых капиталистических странах»: «… социальное неравенство и неуверенность в завтрашнем дне увеличивают социальное брожение в массе трудящихся, и все ухищрения, направленные на сохранение частнокапиталистической систем, не могут быть бесконечными» [48, 21].

В России: «Субъективной движущей силой… является стремление трудящихся добиваться от правящей бюрократии максимального учета их материальных и духовных потребностей» [48, 21]. Такие стремления есть всегда, но к революции ведут не стремления, а действия.

В общем, движущие силы у революции довольно хилые получились: Бен Ладен, профсоюзы Шмакова в России, антиглобалисты…. Шансов на победу у такой революции весьма мало.

Говорить, что социалистическая революция везде идет, конечно, нельзя. Лозунг этот является расхолаживающим: зачем что-то делать, если революция и так идет?

Можно говорить, что происходит некая активизация протестного движения, которое принимает явно антикапиталистический характер. Однако оно носит довольно стихийный характер.

5. Несколько противоречит предыдущему тезису об объективно идущей везде, независимо от нашего сознания социалистической революции приведенное выше утверждение о сути «революции, как вмешательству общественного сознания в эволюционный (естественный) ход развития производства». С одной стороны революция не зависит от сознания, а с другой – суть вмешательство общественного сознания? Диалектика, скажете вы. Конечно. Все свои действия человек (если он свободен) совершает сознательно, но на эти действия влияют объективные обстоятельства. И человек часто не сознает, что он действует под влиянием этих обстоятельств. В этом смысле и говорят, что процесс идет независимо от сознания. Но чем революция отличается в этом плане от обычной жизни? А ничем. Общественное сознание вмешивается как в ход эволюционного развития, так и революционного. Отличие революции от эволюционного развития только в том, что в революции резко меняются «правила игры», тогда как при эволюции они меняются медленно.

6. Блинов критикует советский социализм за его негативный опыт, считает, что советские коммунисты злоупотребляли насилием. Из этой критики он делает вывод, что трудящимся необязательно брать власть, что достаточно просто бороться за свои права с буржуазией, добиваясь от нее распределения по труду.

Насколько реально трудящиеся могут добиться социальной справедливости без взятия власти? Блинов ссылается на опыт западных стран, упоминает пресловутый шведский социализм. Однако уступки буржуазии трудящимся развитых стран Запада объясняются, во-первых, стремлением противостоять влиянию социализма, а во-вторых, неоколониальной эксплуатацией стран третьего мира. Кстати, Блинов вскользь об этом говорит, но, тем не менее, аргументацией шведского «социализма» пользуется. Сейчас, после краха реального социализма, первый фактор начинает исчезать. С нарастанием трудностей в экономике может сильно сократиться и «золотой миллиард», превратившись, например, в «золотой полумиллиард». Об этом говориться, например, в плане «ковчег», согласно которому с исчерпанием запасов нефти США берут под контроль все ее оставшиеся запасы, которые тогда останутся только в Персидском заливе, оставляя весь остальной мир на произвол судьбы. В ковчег, кроме США войдут Канада, Мексика (поскольку Штатам от нее трудно отгородиться), ЮАР, Австралия, Англия. Завоевание Ирака и Ливии – шаги к реализации этого плана.

Т.е. улучшение положения, добытое трудящими в борьбе с буржуазией, находящейся у власти, не может быть устойчивым. При изменении ситуации буржуазия легко возьмет реванш. Устойчиво социальной справедливости трудящиеся могут добиться только в результате взятия власти. Поэтому эта рекомендация Блинова является очень вредной.

И о лозунге борьбы за распределение по труду. Блинов, практически, считает эту борьбу эквивалентной по эффективности взятию власти. Но при капитализме принцип распределения по труду легко обходится с помощью сверхвысоких зарплат буржуазной бюрократии. Например, считается, что зарплата Чубайса (1,5 миллиона рублей в месяц) – это зарплата по труду. Борьба за оплату по труду лишь один из элементов борьбы пролетариата с буржуазией. Об относительности успеха в этой борьбе уже говорилось выше.

7. Блинов утверждает, что роль классовой борьбы падает, поскольку буржуазия развитых стран подкармливает свой пролетариат, т. е. «не осталось революционных классов» [48,23]. Будет, мол, только борьба угнетенных народов против империализма. Блинов не понимает, что это тоже классовая борьба, но пролетариата угнетенных народов против империалистов других стран. Именно пролетариата, поскольку буржуазия угнетенных стран в большинстве стремиться присосаться к угнетению своего пролетариата империалистами. Пойти в услужение к ним, но лишь бы урвать и для себя кое-что.

8. Анализируя причины, ведущие к социалистической революции, Блинов заявляет: «Основным противоречием, как известно, является противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения. Мы полагали разрешить это противоречие путем передачи орудий и средств производства в общественную собственность. Однако это тоже оказалось ошибкой. Противоречие осталось, т. к. осталась частная форма присвоения. А это значит, что осталась необходимость частной собственности, товарного производства и рынка, от чего мы очень хотели отказаться, но не смогли» [48, 7]. В марксизме частная форма присвоения вытекает из частной собственности на средства производства и означает частное присвоение прибавочной стоимости собственником. Блинов под частным присвоением понимает, по-видимому, потребление предметов потребления личностью. Но таковым оно останется всегда. И при коммунизме кусок хлеба не будет потребляться коллективно, а будет «частно» потребляться отдельной личностью. Поэтому никакой ошибки в этом плане советские коммунисты не совершали.

Неверно также, что из необходимости рынка следует необходимость частной собственности. Рынок есть форма управления экономикой, и рыночные отношения будут работать и при нахождении предприятий в общественной собственности. Именно благодаря этому свойству рынка большинство капиталистических фирм управляются наемными управляющими, а собственники предприятий превращаются в рантье.

9. Критика КПРФ.

Ругает КПРФ за то, что она «не проанализировала серьезно прошлое, не признала всех ошибок КПСС, не отмежевалась от них…» [48, 27]. Не совсем верно: анализ и отмежевание есть, но какой от этого толк. Тут хоть каждый день отмежёвывайся – все равно буржуазная пропаганда будет утверждать, что не отмежевались или недостаточно отмежевались. Да сейчас уже не имеет особого смысла заниматься самобичеванием, поскольку преступления демократов против страны уже привели к гораздо более тяжелым последствиям, чем ошибки коммунистов в прошлом. В перспективе, при продолжении преступной политики демократов, весьма реален распад России и гибель российского этноса.

Ставит перед КПРФ задачи: «Если бы КПРФ перестала быть партией придворной «борьбы», то ее первой задачей было бы установление контроля трудящихся сначала за администрацией на предприятиях, а затем за властью на местах, чтобы прекратить беспредел криминала» [48, 28]. Как будто это возможно: явная переоценка возможностей трудящихся. Такие нереальные мечты принято называть маниловщиной. «Вторая задача – борьба вместе с трудящимися на предприятиях за распределение по труду. Это была бы лучшая социальная политика партии и ее реальный вклад в дело социализма» [48, 28]. По форме правильно, но то же – маниловщина.

И далее в том же духе: «Вести народ вперед, воспитывать хороший вкус, разумное отношение к жизни можно только убеждением, только личным примером, без всякого насилия. Все это можно было делать и раньше – в советское время, но все это нужно делать и теперь. И для этого вовсе необязательно брать власть. Нужна лишь повседневная и целеустремленная работа с людьми. Революция продолжается» [48,30]. Как все просто. Вопрос только в том, где взять людей для проведения целеустремленной работы с людьми. Людей, способных после работы, забыв о семье, еще столько же работать с людьми. Работать в условиях возможного террора (если работа будет успешной, то бороться будут именно с помощью террора). Т. е. это не люди должны быть, а ангелы или святые класса Иисуса Христа.

Дальше – больше: «…сейчас прежде всего надо возродить веру народа в справедливость власти, решительно покончить с злоупотреблением и воровством. Это можно сделать только с помощью партии, присутствующей повсюду: на предприятиях, в учреждениях, во всех общественных и прочих организациях. Такая партия могла бы стать партией общественного прогресса. Она необходима. Ею может стать новая партия, если ее не оседлает номенклатура. Очень важно сделать ее народной» [48,36]. Вроде бы все правильно, но присутствовать всюду может только партия власти. Кто же может позволить присутствовать всюду оппозиции? Говорится о новой партии, т. е. выпад против КПРФ. Призыв к новому расколу. Противопоставление народа и номенклатуры (надо понимать – бывших руководящих деятелей КПСС). Это опять внесение раскола. Похоже на идею Ластовецкого о «партии рядовых трудящихся». Это высказывание Блинова хороший пример для афоризма, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

Из блиновской критики КПРФ следует явное непонимание реального положения: уровня недовольства народа, желания его бороться. И того, что члены партии состоят из того же народа, и не могут от него по активности так уж существенно отличаться. Особенно, если большинство членов партии преклонного возраста и уже потеряли физическую форму.

Однако есть положения, с которыми можно полностью или частично согласиться.

1. О роли рынка: «Тем, кто выступает сегодня против рыночной экономики, необходимо понять, что без рынка не может быть объективного распределения по труду, а, значит, не может быть и социализма» [48, 28–29].

2. Блинов говорит необходимости сочетания плана и рынка, т. е. о планово-рыночной экономике.

3. С поисками основного противоречия социализма тоже можно частично согласиться. Блинов считает, что это противоположность личности и общества. Личность стремится к полному удовлетворению потребностей, а общество может дать ей только по труду. В общем-то верно, но почему общество? Это недостаточный уровень производительных сил не может дать.

Несмотря на некоторые верные положения, в целом работу Блинова следует оценить отрицательно. Наиболее вредны выводы о возможности достижения трудящимися своих интересов без взятия власти только за счет классовой борьбы. Вредна и недобросовестная критика КПРФ. Недобросовестность в том, что выдвигаются совершенно нереальные завышенные требования, которым КПРФ по объективным причинам не может удовлетворять. Все теоретические новации также неудачны и зачастую и неверны. Т. е. ключа к проблемам нашего времени в брошюре Блинова нет. Более современными являются труды классиков марксизма.

 

11.3. В.А. Ацюковский

 

11.3.1. Основы теории

Одним из первых произведений, претендующих на коренное развитие марксизма после кризиса социализма, явилась брошюра В.А. Ацюковского и Б.Л. Ермилова «Социализм и коммунистическая революция» [49], вышедшая в 1991 г. В ней авторы провозглашают, что социализм является не первой фазой коммунизма, а особой формацией, причем антагонистической. Величайшим открытием Маркса, по их мнению, «является основной экономический закон развития человеческого общества – рост обобществления труда и производства. Именно этому закону подчиняются все остальные экономические законы, смена общественных формаций и переход от предыстории человечества к его истории. Маркс показал, что каждая последующая общественно-экономическая формация отличается от предыдущей более высокой степенью обобществления основных элементов общественного производства, которыми являются сами трудящиеся и их рабочая сила, средства производства и предметы потребления. Противоречие между общественным характером производства и частной или личной формой собственности на самого трудящегося и его рабочую силу, средства производства и предметы потребления является основным противоречием каждой формации».

Из вышеприведенных соображений авторы открыли «периодическую систему марксистских законов».

В работе «Основы коммунистической идеологии и современность» [50]. Ацюковский дополнил систему элементов общественного производства. Ими являются:

« человек в трех качествах – жизнь, рабочая сила и прибавочный труд, им создаваемый;

• средства производства – природные ресурсы (сырье, энергоносители, земля и т. д.), естествознание – знания об объективных законах природы, технологии, орудия труда (техника)

• предметы потребления.

Формы собственности на элементы общественного производства и вытекающие из производственные отношения составляют базис формации, и из них вытекают все остальные особенности общества, его надстройка – совокупность идеологических отношений, взглядов и учреждений, в нее входят государство и право, мораль, религия, философия, искусство, политическая и правовая форма сознания и соответствующие учреждения» [50,21].

«Таким образом, в основе развития общества лежит развитие форм собственности на элементы производства, обусловленное развитием производительных сил, и поэтому в первую очередь необходим анализ изменений форм собственности при переходе общества от одной общественно-экономической формации к другой.

В соответствии с марксистской теорией, подтвержденной исторической практикой, смена общественно-экономических формаций происходит от менее к более прогрессивной. Анализ закономерностей развития общественного производства, выполненный К.Марксом, показывает, что критерием прогрессивности формаций выступает степень обобществления производства. При этом каждая последующая, более прогрессивная общественно-экономическая формация отличается от предыдущей более высокой степенью обобществления, по крайней мере, одного из указанных основных элементов общественного производства.

Сегодня с этих позиций можно видеть, что на этой основе можно анализировать не только досоциалистические формации, но все формации вообще, включая социализм» [50, 22].

«Открытие Марксом непрерывных причинно-следственных связей между законами и категориями общественно-экономических формаций позволяет предпринять попытку построения для них периодической системы, уточнив при этом их отдельные положения о том, что социализм подчиняется всем общим законам предыдущих формаций, и его специфические отличия также подчиняются общим историческим закономерностям. Следовательно, существует возможность достроить систему марксистских законов однозначным образом до социализма и коммунизма. Из этой системы вытекают весьма важные следствия для построения современной марксистской теории социализма и коммунизма» [50, 22].

«В приведенной ниже таблице показана эволюция собственности на элементы производства – трудящегося – его жизни, рабочей силы и прибавочного труда, средств производства и предметов потребления».

Ацюковский заявляет, что «марксизмом не было сформулировано основное противоречие формаций в общем, виде, а без этого не могут быть поняты процессы в послекапиталистических формациях. На основе общего анализа характера обобществления всего производства сегодня можно заключить, что: противоречие между общественным характером производства и частной или личной формой собственности (присвоением) на элементы общественного производства – самого трудящегося или его рабочую силу, на средства производства или на предметы потребления является основным противоречием всех до коммунистических формаций».

Т.е. Ацюковский распространяет это правило и на социализм:

«Аналогично предыдущим формациям экономический базис социалистического общества содержит в себе основное противоречие социализма – между общественным характером производства и не полностью общественным характером присвоения предметов потребления.

Не полная степень обобществления социалистического производства обусловлена не обобществленной сферой распределения и потребления в виде личного присвоения предметов потребления и денег» [50, 27].

Таблица 11.1

Периодическая система марксистских законов «Рост степени обобществления производства в исторической последовательности формаций. Распространение товарно-денежных отношений (купля-продажа) на элементы общественного производства…

Ч – частная собственность, Л – личная собственность, О – общественная собственность. + – наличие товарно-денежных отношений. Жирно выделена собственность, создающая антагонистическое противоречие формации» [50, 25].

Утверждение, что при коммунизме не будет личной собственности, Ацюковский обосновывает через различение понятий «личная собственность» и «личное потребление»:

«Следует строго отличать личное присвоение (личную собственность) от личного потребления. Суть личной собственности всегда одна: не дать другому, даже если не пользуешься сам. Личное же потребление – это удовлетворение человеческих потребностей личности. При коммунизме вещи принадлежат обществу, а каждый член общества пользуется ими по мере надобности. Отношения же личной собственности – это отношения между собственником, конкурентами и собственностью, и они всегда имеют антагонистический характер» [50, 47].

С этим, вообще говоря, трудно согласиться. При коммунизме вещи принадлежат обществу, но до той поры, пока они не попадают к пользователю. Тогда они становятся его личной собственностью. Действительно, если вы получили при коммунизме костюм, то при сохранении его в общественной собственности, как утверждает Ацюковский, общество может забрать его обратно, если он кому-то будет нужнее. Но, разумеется, такой глупости при коммунизме не будет. Т. е. вещи, которые получил член коммунистического общества, становятся его личной собственностью и возвращать их обществу он будет только добровольно. Кстати это имеет место и сейчас, даже при капитализме: ненужные личные вещи люди отдают другим бесплатно, или выбрасывают на помойку, где более бедные их иногда забирают. Т. е. помойка играет роль общественного склада. Своеобразный зародыш коммунизма, однако.

Т.е. на практике между понятиями личная собственность и личное потребление при коммунизме не будет различия, если вещи переданы гражданину бессрочно. Личное пользование отличается от личной собственности, когда предметы потребления выдаются гражданину на время, как это имеет место сейчас, при прокате.

Так что не волнуйтесь, уважаемые читатели, при коммунизме личная собственность будет. Возможно, она даже будет защищена законом, чтобы уберечь гражданина от посягательства сторонников взглядов Ацюковского.

Итак, личная собственность неистребима, пока сохраняется личность. Поэтому, наверное, Маркс и не потребовал упразднения личной собственности. В шутку можно сказать, что она исчезнет только тогда, когда люди объединятся в разумный океан известного фантаста Станислава Лема.

Окончательно приговор социализму по Ацюковскому выглядит так:

«Основное противоречие социализма приводит к делению общества на антагонистические классы – на богатых и бедных, имущих и неимущих, эксплуататоров и эксплуатируемых – и к классовой борьбе. В.И.Ленин определил классы как «такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства…

Отношения личной собственности на предметы потребления и деньги обусловливают недостатки социализма по сравнению с коммунизмом. Это элемент прошлого в экономическом базисе социализма. Именно этот элемент способен превратить социалистическое общество в общество эксплуататорское, в котором социализм начнет перерастать в государственный капитализм и в котором элитарные слои населения, фактически находясь у власти, начнут присваивать себе общественную собственность…» [50, 48].

Здесь Ацюковский, вероятно, имеет в виду управляющую бюрократию, которая из-за своего положения при социализме могла иметь какие-то привилегии, а, следовательно, и дополнительный доход, имеющий иногда вид незаконных подачек. Но это не значит, что она превратилась в эксплуататорский класс, поскольку эти доходы лежали вполне в рамках принципа оплаты по труду при социализме и были значительно меньше нетрудовых доходов соответствующих категорий управленцев в капиталистических странах. В утверждении, что бюрократия («элитарные слои населения») являются эксплуататорским классом Ацюковский солидарен с ревизионистом Джиласом [7] и Михельсом [5]. В связи с этим интересно напомнить, что даже люто ненавидевший сталинскую бюрократию Троцкий не считал её правящим классом, поскольку она в системе общественного производства играла роль управленцев, а не собственников (см. 1.4).

Некоторая часть бюрократии мечтала узаконить свои привилегии, увеличить их, превратить в собственность, чтобы стать буржуа. Но это контрреволюционные тенденции, в которых сохранение личной собственности играет не главную роль.

Действительно, пусть мы полностью ликвидировали деньги и объявили, что ликвидировали личную собственность. Правда, выше мы постарались пояснить, что личную собственность можно ликвидировать только с личностью. Но пусть, согласимся с Ацюковским, тем более что личное потребление остаётся. И что же помешает управляющей бюрократии злоупотреблять своим служебным положением для увеличения своего личного потребления так же, как она это делала для увеличения личной собственности?

Поскольку личная собственность– это основное зло при социализме, которое приводит его к гибели, то для Ацюковского рецепт, как этой гибели избежать, ясен: надо личную собственность ликвидировать, т. е. переходить к коммунизму.

««При социализме… возникающие противоречия могут своевременно устраняться путем поэтапного развития коммунистических производственных отношений. Такое поэтапное развитие может прогнозироваться и внедряться до того, как возникнут противоречия. Если же этого не делать, то нарастание противоречия и его обострение неизбежно.

Результатом этого будет крах социализма и реставрация капиталистических производственных отношений, т. е. контрреволюция. С сожалением приходится констатировать подтверждение всего изложенного практикой» [50,51].

«…упадок и разложение социалистического общества вследствие обострения его основного противоречия не являются фатальной неизбежностью… В тот момент, когда восходящий период развития социализма у нас подходил к концу, и начиналось самоисчерпание его производственных отношений (начало 60-х годов), возникла историческая необходимость в революционном перерыве постепенности эволюционного развития общества. Это могло быть достигнуто путем переворота в отношениях личной собственности на предметы потребления и деньги и уничтожения товарно-денежных отношений. Но этого не было сделано, и результатом явился сегодняшний кризис» [50, 52].

На основе своей теории Ацюковский анализирует кризис социализма в СССР и пути возвращения на путь социалистического развития. В этой части много правильного материала.

 

11.3.2. Критика политики руководства СССР после Сталина

Ацюковский подверг эту политику уничтожающей критике. Вместо продолжения обобществления собственности на предметы потребления «экономическая политика КПСС в послесталинский период была направлена на разобобществление общественной собственности и расширение сферы товарно-денежных отношений. Это была антимарксистская, безграмотная и в целом преступная экономическая политика. У ее истоков стоял Н.С.Хрущев» [50, 129].

Ацюковский критикует Хрущёва за продажу техники МТС колхозам. что подорвало их экономику. Жёстко критикует он и косыгинскую реформу (1965 г.), которая ввела рыночный хозяйственный механизм внутрь планового (см. ч.1).

«Тем самым было положено начало инфляции, буржуазной погоне за наживой любой ценой и ликвидации социализма…» [50, 132].

Ацюковский приводит механизм разложения партии.

«В Программе КПСС, принятой XXII Съездом КПСС в 1961 году, были допущены принципиальные ошибки, связанные именно с расширением товарно-денежных отношений в экономике и в сфере потребления. Это и привело к укреплению мелкобуржуазной идеологии. Общество стало перерождаться в потребительское со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что современный кризис был заложен именно тогда. В.И.Ленин предупреждал:

«Либо мы подчиним своему контролю и учету этого мелкого буржуа…либо он скинет нашу рабочую власть неизбежно и неминуемо, как скидывали революцию Наполеоны и Кавеньяки именно на этой мелкособственнической почве и произрастающие» [1 т36, 298].

Приходится с прискорбием констатировать, что это предупреждение Ленина сбылось» [50, 144].

«Привилегированной кастой руководителей стала так называемая «номенклатура» – избранный круг особо доверенных лиц, ставящихся на руководящие должности, включающая в свой состав чиновников партийного и государственного аппарата, работников торговли, а также администраторов предприятий («технократов»). Получила широкое распространение практика утверждения партией списков номенклатуры, перемещения этих лиц с одних руководящих постов на другие, если они не справляются со своими обязанностями. Попасть в «номенклатуру» означало всю жизнь занимать какой-либо руководящий пост. Фактически была тем самым введена профессия «начальников». «Номенклатура» обладала теми же основными чертами, которые были характерны для боярства, а позже – для дворянского сословия: прямое участие в управлении государством, наличие привилегий, передаваемых по наследству, круговую поруку, оказание протекционистских услуг друг другу, а также элитная самоизоляция от народных масс. Именно этот круг лиц стал социальной базой для перерождения государственного и партийного аппарата в паразитический государственно-капиталистический, а коммунистической партии в мелкобуржуазную. В годы «Перестройки» этот круг лиц явился социальной базой контрреволюции» [50, 145–146].

Аттюковский о вреде привилегий для партийного руководства,

«…к середине 70-х годов, если министр авиационной промышленности получал 700 рублей месячной зарплаты (рабочий высшей квалификации – 750), то секретарь обкома, например, Курганской области – 1200 рублей и еще 300–400 рублей сертификатов для обслуживания в магазине «Березка». Эта практика подкармливания, а фактически подкупа высших руководителей партии, была введена Хрущевым. Фактически это стимулировало и отрыв руководителей партии от народа, и создание партийной элиты, и перерождение партии.

С начала 60-х годов происходило наводнение партии лицами, которые не обладали коммунистической убежденностью, бескорыстием, приоритетом общественных интересов над личными и беззаветной преданностью интересам трудящихся и делу построения коммунистического общества. Многие, а затем и большинство вступали в партию в корыстных личных целях. Это были не коммунисты, а партбилетчики и карьеристы. Поэтому они так легко предали партию и трудящихся в годы буржуазной «Перестройки».

Таким образом, причины перерождения партии из коммунистической в мелкобуржуазную лежали в официальных и неофициальных возможностях использования служебного положения в корыстных целях, в привилегиях, которыми члены партии могли пользоваться.

И, следовательно, одна из принципиальных ошибок заключалась в наличии этих привилегий, в том, что вынужденная на первых порах система привилегий не была впоследствии ликвидирована. Это в первую очередь относится к коммунистам, но это же распространяется и на руководителей всех звеньев. Отсюда видно, что при коммунистическом строительстве необходимо исключить привилегии руководящему составу, тем самым будет существенно сокращена возможность буржуазного перерождения лиц, занимающих руководящие посты» [50, 146–147].

Из этих цифр видно, что при средней по стране зарплате рабочих и служащих где-то около 150 руб. в месяц (согласно [51] в 1980 г. она была равна 169 руб.) привилегии бюрократии по сравнению с заработками элитарных слоёв интеллигенции на Западе (доходы которых во многие десятки раз выше доходов трудящихся) просто жалкие.

Что здесь было несправедливо? Прежде всего, превышение дохода секретаря обкома над зарплатой министра более чем в 2 раза. И главное – магазин «Берёзка». Его не должно было быть вообще. Т. е. нужно исключить привилегии, но не оплату по труду. Секретарь обкома всё же должен был получать не 150 руб. в месяц, а побольше: рублей 500 – 600.

Аттюковский о борьбе революционного и мелкобуржуазного течения в партии.

«Приходится констатировать, что в коммунистической партии всегда реально существовало меньшевистское, фактически мелкобуржуазное течение, боровшееся против ленинской, а позже – сталинской революционной линии партии, направленной на продвижение к коммунизму. Эта борьба, впервые четко обозначившаяся на II съезде РСДРП, не прекращалась все эти сто лет, не прекращена она и сейчас. Именно мелкобуржуазные тенденции, считавшиеся пережитками прошлого, а на самом деле непрерывно порождаемые самим базисом социализма – промежуточным между капиталистическим и коммунистическим, создали условия сначала для перерождения самой партии, а затем и для буржуазной контрреволюции. Сегодняшние коммунисты обязаны это четко осознать, чтобы ни сегодня, ни в будущем не повторить ошибок, связанных с недооценкой мелкобуржуазной опасности для коммунистического движения» [50,148].

Это, по существу, совпадает с зюгановским тезисом о существовании в рамках РСДРП – КПСС двух партий – патриотов и национальной измены.

Ацюковский о важности развития теории

«Необходимо отметить, что принципиальным недостатком всего этапа становления и развития социализма явилось то, что теория общественного развития фактически остановилась на трудах К.Маркса и В.И.Ленина. Работы И.В. Сталина содержали лишь отдельные теоретические фрагменты, связанные с текущими проблемами построения социализма. Отсутствие единой теории неизбежно ведет к отсутствию продуманной линии развития общества, к превалированию сиюминутных интересов над стратегическими, а в результате – к накоплению ошибок. Именно это и произошло в нашей стране.

Необходимо не забывать, что и сегодня опасность мелкобуржуазного перерождения коммунистической партии не исчезла, и в будущем будет представлять главную опасность для возрождения социализма и построения коммунизма» [50, 149].

О мелкобуржуазном перерождении снизу.

«Однако было бы неправильно полагать, что буржуазное перерождение советского общества происходило только «сверху», по вине руководства страны. Такое же размывание социализма шло непрерывно «снизу», со стороны основной массы населения, отнюдь не расставшейся с мелкобуржуазной психологией. Сама эта психология, в соответствии с которой надо взять от общества как можно больше, а отдать ему, по возможности, меньше, непрерывно подпитывалась устаревающими социалистическими производственными отношениями».

«…взять от общества как можно больше, а отдать ему, по возможности, меньше» – это ведь правило коммунальности по Зиновьеву (см. 10.1).

«Сохранение товарно-денежных отношений в сфере потребления и соответственно заработной платы трудящимся создает у них иллюзию, что их благополучие связано только с лично заработанными средствами. На самом деле это совсем не так, потому что каждый человек при социализме значительную часть заработанного не получал на руки, это уходило в государство, которое на эти средства на системной основе могло не только содержать само государство со всеми его атрибутами, но и обеспечить относительно высокое благополучие всего населения за счет высокой организации производства, низкой себестоимости продукции, соответственно низким ценам на предметы потребления, включая и общественную сферу потребления. Эта иллюзия сразу же после смерти И.В.Сталина стала подпитываться официальными рассуждениями о необходимости «материального стимулирования», о необходимости каждому иметь личное подсобное хозяйство и т. п.

В результате в населении стали массово возрождаться и расти рваческие настроения. Перерождение рабочих шло через приписки, сверхурочные, аккордные, рвачество и кражу социалистической собственности с предприятий («ты здесь хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь!»), а в нерабочее время – через садово-огородные участки, дачки-игрушки, личные автомобили и пьянство. Так же шло перерождение колхозников через «приусадебное хозяйство» и расхищение колхозной собственности.

Перерождение интеллигенции шло через зависть к буржуазному образу жизни с его аморальной и преступной вседозволенностью, прикрываемой ложью о «свободе личности», и «правах человека», о «демократии», «свободе творчества» и «социальной справедливости».

Таким образом, разложение общества «снизу» происходило не в меньших масштабах и имело не менее тяжкие последствия, чем его разложение «сверху».» [47, 154].

С такой оценкой нельзя согласиться полностью. Разумеется, с рвачеством, воровством и пьянством нужно было бороться. Но возможности получать трудящимся садово-огородные участки, личные автомобили в условиях более открытого общения с миром капитала объективно гасило контрреволюционные тенденции. Если бы этого не делать в условиях открытости, то недовольство было бы ещё сильнее. А зависть к буржуазному образу жизни, как мы уже упоминали выше (гл. 6) – объективна.

 

11.3.3. Основные ошибки, допущенные при строительстве социализма

1. «Одной из важнейших ошибок явилось прекращение работы над теорией развития общества при становлении социалистических, а далее – коммунистических производственных отношений. Отсутствие теории создает хаос в принятии решений по стратегическим и текущим вопросам. При этом неизбежно накопление ошибок, поскольку нет научно обоснованной линии, относительно которой можно сверять свой курс… В.И.Ленин развил отдельные положения марксизма на период перехода от империализма к социализму. При этом он внес новый момент, обосновав принципиальную возможность победы социализма в отдельной стране – в России… И.В. Сталин дал лишь отдельные фрагменты теории развития социализма. Всего этого оказалось недостаточно для обеспечения полной и окончательной победы социализма и построения коммунистического общества» [50, 154–155].

Ацюковский здесь, вообще говоря, умаляет заслуги Ленина и Сталина. Особенно Сталина. Здесь он противоречит самому себе: с одной стороны, он говорит, что именно при Сталине и был построен социализм, готовый к переходу в коммунизм, а с другой – оказывается это было сделано без всякой теории. А ведь если хорошо что-то сделано на практике, то теорией, в первом приближении, является просто описание этого сделанного. К тому же Ацюковский часто цитирует Сталина, в том числе и для подтверждения фундаментальных положений своей теории. И нельзя согласиться с тем, что социализм в СССР рухнул от недостатка теории, если доподлинно известно, что он рухнул от предательства руководства КПСС, т. е. от поражения сил социализма в классовой борьбе.

2. «Второй принципиальной ошибкой было то, что в последней Программе КПСС строительство коммунизма предполагалось производить путем развития материально-технической базы вместо развития коммунистических производственных отношений…» [50, 155].

Здесь Ацюковский неточно сделал вывод из своего же материала: он не против развития материально-технической базы, но наряду с развитием коммунистических производственных отношений.

3. «Третьей принципиальной ошибкой было замораживание социалистических производственных отношений, приведшее к обострению противоречий социализма… Мало того, в социалистическое в целом общество в принудительном порядке стали внедряться капиталистические производственные отношения. Это не могло не привести к загниванию и перерождению общества» [50, 155].

4. «Четвертой ошибкой являлась сверхцентрализация управления. Нет сомнения, что Коммунистическая партия, стоящая во главе государства, должна задавать общий тон. Однако это не означает, что она должна всюду командовать. Всякая система управления тогда совершенна, когда она построена по иерархическому принципу. Это значит, что каждое нижнее звено должно обладать в пределах общей задачи наибольшей степенью самостоятельности. Должны существовать не только вертикальные, но и горизонтальные связи. Тогда не только каждый руководитель, но и каждый рядовой работник получает возможность проявить максимальную инициативу, направленную на общую пользу» [50, 156].

5. «Пятой ошибкой явилась партийная подмена хозяйственных функций. Вместо идеологического и политэкономического руководства страной, что являлось ее непосредственной задачей, партия стала осуществлять руководство хозяйственной деятельностью, проявив при этом полную некомпетентность и несостоятельность как в этом вопросе, так и в своих основных функциях. Некомпетентные партийные карьеристы назначались на руководящие посты отраслей и предприятий райкомами и горкомами вместо специалистов, обладавших необходимыми знаниями. И все это ради материального благополучия, привилегий и личного обогащения при нежелании постоянно учиться и повышать свой теоретический уровень и при отсутствии постоянного государственного контроля за уровнем подготовки руководителей и компетентности принимаемых решений» [50, 156–157].

6. «Шестой ошибкой явилась ликвидация реальной демократии. Не стало никакого механизма отзыва полномочных лиц, не справляющихся со своими обязанностями, в том числе руководителей любых уровней, даже избранных депутатов. Между тем, В.И.Ленин придавал особое значение этому обстоятельству. Особое дело о привилегиях. Имевшаяся система привилегий у руководящего состава неизбежно привлекала на высокие посты алчных, но не компетентных людей, всячески затем оберегавших себя от критики, вплоть до прямых репрессий, что и происходило» [50, 157].

С содержанием ошибок 3–6 можно, в общем, согласиться.

Анализируя причины контрреволюшии в СССР. Ацюковский говорит, что вопреки широкораспространённому мнению основными были не внешние, а внутренние причины:

«Однако пока социализм был крепок, с ним ничего сделать не удавалось. А когда он ослаб, удалось. Инфекция всегда носится в воздухе, но подвержен ей лишь слабый организм. А отсюда вывод: после излечения заболевшего организма, в данном случае, после революции, которая восстановит социализм, основное внимание должно быть направлено не только на отражение новой возможной агрессии, но и, главным образом, на исключение новых внутренних предпосылок реставрации капитализма» [50, 160].

Ацюковский отмечает большую роль Запада в подготовке контрреволюции:

«…с начала 50-х годов осуществлялись долговременные (спланированные на 30 и более лет) специальные тайные операции американских и английских спецслужб под кодовыми наименованиями «Лиотэ», «Акиэ», «Риббанд», «Спринтер», «Влияние», «ВИП» и др. Основное их направление – создание в СССР «пятой колонны», прежде всего, в верхнем эшелоне власти, и его ликвидация. Кроме того, с начала 60-х годов для достижения этих же целей, по указанию президента США Дж. Кеннеди, велась работа по приобретению «агентов влияния» в средствах массовой информации СССР.

Таким образом, международный империализм сыграл существенную роль в проведении «Перестройки» в нашей стране и ееразвале» [50, 167].

Но, тем не менее, главными он считает внутренние причины:

«Однако ничего этого не могло бы произойти, если бы социализм не сгнил изнутри» [50, 167].

Аттюковский выделяет три этапа подготовки контрреволюции:

«Контрреволюционный переворот в нашей стране был проведен рядом последовательных этапов.

Первым и самым главным этапом подготовки контрреволюции явились хрущевские мероприятия по разобобществлению средств производства, о чем уже сказано выше. Это было подкреплено Программой КПСС, утвержденной XXII съездом в 1961 году, расширявшей сферу товарно-денежных отношений, как в сфере производства, так и в сфере потребления.

Второй этап контрреволюции – принятие Верховным Советом СССР серии антисоциалистических законов о взятии курса на «рыночную экономику», которая, конечно, была шагом назад и которая уже непосредственно готовила почву для закабаления страны Западом.

Третий этап контрреволюции – начало так называемой «Перестройки», в апреле 1985 г. провозглашенной Генеральным секретарем КПССМ.С.Горбачевым» [50, 168].

Т.е. главным контрреволюционером Ацюковский считает Хрущёва. В какой-то степени с этим можно согласиться: вреда Хрущёв принёс много.

Ацюковский понимает, что Горбачёв – предатель:

«Партийный оборотень и государственный изменник-Генеральный секретарь КПСС М.С.Горбачев, двуличный и лицемерный, скрыл от народа и партии эти подлинные цели «Перестройки». Изощренной ложью он усыпил бдительность советских людей. Чтобы завоевать политический авторитет и доверие народных масс, он первоначально выдвинул лозунг об ускорении развития страны, демократизации жизни общества и борьбы с бюрократизмом. На деле же Генеральный секретарь и созданное им послушное руководство делали все, чтобы разложить партию изнутри, дискредитировать ее в глазах народа и лишить руководящей роли в обществе» [50, 169].

Из этой цитаты следует, что контрреволюция организована сверху предательской кликой Горбачёва. Но тогда повисают в воздухе все утверждения Ацюковского о том, что главным были мероприятия по разобобществлению. Предательство сработало бы и без этого, поскольку объективные причины: зависть интеллигенции к нетрудовым доходам их коллег на Западе осталась.

 

11.3.4. Рекомендации по возвращению на путь социалистического развития

Ацюковский считает, что необходима вторая социалистическая революция, в которой следует учесть ошибки, совершённые в СССР после Сталина: «…накопленный опыт социалистического строительства и поражения позволяет говорить о необходимости Второй социалистической революции, после которой нужно не только восстановить социализм с учетом положительного и отрицательного опыта, но и быстро переходить к построению коммунистического общества. Необходимо учесть и предотвратить быструю самоисчерпаемость социалистических производственных отношений. Так что о «возврате к старому» не может быть и речи» [50, 230].

Эта фраза несколько напоминает приведённое ниже положение из программы КПРФ, что партия стремится к обновлённому социализму XXI века. Ну, а исправление ошибок он, естественно, видит в рамках своей теории, что недостатки социализма можно ликвидировать только скорейшим переходом к коммунизму.

«Главной политической целью Второй социалистической революции является свержение власти буржуазии, а главной экономической целью является уничтожение частной и восстановление общественной (государственной) собственности на средства производства.

Достижение этих главных целей даст возможность приступить к решению последующей задачи – восстановлению социализма, социалистического государства, народного хозяйства и всех социальных завоеваний трудящихся, достигнутых за весь период существования социализма в нашей стране» [50, 233].

Для совершения социалистической революции необходимо, по Ацюковскому сильное неприятие широкими массами трудящихся проводимой властями политики, т. е., фактически, он говорит о необходимости революционной ситуации. Хотя термина этого он не употребляет.

Ацюковский считает, что угроза гражданской войны невелика: «… если бу

ржуазии удалось обманом совершить бескровную («бархатную») контрреволюцию вопреки интересам подавляющего большинства населения, то тем более возможна бескровная «бархатная» социалистическая революция – восстановление социализма в соответствии с коренными интересами трудящихся и вопреки интересам буржуазии» [50, 261].

К сожалению, Ацюковский не прав: он не учитывает внешний фактор. В 1917 году большевикам удалось выстоять во многом потому, что империалистические державы были заняты войной и не смогли выделить серьёзные силы для подавления революции. Сейчас это не так: едва ли США допустят победы Второй социалистической революции. НАТО или непосредственно, или, оказывая помощь российской власти, примет необходимые меры для подавления революции. Так что вероятность «бархатной» социалистической революции пренебрежимо мала. Она возможна лишь в том случае, если на стороне революции выступит армия. Однако, это маловероятно.

Ацюковский критикует компартии России, считает, что они мало и плохо занимаются теорией развития общества: «Практически не разрабатываются вопросы теории развития современного общества, сегодня это дело рук отдельных энтузиастов. Проводимая организационная работа в этом направлении явно недостаточна, хотя интеллектуальный потенциал имеется немалый» [50, 265].

Компартии, по мнению Ацюковского, впадают в правый или левый уклоны. Рассмотрим критику правого уклона, т. к. в этой критике просматривается скрытая критика КПРФ.

«Правыми уклонами являются:

• в политике – отказ от классовой борьбы, от свержения власти буржуазии и от диктатуры пролетариата;

 в экономике – отказ от уничтожения частной собственности и рыночной экономики и от их замены общенародной собственностью и социалистической экономикой.

Из этих двух главных моментов вытекают оппортунистические положения:

 возможность якобы проведения социалистических преобразований в интересах трудящихся масс в условиях сохранения буржуазной власти, призыв к сотрудничеству с ней;

 затушевывание противоположности и непримиримости интересов и целей антагонистических классов, партий и движений, призывы к соглашению с «Белым движением» (практически не существующим);

 запугивание масс несуществующими опасностями, например, опасностью «полномасштабной гражданской войны»;

 призыв к вписыванию в «мировую экономику»;

 призыв к установлению при социализме рыночных отношений, многообразия форм собственности или многоукладной экономики, в действительности чисто капиталистической;

 утверждение необходимости разобобществления собственности, в том числе призывы к образованию групповой собственности за счет присвоения бывшей социалистической собственности коллективами предприятий и к индивидуально-семейному предпринимательству;

 оправдание существования отдельных привилегированных групп рабочего класса, интеллигенции, молодежи и т. п., поскольку любые привилегии могут достигаться только за счет ограбления всего трудового народа;

 противопоставление трудящихся по национальным признакам». [50, 267].

Здесь содержится неявная критика Зюганова («белое движение», опасность гражданской войны, противопоставление трудящихся по национальным признакам), программы КПРФ (многообразие форм собственности, призывы к образованию групповой собственности)

Аттюковский резко осуждает групповую собственность, которую пропагандиуют представители «Демократического социализма» (см. главу 8).

«Сама эта групповая собственность в условиях, когда она явилась результатом разгосударствления общественной собственности, глубоко аморальна, так как коллектив присваивает себе то, что создано не им, а усилиями трудящихся всей страны. Далее начинается процесс перераспределения групповой собственности внутри группы – перераспределение доходов, акций и т. п., что ведет к нескончаемым социальным конфликтам внутри группы. В конечном итоге основное владение и основной доход оказываются в руках ограниченного числа наиболее хитрых лиц из состава руководителей предприятия, возникает все та же эксплуатация трудящихся данного предприятия, а всеми ими вместе – государства и тем самым остального общества. Но поскольку этим занимаются все, то в конечном итоге это ведет к общему снижению уровня производства, росту социальной напряженности и деградации общества. Ни о каком реальном социализме и, тем более, построении коммунизма при развитии групповой собственности не может идти и речи» [50, 274].

Аттюковский резко выступает против привилегий: «.Наделение каких-либо категорий или групп населения теми или иными привилегиями развращает их, даже если эти привилегии заслужены. Начинается борьба за эти привилегии или за переход в состав привилегированных групп. Вокруг привилегий очень быстро образуется слой лиц, не заслуживших эти привилегии, но имеющих их» [50, 275].

Аттюковский подробно исследует роль Коммунистической партии в строительстве социализма,

«Коммунистическая партия Советского Союза на протяжении всей истории СССР, находясь у власти и совмещая идеологическое и политическое руководство, являлась фактически государственной структурой управления всеми общесоюзными вопросами – идеологией, расстановкой кадров, управлением народным хозяйством как единым комплексом, обороноспособностью и т. д. Буржуазная пропаганда сегодня усматривает в этом порок коммунистов. Однако, совмещая идеологию и управление страной, КПСС обеспечивала стабильность внутриполитической обстановки в стране, эффективное развитие страны, повышение жизненного уровня народа, одновременно не допуская какого-либо внешнего вмешательства в дела страны.

Под руководством КПСС Советский Союз превратился в мощную мировую державу, с которой вынуждены были считаться все страны и все правительства. Разрушение страны стало возможным лишь после того, как была разрушена КПСС. А сейчас, когда на повестке дня стоит возрождение роли коммунистической партии, возникает вопрос, что это должна быть за партия, какие задачи она должна решать в ближайшем будущем и в перспективе.

Прежде всего, возникает вопрос о правомерности совмещения, слияния идеологического и политико-правового начал. Исторический анализ показывает, что подобное слияние духовной и светской власти в истории наблюдалось неоднократно, и всегда это приводило к созданию сильных государств или даже групп государств. Государства, построенные на основе духовной власти как государственной структуры, в мировой истории преобладали. Но правомерно ли это?

Это более, чем правомерно. Великие государственные образования возникают вообще лишь около великой общенациональной идеи, и никакого идеализма в этом нет, потому что «общенациональная идея» – это, в конечном итоге, лишь концентрированное выражение назревших потребностей общественного развития. Общенациональная идея – это идеология, направленная на объединение нации, т. е. сообщества людей, объединенных не только общей территорией и общим языком, но, и это самое главное, общим экономическим укладом. Общенациональная идея не имеет ничего общего с националистической идеей объединения людей по наследственному признаку национальности и по смыслу противоположна и антагонистичнаей» [50, 297–298].

При возвращении страны на путь социалистического развития руководящая роль коммунистической партии должна сохраниться:

«Восстанавливая коммунистическую партию, нужно сразу же нацеливать ее на то, чтобы она стала государственной структурой» [50, 299].

Аттюковский подробно рассматривает переход к коммунизму, который по его теории необходим для предотвращения кризиса социализма. Основным в этом переходе по его теории является, как уже говорилось выше, ликвидация личной собственности.

«Стремление людей к благополучию, в том числе к материальному, прогрессивно и является источником развития общества. Но вопрос заключается в том, в каких формах это благополучие должно реализовываться – в индивидуалистических (личных) или общественных, и на какой основе – на основе личной собственности или общественной.

Если обобществление средств производства является главным условием построения социализма, то полное обобществление производства, включая сферу потребления, при ликвидации товарно-денежных отношений является главным условием создания коммунистических производственных отношений» [50, 337].

Для ликвидации личной собственности предполагается проводить два мероприятия:

«1) поэтапное снижение цен на все виды товаров и услуг с одновременным пропорциональным сокращением всех видов денежных доходов у населения;

2) поэтапный вывод сфер общественного потребления в безденежное пользование с одновременным изъятием у населения соответствующей доли денежных доходов» [50, 337].

Первое мероприятия, вообще говоря, бессмысленно, или даже вредно. Бессмысленно потому, что оно просто повышает курс рубля, не изменяя покупательной способности населения. Вредно потому, что обманывает надежды населения. Действительно, снижение цен только тогда воспринимается положительно населением, если оно повышает его покупательную способность. А когда люди обнаруживают, что они больше, чем раньше купить не могут, то, естественно, возникает недовольство.

И второе мероприятие, также вызовет недовольство. Почему? Да потому, что сферами, выводимыми в общественное потребление, не все пользуются одинаково. Поэтому у некоторых доходы снизятся.

Таким образом, оба эти мероприятия будут способствовать возникновению антисоциалистических настроений. Т. е. должно проводиться только одно мероприятие:

поэтапный вывод сфер общественного потребления в безденежное пользование без изъятия у населения соответствующей доли денежных доходов.

Чувствуя, по-видимому, какую то ущербность предложенных мероприятий Ацюковский оговаривает их применение:

«Сокращение товарно-денежных отношений, зарплаты, наложение все больших ограничений на личное обогащение должно происходить только при условии роста жизненного уровня и благосостояния всего населения. При этом уровень благосостояния должен оцениваться не в деньгах или объемах личной собственности, а по уровню потребления всем населением материальных и духовных благ, по моральному климату и дисциплине, по отношению к труду и к своим обязанностям, по ликвидации преступности, пьянства, наркомании, разврата, курения, распада семей, безотцовщины, нищенства и т. д.» [50, 338].

Это хорошо, что Ацюковского беспокоит моральный климат, ликвидация пьянства и т. п., но все предложенные критерии являются средними показателями, не исключающими появление недовольства у каких то групп населения. Т. е. лучше всё же зарплату трудящимся не сокращать, а просто наращивать общественное потребление.

Для увеличения доли общественной собственности в потреблении

Ацюковский предлагает ряд конкретных шагов.

«Что касается вывода сфер общественного потребления в безденежное пользование, то первым очевидным и целесообразным шагом в этом направлении может являться перевод в безденежное пользование тех областей потребления, которые уже были бесплатными в годы Советской власти. Это:

• образование, включая и те виды образования, которые были платными, например, детские сады и ясли;

• здравоохранение (поликлиники и больницы);

• коммунальное обслуживание, связанное с мелким ремонтом жилья.

Остальные области потребления требуют поэтапного перевода в безденежное пользование, при этом приоритет следует отдавать общественным видам потребления, таким как:

• электроэнергия, газ, вода;

• общественный транспорт – городской и пригородный (исключая такси);

 жилье;

 ремонт жилья и домашнего оборудования;

 общественное питание на предприятиях иряд других» [50, 338].

Аттюковский подчёркивает, что переход должен быть поэтапным.

постепенным. Но тогда он противоречит самому себе. называя этот переход «коммунистической революцией» от социализма как отдельной формации к коммунизму. Постепенность перехода как раз и показывает. что мы имеем дело с единой экономической формацией. в которой происходит эволюционное развитие от низшей стадии коммунизма (социализма) к высшей.

О сокращении привилегий.

«При поэтапном переходе к коммунистическим производственным отношениям необходимо также поэтапно сокращать привилегии и повышенные зарплаты руководящему составу с целью исключения стремления алчных. но не компетентных лиц к занятию руководящих должностей. То же касается и научных работников» [50. 339].

Ацюковский забыл здесь упомянуть работников искусства и спортсменов. Вообще. отнимать – нехорошее занятие. особенно у своих. Тем более что руководители должны сами себе сокращать зарплату. Лучше повышать другим.

О формировании сферы потребления.

«При социализме и. тем более. при коммунизме необходим единый идеологизированный научно подготовленный заказчик на общественно-необходимые предметы потребления, обладающий к тому же правом контроля за исполнением своих заказов. Его заказы должны ориентироваться не только на сиюминутные потребности. но и учитывать планомерную работу по приоритетному развитию общественной сферы потребления. по сокращению товарно-денежных отношений в сфере потребления. а также по формированию коммунистического сознания. коммунистической личности. не паразитического потребителя. а созидателя благ для общества» [50. 339].

А как же пожелания потребителей? Диктатура какая-то. Может быть. такой заказчик и нужен. но работать он должен только в советующем режиме. а решающее слово должно быть за потребителем. которого. естественно. надо воспитывать. но не принудительно опять же.

Абзацем ниже Ацюковский несколько исправляется:

«Переход от личной собственности на предметы потребления к общественной должен происходить таким образом, чтобы на каждом этапе реальное благосостояние людей повышалось. Тогда личная собственность с очевидностью предстанет перед людьми как ненужная кабала, ограничивающая свободу человека» [50.339].

Вот это верно: человек должен добровольно отказываться от личной собственности, а не по указанию «идеологизированного научно подготовленного заказчика».

В главе 9 «Существование социалистического общества в капиталистическом окружении» Ацюковский подробно рассматривает различные стороны этого сосуществования: экономическую, военную…. Нас наиболее интересует идеологическое противостояние буржуазии.

«В целях недопущения повторенияреставрации капитализма после восстановления социализма необходима соответствующая идеологическая работа с населением страны. Разумеется, главным идеологическим фактором, обеспечивающим устойчивость социалистического строя, будет поэтапный переход к коммунистическим отношениям, при котором благосостояние людей все более обеспечивается за счет роста общественной собственности на предметы потребления. Тем не менее, все это требует разъяснения и настойчивой идеологической работы с населением» [50, 399].

Отметив, что идеологическая работа в СССР велась из рук вон плохо. Ацюковский даёт свои рекомендации. Ниже они приведены полностью.

«Прежде всего, должна быть искоренена так называемая двойная мораль у руководящего состава государства и, тем более, у ведущих партийных работников. Партийные работники должны являть собой образец для подражания как в смысле скромности материального обеспечения, так и в плане своих личных качеств – быть политически грамотными, скромными в быту, доступными для общения и т. д. Они должны стать «гуру», как это называется у индусов, – т. е. учителями и проповедниками, к которым всегда можно обратиться за советом и помощью.

Совершенно необходима теория развития общества на современном этапе его существования. Обсуждение положений этой будущей теории и вытекающие из нее основные положения Программы развития общества должны стать одним из основных моментов идеологической работы среди интеллигенции. Все эти положения в популярной форме должны доводиться до трудящихся масс с целью обсуждения и выработки замечаний, которые затем направляются в соответствующие идеологические органы для использования и корректировки теории и Программы.

В статьях и выступлениях в открытой печати и средствах массовой информации необходимо за правило принять не только изложение отчета о текущих достижениях или, наоборот, недостатках, но и формулирование ближайших задач в рассматриваемой области. Здесь примером являются многочисленные публичные выступления В.И.Ленина и И.В. Сталина, в которых всегда присутствовали общий анализ ситуации, общая перспектива и ставились задачи на ближайшее будущее.

В популярных изданиях необходимо вернуться к принципам социалистического реализма, в художественной форме излагающих то же самое применительно к различным жизненным ситуациям.

Важным идеологическим моментом является проблема гражданства. Все желающие навсегда покинуть страну должны свободно отпускаться, но с обязательной компенсацией произведенных на них затрат по воспитанию и образованию, конфискацией жилья и с изменением гражданства после пребывания в другой стране после оговоренного срока. Двойное гражданство необходимо, как таковое, ликвидировать. Возвращение в страну после добровольного ее покидания должно рассматриваться в каждом отдельном случае.

Наконец, необходимо наладить контрпропаганду, создав институт пропагандистов, следящих за антисоветскими публикациями и выступлениями и публично критикующих их по существу, причем с обязательным предварительным ознакомлением читателей и слушателей с сущностью этих антисоветских публикаций и выступлений.

Приведенный перечень мероприятий не является полным и отражает лишь самые необходимые первые меры. Состав идеологических мероприятий должен развиваться, дополняться и уточняться специалистами в этой области в процессе развития социалистического общества» [50, 400–401].

Всё это верно, но…. Двойную мораль нужно ликвидировать, это ясно. Хотя удастся ли это полностью выполнить на практике, когда партия и власть состоят из людей, а не из ангелов?

Про теорию тоже понятно. Но подразумевается, вероятно, теория Ацюковского и ничего не говорится о трудностях, на которые намекали Маркс и Энгельс, говорившие об объективном возрождении «старой мерзости» при строительстве коммунизма.

Ну, формулирование общих задач – это все делают, не только Ленин и Сталин. Даже Путин и Медведев это делают.

Против социалистического реализма и проблемы гражданства возражений нет.

И контрпропаганду надо наладить – это ясно. Но ведь была она в СССР. Для критики антисоветских публикаций нужно, чтобы человек мог ознакомиться с самими работами, а не с их «сущностью».

В общем, раздел по идеологии сводится к рекомендации: в СССР идеологическая работа велась плохо, а при возвращении страны на путь социалистического развития нужно её делать хорошо. Но новых методов не предлагается.

 

11.3.5. Прогноз будущего

В заключение своей работы Ацюковский пишет о кризисах человечества. которые представляют угрозу для его существования.

«В современную эпоху экономика всего мира переживает кризис, составляющими которого являются демографический кризис (перенаселение планеты), экологический кризис (перезагрязнение планеты), ресурсный кризис (катастрофическая нехватка ресурсов всех видов), социальный геополитический кризис (имущественное расслоение населения). Мировой экономический кризис является следствием капиталистического способа производства» [50, 435].

«Какие же существуют выходы из создавшегося положения? Возможны два варианта.

Первый из них предполагает победу империализма. Создается единое мировое хозяйство с единым мировым правительством. Оно действует в интересах своего окружения и элитарного «золотого миллиарда» цивилизованных стран, В нем существует своя иерархия, есть более, а есть менее привилегированные слои населения, но, в общем, весь этот «золотой миллиард» может существовать достаточно благополучно.

И есть весь остальной мир, призванный обслуживать «золотой миллиард». В нем тоже своя иерархия. Есть местная элита, призванная обеспечить бесперебойное поступление «цивилизованным» группам населения благ, которые создаются этим остальным миром; в нем есть силовые структуры, призванные удерживать в повиновении население этого остального мира. И есть само это население, судьба которого никого не интересует.

Однако, если это «остальное население» будет слишком быстро размножаться, то его численность надо будет «регулировать».

Нерентабельными окажутся целые народы, которые нужно будет «исключить» из земного существования. Из этого же населения будут создаваться силовые структуры для выполнения функций «удержания» в повиновении и «регулирования» численности «остального» населения. Оружие массового уничтожения будет применяться для этих целей без особых церемоний. А уровень жизни этого населения будет лишь таким, чтобы необходимая «золотому миллиарду» рабочая сила все же могла существовать и работать. Это будет очень дешевая рабочая сила с очень низким уровнем жизни.

Таков первый вариант.

Вторым вариантом является всемирная социалистическая, а потом коммунистическая революция. Их задача – покончить с капиталистическим способом производства, обрекающим человечество на гибель» [50, 438–439].

Первый вариант выглядит довольно реалистичным, и он уже начинает реализовываться на практике. Второй пока не просматривается.

 

11.3.6. Выводы по работе Ацюковского

Подведём итоги анализа работы Ацюковского.

1. Является ли социализм отдельной экономической формацией или нет? Формацией, которая согласно Ацюковскому пережила расцвет, стабилизацию и кризис.

В предлагаемом Ацюковским виде, скорее всего, не является, поскольку на самом деле явления загнивания в виде использования частью советского и партийного начальства своего положения в личных целях началось сразу после революции. Т. е. никакого прогрессивного и стабилизационного этапов не было. Если следовать терминологии Ацюковского, то сразу начался этап «загнивания». И причина эта объясняется много раз упомянутой цитатой из Маркса и Энгельса, что достаточное «развитие производительных сил… является абсолютно необходимой практической предпосылкой ещё и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость». Она сразу и воскресла.

Согласно Ацюковскому, основное противоречие социализма приводит к разделению общества на классы и классовой борьбе. В результате этой борьбы массы должны были бы восстать и совершить революцию. Об этом, кстати, мечтал Троцкий. На самом же деле революция, вернее – контрреволюция была проведена сверху при поддержке части народа. Контрреволюция была проведена не против какого-либо класса, а против социализма, для перехода к капитализму. Т. е. сработала скорее не схема Ацюковского, а второй вариант Троцкого: высшая бюрократия произвела контрреволюцию, чтобы увеличить свои привилегии до уровня привилегий соответствующих слоёв при капитализме и закрепить их в виде капиталистической собственности. Роль масс в контрреволюции была вспомогательна: показать, что изменения произведены по воле народа и тем самым деморализовать противников контрреволюции. Подавляющее большинство «революционеров» той поры не понимали, что происходит. Людей просто цинично использовали.

Ацюковский, в отличие от Хабаровой, совершенно не упоминает закон соответствия производственных отношений уровню производительных сил. По его мнению, переход к коммунизму должен был начаться в начале 60-х годов. Нужно было сокращать личную собственность: «Это могло быть достигнуто путем переворота в отношениях личной собственности на предметы потребления и деньги и уничтожения товарно-денежных отношений. Но этого не было сделано, и результатом явился сегодняшний кризис» [50, 52]. А можно ли было это сделать? Ведь если уровень развития производительных сил был недостаточен, то «должна была бы воскреснуть вся старая мерзость». Причём независимо от того, сохранены деньги или нет. При отсутствии денег мерзость переносилась бы даже хуже: наличие денег несправедливость распределения позволяет смягчить. Ответ на поставленный выше вопрос очевиден: уровень развития производительных сил был явно недостаточен для перехода к коммунизму.

Т.е. рекомендация Ацюковского и Хабаровой о лечении пороков социализма переходом к коммунизму неверна: производительные силы для этого не созрели.

Пороки нужно, к сожалению, устранять при наличии товарно-денежных отношений.

Кстати, Ацюковский, заявив, что социализм является отдельной социально-экономической формацией, фактически сам опровергает своё утверждение, когда показывает, что переход к коммунистическим отношениям должен происходить постепенно, по мере появления возможностей. А это и означает эволюционный процесс перехода от низшей стадии коммунизма (социализма) к высшей.

2. Рекомендации Ацюковского по свёртыванию товарно-денежных отношений через сокращение денежных доходов могут вызвать недовольство и антисоциалистические тенденции. Роль денежных доходов следует уменьшать лишь относительно, без абсолютного сокращения денежных доходов.

3. В общем, верна критика послесталинского периода развития СССР, приведшего к контрреволюции. Правильна (в основном) критика хозяйственных реформ, привилегий для руководителей (особенно партийного руководства), существования номенклатуры, застоя в теории развития общества при социализме.

4. Совершенно неверен вывод, что главная причина контрреволюции – разобобществление производства в послесталинский период, а не предательство верхушки КПСС во главе с Горбачёвым.

5. Довольно реалистичным является первый сценарий развития на планете Земля: переход к диктатуре «золотого миллиарда». Но второй сценарий – всемирная социалистическая революция – маловероятен.

6. Ацюковский ясно отвечает на вопрос о социализме XXI века.

«Подобно тому, как существует только один капитализм, определяемый одним экономическим базисом с различными надстройками, есть только один социализм. Нет социализмов «казарменных», «сталинских», «демократических» и т. п. Построить социализм – значит, обеспечить господство отношений общенародной собственности на средства производства и рабочую силу при сохранении личной собственности на предметы потребления и деньги. Средства производства и рабочая сила перестают быть товаром» [50, 27–28].

 

11.4. «Комментарии к истмату» В.П. Петрова

 

11.4.1. Основы теории

В 2003 г. В.П. Петров выпустил книгу «Комментарии к истмату» [52]. В ней он применяет к человеческому обществу теорию управления сложными системами, первоначально развитую в технике. Действительно, общество представляет собой сложную систему и теория управления к ней может применяться.

Подобный подход применялся и ранее, в догорбачевское время. В качестве примера можно указать на книгу В.Г. Афанасьева «Научное управление обществом» [53]. В ней рассматривается применение теории управления к человеческому обществу вообще и к капиталистической и к социалистической формациям в частности.

Главное в работе Петрова то, что он поставил проблему устойчивости общества, которую из послекризисных марксистов мало кто явно ставил.

Начинает он с критики исторического материализма, который, по его мнению, не смог предсказать крах СССР. А крах этот, по Петрову, произошёл из-за отсутствия « системы самоналадки в системе управления советским обществом» [52, 3]. Под системой самоналадки Петров понимает механизм в управлении обществом, который позволяет мирно разрешить конфликт между населением и властью. При отсутствии такого механизма разрешение конфликта происходит через «смуту».

Основываясь на своей теории, Петров делает вывод: « Как видим, события новейшей истории не укладываются в канву нынешнего истмата… теория истмата не отвечает предъявленным к ней требованиям. А значит, она должна быть доработана. Доработана, по крайней мере, до такого уровня, который бы позволил дать объяснение ходу исторического процесса со времени ухода классиков марксизма, включая трагедию СССР» [52, 5]. Петров считает, что исторический материализм не даёт « путей решения названной проблемы» [52, 3].

Проведём анализ положений теории Петрова. В качестве основной он рассматривает следующую систему управления обществом, изображённую на рис. 11.2. (а с разделением власти на законодательную и исполнительную – рис. 11.3.). Система управления обществом замкнута. Управляющая часть системы в процессе решения задач управления воздействует на население. Население реагирует на действия властей. Это обратная связь. Она имеет информационную составляющую и силовую « (выборы, референдумы, заговоры, восстания, революции), посредством которой может быть осуществлена смена властей, т. е. обратное управление» [52, 34].

Далее Петров выделяет главные и конкретные задачи управления. «Главной задачей управления на данном этапе развития общества является сохранение (и укрепление) существующего общественного строя либо вновь создаваемого» [52, 38].

«Конкретная задача управления, вслед за главной задачей управления, является одной из основных категорий теории управления социальными системами. Управление современным обществом есть управление по конкретным задачам, которые разрабатываются во исполнение главной задачи управления, исходя из конкретного состояния общества и реальных возможностей его развития» [52, 39].

Рис. 11.2. Схема№ 1 Петрова системы управления обществом

Рис. 11.3. Схема № 2 Петрова системы управления обществом

Процесс выполнения конкретной задачи называется регулированием. Процесс регулирования заключается в уменьшении разницы (рассогласования) между планируемыми и фактическими показателями.

«Способность системы управления обществом выполнять главную задачу управления при возмущениях называется саморегулированием» [52,41].

Далее Петров вводит понятия потери устойчивости и самоналадки. Если «рассогласование по параметру…не исчезнет, негативная реакция населения будет нарастать вплоть до полной потери доверия к управляющей подсистеме и разрушения системы управления. В теории это называют потерей устойчивости…» [52, 49].

Петров выявляет условия, при которых система управления обществом может быть устойчивой. Для этого он вводит понятие несимметрии системы управления обществом.

«По отношению к главной задаче управления население, в первом приближении, может быть разделено на три общности: общность ДА, или ЗА (одобрительное отношение и поддержка), общность НЕТ, или ПРОТИВ (категорически против) и общность НЕЙТРАЛЫ, или БОЛОТО (безразличие к главной задаче управления)…

Если воздействия на управляющую подсистему от общностей ДА и НЕТ равновелики, то теоретически система управления обществом неустойчива, так как не «знает», какую задачу она должна отрабатывать и «дергается». Действительно, представим себе, что в нынешней российской Думе избраны точно 50 % правых и 50 % коммунистов. Такая «симметричная» Дума не сможет принять ни одного закона, не сможет даже утвердить состав правительства в случае несогласия левых или правых. Она будет совершенно неработоспособна. В истории человечества встречались подобные случаи. Например, во Франции, непосредственно после второй мировой войны, когда в парламенте у коммунистов и буржуазии были сравнимые силы, управление страной было практически парализовано: правительства менялись чуть ли не каждый месяц. Поэтому система управления обществом может нормально функционировать ТОЛЬКО В НЕСИММЕТРИЧНОМ РЕЖИМЕ РАБОТЫ, т. е. когда сигналы обратной связи в поддержку главной задачи управления превышают сигналы обратной полярности. Проще говоря, СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВОМ ДОЛЖНА БЫТЬ НЕСИММЕТРИЧНА. В приведенном выше примере для восстановления несимметричности французам пришлось распустить парламент и изменить избирательную систему. По новому закону подавляющее число мандатов стало отдаваться победившей на выборах партии, и система управления вышла из паралича.

На нынешнем этапе развития общества возможны только две разновидности несимметрии: либо в пользу буржуазии (капитализм), либо в пользу трудящихся (социализм). НИКАКОГО ТРЕТЬЕГО ПУТИ НЕТ, т. е. ни о какой конвергенции речи быть не может» [52, 62–63].

Чтобы избежать потери устойчивости, «системы управления обществом снабжаются механизмом самоналадки, если угодно самонастройки, самоорганизации, адаптации.

Самоналадка означает способность системы управления обществом поддерживать такое состояние системы, в котором она способна обеспечить саморегулирование, иначе говоря, состояние готовности к выполнению главной задачи управления. Принцип самоналадки заключается в отставке (смене) тех руководителей, которые не могут обеспечить саморегулирования, т. е. в селекции (отборе) кадров по результатам их работы. Отбор руководителей длится до тех пор, пока вновь назначенный руководитель не обеспечит саморегулирования» [52, 49].

«Среди составляющих обратной связи основную роль в реализации свойств саморегулирования и самоналадки для высшего руководства страны играет СИЛОВАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ (или, при трактовке обратной связи по первому варианту, механизм, преобразующий реакцию населения в силовое воздействие на управляющую подсистему). Будет отсутствовать силовая составляющая обратной связи, т. е. ОБРАТНОЕ УПРАВЛЕНИЕ, – исчезнет основная побудительная причина для руководства к разработке и выполнению конкретных задач управления, их реализации к отбору наиболее способных профессиональных управленцев» [52, 50].

В качестве примера идеального механизма самоналадки Петров указывает на мирную смену находящихся у власти буржуазных партий через парламентские выборы.

«В современном обществе наиболее наглядно процесс самоналадки системы управления можно наблюдать на примере двухпартийных буржуазных систем управления, скажем США. Каждая партия перед выборами предлагает избирателям свои конкретные задачи управления (в виде программы или предвыборных обещаний). Проигравшая выборы партия вынуждена совершенствовать как программу, так и руководство, чтобы попытаться победить на очередных выборах. Наличие равносильных партий или блоков способствует эффективной работе двухпартийной системы управления» [52, 51].

Но сразу за этим примером следует фраза: «Разумеется, в качестве очередного претендента на руководство буржуазия ставит выразителя своих интересов. Тем самым сохраняется преемственность власти капитала» [52, 51].

Что же это получается? Что на самом деле никакого выбора у избирателей капиталистических стран нет? Что им буржуазия просто подсовывает правительство якобы с другой политикой? Да, это на самом деле так. Об этом ещё в середине XIX века написали Маркс и Энгельс.

В качестве подтверждения своего мнения Петров ссылается на А. Зиновьева: «Западная система выборов при всех её недостатках… позволяет решить одну важнейшую проблему власти: она позволяет осуществить сменяемость формально высшей власти, сохраняя при этом стабильность и преемственность системы государственности» [52, 220]. Петров не замечает (возможно, сознательно) определяющей фразы: «формально высшей власти», которая утверждает, что видимая система власти является только формально высшей. Что на самом деле власть в странах капитала через систему неформальных организации, которую Зиновьев называет «сверхвластью», принадлежит крупной буржуазии. Т. е. эта сверхвласть или по терминологии ч. I – руководящая сила общества является важнейшей частью системы управления и её нужно ввести в схему в явном виде, а не включать в население, как это сделано Петровым. Действительно, сигналы обратной связи государственной власти от трудящихся и от господствующего класса эксплуататоров совершенно различны, поэтому объединять их не имеет смысла, вполне естественно их выделить. И в соответствии с исторической правдой блок влияния господствующих классов должен располагаться выше блока государственной власти.

Реальная схема управления обществом приведена на рис. П.4., где вводится под названием «внешние силы» верхний уровень управления. Почему – «внешние». Во-первых, потому, что руководящая сила общества не выбирается населением, как президент и парламент, а во-вторых, потому, что в жизнь общества вмешиваются внешние невыборные силы в виде агентуры иностранных государств. На рис. 11.4. внешние силы разделены на две составляющие: «руководящая сила общества» и «иностранное вмешательство».

Т.е. на самом деле по схеме рис. 11.4 осуществляется управление всеми странами. По этой схеме работала и система управления в СССР, где роль руководящей силы общества выполняла КПСС.

Рис. 11.4. Реальная схема управления обществом

Схема рис. 11.4 в том виде, как она приведена у Петрова, помещена на рис. 11.5 (у Петрова – рис. 4). Петров её жёстко критикует: «При однопартийном управлении (Китай, СССР) готовый претендент на руководство отсутствует. Избирателям не из кого выбирать, и это затрудняет самоналадку Важно также, что однопартийное управление способствует застою в самой партии, поскольку нет конкурирующей организации.

Рис. 11.5. Схема управления советским обществом по Петрову

«На рис. 4 (рис. 11.5,) в качестве примера однопартийного управления представлена структура системы управления советским обществом. Созданная для завоевания власти рабочим классом, партия большевиков в ходе строительства социалистического общества оформилась как доминирующий канал управления государством, т. е. управление велось по двум каналам: государственному и партийному при ДОМИНИРОВАНИИ последнего. Согласно теории надежности у такой системы управления надежность будет не выше надежности каждого из составляющих ее каналов, в частности, партийного канала. Именно поэтому паралич партийного канала в период перестройки привел к потере работоспособности всей системы управления советским обществом. В такой системе управления население не имеет возможности оказать силовое давление на лидера через выборы или референдум. Обратная связь с высшим руководством страны осуществляется лишь через вкрапленных в общество членов партии… (на рис. 11.5 обозначена пунктирной линией), и зависит от качества обратной связи в самой партии. Ни о какой самоналадке системы управления обществом здесь не могло быть и речи» [52, 52].

Однако всё, что сказано выше о КПСС, можно сказать и о руководящей верхушке буржуазии: она даже ещё более недоступна для населения, поскольку она ему даже неизвестна. Избиратели на Западе (особенно в США) только формально выбирают. Только личность, но не политику. (Кстати, сам Петров считает систему США фактически однопартийной).

И в странах капитала управление ведётся по двум каналам: государственного и крупного капитала, при скрытом доминировании последнего канала.

В СССР отказала главная часть системы управления – руководящая сила общества – в силу проникновения в высшие эшелоны власти предателей. Такие отказы могут быть и при капитализме. Можно привести два примера.

Первый – февральская революция в России в 1917 г. Буржуазия в союзе с либералами, генералитетом и английской разведкой свергла царя, принудив его отречься от престола (по мнению некоторых монархистов отречения не было – оно было сфальсифицировано [54]). Но не справилась с управлением, что привело в итоге к социалистической революции.

Второй – передача власти Гитлеру крупным капиталом. Гитлер привёл Германию к краху и утрате капиталом части Германии. Своевременно сменить Гитлера крупный капитал не смог ввиду диктаторских полномочий последнего. Т. е. в обоих этих случаях и в СССР произошёл отказ руководящей силы: она оказалась в силу допущенных ошибок неспособной выполнить главную задачу управления: защитить общественный строй.

В случае СССР отказ механизма самоналадки произошёл в результате перерождения правящей верхушки КПСС и предательства главного лица в партийной иерархии – Горбачёва и его ближайшего окружения, политической малограмотности тех, кто мог остановить предателей (Лигачёва, Рыжкова, Язова….).

Не в последнюю очередь из-за использования неверных схем рис. 11.2 и 11.3 также совершенно неверной является трактовка контрреволюции в СССР. Действительно на партию воздействовать было трудно, практически, невозможно. «Поэтому когда население окончательно убедилось в недееспособности руководства страной (а законные пути к его смене отсутствовали), самоналадка общества пошла через слом старой системы управления» [52, 4].

Юмор состоит, однако, в том, что слом старой системы управления произвело не население, которое «убедилось», а то самое руководство, которое показало свою «недееспособность». И совершив слом, оно инсценировало своё свержение. Кризис, конечно, был. Но он искусственно усиливался предательским руководством Горбачёва. В своём предательстве он открыто признался ещё в 1999 году, но Петров и в 2003 продолжает считать его просто неспособным руководителем: «Именно слабость обратной связи послужила причиной появления бездарного и непрофессионального руководства страной, которое не смогло справиться с возникшими трудностями управления» [52, 54].

«Бесспорно, что провал Горбачева был во многом обусловлен его туманным представлением о конкретных задачах управления (вспомни его «больше социализма» и т. п. высказывания), возможно, даже не пониманием важности этого вопроса» [52, 40].

А вот выдержка из выступления М.С. Горбачёва в Американском университете в Турции: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми.

Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране.

Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что я не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. Моим идеалом в то время был путь социал-демократических стран. Плановая экономика не позволяла реализовать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря. Только переход на рыночную экономику мог дать возможность нашим странам динамично развиваться» [55].

Комментарии, как говорится, излишни. Кстати, насчёт профессионализма Горбачёвского руководства. Контрреволюционная перестройка была проведена блестяще. Т. е. с профессионализмом было всё в порядке. Никакое это руководство не было бездарным. А с трудностями оно и не пыталось бороться, поскольку их само создавало.

Теперь относительно обвинений Петрова, что в истмате чего-то нет. И это нужно дополнить. В трудах классиков марксизма действительно не используются понятия «теория управления», «обратная связь», «механизм самоналадки», но они там присутствуют под другими названиями.

Согласно историческому материализму государство есть инструмент господствующего класса. Оно реализует его господство, действуя в интересах класса. Чтобы государство выполняло свою функцию представители верхушки правящего класса при капитализме через различные неформальные организации контролируют состав правительства и депутатов парламента через власть денег. А. Зиновьев называет эту систему неформальных организаций сверхвластью. Т. е. вот он механизм самоналадки – система неформальных организаций господствующего класса. Этот механизм действует во всех эксплуататорских формациях. А при социализме? Ведь здесь господствующий класс является неимущим и поэтому не может создать аналог буржуазной сверхвласти, которая из-за кулис манипулирует государством. Ленин ответил на этот вопрос: «У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации» [1 т 8, 403]. А такой организацией является партия. Она нужна для взятия власти. А в стране, строящей социализм, она является руководящей силой общества («сверхвластью» по Зиновьеву), но не подпольной, как при капитализме, а легальной.

Таким образом, механизм самоналадки в СССР был. Это – КПСС. Но он отказал. К сожалению, любой механизм может отказать.

Критикуя исторический материализм, Петров, фактически излагает некоторые его положения, но в терминах своей теории. Приведём две цитаты.

«…в обществе существуют два вида самоналадки. Первый из них осуществляется при сознательном управлении сменой руководства в рамках существующей политической системы (скажем, путем отставки прежнего руководства). Второй – самоналадка при объективном, или стихийном, управлении, т. е. не в рамках существующей системы управления обществом, а путем слома последней и введения новой (например, при успешной революции, при смене династий), как правило, через смуту. Иными словами, человеческое общество, как самоорганизующаяся система, время от времени проходит через фазы самоналадки (самоорганизации), которые наступают тогда, когда властные структуры чрезмерно отклоняются от курса служения обществу (точнее, наиболее влиятельной его на тот момент части)» [52, 72].

«…управляющую подсистему общество создает в своих интересах. Иными словами, «хозяином» в обществе является управляемая подсистема. Как «хозяин» она вправе посредством силовой составляющей обратной связи обновить управляющую подсистему (произвести ее наладку), если та плохо выполняет свои обязанности, т. е. не проводит интересов наиболее влиятельной части общества. В фактической подчиненности управляющей подсистемы обществу, точнее его наиболее влиятельной части, т. е. ВО ВЛАСТНОСТИ ОБЩЕСТВА В ЛИЦЕ УПРАВЛЯЕМОЙ ПОДСИСТЕМЫ (точнее ее наиболее влиятельной части) НАД ПОДСИСТЕМОЙ УПРАВЛЯЮЩЕЙ И ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ЗАКОН ОРГАНИЗАЦИИ (самоналадки) ОБЩЕСТВА. В зависимости от формации в роли наиболее влиятельной части общества могут выступать бояре, дворяне, буржуазия и т. д. В реальности управляющая подсистема – ставленник наиболее влия-тельной, решающей части общества, интересы которой она, в сущности, и обеспечивает».

Последнее предложение является изложением Петровым «своими словами» известного положения марксизма, что государство является орудием господствующего класса. Т. е. основой системы управления (причём невыборной) является верхушка господствующего класса. Т. е. существующие системы управления обществом построены по схеме рис. 11.4. Но Петров почему то предпочитает схему рис. 11.3, хотя из приведённых выше его рассуждений нужно сделать совсем минимальное умственное усилие, чтобы прийти к схеме рис. 11.4.

Перечисляя влиятельную часть общества, Петров почему-то не назвал её для социализма, а ограничился невнятным «и др.».

Кстати из схемы рис. 11.4 следует принципиальная неустойчивость схем рис. 11.2 и 11.3. Поскольку враги всегда есть, то на самом деле схема рис. 11.4 без руководящей силы общества сводится к схеме рис. 11.6. А эта схема неустойчива. Почему? На это отвечает сам Петров.

Рис. 11.6. Схема управления обществом без руководящей силы общества

«Еще раз подчеркнем, что конкретные задачи управления должны вырабатываться с соответствующим обоснованием профессионалами, специалистами, конечно же с учетом мнения социальной базы, получаемого по каналу обратной связи, но СПЕЦИАЛИСТАМИ. У них меньше вероятность ошибки. Апелляция к социальной базе в таком случае некорректна, поскольку последняя не обладает необходимой информацией, профессионализмом и априори принять правильное решение не в состоянии. Образно говоря, в данном случае обращение к социальной базе сродни просьбе к незрячим разрешить визуальный спор зрячих. Не всякая альтернатива должна выноситься на референдум, а лишь та, которую населению разрешить под силу» [52, 182–183].

Т.е. Петров невысокого мнения о способности населения вырабатывать правильное решение, поскольку оно «не обладает необходимой информацией, профессионализмом и априори принять правильное решение не в состоянии». И это, в общем, справедливо. Это не обвинение простых людей в глупости: просто они настолько заняты проблемами организации жизни, что времени на занятия политикой у них не остаётся. Поэтому население легко запутать демагогическими лозунгами, что было блестяще проделано в СССР в период Перестройки. Поэтому самоустранение руководящей силы от выполнения главной задачи управления ведёт к подмене этой главной задачи главной задачей другой силы (см. рис. 11.6), которая занимает опустевшее место руководящей силы. А смена главной задачи равноценно потере устойчивости с точки зрения первоначальной главной задачи. Именно это и было проделано предательской кликой Горбачёва во время Перестройки, когда они дали волю антисоциалистическим силам под лозунгами демократии и гласности.

Теперь об обвинении Петрова, что опасность краха социализма не рассматривается в историческом материализме. Возможно в некоторых учебниках – да. Но классиков марксизма этот вопрос волновал. Это подробно освещено выше. Изложим ещё раз коротко.

Маркс и Энгельс вообще считали, что победа социализма в условиях капиталистического окружения невозможна. Выше (см. гл.6) мы показали, почему они так считали. Из-за того, что при капитализме некоторые трудящиеся слои общества могут быть богатыми, а при социализме, в обществе социальной справедливости – нет. Отсюда возникает зависть и объективные контрреволюционные тенденции.

Ленин доказал, что, увы, мировая революция невозможна: придётся строить социализм в условиях капиталистического окружения. Он указывал и на опасность для социализма из-за перерождения власти.

Троцкий указал на объективные контрреволюционные тенденции в среде партийной и государственной бюрократии.

Т.е. опасность видели и предлагали средства борьбы с этой опасностью.

Петров даёт свои рекомендации борьбы с возможным повторным перерождением правящей верхушки в случае возвращения на путь социалистического развития.

Довольно интересные рекомендации.

«При сильной обратной связи в КПСС система управления советским обществом ВОЗМОЖНО была бы работоспособной. Однако представляется, что нельзя ставить судьбу страны в зависимость от положения дел в одной партии. Плата за повторную реализацию подобной системы управления в обновленном социалистическом обществе так высока и риск столь велик (возможна повторная трагедия страны), что от подобной структуры системы управления обществом необходимо КАТЕГОРИЧЕСКИ ОТКАЗАТЬСЯ. Нельзя согласиться с тем, что: «Именно партия коммунистов осуществляет диктатуру трудящихся, остальные структуры – Советы, профсоюзы, министерства и т. п. – прилагаются к ней… Восстанавливая коммунистическую партию, нужно сразу же нацеливать ее на то, чтобы она стала государственной структурой» [75 в данной работе – 50, с. 245]. Нет, диктатуру трудящихся не должна проводить партия (с этим уже хлебнули великого горя), ее должны проводить СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ ТРУДЯЩИЕСЯ через Советы» [52, 175].

«Диктатура пролетариата обеспечивается несимметрией системы управления обществом за счет превалирования депутатов Съезда от общности СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ТРУДЯЩИХСЯ. В процессе сознательного перехода к социализму такому превалированию должно уделяться самое серьезное внимание» [52, 179].

Итак, социалистическую ориентацию развития должна осуществлять «общность социалистических трудящихся». Именно общность, а не организация. Т. е. формально неорганизованные трудящиеся. В лучшем случае члены некоего клуба «Социалистической ориентации».

Но чтобы обеспечить превалирование «депутатов Съезда от общности СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ТРУДЯЩИХСЯ» нужна большая работа. И работа эта должна быть организована. А что такое организованная общность социалистических трудящихся? Правильно. Это – партия, причём должна быть не простая, а руководящая сила общества. Почему не простая? А потому, что есть ещё общность несоциалистических трудящихся, мечтающих стать богатыми, как при капитализме. И эта общность также может образовать партию (и наверняка это сделает, поскольку из за рубежа подскажут, если сами не догадаются). Т. е. развернётся борьба за путь развития, чтобы там не было записано о социалистическом пути развития в Конституции. И вероятность реставрации капитализма в этой борьбе очень велика. Тем больше, чем более неорганизованной будет общность социалистических трудящихся.

Т.е. Петров впадает в какую то утопию, маниловщину. А причина в излишней потере уважения к истмату и в неправильно выбранной схеме управления обществом по рис. 11.3. А из рис. 11.4 и 11.6 сразу вытекает, что как только мы убираем из невыборных управляющих сил руководящую силу общества (в случае социализма – коммунистическую партию), так развитием общества начинают управлять извне империалистические державы (в основном, США). И ясно, что они поведут общество не к социализму, а к капитализму.

Рассмотрим теперь одно улучшение Петровым истмата, не связанное, непосредственно с теорией управления.

Петров критикует классиков марксизма за то, что они не предусмотрели переход от капитализма к социализму естественным путём: в результате вызревания внутри капитализма новых производственных отношений. Так, как это было при переходе от рабовладельческого строя к феодализму и от феодализма к капитализму: «не раб побеждает рабовладельца, а протофеодал, не крестьянин феодала, а протокапиталист. Должен быть также и протокоммунистический человек». То, что Маркс и Энгельс не признали такой возможности и посчитали пролетариат могильщиком капитализма, он считает их методологической ошибкой.

Дело, однако, в том, что закон вызревания новой формации в предыдущей выведен для появления новой, эксплуататорской формации. А в случае перехода к социализму происходит переход к неэксплуататорской формации. Т. е. качественно другой переход. Как говорит Вазюлин: «переход к коммунизму – это переход от всей предшествующей истории к новому типу истории» (см. 7.2)

Поэтому нет ничего удивительного в том, что закон вызревания при этом не действует. Поскольку происходит переход к неэксплуататорской формации, то естественно, что совершать его должен неэксплуататорский класс, пролетариат. Так что никакой нелогичности в выводе классиков нет.

Социалистическая формация внутри капитализма вызреть не может, поскольку она антагонистична капитализму. Появляются только её элементы (например, государственный сектор экономики).

Но Петров считает, что вызреть может. Однако как это будет выглядеть, ничего путного не говорит. В качестве возможного варианта он рассматривает предложенную Курашвили модель, основанную на групповой трудовой собственности. Однако замечает при этом, что буржуазия перейти на такую форму производства не позволит. Т. е. вариант «естественного» (путём «объективного управления» по терминологии Петрова) перехода от капитализма к социализму» является, так сказать, только мечтой, не имеющей под собой никаких реальных предпосылок.

Кстати, указанное положение о вызревании социализма в капитализме, что нужно подождать этого вызревания, является позицией социал-демократов, что в марксизме рассматривается, как оппортунизм. Т. е. Петров не изобрёл здесь ничего нового: он просто хочет дополнить истмат этим оппортунизмом.

 

11.4.2. О поправках и дополнениях Петрова к истмату

1. В истмате должны быть обозначены основные направления развития общества: управленческое, формационное и цивилизационное. Т. е. Петров рассматривает их как равноправные. А марксизм считает, что основное направление – формационное. А всё остальное относится к настройке. И это подтверждается практикой: все цивилизации проходят через основные формации.

2. «Истмат должен быть дополнен теорией социального управления» [52, 118]. Зачем? Управление – это вообще отдельная наука. Разумеется, использовать её методы и в историческом материализме можно. И в этом большая заслуга Петрова, что он попытался использовать эти методы. Хотя ему это не совсем удалось.

3. Обязательность диктатуры пролетариата следует выводить из обязательности несимметрии систем управления обществом. Исторический материализм считает, что управление обществом осуществляется через диктатуру господствующего класса. Само слово диктатура обозначает полную несимметрию. Т. е. Петров здесь ломится в открытую дверь.

4. Ввести два варианта перехода к социализму: 1) естественное умирание капитализма, связанное с вызреванием в его недрах нового способа производства; 2) переход сознательный в результате революции.

Выше мы видели, что для первого варианта нет никаких предпосылок. Даже умозрительно не удалось создать «протокоммунистического человека».

5. Пролетариат не является естественным могильщиком капитализма. Им может быть только класс, который приобретёт экономическое могущество в недрах капитализма. Но что это за класс, Петров так и не сообщил. А из качественного отличия перехода от капитализму к социализму от предыдущих переходов следует, что такой класс не может возникнуть.

Пролетариат на равных с другими общностями участвует в революции по второму варианту. Это не верно. На самом деле формула «во главе с пролетариатом» остаётся верной, поскольку пролетариатом сейчас является не только рабочий класс, но и основная часть технической интеллигенции.

6. Нужно чётко указать на разницу между буржуазией и пролетариатом: для буржуазии власть – вопрос жизни и смерти, а пролетариат может существовать и при капитализме и при социализме и поэтому он склонен больше к экономической борьбе.

Но это же всё есть в марксизме: Ленин же партию создавал, чтобы вносить социалистическое сознание в рабочее движение.

«И только, когда пролетариат «загоняют в угол»…он переходит к борьбе политической» [52, 119]. Ну, это не совсем так. Сознательная часть борется всегда. В случае революционной ситуации («загоняют в угол») активность возрастает. И это тоже в марксизме есть: называется учением о революционной ситуации.

7. Пролетариат неоднороден. Часть относится к социализму даже враждебно. Поэтому неверно говорить о диктатуре пролетариата при социализме.

Здесь неверное толкование понятия «диктатура класса». Разумеется, никогда весь класс не осуществляет диктатуру. И во всяком правящем классе есть свой пассив и свои предатели. Диктатура класса означает, что государственная власть проводит политику в интересах данного класса, прежде всего экономических.

8. Нужно указать, что общий кризис капитализма ещё не наступил, поскольку в недрах его ещё не сформировался новый способ производства.

Как следует из вышеизложенного – и не сформируется. Капитализм вечен получается? Конец истории по Фукуяме?

Со всеми этими предложениями нельзя согласиться, т. е. исправлять исторический материализм по рекомендациям Петрова не следует. Согласиться можно только с последней рекомендацией.

9. «В истмате должен быть проанализирован крах СССР с позиции государства и позиции формации. Необходимо показать, что это был крах страны, как носителя формации, но не самого социализма, как формации» [52, 120].

Рекомендация верная, но анализ, данный по этому вопросу Петровым, неверен.

Петров негативно относится к КПРФ, считает её соглашательской партией. В качестве обоснования этого утверждения говорит, что к 1998 г. рейтинг Ельцина упал настолько, что если бы думские коммунисты инициировали досрочный роспуск Государственной Думы, то на внеочередных выборах они бы победили и вернули бы страну на путь социалистического развития. Но думские коммунисты «вцепились в кресла» и упустили момент.

Петров как бы забывает только что прошедшие президентские выборы 1996 года, где Ельцин, имея в начале почти нулевой рейтинг, в итоге победил.

Петров забывает и 1993 год, который показал, что если Ельцин тогда совершил государственный переворот, чтобы не допустить к власти более умеренных капитализаторов, чем его команда, то почему по-другому он действовал бы против победивших коммунистов, гораздо более опасных для его планов?

И вообще, откуда Петров взял, что коммунисты могли инициировать досрочный роспуск Государственной Думы, если они имели там только 22 % мест?

Зюганов совершенно справедливо указывает (см. раздел 9.2), что для победы коммунистов недостаточно их победы на выборах, нужно, чтобы эту победу заставили признать массовые выступления трудящихся. Т. е. нужна революционная ситуация. А то, что её не было, показали, во-первых, события 1993 года, когда Верховный Совет поддержали только десятки тысяч россиян, а нужны были сотни или миллионы, а во-вторых, малая активность трудящихся в протестных акциях, организуемых КПРФ.

Петров путает недовольство «на кухне», которое может реализоваться в голосовании, с реальным недовольством, выражающемся в участии в массовых акциях протеста, в числе участников митингов. А их мало было, как в 1993, так и в 1998 году.

Так что критику Петрова следует признать следствием неверной оценки степени недовольства россиян Ельциным в 1998 году. Да, эта оценка вытекает из его теории, но тем хуже для теории. Учение Ленина о революционной ситуации, а также близкие ему высказывания Маркса и Энгельса, более верно позволяют оценить общественные процессы, хотя и не содержат таких заимствованных из техники терминов, как «обратная связь», «объективное управление»….

Петров много говорит о важности учёта сигналов обратной связи, о необходимости тщательного подбора кадров. И это верно. Но с одной оговоркой, которую поясним на примере капитализма. Подбор кадров правительства там производит верхушка буржуазии (и Петров с этим согласен), а не возмущённые народные массы. Многопартийная система позволяет лишь делать вид, что мнение народа учитывается. Кстати некоторые авторы не признают существования реальной многопартийности при капитализме. В том числе и сам Петров: «Если говорить действительно о партиях, а не о специально искусственно создаваемых структурах, призванных дробить социальную базу или «переключать» внимание избирателей, т. е. создавать видимость альтернативы, как, например, в США….» [52, 181].

Точно также должно быть и при социализме. Недостаток, который следует устранить в следующем издании социализма, состоит в безальтернативности выборов представительной власти. Народ должен выбирать, но из кандидатов, верных социализму, т. е. одобренных партией или по Петрову «структурированным сообществом социалистических трудящихся».

Что касается самой партии, то она строится на принципах демократического централизма. Т. е. партия строится по схеме рис. 11.2, которая, как мы отмечали выше, является принципиально неустойчивой. И в этом её существенный недостаток, от руководящей силы капиталистических стран, которая строится по закону силы богатства, т. е. тех представителей капитала, которые наиболее других заинтересованы в сохранении капитализма. Т. е. руководящая сила при капитализме более устойчива, чем при социализме.

Из неустойчивости демократической организации, построенной по схеме рис. 11.2, становятся понятно, что авторитарные тенденции в компартии в общем естественны: они объясняются стремлением руководства увеличить устойчивость партии. С другой стороны, как показывает пример предательства Горбачёва, это чревато победой контрреволюции. Победой контрреволюции грозит и полная демократия в партии. Т. е. нужно что-то среднее: авторитаризм, но не чрезмерный, чтобы обратная связь в партии работала.

Для недопущения повторения кризиса в коммунистической партии Петров предлагает следующие меры:

«В качестве шагов по усилению обратной связи в партии, однако, можно предложить: уменьшение интервалов между съездами (до двух лет) и введение промежуточных конференций, ограничение срока пребывания на посту одного и того же лидера, тайное всепартийное голосование по доверию лидеру, отставка лидера по требованию определенной части первичных партийных организаций, запрещение практики «рекомендаций», когда нижестоящие звенья «выбирают» своих руководителей по рекомендациям звеньев вышестоящих, ротацию кадров, всепартийные опросы (референдумы) по наиболее важным проблемам по требованию определенного числа первичных организаций, приостановку перечисления членских взносов в центр как средство давления снизу, приостановку членства снизу в знак несогласия с политикой руководства по отдельным вопросам и т. д. Необходимо также пересмотреть взгляды на недопустимость платформ и объединений по отдельным вопросам в партии. Конечно, такие объединения таят опасность раскола. Но, с другой стороны, в них зарождаются ростки нового, они облегчают реализацию обратной связи» [52, 180–181].

Эти рекомендации годились бы, если бы не было враждебного окружения. Они вытекают из непонимания Петровым того факта, что схема рис.

11.2, по которой построена партия, является принципиально неустойчивой. Особенно дикими представляются рекомендации по неперечислению членских взносов и приостановке членства. И ведь запрет фракционности в партии, принятый X съездом РКП(б), был принят именно потому, что фракционность грозила расколом и поражением революции в конечном счёте. Ведь ростки нового, которые возникают во фракциях, как показывает опыт, почему-то почти всегда являются оппортунизмом.

Требование ограничения срока пребывания на посту одного и того же лидера, вообще говоря, противоречит взглядам Петрова на необходимость высокого профессионализма руководителей: если он показал себя блестящим руководителем, то зачем его менять? Практику «рекомендаций» нельзя запретить, поскольку, например, в Уставе КПРФ её нет. И любой коммунист может по Уставу высказывать свои мнения.

Разумеется, демократии в коммунистической партии (правильнее – в руководящей силе общества) нужно больше, чем это было в КПСС. Обсуждения, дискуссии нужны, но не референдумы. По той причине, что партийные массы, как и массы вне партии по Петрову (и автор с ним согласен), не обладают «необходимой информацией, профессионализмом и априори принять правильное решение не в состоянии». Также не допустимы голосования по доверию лидеру, а тем более его отставка «по требованию определенной части первичных партийных организаций», поскольку в этот процесс легко вмешиваются внешние, враждебные социализму силы, а недовольство любым лидером всегда есть (ведь и Лениным оно было), и поэтому есть возможность для этих сил сыграть на эмоциях.

Работа Петрова, кроме основной концепции, раскритикованной выше, содержит немало ценного и верного материала.

 

11.4.3. План и рынок при социализме

Прежде всего, очень чётко обоснована возможность и необходимость рынка при социализме. В этом вопросе он полностью не согласен с Ацюковским и Хабаровой

«При прослеживании причинно-следственной цепочки кризиса СССР придется особо коснуться версии чрезмерного развития товарно-денежных отношений и запаздывания в их свертывании как причины кризиса СССР. Это любимый тезис леворадикальной оппозиции, в [75 – в данной работе – 50] он является основным… суть здесь…в том, что если другие многочисленные упомянутые причины кризиса хотя и не являлись кардинальными, но все-таки существовали, то указанный фактор вообще в действительности не существовал. Это мифическая, чисто гипотетическая причина, которая, возможно, и могла бы иметь место, но СССР до нее просто не «дотянул»» [52, 136].

Петров популярно объясняет причины возникновения рыночного и планового методов управления экономикой.

«…экономика началась с разделения труда. Метод специализации является одной из основных движущих сил развития общества. Поскольку этот метод дифференцирующий, т. е. разрывающий технологические связи внутри общества, то при его использовании неизбежно должны были появиться, и появились, способы соединения этих связей.

Сначала появился способ, основанный на обмене продукции, вначале бартерном обмене, а затем товарно-денежном. То, что мы называем рынком. СОЕДИНЯТЬ РАЗОРВАННЫЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ СВЯЗИ – ЕГО ОСНОВНОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. Рынок не обусловлен частной собственностью, так как возник раньше ее. Нет НИКАКИХ ОСНОВАНИЙ полагать, что это предназначение рынка относится к определенной формации, скажем, только к капитализму. Это некорректно. Он может использоваться и при социализме, разумеется, с учетом особенностей социализма как формации, исключающей эксплуатацию человека человеком.

Позже, с возникновением сложного производства, появился второй способ соединения разорванных производственных связей – технологический, предусматривающий передачу изготовляемого изделия от одного специалиста к другому, из одного цеха в другой, от одного завода к другому и т. д. в соответствии с технологией производства, способ, который сейчас называют планово-директивным способом (он же командный, он же директивный).

Чтобы отдать предпочтение тому или иному способу или определить сферу приложения каждого из них, необходимо рассмотреть свойства этих способов, оценить их достоинства и недостатки, методы компенсации недостатков» [52, 161–162].

«Возникнув, рынок обозначил два, как говорят в математике, замечательных свойства. Первое – КОНКУРЕНЦИЮ товаропроизводителей. Конкуренция же, как известно, способствует развитию производительных сил, наполнению рынка товарами.

Второе замечательное свойство – рынок вызвал к жизни мощнейшую движущую силу развития экономики – ПРИБЫЛЬ… эта движущая сила имеет количественную окраску, что позволяет использовать прибыль как показатель экономической эффективности. Максимальное удовлетворение потребностей общества, которое предлагается в качестве движущей силы развития социалистического общества и которое неизвестно чем измерять, является лишь слабой тенью движущей силы капитализма. Хотя бы, повторимся, потому, что у социализма – это неопределенный качественный параметр, а у капитализма – параметр, несущий количественный оттенок» [52, 162].

Основными недостатками чистого рынка является перепроизводство товаров и следующие из него экономические кризисы.

«БЕЗРАБОТИЦА как следствие наличия рынка труда и ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КРИЗИСЫ – ОСНОВНЫЕ НЕДОСТАТКИ ЧИСТО РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ.

Даже буржуазия сочла такие свойства рынка опасными для своего существования и начала предпринимать меры если и не по их полной ликвидации, то хотя бы по сглаживанию. И достигла в этом направлении известныхуспехов.

Успехи эти в основном базируются на введении в стихийную рыночную экономику некоторых регулирующих начал, которые накладывают известные ограничения на беспредельную до того свободу предпринимателей. Тем самым в рыночную экономику вводятся элементы упорядочения, разворачивающие интересы предпринимателей в направлении наиболее перспективного и прогнозируемого развития всей экономики. Функцию определения этого направления берет на себя государство. Предприниматели, в свою очередь, большое внимание уделяют анализу и прогнозу спроса, корректируя по нему выпуск товарных изделий. Высокостоимостные изделия, например самолеты, вообще не запускаются в производство без наличия соответствующих заказов. Как видим, прежний стихийный рынок постепенно трансформируется в регулируемое рыночное хозяйство. Заметим себе, что в этом хозяйстве внутри фирм, предприятий, монополий, ТНК царствует командная экономика, а потому с укрупнением производственных единиц сфера рынка сокращается. Из всего этого следует, что НАЛИЦО ТЕНДЕНЦИЯ ПОСТЕПЕННОГО СМЕЩЕНИЯ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ КАПИТАЛИЗМА В СТОРОНУ ДИРЕКТИВНО-ПЛАНОВОГО УПРАВЛЕНИЯ» [52, 163].

«Громадным достоинством директивно-плановой экономики является потенциальная возможность избежать диспропорций в развитии экономики, в том числе и экономических кризисов. Понятно, вместе с тем, что эта возможность может быть реализована лишь при высоком профессионализме управленцев.

Утверждение противников командной экономики, что ее реализация затруднительна из-за необходимости прослеживать из единого центра изготовление и распределение всех изделий, буквально до булавки, лишено оснований, поскольку командная экономика может быть построена не только абсолютно централизованной, с обратными связями только на центр, но и с автономными подсистемами управления. Здесь все определяется техническими и экономическими возможностями информационной обслуги.

По опыту СССР к недостаткам директивно-плановой экономики следует отнести ее инерционность, трудность введения новаций, отсюда ориентацию на традиционные производственные процессы» [52, 163–164].

«Таким образом, определяя области использования рыночных и нерыночных отношений в социалистическом обществе, необходимо помнить, что эти отношения, прежде всего, проистекают из разделения труда, а не обусловлены формационно, и что ответ на этот вопрос должен базироваться на тщательном анализе экономики СССР…

Во-первых, в основе своей экономика социализма должна быть директивно-плановой, ведь даже экономика капиталистических стран смещается в этом направлении. Для социалистического общества совершенно неприемлем рынок труда. Однако, столь же неприемлемо отсутствие рынка в сфере потребительских товаров. Последнее обусловлено как объективно, так и ПСИХОЛОГИЧЕСКИ. Объективность определяется использованием денег, а при социализме деньги – неизбежность. Деньги индивида и потребительский рынок – жестко связанные явления, вне зависимости от чьего-либо желания. Психологичность проявляется в том, что наиболее полное удовлетворение индивид получает тогда, когда выбирает товар «по душе», а не по каким-то нормам и талонам. Практика СССР выявила это четко и неопровержимо…

Во-вторых, необходимо избавиться от мифа, что прибыль является буржуазной категорией, а потому как критерий в социалистической экономике использоваться не должна. Прибыль – не формационная и не идеологическая, а чисто экономическая категория, обозначающая ВСЕГО ЛИШЬ превышение доходов над расходами. Такая же категория, как например, «актив», «пассив». Нелепо переводить ее в категорию идеологическую, как это свойственно некоторым современным марксистам. Что включать в доходы и расходы (скажем, экологию, сохранение природных ресурсов и т. п.) – вот что надо учитывать при социализме» [52, 165].

Подводя итог анализу экономики, Петров говорит о необходимости поиска оптимального соотношения плана и рынка подобно тому, как это предлагал автор в ч. I.

«Экономика во многом зиждется на опыте. Поэтому ее реформы должны проводиться с учетом предварительного опробования на практике, с немедленным исправлением допущенных ошибок. Еще раз необходимо подчеркнуть, что для социалистической России исходным пунктом должен служить анализ экономики СССР, а далее должно следовать опытное нахождение оптимума между командной экономикой и элементами рынка» [52, 167].

О самоуправлении трудовых коллективов

«…в случае рыночного социализма или смешанной социалистической экономики в качестве субъектов рынка должны выступать коллективы предприятий, в которых ОТСУТСТВУЕТ ОПЛАТА ПО КАПИТАЛУ, поскольку именно такое отсутствие и обусловливает социалистический характер предприятия. Оплата по капиталу является основой капиталистического строя, это – обратная сторона частной собственности». [51, 166].

 

11.4.4. О Хрущёве и Брежневе

Петров менее критически, чем Ацюковский, оценивает периоды правления Н.С. Хрущёва и Л.И. Брежнева, находя в них не только отрицательные стороны, но и положительные.

«Не следует мазать периоды правления Хрущева и Брежнева одной черной краской, как это иногда делают некоторые исследователи, в частности см. [75(50 в данной работе), с. 104–108, 121, 122]. Анализ должен быть объективным, иначе он не вскроет истины. Хрущев допустил достаточно много больших и малых ошибок и промахов (совершенно неумело и предвзято развенчал «культ личности», создал два райкома, два обкома – городской и сельский и т. п.). Но он (во всяком случае, это связано с его именем) сумел уловить, почувствовать значительность двух Идей, созревших в советском обществе, и превратить их в конкретные задачи управления: РАЗВЕРНУЛ СТРОИТЕЛЬСТВО ЖИЛЬЯ И РАСКРЕПОСТИЛ ДЕРЕВНЮ. До того люди теснились подобно клопам в клоповнике, а сельские жители не имели паспортов. Они не могли переехать на другое место жительства даже в «Юрьев день». Без решения этих конкретных задач управления ни о каком свертывании товарно-денежных отношений, ни о каком переходе к коммунизму нечего было и заикаться.

В период застоя, который олицетворял Брежнев, страна фактически НАСЫТИЛАСЬ промышленными предприятиями, филиалы гигантов шагнули в малые города и отдаленные регионы страны, решив проблему занятости их населения. Производственная база для перехода к коммунизму фактически была создана. Но от нее не было отдачи: не хватало одного – ДИСЦИПЛИНЫ И ПОРЯДКА… достаточно было к руководству страной придти мало-мальски сносному руководителю в лице Андропова, как в результате только повышения дисциплины и порядка темпы роста производства сразу подскочили вдвое. Вот так, без всяких материальных стимулов и дополнительных затрат. Чуть, чуть только увеличили требовательность к руководству, прижали «несунов» – мелких расхитителей общественной собственности, и сразу заметный результат» [52, 151].

Насчёт неумелости разоблачения «культа личности» – это, конечно, слишком мягкая оценка. Разоблачение культа Хрущёвым конечно было колоссальной политической ошибкой, подорвавшей доверие к партии внутри страны и нанесшей сильнейших удар по компартиям за рубежом. Эта ошибка привела к огульной реабилитации репрессированных, и ошибкам в кадровой политике, что позволило занять видные посты в партии будущим главарям контрреволюции – Горбачёву и Ельцину, что до ХХ съезда было бы невозможно, поскольку в их родне, по некоторым данным, были раскулаченные. А личные мотивы могут сильно влиять на поведение человека. Так, я знаю, членов КПРФ, которые не хотят слышать о Сталине ничего положительного, поскольку в их семье есть репрессированные. Поэтому при выдвижении на руководящие должности должны отсеиваться люди с сомнительным прошлым, как их самих, так и членов их семьи. Огульная реабилитация Хрущёва существенно снизила уровень проверки кадров. В результате мы получили в качестве руководителей КПСС Горбачёва и Ельцина, что закончилось в итоге победой контрреволюции.

 

11.4.5. Выводы по работе Петрова

1. Из вышеприведённого анализа «Поправок и дополнений к истмату» следует, что Петрову не удалось усовершенствовать истмат. Как говорится: «всё, что у него верно – не ново, а то, что ново – не верно». Начать можно с того, что его комментарии относятся в основном не к истмату, а к научному коммунизму. Но это не очень существенно.

Основная причина неудачи в выборе неверной схемы управления обществом по рис. 11.2 или 11.3, тогда как на деле, как показывает вся история развития человеческого общества, действует схема рис. 11.4. Логика марксизма соответствует именно схеме рис. 11.4, поскольку теория марксизма создавалась именно из изучения истории развития человеческого общества.

Причина неудачи, во-первых, в том, что схема управления была заимствована из техники без учёта качественного различия технических систем и человеческого общества. В технике система регулирования должна справляться со случайными воздействиями природы. Однако она не может справиться с преднамеренными действиями вредителя, который знает, как её сломать. В технике вредитель возникает редко, а в антагонистическом человеческом обществе он присутствует всегда, поэтому его нужно явно включать в систему управления.

А во-вторых, по-видимому, в самоуверенности, свойственной интеллигенции, в желании поправить «ГИГАНТОВ». Отсюда возникла не подвергающаяся критике гипотеза о верности схем рис. 11.2 или 11.3. А из этой гипотезы в соответствие с её логикой следует вся теория Петрова.

2. Не верен вывод Петрова о причине крушения СССР, как потере устойчивости общества, в результате чего страна скатилась в стихийную самоналадку (или объективное управление по его терминологии). На самом деле произошёл сознательный переход от социализма к капитализму, проведённый предательской кликой Горбачёва. Эта клика подменила главную задачу управления обществом на построение социализма задачей реставрации капитализма. Задача была выполнена через имитацию стихийной контрреволюции с помощью предоставления полной свободы действий антисоциалистическим силам. При этом для маскировки использовалось недовольство масс своим материальным положением, которое им представлялось худшим по сравнению с положением трудящихся в развитых станах Запада.

3. Утопичен вывод Петрова, что строительство социализма может осуществляться не под руководством нацеленной на это организации (руководящей силы общества или коммунистической партии), а некоторой неорганизованной общности социалистических трудящихся.

4. Подход Петрова начинает работать, если взять в качестве основной схемы управления обществом схему рис. 11.4, которую неявно использует марксизм.

5. Верным в труде Петрова являются его выводы о необходимости использовать при социализме рынок и прибыль и о необходимости поиска оптимального сочетания директивного планирования и рынка.

6. Совершенно верным является требование о тщательной подготовке и отборе руководящих кадров. Особенно это важно для политических кадров.

 

В 2009 г. организация «Учёные социалистической ориентации» выпустила сборник трудов под названием «Теория и практика социализма и перспективы его в XXI веке» [56]. В этом сборнике проанализированы большинство вопросов, связанных со становлением и кризисом социализма.

Авторами сборника являются Шевелуха В.С., Косолапов Р.И., Троицкий Е.С., Клоцвог Ф.Н., Рудинский Ф.М., Пригарин А.А., Солопов Е.Ф., Орлик И.И., Братищева Р.В., Братищев И.М., Базанова Е.С., Староверов В.И., Чинь Зуй Хиен, Марков В.С., Харламенко А.В., Плетников Ю.К., Криштанович Л.Е.

В оценке социализма у авторов нет единства: у каждого социализм, вообще говоря, свой. Что, в общем, типично для интеллигенции. Как в шутку говорится: «Когда спорят два интеллигента, то возникают три разных мнения». Ниже мы рассмотрим наиболее важные положения этого сборника с позиций данной работы.

К этому сборнику примыкает выпущенная в 2010 г. к 140-летнему юбилею со дня рождения В.И. Ленина книга В.В. Трушкова. «Ленинизм – это марксизм революционной эпохи перехода от капитализма к социализму» [57].С неё и начнём.

 

12.1. В.В. Трушков

 

12.1.1. Взгляды

Сначала рассмотрим одну из важнейших частей этой работы «Партия нового типа».

Необходимость создания пролетарской партии чётко выразил В.И. Ленин: «У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации. Разъединяемый господством анархической конкуренции в буржуазном мире, придавленный подневольной работой на капитал, отбрасываемый постоянно «на дно» полной нищеты, одичания и вырождения, пролетариат может стать и неизбежно станет непобедимой силой лишь благодаря тому, что идейное объединение его принципами марксизма закрепляется материальным единством организации, сплачивающей миллионы трудящихся в армию рабочего класса». [1 т 8, 403–404].

Трушков последовательно раскрывает, в чём состоит новый тип партии пролетариата, чем она отличается от классических буржуазных партий.

Партия, по Ленину, должна быть дисциплинированной и сплочённой, действовать на принципах внутрипартийной демократии. «В принятии партийных решений должен господствовать коллективизм, а выполнение этих решений одинаково обязательно для каждого партийца, независимо от его положения в партии. Дисциплина без коллективизма вырождается в произвол, в самоуправство, в волюнтаризм и неизбежные политические просчёты». Партия не должна быть «харизматической» или «вождистской». Нужно «требовать исполнения обязанностей члена партии не только отрядовых, но и от «людей верха»…» [1 т 8, 383].

Но партия нового типа только тогда является коммунистической, когда вся её деятельность подчинена борьбе за классовые интересы людей труда, за построение социализма. А поэтому задачей большевиков было не только совершение революции и ликвидации эксплуатации человека человеком, но и «изменение всего характера жизни России – и типа общества во всех его проявлениях от экономических до идеологических, типа личности, типа духовности. Стратегическая цель большевистской партии точно соответствовала словам пролетарского гимна «Интернационал»:

Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим: Кто был никем, тот станет всем!

«Старые» политические партии при всем многообразии их типов были в своей революционности (если, конечно, они были революционными) частичными: они ставили целью максимум смену политического устройства общества. Все социал-демократии Западной Европы исходили из того, что производительные силы сами, без вмешательства революционеров, создадут все условия для смены производственных отношений. Более того, новые производственные отношения будут наличествовать созревшим к раскрытию бутоном. Для революционеров останется лишь политическая работа – столкнуть отжившую надстройку, чтобы она не мешала раскрыться и расцвести бутону новых производственных отношений» [57, 49–50].

Трушков считает, что «Коммунистическая партия должна была взять на себя ответственность за формирования образа социализма, его общественно воспринимаемой модели (это был новый уровень «старой», но вечно актуальной задачи внесения социалистического сознания в массы). Чтобы решить такую сложную задачу, партия должна была обладать высоким авторитетом в народных массах» [57, 56].

Собственно говоря, другого пути у компартии нет, т. к. производственные отношения социализма не возникают при капитализме, поскольку не возникает при капитализме «протокоммунистический человек», о котором мечтает Петров (см. 11.4). Возникают только элементы этих отношений.

Чтобы решить задачу построения социализма партия должна была включаться в «разработку всех государственных вопросов» [57, 60]. Все важнейшие решения по вопросам государственного строительства обсуждались предварительно на партийных съездах.

Трушков пытается понять роль партии:

«В связи с этим правомерно поставить вопрос о характере обозна-ценного процесса: это было огосударствление партии или формализовался новый тип гражданского общества, в котором главным инструментом «вытеснения» («потеснения») государства выступала КПСС»! [57, 60].

Ни то ни другое – неверно. Действительно, понятие «гражданское общество», используемое при капитализме, означает некую самоорганизацию общества вне государственной власти, т. е. часть управляемой системы по Петрову. А Коммунистическая партия при социализме – руководящая сила общества – надгосударственная власть.

Построение социализма означало и воспитание человека социалистического общества, поэтому Коммунистическая партия руководила не только управлением народным хозяйством, но и культурой.

«Таким образом, вся политическая система была «растворена» в обществе и одновременно пронизана Коммунистической партией. Такой вид политической системы в СССР окончательно складывается в 50-е годы XX века. Определение роли Коммунистической партии как руководящей и направляющей силы явилось точной констатацией её места в обществе. Одновременно складывается определённый симбиоз партии и государства. Коммунистическая партия – не наряду с государством, а вместе с ним – становится органом социального управления обществом на уровне страны, региона, местных структур и трудовых коллективов» [57,62].

Трушков отмечает, что Сталин считал главным государство, а не партию. Т. е. подтверждает отмеченный в 10.2.2 отход Сталина от позиции Ленина необходимости руководящей роли партии при строительстве социализма.

«Примечательно, что сразу же по окончании Великой Отечественной войны в 1946 году в полном соответствии с Конституцией СССР были проведены выборы высших государственных органов. Сессии Верховного Совета СССР созывались даже в военные годы. Ничего этого нельзя сказать ни о съездах ВКП(б), ни о Пленумах её Центрального Комитета» [57, 63].

Трушков отмечает, «что Коммунистическая партия воспринималась неоспоримой руководящей и направляющей силой нашего общества самим советским народом… Горкомы и райкомы КПСС были высшими авторитетами для абсолютного большинства соотечественников в решении любых вопросов. Сюда каждодневно ходили и в поисках справедливости, – и с инициативами, направленными на улучшение хозяйственных и иных дел, и с исповеданием. Народ принял (а значит, одобрил) претензию партии формировать не только общественно-политическую систему, но и систему мыслей и чувств людей. Фраза: «Пойду в райком», – звучала и в часы возмущения несправедливостью, и в дни сомнений, и в пору прилива гражданского энтузиазма» [57, 72].

Трушков отмечает, что доверие общества к партии позволяло поддерживать отмобилизованность общества и успешно решать важные задачи социалистического строительства.

«Эта же отмобилизованность партии и доверявшего ей общества позволяла решать актуальные идеологические проблемы, в том числе широкое одобрение партийно-государственных решений. К сожалению, руководство КПСС нередко злоупотребляло этой отмобилизованностью союза коммунистов и беспартийных, расходуя её по мелочам. Шумные кампании одобрения хрущёвского осуждения «культа Сталина», «разгрома антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова», освистывания диссидентов и почти никем не читанного романа Б.Пастернака «Доктор Живаго» – подобные акции не только снижали дорогое качество отмобилизованности, но и порождали бездумный «одобрямс», лицемерие, а потом и неверие в праведность партийных действий…

За состояние отмобилизованности союза коммунистов и беспартийных общество требовало от партии образцового поведения её членов. Строго говоря, партия сама предложила обществу чрезвычайно высокий стандарт, коммуниста. Общество приняло эту претензию коммунистов, которую они стремились реализовывать в повседневной практике» [57, 73–74]. Этот высокий стандарт коммунисты подтвердили во время Великой Отечественной войны, в которой погибло более 3 млн. коммунистов при полной численности партии до войны примерно 2 млн. человек. Правда, затем, после смерти Сталина этот стандарт всё более и более не выполнялся. «К сожалению, дальнейший ускоренный рост партии далеко не всегда соотносился с высоким стандартом. В результате, с одной стороны, от КПСС в конце 70-х – 80-е годы стали дистанцироваться беспартийные массы, с другой – качественно снизилась коммунистическая убежденность самих членов КПСС, о чём слишком убедительно свидетельствует тот печальный факт, что в КПРФ и других российских партиях коммунистической ориентации восстановилось всего-навсего 0,5 % (Трушков занизил примерно в 10 раз – только в КПРФ восстановилось около 5 %) членов КП РСФСР» [57, 74].

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что Трушков считает необходимой для построения социализма руководящую роль коммунистической партии.

Рассмотрим некоторые положения из других глав труда Трушкова.

Он считает (как и некоторые другие теоретики), что у нас был не социализм, а некий гибрид социализма с государственным капитализмом.

«В советскую эпоху функцией государства была организационно-хозяйственная деятельность. Кто в этом успел усомниться, пусть вспомнит Госплан, Госснаб и десятки отраслевых экономических министерств. В условиях всеобщего обобществления собственности организационно-хозяйственная функция не могла не быть приоритетной. Именно она не допускала эксплуатации человека человеком, хотя и создавала возможность бюрократизма. Частной собственностью отдельных лиц становилась только та часть общественного продукта, которую удавалось упрятать в «теневую экономику». Основная его часть возвращалась народу – то в виде общественных фондов потребителя, то в виде ощетинившихся ракет…

Если что государство и эксплуатировало, так это идею социализма. Всякая государственная собственность провозглашалась социалистической, хотя в действительности многие десятилетия существовал уникальный гибрид социалистического уклада с государственным капитализмом. Мы все были работниками «единой фабрики»; в которой государство выполняло роль заводоуправления. Оно учитывало наш труд, оно же выдавало (своевременно!) и зарплату – и называлось всё это контролем за мерой труда и потребления» [57, 113].

Почему же госкапитализм? Ведь сам Трушков говорит, что государство выполняло роль заводоуправления, а не капиталиста. И где граница между социалистическим укладом и госкапитализмом? И как при социализме может быть капитализм? Трушков об этом, к сожалению, ничего не говорит.

Трушков резко критикует заявление Н.С. Хрущёва на XXII съезде КПСС (1961 г.), что «у нас сложилось государство, которое является… орудием всего общества, всего народа» [58 т 1, 211]. «Он вещал, что «нам не требуется диктатура пролетариата… Кстати, на том же съезде Н.С.Хрущёв утверждал, что КПСС превратилась в «партию всего народа». Более чуждого марксизму-ленинизму утверждения найти было трудно». [57, 131].

Трушков подробно исследует вопрос о реставрации капитализма в СССР. Он отмечает, что реставрация довольно типичный элемент революции, в том числе и социалистической.

«Сошлюсь снова на В.И.Ленина, который отмечал: «…

Историческая правда состоит в том, что правилом является при всякой глубокой революции долгое, упорное, отчаянное сопротивление эксплуататоров, сохраняющих в течение ряда лет крупные фактические преимущества над эксплуатируемыми. Никогда… эксплуататоры не подчинятся решению большинства эксплуатируемых, не испробовав в последней, отчаянной битве, в ряде битв своего преимущества… Переход от капитализма к коммунизму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась. v эксплуататоров неизбежно остается надежда на реставрацию, и эта надежда превращается в попытки реставрации» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С;. 263–264). События конца 80-х – начала 90-х годов XX века ещё раз подтвердили этот тезис. Подтвердили горько и болезненно для трудящихся, дня всех сил социалистической ориентации.

И реальный исторический опыт, и методологические положения марксизма-ленинизма дают основание утверждать, что попытки социальной реставраций – одна из закономерностей межформационного переходного периода. Наиболее серьёзными проявлениями этой закономерности явились реставрация Стюартов через 20 лет после начала Английской революции 1640 года, реставрация Бурбонов через четверть века после Великой французской революции и августовская (1991 г.) реставрация капитализма в СССР… Надо прямо признать, что исключение реставрации из теоретического анализа переходного периода, имевшее место в марксистском обществоведении 1930—80 годов, серьезно снижало и наш иммунитет к ним, готовность и способность им противостоять» [57, 135].

Трушков говорит об объективных причинах реставрации капитализма в СССР.

«Думаю, представление о почти бесклассовом советском обществе 1980-х годов, о двух формах – государственной и колхозно-кооперативной – социалистической собственности, исчерпывающих производственные отношения в СССР, было далеко от действительности. В стране в это время существовала многоукладная экономика.

Для начала напомню о краткосрочной дискуссии 1984–1985 годов о нетрудовых доходах. При любой ей политической оценке надо признать, что гносеологически она нащупывала реально существовавший мелкотоварный уклад. Юридически он был полулегальным, а экономически – усечённым, ибо товаропроизводитель использовал средства производства, собственником которых был не он сам, а государство. Но «левые» строители, «левые» водители плюс товарная часть личных подсобных хозяйств делали мелкотоварный уклад достаточно значительным. Ещё большей экономической мощью обладал крупнотоварный частный уклад, функционировавший в виде «теневой экономики». О его масштабах в 1980-е годы в СССР ходили легенды, некоторые исследователи уверяли, что его товарооборот сопоставим с государственным» [57, 137].

Другой причиной являлось, по мнению Трушкова, наличие госкапиталистического уклада: «Этот своеобразный симбиоз социалистического и госкапиталистического укладов в государственной собственности важен при анализе движущих сил реставрации капитализма.

Хотя носителями социалистичности выступали все трудящиеся, субъектом управления государственной собственностью был аппарат («демократы» дали ему кличку «партгосноменклатура»). Причастность к социалистическому укладу делала этот социальный слой приверженцем советского строя, важнейшим признаком которого являлось единство законодательной и исполнительной функций в работе Советов. Но причастность к государственно-капиталистическому срезу госсобственности требовала воплотить политические интересы аппарата в обособлении и возвышении исполнительной ветви власти, в расширении в СССР элементов буржуазного парламентаризма. А когда Горбачёв – Яковлев стали насаждать буржуазную систему, открыв простор нелегальным и полулегальным укладам, то немалая часть аппарата, увидев своих конкурентов в уже существующих носителях частнособственнических отношений, проявила готовность подкрепить свой привилегированный статус (привилегия власти) присвоением госсобственности…

Итак, возможность реставрации капитализма определяется переходным характером эпохи, сохранением экономической многоукладности в обществе, находящимся в «преддверии социализма» [57, 138].

Т.е., по мнению Трушкова, СССР находился лишь в «преддверии социализма». С этим, конечно, трудно согласиться, это противоречит, пожалуй, воззрениям всех остальных теоретиков послекризисного марксизма. Ценным в приведённой цитате является признание Трушковым объективных причин контрреволюции, немного похожих на изложенные в главе 6.

Трушков говорит о различных факторах, способствующих реставрации: «забегание вперёд» в преобразованиях экономики, концентрация «власти в одних руках вплоть до культа личности», снижение темпов экономического роста в 80-х, отставание в науке и технике от Запада, холодная война и даже война в Афганистане. Но главными он считает внутренние причины:

«Однако перечисленные факторы были только предпосылками для превращения реставрации капитализма из возможности в действительность. Сам процесс этого превращения связан с «субъективным фактором». Он складывался изряда составляющих:

• ослабление «привычной» авангардной роли КПСС в жизни страны;

• социально-политическое расслоение общества, включая КПСС, до критических для советского строя масштабов:

• благодушие и самоуверенность искренних сторонников социализма, допустивших тотальное наступление на существовавшую политическую и экономическую систему, традиционные советские ценности, на социалистическую идеологию, в том числе атаки сначала на И.В. Сталина, а затем и на В.И.Ленина:

• обмельчание «революционной» власти, завершившееся её политическим предательством» [57, 139].

Несмотря на победу контрреволюции Трушков не теряет оптимизма:

«Однако реставрация капитализма не в состоянии преодолеть социалистическую революцию, хотя и резко осложняет исторический процесс…Реставрация, не способная по своей объективной природе преодолеть революцию, остается всего лишь этапом переходного периода» [57, 139–140].

Трушков считает, что реставрация из-за нарастающих противоречий в обществе неминуемо будет прервана, и страна возвратится на путь социалистического развития.

Он рассматривает вопрос о революционной ситуации. Отмечает, что «у левых сил единого ответа на него нет; более того, заметен непозволительно большой разброс мнений. На одном фланге антинаучный тезис о необходимости «смены курса» без постановки вопроса о смене общественно-политической системы общества, на другом – столь же субъективное мнение: якобы революционную ситуацию можно создать и искусственно. Нельзя не видеть волюнтаризм и антимарксистскую суть обеих формул. Не случайно принятая XIII съездом партии Программа КПРФ отвергла их, подчеркнув приверженность Коммунистической партии основополагающим положениям марксистско-ленинской теории» [57, 142].

Тезис о необходимости «смены курса» часто звучит в заявлениях Зюганова и других деятелей партии, правда, не как отрицание необходимости революционной ситуации для перехода к социализму, а как тактическое требование к режиму, которое, понятно, режимом не принимается. Т. е. объявление этого тезиса недопустимым не совсем правильно. Важно, по какому поводу он произносится.

Трушков считает, что преодоление реставрации не революция: «Революционная ситуация в классическом виде необходима для свершения и победы революции, то есть качественного скачка от господства одного способа производства к другому. Ноу нас другая задача – пресечь реставрацию, которая произошла в рамках переходного периода от капитализма к социализму. Значит, и ситуация должна рассматриваться под углом зрения решения этой конкретной задачи.

История известных реставраций, которые остались в прошлом, убеждает в том, что они, во-первых, исторически краткосрочны, во-вторых, их завершение не было связано с крупномасштабной гражданской войной. Значит, антиреставрационная ситуация должна серьёзно отличаться от революционной. Но как бы она ни отличалась, ясно, что груша власти сама в руки социалистическим силам не упадёт» [57, 142–143].

Т.е. Трушков считает, что преодолеть реставрацию легче, чем совершить революцию.

 

12.1.2. Обсуждение

1. Трушков описывает требования к ленинской партии нового типа. Требования, конечно, правильные: внутрипартийная демократия, отсутствие «вождизма»…. Приводятся негативные последствия нарушения этих принципов. Однако нет анализа, насколько эти принципы выполнимы, а также, почему они не выполнялись.

2. Трушков очень хорошо показывает, как действовала коммунистическая партия в качестве руководящей и направляющей силы общества, что такая роль необходима для строительства социализма.

3. Трушков утверждает, что в СССР «существовал уникальный гибрид социалистического уклада с государственным капитализмом», но не обосновывает это утверждение.

При обосновании этого тезиса часто ссылаются на Ленина. Например, в [59] приводят цитату: «… переход к коммунизму возможен и через государственный капитализм, если власть в государстве в руках рабочего класса.». [1 т45, 263] Это высказывание в интервью корреспонденту «Манчестер Гардиан» в 1922 г. В рабочих материалах к этому интервью есть пояснение к этой фразе: «Действительная сущность новой экономической политики состоит в том, что пролетарское государство: во-первых, разрешило свободу торговли для мелких производителей, и, во-вторых, в том, что к средствам производства для крупного капитала пролетарское государство применяет целый ряд принципов того, что в капиталистической экономике называлось «государственным капитализмом» [1 т 45, 266]. Т. е. речь идёт об отношении к крупному капиталу в период нэпа, а не о государственных социалистических предприятиях.

Сути вопроса соответствует следующее высказывание Ленина: «Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государственно-капиталистической монополии: Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией». [60 т2, 201].

Таким образом, для социализма Ленин из словосочетания «государственно-капиталистическая монополия» исключает слово «капиталистическая». Остаётся «государственная монополия». Действительно, что криминального в том, что государство выполняло роль заводоуправления? Если оно действовало при этом в интересах народа, то всё правильно: это уже не капиталистическая монополия. Т. е. не имеет смысла говорить о наличии госкапитализма в СССР: государство просто управляло общественной собственностью.

Кстати даже Троцкий не согласен с утверждением о наличии государственного капитализма в СССР. Проведя анализ фактов госкапитализма в Италии, Германии и США, он делает вывод: «Первое в истории сосредоточение средств производства в руках государства осуществлено пролетариатом по методу социальной революции, а не капиталистами, по методу государственного трестирования. Уже этот краткий анализ показывает, насколько абсурдны попытки отождествить капиталистический этатизм с советской системой. Первый – реакционен, вторая – прогрессивна» [2, 205].

4. Трушков правильно говорит, что экономика СССР была многоукладной, и кроме социалистических укладов существовал и мелкотоварный уклад в виде личных подсобных хозяйств, а также «левых» водителей и строителей…. Кроме того, существовал крупнотоварный частный уклад «теневой экономики».

5. Главными причинами контрреволюции Трушков считает кризисные явления в обществе, государстве, партии, и в конечном итоге «обмельчание «революционной» власти, завершившееся её политическим предательством».

6. С выводом Трушкова, что преодолеть реставрацию легче, чем совершить революцию, трудно согласиться. Он говорит, что раз контрреволюция прошла, практически, мирно, то и преодоление реставрации может пройти также сравнительно легко, ссылается на исторические прецеденты преодоления феодальной реставрации. Но исторические прецеденты здесь не работают, поскольку социалистическая революция качественно отлична от прошлых, где происходила замена одного эксплуататорского класса другим. И некоторые представители старых эксплуататоров превращались в новых эксплуататоров. В случае же социалистической революции ликвидируются все эксплуататорские классы. Превратиться можно только в трудящихся.

Далее, то, что контрреволюция прошла сравнительно мирно – это не хороший, а плохой признак. Он свидетельствует о разочаровании людей в социализме. Да, сейчас люди разочаровались и в капитализме. Т. е. и там плохо и здесь плохо. Так думает, возможно, большинство. В таких условиях для преодоления реставрации нужна именно настоящая революционная ситуация, способная преодолеть «пофигизм» народа.

 

12.2. Р. Косолапов – причины поражения социализма в СССР и реальное обобществление

В главе 1. «Марксизм-ленинизм о фундаментальных предпосылках неизбежности социализма и коммунизма» Р.И. Косолапов приводит причины поражения социализма в СССР.

«…поражение социализма в 90-х годах прошлого века не вытекало из природы этого строя, а было обусловлено иными факторами, связанными с недостаточным уровнем его познания и самопознания. Дело в том, что социалистическая общественная система в отличие от всех предыдущих строится на базе объективных требований науки и требует от лиц, определяющих на более или менее длительный срок направления и условия его развития, серьезной научной подготовки и постоянного самообразования. В этом ее сила, в этом же – ее слабость. Это-то как раз и было упущено после ухода из жизни последнего способного ученика В.И. Ленина – И.В. Сталина. «Верхи» энергично заполнялись невеждами, которым именно это их «качество» лишь прибавляло наглости и силы. А соединение таковых с безыдейностью и корыстной готовностью изменить Родине, просматривавшееся подчас уже в поведении Хрущева, полной мерой проявилось в том, что можно назвать «эффектом Горбачева» [56, 20].

Здесь верно указывается о важности грамотного руководства при социализме. Это перекликается с выводами Петрова. Верно описана деградация руководства, приведшая к контрреволюции. Неверно лишь, что поражение социализма не вытекало из природы строя. Как показано в гл.6 – вытекало. Заметим, что Косолапов опровергает своё утверждение в этом же предложении: «а было обусловлено иными факторами, связанными с недостаточным уровнем его познания…». Т. е. с недостаточным уровнем познания природы строя, в, которой, возможно и содержатся причины поражения.

Косолапов критически отзывается о пропаганде преимуществ трудовой собственности производственных коллективов перед общественной собственностью.

«Ввиду того, что время от времени оживляются попытки противопоставлять социалистическому общегосударственному обобществлению средств производства его кооперативные варианты и даже доказывать, что последние якобы имеют преимущества, следует напомнить мнение классиков научного коммунизма, которые крупную машинную индустрию при социализме мыслили только как обобществленную в масштабах всего общества. Ленин по этому поводу прямо заявлял: «Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим. Если такие пустяки люди всерьез принимают, то надо национализацию отменить… Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики» [1 т 35, 411]» [56, 36–37].

Косолапов объясняет, чем обобществление производства реальное (на деле) отличается от формального.

«Чтобы обобществить производство на деле, обеспечить органичный переход к социалистическому укладу, по Ленину, в российских условиях следовало, помимо обращения в общественную собственность средств и предметов труда, во-первых, наладить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов и, во-вторых, обеспечить повышение – в общенациональном масштабе – производительности труда. «По сути дела, – замечает Ленин, набрасывая «Очередные задачи

Советской власти», – это недостижимо одним ударом, тоже декретом… Длительная работа» [1 т 44, 549]» [56, 48].

«Обобществление на деле связано с созданием повсеместно, во всех отраслях народного хозяйства современной, единой по своей организации индустриально-энергетической и научно-экспериментальной базы, с массовой подготовкой высококвалифицированных кадров, обеспечением научного управления производством, соответствия между формами общественной собственности и их технологическим и культурным содержанием. Иной подход, в частности ограничение социалистических преобразований лишь формами присвоения средств производства и забвение организационно-технических факторов собственно социалистического обобществления, чреват задержкой развития нового строя» [56, 48].

Т.е., если сказать попросту, обобществление на деле (реальное) отличается от формального обращения в общественную собственность грамотным, хозяйским использованием этой собственности.

Не совсем понятно, что Косолапов понимает под соответствием «между формами общественной собственности и их технологическим и культурным содержанием». В литературе рассматриваются всего две формы: государственная собственность и самоуправление трудовых коллективов. О них Косолапов не говорит. Часто под обобществлением «на деле» понимают передачу предприятий в управление трудовых коллективов.

О влиянии технологического содержания говорится в главе 19, написанной И.М. Братищевым. В ней есть раздел «Технологические уклады», в котором описывается различие между ранним и зрелым социализмом: «Производительными силами раннего социализма не может быть что-либо иное, как индустриальные средства производства зрелого буржуазного общества. И не имеет никакого значения произойдёт ли революция в стране экономически высокоразвитой, сравнительно отсталой или просто отсталой. Правда, каждой из них достанется на исходном рубеже строительства социализма производительные силы неодинакового уровня. Но эта «неодинаковость» будет оставаться в рамках производительных сил капиталистического общества.

Далее народам, вступившим на путь социалистических преобразований, предстоит совершенствовать свою материально-техническую базу на основе новейших технических достижений капитализма и идти вперёд, создавая недоступные для капиталистического применения суперсовременные технологии, т. е. выстраивая производительные силы адекватные зрелому социализму. Именно в этом и заложена объективная (полная) гарантия невозможности капиталистической реставрации, попятного регрессивного движения» [56, 540–541].

Далее Братищев описывает различные новые технологии и отмечает, что они бурно внедряются в развитых капиталистических странах.

Непонятно, какие суперсовременные технологии недоступны капитализму. Он не применяет только то, что не выгодно. Кстати Маркс в «Экономических рукописях» автоматизированное производство считает наиболее соответствующим капитализму:

«… в совокупности машин, выступающей как автоматизированная система, средство труда по своей потребительской стоимости, т. е. по своему вещественному бытию, переходит в существование, адекватное основному капиталу и капиталу вообще…» [61, 205].

Вообще говоря, капитализм и социализм имеют общую технологическую базу. И никакие технологии не могут спасти от реставрации капитализма. Те, которые невыгодны капиталистам, просто исчезнут после реставрации. Так, как исчезла большая часть промышленности, сельского хозяйства, науки СССР после реставрации капитализма.

От реставрации может спасти только бдительность системы управления социалистическим обществом и самого общества. Понимание, что опасность реставрации существует, даже если в строительстве социализма не совершается никаких ошибок.

Отличие социализма от капитализма не в технике, а в цели её использования. При капитализме – для извлечения прибыли, а при социализме – для удовлетворения потребностей людей.

 

12.3. Клоцвог: экономическая система социализма

Глава 3 «Социализм как общественно-экономическая система, его основные черты» написана Ф.Н. Клоцвогом. Здесь он излагает свою модель социализма, которую мы рассматривали выше (раздел 8.3) как одну из разновидностей рыночного социализма. Но в сборнике Клоцвог критикует рыночный социализм, считает, что экономика в его модели является плановой.

Но так ли это?

Плановое начало экономики Клоцвог описывает так:

«Государство, исходя из поставленных конечных целей социально-экономического развития, определяет потребность в производстве важнейших видов промышленной и сельскохозяйственной продукции (по 250–300 укрупненным позициям) и формирует плановые индикаторы межотраслевых и межрегиональных поставок этой продукции. Данные индикаторы доводятся до отраслевых ассоциаций, и крупных предприятий в качестве рекомендательных ориентиров. На основе этих индикаторов производители и потребители продукции заключают между собой хозяйственные договора, уточняющие и конкретизирующие соответствующие показатели. При взаимном согласии поставщика и потребителя плановые индикаторы могут быть скорректированы по общей величине в любую сторону. Однако в случае отсутствия такого согласия эти индикаторы становятся обязательными как для поставщика, так и для потребителя» [56, 110].

Планирование есть, но оно индикативное, необязательное, поскольку: «При взаимном согласии поставщика и потребителя плановые индикаторы могут быть скорректированы по общей величине в любую сторону». Т. е. пожелания государства можно проигнорировать. Но какое же это планирование?

Права же предприятия очень большие. Они описаны в разделе 8.3. И они характеризует коллектив как собственника. Он разве что не может продать предприятие. Описанные механизмы работы предприятия – рыночные. Т. е. модель Клоцвога – одна из разновидностей рыночного социализма.

Необходимость перехода от директивной экономики к самоуправляемым народным предприятиям по Клоцвогу диктуется двумя причинами:

1. Необходимостью установления подлинного народовластия.

2. Значительным увеличением объёма производства, что делает невозможным управление предприятиями из центра.

«Советское социалистическое государство – основная, но не единственная форма реализации народовластия при социализме. Важнейшей формой народовластия при социализме является развитие самоуправления трудовых коллективов» [56, 103].

Далее он критикует организацию власти в СССР за то, что Советы организовывались только по территориальному признаку. Он считает, что они должны быть дополнены Советами на производстве – Советами трудовых коллективов. Именно такими в основном были Советы, которые создавались перед революцией. Но цель у них была другая, политическая – взятие власти. Попытка использовать механизмы самоуправления для управления производством была жёстко раскритикована В.И. Лениным и названа им анархосиндикализмом.

Причина отрицательного отношения Ленина к анархосиндикализму в политической опасности этого движения. Действительно, в чём заинтересованы самоуправлямые предприятия Клоцвога? В прибыли, а не в каких-то там «дурацких» индикаторах государства. И их потребители заинтересованы в прибыли. И, наверное, они договорятся. Т. е. возникает самоорганизующееся сообщество предприятий, противопоставляющее себя государству. А это уже опасно с точки зрения политики. Это чревато возникновением политической антисоциалистической оппозиции, чего и опасался Ленин.

Вторая причина – усложнение и увеличение производства – в настоящее время уже не действует из-за возможности резкого увеличения эффективности директивного планирования при использовании современной вычислительной техники. При этом, естественно, следует использовать обратную связь – информацию с мест. Планирование может быть, практически, непрерывным с постоянным учётом вновь поступающей информации. В этих условиях переход к самоуправлению является ненужным шагом назад. Он приведёт просто к уменьшению эффективности экономики вследствие неизбежных противоречий между центром и предприятиями.

Клоцвог придаёт большое значение демократизации общества: «Для нормального развития социалистического общества объективно необходимы постоянные конкретные шаги по повышению уровня народовластия. Непрерывный процесс демократизации общественных отношений – обьективныйзакон социализма » [56, 105].

Фраза «непрерывный процесс демократизации» неудачна, поскольку отношения в обществе не могут меняться каждый день. Должна быть какая-то хотя бы временная стабильность. К тому же социализму должна соответствовать, в конечном счёте, какой-то определённый уровень демократизации, дальше которого двигаться просто нельзя.

Свою схему демократии Клоцвог видит следующей: «В будущем социалистическом обществе обязательно должна быть возрождена советская форма социалистического государства. Система Советов всех уровней, фундаментом которой должны быть Советы трудовых коллективов, а также Советы граждан по месту жительства, будет основой государственной власти. Депутаты Советов всех уровней должны избираться на альтернативной основе и обладать самыми широкими правами, как в области законодательной деятельности, так и области контроля за всеми сторонами общественной и хозяйственной жизни. Только такая форма социалистического государства способна в полной мере обеспечить прогресс общества» [56, 105–106].

Партии в этой схеме нет, хотя в другом месте он признаёт, что «направляющая политическая роль партии по отношению к социалистическому государству объективно необходима и выступает важнейшим фактором эффективности общественной системы» [56, 104]. Он критикует партию за вмешательство в оперативно-хозяйственные вопросы, но не конкретизирует в чём должна заключаться «направляющая политическая роль партии». Ведь чтобы что-то направлять, нужно в это вмешиваться. А поскольку основной задачей государства при социализме является хозяйственная деятельность, то партия должна вмешиваться именно в неё. А насколько глубоко – это должна решать именно партия. Решение в каждом конкретном случае может верным или неверным. Но если партии запретить законодательно во что-то вмешиваться, то она уже не будет иметь «направляющей роли». И эта роль перейдёт к какой-то другой организации.

Под демократизацией Клоцвог понимает, прежде всего, создание Советов трудовых коллективов: «К числу несовершенств практики государственного строительства в СССР следует отнести и то, что система Советов, построенная исключительно по территориальному принципу, не опиралась на фундамент советов трудовых коллективов» [56, 104–105].

Однако, как показано выше, это нецелесообразно как с политической, так и с экономической точки зрения.

Кстати, ратуя за сложную систему Советов, Клоцвог не учитывает, что это ещё один источник противоречий: между производственными и территориальными Советами. С точки зрения территориальных Советов предприятия расположены ведь на их территории. И почему это производственные Советы должны быть каким-то фундаментом? Фундаментом являются именно территориальные Советы, а производственные Советы, руководящие предприятиями, должны им платить налоги за использование территории.

В самоуправляемых народных предприятиях Советы трудовых коллективов (СТК) играют роль хозяина предприятия. Совет нанимает администрацию. Выше мы выяснили, что директивное управление предприятием возможно в настоящее время. В этом случае администрация назначается государством. Нужен ли в этом случае СТК? Если вся продукция производится по плану, то, вообще говоря, не нужен. Интересы работников защищает профсоюз. Производством занимается администрация. Разве что как совещательный орган для выработки предложений по совершенствованию производством.

Однако если у предприятия есть рыночный сектор, то доход этого сектора принадлежит трудовому коллективу. В этом случае СТК необходим, прежде всего, для распределения этого дохода. СТК может также контролировать и производство рыночного сектора. Т. е. СТК является в этом случае хозяином рыночного сектора, так как это имеет место в самоуправляемых народных предприятиях Клоцвога. Можно конечно полностью доверить управление рыночным сектором администрации предприятия. Но в этом случае возрастает вероятность несправедливого распределения хозрасчётного дохода рыночного сектора.

 

12.4. Рудинскии: политическая система социализма

В главе 4 рассматривается политическая система социализма на основе опыта СССР и других соцстран.

Идеальную модель социалистической политсистемы Рудинский формулирует так.

«Основными принципами, выражающими сущность советской политической системы, являются: советское народовластие и социалистический демократизм; однопартийность; реальный гуманизм; гарантированность прав и непреложность обязанностей граждан, их единство; демократический централизм; советский патриотизм и пролетарский интернационализм; социалистическая законность».

Далее говорит о её практической реализации в СССР.

«В ходе возникновения и развития политической системы в СССР реализация указанных принципов происходила в сложных, противоречивых условиях строительства социализма, функционирования раннего социалистического общества и его гибели. Народные, подлинно демократические, социалистические начала противостояли архаичным полуфеодальным, буржуазным и бюрократическим традициям. И это не могло не отразиться на полноте и последовательности в осуществлении указанных принципов. Это приводило к нарушениям, грубым искажениям демократических принципов политической жизни. Однако вышеуказанные принципы, в основном, доминировали на протяжении более чем 70-летнего периода советской истории» [56, 142].

На примере СССР подробно описывается структура социалистической политической системы.

«Советская политическая система имела сложную структуру. В нее входили политические институты: Советское государство, КПСС, общественные организации и трудовые коллективы. Следующим ее элементом являлись политико-правовые нормы (партийные директивы; юридические нормы, закрепленные в советских Конституциях, в текущем законодательстве; политические обычаи и традиции). Кроме того, в эту систему входили еще и политические общественные отношения, т. е. те отношения, которые складываются в процессе взаимодействия партии, государства и других политических институтов, а также в связи с участием граждан в политической деятельности. Существенный элемент политической системы – политическое сознание, политическая культура социалистического общества.

Среди политических институтов центральное место принадлежало советскому государству. Оно рассматривалось в качестве основного орудия трудового народа в построении социализма и коммунизма, в защите его революционных завоеваний». [56, 147]… «государственная власть: 1) обеспечивала государственное руководство обществом в интересах трудящихся. Это руководство народ проводил при помощи государственного аппарата (через Советы народных депутатов и другие подотчетные им государственные организации или непосредственно (референдумы, всенародные обсуждения законопроектов и т. д.). В условиях социализма государственная власть осуществляется как с помощью убеждения, так и с помощью государственного принуждения. 2) Государственная власть выражала также концентрацию экономической, политической силы общества. Поскольку государство выступало в качестве распорядителя общенародной государственной собственности, осуществляло хозяйственное планирование и руководство, его экономическая роль была решающей.

3) Осуществляла правотворчество и охрану прав граждан и норм права.

4) Реализовывала государственный суверенитет» [56, 148].

Далее даётся определение государственного суверенитета.

«Государственный суверенитет – верховенство, единство, независимость государственной власти от всякой иной власти как внутри, так и вне границ данного государства» [56, 148].

Это утверждение, вообще говоря, противоречит общепринятому положению марксизма (кстати, приведённому Рудинским абзацем выше), что государство – инструмент в руках господствующего класса для сохранения его господства. Под государственным суверенитетом понимают, вообще говоря, независимость от внешнего влияния. А внутри даже самая буржуазная конституция декларирует власть народа.

«В середине XX в. международное сообщество выработало общепринятые стандарты демократии. В ст. 21 Декларации прав человека ООН 1948 года сказано: «Воля народа должна быть основой власти правительства». Это основное современное демократическое требование.

Либеральное и марксистско-ленинское истолкование требования различное. С либеральной точки зрения критерии демократии сводятся к набору определенных принципов: парламентаризм, разделение властей, политический плюрализм, признание прав человека» [56,150].

Однако на практике эти принципы при капитализме не выполняются:

«…можно ли назвать демократическим строй, где на парламентских или на президентских выборах участвует не более 25–30 % избирателей? Где исполнительная власть возвышается над властью законодательной и навязывает ей свою волю? Где депутаты и чиновники защищают не интересы рядовых избирателей, а выполняют волю крупных компаний? Где голоса депутатов в парламенте становятся объектом купли-продажи? Где судебная власть всегда стоит на страже интересов правящей элиты»? [56, 151].

Характер социалистической демократии раскрывается через высказывания Ленина: «Нам нужна республика народная. Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов снизу доверху – вот идеал управления. Власть должна быть у народа» [1 т 3, 276] «…чтобы «каждый член Совета обязательно нес постоянную работу по управлению государством, наряду с управлением в собраниях Совета; а затем в том, чтобы все население поголовно привлекалось постепенно к участию в советской организации» [1 т36, 71–72].

Однако на практике этого достичь не удалось по объективным причинам. «На VIII съезде партии в 1919 году Ленин говорил: «Низкий культурный уровень делает то, что Советы, будучи по своей программе органами управления через трудящихся, на самом деле являются органами управления для трудящихся через передовой слой пролетариата, но не через трудящиеся массы»[1 т38, 169–170]».

Роль партии.

«Ядром политической системы, ее стержнем была Коммунистическая партия, включавшая в конце своего существования до 19 млн. человек.

Однопартийный характер советской политической системы является особым объектом антикоммунистической критики: Отсутствие политического плюрализма расценивается как признак тоталитарности советского общественного строя» [56, 151].

О причинах возникновения однопартийной системы,

«Что же касается причин возникновения однопартийной системы в СССР, то это связано с рядом исторических и геополитических обстоятельств. Требования политической централизации вытекали из ожесточенного сопротивления свергнутых эксплуататорских классов, белого террора, иностранной интервенции в гражданской войне, необходимости отражения вторжения немецко-фашистских захватчиков в Отечественной войне. Особая концентрация экономических усилий требовалась при проведении индустриализации, плановом ведении хозяйства. Кроме того, международный опыт доказывает, что многопартийные системы французского или итальянского типа оказываются неэффективными в государствах, имеющих значительную территорию и многочисленное население. Например, американская система двухпартийная по названию, в сущности однопартийная, где две фракции партии крупного капитала, программные установки которых трудно различить, систематически сменяют друг друга. Надо признать, что это – очень сильная партийная система, обеспечивающая единство страны» [56, 156–157].

Далее говорится, что во многих социалистических странах существовала (и существует) многопартийная система. При этом не упоминается, что коммунистическая партия при этом играла ведущую роль. В целом у читателя может остаться ощущение, что руководящая роль компартии – историческая случайность. Рудинский не приходит к пониманию, что руководящая роль компартии необходима, что компартия – это по сути дела не партия, а руководящая сила общества.

Незаконченность оценки роли партии Рудинским следует из следующей цитаты:

«Как уже упоминалось выше, социализм – противоречивое общество, сохраняющее многие пережитки старого мира. Ив оценке советской однопартийности это также надо иметь в виду.

С одной стороны, эта система обеспечила единство общества, организованность, сплоченность трудящихся, национальных групп, эффективное экономическое и социальное развитие, возможности обороны страны. Но, с другой стороны, любая монополия ведет к загниванию, а политическая – к бюрократизации, застою» [56, 159–160].

В конце главы Рудинский критикует идею Клоцвога о необходимости ведущей роли Советов трудовых коллективов:

«Не следует смешивать функции по осуществлению политической власти с участием трудящихся в ее осуществлении. В отличие, например, от политической системы социалистической Югославии, где рабочие советы, возглавляющие трудовые коллективы, рассматривались как основа власти трудящихся, в СССР власть осуществлялась Советами народных депутатов, а коллективы обеспечивали функции политического участия. В такой громадной стране как СССР децентрализация власти рассматривалась как угроза стабильности политической системы. Представляется, что это было правильно» [56, 162].

 

12.5. Пригарин: причины поражения советского социализма

Глава 6 «Причины поражения и последствия разрушения советского социализма» написана А.А. Пригариным.

Отвечая на вопрос о причинах краха социализма и распада СССР, Пригарин отмечает: «…прежде всего, следует отметить, что никакой объективной предопределенности гибели Советского Союза, никаких органических пороков его общественной системы не существовало. Напротив, весь ход исторического развития СССР доказал жизнеспособность и эффективность социалистического строя. Тем не менее, безусловно, имели место серьезные внешние и внутренние факторы, приведшие в начале 90-х годов к разрушению первого в мире социалистического государства. Эти факторы надо знать и учитывать, чтобы в будущем не повторять допущенных ошибок» [56, 205].

А Маркс и Энгельс думали иначе: они считали, что местный коммунизм, скорее всего, исчезнет в результате общения. Т. е. объективные причины были. Это подробно исследовано выше (гл. 6).

Отмечая важность внешнего фактора – стремления международного капитала уничтожить социализм – Пригарин считает главными внутренние причины:

«В самом общем виде суть этих внутренних причин можно сформулировать следующим образом. Система общественных отношений раннего социализма, существовавшая в СССР, соответствовала уровню производительных сил страны 30-50-х годов и была мощным фактором развития страны, ее производительных сил. Однако по мере роста производительных сил политическая и хозяйственная системы раннего социализма стали тормозить дальнейшее развитие советского общества. Объективно требовался переход к более высокой ступени общественных отношений социализма. Своевременно это не было сделано, что обусловило нарастающее несоответствие общественных отношений достигнутому уровню производительных сил и в конечном счете привело к разрушению страны и ее общественной системы» [56, 205].

Пригарин отмечает, что понимание необходимости совершенствования общественной системы было. Так Сталин, по его мнению, понимал необходимость «демократизации советской общественной системы. Однако реализовать это И.В. Сталин не успел» [56, 206].

Пригарин в целом положительно оценивает деятельность Хрущёва, хотя деятельность эта была противоречива. «Вместе с тем, все это делалось, как представляется, исходя из стремления поднять социалистическую систему СССР на качественно более высокую ступень» [56, 207].

Правильна была, по его мнению, и основная идея косыгинских реформ: «расширить хозяйственную самостоятельность предприятий, что объективно требовал новый уровень производительных сил. Однако реализована эта идея была крайне неудачно» [56, 207].

Причину неудачи Пригарин видит в сохранении директивного планирования через систему показателей. «Такими же малоэффективными были и все последующие попытки реформирования системы управления экономикой, сводившиеся к поиску «хороших» оценочных показателей» [56,207].

Ошибки в хозяйственной реформе привели к тому, что темпы роста производства стали снижаться. Так в пятилетку 1961–1965 гг. темпы годового роста национального дохода, продукции промышленности и производительности труда составили соответственно 6,5; 8,7 и 6,1 %, а последнюю пятилетку перед контрреволюционной перестройкой (1981–1985 гг.) – 3,6; 3,7 и 3,1 %. Т. е. они упали примерно в 2 раза.

«Наряду с замедлением темпов роста производства и его эффективности начали усиливаться и другие негативные процессы. Стала нарастать структурная и материально-финансовая несбалансированность экономики, что проявилось в резком повышении дефицитности продукции, в частности в нехватке потребительских товаров. Населению все трудней становилось реализовывать свои быстрорастущие денежные доходы. Это было прямым результатом безграмотного и безответственного планирования, поскольку в самих планах баланс доходов и расходов населения закладывался с огромным дефицитом. Упала заинтересованность в производительном труде, внедрении достижений научно-технического прогресса. Важно отметить, что во времени это совпало с бурными процессами научно-технической революции в странах Запада.

Все это свидетельствовало о том, что конкретные формы общественных отношений, свойственные раннему социализму, исчерпали себя и начали тормозить дальнейший рост производительных сил и общественный прогресс в целом. Стала все более остро проявляться необходимость перехода к развитым формам социализма. Однако это не было сделано» [56, 209].

Этот вывод Пригарина является весьма распространённым, но спорным. Действительно, можно рассуждать и по-другому: к негативным последствиям привели экономические реформы. Т. е. если бы была оставлена сталинская система директивного управления экономикой результаты, возможно, были бы лучше. Может быть, формы раннего социализма ещё не исчерпали себя? Дело в том, что сломать какую то работающую форму организации легко, а вот удастся ли создать новую, более эффективную – вопрос.

Пригарин приводит следующие причины кризиса социализма в СССР.

«Во-первых, не проводилась целенаправленная работа по демократизации общественных и производственных отношений. В условиях резкого повышения интеллектуального, профессионального и культурного уровня людей сложившиеся формы политической и хозяйственной жизни общества вызвали все большую неудовлетворенность людей, сковывали их творческую инициативу, снижали интерес к общественно полезной деятельности. Это лишало общество механизма саморазвития… постоянная демократизация общественных отношений по мере интеллектуального, профессионального и культурного роста людей является непременным условием нормального развития социалистического общества, его объективным законом» [56, 209–210].

Спорным является утверждение, что демократизация производственных отношений якобы положительно влияет на эффективность производства. Опыт перестройки даёт совершенно противоположный результат. Выборность начальников привела к тому, что выбирали не тех, кто мог лучше организовать производство, а тех, кто «нравился» коллективу. А это совершенно разные вещи. Так на капиталистическом Западе не было никакой демократизации производственных отношений, а достижения научно-технической революции внедрялись быстро.

Вызывает недоумение фраза о «постоянной демократизации общественных отношений». Что? Каждый день что ли? Любые реформы должны проводиться через какие-то промежутки времени, поскольку только в условиях стабильности возможна нормальная деятельность.

«Другая стратегическая ошибка – консервация устаревших форм и методов планового управления экономикой. Это конкретные формы, весьма эффективные в условиях относительно простой структуры экономики и ограниченности квалифицированных кадров, стали тормозом общественного развития в условиях сложной хозяйственной структуры и возросшего профессионального культурного уровня трудящихся» [56,210].

Здесь всё верно. Нужно было применять новые математические методы, использующие электронно-вычислительную технику.

«Третья стратегическая ошибка – неоптимальный уровень военных расходов. Недостаточно реалистичная оценка советским руководством соотношения сил на мировой арене позволила империалистическим державам втянуть страну в систему военного противостояния и гонку вооружений. Это привело к чрезмерной милитаризации экономики, превышающей уровень оборонной достаточности, отвлекало все большую часть национального дохода от других задач социально-экономического роста развития Часть национального дохода, направляемая на оборонные нужды росла почти вдвое быстрее остальной части национального дохода» [56,210].

Это спорное утверждение. Именно благодаря остаткам советской военной мощи ещё существует современная Россия.

«Четвертая стратегическая ошибка – слабое внимание к развитию марксистско-ленинской теории, догматический подход к наследию классиков, отсутствие глубокого критического анализа реальной действительности, происходящих в стране социально-экономических процессов. Все это обусловило застой в общественных науках, не позволило использовать их в качестве важнейшего инструмента социально-экономической политики» [56,210].

С этим следует согласиться.

На основе этих причин возникли другие серьёзные недостатки.

«Негативные последствия имела низкая оплата интеллектуального труда, в частности труда инженерно-технических работников, по сравнению с оплатой неквалифицированного физического труда. Негативную роль сыграло отсутствие необходимого баланса между материальными и моральными стимулами. В принципе правильный тезис о необходимости подкрепления моральных стимулов материальными в конечном счете выродился в полное обесценивание моральных стимулов к труду… Основным стимулом к труду снова становилось стремление заработать» [56,211–212].

«Среди негативных факторов можно назвать недооценку мелкого производства, основанного на индивидуальном или семейном труде…

Существенные недостатки имелись в кадровой политике и кадровой работе. Формально-анкетный подход к подбору и расстановке кадров, отсутствие общественного контроля за выдвижением людей на руководящую работу привели к серьезному ухудшению профессионального и политического уровня руководящих кадров. Управляемость, то есть умение беспрекословно подчиняться угождать непосредственному начальнику стало чуть ли не главным критерием продвижения людей по служебной лестнице.

Не удивительно, что при таком подборе партийно-государственных кадров, для Горбачева и Яковлева не составило большого труда использовать партийно-государственный аппарат как действенный инструмент разрушения СССР и его общественной системы.

Серьезные недостатки имелись в сфере идеологической работы, которая во многих случаях велась грубо и примитивно, без учета качественно возросшего интеллектуального и культурного уровня людей. В агитационно-пропагандистской работе превалировали формализм и цитатничество, неумение связать теорию с фактами реальной жизни… Грубой и примитивной была политическая цензура, не умевшая отличить критическое отношение к нашей действительности от антисоветской и антикоммунистической пропаганды» [56, 212–213].

Пригарин довольно верно описывает процесс развития контрреволюции.

«По мере развития негативных процессов в стране возродились и активизировались антисоциалистические силы. Их основу составляли прежде всего дельцы теневой экономики, которая возникла как естественная реакция на экономические трудности. В обстановке дефицита как на дрожжах росла спекуляция, подпольные цехи, валютные махинации. Другой составляющей этих сил явилась определенная часть верхушки партийногосударственного аппарата, которая все больше подпадала под влияние дельцов теневой экономики и буржуазной идеологии. Непрочная оболочка показной идейности многих партийно-государственных чиновников легко рассыпалась перед появившимися материальными соблазнами. Наконец, третьей составляющей частью антисоциалистических сил явилась значительная часть «элитарной» интеллигенции, которая, не сумев разобраться в происходящих процессах, отгородилась от основной массы населения, замкнулась в собственных интересах и все больше ориентировалась на ценности западного мира.

Эти антисоциалистические силы стали постепенно прибирать к рукам ключевые позиции в политической, экономической и духовной жизни советского общества. В большинстве республик СССР они стали интенсивно интегрироваться в националистически ориентированную буржуазную элиту, активно проповедующую антисоциалистические, антисоветские, сепаратистские идеи» [56, 213].

К этому надо было бы добавить главное, что антисоциалистические силы в лице Горбачёва возглавили КПСС.

Контрреволюционный переворот был оформлен в виде «подавления так называемого заговора ГКЧП».

Пригарин анализирует роль компартии. Он отмечает её несомненные заслуги в построении социализма. Но замечает и существенные недостатки.

«Вместе с тем практически полный отход от ленинских норм внутрипартийной демократии после прихода к руководству И.В. Сталина резко ослабил партию как массовую политическую организацию, нарушил ее органическую связь с широкими массами трудящихся. В результате партия как таковая не сумела предотвратить ошибки и извращения в ходе коллективизации деревни, не смогла противостоять перерастанию борьбы с контрреволюцией в систему массовых политических репрессий, допустила превращение работы по пропаганде марксистско-ленинской идеологии в борьбу с любым инакомыслием и т. п. Не удивительно, что в этих условиях партия проглядела перерождение горбачевско-яковлевского партийного руководства, которое, по существу, возглавило антисоциалистическую контрреволюцию в стране.

Социализм в СССР потерпел поражение. Если коротко сформулировать причину этого, то можно сказать, что руководство страны не справилось с управлением. Социализм – управляемая общественная система. Возможность целенаправленного управления общественным развитием – его громадное преимущество по сравнению со всеми досоциалистическими формациями. Но это его свойство предъявляет высокие требования к квалификации и качеству управления развитием общества. На ранних ступенях социалистического развития руководство в основном успешно справлялось со своими задачами, что обеспечило быстрый социально-экономический и духовно-нравственный прогресс общества. Однако, когда производительные силы общества достигли высокого уровня и приобрели сложную структуру, руководство не нашло адекватных форм управления общественным развитием, что в конечном счете привело к катастрофическим последствиям» [56, 214–215].

Пригарин в целом правильно всё описал. Следует только подчеркнуть, что требование устойчивости партии требует отхода от «ленинских норм внутрипартийной демократии», но не полного. Отход был необходим ввиду всё нарастающей угрозы войны. Это понимает Прудникова, но не понимает Пригарин: он просто перекладывает всю вину на Сталина. И не только в этом эпизоде. В главе 5 он осуждает быстрые темпы коллективизации.

«Разве не очевидно, что если бы коллективизация проводилась не судорожными насильственными мерами – за три года, а за одиннадцать лет (три первых пятилетки), – по мере того как крестьянам становились очевидней ее преимущества, – то к 1941 году мы бы имели те же 99 % обобществления. Но тогда страна не потеряла бы столько человеческих жизней, не пережила бы упадок сельского хозяйства и пришла бы к началу войны более мощной, более подготовленной» [56, 191]. Пригарину, конечно, очевидно: он точно знает, что война начнётся 22 июня 1941 г., а вот Сталин не знал и поэтому торопился.

Пригарин повторяет фактически формулировку Петрова о том, что причина кризиса социализма в том, что «руководство страны не справилось с управлением».

Следует возразить, что руководство не справилось с управлением вследствие высокого уровня производительных сил. На самом деле (и на это указывает сам Пригарин) причина в ухудшении качества руководства в результате засорения его мелкобуржуазными и антисоциалистическими элементами. Эта причина не имеет никакого отношения к росту производительных сил: руководство не справилось с управлением в деле проверки политической благонадёжности руководящих кадров.

В конце своего анализа Пригарин проявляет типичный исторический оптимизм:

«… человечество не может остановить социальный прогресс. В соответствии с законами, общественного развития, обогащенное историческим опытом побед и поражений, оно неизбежно придет к социалистической и коммунистической общественной системе» [56, 215].

Увы, человечество может, да ещё как может остановить социальный прогресс. Жизнь показывает, что прогресс может смениться упадком. Буржуазия в силах остановить социальный прогресс, отбросить общество даже к докапиталистическим порядкам.

 

12.6. Плетников: тенденции социализации в развитых капиталистических странах

В главе 14 «Тенденции социализации в развитых капиталистических странах» Ю.К. Плетников описывает три направления такой социализации.

«Во-первых, целевое планирование (программирование, государственное регулирование экономики, в том числе с применением индикативного планирования… Суть индикативного планированиям заключается в разработке и представлении хозяйствующим субъектам прогнозов изменения рыночной конъюнктуры – спроса и предложения на определенную продукцию.

Во-вторых, государственное перераспределение значительной части национального дохода (40–50 процентов), учитывающее жизненные интересы трудящихся слоев населения (здравоохранение, образование, социальные выплаты и др.).

В-третьих, самое важное, коллективное предпринимательство на основе различных форм трудовой коллективной собственности.

Возникли и получают развитие новые формы трудовой коллективной собственности, коллективного предпринимательства и самоуправления трудовых коллективов – кооперативные объединения и акционерные общества работников…

Кроме того, создание акционерных обществ работников стало проверенным практикой способом выкупа трудовым коллективом частного акционированного капитала, замены нетрудовых акций трудовыми, бесплатно распределяемыми между работниками предприятия в зависимости от трудового вклада каждого пропорционально его заработной плате за год.

Трудовая коллективная собственность утверждает принцип владеет тот, кто работает на данном предприятии» или иначе «кто не работает, тот не владеет». Поэтому уходящие с предприятия работники обязаны оставлять свои акции, как и другие активы, в фонде предприятия. Они получают денежную компенсацию, коллектив же избавляется от потенциальных эксплуататоров» [56, 418–420].

Различные формы трудовой коллективной собственности в развитых капиталистических странах составляют около 10 %, а государственная собственность достигает 50 %. Т. е. возникла смешанная экономика.

«Смешанная экономика – один из серьезных аргументов, позволяющий говорить о переходном состоянии общества. В капиталистических странах наряду с технико-технологическими сложились и социально-экономические предпосылки социализма» [56, 420].

В подтверждение своих выводов Плетников ссылается «на анализ К. Марксом кооперативных фабрик, возникавших во второй половине XIX века. Внутри этих фабрик, считал Маркс, «уничтожается противоположность между капиталом» [12т25 ч1, 483]; капитал превращается «в собственность производителей, но уже не в частную собственность разъединенных производителей, а в собственность ассоциированных производителей, в непосредственную общественную собственность» [12 т 25 ч 1, 480]. Так «на известной ступени развития материальных производительных сил и соответствующих им общественных форм производства с естественной необходимостью из одного способа производства возникает и развивается новый способ производства» [12 т 25 ч 1, 483–484]. Формирующиеся здесь производственные отношения уже нельзя рассматривать как капиталистические. Но это еще и не социалистические отношения в подлинном смысле слова, поскольку подобные предприятия не могут не подчиняться господствующей экономической системе, законам ее функционирования и развития. Происходит «упразднение капиталистического способа производства в пределах самого капиталистического способа производства» [12 т25 ч1,481], рабочие же «как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе» [12 т25 ч1, 483]» [56, 420–421].

Можно добавить, что они являются капиталистом и по отношению к окружающему миру. Их производственные отношения с остальным миром являются капиталистическими.

Плетников говорит о неэффективности наёмного труда:

«На нынешнем этапе развития производительный труд оказался недостаточно эффективным, и его эффективность падает по мере внедрения новейших высоких технологий. У наемного труда нет будущего, поскольку он лишен такого побудительного стимула созидательной деятельности, каким является хозяйская мотивация – чувство хозяина» [56, 422].

Не совсем, конечно, понятно: ведь существуют премиальные системы по результатам труда. Но Плетников приводит убедительную статистику по США: «Было установлено: с того времени как предприятия перешли в собственность рабочих и служащих производство возросло на 25, в прибыль на 15 %, другие экономические показатели также превышали средний уровень в своей отрасли» [56, 423–424].

На основе этого опыта в США была принята программа «План создания акционерной собственности работников» – ЭСОП (Employee Stock Ounership Plans)».

«Основная идея программы ЭСОП, обозначенная Л. Келсо еще в середине 50-х годов, проста: сделать работников фирмы ее совладельцами, другими словами, побудить работников к выкупу хотя бы части акционерного капитала. Покупателей акций план привлекает льготным кредитом, автоматически погашаемым в течение 5–6 лет из получаемой прибыли, продавцов – налоговыми льготами, составляющими в целом примерно 2–3 млрд. долларов в год.

Реализация программы ЭСОП начинается с того, что руководство фирмы по договоренности с трудовым коллективом учреждает трастовый комитет в составе трех-пяти человек для наблюдения за акциями работников. Этот комитет получает в банке льготный кредит для покупки акций фирмы и распределяет купленные акции, находящиеся в его распоряжении, бесплатно, т. е. без погашения их цены из зарплаты или сбережений работников, в соответствии с их трудовым вкладом в производство. Акции остаются в трасте. Не допускается продажа таких акций на рынке, а также концентрация более 30 % акций, поступивших в траст, в руках высших менеджеров. Фирмы выплачивают трасту не облагаемые налогом дивиденды на контролируемые им акции, кредиторы же берут с траста проценты примерно в два раза меньшие, чем с обычных клиентов. После погашения кредита акции переходят в собственность работников фирмы. Они получают право голоса по принадлежащим акциям. По решению трудового коллектива дивиденды на выплаченные акции поступают либо в распоряжение работников в дополнение к зарплате, либо полностью или частично идут на приобретение новых пакетов акций. Открываются возможности преобразования частной собственности в трудовую коллективную собственность и тем самым становления акционерной собственности работников» [56, 423–424].

Программа ЭСОП допускает ещё три способа образования акционерных обществ работников: разовый выкуп трудовым коллективом капитала фирмы, находящейся под угрозой разорения; формирование фирмы с самого начала в виде акционерного общества работников; преобразование фирмы в акционерное общество работников по инициативе её частных собственников.

Как и в описанной выше трудовой коллективной собственности, когда работник уходит из фирмы «он получает не акции, а соответствующую денежную компенсацию. Блок трудовых акций фирмы всегда остается в самой фирме. Отдельные работники имеют в этом ассоциированном блоке то, что заработано своим трудом. Надо также иметь в виду и участие работников в голосовании по вопросам деятельности фирм. Наличие общего для всех работников блока трудовых акций означает и формирование коллективных собственнических интересов и, следовательно, социализацию возникающих отношений собственности. Но это далеко не все. На основе производственной демократии при выкупе всех акций избираются органы самоуправления фирмы – Советы рабочих и служащих, имеющие право назначать Генерального директора фирм. В некоторых фирмах Генеральный директор избирается на собраниях или конференциях работников. Расширяется участие рабочих и служащих в решении хозяйственных вопросов, создаются, например, группы, обеспечивающие сотрудничество работников и управляющих в выработке совместных решений, для персонала фирмы вводятся специальные курсы обучения принятию решений и т. п.

Все это… дает веские аргументы для вывода: собственность работников по ЭСОП, особенно при ее развитии в акционерное общество работников неправомерно противопоставлять трудовой коллективной собственности» [56, 427].

Но Плетников всё же видит не только положительное в программе ЭСОП: «Конечно, вряд ли позволительно идеализировать применение программы ЭСОП на практике. Факты, например, говорят о том, что в ряде случаев ЭСОП (о чем свидетельствуют судебные разбирательства) используются частными владельцами фирм и администрацией в своих интересах для того, чтобы с помощью льготных кредитов и льготных налогооблажений избежать банкротства, поглощение конкурентами и т. п., стремятся ограничить выкуп акций трудовым коллективом 20–40 % их общего количества. Возможны и финансовые аферы и манипулирования голосами рабочих и служащих» [56, 428–429].

Это понятно: капиталисты используют ЭСОП в своих интересах, а не для создания ростков социализма.

Оценки характера собственности работников по ЭСОП различны: правые считают её совершенствованием капитализма, а левые – ростками социализма.

Частично верно и то и другое: те предприятия, которые полностью выкуплены работниками, показывают, что можно обойтись без капиталистов. С другой стороны, для внешнего мира они остаются капиталистическими предприятиями с коллективным капиталистом во главе, каковыми являются и акционерные общества.

Плетников предлагает решение проблемы ликвидации при социализме наёмного характера труда. При преобразовании капиталистической собственности в государственную, отмечает он, – «…обобществление производства носит формально-юридический характер. Оно устраняет наемный труд в виде воспроизводства отношений капиталистической эксплуатации. Однако формальное обобществление производства сохраняет некоторые условия наемного труда – в частности, заработная плата устанавливается до включения его рабочей силы в производственный процесс. В моем понимании, единственной реальной перспективой устранения всех условий наемного труда является соединение в лице человека труда на основе общественной собственности на средства производства работника и хозяина.

При решении данной задачи важно всесторонне учитывать опыт социализации капитала в развитых капиталистических странах: организацию, функционирование и развитие крупных фирм и корпораций на базе собственности работников, а также опыт рабочего самоуправления на государственных предприятиях в Югославии, когда она представляла собой единую страну» [56, 442–443].

Приведём конкретные рекомендации Плетникова.

««Государственная социалистическая собственность может, например, быть представлена и в предприятиях прямого государственного подчинения (стратегические отрасли народного хозяйства), и в самоуправляемых трудовым коллективом, его полномочными органами арендных предприятий [62, 90–91].

Первые предприятия характеризуются полной собственностью государства на средства производства и неполной собственностью на производимую продукцию. По крайней мере, определенная часть продукции, ее денежный эквивалент, формируемый в том числе и из средств государственного финансирования производства, становится трудовой коллективной собственностью. Эта собственность поступает в распоряжение трудового коллектива, включая образование (в соответствии с трудовым вкладом в производство) личного дохода каждого работника.

Вторые характеризуются тем, что государство сохраняет за собой права собственника средств производства, которые передаются во владение и пользование трудовому коллективу в соответствии с договором об аренде. Трудовой коллектив не может изменить профиль предприятия или закрыть предприятия и распродать средства производства. Произведенная же продукция поступает в полное распоряжение трудового коллектива, является его трудовой собственностью со всеми вытекающими отсюда последствиями… Самоуправляемые народные предприятия могут, следовательно, основываться не только на коллективной собственности на средства производства, но и на государственной собственности на средства производства, арендуемые трудовым коллективом» [56, 443–444].

Плетников считает, что его схема преодолевает наёмный характер труда.

«Рачительное использование средств производства само выступает непреложным требованием трудовой деятельности. Работник и хозяин естественным образом воссоединяются в одном лице. Хозяйская мотивация труда обретает черты не благих пожеланий, а повседневной реальности. Завершается процесс преодоления условий наемного труда, становления государственной социалистической собственности как общенародной собственности. Двуукладная экономика раннего социализма трансформируется в двуединую экономику полного социализма» [56, 444].

Вообще говоря, непонятно, почему Плетников считает, что предлагаемая им схема ликвидирует двухукладную экономику раннего социализма. Действительно, экономика раннего социализма состояла из государственных предприятий и колхозов. Последние до продажи им сельхозтехники Хрущёвым использовали в основном государственные средства производства (землю и технику МТС), которые они арендовали у государства.

Но арендные предприятия Плетникова – это ведь те же самые колхозы, но только распространённые на все сферы деятельности. Поэтому экономика как была двухукладной, так и осталась.

Кроме арендных предприятий, вероятно, могут существовать и предприятия, основанные на коллективной собственности на средства производства. Их то никак нельзя отнести к социалистическому сектору: для внешнего мира они капиталистические.

Далее, арендные предприятия, очевидно, могут направлять часть своего дохода на развитие производства. И эти средства производства уже не будут принадлежать государству, т. е. не будут общественной собственностью, а частной собственностью коллектива предприятия. Т. е. арендные предприятия станут уже не чисто социалистическими. Таким образом, на самом деле экономика по Плетникову становится даже формально трёхукладной, состоящей из государственного, кооперативного и капиталистического укладов. Реально она и в СССР была трёхукладной ввиду наличия теневого капиталистического сектора.

Собственно говоря, ведь и колхозы в позднем СССР формально уже не являлись социалистическими предприятиями, поскольку им принадлежали все средства производства за исключением земли. Т. е. формально они были по отношению к стране капиталистическими предприятиями. Социалистическими же на деле они были потому, что ими управляли, фактически, партийные и советские органы. Т. е. на самом деле они были совхозами.

Для обоснования своей позиции Плетников ссылается на Ленина.

«Ленин открыл в трудовой кооперации то, что не предполагал и не мог предполагать К. Маркс. Для него трудовые кооперативы (используя современную терминологию, трудовая собственность вообще) не только социалистический хозяйственный уклад, но и «новый принцип организации населения» [56, 432].

Ключевой фразой является отождествление Плетниковым «трудовой собственности вообще» с кооперативами Ленина (кстати, Ленин говорит о кооперации вообще, а не только трудовой). Так ли это? Обратимся к статье В.И. Ленина «О кооперации». Приведём три цитаты.

«На кооперацию у нас смотрят пренебрежительно, не понимая того, какое исключительное значение имеет эта кооперация, во-первых, с принципиальной стороны (собственность на средства производства в руках государства), во-вторых, со стороны перехода к новым порядкам путем возможно более простым, легким и доступным для крестьянина» [60 т3, 712].

«А строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией – это есть строй социализма» [60 т3, 714].

«При нашем существующем строе предприятия кооперативные отличаются от предприятий частнокапиталистических, как предприятия коллективные, но не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству» [60 т3, 715–716].

Из этих цитат видно, что Ленин считал кооперацию путём перехода к социализму только на основе общественной (государственной) собственности, а никак не на «трудовой собственности вообще»

А отношение Ленина к трудовой собственности весьма отрицательное:

«Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим. Если такие пустяки люди всерьез принимают, то надо национализацию отменить… Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики» [1 т35, 411]. Эту цитату, кстати, приводит Косолапов в подтверждение своей критики идей Плетникова (см. 12.2).

Плетников считает необходимым сохранение товарно-денежных отношений при социализме по двум причинам:

«Во-первых, рынок потребительских товаров – наиболее простой, гибкий и понятный на уровне массового сознания способ реализации социалистического принципа распределения по труду. Он позволяет человеку труда получать заработанную им долю общественного богатства в том виде, в каком эта доля соотносится с его потребностями, запросами, вкусами. Во-вторых, рынок средств производства – прямое следствие наличия при социализме двух форм общественной собственности: государственной (общественной) и трудовой коллективной и, следовательно, двух форм собственности на произведенную продукцию, в том числе находящую своего потребителя нарынке средств производства» [56, 445].

Из вышеприведённой цитаты видно, что Плетников считает трудовую коллективную собственность общественной. На каком основании? Ведь она принадлежит только коллективу, а для всего остального общества является частной. Противоречие можно устранить только введением понятия «общество коллектива», что неявно сделано в цитате. Но едва ли это целесообразно. Т. е. правильно было бы в словосочетании – предлагаются две формы собственности, из которых только одна – общественная.

Итак, основной дефект в рассуждениях Плетникова в том, что он считает коллективную трудовую собственность общественной: на самом деле она – частная.

 

12.7. Братищев: ранний и зрелый социализм

В главе 19 «Революционный процесс и перспективы социализма в России» И.М. Братищев излагает концепцию раннего социализма. Эта концепция была впервые представлена в Тезисах «К 80-летию Великого Октября», подготовленных Центральным Советом РУСО. Автором концепции Братищев объявляет Р.И. Косолапова.

«В седьмом тезисе указанного документа говорится: «Самым крупным теоретическим и политическим заблуждением в течение многих лет явилось нереалистическое преувеличение зрелости нового общественного строя». И далее: «По нашему мнению, научно достовернее и политически точнее было бы говорить о том, что с точки зрения глубинных экономических и социальных предпосылок при всех своих достижениях Советский Союз вплоть до его разрушения в 1991 году так и не вышел за исторические рамки раннего социализма, не завершил решение задач переходного периода [63, 10]» [55, 539].

Братищев отмечает, что всякая формация «имеет раннюю, зрелую и позднюю стадии развития».

«…в период раннего социализма Россия сможет вновь вступить в результате разрешения в основном задач общедемократического этапа и частичного разрешения ряда социалистических задач. Этот период, скорее всего, продлится не одно десятилетие, о чем свидетельствует опыт СССР, других стран, где социализм, к сожалению, потерпел крушение, а также опыт сохранившихся социалистических государств. В России он, видимо, во многом будет тождественен прошлому, прежде всего советскому, социализму, хотя, естественно, будет заметно отличаться от него, вобрав в себя не только прежний, но современный и будущий опыт борьбы за интересы трудящихся» [56, 540].

Сначала Братищев рассматривает технологические уклады.

«Производительными силами раннего социализма не может быть что-либо иное, как индустриальные средства производства зрелого буржуазного общества» [56,540].

Далее Братищев излагает довольно странную идею, что стадия зрелого социализма наступит тогда, когда социализм создаст «недоступные для капиталистического применения суперсовременные технологии». Эту идею мы критиковали уже выше при анализе главы 1 (см. 12.2).

Свою идею о «недоступных для капитализма технологиях» он обосновывает аналогией с капитализмом. Мол, капитализм окончательно утвердился с машинными (индустриальными) средствами труда. «С ними капитализм получил собственный технический базис, с помощью которого в течение каких-нибудь двух столетий был совершен невиданный скачок во всех сферах общественной жизни. И практически и теоретически возврат к феодализму стал невозможным. Такого «невозвратного» состояния производительных сил к настоящему времени не достигла ни одна из социалистических стран» [56, 542].

Но аналогия, как известно, вещь рискованная. Тем более в данном случае. Переход от феодализма к капитализму – переход от одной эксплуататорской формации к другой. А переход от капитализма к социализму – переход от эксплуататорской формации к неэксплуататорской, т. е. качественно другой переход.

«В настоящее время наука причисляет экономику, основанную на ручном труде к двум первым (реликтовым) технологическим укладам. Следующие три технологических уклада она относит к индустриальному этапу развития общества. Раннее фабрично-индустриальное производство, которое было предметом анализа К.Маркса, отнесено к третьему технологическому укладу. Четвертый технологический уклад возник, когда на смену веку пара пришел век электричества, т. е. с началом XX столетия. Пятый технологический уклад начал развиваться с середины XX в. в связи с развернувшейся научно-технической революцией. Он означал кардинальные перемены в индустриально – фабричном производстве. Начались интенсивные процессы автоматизации, химизации, использования энергии атомного ядра. Было создано огромное количество неизвестных природе материалов, резко повысилась экономичность производства за счет уменьшения расходов сырья и материалов.

XXI в. открывает дорогу шестому технологическому укладу. Ученые квалифицируют его как постиндустриальный уклад. Его главная особенность в том, что наука окончательно превращается в непосредственную производительную силу. Решающее значение в производстве приобретает сплошная информатизация на компьютерной основе. Грядёт глобальная автоматизация управления. Механические технологии интенсивно замещаются физическими и химическими. Ускоренными темпами развиваются такие высокие физические технологии, как современная электроника, сверхбыстрая электроника. В данных производствах уже сейчас развитые капиталистические страны имеют годовые темпы прироста 10–30 %, а в некоторых случаях 100–150 % [64]. Устаревшие физические и химические технологии во многих случаях вытесняются биологическими и космическими. Возникают технологии на стыках таких процессов, которые ранее считались несовместимыми или почти несовместимыми: биохимические, биофизические, химико-физические. Набирает силу генная инженерия. Готовится широкое использование океанских сырьевых и энергетических ресурсов. Создаются принципиально новые условия для полного утверждения непрерывных автоматизированных производств. Открываются широкие возможности раз за разом на порядок повышать экологичность производства. Явственнно просматриваются перспективы объединить в общем технологическом цикле, органически встроенном в кругооборот живой и неживой природы, производственные и природо-восстановительные процессы» [56, 542–543].

«Имеются большие основания предполагать, что постиндустриальный технологический уклад будет последним в истории капитализма. Наверняка он ознаменует такую ступень обобществления труда, которая окажется несовместимой с капиталистической оболочкой» [56, 545].

Неясно, какие это «большие основания». Если они «большие», то можно было о них что-то сказать. Но, к сожалению, ничего не говорится.

Свой анализ технологических укладов Братищев завершает повторением оптимистического утверждения о достижении при зрелом социализме такого уровня производительных сил, который будет несовместим с капитализмом.

«Завершая вопрос о технологических укладах нельзя не сделать попытку охарактеризовать главный критерий зрелого (или полного согласно определению В.И.Ленина) социалистического общества. В чём же он состоит? На мой взгляд, в отличие от раннего общества здесь должны господствовать не индустриальные, а постиндустриальные средства производства. Наука станет не просто непосредственной производительной силой, но превратится в решающую, определяющую производительную силу. Соответственно трудящийся станет всесторонне развитым работником, и не только останется главной, но превратится в высшую производительную силу общества.

Важнейшая специфическая особенность производительных сил зрелого социализма будет состоять в том, что хотя они ещё не доросли до коммунизма, но уже переросли капитализм. Иными словами, это будут производительные силы, характер и уровень которых адекватен именно социализму. Их использование в условиях частнокапиталистического присвоения будет невозможным, как неприменимы индустриальные средства в условиях средневекового феодализма. Возврат в лоно буржуазного общества становится невозможным как с точки зрения применяемых технологий, так и с позиций качественных характеристик общественно преобразованной рабочей силы. В этом проявляется единый для всех общественно-экономических формаций социологический закон, открытый К.Марксом: новые производительные силы не умещаются в рамках предшествующего общества, что делает возврат к нему невозможным».

Здесь Братищев противоречит сам себе. Выше мы приводили его высказывание, что постиндустриальный уклад капитализм переварит. А здесь утверждает, что при постиндустриальном укладе будут созданы производительные силы, несовместимые с капитализмом.

Попробуем всё же додумать за Братищева, какие производительные силы будут созданы, используя тенденции научно-технического прогресса.

Описывая развитие производительных сил, Братищев говорит о том, что наука станет непосредственной производительной силой. Это соответствует анализу Маркса последствий полной автоматизации в «Экономических рукописях»: «Если с количественной стороны непосредственный труд сводится к менее значимой доле, то качественно он превращается в некоторый, хотя и необходимый, но второстепенный момент по отношению к всеобщему научному труду, по отношению к техническому применению естествознания» [61, 210]. Т. е. место пролетариев физического труда займут пролетарии умственного труда – научно-техническая интеллигенция.

Теперь продолжим прогнозирование по Марксу развития производственного капитала. Из прогноза Маркса вытекает фактическое вытеснение человека из сферы материального производства. Однако Маркс, естественно, тогда ничего не знал о вычислительных машинах, электронике…. Т. е. он не предполагал, что сфера науки также подвергнется автоматизации. Начало этой автоматизации мы наблюдаем уже сейчас. Современное развитие программирования и вычислительных машин привело к созданию универсальных программ для решения задач проектирования и расчета. Для эксплуатации такой программы уже не нужен человек с высшим образованием, поскольку для нее нужно задать лишь исходные данные: форму расчетной области, место и порядок приложения сил, потоков жидкости, Это вполне по силам человеку со средним образованием, имеющем гораздо меньшее представление о физике, чем человек с высшим образованием. При дальнейшем развитии таких программ просто нужно будет ввести в машину, например, такие указания: «Спроектировать самолет для полета в атмосфере Земли, дальность полета – 5000 км, количество пассажиров – 50 человек, полный вес груза – 20 т, скорость – 1000 км/час, длина посадочной полосы – 800 м». Очевидно, для такого задания вообще почти ничего знать не нужно, кроме предстоящих условий эксплуатации самолета.

Таким образом, комплексная автоматизация с точки зрения современной науки должна вытеснить человека из всей сферы и производства и науки. Если в прогнозе Маркса менялось лишь качество пролетариата: пролетарий физического труда заменялся на пролетария умственного труда, то здесь пролетариат исчезает полностью.

Т.е. не получается как у Братишева, что «трудящийся станет всесторонне развитым работником, и не только останется главной, но превратится в высшую производительную силу общества». Не в высшую производительную силу он превратится, а во второстепенную, исполняющую роль надсмотрщика над автоматизированным производством.

Как назвать возникающий при этом строй? Если в обществе нет эксплуатации, то это – коммунизм. Т. е. если ждать полной автоматизации, то вообще ничего не нужно делать: все дороги ведут к коммунизму. Таким образом, обществом полной автоматизации с точки зрения современных представлений является не капитализм, а коммунизм.

Однако едва ли из капитализма может вырасти здоровое общество. Скорее всего, это будет общество с каким-то социальным неравенством. Полная автоматизация будет сопровождаться появлением искусственного интеллекта. Это достижение цивилизации, потенциально будет более опасным, чем атомная бомба. Для того, чтобы искусственный интеллект не вышел из под контроля, люди не должны ему доверять все функции. Принятие решений они должны оставить за собой. Т. е. какое-то количество ученых, инженеров и техников должно быть для организации этого контроля. Их деятельность будет соответствовать работе надсмотрщиков в рабовладельческом обществе. Наверное, они не будут высшей кастой в этом «капиталистическом коммунизме».

Для такого общества нужна своя теория. Какое это будет общество, мы сейчас не знаем Т. е. обращаться к полной автоматизации при исследовании современных общественных процессов неправильно. Общество полной автоматизации оставим пока для исследования фантастам. А производительные силы, которые несовместимы с капитализмом, даже фантастам не по зубам.

Но описанный кошмар автоматизации и светлое коммунистическое (или капиталистическое) будущее нам сегодня не грозят. Поскольку целью капиталиста является не развитие производства, а получение прибыли. Поэтому капиталисты не спешат автоматизировать свои заводы. Один завод сварки кузовов автомобилей роботами в Японии есть. Но так, для рекламы. Ведь гораздо выгоднее перенести эту операцию в Китай, Латинскую Америку, Африку, где есть очень дешевая рабочая сила. Что капиталисты и делают. Происходит деиндустриализация Европы, США, Японии: производство из них переносится в слаборазвитые страны. Разумеется, не все: ведущие отрасли и отдельные предприятия, определяющие изготовление вооружений, остаются. Но это – политические, а не экономические соображения.

И насчёт невозможности возврата к ранней формации. Можно привести два примера, когда такой возврат частично произошёл. Первый – рабство в США до его отмены в результате гражданской войны. Второй – рабство в гитлеровской Германии, где рабы из СССР работали на заводах. И ничего: производительные силы капитализма прекрасно совмещались с рабством. Ведь рабства при капитализме нет, прежде всего, потому, что оно экономически и политически невыгодно. Но при определённых обстоятельствах, когда рабство будет выгодно, капиталисты превратят в рабов и своих соотечественников. И техническая часть производительных сил этому никак не помешает.

После анализа технологической многоукладности Братишев переходит к экономическая многоукладности.

«Для раннего социализма характерно сочетание различных ступеней развития индустриально-фабричного производства, т. е. «сосуществование» третьего, четвертого и пятого технологических укладов. Но, как правило, технологическая многоукладность обусловливает многоукладность экономическую. Начнем с того, что в СССР имела место социалистическая многоукладность в виде двух секторов народного хозяйства – государственного и колхозно-кооперативного. Оба они считались в то время составными частями единого социалистического уклада. Правда, лишь государственный признавался в качестве уклада последовательно социалистического типа» [56, 549].

И это верно, поскольку, как отмечалось выше, формально для внешнего мира колхозы были капиталистическими предприятиями.

«Но проблема этим не ограничивается. Дело в том, что в СССР сохранялись остатки реликтовых технологических укладов. И все это не по злой воле противников коммунизма, и не случайно, а вполне закономерно. Дело в том, что производительные силы фабрично-машинного производства, составлявшие материально-техническую базу Советского Союза, не способны охватить все закоулки народного хозяйства. В нем остаются ниши, в которых невозможно создать крупное индустриальное производство. В таких нишах социалистическое общество вынуждено сохранять средние и мелкие предприятия. Они при данных условиях оказываются выгоднее и рентабельнее крупных. Предположения марксистов, что процессы концентрации и централизации производства в условиях индустриально-фабричной системы в самые короткие сроки вытеснят мелких и средних товаропроизводителей на практике не подтвердились. Такие производители сохраняются при капитализме и не исчезают при социализме на ранней ступени его развития» [56, 549].

Братищев отмечает, что в СССР существовали два вида мелкотоварного уклада: «а) легальный в виде подсобных хозяйств колхозников и рабочих совхозов, и нелегальный в «виде строительных бригад «шабашников», лиц, занимавшихся ремонтом квартир, автомобилей, бытовой техники, а также машинисток, врачей, адвокатов, портных, парикмахеров, художников, дизайнеров, кустарей различной спецификации и т. п., работавших, сплошь и рядом «без вывески» и не плативших налоги.

Но все это относительно невинные формы теневой хозяйственной деятельности. Гораздо хуже было то, что стихийно возник не просто частновладельческий, но подпольный криминальный бизнес. Согласно данным профессора Л.П. Орленко он вкупе с прочими формами теневой частнохозяйственной деятельности давал около 10 % валового внутреннего продукта СССР [65,37]» [56, 550].

Братишев считает, что лучше было бы легализовать частный сектор, перейти, так сказать, к новому нэпу. В этом случае «мелкие и средние предприниматели попали бы под финансовый и законодательный контроль государства, платили бы соответствующие налоги, пополняя государственный бюджет. Будучи подконтрольны, они были бы не опасны для социалистического общества в СССР. Более того, правильная экономическая политика косвенно подчинила бы их хозяйственную деятельность задачам укрепления и совершенствования социализма. Имел бы место юридически, политически и экономически оформленный переход от декларируемого «развитого» социализма к фактически сложившемуся раннему социализму» [56, 550–551].

Экономика России в случае возвращения на путь социалистического развития также должна быть смешанной: «…ранний социализм предполагает длительное совместное существование социалистического уклада с мелкотоварным укладом, со средним и даже крупным бизнесом, с госкапиталистическими предприятиями» [56, 552].

Братищев даёт отповедь тем теоретикам, которые считают причиной кризиса социализма сохранение товарно-денежных отношений (Ацюковский).

«Как известно, многоукладность и ряд других факторов [66] обусловливают объективную необходимость при социализме товарно-денежных отношений. В связи с этим напомним, что основоположники марксизма не предусматривали ранней стадии в развитии социализма. Поэтому они не могли «предсказать» сохранение товарного производства и товарно-денежных отношений в жизни социалистического общества. Это обстоятельство породило целую плеяду догматиков, которые объявляют главной причиной гибели советского социализма наличие рынка, товара, денег, товарного обращения, финансовой системы и т. д. Подобная оценка противоположна марксизму» [56, 553]. Основная мысль верна, но Братищев недооценивает классиков. Так Энгельс в «Принципах коммунизма» на вопрос: «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу»? – отвечает:

«Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся но всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственностъ, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства». [10 т 1, 86–87]. Таким образом, классики предсказывали сохранение частной собственности, а, следовательно, товарного производства и товарно-денежных отношений на первой стадии коммунизма, т. е. неявно предусматривали наличие раннего социализма, только термина такого не вводили.

 

В данной главе представлены идеи, которые трудно назвать марксистскими, а иногда и просто разумными. Однако для полноты обзора они представлены, поскольку существуют, а поэтому оказывают некоторое влияние на развитие общества. Они примыкают к идеям «демократических социалистов», а вот с какой стороны: справа, слева, посередине – сказать трудно.

 

13.1. Безбрежный капитализм Е. Шоля

Е.И. Шоль в книге «Прослойка», изданной в 1996 году, предложил базирующуюся на классовом анализе теорию развития общества, претендующую на коренное развитие («снятие», как сказали бы последователи Вазюлина) марксизма.

Основная идея Шоля состоит в том, что в обществе классы всегда распределены по схеме: эксплуататорские классы – прослойка – эксплуатируемые классы. Например, для капиталистического общества в России после февраля 1917 года он предлагает схему табл.13.1, где: буржуазия – «частные собственники средств производства и обращения», профессиональные общественники – «государственные чиновники, адвокаты, духовенство…», управленцы производством – «фабричные, путевые, горные и др. производственные инженеры», коммерсанты – «купечество, лоточники…», работники культуры – «художники, писатели, артисты», научные работники – «профессора, ученые…» [67, 11].

Таблица 13.1

Классовая система при капитализме.

Все перечисленные элементы прослойки он считает классами (что и мы будем считать в этом разделе). Все революционные изменения в обществе происходят из-за стремления самого верхнего класса в прослойке занять положение господствующего класса: «Движущаяся сила всякой «перестройки» формируется в среде «прослойки». Этой силой всегда является класс, находящийся в «прослойке» и близкий по своему положению к господствующему классу. Из этого следует, что реальная угроза любому господствующему классу всегда исходит от класса, занимающего «верхнее» место в «прослойке» – именно этот класс и будет организовывать в обществе социальную «смуту». Таким образом, изучая происходящие в «прослойке» социальные процессы, можно прогнозировать и развитие социального процесса всего общества… Исполнительной силой всякой перестройки являются эксплуатируемые классы и «прослойка» без выделившегося из нее нового господствующего класса.»[67, 85–86]. В соответствии с этой схемой после Октябрьской революции 1917 года место эксплуататорского класса вместо буржуазии заняли профессиональные общественники: «политработники (партийный аппарат, профсоюзный аппарат, государственный аппарат)» [67, 20].

Видно, однако, что этот список существенно отличается от состава профессиональных общественников двумя абзацами выше. Т. е. к власти пришел не тот класс профессиональных общественников, который был до революции, а тот, который сформировался после революции. Революцию делали не передовые представители класса профессиональных общественников, а отступники этого класса. Шоль говорит, что это, мол, все хитрость профессиональных общественников. Однако в этом случае должна быть мощная организация, сговор среди профессиональных общественников царской России. Даже намека на это не было. Т. е. логика Шоля основана просто на встраивание событий в прокрустово ложе его схемы. Аналогично «объясняются» нэп и коллективизация.

Строй, образовавшийся в СССР, Шоль называет корпоративным капитализмом. Механизм господства корпорации профессиональных общественников описан довольно точно и совпадает в механизмом, описанным Л. Троцким в его «Преданной революции». Однако ссылок на Троцкого нет.

С помощью своей схемы Шоль анализирует и контрреволюцию в СССР после прихода к власти Горбачева. Горбачевскую перестройку он объясняет как стремление класса управленцев производством захватить власть, опираясь на возникшее недовольство трудящихся в связи с отставанием от развитых капиталистических стран. И инструментом для этого была выбрана борьба за расширение прав трудовых коллективов, приведшая к «Закону о государственном предприятии (объединении)». Конечно это и многое другое, не упомянутое Шолем, имело место, но лишь вследствие того, что данные процессы были запущены по инициативе сверху, предательским горбачевским руководством. Без этой инициативы они не были бы возможны. Однако этот очевидный исторический факт не вкладывается в схему Шоля и поэтому совершенно не упоминается. Восстание против корпоративного капитализма организовала верхушка профессиональных общественников, а не верхняя часть прослойки. И прослойка и трудящиеся были использованы лишь как актеры, призванные замаскировать верхушечный переворот народной революцией.

Шоль дает прогноз будущего развития общества: «Коммунистическая тенденция дальнейшего социального развития человечества наиболее вероятно пойдет по пути постепенного снижения степени эксплуатации человека человеком на основе научно-технического прогресса в двух направлениях. Первое – постепенное освобождение рабочего класса от физического труда в форме сокращения рабочего дня и, в конечном счете, переход в классы работников умственного труда. Второе – постепенное освобождение различных классов интеллигенции от наемного труда. Это возможно при постепенном сокращении сначала класса управленцев производством, а затем класса коммерсантов.» [67, 65]. Это произойдет в результате автоматизации. Ставшие ненужными члены классов прослойки перейдут по Шолю в классы научных работников и работников культуры.

Эту идиллическкую картину Шоль основывает на данных для развитых стран Запада 1990 г. Однако нам это малоинтересно, поскольку РФ и большую часть мира туда не пускают. И к тому же это данные того периода, когда под влиянием конкуренции с социализмом Запад шел на существенные уступки своим трудящимся. Сейчас ситуация меняется.

Шоль предлагает свою схему развития экономических формаций: «рабовладельческий капитализм – феодальный капитализм – частный капитализм (буржуазный) – корпоративный капитализм (государственный) – акционерный капитализм (народный) – кооперативный капитализм (социализм)» [67, 71]. Основывает он ее тем, что раз везде есть прибавочный продукт, то значит везде и капитализм. Весь процесс перехода от одной стадии капитализма к другой он называет «коммунизмом»:»…коммунизм – это объективный исторический процесс обобществления собственности путем расширения доступа все большего числа членов общества к средствам производства или к средствам обращения, ведущий к все более равным правам иусловиям владения имуществом членами общества» [67, 70].

В общем – все дороги ведут к коммунизму. И ведут нас туда господствующие классы, привлекаемые погоней за своим благополучием! Трудящимся остается лишь… ждать. В этом основной вред труда Шоля. Он является одним из худших образов маниловского исторического оптимизма, поскольку написан популярно и для теоретически неподготовленного читателя выглядит достаточно убедительно.

 

13.2. Панацея народовластия

 

Весьма широко распространена идея, что выход из кризиса социализма может быть найден установлением народовластия. Сама по себе идея, конечно, не вызывает возражения. Весь вопрос в том, насколько она реализуема в современной обстановке. Выше один из вариантов такой идеи рассмотрен в главе «Демократический социализм» (8.4). Рассмотрим коротко идеи ещё некоторых авторов.

 

13.2.1. Суд народа над властью Ю.И. Мухина

В газете «Дуэль» редактором которой был Ю.И. Мухин давно периодически публиковалась мухинская концепция народовластия, состоящая из поправки к Конституции РФ и Закона «О суде народа России над Президентом и членами Федерального собрания Российской Федерации». В Интернет-архиве газеты вместо указанных материалов помещён следующий текст.

«Здесь размещался проект поправки в Конституцию РФ и проект федерального Закона «О суде народа России над Президентом и членами Федерального собрания Российской Федерации», принятие на референдуме которых было единственной целью общероссийской общественной организации Армия Воли Народа, запрещенной Мосгорсудом 19 октября 2010.

Текст проекта Закона вопреки Конституции РФ (cm. 29) был запрещен 3-мя районными судами (список взят с правительственного сайта)»

Приведём ссылку на решение одного суда.

«463. Материал озаглавленный «Ты избрал – тебе судить», опубликованный в газете «Дуэль» в № 8 (475) от 21.02.2006 (решение Замоскворецкого районного суда города Москвы от 20.03.2009)».

В обоснование нарушения Конституции приведён текст статьи 29 Конституции РФ от 12 декабря 1993 года:

«1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

2. Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом».

Как и полагается статья содержит противоречия. Так п. 1 гарантирует свободу слова, а п. 4 с помощью слов «любым законным способом» фактически позволяет ликвидировать свободу слова с помощью принятия соответствующих законов (да и мыслить про себя тоже опасно – ведь есть детектор лжи).

Исходя из вышеизложенного, автор не может процитировать Мухина, а к приведённому выше добавит лишь идею суда (запрещён ведь только текст): на выборах избиратели ставят оценку указанным органам. Если будет преобладать «неуд», то все члены органа отправляются в тюрьму на срок полномочий органа, а в противном случае объявляются «героями» [68].

Таким образом, по мнению Мухина, народ обретает власть. Мол, власть обретает только тот, кто может наказывать.

В плане Мухина много слабых звеньев: 1) во-первых, организовать референдум по закону № 5-ФКЗ очень сложно, почти невозможно. 2) По Конституции РФ референдум объявляет Президент. И едва ли Президент такой референдум объявит. 3) К тому же принятие поправки к Конституции и Закона на референдуме противоречит этой самой Конституции. Так согласно п. 46.1 Конституции (глава 2): «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод». А п. 118.1 гласит: «Правосудие в Российской федерации осуществляется только судом». Эти два положения должны быть изменены оговоркой: «Если они не подпадают под действие Закона «Об оценке Президента и членов Федерального собрания Российской Федерации народом России» (такое название закона дано в [69], где объявлено об учреждении инициативной группы «для реализации инициативы проведения референдума»). Однако п. 46.1 находится в главе 2, которая может быть изменена только специальным Конституционным собранием (статья 135).

Идея Мухина может быть реализована только при мощном давлении со стороны народа на власть, т. е., практически, в результате мирной революции. Для чего, как известно, необходима революционная ситуация. Мухин, таким образом, хочет организовать революционную ситуацию. Что, как известно, невозможно, Что Мухин сможет сделать, так это организовать политическую партию, которую составят те 40–50 тысяч пропагандистов, которые должны организовывать референдум и вступить с помощью этой партии в борьбу за власть. Поскольку идея Мухина очень простая, популистская, то она может понравиться народу и приход Мухинской партии (получившей имя Армии Воли Народа) к власти вполне возможен. Только взяв власть, Мухин и сможет реализовать свою идею… на себе. Скорее всего, «наломав дров» за время своего правления, он сядет в тюрьму, если, конечно, будет реализовывать свою схему.

Мухинская схема совершенно игнорирует классовую структуру общества. Т. е. народовластие по Мухину может быть достигнуто и при капитализме. Однако все дело в том, что при капитализме реальная власть принадлежит финансовой олигархии, а не Президенту и Парламенту, Последние являются всего лишь слугами олигархии и иногда их сажают в тюрьму за деятельность во время их правления. Достаточно указать пример южно-корейских Президентов Ро Дэ У и Чон Ду Хвана. Т. е. идея Мухина частично реализована при капитализме и реализация ее в полном объеме не приблизит ни на шаг народ к народовластию. Только опереточный характер власти станет более ясным, чем сейчас, но зато народ будет более уверен, что именно он у власти. Т. е. укрепится реальная власть капитала.

Итак, мухинская идея народовластия даже не является вариантом утопического социализма, а просто попыткой совершенствования маскировочных качеств буржуазной демократии. Разумеется, буржуазии вполне достаточно и современной маскировки, так что едва ли она будет способствовать внедрению мухинской идеи в условиях устоявшегося капитализма. Однако в РФ при нарастании угрозы социального взрыва (революционной ситуации) идея Мухина может послужить хорошим противоядием против реальной оппозиции капитализму в РФ.

К чему могли придраться суды, чтобы подвести проекты Мухина под закон «О противодействии к экстремистской деятельности»? Из цитированной статьи 29 подходит только социальная рознь. Если считать Думу и Совет Федерации социальной группой. Хоть и глупо, но возможно. Но Президент один. Социальная рознь к Президенту? Вообще-то из запрета социальной розни должен прямо вытекать запрет всех политических партий. Поскольку партия по определению защищает интересы какой-то социальной группы (хотя может и скрывать это). Т. е. партия – инструмент по возбуждению социальной розни. Однако политические партии не запрещают, поскольку с помощью буржуазных партий реализуется власть при капитализме.

 

13.2.2. «Демократия» и власть народа

Брошюра такого содержания без выходных данных распространялась в Москве в 1998 г. от имени Р.Гукова. Трудящимся самим, без всякой организации предлагается организоваться: «Основа власти трудящихся – трудовые коллективы предприятий, колхозов, организаций. Коллектив может уполномочивать создаваемые ими органы или отдельных лиц на определенные действия. Но какие бы органы ни создавались, они должны подчиняться решениям трудовых коллективов соответствующих территорий. Принципы взаимоотношения коллективов между собой, коллективов с координационными советами вырабатываются коллективно и могут быть изменены в любой момент, как только вступают в противоречие с жизнью. Это не анархия и не диктатура, а прямая власть трудящихся классов».

Основное содержание брошюры составляет критика всей оппозиции: и коммунистов и патриотов: «Нет другого способа, как трудящимся классам организоваться вопреки буржуазным демократам, социал-демократам, сталинистам, монархистам и т. п., создать свои политические организации, ставящие главной целью – овладение трудящимися классами властью, средствами производства и землей».

Т.е. Р. Гуков утверждает, что трудящиеся РФ, погруженные в судорожную борьбу за выживание, способны организовать непосредственную демократию. Жизнь, однако, наглядно опровергает эту красивую утопию. Попробовал бы тов. Гуков собрать жителей своего дома для решения их жизненных проблем (например, выбора Совета Дома) и сразу бы понял утопичность своих идей. Но, судя по брошюре, он этого не делал.

Объективно брошюра служит ослаблению сил сопротивления компрадорскому режиму, как и прочие идеи народовластия, поскольку пропагандируют утопическую идею и содержат критику реальной оппозиции, чем разобщают и так раздробленные и слабые силы сопротивления режиму.

 

В главе рассмотрены документы трех компартий, отражающих, примерно, весь диапазон позиций коммунистов.

 

14.1. Программа КПРФ

Программа, принятая XIII съездом [70], начинается с общей оценки перспективы для современной России:

«Россия находится на крутом изломе своей истории. Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации ».

Далее даётся характеристика партии, её цель, направленность мирового социального процесса:

«КПРФ выступает единственной политической организацией, последовательно отстаивающей права людей труда и национально-государственные интересы. Стратегическая цель партии – построение в России обновленного социализма, социализма XXI века … Несмотря на временные отступления революционного движения, современная эпоха представляет собой переход от капитализма к социализму ».

В 1-ом разделе «Современный мир и Россия» даётся описание нарастающего кризиса капитализма: «Подтверждается ленинское учение об империализме как высшей и последней стадии капитализма … Дальнейшее сохранение капитализма как господствующей на планете системы грозит катастрофой . Даже самые ярые его сторонники признают, что развитие производства присущими капитализму хищническими методами ведёт к быстрому исчерпанию важнейших природных ресурсов. Углубляется мировой экономический кризис. Капитализм подрывает жизнь людей локальными войнами и постоянной угрозой их перерастания в новую мировую войну, перекройкой государственных границ, техногенными катастрофами, культурным и духовным упадком. Свободный обмен информацией также несовместим с современным рынком.

Капитализм сам создает предпосылки для установления более совершенного общественного строя. Главная материальная основа неизбежного наступления социализма состоит в обобществлении производства . Движущей силой этого процесса был и остаётся человек труда, рабочий класс. Научно-технический прогресс ведёт к коренному качественному и структурному обновлению рабочего класса города и деревни. Инженерно-технические и научные работники, труженики сферы обслуживания в большинстве своем сегодня также являются наёмными работниками. В результате складывается передовой отряд, ядро современного рабочего класса. В нём коммунисты видят свою главную социальную опору ».

Поражение социализма в ряде стран – временное:

«Происшедшая в СССР и в ряде других стран реставрация капитализма означает временное отступление социализма. Причём проиграл не социализм как общественный строй, а ранняя его форма».

Получается, что социализмов может быть несколько. Но социализм как формация (или первая стадия коммунистической формации) может быть только один. Т. е. проиграл именно социализм.

«Силы социализма зреют и растут. Ускоренно развивается социалистический Китай».

То, что Китай развивается ускоренно – это верно. Но можно ли его считать социалистическим? Или там реализуется идея конвергенции? Или руководство компартии и использование социалистических методов является лишь средством развития национального капитализма?

«Продвигаются по пути строительства социализма другие страны. Вряде государству власти находятся коммунисты или прогрессивные партии, лидеры которых с симпатией относятся к такому пути. Вслед за Кубой всё увереннее проявляется стремление к социалистическому выбору в странах Латинской Америки. Усиливается национально-освободительная борьба во многих странах мира, лишая капитализм важнейшего резерва и источника продления своего существования… есть все основания считать, что в XXI веке социализм как учение, массовое движение и общественный строй получит своё второе дыхание».

В разделе 2. «Уроки истории и пути спасения Отечества» отмечается, что/ «Наша страна выступила первопроходцем социалистического строительства. Однако необходимость «доделывать» многие накопившиеся в капиталистической России проблемы и враждебное окружение наложили на этот процесс существенный отпечаток». Описывается весь путь, пройденный страной: нэп, индустриализация, коллективизация, подготовка к войне, победа в Великой отечественной войне, послевоенное восстановление народного хозяйства, успехи в освоении атомной энергии и покорении космоса, расцвет науки и культуры. «Русское чудо» демонстрировало гигантские возможности социалистического строя и вызывало заслуженное уважение всех народов планеты».

Далее отмечаются недостатки в строительстве социализма: «Однако задача создания производительных сил, соответствующих социалистическому способу производства, была решена далеко не полностью. Утвердившаяся в стране мобилизационная экономика обусловила предельно жёсткое огосударствление и централизацию многих сфер общественной жизни. Не был своевременно приведён в соответствие с потребностями производительных сил хозяйственный механизм. Рос бюрократизм, сдерживалась самоорганизация народа, снижались общественная энергия и инициатива трудящихся. Имели место серьёзные отступления от одного из ключевых принципов социализма «От каждого – по способностям, каждому – по его труду». Достижения научно-технической революции не были в полной мере соединены с преимуществами социализма. Было допущено необоснованное забегание вперёд, что особенно проявилось в принятой в 1961 году третьей Программе КПСС.

Главная задача, которая встала перед обществом, заключалась в том, чтобы перейти от прежних, во многом ещё несовершенных форм социализма к более зрелым его формам, обеспечить развитие в СССР реального социализма на собственной основе. Предстояло не только формально-юридически, а реально, на деле обобществить производство , добиться более высокого по сравнению с капитализмом уровня производительных сил и качества жизни народа, перейти к самоуправлению трудовых коллективов, использовать более действенные мотивы и стимулы к труду, последовательно создавать условия для гармоничного и всестороннего развития личности».

Наряду с правильными положениями в этой критике есть и сомнительные. «На деле обобществить производство». Что это такое? Поскольку ниже этой фразы говорится о самоуправлении трудовых коллективов, то это вероятно дань анархосиндикализму Клоцвога. «… добиться более высокого по сравнению с капитализмом уровня производительных сил и качества жизни народа». Едва ли это было возможно в условиях навязанной Западом гонки вооружений.

Кризис, поразивший советское общество, Программа связывает с кризисом партии: «…к правящей партии присосалось немало чуждых элементов, безыдейных карьеристов и приспособленцев. Эти носители мелкобуржуазной идеологии всегда представляли для социализма особую опасность.

Погоня за численностью партийных рядов, отсутствие механизма сменяемости и омоложения руководящих кадров ослабляли КПСС. Политически зрелая ее часть не смогла оказать должного влияния на деятельность руководящих структур и предотвратить растущее проникновение в партию классово-враждебных ей лиц. Недооценка опасности происходивших процессов, монополия на власть и на идеологию, перерождение части партийных лидеров ввергли КПСС в состояние «зазнавшейся партии». Всё глубже становился отрыв её руководителей от миллионов коммунистов, от трудящихся».

Из изложенного выше вызывает вопрос фраза о монополии на власть и идеологию. То, что это может приводить к негативным последствиям, ясно. Но можно ли было без этой монополии обойтись? Программа на этот вопрос не отвечает.

Контрреволюция в программе описана следующим образом: «В партии крепло стремление коммунистов-ленинцев решить наконец назревшие проблемы, преодолеть накопившиеся в обществе негативные тенденции – и выйти на новые рубежи. Однако это стремление было обманным путем использовано предателями социализма.

Во второй половине 80-х годов они на словах лицемерно провозгласили: «Больше демократии, больше социализма!». На деле же развернулась работа по его уничтожению. Всячески подрывалась роль общественной собственности – основы социалистического строя. Извращалась роль трудовых коллективов и кооперации. Не были приняты должные меры по пресечению «теневой экономики». Ослабление роли государства, отступление от планового начала привели к дезорганизации народного хозяйства и потребительского рынка. Искусственно созданный «дефицит» товаров вызывал протесты населения. Средства массовой информации были сознательно переданы в руки носителей буржуазных взглядов. Используя методы психологической войны, они обрушили на массовое сознание поток очернительства советской и российской истории, были развязаны руки «теневому капиталу», националистам, антинародным силам, которые выступили против Советской власти и единого Союзного государства.

Политическая верхушка пошла на то, чтобы использовать своё положение для захвата общенародной собственности. Когда её действия натолкнулись на сопротивление истинных партийцев, требовавших сохранения социалистического строя и Союза ССР, перерожденцы в августе-декабре 1991 года осуществили контрреволюционный переворот и запретили деятельность партии коммунистов.

Очередным шагом в насаждении капитализма и разрушении страны стал беловежский сговор откровенных предателей нашего Отечества. Они грубо попрали священную волю народа, его желание жить в едином многонациональном государстве, ясно выраженное на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года.

Позорным венцом этих преступных деяний стал кровавый октябрь 1993 года – расстрел из танковых орудий Дома Советов в Москве, разгон Съезда народных депутатов. Эти события послужили прологом к созданию буржуазного государства и установлению режима национальной измены».

В этом в основном правильном описании контрреволюция объясняется внутренними процессами. Однако в последующем изложении подчёркивается влияние внешних сил: «Вдохновителями антисоветских сил в нашей стране были США и их союзники, западные спецслужбы. Под их покровительством в стране была создана «пятая колонна». При её ведущем участии произошло завершение контрреволюционного переворота, что привело к закреплению и обеспечению временной устойчивости навязанного народам России капитализма».

Излагаются плачевные итоги реставрации капитализма: «…резкое падение объёмов промышленного и сельскохозяйственного производства, деградацию науки, образования и культуры… Попираются нормы даже буржуазной демократии. Выборы в органы власти всё больше превращаются в фарс.

Углубляется пропасть между богатыми и бедными, между новоявленными толстосумами и большинством народа. Трудящиеся лишились большей части своих социально-экономических и гражданских прав. Пролетаризация большинства соотечественников происходит одновременно с их социальным расслоением. Продолжается абсолютное обнищание значительной части трудящихся, ветеранов и пенсионеров. Миллионы детей занимаются бродяжничеством и не посещают школу. Обостряются противоречия междурегионами, между городом и деревней.

Не затухают пожары межнациональных конфликтов. Крайнюю остроту в годы реставрации капитализма приобрёл русский вопрос. Сегодня русские стали самым крупным разделённым народом на планете. Идёт откровенный геноцид великой нации. Численность русских уменьшается. Уничтожаются исторически сложившиеся культура и язык. Задачи решения русского вопроса и борьбы за социализм по своей сути совпадают .

Утрачены позиции страны на международной арене. Упала боеспособность Вооруженных Сил. НАТО бесцеремонно продвигается к нашим границам . Российская Федерация превращается в объект очередного передела мира, в сырьевой придаток империалистических государств.

КПСС убеждена: спасение Отечества – только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма . История вновь поставила народы нашей Родины перед тем же выбором, что и в 1917, и в 1941 годах: либо великая держава и социализм, либо дальнейшее разрушение страны и превращение её в колонию. Речь идёт не о том, чтобы вернуться назад, а о том, чтобы двигаться вперед, к обновленному социализму, очищенному от ошибок и заблуждений прошлого, в полной мере отвечающему реалиям сегодняшнего дня».

Здесь, по идее, следовало бы показать, от каких ошибок и заблуждений прошлого нужно очиститься. Хотя, такой перечень, вероятно, сразу стал бы объектом ожесточённой критики. А приведённая редакция позволяет отгородиться от шаблонной критики «демократов»: «Вы нас тянете назад!»

Выполнить свою задачу возвращения на путь социалистического развития КПРФ предполагает следующим образом: «В нынешних условиях КПРФ видит свою задачу в том, чтобы соединить социально-классовое и национально-освободительное движения в единый народный фронт. Придать ему целенаправленный характер. Партия борется за единство, целостность и независимость Отечества, за воссоздание братского Союза советских народов, благополучие и безопасность, нравственное и физическое здоровье граждан .

Со своими идеями российские коммунисты прежде всего обращаются к современному рабочему классу. Говоря шире – к трудящимся классам и слоям России. К тем, кто собственным трудом создаёт материальные и духовные ценности, оказывает населению жизненно значимые услуги. В этих людях коммунисты видят свою главную социальную базу…

 выступает за мирный переход к социализму. Вместе с тем, как сказано во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, власть обязана заботиться о нуждах народа, чтобы он «не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения». Сложившийся в стране режим, проводя антинародную политику, сам роет себе могилу».

Признаётся возможность немирного перехода к социализму, но в максимально осторожной форме со ссылкой на документ ООН. Это вызывает критику «левых», но только такая формулировка возможна для крупнейшей партии реальной легальной оппозиции. Для мелких левых партий режим может позволить и более резкие формулировки с целью провоцирования разногласий в левом движении.

Программа определяет, кто может быть союзником КПРФ:

«Это – партии и общественные объединения левого, социалистического спектра, прогрессивные патриотические движения. Это – профсоюзы, рабочие, крестьянские, женские, ветеранские, молодёжные, религиозные, просветительские, творческие, экологические, антиглобалистские и иные общественные организации. Все те, кто проявляет заботу о трудовом народе, борется против закабаления России, кто не опорочил себя соглашательством с разрушительным курсом правящего режима. Коммунисты уважают их право на собственные взгляды и не навязывают своих. Но в диалоге и взаимодействии с ними не считают нужным скрывать своего твердого убеждения, что защита национально-государственных интересов России органически сливается сегодня с борьбой за социализм и советские формы, народовластия . Мы уверены, что жизнь подтвердит нашу правоту».

В разделе 3 «Три этапа развития страны» приводится сценарий возвращения страны на путь социалистического развития.

Первый этап – взятия власти – самый важный, поэтому воспроизводится полностью: «На этом этапе решается задача установления демократической власти трудящихся, широких народно-патриотических сил во главе с КПРФ . Для её достижения коммунисты организуют народные массы в борьбе за их социально-экономические, политические интересы, возглавляют выступления людей труда, ветеранов и молодежи в защиту своих законных прав. Партия добивается создания условий для честных выборов всех органов власти и формирования правительства народного доверия.

Овладение рычагами власти позволит устранить катастрофические последствия «реформ», восстановить основные политические и социально-экономические права граждан, вернуть народу и взять под контроль государства собственность на противоправно присвоенные основные средства производства. Национализация создаст прочную экономическую основу дальнейших преобразований. Будет пресечено ограбление мелких товаропроизводителей крупным капиталом, чиновниками и мафиозными группами.

Представительные органы власти и правительство обеспечат условия безопасности и независимости страны, создадут гарантии от попыток творцов «нового мирового порядка» прибрать к своим рукам природные богатства и производственную базу России, станут всемерно содействовать экономической и политической реинтеграции республик преступно расчленённого Советского Союза.

  будет активно возрождать и развивать непосредственное народовластие: местные Советы народных депутатов, советы трудовых коллективов, комитеты самоуправления, самоорганизации и самозащиты, поддерживать введение контроля трудящихся за исполнительной и представительной властью. На референдум будет вынесен вопрос о восстановлении в полном объёме советской системы государственной власти».

Следующие два этапа показывают развитие социалистических преобразований.

Второй этап. «После достижения политической и экономической стабильности КПРФ примет необходимые меры, чтобы максимально обеспечить всё более широкое участие трудового народа в управлении государством. Это необходимо сделать через Советы, профсоюзы, рабочее самоуправление и другие рождённые жизнью органы прямого народовластия.

В экономике отчетливо проявится ведущая роль социалистических форм хозяйствования, которые наиболее эффективны в деле обеспечения благосостояния народа. На этом этапе ещё сохранится обусловленная уровнем производительных сил экономическая многоукладность… Народная власть с помощью плановых и рыночных механизмов будет активно регулировать развитие экономики и социальной сферы. Сельскохозяйственное производство получит государственную поддержку. Будут ликвидированы пресловутые «ножницы цен» на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, ограбление села и его тружеников. Основу возрождения села партия видит в крупных предприятиях, соединяющих производство, переработку и сбыт сельскохозяйственной продукции».

Третий этап. «Его содержанием будет энергичная работа по окончательному формированию социалистических общественных отношений, обеспечению устойчивого развития социалистического строя на собственной основе. Станут доминировать общественные формы собственности на основные средства производства. По мере возрастания уровня реального обобществления труда и производства постепенно утвердится их решающая роль в экономике».

Этот план разумен, предполагает в основном постепенные преобразования. Наиболее резкие перемены произойдут на первом этапе. Важнейшая перемена – национализация, но без неё никак нельзя. Программа не оговаривает условий, при которых возможно взятие власти мирным путём. Но марксизм-ленинизм даёт однозначный ответ: революционная ситуация. Развитие революционной ситуации, позволяющее КПРФ взять власть, представлено Зюгановым (см. раздел 9.2).

Таким образом, первый этап возможен при возникновении в России революционной ситуации. А революционная ситуация возникает под действием объективных факторов и не зависит существенно от действия революционной партии. Последняя может только её использовать при проведении правильной политики, определяемой конкретной обстановкой.

В разделе 4 «Программа-минимум» излагаются подробно конкретные действия КПРФ на первом этапе.

Она содержит как фундаментальные преобразования:

« установить власть трудящихся, народно-патриотических сил;

• национализировать природные богатства России и стратегические отрасли экономики»;

так и меры по реализации буржуазно-демократических свобод

« сломать систему тотальных фальсификаций при проведении выборов;

• создать реально независимую судебную систему».

В положении о власти следовало бы оставить что-то одно: либо власть трудящихся, либо народно-патриотических сил. Реально, конечно, только второе. Выражение «власть трудящихся» в условиях политической пассивности большинства трудящихся означает лишь то, что политика пришедших к власти сил проводится в интересах трудящихся.

Сломать систему фальсификаций можно – это в силах любой власти, но сделать судебную систему независимой невозможно, поскольку на деле судебная система всегда и везде является карательным органом власти. Независимая судебная система – лживый лозунг буржуазной демократии. Реально независимость проявляется избранно, для её демонстрации. Более того, попытка сделать судебную систему независимой от себя может для власти плохо кончиться, если контроль над судебной системой возьмут политические противники.

Большая часть Программы-минимум посвящена конкретным мерам по ликвидации негативных последствий «демократических реформ»:

« вернуть в Россию из зарубежных банков государственные финансовые резервы, использовать их на экономическое и социальное развитие;

• осуществить срочную программу мер по борьбе с бедностью, ввести государственный контроль над ценами на товары первой необходимости;

• пересмотреть законы, ухудшающие материальное положение граждан и позволяющие растаскивать природные ресурсы страны, прежде всего – закон о «монетизации» льгот, Трудовой, Жилищный, Земельный, Лесной и Водный кодексы. Не допустить повышения пенсионного возраста;

• восстановить ответственность власти за жилищно-коммунальное хозяйство, установить плату за жилищно-коммунальные услуги в размере не более 10 % дохода семьи, прекратить выселение людей на улицу, расширить государственное жилищное строительство;

 увеличить финансирование науки, обеспечить учёных достойной заработной платой и всем необходимым для исследовательской деятельности»; и т. д.:

Обеспечить бесплатные образование и здравоохранение, продовольственную безопасность, «приоритет внутреннего долга перед внешним», «ввести прогрессивную шкалу налогообложения», «расширить права трудовых коллективов и профсоюзов»; «создать условия для развития малого и среднего предпринимательства»; «пресечь коммерциализацию культуры»; «принять самые решительные меры для подавления коррупции и преступности»; «укрепить обороноспособность страны;…».

В разделе 5 «Идейное и организационное укрепление КПРФ» говорится, что партия стремится создать союз патриотических сил для борьбы за социализм.

«КПРФ будет всячески содействовать осознанию широкими слоями трудового народа их интересов, определяющей роли рабочего человека в спасении Родины, в повороте страны на путь прогрессивного развития. Непременное условие достижения этих целей – повышение политической активности трудящихся, вовлечение их в общенациональное движение за возрождение социализма, за свободу и целостность России, за восстановление Союзного государства» .

Даётся перечень форм борьбы КПРФ для достижения целей Программы.

«Партия организует и поддерживает различные формы внепарламентской и парламентской борьбы, включая массовые протестные акции, забастовки и другие формы гражданского сопротивления, предусмотренные международными конвенциями о правах человека. КПРФ рассматривает парламентскую борьбу как борьбу классовую, в которой недопустимы компромиссы с антинародным курсом нынешней власти. Только при этом условии может быть действенной связь массового протестного движения с парламентской деятельностью коммунистов».

КПРФ признаёт самостоятельность других компартий РФ и стремится преодолеть разобщённость коммунистического движения для достижения общих целей возвращения на путь социализма.

«Во внутрипартийных отношениях первоочередными являются следующие задачи :

• обеспечение партийной дисциплины на базе идейной и нравственной общности, критики и самокритики, товарищества, равенства и демократического централизма;

 неуклонное следование ленинскому предупреждению об опасности как левого, так и правого оппортунизма. Всякое проявление фракционности и групповщины несовместимо с пребыванием в партии;

 последовательное омоложение и обновление состава партии…

 демократизация внутрипартийной жизни, целенаправленная работа по формированию партии трудящихся масс, исключающей явления обюрокрачивания и вождизма, систематическое обновление всех выборных партийных органов и руководящих кадров, депутатского корпуса;

 создание условий, которые не допускают появления политических перерожденцев, карьеристов, использующих своё пребывание в партии для достижения корыстных целей, подрыва её авторитета;…»

 

14.2. Нина Андреева и ВКПб

Нина Андреева стала знаменитой после статьи «Не могу поступаться принципами», опубликованной 13 марта 1988 года в «Советской России», отразившей глубокую тревогу многих людей за судьбу социализма в результате проведения Горбачевской перестройки. В ноябре 1991 года она стала организатором одной из коммунистических партий, возникших на обломках КПСС – Всесоюзной Коммунистической Партии Большевиков (ВКПБ).

Программа ВКПБ.

В первом разделе «Уроки истории» дается описание революции, гражданской войны, нэпа, индустриализации, коллективизации, Отечественной войны и послевоенного восстановления. Заканчивается раздел выводом: «Социализм, построенный в условиях «осажденной крепости», даже будучи обремененным буржуазными и мелкобуржуазными пережитками в экономике, политике, идеологии и культуре, сумел превратить страну в сверхдержаву, возглавившую мировой общественный прогресс. На повестке дня стояло его совершенствование и развитие на собственной основе, освобождение от многочисленных следов капитализма путем разрешения возникающих противоречий в интересах трудящихся и преодоления реальных трудностей, без чего немыслим выход на новый уровень цивилизации – в коммунистическую формацию. Задержка и неэффективное решение жизненно важных проблем влекло страну к кризису – и сдаче завоеванных позиций» [71,331].

Во втором разделе «Причины кризиса» приводятся причины контрреволюции. Утверждается, что она стала следствием процессов в 60-х -80-х годов, связанных «с мелкобуржуазным влиянием на все сферы жизни общества»… [66,331], начиная с XX съезда КПСС, развернувшего антисталинскую кампанию. «Эта кампания привела к подрыву авторитета социализма…. конфронтации с Компартией Китая… Ревизионисты приступили к размыванию основополагающих положений марксизма-ленинизма… Экономику стали ориентировать не на снижение себестоимости и увеличения производства высококачественных товаров…, а на получение прибыли любой ценой. Такая ориентация привела к замедлению народнохозяйственного развития…. началось вздорожание предметов народного потребления, вымывание дешевого ассортимента… Растет дистанция между высоко– и низкооплачиваемыми… Набирает силу «теневая» экономика, рождающая частнопредпринимательские элементы, которые форсируют первоначальное накопление капитала. С теневиками сомкнулась коррумпированная бюрократия, которая вместе с обуржуазившейся интеллигенцией и разношерстными люмпенами составила антисоциалистический, антинародный блок.

Постепенно деградирует политическая надстройка общества. Рабочий класс постепенно оттесняется от государственной политики, вследствие чего она лишается социальной устойчивости» [71,331–333].

Вообще-то рабочий класс был «оттеснен» от политики еще при Сталине, создавшего условия для последующего всевластия бюрократии. В конце раздела дается верная оценка контрреволюционной Горбачевской перестройки. В разделе «Наши задачи» выдвигается программа переходного мобилизационного периода, которая призвана предотвратить крах страны, обозначить основные пути выхода из кризиса. В соответствии с этой программой формируются основные цели и задачи ВКПБ.

В социально-экономической области:

«1. Восстановление господства социалистической собственности как экономической основы конституционного строя…

2. восстановление на современном научном уровне плановой системы хозяйства…

3. восстановить модель однокомпонентного социалистического рынка, где товарами являются только предметы народного потребления…

4. провести ревизию кооперативов и малых предприятий с закрытием грабительски-спекулятивных торгово-посреднических… Социалистическая кооперация должна быть исключительно трудовой… Равные условия хозяйствования для кооперативов и государственных предприятий…

5. Остановить насильственную деколлективизацию деревни… Возникновение единоличных (фермерских) хозяйств можно считать целесообразным там, где это вызвано национальными традициями и экономической целесообразностью… Утверждение, что фермерство обеспечит страну продовольствием – вредная утопия или заведомый обман.

6. Покончить с хозяйствованием иностранного капитала в советской экономике…

7. Немедленное восстановление социальных прав трудящихся, гарантированных Конституцией 1977 г.» [71, 339–342].

В области политики и идеологии:

«1. В условиях обострения социальных противоречий необходимо восстановление Советского государства , выполняющего функции диктатуры пролетариата как органа власти рабочего класса, выступающего в союзе с колхозным крестьянством, всеми социальными субъектами материального и духовного общественного производства…государства, реализующего задачи защиты коренных интересов трудящихся не в режиме диктаторства и авторитаризма, а самыми демократическими гуманными средствами… Принцип «цель оправдывает средства» не приемлем для марксизма ленинизма. Такова сегодня суть социалистического решения вопроса о политической власти, способной восстановить и укрепить целостность СССР…

2. Возрождение Советской власти – это программа партии в условиях наступления реакции и антикоммунизма. … Через партию коммунисты-ленинцы призваны вести решительную борьбу за власть рабочего класса… социализм… через фракции своих депутатов в представительных органах, должна активно влиять на выработку и осуществление политической линии Советов, формирование кадрового состава аппарата управления, сотрудничая с партиями, профессиональными союзами, общественными организациями, которые не на словах, а на деле отстаивают интересы людей труда, честь и достоинство отечества

3…главное внимание ВКПБ должна уделять совершенствованию внепарламентских форм борьбы. Среди них особое значение привлекают политические требования забастовок и всеобщая политическая стачка как последнее средство предотвратить гражданскую войну….

4. Главная внешнеполитическая задача – восстановление целостности и укрепления национального суверенитета страны, превращение ее вновь в великую мировую Державу…

5. Первостепенный долг коммунистов-военнослужащих – сохранить боеспособность и кадровый рабоче-крестьянский костяк Советской Армии и Флота, не дать реставраторам превратить их в антинародный репрессивный институт…

6. Восстановить государственный характер деятельности средств массовой информации…

7. На основе изучения фундаментальных работ основоположников марксизма-ленинизма, выдающихся деятелей международного коммунистического движения (И. Сталина, Маоцзедуна, Г. Димитрова, Э. Тельмана, М. Тореза, П. Тольятти, Хошимина, Кимирсена, Ф. Кастро – и других) осваивать методологию социально-политического познания и действия…» [71, 343–346].

Эта Программа появилась, по-видимому, в 1991 году: здесь еще упоминается СССР как существующее государство. В 1996 году в результате раскола ВКПБ появилась Программа ВКП(б) [72]. Она существенно переработана, но общая направленность ее сохранилась.

Программа более жестко, чем программа ВКПБ, опирается на Сталина. Отсчитывает начало кризиса социализма в СССР от момента его смерти. Программа выражает оптимизм в победе коммунизма: «Современный капитализм, несмотря на все достижения научно-технического прогресса, не способен ни устранить основных противоречий своего развития, ни предотвратить их обострения и появления новых противоречий. Сохранение и обострение основных противоречий капитализма свидетельствуют о том, что коммунистическая революция стоит на повестке дня». Однако какой-либо серьезной аргументации историческими фактами не приводится.

Реалистичной является программа преобразований экономики после преодоления реставрации капитализма: «После победы диктатуры пролетариата ВКП(б)» учитывает объективную «необходимость существования в переходный от капитализма к социализму периода многоукладной экономики, а, значит, и сочетания рыночных и плановых методов регулирования иуправления…».

 

14.3. Позиция РКРП

Позицию РКРП осветим на основе ее Программы в редакции 1996 г. и одного из более поздних документов – статьи к 80-летию Октябрьской революции.

Программа РКРП провозглашает открыто классовый характер партии: «РКРП является партией рабочего класса … Рабочий класс может радикально улучшить свое положение, лишь добившись одновременного улучшения жизни всех трудящихся – крестьян и трудовой интеллигенции. Поэтому РКРП… в то же время есть и партия всех трудящихся» [73, 1–2].

Программа отмечает неизбежность перехода к коммунизму и рассматривает социализм как первую его фазу: «Переход от капитализма к коммунизму определяется не субъективным выбором людей – политических партий или народов, а естественно-историческим, то есть неизбежным процессом обобществления производства… Этот рост обобществления производства требует общественного вмешательства в экономику, руководства его из единого центра в интересах всех членов общества. Социализм есть неразвитый, незрелый, неполный коммунизм. На этой фазе неизбежно несет во всех отношениях отпечаток старого, капиталистического строя, из которого он вышел. Здесь каждый объективно заинтересован как в росте общественного богатства, так и в увеличении своей доли в нем, хотя бы и в ущерб интересам всех остальных членов общества… Движение к коммунизму закономерно, и всему человечеству предстоит совершить этот путь » [73, 2–3].

Далее отмечается особая роль Советов, как лучшей формы народовластия. Отход от советской формы начался во второй половине 30-х годов: «… был осуществлен отход от выборов органов власти через трудовые коллективы» [73, 4]. В результате: «Неподконтрольность государственной власти трудовым коллективам, ее независимость от них привели к понижению роли трудящихся в управлении, бюрократизации всей системы государственной власти и нарушениям социалистической законности, Власть могла действовать в интересах рабочего класса лишь постольку, поскольку эти интересы выражала коммунистическая партия, руководимая И.В. Сталиным» [73, 5].

При описании кризиса социализма в качестве причин отмечаются: изматывающая силы борьба с империализмом, «что способствовало активизации носителей антикоммунистической тенденции…» и негативная роль экономической реформы 1965 г.: «Ориентируя предприятия на объем реализации в рублях и прибыль, она стимулировала групповой эгоизм, материально заинтересовывала производителей выпускать возможно меньше продукции и как можно более дорогой, породила дефицит и инфляцию…» [68, 7]. Дальнейшее развитие кризиса: «Попустительство частнособственническим тенденциям привело к замедлению и дальнейшей остановке движения общества вперед… Вскоре после XXVII под давлением буржуазных и мелкобуржуазных элементов и их представителей в КПСС коммунистическая стратегия руководством партии была вообще отброшена и заменена курсом на переход к иному общественному строю – перестройку» [73, 7–8]. Дается краткое описание развития контрреволюции: межнациональные конфликты, разрушение экономики, выступление ГКЧП и события октября 1993 года как «полная ликвидация Советской власти и социалистического (общенародного) характера собственности».

«Кризис в СССР конца 80-х – 90-х годов – острый конфликт между интересами людей труда и насаждаемой и углубляемой не только изнутри, но и извне капитализации страны ».

Программа демонстрирует понимание опасности контрреволюции не только для дела социализма, но и для существования России как государства: «…Это осуществление давнего замысла империалистических держав: расчленить СССР, Россию наряд карликовых государств, столкнуть их в разряд стран «третьего мира» и безнаказанно грабить наши народы. Над нашей Родиной нависла смертельная опасность» [68, 9].

В конце первого раздела выражается оптимизм в преодолении капитализации: «Представляя интересы общественного прогресса и образуя большинство населения, трудящиеся потенциально сильнее доморощенной буржуазии, составляющей ничтожное меньшинство и пытающейся повернуть колесо истории вспять… К людям труда постепенно приходит убежденность в положительном исходе этой борьбы при участии большинства трудящихся, беспартийных и коммунистов. Трудовой народ обретает способность возродить свою политическую власть» [73, 9-10].

Ключевой является малозаметная оговорка: «при участии большинства трудящихся ». В этом и вся трудность: как этого добиться?

В качестве метода преодоления реставрации капитализма предлагается возрождение Советской власти путем создания Советов снизу, по существу как альтернативных органов власти: «Возрождение Советской власти для спасения России от грядущей катастрофы – эта наша программа-минимум в условиях наступления пробуржуазных сил. Только возродив Советы, объединив с их помощью все прогрессивные силы, трудящиеся остановят разрушение, и, взяв созидательный курс, обеспечат подчинение всех сфер общественной жизни своим интересам».

Роль партии в процессе возрождения советской власти: «… партия обязана добиваться повсеместного объединения представителей органов самоуправления трудовых и воинских коллективов в районные, городские – и областные Советы рабочих, крестьян, специалистов и служащих». И так до Всероссийского съезда Советов. «РКРП будет добиваться вынесения на всенародный референдум принятой Всероссийским съездом Советов рабочих, крестьян, специалистов и служащих Конституции РСФСР…» [73, 11].

Программа возрождения Советской власти объявлена, но ничего не говорится о том, как ее реализовать? Ведь референдум по Конституции РФ 1993 года объявляет Президент.

После возрождения Советской власти: «Коммунисты призваны содействовать трудящимся в избрании достойных депутатов, в выработке наказов им, в оказании им помощи, в контроле за их деятельностью… Создавая школы рабочего самоуправления, политические университеты, необходимо способствовать всеобщему участию трудящихся в государственном управлении, прежде всего в рабочем контроле за производством и распределением произведенных продуктов. Так будут изживаться бюрократизм и злоупотребления…» [73, 12].

Все выглядит здорово при условии, что все трудящиеся стоят на своей классовой позиции. Но многочисленные выборы показали, что многие трудящиеся находятся в плену буржуазной идеологии. Как в этих условиях уберечь Советы от превращения в органы власти буржуазного государства? Но Программа не ставит даже такого вопроса и тем более не дает ответа. Предлагаемые выше формы деятельности партии вполне вписывающиеся в буржуазный парламентаризм (кстати, в начале Программы осуждаемый), который, как показал опыт контрреволюций в СССР и странах Восточной Европы, дает буржуазии возможность совершить мирную контрреволюцию.

В экономической области Программа предлагает «утвердить собственность трудящихся на средства и результаты производства». РКРП «…выступает за то, чтобы трудящиеся… через создаваемые… Советами органы управления хозяйством полновластно распоряжались средствами и результатами производства в общественных интересах». Программа, однако, выражает понимание опасности анархосиндикализма: «При этом РКРП будет последовательно руководствоваться ленинским заветом о борьбе с цеховой узостью, с цеховым эгоизмом». Однако сразу за этой оговоркой следует: «Преодоление наемного характера коллективного труда требует формирование хозяйственной администрации Советами трудящихся, перед которыми эта администрация ответственна».

По вопросу о формах собственности говорится: «Осуществляемая советизация экономики предполагает преимущественное развитие общенародной советской формы общественной собственности, поддержку коллективных форм общественной собственности, исключает курс на приватизацию, отчуждающую трудящихся от основной массы средств производства…» [73, 12–13].

Приводятся программы конкретных экономических мер. Во-первых, антикризисная программа: национализация и объединение банков, денежная реформа, прогрессивный налог на наследство, замораживание цен, борьба со спекуляцией, контроль трудящихся за распределением, монополия внешней торговли…. Излагается программа подъема экономики. Она предусматривает ее антизатратный характер: «Для предприятий изготовителей средств производства в качестве целевого следует установить показатель экономии труда, полученной при использовании данной техники, и поощрять ученых, конструкторов, инженерно-технических работников и рабочих в зависимости от объема этой экономии. Предприятиям, производящим предметы потребления, в качестве фондообразующего показателя хозрасчета нужно установить сумму снижения цен на произведенную продукцию, что заинтересует коллективы в увеличении выпуска предметов потребления, снижения их себестоимости и цен на основе роста производительности труда. Этот порядок стимулирования должен быть установлен Законом о советском предприятии» [73, 15]. Т. е. предлагается вернуться к использованию искусственных показателей оценки труда, порочность которых была подтверждена советским опытом: надежнее контроля спросом, рынком придумать нельзя.

По мере развития социализма должно быть изжито деление общества на классы: «Все должны стать работниками, совмещающими физический и умственный труд. Закономерный путь движения к социальному равенству, освобождению от деления общества на классы – увеличение общественного свободного времени для свободного развития каждого члена общества, для его образования, занятиями наукой, искусством, физической культурой, участии в управлении» [73, 17].

В упомянутой выше юбилейной статье [74] делается признание неустойчивости социализма и упомянуто несколько раз о необходимости обеспечения устойчивости движения к социализму: «… социализм является низшей, первой стадией коммунизма, неустойчивой, заключающей в себе настолько много элементов капитализма, что сохраняется реальная опасность отката к этому капитализму , а поэтому социализм является стадией, где необходимо прежде всего обеспечить устойчивость движения к коммунизму … Рассмотрение социализма изолированно от коммунизма зачастую приводит в программах левых партий к довольно типичным ошибкам. Так, например, не разрабатывается вопрос о необходимости устойчивого направленного прохождения социалистического этапа» [74]. Правда, непонятно, почему неразрабатывание вопроса об устойчивости связано с не рассматриванием коммунистической перспективы. К тому же механизмы обеспечения устойчивости, к сожалению, не рассматриваются. И теоретики РКРП не понимают, что предлагаемая программой роль партии, как советующей, а не руководящей силы, как раз и приводит к неустойчивости.

О неизбежности коммунизма и кризисе капитализма.

«Марксизм говорит, что МИР НЕИЗБЕЖНО ПРИХОДИТ К КУЛЬМИНАЦИИ ВСЕОБЩЕГО КРИЗИСА КАПИТАЛИЗМА, ЗА КОТОРЫМ ПОСЛЕДУЕТ ВСЕМИРНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. Главная причина кризиса старая – она заключена в самой природе капитализма – частной собственности и товарно-денежных отношениях, но в формах проявления есть моменты новизны . Сегодня наблюдается положение, при котором «отсталые» страны все более становятся основными производителями прибавочной стоимости, а «развитые» основным ее потребителем. Образуются благоденствующие «общества потребления» , которые потребляют больше, чем производят . Разумеется, это возможно лишь за счет грабежа других обществ («отсталых»!), которые больше работают, меньше едят. Вот и весь секрет эффективности современной капиталистической экономики. Эффективность грабежа! »

Не совсем верно, все же некоторую часть эффективности дает технический прогресс. С другой стороны Б. Славин и Р. Медведев, наоборот, делают упор только на технический прогресс. Т. е. догматики выделяют только одну сторону, а ревизионисты другую, как и положено (об этом говорят последователи Вазюлина).

«Ясно однако, что такое положение не может сохраняться бесконечно долго. РОСТ СОЦИАЛЬНОГО НАПРЯЖЕНИЯ В ЭКСПЛУАТИРУЕМЫХ СТРАНАХ ПРИБЛИЖАЕТ КУЛЬМИНАЦИОННЫЙ МОМЕНТ ВСЕОБЩЕГО КРИЗИСА КАПИТАЛИЗМА, ВСЛЕД ЗА КОТОРЫМ НАСТАНЕТ ВРЕМЯ ВСЕМИРНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Иной перспективы у исторического развития нет, ибо выход из кризиса абсолютно невозможен в рамках капиталистических отношений – требует преодоления товарно-денежных отношений, уничтожения «общества потребления», что возможно только при установлении отношений социалистических с максимально устойчивым и целенаправленным переходом к коммунистическим отношениям ».

Человеческого выхода, возможно, и нет. Но ведь капитализм действует по звериному закону джунглей. Поэтому выход капитализм найдет – бесчеловечный выход, и он уже его нащупывает. Повышение производительности труда и автоматизация сделает ненужными сами народы зависимых стран и против них будет проводится политика геноцида. Приемы будут разнообразными: от оружия рыночных реформ, уже испробованного в Латинской Америке, Сомали, России… до прямого колониализма и военного уничтожения путем блокады (Куба, Ирак….).

 

14.4. Обсуждение

Программы партий существенно отличаются. Например, возвращение страны на рельсы социалистического развития КПРФ предполагает осуществить в результате победы на выборах, ВКПБ – в результате всеобщей политической стачки, а РКРП путём взятия власти снизу через организуемые Советы депутатов трудящихся.

Несмотря на кажущиеся различия – установить власть трудящихся, народно-патриотических сил.

Общим является то, что в обычной ситуации все эти пути не реальны. Для их реализации необходима революционная ситуация. В этом случае они могут реализовываться одновременно. Так в случае победы КПРФ на выборах заставить правящий режим передать власть коммунистам поможет всеобщая политическая стачка.

Общим в программе всех партий является утверждение, что власть переходит к народу, о руководящей роли партии упоминания нет:

КПРФ: «установить власть трудящихся, народно-патриотических сил» [70];

ВКПБ: «Ву словиях обострения социальных противоречий необходимо восстановление Советского государства , выполняющего функции диктатуры пролетариата как органа власти рабочего класса, выступающего в союзе с колхозным крестьянством, всеми социальными субъектами материального и духовного общественного производства…государства….» [71].

РКРП: «Коммунисты призваны содействовать трудящимся в избрании достойных депутатов, в выработке наказов им, в оказании им помощи, в контроле за их деятельностью… Создавая школы рабочего самоуправления, политические университеты, необходимо способствовать всеобщему участию трудящихся в государственном управлении, прежде всего в рабочем контроле за производством и распределением произведенных продуктов. Так будут изживаться бюрократизм и злоупотребления…» [73, 12].

Т.е. партия везде только помогает трудящимся взять власть.

В экономической области программы (кроме программы ВКПБ) отдают дань анархосиндикализму.

Таким образом, по основным вопросам возвращения страны на путь социалистического развития программы проявляют фактическое единодушие. Отличие имеет место по более второстепенным вопросам. Например, Программы ВКПБ и КПРФ жёстко критикуют экономическую политику Хрущёва, чего в Программе КПРФ нет.

К числу существенных отличий относится признание РКРП неустойчивости социализма в результате сохранения в нём многих черт капитализма. В Программе КПРФ говорится о создании условий, не допускающих появления политических перерожденцев, но признания неустойчивости социализма нет.

 

Из анализа трудов послекризисных марксистов и программ основных коммунистических партий видно большое различие во взглядах на социализм. В данной главе приведён сравнительный анализ взглядов и выбирается точка зрения, которую автор считает правильной. Рассмотрены основные темы, которые обсуждают послекризисные марксисты. Некоторые из них не очень актуальны, но подробно обсуждаются. Поэтому излагаемые в них взгляды оказывают влияние. Другие, наоборот, почти не обсуждаются, хотя гораздо важнее на взгляд автора.

 

15.1. Политическая система социализма

Эта тема самая важная, поскольку политическая система определяет саму возможность существования социализма в данной стране.

Самым важным элементом в любой политической системе является не государство, а руководящая сила общества, которая определяет структуру остальной части политической системы, а также управляет ей.

По этому вопросу применительно к социализму можно выделить две позиции. Часть теоретиков считает, что для построения социализма необходима руководящая сила общества: это Вазюлин, Ацюковский, Трушков…. т. е. они солидарны с Лениным.

Другая часть теоретиков послекризисного марксизма, практически, разделяет мнение официальной буржуазной идеологии, что государство является основой политической системы, и никакой руководящей силы общества при капитализме нет. Поэтому и при социализме её не должно быть. Они в той или иной формулировке говорят о необходимости многопартийности при социализме. КПРФ: «от таких направлений этой политики, как… демократизация выборов, свобода слова и политических объединений, коммунисты не вправе отказываться и сегодня» [75, 82]. Т. е. в программе КПРФ, принятой IV съездом, буржуазная демократия прописана явно. В программе, принятой XIII съездом, буржуазная демократия несколько завуалирована: там осуждается «монополия на власть и на идеологию». В программе ВКП(б) говорится: «ВКП(б) будет стремиться занять руководящее положение в этой системе» (диктатуры пролетариата) «по праву наиболее революционной и последовательно марксистско-ленинской партии» [72]. Будет стремиться, т. е. имеется в виду некая политическая борьба, которая, как известно, может и не увенчаться для ВКП(б) успехом. Т. е. неявно подразумевается система типа буржуазной демократии. РКРП вообще в своей программе говорит о том, что не собирается брать власть, а только хочет передать ее трудящимся. Ясно, что такой подход эквивалентен буржуазной демократии: кто будет следить, чтобы эту власть трудящиеся сохранили? Правда в статье к 80-летнему юбилею Октябрьской революции несколько раз повторяется мысль «о необходимости устойчивого направленного прохождения социалистического этапа» [74]. Но механизм обеспечения устойчивости, к сожалению, не рассматривается. «Демократические социалисты» придерживаются буржуазной многопартийности безоговорочно…говорят о демократии вообще…

Таким образом, важнейшее достижение марксизма – вывод Ленина о необходимости руководящей роли компартии в процессе строительства социализма – в значительной степени утрачено послекризис-ным марксизмом. И что самое главное – утрачено основными компартиями, действующими на территории России. Т. е. при реализации программ всех трех рассмотренных партий социализм, вообще говоря, недостижим, поскольку в Программах нет механизма «устойчивого прохождения… социалистического этапа». Поэтому все эти партии не являются, вообще говоря, коммунистическими, несмотря на наличие в программах РКРП и ВКПБ требований диктатуры пролетариата. Требования есть, но Программы партий делают эти требования нереализуемыми на практике.

Отсутствие в программах компартий положения о руководящей роли компартии связано, прежде всего, с идеологическим поражением социализма, с победой в умах людей лживой идеи буржуазной пропаганды о возможности реализации бесклассовой демократии. На фоне этих иллюзий требование о руководящей роли партии выглядит просто «неприличным». Более того, многопартийность представляется как гарантия устойчивости социализма (см., например, 8.1 – Курашвили) по следующей логике: однопартийная система привела к господству бюрократии, а затем к контрреволюции. Отсюда вывод – нужна многопартийность, которая предотвратит загнивание. При этом совершенно игнорируется опыт контрреволюций в Восточной Европе и СССР, когда многопартийность использовалась именно для мирного свержения социализма, а не его совершенствования.

Можно предположить также, что опущение в Программах компартий тезиса о руководящей роли являются намеренными, связанными со стремлением официально зарегистрироваться. По отношению к КПРФ это предположение имеет смысл. А вот по отношению к ВКПБ, которая не желала даже регистрироваться, оно маловероятно. Да и по отношению к РКРП также: власти никак не заинтересованы были в запрете этой партии, нужной им как эффективный инструмент раскола коммунистического движения. Поэтому ей такой «экстремизм» наверняка был бы прощен. Дело скорее в увлечении руководства РКРП «красивой» идеей «передачи власти трудящимся».

Если оценивать три рассмотренные партии, то нельзя сказать, как это делают Вазюлин и Максимов, что одни из них имеют ревизионистский, а другие догматический характер. В каждой из них есть ревизионизм: во-первых, рассмотренное выше отрицание руководящей роли партии; во-вторых, у КПРФ и РКРП – анархо-синдикализм. И догматизм есть: так, все партии идеализируют Сталина и отсчитывают начало кризиса от его смерти. РКРП, ВКПБ и ВКП(б) – явно, а КПРФ – более завуалированно.

Из имеющегося опыта строительства социализма и контрреволюций можно сделать вывод, что руководящая роль организации трудящихся (социалистическая однопартийность) является (говоря языком математики) необходимым условием для «устойчивого прохождения… социалистического этапа», но отнюдь не достаточным. Прошедшие в Восточной Европе и СССР контрреволюции это убедительно показали. Достаточное условие в настоящее время не сформулировано для победы социализма в отдельных странах в условиях сосуществования с капитализмом. Но это не означает, что нужно отказываться от необходимого условия, без которого ни о каком социализме («демократическом» или «недемократическом») не может быть и речи.

 

15.2. Экономическая система социализма

Первым вопросом, который следует решить, допускается ли наряду с социалистическим и несоциалистические уклады.

Большинство теоретиков признаёт допустимость такой многоуклад-ности, т. е. солидарно с Энгельсом, говорившем в «Принципах коммунизма» о необходимости многоукладности в случае недостаточного уровня развития производительных сил.

Необходимость многоукладности определяется законом соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Т. е. пока производительные силы социалистического уклада не развиты настолько, что они способны удовлетворить все потребности общества лучше, чем частные предприятия, до тех пор последние должны существовать в некоторых сферах народного хозяйства. Прежде всего, в производстве товаров народного потребления и торговле.

Частнокапиталистический сектор экономики при нормальном развитии социалистической страны (т. е. не в условиях войны или других чрезвычайных ситуациях) должен отмереть естественно, без мер государственного принуждения ввиду невозможности выжить в конкурентной борьбе с социалистическим сектором.

Если частный сектор ликвидируется преждевременно в результате запрета, то он неизбежно возрождается в виде теневой экономики, как это имело место в СССР. И при этом попутно возникают политические осложнения, в том числе и в виде роста антисоциалистических настроений.

По структуре социалистического сектора экономической системы социализма предлагаются три решения:

а) общественная собственность может быть реализована только как государственная;

б) различные варианты передачи предприятий трудовым коллективам;

в) комбинация этих решений: совместное существование как государственной собственности, так и собственности трудовых коллективов.

Сторонниками собственности трудовых коллективов являются «демократические» социалисты, из которых для нас наиболее важен Клоцвог, поскольку он является теоретиком КПРФ и отзвуки его позиции содержатся даже в Программе КПРФ, а также часть учёных социалистической ориентации.

Передача предприятий трудовым коллективам необходима, по их мнению, для преодоления «наёмного характера труда», появления у трудящихся «чувства хозяина», установления «подлинного народовластия». В этом случае, считают они, происходит «реальное обобществление», о котором говорил Ленин.

Среди учёных социалистической ориентации наилучшее обоснование введения собственности трудовых коллективов дано Плетниковым. В [56] Плетников утверждает, что эффективность наёмного труда падает, и в качестве подтверждения приводит пример предприятий с трудовой коллективной собственностью работников в США, где после перехода предприятий «в собственность рабочих и служащих производство возросло на 25, а прибыль на 15 %» за счёт появления у работников «чувства хозяина».

Основываясь на этом опыте, он предлагает использовать эту форму при социализме. Предприятия могут основываться на трудовой коллективной собственности или арендовать собственность у государства, которое сдаёт принадлежащее ему предприятие в аренду трудовому коллективу (примерно это же предлагает Клоцвог). В последнем случае: ««Трудовой коллектив не может изменить профиль предприятия или закрыть предприятие и распродать средства производства. Произведенная же продукция поступает в полное распоряжение трудового коллектива, является его трудовой собственностью со всеми вытекающими отсюда последствиями…»

Часть предприятий, которая находится в государственной собственности, может управляться двумя способами: с помощью планового и рыночного хозяйственных механизмов. Возможность применения рынка при социализме хорошо обоснована Петровым (см. 12.4). Он указал, что назначение рынка устанавливать связи между предприятиями. И его нельзя приписывать капитализму, поскольку он возник гораздо раньше. Т. е. возможен рыночный социализм с государственной собственностью. Плановый хозяйственный механизм также устанавливается связи между предприятиями с помощью плана. План может целиком разрабатываться в центре (так было в СССР во времена Сталина), либо часть плана может разрабатываться в регионах.

Оба хозяйственных механизма имеют свои преимущества и недостатки. Приведём их по Петрову. Преимуществами рынка являются конкуренция и прибыль, стимулирующие развитие производства и внедрение достижений научно-технического прогресса. «Основными недостатками чистого рынка является перепроизводство товаров и следующие из него экономические кризисы. Безработица как следствие наличия рынка труда…» [52, 163].

Основными преимуществами плана являются возможность избежать несбалансированности экономики, и, следовательно, перепроизводства товаров и экономических кризисов, а также возможность быстрой концентрации ресурсов в нужном направлении. Основным недостатком – отсутствие естественных стимулов к внедрению достижений научно-технического прогресса, таких как конкуренция и прибыль в рыночной экономике.

Основным возражением сторонников рынка против плановой экономики являлось утверждение о невозможности управления из центра громадной экономикой. В результате чего из-за некачественного планирования возникало перепроизводство некоторых товаров и дефицит других.

В настоящее время это возражение устарело: современный уровень развития вычислительной техники позволяет перейти от системы пятилетних и годовых планов к практически непрерывному планированию, когда все вновь возникающие запросы предприятий будут оперативно учитываться через корректировку планов предприятий, которые эти запросы могут удовлетворить.

Для получения оптимальной структуры управления государственным сектором экономики Петров приходит к выводу о поиске опытным путём необходимого сочетания плана и рынка, т. е. к тому же самому выводу, к которому пришёл автор в части I.

Итак, какова же должна быть структура экономики социализма.

На первом этапе, который выше назван ранним социализмом, кроме социалистических укладов существует и капиталистический уклад. Он может включать вначале мелкие, средние и даже крупные предприятия, концессии иностранного капитала – это подобие ленинского нэпа. В конце этапа остаётся только мелкотоварный уклад.

Когда мелкотоварный уклад почти исчезает (поскольку рекомендуется естественное сокращение этого уклада без мер административного принуждения, то какое-то количество любителей сохранится на весь этап социализма) можно говорить о развитом социализме.

Теперь рассмотрим социалистические уклады. Даже большинство сторонников демократического социализма подразумевают наличие государственной собственности. Предприятия с государственной собственностью могут работать как по плановому, так и по рыночному хозяйственным механизмам. Если эти группы предприятий существуют одновременно, то можно говорить о двух укладах в государственном секторе экономики. Предприятия планового уклада выдают определённую продукцию, а предприятия рыночного зарабатывают для государства деньги.

Кроме двух укладов государственного сектора может существовать уклад, с самоуправлением трудовых коллективов, основанный на трудовой собственности работников или на собственности, арендуемой у государства.

Предприятия государственного рыночного сектора и предприятия, управляемые трудовыми коллективами, выступают по отношению к остальному обществу как капиталистические предприятия. Естественно и менталитет его работников в значительной степени является буржуазным. Из стремления получить прибыль и подавить для этого конкурентов вытекает буржуазный принцип «человек человеку – волк». Особенно силён будет буржуазный менталитет в самоуправляемых предприятиях, где капиталистом по отношению к обществу выступает не только предприятие (как в государственном рыночном укладе), но и каждый работник.

Таким образом, господство рыночных отношений при социализме увеличивает опасность капиталистической реставрации.

Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» заявили, что цель коммунистической революции – уничтожение частной собственности. Трудовая собственность работников является по отношению к остальному обществу частной собственностью, т. е. строй, который устанавливается при господстве данной формы собственности, не является социализмом по Марксу. Он фактически является кооперативным капитализмом по Шолю (см. 13.1). Т. е. в схеме, предложенной Шолем, нашлось рациональное зерно – точное название для строя, предлагаемого Курашвили и Клоцвогом.

Действительно, марксизм предусматривает при социализме господство общественной собственности. Приведём ещё раз высказывание Ленина по этому поводу:

«Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим…. Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики» [1 т35,411].

Таким образом, предприятия, основанные на трудовой собственности работников, могут существовать только на этапе раннего социализма, представляя собой на этом этапе не полностью социалистический уклад. Именно в качестве такого не полностью социалистического уклада рассматривались в СССР колхозы. После продажи им сельхозтехники при Хрущёве колхозы стали обладать трудовой собственностью работников, а землю они, фактически, арендовали у государства.

На этапе развитого социализма подавляющая часть средств производства должна находиться в общественной собственности, которая может реализоваться только в виде государственной, поскольку только государство при социализме может представляет интересы всего общества.

 

15.3.О причинах победы контрреолюции в СССР

Разброс мнений по этому вопросу достаточно велик.

Так Хабарова и Ацюковский считают причиной кризиса неустранение своевременно товарно-денежных отношений и личной собственности на предметы потребления. Т. е. кризис, по его мнению, можно было преодолеть своевременным переходом к коммунизму.

В результате сохранения и даже увеличение после смерти Сталина доли товарно-денежных отношений произошло мелкобуржуазное перерождения партии и, в результате которого на высший пост в партии был избран предатель Горбачёв. Прикрываясь правильными лозунгами об улучшении социализма Горбачёвское руководство организовало контрреволюционный переворот. Т. е. непосредственной причиной победы контрреволюции Ацюковский считает предательство Горбачёва. Вот как он его характеризует: «Партийный оборотень и государственный изменник – Генеральный секретарь КПСС М.С.Горбачев, двуличный и лицемерный, скрыл от народа и партии эти подлинные цели «Перестройки». Изощренной ложью он усыпил бдительность советских людей».

Таким образом, Ацюковский приводит две причины, слабо связанные между собой.

Петров видит причину в слабой обратной связи в советском обществе, в невозможности влияния населения на КПСС, в результате чего, по его мнению, не производился отбор квалифицированных кадров в руководство партии, там собрались неспособные руководители, которые в результате своей неспособности не справились с управлением и привели страну к контрреволюции. Увлечённый своей теорией, он не замечает предательства Горбачёвского руководства.

Петров справедливо критикует Ацюковского. Выше (11.4) подробно приведена эта критика, которая показывает, что для ликвидации товарноденежных отношений и перехода к коммунизму производительные силы СССР ещё не доросли.

Схожую с взглядами Ацюковского позицию занимает Пригарин. В [56] он исследует причины поражения советского социализма. «… по мере роста производительных сил политическая и хозяйственная системы раннего социализма стали тормозить дальнейшее развитие советского общества. Объективно требовался переход к более высокой ступени общественных отношений социализма. Своевременно это не было сделано, что обусловило нарастающее несоответствие общественных отношений достигнутому уровню производительных сил и, в конечном счете, привело к разрушению страны и ее общественной системы» [56, 205]. Т. е. это почти 1-ая причина Ацюковского.

Кризис вызвали, по мнению Пригарина, следующие причины:

1) «не проводилась целенаправленная работа по демократизации общественных и производственных отношений»;

2) «консервация устаревших форм и методов планового управления экономикой»,

3) «неоптимальный уровень военных расходов»;

4) «слабое внимание к развитию марксистско-ленинской теории, догматический подход к наследию классиков, отсутствие глубокого критического анализа реальной действительности».

Эти причины вызвали негативные процессы, которые привели к активизации антисоциалистических сил. В эти силы входили дельцы теневой экономики, разложившаяся часть партийно-государственного аппарата, «часть «элитарной» интеллигенции, которая, не сумев разобраться в происходящих процессах…. все больше ориентировалась на ценности западного мира… Эти антисоциалистические силы стали постепенно прибирать к рукам ключевые позиции в политической, экономической и духовной жизни советского общества».

Вина за кризис возлагается на Сталина, при котором произошёл «практически полный отход от ленинских норм внутрипартийной демократии». В результате «партия проглядела перерождение горбачевско-яковлевского партийного руководства, которое, по существу, возглавило антисоциалистическую контрреволюцию в стране».

Таким образом, Пригарин признаёт, что контрреволюция произошла из-за предательства высшего руководства партии. Но даётся и другое объяснение.

«Социализм в СССР потерпел поражение. Если коротко сформулировать причину этого, то можно сказать, что руководство страны не справилось с управлением… когда производительные силы общества достигли высокого уровня и приобрели сложную структуру, руководство не нашло адекватных форм управления общественным развитием, что в конечном счете привело к катастрофическим последствиям» [56, 214–215].

Это объяснение причин контрреволюции, можно сказать, по Петрову. Однако, когда мы говорим, что руководство не справилось с управлением, то это означает, что оно пыталось, но не смогло выполнить главную задачу управления (в данном случае – защиту социалистического строя). Однако на самом деле произошло нечто другое: горбачёвское руководство заменило главную задачу управления: с защиты социализма на его свержение, которую, кстати, блестяще выполнило.

Можно сказать, что недопущение предателей в высшие эшелоны власти входит в задачу управления. Однако человек меняется: сегодня он верен делу социализма, а завтра становится предателем. Вероятность такого процесса не мала, поскольку существуют объективные причины контрреволюции, приведённые в главе 6.

Приведём ещё позицию Трушкова, близкую к позиции вышеприведённых теоретиков.

«… возможность реставрации капитализма определяется переходным характером эпохи, сохранением экономической многоукладности в обществе, находящимся в «преддверии социализма» [57, 138].

Трушков говорит о различных факторах, способствующих реставрации: «забегание вперёд» в преобразованиях экономики, концентрация «власти в одних руках вплоть до культа личности», снижение темпов экономического роста в 80-х, отставание в науке и технике от Запада, холодная война и даже война в Афганистане. Но главными он считает внутренние причины:

«Однако перечисленные факторы были только предпосылками для превращения реставрации капитализма из возможности в действительность. Сам процесс этого превращения связан с «субъективным фактором». Он складывался из ряда составляющих:

• ослабление «привычной» авангардной роли КПСС в жизни страны;

• социально-политическое расслоение общества, включая КПСС, до критических для советского строя масштабов:

• благодушие и самоуверенность искренних сторонников социализма, допустивших тотальное наступление на существовавшую политическую и экономическую систему, традиционные советские ценности, на социалистическую идеологию, в том числе атаки сначала на И.В. Сталина, а затем и на В.И. Ленина:

• обмельчание «революционной» власти, завершившееся её политическим предательством» [57, 139].

Большинство «демократических социалистов» основную причину кризиса видит в том, что не произошла передача собственности трудовым коллективам, которая могла быть реализована по их мысли самоуправлением на производстве. Т. е. господствуют анархосиндикалистские иллюзии, которые, как показывалось неоднократно выше, не только не ведут к социализму, но представляют для него смертельную опасность.

Часто первым в списке указывается и недостижение высших образцов производительности труда – поражение социализма в его экономическом соревновании с капитализмом. О производительности труда мы также говорили выше и рассмотрим ниже (15.7). Социализм и коммунизм превосходят капитализм не по производительности труда отдельного производства, а по производительности общества в целом: путем устранения ненужного труда.

Школа Вазюлина видит причину поражения социализма в недостаточном для перехода к социализму развитии производительных сил, что не позволяет обходиться без товарно-денежных отношений и ведет в итоге к реставрации капитализма. Некоторые представители Вазюлинской школы даже считают контрреволюцию неизбежной: «В общем и целом человечество переживает первую стадию развития мирового революционного процесса. Нынешняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом этой стадии» [28, 191]. Причем фразу о необходимости некоторые даже усиливают утверждением о «полезности контрреволюции». Верно, конечно, что нет худа без добра: несколько десятков теоретиков марксизма и околомарксизма получили возможность писать друг для друга все, что им заблагорассудится. Но слишком большая цена за эту свободу заплачена: и гибель великой державы, сопровождавшаяся гибелью сотен тысяч людей, и возможная гибель ее народов и угроза реализуемости идеала коммунизма.

Объяснения Вазюлинской школы носят слишком общий характер. Конечно, то, что говориться о незрелости производственных отношений верно. Ниже будет показано, что никакого критического уровня зрелости ни практически, ни теоретически установить невозможно: при разных уровнях зрелости наблюдались одни и те же симптомы кризиса социализма. Т. е. в условиях, которые можно объявить «незрелыми», коммунистам придется действовать, по-видимому, всегда. Поэтому вопрос стоит так: всегда ли в «незрелых» условиях торжествует контрреволюция? Опыт показывает, что нет, не всегда.

Итак, самое общее объяснение, даваемое Вазюлинской школой: контрреволюция произошла из-за недостаточного для перехода к социализму уровня развития производительных сил – не годится, не подтверждается практикой. Поэтому нужно использовать более подробную модель общества, что и было сделано Л.Троцким, выведшим опасность контрреволюции из-за потери устойчивости власти при социализме в результате возникновения контрреволюционных тенденций в среде высшей бюрократии.

РКРП и ВКПБ при анализе кризиса считают, что его предпосылки стали возникать только после смерти Сталина. Т. е. совершенно игнорируют создание бюрократии и отстранение трудящихся от всякого контроля власти именно Сталиным. После смерти Сталина созданный им джин только вырвался из бутылки.

В программе КПРФ основной причиной контрреволюции считается предательство переродившейся партийной верхушки: «Политическая верхушка пошла на то, чтобы использовать своё положение для захвата общенародной собственности. Когда её действия натолкнулись на сопротивление истинных партийцев, требовавших сохранения социалистического строя и Союза ССР, перерожденцы в августе-декабре 1991 года осуществили контрреволюционный переворот и запретили деятельность партии коммунистов». При этом отмечается помощь предателям со стороны США и их союзников, которые помогли создать в стране «пятую колонну», которая и совершила контрреволюцию.

Итак, большинство серьёзных теоретиков выстраивает следующую схему развития контрреволюции: в результате политических и экономических ошибок, допущенных партией, происходит её мелкобуржуазное перерождение и власть захватывает антисоциалистическая клика Горбачёва, которая и совершает контрреволюцию.

Всё это верно, но упускается важная причина, которая обсуждалась в главе 6: поскольку революция произошла при явно недостаточном для социализма уровне развития производительных сил, при котором по Марксу и Энгельсу «имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость». И эта мерзость в той или иной степени воскресла. К тому же, поскольку в странах капитала высшая интеллигенция и управленцы получают нетрудовые доходы, в десятки и сотни раз превышающие доходы трудящихся, то у соответствующих слоёв в соцстране возникает зависть. Из мерзости и зависти и возникают объективные антисоциалистические сначала настроения, а потом и действия.

Объективные причины контрреволюции существуют даже если компартия (руководящаяся сила общества) социалистической страны не совершает никаких ошибок.

Основная схема развития контрреволюции следующая.

1. Существует объективное преимущество капитализма перед социализмом: при капитализме можно стать богатым. Поэтому элита при капитализме (политическая, культурная, научная….) получает нетрудовые доходы, превосходящие в десятки и сотни раз доходы трудящихся. Тем самым покупается её поддержка капитализма.

2. Если в социалистической стране существуют привилегии для партийных и хозяйственных руководителей, то в погоне за этими привилегиями на эти посты стремятся проникнуть люди с мелкобуржуазным мировоззрением. Знание, что доходы соответствующих руководителей при капитализме значительно больше, чем у них, вызывает у них недовольство социализмом и контрреволюционные настроения.

3. На руководящие посты могут пробраться и замаскировавшиеся классовые враги. Это – одно из следствий классовой борьбы, которая не прекращается ввиду капиталистического окружения. Ведущие империалистические страны в течение всего времени существования СССР стремились уничтожить социализм и применяли для этого все возможные меры: вербовку агентуры, поддержку и создание антисоциалистического подполья и т. д. Другим источником классовой борьбы было сохранения капиталистического сектора экономики. И в СССР он был в виде довольно мощной теневой экономики. И сторонниками социализма в СССР и соцстранах были далеко не все. Морально-политическое единство советского народа вокруг КПСС – это один из мифов. Классовые враги могут быть и среди потомков людей, пострадавших из-за революционных преобразований. Могут переходить в стан врагов и прежние сторонники социализма под влиянием буржуазной пропаганды.

4. Контрреволюция становится неизбежной, если классовые враги занимают высшие посты в государстве. Это произошло в Венгрии в 1956 г., в Чехословакии в 1968 г. ив СССР в 1995 г.

В процессе развития контрреволюции часть мелкобуржуазных элементов по п. 2, проникших на руководящие посты, присоединяется к врагам в надежде получить выгоду от своего предательства.

Контрреволюции в восточноевропейских социалистических странах после 1995 г. произошли в виде капитуляции режимов под давлением предательского Горбачёвского руководства. Т. е. они относятся к типу цветных революций, которые обычно организует Запад для свержения неугодных ему режимов. А в этом случае роль Запада сыграло руководство СССР.

Итак, основной причиной прошедших контрреволюций является захват руководящих властных постов классовым врагом. Т. е. является результатом классовой борьбы. Недовольство народа от политики властей играло сугубо вспомогательную роль, позволяя оформлять контрреволюции как «восстания народа против тирании».

 

15.4. О преодолении реставрации капитализма

Существуют оптимистические настроения по поводу преодоления реставрации капитализма, основанные в основном на вере в социальный прогресс. На ошибочность этой веры указано выше.

Обоснование этой веры даны Трушковым. Они основаны на аналогии с реставрациями феодализма: «…Сторонники оппозиции вразвалочку утверждают, что в России нет де революционной ситуации. Не буду пытаться оспаривать этот тезис. Давайте поразмышляем, к месту ли он. Революционная ситуация в классическом виде необходима для свершения – и победы революции. Ноу нас другая задача – пресечь реставрацию. Значит, и ситуация должна рассматриваться для решения этой конкретной задачи. Прежние реставрации, которые себя исчерпывали, убеждают в том, что они, во-первых, исторически краткосрочны, во-вторых, их завершение не было связано с гражданской войной. Значит, антиреставрационная ситуация должна серьезно отличаться от революционной» [76, 44].

«Не будучи в состоянии преодолеть революцию, реставрация остается всего лишь этапом переходного периода. Дело в том, что она не в состоянии «переварить» достижения революции. Августовская реставрация «подавилась» уже структурной перестройкой экономики… В социальной сфере она оказалась неспособной решить ни одной задачи, обеспечивающей ее же стабилизацию; именно поэтому реставрации исторически краткосрочны. Стюарты царствовали после восстановления 20 лет, Бурбоны -15» [76, 42].

Совершенно неверная оценка политики ельцинисткого режима: да плевать он хотел на структурную перестройку – это все словесная завеса для грабежа страны «новыми русскими» и западными монополиями.

А вот в социальной сфере задача стабилизации на практике была решена: народ терпит продолжающийся развал страны и ухудшение своего положения. А ссылка на Стюартов и Бурбонов говорит о том, что Трушков совершенно не понимает качественной разницы между переходом от феодализма к капитализму (от одной эксплуататорской формации к другой) и от капитализма к социализму (ликвидация эксплуатации), неоднократно описанной выше.

При переходе от одной эксплуататорской формации к другой происходило перетекание господствующих групп и классов из одной формации в другую в результате осознания ими на практике преимущества нового способа производства при прежних формационных переходах. Иное дело при переходе от капитализма к социализму: здесь представители господствующего класса рано или поздно должны потерять свои привилегии и превратиться в тружеников. Естественно это капиталистов не может устроить, поэтому даже и при достаточном для коммунизма уровне развития производительных сил капитуляции капиталистов перед новым строем не произойдет. Сопротивление эксплуататоров поэтому бешеное. И уж возрождения социализма мировой капитализм постарается не допустить всеми возможными ему способами. Т. е. ссылки на Стюартов и Бурбонов не имеют никакого смысла. Уверенность Трушкова в скором преодолении Российской реставрации, к сожалению, ни на чем не обоснована. Для преодоления реставрации путем политической борьбы нужна именно революционная ситуация. Легкие пути преодоления реставрации были на ранних стадиях контрреволюции. Например, выше (гл.5), говорилось, что для преодоления реставрации во время ГКЧП достаточно было решительной позиции маршала Язова.

К пессимистам относится А. Зиновьев. К сожалению, его выводы более близки к действительности. И основаны на том, что за контрреволюцией, поражением социализма следует этап разочарования социализмом. Это разочарование будет сдерживать возникновение революционной ситуации даже при очень тяжелом положении трудящихся.

 

15.5. Неизбежен ли коммунизм?

Эта тема, казалось бы, не принадлежит к числу очень актуальных на фоне того кризисного состояния российского общества, когда речь идет о судьбе страны, о физическом выживании ее народов перед лицом неоколониального вторжения Запада и распродаже страны за бесценок, за современные бусы – ширпотреб и «жратву». Но, тем не менее, тема это подробно обсуждается и тревогу вызывает излишний оптимизм большинства авторов.

Так Вазюлинская школа выводит неизбежность коммунизма на основе диалектической логики, закона отрицания отрицания: «Последний виток спирали включает переход от общества обособленных, отчужденных индивидов к объединенному обобществленному человечеству… Таким образом, с точки зрения развития истории человечества коммунизм совершенно неизбежен» [27, 186–187].

Однако использование гегелевской диалектической спирали не является доказательным, поскольку диалектическая логика является в отличие от формальной нестрогой, эмпирической, т. е. отображает наиболее вероятное направление процесса, что допускает и отклонения от него. На это указывает, например, Ленин: «Энгельс говорит, что Маркс никогда и не помышлял о том, чтобы «доказывать» что бы то ни было гегелевскими триадами, что Маркс только изучал и исследовал действительный процесс, что он единственным критерием теории признавал ее верность с действительностью. Если же, дескать, при этом иногда оказывалось, что развитие какого-либо общественного явления попадало под гегелевскую схему: положение – отрицание – отрицание отрицания, то ничего тут нет удивительного, потому что в природе это вообще нередкость» [1 т 1, 163].

Т.е. диалектическая логика указывает, что по опыту других подобных явлений существует вероятность возникновения коммунизма. Но вывод Вазюлина звучит слишком жестко: неизбежно и все. Это, вообще говоря, способствует расхолаживанию людей: если коммунизм все равно неизбежен – то зачем же нам стараться?

Термин «неизбежность» в историческом развитии не означает реальной неизбежности. Он лишь означает, что объективные законы развития общества таковы, что коммунизм с большой вероятностью возникнет. Маркс и Энгельс выводили неизбежность коммунизма в основном из экономических кризисов, уничтожавших значительную часть произведенного обществом богатства, т. е. из нерациональности, расточительности капиталистического общества в целом, несмотря на стремление каждого капиталиста рационально вести хозяйство в каждый отдельно взятый промежуток. А реализует неизбежность, свергает капитализм рабочий класс, создаваемый и объединяемый для борьбы против гнета капитала развитием промышленности. Нерациональности капитализма они противопоставляли рациональность коммунизма, где стихия капиталистического рынка заменяется плановым ведением хозяйства, исключающим разрушительные экономические кризисы. В результате исключения потерь на кризисах производительность коммунистического общества в целом оказывается выше, чем при капитализме. Эту аргументацию они также облекали в форму противоречия между общественным характером производства и частной формой присвоения, которое разрешается в результате установления общественной собственности при коммунизме.

Все коммунистические течения, стоящие близко к позиции ортодоксального марксизма (РКРП, КПРФ) имеют и близкие к классикам марксизма взгляды.

За истекший ХХ-ый век капитализм, казалось бы, научился более или менее справляться с анархией производства, вызывавшей каждые десять лет разрушительные кризисы перепроизводства во времена Маркса и Энгельса. Капиталисты научились изучать возможный спрос на рынке и в соответствии с этим планировать производство. Значительная часть продукции производится по предварительному заказу. Большое влияние в демонстрации эффективности планирования, несомненно, оказал пример СССР.

Однако сильнейший кризис, вызванный беспредельным разрастанием спекулятивного капитала, начавшийся в 2008 году, показал, что спекулятивная рыночная экономика капитализма по-прежнему порождает кризисы.

К тому же осталась и расточительность капитализма в период между кризисами осталась. Она в нерациональном с точки зрения общества (не отдельного капиталиста) производстве. Примеры нерационального производства: производство вооружений, массовая индустрия порока, превышающий всякие разумные пределы быстрый темп изменения моды на одежду, обувь, автомобили… Благодаря этому многие предметы потребления морально стареют много раньше, чем наступает их материальный износ. Затраты на рекламу (этот узаконенный вид наглой лжи), упаковку, сравнимые с затратами на производство…. Инициируются излишние, часто вредные потребности. Например, одни и те же лекарства выпускаются под разными названиями, чтобы стимулировать спрос.

За счет экономии на устранении этих негативных явлений человечество было бы способно повысить жизненный уровень за пределами «золотого миллиарда», наверное, не на проценты, а в разы. Капитализм стоит человечеству очень дорого.

Итак, если исходить из более общей формулировки: капитализм не имеет права на существование вследствие бездумного разбазаривания в погоне за прибылью человеческого труда и природных ресурсов, – то она полностью сохраняет силу как во времена Маркса и Энгельса, так и в настоящее время. Однако из этого неизбежность коммунизма не следует – это скорее символ веры, а не неодолимое действие роста обобществления.

Тем более что направленность обобществления не однозначна. Капитализм наряду с концентрацией капитала в крупных кампаниях постоянно порождает множество мелких промышленных и торговых предприятий. Они возникают, разоряются и снова возникают. При этом вследствие достижений технического прогресса численность занятых в крупных кампаниях падает. Люди вытесняются в торговлю, где обобществление существенно меньше. Т. е. в среднем для общества обобществление, возможно, падает.

Утверждение о неизбежности коммунизма вытекает из веры в прогресс, развитие. Однако в природе наблюдается не только прогресс, но и регресс, упадок, умирание. Человечество подходит к исчерпанию некоторых ресурсов Земли. Это признак наступающего регресса. Соответственно регресс может наступить и в развитии человеческого общества.

Коммунизм возможен и просто необходим для спасения человечества, но за него люди должны бороться.

 

15.6. Когда возможен переход к коммунизму

Переход к коммунизму как средство предотвращения кризиса социализма предлагали Ацюковский и Хабарова. Правда, представляли этот переход они по-разному. Хабарова – в виде фактического перехода к групповой собственности, а Ацюковский – в результате постепенной ликвидации личной собственности.

Переход к групповой собственности мы вслед за Лениным осудили, поэтому рассмотрим далее предложения Ацюковского.

Вывод Ацюковского, что увеличение личной собственности с сокращением сферы действия общественной в предметах потребления порождает антисоциалистические настроения, верен. Т. е. сокращать общественную собственность в сфере потребления нельзя. Её нужно постепенно увеличивать. Так, например, после возвращения на путь социалистического развития следует постепенно отказаться от получения квартир в личную собственность через жилищно-строительные кооперативы. Разумеется не административным запретом этих кооперативов, а немедленным предоставлением общественного жилья молодым специалистам: одиноким – общежитие, молодожёнам без детей – однокомнатную квартиру, после рождения первого ребёнка – двухкомнатную….

Однако увеличение доли общественной собственности имеет в условиях сосуществования с капитализмом (далеко не мирным: если не горячая война, то холодная) свои пределы. Для жителя капиталистической страны общественные фонды потребления при социализме весьма привлекательны, а для жителя социалистической страны они естественны и поэтому почти незаметны. Он их часто не ценит. Его привлекает возможность при капитализме стать богатым, иметь в собственности дворцы. Поэтому доля предметов потребления в личной собственности у жителя соцстраны должна быть не меньше, чем у среднего обывателя капстраны «золотого миллиарда». Если меньше, то возникновение массовых антисоциалистических настроений неизбежно. Несколько уменьшить долю личной собственности без негативных социальных последствий можно с помощью распространения проката. Однако этот приём ухода от капитализма ограничен. Скажем, телевизор нужен всегда, автомобиль для многих – также всегда. Поэтому в условиях сосуществования с капитализмом нужно сохранять личную собственность и товарно-денежные отношения, по крайней мере, в сфере потребления. Сохранять до тех пор, пока общественные фонды потребления не обеспечат более высокий уровень удовлетворения потребностей гражданина социалистической страны по сравнению с потреблением среднего обывателя развитых капстран. Причём это преимущество должно признаваться большинством жителей соцстраны. Только после этого возможен переход к коммунизму.

Но в условиях сосуществования с капитализмом социалистической стране потребуется мощное государство, большие расходу на оборону. Поэтому на потребление едва ли удастся выделить больше, чем в развитых капстранах. Но даже если удастся выделить больше, то характер потребления в соцстране будет обладать большинством пороков капиталистического общества потребления (мода, аморальная буржуазная культура…). Это то самое «общение» по Марксу и Энгельсу, которое, по их мнению, может даже уничтожить «местный коммунизм». И оно также является препятствием для перехода к коммунизму.

Вывод.

Коммунистическое общество не может сосуществовать с капиталистическим, как не может здоровый организм жить в контакте с больным, заражённым опасной инфекционной болезнью. Необходимо их разделение – карантин для больного. Но применительно к человеческому обществу этого сделать нельзя.

Поэтому в условиях сосуществования с капитализмом коммунизм в обозримом будущем, по-видимому, невозможен. Т. е. следует согласиться с Марксом и Энгельсом, что коммунизм возможен лишь как всемирно-историческое явление.

 

15.7. Производительность труда при капитализме и социализме. Анархо-синдикалистские иллюзии послекризисного марксизма

Выше было показано, что переход к коммунизму позволяет увеличить производительность общества в целом. При прежних сменах формаций дело обстояло по-другому: производительность общества росла в результате возрастания производительности отдельного производства. Поэтому новый способ производства как бы прорастал из старого, поскольку это было выгодно организатору производства. Рабовладельцу оказалось выгодно освободить рабов, дать им участок земли – превратить в колонов, поскольку они становились при этом более заинтересованы в своем труде, чем рабы. Точно также труд свободного рабочего оказался выгоднее, чем крепостного. Поэтому новые способы производства, дающие более высокую производительность труда в том числе и за счет увеличения свободы рабочего, постепенно победили, несмотря на первоначальное сопротивление старых эксплуататорских классов.

Однако возможности для освобождения были исчерпаны капитализмом: работник стал полностью свободным. Больше освободить его было уже нельзя. Классики марксизма надеялись, что повышение производительности труда отдельного производства при переходе от капитализма к коммунизму произойдет вследствие появления у работника чувства хозяина. На возможность повышения производительности труда надеялся Ленин, говоря свою известную фразу об определяющем характере повышения производительности труда для победы в экономическом соревновании с капитализмом.

Сторонники демократического социализма, как мы видели, придают определяющую роль проявлению чувства хозяина для получения более высокой производительности труда при социализме по сравнению с капитализмом. Более того, они видят основную причину поражения социализма в СССР в том, что здесь более высокая производительность труда не была достигнута, а не достигнута она была потому, что трудящиеся не чувствовали себя хозяевами на производстве.

Чтобы трудящиеся почувствовали себя хозяевами на производстве, необходима, по мнению «демократических социалистов», передача предприятий в управление трудовыми коллективам. В подтверждение высокой эффективности предприятий с трудовой собственностью работников Плетников приводит пример США, где предприятия имеют экономические показатели выше, чем на аналогичных капиталистических предприятиях (см. 12.6).

Предлагается, фактически, реализовать анархо-синдикалистскую модель управления экономикой. Этой моделью «болеют» также и КПРФ, и РКРП. Избежала «болезни» только ВКПБ Нины Андреевой. Выше при анализе демократического социализма была показана и ссылками на логику Ленина и логикой автора ошибочность этих утверждений. Было показано, что эта модель порочна потому, что создает неустойчивость в социалистическом обществе, тем самым способствуя контрреволюции, т. е. ни к какому социализму вообще не ведет. Повторим частично и кое-что дополним.

Во-первых, сила чувства хозяина у разных людей разная. Есть хорошие хозяева от природы, другие хозяевами быть просто не хотят. И зависит чувство хозяина от характера собственности. Наиболее сильно оно проявляется при частной собственности работника, т. е. у ремесленника, лавочника. При коллективной оно, естественно, будет проявляться хуже. Многие «демократические социалисты» (например, Б. Славин) говорят о преодолении наемничества на самоуправляемых предприятиях. Но дело в том, что ощущение наемничества будет возникать и там в результате отношений подчинения, необходимого на производстве. Рабочему не так уж важно, кто назначил командующего им начальника: капиталист, вышестоящий орган социалистического госпредприятия или СТК. И если до введения самоуправления у него могут быть какие-то иллюзии, что он «становится хозяином», то жизнь скоро разъяснит ему, что хозяев в виде новой бюрократии СТК и без него хватает. И возвратится ощущение наемничества. А от него и соответствующее отношение к труду.

В подтверждение приведём язвительную характеристику анархосиндикалистских иллюзий В.Вазюлиным: «Противопоставляют бюрократию рабочему самоуправлению, хотят устранить бюрократию при помощи рабочего самоуправления на отдельных фабриках, заводах и т. д. Но это приведет к такому коллективному эгоизму, что развалит все вообще, никакого единства не будет… Исходят же как будто бы из идеализированных представлений о рабочих. Ну почему же тогда эти рабочие у нас в основном поддерживают существующий порядок, почему они за капитализм? Каким же образом они будут самоуправляться и создавать социализм? Если рабочий работает ради зарплаты, то в таком случае он обязательно будет тянуть к себе. У нас уже до «перестройки» было, как сообщалось тогда в «Правде», около пятисот тысяч так называемых «несунов»… Административная система (а она неизбежно в какой-то степени бюрократична) по сути дела в таких условиях играет роль объединителя разъединенных, эгоистических интересов, в том числе и эгоистических интересов отдельных коллективов. Поэтому она противостоит каждому отдельному эгоистическому интересу, хотя вместе с тем отчуждена вообще от интересов тех, кем управляет» [26, 24–25].

К вышесказанному следует добавить, что, как мы выяснили выше (см. 15.2), предприятия с трудовой собственностью работников не являются социалистическими, и их существование допустимо только на этапе раннего социализма.

Поэтому рассмотрим, может ли быть более высокая производительность труда в социалистическом предприятии на базе общественной собственности.

Автор исходит из того, что социализм развивается на той же технологической базе, что и капитализм. Предположение Братищева (см. 12.7), что при социализме могут возникнуть какие-то новые технологии, недоступные капитализму, никак пока не обосновано, поскольку облик таких технологий не сформулирован даже умозрительно.

Разумеется, прививать всем работникам предприятий чувство хозяина нужно. И это делалось при социализме (соцсоревнование, рацпредложения….) И это делается при капитализме («кружки качества», фирменный «патриотизм», акции рабочим….). Но в любом случае нельзя нарушать организацию производства, принцип единоначалия, диктуемый самим производством. Производство не терпит двоевластия и связанного с ним беспорядка: оно начинает разваливаться, что наглядно показала и выборность начальников, и деятельность СТК.

Итак, говорить о возрастании производительности отдельного производства при переходе от капитализма к социализму, вообще говоря, нет никаких оснований. При одинаковых уровнях развития техники и при хорошей организации производства и тут и там эта производительность будет примерно одинаковой. И даже при капитализме она может быть несколько больше за счет использования такого менее доступного социализму стимула как страх потерять работу.

Вопрос в том, как считать производительность. Так в работе «Экономическая и социальная стратегия КПРФ» [77] Кашин приводит пример падения производительности труда в нефтегазовой отрасли в 3 (!) раза по сравнению с советскими временами. Причина в значительном увеличении затрат на управление в капиталистической экономике, в сверхвысоких доходах управленцев высшего уровня. Об этом, кстати, пишет А.Зиновьев (см. 10.1).

Другим преимуществом социализма является ликвидация нерационального производства, примеры которого при капитализме были приведены выше (см. 15.5).

Итак, социализм и коммунизм имеют преимущество перед капитализмом не в производительности отдельного производства, а в более высокой производительности общества вследствие сокращения затрат на управление, нерационального производства и потребления.

 

15.8. Какой уровень развития производительных сил достаточен для перехода к социализму?

Объяснение поражения социализма в СССР тем, что там были недостаточно развиты производительные силы, является часто встречающимся положением у послекризисных марксистов. Многие даже видят ростки социализма просто в техническом прогрессе (см. 8.2).

Но в отличие от них Маркс этого не считал. Наоборот, он считал автоматизированное производство идеальным состоянием капитала, к которому он стремится (См. 12.7): «В машине, а еще больше – в совокупности машин, выступающей как автоматическая система, средство труда по своей потребительской стоимости, т. е. по своему вещественному бытию, переходит в существование, адэкватное основному капиталу и капиталу вообще…» [61, 205]. А компьютеризация – как раз шаг к созданию такой автоматической системы машин, следовательно шаг к наилучшему состоянию капитала. Т. е. технический прогресс сам по себе нисколько не приближает нас к социализму.

Маркс и Энгельс объясняли необходимость достаточно высокого уровня развития производительных сил для перехода к коммунизму тем, что в противном случае нехватка простейших жизненных благ приведет к ожесточенной борьбе за эти блага «всех против всех», в результате чего возобновится «вся старая мерзость», т. е. условия жизни для трудящихся не будут лучше, чем при капитализме. К самой готовности капитализма для социалистической революции Маркс предъявлял следующие требования: «Радикальная социальная революция связана с определенными историческими условиями экономического развития; последние являются ее предпосылкой. Она, следовательно, возможна только там, где вместе с капиталистическим производством промышленный пролетариат занимает, по меньшей мере, значительное место в народной массе» [12 т 18, 612].

В России начала века промышленный пролетариат, можно сказать, занимал «значительное место», но уровень развития производительных сил был недостаточен, чтобы не возобновилась «вся старая мерзость». С этим согласны почти все. Но каков должен быть этот уровень? Что показал опыт строительства социализма в условиях его сосуществования с капитализмом? Пожалуй, только то, что такого уровня производительные силы не достигли нигде в мире. Даже в высокоразвитой ГДР, где уровень жизни был значительно выше, чем в СССР, люди оказались столь же недовольны социализмом и проголосовали за капитализм.

Выше был сделан вывод, что капитализм и социализм действуют на одной и той же технологической базе, поэтому производительность труда там будет примерно одинакова (и даже несколько ниже при капитализме). Но в этом случае при большем социальном равенстве в странах социализма, естественно, наилучшие образцы материальной жизни для производственной и интеллектуальной элиты будут всегда при капитализме. Поэтому всегда аналогичная элита в социалистической стране будет чувствовать себя обделенной, что создает условия для возникновения антисоциалистических настроений. Так в благополучной ГДР было, допустим, 20 сортов колбасы в магазинах, а в ФРГ – вдвое больше. Завидно… И так во всем. Капиталистическое «общество потребления» по самой своей природе будет иметь более яркие и богатые витрины магазинов (потому что там выставлены товары для богатых), чем равная по уровню развития социалистическая страна. А уж возможность стать богатым обеспечивает только капитализм.

Выше мы говорили, что социализм создает новое, более человечное качество жизни. Часть этого качества – большая социальная защищенность (общественные фонды потребления, бесплатное образование, медицинское обслуживание….) была реализована в СССР и других странах. Но, как показал опыт, была воспринята общественным сознанием как что-то естественное. Люди не считали их свидетельствами преимущества социализма. А в процессе контрреволюции благодаря пропаганде «демократов» стали воспринимать из-за некоторых недостатков (низкое качество жилья….) даже как порок социализма!

Итак, опыт показал, что какого-либо критического уровня развития производительных сил, достаточного для перехода к социализму, в настоящее время установить не удается, поскольку зависть человеческая безгранична, и довольно долго «старая мерзость» будет стремиться пробивать себе дорогу. Т. е. опыт полностью подтвердил вывод Ленина, что нельзя ждать какого-либо уровня развития производительных сил, пренебрегая возможностью использовать возникшую революционную ситуацию, если есть необходимые условия, о которых говорил Маркс.

 

15.9. Общин вывод по состоянию послекризисного марксизма

Вывод, к которому автор старался подвести читателя, очевиден: общее состояние послекризисного марксизма довольно плачевно. Обстановка краха социалистической государственности вызвала большие потрясения и в среде марксистских теоретиков. Для объяснения кризиса социализма широко стали привлекаться ревизионистские идеи. Другая часть теоретиков заняла в основном догматические позиции. Хотя часто догматизм и ревизионизм мирно уживаются в воззрениях одного теоретика или партии. Вместе с тем масса верных оценок отдельных сторон кризиса. Однако эти верные оценки у одного автора обычно объединяются с рядом совершенно неверных, так что в результате получается каша в голове читателя.

В целом, по отношению к Ленину сделан почти всеми большой шаг назад. Шаг назад сделан даже по отношению к официальному советскому марксизму. Наиболее верный анализ сделан Ацюковским, хотя основная его рекомендация по предотвращению кризиса социализма путём перехода к коммунизму является утопической. Неплохо выглядит группа В.Вазюлина, хотя и она сильно отошла от Ленина, совершенно не рассматривая вопрос о механизме практической реализации власти трудящихся при социализме. Но об этой группе, по крайней мере, можно сказать, что она сделала «шаг вперед – два шага назад». Остальные же движутся только назад. На позициях, в той или иной степени близких к марксистским, естественно, находятся и компартии сохранившихся социалистических стран.

Вазюлинская группа усиленно насаждает мнение о необходимости существенного развития общественной теории, равносильной «снятию» марксизма, т. е. развитию не ее основе новой, «синтетической» теории. Но этот тезис опровергает деятельность самой этой группы: то, что в ее трудах ценно и верно, представляет собой осовремененное изложение известных положений марксизма, а то, что не совпадает с марксизмом, то, обычно, и не верно.

Опровергает тезис о необходимости «снятия» марксизма и отсутствие качественных изменений природы капитализма от времени Ленина до наших дней. Действительно, если вы последовательно прочтете характеристику капитализма в трудах Зюганова, программе КПРФ или ВКПБ, «Империализме, как последней стадии капитализма» Ленина, то вы обнаружите поразительное сходство описаний. Хотя технический прогресс, конечно, произошел колоссальный, да и количественно, и организационно капитализм вырос, но тенденции развития формации, имевшие место 100 лет назад, остались.

Что сейчас, в первую очередь, нужно, так это приведение теории в порядок, ее систематическое изложение каким-либо авторитетным лидером. Даже, если допустить, что кто-то неизвестный правильно решает задачу этого приведения в порядок, то от этого мало толку – никто этого не заметит, а, заметив, не признает. Ленин был авторитетным лидером – поэтому его теории воспринимались.

Интуитивным пониманием верности теории социализма, того, что образцы социализма испытаны, что нужно только некоторое их улучшение и объясняется то пренебрежение теорией, которое мы наблюдаем. Однако эта «невредность» пренебрежения теорией касается только тех, чьи взгляды близки к ортодоксальному марксизму. Ревизионистские «новации» в теории, а также некоторые «прорывные» работы, которые мы выше описывали, могут нанести в будущем существенный вред. Поэтому очень нужно их авторитетное преодоление.

В развитии теории необходимо осмысливание современной ситуации, соотношения классовых сил, их позиций… Все это в той или иной степени делается. Во вторую очередь нужна проработка вопросов обеспечения устойчивости обеспечения классового господства трудящихся после социалистической революции. (Здесь, конечно, нужно использовать идеи Зиновьева об животных качествах представителя отряда приматов, «двуногой твари» – человека.) По этому вопросу не делается, практически, ничего. Но, собственно говоря, в первом приближении можно ничего и не делать. Этот вопрос детально проработан Лениным. В третью очередь можно заниматься вопросами перехода к коммунизму. Этим занимаются достаточно.

Но это не актуально. До коммунизма ещё очень далеко: сначала на планете должно установиться господство социализма.

 

15.10. Кризис социализма подтвердил верность марксизма

Значительная часть предшествующего изложения было направлено на то, чтобы доказать, что в кризисе социализма в СССР подтверждены все основные положения марксизма по вопросу революции и строительства социализма.

Полностью подтвердилось положение Ленина о недопустимости неиспользования крайне редкой революционной ситуации из-за «неготовности капитализма» к социалистической революции. Опыт 94 лет, прошедших со времени социалистической революции 1917 г. в России, показывает, что за это время все революционные движения, приведшие к власти социалистические режимы, не смогли бы в итоге успешно завершиться без опоры на мощь СССР и социалистического лагеря. Коммунисты в Китае получили от СССР для разгрома гоминдана оружейные арсеналы японской Квантунской армии и прочный тыл. Куба, Северная Корея, Вьетнам выстояли против вооруженного империализма только благодаря помощи СССР и Китая… Т. е. за это время произошла полностью самостоятельно только одна победоносная революция – Великая Октябрьская. Эта редкость показывает, что второго такого случая может и не быть. После поражения социализма в СССР резко уменьшились шансы для победы революционных движений в странах третьего мира, поскольку они душаться в зародыше мировым жандармом – США. Китай пока ещё не может заменить СССР.

Крах социализма в СССР и странах Восточной Европы показал, что социализм может стабилизировать только классовая организация трудящихся, которая была реализована в виде коммунистических партий. Как только руководящая роль этих партий ликвидировалась, так быстро ликвидировался и социализм. Положение о необходимости руководящей роли компартии было сформулировано Лениным. К моменту победы Октябрьской революции 1917 г. коммунисты полагали на основе вывода классиков марксизма возможность реализации полного народовластия «вооруженного народа» после победы социалистической революции. Вывод был получен классиками на основе опыта Парижской Коммуны. Экспериментальный объект охватывал только один город. Т. е. это был не натурный эксперимент, как говорят физики. То, что было осуществлено в масштабах одного города в течение немногих дней, оказалось невозможным перенести на страну и на годы. Сказался масштабный эффект. Октябрьская революция выявила эту ошибку, и привела в результате логики борьбы к знаменитой ленинской формуле, что «диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию» [1 т43, 42]. Т. е. Ленин сделал этот вывод на основе конкретного опыта Октябрьской революции. Это и есть развитие эмпирической науки об обществе. В результате Ленин пришёл к общему принципу организации устойчивых сложных систем из животных.

Основную опасность для социализма Ленин видел в бюрократизации революционной партии трудящихся, превращения ее верхушки в эксплуататорский псевдокласс, что чревато поражением революции и реставрацией капитализма в результате объективно возникающего стремления бюрократии закрепить свои привилегии, передать их по наследству, что толкает их к контрреволюции. Вывод об объективном стремлении бюрократии закрепить свои привилегии через контрреволюцию был также сформулирован Троцким в работе [2]. Ив ней он более чётко выразил опасения Ленина. В коммунистической среде принято демонизировать Троцкого. Действительно у него много ошибочного. Но этот вывод верен, поскольку, к сожалению, реализовался на практике. Контрреволюция становится неизбежной при проникновении в высшие эшелоны власти прямых классовых врагов типа Горбачёва и Яковлева.

При Сталине и особенно после него не только не принимались меры против превращения бюрократии в правящий псевдокласс (номенклатура), но и проводилась сознательная политика по закреплению власти бюрократии. Сталин ещё как-то сдерживал процесс разложения, а после его смерти система пошла в разнос. Так возникли предпосылки для Горбачева, Яковлева и их контрреволюционной Перестройки.

Для победы социализма в его соревновании с капитализмом необходима была эффективная экономика. Характер преобразования экономики после социалистической революции, вытекающий из Закона Соответствия производственных отношений уровню и характеру производительных сил, был указан еще Энгельсом и предусматривал использование капиталистического сектора экономики и рыночных отношений на начальной стадии социалистического строительства. Ленин реализовал эти рекомендации Энгельса в виде нэпа. Во второй половине 70-х годов по схеме нэпа начал свои реформы Китай. В СССР эти достижения были утрачены, хозяйственный механизм (часть производственных отношений) не соответствовал производительным силам, т. е. был нарушен Закон Соответствия. Это вкупе с вредным влиянием на экономику власти бюрократии и предопределило недостаточную эффективность экономики в деле удовлетворения потребностей трудящихся и поражение социализма в СССР в экономическом соревновании с капитализмом.

Поражение социализма в СССР и странах Восточной Европы произошло вследствие отхода от этих трех основных положений марксизма по вопросу построения социализма, т. е. факт поражения подтвердил их верность. Эти положения сохраняются потому, что покоятся на самых общих законах развития общества: устойчивости общества как сложной биологической системы (необходимость одной Руководящей Силы), животной эгоистической природы человека (необходимость контроля за бюрократией, очищение, как бы сказали в Китае, «от идущих по капиталистическому пути», недопущения во власть классовых врагов), эффективной экономики (Закон Соответствия). Они вытекают только из факта существования человеческого общества и не зависят, вообще говоря, от уровня его развития (по крайней мере, в настоящее время каких-либо ограничений не видно), действуют в любой формации.

Эти три основные положения марксизма, делающие возможным строительство социализма, окончательно были сформулированы еще Лениным. Изменения в технике, прошедшие со времен Ленина, с точки зрения науки об обществе не изменили качественно империализма. Изменение роли интеллигенции, выделение из нее нового отряда пролетариата в виде инженерно-технической интеллигенции не устранило основное противоречие капитализма между трудом и капиталом.

В целом, несмотря на большие изменения, происшедшие в мире, качественно это тот же империализм, который Ленин анализировал 100 лет назад. Таким образом, глубина развития марксизма, совершенного Лениным по вопросу социализма, очень велика. Недаром марксизм также называют марксизмом-ленинизмом. Любая партия, которая намерена бороться за социализм, должна основывать свои действия на марксизме-ленинизме, иначе она просто не сможет построить социализм на практике.

Нарушив третье положение: не создав эффективную экономику по схеме оптимального сочетания плана и рынка, партия подрывает доверие к социализму трудящихся масс и увеличивает вероятность контрреволюции.

Нарушив второе положение: позволив бюрократии оседлать партию и власть, партия создаст тем самым контрреволюционную силу.

Нарушив первое положение о необходимости существования при социализме легальной руководящей силы общества (коммунистической партии): поддавшись красивым песням буржуазии о возможности полной демократии и допустив буржуазную многопартийность, партия потеряет власть и тем самым погубит социализм.

Только соблюдение всех трех основных положений марксизма-ленинизма по социализму позволит создать социалистическое общество, способное успешно соревноваться с капитализмом.

Между первым и вторым положением сторонники «демократического социализма» обнаруживают противоречие: обуздать бюрократию, по их мнению, при однопартийной системе невозможно. Действительно, проблемы здесь возникают, но других решений, по-видимому, нет. Если бы они были, их кто-нибудь бы уже давно предложил. А все, что предлагается под видом решений, на самом деле негодно. В этом основная сложность реализации устойчивого развития социализма на практике. Устойчивость может обеспечить только одна руководящая сила. Недаром у всех животных одна голова.

 

Наибольшее влияние на международные отношения произвёло разрушение СССР, в результате в мире осталась только одна сверхдержава – США. И у неё, естественно, появилось стремление к достижению мирового господства. Первой жертвой США стала Югославия, где был свергнуто правительство Милошевича с помощью агрессии НАТО и последующей за ней «цветной» революции.

Метод «цветной» революции («цветочной», «оранжевой») заключается в использовании недовольства населения властями внешними силами.

Этим «цветная» революция отличается от социальной, которая организуется внутренними силами. Поддержка со стороны внешних сил в социальной революции может быть, но она не является решающей.

Цветная революция начинается с того, что в среду недовольных внедряется агентура иностранной державы, которая занимается организацией недовольных на акции протеста. Для обострения протеста в случае необходимости в ряды протестующих внедряются провокаторы, которые стреляют по стражам порядка (в качестве варианта используется и огонь снайперов с чердаков близлежащих зданий). Стражи порядка открывают ответный огонь. Проливается кровь.

Протестующие против власти поддерживаются пропагандистской кампанией из-за рубежа, которая возмущается «расстрелом мирной демонстрации» и квалифицирует движение протеста как «восстание против тирании», на которое народ имеет право в соответствии с «Всеобщей декларацией прав человека», принятой Генеральной Ассамблеей ООН. Западные державы активно используют эту декларацию ООН для организации свержения неугодных им политических режимов. Об использовании этой декларации народами автору ничего не известно. Поистине «дорога в ад вымощена благими намерениями».

Похоже, одной из первых проб отработки технологии цветной революции в новой истории можно считать события в Новочеркасске, где рабочие вышли с протестом против повышения цен, что явно не соответствовало менталитету советских граждан того времени. Эти события описаны в главе 3 согласно [14]. Там они представлены как «русский бунт», стихийное выступление масс. Сомнение вызывает одна фраза: «Многие документы из архивов КГБ, посвященные Новочеркасскому восстанию, остаются до сих пор нерассекреченными» [14]. А почему? Может потому, что противоречат версии стихийного выступления в Новочеркасске?

Классическим примером цветной революции является выступление польской «Солидарности». Методы организации актива цветной революции: проведение агитации, стимулирование активистов деньгами или другими ценностями. Так в Югославии студенты выходили на митинги десятки раз подряд. Может такое быть просто так? Надоест ведь. Но если за каждый выход платят, то – другое дело. По такому же методу организовывался Майдан на Украине в 2004 г.

Цветная революция срабатывает, если власть боится подавить это выступление. Боится не народа, поскольку понимает, что всё это организовано извне. Боится организаторов. Так Милошевич побоялся, вероятно, повторения бомбардировок Югославии. Кучма не мог надеяться на своих силовиков, по-видимому, купленных Штатами. И Россия его предала, объявив невмешательство в дела Украины (И это на фоне явного вмешательства заокеанской державы!). Т. е. создаётся искусственная революционная ситуация. «Низы не хотят жить по старому». Но активная часть низов в данном случае – оболваненная и купленная врагами кучка бунтовщиков. «А верхи не могут управлять по старому», потому что бояться кары «дяди из-за океана».

После Югославии последовали события 11 сентября 2001 г., которые большинство независимых аналитиков считают провокацией ЦРУ, аналогичной поджогу германского рейхстага при Гитлере. В нападение на башни-близнецы была сразу, без каких-либо разбирательств, обвинена террористическая организация «Аль Каида», созданная ЦРУ для борьбы с СССР и возглавляемая агентом США Бен Ладеном. Поскольку эта организация базировалось в основном в Афганистане, то под предлогом борьбы с «Аль Каидой» НАТО во главе с США вторглось в Афганистан.

Далее последовала агрессия НАТО во главе с США в Ирак под лживым предлогом наличия у Ирака оружия массового уничтожения. Оружия этого у Ирака так и не нашли. США не потрудились даже изобразить, что они его якобы нашли: плевали они на мировое сообщество. И, собственно говоря, почему это – предлог? Ведь имеют же США, Россия, Китай, Индия, Пакистан, Израиль это оружие. Почему же Ираку нельзя было его иметь?

После Ирака США заявили о необходимости «демократизации Большого Ближнего Востока». Программа явно провокационная и при нормальных международных отношениях недопустимая: это дело не США, а народов стран этого региона. Однако главным законом в международных отношения стал закон джунглей – право сильного. И в 2011 г. эта программа начала реализовываться в Тунисе, Египте, Йемене, Ливии, Сирии с помощью метода организации «цветных» революций, описанного выше.

Некоторые аналитики считают, что это всё – первые битвы третьей мировой войны. Вторая мировая ведь началась не в 1939, а гораздо раньше, с введения немецких войск в Рейнскую область, захвата Чехословакии, поглощения Австрии. Неважно, что это обошлось без большой крови, поскольку противники Германии были слабые, а Англия и Франция усиленно направляли Гитлера на СССР и поэтому сдали Гитлеру и Австрию и Чехословакию. Ведь и сейчас война ведётся с более слабыми противниками США.

Итак – основной вопрос международных отношений после ликвидации СССР: когда начнётся 3-я мировая война?

 

17.1. Об угрозе 3-ей мировой войны по состоянию на 2012 г.

До крушения СССР положение в мире в значительной степени определялось соперничеством двух сверхдержав: СССР и США.

После распада СССР на роль 2-ой сверхдержавы постепенно выдвигается Китай. По реальной экономической мощи он уже в 2011 г., скорее всего, находился на 1-ом месте. Однако по военной мощи он, вероятно, ещё значительно отстаёт от США. Об этом говорит его более осторожная позиция в конфликтных ситуациях. Так при голосовании резолюции по Ливии в 2011 г. СССР (если бы он был), вне сомнения, заблокировал бы её. И оказал бы Ливии всю возможную военную помощь. Китай же вместе со слабой Россией воздержался, что дало возможность НАТО под прикрытием резолюции Совбеза начать агрессию против Ливии.

Бурно развивающийся Китай представляет собой несомненную угрозу для гегемонии США. Эта гегемония базируется на двух «китах»: военной мощи и долларе, как мировой валюте.

Бесконтрольно выпуская в оборот всё новые порции долларов, США стали государством-паразитом. За эти доллары, не стоящие, практически, Штатам ничего (большая часть их даже не печатается, а представляет собой запись в компьютере банка), они приобретают реальные ресурсы: нефть, металлы, оборудование, предметы ширпотреба.

Так В. Кожемяко приводит в «Правде» мнение Д. Валового: «Раньше в США производили 96 процентов необходимой продукции. Сегодня они закупают четверть потребляемой стали, треть автомобилей, половину станков, две трети одежды и почти всю обувь, аудио– и видеотехнику, телефоны и велосипеды. По импорту идет 72 процента медикаментов и лекарств, 70 – компьютеров, 67 – коммуникационного оборудования и 64 процента – полупроводников и электроники» [79].И немалая часть из этого за цветные бумажки и дополнительные потоки электронов в компьютерах банков.

Т.е. США являются организатором крупнейшей в мировой истории финансовой пирамиды. Как известно, такая пирамида, рано или поздно должна рухнуть. Крах доллара предсказывают уже давно. Но он всё стоит.

Причины устойчивости доллара две. Во-первых, все крупные государства имеют значительные долларовые накопления. С крахом доллара все эти накопления обесцениваются. Жалко, однако. Т. е. заложником доллара является, фактически, весь мир. Крупнейшим держателем долларов является Китай. Он один, наверное, мог бы обрушить доллар. Но не делает это. Во-первых, на эти ничего не стоящие доллары он скупает реальные производства по всему миру. А во-вторых, опасается. Кроме экономических последствий существует и вторая причина сдержанности: опасность, что зажатый в угол противник в качестве выхода из безвыходного положения развяжет войну. И, обладая преимуществом в вооружениях, одержит победу.

А военным преимуществом США обладают. Так в газете «Дуэль» [80] В. Красильщиков описывает план развития военного потенциала США с условным названием «Единая перспектива 2010», предусматривающий принципиально новую концепцию ведения войны.

Согласно этой концепции вооружённые силы США к 2010 г. будут находиться в постоянной боевой готовности. Никакого развёртывания вооружённых сил перед началом войны не происходит. От принятия политического решения до нанесения первого обезоруживающего удара проходит не более суток.

Для реализации этой концепции в вооружённых силах США происходит:

• переход на космическое управление;

• развёртывание аэрокосмической стратегической группировки;

• развёртывание системы противоракетной обороны;

• развёртывание высокоточного оружия, в первую очередь крылатых ракет (более 100 000 штук) морского, воздушного и наземного базирования;

• создание ядерных боезарядов сверхмалой мощности глубокого проникновения для поражения командных пунктов и ракетных шахт;…

Этот потенциал, который уже в значительной степени создан (за исключением противоракетной обороны) позволит США в течение нескольких часов нанести обезоруживающий удар по выбранному противнику.

Удар наносится в основном крылатыми ракетами, обеспечивающими наибольшую внезапность, поскольку могут лететь на малой высоте (15–25 м). Несколько сот таких ракет с ядерными боеголовками малой мощности и глубокого проникновения уничтожают ракеты в шахтах и командные пункты. Ввиду малой мощности зарядов и большой глубины их подрыва на поверхности не образуется значительного радиоактивного заражения. Это похоже на подземные испытания ядерного оружия.

Основная часть крылатых ракет с обычными боеголовками уничтожает командные центры, систему ПВО, военные аэродромы, поражает военные базы, основные промышленные объекты, склады вооружения.

В результате первого обезоруживающего удара авиация США получает полное господство в воздухе и «вбомбливает» противника в каменный век. Далее следует наземное вторжение с капитуляцией противника или без оной.

Красильщиков в 2003 г. считал, что этот сценарий мог быть реализован США против России в 2010 г., поскольку срок эксплуатации тяжелых советских ракет истекал в 2007 г. и к 2010 г. в России должно было остаться только 100 «Тополей», снабжённых одной боеголовкой.

Однако США не ратифицировали договор СНВ-2, в результате в России осталось около 150 советских тяжёлых ракет (РС-18, РС-20, РС-22), срок эксплуатации которых был продлён.

Красильщиков считал, что если таких ракет в России останется хотя бы 30 и их позиции будут надёжно защищены, то США не решаться на войну. Ракет осталось больше, но защищённость их под сомнением. Да и боеготовность также. Ресурс ракеты можно продлить, но боеголовок в силу процесса распада урана – нельзя.

Войне, по его мнению, будет предшествовать ожесточённая анти-российская кампания, а непосредственно перед ударом какая-то провокация типа той, что США организовали в Тонкинском заливе перед нападением на Северный Вьетнам.

С этим, однако, трудно согласиться, поскольку такая провокация разглашает намерение нанести удар и позволит жертве агрессии принять защитные меры: привести в состояние повышенной боеготовности ядерные силы и нанести ими ответный удар при первых признаках нападения.

Это, разумеется, не входит в планы США. Поэтому удар, скорее всего, будет нанесён без всяких провокаций и при обычном уровне анти-российской (или антикитайской) пропаганды, чтобы никаких поводов для беспокойства у жертвы бы не было. Заявление о «вынужденности» такого удара будет сделано уже после его нанесения (как это сделал Гитлер после 22 июня 1941 г.).

По кому будет нанесён удар? По России, как предполагает Красильщиков, или по Китаю, как более опасному противнику, или по обоим сразу?

Удар по России явно покажет Китаю, что он – следующая цель. И это позволит ему подготовиться к нападению. Аналогично, удар по Китаю то же самое подскажет России. При этом, правда, возможны два варианта: а) Россия также подготовится к нападению; б) российское руководство капитулирует.

Если вариант «б» гарантирован, то США нанесут удар по Китаю, а если – нет, то по обеим странам одновременно.

Итак, учитывая приближение краха доллара, следующий из него крах экономики США с резким падением уровня жизни там и растущую боеготовность США к нанесению обезоруживающего удара по обоим потенциальным противникам, можно сделать вывод, что опасность войны велика.

Колокол уже давно звонит по нам. Правда большинство его не слышит, а те, кто слышат, делают вид, что не слышат. По крайней мере, в России. Китайцы, разумеется, готовятся. Успеют ли только. Начавшееся в последнее время значительное увеличение расходов на оборону в России явно недостаточно и рассчитано на длительную перспективу в 10 лет, которых у нас явно нет.

Программа «Единая перспектива 2010» поясняет, почему это США вдруг озаботились ядерным разоружением, почему президент США Обама предложил избавить мир от ядерного оружия. А потому, что, заполучив такое преимущество над всем миром в обычных вооружениях, которое даёт эта программа, они могут осуществить свой план завоевания мирового господства и без ядерного оружия. Ведь в этом случае им достанутся чистые территории, а не радиоактивная пустыня.

Ядерное оружие теперь становится оружием слабых, защищающее их от Империи Зла, в которую давно превратились США. Ведь если бы у Ирака было ядерное оружие, США не посмели бы напасть на Ирак. Именно поэтому Иран должен стремиться овладеть ядерным оружием. Ведь в современном бандитском мире, управляемом законом джунглей – это самая действенная гарантия безопасности от «демократизаторов» из-за океана.

А «международное сообщество» (каковым считает себя НАТО во главе с США) предъявляет к нему назаконные претензии и накладывает экономические санкции.

Решаться ли США на войну? Уже прошёл 2010 и прошёл 2011 год, а войны нет. Одну из причин мы указали: неготовность ПРО, из-за чего ответный ракетно-ядерный удар России или Китая (или обеих держав) может нанести США непоправимый для них ущерб. Вторая – возможное отсутствие единства в правящей элите США, часть которой считает этот удар преждевременным или невыгодным для себя. Но время работает против Штатов. Лет через 5 военное преимущество США растает, поскольку Китай будет обладать таким же потенциалом. Наносить удар будет поздно, и война будет вестись только на экономическом фронте, где у Китая уже сейчас явное преимущество. Поэтому для оценки будущего важное значение имеет позиция Китая в предстоящем конфликте, т. е. необходимо выяснить, куда идёт Китай.

 

17.2. Куда идет Китай?

Реформы, идущие в Китае можно трактовать как социалистический, так и капиталистический варианты перестройки, описанные в главе 5. С одной стороны, сохраняется руководящая роль компартии Китая, и ее руководство утверждает, что строит социализм «с китайской спецификой», сохраняется мощный государственный сектор экономики, а с другой стороны, критики утверждают, что все больше реформы идут в сторону капитализации.

Изложим позицию КПК, по докладу одного из сторонников строительства рыночного социализма в КНР Генерального секретаря ЦК КПК Цзян Цзэминя на XV съезде КПК (12 сентября 1997 г).

В начале своего доклада Цзян Цзэминь отмечает благоприятные условия для развития Китая, связанные с его мощью и тем, что «мир и развитие уже стали главным течением нынешней эпохи, становится многополюсной структура мира, существуют возможности обеспечения мирной международной обстановки относительно длительный период» [81, 128]. Излагает цели КПК: «… мы ставим целью в первое десятилетие удвоить валовой национальный продукт по сравнению с 2000 годом, добиться еще большего достатка в жизни народа, сформировать достаточно совершенную систему социалистической рыночной экономики… К середине столетия… в основном завершить модернизацию, построить богатое и могущественное, демократическое и цивилизованное социалистическое государство.»

В качестве идеологической основы партии провозглашается теория Дэн Сяопина. При этом отдается дань уважения марксизму-ленинизму и «идеям Мао Цзедуна». Последний, однако, неявно критикуется при изложении основ теории Дэн Сяопина: «Выправление всего ошибочного и восстановление всего правильного, всесторонняя реформа, отказ от лозунга «браться за классовую борьбу как решающее звено» и переход к экономическому строительству в качестве центральной задачи, переход от замкнутости и полуизоляции к реформе и открытости, от плановой экономики к социалистической рыночной экономике…» [81, 130]. Значение теории в понимании китайских коммунистов дает следующая цитата: «… теория Дэн Сяопина представляет собой новую научную систему по вопросам строительства социализма с китайской спецификой. Эта научная система постепенно сформировалась в исторических условиях, когда мир и развитие стали главным течением эпохи, в процессе практики реформы, открытости и модернизации, на основе обобщения исторического опыта побед и неудач социализма в нашей стране, а также исторического опыта подъема и упадка в других социалистических странах. Она впервые дала системный, хотя и предварительный ответ на целый ряд основополагающих вопросов, касающихся пути и этапов строительства социализма в Китае, основных задач и движущихся сил развития, внешних условий, политических гарантий, стратегических этапов, руководства коммунистической партии и ее опоры, а также вопрос об объединении Родины.» [81, 131].

Компартия считает, что Китай находится на начальном этапе развития социализма. Именно выход за рамки этого этапа был причиной «просчетов в строительстве социализма». «Социализм – это начальный этап коммунизма, а Китай находится всего лишь на начальном этапе социализма, то есть на этапе неразвитости» [81, 132].

«Начальный этап социализма есть исторический этап… постепенной трансформации аграрной страны, в которой занятое в сельском хозяйстве население занимает очень большой удельный вес… в промышленную страну… это исторический этап постепенного перехода от состояния, при котором очень большой удельный вес занимает неграмотное и полуграмотное население… к достаточно развитым науке и технике, образовании и культуре… это… этап постепенного перехода от состояния с очень большим удельным весом бедного населения… к достаточно обеспеченной жизни всего народа. Это исторический этап создания и совершенствования, путем реформ и поиска, достаточно зрелых, жизнеспособных системы социалистической рыночной экономики, политической системы социалистической демократии и других соответствующих систем… Это исторический этап постепенного сужения разрыва с передовым мировым уровнем, достижения великого возрождения китайской нации на базе социализма. Отмеченный выше исторический этап займет по меньшей мере целое столетие…»

«Коренная задача социализма – развитие общественных производительных сил… главным противоречием в обществе является противоречие между растущими материальными и культурными потребностями народа и отсталым общественным производством. Это главное противоречие пронизывает весь процесс и все стороны общественной жизни начального этапа социализма. Вот почему мы должны ставить экономическое строительство в центр работы всей партии и всей страны, все виды деятельности должны быть подчинены этому центру и служить ему…»

«На начальном этапе социализма исключительно важное значение имеет правильное регулирование отношений реформы, открытости – и стабильности, поддержание стабильного политического климата и общественного порядка. Без стабильности ничего не получится. Мы должны придерживаться руководства со стороны партии и демократической диктатуры народа… выступать против буржуазной либерализации, проявлять бдительность в отношении инфильтрации, подрывной и раскольнической деятельности внешних и внутренних враждебных сил. [81, 133]».

Суть социализма с китайской спецификой дает следующая цитата из доклада:

«Строительство социалистической экономики с китайской спецификой означает развитие рыночной экономики в условиях социализма, непрерывное раскрепощение и развитие производительных сил. Исходя из этого необходимо отстаивать и совершенствовать базисный экономический строй, при котором развиваются все секторы многоукладной экономики с доминирующей социалистической общественной собственностью; отстаивать и совершенствовать систему социалистической рыночной экономики, с тем, чтобы под государственным макрорегулированием и макроконтролем рынок играл базисную роль вразмещении ресурсов; отстаивать и совершенствовать многообразные формы распределения при доминирующем распределении по труду, позволяя части районов и людей стать зажиточными первыми, которые будут помогать стать зажиточными остальным, чтобы шаг за шагом добиться общей зажиточности для всех, отстаивать и совершенствовать открытость внешнему миру, активно участвовать в международном экономическом сотрудничестве и конкуренции…

Строительство социалистической политической системы с китайской спецификой предусматривает управление государством на основе закона, развитие социалистической политической демократии под руководством Коммунистической партии Китая и на той основе, что народ является хозяином страны. Исходя из этого следует отстаивать демократическую диктатуру народа, опирающуюся на союз рабочих и крестьян под руководством рабочего класса; отстаивать и совершенствовать систему собраний народных представителей, систему многопартийного сотрудничества и политических консультаций под руководством Коммунистической партии Китая, а также систему районной автономии национальных меньшинств; развивать демократию, укреплять законность, строить социалистическое правовое государство. Обеспечить общественное спокойствие, неподкупность и высокую эффективность административного аппарата, сплоченность и согласие между национальностями всей страны, живую – и бодрую политическую обстановку.»

Из изложенного видно, как мало в китайском социализме «китайской специфики», хотя для подтверждения этого Цзян Цзыминь приводит даже цитату из Дэн Сяопина: «Дело, кот]рым мы занимаемся в настоящее время, является новым делом. Маркс о нем не говорил, наши предшественники не делали, а другие социалистические страны также не занимались, готового опыта для изучения нет. Нам остается только учиться в процессе работы, вести поиск в процессе практики.» На самом деле готовый опыт был для китайских товарищей в достаточном количестве. Действительно, китайская реформа является, практически, повторением в китайский условиях второй половины XX века ленинского нэпа. И Россия, как и Китай, была отсталой крестьянской страной с неграмотным населением. А многопартийный механизм под руководством компартии использовался в социалистических странах Восточной Европы. И китайские товарищи имевшийся опыт блестяще использовали, в отличие от советского послевоенного руководства, которое не могло использовать даже свой собственный опыт. Стремление китайский коммунистов к «лаврам» первопроходцев объясняется, по-видимому, противоречиями, имевшими место между СССР и КНР, желанием оградиться от влияния из-за границы, дестабилизирующего руководство в условиях конфликта. Действительно, иначе трудно понять, почему Китай критикует компартию страны, опыт которой использует. К тому же, быть первопроходцем приятнее, чем продолжателем, Это вполне человеческое желание. И авторитет своего вождя гораздо полезнее.

То, что в китайском социализме очень мало «китайской специфики» не плохо, а очень хорошо. Это показывает силу закономерностей развития общества, применимость для разных по уровню развития стран общих закономерностей перехода к социализму.

Подведя итоги Цзян Цзэмин намечает стратегию экономического развития из восьми пунктов.

«1)  Регулировать и совершенствовать структуру собственности».

При господстве общественной собственности докладчик призывает к повышению ее эффективности. В качестве основной меры предлагается акционирование. «Акционирование – одна из форм организации капитала на современных предприятиях, которая позволяет разграничить право собственности и право хозяйствования, повысить эффективность функционирования предприятия и капитала. Акционирование используется при капитализме, но может быть использовано и при социализме. Нельзя огульно причислять акционерную форму к общественной или к частной собственности; весь вопрос в том, в чьих руках находится контрольный пакет акций. Наличие в руках государства или коллектива контрольного пакета акций, явно обладающего атрибутами общественной собственности, благоприятствует расширению сферы размещения общественного капитала, усилению доминирующей роли общественной собственности» [81, 134].

«2) Ускорить реформу государственных предприятий».

Предприятия предполагается, если пользоваться советской терминологией, перевести на полный хозрасчет: «…необходимо преобразовать крупные и средние государственные предприятия в нормативные компании, с тем, чтобы предприятия стали подлинными юридическими лицами и субъектами конкуренции, адаптированными к рынку. Государство имеет права и интересы собственника согласно размеру его капиталовложений в предприятие и несет ограниченную ответственность за долговые обязательства предприятия. Предприятие в соответствие с законом самостоятельно ведет хозяйственную деятельность и само несет ответственность за прибыли и убытки. Правительство не может прямо вмешиваться в хозяйственную деятельность предприятия, а предприятие, в свою очередь, не может игнорировать собственников и наносить ущерб их правам и интересам… Создавать достаточно конкурентоспособные крупные межрегиональные, межотраслевые, транснациональные объединения предприятий… разных форм собственности, используя в качестве связывающего звена капитал и рыночный механизм.

Поощрять слияние предприятий, их регламентированное законом банкротство… По мере углубления реформы предприятий трудно избежать передвижения персонала и увольнения рабочих и служащих. Часть из них временно столкнется с трудностями, однако с принципиальной точки зрения это идет на пользу экономическому развитию и совпадает с долгосрочными интересами рабочего класса.» [81, 135].

Вместе с организацией хозрасчета предполагается: «…укрепить на предприятиях их руководящие звенья, поднять роль их партийных организаций как политического ядра, придерживаться курса беззаветной опоры на рабочий класс.»

«3) Совершенствовать структуру и способы, распределения.

Придерживаться системы распределения по труду как доминирующей, дополняемой другими способами распределения… В соответствии с законом охранять законные доходы, позволять и поощрять достижение зажиточности одними раньше других за счет честного труда и законной хозяйственной деятельности, позволять и поощрять участие капитала, технологий и других факторов производства в распределении прибыли.»

«4)  В полной мере реализовать роль рыночного механизма, усовершенствовать систему макрорегулирования и макроконтроля.

Необходимо форсировать перевод народного хозяйства на рельсы рыночных отношений… поставить на приоритетное место развитие рынков капитала, труда, технологий… разрушить межрегиональную блокаду, ведомственный монополизм… выше поднять базисную роль рынка в размещении ресурсов… В осуществлении макрорегулирования и макроконтроля использовать главным образом экономические рычаги» [81, 136].

«5)  Укреплять базовый статус сельского хозяйства …И впредь отдавать приоритет сельскому хозяйству во всей экономической работе… Стабилизировать на длительный период систему ответственности с доминирующим в ней семейным подрядом, совершенствовать в ней двухъярусную систему хозяйствования, сочетающую коллективную и раздельную форму хозяйствования, постепенно наращивая силу коллективного хозяйства. »

«8)  Последовательно улучшать жизнь народа. Повышение уровня жизни народа – коренная цель реформы, открытости и развития экономики… Государство примет ряд мер к тому, чтобы усилить борьбу за преодоление бедности к концу нынешнего века.» [81, 137].

О характере социалистической демократии: «.Неизменной целью борьбы нашей партии было развитие социалистической демократии. Без демократии не может быть социализма, не может быть социалистической модернизации. Суть социалистической демократии состоит в том, что народ является хозяином страны. Вся власть в государстве принадлежит народу. Формой государства в КНР является демократическая диктатура народа, а формой власти – система собрания народных представителей… Следует отстаивать и совершенствовать этот основной политический строй, а не принимать механически модели политического строя западных стран. Это имеет решающее значение для отстаивания руководства партии и социалистического строя, для осуществления социалистической демократии… Смысл управления государством по закону состоит в том, что под руководством партии широкие народные массы управляют государственными делами, управляют экономикой и культурой, управляют общественной жизнью, используя различные формы и методы и в соответствии с нормами, предусмотренными Конституцией и законодательством…» [81, 138].

Из доклада Цзян Цзэминя можно сделать вывод, что Китай действительно идет по пути социализма и находится на этом пути на начальной стадии, которой в нашей истории соответствовал ленинский нэп. Все намеченные меры действительно приведут к социализму, если будут выполняться так, как объявлены. Но дело не в словах, а в делах. Ведь Горбачев на словах вел нас к «гуманному и демократическому» социализму, а привел к контрреволюции и колониальному капитализму.

Надежду порождает то, что явно и неоднократно подчеркивается руководящая роль Коммунистической партии, как необходимое условие для строительства социализма.

Вместе с тем тревогу вызывает то, что рассматриваются только рыночные механизмы управления экономикой. Развитие присущих социализму плановых механизмов не освещается. Особую тревогу вызывает процедура акционирования, хотя и говорится, что это не приватизация и что контрольный пакет будет у государства или коллективов. Но это, как говорится, намерения. А вообще, смешанные предприятия создают структуру, пригодную как раз для перехода общественной собственности в частные руки. Для этого достаточно лишь отменить правило сохранения контрольного пакета за государством. Образование смешанных предприятий усиливает и давление капиталистических элементов на государство, их стремление к власти, коррупцию, объединяя капиталистов и госчиновников в одну организацию. Съезд, с одной стороны, объявляет об усилении борьбы с коррупцией, а, с другой стороны, создает для ее возникновения более благоприятные условия.

Такая политика может привести к усилению капиталистических элементов и росту неустойчивости в обществе, росту опасности контрреволюции. Некоторые исследователи уверены в плохом исходе рыночных экспериментов для Китая. Так В. Вазюлин считает, что «скорее всего Китай ждет участь Советского Союза». Действительно, политика КПК вызывает опасения: Китай все глубже погружается, по образному выражению Курашвили, в «многоукладную клоаку». Все большее врастание в капитализм делает все более вероятной реализацию советского сценария контрреволюции: приход к власти группировки агентов влияния Запада. Хотя, возможно, советский опыт все же охладит пыл той части партийной бюрократии, которая рвется к обладанию собственностью.

Вышеизложенное было написано в 1998 г. Однако запланированный тогда характер развития КНР сохраняется и в 2012 г. Китай не сорвался в штопор перестройки. Почему?

Возможно дело в том, что не только КПК, но и китайская буржуазия не заинтересована в повторении советской Перестройки, т. е. переходу к периферийному капитализму компрадорского типа. Её позиции в современном Китае гораздо лучше, чем могли бы реализоваться по сценарию Советской Перестройки.

А перспективы ещё лучше: ведь Китай побеждает в экономическом отношении США и выходит в лидеры мировой экономики. Вот тогда, когда США окончательно будут повержены, буржуазия и подумает: а нужна ли ей руководящая роль КПК? А пока развитие рыночного социализма в Китае не противоречит интересам китайской буржуазии: КПК ведёт её к достижению господства в мировой экономике.

Впрочем, многие обозреватели указывают на трудности в развитии Китае. Некоторые их связывают с экономическим кризисом, начавшимся в 2008 г., который уменьшил потребность в китайских товарах, а другие – с исчерпанием старой модели развития.

«Все прошедшие годы движущим фактором индустриального развития КНР была урбанизация – ежегодный переток десятков миллионов крестьян в города. Задачей власти было создать благоприятные условия для эксплуатации ценного трудового ресурса инвесторами. Для этого власти, с одной стороны, ограничивали налоговую нагрузку, а с другой – увеличивали инвестиции в инфраструктуру и образование.

Реализация такой стратегии в бедной стране требовала принесения в жертву всего, что не было напрямую связано с задачами экономического роста, – от здравоохранения и социальной защиты населения до обороноспособности. Армия и ВПК, например, сидели на голодном пайке вплоть до второй половины 1990-х гг., в здравоохранении и соцобеспечении серьезные позитивные изменения начались лишь в 2008 г. Зарплаты многих категорий госслужащих и бюджетников остаются относительно низкими и сейчас.

Ценой такой модели развития стали имущественное расслоение и коррупция…При этом размах новых коррупционных скандалов растет – под следствием и в заключении находится ряд фигур уровня членов правительства и членов ЦК КПК.

Результатом стал глубокий кризис официальной марксистской идеологии в ее китайской редакции. Словом «товарищи» в современном пекинском молодежном жаргоне обозначают пары гомосексуалистов. Членство в партии превратилось в простую формальность. Еще сохраняющийся у КПК престиж связан с ее экономическими, военными и внешнеполитическими успехами.

Проблемы легитимности, стоявшие перед КПК из-за кризиса идеологии, могли игнорироваться, пока страна демонстрировала двузначные темпы роста ВВП. Их больше не будет – ожидается, что темпы роста не превысят 8–8,5 %, а затем, возможно, снизятся до 7 %. Демографический ресурс, обеспечивавший рост в последние 30 лет, приближается к истощению. Сейчас в городах живет немногим более 50 % населения Китая (в начале реформ – 18 %). Еще более 200 млн китайцев с сельской пропиской фактически работают и живут в городах. Политика ограничения рождаемости привела к тому, что численность рабочей силы давно сокращается по отношению к численности населения, а с 2017 г. начнется ее абсолютное сокращение. Развитые регионы испытывают дефицит работников.

Китай больше не будет страной дешевого труда, его место в мировой экономике будет определяться успехами в машиностроении и электронной промышленности. Новая экономика требует новых людей. Китайские работники становятся все более требовательными и все эффективнее защищают свои права. Новости о забастовках, массовых акциях протеста и столкновениях населения с полицией появляются регулярно.

Начатая китайскими властями в 2008 г. политика роста расходов на соцобеспечение и здравоохранение может лишь отчасти снизить остроту противоречий. Новому поколению китайского руководства во главе с Си Цзиньпином (сменит Ху Цзиньтао во главе КПК на съезде осенью 2012 г.) придется осуществить масштабную модернизацию политической системы, чтобы приблизить ее к реалиям нового китайского общества» [82].

Таким образом, наблюдается то же развитие кризиса социалистического общества, связанное с увеличением товарно-денежных отношений, какое имело место в СССР. Повышение благосостояния при этом связывается у людей не с успехами в строительстве социализма, а с движением в сторону капитализма. От контрреволюции типа происшедшей в СССР в 1985–1991 гг., Китай пока уберегает то, что в его высшее руководство, похоже, не проникли предатели типа Горбачёва и Яковлева. Надежду на это вселяет следующая цитата из статьи В.Кашина:

«Судя по всему, необходимость реформ признается всем руководством страны, а их содержание является предметом борьбы между «консервативно» и «прогрессистски» настроенными лидерами. Последние склонны к поэтапному внедрению в партийную и государственную жизнь элементов управляемой демократии, способных, как предполагается, ограничить произвол чиновников. Пока нет никаких признаков того, что в качестве привлекательной модели китайской политической элитой рассматривается демократия западного образца. Китайские комментаторы часто указывают на пример демократической Индии, в конце 1940-х гг. опережавшей Китай по своему развитию, но к настоящему времени безнадежно отставшей по всем направлениям, как на свидетельство бесперспективности демократии в китайских условиях» [82]. И, наверное, не только в китайских условиях. Скорее не только пример Индии, а, в первую очередь, советской Перестройки. В [83] М. Лютова приводит прогноз развития Китая президента Всемирного банка Роберта Зеллика, который также предрекает падение темпов роста ВВП Китая с 10 до 5 % к 2026 г. из-за повышения доходов населения, а следовательно и роста стоимости рабочей силы. В качестве выхода из этой ситуации он рекомендует «либерализацию процентных ставок, повышение пенсионного возраста…. активнее развивать рыночные институты, сокращая присутствие государства в экономике…». Т. е. дальнейшее сползание к капитализму. На самом деле выход из кризисного пути в переходе на внутренний рынок, в удовлетворение потребностей китайских трудящихся. А этого можно добиться легче всего с увеличением доли государства в экономике, т. е. с развитием социалистического сектора. К тому же отход от преимущественной ориентации на внешний рынок позволит повысить устойчивость экономики. Китайским руководителям следует всё же вспомнить, что они строят социализм, и плановая социалистическая экономика имеет несомненные преимущества перед рыночной именно в условиях кризиса. Это показывает пример СССР: во время кризиса конца 20-х, начала 30-х годов прошлого века советская экономика развивалась ускоренными темпами именно из-за наличия планового управления экономикой, а в капиталистическом мире бушевал кризис.

 

17.3. О будущем России

Теперь о будущем России, которое нас больше всего интересует. Реализует это будущее государство, которое является, как утверждает марксизм и подтверждает практика, орудием господствующего класса. Но, разумеется, не всего класса, а его верхушки, крупной буржуазии, а в России – это, так называемых, олигархов, получившие в результате чубайсовой приватизации бесплатно большие куски государственной (общенародной) собственности СССР.

Российское государство выполняет задачу удовлетворения интересов прежде всего олигархов. Т. е. действует с полном соответствии с марксизмом. Это подтверждает проводимая властями внутренняя и внешняя политика.

Внутри – это ликвидация социальных завоеваний советского периода, увеличение налоговой нагрузки на трудящихся, переход к платным медицине и образованию, усиливающееся стремление подавить в корне всякий социальный протест с помощью грубого нарушения властями законодательства (законов о проведении массовых мероприятий и о выборах,), а также закона о противодействии экстремизму, нечёткие формулировки которого позволяют установить в стране фашистский режим.

Ярким указанием на то, кому служит власть, является вступление России в ВТО. Вступление России в ВТО выгодно сырьевым олигархам, а тем предпринимателям, которые занимаются реальным производством, оно в основном не выгодно, поскольку их продукция не сможет выдержать конкуренцию с более дешёвыми иностранными товарами. Многие экономисты говорят, что вступление в ВТО по этой же причине окончательно угробит сельское хозяйство РФ.

Российская буржуазия (прежде всего крупная – олигархи), а также и чиновничество (прежде всего – высшее) стремится внедриться в «мировое сообщество», стать там «своими». Они покупают собственность на Западе, там учатся их дети, держат деньги в западных банках. Однако, как показывает опыт, эти деньги будут в безопасности только в том случае, если политика правительства держателя денег устаивает «мировое сообщество» и, прежде всего, США.

Этим объясняется откровенно проамериканская политика власти РФ. Финансовые резервы не вкладываются в развитие России, а вкладываются в ценные бумаги США, потому что это выгодно Штатам.

Стремлением угодить Западу и, прежде всего, США объясняются шаги власти РФ, ведущие к сокращению обороноспособности РФ.

Во-первых, поспешный вывод российских войск из Германии, проведённый без всяких условий и в непонятной спешке, похожей на отступление после поражения, когда войска выводились буквально в чистое поле с уничтожением большого количества боевой техники. Тогда как этот вывод можно было бы «продать» очень дорого, как в денежном отношении, заставив НАТО заплатить за оставляемые базы, чтобы построить такие же в России, так и в политическом отношении, увязав этот вывод с подписанием договора о нерасширении НАТО на Восток.

Подписание явно неравноправного договора ОСВ-2, дававшего односторонние США. Причём, хотя США так и не ратифицировали этот договор, Россия, следуя не вступившему в силу договору, уничтожила половину своих тяжёлых ракет.

Оставление под давлением США военных баз на Кубе и во Вьетнаме.

Резкое сокращение расходов на оборону, в результате чего военная техника не обновляется. (Только в последнее время эти расходы существенно возросли. Неужели власть стала понимать, что для неё запало «жареным»?).

Бесконечные реформы армии по знаменитому принципу Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Наиболее разрушительной все военные специалисты в отставке (которые могут высказывать своё мнение, не опасаясь увольнения) считают последнюю реформу гражданского министра обороны Сердюкова.

Ратификация в 2011 г. нового договора СНВ-3, оставляющего за бортом описанную выше программу США в обычных вооружениях, и поэтому выгодного США.

И, наконец, подписанное в 2007 г. соглашение о беспрепятственном вводе войск НАТО в Россию в случае резкого обострения внутриполитической обстановки [84].

И т. д. и т. п.

В интересах США и многие внешнеполитические шаги России.

Предательская позиция во время агрессии НАТО против Югославии, когда Россия уговаривала Милошевича капитулировать.

Такая же позиция была во время «революции роз» в Грузии, когда российский представитель уговаривал Шеварнадзе капитулировать. В результате умеренного проамериканского политика Шеварнадзе сменил проамериканский экстремист Саакашвили.

Результатом стало нападение Грузии на Южную Осетию. Правда, здесь Россия поступила правильно, дав отпор агрессии. Хотя злые языки утверждают, что войска выступили сами без указания свыше, следуя заранее разработанному плану для данной ситуации. Министра обороны Сердюкова долго не могли найти 8 августа 2008 г., а в самом министерстве Обороны шёл ремонт. Т. е. Медведеву ничего не оставалось, как отдать приказ, оправдывающий действия войск. Возвратить войска – значит совсем потерять лицо.

Проводя проамериканскую политику, российская власть, естественно, представляет её как соответствующую национальным интересам. На деле всё не так.

Явно не соответствует национальным интересам поддержка Россией давления Запада на Иран с целью недопущения создания им ядерного оружия. Это давление противоречит международному праву: Иран имеет полное право создать ядерное оружие, поскольку заявил о выходе из договора о его нераспространении.

И уж явным предательством как дружественных отношений с Ираном, так и своих национальных интересов является отказ в поставке Ирану комплексов С-300, которые не подпадают даже под наложенные на Иран незаконные санкции, поскольку являются оборонительным оружием.

И, наконец, воздержание при голосовании резолюции по Ливии, давшее возможность НАТО начать агрессию. Если бы Россия наложило вето, то, возможно, никакой агрессии и не было бы: правительственным войскам Ливии нужно было всего несколько дней, чтобы разгромить окончательно прозападных «повстанцев».

Однако могла ли власть России поступить иначе в свете штатовской программы «Единая перспектива 2010»? Могла ли она себе позволить перечить могучей Империи Зла в свете того разгрома вооружённых сил, которую она учинила в интересах правящего класса? Наверное, нет, поскольку сознательно или интуитивно она понимает, что из всех вариантов участия в войне США с Китаем для них остаётся только путь капитуляции.

То, что власть готовится именно к капитуляции, показывает следующий пример из «реформирования» Российской армии: «Советский Союз имел запас 64 тысячи танков, в 2009-м осталось 7 тысяч, министерство обороны предлагает ограничиться двумя! В то же время у США одних «Абрамсов» более семи тысяч, у европейского НАТО – более 23 тысяч «Леопардов» и прочих зверей, даже у КНДР 3500, больше, нежели оставляет Сердюков» [85]. Да, с такой «мощью» РФ может только капитулировать.

Разумеется, путь капитуляции также опасен и, прежде всего, для правящей верхушки. Ведь Запад и, прежде всего, США по отношению к своим бывшим союзникам придерживаются циничного правила, что «загнанных лошадей пристреливают». Так предан был Пиночет, выполнявший задание Запада по свержению левого правительства Альенде. Когда он стал не нужен, бывшие покровители от него отвернулись и не спасли он судебного преследования. Умер в тюрьме Гаагского незаконного трибунала Милошевич, шедший долгое время на уступки Западу. Повешен Садам Хусейн, бывший долгое время союзником США. Предан проамериканский президент Египта Мубарак. Убит Каддафи, пытавшийся замириться с Западом. И т. д. и т. п.

Готовы и обвинения против Путина и Медведева. Первому – геноцид в Чечне во время 2-ой войны, а второму – приказ о вторжении в Грузию 8 августа 2008 г. Он ведь объявил, что отдал приказ о выступлении войск. Неосторожно-с поступил. Как говорится, «когда говоришь, что думаешь, думай, что говоришь».

Эти обвинения могут быть им предъявлены Западом в нужное время.

Казалось бы, при наличии столь тяжких обвинений с довольно вероятным исходом, как смерть в тюрьме очередного незаконного Гаагского трибунала, данным руководителям следовало бы проводить независимую патриотическую, а, следовательно, антиамериканскую политику. Для обеспечения безопасности страны необходимо начать массовое перевооружение армии, а для этого нужна не приватизация, а национализация, переход к мобилизационной экономике. Но это означает выступление против своей элиты, т. е. против олигархов. Хотя это не создаст большой проблемы для власти, поскольку для значительной части предпринимателей переход к политике экономического роста будет даже выгоден. Поэтому восстания с учётом только политических сил внутри страны не будет. Гораздо опаснее недовольство США: такое решение может стоить руководителям России жизни. Россия – ведь не Белоруссия. Россия – вторая (пока в 2012 г.) ядерная держава. И то, что Штаты со скрипом позволяют Белоруссии (политику защиты национальных интересов), они едва ли позволят России.

Поэтому переход к политике защиты национальных интересов по инициативе власти при нынешних руководителях России – Путине и Медведеве – крайне маловероятен. Его рассмотрим ниже при анализе политического кризиса, возникшего в 2011 г.

Т.е. изменить политику может только оппозиция. Оппозиция справа – это либералы: «Яблоко» и непризнанная Партия Народной Свободы Каспарова («Парнас»). Но это оппозиция проштатовская (проамериканская), политика её в случае прихода к власти будет вероятно даже хуже, чем власти современной. Но приход к власти конституционным путём этой оппозиции совершенно не светит. Она может прийти к власти только в результате «цветной» революции, т. е. если Штатам удастся «убедить» нынешнюю власть не препятствовать этой «революции».

Справа есть ещё партия «Патриоты России» Семигина. Она, конечно, приличнее, чем «Яблоко» и «Парнас», но её приход к власти, практически, невозможен.

«Цветная» революция с приходом к власти либералов не является, вообще говоря, маловероятным событием. Ведь вице-президент США Байден в ходе своего визита в Россию летом 2011 г. пригрозил Путину этой революцией, если тот выдвинет свою кандидатуру на пост Президента РФ на выборах 2012 г. Путин свою кандидатуру выдвинул.

Слева единственной серьёзной силой является КПРФ. Говорить сейчас о коммунистической многопартийности не имеет особого смысла. Остальные компартии существуют, но они выродились в маргинальные организации, поскольку не могут участвовать в выборах и поэтому теряют сторонников.

КПРФ имеет разумную Программу (см. ч.2) и является единственной силой, которая может спасти страну от катастрофы. Возможность этого проанализируем ниже.

Итак, мы утверждаем, что спасти страну от катастрофы может только приход к власти КПРФ и переход после некоторого периода нового нэпа к социализму. Но сначала рассмотрим, что может быть, если этого не произойдёт, т. е. у власти останется или современная бюрократия или её сменят либералы.

Здесь возможны два варианта. Первый – побеждают в войне с Китаем США. Что будет с Россией? Ясно одно – в теперешнем виде её, скорее всего, не будет: зачем Штатам оставлять эту головную боль. Россия будет расчленена. В качестве основного оружия будет использован, как и в случае разрушения СССР, национализм. Все автономные республики получат независимость. Останется какое-то Великое Княжество Московское, состоящее из чисто русских областей Европейской части России. В Сибири также возникнет несколько государств. Потом эти государства могут попросить их присоединить к США. В результате США превратятся в СШАА (Соединённые штаты Америки и Азии). А может, марионеточные государства Сибири останутся. В общем, Штаты решат, что им выгоднее.

Второй вариант: войны не будет и побеждает в мирном соревновании Китай. Но едва ли России от этого будет лучше. Китайская компартия следует прагматичному национальному социализму без всяких там сантиментов типа пролетарского интернационализма. Растущему населению Китая требуются новые территории. Поэтому Сибирь рано или поздно перейдёт к Китаю, только другим способом: через заселение её китайцами, с последующим их волеизъявлением (когда их будет большинство) за присоединение к Китаю. Помешать этому российская власть едва ли посмеет.

Итак, в настоящее время гибель России кажется почти неизбежной. У руководителей России, похоже, не хватит политической воли, чтобы даже в целях простого самосохранения перейти к независимой от США внешней и внутренней политике с проведением новой индустриализации и восстановлением экономической и военной мощи.

Пока единственный выход – возвращение на пусть социалистического развития. Но возможен ли он?

 

18.1. О возможности возвращения

По этому вопросу некоторые авторы, взгляды которых были изложены выше, настроены весьма пессимистически. Например, А. Зиновьев, считал, что правящий режим пришёл надолго. Правда, эта оценка была сделана довольно давно, но с тех пор положение существенно не изменилось.

Примерно такая же оценка содержится и в последней редакции Программы КПРФ, проанализированной в части II (14.1): «Россия находится на крутом изломе своей истории. Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации». Движение по пути к катастрофе продолжается.

Для возвращения на путь социалистического развития необходима революция. Она может быть мирной или не мирной. Но для того, чтобы она произошла, необходима революционная ситуация. Описание мирной революции, когда КПРФ побеждает на выборах дано Зюгановым (см. 9.2). Даже в случае победы на выборах КПРФ может быть правящим режимом допущена к власти только при наличии массовых протестных выступлений с требованием выполнения закона, которые власть не решается подавить. Когда народ уже не хочет жить по-старому, т. е. сносить фальсификацию выборов, а власть не может управлять по-старому, т. е. боится подавлять протест масс. Т. е. должна иметь место революционная ситуация.

В период с 1992 по 2011 г.г. революционной ситуации не было ни разу. Даже в сопротивлении Ельцинскому государственному перевороту в сентябре – октябре 1993 г. участвовали не широкие массы, а актив, который обычно участвовал до этого в протестных мероприятиях. Но он был мал, что позволило власти провести театрализованный расстрел парламента 4 октября 1993 г. Не было революционной ситуации и в 1998 после монетизации льгот: тогда возмущение не охватило основную массу трудящихся.

В этих условиях легальная партия может проводить только агитационную работу, инициировать проведение массовых мероприятий, поддерживать забастовочное движение, участвовать в выборах в различные органы власти, используя их не только для получения представительства в этих органах, но и для проведения более интенсивной, чем обычно, агитации.

Опыт показывает, что революционная партия не может создать революционную ситуацию, она может её только использовать. Причина этого в том, что первым главным элементом революционной ситуации является то, что низы «не хотят жить по-старому». Здесь «не хотят» означает не только возмущение на кухне или в курилке, а готовность выступить с протестом вплоть до применения насилия против власти. До такого состояния народ может довести только власть. Революционная партия, естественно, сделать этого не может не только по физическим, но и по моральным соображениям, поскольку для неё «благо народа – высшая цель».

Классическим примером подтверждения этого является Октябрьская революция 1917 г. Революционную ситуацию создали не большевики, а Временное правительство своим бездарным правлением. Большевики только её хорошо использовали. Но если бы партии большевиков не было бы, то не было бы и революции.

Т.е. при наличии революционной ситуация революции может произойти только при наличии революционной партии. Именно поэтому Ленин начал именно с создания революционной партии. Таким образом, основная задача КПРФ (фактически единственной на момент написания данной работы революционной силы) – вести агитацию и укреплять своё влияние в массах, укреплять партию.

Итак, на обозримую перспективу КПРФ (пока существует РФ) предстоит будничная работа по продвижению своей программы в массы. Это не все выдерживают. Вот прошли одни выборы, вот другие, а победы всё нет. Появляется разочарование. Некоторые уходят, а другие, начинают искать виновных, естественно, среди руководства КПРФ. Немало критики и со стороны от левых и окололевых организаций.

Эта критика дополняет идеологическую борьбу власти против КПРФ. Но критика со стороны власти – это критика идейного врага. Она направлена в основном на колеблющихся, чтобы не допустить их переход в сторонники КПРФ. На противников власти она слабо действует. Другое дело – критика со стороны, так сказать, своих. Она сильнее действует на сторонников КПРФ, уменьшает их ряды. Критики обвиняют КПРФ во всех грехах, какие только можно предъявить оппозиционной партии: в полном отходе от марксизма, национализме (даже национал-социализме), в религиозном мракобесии, предательстве интересов трудящихся, сговору с властями и мировым империализмом и т. д. и т. п. Звучат голоса о создании новой, «настоящей» сверхдемократической компартии.

Таким образом, для совершения социалистической революции как будто бы не хватает обоих необходимых условий: как революционной ситуации, так и революционной партии. Ниже рассмотрены оба эти условия применительно к положению, сложившемуся в процессе выборной кампании 2011 и 2012 гг.: выборов в Государственную Думу Федерального собрания РФ 4 декабря 2011 г. и Президента РФ 4 марта 2012 г.

Начнём с вопроса о революционной партии: т. е. может ли КПРФ претендовать на эту роль. Для выяснения серьёзности обвинений критика в её адрес с подробным цитированием разобрана в 7-ми последующих разделах. С момента образования КПРФ её жёсткими критиками были другие компартии. С них и начнём.

 

18.2. РКПР критикует КПРФ

В качестве первого примера приведём критику со стороны РКРП. Тогда это была вторая по численности компартия после КПРФ и не такая уж маленькая.

Представление о том, что такое КПРФ в представлении идеологов РКРП, дает листовка, выпущенная Московской организацией РКРП в 1994 г. и дающая сравнительный анализ КПРФ и РКРП. Ниже приведено содержание листовки с комментариями автора. (Комментарии сделаны в основном в конце 90-х и ссылаются поэтому на Программу КПРФ того времени.)

«1. Стратегическая цель и социальные задачи партии.

КПРФ. В неопределенной перспективе встать на путь построения социализма. Защищать интересы всех граждан, включая предпринимателей, в соответствие с президентской конституцией и законами РФ (включая антинародные), то есть добиваться классового согласия, а, фактически, подчинения интересов рабочего класса интересам буржуазии.

РКРП. Построение КОММУНИЗМА. Внести социалистическое сознание в рабочий класс и помочь ему взять власть для обеспечения построения социализма. Разоблачать рыночные реформы как путь капитализации страны и причину бедствий народа».

Комментарий. Можно подумать, читая листовку, что РКРП приступает к строительству коммунизма немедленно в отличие от КПРФ, которая приступит к строительству социализма в отдаленной перспективе. Однако жизнь говорит, что это именно так: шансы перехода к социализму в ближайшее время весьма малы. Утверждения о том, что КПРФ думает достичь классового согласия – просто вымысел авторов листовки. КПРФ просто хочет избежать гражданской войны. А основная цель КПРФ согласно Программы: «народовластие, означающее конституционную власть трудящегося большинства, объединенных посредством Советов и иных форм самоуправления народа…»

Теперь относительно тезиса РКРП, что она не борется за власть, а лишь помогает рабочему классу взять ее. Тезис популистский. Еще Ленин говорил, и выше это подробно обсуждалось, что диктатура пролетариата может быть реализована только через руководящую роль компартии. Никакой класс не может в настоящее время непосредственно встать у власти, а только через своих представителей. Так что РКРП, если она намерена делать дело, а не болтать, будет вынуждена взять власть для реализации своей Программы.

  также хочет внести социалистическое сознание в рабочее движение, только сказано в Программе об этом по-другому: «КПРФ будет всячески содействовать осознанию рабочим классом его подлинных интересов, его определяющей роли в спасении России, в повороте страны на путь социалистического развития.»

«2. Социальная база партии.

КПРФ. Трудовой народ, национальная буржуазия, ВСЕ ГРАЖДАНЕ РФ, кроме мафиозных и компрадорских групп буржуазии, то есть размытая социальная база как следствие мелкобуржуазности руководства КПРФ из бывшей номенклатуры «горбачевской» КПСС.

РКРП. РАБОЧИЙ КЛАСС в союзе с крестьянством, трудовой интеллигенцией и специалистами».

Комментарий. В Программе КПРФ говорится:»В…содружестве людей труда коммунисты находят свою главную социальную базу.» О некоторых группах буржуазии говорится лишь как о возможных союзниках в борьбе с ельцинским режимом. Слова в листовке о «мелкобуржуазности руководства», «номенклатуры «горбачевской» КПСС» – просто ругань, навешивание ярлыков. Дело в конкретных людях и их делах. И плохие люди всегда были и есть в каждом движении. И КПРФ и РКРП не будут исключением.

«3. Отношение к историческому материализму. Идеология.

КПРФ. Поиски новой эволюционной теории общественного развития с опорой на национальные и религиозные традиции. Приоритет геополитическим подходам, взятый идеологами реакционнейшей буржуазии от фашизма до американского клуба «Богема», проповедующих теории «жизненного простанства» и «районов жизненных интересов США». Отказ от необходимости доведения классовой борьбы до социалистической революции. Ставка на соглашательство с буржуазией. Отход от марксизма.

РКРП. Признание своим мировоззрением марксизм-ленинизм.

Научное понимание исторического развития базируется на приоритере производства и научно-технического прогресса, на необходимости классовой борьбы и социальных революций вплоть до установления диктатуры пролетариата».

Комментарий. Развитие теории нужно, поскольку жизнь идет, а Ленин умер более 70 год назад. Почему вредна в настоящее время опора на национальные и религиозные традиции, не показано. Геополитические подходы имеют некоторый смысл (хотя и не могут быть определяющими): несмотря на крушение социализма Запад продолжает борьбу и с ельцинской Россией, поскольку сильная капиталистическая Россия ему нужна еще меньше, чем СССР. Отказа от необходимости доведения классовой борьбы до социалистической революции в Программе КПРФ нет: «Коммунисты считают, что исторический процесс совершается в эволюционных и революционных формах. Они поддерживают те из них, которые действительно соответствуют интересам людей труда.» Фактически в Программе дается сценарий совершения социалистической революции мирным путем: завоевание парламентским путем власти, а затем закрепление возвращения на путь социалистического развития в новой Конституции. Ставка делается именно на мирный путь, а не на «соглашательство с буржуазией». Приоритету производства и научно-технического прогресса посвящен, практически, весь первый раздел Программы. Диктатура пролетариата – это власть трудящихся, но об этом говорится в Программе КПРФ (см. п. 1). Дело не в словах, а в сути. Словосочетание «диктатура пролетариата» используется ныне эффективно нашими врагами для обвинения коммунистов в приверженности к насилию, ГУЛАГу….

«4. Отношение к собственности.

КПРФ. Допускаются ВСЕ ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ, включая частную, при ведущей роли капиталистического государственного сектора, что неизбежно ведет к капитализации страны, эксплуатации наемного труда и обнищанию трудового народа.

РКРП. ГОСПОДСТВО ОБЩЕСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ на основные средства производства во всех сферах общественной деятельности, обеспечивающей планомерное повышение уровня жизни всего народа».

Комментарий. В программе КПРФ допускаются все формы, поскольку реставрация капитализма уже произошла и обратный путь к социализму должен пройти через период типа нэпа («всерьез и надолго», если мы хотим предотвратить гражданскую войну и интервенцию Запада, после которой не только о социализме, но и о России говорить уже не придется). Фраза о капиталистическом характере государственного сектора – измышление авторов листовки: как об этом говорилось выше (Клоцвог) характер государственного сектора определяется типом господствующего уклада (при капитализме он – капиталистический, при социализме – социалистический).

В программе КПРФ дается три этапа возвращения на путь социалистического развития: 1-ый типа нэпа, «на втором этапе… отчетливо проявится ведущая роль социалистических форм хозяйствования… Третий этап означает окончательное формирование социалистических отношений…»

«5. Отношение к форме и содержанию власти. Политика.

КПРФ. ДЕМОКРАТИЯ В ФОРМЕ БУРЖУАЗНЫХ СОВЕТОВ или даже в форме парламентаризма без представительства рабочих и крестьян – по сути диктатура буржуазии.

РКРП. ДИКТАТУРА РАБОЧЕГО КЛАССА В ФОРМЕ СОВЕТОВ РАБОЧИХ, КРЕСТЬЯН, ТРУДОВОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ И СПЕЦИАЛИСТОВ, начиная с предприятий – по сути диктатура пролетариата».

Комментарий. Почему в Советах при власти КПРФ не будет представительства рабочих и крестьян, совершенно неясно. Это утверждение целиком на совести авторов листовки. Советы буржуазные, наверное, потому, что не сказано об их выборах по предприятиям. Но бюрократия уже показала на примере СТК, что она легко может поставить и выбираемые по предприятиям Советы под свой контроль (даже легче, чем выбираемые по месту жительства, поскольку может административно давить на избирателей). Форма власти сама по себе ничего не решает – все будет зависеть от деятельности политических сил (КПРФ или РКРП).

«6. Формы борьбы за политическую власть. Основные.

КПРФ. ПАРЛАМЕНТСКАЯ борьба за экономические и политические интересы трудящихся при соглашательстве с буржуазией, что сдерживает рост классового сознания рабочих и всех трудящихся. Недооценка внепарламентских форм борьбы.

РКРП. ВНЕПАРЛАМЕНТСКАЯ И ПАРЛАМЕНТСКАЯ борьба за политические и экономические интересы рабочего класса и всех трудящихся. Агитация и пропаганда, политическое обучение, работа в профсоюзах, митинги, забастовки, революционные действия».

Комментарий. Разница между действиями КПРФ и РКРП в характере деятельности постепенно сокращается: КПРФ начинает больше любить митинги и даже велись разговоры о всеобщей политической стачке, а РКРП больше не бойкотирует выборы.

«7. Отношение к типу хозяйствования. Экономика.

КПРФ. Рыночная, регулируемая государством экономика – при диктатуре буржуазии неизбежно ведущая к капитализму и эксплуатации человека.

РКРП. ПЛАНОВАЯ экономика в интересах трудового народа – при властирабочего класса, ведущая к строительству социализма».

Комментарий. Рыночная экономика – на первом этапе (типа нэпа). Внедрение плановых начал через «разработки адресных программ государственной поддержки по конкретным отраслям народного хозяйства…». Характер экономики будет зависеть от объема таких программ, определяемого соображениями достижения наибольшей эффективности экономики в деле повышения уровня жизни народа. О дальнейшей политике см. Комментарий к п.4. Быстрый переход к плановой экономике по рекомендациям РКРП ведет к гражданской войне.

«8. Отношение к национальной проблеме.

КПРФ. За восстановление державы – России в гранцах СССР, государственный патриотизм, в современных условиях есть патриотизм национально– буржуазный.

РКРП. За восстановление СССР на основе пролетарского интернационализма и патриотизма. Полное равенство всех наций и народностей, развитие культуры национальной по форме и социалистической по содержанию».

Комментарий. Государственный патриотизм в настоящее время – идея социалистическая, поскольку находящийся у власти буржуазный компрадорский (оккупационный – кажется по Анпилову) режим сдает страну Западу, превращает ее в полуколонию. Поэтому первоочередная задача сейчас – национально-освободительная. И, разумеется, КПРФ не против равноправия народов и восстановления СССР. Догматическое отношение к интернационализму со стороны РКРП проявилось в поддержке им реакционных сил чеченской мафии, выразителем которых явилось квазиосвободительное движение под руководством Дудаева-Масхадова-Басаева.

«9. Отношение к социализму.

КПРФ. «Парламентские словопрения» за общество «социальной справедливости», за экономические интересы трудящихся, за социализм. На деле – поддержка буржуазных реформаторов, отказ от борьбы за политические интересы трудящихся и социализм.

РКРП. Организация политической борьбы движения «Трудовая Россия» за восстановление власти рабочих в союзе с крестьянами и трудовой интеллигенцией, начиная с предприятий, то есть практическая борьба за построение социализма».

Комментарий. Из Программы КПРФ: «Полный, по определению Ленина, социализм мы считаем как свободное от эксплуатации человека человеком бесклассовое общество, распределяющее жизненные блага по количеству, качеству и результатам труда». Путь к этому труден, он требует создания лево-патриотического блока, т. е. союза с частью буржуазии. Это вытекает из реального политического веса коммунистов: на выборах в Думу в 1995 году они получили около 27 % голосов. Этого мало для прихода к власти мирным путем, через победу на Президентских выборах. Отсутствие революционной ситуации делает, конечно, маловероятным возвращение РФ на путь социалистического развития. Но что есть, то есть. Что касается выдвигаемой РКРП идеи о захвате власти снизу, с предприятий, то она реально может осуществится только в условиях острейшего политического кризиса, когда власти, практически, уже нет, а ее бывшие лидеры штурмуют самолеты, улетающие за границу. Но этого нет, поэтому все разговоры о захвате власти снизу – маниловщина. Пришлют ОМОН…

* * *

Как видно листовка в выгодном свете рисует позицию РКРП и не оставляет сомнений в «предательской сущности» КПРФ, позиция которой рисуется в явно клеветническом, карикатурном виде. Это ясно любому, кто хотя бы бегло просмотрел Программу КПРФ.

Рассмотрим более поздние образцы критики. Так в платформе к выборам в Гос. Думу 17 декабря 1995 г. блока «Коммунисты – Трудовая Россия – за Советский Союз», основу которого составляла РКРП (поэтому мы ниже будем его называть «блоком РКРП»), критика КПРФ составляет его значительную часть (больше, чем критика всего остального политического спектра РФ). Правда, КПРФ иногда не называется, но легко угадывается.

Во-первых, КПРФ обвиняется в непротивлении ее членов и руководителей предательской политике Горбачева. Им выгодно противопоставляются партии блока, многие члены которых активно участвовали в движении Коммунистической инициативы и голосовали на XXVIII съезде КПСС против Горбачева. Это справедливо, но не имеет особого отношения к ситуации к декабрю 1995 г.: из прежних заслуг членов блока РКРП никак не вытекает верность их позиции в это время.

Далее утверждается, что партии блока вынесли на себе основную тяжесть противостояния Ельцинскому путчу в сентябре-октябре 1993. Но, по мнению автора, который наблюдал события, участвуя в непрерывном митинге у Дома Советов, основная нагрузка пала на патриотические организации, хотя коммунисты, как всегда, дали существенный вклад в «массовку» митингов. И яне думаю, что членов КПРФ в них было меньше, чем членов партий блока. Участие в руководстве Сопротивления заключалось в основном в ведении лидером Российской партии коммунистов (РПК) Крючковым больше чем другими лидерами постоянного митинга у Дома Советов. Роль же Анпилова в событиях довольно противоречивая. Конечно, по сравнению с героическим поведением Крючкова недостойным, на первый взгляд, кажется поведение Зюганова, призывавшего не поддаваться на провокации властей, планировших расправу над Сопротивлением ельцинской диктатуре (особенно в то время казалось). Но ведь он, в конечном итоге, оказался прав.

Примеров, подобных изложенным, можно привести много. Чем же объясняли руководители РКРП такую явную враждебность к КПРФ, делающую ее для РКРП врагом № 1? Согласно Предвыборной позиции блока РКРП, он не нуждается в союзниках, поскольку все они пытаются смягчить «гримасы капитализма через парламент и некие правительства народного доверия и национального спасения». Поэтому этот блок выступает против всех. Все являются противниками, а наибольшими тогда являются те, кто больше всего похож на блок, и с которыми избиратель может спутать блок. Т. е. в соответствии с тактикой большевиков в начале века главный идеологический удар наносится по похожим партиям (соглашателям), поскольку в целях откровенно буржуазных партий трудящимся легче разобраться. Т. е. блок РКРП представляет себя аналогом большевиков, а КРПФ – аналогом меньшевиков в России начала века.

Однако положение в России 90-х годов и начала века совершенно разное: тогда была эпоха революционного подъёма, а в 90-х (да и в 2012 также) – поражения социализма, разочарования в нём, реставрации капитализма, и, наконец, угроза распада России, как это произошло с СССР. В этих условиях играть в большевиков – меньшевиков было просто глупо. Нужно было объединять все силы, к чему, кстати, всегда стремился Зюганов.

Жизнь показала, что руководство РКРП было не право: в результате такой политики партия практически сошла с политической сцены. Народ просто не понимал, зачем коммунисты ругаются по каким-то малопонятным вещам, когда надо вместе бороться с режимом? Поэтому он голосовал за КПРФ, которая ответом на критику, практически, не занималась. И правильно делала.

То, что критика КПРФ со стороны РКРП – надуманная, а часто и лживая, видно из проанализированной выше листовки РКРП. Ниже мы покажем, что и последовавшая за этим критика других сил того же пошиба.

 

18.3. Выборы президента РФ в 1996 и легенда о «предательстве» Зюганова

 

Ельцин набрал во втором туре Президентских выборов около 54 %, а Зюганов около 41 % голосов. Т. е. вроде бы убедительная победа. Довольный Ельцин объявил о «честных и демократических выборах» и протянул оппозиции «ветвь мира»: предложил не делить страну на красных и белых, победителей и побежденных. Зюганов эту «ветвь» принял, заявив об уважении волеизъявления избирателей, хотя и не признал выборы честными.

Действительно выборы не были ни честными, ни демократическими (с точки зрения формальной буржуазной демократии), поскольку Ельциным и его командой грубейшим образом нарушался Закон о выборах Президента, запрещавший участие в выборах Администрации всех уровней, а также подкупа избирателей. Но государственные органы и Администрация открыто работали на Ельцина, а сам Ельцин в агитационных поездках по стране открыто вел подкуп избирателей, раздавая миллиарды рублей, материальные подарки, обещания. Всего было роздано обещаний на несколько десятков триллионов рублей (отмененных вскоре после победы Ельцина). В процессе избирательной кампании команда Ельцина грубо работала не только против Зюганова, но и против «демократических» кандидатов.

Нарушения были настолько явными, что они позволяли оппозиции потребовать отмены результатов выборов в судебном порядке. Однако Зюганов этого не сделал. Почему? Критики объявили это признаком трусости, беспринципности, предательства…. Однако действия КПРФ и Зюганова становятся понятными после анализа тактики партии власти на выборах.

А она заключалась в сохранении Ельцина на посту Президента РФ любой ценой. Сам Ельцин неоднократно высказывался, что коммунистов он к власти не допустит. Об этом высказывались другие деятели режима, ведущие банкиры… После объявления Думой о недействительности Беловежских соглашений был начат (с оккупации Думы) государственный переворот, не доведенный, правда, до конца. Ввиду роста рейтинга Ельцина было решено все же играть до конца в комедию выборов. Ближе к выборам стало ясно, что Ельцин сможет победить Зюганова с использованием небольшого административного давления (запугивание, фальсификация) на избирателя. Это подтвердил первый тур, когда Ельцин превзошел Зюганова. Поскольку во втором туре выбор между Ельциным и Зюгановым должен был делать в основном «демократически» ориентированный избиратель, то победа Ельцина во втором туре была, фактически, предопределена даже без дополнительного давления на избирателя. Тем не менее, для получения убедительного перевеса (не менее 15 % от поданных голосов, об этом перед вторым туром объявил мэр Москвы Лужков) была предпринята кампания выкручивания рук Администрациям некоторых субъектов федерации (Башкирии, Татарии, Дагестана….), чтобы заставить их усилить давление на избирателя. В результате появились так называемые «регионы-перевертыши», где количество голосов, поданных за Зюганова, уменьшилось абсолютно при примерном сохранении общей явки, хотя в среднем по стране оно увеличилось примерно на 9 % процентов. Появление «регионов-перевертышей» говорит о явном грубом вмешательстве в выборы в пользу Ельцина. Везде, где этого давления не было, был абсолютный рост голосов, поданных за Зюганова. Причем этот прирост от одного избирательного участка к другому для данной местности оставался, практически, постоянным (например, для Подольска – 6 %).

Итак, количество и качество нарушений Закона и Конституции, сделанных на выборах командой Ельцина, делают выборы эквивалентными бескровному государственному перевороту. Однако действия Ельцина полностью лежат в рамках буржуазной демократии в ее полном виде, предусматривающем выход за пределы формальной демократической процедуры и принятие антиконституционных мер подавления классового противника в случае появления реальной угрозы для классового господства буржуазии. Мы имели такой случай. Поэтому с точки зрения настоящей, а не витринной буржуазной демократии выборы Ельцина были полностью «демократическими».

В этих условиях начинать борьбу за пересмотр выборов можно было бы только при наличии готовности части Зюгановского электората (не менее 5-10 миллионов по стране) выйти на улицы и принять участие в многодневных акциях протеста. Такой готовности, как мы уже говорили выше, не было. А без этого начинать судебную тяжбу не было никакого смысла. Более того, она могла бы принести обратный результат. При слабой митинговой поддержке режим мог вполне пойти на соблазн запрета КПРФ и силового разгрома всей оппозиции, опираясь на волеизъявления народа: «За Ельцина, мол, проголосовало 40 миллионов, а Зюганова поддерживают на митингах в целом по стране всего 500 тысяч» (а больше едва ли удалось бы собрать). Поэтому тактика Зюганова и КПРФ была вполне естественна и разумна, хотя и неприятна для революционно настроенной части Зюгановского электората: «Как же, над нами явно издеваются, а мы боимся даже огрызнуться». Но, чтобы огрызаться, нужна решимость миллионов, а не кучки активистов.

 

18.3.1. «У победы -100 отцов, а поражение – всегда сирота»

Поражение Зюганова в соответствие с пословицей из заголовка привело к резкому обострению противоречий в стане оппозиции, хотя сразу после выборов была предпринята попытка избежать этого с помощью оформления блока Зюганова в Народно-патриотический Союз России (НПСР).

КПРФ и Зюганов оценили результаты выборов вполне оптимистически: «Мы не проиграли, а они не победили» – заявил Зюганов. Вообще говоря, высказывание не очень удачное, лучше было бы все же явно признать поражение. Критики же обвиняли во всем Зюганова и КПРФ: «Надо иметь огромные организаторские способности, большой опыт политика и желание, чтобы проиграть эти выборы, когда власть просто шла в руки.» Таким образом, Зюганов обвиняется в прямом предательстве в статье Обнорского «Почему мы проигрываем» [86]. Правда, приведя высказывание, что «власть просто шла в руки», Обнорский чуть ниже опровергает его сам:»…народ, наши избиратели, рабочие осознанно сделали свой выбор, пока они еще желают продолжения данного курса, данной политики разграбления в надежде и самим поживится. И нет необходимости все время твердить, что оболванили, запугали. Если и обманули, то этот обман был желателен.» Комментарии, как говорится, излишни. К сожалению, все без исключения критики Зюганова столь же последовательны: их критика грешит односторонностью, не рассматриваются очевидные контрдоводы, не оставляющие от этой критики камня на камня. Раскритикованы, фактически, все шаги Зюганова, лево-патриотических фракций в Думе: те шаги, что сделаны, раскритикованы за то, что сделаны, а те, что не сделаны – за то, что не сделаны. Рассмотрим еще пару примеров критики из статьи Обнорского.

 

18.3.2. Ошибка ориентации на патриотический блок?

«Второе – за кого голосовали те, кто голосовал за Г.Зюганова? Опросы и беседы показали, что подавляющее большинство голосовали за коммунистов. Многие не только не знали о блоке патриотических сил, но даже его и не воспринимали. Было однозначное деление: Ельцин – коммунисты. И думаю, что если бы Геннадии Андреевич шел открыто, как коммунист, без этих влияний, с четкой и ясной программой, он бы набрал значительно больше голосов».

Довольно распространенное среди левых мнение. К сожалению, без цифр, одни эмоции. С кем проводились беседы? Со всеми категориями населения? Сомневаюсь. В среде левоориентированного электората (35 %) такой ответ можно предугадать без всяких опросов. Обнорский думает, что яркий коммунист Зюганов взял бы больше голосов, а я думаю, что меньше, т. е. не 41, а 35 %. Кстати, тактика режима подтверждает мое мнение. Ведь «привязка» Зюганова к коммунистам является заслугой Ельцинской, а не Зюгановской пропаганды (поскольку последняя была мало доступна избирателю). Зачем же режим делал то, что было якобы выгодно Зюганову? Режим делал это, чтобы ограничить электорат Зюганова теми 35 %, но ему это не удалось и пришлось для создания убедительного перевеса Ельцину пойти на фальсификацию выборов в регионах – »перевертышах». Если бы в первом туре победил Зюганов, то «регионом-перевертышем», возможно, стала бы вся страна.

 

18.3.3. Почему идеи социализма не претворяются в жизнь через фракцию коммунистов в Думе?

«Если Геннадий Андреевич готов был взять на себя всю тяжесть, всю ответственность за судьбу России, значит у него и его команды были и есть планы возвращения на социалистический путь развития и России – и СССР, т. к. без России это невозможно. Так почему же эти идеи не претворяются в жизнь через фракцию в Думе, почему о них не знает население, в первую очередь труженики России?»

Блестящая по нелепости фраза! Постараемся ответить. Во-первых, планы возвращения России на путь социалистического развития детально изложены в Программе КПРФ. На первом этапе через президентские выборы планируется взять власть в составе широкой патриотической коалиции и вывести Россию из кризиса, т. е. прекратить преднамеренное разрушение экономики в угоду Западу, начать ее восстановление, вернуть трудящимся утраченные экономические свободы, во внешней политике действовать исходя из государственных интересов России, предпринять меры по объединению мирным путем бывших республик СССР. О социализме на этом этапе речи нет, поскольку реставрация капитализма в РФ уже произошла, и выдвижение лозунга о немедленной реставрации социализма может привести к гражданской войне после взятия власти. И программа кандидата в Президенты Зюганова полностью отвечала Программе КПРФ. Похоже, что Обнорский не читал ни того, ни другого.

Теперь о том, «почему же эти идеи» (возвращения России на путь социалистического развития) «не предворяются в жизнь через фракцию в Думе». Из этой фразы видно, что Обнорский не читал и Конституции РФ, иначе бы он не стал требовать от такого, по существу совещательного органа, как Государственная Дума изменения общественного строя. По «Ельцинской» Конституции это может сделать лишь специальное Конституционное собрание.

Теперь, почему население не знает о планах Зюганова и коммунистов? Наверное, во-первых, потому, что «народ, наши избиратели… пока еще желают… данной политики разграбления в надежде самим поживится». Данная категория просто не хочет ничего читать о планах коммунистов. А нужно именно читать, да еще прежде найти коммунистов и достать у них Программу или агитационные материалы КПРФ. Во-вторых, многим сторонникам этого и не нужно. Общее направление им ясно: они просто считают, что при «застое» было лучше, чем сейчас и предполагают, что Зюганов стремится к чему-то похожему на Советские времена. В-третьих, имея таких информаторов, как Обнорский, трудно узнать правду. И, наконец, небольшая часть, кто хочет, все же знает. А хочет знать, к сожалению, только небольшая часть населения. И в этом вина не только коммунистических агитаторов.

И т. д. и т. п. Подобных «перлов» критики очень много. К сожалению, самокритики, практически, нет: «поражение – всегда сирота.»

 

18.3.4. Крах парламентских иллюзий

Тактика режима наглядно показала тщетность парламентских иллюзий. Т. е. того, что только за счет победы в голосовании можно отнять власть у нынешнего компрадорского режима. Во-первых, такой победы не допустят всеми возможными методами. А если все же победа в голосовании оппозицией будет достигнута, то произойдет государственный переворот в той или иной форме. Либо в виде противозаконного решения по непризнанию победы оппозиции подконтрольным режиму судом, либо в виде прямых насильственных действий.

Поскольку приход к власти антикомпрадорской лево-патриотической оппозиции по своим итогам эквивалентен антиколониальной революции, то и победить она имеет шанс только при наличии революционной ситуации, которая при проведении революции с использованием мирной конституционной процедуры означает готовность лево-патриотического электората поддержать своего кандидата мощными массовыми выступлениями по срыву государственного переворота. Именно такой сценарий победы лево-патриотической оппозиции даёт Зюганов (см. 9.2)

При наличии революционной ситуации, т. е. готовности больших масс народа к массовым и длительным выступлениям, победа оппозиционного кандидата в голосовании, практически, предопределена. Резко уменьшается возможность запугивания и фальсификации, поскольку злой народ так запугает фальсификаторов при первой их попытке, что те сразу подожмут хвост.

Т. е. отсутствие революционной ситуации летом 1996 г. – основная причина поражения Зюганова. Разумеется, есть ошибки. Их можно и нужно разбирать. Но польза будет только от честного разбора, когда рассматриваются все доводы: и «за» и «против». Когда вопрос рассматривается со всех сторон. Такой критики, к сожалению, автор не видел вообще! Вся критика построена только так: Зюганов сделал то-то и то-то и это неверно потому-то и потому-то. Но так ведь не бывает! Всегда есть соображения «за».

 

18.3.5. Усиление противоречий в лагере оппозиции

Часть предвыборного блока Зюганова не вошла в НПСР. Вероятно, наибольшая потеря здесь – это РОС. Фактически предал блок Руцкой, заняв пост Курского губернатора с поддержкой коммунистов.

Значительно усилились нападки на Председателя КПРФ Г.А.Зюганова со стороны левых коммунистов и внутри КПРФ. В газете «Молодой коммунист» [87] было опубликовано письмо ряда видных деятелей КПРФ членов ЦК Р.Косолапова, Т.Авалиани…., обвиняющее Зюганова в отходе от марксизма и призывающего его, как не коммуниста, отказаться от руководства КПРФ и сконцентрировать свою деятельность на посту Председателя НПСР.

Разумеется, в критике взглядов Зюганова того времени много справедливого, они не являлись коммунистическими с точки зрения марксизма (о чем говорилось в разделе 9.1), и это вредило, вообще говоря, единству действий коммунистов. С точки зрения укрепления, так сказать, «коммунистичности» партии в отрыве от решения ею других задач замена Зюганова на марксиста было бы желательной.

Но КПРФ тогда была весьма неоднородна: по классификации В.Вазюлина она состояла из трех частей. Зюганов представляет одну из них, одержавшую верх на втором съезде. Именно таким его и брали в КПРФ, вероятно, с прицелом на роль лидера противоречивой лево-правой оппозиции. Для ближайшей задачи партии – организации масс на участие в антиколониальной революции – он вполне подходил.

Рассмотрим, к чему бы привело снятие Зюганова с поста Председателя КПРФ. За этим, по идее, должно последовать и освобождение его с поста руководителя фракции коммунистов в Государственной Думе, который по влиянию на общественное мнение значительно весомее поста лидера НПСР. Т. е. снятие Зюганова с поста Председателя КПРФ привело бы к потере авторитета этой фигуры (его сняли – значит плохой), а, следовательно, и к нецелесообразности его выставления кандидатом в Президенты РФ. Таким образом, НПСР потеряет «раскрученного» кандидата в Президенты на выборах, которые могут состояться в любой момент. Стоило ли платить такую цену за то, чтобы Р. Косолапов, а также другие радетели марксисткой чистоты Председателя КПРФ, могли с удовлетворением вздохнуть: «Ну, вот теперь наш Председатель – настоящий марксист!»? Мне кажется, цена недопустима высока. Кроме того, победа «косолаповской» оппозиции привела бы превращению КПРФ по верному замечанию С. Кара-Мурзы в «большую РКРП» [87], что, естественно, не устроило бы значительную часть партии. Многие вышли бы из «большой РКРП». Из них часть создали бы новую партию, а другие прекратили политическую деятельность.

Критике Зюганова слева в значительной степени подыгрывает часть критики в СМИ, старающихся всячески представить деятельность КПРФ как сговор с властями в ущерб интересам трудящихся, в стремлении во что бы то ни стало сохранить «теплые места» в Гос. Думе. В целом, и критики слева и власти усиленно работали по сценарию «Черная раскрутка» (Советская Россия, 17.02.1997), предусматривающему дискредитацию КПРФ и Зюганова, что расчищало место на следующих Президентских выборах «демократам»: Лебедю, Лужкову, Черномырдину….

В случае удачи это привело бы к выполнению стратегической задачи буржуазной демократии: ликвидации реальной классовой оппозиции ослаблением ее настолько, чтобы она не могла реально претендовать на власть. Такая двухпартийность, которая сложилась к 1996 г. буржуазии не нужна: обе партии должны быть гарантированно буржуазными.

Это осталось верным и для всего последующего периода до лета 2012 г. К тому же задача ослабления была решена: процент голосов, поданных за КПРФ упал настолько, что по состоянию на лето 2012 г. она не могла реально претендовать на власть.

 

18.4. Оппозиция Семигина-Потапова

С ослаблением малых компартий основной вал критики начинает исходить от союзников-патриотов и внутренней оппозиции в КПРФ.

Серьёзный кризис возник в 2003 г. перед выборами в Государственную Думу. Он ознаменовался предательством по отношению к КПРФ отдельных представителей патриотических сил. Так Исполком НПСР во главе с Г. Семигиным предпринял попытку установить контроль над КПРФ. А Сергей Глазьев возглавил кремлёвский проект по созданию партии «Родина», которая на думских выборах отняла у КПРФ значительное количество голосов.

План Семигина состоял в финансировании партийных организаций со стороны частной организации при исполкоме НПСР, т. е практически, через подкуп актива. По словам Зюганова перед пленумом ЦК 25 декабря 2003 г. Семигин заявил ему следующее:

«Мы вашу организацию переделаем. Уже готовы новые программные документы, я возглавлю, и в этом мне помогут. Для вас лучший вариант – стать почетным председателем. А на ближайшие до очередного съезда полгода мы назначим нужных нам людей во временное руководство, и они подготовят соответствующие программные документы и состав съезда» [88].

Так что намерения были серьёзные. К Семигину присоединились ряд видных деятелей КПРФ: секретарь по оргработе и член Президиума Потапов (поэтому оппозицию в КПРФ Зюганов называет группировкой Семигина-Потапова), секретарь Московского горкома Куваев.

Понять семигинскую оппозицию можно из рупора группы Семигина «Родной газеты». В № 1–2 за 2004 год помещена статья Валерия Соловья (сотрудника Горбачев-фонда) со стандартными обвинениями в адрес Зюганова. Но в ней следует отметить одно, крайне красноречивое, обвинение: «Разве не Зюганов настаивал на конфронтации с популярным в народе президентом Путиным?… Именно Зюганов оттолкнул от партии множество людей, симпатизирующих президенту». Т. е. КПРФ, по мнению Соловья, должна была объявить себя сторонницей Путина на Думских выборах. Статья эта помещена на 1-ой странице органа оппозиции. По существу, редакционная. Т. е. это высказывание можно считать одним из программных положений оппозиции. Таким образом, можно с большой вероятностью считать, что в случае победы семигинской оппозиции предполагается сделать из КПРФ партию, в целом поддерживающую Путина. Это подтверждает и рекламный материал о Семигине, помещенный в № 3 «Родной газеты» (Досье). В нем много говорится о заслугах Семигина, но ничего о его коммунистических взглядах. Он только патриот: «Г.Ю. Семигин – настоящий патриот-государственник, последовательный сторонник создания социально-ориентированной рыночной экономики». Но социально-ориентированную экономику выступает, например, и «Яблоко». Далее говорится, что Семигин отстаивает «линию на конструктивность и ответственность патриотической оппозиции». Но это опять же не позиция КПРФ, которая не может быть в конструктивной оппозиции к режиму, который буквально уничтожает страну, как метко сказано «готовит ее к сдаче по остаточной стоимости иностранному капиталу». КПРФ находится в непримиримой оппозиции.

О силе просемигинской оппозиции говорят результаты голосования по кандидату в Президенты от КПРФ: «123 голоса за Харитонова и 105 – за Семигина» [89].

Перед съездом партии было даже принято решение о смещении Зюганова с поста Председателя КПРФ, на созванном его противниками Пленуме ЦК. (Правда, по уставу Пленум созывает Председатель партии). Путинские СМИ радостно растиражировали весть об отставке Зюганова. Затем оппозиция провела съезд на теплоходе (прозванный поэтому «водоплавающим»). Но даже Путинский Минюст не признал «водоплавающий» Съезд ввиду отсутствия кворума. Недостающие делегаты были дополнены статистами.

Т.е. КПРФ подверглась, пожалуй, самой серьёзной атаке за всё время своего существования.

На думских выборах партия потерпела серьёзное поражение: «…в 30 регионах мы потеряли почти половину голосов по сравнению с выборами 1999 года, а в 15 регионах – две трети» [89].

Основной причиной было предательство Глазьева и образование партии «Родина». Зюганов так описывает эффект «Родины»: люди голосовали не за некие «патриотические силы», а за вроде бы близкого коммунистам Глазьева. А это большая разница. То, что Глазьев предал КПРФ и ударил ей в спину, до очень многих просто не дошло. Люди вплоть до 7 декабря, а многие и поныне, считали и считают, что все, что делает Глазьев, – это замысел компартии. В этом и суть игры кремлевских политтехнологов. Не зря же Глазьев до сих пор постоянно рассыпается в фальшивых реверансах в адрес КПРФ.

Пойдем дальше. Утверждают, будто бы мы «оттолкнули этого молодого, способного политика». И это неправда. Он был в нашей фракции четыре года. Мы всячески способствовали известности его экономических идей. Разумеется, мы настойчиво приглашали его вновь войти в наш избирательный список. Место в первой тройке было открыто для него чуть ли не до момента подачи документов в Центральную избирательную комиссию. По включению Глазьева в центральный список народного блока КПРФ заблаговременно было принято решение Президиума ЦК. Но он сам выбрал другой путь… Главную роль, очевидно, сыграли его встреча с Путиным и личные амбиции.

Получил бы блок С. Глазьева девять процентов без того непрерывного и, главное, почти восторженного показа Сергея Юрьевича по всем каналам телевидения? Причем на фоне информационной войны на уничтожение, что велась против КПРФ. Да никогда. На голову КПРФ выливалось одно ведро помоев за другим. А на голову лидеров «Родины» сыпались лишь лепестки роз. У блока, возникшего без году неделя, нашлось и безбрежное финансирование. Откуда? Успех ли это «патриотических сил» или умелый кремлевский ход, рассчитанный на то, чтобы оттянуть голоса у КПРФ? Судя даже по признаниям кремлевских деятелей, – второе. Да и какие это оппозиционные, «патриотические силы», если сразу после выборов один из лидеров «Родины» г-н Рогозин восторженно заявляет о поддержке президента Путина? Такие же обещания Путину давал и Глазьев» [89, 17–20].

В [89] Зюганов также описывает клеветническую пропагандистскую кампанию, развёрнутую властями против КПРФ.

Напомню, что в ходе президентской кампании 1996 года против нас было проведено три операции. В том числе была запущена газета «Не дай Бог!», которая выходила тиражом 15 млн. экземпляров в Финляндии и развозилась по всей стране. Были проведены операции «Прах раскулаченных предков» и «Память о репрессированных». В 2003 году было проведено уже 46 операций… у наших оппонентов оказался ряд находок, к которым мы оказались не готовы и не в состоянии были им что-то серьезное противопоставить. Например, за рубежом была написана книга о неких «связях КПРФ с чеченскими террористами». Затем ее издали на русском языке в Канаде и завезли в нашу страну. Материалы из этой книги «заряжались» во все средства массовой информации. Были охвачены примерно 3 тысячи изданий и агентств, которые работали над этим.

А огромный плакат, который вывешивался в Москве, где на фоне классиков марксизма-ленинизма изображены Зюганов, Шандыбин и Березовский. Этот плакат был хулигански вывешен в нарушение порядка и с позволения властей, причем висел довольно долго. Затем эту карикатуру растиражировали на календарях и листовках, разослали по всей стране…

Другая фальшивая книга: якобы мои «ответы на неудобные и сложные вопросы». Вообще-то в каждой поездке по регионам, на каждой предвыборной встрече мне задавали минимум полсотни вопросов. Мы обобщали их, до трех часов ночи готовили к публикации ответы, пересылали электронной почтой в Москву и в то же утро вывешивали на Интернет-сайте КПРФ, оперативно публиковали в наших газетах. И тем не менее фальшивые ответы на острые вопросы от моего имени оказались изданы огромными тиражами и дезориентировали избирателя.

Кстати, наши противники выпускали не только такого рода фальшивые брошюры, но и целые газеты – фальшивую газету «Правда», фальшивую газету «Советская Россия» и т. д. и т. п. Огромным, многомиллионным тиражом издана наклейка, где изображены «настоящий коммунист» Глазьев и «ненастоящий коммунист» Зюганов.

Есть несколько «новинок», которые заслуживают особого внимания. Недавно еще раз были распечатаны «34 вопроса к Зюганову», которые активно тиражировались в ходе предвыборной кампании. Откройте «Родную газету» и посмотрите: опять повторение той же предвыборной спецоперации. Все вопросы написаны в одном стиле, одной рукой. А ведь не было таких подлых и вздорных вопросов на наших встречах.

Есть нападки, которые не имеют аналогов в политической борьбе. В этом ряду – история с якобы моей гостиницей на Кубе. Ее нет и не может быть. Это касается и завода в Иордании, скотомогильника под Москвой и четырех гектаров «моей» усадьбы в Спасском-Лутовинове и многого другого.

В период выборов мне каждый день угрожали расправой, сутками звонили домой, парализовав возможность жить нормальной жизнью. Каждое утро несколько психбольных меня встречали у двери. Но и этого им показалось мало. Была проведена еще одна мерзкая и циничная операция в моем родном доме, который мы вместе с отцом, инвалидом войны, строили, и из которого он уехал 30 лет назад. Купили наш дом, устроили там своего рода музей: привезли скульптуру Ленина, отпилили ей голову, приклеили мою. И этот сюжет крутился по телевидению и в прессе три недели!

Мои земляки, в том числе и ряд почетных граждан, выступили против этого. Но, в целом, противоядия против такого рода массовых вакханалий мы так и не нашли. Мы просто лишены эфира и тиражей.

А вот еще один экспонат – фотоальбом, по качеству полиграфии не уступающий книгам о сокровищах Эрмитажа. Его распространяли по всей стране огромным тиражом. Он посвящен 10-летию КПРФ, ее лидеру. В нем собраны фотомонтажи самого мерзкого свойства: Зюганов на фоне эсэсовской эмблемы, Зюганов «проигрывает золото партии в казино», Зюганов в окружении бандитов в пьяном, непотребном виде. И даже такое: «красный злодей современной эпохи» [89, 53–57]

Описанная Зюгановым пропаганда конечно подлая, но местами и глупая. На сколько-нибудь соображающих людей она не должна была действовать. Но на какую-то часть колеблющегося электората, особенно маргиналов, она, конечно, действовала.

Однако главный удар по КПРФ нанесло именно предательство Глазьева. Именно Глазьева, поскольку из тройки лидеров «Родины»: Глазьева, Рогозина и Варенникова – только Глазьев был больше всего «привязан» в сознании людей к КПРФ, поскольку активно ею до предвыборной кампании 2003 г. «раскручивался».

 

18.5. Левая оппозиция 2007–2011 гг.

 

В качестве последнего примера, рассмотрим внутрипартийную оппозицию 2007–2011 гг. (привязка к датам приблизительная). Основными очагами этой оппозиции явились партийные организации Москвы и Санкт-Петербурга. Центральные органы партии приняли меры против этой оппозиции. Они отражены в документах VII Пленума ЦКРК КПРФ, состоявшегося 2 июля 2010 г. и VI совместного Пленума ЦК и ЦКРК КПРФ (3 июля 2010 года). Подробное обсуждение этих Пленумов проведено на Форуме «Советской России» [90]. При ссылках на этот форум его будем обозначать аббревиатурой ФСР (ФСР-250 – означает материал № 250 на этом форуме).

 

18.5.1. Позиция руководства КПРФ

VII Пленум ЦКРК КПРФ принял постановление «Действия ЦКРК по борьбе с проявлениями фракционности и групповщины в КПРФ».

Из доклада Председателя ЦКРК Никитина на этом Пленуме [91].

«Центральная Контрольно-ревизионная комиссия ещё до XIII съезда выявила деятельность оппозиционной группировки Федорова в Санкт-Петербургском горкоме КПРФ, раскрыла методы её раскольнической деятельности и показала, каким образом она наносила существенный ущерб партии. ЦКРК назвала это явление неотроцкизмом и предостерегла коммунистов об опасности его проявления в КПРФ. По мнению ЦКРК, неотроцкизм – это политическое течение эпохи глобализации по-американски, действующей на основе понимания западной, а не русской цивилизации. Неотроцкистам чужда русская культура, русская история и русский народ. Они мыслят и действуют по западному в духе буржуазной демократии, имитируют бурную революционную деятельность и разрушают единство партии и её волю к победе».

«Имея влияние в партийных структурах, они сумели саботировать выполнение целевой установки X съезда КПРФ о том, что «в современных условиях социалистическая революция может состояться только, как результат национально-освободительной борьбы русского народа, объединяющего вокруг себя все остальные народы нашей страны», а также затормозить реализацию программы решения русского вопроса».

«Этим активно занималась антипартийная группа Баранова , возглавлявшая долгое время официальный сайт КПРФ».

О группировке Фёдорова: «Они разрывают и противопоставляют марксизм и ленинизм, борясь за чистоту марксизма». Т. е. противопоставляют интернационализм патриотизму.

Никитин ссылается на Компартию Китая, в уставе которой записано, что в Китае строится социализм с китайской спецификой. «А сторонники Федорова замучили КПРФ, выступая против социализма с русской спецификой, против русского духа и против духа времени. Оппозиционеры не дают КПРФ действовать по-ленински, диалектически соединяя материальное и духовное. Но ведь без этого невозможно понять и освоить технологии современной иформационно-психологической войны. Они отвергают определенный в Программе способ фактического достижения цели, разделяют и противопоставляют классовую и национально-освободительную борьбу. Натравливают сторонников каждого направления борьбы друг на друга. Не сочетают, а разделяют парламентскую и внепарламентскую деятельность. А без сочетания этих факторов КПРФ не сможет завоевать власть».

Т.е. вместо борьбы с режимом – борьба внутри партии.

Большие претензии были высказаны и в адрес Московского городского отделения.

«Президиум ЦКРК много внимания уделил Московскому городскому отделению, потому что в условиях кризиса и обострения политической борьбы именно Московское городское отделение должно быть надежной опорой ЦК и ударным отрядом партии в борьбе за достижение программных целей. Именно Московский горком КПРФ должен показать всем региональным отделениям пример эффективной работы по выполнению решений центральных органов КПРФ по укреплению идейного и организационного единства партии, по соединению мощного социально-классового протеста и национально-освободительного движения в единый народный фронт для завоевания политической власти».

«…после освобождения центрального сайта КПРФ от «барановщины», в Московском городском отделении по инициативе Уласа В.Д. были созданы параллельные идеологические структуры , выведенные полностью из-под контроля секретаря МГК по идеологии т. Потапова А.В. Партийное руководство ими взял на себя Улас В.Д. Кадры в эти идеологические структуры подбирались не по критериям идейности, а по принципам личной преданности. Жизнь показала, что эти структуры оказались насыщены людьми, не признающими Программу КПРФ, нацеленными на конфронтацию с центральными органами партии.

В результате, после исключения из партии А. Баранова и питерской группировки Федорова – Борзенко, именно созданный В. Уласом и зарегистрированный на частное лицо – Анну Дронову сайт Московского городского отделения «комстол. ру» стал основным ресурсом для антикоммунистов, ведущих открытую борьбу с центральными органами КПРФ. К работе на «комстоле» была привлечена практически вся интернет-первичка, созданная А. Барановым. Сайт стал трибуной для распространения идей Басанца и Милосердова, которых Улас В.Д. и Никитин С.В. взяли под свою личную защиту, демонстративно отказавшись выполнять решение центральных органов партии. Этим они грубо нарушили Устав КПРФ.

Во-вторых, осознанность действий Уласа В.Д. подтверждается тем, что на XIII съезде КПРФ именно первый секретарь МГК пошел вразрез с решениями центральных органов партии и в своем выступлении осудил ЦКРК за принятие постановлений об опасности неотроцкистских проявлений и о нарушениях Устава в Санкт-Петербургском отделении КПРФ. Однако XIII съезд КПРФ не поддался его призывам и поддержал позицию ЦК и ЦКРК. По Уставу КПРФ Улас должен был подчиниться решению большинства, но он не сделал этого.

«Руководитель сайта «комстол. ру» Анна Дронова разместила в Интернете призыв к коммунистам исключить Председателя ЦК КПРФ Зюганова Г.А. из состава Московского городского отделения и способствовала размещению на сайте информации, препятствующей выполнению Постановления ЦК КПРФ по Санкт-Петербургскому городскому отделению. А член бюро МГК, руководитель «Красного ТВ» Сергей Епифанов призвал единомышленников к противодействию ЦК КПРФ, отметив, что «Москва – наша территория. А ЦК – пришельцы. Зюганов уже надоел давно большинству активистов. Даже если Уласа и исключат, как Федорова, командовать в Москве все равно будет он. И его решения будут исполняться».».

«В-третьих, был нарушен один из главных принципов деятельности КПРФ – принцип гласности. По указанию Уласа коммунисты МГО были лишены возможности получать достоверную информацию о решениях центральных органов партии. В частности, им запрещено распространение Аналитической записки ЦКРК КПРФ с анализом содержания форума сайта «Комстол. ру», в которой обобщены и классифицированы по восьми направлениям материалы антипартийного содержания, представленные в публикациях и выступлениях на данном форуме. Одновременно распространялась информация о неправильности действий центральных органов, всячески компроментировалось руководство КПРФ в лице В.И. Кашина, В.Ф. Рашкина, С.П. Обухова. Организована мощная атака на ЦКРК и её Председателя.

В-четвертых, руководством велось преследование тех, кто требовал выполнения указаний центральных органов. Уласу В.Д., Лакееву В.И. и Никитину С.В. удалось вывести из состава бюро критиковавших Уласа В.Д. секретаря Доровина Е.В. и Кострикову Е.Г. Были попытки вывести из бюро и Потапова А.В. К руководству окружкомами МГК допущены только свои люди.

В-пятых, на базе Черемушкинского райкома Западного административного округа отработана технология формирования антикоммунистической первички и захвата её членами руководящих структур в местном отделении. Группа, работающая на Интернет-сайте «Комстол. ру», создала своё первичное отделение и уже захватила большинство в руководстве райкома. В районном отделении семь первичек, в которых состоят на учете 120 коммунистов. Но в составе районного комитета наблюдается явный перекос. Из 15-ти членов райкома – 7 из первички Епифанова. В бюро райкома избраны 8 человек, причем 5 из первички Епифанова. Хотя на момент избрания в бюро РК Олег и Нигора Двуреченские, А. Горошков и Е. Шипунов имели партийный стаж всего один год. Благодаря таким ошибкам в кадровой политике, С. Епифанов уже выдвинут в члены бюро МГК КПРФ, что усилило его возможности в раскольнической деятельности.

В-шестых, на базе райкома Марьино Юго-Восточного административного округа была успешно отработана технология рейдерского захвата первичных и местного отделений и использования их потенциала во время выборов в интересах партии «Справедливая Россия». В результате в 9-м избирательном округе партия «Справедливая Россия» показала наилучший результат во время выборов в Москве, а КПРФ – один из худших. Президиум КРК МГО глубоко изучил и раскрыл в своей записке эту технологию.

В-седьмых, начато активное преследование и показательная расправа над коммунистами, требующими выполнения решений съезда и центральных органов КПРФ. Так, стремительно освобождена с поста секретаря окружкома, секретаря первички и руководителя избирательного штаба и исключена из партии Колотева Р.В. (ЮВАО). Предпринята попытка разжаловать райком «Восточное Дегунино» в первичку (САО), хотя на выборах данный райком, возглавляемый секретарем Лекановой М.Ф., показал один из лучших результатов в Москве. Начато гонение на секретаря райкома «Аэропорт» О.В. Крамскую и секретаря Головинского РК Соломатина В.А. (САО), выступивших с критикой руководства окружкома и МГК КПРФ».

Ввиду тяжести допущенных руководством МГК нарушений Устава и деятельности против партии были приняты соответствующие меры.

«Подобные действия бюро МГК вынудили Президиум ЦК 12 мая 2010 года принять постановление «О ходе выполнения постановления Президиума ЦК КПРФ «О противодействии руководства Московского городского Комитета КПРФ борьбе ЦКРК с нарушителями программных установок, наносящими существенный ущерб партии Московским городским отделением КПРФ»». Президиум ЦК в соответствии с пунктом 6.17 Устава КПРФ распустил бюро МГК, принявшее решение, противоречащее Программе, Уставу и решению вышестоящего органа КПРФ. Он назначил Рабочую группу для созыва Комитета. Учитывая, что это произошло в ходе отчетно-выборной кампании накануне избрания нового состава руководящего органа МГО, Президиум ЦК поручил Рабочей группе выполнение функций бюро для возвращения деятельности МГО в уставное поле в соответствии с программными установками. В состав Рабочей группы, возглавляемой членом Президиума ЦК, секретарем ЦК по организационно-партийной и кадровой работе Рашкиным В.Ф., вошли опытнейшие авторитетные коммунисты».

Оппозиция отреагировала следующим образом.

«Член бюро, бывший депутат Мосгордумы Никитин С.В… сторонник союза КПРФ с правой оппозицией Касьянова – Каспарова, обратился с открытым письмом к коммунистам столицы, в котором фактически заявил, что надежда на исправление ситуации коллективным органом – Центральным Комитетом, бесперспективна, и надо быстрее избавляться от Зюганова и его окружения . Оборудование телестудии «Красное ТВ» было демонстративно вывезено из опечатанного помещения горкома КПРФ. А Интернет-сайт «Комстол. ру» был объявлен интеллектуальной собственностью Епифанова С.А. Таким образом, сбылись самые худшие предположения КРК МГО и Президиума ЦКРК относительно судьбы параллельных структур, создаваемых Уласом на партийные деньги. Их увели у партии».

Пункт 6.17 Устава КПРФ.

«Бюро Комитета регионального отделения КПРФ, принявшее решение, противоречащее Программе или Уставу партии либо решению вышестоящего органа КПРФ, может быть распущено по Постановлению ЦК КПРФ или его Президиума. Этим же Постановлением одновременно с роспуском Бюро Комитета назначается рабочая группа для созыва Комитета регионального отделения КПРФ».

Из приведённых материалов видно, что борьба между руководством КПРФ и Питерско-Московской оппозицией велась вокруг контроля над партийными отделениями: оппозиция стремилась их захватить, чтобы проводить свою политику, отличную от политики партии, а руководство, естественно, этому сопротивлялось. Идейное противостояние, из-за которого якобы всё это началось (Никитин обвиняет оппозицию в нарушении одного из положений Программы КПРФ) отошло на второй план.

 

18.5.2. Взгляды оппозиции

 

18.5.2.1 Улас

Начнём с выступления Уласа на июльском Пленуме ([90], ФСР-244). В этом выступлении Улас отмечает успехи МГО: увеличение приёма в партию с 2 % до 10 %, увеличение на 85 % поддержки КПРФ на последних выборах в Госдуму – максимальный показатель среди всех региональных отделений, «на президентских выборах 2008 г. за Г.А.Зюганова в Москве проголосовали в 2,5 раза больше, чем на предыдущих…». Правда, на предыдущих выборах Зюганов не выдвигался: кандидатом от КПРФ был Н.М. Харитонов. Т. е. сравнение не совсем уместное.

Далее Улас выражает непонимание действиями Президиума ЦК.

«Ив этих условиях Президиум ЦК отстраняет руководство горкома».

Затем всё же проводит анализ причин.

«А теперь о том, как готовилось данное решение. Первоначальным и ключевым поводом послужили претензии к форуму сайта горкома «Комстол», на котором, его модератором Анной Дроновой и посетителями, большинство которых даже не члены партии, были помещены нелицеприятные оценки ряда партийных руководителей и решений.

Бюро горкома закрыло форум сайта полтора года назад в январе 2009 года».

(Закрыло после претензий, а само не догадалось?)

«Однако через 4 месяца после этого появляется так называемая «аналитическая записка», подписанная Г.М. Беновым, содержание которой фактически было направлено на дискредитацию руководства горкома.

Бюро МГК создало комиссию из специалистов, которая, проверив материалы «аналитической записки», доложила на Бюро в присутствии Бенова, что на 80 % материалы «аналитической записки» сфальсифицированы. От Бенова мы узнали, что эти материалы подготовлены членом Президиума ЦКРК Волковым и Машталером, и договорились, что создадим совместную комиссию горкома и ЦКРК для проверки обвинений. Однако вопреки обещанию, даже не пригласив представителей горкома, Президиум ЦКРК принимает решение о придании этой записке официального статуса и требует от горкома в условиях развернувшейся избирательной кампании в Мосгордуму обсудить её на всех первичных, районных и окружных собраниях и конференциях, и исключить из партии ряд молодых коммунистов, которые, по их мнению, занимались дискредитацией руководства партии на форуме. Как требует устав партии, мы создаём комиссию, она обращается в ЦКРК с просьбой предоставить материалы, подтверждающие обвинения в адрес коммунистов и получает отказ.

Т. е. с одной стороны от нас требуют исключить из партии наших товарищей, обвиняя их чёрт знает в чём, а когда мы просим подтверждения их антипартийной деятельности – получаем отказ.».

Интересно, каков был характер отказа. Может, было сказано: «Зайдите сами на форум, там всё есть». Или: «Ничего дать не можем, поскольку материалы удалены». Фраза Уласа с «чёрт знает в чём» говорит именно об удалении. Ведь, если бы материалы не были удалены, то не имело бы смысла и запрашивать.

Отверг Улас обвинения в том, что руководство горкома оспаривало «необходимость сплочения патриотических сил для спасения русского и всех других народов России». И слова, что «Москва – это наша территория, что ЦК пришельцы…. Епифанов нигде и никогда не произносил и в Интернете не размещал».

Выше, в Постановлении Пленума говорилось, что Улас запретил распространение Аналитической записки ЦКРК. В своём выступлении на Пленуме Улас запрет признаёт неявно, оправдывая его выборами в Мосгордуму. Причём так пренебрежительно: мол, заставляете заниматься какой-то ерундой, а у нас выборы. Но и после выборов запрет не был снят.

Т.е. Улас предъявленные обвинения, практически, полностью отвергает, считает их лживой операцией ЦКРК КПРФ.

В заключение Улас выражает сомнение в необходимости дисциплины в партии.

«И ещё один принципиальный момент. Сегодня от ряда наших товарищей можно услышать, что жёсткое и беспрекословное без рассуждений выполнение решений Президиума, даже нарушающим устав партии, абсолютно необходимо, поскольку ситуация в стране накаляется и может встать вопрос о власти, для завоевания которой необходима железная дисциплина.

На мой взгляд – это очень опасная иллюзия. Для того, чтобы завоевать политическую власть, как показывает исторический опыт, необходимо завоевать симпатии и поддержку наиболее активной части общества, прежде всего интеллигенции, формирующей общественное мнение, и наиболее радикально настроенной молодёжи, без чьей энергии, бескомпромиссности и жажды борьбы за справедливость победить невозможно. А теперь давайте ответим на вопрос: можно ли завоевать их симпатии и поддержку, и создать широкий патриотический фронт, демонстрируя такое отношение и нетерпимость по отношению к товарищам по партии»?

По поводу нарушений Устава: формально всё сделано по Уставу. Улас с обвинениями не согласен, но это не даёт повода говорить о нарушении Устава.

Теперь о том, что нужно завоевать симпатии интеллигенции и радикально настроенной молодёжи. Какой интеллигенции? Большинство интеллигенции формирует общественное мнение в пользу власти. Её симпатии не завоюешь. А радикально настроены, например, молодые националисты и фашисты, убивающие лиц неславянской внешности, молодёжь Каспарова…. Их симпатии что ли Улас собирается завоёвывать?

Т.е. концовка речи Уласа заставляет задуматься о его позиции. С кем он хочет объединяться? И, разумеется, нарушение дисциплины оправдывать нельзя, поскольку, если нет дисциплины, то нет и партии.

Это замечают и некоторые участники Форума «Советской России», посвящённого совместному Пленуму (ФСР-248, разместил Alecs):

«Интересно, о какой интеллигенции и радикально настроенной молодежи идет речь, может Улас озвучит некоторые персоналии? Тогда, может быть, мы сможем полностью убедиться в его замыслах»!

 

18.5.2.2. Воротынский

Перемены в МГО проанализированы с точки зрения оппозиции в статье П.Воротынского «По выборным «технологиям» Зюганов превзошёл власть» [92].

Сначала автор описывает различные приёмы фальсификации выборов, а затем переходит к Зюганову:

«Однако в этом году свершилось чудо из чудес. На внутрипартийных выборах в МГО КПРФ г-н Зюганов опробовал совершенно новые, доселе неизвестные даже г-дам Суркову и Чурову «избирательные технологии».

Дело в том, что Постановлением Президиума ЦК КПРФ от 12 мая с.г. без реальных оснований и внятных объяснений было распущено бюро МГК КПРФ. Затем Постановлением июльского Пленума ЦК КПРФ был распущен горком, окружные комитеты и объявлено о реорганизации районных комитетов КПРФ с их укрупнением и объединением в 31 новое местное отделение по принципу районирования советских времен».

В первом абзаце – эмоции автора статьи, а во втором, кроме констатации факта, содержится вызывающее сильное возражение оценка. Как это «без реальных оснований и внятных объяснений». Изобилие оснований и объяснений дано. Если они не устраивают Воротынского, то оспаривайте. Но ничего этого нет. Просто голословное отрицание. Далее идёт плач о погроме московского отделения КПРФ. Причём противники оппозиционеров характеризуются следующим образом:

«В ходе нового этапа выборов в «объединенные» райкомы и делегатов на городскую конференцию любыми способами добиться того, чтобы ничтожное меньшинство разного рода доносчиков, клеветников, лжецов и фальсификаторов, пользовавшееся поддержкой не более 15 % тогдашнего партактива, на городской конференции было поддержано и «избрано» в горком и его руководство».

Т.е. сообщать о своём несогласии с действиями руководства МГК (в соответствии с п. 2.3 Устава «обращаться с заявлениями и предложениями в любой партийный орган») нельзя – это донос.

Далее идут обвинения в нарушении Устава.

«Было понятно, что после такого многоступенчатого погрома МГО КПРФ Зюганов и его подручный Рашкин, назначенный председателем оргкомитета, пойдут на любые нарушения Устава партии и любые подлоги, чтобы в состав новых райкомов попадали «нужные» коммунисты и такие же «нужные» выдвигались делегатами на городскую конференцию для получения нужных там результатов. А «ненужных» несколько сот партактивистов, раздражающих своей излишней активностью власть, а потому и Зюганова, решили изгнать путем исключения из партии или недопущения к избранию в какие-либо выборные органы.

Предпринятые оргкомитетом меры поражают своим иезуитским издевательством. Здесь и антиуставное назначение неких надсмотрщиков-гауляйтеров от оргкомитета, без присутствия которых результаты выборов ни в одном собрании первичной организации или на районной конференции не могли быть признаны. Это и отстранение большого числа первичных организаций от участия в районных «объединительных» конференциях под надуманными предлогами».

Давайте разберёмся. По статье 6.18 Устава распущен Горком и объявлено его воссоздание по новой структуре. Т. е. принято решение о реорганизации регионального отделения в соответствии со статьёй 6.19: «Решение о реорганизации или ликвидации регионального отделения партии может быть принято ЦК КПРФ». Целью реорганизации объявлено избавление от антипартийных (с точки зрения ЦК, разумеется) элементов. Так что тут антиуставного в отстранении некоторых первичных организаций от участия в районных конференций? Такая вот реорганизация. Детали её в Уставе не оговорены. В статье 6.19 реорганизация объединена с ликвидацией, т. е. как бы неявно подразумевает возможность частичной ликвидации нездоровых элементов. А возможность исключения члена партии не только первичкой предусмотрена в статье 6.11 Устава: «Решение о наложении взыскания на члена КПРФ или об исключении его из партии принимается органом структурного подразделения КПРФ (общим собранием первичного партийного отделения, Бюро Комитета местного или регионального отделения КПРФ), в котором член КПРФ состоит на учёте, а в исключительных случаях – Президиумом ЦК КПРФ». Исключительный случай наступил.

Теперь про «антиуставное назначение неких надсмотрщиков-гауляйтеров».

В разделе 3.10 Устава говорится: «… Члены выборного партийного органа имеют свободный доступ на заседания нижестоящих органов, а также право знакомиться с документами, находящимися в распоряжении соответствующего или нижестоящего органа, а также его аппарата». Т. е. присутствие представителей Оргкомитета, который заменил выборный орган (бюро МГК) на партийных собраниях первичек находится в полном согласии с Уставом. А то, что без этого итоги собрания не признавались, так это следствие реорганизации, которая должна обязательно проходить под контролем.

Таким образом, обвинения ЦК в грубом нарушении Устава при реорганизации МГО как со стороны Уласа, так и других критиков ЦК, совершенно необоснованны. Может и можно было бы найти какие-то отклонения, но в целом Устав соблюдался.

Косвенным подтверждением этого является требование Е.К. Лигачёва, примкнувшего к оппозиции, урезать права ЦК по роспуску и реорганизации региональных партийных отделений, нарушивших Устав, Программу или не выполняющих решения ЦК.

 

18.5.2.3. Оппозиционный Пролетарский райком

В рассмотренной выше статье Воротынского упомянуто, что три райкома (Куйбышевский, Ленинградский и Пролетарский) новой структуры МГО находились под полным контролем оппозиции. Поэтому оргкомитет выборов в этих райкомах не организовывал. И оппозиция провела там выборы самостоятельно. Ниже рассматривается Постановление конференции Пролетарского райкома, опубликованной на сайте Com-Piter.ru [93].

«С нарушением п. 6.18. Устава ликвидирован Московский городской Комитет партии. Без преемственности, без отчётов и передачи управления новым структурам упразднены окружкомы и изменены территориальные границы райкомов».

Вот п. 6.18 Устава.

«Комитет регионального отделения КПРФ, принявший решение, противоречащее Программе или Уставу партии либо решению вышестоящего органа КПРФ, может быть распущен по Постановлению ЦК КПРФ. Этим же Постановлением одновременно с роспуском Комитета, с целью обсуждения сложившейся ситуации и проведения новых выборов членов Комитета, созывается Конференция регионального отделения КПРФ, определяется дата и место её проведения, норма представительства на Конференцию от местных отделений КПРФ, а также создаётся оргкомитет для подготовки Конференции и руководства деятельностью регионального отделения КПРФ до её проведения».

В чём нарушен Устав? Не говорится. Того, о чём упоминается во втором предложении цитаты (преемственности), в п. 6.18 нет. Претензии, вероятно, взяты из инструкции ЦК. Но Инструкция – не Устав. К тому же Инструкции, описывающей обычную реорганизацию, а не чрезвычайную.

Т.е. опять мы имеем голословное обвинение ЦК в нарушении Устава, причём авторы резолюции не удосуживаются даже грамотно сформулировать претензии. Оно и понятно: ведь подавляющее большинство членов партии Устав не знает, а не члены – тем более. Расчёт на то, что все поверят в то, что обвинители Устав уж точно читали и трактуют его правильно.

«Оргкомитет, созданный ЦК КПРФ вместо руководящих органов партии в Москве, самоустранился от руководства деятельностью регионального отделения, что ему вменено в обязанности п. 6.18. Устава, и, напротив, своими непредсказуемыми, а порою и волюнтаристскими действиями мешал работе отделений, особенно, в части проведения организационных Конференций с целью создания новых районных структур. Так, созыв организационной Конференции в нашем районе он не санкционировал до сих пор. Печально, что все эти нарушения Устава совершались на виду у ЦК и ЦКРК КПРФ, которые по неизвестным причинам закрывали на них глаза. Не следили за судьбой многочисленных недоуменных и гневных писем коммунистов, направлявшихся в их адрес, и, как правило, остававшихся без ответа.

В итоге из-за отсутствия организационных и руководящих начал коммунисты столицы более четырёх месяцев практически лишь стихийно участвовали в её политической жизни.

В ходе подготовки и при проведении Собраний и Конференций по избранию делегатов на организационные районные и городскую Конференции Оргкомитет взял на себя не предусмотренные Уставом партии, функции признания или непризнания итогов Собраний и Конференций с использованием шантажа и угроз. В результате таких действий организационные Конференции в большинстве районных отделений города оказались сорванными или сфальцифицированными. По этой причине партийный актив ряда районов вынужден был взять на себя инициативу проведения Конференций».

Относительно функций Оргкомитета в п.6.18 Устава сказано следующее:

«…создаётся оргкомитет для подготовки Конференции и руководства деятельностью регионального отделения КПРФ до её проведения». Т. е. никакие функции Оргкомитета в Уставе не прописаны. Он должен просто руководить (а «волюнтаристские» действия ведь тоже руководство). Притом, очевидно, руководить так, чтобы исправить положение, чтобы к руководству не пришли опять лица, ответственные за возникновение кризиса. Т. е. роспуск комитета производится для того, чтобы произвести (по терминологии 20-х годов прошлого века) чистку регионального отделения. А чистку, очевидно, нельзя провести по методике нормальной реорганизации отделения. В этом случае с большой вероятностью можно получить старое руководство. Чрезвычайную ситуацию можно исправлять только чрезвычайными средствами. Очевидно, непризнание итогов Конференций в оппозиционных райкомах относится к их числу. Я думаю, что и самим оппозиционерам это всё понятно. Они просто «закусили удила» или… играют свою роль жертвы злобного Никитина (или Зюганова) до конца.

А вот действия партийного актива ряда районов, которые взяли на себя инициативу проведения конференций вопреки мнению Оргкомитета противоречат Уставу, поскольку Оргкомитету поручено руководить «деятельностью регионального отделения».

Рассмотрим теперь – некоторые пункты постановления.

«2. Прошедшую 18 декабря с.г. с грубыми нарушениями Устава партии, городскую Конференцию и избранные ею руководящие органы считать нелегитимными».

Повторение необоснованного обвинения в нарушении Устава. И используется внеуставной термин «легитимность». Легитимность власти означает её признание большинством. Большая часть городского отделения Конференцию признала, т. е. для этой части избранные ею руководящие органы легитимны.

«4. Выполняя решения организационной Конференции Пролетарского районного (местного) отделения КПРФ г. Москвы от 5.12.2010 года, обратиться к коммунистам столицы, и прежде всего к районам, не допущенным на городскую Конференцию, с предложением о создании инициативной группы по подготовке и проведению Чрезвычайной Конференции МГО КПРФ».

Т.е. предлагается создать инициативный Оргкомитет. А ведь Уставом это не предусмотрено. Оргкомитет может по Уставу (п.6.18) создать только ЦК, и он уже создан. Т. е. налицо грубое нарушение Устава теми, кто только что жаловался на его нарушение.

«6. Просить ЦК КПРФ объявить общепартийную дискуссию по назревшим внутрипартийным проблемам и проекту новой редакции Устава партии».

Здесь, по-видимому, подразумевается исключение из Устава пунктов типа 6.17 и 6.18, на основе которых распущен Московский горком КПРФ. Тем самым авторы резолюции неявно признают, что ЦК действовал по Уставу. Но Устав, по их мнению – плохой. Но зачем же тогда нужно было обвинять ЦК в нарушении Устава?

 

18.5.2.4. Оппозиционер А. Баранов

Баранов – оппозиционер с солидным стажем. Ещё в 1997 г. в статье «Время «Ч» для правительства и оппозиции» [94] он обвиняет КПРФ в соглашательстве, трусости, гашении революционной энергии масс. Приведём два примера.

«Если нет своих идей, неизбежно придется принимать участие в чужих активных мероприятиях, причем таким образом, какой желателен твоему противнику. 27 марта официальные профсоюзы проводят акцию протеста против невыплат зарплаты. КПРФ после долгих колебаний, после зюгановского заявления о том, что «ходить с лозунгом «Отдайте зарплату!» унизительно», решила включиться в профсоюзное мероприятие».

Казалось бы, чего плохого в том, чтобы принимать участие в чужом мероприятии, если оно способствует выполнению целей партии (Баранов далее признаёт, что в данном случае это именно так)? Но нет, надо обязательно уколоть, причём как можно больнее: по логике Баранова, такое участие почему-то должно быть выгодно противнику.

Пример второй

«Если серьезная партия демонстрирует свои серьезные намерения, то она должна предвидеть, что, получив шиш от правительства, ее сторонники потребуют решительных действий». Далее Баранов «разоблачает» соглашателя Купцова, возразившего против приезда людей из области в Москву, чтобы не мешать уличному движению… Обвинение в сдерживании революционной энергии масс самое убийственное… Если эта энергия масс есть. Именно масс, а не отдельных активистов. Что значит, «сторонники потребуют решительных действий»? От кого? От партии? Но партия может идти на решительные действия только в том случае, если будет уверена, что эти сторонники будут активно участвовать в этих действовать? А пока большинство сторонников готовы лишь с удовольствием наблюдать, как кто-то другой будет осуществлять эти решительные действия. К тому же часто требуют решительных действий, выходящих за рамки Закона и поэтому невозможных для легальной партии.

Но это были ещё цветочки. В 2009 г. после исключения из партии Баранов настроен гораздо критичнее.

В послесловии к статье на ФОРУМ. мск под весьма характерным для оппозиции названием «Партийная линия – последовательное предательство» [95] он даёт КПРФ убийственную характеристику:

«В руководстве КПРФ, которая остается монопольным представителем оппозиции в парламенте, давно прошел раскол на более-менее последовательных левых интеллигентов и представителей мелкобуржуазных слоев из провинции, просто оккупировавших места в КПРФ по карьерным, а не идеологическим соображениям. Эта диспозиция устраивает Кремль, поскольку парализует парламентскую оппозицию по всем более-менее значимым вопросам – даже таким, казалось бы, очевидным для компартии, как поддержка рабочих Тольятти.

Сегодня мелкобуржуазная (и вдобавок националистическая) фракция в руководстве КПРФ доминирует, причем доминирует абсолютно. Собственно, именно ее поддерживает официальный лидер партии Зюганов, выдвигая на первые роли совершенно непригодных для этого деятелей типа того же бывшего председателя подмосковного колхоза Кашина, бывшего инженера-технолога из Саратова Рашкина, псковского партфункционера Никитина и целый ряд других деятелей, вообще никак не зарекомендовавших себя в левом движении, зато тесно связанных с местными элитами, бизнесом и на самом деле абсолютно лояльных действующей власти».

Почему он здесь перечисляет бывшие должности Кашина, Рашкина и Никитина? Что? Бывший председатель колхоза, инженер-технолог и парт-функционер не могут быть в силу своей ограниченности в руководстве партии? К тому же Баранов занижает заслуги Кашина, который является академиком РАСХН.

Далее Баранов обосновывает свои обвинения уничижительным описанием Кашина («Владимир Кашин – человек, по-своему, искренний, привыкший вольно выражаться среди пасущихся коров и подрастающей картошки. К тому же товарищ пишет стихи. То есть такой вполне положительный персонаж, оказавшийся ну совсем не на своем месте».), а также некоторыми эпизодами «предательской» деятельности КПРФ. Рассмотрим один из них – протест против монетизации льгот, о котором автор имеет представление не только из литературы.

Точка зрения Баранова.

«Напомню, что начиная с 9 января 2005 года в течение целого месяца я, занимаясь поневоле координацией акций по стране с использованием информационных ресурсов КПРФ, не мог найти ни одного члена Президиума ЦК КПРФ, ни одного секретаря ЦК. Все во главе с т. Зюгановым дружно проводили новогодние каникулы, пока в стране созревала революционная ситуация. Созревала-созревала, да не вызрела…

Первое явление руководителя КПРФ народу, случившееся через месяц после начала акций протеста, был как раз брифинг в Думе зампреда ЦК, вдобавок руководителя Штаба протестных действий товарища Кашина. Где он, ничтоже сумняшеся, заявил, что КПРФ все это время… как могла сдерживала народный протест, но вот не смогла – такой протест получился сильный…

Через короткое время В.Кашина принял тогдашний первый заместитель губернатора Подмосковья Пантелеев, они нашли общий язык, и отношения у зампреда ЦК КПРФ с подмосковной администрацией наладились. А волна протестов под чутким руководством Штаба протестных действий ощутимо пошла на спад и к середине мая затихла вовсе».

Хотя, по заявлению Баранова, КПРФ сдерживала народный протест (Кашин, я думаю, скажет, что Баранов слишком вольно изложил его заявление), но в Подольске митинг КПРФ организовала, и он был довольно многочисленный. То, что начало протеста партия прозевала – это верно. Но потом включилась. А протест кончился не в результате тормозящего действия руководимого Кашиным штаба протестных действий, как это утверждает Баранов, а по двум вполне естественным причинам: во-первых, люди устали (многократно они могут выходить на одну и ту же акцию протеста только за деньги), а, во-вторых, власть пошла на существенные уступки. В Московской области, где были наиболее массовые протесты, льготы по бесплатному проезду даже увеличились.

Говорить о вызревании революционной ситуации в данном случае для марксиста (а Баранов себя таковым, наверное, считает) недопустимо. В данном случае протест основывался на борьбе за экономические права специфической группы населения – пенсионеров и льготников. Основная масса трудящихся в этом выступлении не участвовала. Революционная же ситуация подразумевает массовое выступление, прежде всего, трудящихся и не только с экономическими, но, прежде всего, с политическими требованиями.

Т.е. обвинения Баранова по отношению к КПРФ явно выдержаны как всегда в очернительском духе.

Заканчивает своё послесловие Баранов утверждением, что «репрессиям подверглись все члены КПРФ, имевшие неосторожность принимать участие в реальных, а не постановочных акциях протеста. Идеология тут ни при чем – в одном списке «неотроцкистов» оказались и Петр Милосердов, занимавший, наоборот, правую позицию в партии, и Павел Басанец, тогдашний секретарь Западного окружкома в Москве. Критерий был один – оппозиционная активность, выбивающаяся за рамки дозволенного для КПРФ. Кем дозволенного?.. Ясно, кем».

В качестве обоснования приводится лишь исключение его самого якобы за намерение принять участие в забастовке на ВАЗе. По другим пострадавшим какого либо обоснования этим утверждениям не приводится. Читатель должен принять или не принять эти утверждения на веру.

Насчёт исключения Баранова из КПРФ. Здесь приведены выдержки из его критики против КПРФ начиная с 1997 по 2009 гг. Если учесть характер критики – очернительский и слабо обоснованный, то можно сказать, что долго его терпели.

 

18.5.2.5. Об оппозиции в Санкт-Петербурге

Об этой оппозиции было уже упомянуто выше в разделе 18.4.1, где приведены претензии ЦКРК к «группировке Фёдорова» в Санкт-Петербургском горкоме КПРФ. Напомним обвинение против оппозиции в области идеологии.

«Имея влияние в партийных структурах, они сумели саботировать выполнение целевой установки X съезда КПРФ о том, что «в современных условиях социалистическая революция может состояться только, как результат национально-освободительной борьбы русского народа, объединяющего вокруг себя все остальные народы нашей страны», а также затормозить реализацию программы решения русского вопроса» [91].

Ниже приведём материал под названием «К визиту Зюганова в Ленинград» [96], поясняющий суть конфликта со стороны оппозиции.

«Вчера в Ленинград на Северо-Западное региональное совещание КПРФ и встречу с партактивом приехал Геннадии Зюганов. Прибытие «ознаменовалось» избиением протестующих против его политики коммунистических активистов. Редактора сайта Compiter Семена Борзенко бил ногами по лицу руководитель фракции КПРФ в питерском ЗакС Владимир Дмитриев. Прошло два года с того момента, как Зюганов и другие руководители Компартии начали процесс разрушения Санкт-Петербургского партотделения. Возможно, в окружении руководителя КПРФ и сам он думали, что острота конфликта «сошла на нет», что питерские коммунисты забыли унижение, оскорбления со стороны зюгановцев. Но это ошибка. Мы все помним и не можем простить роспуск горкома, исключение наших товарищей. Мы фиксируем, анализируем и протестуем против негативных процессов в партии: подмены коммунистической идеологии национализмом и поповщиной, появлением в списках кандидатов от КПРФ на выборах сомнительных бизнесменов, нарушением норм партийной демократии и товарищества, отсутствие реальной оппозиционности. На вопросы коммунистов, на многочисленные письма Зюганов не отвечает. А те, кто их задает, подвергаются внутрипартийным репрессиям».

Изложенная суть разногласий в общем совпадает с тем, в чём обвиняет группу Фёдорова ЦКРК. Под национализмом, очевидно, понимаются тезисы КПРФ о национально-освободительном движении и патриотизме. Под поповщиной, вероятно, возможность совмещения членства в КПРФ с религиозностью. Это, конечно, противоречит марксизму, как научной идеологии, но полезно для дела, поскольку не отстраняет верующих от борьбы за социализм.

Дополнительный тезис: против сомнительных бизнесменов в списках кандидитов от КПРФ. Т. е. против «несомнительных» бизнесменов они не возражают, понимая, что деньги партии нужны, а трудящиеся не очень то любят оказывать материальную помощь партии. Это уже прогресс: многие оппозиционеры против присутствия любых бизнесменов в списках КПРФ.

Теперь по сути скандала. Почему «редактора сайта Com-piter Семена Борзенко» били ногами по лицу? Ответ даёт содержание плакатов оппозиционных пикетчиков.

«Плакаты, которые они держали в руках, содержали все основные претензии: «В депутаты от КПРФ трудящихся, а не коммерсантов!», «Маркс – «Капитал», Ленин – «Что делать», Зюганов – «Анекдоты от Зюганова»», «Зюганов продался Кремлю, попам, буржуям» и пр.».

Мм…да. Знакомый почерк. Ведь Зюганов кроме «Анекдотов от Зюганова» (весьма хороших, кстати) написал массу теоретических работ. Т. е. стремление пикетчиков выставить Зюганова этаким придурком, способным писать лишь анекдоты, является явной клеветой. Ну, а уж о том, что «Зюганов продался Кремлю, попам, буржуям» и пр.» нечего и сказать.

И оппозиция ещё сетует об отсутствии товарищеской критики? А сами по-товарищески критикуют?

Так что за что били товарищей пикетчиков – понятно. Хотя, конечно, бить ногами по лицу даже за это – нехорошо. Но может быть утверждение, что товарища Борзенко били ногами по лицу столь же достоверно, как и то, что Зюганов сочиняет только анекдоты?

 

18.6. Интернет или что думают граждане

 

Из бесед с гражданами, считающими себя сторонниками левой идеи, можно получить много интересного. Но ограничимся примерами из форумов Интернета – беседы с гражданами не дают ничего нового. В основном использован форум «Советской России» [90]. На этом форуме широко представлены, как противники, так и сторонники КПРФ. Основное внимание уделим в противникам в соответствие с целью разделов главы 18, посвящённых оппозиции КПРФ.

Критиков КПРФ можно условно разделить на 3 группы: 1) выдвигающих голословные обвинения; 2) пытающихся слегка обосновать эти обвинения; 3) пытающихся обосновать их более серьёзно.

 

18.6.1. Первая группа – голословные обвинения КПРФ

ФСР-8. Участник под псевдонимом vla54917842 (разместил 201007-06 10:02:31, ниже слово «псевдоним» опускается) утверждает:

«Но всем трезвомыслящим должно быть ясно, что борьба товарища Зюганова с выдуманными неотроцистами разрушает партию. Товарищ Никитин такой же служитель бандитскому режиму как и вся команда лизоблюдов товарища Зюганова…»

Т.е. предлагается простой критерий оценки: гражданин является трезвомыслящим, если ему ясно. А если – нет, то, вероятно, кандидат в психушку.

ФСР-30. Разместил Василий (2010-07-06 14:34:01)

VladB

«И В.С. Никитин ещё трындит о какой-то мировой закулисе. Да. Она, объективно, существует, но только сам Зюганов и В.С. Никитин (В.И. Кашин, сексот В.Н. Волков) именно ею и содержатся на службе – у них единая кормушка и поилка. И они вместе готовы на корню зарубить коммунистическую партию. Что собственно они тоже делают совместно».

Ну, круто. Всё руководство КПРФ – агенты Запада. Доказательств, конечно, никаких не приводится. Геббельс на том свете, наверное, перевернулся от зависти.

ФСР 185. Разместил АНТ(2010-07-08 09:13:25)

«Зюгановцы давно предали коммунизм. С зюгановской фашней надо бороться всеми методами».

Всеми? И даже террором? Т. е. реальный противник при таком мышлении забыт. Главный враг КПРФ. К своему стыду, автор не знает, что такое «фашня», но, наверное, что-то очень плохое.

ФСР-317. Разместил АНТ (2010-07-13 10:49:18)

«ALECS, есть научный факт – бога нет. Так что любые игры с православием могут вести или неадекватные граждане, или подлецы».

Доказать, что бога нет, современной науке не под силу – мир слишком велик, и наши знания о нём явно недостаточны для такого вывода. Поэтому атеизм также основан на вере: «Одни верят, что бог есть, а другие – что его нет». В пользу атеизма говорит только тот факт, что бог, если он есть, никак себя не проявляет. Т. е. атеизм наиболее практичен – человек надеется только на себя. Это, кстати, содержится в народной мудрости: «На бога надейся, а сам не плошай».

И т. д. и т. п., примеры можно приводить до бесконечности.

 

18.6.2. Вторая группа – слабое обоснование обвинений

ФСР-25. Разместил filros(2010-07-06 13:40:29)

«Всем поддерживающим Зюганова-Никитина. Ответьте на вопросы– сколько вДумерабочих, крестьян? Почему вы поддерживаетеметоды расправ с инакомыслием образца 1937 года, при том что единственная вина провинившихся – требование следования марксизма и соблюдения Устава партии? Почему партия имеет название «коммунистическая», являясь на деле национал-социалистической (как в Германии)»?

Отвечаем: 1) рабочих от станка и крестьян от плуга, вроде, нет, и это, конечно, политическая ошибка: нужно хотя бы по одному иметь; 2) в 1937 г. расстреливали, а сейчас только исключают, т. е. применяют те методы, которые были и при Ленине – обвинение ложно; 3) партия называется коммунистической, потому что целью её Программы является переход к социализму и коммунизму – а обвинение в национал социализме является бездоказательным и клеветническим.

О «вине» провинившихся. Задача партии – выполнять программу, а не следовать какой-либо теории. Марксизм – основа идеологии партии, а не перечень годных во все времена советов, как поступать. Одно из основных положений марксизма – действовать, исходя из реального положения, а не слепо копировать старые решения. Под верностью марксизму критики понимают, вероятно, копирование действий коммунистов в похожих, по их мнению, ситуациях.

Провинившиеся сами нарушали Устав, в чём они признаются, требуя убрать из Устава пункты, на основе которых был распущен МГК (см. выше раздел 18.5).

ФСР-402. Разместил lebo (2010-08-07 13:53:31)

Лебо И.Г. – доктор физико-математических наук.

«Выступление В.С. Никитина поражает отсутствием конкретных фактов и обилием голословныхутверждений.

1. Штаб – «модернизация». Кто входит в этот штаб и какие цели у этого штаба? Нужны конкретные ссылки на соответствующие документы, а не «ярлыки» и пустые заявления».

Никитин говорил, что это сведения о работе спецслужб. Какие могут быть документы? Тов. Лебо явно «валяет Ваньку». А то, что работа против КПРФ ведётся – должно быть ясно. Борьба с оппозицией – обычная практика любого государства.

«2. Где документы и конкретные решения МГК КПРФ, противоречащие Программе партии?

3. Что такое – «неотроцкизм»? Кто из членов московской или ленинградской организаций выступали за «перманентную революцию» или за «передачууправления промышленными предприятиями профсоюзам»?»

По п.2 и 3: наверное, ответ в докладе Никитина и его трудах. К тому же речь идёт о «неотроцкизме», а не о «троцкизме», поэтому конкретные лозунги могут не совпадать. Их объединяет пренебрежение национальной спецификой коммунистического движения и догматическое понимание марксизма.

«4. Ряд уважаемых членов партии обвинили Никитина В.С. во лжи и фальсификации фактов. Давайте конкретно по пунктам опровергайте эти обвинения, а не отделывайтесь звонкими лозунгами «о роли русского народа…» и навешивании политическихярлыков».

Тов. Лебо, похоже, не понимает, что интеллигенту ничего нельзя доказать, если он не захочет. Только этим и будем заниматься, что опровергать друг друга.

«5. Почему Пленум МГК назван «неуставным собранием»? Разве не может быть собран Пленум по инициативе его членов? Насколько мне известно – кворум на Пленуме был».

Потому, что в соответствии с п.6.11 Устава Пленум собирает бюро комитета, а в соответствие с п. 6.17. бюро было 12.05.10 распущено, и его полномочия переданы Рабочей группе. Созыв Пленума по инициативе его членов Уставом не предусмотрен.

«6. «Единство партии» и «единомыслие с мнением начальника» – это два противоположных принципа».

Единство партии – это единство действий после принятия решения. А «инакомыслие» можно, но только так, чтобы это не мешало выполнению принятого решения. Т. е. никакие публикации с высказыванием своего несогласия недопустимы.

«7. Возмутительный факт – одному из уважаемых членов партии Лигачеву Е.К. было отказано в публикации своего письма в партийной газете «Правда», но предоставлено большое газетное пространство для обвинительной статьи Рашкина».

  в рамках борьбы с оппозицией распустило МГК, поэтому отказ в публикации примкнувшему к оппозиции Лигачёву вполне естественен. К тому же выступление Лигачёва было опубликовано в «Советской России» и на её форуме.

 

18.6.3. Третья группа – более серьёзное обоснование обвинений

Оппозиция очень обеспокоена состоянием внутрипартийной демократии в КПРФ, считает, что её там нет. Поэтому выдвигаются различные схемы функционирования партии, когда внутрипартийная демократия будет на 100 % выполняться. Ниже рассмотрены два таких предложения.

ФСР-91. Разместил lataba(2010-07-07 09:04:03)

«Нынешний Устав КПРФ, как и Устав, бывшей КПСС, неизбежно превращает партийных руководителей в людей эксплуататорского класса, которые используют партию для удовлетворения личных эгоистических потребностей, превращая большинство членов партии в бесправных, покорных исполнителей воли партийного руководителя…

Сегодня России нужна партия коммунистическая, не только по названию, но и по содержанию её работы. В действительно коммунистической партии, все решения утверждаются большинством членов партии, а не высшими партийными руководителями, не конференциями и съездами. Современные электронные средства передачи информации позволяют вовлекать в разработку и утверждение партийных решений, всех членов партии быстро, оперативно, без конференций, пленумов и съездов. Железная партийная дисциплина основывается на обязательном исполнении всеми членами партии решений, предварительно утвержденных большинством членов партии прямым тайным голосованием. В такой партии руководители, дающие указания для исполнения решений, предварительно не утвержденных большинством членов партии, исключаются из партии. Следовательно, в действительно коммунистической партии физически невозможно злоупотребление партийными руководителями, предоставленными им властными полномочиями, и превращение руководителей в людей эксплуататорского класса. Поэтому коммунистическая, по своему содержанию, партия обладает вечной прочностью и не способна перерождаться как КПСС и нынешняя КПРФ в партию эксплуататоров.

Люди, желающие создать компартию, способную организовать противоэксплуататорский класс России на свержение власти эксплуататоров, должны освободиться от преобладания в своем сознании врожденного животного рефлекса стадности, который побуждает человека к покорному подчинению вожаку стада. Надо не выжидать, не выискивать вождя партии, а самим членам партии вырабатывать решения, позволяющие свергнуть власть эксплуататоров и установить в России противоэксплуататорский социализм.

Значит и эксплуататорский социализм есть?

«Латабе» отвечает другой участник форума.

ФСР-122. Разместил АТА(2010-07-07 17:52:44)

«Тут Lataba (91) предлагает «свергнуть власть эксплуататоров – и установить в России противоэксплуататорский социализм».

Хочу задать ему вопрос: как он себе это представляет? С кем он собирается свергать власть эксплуататоров?

Если в 1917 году революцию делали уставшие от безнадеги и кровопролития работяги, в основном, от сохи, не имевшие представления о социализме и коммунизме и которым уже «нечего было терять, кроме собственных цепей», то сейчас кто будет вершить судьбу России? Где они радетели светлого будущего? И каким это будущее видится? Ведь социализм (не в лучшем варианте) уже проходили. Что вы можете предложить тем, кто остыл и кому уже не хватает сил бороться за само существование свое. А у кого силы есть, тому не нужен социализм».

АТА отметил одно слабое место в плане организации сверхдемократической коммунистической партии – отсутствие необходимого человеческого материала.

Выше мы приводили мнение последователя Вазюлина Максимова, что этапу контрреволюции соответствует реакционный характер рабочего движения. В2011 году положение мало изменилось. Так из рабочих одного известного мне цеха около 70 % настроены антисоветски.

Отметим ещё два слабых места. Во-первых, Интернет есть далеко не у всех членов партии.

А во-вторых, автор проекта, по-видимому, не понимает опасность создания такой Интернет-партии. Ведь Интернет находится под контролем классового противника, который в любое время может перекрыть каналы связи, а также вмешаться в процесс голосования в своих интересах. И какую партию мы в результате получим?

Рассмотрим ещё один проект идеальной компартии.

А. Польшаков, член «Союза коммунистов Ставрополья» предлагает от имени ряда членов этого союза следующие принципы создания политической партии [97].

«Структура и принцип функционирования организации предлагается таким, чтобы полностью исключали возможность доминирования выборных органов над организацией или его отделениями, чтобы организацию в целом нельзя было ни закрыть сверху, ни разогнать. Все исполнительные (выборные) органы должны формироваться на принципах представительства нижестоящих структур и, следовательно, жёстко ими контролироваться. Сохраняется принцип демократического централизма, но централизм остаётся только науровне исполнения принятыхрешений.

Очень кратко о предлагаемых новых организационных принципах создания общественной организации «политической партии». В общественной организации вместо руководящих органов создаются Исполнительные Комитеты (Исполкомы) и Контрольно – ревизионные комиссии (КРК).

Исполкомы не принимают никаких руководящих решений, а только организуют исполнение решений, принятых путём голосования всеми членами данного местного или регионального отделения. При современном развитии компьютерной техники и Интернета это вполне осуществимо. В местном отделении (МО) это делать ещё проще, т. к. в Исполкоме МО есть представители от всех первичных отделений.

Исполкомы МО образуются из представителей, делегированных первичными отделениями, без проведения выборов на конференции МО, без вмешательства действующего Исполкома МО или вышестоящего Исполкома.

Исполкомы регионального уровня образуются из представителей, делегированных Исполкомами МО, и так далее вплоть до Исполкома всей организации.

Первичные отделения имеют право в любое время отозвать своего представителя из Исполкома любого уровня. Исполкомы нижестоящие так же могут в любое время отозвать своих представителей из Исполкомов вышестоящих.

Аналогично образуются КРК.

Роль руководителей (лидеров) здесь значительно снижается, а роль первичных отделений, как основы организации, возрастает. Руководителям организаций ради создания объединённой общественной организации (партии) придётся поубавить свои амбиции.

Достоинством этого способа объединения разных организаций в одну является то, что предлагаются совершенно новые организационные принципы создания общественной организации. При этом никакая из объединяющихся организаций не будет доказывать, что её организационные принципы лучше, чему других, т. к. для всех организаций эти принципы будут новыми.

Максимальный демократизм такой общественной организации (партии) не позволит карьеристам захватить в ней власть».

Звучит очень «демократично». Только будет ли такая организация работать? Чтобы исполкомы могли решения исполнять, эти решения должен кто-то сформировать. Исполкомам это запрещено. Значит, рядовые члены организации должны их подготовить. Поскольку первичные отделения – основа организации, то идея должна возникнуть в какой-то первичке. Кто-то должен её выдвинуть. Это, скорее всего, неформальный лидер коллектива. (Вообще-то он в предлагаемую идеальную схему не вписывается, но, увы, такова жизнь – он обычно в коллективе есть). Далее он должен остальных членов первички в этом убедить. Допустим, убедил. Теперь нужно убеждать остальные первички. Там тоже есть свои неформальные лидеры. Некоторым из них выдвигаемая идея может не понравится (по сути или просто из ревности). И они настроят против неё коллектив. Наконец, удалось убедить большинство первичек. Но сколько на это потребуется времени, учитывая, что члены первичек где-то зарабатывают себе деньги на жизнь? Т. е. система получается явно неработоспособная. В критических ситуациях, когда нужно действовать быстро, она вообще захлебнётся.

Впрочем, в одном случае она может работать: если неформальные лидеры объединятся и создадут нелегальный руководящий центр. Тогда принятие решения ускорится. Застрельщик идеи сразу сообщает её другим неформальным лидерам, и все они одновременно убеждают свои коллективы.

Авторы идеи о сверхдемократичной партии не понимают (или делают вид, что не понимают), что руководящий центр создаётся, чтобы организация могла просто работать. Да, из этого могут возникать и возникают негативные последствия. Но другого способа создания работоспособной организации, как централизация, не существует. Они говорят, что демократический централизм сохраняется на уровне исполнения решения. Но эффективность действия организации зависит от всей длительности исполнения решения, являющейся суммой длительностей этапа подготовки и этапа исполнения. Если этап подготовки очень длинный, как в предлагаемой схеме, то действия партии часто будут неизбежно запаздывать. А в централизованной организации решения могут приниматься быстро и сразу уже частично начнут исполняться.

 

18.7. Манифест оппозиции

Последняя из рассмотренных оппозиций охватила ряд региональных отделений партии и вылилась в выпуск в 2009 г. «Манифеста обновления КПРФ» этой оппозиции. В 2010 выпущена его вторая редакция (но уже не обновления, а модернизации – обновление звучит как-то по-простецки, наверное, да и не вписывается в «новояз» РФ) [98]. Ниже она приведена полностью с сопровождающим анализом.

Манифест модернизации КПРФ

«Компартия Российской Федерации переживает самый тяжелый кризис в своей истории. Он гораздо глубже и сложнее, чем «семигинский откол», чем отход от коммунистических идеалов г.г. Селезнева, Рыбкина и им подобных. Нынешний кризис охватил не только руководящие органы партии, он достиг и партийных низов в целом ряде регионов страны. Из этого кризиса КПРФ должна выйти обновленной, выздоровевшей. Альтернатива – гибель партии, которая отбросит коммунистическое движение в 1991-й трагический год. Основной, глубинной причиной кризиса является то, что все время существования КПРФ в ней сосуществовало два политических течения – пролетарское (понимая под пролетариатом людей физического и умственного наемного труда, лишённых средств производства) и мелкобуржуазное . Связано это с особенностями формирования партии на начальном этапе контрреволюции , когда к КПРФ тянулись все недовольные режимом Ельцина.

Как «семигинщина», так и предательство ряда лидеров партии было проявлением мелкобуржуазных настроений в КПРФ. Сейчас в руководстве партии усилилась группа лиц, не просто исповедующих правые социал-демократические и националистические взгляды, но и являющихся идеологами мелкой буржуазии. Мы призываем первичные, местные и региональные отделения партии, всех коммунистов, внимательно изучив наш манифест, присоединиться к борьбе за оздоровление Коммунистической партии, возвращение ее на позиции творческого марксизма».

(Спорным является здесь определение пролетариата. Во времена Маркса это был рабочий класс. В последнее время к пролетариату относят и техническую интеллигенцию, поскольку прикладная наука стала непосредственной производительной силой. Т. е. к пролетариату относятся трудящиеся, занятые производительным трудом. Авторы же Манифеста предлагают всех наёмных работников умственного труда, т. е. и служащих отнести к пролетариату. Например, Чубайс, если бы у него не было в собственности средств производства (даже в виде акций), был бы пролетарием. Лучше было бы употребить понятие трудящиеся, а не пролетарии.

Два упомянутых течения в партии существовали всегда, начиная с РСДРП.

Ну, а призыв автор данной работы воспринял и приступает к изучению, чтобы выяснить, а стоит ли присоединяться.)

«Наша ближайшая цель – формирование такого списка делегатов на XIV и последующие съезды КПРФ, который бы действительно отражал пролетарскую сущность коммунистического движения.

Партийный съезд не должен быть официозным форумом, «съездом партноменклатуры.», который маскирует реальные проблемы КПРФ и утверждает заранее принятые узким кругом решения. На съезде должен пойти откровенный разговор о том, что мешает партии двигаться вперед».

(Выборы проходят в соответствии с Уставом, по прописанной там демократической процедуре. И её результаты (т. е. попадут ли на съезд пролетарии или партноменклатура) зависит от состава партийных отделений. Т. е. вмешаться кому-то в этот процесс довольно сложно. Теперь о решениях узкого круга: практика управления показывает, что любое мероприятие должно быть подготовлено. Поэтому ЦК просто обязан готовить проекты решений.)

«Необходимо:

• обеспечить свободный обмен мнениями по идеологическим вопросам в центральной партийной печати; сегодня газета «Правда» эту задачу не выполняет»;

(Может быть. Но, наверное, в рамках принятой Программы КПРФ. И соблюдением какой-то этики наверное.)

« целенаправленно заняться развитием марксистско-ленинского учения применительно к современным реалиям, привлечь к этой работе в том числе и беспартийных ученых левых взглядов»;

(Против этого, наверное, никто не возражает. Сейчас марксизм развивают все, кому не лень, правда, не очень удачно: уж очень велики соблазны ревизионизма.)

« решительно осудить попытки привнесения в партийную идеологию терминологии, подходов и принципов, имеющих откровенно антинаучный характер; основой идеологии КПРФ должен быть научный социализм – марксизм-ленинизм, диалектический и исторический материализм, а не псевдонаучные идеалистические построения»;

(А право делать заключения о научности и антинаучности авторы Манифеста, похоже, оставляют за собой. Марксизм-ленинизм должен являться именно основой, что подразумевает использование и чего-то другого, если оно служит достижению целей партии. Кстати, авторы Манифеста, похоже, позабыли о работе Ленина «Три источника и три составных части марксизма». Там он пишет, что Маркс обогатил своё учение «приобретениями немецкой классической философии, особенно системы Гегеля…». Идеалиста Гегеля, между прочим. Как же так, товарищ Маркс – это ведь «псевдонаучные идеалистические построения»?)

« отказаться от использования идеологических клише, разрушающих классовое единство трудящихся по национальному признаку; декларируемая борьба за «русский социализм» уже сегодня вызывает непонимание и отторжение в национальных республиках, в том числе и в среде коммунистов»;

(Ленин употреблял понятие «русская революция», чтобы подчеркнуть влияние национальных особенностей основной нации на ход революции (и вроде никто его за это не осуждает), почему же нельзя говорить о «русском социализме»? Авторы Манифеста, говоря об идеологических клише, подразумевают, вероятно, позицию КПРФ по русскому вопросу. Но эта позиция лишь отражает очевидные факты (униженное положение в России государствообразующей нации, политику русофобии власти, разрушение русского языка….). Партия просто обязана обнародовать свою позицию. И эта позиция должна, очевидно, осуждать эти факты, что и было сделано.

Этим абзацем авторы противоречат сами себе: так выше было сказано: «обеспечить свободный обмен мнениями по идеологическим вопросам в центральной партийной печати». Так, «свободный обмен» или «отказаться»?. Авторы присваивают себе право диктовать, за которое они критикуют ЦК.)

« признать, что реформы в капиталистическом обществе не могут коренным образом изменить положение трудящегося большинства; только радикальная смена политического и экономического строя (социалистическая революция) может освободить трудовой, народ России и спасти страну»;

(Это, фактически, в Программе КПРФ изложено. Но это не значит, что в текущей деятельности партия не должна бороться за реформы, улучшающие положение трудящихся даже при капитализме. Иначе, как трудящиеся поймут, что партия борется за их интересы.)

« вести систематическую работу по освобождению сознания трудящихся масс от клерикализма, мистицизма и прочего мракобесия; осудить политику заигрывания с иерархами РПЦ, давно превратившимися в используемых властями агитаторов и пропагандистов; вернуться к требованию свободы совести, выдвинуть старый, но не потерявший актуальности лозунг отделения церкви от государства, а школы от церкви»;

(Похоже, авторы Манифеста считают, что КПРФ должна заняться антирелигозной пропагандой, как это имело место в КПСС. Но это означает, что верующие не могут быть членами партии. Едва ли это верно сейчас (неверно это было и в СССР – верующие тоже могут быть за социализм). Кстати, свобода совести как раз означает, что верить или не верить – личное дело гражданина. Поэтому коммунистическая партия ни сейчас, ни в условиях победившего социализма не должна заниматься антирелигиозной пропагандой. Этим должны заниматься общественные организации атеистов. Кстати, лозунг об отделении церкви от государства в более правильной форме приведён в статье 14 Конституции РФ: «Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Авторы Манифеста говорят об отделении от государства только церкви, т. е. только Православия, для которого понятие церкви существует. А отделения от государства остальных конфессий они не требуют. Опять небрежность или неграмотность: выходит и Конституцию РФ они не читали?)

« признать недопустимым принятие в КПРФ лиц, пропагандирующих шовинизм и национализм, исключить из партии откровенных националистов, проникших в КПРФ при попустительстве партийных верхов».

(В Уставе КПРФ прописан порядок приёма и исключения. Т.е – это просто призыв соблюдать Устав или призыв к чистке? Заметим, что зачисткой Санкт-Петербурского и Московского отделений, в том числе, и по политическим мотивам они недовольны.)

«Чтобы не дать пролетарскому марксистскому течению в партии победить, мелкобуржуазные элементы в руководстве КПРФ применяют неуставные методы управления партией. Назрела необходимость демократизации партийной жизни.

Для этого, в частности, следует, повышая роль первичных, районных отделений, предварять решения вышестоящих органов, касающиеся жизнедеятельности партии, обсуждением в партотделениях снизу вверх. А вопросы, касающиеся деятельности региональной организации, предварять рассмотрением в районных и региональном отделениях».

(Понимают ли авторы, что они пишут? Ведь для этого, во-первых, квалификация членов первичек, их финансовые воможности должны быть не хуже, чем в вышестоящих органах. Этого, увы, нет. К тому же данная процедура сильно увеличит сроки принятия решений. И предложения снизу, высказанные разными отделениями, могут сильно отличаться. А принять нужно только одно. Это вызовет обиды и кризисы похлеще того, какой сейчас, по мнению авторов, свирепствует в КПРФ. К тому же проведённый выше анализ показал, что меры, принятые ЦК против оппозиции, не противоречат Уставу.)

«Определить, что наложение партийных взысканий партийными органами недопустимо без рассмотрения персональных дел в первичном – и районном отделениях».

(Вероятно, имеются ввиду вышестоящие органы. А если первички и районные отделения из-за недостатка квалификации или местечковой солидарности откажут, то что делать?)

«Внести изменения в Устав, лишающие Президиум ЦК расширенных полномочий по отмене решений региональных конференций, роспуску комитетов и ликвидации партийных отделений. Отнести данный круг вопросов к компетенции Пленума Центрального комитета КПРФ».

(Это ничего не меняет, только затягивает решение и может усилить негативные последствия от непринятия своевременно необходимых действий.)

Также необходимо:

« запретить вмешательство контрольно-ревизионных органов в вопросы идейно-теоретического и программного характера»;

(Ну, почему? Они же члены партии. И им, к тому же, поручили этим заниматься.)

« признать порочной практику т. н. «квот ЦК» на выборах делегатов съездов партии, когда руководство партии под угрозой репрессий или лишения поддержки из центра требует избирать на высший партийный форум коммунистов, не пользующихся поддержкой рядовых партийцев, либо не имеющих отношения к данному региону»;

(Это правильно, но нужно не «признать порочной», а ввести в Устав запрет на избрание лиц, не состоящих на учёте в данном регионе. Но вместо этого дать право ЦК и региональным отделениям направлять на съезд партии и конференции какую-то долю своих членов.)

« отказаться от использования кадровой комиссии ЦК в качестве сита, которое отделяет лояльных от нелояльных партийному центру кандидатов в высшие органы партии. В список для обсуждения на съезде должны быть внесены все предложенные региональными отделениями для избрания в ЦК и ЦКРК партийцы. В Президиум ЦК необходимо избирать авторитетных, широко известных партийной массе коммунистов, имеющих хорошую марксистскую подготовку и отражающих точку зрения коммунистов региона (регионов) в руководящем органе. Подбор членов Президиума по принципу личной преданности Председателю недопустим»;

(С тем, что все, предложенные региональными отделениями, должны войти в список, можно согласиться, а дальше идёт вмешательство во внутрипартийную демократию: изберут тех, за кого проголосуют, а не тех, кого кто-то считает «авторитетными и широко известными». По личной преданности: не только Председателю, но и прочим, в том числе и Авторам Манифеста)

« осудить имевшие место случаи неуставного давления на нижестоящие партийные организации с целью добиться от них лояльности тем или иным лидерам партии лично. КПРФ не вождистская, а массовая партия; коммунист должен выполнять Устав и Программу, но не обязан клясться в верности руководству»;

(Конечно, осудить, если это имело место.)

« гарантировать свободу обоснованной критики не только сверху вниз, но и снизу вверх: без этого не будет развития»;

(Именно обоснованной. А с этим у оппозиции проблемы.)

« создать плоскую школу взимания «партмаксимума»; освободить от необоснованных поборов находящихся в трудном материальном положении помощников депутатов с одновременным ужесточением финансовой дисциплины в отношении депутатов различных уровней, имеющих сейчас доход науровне федерального министра».

(Наверное, нужно было сказать «прогрессивную шкалу», когда больший процент платит тот, кто больше получает.)

«Важнейшим условием демократизации внутрипартийной жизни является ротация руководства.

Необходимо:

• значительно обновить состав ЦК, Президиума ЦК, ЦКРК за счет избрания в них лучших представителей трудящегося класса, сокращения представительства сотрудников аппарата ЦК и депутатского корпуса;

 обеспечить подлинное, а не показушное омоложение партруководства, смелее привлекать к работе партийных органов всех уровней, вплоть до ЦК, молодых активистов, отличившихся в реальной политической борьбе, а не только в тиши кабинетов; поиск способной молодежи в региональных организациях, обеспечение ей условий для роста – важнейшая задача, без решения которой у КПРФ нет будущего;»

(Здесь, практически, нет противоречия с Программой КПРФ, в которой подобного рода благие пожелания присутствуют. Но, как всякие благие пожелания, могут иметь и отрицательные последствия. Ротация руководства, возможно, и является признаком демократизации, но может привести, как к положительным, так и к отрицательным результатам. То же можно сказать и об омоложении. Один пример нам печально известен: выдвижение в Генсеки КПСС сравнительно молодого Горбачёва М.С. Автору также известны отрицательные результаты огульного омоложения в народном хозяйстве. Т. е. при проведении и ротации и омоложения нужно не выходить за рамки здравого смысла. Молодой кадр до выдвижения его на руководящую должность должен быть обязательно проверен на должности зама.)

« высказать недоверие тем руководителям КПРФ, которые виновны в размывании коммунистической идеологии, нарушении норм партийной демократии, превращении верхушки КПРФ в подобие «закрытого акционерного общества», паразитирующего на партийной массе;»

(Цель этих требований понятна – снять Зюганова и его актив, но во что после этой чистки превратится партия – предсказать невозможно.)

« главным критерием при определении кадрового состава редакций газеты «Правда» и Интернет-сайта ЦК КПРФ считать сочетание высокого уровня идейности и профессионализма».

(Против профессионализма никто, наверное, не возражает, как и против идейности. Только вот понятие идейности очень разное у разных членов партии.)

«Для проведения подлинно коммунистической политики необходимо:

• прекратить откровенное заискивание перед олигархическим тандемом Путина-Медведева, превращающее партию в «агентство по предоставлению оппозиционных услуг»;»

(Не очень понятно, что здесь имеется в виду. Хоть бы какие-то примеры заискивания. Возможно, Авторы считают таковым общение Зюганова с Путиным и Медведевым в пределах дипломатического этикета?)

«– использовать мировой кризис капитализма для целенаправлен-ногорасшатывания основ буржуазного строя;»

(Наверное, специально такую задачу ставить не нужно: расшатывать буржуазный строй будут успехи КПРФ и других левых сил в борьбе с компрадорским режимом РФ. Да, и не по силам такая специальная задача партии.)

« признать, что тактические компромиссы руководства КПРФ с отдельными отрядами правящего класса возможны лишь в том случае, когда они работают на раскол буржуазии и способствуют достижению стратегических целей партии; границы этих компромиссов должны быть понятны рядовым членам КПРФ и ее сторонникам»;

(С жирным шрифтом можно согласиться. Но едва ли возможно, чтобы эти границы были понятны всем: ведь в любом коллективе, тем более таком большом, всегда есть разброс мнений. Для рассматриваемого случая можно найти таких членов партии, которые считают недопустимыми любые компромиссы с режимом.)

« отказаться от ритуальных акций протеста в заранее отводимых властями «резервациях», которые изматывают коммунистический актив, но совершенно безболезненны для правящего режима;»

(Но это значит отказаться от акций протеста, организуемых КПРФ, вообще. Легальная партия может организовывать акции протеста только в соответствие с Законом. Конечно, актив они изматывают не только физически, но и морально, поскольку на них часто актив составляет большинство, а контингента, ради которого эти акции устраиваются, почти нет.)

« направить основные усилия партии на создание, укрепление и координацию действий не контролируемых властями объединений трудящегося большинства: профсоюзов, социальных движений, протестных групп».

(Благие пожелания такого рода можно прочитать во многих документах КПРФ.)

«Ликвидировать малоэффективный, не учитывающий мнение регионов «штаб протестных действий при ЦК КПРФ», создав на его месте консультативный орган с равноправными участниками, представляющими весь спектр антикапиталистической оппозиции»;

(Ликвидировать легко, но получится ли что-то путное из предлагаемого консультативного органа. Сначала нужно этот орган проверить, если, конечно, удастся его создать, а затем уж ликвидировать «малоэффективный штаб».)

« вовлечь в активную работу, рекомендуя на ответственные партийные посты, наиболее сознательных представителей современного пролетариата и его ядра – рабочего класса, который вновь должен стать социальной базой Коммунистической партии».

(Должен стать, если он есть. А сейчас квалифицированные рабочие – исчезающий класс.)

«Мы боремся за обновленную Компартию! За подлинную демократию и социализм! За будущее России!

Присоединяйтесь!»

Со вторым и третьим лозунгами можно согласиться с некоторыми оговорками. Под подлинной демократией авторы Манифеста понимают утопию, которая в настоящее время не может быть реализована. Авторы явно переоценивают готовность масс к осуществлению подлинной демократии.

Гораздо большим реалистом является товарищ Ленин, который на X съезде РКП(б) заявил: «Диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию». [1 т43, 42]. С тех пор прошло много времени, но как показали Перестройка, контрреволюция и годы «реформ», массы по-прежнему к подлинной демократии не готовы.

А уж желать обновления Компартии по рекомендациям Манифеста? Не дай Бог.

Так что присоединяться к оппозиции, выпустившей данный Манифест, автор не рекомендует.

20 мая 2011 г. в Москве прошло совещание оппозиционеров, принявшее «ЗАЯВЛЕНИЕ Информационного совещания представителей региональных отделений КПРФ» [99]. В совещании участвовали представители оппозиционных КПРФ организаций: петербургского движения «АВРОРА», красноярского Союза коммунистов, Союза коммунистов Ставрополья, движения «Аврора-Нижний Новгород», непризнанного ЦК КПРФ т. н. «альтернативного» Московского горкома партии, а также представителей оппозиционеров (по их терминологии – «коммунистического крыла») шести партийных отделений КПРФ.

В основном Заявление повторяет проанализированный «Манифест» с дополнением некоторой критики из разделов 18.2 – 18.7.

 

18.8. Выводы по левой оппозиции КПРФ

Но вернёмся к главному, к выяснению отступлений КПРФ от марксизма и других прегрешений, благодаря которому КПРФ по утверждению Манифеста «переживает самый тяжелый кризис в своей истории».

Из «Манифеста» и критики, приведённой в других подразделах главы 18, посвящённых левой оппозиции 2008–2011 гг., можно выделить следующие отступления от марксизма и прочие прегрешения в КПРФ. Их можно разделить на две группы:

Идеологические вопросы

1) «грех» национализма («русский социализм»),

2) заигрывание с церковью (или «поповщина»),

Организационные вопросы

3) заражение партии буржуазными элементами,

4) недопустимые компромиссы с властью,

5) подмена демократического централизма бюрократическим

(нарушения Устава),

6) противодействие протестному движению.

Рассмотрим их по порядку.

Идеологические вопросы

1. «Грех» национализма.

Разумеется, в КПРФ есть люди как с националистическими взглядами, так и, так сказать, марксисты. Хотя марксистами их можно назвать с большой натяжкой. Скорее они антинационалисты. Т. е. название «неотроцкисты», которое дал им Никитин, довольно неплохо их характеризует (или не является слишком неудачным).

Теперь к вопросу о национализме в КПРФ. Авторы «Манифеста» говорят об опасности термина «Русский социализм». Такой раздел есть в книге Зюганова [36, 359]. Там он обосновывает этот термин. Раздел называется: «Русский социализм – ответ на русский вопрос». В чём заключается русский вопрос? Зюганов даёт на это ответ:

«Ключевой проблемой современного российского общества является русский вопрос. На глазах у всего мира и при его молчаливом участии исчезает великая нация».

Т.е. русские являются вымирающей нацией. Почему она вымирает? Потому, отвечает Зюганов, что против русских проводится политика геноцида.

«В политических кулуарах радикальных «демократов» негласно утверждается, что русских должно остаться на Земле не больше пятидесяти миллионов. Именно такого количества хватит для того, чтобы обслуживать нефтегазовую трубу, алмазные копи и лесоразработки в российской тайге, работающие на Запад. Этот план – не химера. Это стратегия, которая реализуется, унося каждый год из России по миллиону жизней.

Мы утверждаем: происходит геноцид русского народа – его рациональное, сознательное, постоянное уничтожение. И об этом знает власть. Знает президент Путин. Он как гарант Конституции в ответе за эту страшную напасть. Его политика – экономическая, государственная и культурная – усиливает эту катастрофу. Имитация государственной деятельности – вот смысл политики Кремля. Мы считаем сегодняшнюю власть ответственной за величайшую в истории России трагедию – гибель русского, российского народа. Гибель геополитическую, гибель государственную, гибель духовную и, в конечном счете, – физическую» [36, 359–360].

Всё это происходит на фоне серьёзного ухудшения международной обстановки:

«…после разрушения Советского Союза человечество вступило в крайне опасную и нестабильную эпоху – эпоху нового глобального передела мира, перераспределения сфер политического, военного и экономического влияния, обостренной борьбы за мировое лидерство и природные ресурсы планеты.

Уже определено и место России в этом глобализированном мире. Это место на самой грани маргинальности – удел сырьевой кладовой, поставщика дешевых рабочих рук и спецназа на случай новых военных авантюр в Азии. Нынешняя российская власть это место приняла и активно обживает его, возводя роль колониального придатка Запада, отведенного нашей стране, в ранг мифической «нефтегазовой сверхдержавы»…

Борьба за интересы так называемого «золотого миллиарда» консолидировала буржуазию, направив ее агрессивность против сил, не признающих глобализацию по-американски. Причем главную роль здесь стали играть антироссийские, антирусские тенденции, нашедшие свое отражение в разрушении нашей государственности, в движении НАТО на восток. Россия, по сути дела, лишилась национального – и по духу, и по целям – правительства. Вместо него командные высоты в государственном управлении заняли силы, представляющие интересы мирового капитала» [36, 360–361].

Чтобы избежать участи сырьевого придатка, нужно, чтобы страной управляло правительство, отстаивающее национальные интересы. Но когда оно возможно?

«Каким должно быть общественное устройство, при котором можно гарантировать наведение «всенародного правопорядка» и утвердить так необходимую России сильную национальную власть? Как сформировать моральную атмосферу, обеспечивающую восхождение к вершинам власти лучших людей нации? Как удержать энергию национального возрождения в конструктивных рамках? Как обуздать безудержную русофобию нынешних радикальных западников и либералов, провоцирующих ответный взрыв народного возмущения, способный выйти из-под контроля и взорвать Россию изнутри?

Собственно, это и составляет ныне суть русского вопроса, который должен дать ответ на злободневные проблемы современности и защитить страну от нависших над ней угроз. Единственная политическая сила, которая их сознает и способна отразить, – Компартия Российской Федерации» [36, 361].

А КПРФ видит решение всех проблем России в возвращении на путь социалистического развития. Т. е. решение русского вопроса даёт социализм. Такой ответ даёт Зюганов.

Что касается термина «русский социализм», то правомерность его использования вытекает даже чисто формально из исторической традиции называть то или иное явление по имени титульной нации (французская революция, немецкая философия….). И это вполне естественно, поскольку наиболее многочисленная нация естественно накладывает свой национальный отпечаток на то или иное явление. Правомерно это и для современной России, где русские составляют абсолютное большинство (на 2011 г. около 80 % населения), В качестве подтверждения этого тезиса сошлёмся на Ленина, который на XI съезде РКП(б) сказал: «… единственный народ, который вышел из реакционной войны революционным путем не в пользу того или другого правительства, а, сорвав их, – это русский народ, и вывела его русская революция…». [1 т45, 108].

Ленин говорит о русской революции, хотя в Российской Империи русские даже не составляли большинства населения.

В заключение Зюганов приводит позицию X съезда КПРФ по решению русского вопроса, которая вызывает особое неудовольствие оппозиции.

«1. Реальное равенство представительства русских, как и всех народов России, в государственных органах управления снизу доверху.

2. Устранение всяких препятствий для национально-культурной самоорганизации русских на всей территории страны.

3. Принятие мер, наказывающих по всей строгости закона за любые проявления русофобии как экстремистской формы разжигания межнациональной розни. Будь то высказывания первых лиц государства, оскорбляющие русский народ, или бытовые конфликты в общественных местах.

4. Адекватное присутствие русских в информационной и культурной сферах, особенно – в средствах массовой информации.

5. Равенство возможностей для русских и всех других народов России в области деловой активности и предпринимательства.

6. Защита русского языка. Прекращение искусственной «американизации» нашей жизни, особенно в прессе и на телевидении.

7. Охрана исторических святынь и памятников русской истории.

8. Защита наших соотечественников за рубежом. Использование всех возможностей государственного и общественного воздействия на правящие режимы тех государств, где попираются культурные, гражданские и социально-экономические права русских.

9. Активное противодействие попыткам духовной агрессии против русского народа, его национально-культурных традиций, а также – насаждению тоталитарных сект, других религиозных суррогатов «нового мирового порядка», дискриминации православных на территории исторической России» [36, 392–393].

Что тут такого особенного, чтобы подымать истерику, какую закатывает оппозиция? Речь идёт о ликвидации несправедливостей по отношению к русскому народу, которые реально в жизни существуют. Требовать меньше было просто неприлично для партии, провозглашающей борьбу за благо народа.

Зюганов приводит также обоснование национально-освободительного характера борьбы против антинародного режима (полезно для тех оппозиционеров, которые из Зюганова читали только его анекдоты).

«В сложившихся обстоятельствах курс на спасение России приобрел четко выраженные черты национально-освободительной борьбы. Это определяется следующими ключевыми моментами.

Во-первых, американский глобализм сегодня пытается не просто эксплуатировать Россию, а стремится, уничтожив ее государственность, подавив суверенитет, разрушить основы существования русского и других российских народов. Первый шаг в этом направлении – раздробление СССР – уже совершен. Второй этап, нацеленный нарасчленение уже Российской Федерации, движется полным ходом.

Во-вторых, новый класс крупных капиталистических собственников, сложившийся в постсоветской России, не только не укоренен в национальную, культурную и историческую почву нашей страны, но и является лишь отрядом «приказчиков» транснационального капитала. В сущности, он представляет собой модернизированное издание компрадорской буржуазии.

В-третьих, лейтмотивом всей «политики реформ», проводимой этим господствующим классом, являются экономическая экспроприация и социальная маргинализация основной массы населения России, а также последовательное уничтожение его культуры, языка, традиционных ценностей.

Переплетение экономического и национального гнета не может не создавать в российском обществе колоссального потенциала национально-освободительной борьбы. Борьбы, в которой заинтересованы самые широкие слои общества, весь исторически сложившийся институт отечественной государственности в целом. Ибо, как писал Ф. Энгельс, «до тех пор, пока отсутствует национальная независимость, большой народ исторически не в состоянии даже обсуждать сколь-нибудь серьезно какие-либо внутренние вопросы» [36, 382–383].

Вроде всё предельно ясно изложено. Да, но прочитать надо. А читать Зюганова оппозиционеры не хотят: он же ревизионист. Хотя, по идее, политического противника надо знать.

Рассмотрим ещё статью наиболее, по версии оппозиции, «ярого националиста» В.Никитина [100]. В ней он описывает положение русского народа после разрушения СССР.

«Русские превращены в самый крупный в мире разделенный народ. За пределами России остались 25 миллионов русских. Во многих бывших республиках СССР они превращены в людей «второго сорта». Но и в России русские стали настоящими изгоями».

Никитин обосновывает этот вывод. Национальные меньшинства имеют государственный статус, а у русского большинства его нет.

Русские, вернувшиеся из-за границы, испытывают трудности, поскольку «не предусмотрено такого основания приобретения гражданства, как «по признанию» (по происхождению). А ведь именно это основание является приоритетным в законодательствах Германии, Израиля, США и других стран. Переселившиеся в Россию русские тоже подвергаются унижению. У них в массовом порядке изымают паспорта. Государство не обеспечило предусмотренных законом гарантий для вынужденных переселенцев. Почти 30 тысяч семей таких переселенцев до сих пор не обеспечены постоянным жильем».

Ведётся целенаправленное уничтожение русского языка путём заимствования без перевода разных терминов (в основном англоязычных), замены ими ранее использованных терминов, изменения смысла некоторых терминов. Т. е. происходит внедрение «новояза» так, как это описано в антиутопии Д.Оруэлла «84».

Создаётся социальная напряжённость путём переселения на прежде населённые в основном русскими земли людей из северокавказских республик.

«…жестоко разрушена экономическая жизнь в славянских регионах. Прежде всего, уничтожается село как хранитель русского образа жизни. Ликвидируется производство в малых городах».

«.особо изощренные технологии применяются для изменения психического склада русского народа, искоренения русского духа, ампутации русской души, стремления к коллективизму… Наблюдается всё большая утрата смысла жизни, духовных ценностей и перспективных жизненных ориентиров. Молодежь всё больше становится ориентированной на ценностные приоритеты западной культуры, нацеленной главным образом на удовлетворение материальных потребностей человека в ущерб его духов-номуразвитию».

«Таким образом, за 20 лет в результате реализации антирусского проекта численность русских в России, по данным госстатистики, сократилась на 4,5 миллиона человек, то есть со 120 миллионов (перепись 1989 года) до 115,5 миллиона человек (перепись 2010 года)».

Итак, русский вопрос объективно существует, поскольку русские – вымирающий народ, и его права в России ущемляются. Позиция КПРФ по нему обозначена. И она весьма умеренная. Решение для русского вопроса предложено: переход к социализму. Однако это стратегическая задача, а в вопросах повседневной, тактической борьбы какого-либо широкого использования русского вопроса нет. Основной объём деятельности и документов КПРФ связан с социально-классовой борьбой. Достаточно просмотреть издания КПРФ (газету «Правда», журнал «Политическое самообразование», сайт kprf.ru), скажем за месяц, чтобы убедиться в этом. И в Программе КПРФ русскому вопросу посвящён один абзац, причём подчёркивается, что: «Задачи решения русского вопроса и борьбы за социализм по своей сути совпадают ». Таким образом, подчёркивается вторичность решения русского вопроса. Главное – это борьба за социализм. И если социализм победит, то решится и русский вопрос. Т. е. нет основания говорить о русском вопросе в таком истерическом духе, как о страшной угрозе для целей КПРФ, даже тем, кто с позицией КПРФ не согласен.

2. Заигрывание с церковью.

Этот вопрос был подробно освещён при анализе Манифеста оппозиции. Повторим основное.

Основой идеологии партии является марксизм, который является атеистическим течением. Однако реальность такова, что существуют религии, а соответственно и люди, исповедующие эти религии – верующие. Часть их может быть за социализм. И их не нужно отталкивать. Ведь задача коммунистической партии не в соблюдении всех положений марксизма, а в построении социализма, в котором, как показывает опыт СССР, сохранится религия. Поэтому основой идеологии партии является марксизм, но с исключением воинствующего атеизма.

Именно этим возвратом к здравой политике по отношению к религии и объясняется отказ от требования атеизма в КПРФ (ни в Уставе, ни в инструкциях нет запрета на вступление в партию верующих).

В этих условиях какие-то контакты с церковью, несмотря на её проправительственную естественную позицию («всякая власть – от бога») вполне возможны, особенно по вопросам, где позиции партии и церкви близки. И, наконец, если в партии могут быть верующие, то вполне возможно участие членов партии (и даже руководителей) в церковных обрядах.

Т.е. и в этом вопросе нет никаких поводов для истерической реакции оппозиции.

Общий вывод по политическим разногласиям оппозиции и руководства КПРФ.

В целом вопросы веры, как и национальный, не занимают значительного места в повседневной, практической деятельности КПРФ. Т. е. для этой деятельности они являются второстепенными. Их второстепенность подтверждается тем, что в Программе партии русскому вопросу посвящён только один абзац, а вопросы отношения к религии вообще не рассматриваются.

К основному содержанию программы КПРФ – основному документы – каких-либо серьёзных замечаний у оппозиции автор не заметил. Сильнейшие разногласия вплоть до разрыва по вопросам второстепенным.

В общем, серьёзных поводов у оппозиции поднимать такой шум вокруг этих вопросов нет. И её деятельность в области противостояния КПРФ по идеологическим вопросам можно оценить, повторив название старой пьесы: «Много шума из ничего».

Почему же такой шум поднимается? Здесь сказывается наследие СССР и КПСС.

По национальному вопросу

В СССР, начиная с революции, не было принято по заслугам отмечать русских, считалось, что они ещё несут вину за царские времена, как народ-эксплуататор. Это сказывалось и в экономической политике, когда нерусские республики развивались быстрее, и уровень жизни в некоторых был выше, чем в СССР. Например, в Прибалтике. Т. е. и в СССР русские были частично ущемлены в правах. Однако проводимая политика дружбы народов позволяла сглаживать это ущемление. Положение изменилось после контрреволюции. В результате большего, чем в России, разрушения экономики в большинстве бывших советских республик, в Россию хлынул поток бывших граждан СССР в поисках средств существования. Но не все могли или хотели найти работу. Возникла этническая преступность. И столкновения между русскими и приезжими. Национальные группы, внедряющиеся на территорию другого народа, являются более организованными и сплочёнными. Это естественно, поскольку их значительно меньше, чем местных. Иногда это внедрение происходит с насильственным вытеснением местных. Организованные пришельцы иногда подкупают правоохранительные органы. Всё это имеет место в России. Положение усугубляется ещё и тем, что в конфликтах, когда гибнут в основном русские, власть старается обвинить прежде всего именно русских. Так было и в Кондопоге (сентябрь 2006), и в Москве (убийство Егора Свиридова 06.12.2010), и в Сагре (01.07.2011). Во всех этих случаях поражает жестокость организованных групп переселенцев с Кавказа, что явно указывает на их уверенность в безнаказанности вследствие подкупа местных правоохранителей. Вот как охарактеризовал конфликт в Кондопоге (после того, как его не удалось замять) глава Карелии Сергей Катанандов: «Главной причиной стало то, что на наших глазах группа представителей другого народа вела себя дерзко – и вызывающе, игнорируя менталитет нашего народа. Северных людей нужно долго доводить. В общем, я понимаю чувства тех людей, которые вышли на улицу.… Наша цель – выгнать отсюда наглую дерзкую молодёжь, которая нас не уважает, причём местные власти и правоохранительные органы явно закрывали глаза на многие злоупотребления, тогда как наши граждане за те же нарушения несли ответственность по полной программе. Мы не против жителей Кавказа, наоборот, наши двери всегда открыты для честных и трудолюбивых людей, но мы не позволим не уважать наши законы» [100].

Всё это, естественно, приводило к росту русского национализма. В том числе и в крайних формах, когда банды молодых людей убивают приезжих, причём не тех, кто виновен в преступлениях против русских, а безвинных случайных прохожих.

Последнее, естественно, вызывает широкое осуждение национализма. И когда в этих условиях в документах КПРФ появляются даже достаточно умеренные требования в защиту русских, то это воспринимается бывшими членами КПСС, а также и многими другими гражданами левой ориентации, воспитанными в духе пролетарского интернационализма, как проявление национализма в КПРФ.

Т.е. недовольные национальной политикой КПРФ часто просто не разбираются (и (или) не хотят разбираться) в причинах появления такой политики. Эти настроения используются партийными руководителями, вставшими в оппозицию к руководству КПРФ по другим причинам. Поскольку, я думаю, эти руководители вполне понимают правомерность национальной политики КПРФ.

В результате «из мухи делают слона», и возникают «серьёзные» идеологические расхождения, которые могут привести, по мнению авторов Манифеста, к «гибели партии».

По отношению КПРФ к религии положение схожее. КПСС активно занималась антирелигиозной пропагандой, а в КПРФ допускают верующих, некоторые лидеры партии публично крестят лоб. Всё это дико для бывшего члена КПСС, вызывает отторжение и используется оппозиционерами. Возникает очередное «серьёзное» идеологическое расхождение.

Необходимость изменения отношения к религии подробно обоснована выше. Да, марксизм исходит из гипотезы отсутствия Бога. Но это именно гипотеза: доказать, что Бога нет, современной науке не под силу. Кажется, когда у автора первой научной теории происхождения вселенной Лапласа спросили: «А где же место Бога в его теории»? – он ответил, что не нуждался в подобной гипотезе.

Организационные вопросы

3. Заражение партии буржуазными элементами.

Здесь можно выделить четыре процесса: а) вступление в партию предпринимателей и представителей администрации; б) вступлений в партию трудящихся, заражённых мелкобуржуазной идеологией; в) перерождение членов партии; г) вступление в партию агентов спецслужб.

Первый процесс имеет место, поскольку в Уставе нет ограничений в приёме по социально классовым признакам.

Второй процесс также имеет место, поскольку приём в партию осуществляется довольно формально ввиду необходимости остановить уменьшение численности партии по естественным причинам ввиду солидного среднего возраста членов партии.

Часть членов партии первой группы вступает по идеологическим соображениям, а часть, преследуя какие-то выгоды. Например, возможность стать депутатом какого-либо выборного органа. Такая возможность часто им предоставляется, поскольку они могут организовать поступление пожертвований на нужды избирательной кампании.

Под влиянием различных обстоятельств происходит перерождение и части членов партии. В группе риска, прежде всего, находятся руководители и члены партии, вошедшие в органы власти. Этой группе приходится контактировать с властью по различным хозяйственным вопросам, идти на компромиссы. Иногда эти компромиссы кончаются предательством.

Наконец вступают в партию и агенты спецслужб. Любая легальная организация, естественно, насыщена подобными агентами. Их поведение зависит от ситуации. При нормальном положении дел в отделении они выглядят либо не очень активными членами, либо, наоборот, проявляют активность и стремятся занять руководящие должности в том числе и для организации оппозиции руководству партии.

Процессы эти идут, так что претензии оппозиции частично обоснованы. Частично потому, что оппозиция обычно делает вид, что не понимает, что предприниматели выдвигаются в депутаты от КПРФ потому, что имеют возможность организовать поступление значительных средств на нужды избирательной кампании, которая стоит очень дорого. Например, газета «Подмосковная правда», выходящая 1 раз в неделю, распространяется бесплатно тиражом более полумиллиона экземпляров (в периоды выборных кампаний). Почему бесплатно? Потому, что трудящиеся подписываться на неё не будут. Это ясно из того, что тираж «Правды», выходящей по подписке, всего 100 тыс. экземпляров. Трудящиеся правду знать не очень то хотят.

Тот факт, что во фракциях КПРФ в выборных органах обычно нет рабочих и крестьян, это безобразие. Такого не должно быть, хотя бы для того, чтобы заткнуть рот оппозиции.

С перерождением членов партии, особенно руководителей, можно бороться только внутри партии. Внешняя критика довольно бесполезна, особенно выдержанная в клеветническом духе, примеры которой в достаточном количестве приведены выше. Бесполезна потому, что при внешней критике очень трудно, как говорится, «удержаться в рамках».

4. Недопустимые компромиссы с властью

Такие компромиссы на местах имеют место. Об этом говорилось в предыдущем пункте (3). Компромиссы центральных органов КПРФ обсуждались выше (принятие бюджетов в Гос. Думе, признание Зюгановым результатов президентских выборов 1996 г.), и, как автор пытался доказать, претензии оппозиции не обоснованы.

5. Подмена демократического централизма бюрократическим (нарушения Устава)

Это извечная проблема демократии. Демократия «зашита» в марксизме, и поэтому большевики стремились всерьёз её внедрить после революции. Процесс внедрения Советов – наивысшей формы демократии хорошо описан у Прудниковой:

«Идея была красивой – Советы призваны стать органами, регулирующими всю местную жизнь. Однако хотели как лучше, а получилось как всегда.

Во-первых, лозунг «Вся власть Советам» на местах поняли буквально. Центральная власть в 1918 году была номинальной, реальной силы за пределами столиц она не имела. Вскоре по всей стране стали появляться республики – губернские, уездные, даже волостные, со своими миниатюрными совнаркомчиками, которые делали, что хотели, вплоть до выпуска собственных денег и установления дипотношений с пограничными государствами.

Но это еще полбеды… Идея Советов пришла в столкновение с жизненными реалиями в самой своей основе. Ведь что такое Совет? Это нормальный выборный орган управления. В деревне, где Сидор Карпыч знает Фрола Кузьмича как облупленного, в Совете еще могли оказаться путные люди – если Фролу Кузьмичу охота там заседать вместо того, чтобы крышу перекрывать. А если неохота, то даже в деревенском Совете заседают всякие никудышные людишки, у которых других дел нету, а то и неизвестно откуда забредшая сволочь…

Это в деревне. А уже в небольшом городе сразу же начинали работать избирательные технологии. В то время они были крайне простыми: здоровая глотка, уверенный вид и набор эффектных терминов. Всем этим в максимальной мере обладали две категории населения: революционно настроенная интеллигенция и уголовники, которых после амнистии Керенского шлялось по России немерено. (Факты показали, что первая категория легко и скоро превращалась во вторую). В крупных городах, где были коммунистические либо эсеровские организации, процесс формирования власти еще как-то иной раз удавалось контролировать, но в целом по необъятной матушке России в местные Советы такого навыбирали…» [6, 13–14].

Здесь подмечена одна из проблем демократии: проблема кадров. Люди заняты своими делами, они ведут борьбу за существование. Заседать в Совете им некогда.

Вторая проблема – качество избирателей. Её очень ёмко выразил У.

Черчилль: «Лучший аргумент против демократии – пятиминутная беседа со средним избирателем» [6, 12].

Средний избиратель борется за существование и ему некогда заниматься выяснением взглядов политиков. Свой выбор он определяет по случайным признакам: внешность, умение говорить…. Так многие пенсионерки в России голосовали за Ельцина, очарованные его внешностью: «У него такая причёска»!

Т.е. демократия имеет существенные изъяны. Но именно из-за этих изъянов она является идеальным средством обеспечения господства буржуазии под маской народовластия.

Жизнь заставила большевиков ещё при Ленине сдвинуться от демократии в сторону централизма. Уж на что Ленин был приверженцем демократии, но вот выдержки из написанного им проекта резолюции X съезда РКП(б) о единстве партии, которая запретила фракции:

«6. Съезд объявляет поэтому распущенными и предписывает немедленно распустить все без изъятия образовавшиеся на той или иной платформе группы (как-то: группу «рабочей оппозиции», «демократического централизма» и т. д.). Неисполнение этого постановления съезда должно влечь за собой безусловно и немедленно исключение из партии.

7. Чтобы осуществить строгую дисциплину внутри партии и во всей советской работе и добиться наибольшего единства при устранении всякой фракционности, съезд дает Центральному Комитету полномочие применять в случаях нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии». [59 тЗ, 525]

К сведению внутрипартийной оппозиции: не правда ли, как похоже на действия ЦК КПРФ против оппозиции в Москве в 2009 г.?

Т.е. жизнь заставила ещё Ленина, так сказать, прочувствовать, что в словосочетании «демократический централизм» слово централизм является существительным (т. е. выражает главное – существо, суть явления), а демократия используется как прилагательное – внешний вид централизма, его «одежду». Т. е. если централизма нет, то получается анархия или, образно говоря, демократию «не на что надеть». Ленин понял, что избыток демократии, который тогда возник в партии, может погубить революцию. Поэтому и были приняты такие суровые меры, как запрещение фракций. А оппозиция 2008–2011 гг., практически создала фракции в КПРФ. ЦК КПРФ, принимая вышеописанные меры против оппозиции, действует, таким образом, по Ленину. А оппозиция – против Ленина.

Беда оппозиции в идеализации механизма демократии из-за нежелания изучать этот механизм хотя бы на опыте капитализма и, похоже, из-за незнания истинной истории Октябрьской революции. (Прудникову они точно не читали, хотя могли бы). Отсюда утопические схемы построения «сверхдемократической» партии, описанные выше.

Демократии в демократическом централизме можно допустить столько, сколько позволяет без серьёзной опасности для социализма враждебная среда. И ни «капли» больше!

Нарушения Устава КПРФ подробно обсуждены выше. Показано (как надеется автор), что серьёзных нарушений Устава Центральным Комитетом допущено не было.

6. Противодействие протестному движению

Противодействовать можно тому, что есть. Но в данном случае, как говорится, «пациент скорее мёртв, чем жив». За всё время после контрреволюции можно отметить одно серьёзное протестное движение: пенсионеров и льготников против монетизации льгот в 2005 году. Началось оно для партии, пожалуй, неожиданно, но потом КПРФ пыталась его даже возглавить. Но вся беда в том, что КПРФ, как легальная партия, может организовывать массовые мероприятия только в соответствии с законом, т. е. в определённых местах и заявку на митинг нужно подавать не менее чем за 10 дней. А более действенны были выступления масс, выходящие за рамки закона (типа перекрытия транспортных магистралей без предварительного уведомления властей).

Противодействие, а вернее не оказание поддержки местным мероприятиям (например, забастовкам) возможны в случае соглашательства партийных органов с администрацией. Это возможно, поскольку и руководители местных отделений КПРФ и руководители Администрации часто были партийными деятелями КПСС и хорошо знают друг друга. Поэтому им не трудно договориться. Например, о том, что местное отделение не очень борется с фальсификацией выборов, а Администрация убирает на некоторых избирательных участках административный ресурс и позволяет тем самым избраться представителям КПРФ.

Что касается забастовок, то иногда забастовщики не желают иметь дела с КПРФ, поскольку они настроены антикоммунистически.

Вывод по всем разногласиям оппозиции с руководством КПРФ.

Причины разногласий.

По организационным разногласиям можно сказать, что некоторая часть претензий оппозиции является правильной. Но поводов к наблюдаемой истерической реакции это не даёт. Наиболее существенными являются разногласия по демократии в партии. Но основаны они на непонимании несовершенства демократии. Это непонимание было преодолено ещё при Ленине на X съезде РКП(б). Но оппозиция до этого не дошла: по отношению к демократии она остановилась где-то в начале 1918 г.

Основная причина разногласий оппозиции с руководством КПРФ в области идеологии – догматизм. По национальному вопросу и по отношению к религии они стремятся копировать политику КПСС, а по отношению к демократии взгляды большевиков до и сразу после Октябрьской революции.

Можно отметить также и широкое невежество в области марксизма. Например, некоторые оппозиционеры не понимают, что революционную ситуацию революционная партия не может создать, её может создать только власть.

Есть ещё одна причина. И тоже важная: природа интеллигенции, которая в настоящее время преобладает в КПРФ. Трушков привёл социально-психологическую характеристику интеллигенции К.Каутского, которую Ленин назвал «блестящей»

«Интеллигент – не капиталист… интеллигент не находится ни в каком экономическом антагонизме к пролетариату. Но его жизненное положение, его условия труда – не пролетарские, и отсюда вытекает известный антагонизм в настроении и в мышлении…

Пролетарий ведет свою борьбу с величайшим самопожертвованием, как частичка анонимной массы, без видов на личную выгоду, на личную славу, исполняя свой долг на любом посту, куда его поставят, добровольно подчиняясь дисциплине, проникающей всё его чувство, всё его мышление.

Совсем иначе обстоит дело с интеллигентом. Он борется не тем или иным применением силы, а при помощи аргументов. Его оружие – это его личное знание, его личные способности, его личное убеждение. Он может получить известное значение только благодаря своим личным качествам… Необходимость дисциплины признает он лишь для массы, а не для избранных душ. Себя же самого он, разумеется, причисляет к избранным душам» (цит. по: Ленин В.И.Полн. собр. соч. Т. 8, с. 309–310).

За столетие большинство интеллигентов в системе производственных отношений превратились в наёмных, эксплуатируемых работников, то есть пролетариев умственного труда. Однако, несмотря на это, социально-психологическая характеристика этого слоя остается в основном прежней. Сложности неизбежно возникают тогда, когда персонажи с такой социально-психологической характеристикой оказываются господствующими в руководстве того или иного отряда коммунистического движения. Тогда всплеск оппортунизма становится неизбежным, в чём убеждает опыт как минимум ряда западно-европейских компартий» [54].

А также опыт РСДРП – КПСС и КПРФ – тоже.

Коротко, суть в том, что многие интеллигенты признают правильным только своё мнение. Сдвинуть с него не помогают никакие доводы, поскольку себя интеллигент причисляет к избранным душам (возможно и неосознанно). Бескомпромиссное противостояние с руководством КПРФ многих лидеров оппозиции, скорее всего, объясняется этой социально-психологической характеристикой интеллигенции. Они считают себя лучшими вождями, чем Г.Зюганов, В.Никитин или Рашкин. Слова о любви к демократии – просто полемический приём.

Итак, автор пытался показать, что жёсткая критика руководства КПРФ, как вне партии, так и внутри её не является оправданной. Она возникает в основном не вследствие существенных разногласий с политикой КПРФ, а вследствие невежества в области марксизма и отрицательных качеств интеллигенции, как социального слоя.

Невежество в области марксизма возникает из-за неэффективности или отсутствия соответствующей системы образования. Политзанятия в местных отделениях КПРФ члены партии в основном посещать не желают: считают, что они и так всё знают. А отрицательные качества интеллигенции объективны. И, наконец, классовый противник в лице государственной власти всегда будет стремиться к дезорганизации работы партии через засылаемую в неё агентуру. Поэтому оппозиция, подобная возникшей в МГК КПРФ в 2008-9 гг., будет возникать и впредь.

Теперь о создании новой компартии. Здесь неизбежны трудности, связанные с борьбой за лидерство. Поэтому создание новой компартии маловероятно. Хотя, здесь может помочь власть, заинтересованная в ослаблении КПРФ. С помощью своей агентуры в оппозиции она сможет преодолеть противоречия. Несомненно, регистрации такой партии будет дана зелёная улица.

Кстати, искусственное раздувание, скажем, не самых главных идеологических расхождений, выдаваемых за принципиальнейшие разногласия, как раз и позволяет подозревать участие спецслужб в организации кризисов в партии. К тому же это не трудно сделать: и человеческий материал есть, и мотивы можно найти. Дать толчок, поддержать, а дальше само пойдёт.

«А! Теория заговора!» – скажет скептик. Ему можно ответить: «Извините, дорогой, но спецслужбы при любой власти обязаны этим заниматься».

Вообще-то, зачем создавать новую компартию? Ведь есть готовая – РКРП, настроенная оппозиционно к КПРФ. И примерно в том же ключе, что и современная оппозиция внутри КПРФ. Вот и вступайте все дружно в неё. Но едва ли это произойдёт: там уже есть своё руководство, и сместить его вряд ли удастся, поскольку претенденты на руководство из вновь вступивших, скорее всего, договориться между собой не смогут.

В целом, борьба с руководством КПРФ со стороны левой оппозиции помогает власти, поскольку сокращает поддержку КПРФ, прежде всего, со стороны молодёжи. Демагогическая критика против КПРФ в Интернете отрицательно действует на молодёжь, не имеющую противоядия хотя бы в виде минимального марксистского образования. Уменьшается приток в КПРФ, увеличиваются политическая пассивность, вступление в националистические объединения. Такая, оболваненная Интернетом молодёжь, если она уже вступила в партию, является хорошим материалом для создания оппозиции.

Действует критика руководства КПРФ и на старшее поколение, толкая его на политическую пассивность. Некоторые члены партии выходят из неё и также впадают в политическую пассивность. Однако эта пассивность сопровождается часто огульной критикой КПРФ при контактах со знакомыми. Всё это ослабляет позиции КПРФ на выборах. Протестное движение из-за роста политической пассивности также ослабляется.

Вообще говоря, появление разных мнений в любой организации естественный и более того – необходимый процесс. Он приводит к нахождению правильного решения.

Но встаёт вопрос о форме выяснений противоречий внутри партии.

Ведь КПРФ находится в непримиримой оппозиции с режимом, поскольку полностью против стратегической линии его внутренней и внешней политики. Т. е., грубо говоря, в состоянии войны, хотя и холодной. Так допустимо ли для партии в этих условиях в такой форме, как это делает оппозиция, выяснять внутрипартийные противоречия в Интернете, средстве информации, контролируемом классовым противником?

Ответ на этот вопрос был дан ещё Лениным на X съезде РКП(б):

«Всякий выступающий с критикой должен, кроме того, по форме критики учитывать положение партии среди окружающих ее врагов…. чтобы критика велась по существу дела, отнюдь не принимая форм, способных помочь классовым врагам пролетариата» [57 тЗ, 524].

Однако оппозиция это указание Ленина не выполняет, сочиняя свою критику как по заказу в форме, выгодной классовым врагам.

Критика должна быть в рамках этики, программы партии и не помогать классовым врагам. В пылу критики нельзя забывать о целях партии, которые отражены в её Программе (а к Программе у оппозиции особых претензий нет). Однако оппозиция не может остановиться: она же состоит из «избранных душ». Она требует демократии, но на деле не признаёт её. Из демократии следует подчинение решениям большинства. Но она, являясь меньшинством, не признаёт этого. Она готова разнести партию, но добиться своего.

Да, в партии есть недостатки, есть плохие люди, есть соглашатели с властью и даже предательство (особенно на местном уровне). Одна из причин недостатков состоит в том, что КПРФ возникла из КПСС и наследовала поэтому её методы управления, от некоторых из которых следовало бы отказаться.

Но борьбу с этими негативными явлениями можно вести только уставными методами внутри партии, а не на базаре Интернета, что предпочитает оппозиция.

Но это не так просто, форма борьбы, как указано выше, должна быть такова, чтобы не помогать классовому врагу. Т. е. должна вестись по делу. Однако это трудно соблюсти. Борьба в основном ведётся против фактов соглашательства руководства местных отделений с властями, о которых было сказано выше. Критиков захлёстывают эмоции, что работает против них. Критики требуют часто смены руководства. Но это не так просто. Автор на опыте более двадцати лет работы в оппозиции Перестройке и в КПРФ знает, как тяжело найти подходящую замену. Очень легко при такой замене можно развалить организацию. Поэтому обычно вышестоящие органы партии на это не идут, особенно если показатели работы организации удовлетворительны.

Но обычно недовольным не удаётся даже убедить достаточное количество членов своей организации. Срабатывает недостаток демократии – пассивность значительной части членов организации («болота» по Петрову), которая склонна больше доверять руководству, а не критикам (особенно, если последние ведут себя излишне эмоционально и выдвигают наряду с обоснованными и необоснованные претензии).

Иногда такой критик «ломается», т. е. переходит в лагерь антипартийной оппозиции. Т. е. в соответствии с рекомендациями Ленина подлежит исключению.

Лирическое отступление или «Совет оппозиции»

Все небольшие компартии, выступавшие с критикой КПРФ, практически сошли со сцены. Почему? Вроде все они более соответствуют советскому ортодоксальному марксизму, критиковали КПРФ за отход от этого марксизма. И всё зря. Даже хуже – во вред этим партиям.

Т.е. тактика жёсткой критики КПРФ показала свою полную неэффективность. Дело в том, что людям в основном не понятно, почему по этим вопросам идёт такая жёсткая критика. Эти вопросы они не считают важными. Иногда они их не понимают, а иногда эти вопросы людей просто не интересуют.

Тем более, что КПРФ заняла правильную позицию, не отвечая, практически, на эту критику. В этих условиях критики выглядят как склочники и поэтому проигрывают в глазах общественного мнения.

Новая оппозиция, похоже, наступает на те же грабли.

Наверное, следовало бы изменить тактику. Не отступая, конечно, от «принципов» сделать упор на совместных действиях с КПРФ: вроде основной политический противник у всех один. Или не так?

Окончательный краткий вывод по оппозиции в КПРФ и вокруг КПРФ.

Претензии оппозиции к руководству КПРФ в области идеологии основаны на разногласиях по второстепенным вопросам и, как показано выше, необоснованы.

К Программе партии особых претензий у оппозиции нет – лишнее доказательство её правильности.

В её руководстве партии не просматриваются люди, «не просто исповедующих правые социал-демократические и националистические взгляды, но и являющихся идеологами мелкой буржуазии».

Поэтому действия руководства партии против оппозиции являются верными и необходимыми.

Работа партии в Государственной Думе в основном соответствует Программе партии.

Имеют место некоторые недостатки: самый главный – критика фактов разложения отдельных руководителей частично обоснована. Наличие фактов разложения является в основном следствием того, что партия состоит из людей, а не из ангелов. Эти факты имели место в течение всей истории партии, начиная с РСДРП.

Но лучше уж иметь партию с недостатками, чем не иметь ни какой. Другой альтернативы пока нет (и вряд ли появится).

 

18.9.Угроза «цветной» революции

 

Как уже было сказано выше, летом 2011 г. вице-президент США Байден во время визита в Россию передал Путину своего рода «чёрную метку», предупредив, что в случае выдвижения Путиным своей кандидатуры на пост президента РФ возможна «цветная» революция, по типу организованной США в Египте.

После этого и особенно после съезда «Единой России», где Медведев предложил Путина на пост Президента, усилилась кампания по критике Путина в либеральных СМИ и особенно в Интернете.

Выборы в Государственную Думу 4 декабря 2011 года по традиции прошли с массовой фальсификацией в пользу «Единой России». А. Гордеев газете «Завтра» даёт живописную картину наиболее выдающихся итогов этой фальсификации:

«Телевизионная картинка… со следующими цифрами голосования по Ростовской области:

«Единая Россия» – 58,99 %

  – 32,96 %

  —23,74 %

«Справедливая Россия» —19,41 %

«Яблоко» —9,32 %

«Патриоты России» —1,46 %

«Правое дело» – 0,59 %, —лучше всего иллюстрирует суть происходившего в нашей стране 4 декабря 2011 года под видом «честных, свободных и демократических выборов». И эти итоговые 146,47 % – вовсе не бред и не ошибка: как объясняют специалисты, ГАС «Выборы» в текущем режиме работы просто автоматически считала количество бюллетеней, поданных за ту или иную партию, к общему числу голосовавших, и гнала эту цифру на экран. Ростовская область почти с половиной «вброшенных» бюллетеней, конечно, была чемпионом, но далеко не из ряда вон: были и 125 %, и 119 %, и 107 %… И совершенно понятно, что эти «лишние проценты вряд ли распределялись среди оппонентов «медведей» или даже равномерно между всеми партиями-участниками выборов. Вбросы, и вбросы массовые, до 20 % голосов в пользу «партии власти», были – это, как говорится, медицинский факт налице, который бесполезно отрицать» [102].

После выборов кампания нападок на Путина усилилась и была поддержана массовыми митингами, организованными либеральной оппозицией (Каспаров и др.), которая в выборах не участвовала. С осуждением фальсификации сразу после выборов выступила Государственный секретарь США Хилари Клинтон, а бывший Президент СССР Горбачёв потребовал провести новые выборы.

Путин обвинил Клинтон во вмешательстве и подстрекательстве.

Таким образом, возник серьёзный политический кризис, причём не только внутренний. В развитии этого кризиса выделим 3 этапа.

 

18.9.1. После выборов в Думу. Декабрь 2011

Ниже приведём оценку кризиса различными политическими силами «по горячим следам», сразу после выборов в Государственную Думу. (Раздел писался в 2011 г. и потом не переделывался, чтобы сохранить в духе репортажа атмосферу декабря. Об этом свидетельствует употребление будущего времени, которое для читателя (да и для автора в момент окончательной правки текста) стало уже прошедшим.)

Начнём с либералов.

В статье «Арабская весна» у дверей Путина» [103], написанной после первого митинга, Ирина ВОИЦЕХ пишет:

«Прошедшие в Москве акции протеста против результатов парламентских выборов собрали рекордное для несистемной оппозиции число людей. В санкционированном митинге на Чистых прудах, по разным оценкам, приняли участие от пяти до десяти тысяч человек вместо ожидавшихся 500, около полутора тысяч несанкционированно двинулись к ЦИКу, чтобы выразить протест…

Хотя среди участников акций были представители политических партий, в общем и целом, протест набирал обороты безучастия так называемой системной оппозиции. Даже коммунисты, считающие улицу своей законной территорией, успели только пообещать вывести людей. Это объяснимо: парламентские оппозиционные партии по итогам выборов заметно улучшили свой результат и получили явно больше, чем рассчитывали…

А вот реакция активной части общества на официально объявленные предварительные результаты голосования оказалась намного более сильной, чем можно было ожидать. На этот раз протест генерировали не только участники внесистемной оппозиции. Он был ярко выражен в среде образованной городской молодежи и людей среднего класса…

Как бы то ни было, латентный до последнего времени протест вырвался наружу: абсурдные результаты выборов сработали как спусковой механизм. Парадокс ситуации заключается в том, что прошедшие выборы были не грязнее обычного: удаление наблюдателей, вбросы, «карусели» и просто подгон протоколов с итогами голосования под нужный результат – обычные избирательные технологии последних лет. Высокий уровень гражданской активности (партии впервые за много лет получили тысячи наблюдателей-добровольцев) свидетельствует о том, что действительно начал формироваться общественный запрос на политическую модернизацию…

Это, конечно, еще не Тахрир. Но, в конце концов, основной движущей силой арабских революций стала именно городская образованная молодежь, обманутая в социальных ожиданиях. «Арабская весна приближается к твоим окрестностям», – предупредил Путина американский сенатор-республиканец Маккейн в Twitter…

… нынешние лидеры системной оппозиции вряд ли смогут возглавить нарастающий протест. Но если (или, скорее, когда) политические решения действительно начнет диктовать улица, новые лица наверняка появятся» [103].

Итак Войцех считает, что дело идёт к революции: «если (или, скорее, когда) политические решения действительно начнет диктовать улица».

Такое же мнение выражает В. Милов в статье «Оппозиция поумнела»:

«Неформальный, но эффективный альянс системной и внесистемной оппозиции ради достижения реалистичных политических целей – самая опасная комбинация для власти. Это то, что изменит страну. Впереди президентские выборы – если удастся закрепить успех 4 декабря и добиться второго тура, Путину не светит доработать даже до конца нового президентского срока» [104].

Путин не сможет доработать до конца своего нового президентского срока, только в том случае, если будет отстранён от власти насильственным путём. Под каковым Милов, скорее всего, понимает революцию.

Зубов говорит о революции прямо.

«Но мы не должны поддаваться на провокации. Революция – это дисциплина, это самоконтроль. Не позволим раскачать толпу. Не позволим провокаторам «раскрутить» нас на незаконные шествия, на матерную ругань, на рукоприкладство. Великое дело должно совершаться с великой ответственностью. Наша твердость, наше холодное мужество и наша решимость не отступать до победы – наше лучшее оружие, которым мы вернем себе звание граждан России, похищенное у нас волшебниками, жуликами и ворами» [105].

Итак, революция. Но какая? Либералы считают, что народная. Особенно это мнение усилилось после митингов на Болотной площади 10 декабря 2011 г, где собралось 25000 человек (по оценке ГУВД) и 85000 – по оценке организаторов и на проспекте Сахарова, где явка была ещё больше (29000 и 100000 – соответственно) [106]. Либералы считают, вслед за Западом, что в России, а также в Египте, и в Ливии, и в Сирии восстал народ.

Патриоты считают иначе.

Рассмотрим материалы круглого стола в газете «Завтра» № 50 [107].

Михаил ДЕЛЯГИН, председатель партии «Родина: здравый смысл».

Основные положения его выступления.

1). Он высоко оценивает митинг на Болотной.

«Митинг 10 декабря стал потрясением… Это был гражданский, а не политический митинг. Даже лозунг: «Путин, уходи!» —, стал гласом оскорбленного достоинства, а не конкретного политического интереса…

Но на гражданском митингеродилась политическая нация».

2). Указывает на внутренние причины возмущения.

Около двух лет назад в России сложилось новое социальное большинство: двум третям населения снова стало хватать текущих доходов на еду и одежду. Они перестали выживать и начали жить – и начали задумываться о происходящем, о будущем детей. Это всегда повышает требования к государству – а оно за 20 лет национального предательства просто забыло, что люди имеют какие-то интересы и права».

3). Указывает на политические силы, стоящие над выступлениями протеста и их цели.

«В России ведь так и не сложилось национального капитала, сознающего важность политической защиты своих интересов.

А глобальный капитал ставит на либералов: это его штурмовая пехота.

Похоже, сейчас оппозиционная и официальная части единого либерального клана ведут переговоры о ликвидации власти Путина. С Медведевым не вышло? – ну, «пойдем другим путем». Когда-то демшиза (в отличие от честных диссидентов) действительно целила «в Россию, а не в коммунизм».

Сегодня либералы используют по-горбачевски бесперспективный режим Путина (который не нашел ответа на освистывание в «Олимпийском» и не найдет его на Болотной) дляубийствароссийской государственности».

4). Пытается ответить на вопрос «что делать».

«Ответственным левым, патриотам и демократам (есть и такие) надо объединяться и совместно действовать. Надо вырабатывать – обязательно гласным диалогом – нужные всему обществу содержательные требования и вбивать их в народное сознание так же удачно, как Навальный вбил свою «партию жуликов и воров».

И надо объяснить трусливому и чванному «национальному капиталу», что, если он не будет помогать своим естественным политическим представителям так же энергично, как глобальный бизнес помогает либералам, его ограбят дважды: то, что не заберут глобальные монополии после победы либералов, после катастрофического системного кризиса национализирует любое правительство».

Сергей КУРГИНЯН, руководитель Экспериментального творческого центра (ЭТЦ).

В начале он критикует Делягина за его предложение объединяться с либералами.

«Вы соглашаетесь на союз – с Альбац, Немцовым, Сванидзе, Шендеровичем – для того, чтобы их использовать. А они – чтобы использовать вас. При этом всем понятно, что за их спиной стоят американцы. То есть – дьявол. Что это значит в метафизическом смысле? Что ради своей победы вы соглашаетесь на игру с дьяволом. Ну, и?..

В либеральной среде уже озвучена позиция, согласно которой митинги – это средство давления на Медведева. Они закончатся, как только Медведев отправит в отставку Путина. Об этом же говорят американцы. Итак, вы согласились на игру с дьяволом, решили конкретную задачу дьявола и посадили себе на голову… Ну, например, Сванидзе в виде министра информации, Федотова и Караганова в виде антисоветской инквизиции и так далее».

Далее Кургинян говорит о гипнозе митингов, если им создают шумную рекламу в СМИ. При этом создаётся впечатление, что они представляют весь народ. А на самом деле положение другое.

«Потому что голосовало на выборах в Госдуму 65 миллионов. Из них за коллективного «сванидзе» – менее 3 миллионов. То есть ИХ мы разгромили на выборах. А ОНИ– и именно они – стремятся к уличному реваншу.

И вновь – с приветом от перестройки.

В референдуме 17 марта 1991 года участвовало 148 574 606 человек. Народ заявил о необходимости сохранения СССР.

А в митингах 19–22 августа 1991 года участвовало гораздо меньше миллиона людей с так называемой «демократической ориентацией». Они-то и разрушили СССР, наплевав на волю сотни миллионов сограждан.

Теперь речь идет о том, чтобы то же самое меньшинство, всё проиграв на выборах, опять взяло реванш на улице и разрушило РФ».

Это, конечно, неверное утверждение. Как в Перестройку, так и сейчас это меньшинство лишь играет роль ширмы. Перестройку ведь организовала клика Горбачёва, а митинг на Болотной потому так успешен потому, что Путину предъявлена «чёрная метка» из Вашингтона.

Кургинян даёт возможные варианты развития событий.

«Сценарий № 1. Власть капитулировала. Победившая улица формирует правила выборной игры. При этом и либеральные СМИ, и антипутинские олигархи, убрав Путина, начинают убирать вас. Либо под их давлением вы рушитесь, либо… Либо выборы опять подтасовывают – на этот раз еще более дружно и энергично. А когда вы выходите на улицу – с вами разбираются покруче, чем в 1993 году.

Сценарий № 2. Власть не капитулировала. А всего лишь освободилась от Путина. Сразу после этого либералы дружно консолидируются вокруг Медведева. Сванидзе становится министром информации, Федотов с Карагановым – главными инквизиторами. И понеслась.

Сценарий № 3. Власть не освободилась от Путина. Но и не капитулировала. Что тогда произойдет?

20 тысяч (или 60 – неважно) выведете вы вместе с либералами. Столько же – ваши противники. Что? Они никого не выведут? Ох уж мне эти иллюзии! Две толпы рано или поздно начнут разборку. В каждой из толп выделится меньшинство, способное вести разборку с использованием всех видов оружия. Почему вы считаете, что у вас при такой разборке будет преимущество? Почему оно есть на выборах – понятно. А в подобных разборках выборное преимущество обнуляется. И митинговое тоже. Вы считаете, что у вас больше владеющих оружием людей, чем у ваших противников? Хасбулатов тоже так считал. В любом случае, мой опыт работы в горячих точках показывает, что вначале выборных политиков пожирает митинговая стихия, выдвигающая своих лидеров. А потом митинговых ораторов пожирает военная стихия, выдвигающая полевых командиров. Победив, эти командиры организуют свободные выборы? Приведут к власти КПРФ? Восстановят СССР и социализм? Очнитесь! Подобные победители – не Камо, не Буденный, не Сталин. Это люди дру-гогоразлива, с другими представлениями и о вашем, и о своем будущем.

Запад на это будет спокойно смотреть? Вооруженные регулярные части не выйдут из казарм? Что? Выйдут и вас поддержат? Ачалов тоже так считал в 1993 году».

Поэтому Кургинян против свержения власти силовым путем: это слишком опасно – к власти могут прийти проамериканские силы.

«Почему нельзя отжать досуха всё преимущество, которое уже достигнуто на выборах? Почему нельзя, используя политические, а не иные методы, увеличить это преимущество? Ведь пока что не использовано даже 20 % таких возможностей. Подчеркиваю – возможностей, которые находятся в ваших руках, а не в руках хозяев улиц и банд».

Сергей ДОРЕНКО, главный редактор радиостанции «Русская служба новостей».

Он также говорит о наличии внешнего влияния на политический кризис после выборов 4 декабря 2011 г.

«Однако, абсолютно точно, что существуют дирижёры недовольства, тесно связанные с различными зарубежными центрами. Конечно, для того, чтобы сменить власть в стране, недостаточно в течение месяца ежедневно иметь на улицах столицы по сто и даже по пятьсот тысяч человек, а среди них – несколько тысяч специально обученных боевиков, способных силовым путем решать политические задачи, используя эту «человеческую броню».

Нужен еще «благожелательный нейтралитет», как минимум, со стороны руководства силовых структур, если не выше. И над решением этих задач, как я понимаю, в ближайшее время будут очень плотно работать. Цель одна – день 5 марта, когда пройдут президентские выборы. Всё, что будет происходить до этого – мобилизационные мероприятия».

Максим КАЛАШНИКОВ, писатель.

Калашников также видит опасность цветной революции

«Однако очевидно, что протест откровенно седлается вполне определенными силами. Либералами. Прежде всего откровенен раздуваемый «культ Навального». Вокруг него внешние дирижеры событий пытаются сколотить целый альянс.

Во главу Улицы усиленно имплантируются люди, безусловно, прозападные: Навальный (проект с явно внешним управлением), а также нацдемы (получившие крупные денежные вливания из-за рубежа с осени 2010 года). Это – представители «политических меньшинств». При неприкрытой западной поддержке. Навального усиленно раскручивают в либеральных СМИ как раз к декабрю 2011 г. Вплоть до портрета на обложке гламурно-либерального «Эсквайра». Навальный эффектно выступает на митинге 5 декабря – и его так же пиарно-красиво заковывают в наручники, сажая на 15 суток…

Очевидно, что начата новая «спецоперация «Революция»». Западные кукловоды и их пятая колонна в «элите» РФ всерьёз рассчитывают на то, что разгневанные массы глупы и слепы настолько, что их можно объегорить так же, как в 1991 году…

Очевидно, что часть «элиты» (и тому – масса подтверждений) готова сдать Путина, чтобы сохранить свои богатства и допуск на Запад.

(«При Николае и при Саше мы сохраним доходы наши…») А значит, эти «элитники» играют сейчас на спецоперацию, стараясь взять под управление протестную энергию.

Путин загнан в ловушку. Чтобы как-то реабилитироваться, ему нужны громкие антикоррупционные дела и «посадки» с конфискациями. Побороть коррупцию он не в силах (это означает репрессии против его же команды), отчего он отдает Навальному все козыри. Применить настоящую силу для Путина – пролить кровь. Пролить кровь – стать изгоем и «новым Каддафи» на Западе. Со всеми вытекающими последствиями. Ибо в этом случае число желающих «сдать» Путина в «элите» РФ превысит всякие пределы.

Если он предан частью собственной «элиты» – ему конец. Рано или поздно. Ельцин смог избежать возмездия, осуществив операцию «Путин-преемник». Путину подобного не светит».

Угроза цветной революции велика, но, как её избежать, Калашников не знает.

«А что делать нам, простым людям? Сможем ли мы не попасться на удочку хитрых хозяев спецоперации? Сможем ли стряхнуть с себя бесов – и повести свою игру, при этом не скатываясь на позиции защитника режима мародеров и уголовников? Сможем ли избежать нового «лохотро-на-91», когда мы, борясь с властью сгнившей КПСС, посадили себе на шею откровенных грабителей»?

Не совсем точная оценка «лохотнона-91». Следовало бы сказать: когда мы вместе с предательской верхушкой КПСС боролись против социализма, не понимая по политической безграмотности, что в результате посадим себе на шею откровенных грабителей.

Александр НАГОРНЫЙ, заместитель главного редактора газеты «Завтра».

Нагорный очень чётко показывает механизм цветной революции в России.

«Митинг на Болотной показал, что в политической жизни России приближается очередной переломный момент, очередная «точка бифуркации», выход из которой определит будущее нашей страны минимум на десятилетие вперёд.

И дело здесь не в проблеме фальсификации выборов как таковых. Кремлёвская власть фальсифицировала ВСЕ выборы, начиная с 1993 года, и самой наглой фальсификацией народного волеизъявления был расстрел Дома Советов 4 октября 1993 года. Но ни тогда, ни впоследствии эти фальсификации не вызывали никакой реакции среди власть предержащих. А сейчас треволнения «за Стеной» достигли невиданного раньше масштаба. Значит, что-то изменилось. Что? Ответ на этот вопрос лежит на поверхности. Конечно, давление коррупции, рост базовых цен и тарифов перешли все мыслимые пределы. Но разгадка всё-таки в другом. Раньше «кремлёвские сидельцы» пользовались тотальной поддержкой Запада и США. Им можно было сколько угодно стрелять и вбрасывать, никого не боясь.

А теперь США и Запад выступают против Путина и его выдвижения на третий срок. Почему? Видимо, «клиент созрел», полученные им доходы можно и нужно экспроприировать, разрушение России – ускорить, а для этого надо получить более слабых и контролируемых «управленцев», которые не будут претендовать даже на единство России, не говоря уже о её возможном статусе «сверхдержавы», пусть даже сырьевой и «энергетической». Подобные процессы сейчас, ввиду глобального системного кризиса, активно ведутся вашингтонским обкомом и Фининтерном повсюду в мире. Взгляните хотя бы на Берлускони с Папандреу и на лиц, их сменивших.

Отсюда появление отечественной «демократической оппозиции» против Путина и его «силовиков» при поддержке западных масс-медиа и спецслужб выглядит вполне логичным и предсказуемым. Важнее всего то, что дать команду «фас!» против неё Путин и К° не могут, понимая, что последствия её исполнения окажутся столь же печальными. Поскольку в этом случае Запад под предлогом «борьбы против тоталитарного режима» попросту заморозит все сложенные в его банках частные и «государственные» активы. А есть еще личная недвижимость, а есть еще жены и дети, которым нравится жить, скажем, в Лондоне. И много чего еще, что составляет смысл жизни отечественной политической «элиты». Надо что-то делать, и ничего делать нельзя. Кремль, говоря языком шахмат, оказался поставленным в положение цугцванга, когда каждый его ход ведёт к неминуемому поражению».

Намерения США организовать цветную революцию в России подтверждает назначение нового Посла США. Вот как комментирует это газета «Завтра»:

«Назначение известного специалиста по «цветным революциям» Майкла Макфола послом США в РФ является недвусмысленным сигналом Кремлю о том, что выступления «болотной оппозиции» будут продолжаться, шириться и получать растущую поддержку со стороны Вашингтона. Тем самым Путину фактически объявлена «война на уничтожение», такие оценки циркулируют в дипломатических кругах российской столицы…» [108].

Позиция КПРФ

Её изложим по речи Зюганова на 2-м этапе XIV съезда КПРФ [109].

Зюганов положительно оценивает митинги протеста против фальсификации выборов.

«После 4 декабря митинги и манифестации против фальсификации выборов прошли по всей стране. Активно протестовали жители Москвы, Петербурга, Новосибирска, а, как учит история, столицы играют особую роль в разрешении любой революционной ситуации.

В жизнь вступает новое поколение, уже познавшее цену социального и политического лицемерия власти. Оно подает голос негодования против ханжества и цинизма власть имущих… Народное сознание пробуждается. Процесс его отрезвления не остановить. КПРФ приветствует это пробуждение и всеми силами будет ему содействовать».

Однако, как и патриоты, он видит опасность цветной (оранжевой) революции.

«Как и стоило ожидать, недовольством властью не преминула воспользоваться так называемая «либеральная оппозиция». Кто эти люди? Это прямые наследники Гайдара и Чубайса, чьи соратники играют теперь заметную роль в рядах господ-оранжистов. Это те, кто как Немцов и Касьянов, уже побывали во власти, обслуживая режимы Ельцина и Путина, а теперь вознамерились вернуться в Кремль и Дом правительства. Это те, за чьими спинами маячат зловещие силы, мечтающие расчленить Россию и разграбить остатки ее богатств.

Часть либералов жалуется, что их не допускают к выборам. Но их собратья из «Правого дела» и «Яблока» собирают лишь жалкие крохи голосов. И это закономерно. Разоблачившие себя в 90-е, они давно лишились доверия народа. У них нет шансов прийти к власти ни мирным путем, ни путём подлинно народной революции. Их единственный шанс – смута. Этих господ пугает, что молодые люди тянутся к социалистической и патриотической идеологии. Они видят один способ остановить этот процесс – захват власти при помощи «оранжевых» технологий и подавление тех, кто стремиться к национальному возрождению России, к её возвращению на путь социализма…

  обращает внимание граждан России на активизацию деструктивных сил – участников разрушения СССР и ельцинского разгула. Их цель – захват власти. Их противостояние с тандемом Путина-Медведева – это борьба конкурирующих олигархических кланов. Одни поставили страну на грань катастрофы во времена правления Ельцина, другие проводят абсолютно разрушительный курс сегодня. Их политические различия – минимальны. Их цели лежат в одной и той же плоскости – закреплении господства периферийного капитализма в России. И те, и другие далеки как от подлинной демократии, так и от национальных интересов страны. Все они под разными флагами ведут дело к подчинению страны финансовому империализму».

Таким образом, Зюганов, практически того же мнения об опасности цветной революции, что и патриоты. В приведённом отрывке нет прямого упоминания о роли Запада в организации цветной революции, но есть косвенные: это те «зловещие силы, мечтающие расчленить Россию и разграбить остатки ее богатства».

Оценка политического кризиса

Все три политические силы едины в одном: неприятии фальсификации выборов в Государственную Думу РФ 4 декабря 2011 г. Разногласия начинаются в оценке характера движущих сил, организовавших митинги протеста, необычно массовые из которых прошли в Москве.

Либеральная пресса говорит о проснувшемся народе, который вышел на улицы и отрицает сколько-либо серьёзное влияние внешних сил. Почему это произошло сейчас, хотя подобные фальсификации происходили и раньше, либералам якобы не понятно. Именно такую точку зрения выражает цитированная выше И. Войцех [103].

Зато патриотам и Зюганову это очень даже понятно. Наиболее чётко в приведённых выше источниках это выразил в газете «Завтра» А.Нагорный: раньше власть РФ пользовалась полной поддержкой Запада и поэтому могла фальсифицировать сколько угодно, а сейчас Запад против Путина, поскольку тот слишком медленно гробит РФ: хочет ещё 12 лет править Россией. А по планам Запада нынешняя РФ, наверное, должна исчезнуть с политической карты мира гораздо раньше.

Летом 2011 г. Байден предъявил Путину «чёрную метку», угрожая ему цветной революцией, если он будет выдвигаться 3-ий раз на пост резидента. Либеральная оппозиция режиму поняла это как команду «фас» и развернула антипутинскую кампанию в своих СМИ. Именно эта кампания и подготовила либеральную часть массы митингующих, которая вышла на митинги на Болотной площади и на улице Сахарова. Факт фальсификации послужил лишь сигналом к началу.

В статье «Революция сытых»[108] А. Бородай хорошо описал одну из составляющих масс протеста – представителей среднего класса, недовольных препятствиями для бизнеса, которые расставляет правящая бюрократия. Возможность такого бунта была предсказана ранее КПРФ, которая охарактеризовала строй РФ как бонопартизм [37], когда правящая бюрократия является главной в симбиозе бюрократия-капитал. Тогда как в классическом капитализме должно быть наоборот: капитал нанимает бюрократию. Капитал, естественно, пытается исправить положение. Именно по этой причине пострадали Березовский и Ходорковский.

Увеличение критики Путина, естественно, подействовало и на трудящихся, прежде всего на интеллигенцию и, особенно, на молодёжь. Это, а также усиленная реклама митингов на Болотной и на Сахарова привели к массовости митингов, а также его неоднородности: присутствовали и правые, и левые, и либералы, и националисты…. Реклама привлекла также много просто любопытных, не имеющих определённых политических взглядов. По опубликованным опросам их даже было больше, чем политически озабоченных.

Весьма разные мнения о целях акций протеста.

Либералы говорят о переходе к соблюдению правил буржуазной демократии. Так Касьянов, Немцов, Рыжков [110] предлагают следующую программу:

1) «…освобождение всех политзаключенных (прежде всего и немедленно – Сергея Удальцова, а также Михаила Ходорковского и Платона Лебедева). Отмена 282-й («антиэкстремистской») статьи УК РФ, расформирование органов политического сыска в МВДи ФСБ».

2) Роспуск Центризбиркома, расследование фальсификации выборов и наказание выиновных.

Сформированную в результате масштабных фальсификаций шестую Думу следует объявить переходным парламентом и провести новые, свободные и честные выборы вДуму до конца 2012 г.»

4) «Принятие до конца января 2012 г. в ускоренном порядке пакета законов, гарантирующих свободную регистрацию политических партий (уведомительный порядок регистрации), свободное выдвижение кандидатов на должность президента России (например, путем сбора 300 000 подписей, денежного залога в 3 млн руб. или выдвижения от не менее чем трех общественных организаций), новый порядок формирования избирательных комиссий, свободный общественный контроль над работой избиркомов, голосованием и подсчетом голосов. В наступающем году должны пройти свободные выборы главрегионов, без всякого «кремлевского фильтра».

5) «Также необходим перенос президентских выборов на апрель-май 2012 г., с тем чтобы провести их в соответствии с новым, демократическим законодательством о выборах, со свободным допуском на них всех политических сил страны. Выборы должны быть организованы новой системой избиркомов, в соответствии с новым, демократическим, законодательством».

Это, фактически, – ультиматум Путину. Вариант мирного течения цветной революции. Расчёт на то, что от капитулировавшего Путина отвернётся вся его команда, и на президентских выборах он не займёт даже второго места. А во второй тур выйдут, например, Навальный и Зюганов или Миронов и Зюганов. После чего в действие вступает сценарий № 1 Кургиняна.

Путину в этом случае пощады не будет. Его, по всей вероятности, ждёт какой-нибудь трибунал типа Гаагского по Югославии. Поэтому, едва ли на это он согласится. Шанс капитулировать и что-то сохранить он упустил: это надо было делать сразу после предъявления «чёрной метки» Байдена – выторговать себе неприкосновенность под условие его отказа от участия в выборах Президента РФ в 2012 г.

Предложения патриотов представлены А. Нагорным [107].

«После выборов 2012 года запланирован скачкообразный рост тарифов и цен, налогов и штрафов… Кремлёвские власти сами вызывают молнии народного гнева. Чтобы избежать краха, они должны заручиться поддержкой народа, для чего необходима полная смена социально-экономического курса, что означает:

– выход из финансовой кабалы «вашингтонского консенсуса» с возвратом всех средств в РФ;

– отказ от трехлетнего бюджета и налоговых поборов беднейших и средних слоев;

– создание коалиционного правительства народного доверия и установления общественного контроля над телевидением;

– немедленная отставка Сердюкова и других обанкротившихся министров;

– развертывание сети отечественных банков для кредитования отечественной промышленности.

В противном случае у России останется только чреватый непредсказуемыми опасностями путь социальной революции…».

Вариант патриотов не предлагает менять законодательство и сдвигать выборы Президента. В этом случае кандидата в Президенты Навального не будет, и у Путина сохраняются реальные шансы стать Президентом РФ.

В случае победы Путина в 1-ом туре велика опасность реализации сценария цветной революции. На это недвусмысленно намекают Касьянов иК°в[110]:

«Упорное стремление властей не признавать очевидный факт нарастающего политического кризиса, кризиса легитимности, возможная ставка на силовое подавление общественного недовольства лишь усугубят нарастающие противоречия, окончательно дестабилизируют ситуацию, повысят вероятность разного рода крайних сценариев».

В этом случае Путину придётся полностью или частично принять план патриотов для чего совершить, фактически, государственный переворот, сменив в одну ночь своё либеральное окружение на патриотическое.

Правда, у Путина есть и другой выход: не выигрывать в 1-м туре, если на 2-ое место будет выходить Зюганов. В этом случае либералы едва ли будут призывать голосовать за Зюганова и лозунг «Россия без Путина» будет ими снят. А Западу придётся проглотить горькую пилюлю и признать победу Путина во втором туре, несмотря ни на какую фальсификацию.

Выше (9.2) был приведёны условия получения власти коммунистов в случае победы на выборах. Это возможно только при наличии революционной ситуации. Она в этом случае заключается в следующем: условие «верхи не могут управлять по-старому» означает, что члены избирательных комиссий не решатся на фальсификацию выборов под угрозой не только судебного преследования, но и самосуда возмущённых масс, правоохранительные органы не решатся применить насилие против народа, вышедшего на массовые несанкционированные акции протеста с требованием передачи власти кандидату КПРФ. Готовность масс выйти на такие митинги означает выполнение второго условия революционной ситуации: «низы не хотят жить по-старому». В случае победы Путина с большой фальсификацией митинговая активность масс должна быть ещё больше.

Позволяют ли результаты послевыборной волны протестов до конца 2011 г. говорить о возможности возникновения революционной ситуации к моменту проведения выборов Президента РФ?

К сожалению – нет. Доказательство состоит в том, что на митинги протеста, образованные партиями (КПРФ, ЛДПР, СР, Яблоко) выходило гораздо меньше народу (примерно в 10 раз), чем на митинги с участием либеральной оппозиции (Болотная площадь, проспект Сахарова) в Москве. Частично это связано с тем, что СМИ эти митинги замалчивали: перед митингом на проспекте Сахарова Интернет буквально кишел статьями об этом митинге, а информацию о назначенном на то же время митинге Кургиняна можно было найти разве что на сайте КПРФ. Но, наверное, главное в том, что избиратель не видит в выборах 4 декабря 2011 г. ничего необычного: как фальсифицировали раньше, так и сейчас. Раньше они на митинги не ходили, поэтому и сейчас не видят причины ходить.

Поэтому ожидать, что кандидат от КПРФ будет поддержан после его победы массовыми митингами протеста после выборов 4 марта, нереально.

В случае победы Путина агрессивные (т. е. с пролитием крови) акции протеста либералов ознаменуют начало цветной революции. Итак, возможность цветной революции довольно велика, а вероятность настоящей революции, приводящей к власти КПРФ в союзе с патриотическими силами – мала.

Не мала вероятность и победы Путина. Ведь у него есть, наверное, какой-то план, если он не пошёл на капитуляцию. И, на самом деле, козыри у него есть. И основной – угроза Западу осуществить план патриотов, если Запад пойдёт в решительное наступление в поддержку цветной революции через арест счетов РФ.

Этот вариант перехода РФ к независимой антиамериканской политике Запад едва ли устраивает: он для него гораздо страшнее, чем сохранение у власти даже на12 лет теперешнего, в общем – то прозападного Путина.

Как намёк на подготовку Путина к сопротивлению давлению Запада является поставка противокорабельных ракет Сирии и отправка к её берегам эскадры российского флота во главе с авианосцем «Адмирал Кузнецов». Возможно, проводится и какая-то секретная подготовка, в которой первое место должно занимать наращивание верных Путину вооружённых формирований для предотвращения его сдачи Западу «элитой» живым или мёртвым.

Последний вариант физического устранения Путина агентурой ЦРУ США появлялся в печати [111] и Интернете. Этот вариант вполне устраивает Запад. В этом случае Путин посмертно «реабилитируется», и его как жертву исламского экстремизма (это – самая удобная версия и понятная: кровная месть за 2-ю чеченскую войну) с почётом хоронят. Во 2-ой тур президентских выборов выходят, например, Миронов и Зюганов, после чего в действие вступает сценарий № 1 Кургиняна. А возможно будет организована победа Миронова в 1-ом туре. Получивший «чёрную метку» в виде трупа Путина Миронов сдаст Западу всё, что тот потребует. Т. е. это один из вариантов победы цветной революции – не очень мирный, правда. Ну, почти – всего одна жертва. Но зато какая! Красивый вариант: готовый сценарий для Голливуда.

В общем, перспективы, весьма не радужные. Вероятность хорошего варианта – победы патриотических сил – меньше одного процента. Затем идут два плохих, равновероятных: просто плохой – победа Путина и очень плохой – победа цветной революции.

В случае победы Путина в 1-ом туре оба плохих варианта могут реализоваться. Развитие событий будет зависеть от того, получил ли Запад угрозу Путина о возможности перехода на антиамериканский путь. Если получил и уступил (или, взвесив все риски, решил отказаться от продолжения цветной революции во 2-ой ядерной державе), то всё закончится несколькими «болотными митингами» для «сохранения лица», а затем всё успокоится. Повышение цен и тарифов произойдёт только 1 июля, почти через 4 месяца после выборов. За это время режим успеет восстановиться: «дезертиров» выгонят, либералам бросят кость в виде реформ, уже озвученных Медведевым. Социальной революции, о которой предупреждает Нагорный [107], не произойдёт.

Если Запад не получил предупреждения, или получил, но не капитулировал, то сценарий цветной революции начнёт воплощаться: прольётся кровь, Запад применит экономические санкции против «тоталитарного режима». Далее всё зависит от того, подготовил ли Путин достаточные силы, чтобы воспрепятствовать его сдаче «элитой» Западу. Если подготовил, то Западу придётся, рано или поздно, отступить, чтобы не толкнуть Путина на проведение самого жёсткого антиамериканского курса.

Если не подготовил, то возможны варианты свержения Путина: его ликвидация, арест и суд, или, так сказать, «добровольный» уход из политики под условия личной безопасности. Во всех случаях – это победа цветной революции со всеми тяжкими для России последствиями.

Рассматривается и такой вариант: после того, как прольётся кровь, объявляется чрезвычайное положение и вводится прямое президентское правление. Тут тоже возможны варианты: сохраняет ли Медведев верность Путину, т. е. передаёт ли ему в мае пост Президента РФ, или – нет.

Из рассмотренных вариантов развития событий после победы Путина в 1-ом туре для России самый хороший для страны – поражение цветной революции. В этом случае политика режима будет наиболее антизападной. Мирная победа Путина – отказ Запада от цветной революции – хуже, поскольку современная прозападная антироссийская политика, скорее всего, в значительной степени сохранится как условие отказа Запада от продолжения цветной революции. Самый плохой вариант – победа цветной революции. В этом случае распад России в ближайшее время становится весьма вероятным.

В заключение раздела приведём дополнительный обзор некоторых материалов либеральной прессы в декабре 2011 г.

В статье «Трехпроцентный народ-2» А. Колесников выражает оптимизм по поводу возможностей участников «болотных» митингов: «Две недели назад на этой же странице, когда страна еще была другой, я писал, что народ, превращенный за 12 путинских лет в толпу обывателей, очень быстро может превратиться в граждан, если меньшинство предъявит альтернативу и образцы ответственного поведения. Для перемен не требуется большинство, нужно активное меньшинство, пусть оно и составляет, как считают в иных кабинетах, каких-нибудь три процента. Энергии этого меньшинства хватило для оттепели, перестройки, либеральных реформ, голосования за Ельцина в 1996-м» [112]. Здесь конечно типичная для демократов оценка перестройки, приписывающих заслугу Горбачёва по проведению контрреволюции себе.

В более поздней статье А.Колесников сетует на разношёрстность оппозиции: «Площади предстоит конкурировать с «большой Россией», которая либо пассивна, либо знает только одну разновидность протеста – социальную, т. е. протест «колбасный», зарплатный, пенсионный. В этой зоне новым демократам предстоит конкурировать с традиционными партиями, прежде всего «красной» и «розовой» направленности, КПРФ – и «Справедливой Россией», которые намерены завоевать симпатии тех, кто голосует сугубо по социальным мотивам.

Гражданское движение активного меньшинства ждет и кризис лидерства. То, что было преимуществом при предъявлении негативного антивластного протеста, то, что вогнало власть в ступор, – отсутствие единого лидера – может из преимущества превратиться в недостаток в тот момент, когда настанет время предъявлять позитивную программу. Площадь нащупывает лидера, но пока выбирает самого шумного и резонансного из них, ведется на форму, не очень озабочиваясь содержанием.

Кризис идеологии – следующая трудность. Широкая коалиция уже чрезмерно широка даже для спонтанного гражданского и начинавшегося как неполитизированное движения» [113].

Да, можно посочувствовать: лебедь, рак да щука. Только если считать, что этот протест полностью самостоятелен. Что сомнительно. В других статьях также отмечалась трудность выделения лидера для ведения переговоров с властями.

В [114] обсуждается мирный переход к демократии: «Тема последних дней – возможные переговоры оппозиции с Кремлем и правительством. Ни кандидаты в переговорщики, ни повестка до конца не ясны, но в целом перспектива круглого стола не выглядит фантастической. И уж точно она выглядит наиболее цивилизованным выходом из политического кризиса. Несмотря даже на то, что Владимир Путин вчера снова уничижительно отозвался о митингующих. Это бывает: привычка – вторая натура».

Приводятся исторические примеры. Например, передача власти Ярузельским в Польше в 1989 г. «Солидарности». Но он сделал это от безысходности, понимая, куда Горбачёв ведёт СССР, и не имея возможности сопротивляться давлению горбачёвского руководства. Путин, конечно, прислушивается к рекомендациям «вашингтонского обкома», но не в такой степени. Вот и запрета Байдена не ходить в Президенты РФ он не послушался.

Обсуждаются перспективы президентских выборов. Максим Гликин в статье «Большинство Дмитрия Пескова» даёт оптимистическую для либералов оценку: «…Путина по-прежнему поддерживает большинство». Только следует уточнить, что это большинство стало уже относительным: по данным всех социологических служб, премьера в качестве будущего президента поддерживает уже менее 50 %, хотя и больше, чем других кандидатов. И вероятность второго тура выборов, еще несколько месяцев назад считавшаяся нулевой, теперь становится все более явственной…

Путин работает лишь на ту часть общества, которую считает своими верными избирателями: чиновников, бюджетников, военных, служащих госмонополий, ностальгирующих по СССР пенсионеров, людей с низкими доходами и уровнем образования. Именно на них была ориентирована вся стилистика его выступлений…. именно им предназначались все подарки и посулы – от возвращения в первый год президентства гимна СССР до недавних обещаний не увеличивать акцизы на табак и алкоголь, зато ввести налог на роскошь. До поры «путинское большинство» было реальностью, а не только политологической установкой.

Выборы 4 декабря доказали, что «путинского большинства» более не существует. Даже если верить официальным данным, за партию Путина проголосовало менее половины от пришедших – менее четверти от всех избирателей.

Но главное в другом: политику, настроение в обществе всегда формирует не большинство, а думающее и активное меньшинство. В эпоху интернета этот принцип лишь усилился. Борьбу за умы Путин проиграл, причем еще задолго до выборов. А его реакция на митинги показала, что бороться заумы он не готов. Он не может и не хочет разговаривать с думающими людьми на их языке. Политреформа, введенная без обсуждения, не стала началом такого разговора. Но стала доказательством того, что не учитывать это меньшинство, спесиво названное кремлевскими соловьями «болотным хаосом», уже не получится» [115].

Однако Милов смотрит на выборы более пессимистично: «Но есть одна сложность. Инертная политическая система России пока оказалась не готова к переменам. Системные оппозиционные партии, которые эффективно помогали бороться с «Единой Россией» на минувших выборах, явно прижали хвосты перед перспективой глобальных изменений, солидаризировавшись с властью в риторике об «оранжевой угрозе». Второй тур на президентских выборах стал реальной перспективой, но непонятно, готовы ли те, кто туда может выйти, бороться с Путиным до конца.

Организация уличных протестов оказалась приватизирована людьми, вызывающими отторжение даже среди многих протестующих. Вместо того чтобы найти в себе силы выдвинуться на президентские выборы и сделать ставку на эту решающую битву, эти люди попрятались от президентства в кусты и муссируют бесперспективнейшую тему отмены выборов в Госдуму, которая с каждым часом все менее релевантна» [116] (релевантна – это, наверное, «ценна»: ох уж этот новояз). То, что признание «оранжевой угрозы» означает «поджатие хвостов оппозиционными партиями», соответствует позициям либералов, которые и являются инструментом «оранжевой революции».

 

18.9.2. Между выборами. Январь-февраль 2012

Первый митинг либеральной оппозиции в 2012 г. был запланирован только на 4 февраля. Такой длительный перерыв наводил на мысль, что Запад намекнул оппозиции, что окончательное решение по организации цветной революции ещё не принято, и ему требуется, по меньшей мере, январь, чтобы выяснить, можно ли получить «критическую массу элиты», готовой сдать Путина, поскольку без этого цветная революция обречена на поражение.

Либеральная оппозиция провела в Москве в феврале два больших мероприятия: второй митинг на Болотной площади с предварительным шествием по Якиманке (число участников 36 000 по оценке ГУВД и более 120 000 по оценке организаторов) 4 февраля и «Большое белое кольцо» – живую цепь на Садовом кольце 25 февраля (11 000 и 25 000 соответственно) [105].

Требования митинга на Болотной были примерно те же, что и на митингах либералов в декабре.

Поддержку народом Путина должны были показать два митинга: 4 февраля на Поклонной горе (138 000 по оценке ГУВД и менее 100 000 по оценке наблюдателей) и 23 февраля в Лужниках (130 000 – ГУВД). Вообще-то митинг на Поклонной горе был заявлен Кургиняном и другими патриотами со скромным предполагаемым количеством участников как митинг против планируемой Западом цветной революции. Однако власти превратили его в массовый митинг в поддержку Путина. Таким образом, Путин взял на вооружение в качестве основной идею Кургиняна о недопустимости иностранного вмешательства через организацию цветной революции в России. С такими патриотическими лозунгами он и выступал на митинге в Лужниках.

Январь 2012 г. прошёл в основном на настроениях декабря 2011. Надежду внушали реформы, предложенные Президентом Медведевым: «Внесение Медведевым закона о возврате выборов губернаторов – крупнейшая политическая уступка со стороны власти, равно как и предложение фактически отменить запретительные барьеры по численности политических партий. Еще вчера невозможно было об этом подумать» [117].

Сохранялась вера в силу энергии митингового протеста декабря:

«Тактика власти: работать на «своих», обеспечивая нейтралитет «болота» и вовсе игнорируя протест. Подход арифметический: важен численный перевес, но не качество и температура настроений.

В этом была логика. То, что эффективно для «своих» и «болота», может как угодно злить противника – на результат не влияет. Это определяло язык власти, тип речи, стандарт высказываний. Власть работала на сознание непритязательное и недалекое, не стесняясь грубых и дешевых форм популизма, демагогии, диффамации и обмана…

Все изменила революция. Зона протеста не просто обрела дар речи и пришла в движение – она раскалилась до кипения; в «болото» и в зону согласных полетели брызги, пошли волны конвекции. Сети взорвало такое словоизвержение, какого не было в отношении ни одного из тиранов и даже извергов прошлого… Температура протеста стала решающим индикатором. На перелом ситуации это сработало сильнее, чем объем протеста; мера сердитости оказалась важнее числа рассерженных… Температура и интенсивность движения в зоне протеста зашкаливают, и это начинает мутить «болото», греть зону согласных. Реакция пока не цепная, но уже идет» [118].

Оптимизм в вышеприведённой цитате зашкаливает: «болотные» митинги названы революцией.

А. Колесников верит, что Путина в случае его победы на выборах ждёт печальное будущее, поскольку он не сможет решить стоящей перед ним задачи, которая заключается «в строительстве отношений с современными, образованными, разочарованными людьми, которые категорически не хотят видеть у власти Путина. Возможно, еще несколько лет назад «национальный лидер» нашел бы способы вербовки этой малозначимой для него части народа. Но сегодня создается впечатление, что он даже не чувствует опасности.

Да, самое логичное для него – возглавить, как это сделал когда-то Горбачев, процесс демократизации. Но активная часть общества уже не готова принимать демократические дары из рук теряющего тефлон лидера. Да он и сам не понимает, зачем ему это делать, полагая, что и так все рассосется само.

К тому же Горбачев начинал демократизацию, когда его популярность шла вверх. Для Путина начинать демократизацию, когда его популярность идет вниз, равносильно добровольной сдаче власти. Поэтому демократизация будет идти помимо его воли.

Идея круглого стола могла бы стать спасительной. Но Путин, который не готов всерьез воспринимать площадь без лидера, постепенно перестает быть стороной, субъектом переговоров. А тянуть время и потом вдруг допустить переговоры – это значит выбрать польский сценарий 1989 г., т. е. договариваться уже об условиях ухода.

Победа Путина в президентских выборах будет означать тупик. Для него самого. Слабое правительство, беспомощная администрация, невнятный парламент. Его власть постепенно становится потешной – кончаются патроны. Ион сам – последний ее патрон» [119].

Путин, конечно, помнит, что возглавленный Горбачёвым процесс демократизации привёл последнего к утере власти. Но Горбачёв пошёл на это сознательно, чтобы уничтожить социализм. В какой-то степени пожертвовал собой. А вот Путин терять власть не хочет. С некоторыми оценками трудно согласиться. Почему правительство слабое, а администрация беспомощная? Просто Колесников так считает. Ну, а парламент требуется именно «невнятным».

В начале февраля после митинга 4-ого ещё обсуждаются варианты смены режима.

«Есть два варианта. Первый: если каким-то волшебным образом (благодаря осмотрительно сориентированному Чурову) власть вдруг будет передана новой команде, то ей придется расхлебывать все, что заварил Путин, включая обеспечение «победы», себя, друзей и учитывая всю модель Великого Всероссийского Паразитария. Или Путин «победит», а потом подготовит отход и уйдет сам, красиво, театрально, а главное – вовремя. И тогда у него будут все основания говорить: вот, при мне все было, должно было стать еще лучше, но… У новой власти опять будет репутация разрушителей, взявшихся спасать страну без знаний и опыта, без исторической ответственности и государственного мышления.

Второй: Путин «побеждает» (как угодно), начинает сам все расхлебывать, рано или поздно, но неотвратимо нарывается на проблемы, сталкивающие страну в каскад бифуркаций, и уходит уже не подобру, а то и не поздорову. А на его место приходит оппозиционер в обстановке более сложной социально-экономически, но зато более комфортной политически – хотя бы не перед низшей точкой падения, даже не в его начале» [120].

Ближе к выборам растущий рейтинг Путина вынуждает либералов признать возможность его победы в первом туре.

«Но вероятность второго тура крайне мала. Вчера обнародованы результаты первого исследования в рамках проекта «Открытое мнение» (самофинансируемый исследовательский проект на основе инициативы и кооперации специалистов-социологов): за Путина в первом туре собираются проголосовать 48 % россиян. Этот результат ниже, чем у ВЦИОМ, – эта служба по результатам опросов середины февраля дает Путину электоральный рейтинг 55 %. Фонд «Общественное мнение» дает 50 %. Показатель «Открытого мнения» обнадежил часть противников Путина – ведь это меньше половины, т. е. перспектива второго тура. Но для второго тура нужен недобор половины от проголосовавших… Если оценивать количество сторонников Путина от числа тех, кто собирается прийти на выборы и определился с кандидатом, то он побеждает в первом туре по всем опросам.

Рейтинг Путина драматически падал в декабре, после выборов в Думу и первых протестных митингов (даже ВЦИОМ тогда давал 42 %). Это породило, с одной стороны, надежды протестующих на второй тур, с другой – мобилизацию сторонников на успех в первом туре» [121].

Н. Злобин анализирует причины роста популярности Путина:

«Различные опросы все увереннее отдают победу Владимиру Путину в первом туре. Его нарастающая популярность не может не удивлять, а ее причины достойны изучения. Конечно, доминирование на телевидении – что является нарушением закона о выборах – играет немалую роль. Публикация статей ведущими газетами страны на невнятных с точки зрения правил предвыборной кампании условиях внесла свою лепту во взлет цитируемости одного кандидата. Многочисленные поездки и встречи, совершаемые вроде бы в ранге премьера, но откровенно направленные на мобилизацию избирателей, достигают цели. Однако есть еще несколько отличий Путина от четверки кандидатов….

…Путин сегодня позиционирует себя не только как беспартийный, но и как неидеологизированный кандидат. Он резко дистанцировался от «Единой России», выдвинувшей его в президенты, но не стал публиковать своей личной избирательной программы. Это дало ему возможность рекрутировать свой электорат из совершенно различных социальных слоев и групп, привлечь людей с разными, часто противоположными взглядами. У него нет общей идеологии и системы идей. Для страны, социальная структура которой только складывается, а большинство граждан занимают в ней промежуточное положение, такое позиционирование оказалось наиболее эффективным с точки зрения набора популярности. В немалой степени путинский электорат – это скорее не сторонники Путина, а его поклонники. Даже в недостатках и провалах своего идола они видят успехи и тайные смыслы» [122].

А. Рубцов анализирует причины установки на победу в первом туре:

«Установка на победу премьера в первом туре очевидна. Делается это, не считая ресурсов и не выбирая средств, – даже зная, что каждый накинутый или выдавленный процент отнимает пять процентов легитимности результата. Дело уже давно не в банальном «не так вбросили – и плохо посчитали». Налицо незаконное и совершенно бесцеремонное использование мегамашины власти, системы управления и бюджетной сферы с ее финансовыми и подневольными людскими ресурсами в качестве инструмента продвижения одного кандидата и подавления других. И это после предварительной зачистки политического поля, оставившей кандидатов заведомо непроходных и не способных врезать лидеру. Хватит того, что нескончаемые анонсы «аналитических» фильмов про новейшую историю открыто работают предвыборными роликами ВВП, который якобы пришел и якобы прекратил смуту. Все, можно снимать.

На этом трепетном фоне по сети ходит своя аналитика: Путину лучше победить во втором туре. В первом он далеко за 50 % не оторвется, а эти несколько процентов будут списаны на фальсификат и административный ресурс (который в нашем исполнении не шалость, а фатальное нарушение) – и тогда легитимность нового срока окажется слишком сомнительной в глазах вменяемых сограждан и «мирового цивилизованного сообщества». Зато во втором туре Путин побеждает любого с сокрушительным отрывом, и поле протеста резко сужается. Оппозиция берет паузу для мучительного обдумывания, куда бить в это хорошо защищенное тело, которое в новой ситуации вызовет протест какой угодно, но не морально-правовой, а это сейчас главное.

Но нет: команда ВВП считает, что лучше надутая победа сразу, чем правильная, но чуть позже. Интересно – почему? Самое поверхностное, но незабываемое: верхушка вариант проигрыша не рассматривает вовсе, но не из тупой самоуверенности, а в силу кошмара последствий. Для многих это была бы катастрофа, дауншифтинг (потеря занимаемого высокого положения) – не просто в родные веси, а ровно по ту сторону забора. Это если вовремя свалить и там еще что-то спасти от алчного Запада, только и мечтающего поживиться наворованным в России. Декабрьский ужас не рассосался (и до конца уже не рассосется), а жить в таком заполошном состоянии лишние недели тяжело и не хочется» [123].

Далее Рубцов рассуждает, что одной из причин установки на победу в первом туре является возможная победа Зюганова во втором. Мол, все, кто голосовал за других кандидатов в первом туре, выполнят лозунг «первого тура «Ни одного голоса Путину!». Но это уж совершенная фантазия. Скорее Запад уже дал понять Путину, что цветной революции не будет, поэтому во втором туре ему против Зюганова была бы прощена любая фальсификация. Но если цветной революции не будет, то зачем затевать 2-ой тур?

Вместе с трезвыми оценками результатами предстоящих 4 марта выборов продолжал сохраняться идеализм о целях бунтующих. Так в редакционной статье Vedomosti.ru от 28.02.2012 [123] сообщается: «В основе протестных движений, которые потрясли в прошлом году страны Ближнего Востока, лежало экономическое неблагополучие. Оно очень быстро привело к политическим требованиям и свержению правящих режимов.

Но первоначальной движущей силой протестов была именно бедность и отсутствие экономических перспектив у активной молодежи». Чушь конечно: основной причиной было стремление Запада к «демократизации Большого Ближнего Востока». Бедность конечно была одной из причин, но без вмешательства Запада ничего бы такого не было. Особенно в Ливии – самой благополучной стране Африки при власти Каддафи.

Далее мы узнаём: «А требования российских гражданских активистов далеки от материальных. Люди, вышедшие на митинги в Москве и других российских городах, хотят институциональных перемен. Они хотят честных выборов, отсутствия коррупции и уважения к себе – отмены мигалок, равенства всех перед законом, качественных государственных услуг. Даже налоги пока не входят в список претензий к власти.

На митинги в России ходят люди далеко не бедные, а, наоборот, экономически благополучные и способные позволить себе то, что недоступно «путинскому большинству» – потребителям социальной помощи государства».

Интересно, а верит ли редакция вышесказанному. Думаю – нет: люди там должны быть разумными. Объяснение дано А.Бородаем (см. 18.9.1, [108]): недовольство людей «далеко не бедных, а, наоборот, экономически благополучных» препятствиями для бизнеса, которые расставляет правящая бюрократия, т. е. причина недовольства сугубо экономическая.

 

18.9.3. После 4 марта 2012 г.

По официальным данным за Жириновского проголосовали 4 458 103 человек (6,22 % голосов), за Зюганова – 12 318 353 (17,18 %), за Миронова -2 754 935 (3,85 %), за Прохорова – 5 722 508 (7,98 %), за Путина – 45 602 075 (63,6 %) при явке 65,3 %.

Несмотря на обещанные Путиным честные выборы процесс голосования сопровождался значительными фальсификациями.

Кандидат от КПРФ Г.А. Зюганов на своей пресс-конференции после выборов вечером 4 марта заявил: «У нас была редкая возможность обсудить все стоящие перед Россией проблемы перед очередными президентскими выборами. Тем более что в яму кризиса, который охватил всю планету, наша страна провалилась глубже всех.

Мы предложили создать Правительство народного доверия и выработать левоцентристский курс, который помог России после дефолта в 1998 году выбраться из глубочайшей ямы. Но от обсуждения этих мер Путин отказался.

Вместо этого почти полтора месяца нам показывали веб-камеры, отвлекая внимание граждан. Я как кандидат в президенты не могу признать выборы ни честными, ни справедливыми, ни достойными…

Честные выборы предполагают, что огромная государственная машина работает на строгое соблюдение закона: чтобы были равные условия для всех участников выборной кампании. В данном случае вся огромная криминальная, насквозь коррумпированная государственная машина работала только на одного кандидата…

Вертикаль криминальной власти продолжает вышибать нужный результат на выборах самыми незаконными средствами. Но выборный ажиотаж в ближайшие дни спадёт, и за всё придётся отвечать, за всё придётся платить…

Никогда не видел такого безобразия, связанного с распространением грязной, циничной печатной продукции, которая была спущена во все регионы. Если в 1996 году Ельцин против меня издавал под эгидой «Коммерсанта» 15-миллионным тиражом лживую газету «Не дай Бог!» в Финляндии, то теперь, начиная от Владивостока и заканчивая Псковом, подобные газеты издаются практически везде. В Самарской области, например, таких выпустили девять. Даже у меня на родине, в Орле, они появились. Если вы эти газеты возьмёте в руки, они даже на ощупь грязные, омерзительные и отвратительные.

И всё это хамство прикрывала правоохранительная система. Если взять выборный процесс, то в стране сложился мафиозный спрут, который включает вертикаль власти, вышибающей результат всеми доступными средствами: в избирательных комиссиях девять из десяти членов – представители «Единой России». Правоохранители в лице полиции и прокуратуры не поймали за руку ни одного издателя грязной литературы, распространявшейся многомиллионными тиражами по всей стране. Но этот спрут должен отвечать перед гражданами, требовавшими честных выборов на многочисленных митингах.

Мы со своей командой готовы и дальше бороться за те идеи, которые выносили на выборы. Мы всё сделаем для того, чтобы процесс шел мирно и демократично, но будем наращивать давление и на улице, и в интеллектуальном плане, и с организационной точки зрения…

Мы не признаём выборы, считаем их нелегитимными, нечестными, непрозрачными. Я не вижу смысла кого-либо поздравлять. Ибо от такого рода выборов проигрывают все без исключения. Проигрывает Россия. Проигрывают трудовые коллективы, проигрывают все народы нашей страны, которых, как военнопленных, передали с рук на руки. Такого рода выборы свидетельствуют о том, что о страну и граждан вытерли ноги, не сообразуясь ни с законом, ни с элементарной порядочностью. Нормальные люди не могут признать эти выборы» [125]!

Собственно невозможность честных выборов уже была ясна и до 4 марта. Хотя официально «замруководителя президентской администрации Вячеслав Володин призвал губернаторов не допускать фальсификаций входе выборов». Но «Владимир Чуров не был отправлен…в отставку; суды не приняли большинство исков о нарушениях, соответственно, подозреваемые в фальсификациях члены избиркомов не понесли наказания (как и не были оправданы). То есть избирательная система, кроме общих слов Путина о честности выборов, получила и другой, конкретный сигнал – ваша работа на думских выборах одобрена и нарушения признаны допустимыми» [126].

Отвечая на вопросы СМИ, первый заместитель Председателя ЦК КПРФ, руководитель Центрального штаба КПРФ по выборам Иван Мельников также резко охарактеризовал выборы как нечестные. Ниже приведены некоторые его высказывания, дополняющие характеристику выборов, данную Зюгановым: «Мы утверждаем: если бы выборы были честными, второй тур оказался бы неизбежным. А они не были ни честными, ни свободными. Даже количество сообщений о нарушениях показывает, что эти выборы прошли грязнее, чем декабрьские выборы в Государственную думу.

Крайне важно понимать, что такие нововведения, как размещение веб-камер на участках, были использованы лишь в качестве отвлекающего маневра: 90 % фальсификаций происходили за рамками поля зрения объективов. Технологи власти верно просчитали, что для «витринной чистоты» выборов достаточно минимизировать грубые ручные вбросы, которые легче фиксируются и вызывают наибольший резонанс.

Однако одновременно были усилены «теневые» механизмы: автобусные «карусели» с голосующими по нескольку раз, игры с открепительными удостоверениями, голосования на дому, командные голосования. Число избирательных бюллетеней в переносных ящиках для голосования составило более шести миллионов! Чтобы понять, много это или мало, достаточно увидеть, что эта цифра соизмерима с совокупным результатом Владимира Жириновского и Сергея Миронова. А мы хорошо понимаем, что эти важные шесть миллионов использовались преимущественно административно в пользу кандидата власти, только за счет этого ему добавилось до 10 %.

Появились также такие новинки избирательного произвола, как голосование на «дополнительных» участках, куда под разными предлогами не пускали представителей оппозиции, и массовое внедрение наблюдателей с фальшивыми удостоверениями – якобы от других кандидатов… По приблизительным оценкам специалистов, за счёт технологий искусственного увеличения числа голосов за кандидата власти его результат вырос не менее чем на 15 %» [126].

Сюда следует прибавить ещё одну важную составляющую: склонение разными способами пенсионеров службой соцзащиты на голосование за Путина. Поскольку это делалось сотрудниками администрации и, скорее всего, в рабочее время, то это являлось нарушением закона.

В конце Мельников привёл положительные моменты «того, что названо выборами.

Первый момент. Для сегодняшнего состояния России твёрдое второе место с результатом более 17 % и с отрывом от других оппонентов на 10 % – это чёткий сигнал о показателе колоссальной и прочной базы поддержки КПРФ и Зюганова. Добавлю также, что даже по версии ЦИК Зюганов в большом числе регионов улучшил результат партии относительно декабрьского, а в 30 субъектах РФ вышел за 20 %. Он набрал практически столько же, сколько набрали в сумме трое оставшихся позади его претендентов.

Второй момент. Важнейшим результатом является также и то, что в ходе кампании мы вынудили Владимира Путина и других кандидатов включиться в обсуждение тех вопросов, которые ставили именно мы: от национализации до пересмотра итогов приватизации. Это вывело партию на новый этап политического противостояния.

Третий момент. Несмотря на то, что у власти были возможности обеспечить победу своему кандидату более трудным путём – через два тура и с более мягкой формой нарушений, – она побоялась риска, избрала сценарий очевидного и явного произвола. Данный фактор ещё сильнее возмутил граждан, уставших от обмана. Мы это ощутили по гражданской активности в борьбе с нарушениями, какой не видели никогда начиная с 90-х годов. Мы можем быть твёрдо уверены, что сделан шаг вперёд в борьбе за честные выборы, власть не сумела выпустить пар, фундамент для прозрения общества укрепился» [126].

В таблице 18.1 приведены результаты сравнительного анализа результатов голосования (по официальным данным) на выборах 4 декабря 2011 и 4 марта 2012 г. Третья строка таблицы показывает, что кандидаты всех оппозиционных политических партий получили меньше голосов, чем было подано за возглавляемые ими партии (на 9 412 644). Потеря у Жириновского почти 50 %, а у Миронова – более 2/3 (68,3 %), т. е. просто катастрофическая.

А у Зюганова эта потеря очень мала (2,19 %). Ещё раз подчеркнём, что это – официальные данные – истинных цифр мы не знаем. Поэтому можно сказать, что Зюганов набрал примерно столько же голосов, сколько набрала КПРФ на думских выборах. Это, кстати, опровергает широко распространённое мнение о сильном неприятии Зюганова левым электоратом. Такое неприятие свойственно только некоторой части интеллигенции, которой близки взгляды внутрипартийной оппозиции 2007–2011 гг.

Большая часть потерянных голосов ушла Прохорову, а почти 3,7 млн. – Путину. Вообще что-то не верится, что более половины сторонников СР и почти половина сторонников ЛДПР проголосовали за Путина, а не за лидера своей партии. Однако есть довольно простое объяснение: поскольку большинство членов комиссий контролируется администрацией, то существует такой приём, когда часть голосов за других кандидатов попадает «случайно» в кучку за кандидата власти. Есть факты разоблачения такой фальсификации, когда члены комиссий и наблюдатели от КПРФ являются бойцами. Но, к сожалению, таких кадров у партии мало. Поэтому большая часть такой фальсификации не разоблачается.

Таблица 18.1

Сравнительный анализ думских и президентских выборов по официальным данным. Результаты при гипотетическом частичном устранении фальсификации.

В последних двух строках таблицы проведён пересчёт результатов голосования, если отнять у Путина в соответствии с предположением Мельникова15 % голосов (для получения наиболее жёсткой оценки 15 % взяты не от 46 млн. Путина, а от общего числа проголосовавших). В результате Путин получает 34 305 370 голосов, что, однако значительно больше 25 252 900, полученных остальными 4-мя кандидатами, т. е. Путин получает 57,6 %.

Конечно, количество голосов за 4-х кандидатов также должно было бы увеличиться за счёт хотя бы устранения подмешивания голосов за 4-х кандидатов к голосам за Путина, но едва ли на 9 млн.

Т.е. у Путина была возможность выиграть в первом туре без тех диких нарушений с липовыми работниками непрерывных производств, дополнительными участками, каруселями, массовыми грубыми воспрепятствовании работе наблюдателей. С использованием только такого более «мягкого» нарушения, как незаконная агитация как самим кандидатом, так и органами государственной власти и местного самоуправления.

* * *

В первой части анализа (18.9.1) было указано, что основным вопросом после выборов будет: а устроит ли Запад в России цветную революцию?

Ответ вырисовывался по состоянию на конец февраля следующий: похоже, что не устроит. Почему? Во-первых, либеральная оппозиция за два месяца провела в Москве всего один массовый митинг 4 февраля, а в конце февраля – гораздо менее солидную акцию в виде Большого Белого кольца. Во-вторых, на это указывала настроенность власти организовать победу Путина уже в первом туре и с большим перевесом.

Но окончательный ответ должен был дать характер акций протеста после 4 марта, а также реакция Запада на выборы и акции протеста.

В марте в Москве состоялись два митинга: на Пушкинской площади 5 марта и на Новом Арбате 10 марта 2012 г.

В митинге «За честные выборы» на Пушкинской площади участвовало от 14 (ГУВД) до 20 (организаторы) тыс. человек. Из резолюции митинга «– президентские выборы не были свободными и честными; – избранная власть нелегитимна; – подтверждаются требования Болотной, Сахарова и Большой Якиманки; – требуем досрочных парламентских и президентских выборов; – будем продолжать акции протеста, пока все требования не будут выполнены». Выступили: Алексей Навальный, Илья Пономарев («Левый фронт»), Гарри Каспаров, Константин Крылов, Геннадий Гудков, Илья Яшин, Михаил Касьянов, Анастасия Удальцова, Ольга Романова, Михаил Прохоров (свист на площади), Сергей Удальцов, Сергей Доронин (московский горком КПРФ), Сергей Бабурин, Борис Немцов, Сергей Митрохин, Григорий Явлинский, Владимир Рыжков, Татьяна Лазарева, Сергей Шаргунов» [127].

На Новоарбатском митинге по данным МВД присутствовало 10 тыс. человек, а по данным организаторов – 25 тыс. Требования были примерно те же, что и на Пушкинской. Их в конце митинга огласил один из организаторов мероприятия Владимир Рыжков…По его словам, оппозиция требует прекращения политических репрессий, освобождения незаконно осужденных, требует отменить результаты думских и президентских выборов, проведения комплексной судебной реформы и увеличения полномочий парламента.

«Мы должны добиться проведения политической реформы и новых выборов в Думу, президентских выборов, мэров, губернаторов, местных депутатов», – сказал он [128].

Мы видим, что митинги значительно малочисленнее (примерно в 10 раз), чем в декабре 2011 и феврале 2012 г. Митинги – мирные, требования – те же, что и до выборов (прибавилось только, естественно, требование отмены президентских выборов).

Всё это подтверждает отмену сценария цветной революции.

Реакция Запада.

Она была умеренной. Поругали, конечно, за фальсификацию, но уже 7 (или 8) марта Путина поздравил президент Франции Саркози, а 10 марта – сам Президент США Обама. После это факт отмены цветной революции на обозримое время почти очевиден: перед организацией цветной революции не поздравляют.

Итак, цветная революция, как следствие использования возмущения народа фальсификацией выборов не состоялась. Почему? Здесь возможны два варианта ответа.

Первый. Силы, которые мог Запад использовать для совершения цветной революции оказались слабы, и не нашлось достаточного количества элиты (особенно среди силовиков), готовой сдать Путина.

Второй. Никакой цветной революции не планировалось. Это был спектакль, согласованный с Западом. Угроза цветной революции позволила Путину занять патриотическую антиамериканскую позицию и существенно поднять свой рейтинг (более чем на 10 %).

Хотя зачем Путину это было надо? Без предъявления ему «черной метки» Западом его рейтинг бы вообще и не опустился. К тому же кризис декабря 2011 создал некий потенциал сопротивления буржуазии бонопартистской власти и укрепил левый фланг оппозиции. Т. е. первый вариант более правдоподобен.

Цветная революция в марте 2012 не состоялась, но это не значит, что Запад уступил окончательно: его желание побыстрее «утилизировать» Россию, наверняка, осталось.

Кажется, что многочисленный «марш миллионов» в Москве 6 мая 2012 г. (накануне вступления Путина в должность Президента РФ), где количество участников достигло по некоторым данным 100 000 человек [130], противоречит утверждению о том, что цветная революция откладывается. На самом деле, не противоречит.

Выше мы говорили, что в движении протеста после выборов 4 декабря 2012 г. кроме буржуазных элементов была вовлечена и значительная масса недовольных трудящихся. Этому способствовал тот факт, что власть не решалась разгонять «болотные» митинги ввиду предъявленной ей Западом «чёрной метки». После выборов Президента буржуазные элементы, лишившись поддержки Запада, а также, заручившись обещанием власти о перераспределении в их пользу прибавочной стоимости [131], умерили свою активность. Однако вовлечённые в протест массы трудящихся ничего не получили. Представляющие их организации, наиболее ярким представителем которых является «Левый фронт», возглавляемый С. Удальцовым, настроены продолжать борьбу. Именно этим объясняется многочисленность «марша миллионов» в Москве. Но в отличие от «болотных митингов» до выборов Президента по отношению к участникам «марша миллионов» была применена грубая сила. Этим власть дала понять недовольным, что: цветная революция откладывается на неопределённое время, и власть может действовать жёстко.

Этот курс подтвердился проведением обысков 11 июня, в выходной день, накануне 2-ого «марша миллионов» у лидеров либеральной оппозиции Навального, Удальцова, Яшина… проходивших в качестве свидетелей по делу о нарушениях порядка на 1-ом «марше миллионов» 6-ого мая. Обыск был проведён даже у Ксении Собчак, которая в «марше» 6-го мая не участвовала, но на выборах Президента РФ демонстрировала антипутинскую позицию. Обыски прошли в довольно грубой форме: «Картины погрома после «производства следственных действии» в квартирах, суровые автоматчики на входе в подъезд создавали ощущение беспомощности обыскиваемых перед грубым насилием государства» [132].

Демонстративная грубость обысков, как будто бы, преследует цель повысить популярность лидеров внесистемной оппозиции, сделать из них героев, тем самым перетянуть протестный потенциал и, прежде всего, молодёжь от КПРФ. Т. е. подменить настоящую оппозицию лжеоппозицией.

Второй «марш миллионов» прошёл 12 июня, а следующий планировался на 15 сентября 2012 г. Таким образом, тактика либералов состоит в том, чтобы поддерживать дух «болотного протеста».

С. Кургинян в манифесте своего движения «Суть времени» [133] считает, что дело идёт к цветной революции, которую он называет «Перестройкой-2»:

«Американцы приговорили Путина – так же, как Каддафи, Мубарака и Асада».

Либеральная оппозиция вроде бы «проиграла, не сумев воспрепятствовать избранию Путина президентом. Но ведет она себя гораздо более агрессивно, чем в выборный период. Неужели непонятно, что знаменует собой такое поведение»?

Протестующие переходят «от подчеркнуто мирных действий к действиям совсем другого характера. Радикальная часть протестующих настроена очень решительно. Активисты уличного протеста проходят подготовку в разных тренировочных лагерях. Эти лагеря находятся и на территории России, и за ее пределами – в Латвии, Литве, Польше, Западной Украине, Хорватии и так далее. Зачем готовят этих активистов? Для конкретной борьбы – причем борьбы далеко не мирного характера»!

Нарастает угроза «физической ликвидации. Скоро радикальная часть протестующих начнет вывешивать такие списки в интернете. Но уже сейчас они обсуждаются – причем отнюдъ не только в маргинальной среде».

Появились смелые спонсоры. «У Навального, видите ли, появились элитные спонсоры, желающие открыто оказывать поддержку данному политическому герою. А почему так осмелели ранее суперосторожные спонсоры»?

«Стремительное обострение сепаратистских тенденций в разных частях страны. Это обострение носит откровенно рукотворный характер».

Это действительно говорит о том, что цветная революция только отложена, подготовка кадров для неё идёт. Но произойдёт она только тогда, когда Запад завербует достаточное количество окружения Путина для свершения этой революции. Только после этого подготовленная масса протеста будет брошена «в бой».

 

18.10. Еще раз о возможности возвращения

Продолжим выяснять возможность возвращения на путь социалистического развития после обсуждения предпосылок для этого на период 2000-х и начала 2010-х (до мая 2012 г).

Как уже сказано выше (в том числе и в программе КПРФ) революция может носить как мирный, так и вооружённый характер. В течение всего времени с момента победы контрреволюции в 1991 г. до момента окончания данной работы (август 2012 г.) была возможна только мирная революция, по той простой причине, что никаких серьёзной вооружённой (т. е. подпольной) оппозиции за этот период не возникло.

А не возникло её по потому, что после Октябрьской революции 1917 г. буржуазия стала гораздо серьёзнее относиться к ликвидации в зародыше движений, направленных против капитализма. Организация нелегальной оппозиции является смертельно опасным делом. Поэтому охотников на её создание в России не нашлось.

Для существования нелегальной оппозиции требуется также поддержка достаточно широких слоёв населения. Такую поддержку, похоже, трудно ожидать. Так после победы ельцинского государственного переворота в 1993 г. В.Ампилову не удалось спрятаться на даче знакомого.

Конечно, основания для возникновения нелегальной оппозиции в соответствие с Всеобщей декларацией прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, допускающей восстание народа «против тирании и угнетения» имеются, поскольку власть в РФ имеет только видимость буржуазной демократии, а на самом деле мы имеем замаскированный этой демократией авторитарный режим. Подтверждением этого является пренебрежение верховной властью законов о выборах, что выражается в принуждении власти на местах подгонять голосование с помощью различных нарушений под заданный результат. Много нарушений и в других областях.

Конституционные права ликвидируются с помощью законов. Так по Конституции граждане имеют право на референдум, но закон о референдуме делает его проведение, практически, невозможным для оппозиции. То же случилось и с правом граждан на митинги. Принятый закон о введении значительных штрафов за нарушения при их проведении делает митинги рискованным мероприятием, поскольку законы власть истолковывает совершенно произвольно, поэтому нарушить их очень легко. Так в процессе избирательной кампании по выборам Президента РФ 4 марта 2012 г. родился обычай штрафовать организаторов митингов за превышение предполагаемой численности участников. Власть толкует предполагаемую численность как предельно допустимую, хотя закон никакого основания для такого толкования не даёт. А Прокуратура и Конституционный суд промолчали, что лишний раз подтверждает невозможность действительного разделения властей при капитализме.

Закон «О противодействии экстремистской деятельности» позволяет практически любое выражение мнения, неугодного власти, истолковать как экстремизм. Пример: Владимир Акименков за раздачу в московском метро листовок с текстом: «Убей в себе раба!» был осуждён по этому закону. Суд счел этот лозунг экстремистским. Один из судебных экспертов объяснял решение суда так: «Фраза «Убей в себе раба!» подталкивает людей к мысли о том, что у нас в России рабство», и призывает их «на борьбу с рабством – то есть с государственным строем [134]». «Идиотизм», – скажете Вы. Действительно, логика объяснения идиотская. Но едва ли эксперт идиот. Это просто издевательство, демонстрирующее «мощь» закона. Т. е. этот закон в практике применения его властью ликвидирует право на выражение своего мнения. Таким образом, на практике, РФ не является правовым государством. Однако возмущение граждан пока ограничивается словесными угрозами в отношении власти в основном в беседах единомышленников (как горько шутят: «на кухне»).

Поэтому единственным возможным сценарием революции является сценарий мирной революции, проходящей под руководством легальной партии, описанный Зюгановым (см. 9.2). На роль такой партии претендует КПРФ. Эти претензии оспаривает левая оппозиция, обвиняющая руководство КПРФ, практически, во всех смертных грехах. Подробному анализу этих обвинений посвящены разделы 18.2-18.8. Автор показал (по крайней мере, надеется, хотя, конечно, той части интеллигенции, что относит себя к избранным душам, доказать ничего не возможно), что критика КПРФ, хотя местами и справедливая, не является существенной и в той тяжёлой и критической ситуации, в которой находится страна, ею лучше бы не заниматься. Таким образом, претензии КПРФ на роль основной революционной силы вполне обоснованы.

Единственным эффектом критики КПРФ со стороны левой оппозиции является падение авторитета КПРФ, что выгодно властям. Власть, естественно, пытается подорвать этот авторитет с помощью клеветы на руководителей партии и её программу. С этой целью постоянно проправительственной пропагандой и «демократическим» искусством эксплуатируется тема политических репрессий 30-х годов прошлого века и фальсифицируется история советского периода. Это критика справа. Критика левой оппозиции гармонично дополняет критику властей критикой слева.

С целью показать Западу, что российское руководство восприняло требования «мирового сообщества» о демократизации режима, Президент РФ Медведев после протестов, последовавших за выборами 4 декабря 2012 г. выдвинул ряд предложений по реформе политической системы. Одно из таких предложений, касающееся облегчения регистрации политических партий, было быстро реализовано в законодательном акте Государственной Думы. По этому закону в политической партии должно быть не менее 500 человек. Т. е. властями был применён известный приём: принять требования, но в виде, доведённом до абсурда. Чтобы потом можно было позлорадствовать: «Вы же сами этого хотели»!

Но не только позлорадствовать: новый закон позволит властям раскалывать оппозиционные партии, не применяя для этого никаких усилий, а, используя только то упомянутое выше отрицательное свойство интеллигента относить себя к избранным душам.

Новый закон позволит зарегистрироваться в качестве политических партий РКРП и другим существующим коммунистическим партиям. Сможет создать свою партию и оппозиция, возникшая в КПРФ в 2008–2011 гг. Эта партия будет строго следовать принципу пролетарского интернационализма и оставаться на антирелигиозных позициях, а также более строго, чем КПРФ следовать принципу демократического централизма (по, крайней мере оппозиционеры этого вроде бы хотят, но едва ли это будет). Она может вобрать в себя некоторое количество тех, кто недоволен «национализмом» и «поповщиной» КПРФ или просто «на дух» не переносит Зюганова.

Все они смогут выдвигать своих кандидатов на выборах. Проходной процент останется (хотя не 7, а 5 или даже 3 %). Его они не наберут, и отданные за них голоса разделят между всеми партиями, т. е. они отойдут в основном не к КПРФ, а к «Единой России» (или другой партии власти, которая её сменит). Такова цена коммунистической многопартийности.

Польза от коммунистической многопартийности может быть только в том случае, если будет вновь разрешено законом создавать блоки, и руководители малых компартий поймут необходимость объединения усилий, поскольку серьёзных разногласий с КПРФ по программе действий у них нет. Но власть против блоков именно потому, что они позволяют объединять усилия оппозиции, что власти явно невыгодно.

Несмотря на возможность оттока некоторой части коммунистов в другие партии, основной революционной силой останется, скорее всего, КПРФ.

С малой вероятностью какая-то из мелких компартий за счёт провозглашения своей большей приверженности марксизму советского типа, чем КПРФ, может усилиться и даже войти в парламент. Это возможно, если в своей критике КПРФ она будет следовать рекомендации Ленина критиковать так, чтобы это не шло на пользу классовому врагу. Это значит – без той чёрной пропаганды по Интернету, которой любит заниматься левая оппозиции КПРФ и Зюганову розлива 2007–2011 гг.

Такая партия может стать резервом КПРФ и существенной силой в условиях революционной ситуации в том случае, если КПРФ не сможет воспользоваться революционной ситуацией. Ведь движение протеста следует организовывать. Но если разложение партии (которое, к сожалению, как в любой легальной оппозиционной организации, естественно есть, и это рассматривалось выше в 18.8) зайдёт слишком далеко, то протест может быть не организован из-за трусости и (или) предательства. Вот в этом случае партия – резерв сможет организовать протест и повести за собой протестные массы и рядовых членов КПРФ, но только в том случае, если эти массы будут считать эту партию союзником КПРФ, а не её врагом. Тогда её действия будут восприняты как помощь КПРФ. Разбор «полётов» лучше отложить «на потом».

Хотя, конечно, на здравомыслие оппозиции КПРФ мало надежды. Если оппозиция, скажем, во главе с Уласом создаст новую компартию, то она, скорее всего, будет занимать резко враждебную позицию по отношению к КПРФ и ослаблять её. Власть будет смотреть сквозь пальцы на её «революционную» фразеологию. Поэтому туда будет перетекать молодёжь. Две грызущиеся между собой компартии уж точно не смогут использовать революционную ситуацию. К тому же, не исключено, что московская оппозиция – это кремлёвский проект. Но глубоко законспирированный. Большинство её активистов действуют искренне, но как сказал Христос: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают. [135]».

Теперь о самой революционной ситуации. В 18.1. было сказано, что, начиная, с 1992 г до мая 2012 г. она ни разу не возникала.

О надвигающейся революции заговорили в декабре 2011 после массовых митингов в Москве против фальсификации выборов в Государственную Думу 4 декабря. Фальсификация эта ничем не отличалась от фальсификации на предыдущих аналогичных выборах. Однако тогда никаких массовых протестов не возникало. Т. е. после 4 декабря 2012 г. возникла особая ситуация. Однако в данном случае, если революционная ситуация и возникла, то, как показано выше (18.9), как революционная ситуация «цветной» революции. Дело в том, что выборам предшествовало явно выраженное нежелание США видеть Путина следующим Президентом РФ. В западных и российских либеральных СМИ нагнеталась антипутинская истерия.

Всё это было понято либеральной оппозицией режиму как признак подготовки Западом цветной революции в России и в итоге вылилось в массовые митинги, организованные этой оппозицией в декабре 2011 г. Разумеется, в этих митингах кроме представителей буржуазных слоёв, которым бюрократия не позволяет полностью развернуться, приняли участие сторонники всех политических сил и просто рядовые граждане, возмущённые фальсификацией выборов и привлечённые массовой рекламой митингов. Власть не могла воспрепятствовать этой рекламе и этим митингам из-за предъявленной ей Западом «чёрной метки» цветной революции.

О том, что настоящая революционная ситуация не возникла после выборов 4 декабря свидетельствует, во-первых, тот факт, что на протестных митингах, организованных КПРФ и другими политическими партиями было примерно в10 раз меньше участников, чем на митингах либералов.

А вторым подтверждением являются результаты выборов Президента РФ 4 марта 2012 г, где, как показал проведённый выше анализ, Путин имел шансы победить в первом туре даже без той грубой фальсификации, которая имела место.

Политический кризис, наступивший после выборов 4 декабря 2011 г., таким образом, не был признаком той ведущей к победе КПРФ революционной ситуации, о которой писал Зюганов (см. 9.2). Но он не был бесполезным: он привёл не только к росту сопротивления буржуазии власти бюрократии, но и к активизации левых сил, усиления влияния КПРФ.

Итак, шансы на возвращение России на путь социалистического развития на середину 2012 г. весьма малы. Но это не значит, что коммунисты и все левые силы должны прекратить борьбу, ибо другого пути, как бороться за это, у них нет, иначе – «гибель нашей цивилизации». Или, как говорят наши кубинские друзья: «социализм или смерть». Или Россия будет социалистической или погибнет по одному из вышеописанных сценариев, поскольку ни одна из нынешних сверхдержав, ни США, ни Китай не заинтересованы в случае своей победы в сохранении России в её теперешних границах.

Все левые организации должны продолжать работу по политическому просвещению масс и укреплять свои силы, прежде всего силы революционной партии (каковой на 2012 год является КПРФ), поскольку только при наличии революционной партии возможно возвращение страны на путь социалистического развития, когда революционная ситуация возникнет.

А то, что события могут развиваться очень быстро и непредсказуемо показывает нам пример 1917 г. В начале января Ленин в своём «Докладе о революции 1905 года» писал об очень дальних сроках победы революции: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции» [1 т 30, 328]. А уже в конце года он стал главой государства, где победила социалистическая революция.