Классики марксизма на основе анализа развития капитализма в середине XIX века вывели общие необходимые условия перехода к коммунизму.

6.1. Маркс и Энгельс о предпосылках коммунистической революции

Ниже приводятся основные высказывания на эту тему К. Маркса и Ф. Энгельса.

1. «…действительное освобождение невозможно осуществить иначе, чем в действительном мире и действительными средствами, что рабство нельзя устранить без паровой машины и мюль-дженни, крепостничество – без улучшенного земледелия, что вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду. «Освобождение» есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему приведут исторические отношения, состояние промышленности, торговли, земледелия, общения…» [10 т 1, 16].

2. «Это «отчуждение», говоря понятным для философов языком, может быть уничтожено, конечно, только при наличии двух практических предпосылок. Чтобы стать «невыносимой» силой, т. е. силой, против которой совершают революцию, необходимо, чтобы это отчуждение превратило основную массу человечества в совершенно «лишенных собственности» людей, противостоящих в то же время имеющемуся налицо миру богатства и образования, а оба этих условия предполагают огромный рост производительной силы, высокую степень ее развития. С другой стороны, это развитие производительных сил (вместе с которым уже дано эмпирическое осуществление всемирно-исторического, а не узко местного, бытия людей) является абсолютно необходимой практической предпосылкой еще и потому, что без него имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость. Это развитие производительных сил является, далее, необходимой предпосылкой потому, что только вместе с универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования «лишенной собственности» массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), – каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, – и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными. Без этого 1) коммунизм мог бы существовать только как нечто местное, 2) сами силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а поэтому невыносимых сил: они остались бы на стадии домашних и окруженных суеверием «обстоятельств», и 3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм. Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительной силы и связанного с ним мирового общения.

Впрочем, наличие массы людей, живущих только своим трудом, – массы рабочей силы, отрезанной от капитала или от возможности хотя бы ограниченного удовлетворения своих потребностей и характеризующейся поэтому уже не только временной потерей самой этой работы, как обеспеченного источника жизни, но и вообще совершенно непрочным положением, – уже предполагает, в силу конкуренции, существование мирового рынка. Пролетариат может существовать, следовательно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм – его деяние – вообще возможен лишь как «всемирно-историческое» существование; а всемирно-историческое существование означает их такое существование, которое непосредственно связано со всемировой историей» [10 т 1, 27–28].

3. «Условия жизни, которые различные поколения застают в наличии, решают также и то, будут ли периодически повторяющиеся на протяжении истории революционные потрясения достаточно сильны, или нет, для того, чтобы опрокинуть основу всего существующего; и если нет налицо этих материальных элементов переворота, а именно: с одной стороны, определенных производительных сил, а с другой, формирования революционной массы, восстающей не только против отдельных условий прежнего общества, но и против самого прежнего «производства жизни», против «совокупной деятельности» на которой оно основано, – если этих материальных элементов нет налицо, то, как это доказывает история коммунизма, для практического развития не имеет никакого значения то обстоятельство, что уже сотни раз высказывалась идея этого переворота» [10 т 1, 34].

В п.1 сказано, что для перехода к некоторой экономической формации необходим соответствующий уровень развития производительных сил.

В п. 2 сказано, что для перехода к коммунизму необходимо чтобы: 1) отчуждение (степень эксплуатации трудящихся) привело абсолютную массу трудящихся к значительному обнищанию; 2) производительные силы должны быть сильно развитыми; 3) эти производительные силы должны иметь всемирно-исторический характер; 4) пролетариат может существовать только как всемирно-историческое явление; 5) при недостаточном развитии производительных сил возродится в коммунистическом обществе борьба за блага («вся старая мерзость»); 6) для победы коммунизма нужна мировая революция; 7) если же революция победит не во всемирном масштабе, то местный коммунизм будет, скорее всего, упразднён в результате «расширения общения».

3. В п.3 подчёркивается, что для совершения социалистической революции необходимы достаточно развитые производительные силы и революционная масса, восстающая именно против капиталистического строя, а не отдельных его пороков.

6.2. Социализм в условиях сосуществования с капитализмом

Из предыдущего раздела можно сделать вывод, что нельзя построить социализм в одной стране в условиях капиталистического окружения, что Маркс и Энгельс предсказали крушение социализма в СССР, который, в соответствие с их выводами, исчез в результате «расширения общения».

Для пояснения этого вопроса постараемся понять, что же Маркс и Энгельс вкладывали в понятие «расширение общения». Почему «расширение общения» должно упразднить «местный коммунизм»? Это означает, что коммунизм проигрывает в чём-то при открытом соревновании с капитализмом. Причём это «что-то» неустранимо и поэтому необходима мировая революция, для того, чтобы никакого соревнования с капитализмом не было вообще.

Действительно это «что-то» существует и является основой коммунизма (и социализма как первой фазы коммунизма). Оно состоит в том, что коммунизм является обществом социальной справедливости. А из этого следует, что уровень жизни людей при социализме не может резко отличаться. При коммунизме принципиально нельзя быть богачом. А при капитализме – можно. Теоретически каждый может стать миллиардером. Как говорится, капитализм – общество неограниченных возможностей. Разумеется, для подавляющего большинства трудящихся мира капитала это просто красивая сказка. Но для некоторого узкого слоя трудящихся она реализуется в виде значительно более высокого уровня жизни, чем у большинства. Это управляющие высшего звена («топ-менеджеры»), известные артисты, учёные, спортсмены. Как говорят в шутку: «Что такое профессиональный футбол? Это когда 22 миллионера гоняют мячик».

Т.е. указанные категории граждан в капиталистических странах получают нетрудовые доходы. А в СССР они получали в основном трудовые. Естественно у этих категорий возникало при сравнении с доходами их коллег на Западе в результате «общения» недовольство такой «несправедливостью». Частично такое недовольство в среде партийного руководства пытались смягчить путём выдачи пайков дефицитных товаров и низких цен в ведомственных столовых. Однако это вызывало недовольство у большинства трудящихся, кто таких пайков не получал. Т. е. строго по классикам возрождалась «вся старая мерзость».

Таким образом, при строительстве социализма в условиях сосуществования с капитализмом существует объективная неустранимая причина возникновения антисоциалистических настроений в определённых кругах интеллигенции.

Существует и вторая объективная причина возникновения антисоциалистических настроений: капитализм делится с трудящимися своих стран частью доходов от грабежа 3-его мира. Этот способ повышения доходов трудящихся также неприемлем для социалистических стран.

Скорее всего, именно вышеуказанные объективные причины и вызывают опасность «исчезновения» социализма в результате «расширения общения».

Развитие капитализма в конце XIX века показало невозможность осуществить коммунизм «как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно» в силу неравномерности развития капитализма в разных странах. Это убедительно на основе обработки обширного объема информации по развитию капитализма в конце XIX, начале XX веков показал Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». Поэтому строителям социализма необходимо найти противоядие от объективной угрозы контрреволюции.

* * *

Рассмотренный в части I кризис социализма в странах Восточной Европы и СССР, приведший к революционной ситуации, возник строго по Марксу и Энгельсу в результате «расширения общения».

Сравнение условий жизни при социализме с условиями в развитых капстранах оказалось не в пользу социализма. Это привело к возникновению антисоциалистических настроений, используя которые классовые враги сумели пробраться в руководство компартий ряда соцстран и совершить контрреволюционные перевороты. В тех странах, где этого не произошло, продолжилось строительство социализма.

Таким образом, кризис социализма показал, что возникновение антисоциалистических настроений в социалистической стране в силу объективных недостатков не может привести к контрреволюции, если руководящая сила общества (коммунистическая партия) остаётся на позиции построения социализма. Это и есть противоядие от объективной угрозы контрреволюции.

Значительным явлением в послекризисном марксизме можно считать школу, возникшую вокруг В.А.Вазюлина. Фундаментальным трудом Вазюлина является «Логика истории» [26], изданная в 1988 г. Школа претендует на создание более современной теории развития общества, чем марксизм. Выражаясь научным языком, на снятие марксизма, т. е. создание на базе марксизма путем его научной критики новой теории.

7.1. Марксизм – эмпирическая наука о природе и обществе

Для начала уточним, что мы здесь понимаем под «марксизмом». Марксизм, как известно, состоит из трёх наук: философии (диалектического и исторического материализма) политической экономии (капитализма и социализма) и научного коммунизма. Т. е. марксизм – это наука об основных закономерностях развития природы и человеческого общества. Какой может быть эта наука по отношению к обществу? Человеческое общество крайне сложно: оно состоит из людей – разумных существ с массой различных интересов и соответственно мотиваций поступков. Каждый человек для удовлетворения своих интересов входит в ряд объединений; поступки не определяются однозначно причинами: одинаковые причины вызывают у разных людей разные реакции…. Поэтому закономерности, которые можно вывести из изучения поведения людей являются не математическими, а описательными и статистическими (т. е. те или иные события реализуются с некоторой вероятностью). И наука, изучающая человеческое общество, является эмпирической и гуманитарной. Она основывается на наблюдениях за обществом, их обобщении, выявлении наиболее существенных сторон явлений и построении на их основе логических моделей общества. При этом, как уже показано, из-за крайней сложности процессов в обществе, модели эти являются довольно грубыми. Иначе просто не получается. Такая наука, вообще говоря, не может точно предсказывать на длительное время, ввиду примитивности ее моделей. Она может лишь правильно предсказывать направление развития общества, исходя из состояния общества в рассматриваемую эпоху. Появляющиеся качественно новые явления должны постоянно исследоваться и приводить к уточнению модели. Таковы возможности эмпирической науки в любой отрасли знания. Однако большинство критиков осуждает Маркса за то, что некоторые его выводы оказались неверными через 100 или более лет. Т. е. требует от эмпирической науки принципиально невыполнимого.

Разумеется, в своё время будут созданы и соответствующие математические модели. Сейчас есть такие модели в области экономики. О более или менее приличных моделях развития общества в целом автору ничего не известно. Скорее всего, их нет, поскольку буржуазия не заинтересована в научной теории развития общества. Даже на уровне эмпирики буржуазной науки развития общества нет, есть только замаскированное под науку оправдание существования капитализма.

7.2. Логика истории Вазюлина

Основная цель работы Вазюлина состоит в выявлении логики исторического процесса, из которой он выводит историческую неизбежность коммунизма. Анализ истории Вазюлиным показывает спиралевидный характер всех процессов в обществе: «Дело в том, что развитие человечества закономерно и имеет спиралевидный характер… Это можно показать, и рассматривая процесс развития производительных сил и процесс развития производственных отношений.» [26, 19].

В производительных силах.

«… от общественно приводимых в действие средств (сначала даже не производства, а добычи) применяемых общественно в силу природной необходимости, – к производству, основанному на ручных, индивидуально приводимых в действие орудиях труда, и снова к общественному производству, но уже на основе искусственно созданных условий и орудий труда, имеющих общественный характер как результат развития общества. И это дает возможность в конечном счете объединения всего человечества на принципиально новой основе , нежели на начальных этапах развития человеческой истории, а также сознательного овладения условиями существования на нашей планете» [27, 20].

В отношении к природе.

Люди шли «от непосредственного единства с природой, затем к разрыву с природой, к хищническому отношению к природе, и это – период частнособственнического общества. Хищническое отношение достигает максимума в капиталистическом обществе, в период господства товарно-денежных отношений. По мере того, как в капиталистическом обществе создаются предпосылки для нового общества, для объединения человечества, естественно возникают предпосылки, растут возможности для преодоления экологического кризиса» [27, 21].

В производственных отношениях.

«Биологически необходимые коллективные связи служили исходным пунктом человеческой истории. Далее, происходит разложение этих связей и выделение связей обособленных индивидов, которые становятся окончательно господствующими при капитализме. В то же время при капитализме формируется общественный характер труда, порождающий необходимость объединения людей и установления общественной собственности на средства производства. Последний виток спирали включает переход от общества обособленных, отчужденных индивидов к объединенному обобществленному человечеству» [28, 186–187].

«Спиралевидность движения можно проследить и в области идеологии, и в различных формах общественного сознания. Это движение можно проследить и в структуре производства… спиралевидное движение пронизывает всю историю человечества, все сферы жизни общества…

Таким образом, с точки зрения развития истории человечества коммунизм совершенно неизбежен. Но этот процесс совершается длительно. В отличие от того, как его представляли раньше. А раньше представляли себе переход к коммунизму марксисты и коммунисты различных партий как переход от капитализма к коммунизму. Между тем переход к коммунизму – это переход от, всей предшествующей истории к новому типу истории…. Если мы рассматриваем переход к коммунизму как переход от всей предшествующей истории, то тем самым мы должны сказать: во-первых, сроки этого перехода должны быть более длительными, чем в том случае, если мы рассматриваем этот переход, как переход от капитализма к коммунизму; во-вторых, этот переход всемирно-исторический, и в рамках этого всемирно-исторического процесса и надо рассматривать переход» [27, 23].

Вообще говоря, подобная оценка перехода от капитализма к коммунизму как переход от «предыстории к истории» приведена еще в «Манифесте коммунистической партии». Обыденным этот переход сделал Н.С.Хрущев, назначив пришествие коммунизма на 1980 г.

И, как показано выше (6.1), Маркс и Энгельс считали, что переход должен произойти достаточно быстро в результате мировой коммунистической революции.

Длительный процесс перехода к коммунизму начинается по Вазюлину с ранних социалистических революций. Этот процесс может прерываться контрреволюциями: «… существуют ранние социалистические революции и зрелые социалистические революции , и это не отклонение от общего хода истории. Вообще переход от одной формации к другой всегда сопровождался контрреволюциями. То же самое происходит при переходе к коммунизму…Противоречия мирового…империализма привели к необходимости социалистических революций. Но в силу противоречий развития эти революции могли произойти с необходимостью в более отсталых странах, так сказать, в эксплуатируемых странах. Они не могли произойти в тех странах, которые жили за счет других или эксплуатировали других. Буржуазия этих стран могла подкупать рабочий класс, поскольку она располагала большими средствами за счет эксплуатации колоний…» Отсюда «и следует, что революция может произойти только в относительно или средне или слаборазвитых странах» [28, 17–18].

Изложенная позиция Вазюлина является неким обобщениеми ленинской теории о неравномерности развития капитализма и возможности совершения революции в слабом звене капиталистической системы. С другой стороны, классики не рассматривали возможности контрреволюций, полагая, вероятно, что это опасно. Модель Вазюлина с революциями и контрреволюциями, на наш взгляд, не является наиболее вероятной моделью развития общества, когда побеждает социализм. Наиболее вероятной для реализации является модель поступательного расширения социализма, которая была общепринятой до победы контрреволюции в СССР. Собственно она и остается наиболее вероятной, пока еще существует мощная социалистическая держава – Китай. Вокруг этого сохранившегося материка социализма в результате новой «холодной войны» между двумя сверхдержавами США и Китаем может в XXI веке начать «прирастать» новый слой социалистических стран. Малая вероятность реализации Вазюлинской модели состоит в том, что после поражения социализма капитализм принимает жесткие меры для недопущения появления его вновь. Т. е. модель с контрреволюциями на практике превращается в модель, где социализм никогда не победит. Т. е. при полном поражении раннего социализма зрелых социалистических революций скорее всего не будет.

Объективная возможность контрреволюции в странах раннего социализма возникает по Вазюлину вследствие недостаточного уровня развития производительных сил: «Чем менее развита крупная промышленность, тем в меньшей степени образовались предпосылки для ранней социалистической революции и раннего социализма, тем меньше возможностей для общественной собственности и больше возможностей для частной собственности. Поэтому, чем менее развиты производительные силы в стране, тем в большей степени для сохранения коммунистической ориентации приходится применять меры государственного принуждения… Но чем больше применяется принуждение, тем больше дискредитируется идея коммунизма, тем больше отклонения от пути, на котором она может быть осуществлена, тем более следствия оказываются некоммунистическими.

Вместе с тем общественный характер производительных сил в период ранних социалистических революций и в период раннего социализма недостаточно развит для того, чтобы было можно полностью устранить из жизни общества товарно-денежные отношения. А товарно-денежные отношения противоречат по природе коммунистическим отношениям. И чем в большей степени используются товарно-денежные отношения в условиях раннего социализма, тем больше развивается это противоречие, тем сильнее, тем больше угроза реставрации капитализма…» [28, 19–20].

Несмотря на противоречивость процесса Вазюлин отмечает историческую необходимость ранних социалистических революций: «… ранние социалистические революции и ранний социализм с точки зрения всемирно-исторического процесса развития человечества не есть предмет субъективного выбора, они представляют собой историческую необходимость, этап в прогрессе человечества, и противоречивость этого этапа не отменяет и не может отменить его историческую необходимость» [28, 20].

За ранними социалистическими революции идут поздние (зрелые) социалистические революции. Вот изложение хода революционного процесса учениками Вазюлина (М.Дафермосом, П.Павлидисом, Д.Пателисом): «…можно выделить две стадии мирового революционного процесса. Первую стадию составляют волны ранних социалистических революций в слаборазвитых странах (с опасностью поражения, капиталистической реставрации и т. д.). В общем и целом человечество переживает первую стадию развития мирового революционного процесса. Нынешняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом этой стадии. Завершение первой стадии и особенно интенсивное сужение мировой капиталистической системы приведет ко второй стадии, стадии поздних социалистических революций, которая в конечном счете приведет к окончательной ликвидации мирового капитализма» [28, 191].

Трудно согласиться с жестким детерминизмом, что «ныняшняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом…». Здесь явное непонимание того, что все события в истории случайны, и закономерности истории – это закономерности случайного процесса. Поэтому контрреволюция в СССР могла и не произойти в случае, например, победы секретаря Ленинградского обкома КПСС Романова в борьбе за пост Генсека КПСС.

Вазюлин четко понимает опасность бюрократии для социализма и вместе с тем невозможность отказаться от ее услуг: «Бюрократия неизбежна, если в стране есть существенное различие, противоположность или противоречие единичных, особенных и общественных интересов, то есть их отрыв друг от друга. Выражением отрыва индивидуальных интересов от общественных является, в частности, существование труда ради зарплаты… Тенденция к бюрократизации была усилена к тому же очень тяжелым, чрезвычайным положением нашей страны как единственной страны победившей социалистической революции во всем капиталистическом мире… образование «новой» бюрократии в нашей стране и ее усиление было закономерным. Если же бюрократия усиливается, то она все более и более отчуждается от народа…. все больше… преследует свои индивидуальные цели, цели личного обогащения, карьеры. Причем, естественно, в наибольшей степени отчуждалась от народа верхушка аппарата. Эта верхушка стала ориентироваться… на капиталистические страны.

Вот тут мы встречаемся с интересной уже упоминавшейся выше закономерностью: социализм возникает и утверждается с весьма серьезными внутренними противоречиями. В раннем социализме эти противоречия достигают такого размаха и глубины, что они вообще приводят к устранению социализма. Без всякой деятельности ЦРУ» [28, 21–22].

Вазюлин понимает трудность борьбы с бюрократией: «…не только у Л.Д. Троцкого, но и В.И.Ленина в отличие от К. Маркса, суть бюрократического механизма не была в достаточной степени схвачена. Поэтому, когда В.И.Ленин пытался бороться против бюрократии, он намечал меры, не устраняющие бюрократию…Бюрократия неискоренимое пока явление… Ее нужно постараться как-то поставить на службу, принять различные меры, чтобы она не приобретала слишком уж большой самостоятельности. Это единственное, что можно реально сделать» [28, 24].

Весьма реалистична позиция Вазюлина по поводу товарно-денежных отношений: «Вопрос о товарно-денежных отношениях при социализме зависит в принципе от того, каковы производительные силы в стране, где победила социалистическая революция. Еще К. Маркс доказал, что преодоление товарно-денежных отношений возможно по мере роста общественного характера производства… раз социалистические революции побеждают тогда, когда решающую роль начинает играть общественный характер производства, решающую роль в производстве должна играть не рыночная экономика. Конечно, если в силу каких-то внешних обстоятельств социалистическая революция победила в стране, где для этого условий нет, тогда товарно-денежные отношения постепенно возобладают. Но тогда и социализм исчезнет. Он, может быть, скорее всего, и не возникнет в такой стране. Поэтому вопрос о том, в какой мере сохраняются товарно-денежные отношения, это вопрос прежде всего о том, в какой мере производительные силы приобрели общественный характер. Это зависит не от желания той или иной партии, а от объективных закономерностей, и дело партии заключается в том, чтобы понять реальную ситуацию» [28, 17].

Вазюлинская школа придает очень большое значение теории. Сам Вазюлин: «Говоря о теории, я только хотел сказать, что без ее разработки мировое коммунистическое движение зайдет и уже, можно сказать, зашло в тупик. Ведь человек – не животное, он должен знать, что он осуществит в результате своих действий и как он этого может достигнуть. С этой точки зрения примером является большевистская партия. В.И.Ленин стремился к тому, чтобы развить марксизм в соответствии с новыми историческими условиями. Что же касается так называемой «ленинской гвардии», то все, кто составлял ее, уделяли большое внимание теории… Сейчас же коммунисты занимаются в основном только какими-то конкретными действиями…» [28, 9].

А в теории, как уже говорилось выше, Вазюлинская школа претендует на «снятие» марксизма. Из этого положения вытекают конкретные рекомендации по стратегии коммунистического движения. Вот что по данному поводу говорит член школы М.В. Максимов, анализируя работу Ленина «Что делать?»: «Если В. Ленин выдвигал три основных вопроса, а именно: о характере и главном содержании политической агитации; организационных задачах и «о плане построения одновременно и с разных концов боевой общерусской организации» при помощи общерусской политической газеты, то нынешние строители партии ленинского типа обращают внимание только на один вопрос – организационный. Наши коммунисты даже не задумываются, почему тогда было необходимо и возможно ставить такие вопросы. В.Лениным ставятся политико-организационные вопросы, так как в основном адекватная теоретическая база движения уже есть. Возникавшие вопросы теории, которые были не решены К.Марксом, решались в ходе политической работы. Так могли быть развиты отдельные стороны теории. Сейчас стоит задача создания целостной теории, снимающей, включающей марксизм. Эта задача требует совершенно иного подхода к организационно-политическим вопросам, иной структуры общественной организации» [28, 221].

Вот так, ни больше, ни меньше! Тогда, мол, теория была, а сейчас, после 100 лет практического развития революции ее нет! Налицо явные последствия поражения: крах социализма в СССР создает впечатление и о крахе теории вообще.

Вывод об отсутствии теории приводит к идеализации формы развития революционного процесса XIX века, к рекомендации применять его сейчас: «…зафиксируем этапы развития предпосылок создания партии ленинского типа: теоретическое учение социал-демократов; программа группы, в которой воплощается учение, и распространение теоретического учения среди молодежи, притом революционной молодежи; на этой почве возникает масса короткоживущих кружков, затем группа социал-демократов и только после этого партия» [28, 230].

Коммунистическому и рабочему движению в РФ Максимов дает очень резкую оценку: «В наше время в мировом коммунистическом движении имеются тоже два главных направления…. социал-демократическое и ортодоксально-догматическое как с примесью государственного патриотизма, так и без…». И для условий России: «По отношению к социальной обусловленности форм сознания можно говорить о мелкобуржуазности первого направления… второе направление опирается на современный «предпролетариат», являющийся продуктом разложения социалистического общества. Если говорить о политических целях, то первое направление – социал-демократическое, второе – утопически-коммунистическое. Оба эти направления ведут в тупик, поэтому не являются главными. Главное направление в коммунистическом движении еще не сформировалось, и пока для него есть только некоторые предпосылки. Одна из них – становление новой теории общественного развития… сейчас мы фактически не имеем передового общественного мнения, есть в лучшем случае мнение сражающегося коммунистического арьергарда. Начало рабочего движения в эпоху «перестройки» в своей главной тенденции было откровенно реакционным, как и положено историей для контрреволюции» [28].

Однако на самом деле дело обстоит не так мрачно: теория есть. Она только завалена обломками ревизионизма и догматизма, возникшими после контрреволюции. Нужно в основном очистить ее от этих обломков. Собственно говоря, то, что излагает школа Вазюлина, является достаточно классическим марксизмом, но хорошо и на современном материале изложенном.

Т.е. претендуя на создание новой теории, снимающей марксизм, школа Вазюлина, практически, ничего нового не создала. Почему? Вроде люди не глупые. А потому, что снимать марксизм не требуется: в виде, развитом Лениным, он хорошо объясняет основные направления развития человеческого общества и сейчас.

Раз теория есть, то и тактика коммунистов должна быть отлична от цитированной (создание кружков….). Сейчас коммунисты находятся как раз в положении, когда «в основном адекватная теоретическая база движения уже есть».

Кстати, пренебрежение теорией объясняется тем, что большинство партий интуитивно считает, что социализм – это примерно то, что было, но с некоторыми улучшениями. Поэтому заниматься теорией не имеет особого смысла. Разумеется, это тоже неверно. Это другая крайность от рекомендаций Максимова.

Контрреволюция проходила, как известно, под лозунгом демократизации. Проект последней, Горбачевской программы КПСС соответственно назывался «К гуманному, демократическому социализму». Хотя теперь практически все левые согласны с тем, что Горбачев привел нас отнюдь не к социализму, тем не менее, значительное (если не преобладающее) влияние на развитие левого движения в РФ после контрреволюции оказывает «демократический социализм», который критиковался в гл.1. «Демократический социализм» представляет в основном то социал-демократическое направление, о котором пишет М.В. Максимов (см.7.2).

8.1. «Новый» социализм Курашвили

Наиболее последовательная модель «демократического социализма» принадлежит Б. Курашвили, который называет свой социализм «новым».

«Его наиболее характерные черты: отсутствие частнокапиталистической собственности, реализация большей части народной собственности в форме полномочного хозяйственного владения трудовых коллективов, поощрение коллективного и индивидуально-семейного предпринимательства, современный синтез государственного и рыночного регулирования, полномасштабный демократический режим (свободы и права человека, многопартийность, разделение властей и др.).» [29, 5]. Из этой характеристики видно, что предполагается всерьез выполнять формальную буржуазную бюрократию, что и является основным для «демократического социализма».

Выше неоднократно показывалось, что формальная буржуазная демократия сама по себе неустойчива, и может стабилизироваться только внешней силой. При капитализме – это наиболее крупные капиталисты. В своей книге «Куда идет Россия?» Курашвили предлагает свое решение проблемы устойчивости власти при социализме. Ее он видит в «социалистическом гражданском обществе». «Самоуправляемые народные, коллективные, индивидуально-семейные предприятия, охватывающие все вместе до 80 процентов занятых в экономике, элементы производственного самоуправления и на государственных предприятиях, самоуправляемые научные, учебные, социально-культурные учреждения, – все это, не загнанное в многоукладную клоаку, образует социалистическое гражданское общество . Это будет общество, готовое отстаивать свои интересы и само свое существование, имеющее собственные механизмы саморегулирования и не только независимое от государства с его хроническими бюрократическими болезнями, но и способное заставить государственный аппарат надлежащим образом служить обществу, не забывая того, что он должен обеспечивать общие и перспективные интересы общества, ради чего, а не для собственных интересов и удовольствия содержится народом. Существование социалистического гражданского общества сделает новый социализм абсолютно стабильным общественным строем, способным выдержать, а точнее – предупредить, не допустить политические выкрутасы, подобные тем, что позволили «демократическим» дурачкам и негодяям сокрушить прежний, «государственный» социализм» [29, 249].

Очень красиво написано, и можно было бы приветствовать, но… Во-первых, Курашвили рассматривает общество, уже полностью преобразованное на социалистический уклад. Как он образно пишет: «не загнанное в многоукладную клоаку». Но мы то, как раз будем вынуждены через эту «клоаку» пройти, когда гражданское общество будет не социалистическим, когда капиталистические его элементы, обладая большими деньгами, будут способны «заставить государственный аппарат надлежащим образом служить» интересам буржуазии.

Во-вторых, не объявлены явно, что же это за «механизмы саморегулирования», которые способны «заставить государственный аппарат надлежащим образом служить обществу»? Наверное, это должны быть достаточно мощные механизмы? Ленин обозначил этот механизм явно: «коммунистическая партия». Или, как автор обозначил в данной работе: классовая организация трудящихся – руководящая сила социалистического общества. Ничего другого никто не придумал. И Курашвили – тоже. Но попробуем, все же, сконструировать эти «механизмы саморегулирования» из структуры предложенного Курашвили «социалистического гражданского общества».

Как, допустим, коллективу самоуправляющегося предприятия воздействовать на государство? Наверное, весь коллектив не будет этим заниматься, а изберет какую-то делегацию. Эта делегация должна войти в связь с делегациями других коллективов, что можно сделать через съезд этих делегаций. В итоге мы получаем некий контрольный выборный орган типа парламента. С ролью руководящей силы общества. Может ли такой орган являться стабилизатором общественного строя? Выше мы ответили на это вопрос отрицательно, поскольку, обладая деньгами, буржуазия (отечественная или зарубежная) сможет вмешаться в процесс выборов и взять этот орган под контроль. Даже, если социалистические отношения уже полностью победили.

Исторический опыт показывает, что таким стабилизатором может быть только невыборный орган, состоящий из более всего понимающих классовые интересы, т. е. передовой отряд класса. В эксплутаторских обществах – это наиболее крупные эксплуататоры, наиболее остро понимающие классовый интерес, поскольку им очень много можно потерять. При социализме – это классовая организация трудящихся. Другого, увы, никто не предложил. А очень хотелось бы и автору, чтобы утопию Б. Курашвили о «социалистическом гражданском обществе», способном обеспечить стабильность социализма, можно было бы реализовать. Это было бы просто здорово. Но, к глубочайшему сожалению, это – утопия.

Курашвили считает, что переход к социализму должен осуществляться мирно по правилам формальной буржуазной демократии: «…новые коммунисты во всех случаях выступают за последовательный демократизм политического режима, включая многопартийность, свободу слова и независимость прессы…

Представляется очевидным, что рано или поздно и особенно при торжестве нового социализма осью, вокруг которой будет вращаться политическая жизнь, станет не чреватый гражданской войной выбор между социализмом и капитализмом, не межформационные прыжки, а спокойный, легко обратимый выбор между разными моделями социализма (скорее всего между «рыночным» и «нерыночным»), между разными курсами внутренней и внешней политики, между разными группами лидеров. Придет, нормальное время, когда в борьбе за власть будут реально соперничать две, максимум три социалистически ориентированные партии, и это соперничество не позволит ни одной из них расслабляться, загнивать, терять политическую дееспособность. То, что случилось с прежде славной КПСС, не должно повториться» [29, 250].

С легко обратимым выбором трудно согласиться. Переход от «рыночной» модели социализма к «нерыночной» не лёгок, для этого требуется серьёзная перестройка, чреватая большими потерями. Следует искать оптимальную модель. Также курс внутренней и внешней политики не должен меняться от смены лидера. Следует стремиться к самому полезному для страны и народа курсу.

Теперь по сути этого заявления Курашвили. Здесь опять говорится о ситуации в обществе, когда уже социализм победил. А вот как достичь этой победы, ничего не говорится, кроме обещания действовать по правилам буржуазной демократии с упованием «на свободу слова и независимость прессы». Насколько «свободно» слово и «независима» пресса граждане РФ имели полную возможность убедиться в течение всего процесса Перестройки и Ельцинских «реформ», правления Путина и Медведева. Насколько буржуазия склонна «играть» в свою демократию всерьез, граждане могли убедиться по Ельцинскому государственному перевороту в сентябре-октябре 1993 г, а также по Президентским и Думским выборам 1996, 2003, 2004, 2007, 2008, 2011, 2012 гг. Но допустим, мы как-то преодолели «многоукладную клоаку» и пришло то «нормальное время», когда остались две – три социалистически ориентированные партии, борющиеся между собой за власть. Борьба эта будет довольно жесткой, т. к. власть означает значительные преимущества в том числе и материальные для победителя (привилегии, связанные с должностями….). Подрывным элементам Запада будет легче внедряться в эту борьбу, чем в деятельность одной партии, поскольку в силу занятия междоусобной борьбой противодействие внешнему врагу, к тому же действующему скрытно, будет неизбежно притуплено. Т. е. многопартийная система Курашвили без руководящей силы представляет собой ту неустойчивую систему формальной буржуазной демократии, о которой мы говорили в главе 1.

Социализм Курашвили основан на передаче значительной части предприятий их трудовым коллективам в «полномочное хозяйственное владение». Их объединение в «социалистическое гражданское общество», описанное выше, похоже на предложение «рабочей оппозиции» на X съезде РКП(б) о передаче управления народным хозяйством «всероссийскому съезду производителей», названному Лениным анархо-синдикалистским уклоном. Только анархо-синдикалисты 1921 г. были сторонниками планового управления, а Курашвили – рыночного. Но основная суть резкой критики Ленина не касается экономических различий: «… ставка на беспартийные массы или заигрывание с ними, которое выражено в вышеприведенном тезисе, является не менее коренным отступлением от марксизма…» [1 т 43,94]. И далее объясняет, почему: «…только политическая партия рабочего класса, т. е. Коммунистическая партия, в состоянии объединить, воспитать, организовать такой авангард пролетариата и всей трудящейся массы, который один в состоянии противостоять неизбежным мелкобуржуазным колебаниям этой массы, неизбежным традициям и рецидивам профессионалистской узости или профессионалистских предрассудков среди пролетариата и руководить всей объединенной деятельностью всего пролетариата, т. е. руководить им политически, а через него руководить всеми трудящимися массами. Без этого диктатура пролетариата неосуществима.» [1 т 43, 94]… «В такой стране, как Россия, громадное преобладание мелкобуржуазной стихии… крайние обострения нужды и народных бедствий порождают особенно резкие проявления колебаний в настроениях мелкобуржуазной и полупролетарской массы. Эти колебания идут то в сторону укрепления союза этих масс с пролетариатом, то в сторону буржуазной реставрации, и весь опыт всех революций XVIII, XIX и XX веков показывает с безусловнейшей ясностью и убедительностью, что ничего иного, кроме реставрации… власти и собственности капиталистов и помещиков от этих колебаний – при условии малейшего ослабления единства, силы, влияния революционного авангарда пролетариата – получиться не может.» [1 т 43, 96].

Т.е. Ленин был против предложений рабочей оппозиции, поскольку они переводили страну к неустойчивой системе формальной буржуазной демократии и неизбежной реставрации капитализма. Курашвили, предлагая анархо-синдикалистский вариант «нового социализма», почему-то совершенно не полемизирует с Лениным. Он полемизирует только с «ортодоксальными коммунистами, коммунистами-фундаменталистами», которые идеологию «нового социализма» считают «проявлением анархо-синдикалистского уклона (не видя различий между групповой собственностью и групповым владением при народной собственности), а рынок если и признается, то как явление чуждое социализму и только используемое им». [29, 29]. Т. е. дискуссия с «ортодоксами» ведется в области экономики, а полемики с Лениным в области политики не видно. Что странно. Ведь если выводы Ленина устарели, что, как мы объясняли раньше, нисколько не порочит марксизм, как эмпирическую науку, то нужно показать, что изменения, происшедшие в стране, качественно изменили ситуацию. Попробуем пополемизировать с Лениным за Курашвили.

Действительно, страна сильно изменилась. Ленин говорит о неустойчивости мелкобуржуазных и полупролетарских масс, о крайнем обострении нужды и народных бедствий. Но ничего же этого не было в 1985: ни таких масс, ни такой нужды. Уровень жизни значительно повысился по сравнению с 1921 г. Но недовольство генерируется сравнением с другими, завистью. А эта зависть, при отсутствии политической грамотности, будет генерировать указанные Лениным колебания настроений массы при любом уровне жизни: главное, что за бугром – лучше. Все это подробно описывалось неоднократно выше. Т. е. состояние общества, как объекта для определения устойчивости, качественно не изменилось. Курашвили почему-то упорно считает, что «социалистическое гражданское общество» является генератором устойчивости. При этом он говорит о чувстве собственника, хозяина. Но в каком направлении это чувство, скорее всего, сработает?

Самоуправляющееся предприятие требует управления. «Это не проблема», – говорят анархо-синдикалисты: «коллектив нанимает администрацию и с нее спрашивает». Но все спрашивать не могут: работать ведь надо. Поэтому выбирается СТК. Так появляется новое начальство: СТК и нанятая им администрация. Чем это лучше ситуации в государственном предприятии? Новое начальство также может воровать, делить промеж себя коллективные блага. Это – минус. Но тогда его могут переизбрать. Это – плюс. Но если в нем засели опытные интриганы, то они могут расколоть коллектив по какому-либо признаку и держаться долго. Это – минус… Т. е. не надо идеализировать самоуправляющиеся коллективы. Там может быть разная обстановка, в том числе и очень тяжелая. Вспомните, хотя бы фильм Э. Рязанова «Гараж». Собственно говоря, предприятие Курашвили, представляет собой что-то похожее на первобытную общину, но с резко возросшей производительностью труда. А куда повела эта возросшая производительность первобытную общину?… Правильно: к превращению вождей в первых эксплуататоров. Так какими тенденциями будет беременно «социалистическое гражданское общество» Курашвили? Отнюдь не социалистическими, а теми же, что режимы бюрократического социализма – контрреволюционными. Бюрократия самоуправляющихся предприятий будет также мечтать стать капиталистами, как и бюрократия брежневской эпохи.

Модель «демократического социализма», предлагаемая Курашвили, не позволяет, к сожалению, создать устойчивое социалистическое общество. Т. е. «демократический социализм» Курашвили – есть разновидность утопического социализма. Это, я думаю, ясно. Но в современных условиях свершившейся реставрации капитализма в РФ, ее экономическая составляющая (передача предприятий трудовым коллективам) является полезной, как метод борьбы с капитализацией. Об этом, кстати, пишет и сам Курашвили, полемизируя с «ортодоксами»: «В целом новосоциалистическая альтернатива принимается, в лучшем случае, за чисто ситуационный маневр, позволяющий выйти из кризиса, сохранив, в условиях капитализации общества, хоть что-то от социализма» [27, 29]. Но на практике она может быть осуществлена только после создания соответствующей законодательной базы. Т. е. когда правящий режим будет готов пойти на некоторые уступки. Но на такие уступки идут, когда есть соответствующий напор масс.

8.2. Р. Медведев и Б. Славин

Классическими представителями «демократического социализма» являются Рой Медведев и Борис Славин. Р. Медведев, как и многие другие, считает, что необходимо «существенно изменить многие из наших прежних взглядов на социализм» [30, 40]. Причиной этого пересмотра он считает успехи капитализма в XX веке: «К удивлению многих политиков, ученых и прорицателей именно западный капиталистический мир… стал в последние 50 лет ареной двух научно-технических революций. Именно здесь был достигнут более высокий уровень развития производительных сил и производительности труда. Ослабив влияние «анархии» и кризисов производства, этот «первый мир» сумел создать новую технику и технологию…. новые системы связи и информации, новые потребности и новое качество жизни, новый уровень образования и квалификации рабочих и служащих, новые формы бизнеса и культуры, т. е. фактически новое общество, о котором мало кто мог даже подумать в XIX веке» [30, 43].

На основе этого он делает вывод, что «частная инициатива и частная собственность во многих случаях является полезным, а в некотором случае и незаменимым для общества институтом. Но все, что полезно для общества не может противоречить принципам социализма. Понимание этого не превращает социалистов в либералов. Но наш новый социализм предполагает разумное сотрудничество и конкуренцию всех форм собственности. Социалистическое общество не только в начальных и переходных формах, но и в своих развитых формах должно оставаться обществом со смешанной экономикой, т. е. многоукладным» [30, 45].

В этом выводе есть некоторый смысл, поскольку он вытекает из Закона соответствия производительных сил и производственных отношений. Но только с экономической точки зрения, если не рассматривать устойчивость общества (что характерно для «демократического социализма»). Наличие частной собственности порождает стремление ее обладателей к борьбе за власть. Это надо иметь в виду при определении допустимости степени многоукладности при социализме, если мы хотим видеть социализм существующим не только на бумаге.

Рассматривая соотношение социализма и демократии, Р. Медведев утверждает: «И теория и практика демократии развивались в последние десятилетия главным образом в странах развитого капитализма». Довольно странное утверждение: если взять послевоенное время, то автор не помнит каких-либо существенных изменений в политическом устройстве развитых стран Запада. «Реальные шаги по демократизации советского общества – и государства начались лишь в 1987 – 1988 г.г. Значительные усилия в этом же направлении были предприняты в 1989 году при создании 1-ого советского парламента» [28, 49]. Медведев не хочет видеть, что демократизация была ширмой контрреволюции, для него это не важно. Для него главное, что появились ростки буржуазной демократии, формальной и лживой по Ленину, но Медведев считает ее настоящей. В этом вся беда «демократических социалистов», что они совершенно не задумываются над реализацией своих красивых мечтаний о «гуманном и демократическом» социализме, принимая троянского коня буржуазной демократии за народовластие.

Б. Славин демонстрирует, как можно быть одновременно ревизионистом и догматиком. Его взгляды в основном характеризуют его как типичного представителя демократического социализма: разделяет анархо-синдикалистские иллюзии под флагом «преодоления наемничества», выступает за использование буржуазной демократии. Как и Р. Медведев выступает в защиту частной собственности: «Частная собственность не грех, она – историческая величина.»[31,50–51] В догматизм он впадает по национальному вопросу: «Сегодня на знамени КПРФ написано: «Россия. Труд. Народовластие. Социализм». Как следует понимать эти ценности и их порядок? Думаю, как сугубо национальное понимание социализма. Но это весьма далеко отстоит от марксизма… Национальное понимание социализма никакого отношения к науке не имеет!» Очень характерная фраза, показывающая полное непонимание возможностей эмпирической науки об обществе. Включение интернационализма в число главных принципов марксизма соответствовало положению пролетариата в XIX веке. Сейчас в развитых странах Запада мы имеем, говоря словами Энгельса, «наряду с буржуазией и буржуазный рабочий класс». Этот рабочий класс, как сказал С. Кара-Мурза, уже завоевал весь мир вместе со своей буржуазией, отдающей ему долю от неоколониального грабежа. Разумеется, на интернациональные чувства такого рабочего класса трудно надеяться. Как реальность и то, что сейчас идет колонизация России Западом. Почему же коммунисты не должны видеть и реагировать на эту опасность? В угоду догматическим представлениям о роли интернационализма? Интернационализм, как и частная собственность – историческая величина.

«Фракция КПРФ в Парламенте голосует против Хасавюртовских соглашений, т. е. за войну… коммунисты выступили за продолжение чеченской войны! Сравните эту позицию с той, которая была у большевиков в первую мировую войну и поймете разницу прежних и нынешних коммунистов. Как известно, Ленин выступал за поражение своего правительства в войне» [31, 52]. Ну, раз Ленин выступал, то значит и Зюганов должен. Да, Ленин выступал за это потому, что рассчитывал на возникновение революции в результате поражения России. Тогда же все обстояло наоборот – позорный мир в Чечне, грозящий России страшной бедой распада, несущий в себе кровь и смерть миллионов, – укрепил позиции режима. То, что является непреходящим положением марксизма, так это исторический подход, оценка конкретной ситуации. А у «марксиста» Славина все просто: раз Ленин выступал за поражение в войне, то и коммунисты во все времена должны поступать так же. Ведь мир в Чечне можно было заключить на гораздо более достойных условиях, если исходить из интересов России и ее народов. Он же заключался только из интересов новобуржуазных кланов, заинтересованных в скорейшем пуске и надежном функционировании любой ценой «трубы» – нефтепровода из Азербайджана.

8.3. Социалистическая формация Ф. Клоцвога

Клоцвог являлся одним из видных теоретиков КПСС. Изложим некоторые его взгляды по работе «Социализм – особая общественно-экономическая формация»

«По нашему мнению, социализм – это особая общественно-экономическая формация, качественно отличающаяся как от капитализма, так и от коммунизма и характером производительных сил, и типом производственных отношений.

Объективный анализ показывает, что капитализм как общественно-экономическая формация себя исчерпал. Даже на конференции ООН в Рио-де-Жанейро (1992 г.) было отмечено, что частная собственность становится камнем преткновения на пути устойчивого развития человеческой цивилизации.

В XX веке началась эпоха зарождения новой, посткапиталистической общественно-экономической формации – социализма» [32, 53].

Это довольно распространенная точка зрения, имеющая право на существование вследствие все более и более отдаляющегося на практике перехода к коммунизму. Удивление выражает утверждение, что социализм отличается от капитализма характером производительных сил. Не разъясняется, правда, в чём это отличие. Это утверждение мы встретим ниже в главе 13 у Братищева, где оно будет подробно рассмотрено.

Характеризуя социализм, Ф. Клоцвог отмечает следующие его качественные отличия от капитализма:

« народовластие;

• господство общественной и прежде всего общенародной собственности;

• осознанная управляемость (планомерность) воспроизводственного процесса в целом;

• непосредственная нацеленность производства на удовлетворение потребностей общества и его членов;

• распределение по количеству, качеству и эффективности труда;

• по преимуществу нерыночный характер обмена;

• общедоступность основных материальных и культурных благ;

• отсутствие эксплуатации человека человеком, резкое возрастание творческого характера труда» [32, 54].

Клоцвог рассматривает СССР как типичного представителя раннего социализма:

«Советский Союз стал первой в мире страной, где коренные черты социалистической формации получили комплексный и достаточный уровень развития, обеспечивающий их определяющее положение в системе общественных отношений. Это позволяет определять общественный строй Советского Союза как ранний социализм.

Разумеется, коренные черты, присущие новому способу производства, имели в СССР неразвитый, а зачастую деформированный характер. Недостаточен был уровень развития производительных сил. Демократия существовала в своей низшей форме, как власть в интересах большинства, но не как власть самого большинства» [32, 55].

Далее Клоцвог анализирует причины кризиса социализма:

«… к сожалению, советское общество не сумело преодолеть противоречия раннего социализма и эволюционным путем перейти к новой более высокой ступени посткапиталистического развития. Этому препятствовало прежде всего отсутствие целенаправленного курса на последовательную демократизацию общественных отношений по мере возрастания интеллектуального, профессионального и культурного уровня людей, консервация примитивных директивных форм планового управления экономикой, амбициозность внешней политики, позволившая втянуть страну в систему военного противостояния и приведшая к чрезмерной, непосильной милитаризации страны. Все это обусловило развитие застойных тенденций: снижение темпов роста, замедление роста эффективности производства…

В условиях экономического застоя в обществе стали нарастать антисоциалистические силы, которые под флагом перехода к рыночной экономике совершили в 1991 году государственный переворот и привели страну к острейшему социально-экономическому, политическому и духовному кризису» [32, 55].

Клоцвог кратко и не очень точно описывает причины контрреволюции. Что за силы ее совершили? По упомянутому 1991 году следует, что демократы во главе с Ельциным. Т. е. в тени остается истинный виновник – Горбачевская клика предателей. При отсутствии предательского руководства никакие антисоциалистические силы, способные совершить переворот, просто не смогли бы даже возникнуть. Возвращаясь на путь социалистического развития, не нужно по Клоцвогу возвращаться к раннему социализму: «Переход к новой ступени социалистического развития требует коренной демократизации политической жизни, новых форм народовластия, перехода от государственной формы к общенародной и т. д. Необходимы принципиально новые формы и методы планового управления экономикой» [32, 55].

Далее Клоцвог описывает свою модель экономики социализма. В разделе «Общенародная собственность при социализме» Клоцвог справедливо пишет, что любая многоукладная экономика имеет господствующую форму собственности: «В современных странах Запада доминирует частная капиталистическая собственность, несмотря на наличие значительного государственного сектора, различных форм кооперации и т. п. Однако все эти уклады несут на себе непосредственный отпечаток господствующего частнособственнического уклада и по своему характеру остаются капиталистическими.

Социализм характеризуется господством общественной и, прежде всего, общенародной собственности… Принципиальной ошибкой нашей прежней политэкономии было отождествление общенародной и государственной собственности. Как известно государственная собственность существовала во все времена. В Древнем Риме существовали государственные рабы…» [32, 56].

Понятие общенародной собственности Клоцвог объясняет через функции собственности – владение, распоряжение, пользование: «… владение – это отношение, определяющее верховного собственника, отвечающее на вопрос, кому в действительности принадлежит собственность. Распоряжение – это право принятия принципиальных стратегических решений в отношении объекта собственности. Пользование – это право присвоения результатов функционирования (потребительских свойств) объекта собственности.

Своебразие социалистической общенародной собственности состоит в том, что функции владения, распоряжения и пользования рассредоточены по различным субъектам собственности. Владельцем собственности является весь народ, распорядитель – сформированное народом государство, а непосредственный пользователь – трудовой коллектив» [32, 56].

При коммунизме все три функции, по мнению Клоцвога, будут у народа:

«Государство не является собственником средств производства, а выступает лишь как их управляющий (менеджер)… оно не вмешивается в оперативно-хозяйственную деятельность трудовых коллективов, предоставляя им широкую хозяйственную самостоятельность. В связи с этим основной формой общенародной собственности при социализме становятся самоуправляемые народные предприятия» [32, 56–57].

Странное толкование функции управляющего: ведь управляющий как раз во все вмешивается. Похоже, Клоцвог имеет в виду другой характер отношений: предприятие выступает арендатором у государства: «…четкое разграничение компетенции государства и предприятий, ограничивающее функции государства лишь принятием решений стратегического характера…» Это становится возможным, если есть «подлинное народовластие, гарантирующее соответствие деятельности государства интересам народа».

Констатируя, что «коренной особенностью социалистической формации являются возможность и необходимость планомерного управления воспроизводственным процессом в целом» [32, 58], Клоцвог говорит о необходимости коренного изменения характера планирования: «На смену планово-директивной системе управления должна прийти планово-договорная система управления экономикой. Должен измениться сам объект народнохозяйственного планирования. Таким объектом в отличие от прежней практики должны стать прежде всего общеэкономические, межотраслевые и региональные пропорции…. Меняется роль государства в процессе планирования. Она сводится прежде всего к организации системы договорных отношений между предприятиями, их отраслевыми и региональными ассоциациями и обеспечению управления их деятельности в соответствии с общенародными интересами… неприемлемым является использование системы так называемых государственных заказов, характерной для государственного регулирования рынка в развитых капиталистических странах» [32, 58–59].

В последнем утверждении Клоцвог отвергает целесообразность планового управления экономикой и предлагает, практически, ограничиться чисто рыночной моделью, рыночным социализмом (хотя такого термина он и не употребляет). Т. е. он отвергает то, что, согласно главе 2, а также и его собственным утверждениям, является основным преимуществом социализма. Дальнейшая детализация модели подтверждает этот вывод. Так самоуправляемые народные предприятия характеризуются Клогвогом следующим образом:

«Как часть общенародного достояния самоуправляемое предприятие несет ответственность за сохранность полученных в пользование средств производства, осуществляет их простое и расширенное воспроизводство на модернизированной основе в соответствии с достижениями научно-технического прогресса… Предприятия сами выбирают направления своего научно-технического прогресса, внедрения новой техники и технологии, освоения новых видов продукции и снятия с производства устаревших видов продукции… Доход, остающийся у предприятий после уплаты налогов, является собственностью трудового коллектива. Его использование и распределение не должно регламентироваться государством. Трудовой коллектив сам распределяет пропорции его распределения на фонд оплаты труда, фонд социального развития и фонд расширенного воспроизводства»[32,59].

Данное описание подтверждает сделанный выше вывод, что речь идет, фактически, об аренде (что, кстати, подтверждает сам Клоцвог). За предприятием закрепляются функции не только пользования, но даже и распоряжения, поскольку оно принимает стратегические решения о направленности научно-технического прогресса, замене выпускаемой техники…. И даже более – речь, фактически, идет о переходе от общественной собственности к групповой. Т. е. выступая в начале статьи за переход от государственной к общенародной форме собственности, Клоцвог в итоге приходит к групповой, т. е. к анархо-синдикализму, уничтожающую критику которого Лениным мы привели выше.

8.4. Концепция народовластия Л. Ластовецкого

Концепия изложена в [33], а также в ряде других работ, из которых наиболее значительны две публикации в газете «Подольский рабочий», в которых концепция изложена в качестве предложения Президенту РФ В.В. Путину.

Изложим её по последнему обращению в 2004 г. [34].

«19 ПРИНЦИПОВ КОНЦЕПЦИИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ

I. Социально-экономические принципы концепции стратегического развития России:

1. Приоритет общего интереса над личным интересом, коллективного разума над индивидуальным разумом при единстве общего и личного, коллективного и индивидуального. Отсюда – приоритет обязанностей при единстве прав человека и его обязанностей.

2. Созданное трудом всего общества является всенародной (государственной) собственностью. В частной собственности может находиться только то, что создано трудом части общества (трудом индивидуума, семьи, коллектива). Созданное трудом коллектива может находиться только в коллективной частной собственности. Всё, что не создано трудом (например, природная среда в целом и ее элементы), может находиться только во всенародной (государственной) собственности.

3. Свободный рынок и свободные цены – в сфере производства, обращения и потребления товаров народного потребления и бытовых услуг. Государственное регулирование рынка и планирование в остальных отраслях экономики.

4. Общественный и государственный контроль над производством и потреблением. Расширение сферы общественного и государственного контроля на контроль нравственности, в том числе контроль над содержанием СМИ.

5. Каждому трудоспособному – труд по его объективным способностям, доходы – по результатам труда, каждому нетрудоспособному – достаточный уровень жизни.

6. Обеспечение достаточного минимального дохода и справедливого соотношения между минимальным и максимальным доходами за счет сбалансированной налоговой политики.

7. Обеспечение непрерывного увеличения продолжительности жизни, увеличения численности населения и повышения качества генофонда.

8. Удовлетворение материальных и духовных потребностей каждого и обеспечение безопасности государства за счет непрерывного роста национального дохода на душу населения на основе роста эффективности и конкурентоспособности отечественного производства…

II. Политические принципы Концепции стратегического развития России.

Необходимым и главным условием для претворения в жизнь предлагаемой социально-экономической части Концепции стратегического развития России является реализация следующих принципов современной Концепции народовластия на основе статьи 3 Конституции РФ.

9. Установление подлинно всеобщего и подлинно равного избирательного права и всеобщей обязанности участия в голосовании: внесение соответствующих поправок в Конституцию РФ.

10. Выборность всех ветвей власти: законодательной, исполнительной, судебной. Избрание Президента РФ Федеральным Собранием.

11. Разграничение полномочий всех уровней законодательной и исполнительной власти на основе:

 самоуправления низшего уровня, передачи, в пределах субъекта Федерации, полномочий от более низкого уровня власти более высокому;

 передачи, в пределах Федерации, полномочий от федерального уровня власти субъекту Федерации;

 равенства всех субъектов Федерации, организованных по территориальному и национальному признаку;

 решения национального вопроса через учреждение двухпалатных органов законодательной власти в автономных национальных территориях, в которых вторая палата – Совет национальностей – решает вопросы гармоничного развития и равноправия наций.

12. Избрание исполнительной власти – от начальника первичной трудовой ячейки до главы правительства – по производственным избирательным округам.

13. Постепенный переход к избранию законодательной власти исключительно по одномандатным территориальным избирательным округам с указанием партийности кандидата в избирательном бюллетене.

14. Признание права на самовыдвижение в кандидаты – неотъемлемым конституционным правом каждого гражданина РФ, имеющего право голоса.

15. Конкурсное (вместо подписных листов) выдвижение на вакансию не менее двух кандидатов, при ограничении общего числа кандидатов, на основе электронного тестирования в окружной комиссии уровня способностей претендентов на вакансию (уровней компетентности нравственности, интеллекта, здоровья). Постепенный переход к выдвижению кандидатов в более высокий уровень власти из числа депутатов (начальников) ближайшего низшего уровня.

16. Обеспечение безусловного равенства всем кандидатам в выборной кампании: равных прав, равных условий, равных финансовых затрат на агитацию и пропаганду на основе финансирования выборов исключительно из общественного фонда.

17. Формирование в каждом одномандатном округе окружных конференций (собраний) представителей избирателей, имеющих фиксированный персональный состав и следующие полномочия на весь период избрания депутата (начальника):

 заслушивание, обсуждение, оценка программ кандидатов и публикация результатов оценки;

 обсуждение, утверждение и публикация наказа депутату (начальнику);

• заслушивание и публикация ежегодных отчетов депутата (начальника) о выполнении своей программы, наказа избирателей и голосование по вотуму доверия депутату (начальнику).

18. Наделение окружных конференций (собраний) неотъемлемым конституционным правом на инициативу по отзыву депутата (начальника).

19. Ограничение числа политических партий до 3–5 партий при обеспечении полного соответствия норм внутрипартийной жизни политическим принципам настоящей Концепции».

В обращении 2000 г. Концепция дополнена некоторыми выводами [33].

«В результате реализации Концепции каждому гражданину будут обеспечены и гарантированы равные и неотъемлемые права:

а) право на труд по способностям, исключающее безработицу:

б) право на бесплатные (за счет общественного фонда потребления): обеспечение поддержки роста рождаемости, медицинское обслуживание, получение дошкольного воспитания, просвещения и образования, обеспечение физического и духовного совершенствования:

в) право на подлинную свободу слова, убеждений, собраний и вероисповедания:

г) право участвовать в управлении государством через неотъемлемое конституционное право на самовыдвижение кандидатом в аппарат власти:

д) право заниматься предпринимательской деятельностью.

В результате реализации Концепции каждому гражданину

будут обеспечены, условия для выполнения своих обязанностей, как Гражданина своего Отечества:

а) обязанностей по обеспечению территориальной целостности, политической и экономической независимости и экологической безопасности государства:

б) обязанности участия в голосовании при проведении референдумов и выборов всех уровней аппарата власти:

в) обязанности соблюдения Закона и общественно-признанных традиций.

Научная социология определяет государственное устройство, обеспечивающее реализацию указанных прав и обязанностей каждого гражданина, как народный социализм.

Народный социализм – это общественно-экономический строй, при котором реализован общественный контроль над производством и потреблением в условиях народовластия».

«В условиях народовластия социальная структура общества объективно будет состоять из класса рядовых трудящихся – абсолютного большинства общества – и подконтрольных ему социального слоя аппарата власти и социального слоя предпринимателей

Рядовой трудящийся – это гражданин, являющийся собственником только своих способностей к труду и не имеющий в своем подчинении другого гражданина».

Изложенное выше можно назвать одним из образчиков демократического социализма. Класс в обществе только один – класс рядовых трудящихся. Предприниматели согласно п. 2 – это мелкие предприниматели, не эксплуатирующие чужого труда. Т. е. это – мелкая буржуазия. Класса эксплуататоров в обществе нет. Прослойки находятся под контролем класса рядовых трудящихся. Механизм контроля не определён: вероятно, он находится в демократически избираемых органах власти.

Итак, предположим, что Путин принял предложения ПКСО в 2004 г. Для этого он провёл деприватизацию (и возможно даже остался живой), после которой осталась только мелкая буржуазия.

Концепцией предусматривается многопартийная система (но не более 5 партий, вообще-то – это ограничение демократии). Вероятно, остались бы КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», Союз правых сил. Очевидно, партию может создать и создала бы мелкая буржуазия (возможно, такой партией стало бы «Яблоко»). А мелкая буржуазия согласно высказываниям классиков марксизма «ежедневно и ежечасно» рождает капитализм»).

«Мы имеем одного чрезвычайно опасного тайного врага, который опаснее многих открытых контрреволюционеров; этот враг – смертельный враг социалистической революции и Советской власти, которая является небывалым еще нигде народным парламентом нового типа для бедных – враг, каким является стихия мелкого собственника» [1 т 36, 235].

Поэтому мелкая буржуазия будет бороться за свободу, свободу частного предпринимательства, свободу нанять наёмных рабочих, за изъятия вредного предложения из п.2: «Созданное трудом коллектива может находиться только в коллективной частной собственности».

Скажете, это, мол, не удастся. Удастся. Братья капиталисты из-за рубежа, а также ЛДПР, «Яблоко», Союз правых сил помогут организовать, в крайнем случае, «цветную» революцию. И её не трудно будет организовать ввиду многочисленности прослойки мелкой буржуазии.

После ликвидации «вредного» предложения возникнет класс буржуазии, который будет дальше исправлять концепцию: какие это выборы начальников (п.12) могут быть в частном предприятии? Хозяин лучше знает, кого поставить: ведь рабочие выберут того, кто не требует, чтобы поменьше работать. Куда это годится!

Далее будет удалён п. 12 вообще, поскольку после его удаления для частных предприятий государственные оказываются в неравном положении с частными. Пункт 16 будет преодолён сначала практически, а затем удалён, когда буржуазия окончательно поставит политическую власть под свой контроль. Остальные пункты буржуазная демократия вполне может переварить путём фактического невыполнения некоторых положений. Тестирование говорите. Практика ЕГЭ показала наглядно, чего оно стоит. При капитализме его можно просто купить, как сейчас покупают учёные степени (я не имею в виду грубую подделку документов – диссертация написана, но только не соискателем).

Из социально-экономических принципов может быть удалено ещё одно «вредное» предложение в п. 2: «Всё, что не создано трудом (например, природная среда в целом и ее элементы), может находиться только во всенародной (государственной) собственности». Впрочем, можно даже не удалять его сразу: оно легко обходится с помощью передачи ресурсов в аренду. А в общественной собственности, чёрт с ними, пускай числятся.

Остальное всё можно оставить. Созданного трудом всего общества просто не существует в природе. (Любая вещь производится всегда какой-то частью общества). Регулирование п. 3? Оно формально и сейчас есть. Контроль п. 4? Буржуазия легко его поставит под свой контроль, чтобы не мешал.

Против п. 5 кто же возразит. Он и сейчас выполняется. Ясно, что способности Чубайса вполне соответствуют его зарплате. Нет, можно было бы и прибавить. Только за приватизацию можно было бы отвалить ему пожизненную пенсию не меньше миллиона (долларов) в месяц.

Против п. 6, 7 и 8 также никто не возразит. Спросите у любого министра: он скажет, что многое выполняется, а над недостатками правительство интенсивно работает и (например) к 2020 году всё будет выполнено.

Беда автора концепции в том, что он считает, что с помощью некоторой формальной демократической процедуры можно установить народовластие в России без использования известных приёмов стабилизации этой демократии.

Марксизм утверждает (и вся история классового общества это подтверждает), что государство есть инструмент господствующего класса, т. е. находится под его контролем (в эксплуататорских формациях – через наиболее богатых представителей класса – руководящую силу общества), а буржуазная демократия при капитализме является просто ширмой для маскировки классового господства буржуазии.

При социализме роль руководящей силы общества играет коммунистическая партия. Ленин также страстно желал народовластия, но логика жизни заставила его признать, что «диктатура пролетариата невозможна иначе, чем через коммунистическую партию» [1 т43, 42].

Ластовецкий же пытается построить классовую демократию рядовых трудящихся без руководящей силы общества.

И естественно такая концепция неизбежно потерпит крах: это следует из проведённого выше анализа, а также из того, что такой демократии в настоящее время на планете Земля не наблюдается.

Ластовецкий высказывал так же идею о создании партии рядовых трудящихся. Но можно ли её реализовать? Ведь в партии должно быть руководство. А руководители, по определению, уже не являются рядовыми трудящимися. Т. е. получается, что партия рядовых трудящихся будет управляться представителями прослойки управленцев.

К тому же партия рядовых трудящихся будет постоянно терять своих членов из-за повышения их по службе, т. е. перехода в прослойку управленцев. Т. е. повышение по службе – вещь хорошая, она свидетельствует, что данный человек – лучший, но социальный статус человека понижается.

8.5. Итоговые замечания по «демократическому социализму»

Итак, мы рассмотрели взгляды пяти представителей «демократического социализма». Их объединяют общие черты, оправдывающие их отнесение к названному политическому виду: а) уверенность, что народовластие достигается через многопартийную систему буржуазной демократии; б) а экономической основой народовластия должна быть передача (всех или основной массы) предприятий в полномочное владение трудовым коллективам (что примерно соответствует предложениям рабочей оппозиции в 1920, названным Лениным анархо-синдикализмом).

Отличия связаны в основном с характером экономики. По Курашвили она должна быть чисто социалистической, но рыночной. По Р.Медведеву она должна быть всегда многоукладной. Клоцвог считает, что она должна быть в основном плановой, но предлагаемая им схема организации производства естественно ведет в основном к рыночной экономике. Ластовецкий предполагает смешанный вариант.

Однако эти отличия малосущественны. Главный вред всех вариантов демократического социализма в том, что они пропагандируют утопическую идею, что социализм достижим через многопартийную систему буржуазной демократии.

Наиболее крупной партией левых сил является КПРФ. Председатель ЦК КПРФ Геннадий Андреевич Зюганов является ведущим теоретиком партии и оказывает существенное влияние на формирование политики КПРФ. Поэтому анализ его взглядов весьма важен. Остановимся на наиболее важных для их характеристики вопросах. В эволюции взглядов Зюганова можно выделить два этапа: этап попыток создания широкой оппозиции и этап борьбы с режимом после провала этих попыток.

9.1.К широкой оппозиции

До 1991 г. Зюганов работал в аппарате ЦК. После запрета КПСС в 1991 г. Зюганов стал одним из организаторов патриотического движения, направленного против ельцинской политики подчинения России интересам Запада. Зюганов – один из инициаторов создания Компартии Российской Федерации. На I Учредительном съезде Коммунистической партии РСФСР в июне 1990 г. избран секретарём и членом Политбюро ЦК. После запрета КПСС и КП РСФСР Ельциным активно боролся в Конституционном суде за отмену этого запрета. На II Чрезвычайном съезде КПРФ в феврале 1993 г. он был избран Председателем ЦИК.

Взгляды раннего Зюганова в основном сформировались к моменту выхода его книги «Держава». Основой позиции Зюганова является следующая оценка процессов в России после августа 1991 г. По планам мировой империалистической закулисы осуществляется последовательный развал Советского Союза (а затем и РФ), превращение образовавшихся на его месте государств в сырьевые полуколониальные придатки Запада. Необходимым условием для организации противодействия колонизации Зюганов считает возрождение русского национального самосознания: «Нынешнее смутное время со всей очевидностью выявило факт кризиса русского национального самосознания. Развал Советского Союза убедительно и отчетливо показал, что денационализизированная идеология «застойных» времен не способна противостоять разрушительным антигосударственным воздействиям враждебных России сил» [35,28].

Первоочередной задачей оппозиции является организация национально освободительной борьбы против колонизации. Для решения этой задачи должны объединиться, по Зюганову, три компонента патриотических сил: 1) левые силы социалистической ориентации – «коммунисты – державники»; 2) группа партий, общественных организаций, объединенных идеей «государственного патриотизма»; 3) третья часть «состоит из представителей русского религиозного мировоззрения – т. е. наиболее активной и деятельной части православной общественности страны, других религиозных конфессий, в частности ислама и буддизма».

Коммунисты-державники – «новые коммунисты» – «в целях восстановления соборного единства общества они отвергли экстремистские тезисы о классовой борьбе, грозившие народному телу расколами и внутренними конфликтами… Другим шагом стал возврат к исконным национальным ценностям, признание необходимости восстановления преемственности исторического развития страны, отказ от воинствующего атеизма и маскировавшегося под лозунгом «пролетарского интернационализма» безразличия к судьбам собственно народов России, готовности принести их вековые особенности и национальные интересы в жертву Молоху «мировой революции».

«Новым коммунистам» также свойственна «твердая приверженность идеалам социальной справедливости и общественного равенства, глубоко созвучия традиционным ценностям строя народной жизни» [35, 127]. «В принципе логично предположить, что дальнейшая эволюция российского коммунистического движения будет происходить в сторону формирования широкого народно-патриотического фронта, для которого характерна прежде всего идеология «современного народничества», основанная на защите интересов трудящихся масс… «народность» – самый краткий рабочий лозунг «левого» российского патриотизма…» [35, 128].

Патриотами-государственниками Зюганов считает тех, которые смогли добиться «преодоления «красно-белого» противостояния («красный» идеал социальной справедливости…. «белый» идеал национально осмысленной государственности» [35, 33]), «деидеологизации патриотической идеи, возврата к ее соборному, всенародному, надклассовому характеру» [35, 128–129].

«Другой несомненной заслугой государственников является ясная, смелая и недвусмысленная постановка «русского вопроса»… возрождение русского самосознания… Очевидное своеобразие придает российскому державному движению его отчетливые «государственно-капиталистические» симпатии, ставка на элитарные слои национальных предпринимателей, патриотически настроенных чиновников и управленцев, тяготение к исходным формам русской православной духовности» [35, 129].

Весьма характерным во взглядах Зюганова является его отношение к религии: «Я сделал для себя величайшее открытие: основные нравственные заповеди, которые были записаны в моральном кодексе, полностью совпадали с православной этикой, с библейской этикой. Поэтому я не вижу необходимости вновь повторять старые ошибки и считаю, что у нас в программном заявлении и в последних документах совершенно правильно записано: мы за свободу совести в той мере, что человек верующий имеет право вступать в нашу партию без всяких ограничений» [35, 8].

Характеризуя роль религиозной части патриотического движения, Зюганов пишет: «…именно религиозная часть патриотического движения является одним из главных хранителей идеалов одухотворенной, нравственно-осознанной государственности – сострадательной и милосердной, не насилующей народ, исключающей возможность возрождения жестокого богоборчества. Такая модель российского будущего предлагает гармоничное соединение народных святынь и государственной формы, «подобно тому, как в естестве человеческом соединены душа с телом». Эта форма державного устройства общества знакома истории под названием «симфонии властей» – духовной и светской» [35, 130].

«Возможно, для многих это покажется неожиданным, но даже первый поверхностный анализ современного патриотического движения в России показывает, что в соборной полноте оно продолжает быть носителем многовековых носителей русского державного бытия, которые еще сто пятьдесят лет назад были гениально сформулированы графом Уваровым в лозунге «Самодержавие. Православие. Народность». Зюганов обосновывает универсальность этих лозунгов. Например, в советское время: «самодержавие» – «союзное многонациональное государство» с единой «руководящей и направляющей» силой во главе; «православие» – «морально-политическое единство советского общества»; «народность» – «советский народ как новая историческая общность» [35, 15–16].

Зюганов говорит о жизненной необходимости единства патриотических сил, для чего следует смягчить классовые противоречия: «…что касается классового подхода. Он должен быть дополнен культурно-историческим и социально-психологическим. Нельзя отрицать наличие в обществе классов, социальных слоев… Конечно, классовые интересы не могут совпадать всегда и во всем. Но эти различия… должны вновь стать источником конструктивного общественного диалога, двигателем рациональных государственных реформ, а не смут, мятежей и войн. Мятежи и бунты происходили как раз тогда, когда пытались установить «классовую диктатуру», безразлично какую – боярскую, дворянскую или пролетарскую» [35, 39].

Зюганов постоянно подчеркивает опасность гражданской войны в ядерной стране, воспроизводя во многих работах тезис: «Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания» [36, 95].

О роли коммунистической партии: «Возврата к монопольному положению не может быть. Партия обязана найти свое место в широком блоке народно-патриотических сил, главная задача которого сегодня – борьба за возрождение отечественной государственности, ибо, не решив ее, смешно и думать о реализации наших основных программных целей» [35, 67].

* * *

Любой, знакомый с марксизмом, сделает вывод, что взгляды раннего Зюганова по рассмотренным вопросам – это взгляды не коммуниста и даже не социал-демократа, – это, скорее, взгляды тех идеальных патриотов-государственников, которых Зюганов помещает в центре оппозиции, с примесью социал-демократических взглядов.

Поэтому эти взгляды подверглись ожесточённой и в общем справедливой критике со стороны многих коммунистов.

Однако так ли справедлива эта критика? Жизнь показала, что бескомпромиссное отстаивание своей идеологической чистоты с принесением в жертву необходимых практических шагов приводит в итоге к поражению обеих сторон спорщиков. Классическим общеизвестным примером является противостояние коммунистов и социал-демократов в Германии перед приходом Гитлера к власти. Борьба между ними способствовала победе Гитлера. И объединяться им пришлось в концлагерях.

Взгляды раннего Зюганова и его явный отход от марксизма объясняются происшедшей катастрофой и стремлением найти выход.

Упор на национализм ошибочен? Да. Но ведь действительно партия, созданная на основе интернационализма спокойно распустилась. Т. е. попытка использовать национализм объяснима тем, что интернационализм обанкротился.

Попытка объединить все силы для сопротивления разрушению страны ошибочна? Вовсе нет. В Европе неоднократно создавались такие объединения (Народные фронты) и достигали успеха. А сил коммунистов, как считал Зюганов, было явно недостаточно. И действительно, из 20-миллионной КПСС в КПРФ вступило около 500 тысяч. Поэтому, естественно, Зюганов искал союзников. И он рассмотрел всё, что мало-мальски было можно привлечь в эту коалицию.

А отступление от некоторых положений марксизма, в особенности, от классовой борьбы – это допустимо? А как же ещё собрать воедино вышеописанную разношёрстную компанию? Чтобы они не дрались между собой, а совместно действовали против антинародного режима. Так что взгляды раннего Зюганова естественны для человека, стремящегося на практике бороться с контрреволюцией. В ситуации, когда на кону судьба России, как независимого государства, отстаивание идеологической чистоты не имеет особого смысла. Если Россию развалят на множество «независимых» государств, то о всяком переходе к социализму можно забыть.

«…главная задача сегодня – борьба за возрождение отечественной государственности..». И она до сих актуальна, поскольку отечественной государственности у нас нет: страна находится, в значительной мере, под внешним управлением.

Понятен и резко осуждаемый «исчерпанный лимит на революции».

Приведём соответствующую цитату полностью: «Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания. Но это не значит, что россияне согласны на роль жертвы, которую ведут на заклание ради благополучия соседей. Безумству прогнозируемой бойни большинство граждан страны отдает предпочтение сугубо мирным формам возврата России на путь стабильного устойчивого развития, где мерой благополучия станет… сам человек, его коренные жизненные потребности, вписывающиеся в бессмертную формулу прогресса всего человечества: свободное развитие каждого есть условие для свободного развития всех» [36, 95].

Т.е. здесь мы видим справедливое опасение, что вооруженное восстание в современную эпоху, скорее всего, окончится неудачей благодаря помощи реакционному режиму России со стороны империалистического Запада. Сейчас не 1917 год, когда империалистические страны были заняты войной и не смогли своевременно задушить революцию. Сейчас они свободны и уже знают, насколько опасно для капитализма будет возрождение социализма в России. Т. е. и здесь Зюганов прав: шансов на победу вооружённого восстания, практически, нет.

Отказ от монополии коммунистов на власть также естественен: как же можно создать союз, если ты сразу заявляешь, что будешь главным. О том, что это именно стремление к компромиссу, а не изменение мировоззрения Зюганова, говорит выдержка из его интервью радио «Свобода» в июле 1993 г. (т. е. примерно в то же время, что и приведённые выше высказывания о недопустимости монопольного положения партии): «А с другой стороны, людей задурили настолько, что они до конца не сознают, что КПСС не была, собственно, в прямом смысле просто партией. Это был государственно образующий стержень. И сломав его, потеряли Союз» [35, 11]. Т. е. Зюганов прекрасно понимает, что КПСС была не партией, а руководящей силой общества (государственно-образующим стержнем в его формулировке).

Зюганов последовательно боролся за воплощение своих идей, но жизнь расставила всё по своим местам. Все широкие объединения одно за другим разваливались. В том числе и последнее, наиболее широкое – НПСР. Основных причин можно назвать две.

1) Не все хотели объединяться. Церковь за исключением отдельных священников ни в каких объединениях не участвовала. Это и понятно: религия почти всегда за власть: «Всякая власть от бога». Что касается патриотов, то оказалось, что их мало. Они не смогли создать сколько-нибудь значительных политических партий. В объединениях они пытались навязывать свои взгляды, использовать КПРФ как силу для вхождения в выборные органы власти и при любом удобном случае предавали коммунистов.

2) Союзники оставались на своих идеологических позициях и продолжали в основном оголтелую критику коммунистической идеологии и Советской власти.

В итоге КПРФ пришлось действовать самостоятельно вместе с неорганизованными беспартийными сторонниками.

Т.е. Зюганов как будто бы потерпел полное поражение. Не нужно было ни с кем объединяться, как сразу советовали оппоненты? Нет, нужно было. Нужно было это пройти на практике. Во-первых, чтобы не считать, что мы потеряли очень важный шанс. А, во-вторых, неудавшиеся союзники сами себя разоблачили, от них откололась часть рядовых членов, из которых некоторые вступили в КПРФ.

Широкого блока народно-патриотических сил, как мечтал Зюганов, не получилось. В результате КПРФ осталась единственной реальной оппозиционной силой. Но в этом нет вины КПРФ. Хотя, конечно, критики Зюганова и КПРФ, такую вину находят. Эту критику мы рассмотрим ниже.

9.2. Во главе КПРФ – основной силы левой оппозиции

В главе приведены взгляды двух явных не марксистов: А.Зиновьева и Е. Прудниковой, поскольку эти взгляды по некоторым вопросам более трезвые и правильные чем у некоторых теоретиков, объявляющих себя марксистами.

10.1.А. Зиновьев

10.2. Е. Прудникова

В этой главе изложены взгляды теоретиков, которые считают себя марксистами. И частично это верно. Но, к сожалению, наряду с верными выводами они обязательно делают и совершенно неверные. Поэтому и присутствует в их оценке обидное «почти».

11.1.Т.М. Хабарова

11.2. Е. Блинов

В брошюре «Ключ к проблемам нашего времени» Е. Блинов обнаруживает у Маркса и Энгельса, а также у советских марксистов ряд ошибок и недоработок. Так он считает, что «Маркс и Энгельс не успели изучить период первобытно-общинного состояния человечества, хотя делали попытки в этом направлении. В этой связи они не открыли значения движущей силы производства и роль смены ее формы. Остались не разработанными и различия двух типов революции. Была нечетко определена суть революции, как вмешательства общественного сознания в эволюционный (естественный) ход развития производства. В результате революция представлялась законченной после взятия власти и изменения форм собственности. И это было правильно для революции в классовом обществе. Но этого оказалось недостаточно в революции, обеспечивающей переход от классового общества к бесклассовому, так же, как это было и при обратном переходе, ибо в этих революциях менялась еще и форма движущей силы производства. Советские строители социализма не поняли этого и пытались насилием добиться этой перемены. Они добросовестно и жестоко боролись с частной собственностью и частным материальным интересом, не разумея, что время для этого не пришло. Они забежали вперед и оторвались от объективной реальности. Что из этого получилось, мы с вами испытываем до сих пор» [48, 32].

Рассмотрим сначала те положения работы Блинова, с которыми трудно согласиться.

1. Блинов вводит понятие движущей силы производства. Это, по его мнению, материальный интерес. В первобытно-общинном строе это общественный интерес, а в эксплуататорских обществах – частный (личный). При коммунизме же будет единство личного и общественного интереса.

В марксизме понятия материального интереса в том виде, как это делает Блинов, не вводится. Почему? Вероятно, потому, что марксизм основан на материализме, согласно которому материальные интересы людей первичны. А раз так, то движущей силой производства всегда остается личный материальный интерес при всех формациях.

Возникновение формаций марксизм объясняет развитием производительных сил, без использования понятия «движущая сила производства». При первобытно-общинном строе личный материальный интерес мог удовлетворяться только через общую деятельность всего племени, поэтому и была общественная собственность. А личный материальный интерес маскировался под общественный. Как только производительные силы стали давать избыток продуктов, как только семья смогла обеспечивать себя без помощи племени, так возникло неравенство, классы, частная собственность. Личный материальный интерес проявился явно как частный. Развитие производительных сил вело к смене классовых формаций. И на определенном уровне развития производительных сил достигается возможность возникновения бесклассового общества (коммунизма), когда личный материальный интерес личности будет выгоднее, т. е. с меньшими усилиями удовлетворять при общественной собственности, чем при частной. Таким образом, форма, которую принимает материальный интерес личности, зависит от степени развития производительных сил. Т. е. она является следствием развития производительных сил, а не некой движущей силой социального развития, как утверждает Блинов.

2. Блинов много рассуждает о якобы таинственной фразе Маркса в «Критике готской программы»: «Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе». Отсюда Блинов делает вывод, что этот период и есть социалистическая революция. Именно революция, а не социализм, как первый этап коммунизма. Но Блинов ломится в открытую дверь, рассуждая о загадочности. Если продолжить цитату дальше, то там дается разъяснение сути этого периода: «Этому периоду соответствует политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». Далее Маркс говорит, что коммунизм, который образовался, содержит родимые пятна старого общества. В частности, там действует буржуазное право…. В избавлении от этих пятен и состоит суть 1-ого этапа коммунизма (социализм). Что собственно и делалось в СССР. Т. е. никаких принципиальных ошибок в неправильной трактовке социализма советские коммунисты не делали. И трактовать социализм, как сплошную революцию, не имеет особого смысла. Что это дает? Только отрицательное отношение к социализму, поскольку революция не очень приятное для нормальной жизни людей время.

3. Блинов говорит, что наличие происков империализма и «пятой» колонны не объясняют причин краха социализма: «Ясно, что всего этого не произошло бы, если бы народы дорожили социализмом и встали б на его защиту. Но этого не было и, очевидно надо искать более глубокие, внутренние причины, не поняв которые, нельзя быть застрахованным от повторения прежних ошибок» [48, 12].

Причина краха социализма в СССР, утверждает Блинов, в том, что советские коммунисты забежали вперед, слишком рано упразднили частную собственность и отсюда результат. Здесь есть элемент истины, но не вся истина.

Во-первых, Блинов не первый, кто это говорил. Об этом достаточно писали и Маркс и Энгельс. Возьмем одно из первых высказываний такого рода, сделанное Энгельсом в «Принципах коммунизма» в середине позапрошлого века. На вопрос, можно ли ликвидировать частную собственность сразу, он отвечает: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства»[10 т 1, 86–87]. Маркс предостерегал против преждевременного взятия власти, говорил, что при недостатке материальных благ начнется борьба за эти блага, появится зависть к тем, кто получил этих благ больше, и возродится «вся старая мерзость». Нэп был движением в правильном направлении, в соответствии с рекомендациями Энгельса. Ликвидация нэпа была оправдана угрозой войны. Возникла мобилизационная экономика, в которой роль бюрократии очень велика. Но после войны нэп, вероятно, следовало бы возродить. По крайней мере, нужно было ввести рыночный сектор экономики, описанный выше. Этого не было сделано, что и привело к трудностям развития и дискредитации социализма. Но крах социализма был организован именно врагами социализма, пробравшимися к руководству страной. Это, прежде всего, Горбачев, Яковлев, Ельцин. Все они сейчас открыто признались в своей подрывной деятельности. Недовольство масс возникшими трудностями облегчило их задачу. Но существовавшая степень этого недовольства не могла привести к революции. Т. е. если бы к руководству партией не пробрались явные враги, то никакой бы контрреволюции не произошло, и СССР бы был сохранен. И была бы возможность для исправления ошибок в строительстве социализма.

Т.е. возможность контрреволюции при недостаточном уровне развития производительных сил гораздо лучше, чем Блиновым, была показана классиками и задолго не только краха, но и возникновения социализма.

Теперь о том, почему народы не стали на защиту социализма. Во-первых, потому, что неразвитость производительных сил является объективной причиной возникновения контрреволюционных тенденций, как об этом предупреждал Маркс (см. гл. 6). Но победоносная социалистическая революция может произойти, как убедительно показал Ленин, только при наличии революционной ситуации, которая случается очень редко. Т. е. другого пути, как брать власть при недостаточном уровне производительных сил, у пролетариата, практически, нет. Собственно об этом и говорит Энгельс в вышеприведенной цитате. Взятие власти коммунистами в 1917 году было правильным.

При недостаточном уровне производительных сил и сосуществовании с развитым и в военном отношении более сильным капитализмом в условиях холодной войны внутри социалистического общества объективно возникает недовольство социализмом (а следовательно и контрреволюционные настроения), даже если никаких ошибок руководство социалистической страны не делает (см. гл. 6). Т. е. почему трудящиеся не стали на защиту социализма понятно: многие были недовольны социализмом.

И, во-вторых, многие не понимали, что речь идет о реставрации капитализма, поскольку перестройка велась под лозунгом совершенствования социализма. И люди при почти поголовной политической безграмотности (несмотря на политзанятия) не видели маскировки.

4. Блинов утверждает, что социалистическая революция уже идет во всем мире, хотя и не так, как это предполагали. «Социалистическая революция – это объективный процесс, который уже идет во всем мире, т. к. всюду бурно растут производительные силы и также бурно развивается демократия» [48,8]. И производительные силы растут не очень, поскольку маячит крах доллара и капиталистическую экономику трясут кризисы, а уж о демократии и говорить нечего. Во-первых, «демократии вообще» нет. Это пропагандистский термин буржуазной пропаганды. Демократия была и в ближайшее время может быть только с прилагательным: рабовладельческая, феодальная, буржуазная, социалистическая. И уж это марксист (а Блинов претендует на это звание) должен понимать. Что касается господствующей ныне буржуазной, то она явно переживает кризис, поскольку США начали новый передел мира, в духе традиций девятнадцатого и более ранних веков. При этом попираются, естественно, все принципы буржуазной демократии.

В подтверждение тезиса об идущей всюду революции Блинов говорит, что надвигающаяся экологическая катастрофа заставляет людей искать выход. «Противоречие между «золотым миллиардом» и остальными странами – одна из объективных движущих сил происходящей революции… Идеология этой борьбы, тяготевшая до недавнего времени к социализму, в связи с общим кризисом международного коммунистического движения, ныне заметно переориентировалась на религию, в частности, на ислам» [48, 20]. Далее Блинов включает теракт в США 11 сентября 2001 г. к проявлению этой борьбы. В общем, Бен Ладен главный революционер получается, который борется за социализм, поскольку неявно Блинов присоединяется к липовой версии штатовцев, взвалившей без всяких доказательств ответственность за теракт на Бен Ладена. Вот до какого абсурда можно дойти, стараясь подогнать события к заранее сделанному выводу, что революция уже идет везде.

Блинов также говорит, что мол «революция вызревает и в развитых капиталистических странах»: «… социальное неравенство и неуверенность в завтрашнем дне увеличивают социальное брожение в массе трудящихся, и все ухищрения, направленные на сохранение частнокапиталистической систем, не могут быть бесконечными» [48, 21].

В России: «Субъективной движущей силой… является стремление трудящихся добиваться от правящей бюрократии максимального учета их материальных и духовных потребностей» [48, 21]. Такие стремления есть всегда, но к революции ведут не стремления, а действия.

В общем, движущие силы у революции довольно хилые получились: Бен Ладен, профсоюзы Шмакова в России, антиглобалисты…. Шансов на победу у такой революции весьма мало.

Говорить, что социалистическая революция везде идет, конечно, нельзя. Лозунг этот является расхолаживающим: зачем что-то делать, если революция и так идет?

Можно говорить, что происходит некая активизация протестного движения, которое принимает явно антикапиталистический характер. Однако оно носит довольно стихийный характер.

5. Несколько противоречит предыдущему тезису об объективно идущей везде, независимо от нашего сознания социалистической революции приведенное выше утверждение о сути «революции, как вмешательству общественного сознания в эволюционный (естественный) ход развития производства». С одной стороны революция не зависит от сознания, а с другой – суть вмешательство общественного сознания? Диалектика, скажете вы. Конечно. Все свои действия человек (если он свободен) совершает сознательно, но на эти действия влияют объективные обстоятельства. И человек часто не сознает, что он действует под влиянием этих обстоятельств. В этом смысле и говорят, что процесс идет независимо от сознания. Но чем революция отличается в этом плане от обычной жизни? А ничем. Общественное сознание вмешивается как в ход эволюционного развития, так и революционного. Отличие революции от эволюционного развития только в том, что в революции резко меняются «правила игры», тогда как при эволюции они меняются медленно.

6. Блинов критикует советский социализм за его негативный опыт, считает, что советские коммунисты злоупотребляли насилием. Из этой критики он делает вывод, что трудящимся необязательно брать власть, что достаточно просто бороться за свои права с буржуазией, добиваясь от нее распределения по труду.

Насколько реально трудящиеся могут добиться социальной справедливости без взятия власти? Блинов ссылается на опыт западных стран, упоминает пресловутый шведский социализм. Однако уступки буржуазии трудящимся развитых стран Запада объясняются, во-первых, стремлением противостоять влиянию социализма, а во-вторых, неоколониальной эксплуатацией стран третьего мира. Кстати, Блинов вскользь об этом говорит, но, тем не менее, аргументацией шведского «социализма» пользуется. Сейчас, после краха реального социализма, первый фактор начинает исчезать. С нарастанием трудностей в экономике может сильно сократиться и «золотой миллиард», превратившись, например, в «золотой полумиллиард». Об этом говориться, например, в плане «ковчег», согласно которому с исчерпанием запасов нефти США берут под контроль все ее оставшиеся запасы, которые тогда останутся только в Персидском заливе, оставляя весь остальной мир на произвол судьбы. В ковчег, кроме США войдут Канада, Мексика (поскольку Штатам от нее трудно отгородиться), ЮАР, Австралия, Англия. Завоевание Ирака и Ливии – шаги к реализации этого плана.

Т.е. улучшение положения, добытое трудящими в борьбе с буржуазией, находящейся у власти, не может быть устойчивым. При изменении ситуации буржуазия легко возьмет реванш. Устойчиво социальной справедливости трудящиеся могут добиться только в результате взятия власти. Поэтому эта рекомендация Блинова является очень вредной.

И о лозунге борьбы за распределение по труду. Блинов, практически, считает эту борьбу эквивалентной по эффективности взятию власти. Но при капитализме принцип распределения по труду легко обходится с помощью сверхвысоких зарплат буржуазной бюрократии. Например, считается, что зарплата Чубайса (1,5 миллиона рублей в месяц) – это зарплата по труду. Борьба за оплату по труду лишь один из элементов борьбы пролетариата с буржуазией. Об относительности успеха в этой борьбе уже говорилось выше.

7. Блинов утверждает, что роль классовой борьбы падает, поскольку буржуазия развитых стран подкармливает свой пролетариат, т. е. «не осталось революционных классов» [48,23]. Будет, мол, только борьба угнетенных народов против империализма. Блинов не понимает, что это тоже классовая борьба, но пролетариата угнетенных народов против империалистов других стран. Именно пролетариата, поскольку буржуазия угнетенных стран в большинстве стремиться присосаться к угнетению своего пролетариата империалистами. Пойти в услужение к ним, но лишь бы урвать и для себя кое-что.

8. Анализируя причины, ведущие к социалистической революции, Блинов заявляет: «Основным противоречием, как известно, является противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения. Мы полагали разрешить это противоречие путем передачи орудий и средств производства в общественную собственность. Однако это тоже оказалось ошибкой. Противоречие осталось, т. к. осталась частная форма присвоения. А это значит, что осталась необходимость частной собственности, товарного производства и рынка, от чего мы очень хотели отказаться, но не смогли» [48, 7]. В марксизме частная форма присвоения вытекает из частной собственности на средства производства и означает частное присвоение прибавочной стоимости собственником. Блинов под частным присвоением понимает, по-видимому, потребление предметов потребления личностью. Но таковым оно останется всегда. И при коммунизме кусок хлеба не будет потребляться коллективно, а будет «частно» потребляться отдельной личностью. Поэтому никакой ошибки в этом плане советские коммунисты не совершали.

Неверно также, что из необходимости рынка следует необходимость частной собственности. Рынок есть форма управления экономикой, и рыночные отношения будут работать и при нахождении предприятий в общественной собственности. Именно благодаря этому свойству рынка большинство капиталистических фирм управляются наемными управляющими, а собственники предприятий превращаются в рантье.

9. Критика КПРФ.

Ругает КПРФ за то, что она «не проанализировала серьезно прошлое, не признала всех ошибок КПСС, не отмежевалась от них…» [48, 27]. Не совсем верно: анализ и отмежевание есть, но какой от этого толк. Тут хоть каждый день отмежёвывайся – все равно буржуазная пропаганда будет утверждать, что не отмежевались или недостаточно отмежевались. Да сейчас уже не имеет особого смысла заниматься самобичеванием, поскольку преступления демократов против страны уже привели к гораздо более тяжелым последствиям, чем ошибки коммунистов в прошлом. В перспективе, при продолжении преступной политики демократов, весьма реален распад России и гибель российского этноса.

Ставит перед КПРФ задачи: «Если бы КПРФ перестала быть партией придворной «борьбы», то ее первой задачей было бы установление контроля трудящихся сначала за администрацией на предприятиях, а затем за властью на местах, чтобы прекратить беспредел криминала» [48, 28]. Как будто это возможно: явная переоценка возможностей трудящихся. Такие нереальные мечты принято называть маниловщиной. «Вторая задача – борьба вместе с трудящимися на предприятиях за распределение по труду. Это была бы лучшая социальная политика партии и ее реальный вклад в дело социализма» [48, 28]. По форме правильно, но то же – маниловщина.

И далее в том же духе: «Вести народ вперед, воспитывать хороший вкус, разумное отношение к жизни можно только убеждением, только личным примером, без всякого насилия. Все это можно было делать и раньше – в советское время, но все это нужно делать и теперь. И для этого вовсе необязательно брать власть. Нужна лишь повседневная и целеустремленная работа с людьми. Революция продолжается» [48,30]. Как все просто. Вопрос только в том, где взять людей для проведения целеустремленной работы с людьми. Людей, способных после работы, забыв о семье, еще столько же работать с людьми. Работать в условиях возможного террора (если работа будет успешной, то бороться будут именно с помощью террора). Т. е. это не люди должны быть, а ангелы или святые класса Иисуса Христа.

Дальше – больше: «…сейчас прежде всего надо возродить веру народа в справедливость власти, решительно покончить с злоупотреблением и воровством. Это можно сделать только с помощью партии, присутствующей повсюду: на предприятиях, в учреждениях, во всех общественных и прочих организациях. Такая партия могла бы стать партией общественного прогресса. Она необходима. Ею может стать новая партия, если ее не оседлает номенклатура. Очень важно сделать ее народной» [48,36]. Вроде бы все правильно, но присутствовать всюду может только партия власти. Кто же может позволить присутствовать всюду оппозиции? Говорится о новой партии, т. е. выпад против КПРФ. Призыв к новому расколу. Противопоставление народа и номенклатуры (надо понимать – бывших руководящих деятелей КПСС). Это опять внесение раскола. Похоже на идею Ластовецкого о «партии рядовых трудящихся». Это высказывание Блинова хороший пример для афоризма, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

Из блиновской критики КПРФ следует явное непонимание реального положения: уровня недовольства народа, желания его бороться. И того, что члены партии состоят из того же народа, и не могут от него по активности так уж существенно отличаться. Особенно, если большинство членов партии преклонного возраста и уже потеряли физическую форму.

Однако есть положения, с которыми можно полностью или частично согласиться.

1. О роли рынка: «Тем, кто выступает сегодня против рыночной экономики, необходимо понять, что без рынка не может быть объективного распределения по труду, а, значит, не может быть и социализма» [48, 28–29].

2. Блинов говорит необходимости сочетания плана и рынка, т. е. о планово-рыночной экономике.

3. С поисками основного противоречия социализма тоже можно частично согласиться. Блинов считает, что это противоположность личности и общества. Личность стремится к полному удовлетворению потребностей, а общество может дать ей только по труду. В общем-то верно, но почему общество? Это недостаточный уровень производительных сил не может дать.

Несмотря на некоторые верные положения, в целом работу Блинова следует оценить отрицательно. Наиболее вредны выводы о возможности достижения трудящимися своих интересов без взятия власти только за счет классовой борьбы. Вредна и недобросовестная критика КПРФ. Недобросовестность в том, что выдвигаются совершенно нереальные завышенные требования, которым КПРФ по объективным причинам не может удовлетворять. Все теоретические новации также неудачны и зачастую и неверны. Т. е. ключа к проблемам нашего времени в брошюре Блинова нет. Более современными являются труды классиков марксизма.

11.3. В.А. Ацюковский

 

11.3.1. Основы теории

Одним из первых произведений, претендующих на коренное развитие марксизма после кризиса социализма, явилась брошюра В.А. Ацюковского и Б.Л. Ермилова «Социализм и коммунистическая революция» [49], вышедшая в 1991 г. В ней авторы провозглашают, что социализм является не первой фазой коммунизма, а особой формацией, причем антагонистической. Величайшим открытием Маркса, по их мнению, «является основной экономический закон развития человеческого общества – рост обобществления труда и производства. Именно этому закону подчиняются все остальные экономические законы, смена общественных формаций и переход от предыстории человечества к его истории. Маркс показал, что каждая последующая общественно-экономическая формация отличается от предыдущей более высокой степенью обобществления основных элементов общественного производства, которыми являются сами трудящиеся и их рабочая сила, средства производства и предметы потребления. Противоречие между общественным характером производства и частной или личной формой собственности на самого трудящегося и его рабочую силу, средства производства и предметы потребления является основным противоречием каждой формации».

Из вышеприведенных соображений авторы открыли «периодическую систему марксистских законов».

В работе «Основы коммунистической идеологии и современность» [50]. Ацюковский дополнил систему элементов общественного производства. Ими являются:

« человек в трех качествах – жизнь, рабочая сила и прибавочный труд, им создаваемый;

• средства производства – природные ресурсы (сырье, энергоносители, земля и т. д.), естествознание – знания об объективных законах природы, технологии, орудия труда (техника)

• предметы потребления.

Формы собственности на элементы общественного производства и вытекающие из производственные отношения составляют базис формации, и из них вытекают все остальные особенности общества, его надстройка – совокупность идеологических отношений, взглядов и учреждений, в нее входят государство и право, мораль, религия, философия, искусство, политическая и правовая форма сознания и соответствующие учреждения» [50,21].

«Таким образом, в основе развития общества лежит развитие форм собственности на элементы производства, обусловленное развитием производительных сил, и поэтому в первую очередь необходим анализ изменений форм собственности при переходе общества от одной общественно-экономической формации к другой.

В соответствии с марксистской теорией, подтвержденной исторической практикой, смена общественно-экономических формаций происходит от менее к более прогрессивной. Анализ закономерностей развития общественного производства, выполненный К.Марксом, показывает, что критерием прогрессивности формаций выступает степень обобществления производства. При этом каждая последующая, более прогрессивная общественно-экономическая формация отличается от предыдущей более высокой степенью обобществления, по крайней мере, одного из указанных основных элементов общественного производства.

Сегодня с этих позиций можно видеть, что на этой основе можно анализировать не только досоциалистические формации, но все формации вообще, включая социализм» [50, 22].

«Открытие Марксом непрерывных причинно-следственных связей между законами и категориями общественно-экономических формаций позволяет предпринять попытку построения для них периодической системы, уточнив при этом их отдельные положения о том, что социализм подчиняется всем общим законам предыдущих формаций, и его специфические отличия также подчиняются общим историческим закономерностям. Следовательно, существует возможность достроить систему марксистских законов однозначным образом до социализма и коммунизма. Из этой системы вытекают весьма важные следствия для построения современной марксистской теории социализма и коммунизма» [50, 22].

«В приведенной ниже таблице показана эволюция собственности на элементы производства – трудящегося – его жизни, рабочей силы и прибавочного труда, средств производства и предметов потребления».

Ацюковский заявляет, что «марксизмом не было сформулировано основное противоречие формаций в общем, виде, а без этого не могут быть поняты процессы в послекапиталистических формациях. На основе общего анализа характера обобществления всего производства сегодня можно заключить, что: противоречие между общественным характером производства и частной или личной формой собственности (присвоением) на элементы общественного производства – самого трудящегося или его рабочую силу, на средства производства или на предметы потребления является основным противоречием всех до коммунистических формаций».

Т.е. Ацюковский распространяет это правило и на социализм:

«Аналогично предыдущим формациям экономический базис социалистического общества содержит в себе основное противоречие социализма – между общественным характером производства и не полностью общественным характером присвоения предметов потребления.

Не полная степень обобществления социалистического производства обусловлена не обобществленной сферой распределения и потребления в виде личного присвоения предметов потребления и денег» [50, 27].

Таблица 11.1

Периодическая система марксистских законов «Рост степени обобществления производства в исторической последовательности формаций. Распространение товарно-денежных отношений (купля-продажа) на элементы общественного производства…

Ч – частная собственность, Л – личная собственность, О – общественная собственность. + – наличие товарно-денежных отношений. Жирно выделена собственность, создающая антагонистическое противоречие формации» [50, 25].

Утверждение, что при коммунизме не будет личной собственности, Ацюковский обосновывает через различение понятий «личная собственность» и «личное потребление»:

«Следует строго отличать личное присвоение (личную собственность) от личного потребления. Суть личной собственности всегда одна: не дать другому, даже если не пользуешься сам. Личное же потребление – это удовлетворение человеческих потребностей личности. При коммунизме вещи принадлежат обществу, а каждый член общества пользуется ими по мере надобности. Отношения же личной собственности – это отношения между собственником, конкурентами и собственностью, и они всегда имеют антагонистический характер» [50, 47].

С этим, вообще говоря, трудно согласиться. При коммунизме вещи принадлежат обществу, но до той поры, пока они не попадают к пользователю. Тогда они становятся его личной собственностью. Действительно, если вы получили при коммунизме костюм, то при сохранении его в общественной собственности, как утверждает Ацюковский, общество может забрать его обратно, если он кому-то будет нужнее. Но, разумеется, такой глупости при коммунизме не будет. Т. е. вещи, которые получил член коммунистического общества, становятся его личной собственностью и возвращать их обществу он будет только добровольно. Кстати это имеет место и сейчас, даже при капитализме: ненужные личные вещи люди отдают другим бесплатно, или выбрасывают на помойку, где более бедные их иногда забирают. Т. е. помойка играет роль общественного склада. Своеобразный зародыш коммунизма, однако.

Т.е. на практике между понятиями личная собственность и личное потребление при коммунизме не будет различия, если вещи переданы гражданину бессрочно. Личное пользование отличается от личной собственности, когда предметы потребления выдаются гражданину на время, как это имеет место сейчас, при прокате.

Так что не волнуйтесь, уважаемые читатели, при коммунизме личная собственность будет. Возможно, она даже будет защищена законом, чтобы уберечь гражданина от посягательства сторонников взглядов Ацюковского.

Итак, личная собственность неистребима, пока сохраняется личность. Поэтому, наверное, Маркс и не потребовал упразднения личной собственности. В шутку можно сказать, что она исчезнет только тогда, когда люди объединятся в разумный океан известного фантаста Станислава Лема.

Окончательно приговор социализму по Ацюковскому выглядит так:

«Основное противоречие социализма приводит к делению общества на антагонистические классы – на богатых и бедных, имущих и неимущих, эксплуататоров и эксплуатируемых – и к классовой борьбе. В.И.Ленин определил классы как «такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства…

Отношения личной собственности на предметы потребления и деньги обусловливают недостатки социализма по сравнению с коммунизмом. Это элемент прошлого в экономическом базисе социализма. Именно этот элемент способен превратить социалистическое общество в общество эксплуататорское, в котором социализм начнет перерастать в государственный капитализм и в котором элитарные слои населения, фактически находясь у власти, начнут присваивать себе общественную собственность…» [50, 48].

Здесь Ацюковский, вероятно, имеет в виду управляющую бюрократию, которая из-за своего положения при социализме могла иметь какие-то привилегии, а, следовательно, и дополнительный доход, имеющий иногда вид незаконных подачек. Но это не значит, что она превратилась в эксплуататорский класс, поскольку эти доходы лежали вполне в рамках принципа оплаты по труду при социализме и были значительно меньше нетрудовых доходов соответствующих категорий управленцев в капиталистических странах. В утверждении, что бюрократия («элитарные слои населения») являются эксплуататорским классом Ацюковский солидарен с ревизионистом Джиласом [7] и Михельсом [5]. В связи с этим интересно напомнить, что даже люто ненавидевший сталинскую бюрократию Троцкий не считал её правящим классом, поскольку она в системе общественного производства играла роль управленцев, а не собственников (см. 1.4).

Некоторая часть бюрократии мечтала узаконить свои привилегии, увеличить их, превратить в собственность, чтобы стать буржуа. Но это контрреволюционные тенденции, в которых сохранение личной собственности играет не главную роль.

Действительно, пусть мы полностью ликвидировали деньги и объявили, что ликвидировали личную собственность. Правда, выше мы постарались пояснить, что личную собственность можно ликвидировать только с личностью. Но пусть, согласимся с Ацюковским, тем более что личное потребление остаётся. И что же помешает управляющей бюрократии злоупотреблять своим служебным положением для увеличения своего личного потребления так же, как она это делала для увеличения личной собственности?

Поскольку личная собственность– это основное зло при социализме, которое приводит его к гибели, то для Ацюковского рецепт, как этой гибели избежать, ясен: надо личную собственность ликвидировать, т. е. переходить к коммунизму.

««При социализме… возникающие противоречия могут своевременно устраняться путем поэтапного развития коммунистических производственных отношений. Такое поэтапное развитие может прогнозироваться и внедряться до того, как возникнут противоречия. Если же этого не делать, то нарастание противоречия и его обострение неизбежно.

Результатом этого будет крах социализма и реставрация капиталистических производственных отношений, т. е. контрреволюция. С сожалением приходится констатировать подтверждение всего изложенного практикой» [50,51].

«…упадок и разложение социалистического общества вследствие обострения его основного противоречия не являются фатальной неизбежностью… В тот момент, когда восходящий период развития социализма у нас подходил к концу, и начиналось самоисчерпание его производственных отношений (начало 60-х годов), возникла историческая необходимость в революционном перерыве постепенности эволюционного развития общества. Это могло быть достигнуто путем переворота в отношениях личной собственности на предметы потребления и деньги и уничтожения товарно-денежных отношений. Но этого не было сделано, и результатом явился сегодняшний кризис» [50, 52].

На основе своей теории Ацюковский анализирует кризис социализма в СССР и пути возвращения на путь социалистического развития. В этой части много правильного материала.

11.4. «Комментарии к истмату» В.П. Петрова

 

11.4.1. Основы теории

В 2003 г. В.П. Петров выпустил книгу «Комментарии к истмату» [52]. В ней он применяет к человеческому обществу теорию управления сложными системами, первоначально развитую в технике. Действительно, общество представляет собой сложную систему и теория управления к ней может применяться.

Подобный подход применялся и ранее, в догорбачевское время. В качестве примера можно указать на книгу В.Г. Афанасьева «Научное управление обществом» [53]. В ней рассматривается применение теории управления к человеческому обществу вообще и к капиталистической и к социалистической формациям в частности.

Главное в работе Петрова то, что он поставил проблему устойчивости общества, которую из послекризисных марксистов мало кто явно ставил.

Начинает он с критики исторического материализма, который, по его мнению, не смог предсказать крах СССР. А крах этот, по Петрову, произошёл из-за отсутствия « системы самоналадки в системе управления советским обществом» [52, 3]. Под системой самоналадки Петров понимает механизм в управлении обществом, который позволяет мирно разрешить конфликт между населением и властью. При отсутствии такого механизма разрешение конфликта происходит через «смуту».

Основываясь на своей теории, Петров делает вывод: « Как видим, события новейшей истории не укладываются в канву нынешнего истмата… теория истмата не отвечает предъявленным к ней требованиям. А значит, она должна быть доработана. Доработана, по крайней мере, до такого уровня, который бы позволил дать объяснение ходу исторического процесса со времени ухода классиков марксизма, включая трагедию СССР» [52, 5]. Петров считает, что исторический материализм не даёт « путей решения названной проблемы» [52, 3].

Проведём анализ положений теории Петрова. В качестве основной он рассматривает следующую систему управления обществом, изображённую на рис. 11.2. (а с разделением власти на законодательную и исполнительную – рис. 11.3.). Система управления обществом замкнута. Управляющая часть системы в процессе решения задач управления воздействует на население. Население реагирует на действия властей. Это обратная связь. Она имеет информационную составляющую и силовую « (выборы, референдумы, заговоры, восстания, революции), посредством которой может быть осуществлена смена властей, т. е. обратное управление» [52, 34].

Далее Петров выделяет главные и конкретные задачи управления. «Главной задачей управления на данном этапе развития общества является сохранение (и укрепление) существующего общественного строя либо вновь создаваемого» [52, 38].

«Конкретная задача управления, вслед за главной задачей управления, является одной из основных категорий теории управления социальными системами. Управление современным обществом есть управление по конкретным задачам, которые разрабатываются во исполнение главной задачи управления, исходя из конкретного состояния общества и реальных возможностей его развития» [52, 39].

Рис. 11.2. Схема№ 1 Петрова системы управления обществом

Рис. 11.3. Схема № 2 Петрова системы управления обществом

Процесс выполнения конкретной задачи называется регулированием. Процесс регулирования заключается в уменьшении разницы (рассогласования) между планируемыми и фактическими показателями.

«Способность системы управления обществом выполнять главную задачу управления при возмущениях называется саморегулированием» [52,41].

Далее Петров вводит понятия потери устойчивости и самоналадки. Если «рассогласование по параметру…не исчезнет, негативная реакция населения будет нарастать вплоть до полной потери доверия к управляющей подсистеме и разрушения системы управления. В теории это называют потерей устойчивости…» [52, 49].

Петров выявляет условия, при которых система управления обществом может быть устойчивой. Для этого он вводит понятие несимметрии системы управления обществом.

«По отношению к главной задаче управления население, в первом приближении, может быть разделено на три общности: общность ДА, или ЗА (одобрительное отношение и поддержка), общность НЕТ, или ПРОТИВ (категорически против) и общность НЕЙТРАЛЫ, или БОЛОТО (безразличие к главной задаче управления)…

Если воздействия на управляющую подсистему от общностей ДА и НЕТ равновелики, то теоретически система управления обществом неустойчива, так как не «знает», какую задачу она должна отрабатывать и «дергается». Действительно, представим себе, что в нынешней российской Думе избраны точно 50 % правых и 50 % коммунистов. Такая «симметричная» Дума не сможет принять ни одного закона, не сможет даже утвердить состав правительства в случае несогласия левых или правых. Она будет совершенно неработоспособна. В истории человечества встречались подобные случаи. Например, во Франции, непосредственно после второй мировой войны, когда в парламенте у коммунистов и буржуазии были сравнимые силы, управление страной было практически парализовано: правительства менялись чуть ли не каждый месяц. Поэтому система управления обществом может нормально функционировать ТОЛЬКО В НЕСИММЕТРИЧНОМ РЕЖИМЕ РАБОТЫ, т. е. когда сигналы обратной связи в поддержку главной задачи управления превышают сигналы обратной полярности. Проще говоря, СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВОМ ДОЛЖНА БЫТЬ НЕСИММЕТРИЧНА. В приведенном выше примере для восстановления несимметричности французам пришлось распустить парламент и изменить избирательную систему. По новому закону подавляющее число мандатов стало отдаваться победившей на выборах партии, и система управления вышла из паралича.

На нынешнем этапе развития общества возможны только две разновидности несимметрии: либо в пользу буржуазии (капитализм), либо в пользу трудящихся (социализм). НИКАКОГО ТРЕТЬЕГО ПУТИ НЕТ, т. е. ни о какой конвергенции речи быть не может» [52, 62–63].

Чтобы избежать потери устойчивости, «системы управления обществом снабжаются механизмом самоналадки, если угодно самонастройки, самоорганизации, адаптации.

Самоналадка означает способность системы управления обществом поддерживать такое состояние системы, в котором она способна обеспечить саморегулирование, иначе говоря, состояние готовности к выполнению главной задачи управления. Принцип самоналадки заключается в отставке (смене) тех руководителей, которые не могут обеспечить саморегулирования, т. е. в селекции (отборе) кадров по результатам их работы. Отбор руководителей длится до тех пор, пока вновь назначенный руководитель не обеспечит саморегулирования» [52, 49].

«Среди составляющих обратной связи основную роль в реализации свойств саморегулирования и самоналадки для высшего руководства страны играет СИЛОВАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ (или, при трактовке обратной связи по первому варианту, механизм, преобразующий реакцию населения в силовое воздействие на управляющую подсистему). Будет отсутствовать силовая составляющая обратной связи, т. е. ОБРАТНОЕ УПРАВЛЕНИЕ, – исчезнет основная побудительная причина для руководства к разработке и выполнению конкретных задач управления, их реализации к отбору наиболее способных профессиональных управленцев» [52, 50].

В качестве примера идеального механизма самоналадки Петров указывает на мирную смену находящихся у власти буржуазных партий через парламентские выборы.

«В современном обществе наиболее наглядно процесс самоналадки системы управления можно наблюдать на примере двухпартийных буржуазных систем управления, скажем США. Каждая партия перед выборами предлагает избирателям свои конкретные задачи управления (в виде программы или предвыборных обещаний). Проигравшая выборы партия вынуждена совершенствовать как программу, так и руководство, чтобы попытаться победить на очередных выборах. Наличие равносильных партий или блоков способствует эффективной работе двухпартийной системы управления» [52, 51].

Но сразу за этим примером следует фраза: «Разумеется, в качестве очередного претендента на руководство буржуазия ставит выразителя своих интересов. Тем самым сохраняется преемственность власти капитала» [52, 51].

Что же это получается? Что на самом деле никакого выбора у избирателей капиталистических стран нет? Что им буржуазия просто подсовывает правительство якобы с другой политикой? Да, это на самом деле так. Об этом ещё в середине XIX века написали Маркс и Энгельс.

В качестве подтверждения своего мнения Петров ссылается на А. Зиновьева: «Западная система выборов при всех её недостатках… позволяет решить одну важнейшую проблему власти: она позволяет осуществить сменяемость формально высшей власти, сохраняя при этом стабильность и преемственность системы государственности» [52, 220]. Петров не замечает (возможно, сознательно) определяющей фразы: «формально высшей власти», которая утверждает, что видимая система власти является только формально высшей. Что на самом деле власть в странах капитала через систему неформальных организации, которую Зиновьев называет «сверхвластью», принадлежит крупной буржуазии. Т. е. эта сверхвласть или по терминологии ч. I – руководящая сила общества является важнейшей частью системы управления и её нужно ввести в схему в явном виде, а не включать в население, как это сделано Петровым. Действительно, сигналы обратной связи государственной власти от трудящихся и от господствующего класса эксплуататоров совершенно различны, поэтому объединять их не имеет смысла, вполне естественно их выделить. И в соответствии с исторической правдой блок влияния господствующих классов должен располагаться выше блока государственной власти.

Реальная схема управления обществом приведена на рис. П.4., где вводится под названием «внешние силы» верхний уровень управления. Почему – «внешние». Во-первых, потому, что руководящая сила общества не выбирается населением, как президент и парламент, а во-вторых, потому, что в жизнь общества вмешиваются внешние невыборные силы в виде агентуры иностранных государств. На рис. 11.4. внешние силы разделены на две составляющие: «руководящая сила общества» и «иностранное вмешательство».

Т.е. на самом деле по схеме рис. 11.4 осуществляется управление всеми странами. По этой схеме работала и система управления в СССР, где роль руководящей силы общества выполняла КПСС.

Рис. 11.4. Реальная схема управления обществом

Схема рис. 11.4 в том виде, как она приведена у Петрова, помещена на рис. 11.5 (у Петрова – рис. 4). Петров её жёстко критикует: «При однопартийном управлении (Китай, СССР) готовый претендент на руководство отсутствует. Избирателям не из кого выбирать, и это затрудняет самоналадку Важно также, что однопартийное управление способствует застою в самой партии, поскольку нет конкурирующей организации.

Рис. 11.5. Схема управления советским обществом по Петрову

«На рис. 4 (рис. 11.5,) в качестве примера однопартийного управления представлена структура системы управления советским обществом. Созданная для завоевания власти рабочим классом, партия большевиков в ходе строительства социалистического общества оформилась как доминирующий канал управления государством, т. е. управление велось по двум каналам: государственному и партийному при ДОМИНИРОВАНИИ последнего. Согласно теории надежности у такой системы управления надежность будет не выше надежности каждого из составляющих ее каналов, в частности, партийного канала. Именно поэтому паралич партийного канала в период перестройки привел к потере работоспособности всей системы управления советским обществом. В такой системе управления население не имеет возможности оказать силовое давление на лидера через выборы или референдум. Обратная связь с высшим руководством страны осуществляется лишь через вкрапленных в общество членов партии… (на рис. 11.5 обозначена пунктирной линией), и зависит от качества обратной связи в самой партии. Ни о какой самоналадке системы управления обществом здесь не могло быть и речи» [52, 52].

Однако всё, что сказано выше о КПСС, можно сказать и о руководящей верхушке буржуазии: она даже ещё более недоступна для населения, поскольку она ему даже неизвестна. Избиратели на Западе (особенно в США) только формально выбирают. Только личность, но не политику. (Кстати, сам Петров считает систему США фактически однопартийной).

И в странах капитала управление ведётся по двум каналам: государственного и крупного капитала, при скрытом доминировании последнего канала.

В СССР отказала главная часть системы управления – руководящая сила общества – в силу проникновения в высшие эшелоны власти предателей. Такие отказы могут быть и при капитализме. Можно привести два примера.

Первый – февральская революция в России в 1917 г. Буржуазия в союзе с либералами, генералитетом и английской разведкой свергла царя, принудив его отречься от престола (по мнению некоторых монархистов отречения не было – оно было сфальсифицировано [54]). Но не справилась с управлением, что привело в итоге к социалистической революции.

Второй – передача власти Гитлеру крупным капиталом. Гитлер привёл Германию к краху и утрате капиталом части Германии. Своевременно сменить Гитлера крупный капитал не смог ввиду диктаторских полномочий последнего. Т. е. в обоих этих случаях и в СССР произошёл отказ руководящей силы: она оказалась в силу допущенных ошибок неспособной выполнить главную задачу управления: защитить общественный строй.

В случае СССР отказ механизма самоналадки произошёл в результате перерождения правящей верхушки КПСС и предательства главного лица в партийной иерархии – Горбачёва и его ближайшего окружения, политической малограмотности тех, кто мог остановить предателей (Лигачёва, Рыжкова, Язова….).

Не в последнюю очередь из-за использования неверных схем рис. 11.2 и 11.3 также совершенно неверной является трактовка контрреволюции в СССР. Действительно на партию воздействовать было трудно, практически, невозможно. «Поэтому когда население окончательно убедилось в недееспособности руководства страной (а законные пути к его смене отсутствовали), самоналадка общества пошла через слом старой системы управления» [52, 4].

Юмор состоит, однако, в том, что слом старой системы управления произвело не население, которое «убедилось», а то самое руководство, которое показало свою «недееспособность». И совершив слом, оно инсценировало своё свержение. Кризис, конечно, был. Но он искусственно усиливался предательским руководством Горбачёва. В своём предательстве он открыто признался ещё в 1999 году, но Петров и в 2003 продолжает считать его просто неспособным руководителем: «Именно слабость обратной связи послужила причиной появления бездарного и непрофессионального руководства страной, которое не смогло справиться с возникшими трудностями управления» [52, 54].

«Бесспорно, что провал Горбачева был во многом обусловлен его туманным представлением о конкретных задачах управления (вспомни его «больше социализма» и т. п. высказывания), возможно, даже не пониманием важности этого вопроса» [52, 40].

А вот выдержка из выступления М.С. Горбачёва в Американском университете в Турции: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми.

Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране.

Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что я не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. Моим идеалом в то время был путь социал-демократических стран. Плановая экономика не позволяла реализовать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря. Только переход на рыночную экономику мог дать возможность нашим странам динамично развиваться» [55].

Комментарии, как говорится, излишни. Кстати, насчёт профессионализма Горбачёвского руководства. Контрреволюционная перестройка была проведена блестяще. Т. е. с профессионализмом было всё в порядке. Никакое это руководство не было бездарным. А с трудностями оно и не пыталось бороться, поскольку их само создавало.

Теперь относительно обвинений Петрова, что в истмате чего-то нет. И это нужно дополнить. В трудах классиков марксизма действительно не используются понятия «теория управления», «обратная связь», «механизм самоналадки», но они там присутствуют под другими названиями.

Согласно историческому материализму государство есть инструмент господствующего класса. Оно реализует его господство, действуя в интересах класса. Чтобы государство выполняло свою функцию представители верхушки правящего класса при капитализме через различные неформальные организации контролируют состав правительства и депутатов парламента через власть денег. А. Зиновьев называет эту систему неформальных организаций сверхвластью. Т. е. вот он механизм самоналадки – система неформальных организаций господствующего класса. Этот механизм действует во всех эксплуататорских формациях. А при социализме? Ведь здесь господствующий класс является неимущим и поэтому не может создать аналог буржуазной сверхвласти, которая из-за кулис манипулирует государством. Ленин ответил на этот вопрос: «У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации» [1 т 8, 403]. А такой организацией является партия. Она нужна для взятия власти. А в стране, строящей социализм, она является руководящей силой общества («сверхвластью» по Зиновьеву), но не подпольной, как при капитализме, а легальной.

Таким образом, механизм самоналадки в СССР был. Это – КПСС. Но он отказал. К сожалению, любой механизм может отказать.

Критикуя исторический материализм, Петров, фактически излагает некоторые его положения, но в терминах своей теории. Приведём две цитаты.

«…в обществе существуют два вида самоналадки. Первый из них осуществляется при сознательном управлении сменой руководства в рамках существующей политической системы (скажем, путем отставки прежнего руководства). Второй – самоналадка при объективном, или стихийном, управлении, т. е. не в рамках существующей системы управления обществом, а путем слома последней и введения новой (например, при успешной революции, при смене династий), как правило, через смуту. Иными словами, человеческое общество, как самоорганизующаяся система, время от времени проходит через фазы самоналадки (самоорганизации), которые наступают тогда, когда властные структуры чрезмерно отклоняются от курса служения обществу (точнее, наиболее влиятельной его на тот момент части)» [52, 72].

«…управляющую подсистему общество создает в своих интересах. Иными словами, «хозяином» в обществе является управляемая подсистема. Как «хозяин» она вправе посредством силовой составляющей обратной связи обновить управляющую подсистему (произвести ее наладку), если та плохо выполняет свои обязанности, т. е. не проводит интересов наиболее влиятельной части общества. В фактической подчиненности управляющей подсистемы обществу, точнее его наиболее влиятельной части, т. е. ВО ВЛАСТНОСТИ ОБЩЕСТВА В ЛИЦЕ УПРАВЛЯЕМОЙ ПОДСИСТЕМЫ (точнее ее наиболее влиятельной части) НАД ПОДСИСТЕМОЙ УПРАВЛЯЮЩЕЙ И ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ЗАКОН ОРГАНИЗАЦИИ (самоналадки) ОБЩЕСТВА. В зависимости от формации в роли наиболее влиятельной части общества могут выступать бояре, дворяне, буржуазия и т. д. В реальности управляющая подсистема – ставленник наиболее влия-тельной, решающей части общества, интересы которой она, в сущности, и обеспечивает».

Последнее предложение является изложением Петровым «своими словами» известного положения марксизма, что государство является орудием господствующего класса. Т. е. основой системы управления (причём невыборной) является верхушка господствующего класса. Т. е. существующие системы управления обществом построены по схеме рис. 11.4. Но Петров почему то предпочитает схему рис. 11.3, хотя из приведённых выше его рассуждений нужно сделать совсем минимальное умственное усилие, чтобы прийти к схеме рис. 11.4.

Перечисляя влиятельную часть общества, Петров почему-то не назвал её для социализма, а ограничился невнятным «и др.».

Кстати из схемы рис. 11.4 следует принципиальная неустойчивость схем рис. 11.2 и 11.3. Поскольку враги всегда есть, то на самом деле схема рис. 11.4 без руководящей силы общества сводится к схеме рис. 11.6. А эта схема неустойчива. Почему? На это отвечает сам Петров.

Рис. 11.6. Схема управления обществом без руководящей силы общества

«Еще раз подчеркнем, что конкретные задачи управления должны вырабатываться с соответствующим обоснованием профессионалами, специалистами, конечно же с учетом мнения социальной базы, получаемого по каналу обратной связи, но СПЕЦИАЛИСТАМИ. У них меньше вероятность ошибки. Апелляция к социальной базе в таком случае некорректна, поскольку последняя не обладает необходимой информацией, профессионализмом и априори принять правильное решение не в состоянии. Образно говоря, в данном случае обращение к социальной базе сродни просьбе к незрячим разрешить визуальный спор зрячих. Не всякая альтернатива должна выноситься на референдум, а лишь та, которую населению разрешить под силу» [52, 182–183].

Т.е. Петров невысокого мнения о способности населения вырабатывать правильное решение, поскольку оно «не обладает необходимой информацией, профессионализмом и априори принять правильное решение не в состоянии». И это, в общем, справедливо. Это не обвинение простых людей в глупости: просто они настолько заняты проблемами организации жизни, что времени на занятия политикой у них не остаётся. Поэтому население легко запутать демагогическими лозунгами, что было блестяще проделано в СССР в период Перестройки. Поэтому самоустранение руководящей силы от выполнения главной задачи управления ведёт к подмене этой главной задачи главной задачей другой силы (см. рис. 11.6), которая занимает опустевшее место руководящей силы. А смена главной задачи равноценно потере устойчивости с точки зрения первоначальной главной задачи. Именно это и было проделано предательской кликой Горбачёва во время Перестройки, когда они дали волю антисоциалистическим силам под лозунгами демократии и гласности.

Теперь об обвинении Петрова, что опасность краха социализма не рассматривается в историческом материализме. Возможно в некоторых учебниках – да. Но классиков марксизма этот вопрос волновал. Это подробно освещено выше. Изложим ещё раз коротко.

Маркс и Энгельс вообще считали, что победа социализма в условиях капиталистического окружения невозможна. Выше (см. гл.6) мы показали, почему они так считали. Из-за того, что при капитализме некоторые трудящиеся слои общества могут быть богатыми, а при социализме, в обществе социальной справедливости – нет. Отсюда возникает зависть и объективные контрреволюционные тенденции.

Ленин доказал, что, увы, мировая революция невозможна: придётся строить социализм в условиях капиталистического окружения. Он указывал и на опасность для социализма из-за перерождения власти.

Троцкий указал на объективные контрреволюционные тенденции в среде партийной и государственной бюрократии.

Т.е. опасность видели и предлагали средства борьбы с этой опасностью.

Петров даёт свои рекомендации борьбы с возможным повторным перерождением правящей верхушки в случае возвращения на путь социалистического развития.

Довольно интересные рекомендации.

«При сильной обратной связи в КПСС система управления советским обществом ВОЗМОЖНО была бы работоспособной. Однако представляется, что нельзя ставить судьбу страны в зависимость от положения дел в одной партии. Плата за повторную реализацию подобной системы управления в обновленном социалистическом обществе так высока и риск столь велик (возможна повторная трагедия страны), что от подобной структуры системы управления обществом необходимо КАТЕГОРИЧЕСКИ ОТКАЗАТЬСЯ. Нельзя согласиться с тем, что: «Именно партия коммунистов осуществляет диктатуру трудящихся, остальные структуры – Советы, профсоюзы, министерства и т. п. – прилагаются к ней… Восстанавливая коммунистическую партию, нужно сразу же нацеливать ее на то, чтобы она стала государственной структурой» [75 в данной работе – 50, с. 245]. Нет, диктатуру трудящихся не должна проводить партия (с этим уже хлебнули великого горя), ее должны проводить СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ ТРУДЯЩИЕСЯ через Советы» [52, 175].

«Диктатура пролетариата обеспечивается несимметрией системы управления обществом за счет превалирования депутатов Съезда от общности СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ТРУДЯЩИХСЯ. В процессе сознательного перехода к социализму такому превалированию должно уделяться самое серьезное внимание» [52, 179].

Итак, социалистическую ориентацию развития должна осуществлять «общность социалистических трудящихся». Именно общность, а не организация. Т. е. формально неорганизованные трудящиеся. В лучшем случае члены некоего клуба «Социалистической ориентации».

Но чтобы обеспечить превалирование «депутатов Съезда от общности СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ТРУДЯЩИХСЯ» нужна большая работа. И работа эта должна быть организована. А что такое организованная общность социалистических трудящихся? Правильно. Это – партия, причём должна быть не простая, а руководящая сила общества. Почему не простая? А потому, что есть ещё общность несоциалистических трудящихся, мечтающих стать богатыми, как при капитализме. И эта общность также может образовать партию (и наверняка это сделает, поскольку из за рубежа подскажут, если сами не догадаются). Т. е. развернётся борьба за путь развития, чтобы там не было записано о социалистическом пути развития в Конституции. И вероятность реставрации капитализма в этой борьбе очень велика. Тем больше, чем более неорганизованной будет общность социалистических трудящихся.

Т.е. Петров впадает в какую то утопию, маниловщину. А причина в излишней потере уважения к истмату и в неправильно выбранной схеме управления обществом по рис. 11.3. А из рис. 11.4 и 11.6 сразу вытекает, что как только мы убираем из невыборных управляющих сил руководящую силу общества (в случае социализма – коммунистическую партию), так развитием общества начинают управлять извне империалистические державы (в основном, США). И ясно, что они поведут общество не к социализму, а к капитализму.

Рассмотрим теперь одно улучшение Петровым истмата, не связанное, непосредственно с теорией управления.

Петров критикует классиков марксизма за то, что они не предусмотрели переход от капитализма к социализму естественным путём: в результате вызревания внутри капитализма новых производственных отношений. Так, как это было при переходе от рабовладельческого строя к феодализму и от феодализма к капитализму: «не раб побеждает рабовладельца, а протофеодал, не крестьянин феодала, а протокапиталист. Должен быть также и протокоммунистический человек». То, что Маркс и Энгельс не признали такой возможности и посчитали пролетариат могильщиком капитализма, он считает их методологической ошибкой.

Дело, однако, в том, что закон вызревания новой формации в предыдущей выведен для появления новой, эксплуататорской формации. А в случае перехода к социализму происходит переход к неэксплуататорской формации. Т. е. качественно другой переход. Как говорит Вазюлин: «переход к коммунизму – это переход от всей предшествующей истории к новому типу истории» (см. 7.2)

Поэтому нет ничего удивительного в том, что закон вызревания при этом не действует. Поскольку происходит переход к неэксплуататорской формации, то естественно, что совершать его должен неэксплуататорский класс, пролетариат. Так что никакой нелогичности в выводе классиков нет.

Социалистическая формация внутри капитализма вызреть не может, поскольку она антагонистична капитализму. Появляются только её элементы (например, государственный сектор экономики).

Но Петров считает, что вызреть может. Однако как это будет выглядеть, ничего путного не говорит. В качестве возможного варианта он рассматривает предложенную Курашвили модель, основанную на групповой трудовой собственности. Однако замечает при этом, что буржуазия перейти на такую форму производства не позволит. Т. е. вариант «естественного» (путём «объективного управления» по терминологии Петрова) перехода от капитализма к социализму» является, так сказать, только мечтой, не имеющей под собой никаких реальных предпосылок.

Кстати, указанное положение о вызревании социализма в капитализме, что нужно подождать этого вызревания, является позицией социал-демократов, что в марксизме рассматривается, как оппортунизм. Т. е. Петров не изобрёл здесь ничего нового: он просто хочет дополнить истмат этим оппортунизмом.

В 2009 г. организация «Учёные социалистической ориентации» выпустила сборник трудов под названием «Теория и практика социализма и перспективы его в XXI веке» [56]. В этом сборнике проанализированы большинство вопросов, связанных со становлением и кризисом социализма.

Авторами сборника являются Шевелуха В.С., Косолапов Р.И., Троицкий Е.С., Клоцвог Ф.Н., Рудинский Ф.М., Пригарин А.А., Солопов Е.Ф., Орлик И.И., Братищева Р.В., Братищев И.М., Базанова Е.С., Староверов В.И., Чинь Зуй Хиен, Марков В.С., Харламенко А.В., Плетников Ю.К., Криштанович Л.Е.

В оценке социализма у авторов нет единства: у каждого социализм, вообще говоря, свой. Что, в общем, типично для интеллигенции. Как в шутку говорится: «Когда спорят два интеллигента, то возникают три разных мнения». Ниже мы рассмотрим наиболее важные положения этого сборника с позиций данной работы.

К этому сборнику примыкает выпущенная в 2010 г. к 140-летнему юбилею со дня рождения В.И. Ленина книга В.В. Трушкова. «Ленинизм – это марксизм революционной эпохи перехода от капитализма к социализму» [57].С неё и начнём.

12.1. В.В. Трушков

12.2. Р. Косолапов – причины поражения социализма в СССР и реальное обобществление

В главе 1. «Марксизм-ленинизм о фундаментальных предпосылках неизбежности социализма и коммунизма» Р.И. Косолапов приводит причины поражения социализма в СССР.

«…поражение социализма в 90-х годах прошлого века не вытекало из природы этого строя, а было обусловлено иными факторами, связанными с недостаточным уровнем его познания и самопознания. Дело в том, что социалистическая общественная система в отличие от всех предыдущих строится на базе объективных требований науки и требует от лиц, определяющих на более или менее длительный срок направления и условия его развития, серьезной научной подготовки и постоянного самообразования. В этом ее сила, в этом же – ее слабость. Это-то как раз и было упущено после ухода из жизни последнего способного ученика В.И. Ленина – И.В. Сталина. «Верхи» энергично заполнялись невеждами, которым именно это их «качество» лишь прибавляло наглости и силы. А соединение таковых с безыдейностью и корыстной готовностью изменить Родине, просматривавшееся подчас уже в поведении Хрущева, полной мерой проявилось в том, что можно назвать «эффектом Горбачева» [56, 20].

Здесь верно указывается о важности грамотного руководства при социализме. Это перекликается с выводами Петрова. Верно описана деградация руководства, приведшая к контрреволюции. Неверно лишь, что поражение социализма не вытекало из природы строя. Как показано в гл.6 – вытекало. Заметим, что Косолапов опровергает своё утверждение в этом же предложении: «а было обусловлено иными факторами, связанными с недостаточным уровнем его познания…». Т. е. с недостаточным уровнем познания природы строя, в, которой, возможно и содержатся причины поражения.

Косолапов критически отзывается о пропаганде преимуществ трудовой собственности производственных коллективов перед общественной собственностью.

«Ввиду того, что время от времени оживляются попытки противопоставлять социалистическому общегосударственному обобществлению средств производства его кооперативные варианты и даже доказывать, что последние якобы имеют преимущества, следует напомнить мнение классиков научного коммунизма, которые крупную машинную индустрию при социализме мыслили только как обобществленную в масштабах всего общества. Ленин по этому поводу прямо заявлял: «Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим. Если такие пустяки люди всерьез принимают, то надо национализацию отменить… Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики» [1 т 35, 411]» [56, 36–37].

Косолапов объясняет, чем обобществление производства реальное (на деле) отличается от формального.

«Чтобы обобществить производство на деле, обеспечить органичный переход к социалистическому укладу, по Ленину, в российских условиях следовало, помимо обращения в общественную собственность средств и предметов труда, во-первых, наладить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов и, во-вторых, обеспечить повышение – в общенациональном масштабе – производительности труда. «По сути дела, – замечает Ленин, набрасывая «Очередные задачи

Советской власти», – это недостижимо одним ударом, тоже декретом… Длительная работа» [1 т 44, 549]» [56, 48].

«Обобществление на деле связано с созданием повсеместно, во всех отраслях народного хозяйства современной, единой по своей организации индустриально-энергетической и научно-экспериментальной базы, с массовой подготовкой высококвалифицированных кадров, обеспечением научного управления производством, соответствия между формами общественной собственности и их технологическим и культурным содержанием. Иной подход, в частности ограничение социалистических преобразований лишь формами присвоения средств производства и забвение организационно-технических факторов собственно социалистического обобществления, чреват задержкой развития нового строя» [56, 48].

Т.е., если сказать попросту, обобществление на деле (реальное) отличается от формального обращения в общественную собственность грамотным, хозяйским использованием этой собственности.

Не совсем понятно, что Косолапов понимает под соответствием «между формами общественной собственности и их технологическим и культурным содержанием». В литературе рассматриваются всего две формы: государственная собственность и самоуправление трудовых коллективов. О них Косолапов не говорит. Часто под обобществлением «на деле» понимают передачу предприятий в управление трудовых коллективов.

О влиянии технологического содержания говорится в главе 19, написанной И.М. Братищевым. В ней есть раздел «Технологические уклады», в котором описывается различие между ранним и зрелым социализмом: «Производительными силами раннего социализма не может быть что-либо иное, как индустриальные средства производства зрелого буржуазного общества. И не имеет никакого значения произойдёт ли революция в стране экономически высокоразвитой, сравнительно отсталой или просто отсталой. Правда, каждой из них достанется на исходном рубеже строительства социализма производительные силы неодинакового уровня. Но эта «неодинаковость» будет оставаться в рамках производительных сил капиталистического общества.

Далее народам, вступившим на путь социалистических преобразований, предстоит совершенствовать свою материально-техническую базу на основе новейших технических достижений капитализма и идти вперёд, создавая недоступные для капиталистического применения суперсовременные технологии, т. е. выстраивая производительные силы адекватные зрелому социализму. Именно в этом и заложена объективная (полная) гарантия невозможности капиталистической реставрации, попятного регрессивного движения» [56, 540–541].

Далее Братищев описывает различные новые технологии и отмечает, что они бурно внедряются в развитых капиталистических странах.

Непонятно, какие суперсовременные технологии недоступны капитализму. Он не применяет только то, что не выгодно. Кстати Маркс в «Экономических рукописях» автоматизированное производство считает наиболее соответствующим капитализму:

«… в совокупности машин, выступающей как автоматизированная система, средство труда по своей потребительской стоимости, т. е. по своему вещественному бытию, переходит в существование, адекватное основному капиталу и капиталу вообще…» [61, 205].

Вообще говоря, капитализм и социализм имеют общую технологическую базу. И никакие технологии не могут спасти от реставрации капитализма. Те, которые невыгодны капиталистам, просто исчезнут после реставрации. Так, как исчезла большая часть промышленности, сельского хозяйства, науки СССР после реставрации капитализма.

От реставрации может спасти только бдительность системы управления социалистическим обществом и самого общества. Понимание, что опасность реставрации существует, даже если в строительстве социализма не совершается никаких ошибок.

Отличие социализма от капитализма не в технике, а в цели её использования. При капитализме – для извлечения прибыли, а при социализме – для удовлетворения потребностей людей.

12.3. Клоцвог: экономическая система социализма

Глава 3 «Социализм как общественно-экономическая система, его основные черты» написана Ф.Н. Клоцвогом. Здесь он излагает свою модель социализма, которую мы рассматривали выше (раздел 8.3) как одну из разновидностей рыночного социализма. Но в сборнике Клоцвог критикует рыночный социализм, считает, что экономика в его модели является плановой.

Но так ли это?

Плановое начало экономики Клоцвог описывает так:

«Государство, исходя из поставленных конечных целей социально-экономического развития, определяет потребность в производстве важнейших видов промышленной и сельскохозяйственной продукции (по 250–300 укрупненным позициям) и формирует плановые индикаторы межотраслевых и межрегиональных поставок этой продукции. Данные индикаторы доводятся до отраслевых ассоциаций, и крупных предприятий в качестве рекомендательных ориентиров. На основе этих индикаторов производители и потребители продукции заключают между собой хозяйственные договора, уточняющие и конкретизирующие соответствующие показатели. При взаимном согласии поставщика и потребителя плановые индикаторы могут быть скорректированы по общей величине в любую сторону. Однако в случае отсутствия такого согласия эти индикаторы становятся обязательными как для поставщика, так и для потребителя» [56, 110].

Планирование есть, но оно индикативное, необязательное, поскольку: «При взаимном согласии поставщика и потребителя плановые индикаторы могут быть скорректированы по общей величине в любую сторону». Т. е. пожелания государства можно проигнорировать. Но какое же это планирование?

Права же предприятия очень большие. Они описаны в разделе 8.3. И они характеризует коллектив как собственника. Он разве что не может продать предприятие. Описанные механизмы работы предприятия – рыночные. Т. е. модель Клоцвога – одна из разновидностей рыночного социализма.

Необходимость перехода от директивной экономики к самоуправляемым народным предприятиям по Клоцвогу диктуется двумя причинами:

1. Необходимостью установления подлинного народовластия.

2. Значительным увеличением объёма производства, что делает невозможным управление предприятиями из центра.

«Советское социалистическое государство – основная, но не единственная форма реализации народовластия при социализме. Важнейшей формой народовластия при социализме является развитие самоуправления трудовых коллективов» [56, 103].

Далее он критикует организацию власти в СССР за то, что Советы организовывались только по территориальному признаку. Он считает, что они должны быть дополнены Советами на производстве – Советами трудовых коллективов. Именно такими в основном были Советы, которые создавались перед революцией. Но цель у них была другая, политическая – взятие власти. Попытка использовать механизмы самоуправления для управления производством была жёстко раскритикована В.И. Лениным и названа им анархосиндикализмом.

Причина отрицательного отношения Ленина к анархосиндикализму в политической опасности этого движения. Действительно, в чём заинтересованы самоуправлямые предприятия Клоцвога? В прибыли, а не в каких-то там «дурацких» индикаторах государства. И их потребители заинтересованы в прибыли. И, наверное, они договорятся. Т. е. возникает самоорганизующееся сообщество предприятий, противопоставляющее себя государству. А это уже опасно с точки зрения политики. Это чревато возникновением политической антисоциалистической оппозиции, чего и опасался Ленин.

Вторая причина – усложнение и увеличение производства – в настоящее время уже не действует из-за возможности резкого увеличения эффективности директивного планирования при использовании современной вычислительной техники. При этом, естественно, следует использовать обратную связь – информацию с мест. Планирование может быть, практически, непрерывным с постоянным учётом вновь поступающей информации. В этих условиях переход к самоуправлению является ненужным шагом назад. Он приведёт просто к уменьшению эффективности экономики вследствие неизбежных противоречий между центром и предприятиями.

Клоцвог придаёт большое значение демократизации общества: «Для нормального развития социалистического общества объективно необходимы постоянные конкретные шаги по повышению уровня народовластия. Непрерывный процесс демократизации общественных отношений – обьективныйзакон социализма » [56, 105].

Фраза «непрерывный процесс демократизации» неудачна, поскольку отношения в обществе не могут меняться каждый день. Должна быть какая-то хотя бы временная стабильность. К тому же социализму должна соответствовать, в конечном счёте, какой-то определённый уровень демократизации, дальше которого двигаться просто нельзя.

Свою схему демократии Клоцвог видит следующей: «В будущем социалистическом обществе обязательно должна быть возрождена советская форма социалистического государства. Система Советов всех уровней, фундаментом которой должны быть Советы трудовых коллективов, а также Советы граждан по месту жительства, будет основой государственной власти. Депутаты Советов всех уровней должны избираться на альтернативной основе и обладать самыми широкими правами, как в области законодательной деятельности, так и области контроля за всеми сторонами общественной и хозяйственной жизни. Только такая форма социалистического государства способна в полной мере обеспечить прогресс общества» [56, 105–106].

Партии в этой схеме нет, хотя в другом месте он признаёт, что «направляющая политическая роль партии по отношению к социалистическому государству объективно необходима и выступает важнейшим фактором эффективности общественной системы» [56, 104]. Он критикует партию за вмешательство в оперативно-хозяйственные вопросы, но не конкретизирует в чём должна заключаться «направляющая политическая роль партии». Ведь чтобы что-то направлять, нужно в это вмешиваться. А поскольку основной задачей государства при социализме является хозяйственная деятельность, то партия должна вмешиваться именно в неё. А насколько глубоко – это должна решать именно партия. Решение в каждом конкретном случае может верным или неверным. Но если партии запретить законодательно во что-то вмешиваться, то она уже не будет иметь «направляющей роли». И эта роль перейдёт к какой-то другой организации.

Под демократизацией Клоцвог понимает, прежде всего, создание Советов трудовых коллективов: «К числу несовершенств практики государственного строительства в СССР следует отнести и то, что система Советов, построенная исключительно по территориальному принципу, не опиралась на фундамент советов трудовых коллективов» [56, 104–105].

Однако, как показано выше, это нецелесообразно как с политической, так и с экономической точки зрения.

Кстати, ратуя за сложную систему Советов, Клоцвог не учитывает, что это ещё один источник противоречий: между производственными и территориальными Советами. С точки зрения территориальных Советов предприятия расположены ведь на их территории. И почему это производственные Советы должны быть каким-то фундаментом? Фундаментом являются именно территориальные Советы, а производственные Советы, руководящие предприятиями, должны им платить налоги за использование территории.

В самоуправляемых народных предприятиях Советы трудовых коллективов (СТК) играют роль хозяина предприятия. Совет нанимает администрацию. Выше мы выяснили, что директивное управление предприятием возможно в настоящее время. В этом случае администрация назначается государством. Нужен ли в этом случае СТК? Если вся продукция производится по плану, то, вообще говоря, не нужен. Интересы работников защищает профсоюз. Производством занимается администрация. Разве что как совещательный орган для выработки предложений по совершенствованию производством.

Однако если у предприятия есть рыночный сектор, то доход этого сектора принадлежит трудовому коллективу. В этом случае СТК необходим, прежде всего, для распределения этого дохода. СТК может также контролировать и производство рыночного сектора. Т. е. СТК является в этом случае хозяином рыночного сектора, так как это имеет место в самоуправляемых народных предприятиях Клоцвога. Можно конечно полностью доверить управление рыночным сектором администрации предприятия. Но в этом случае возрастает вероятность несправедливого распределения хозрасчётного дохода рыночного сектора.

12.4. Рудинскии: политическая система социализма

В главе 4 рассматривается политическая система социализма на основе опыта СССР и других соцстран.

Идеальную модель социалистической политсистемы Рудинский формулирует так.

«Основными принципами, выражающими сущность советской политической системы, являются: советское народовластие и социалистический демократизм; однопартийность; реальный гуманизм; гарантированность прав и непреложность обязанностей граждан, их единство; демократический централизм; советский патриотизм и пролетарский интернационализм; социалистическая законность».

Далее говорит о её практической реализации в СССР.

«В ходе возникновения и развития политической системы в СССР реализация указанных принципов происходила в сложных, противоречивых условиях строительства социализма, функционирования раннего социалистического общества и его гибели. Народные, подлинно демократические, социалистические начала противостояли архаичным полуфеодальным, буржуазным и бюрократическим традициям. И это не могло не отразиться на полноте и последовательности в осуществлении указанных принципов. Это приводило к нарушениям, грубым искажениям демократических принципов политической жизни. Однако вышеуказанные принципы, в основном, доминировали на протяжении более чем 70-летнего периода советской истории» [56, 142].

На примере СССР подробно описывается структура социалистической политической системы.

«Советская политическая система имела сложную структуру. В нее входили политические институты: Советское государство, КПСС, общественные организации и трудовые коллективы. Следующим ее элементом являлись политико-правовые нормы (партийные директивы; юридические нормы, закрепленные в советских Конституциях, в текущем законодательстве; политические обычаи и традиции). Кроме того, в эту систему входили еще и политические общественные отношения, т. е. те отношения, которые складываются в процессе взаимодействия партии, государства и других политических институтов, а также в связи с участием граждан в политической деятельности. Существенный элемент политической системы – политическое сознание, политическая культура социалистического общества.

Среди политических институтов центральное место принадлежало советскому государству. Оно рассматривалось в качестве основного орудия трудового народа в построении социализма и коммунизма, в защите его революционных завоеваний». [56, 147]… «государственная власть: 1) обеспечивала государственное руководство обществом в интересах трудящихся. Это руководство народ проводил при помощи государственного аппарата (через Советы народных депутатов и другие подотчетные им государственные организации или непосредственно (референдумы, всенародные обсуждения законопроектов и т. д.). В условиях социализма государственная власть осуществляется как с помощью убеждения, так и с помощью государственного принуждения. 2) Государственная власть выражала также концентрацию экономической, политической силы общества. Поскольку государство выступало в качестве распорядителя общенародной государственной собственности, осуществляло хозяйственное планирование и руководство, его экономическая роль была решающей.

3) Осуществляла правотворчество и охрану прав граждан и норм права.

4) Реализовывала государственный суверенитет» [56, 148].

Далее даётся определение государственного суверенитета.

«Государственный суверенитет – верховенство, единство, независимость государственной власти от всякой иной власти как внутри, так и вне границ данного государства» [56, 148].

Это утверждение, вообще говоря, противоречит общепринятому положению марксизма (кстати, приведённому Рудинским абзацем выше), что государство – инструмент в руках господствующего класса для сохранения его господства. Под государственным суверенитетом понимают, вообще говоря, независимость от внешнего влияния. А внутри даже самая буржуазная конституция декларирует власть народа.

«В середине XX в. международное сообщество выработало общепринятые стандарты демократии. В ст. 21 Декларации прав человека ООН 1948 года сказано: «Воля народа должна быть основой власти правительства». Это основное современное демократическое требование.

Либеральное и марксистско-ленинское истолкование требования различное. С либеральной точки зрения критерии демократии сводятся к набору определенных принципов: парламентаризм, разделение властей, политический плюрализм, признание прав человека» [56,150].

Однако на практике эти принципы при капитализме не выполняются:

«…можно ли назвать демократическим строй, где на парламентских или на президентских выборах участвует не более 25–30 % избирателей? Где исполнительная власть возвышается над властью законодательной и навязывает ей свою волю? Где депутаты и чиновники защищают не интересы рядовых избирателей, а выполняют волю крупных компаний? Где голоса депутатов в парламенте становятся объектом купли-продажи? Где судебная власть всегда стоит на страже интересов правящей элиты»? [56, 151].

Характер социалистической демократии раскрывается через высказывания Ленина: «Нам нужна республика народная. Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов снизу доверху – вот идеал управления. Власть должна быть у народа» [1 т 3, 276] «…чтобы «каждый член Совета обязательно нес постоянную работу по управлению государством, наряду с управлением в собраниях Совета; а затем в том, чтобы все население поголовно привлекалось постепенно к участию в советской организации» [1 т36, 71–72].

Однако на практике этого достичь не удалось по объективным причинам. «На VIII съезде партии в 1919 году Ленин говорил: «Низкий культурный уровень делает то, что Советы, будучи по своей программе органами управления через трудящихся, на самом деле являются органами управления для трудящихся через передовой слой пролетариата, но не через трудящиеся массы»[1 т38, 169–170]».

Роль партии.

«Ядром политической системы, ее стержнем была Коммунистическая партия, включавшая в конце своего существования до 19 млн. человек.

Однопартийный характер советской политической системы является особым объектом антикоммунистической критики: Отсутствие политического плюрализма расценивается как признак тоталитарности советского общественного строя» [56, 151].

О причинах возникновения однопартийной системы,

«Что же касается причин возникновения однопартийной системы в СССР, то это связано с рядом исторических и геополитических обстоятельств. Требования политической централизации вытекали из ожесточенного сопротивления свергнутых эксплуататорских классов, белого террора, иностранной интервенции в гражданской войне, необходимости отражения вторжения немецко-фашистских захватчиков в Отечественной войне. Особая концентрация экономических усилий требовалась при проведении индустриализации, плановом ведении хозяйства. Кроме того, международный опыт доказывает, что многопартийные системы французского или итальянского типа оказываются неэффективными в государствах, имеющих значительную территорию и многочисленное население. Например, американская система двухпартийная по названию, в сущности однопартийная, где две фракции партии крупного капитала, программные установки которых трудно различить, систематически сменяют друг друга. Надо признать, что это – очень сильная партийная система, обеспечивающая единство страны» [56, 156–157].

Далее говорится, что во многих социалистических странах существовала (и существует) многопартийная система. При этом не упоминается, что коммунистическая партия при этом играла ведущую роль. В целом у читателя может остаться ощущение, что руководящая роль компартии – историческая случайность. Рудинский не приходит к пониманию, что руководящая роль компартии необходима, что компартия – это по сути дела не партия, а руководящая сила общества.

Незаконченность оценки роли партии Рудинским следует из следующей цитаты:

«Как уже упоминалось выше, социализм – противоречивое общество, сохраняющее многие пережитки старого мира. Ив оценке советской однопартийности это также надо иметь в виду.

С одной стороны, эта система обеспечила единство общества, организованность, сплоченность трудящихся, национальных групп, эффективное экономическое и социальное развитие, возможности обороны страны. Но, с другой стороны, любая монополия ведет к загниванию, а политическая – к бюрократизации, застою» [56, 159–160].

В конце главы Рудинский критикует идею Клоцвога о необходимости ведущей роли Советов трудовых коллективов:

«Не следует смешивать функции по осуществлению политической власти с участием трудящихся в ее осуществлении. В отличие, например, от политической системы социалистической Югославии, где рабочие советы, возглавляющие трудовые коллективы, рассматривались как основа власти трудящихся, в СССР власть осуществлялась Советами народных депутатов, а коллективы обеспечивали функции политического участия. В такой громадной стране как СССР децентрализация власти рассматривалась как угроза стабильности политической системы. Представляется, что это было правильно» [56, 162].

12.5. Пригарин: причины поражения советского социализма

Глава 6 «Причины поражения и последствия разрушения советского социализма» написана А.А. Пригариным.

Отвечая на вопрос о причинах краха социализма и распада СССР, Пригарин отмечает: «…прежде всего, следует отметить, что никакой объективной предопределенности гибели Советского Союза, никаких органических пороков его общественной системы не существовало. Напротив, весь ход исторического развития СССР доказал жизнеспособность и эффективность социалистического строя. Тем не менее, безусловно, имели место серьезные внешние и внутренние факторы, приведшие в начале 90-х годов к разрушению первого в мире социалистического государства. Эти факторы надо знать и учитывать, чтобы в будущем не повторять допущенных ошибок» [56, 205].

А Маркс и Энгельс думали иначе: они считали, что местный коммунизм, скорее всего, исчезнет в результате общения. Т. е. объективные причины были. Это подробно исследовано выше (гл. 6).

Отмечая важность внешнего фактора – стремления международного капитала уничтожить социализм – Пригарин считает главными внутренние причины:

«В самом общем виде суть этих внутренних причин можно сформулировать следующим образом. Система общественных отношений раннего социализма, существовавшая в СССР, соответствовала уровню производительных сил страны 30-50-х годов и была мощным фактором развития страны, ее производительных сил. Однако по мере роста производительных сил политическая и хозяйственная системы раннего социализма стали тормозить дальнейшее развитие советского общества. Объективно требовался переход к более высокой ступени общественных отношений социализма. Своевременно это не было сделано, что обусловило нарастающее несоответствие общественных отношений достигнутому уровню производительных сил и в конечном счете привело к разрушению страны и ее общественной системы» [56, 205].

Пригарин отмечает, что понимание необходимости совершенствования общественной системы было. Так Сталин, по его мнению, понимал необходимость «демократизации советской общественной системы. Однако реализовать это И.В. Сталин не успел» [56, 206].

Пригарин в целом положительно оценивает деятельность Хрущёва, хотя деятельность эта была противоречива. «Вместе с тем, все это делалось, как представляется, исходя из стремления поднять социалистическую систему СССР на качественно более высокую ступень» [56, 207].

Правильна была, по его мнению, и основная идея косыгинских реформ: «расширить хозяйственную самостоятельность предприятий, что объективно требовал новый уровень производительных сил. Однако реализована эта идея была крайне неудачно» [56, 207].

Причину неудачи Пригарин видит в сохранении директивного планирования через систему показателей. «Такими же малоэффективными были и все последующие попытки реформирования системы управления экономикой, сводившиеся к поиску «хороших» оценочных показателей» [56,207].

Ошибки в хозяйственной реформе привели к тому, что темпы роста производства стали снижаться. Так в пятилетку 1961–1965 гг. темпы годового роста национального дохода, продукции промышленности и производительности труда составили соответственно 6,5; 8,7 и 6,1 %, а последнюю пятилетку перед контрреволюционной перестройкой (1981–1985 гг.) – 3,6; 3,7 и 3,1 %. Т. е. они упали примерно в 2 раза.

«Наряду с замедлением темпов роста производства и его эффективности начали усиливаться и другие негативные процессы. Стала нарастать структурная и материально-финансовая несбалансированность экономики, что проявилось в резком повышении дефицитности продукции, в частности в нехватке потребительских товаров. Населению все трудней становилось реализовывать свои быстрорастущие денежные доходы. Это было прямым результатом безграмотного и безответственного планирования, поскольку в самих планах баланс доходов и расходов населения закладывался с огромным дефицитом. Упала заинтересованность в производительном труде, внедрении достижений научно-технического прогресса. Важно отметить, что во времени это совпало с бурными процессами научно-технической революции в странах Запада.

Все это свидетельствовало о том, что конкретные формы общественных отношений, свойственные раннему социализму, исчерпали себя и начали тормозить дальнейший рост производительных сил и общественный прогресс в целом. Стала все более остро проявляться необходимость перехода к развитым формам социализма. Однако это не было сделано» [56, 209].

Этот вывод Пригарина является весьма распространённым, но спорным. Действительно, можно рассуждать и по-другому: к негативным последствиям привели экономические реформы. Т. е. если бы была оставлена сталинская система директивного управления экономикой результаты, возможно, были бы лучше. Может быть, формы раннего социализма ещё не исчерпали себя? Дело в том, что сломать какую то работающую форму организации легко, а вот удастся ли создать новую, более эффективную – вопрос.

Пригарин приводит следующие причины кризиса социализма в СССР.

«Во-первых, не проводилась целенаправленная работа по демократизации общественных и производственных отношений. В условиях резкого повышения интеллектуального, профессионального и культурного уровня людей сложившиеся формы политической и хозяйственной жизни общества вызвали все большую неудовлетворенность людей, сковывали их творческую инициативу, снижали интерес к общественно полезной деятельности. Это лишало общество механизма саморазвития… постоянная демократизация общественных отношений по мере интеллектуального, профессионального и культурного роста людей является непременным условием нормального развития социалистического общества, его объективным законом» [56, 209–210].

Спорным является утверждение, что демократизация производственных отношений якобы положительно влияет на эффективность производства. Опыт перестройки даёт совершенно противоположный результат. Выборность начальников привела к тому, что выбирали не тех, кто мог лучше организовать производство, а тех, кто «нравился» коллективу. А это совершенно разные вещи. Так на капиталистическом Западе не было никакой демократизации производственных отношений, а достижения научно-технической революции внедрялись быстро.

Вызывает недоумение фраза о «постоянной демократизации общественных отношений». Что? Каждый день что ли? Любые реформы должны проводиться через какие-то промежутки времени, поскольку только в условиях стабильности возможна нормальная деятельность.

«Другая стратегическая ошибка – консервация устаревших форм и методов планового управления экономикой. Это конкретные формы, весьма эффективные в условиях относительно простой структуры экономики и ограниченности квалифицированных кадров, стали тормозом общественного развития в условиях сложной хозяйственной структуры и возросшего профессионального культурного уровня трудящихся» [56,210].

Здесь всё верно. Нужно было применять новые математические методы, использующие электронно-вычислительную технику.

«Третья стратегическая ошибка – неоптимальный уровень военных расходов. Недостаточно реалистичная оценка советским руководством соотношения сил на мировой арене позволила империалистическим державам втянуть страну в систему военного противостояния и гонку вооружений. Это привело к чрезмерной милитаризации экономики, превышающей уровень оборонной достаточности, отвлекало все большую часть национального дохода от других задач социально-экономического роста развития Часть национального дохода, направляемая на оборонные нужды росла почти вдвое быстрее остальной части национального дохода» [56,210].

Это спорное утверждение. Именно благодаря остаткам советской военной мощи ещё существует современная Россия.

«Четвертая стратегическая ошибка – слабое внимание к развитию марксистско-ленинской теории, догматический подход к наследию классиков, отсутствие глубокого критического анализа реальной действительности, происходящих в стране социально-экономических процессов. Все это обусловило застой в общественных науках, не позволило использовать их в качестве важнейшего инструмента социально-экономической политики» [56,210].

С этим следует согласиться.

На основе этих причин возникли другие серьёзные недостатки.

«Негативные последствия имела низкая оплата интеллектуального труда, в частности труда инженерно-технических работников, по сравнению с оплатой неквалифицированного физического труда. Негативную роль сыграло отсутствие необходимого баланса между материальными и моральными стимулами. В принципе правильный тезис о необходимости подкрепления моральных стимулов материальными в конечном счете выродился в полное обесценивание моральных стимулов к труду… Основным стимулом к труду снова становилось стремление заработать» [56,211–212].

«Среди негативных факторов можно назвать недооценку мелкого производства, основанного на индивидуальном или семейном труде…

Существенные недостатки имелись в кадровой политике и кадровой работе. Формально-анкетный подход к подбору и расстановке кадров, отсутствие общественного контроля за выдвижением людей на руководящую работу привели к серьезному ухудшению профессионального и политического уровня руководящих кадров. Управляемость, то есть умение беспрекословно подчиняться угождать непосредственному начальнику стало чуть ли не главным критерием продвижения людей по служебной лестнице.

Не удивительно, что при таком подборе партийно-государственных кадров, для Горбачева и Яковлева не составило большого труда использовать партийно-государственный аппарат как действенный инструмент разрушения СССР и его общественной системы.

Серьезные недостатки имелись в сфере идеологической работы, которая во многих случаях велась грубо и примитивно, без учета качественно возросшего интеллектуального и культурного уровня людей. В агитационно-пропагандистской работе превалировали формализм и цитатничество, неумение связать теорию с фактами реальной жизни… Грубой и примитивной была политическая цензура, не умевшая отличить критическое отношение к нашей действительности от антисоветской и антикоммунистической пропаганды» [56, 212–213].

Пригарин довольно верно описывает процесс развития контрреволюции.

«По мере развития негативных процессов в стране возродились и активизировались антисоциалистические силы. Их основу составляли прежде всего дельцы теневой экономики, которая возникла как естественная реакция на экономические трудности. В обстановке дефицита как на дрожжах росла спекуляция, подпольные цехи, валютные махинации. Другой составляющей этих сил явилась определенная часть верхушки партийногосударственного аппарата, которая все больше подпадала под влияние дельцов теневой экономики и буржуазной идеологии. Непрочная оболочка показной идейности многих партийно-государственных чиновников легко рассыпалась перед появившимися материальными соблазнами. Наконец, третьей составляющей частью антисоциалистических сил явилась значительная часть «элитарной» интеллигенции, которая, не сумев разобраться в происходящих процессах, отгородилась от основной массы населения, замкнулась в собственных интересах и все больше ориентировалась на ценности западного мира.

Эти антисоциалистические силы стали постепенно прибирать к рукам ключевые позиции в политической, экономической и духовной жизни советского общества. В большинстве республик СССР они стали интенсивно интегрироваться в националистически ориентированную буржуазную элиту, активно проповедующую антисоциалистические, антисоветские, сепаратистские идеи» [56, 213].

К этому надо было бы добавить главное, что антисоциалистические силы в лице Горбачёва возглавили КПСС.

Контрреволюционный переворот был оформлен в виде «подавления так называемого заговора ГКЧП».

Пригарин анализирует роль компартии. Он отмечает её несомненные заслуги в построении социализма. Но замечает и существенные недостатки.

«Вместе с тем практически полный отход от ленинских норм внутрипартийной демократии после прихода к руководству И.В. Сталина резко ослабил партию как массовую политическую организацию, нарушил ее органическую связь с широкими массами трудящихся. В результате партия как таковая не сумела предотвратить ошибки и извращения в ходе коллективизации деревни, не смогла противостоять перерастанию борьбы с контрреволюцией в систему массовых политических репрессий, допустила превращение работы по пропаганде марксистско-ленинской идеологии в борьбу с любым инакомыслием и т. п. Не удивительно, что в этих условиях партия проглядела перерождение горбачевско-яковлевского партийного руководства, которое, по существу, возглавило антисоциалистическую контрреволюцию в стране.

Социализм в СССР потерпел поражение. Если коротко сформулировать причину этого, то можно сказать, что руководство страны не справилось с управлением. Социализм – управляемая общественная система. Возможность целенаправленного управления общественным развитием – его громадное преимущество по сравнению со всеми досоциалистическими формациями. Но это его свойство предъявляет высокие требования к квалификации и качеству управления развитием общества. На ранних ступенях социалистического развития руководство в основном успешно справлялось со своими задачами, что обеспечило быстрый социально-экономический и духовно-нравственный прогресс общества. Однако, когда производительные силы общества достигли высокого уровня и приобрели сложную структуру, руководство не нашло адекватных форм управления общественным развитием, что в конечном счете привело к катастрофическим последствиям» [56, 214–215].

Пригарин в целом правильно всё описал. Следует только подчеркнуть, что требование устойчивости партии требует отхода от «ленинских норм внутрипартийной демократии», но не полного. Отход был необходим ввиду всё нарастающей угрозы войны. Это понимает Прудникова, но не понимает Пригарин: он просто перекладывает всю вину на Сталина. И не только в этом эпизоде. В главе 5 он осуждает быстрые темпы коллективизации.

«Разве не очевидно, что если бы коллективизация проводилась не судорожными насильственными мерами – за три года, а за одиннадцать лет (три первых пятилетки), – по мере того как крестьянам становились очевидней ее преимущества, – то к 1941 году мы бы имели те же 99 % обобществления. Но тогда страна не потеряла бы столько человеческих жизней, не пережила бы упадок сельского хозяйства и пришла бы к началу войны более мощной, более подготовленной» [56, 191]. Пригарину, конечно, очевидно: он точно знает, что война начнётся 22 июня 1941 г., а вот Сталин не знал и поэтому торопился.

Пригарин повторяет фактически формулировку Петрова о том, что причина кризиса социализма в том, что «руководство страны не справилось с управлением».

Следует возразить, что руководство не справилось с управлением вследствие высокого уровня производительных сил. На самом деле (и на это указывает сам Пригарин) причина в ухудшении качества руководства в результате засорения его мелкобуржуазными и антисоциалистическими элементами. Эта причина не имеет никакого отношения к росту производительных сил: руководство не справилось с управлением в деле проверки политической благонадёжности руководящих кадров.

В конце своего анализа Пригарин проявляет типичный исторический оптимизм:

«… человечество не может остановить социальный прогресс. В соответствии с законами, общественного развития, обогащенное историческим опытом побед и поражений, оно неизбежно придет к социалистической и коммунистической общественной системе» [56, 215].

Увы, человечество может, да ещё как может остановить социальный прогресс. Жизнь показывает, что прогресс может смениться упадком. Буржуазия в силах остановить социальный прогресс, отбросить общество даже к докапиталистическим порядкам.

12.6. Плетников: тенденции социализации в развитых капиталистических странах

В главе 14 «Тенденции социализации в развитых капиталистических странах» Ю.К. Плетников описывает три направления такой социализации.

«Во-первых, целевое планирование (программирование, государственное регулирование экономики, в том числе с применением индикативного планирования… Суть индикативного планированиям заключается в разработке и представлении хозяйствующим субъектам прогнозов изменения рыночной конъюнктуры – спроса и предложения на определенную продукцию.

Во-вторых, государственное перераспределение значительной части национального дохода (40–50 процентов), учитывающее жизненные интересы трудящихся слоев населения (здравоохранение, образование, социальные выплаты и др.).

В-третьих, самое важное, коллективное предпринимательство на основе различных форм трудовой коллективной собственности.

Возникли и получают развитие новые формы трудовой коллективной собственности, коллективного предпринимательства и самоуправления трудовых коллективов – кооперативные объединения и акционерные общества работников…

Кроме того, создание акционерных обществ работников стало проверенным практикой способом выкупа трудовым коллективом частного акционированного капитала, замены нетрудовых акций трудовыми, бесплатно распределяемыми между работниками предприятия в зависимости от трудового вклада каждого пропорционально его заработной плате за год.

Трудовая коллективная собственность утверждает принцип владеет тот, кто работает на данном предприятии» или иначе «кто не работает, тот не владеет». Поэтому уходящие с предприятия работники обязаны оставлять свои акции, как и другие активы, в фонде предприятия. Они получают денежную компенсацию, коллектив же избавляется от потенциальных эксплуататоров» [56, 418–420].

Различные формы трудовой коллективной собственности в развитых капиталистических странах составляют около 10 %, а государственная собственность достигает 50 %. Т. е. возникла смешанная экономика.

«Смешанная экономика – один из серьезных аргументов, позволяющий говорить о переходном состоянии общества. В капиталистических странах наряду с технико-технологическими сложились и социально-экономические предпосылки социализма» [56, 420].

В подтверждение своих выводов Плетников ссылается «на анализ К. Марксом кооперативных фабрик, возникавших во второй половине XIX века. Внутри этих фабрик, считал Маркс, «уничтожается противоположность между капиталом» [12т25 ч1, 483]; капитал превращается «в собственность производителей, но уже не в частную собственность разъединенных производителей, а в собственность ассоциированных производителей, в непосредственную общественную собственность» [12 т 25 ч 1, 480]. Так «на известной ступени развития материальных производительных сил и соответствующих им общественных форм производства с естественной необходимостью из одного способа производства возникает и развивается новый способ производства» [12 т 25 ч 1, 483–484]. Формирующиеся здесь производственные отношения уже нельзя рассматривать как капиталистические. Но это еще и не социалистические отношения в подлинном смысле слова, поскольку подобные предприятия не могут не подчиняться господствующей экономической системе, законам ее функционирования и развития. Происходит «упразднение капиталистического способа производства в пределах самого капиталистического способа производства» [12 т25 ч1,481], рабочие же «как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе» [12 т25 ч1, 483]» [56, 420–421].

Можно добавить, что они являются капиталистом и по отношению к окружающему миру. Их производственные отношения с остальным миром являются капиталистическими.

Плетников говорит о неэффективности наёмного труда:

«На нынешнем этапе развития производительный труд оказался недостаточно эффективным, и его эффективность падает по мере внедрения новейших высоких технологий. У наемного труда нет будущего, поскольку он лишен такого побудительного стимула созидательной деятельности, каким является хозяйская мотивация – чувство хозяина» [56, 422].

Не совсем, конечно, понятно: ведь существуют премиальные системы по результатам труда. Но Плетников приводит убедительную статистику по США: «Было установлено: с того времени как предприятия перешли в собственность рабочих и служащих производство возросло на 25, в прибыль на 15 %, другие экономические показатели также превышали средний уровень в своей отрасли» [56, 423–424].

На основе этого опыта в США была принята программа «План создания акционерной собственности работников» – ЭСОП (Employee Stock Ounership Plans)».

«Основная идея программы ЭСОП, обозначенная Л. Келсо еще в середине 50-х годов, проста: сделать работников фирмы ее совладельцами, другими словами, побудить работников к выкупу хотя бы части акционерного капитала. Покупателей акций план привлекает льготным кредитом, автоматически погашаемым в течение 5–6 лет из получаемой прибыли, продавцов – налоговыми льготами, составляющими в целом примерно 2–3 млрд. долларов в год.

Реализация программы ЭСОП начинается с того, что руководство фирмы по договоренности с трудовым коллективом учреждает трастовый комитет в составе трех-пяти человек для наблюдения за акциями работников. Этот комитет получает в банке льготный кредит для покупки акций фирмы и распределяет купленные акции, находящиеся в его распоряжении, бесплатно, т. е. без погашения их цены из зарплаты или сбережений работников, в соответствии с их трудовым вкладом в производство. Акции остаются в трасте. Не допускается продажа таких акций на рынке, а также концентрация более 30 % акций, поступивших в траст, в руках высших менеджеров. Фирмы выплачивают трасту не облагаемые налогом дивиденды на контролируемые им акции, кредиторы же берут с траста проценты примерно в два раза меньшие, чем с обычных клиентов. После погашения кредита акции переходят в собственность работников фирмы. Они получают право голоса по принадлежащим акциям. По решению трудового коллектива дивиденды на выплаченные акции поступают либо в распоряжение работников в дополнение к зарплате, либо полностью или частично идут на приобретение новых пакетов акций. Открываются возможности преобразования частной собственности в трудовую коллективную собственность и тем самым становления акционерной собственности работников» [56, 423–424].

Программа ЭСОП допускает ещё три способа образования акционерных обществ работников: разовый выкуп трудовым коллективом капитала фирмы, находящейся под угрозой разорения; формирование фирмы с самого начала в виде акционерного общества работников; преобразование фирмы в акционерное общество работников по инициативе её частных собственников.

Как и в описанной выше трудовой коллективной собственности, когда работник уходит из фирмы «он получает не акции, а соответствующую денежную компенсацию. Блок трудовых акций фирмы всегда остается в самой фирме. Отдельные работники имеют в этом ассоциированном блоке то, что заработано своим трудом. Надо также иметь в виду и участие работников в голосовании по вопросам деятельности фирм. Наличие общего для всех работников блока трудовых акций означает и формирование коллективных собственнических интересов и, следовательно, социализацию возникающих отношений собственности. Но это далеко не все. На основе производственной демократии при выкупе всех акций избираются органы самоуправления фирмы – Советы рабочих и служащих, имеющие право назначать Генерального директора фирм. В некоторых фирмах Генеральный директор избирается на собраниях или конференциях работников. Расширяется участие рабочих и служащих в решении хозяйственных вопросов, создаются, например, группы, обеспечивающие сотрудничество работников и управляющих в выработке совместных решений, для персонала фирмы вводятся специальные курсы обучения принятию решений и т. п.

Все это… дает веские аргументы для вывода: собственность работников по ЭСОП, особенно при ее развитии в акционерное общество работников неправомерно противопоставлять трудовой коллективной собственности» [56, 427].

Но Плетников всё же видит не только положительное в программе ЭСОП: «Конечно, вряд ли позволительно идеализировать применение программы ЭСОП на практике. Факты, например, говорят о том, что в ряде случаев ЭСОП (о чем свидетельствуют судебные разбирательства) используются частными владельцами фирм и администрацией в своих интересах для того, чтобы с помощью льготных кредитов и льготных налогооблажений избежать банкротства, поглощение конкурентами и т. п., стремятся ограничить выкуп акций трудовым коллективом 20–40 % их общего количества. Возможны и финансовые аферы и манипулирования голосами рабочих и служащих» [56, 428–429].

Это понятно: капиталисты используют ЭСОП в своих интересах, а не для создания ростков социализма.

Оценки характера собственности работников по ЭСОП различны: правые считают её совершенствованием капитализма, а левые – ростками социализма.

Частично верно и то и другое: те предприятия, которые полностью выкуплены работниками, показывают, что можно обойтись без капиталистов. С другой стороны, для внешнего мира они остаются капиталистическими предприятиями с коллективным капиталистом во главе, каковыми являются и акционерные общества.

Плетников предлагает решение проблемы ликвидации при социализме наёмного характера труда. При преобразовании капиталистической собственности в государственную, отмечает он, – «…обобществление производства носит формально-юридический характер. Оно устраняет наемный труд в виде воспроизводства отношений капиталистической эксплуатации. Однако формальное обобществление производства сохраняет некоторые условия наемного труда – в частности, заработная плата устанавливается до включения его рабочей силы в производственный процесс. В моем понимании, единственной реальной перспективой устранения всех условий наемного труда является соединение в лице человека труда на основе общественной собственности на средства производства работника и хозяина.

При решении данной задачи важно всесторонне учитывать опыт социализации капитала в развитых капиталистических странах: организацию, функционирование и развитие крупных фирм и корпораций на базе собственности работников, а также опыт рабочего самоуправления на государственных предприятиях в Югославии, когда она представляла собой единую страну» [56, 442–443].

Приведём конкретные рекомендации Плетникова.

««Государственная социалистическая собственность может, например, быть представлена и в предприятиях прямого государственного подчинения (стратегические отрасли народного хозяйства), и в самоуправляемых трудовым коллективом, его полномочными органами арендных предприятий [62, 90–91].

Первые предприятия характеризуются полной собственностью государства на средства производства и неполной собственностью на производимую продукцию. По крайней мере, определенная часть продукции, ее денежный эквивалент, формируемый в том числе и из средств государственного финансирования производства, становится трудовой коллективной собственностью. Эта собственность поступает в распоряжение трудового коллектива, включая образование (в соответствии с трудовым вкладом в производство) личного дохода каждого работника.

Вторые характеризуются тем, что государство сохраняет за собой права собственника средств производства, которые передаются во владение и пользование трудовому коллективу в соответствии с договором об аренде. Трудовой коллектив не может изменить профиль предприятия или закрыть предприятия и распродать средства производства. Произведенная же продукция поступает в полное распоряжение трудового коллектива, является его трудовой собственностью со всеми вытекающими отсюда последствиями… Самоуправляемые народные предприятия могут, следовательно, основываться не только на коллективной собственности на средства производства, но и на государственной собственности на средства производства, арендуемые трудовым коллективом» [56, 443–444].

Плетников считает, что его схема преодолевает наёмный характер труда.

«Рачительное использование средств производства само выступает непреложным требованием трудовой деятельности. Работник и хозяин естественным образом воссоединяются в одном лице. Хозяйская мотивация труда обретает черты не благих пожеланий, а повседневной реальности. Завершается процесс преодоления условий наемного труда, становления государственной социалистической собственности как общенародной собственности. Двуукладная экономика раннего социализма трансформируется в двуединую экономику полного социализма» [56, 444].

Вообще говоря, непонятно, почему Плетников считает, что предлагаемая им схема ликвидирует двухукладную экономику раннего социализма. Действительно, экономика раннего социализма состояла из государственных предприятий и колхозов. Последние до продажи им сельхозтехники Хрущёвым использовали в основном государственные средства производства (землю и технику МТС), которые они арендовали у государства.

Но арендные предприятия Плетникова – это ведь те же самые колхозы, но только распространённые на все сферы деятельности. Поэтому экономика как была двухукладной, так и осталась.

Кроме арендных предприятий, вероятно, могут существовать и предприятия, основанные на коллективной собственности на средства производства. Их то никак нельзя отнести к социалистическому сектору: для внешнего мира они капиталистические.

Далее, арендные предприятия, очевидно, могут направлять часть своего дохода на развитие производства. И эти средства производства уже не будут принадлежать государству, т. е. не будут общественной собственностью, а частной собственностью коллектива предприятия. Т. е. арендные предприятия станут уже не чисто социалистическими. Таким образом, на самом деле экономика по Плетникову становится даже формально трёхукладной, состоящей из государственного, кооперативного и капиталистического укладов. Реально она и в СССР была трёхукладной ввиду наличия теневого капиталистического сектора.

Собственно говоря, ведь и колхозы в позднем СССР формально уже не являлись социалистическими предприятиями, поскольку им принадлежали все средства производства за исключением земли. Т. е. формально они были по отношению к стране капиталистическими предприятиями. Социалистическими же на деле они были потому, что ими управляли, фактически, партийные и советские органы. Т. е. на самом деле они были совхозами.

Для обоснования своей позиции Плетников ссылается на Ленина.

«Ленин открыл в трудовой кооперации то, что не предполагал и не мог предполагать К. Маркс. Для него трудовые кооперативы (используя современную терминологию, трудовая собственность вообще) не только социалистический хозяйственный уклад, но и «новый принцип организации населения» [56, 432].

Ключевой фразой является отождествление Плетниковым «трудовой собственности вообще» с кооперативами Ленина (кстати, Ленин говорит о кооперации вообще, а не только трудовой). Так ли это? Обратимся к статье В.И. Ленина «О кооперации». Приведём три цитаты.

«На кооперацию у нас смотрят пренебрежительно, не понимая того, какое исключительное значение имеет эта кооперация, во-первых, с принципиальной стороны (собственность на средства производства в руках государства), во-вторых, со стороны перехода к новым порядкам путем возможно более простым, легким и доступным для крестьянина» [60 т3, 712].

«А строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией – это есть строй социализма» [60 т3, 714].

«При нашем существующем строе предприятия кооперативные отличаются от предприятий частнокапиталистических, как предприятия коллективные, но не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству» [60 т3, 715–716].

Из этих цитат видно, что Ленин считал кооперацию путём перехода к социализму только на основе общественной (государственной) собственности, а никак не на «трудовой собственности вообще»

А отношение Ленина к трудовой собственности весьма отрицательное:

«Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим. Если такие пустяки люди всерьез принимают, то надо национализацию отменить… Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики» [1 т35, 411]. Эту цитату, кстати, приводит Косолапов в подтверждение своей критики идей Плетникова (см. 12.2).

Плетников считает необходимым сохранение товарно-денежных отношений при социализме по двум причинам:

«Во-первых, рынок потребительских товаров – наиболее простой, гибкий и понятный на уровне массового сознания способ реализации социалистического принципа распределения по труду. Он позволяет человеку труда получать заработанную им долю общественного богатства в том виде, в каком эта доля соотносится с его потребностями, запросами, вкусами. Во-вторых, рынок средств производства – прямое следствие наличия при социализме двух форм общественной собственности: государственной (общественной) и трудовой коллективной и, следовательно, двух форм собственности на произведенную продукцию, в том числе находящую своего потребителя нарынке средств производства» [56, 445].

Из вышеприведённой цитаты видно, что Плетников считает трудовую коллективную собственность общественной. На каком основании? Ведь она принадлежит только коллективу, а для всего остального общества является частной. Противоречие можно устранить только введением понятия «общество коллектива», что неявно сделано в цитате. Но едва ли это целесообразно. Т. е. правильно было бы в словосочетании – предлагаются две формы собственности, из которых только одна – общественная.

Итак, основной дефект в рассуждениях Плетникова в том, что он считает коллективную трудовую собственность общественной: на самом деле она – частная.

12.7. Братищев: ранний и зрелый социализм

В главе 19 «Революционный процесс и перспективы социализма в России» И.М. Братищев излагает концепцию раннего социализма. Эта концепция была впервые представлена в Тезисах «К 80-летию Великого Октября», подготовленных Центральным Советом РУСО. Автором концепции Братищев объявляет Р.И. Косолапова.

«В седьмом тезисе указанного документа говорится: «Самым крупным теоретическим и политическим заблуждением в течение многих лет явилось нереалистическое преувеличение зрелости нового общественного строя». И далее: «По нашему мнению, научно достовернее и политически точнее было бы говорить о том, что с точки зрения глубинных экономических и социальных предпосылок при всех своих достижениях Советский Союз вплоть до его разрушения в 1991 году так и не вышел за исторические рамки раннего социализма, не завершил решение задач переходного периода [63, 10]» [55, 539].

Братищев отмечает, что всякая формация «имеет раннюю, зрелую и позднюю стадии развития».

«…в период раннего социализма Россия сможет вновь вступить в результате разрешения в основном задач общедемократического этапа и частичного разрешения ряда социалистических задач. Этот период, скорее всего, продлится не одно десятилетие, о чем свидетельствует опыт СССР, других стран, где социализм, к сожалению, потерпел крушение, а также опыт сохранившихся социалистических государств. В России он, видимо, во многом будет тождественен прошлому, прежде всего советскому, социализму, хотя, естественно, будет заметно отличаться от него, вобрав в себя не только прежний, но современный и будущий опыт борьбы за интересы трудящихся» [56, 540].

Сначала Братищев рассматривает технологические уклады.

«Производительными силами раннего социализма не может быть что-либо иное, как индустриальные средства производства зрелого буржуазного общества» [56,540].

Далее Братищев излагает довольно странную идею, что стадия зрелого социализма наступит тогда, когда социализм создаст «недоступные для капиталистического применения суперсовременные технологии». Эту идею мы критиковали уже выше при анализе главы 1 (см. 12.2).

Свою идею о «недоступных для капитализма технологиях» он обосновывает аналогией с капитализмом. Мол, капитализм окончательно утвердился с машинными (индустриальными) средствами труда. «С ними капитализм получил собственный технический базис, с помощью которого в течение каких-нибудь двух столетий был совершен невиданный скачок во всех сферах общественной жизни. И практически и теоретически возврат к феодализму стал невозможным. Такого «невозвратного» состояния производительных сил к настоящему времени не достигла ни одна из социалистических стран» [56, 542].

Но аналогия, как известно, вещь рискованная. Тем более в данном случае. Переход от феодализма к капитализму – переход от одной эксплуататорской формации к другой. А переход от капитализма к социализму – переход от эксплуататорской формации к неэксплуататорской, т. е. качественно другой переход.

«В настоящее время наука причисляет экономику, основанную на ручном труде к двум первым (реликтовым) технологическим укладам. Следующие три технологических уклада она относит к индустриальному этапу развития общества. Раннее фабрично-индустриальное производство, которое было предметом анализа К.Маркса, отнесено к третьему технологическому укладу. Четвертый технологический уклад возник, когда на смену веку пара пришел век электричества, т. е. с началом XX столетия. Пятый технологический уклад начал развиваться с середины XX в. в связи с развернувшейся научно-технической революцией. Он означал кардинальные перемены в индустриально – фабричном производстве. Начались интенсивные процессы автоматизации, химизации, использования энергии атомного ядра. Было создано огромное количество неизвестных природе материалов, резко повысилась экономичность производства за счет уменьшения расходов сырья и материалов.

XXI в. открывает дорогу шестому технологическому укладу. Ученые квалифицируют его как постиндустриальный уклад. Его главная особенность в том, что наука окончательно превращается в непосредственную производительную силу. Решающее значение в производстве приобретает сплошная информатизация на компьютерной основе. Грядёт глобальная автоматизация управления. Механические технологии интенсивно замещаются физическими и химическими. Ускоренными темпами развиваются такие высокие физические технологии, как современная электроника, сверхбыстрая электроника. В данных производствах уже сейчас развитые капиталистические страны имеют годовые темпы прироста 10–30 %, а в некоторых случаях 100–150 % [64]. Устаревшие физические и химические технологии во многих случаях вытесняются биологическими и космическими. Возникают технологии на стыках таких процессов, которые ранее считались несовместимыми или почти несовместимыми: биохимические, биофизические, химико-физические. Набирает силу генная инженерия. Готовится широкое использование океанских сырьевых и энергетических ресурсов. Создаются принципиально новые условия для полного утверждения непрерывных автоматизированных производств. Открываются широкие возможности раз за разом на порядок повышать экологичность производства. Явственнно просматриваются перспективы объединить в общем технологическом цикле, органически встроенном в кругооборот живой и неживой природы, производственные и природо-восстановительные процессы» [56, 542–543].

«Имеются большие основания предполагать, что постиндустриальный технологический уклад будет последним в истории капитализма. Наверняка он ознаменует такую ступень обобществления труда, которая окажется несовместимой с капиталистической оболочкой» [56, 545].

Неясно, какие это «большие основания». Если они «большие», то можно было о них что-то сказать. Но, к сожалению, ничего не говорится.

Свой анализ технологических укладов Братищев завершает повторением оптимистического утверждения о достижении при зрелом социализме такого уровня производительных сил, который будет несовместим с капитализмом.

«Завершая вопрос о технологических укладах нельзя не сделать попытку охарактеризовать главный критерий зрелого (или полного согласно определению В.И.Ленина) социалистического общества. В чём же он состоит? На мой взгляд, в отличие от раннего общества здесь должны господствовать не индустриальные, а постиндустриальные средства производства. Наука станет не просто непосредственной производительной силой, но превратится в решающую, определяющую производительную силу. Соответственно трудящийся станет всесторонне развитым работником, и не только останется главной, но превратится в высшую производительную силу общества.

Важнейшая специфическая особенность производительных сил зрелого социализма будет состоять в том, что хотя они ещё не доросли до коммунизма, но уже переросли капитализм. Иными словами, это будут производительные силы, характер и уровень которых адекватен именно социализму. Их использование в условиях частнокапиталистического присвоения будет невозможным, как неприменимы индустриальные средства в условиях средневекового феодализма. Возврат в лоно буржуазного общества становится невозможным как с точки зрения применяемых технологий, так и с позиций качественных характеристик общественно преобразованной рабочей силы. В этом проявляется единый для всех общественно-экономических формаций социологический закон, открытый К.Марксом: новые производительные силы не умещаются в рамках предшествующего общества, что делает возврат к нему невозможным».

Здесь Братищев противоречит сам себе. Выше мы приводили его высказывание, что постиндустриальный уклад капитализм переварит. А здесь утверждает, что при постиндустриальном укладе будут созданы производительные силы, несовместимые с капитализмом.

Попробуем всё же додумать за Братищева, какие производительные силы будут созданы, используя тенденции научно-технического прогресса.

Описывая развитие производительных сил, Братищев говорит о том, что наука станет непосредственной производительной силой. Это соответствует анализу Маркса последствий полной автоматизации в «Экономических рукописях»: «Если с количественной стороны непосредственный труд сводится к менее значимой доле, то качественно он превращается в некоторый, хотя и необходимый, но второстепенный момент по отношению к всеобщему научному труду, по отношению к техническому применению естествознания» [61, 210]. Т. е. место пролетариев физического труда займут пролетарии умственного труда – научно-техническая интеллигенция.

Теперь продолжим прогнозирование по Марксу развития производственного капитала. Из прогноза Маркса вытекает фактическое вытеснение человека из сферы материального производства. Однако Маркс, естественно, тогда ничего не знал о вычислительных машинах, электронике…. Т. е. он не предполагал, что сфера науки также подвергнется автоматизации. Начало этой автоматизации мы наблюдаем уже сейчас. Современное развитие программирования и вычислительных машин привело к созданию универсальных программ для решения задач проектирования и расчета. Для эксплуатации такой программы уже не нужен человек с высшим образованием, поскольку для нее нужно задать лишь исходные данные: форму расчетной области, место и порядок приложения сил, потоков жидкости, Это вполне по силам человеку со средним образованием, имеющем гораздо меньшее представление о физике, чем человек с высшим образованием. При дальнейшем развитии таких программ просто нужно будет ввести в машину, например, такие указания: «Спроектировать самолет для полета в атмосфере Земли, дальность полета – 5000 км, количество пассажиров – 50 человек, полный вес груза – 20 т, скорость – 1000 км/час, длина посадочной полосы – 800 м». Очевидно, для такого задания вообще почти ничего знать не нужно, кроме предстоящих условий эксплуатации самолета.

Таким образом, комплексная автоматизация с точки зрения современной науки должна вытеснить человека из всей сферы и производства и науки. Если в прогнозе Маркса менялось лишь качество пролетариата: пролетарий физического труда заменялся на пролетария умственного труда, то здесь пролетариат исчезает полностью.

Т.е. не получается как у Братишева, что «трудящийся станет всесторонне развитым работником, и не только останется главной, но превратится в высшую производительную силу общества». Не в высшую производительную силу он превратится, а во второстепенную, исполняющую роль надсмотрщика над автоматизированным производством.

Как назвать возникающий при этом строй? Если в обществе нет эксплуатации, то это – коммунизм. Т. е. если ждать полной автоматизации, то вообще ничего не нужно делать: все дороги ведут к коммунизму. Таким образом, обществом полной автоматизации с точки зрения современных представлений является не капитализм, а коммунизм.

Однако едва ли из капитализма может вырасти здоровое общество. Скорее всего, это будет общество с каким-то социальным неравенством. Полная автоматизация будет сопровождаться появлением искусственного интеллекта. Это достижение цивилизации, потенциально будет более опасным, чем атомная бомба. Для того, чтобы искусственный интеллект не вышел из под контроля, люди не должны ему доверять все функции. Принятие решений они должны оставить за собой. Т. е. какое-то количество ученых, инженеров и техников должно быть для организации этого контроля. Их деятельность будет соответствовать работе надсмотрщиков в рабовладельческом обществе. Наверное, они не будут высшей кастой в этом «капиталистическом коммунизме».

Для такого общества нужна своя теория. Какое это будет общество, мы сейчас не знаем Т. е. обращаться к полной автоматизации при исследовании современных общественных процессов неправильно. Общество полной автоматизации оставим пока для исследования фантастам. А производительные силы, которые несовместимы с капитализмом, даже фантастам не по зубам.

Но описанный кошмар автоматизации и светлое коммунистическое (или капиталистическое) будущее нам сегодня не грозят. Поскольку целью капиталиста является не развитие производства, а получение прибыли. Поэтому капиталисты не спешат автоматизировать свои заводы. Один завод сварки кузовов автомобилей роботами в Японии есть. Но так, для рекламы. Ведь гораздо выгоднее перенести эту операцию в Китай, Латинскую Америку, Африку, где есть очень дешевая рабочая сила. Что капиталисты и делают. Происходит деиндустриализация Европы, США, Японии: производство из них переносится в слаборазвитые страны. Разумеется, не все: ведущие отрасли и отдельные предприятия, определяющие изготовление вооружений, остаются. Но это – политические, а не экономические соображения.

И насчёт невозможности возврата к ранней формации. Можно привести два примера, когда такой возврат частично произошёл. Первый – рабство в США до его отмены в результате гражданской войны. Второй – рабство в гитлеровской Германии, где рабы из СССР работали на заводах. И ничего: производительные силы капитализма прекрасно совмещались с рабством. Ведь рабства при капитализме нет, прежде всего, потому, что оно экономически и политически невыгодно. Но при определённых обстоятельствах, когда рабство будет выгодно, капиталисты превратят в рабов и своих соотечественников. И техническая часть производительных сил этому никак не помешает.

После анализа технологической многоукладности Братишев переходит к экономическая многоукладности.

«Для раннего социализма характерно сочетание различных ступеней развития индустриально-фабричного производства, т. е. «сосуществование» третьего, четвертого и пятого технологических укладов. Но, как правило, технологическая многоукладность обусловливает многоукладность экономическую. Начнем с того, что в СССР имела место социалистическая многоукладность в виде двух секторов народного хозяйства – государственного и колхозно-кооперативного. Оба они считались в то время составными частями единого социалистического уклада. Правда, лишь государственный признавался в качестве уклада последовательно социалистического типа» [56, 549].

И это верно, поскольку, как отмечалось выше, формально для внешнего мира колхозы были капиталистическими предприятиями.

«Но проблема этим не ограничивается. Дело в том, что в СССР сохранялись остатки реликтовых технологических укладов. И все это не по злой воле противников коммунизма, и не случайно, а вполне закономерно. Дело в том, что производительные силы фабрично-машинного производства, составлявшие материально-техническую базу Советского Союза, не способны охватить все закоулки народного хозяйства. В нем остаются ниши, в которых невозможно создать крупное индустриальное производство. В таких нишах социалистическое общество вынуждено сохранять средние и мелкие предприятия. Они при данных условиях оказываются выгоднее и рентабельнее крупных. Предположения марксистов, что процессы концентрации и централизации производства в условиях индустриально-фабричной системы в самые короткие сроки вытеснят мелких и средних товаропроизводителей на практике не подтвердились. Такие производители сохраняются при капитализме и не исчезают при социализме на ранней ступени его развития» [56, 549].

Братищев отмечает, что в СССР существовали два вида мелкотоварного уклада: «а) легальный в виде подсобных хозяйств колхозников и рабочих совхозов, и нелегальный в «виде строительных бригад «шабашников», лиц, занимавшихся ремонтом квартир, автомобилей, бытовой техники, а также машинисток, врачей, адвокатов, портных, парикмахеров, художников, дизайнеров, кустарей различной спецификации и т. п., работавших, сплошь и рядом «без вывески» и не плативших налоги.

Но все это относительно невинные формы теневой хозяйственной деятельности. Гораздо хуже было то, что стихийно возник не просто частновладельческий, но подпольный криминальный бизнес. Согласно данным профессора Л.П. Орленко он вкупе с прочими формами теневой частнохозяйственной деятельности давал около 10 % валового внутреннего продукта СССР [65,37]» [56, 550].

Братишев считает, что лучше было бы легализовать частный сектор, перейти, так сказать, к новому нэпу. В этом случае «мелкие и средние предприниматели попали бы под финансовый и законодательный контроль государства, платили бы соответствующие налоги, пополняя государственный бюджет. Будучи подконтрольны, они были бы не опасны для социалистического общества в СССР. Более того, правильная экономическая политика косвенно подчинила бы их хозяйственную деятельность задачам укрепления и совершенствования социализма. Имел бы место юридически, политически и экономически оформленный переход от декларируемого «развитого» социализма к фактически сложившемуся раннему социализму» [56, 550–551].

Экономика России в случае возвращения на путь социалистического развития также должна быть смешанной: «…ранний социализм предполагает длительное совместное существование социалистического уклада с мелкотоварным укладом, со средним и даже крупным бизнесом, с госкапиталистическими предприятиями» [56, 552].

Братищев даёт отповедь тем теоретикам, которые считают причиной кризиса социализма сохранение товарно-денежных отношений (Ацюковский).

«Как известно, многоукладность и ряд других факторов [66] обусловливают объективную необходимость при социализме товарно-денежных отношений. В связи с этим напомним, что основоположники марксизма не предусматривали ранней стадии в развитии социализма. Поэтому они не могли «предсказать» сохранение товарного производства и товарно-денежных отношений в жизни социалистического общества. Это обстоятельство породило целую плеяду догматиков, которые объявляют главной причиной гибели советского социализма наличие рынка, товара, денег, товарного обращения, финансовой системы и т. д. Подобная оценка противоположна марксизму» [56, 553]. Основная мысль верна, но Братищев недооценивает классиков. Так Энгельс в «Принципах коммунизма» на вопрос: «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу»? – отвечает:

«Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся но всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственностъ, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства». [10 т 1, 86–87]. Таким образом, классики предсказывали сохранение частной собственности, а, следовательно, товарного производства и товарно-денежных отношений на первой стадии коммунизма, т. е. неявно предусматривали наличие раннего социализма, только термина такого не вводили.

В данной главе представлены идеи, которые трудно назвать марксистскими, а иногда и просто разумными. Однако для полноты обзора они представлены, поскольку существуют, а поэтому оказывают некоторое влияние на развитие общества. Они примыкают к идеям «демократических социалистов», а вот с какой стороны: справа, слева, посередине – сказать трудно.

13.1. Безбрежный капитализм Е. Шоля

Е.И. Шоль в книге «Прослойка», изданной в 1996 году, предложил базирующуюся на классовом анализе теорию развития общества, претендующую на коренное развитие («снятие», как сказали бы последователи Вазюлина) марксизма.

Основная идея Шоля состоит в том, что в обществе классы всегда распределены по схеме: эксплуататорские классы – прослойка – эксплуатируемые классы. Например, для капиталистического общества в России после февраля 1917 года он предлагает схему табл.13.1, где: буржуазия – «частные собственники средств производства и обращения», профессиональные общественники – «государственные чиновники, адвокаты, духовенство…», управленцы производством – «фабричные, путевые, горные и др. производственные инженеры», коммерсанты – «купечество, лоточники…», работники культуры – «художники, писатели, артисты», научные работники – «профессора, ученые…» [67, 11].

Таблица 13.1

Классовая система при капитализме.

Все перечисленные элементы прослойки он считает классами (что и мы будем считать в этом разделе). Все революционные изменения в обществе происходят из-за стремления самого верхнего класса в прослойке занять положение господствующего класса: «Движущаяся сила всякой «перестройки» формируется в среде «прослойки». Этой силой всегда является класс, находящийся в «прослойке» и близкий по своему положению к господствующему классу. Из этого следует, что реальная угроза любому господствующему классу всегда исходит от класса, занимающего «верхнее» место в «прослойке» – именно этот класс и будет организовывать в обществе социальную «смуту». Таким образом, изучая происходящие в «прослойке» социальные процессы, можно прогнозировать и развитие социального процесса всего общества… Исполнительной силой всякой перестройки являются эксплуатируемые классы и «прослойка» без выделившегося из нее нового господствующего класса.»[67, 85–86]. В соответствии с этой схемой после Октябрьской революции 1917 года место эксплуататорского класса вместо буржуазии заняли профессиональные общественники: «политработники (партийный аппарат, профсоюзный аппарат, государственный аппарат)» [67, 20].

Видно, однако, что этот список существенно отличается от состава профессиональных общественников двумя абзацами выше. Т. е. к власти пришел не тот класс профессиональных общественников, который был до революции, а тот, который сформировался после революции. Революцию делали не передовые представители класса профессиональных общественников, а отступники этого класса. Шоль говорит, что это, мол, все хитрость профессиональных общественников. Однако в этом случае должна быть мощная организация, сговор среди профессиональных общественников царской России. Даже намека на это не было. Т. е. логика Шоля основана просто на встраивание событий в прокрустово ложе его схемы. Аналогично «объясняются» нэп и коллективизация.

Строй, образовавшийся в СССР, Шоль называет корпоративным капитализмом. Механизм господства корпорации профессиональных общественников описан довольно точно и совпадает в механизмом, описанным Л. Троцким в его «Преданной революции». Однако ссылок на Троцкого нет.

С помощью своей схемы Шоль анализирует и контрреволюцию в СССР после прихода к власти Горбачева. Горбачевскую перестройку он объясняет как стремление класса управленцев производством захватить власть, опираясь на возникшее недовольство трудящихся в связи с отставанием от развитых капиталистических стран. И инструментом для этого была выбрана борьба за расширение прав трудовых коллективов, приведшая к «Закону о государственном предприятии (объединении)». Конечно это и многое другое, не упомянутое Шолем, имело место, но лишь вследствие того, что данные процессы были запущены по инициативе сверху, предательским горбачевским руководством. Без этой инициативы они не были бы возможны. Однако этот очевидный исторический факт не вкладывается в схему Шоля и поэтому совершенно не упоминается. Восстание против корпоративного капитализма организовала верхушка профессиональных общественников, а не верхняя часть прослойки. И прослойка и трудящиеся были использованы лишь как актеры, призванные замаскировать верхушечный переворот народной революцией.

Шоль дает прогноз будущего развития общества: «Коммунистическая тенденция дальнейшего социального развития человечества наиболее вероятно пойдет по пути постепенного снижения степени эксплуатации человека человеком на основе научно-технического прогресса в двух направлениях. Первое – постепенное освобождение рабочего класса от физического труда в форме сокращения рабочего дня и, в конечном счете, переход в классы работников умственного труда. Второе – постепенное освобождение различных классов интеллигенции от наемного труда. Это возможно при постепенном сокращении сначала класса управленцев производством, а затем класса коммерсантов.» [67, 65]. Это произойдет в результате автоматизации. Ставшие ненужными члены классов прослойки перейдут по Шолю в классы научных работников и работников культуры.

Эту идиллическкую картину Шоль основывает на данных для развитых стран Запада 1990 г. Однако нам это малоинтересно, поскольку РФ и большую часть мира туда не пускают. И к тому же это данные того периода, когда под влиянием конкуренции с социализмом Запад шел на существенные уступки своим трудящимся. Сейчас ситуация меняется.

Шоль предлагает свою схему развития экономических формаций: «рабовладельческий капитализм – феодальный капитализм – частный капитализм (буржуазный) – корпоративный капитализм (государственный) – акционерный капитализм (народный) – кооперативный капитализм (социализм)» [67, 71]. Основывает он ее тем, что раз везде есть прибавочный продукт, то значит везде и капитализм. Весь процесс перехода от одной стадии капитализма к другой он называет «коммунизмом»:»…коммунизм – это объективный исторический процесс обобществления собственности путем расширения доступа все большего числа членов общества к средствам производства или к средствам обращения, ведущий к все более равным правам иусловиям владения имуществом членами общества» [67, 70].

В общем – все дороги ведут к коммунизму. И ведут нас туда господствующие классы, привлекаемые погоней за своим благополучием! Трудящимся остается лишь… ждать. В этом основной вред труда Шоля. Он является одним из худших образов маниловского исторического оптимизма, поскольку написан популярно и для теоретически неподготовленного читателя выглядит достаточно убедительно.

13.2. Панацея народовластия

В главе рассмотрены документы трех компартий, отражающих, примерно, весь диапазон позиций коммунистов.

14.1. Программа КПРФ

Программа, принятая XIII съездом [70], начинается с общей оценки перспективы для современной России:

«Россия находится на крутом изломе своей истории. Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации ».

Далее даётся характеристика партии, её цель, направленность мирового социального процесса:

«КПРФ выступает единственной политической организацией, последовательно отстаивающей права людей труда и национально-государственные интересы. Стратегическая цель партии – построение в России обновленного социализма, социализма XXI века … Несмотря на временные отступления революционного движения, современная эпоха представляет собой переход от капитализма к социализму ».

В 1-ом разделе «Современный мир и Россия» даётся описание нарастающего кризиса капитализма: «Подтверждается ленинское учение об империализме как высшей и последней стадии капитализма … Дальнейшее сохранение капитализма как господствующей на планете системы грозит катастрофой . Даже самые ярые его сторонники признают, что развитие производства присущими капитализму хищническими методами ведёт к быстрому исчерпанию важнейших природных ресурсов. Углубляется мировой экономический кризис. Капитализм подрывает жизнь людей локальными войнами и постоянной угрозой их перерастания в новую мировую войну, перекройкой государственных границ, техногенными катастрофами, культурным и духовным упадком. Свободный обмен информацией также несовместим с современным рынком.

Капитализм сам создает предпосылки для установления более совершенного общественного строя. Главная материальная основа неизбежного наступления социализма состоит в обобществлении производства . Движущей силой этого процесса был и остаётся человек труда, рабочий класс. Научно-технический прогресс ведёт к коренному качественному и структурному обновлению рабочего класса города и деревни. Инженерно-технические и научные работники, труженики сферы обслуживания в большинстве своем сегодня также являются наёмными работниками. В результате складывается передовой отряд, ядро современного рабочего класса. В нём коммунисты видят свою главную социальную опору ».

Поражение социализма в ряде стран – временное:

«Происшедшая в СССР и в ряде других стран реставрация капитализма означает временное отступление социализма. Причём проиграл не социализм как общественный строй, а ранняя его форма».

Получается, что социализмов может быть несколько. Но социализм как формация (или первая стадия коммунистической формации) может быть только один. Т. е. проиграл именно социализм.

«Силы социализма зреют и растут. Ускоренно развивается социалистический Китай».

То, что Китай развивается ускоренно – это верно. Но можно ли его считать социалистическим? Или там реализуется идея конвергенции? Или руководство компартии и использование социалистических методов является лишь средством развития национального капитализма?

«Продвигаются по пути строительства социализма другие страны. Вряде государству власти находятся коммунисты или прогрессивные партии, лидеры которых с симпатией относятся к такому пути. Вслед за Кубой всё увереннее проявляется стремление к социалистическому выбору в странах Латинской Америки. Усиливается национально-освободительная борьба во многих странах мира, лишая капитализм важнейшего резерва и источника продления своего существования… есть все основания считать, что в XXI веке социализм как учение, массовое движение и общественный строй получит своё второе дыхание».

В разделе 2. «Уроки истории и пути спасения Отечества» отмечается, что/ «Наша страна выступила первопроходцем социалистического строительства. Однако необходимость «доделывать» многие накопившиеся в капиталистической России проблемы и враждебное окружение наложили на этот процесс существенный отпечаток». Описывается весь путь, пройденный страной: нэп, индустриализация, коллективизация, подготовка к войне, победа в Великой отечественной войне, послевоенное восстановление народного хозяйства, успехи в освоении атомной энергии и покорении космоса, расцвет науки и культуры. «Русское чудо» демонстрировало гигантские возможности социалистического строя и вызывало заслуженное уважение всех народов планеты».

Далее отмечаются недостатки в строительстве социализма: «Однако задача создания производительных сил, соответствующих социалистическому способу производства, была решена далеко не полностью. Утвердившаяся в стране мобилизационная экономика обусловила предельно жёсткое огосударствление и централизацию многих сфер общественной жизни. Не был своевременно приведён в соответствие с потребностями производительных сил хозяйственный механизм. Рос бюрократизм, сдерживалась самоорганизация народа, снижались общественная энергия и инициатива трудящихся. Имели место серьёзные отступления от одного из ключевых принципов социализма «От каждого – по способностям, каждому – по его труду». Достижения научно-технической революции не были в полной мере соединены с преимуществами социализма. Было допущено необоснованное забегание вперёд, что особенно проявилось в принятой в 1961 году третьей Программе КПСС.

Главная задача, которая встала перед обществом, заключалась в том, чтобы перейти от прежних, во многом ещё несовершенных форм социализма к более зрелым его формам, обеспечить развитие в СССР реального социализма на собственной основе. Предстояло не только формально-юридически, а реально, на деле обобществить производство , добиться более высокого по сравнению с капитализмом уровня производительных сил и качества жизни народа, перейти к самоуправлению трудовых коллективов, использовать более действенные мотивы и стимулы к труду, последовательно создавать условия для гармоничного и всестороннего развития личности».

Наряду с правильными положениями в этой критике есть и сомнительные. «На деле обобществить производство». Что это такое? Поскольку ниже этой фразы говорится о самоуправлении трудовых коллективов, то это вероятно дань анархосиндикализму Клоцвога. «… добиться более высокого по сравнению с капитализмом уровня производительных сил и качества жизни народа». Едва ли это было возможно в условиях навязанной Западом гонки вооружений.

Кризис, поразивший советское общество, Программа связывает с кризисом партии: «…к правящей партии присосалось немало чуждых элементов, безыдейных карьеристов и приспособленцев. Эти носители мелкобуржуазной идеологии всегда представляли для социализма особую опасность.

Погоня за численностью партийных рядов, отсутствие механизма сменяемости и омоложения руководящих кадров ослабляли КПСС. Политически зрелая ее часть не смогла оказать должного влияния на деятельность руководящих структур и предотвратить растущее проникновение в партию классово-враждебных ей лиц. Недооценка опасности происходивших процессов, монополия на власть и на идеологию, перерождение части партийных лидеров ввергли КПСС в состояние «зазнавшейся партии». Всё глубже становился отрыв её руководителей от миллионов коммунистов, от трудящихся».

Из изложенного выше вызывает вопрос фраза о монополии на власть и идеологию. То, что это может приводить к негативным последствиям, ясно. Но можно ли было без этой монополии обойтись? Программа на этот вопрос не отвечает.

Контрреволюция в программе описана следующим образом: «В партии крепло стремление коммунистов-ленинцев решить наконец назревшие проблемы, преодолеть накопившиеся в обществе негативные тенденции – и выйти на новые рубежи. Однако это стремление было обманным путем использовано предателями социализма.

Во второй половине 80-х годов они на словах лицемерно провозгласили: «Больше демократии, больше социализма!». На деле же развернулась работа по его уничтожению. Всячески подрывалась роль общественной собственности – основы социалистического строя. Извращалась роль трудовых коллективов и кооперации. Не были приняты должные меры по пресечению «теневой экономики». Ослабление роли государства, отступление от планового начала привели к дезорганизации народного хозяйства и потребительского рынка. Искусственно созданный «дефицит» товаров вызывал протесты населения. Средства массовой информации были сознательно переданы в руки носителей буржуазных взглядов. Используя методы психологической войны, они обрушили на массовое сознание поток очернительства советской и российской истории, были развязаны руки «теневому капиталу», националистам, антинародным силам, которые выступили против Советской власти и единого Союзного государства.

Политическая верхушка пошла на то, чтобы использовать своё положение для захвата общенародной собственности. Когда её действия натолкнулись на сопротивление истинных партийцев, требовавших сохранения социалистического строя и Союза ССР, перерожденцы в августе-декабре 1991 года осуществили контрреволюционный переворот и запретили деятельность партии коммунистов.

Очередным шагом в насаждении капитализма и разрушении страны стал беловежский сговор откровенных предателей нашего Отечества. Они грубо попрали священную волю народа, его желание жить в едином многонациональном государстве, ясно выраженное на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года.

Позорным венцом этих преступных деяний стал кровавый октябрь 1993 года – расстрел из танковых орудий Дома Советов в Москве, разгон Съезда народных депутатов. Эти события послужили прологом к созданию буржуазного государства и установлению режима национальной измены».

В этом в основном правильном описании контрреволюция объясняется внутренними процессами. Однако в последующем изложении подчёркивается влияние внешних сил: «Вдохновителями антисоветских сил в нашей стране были США и их союзники, западные спецслужбы. Под их покровительством в стране была создана «пятая колонна». При её ведущем участии произошло завершение контрреволюционного переворота, что привело к закреплению и обеспечению временной устойчивости навязанного народам России капитализма».

Излагаются плачевные итоги реставрации капитализма: «…резкое падение объёмов промышленного и сельскохозяйственного производства, деградацию науки, образования и культуры… Попираются нормы даже буржуазной демократии. Выборы в органы власти всё больше превращаются в фарс.

Углубляется пропасть между богатыми и бедными, между новоявленными толстосумами и большинством народа. Трудящиеся лишились большей части своих социально-экономических и гражданских прав. Пролетаризация большинства соотечественников происходит одновременно с их социальным расслоением. Продолжается абсолютное обнищание значительной части трудящихся, ветеранов и пенсионеров. Миллионы детей занимаются бродяжничеством и не посещают школу. Обостряются противоречия междурегионами, между городом и деревней.

Не затухают пожары межнациональных конфликтов. Крайнюю остроту в годы реставрации капитализма приобрёл русский вопрос. Сегодня русские стали самым крупным разделённым народом на планете. Идёт откровенный геноцид великой нации. Численность русских уменьшается. Уничтожаются исторически сложившиеся культура и язык. Задачи решения русского вопроса и борьбы за социализм по своей сути совпадают .

Утрачены позиции страны на международной арене. Упала боеспособность Вооруженных Сил. НАТО бесцеремонно продвигается к нашим границам . Российская Федерация превращается в объект очередного передела мира, в сырьевой придаток империалистических государств.

КПСС убеждена: спасение Отечества – только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма . История вновь поставила народы нашей Родины перед тем же выбором, что и в 1917, и в 1941 годах: либо великая держава и социализм, либо дальнейшее разрушение страны и превращение её в колонию. Речь идёт не о том, чтобы вернуться назад, а о том, чтобы двигаться вперед, к обновленному социализму, очищенному от ошибок и заблуждений прошлого, в полной мере отвечающему реалиям сегодняшнего дня».

Здесь, по идее, следовало бы показать, от каких ошибок и заблуждений прошлого нужно очиститься. Хотя, такой перечень, вероятно, сразу стал бы объектом ожесточённой критики. А приведённая редакция позволяет отгородиться от шаблонной критики «демократов»: «Вы нас тянете назад!»

Выполнить свою задачу возвращения на путь социалистического развития КПРФ предполагает следующим образом: «В нынешних условиях КПРФ видит свою задачу в том, чтобы соединить социально-классовое и национально-освободительное движения в единый народный фронт. Придать ему целенаправленный характер. Партия борется за единство, целостность и независимость Отечества, за воссоздание братского Союза советских народов, благополучие и безопасность, нравственное и физическое здоровье граждан .

Со своими идеями российские коммунисты прежде всего обращаются к современному рабочему классу. Говоря шире – к трудящимся классам и слоям России. К тем, кто собственным трудом создаёт материальные и духовные ценности, оказывает населению жизненно значимые услуги. В этих людях коммунисты видят свою главную социальную базу…

 выступает за мирный переход к социализму. Вместе с тем, как сказано во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, власть обязана заботиться о нуждах народа, чтобы он «не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения». Сложившийся в стране режим, проводя антинародную политику, сам роет себе могилу».

Признаётся возможность немирного перехода к социализму, но в максимально осторожной форме со ссылкой на документ ООН. Это вызывает критику «левых», но только такая формулировка возможна для крупнейшей партии реальной легальной оппозиции. Для мелких левых партий режим может позволить и более резкие формулировки с целью провоцирования разногласий в левом движении.

Программа определяет, кто может быть союзником КПРФ:

«Это – партии и общественные объединения левого, социалистического спектра, прогрессивные патриотические движения. Это – профсоюзы, рабочие, крестьянские, женские, ветеранские, молодёжные, религиозные, просветительские, творческие, экологические, антиглобалистские и иные общественные организации. Все те, кто проявляет заботу о трудовом народе, борется против закабаления России, кто не опорочил себя соглашательством с разрушительным курсом правящего режима. Коммунисты уважают их право на собственные взгляды и не навязывают своих. Но в диалоге и взаимодействии с ними не считают нужным скрывать своего твердого убеждения, что защита национально-государственных интересов России органически сливается сегодня с борьбой за социализм и советские формы, народовластия . Мы уверены, что жизнь подтвердит нашу правоту».

В разделе 3 «Три этапа развития страны» приводится сценарий возвращения страны на путь социалистического развития.

Первый этап – взятия власти – самый важный, поэтому воспроизводится полностью: «На этом этапе решается задача установления демократической власти трудящихся, широких народно-патриотических сил во главе с КПРФ . Для её достижения коммунисты организуют народные массы в борьбе за их социально-экономические, политические интересы, возглавляют выступления людей труда, ветеранов и молодежи в защиту своих законных прав. Партия добивается создания условий для честных выборов всех органов власти и формирования правительства народного доверия.

Овладение рычагами власти позволит устранить катастрофические последствия «реформ», восстановить основные политические и социально-экономические права граждан, вернуть народу и взять под контроль государства собственность на противоправно присвоенные основные средства производства. Национализация создаст прочную экономическую основу дальнейших преобразований. Будет пресечено ограбление мелких товаропроизводителей крупным капиталом, чиновниками и мафиозными группами.

Представительные органы власти и правительство обеспечат условия безопасности и независимости страны, создадут гарантии от попыток творцов «нового мирового порядка» прибрать к своим рукам природные богатства и производственную базу России, станут всемерно содействовать экономической и политической реинтеграции республик преступно расчленённого Советского Союза.

  будет активно возрождать и развивать непосредственное народовластие: местные Советы народных депутатов, советы трудовых коллективов, комитеты самоуправления, самоорганизации и самозащиты, поддерживать введение контроля трудящихся за исполнительной и представительной властью. На референдум будет вынесен вопрос о восстановлении в полном объёме советской системы государственной власти».

Следующие два этапа показывают развитие социалистических преобразований.

Второй этап. «После достижения политической и экономической стабильности КПРФ примет необходимые меры, чтобы максимально обеспечить всё более широкое участие трудового народа в управлении государством. Это необходимо сделать через Советы, профсоюзы, рабочее самоуправление и другие рождённые жизнью органы прямого народовластия.

В экономике отчетливо проявится ведущая роль социалистических форм хозяйствования, которые наиболее эффективны в деле обеспечения благосостояния народа. На этом этапе ещё сохранится обусловленная уровнем производительных сил экономическая многоукладность… Народная власть с помощью плановых и рыночных механизмов будет активно регулировать развитие экономики и социальной сферы. Сельскохозяйственное производство получит государственную поддержку. Будут ликвидированы пресловутые «ножницы цен» на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, ограбление села и его тружеников. Основу возрождения села партия видит в крупных предприятиях, соединяющих производство, переработку и сбыт сельскохозяйственной продукции».

Третий этап. «Его содержанием будет энергичная работа по окончательному формированию социалистических общественных отношений, обеспечению устойчивого развития социалистического строя на собственной основе. Станут доминировать общественные формы собственности на основные средства производства. По мере возрастания уровня реального обобществления труда и производства постепенно утвердится их решающая роль в экономике».

Этот план разумен, предполагает в основном постепенные преобразования. Наиболее резкие перемены произойдут на первом этапе. Важнейшая перемена – национализация, но без неё никак нельзя. Программа не оговаривает условий, при которых возможно взятие власти мирным путём. Но марксизм-ленинизм даёт однозначный ответ: революционная ситуация. Развитие революционной ситуации, позволяющее КПРФ взять власть, представлено Зюгановым (см. раздел 9.2).

Таким образом, первый этап возможен при возникновении в России революционной ситуации. А революционная ситуация возникает под действием объективных факторов и не зависит существенно от действия революционной партии. Последняя может только её использовать при проведении правильной политики, определяемой конкретной обстановкой.

В разделе 4 «Программа-минимум» излагаются подробно конкретные действия КПРФ на первом этапе.

Она содержит как фундаментальные преобразования:

« установить власть трудящихся, народно-патриотических сил;

• национализировать природные богатства России и стратегические отрасли экономики»;

так и меры по реализации буржуазно-демократических свобод

« сломать систему тотальных фальсификаций при проведении выборов;

• создать реально независимую судебную систему».

В положении о власти следовало бы оставить что-то одно: либо власть трудящихся, либо народно-патриотических сил. Реально, конечно, только второе. Выражение «власть трудящихся» в условиях политической пассивности большинства трудящихся означает лишь то, что политика пришедших к власти сил проводится в интересах трудящихся.

Сломать систему фальсификаций можно – это в силах любой власти, но сделать судебную систему независимой невозможно, поскольку на деле судебная система всегда и везде является карательным органом власти. Независимая судебная система – лживый лозунг буржуазной демократии. Реально независимость проявляется избранно, для её демонстрации. Более того, попытка сделать судебную систему независимой от себя может для власти плохо кончиться, если контроль над судебной системой возьмут политические противники.

Большая часть Программы-минимум посвящена конкретным мерам по ликвидации негативных последствий «демократических реформ»:

« вернуть в Россию из зарубежных банков государственные финансовые резервы, использовать их на экономическое и социальное развитие;

• осуществить срочную программу мер по борьбе с бедностью, ввести государственный контроль над ценами на товары первой необходимости;

• пересмотреть законы, ухудшающие материальное положение граждан и позволяющие растаскивать природные ресурсы страны, прежде всего – закон о «монетизации» льгот, Трудовой, Жилищный, Земельный, Лесной и Водный кодексы. Не допустить повышения пенсионного возраста;

• восстановить ответственность власти за жилищно-коммунальное хозяйство, установить плату за жилищно-коммунальные услуги в размере не более 10 % дохода семьи, прекратить выселение людей на улицу, расширить государственное жилищное строительство;

 увеличить финансирование науки, обеспечить учёных достойной заработной платой и всем необходимым для исследовательской деятельности»; и т. д.:

Обеспечить бесплатные образование и здравоохранение, продовольственную безопасность, «приоритет внутреннего долга перед внешним», «ввести прогрессивную шкалу налогообложения», «расширить права трудовых коллективов и профсоюзов»; «создать условия для развития малого и среднего предпринимательства»; «пресечь коммерциализацию культуры»; «принять самые решительные меры для подавления коррупции и преступности»; «укрепить обороноспособность страны;…».

В разделе 5 «Идейное и организационное укрепление КПРФ» говорится, что партия стремится создать союз патриотических сил для борьбы за социализм.

«КПРФ будет всячески содействовать осознанию широкими слоями трудового народа их интересов, определяющей роли рабочего человека в спасении Родины, в повороте страны на путь прогрессивного развития. Непременное условие достижения этих целей – повышение политической активности трудящихся, вовлечение их в общенациональное движение за возрождение социализма, за свободу и целостность России, за восстановление Союзного государства» .

Даётся перечень форм борьбы КПРФ для достижения целей Программы.

«Партия организует и поддерживает различные формы внепарламентской и парламентской борьбы, включая массовые протестные акции, забастовки и другие формы гражданского сопротивления, предусмотренные международными конвенциями о правах человека. КПРФ рассматривает парламентскую борьбу как борьбу классовую, в которой недопустимы компромиссы с антинародным курсом нынешней власти. Только при этом условии может быть действенной связь массового протестного движения с парламентской деятельностью коммунистов».

КПРФ признаёт самостоятельность других компартий РФ и стремится преодолеть разобщённость коммунистического движения для достижения общих целей возвращения на путь социализма.

«Во внутрипартийных отношениях первоочередными являются следующие задачи :

• обеспечение партийной дисциплины на базе идейной и нравственной общности, критики и самокритики, товарищества, равенства и демократического централизма;

 неуклонное следование ленинскому предупреждению об опасности как левого, так и правого оппортунизма. Всякое проявление фракционности и групповщины несовместимо с пребыванием в партии;

 последовательное омоложение и обновление состава партии…

 демократизация внутрипартийной жизни, целенаправленная работа по формированию партии трудящихся масс, исключающей явления обюрокрачивания и вождизма, систематическое обновление всех выборных партийных органов и руководящих кадров, депутатского корпуса;

 создание условий, которые не допускают появления политических перерожденцев, карьеристов, использующих своё пребывание в партии для достижения корыстных целей, подрыва её авторитета;…»

14.2. Нина Андреева и ВКПб

Нина Андреева стала знаменитой после статьи «Не могу поступаться принципами», опубликованной 13 марта 1988 года в «Советской России», отразившей глубокую тревогу многих людей за судьбу социализма в результате проведения Горбачевской перестройки. В ноябре 1991 года она стала организатором одной из коммунистических партий, возникших на обломках КПСС – Всесоюзной Коммунистической Партии Большевиков (ВКПБ).

Программа ВКПБ.

В первом разделе «Уроки истории» дается описание революции, гражданской войны, нэпа, индустриализации, коллективизации, Отечественной войны и послевоенного восстановления. Заканчивается раздел выводом: «Социализм, построенный в условиях «осажденной крепости», даже будучи обремененным буржуазными и мелкобуржуазными пережитками в экономике, политике, идеологии и культуре, сумел превратить страну в сверхдержаву, возглавившую мировой общественный прогресс. На повестке дня стояло его совершенствование и развитие на собственной основе, освобождение от многочисленных следов капитализма путем разрешения возникающих противоречий в интересах трудящихся и преодоления реальных трудностей, без чего немыслим выход на новый уровень цивилизации – в коммунистическую формацию. Задержка и неэффективное решение жизненно важных проблем влекло страну к кризису – и сдаче завоеванных позиций» [71,331].

Во втором разделе «Причины кризиса» приводятся причины контрреволюции. Утверждается, что она стала следствием процессов в 60-х -80-х годов, связанных «с мелкобуржуазным влиянием на все сферы жизни общества»… [66,331], начиная с XX съезда КПСС, развернувшего антисталинскую кампанию. «Эта кампания привела к подрыву авторитета социализма…. конфронтации с Компартией Китая… Ревизионисты приступили к размыванию основополагающих положений марксизма-ленинизма… Экономику стали ориентировать не на снижение себестоимости и увеличения производства высококачественных товаров…, а на получение прибыли любой ценой. Такая ориентация привела к замедлению народнохозяйственного развития…. началось вздорожание предметов народного потребления, вымывание дешевого ассортимента… Растет дистанция между высоко– и низкооплачиваемыми… Набирает силу «теневая» экономика, рождающая частнопредпринимательские элементы, которые форсируют первоначальное накопление капитала. С теневиками сомкнулась коррумпированная бюрократия, которая вместе с обуржуазившейся интеллигенцией и разношерстными люмпенами составила антисоциалистический, антинародный блок.

Постепенно деградирует политическая надстройка общества. Рабочий класс постепенно оттесняется от государственной политики, вследствие чего она лишается социальной устойчивости» [71,331–333].

Вообще-то рабочий класс был «оттеснен» от политики еще при Сталине, создавшего условия для последующего всевластия бюрократии. В конце раздела дается верная оценка контрреволюционной Горбачевской перестройки. В разделе «Наши задачи» выдвигается программа переходного мобилизационного периода, которая призвана предотвратить крах страны, обозначить основные пути выхода из кризиса. В соответствии с этой программой формируются основные цели и задачи ВКПБ.

В социально-экономической области:

«1. Восстановление господства социалистической собственности как экономической основы конституционного строя…

2. восстановление на современном научном уровне плановой системы хозяйства…

3. восстановить модель однокомпонентного социалистического рынка, где товарами являются только предметы народного потребления…

4. провести ревизию кооперативов и малых предприятий с закрытием грабительски-спекулятивных торгово-посреднических… Социалистическая кооперация должна быть исключительно трудовой… Равные условия хозяйствования для кооперативов и государственных предприятий…

5. Остановить насильственную деколлективизацию деревни… Возникновение единоличных (фермерских) хозяйств можно считать целесообразным там, где это вызвано национальными традициями и экономической целесообразностью… Утверждение, что фермерство обеспечит страну продовольствием – вредная утопия или заведомый обман.

6. Покончить с хозяйствованием иностранного капитала в советской экономике…

7. Немедленное восстановление социальных прав трудящихся, гарантированных Конституцией 1977 г.» [71, 339–342].

В области политики и идеологии:

«1. В условиях обострения социальных противоречий необходимо восстановление Советского государства , выполняющего функции диктатуры пролетариата как органа власти рабочего класса, выступающего в союзе с колхозным крестьянством, всеми социальными субъектами материального и духовного общественного производства…государства, реализующего задачи защиты коренных интересов трудящихся не в режиме диктаторства и авторитаризма, а самыми демократическими гуманными средствами… Принцип «цель оправдывает средства» не приемлем для марксизма ленинизма. Такова сегодня суть социалистического решения вопроса о политической власти, способной восстановить и укрепить целостность СССР…

2. Возрождение Советской власти – это программа партии в условиях наступления реакции и антикоммунизма. … Через партию коммунисты-ленинцы призваны вести решительную борьбу за власть рабочего класса… социализм… через фракции своих депутатов в представительных органах, должна активно влиять на выработку и осуществление политической линии Советов, формирование кадрового состава аппарата управления, сотрудничая с партиями, профессиональными союзами, общественными организациями, которые не на словах, а на деле отстаивают интересы людей труда, честь и достоинство отечества

3…главное внимание ВКПБ должна уделять совершенствованию внепарламентских форм борьбы. Среди них особое значение привлекают политические требования забастовок и всеобщая политическая стачка как последнее средство предотвратить гражданскую войну….

4. Главная внешнеполитическая задача – восстановление целостности и укрепления национального суверенитета страны, превращение ее вновь в великую мировую Державу…

5. Первостепенный долг коммунистов-военнослужащих – сохранить боеспособность и кадровый рабоче-крестьянский костяк Советской Армии и Флота, не дать реставраторам превратить их в антинародный репрессивный институт…

6. Восстановить государственный характер деятельности средств массовой информации…

7. На основе изучения фундаментальных работ основоположников марксизма-ленинизма, выдающихся деятелей международного коммунистического движения (И. Сталина, Маоцзедуна, Г. Димитрова, Э. Тельмана, М. Тореза, П. Тольятти, Хошимина, Кимирсена, Ф. Кастро – и других) осваивать методологию социально-политического познания и действия…» [71, 343–346].

Эта Программа появилась, по-видимому, в 1991 году: здесь еще упоминается СССР как существующее государство. В 1996 году в результате раскола ВКПБ появилась Программа ВКП(б) [72]. Она существенно переработана, но общая направленность ее сохранилась.

Программа более жестко, чем программа ВКПБ, опирается на Сталина. Отсчитывает начало кризиса социализма в СССР от момента его смерти. Программа выражает оптимизм в победе коммунизма: «Современный капитализм, несмотря на все достижения научно-технического прогресса, не способен ни устранить основных противоречий своего развития, ни предотвратить их обострения и появления новых противоречий. Сохранение и обострение основных противоречий капитализма свидетельствуют о том, что коммунистическая революция стоит на повестке дня». Однако какой-либо серьезной аргументации историческими фактами не приводится.

Реалистичной является программа преобразований экономики после преодоления реставрации капитализма: «После победы диктатуры пролетариата ВКП(б)» учитывает объективную «необходимость существования в переходный от капитализма к социализму периода многоукладной экономики, а, значит, и сочетания рыночных и плановых методов регулирования иуправления…».

14.3. Позиция РКРП

Позицию РКРП осветим на основе ее Программы в редакции 1996 г. и одного из более поздних документов – статьи к 80-летию Октябрьской революции.

Программа РКРП провозглашает открыто классовый характер партии: «РКРП является партией рабочего класса … Рабочий класс может радикально улучшить свое положение, лишь добившись одновременного улучшения жизни всех трудящихся – крестьян и трудовой интеллигенции. Поэтому РКРП… в то же время есть и партия всех трудящихся» [73, 1–2].

Программа отмечает неизбежность перехода к коммунизму и рассматривает социализм как первую его фазу: «Переход от капитализма к коммунизму определяется не субъективным выбором людей – политических партий или народов, а естественно-историческим, то есть неизбежным процессом обобществления производства… Этот рост обобществления производства требует общественного вмешательства в экономику, руководства его из единого центра в интересах всех членов общества. Социализм есть неразвитый, незрелый, неполный коммунизм. На этой фазе неизбежно несет во всех отношениях отпечаток старого, капиталистического строя, из которого он вышел. Здесь каждый объективно заинтересован как в росте общественного богатства, так и в увеличении своей доли в нем, хотя бы и в ущерб интересам всех остальных членов общества… Движение к коммунизму закономерно, и всему человечеству предстоит совершить этот путь » [73, 2–3].

Далее отмечается особая роль Советов, как лучшей формы народовластия. Отход от советской формы начался во второй половине 30-х годов: «… был осуществлен отход от выборов органов власти через трудовые коллективы» [73, 4]. В результате: «Неподконтрольность государственной власти трудовым коллективам, ее независимость от них привели к понижению роли трудящихся в управлении, бюрократизации всей системы государственной власти и нарушениям социалистической законности, Власть могла действовать в интересах рабочего класса лишь постольку, поскольку эти интересы выражала коммунистическая партия, руководимая И.В. Сталиным» [73, 5].

При описании кризиса социализма в качестве причин отмечаются: изматывающая силы борьба с империализмом, «что способствовало активизации носителей антикоммунистической тенденции…» и негативная роль экономической реформы 1965 г.: «Ориентируя предприятия на объем реализации в рублях и прибыль, она стимулировала групповой эгоизм, материально заинтересовывала производителей выпускать возможно меньше продукции и как можно более дорогой, породила дефицит и инфляцию…» [68, 7]. Дальнейшее развитие кризиса: «Попустительство частнособственническим тенденциям привело к замедлению и дальнейшей остановке движения общества вперед… Вскоре после XXVII под давлением буржуазных и мелкобуржуазных элементов и их представителей в КПСС коммунистическая стратегия руководством партии была вообще отброшена и заменена курсом на переход к иному общественному строю – перестройку» [73, 7–8]. Дается краткое описание развития контрреволюции: межнациональные конфликты, разрушение экономики, выступление ГКЧП и события октября 1993 года как «полная ликвидация Советской власти и социалистического (общенародного) характера собственности».

«Кризис в СССР конца 80-х – 90-х годов – острый конфликт между интересами людей труда и насаждаемой и углубляемой не только изнутри, но и извне капитализации страны ».

Программа демонстрирует понимание опасности контрреволюции не только для дела социализма, но и для существования России как государства: «…Это осуществление давнего замысла империалистических держав: расчленить СССР, Россию наряд карликовых государств, столкнуть их в разряд стран «третьего мира» и безнаказанно грабить наши народы. Над нашей Родиной нависла смертельная опасность» [68, 9].

В конце первого раздела выражается оптимизм в преодолении капитализации: «Представляя интересы общественного прогресса и образуя большинство населения, трудящиеся потенциально сильнее доморощенной буржуазии, составляющей ничтожное меньшинство и пытающейся повернуть колесо истории вспять… К людям труда постепенно приходит убежденность в положительном исходе этой борьбы при участии большинства трудящихся, беспартийных и коммунистов. Трудовой народ обретает способность возродить свою политическую власть» [73, 9-10].

Ключевой является малозаметная оговорка: «при участии большинства трудящихся ». В этом и вся трудность: как этого добиться?

В качестве метода преодоления реставрации капитализма предлагается возрождение Советской власти путем создания Советов снизу, по существу как альтернативных органов власти: «Возрождение Советской власти для спасения России от грядущей катастрофы – эта наша программа-минимум в условиях наступления пробуржуазных сил. Только возродив Советы, объединив с их помощью все прогрессивные силы, трудящиеся остановят разрушение, и, взяв созидательный курс, обеспечат подчинение всех сфер общественной жизни своим интересам».

Роль партии в процессе возрождения советской власти: «… партия обязана добиваться повсеместного объединения представителей органов самоуправления трудовых и воинских коллективов в районные, городские – и областные Советы рабочих, крестьян, специалистов и служащих». И так до Всероссийского съезда Советов. «РКРП будет добиваться вынесения на всенародный референдум принятой Всероссийским съездом Советов рабочих, крестьян, специалистов и служащих Конституции РСФСР…» [73, 11].

Программа возрождения Советской власти объявлена, но ничего не говорится о том, как ее реализовать? Ведь референдум по Конституции РФ 1993 года объявляет Президент.

После возрождения Советской власти: «Коммунисты призваны содействовать трудящимся в избрании достойных депутатов, в выработке наказов им, в оказании им помощи, в контроле за их деятельностью… Создавая школы рабочего самоуправления, политические университеты, необходимо способствовать всеобщему участию трудящихся в государственном управлении, прежде всего в рабочем контроле за производством и распределением произведенных продуктов. Так будут изживаться бюрократизм и злоупотребления…» [73, 12].

Все выглядит здорово при условии, что все трудящиеся стоят на своей классовой позиции. Но многочисленные выборы показали, что многие трудящиеся находятся в плену буржуазной идеологии. Как в этих условиях уберечь Советы от превращения в органы власти буржуазного государства? Но Программа не ставит даже такого вопроса и тем более не дает ответа. Предлагаемые выше формы деятельности партии вполне вписывающиеся в буржуазный парламентаризм (кстати, в начале Программы осуждаемый), который, как показал опыт контрреволюций в СССР и странах Восточной Европы, дает буржуазии возможность совершить мирную контрреволюцию.

В экономической области Программа предлагает «утвердить собственность трудящихся на средства и результаты производства». РКРП «…выступает за то, чтобы трудящиеся… через создаваемые… Советами органы управления хозяйством полновластно распоряжались средствами и результатами производства в общественных интересах». Программа, однако, выражает понимание опасности анархосиндикализма: «При этом РКРП будет последовательно руководствоваться ленинским заветом о борьбе с цеховой узостью, с цеховым эгоизмом». Однако сразу за этой оговоркой следует: «Преодоление наемного характера коллективного труда требует формирование хозяйственной администрации Советами трудящихся, перед которыми эта администрация ответственна».

По вопросу о формах собственности говорится: «Осуществляемая советизация экономики предполагает преимущественное развитие общенародной советской формы общественной собственности, поддержку коллективных форм общественной собственности, исключает курс на приватизацию, отчуждающую трудящихся от основной массы средств производства…» [73, 12–13].

Приводятся программы конкретных экономических мер. Во-первых, антикризисная программа: национализация и объединение банков, денежная реформа, прогрессивный налог на наследство, замораживание цен, борьба со спекуляцией, контроль трудящихся за распределением, монополия внешней торговли…. Излагается программа подъема экономики. Она предусматривает ее антизатратный характер: «Для предприятий изготовителей средств производства в качестве целевого следует установить показатель экономии труда, полученной при использовании данной техники, и поощрять ученых, конструкторов, инженерно-технических работников и рабочих в зависимости от объема этой экономии. Предприятиям, производящим предметы потребления, в качестве фондообразующего показателя хозрасчета нужно установить сумму снижения цен на произведенную продукцию, что заинтересует коллективы в увеличении выпуска предметов потребления, снижения их себестоимости и цен на основе роста производительности труда. Этот порядок стимулирования должен быть установлен Законом о советском предприятии» [73, 15]. Т. е. предлагается вернуться к использованию искусственных показателей оценки труда, порочность которых была подтверждена советским опытом: надежнее контроля спросом, рынком придумать нельзя.

По мере развития социализма должно быть изжито деление общества на классы: «Все должны стать работниками, совмещающими физический и умственный труд. Закономерный путь движения к социальному равенству, освобождению от деления общества на классы – увеличение общественного свободного времени для свободного развития каждого члена общества, для его образования, занятиями наукой, искусством, физической культурой, участии в управлении» [73, 17].

В упомянутой выше юбилейной статье [74] делается признание неустойчивости социализма и упомянуто несколько раз о необходимости обеспечения устойчивости движения к социализму: «… социализм является низшей, первой стадией коммунизма, неустойчивой, заключающей в себе настолько много элементов капитализма, что сохраняется реальная опасность отката к этому капитализму , а поэтому социализм является стадией, где необходимо прежде всего обеспечить устойчивость движения к коммунизму … Рассмотрение социализма изолированно от коммунизма зачастую приводит в программах левых партий к довольно типичным ошибкам. Так, например, не разрабатывается вопрос о необходимости устойчивого направленного прохождения социалистического этапа» [74]. Правда, непонятно, почему неразрабатывание вопроса об устойчивости связано с не рассматриванием коммунистической перспективы. К тому же механизмы обеспечения устойчивости, к сожалению, не рассматриваются. И теоретики РКРП не понимают, что предлагаемая программой роль партии, как советующей, а не руководящей силы, как раз и приводит к неустойчивости.

О неизбежности коммунизма и кризисе капитализма.

«Марксизм говорит, что МИР НЕИЗБЕЖНО ПРИХОДИТ К КУЛЬМИНАЦИИ ВСЕОБЩЕГО КРИЗИСА КАПИТАЛИЗМА, ЗА КОТОРЫМ ПОСЛЕДУЕТ ВСЕМИРНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. Главная причина кризиса старая – она заключена в самой природе капитализма – частной собственности и товарно-денежных отношениях, но в формах проявления есть моменты новизны . Сегодня наблюдается положение, при котором «отсталые» страны все более становятся основными производителями прибавочной стоимости, а «развитые» основным ее потребителем. Образуются благоденствующие «общества потребления» , которые потребляют больше, чем производят . Разумеется, это возможно лишь за счет грабежа других обществ («отсталых»!), которые больше работают, меньше едят. Вот и весь секрет эффективности современной капиталистической экономики. Эффективность грабежа! »

Не совсем верно, все же некоторую часть эффективности дает технический прогресс. С другой стороны Б. Славин и Р. Медведев, наоборот, делают упор только на технический прогресс. Т. е. догматики выделяют только одну сторону, а ревизионисты другую, как и положено (об этом говорят последователи Вазюлина).

«Ясно однако, что такое положение не может сохраняться бесконечно долго. РОСТ СОЦИАЛЬНОГО НАПРЯЖЕНИЯ В ЭКСПЛУАТИРУЕМЫХ СТРАНАХ ПРИБЛИЖАЕТ КУЛЬМИНАЦИОННЫЙ МОМЕНТ ВСЕОБЩЕГО КРИЗИСА КАПИТАЛИЗМА, ВСЛЕД ЗА КОТОРЫМ НАСТАНЕТ ВРЕМЯ ВСЕМИРНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Иной перспективы у исторического развития нет, ибо выход из кризиса абсолютно невозможен в рамках капиталистических отношений – требует преодоления товарно-денежных отношений, уничтожения «общества потребления», что возможно только при установлении отношений социалистических с максимально устойчивым и целенаправленным переходом к коммунистическим отношениям ».

Человеческого выхода, возможно, и нет. Но ведь капитализм действует по звериному закону джунглей. Поэтому выход капитализм найдет – бесчеловечный выход, и он уже его нащупывает. Повышение производительности труда и автоматизация сделает ненужными сами народы зависимых стран и против них будет проводится политика геноцида. Приемы будут разнообразными: от оружия рыночных реформ, уже испробованного в Латинской Америке, Сомали, России… до прямого колониализма и военного уничтожения путем блокады (Куба, Ирак….).

14.4. Обсуждение

Программы партий существенно отличаются. Например, возвращение страны на рельсы социалистического развития КПРФ предполагает осуществить в результате победы на выборах, ВКПБ – в результате всеобщей политической стачки, а РКРП путём взятия власти снизу через организуемые Советы депутатов трудящихся.

Несмотря на кажущиеся различия – установить власть трудящихся, народно-патриотических сил.

Общим является то, что в обычной ситуации все эти пути не реальны. Для их реализации необходима революционная ситуация. В этом случае они могут реализовываться одновременно. Так в случае победы КПРФ на выборах заставить правящий режим передать власть коммунистам поможет всеобщая политическая стачка.

Общим в программе всех партий является утверждение, что власть переходит к народу, о руководящей роли партии упоминания нет:

КПРФ: «установить власть трудящихся, народно-патриотических сил» [70];

ВКПБ: «Ву словиях обострения социальных противоречий необходимо восстановление Советского государства , выполняющего функции диктатуры пролетариата как органа власти рабочего класса, выступающего в союзе с колхозным крестьянством, всеми социальными субъектами материального и духовного общественного производства…государства….» [71].

РКРП: «Коммунисты призваны содействовать трудящимся в избрании достойных депутатов, в выработке наказов им, в оказании им помощи, в контроле за их деятельностью… Создавая школы рабочего самоуправления, политические университеты, необходимо способствовать всеобщему участию трудящихся в государственном управлении, прежде всего в рабочем контроле за производством и распределением произведенных продуктов. Так будут изживаться бюрократизм и злоупотребления…» [73, 12].

Т.е. партия везде только помогает трудящимся взять власть.

В экономической области программы (кроме программы ВКПБ) отдают дань анархосиндикализму.

Таким образом, по основным вопросам возвращения страны на путь социалистического развития программы проявляют фактическое единодушие. Отличие имеет место по более второстепенным вопросам. Например, Программы ВКПБ и КПРФ жёстко критикуют экономическую политику Хрущёва, чего в Программе КПРФ нет.

К числу существенных отличий относится признание РКРП неустойчивости социализма в результате сохранения в нём многих черт капитализма. В Программе КПРФ говорится о создании условий, не допускающих появления политических перерожденцев, но признания неустойчивости социализма нет.

Из анализа трудов послекризисных марксистов и программ основных коммунистических партий видно большое различие во взглядах на социализм. В данной главе приведён сравнительный анализ взглядов и выбирается точка зрения, которую автор считает правильной. Рассмотрены основные темы, которые обсуждают послекризисные марксисты. Некоторые из них не очень актуальны, но подробно обсуждаются. Поэтому излагаемые в них взгляды оказывают влияние. Другие, наоборот, почти не обсуждаются, хотя гораздо важнее на взгляд автора.

15.1. Политическая система социализма

Эта тема самая важная, поскольку политическая система определяет саму возможность существования социализма в данной стране.

Самым важным элементом в любой политической системе является не государство, а руководящая сила общества, которая определяет структуру остальной части политической системы, а также управляет ей.

По этому вопросу применительно к социализму можно выделить две позиции. Часть теоретиков считает, что для построения социализма необходима руководящая сила общества: это Вазюлин, Ацюковский, Трушков…. т. е. они солидарны с Лениным.

Другая часть теоретиков послекризисного марксизма, практически, разделяет мнение официальной буржуазной идеологии, что государство является основой политической системы, и никакой руководящей силы общества при капитализме нет. Поэтому и при социализме её не должно быть. Они в той или иной формулировке говорят о необходимости многопартийности при социализме. КПРФ: «от таких направлений этой политики, как… демократизация выборов, свобода слова и политических объединений, коммунисты не вправе отказываться и сегодня» [75, 82]. Т. е. в программе КПРФ, принятой IV съездом, буржуазная демократия прописана явно. В программе, принятой XIII съездом, буржуазная демократия несколько завуалирована: там осуждается «монополия на власть и на идеологию». В программе ВКП(б) говорится: «ВКП(б) будет стремиться занять руководящее положение в этой системе» (диктатуры пролетариата) «по праву наиболее революционной и последовательно марксистско-ленинской партии» [72]. Будет стремиться, т. е. имеется в виду некая политическая борьба, которая, как известно, может и не увенчаться для ВКП(б) успехом. Т. е. неявно подразумевается система типа буржуазной демократии. РКРП вообще в своей программе говорит о том, что не собирается брать власть, а только хочет передать ее трудящимся. Ясно, что такой подход эквивалентен буржуазной демократии: кто будет следить, чтобы эту власть трудящиеся сохранили? Правда в статье к 80-летнему юбилею Октябрьской революции несколько раз повторяется мысль «о необходимости устойчивого направленного прохождения социалистического этапа» [74]. Но механизм обеспечения устойчивости, к сожалению, не рассматривается. «Демократические социалисты» придерживаются буржуазной многопартийности безоговорочно…говорят о демократии вообще…

Таким образом, важнейшее достижение марксизма – вывод Ленина о необходимости руководящей роли компартии в процессе строительства социализма – в значительной степени утрачено послекризис-ным марксизмом. И что самое главное – утрачено основными компартиями, действующими на территории России. Т. е. при реализации программ всех трех рассмотренных партий социализм, вообще говоря, недостижим, поскольку в Программах нет механизма «устойчивого прохождения… социалистического этапа». Поэтому все эти партии не являются, вообще говоря, коммунистическими, несмотря на наличие в программах РКРП и ВКПБ требований диктатуры пролетариата. Требования есть, но Программы партий делают эти требования нереализуемыми на практике.

Отсутствие в программах компартий положения о руководящей роли компартии связано, прежде всего, с идеологическим поражением социализма, с победой в умах людей лживой идеи буржуазной пропаганды о возможности реализации бесклассовой демократии. На фоне этих иллюзий требование о руководящей роли партии выглядит просто «неприличным». Более того, многопартийность представляется как гарантия устойчивости социализма (см., например, 8.1 – Курашвили) по следующей логике: однопартийная система привела к господству бюрократии, а затем к контрреволюции. Отсюда вывод – нужна многопартийность, которая предотвратит загнивание. При этом совершенно игнорируется опыт контрреволюций в Восточной Европе и СССР, когда многопартийность использовалась именно для мирного свержения социализма, а не его совершенствования.

Можно предположить также, что опущение в Программах компартий тезиса о руководящей роли являются намеренными, связанными со стремлением официально зарегистрироваться. По отношению к КПРФ это предположение имеет смысл. А вот по отношению к ВКПБ, которая не желала даже регистрироваться, оно маловероятно. Да и по отношению к РКРП также: власти никак не заинтересованы были в запрете этой партии, нужной им как эффективный инструмент раскола коммунистического движения. Поэтому ей такой «экстремизм» наверняка был бы прощен. Дело скорее в увлечении руководства РКРП «красивой» идеей «передачи власти трудящимся».

Если оценивать три рассмотренные партии, то нельзя сказать, как это делают Вазюлин и Максимов, что одни из них имеют ревизионистский, а другие догматический характер. В каждой из них есть ревизионизм: во-первых, рассмотренное выше отрицание руководящей роли партии; во-вторых, у КПРФ и РКРП – анархо-синдикализм. И догматизм есть: так, все партии идеализируют Сталина и отсчитывают начало кризиса от его смерти. РКРП, ВКПБ и ВКП(б) – явно, а КПРФ – более завуалированно.

Из имеющегося опыта строительства социализма и контрреволюций можно сделать вывод, что руководящая роль организации трудящихся (социалистическая однопартийность) является (говоря языком математики) необходимым условием для «устойчивого прохождения… социалистического этапа», но отнюдь не достаточным. Прошедшие в Восточной Европе и СССР контрреволюции это убедительно показали. Достаточное условие в настоящее время не сформулировано для победы социализма в отдельных странах в условиях сосуществования с капитализмом. Но это не означает, что нужно отказываться от необходимого условия, без которого ни о каком социализме («демократическом» или «недемократическом») не может быть и речи.

15.2. Экономическая система социализма

Первым вопросом, который следует решить, допускается ли наряду с социалистическим и несоциалистические уклады.

Большинство теоретиков признаёт допустимость такой многоуклад-ности, т. е. солидарно с Энгельсом, говорившем в «Принципах коммунизма» о необходимости многоукладности в случае недостаточного уровня развития производительных сил.

Необходимость многоукладности определяется законом соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Т. е. пока производительные силы социалистического уклада не развиты настолько, что они способны удовлетворить все потребности общества лучше, чем частные предприятия, до тех пор последние должны существовать в некоторых сферах народного хозяйства. Прежде всего, в производстве товаров народного потребления и торговле.

Частнокапиталистический сектор экономики при нормальном развитии социалистической страны (т. е. не в условиях войны или других чрезвычайных ситуациях) должен отмереть естественно, без мер государственного принуждения ввиду невозможности выжить в конкурентной борьбе с социалистическим сектором.

Если частный сектор ликвидируется преждевременно в результате запрета, то он неизбежно возрождается в виде теневой экономики, как это имело место в СССР. И при этом попутно возникают политические осложнения, в том числе и в виде роста антисоциалистических настроений.

По структуре социалистического сектора экономической системы социализма предлагаются три решения:

а) общественная собственность может быть реализована только как государственная;

б) различные варианты передачи предприятий трудовым коллективам;

в) комбинация этих решений: совместное существование как государственной собственности, так и собственности трудовых коллективов.

Сторонниками собственности трудовых коллективов являются «демократические» социалисты, из которых для нас наиболее важен Клоцвог, поскольку он является теоретиком КПРФ и отзвуки его позиции содержатся даже в Программе КПРФ, а также часть учёных социалистической ориентации.

Передача предприятий трудовым коллективам необходима, по их мнению, для преодоления «наёмного характера труда», появления у трудящихся «чувства хозяина», установления «подлинного народовластия». В этом случае, считают они, происходит «реальное обобществление», о котором говорил Ленин.

Среди учёных социалистической ориентации наилучшее обоснование введения собственности трудовых коллективов дано Плетниковым. В [56] Плетников утверждает, что эффективность наёмного труда падает, и в качестве подтверждения приводит пример предприятий с трудовой коллективной собственностью работников в США, где после перехода предприятий «в собственность рабочих и служащих производство возросло на 25, а прибыль на 15 %» за счёт появления у работников «чувства хозяина».

Основываясь на этом опыте, он предлагает использовать эту форму при социализме. Предприятия могут основываться на трудовой коллективной собственности или арендовать собственность у государства, которое сдаёт принадлежащее ему предприятие в аренду трудовому коллективу (примерно это же предлагает Клоцвог). В последнем случае: ««Трудовой коллектив не может изменить профиль предприятия или закрыть предприятие и распродать средства производства. Произведенная же продукция поступает в полное распоряжение трудового коллектива, является его трудовой собственностью со всеми вытекающими отсюда последствиями…»

Часть предприятий, которая находится в государственной собственности, может управляться двумя способами: с помощью планового и рыночного хозяйственных механизмов. Возможность применения рынка при социализме хорошо обоснована Петровым (см. 12.4). Он указал, что назначение рынка устанавливать связи между предприятиями. И его нельзя приписывать капитализму, поскольку он возник гораздо раньше. Т. е. возможен рыночный социализм с государственной собственностью. Плановый хозяйственный механизм также устанавливается связи между предприятиями с помощью плана. План может целиком разрабатываться в центре (так было в СССР во времена Сталина), либо часть плана может разрабатываться в регионах.

Оба хозяйственных механизма имеют свои преимущества и недостатки. Приведём их по Петрову. Преимуществами рынка являются конкуренция и прибыль, стимулирующие развитие производства и внедрение достижений научно-технического прогресса. «Основными недостатками чистого рынка является перепроизводство товаров и следующие из него экономические кризисы. Безработица как следствие наличия рынка труда…» [52, 163].

Основными преимуществами плана являются возможность избежать несбалансированности экономики, и, следовательно, перепроизводства товаров и экономических кризисов, а также возможность быстрой концентрации ресурсов в нужном направлении. Основным недостатком – отсутствие естественных стимулов к внедрению достижений научно-технического прогресса, таких как конкуренция и прибыль в рыночной экономике.

Основным возражением сторонников рынка против плановой экономики являлось утверждение о невозможности управления из центра громадной экономикой. В результате чего из-за некачественного планирования возникало перепроизводство некоторых товаров и дефицит других.

В настоящее время это возражение устарело: современный уровень развития вычислительной техники позволяет перейти от системы пятилетних и годовых планов к практически непрерывному планированию, когда все вновь возникающие запросы предприятий будут оперативно учитываться через корректировку планов предприятий, которые эти запросы могут удовлетворить.

Для получения оптимальной структуры управления государственным сектором экономики Петров приходит к выводу о поиске опытным путём необходимого сочетания плана и рынка, т. е. к тому же самому выводу, к которому пришёл автор в части I.

Итак, какова же должна быть структура экономики социализма.

На первом этапе, который выше назван ранним социализмом, кроме социалистических укладов существует и капиталистический уклад. Он может включать вначале мелкие, средние и даже крупные предприятия, концессии иностранного капитала – это подобие ленинского нэпа. В конце этапа остаётся только мелкотоварный уклад.

Когда мелкотоварный уклад почти исчезает (поскольку рекомендуется естественное сокращение этого уклада без мер административного принуждения, то какое-то количество любителей сохранится на весь этап социализма) можно говорить о развитом социализме.

Теперь рассмотрим социалистические уклады. Даже большинство сторонников демократического социализма подразумевают наличие государственной собственности. Предприятия с государственной собственностью могут работать как по плановому, так и по рыночному хозяйственным механизмам. Если эти группы предприятий существуют одновременно, то можно говорить о двух укладах в государственном секторе экономики. Предприятия планового уклада выдают определённую продукцию, а предприятия рыночного зарабатывают для государства деньги.

Кроме двух укладов государственного сектора может существовать уклад, с самоуправлением трудовых коллективов, основанный на трудовой собственности работников или на собственности, арендуемой у государства.

Предприятия государственного рыночного сектора и предприятия, управляемые трудовыми коллективами, выступают по отношению к остальному обществу как капиталистические предприятия. Естественно и менталитет его работников в значительной степени является буржуазным. Из стремления получить прибыль и подавить для этого конкурентов вытекает буржуазный принцип «человек человеку – волк». Особенно силён будет буржуазный менталитет в самоуправляемых предприятиях, где капиталистом по отношению к обществу выступает не только предприятие (как в государственном рыночном укладе), но и каждый работник.

Таким образом, господство рыночных отношений при социализме увеличивает опасность капиталистической реставрации.

Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии» заявили, что цель коммунистической революции – уничтожение частной собственности. Трудовая собственность работников является по отношению к остальному обществу частной собственностью, т. е. строй, который устанавливается при господстве данной формы собственности, не является социализмом по Марксу. Он фактически является кооперативным капитализмом по Шолю (см. 13.1). Т. е. в схеме, предложенной Шолем, нашлось рациональное зерно – точное название для строя, предлагаемого Курашвили и Клоцвогом.

Действительно, марксизм предусматривает при социализме господство общественной собственности. Приведём ещё раз высказывание Ленина по этому поводу:

«Задача социализма – переход всех средств производства в собственность всего народа, а вовсе не в том, чтобы суда перешли к судовым рабочим, банки к банковским служащим…. Мы задачу, цель социализма видим в том, чтобы превратить предприятия в собственность Советской республики» [1 т35,411].

Таким образом, предприятия, основанные на трудовой собственности работников, могут существовать только на этапе раннего социализма, представляя собой на этом этапе не полностью социалистический уклад. Именно в качестве такого не полностью социалистического уклада рассматривались в СССР колхозы. После продажи им сельхозтехники при Хрущёве колхозы стали обладать трудовой собственностью работников, а землю они, фактически, арендовали у государства.

На этапе развитого социализма подавляющая часть средств производства должна находиться в общественной собственности, которая может реализоваться только в виде государственной, поскольку только государство при социализме может представляет интересы всего общества.

15.3.О причинах победы контрреолюции в СССР

Разброс мнений по этому вопросу достаточно велик.

Так Хабарова и Ацюковский считают причиной кризиса неустранение своевременно товарно-денежных отношений и личной собственности на предметы потребления. Т. е. кризис, по его мнению, можно было преодолеть своевременным переходом к коммунизму.

В результате сохранения и даже увеличение после смерти Сталина доли товарно-денежных отношений произошло мелкобуржуазное перерождения партии и, в результате которого на высший пост в партии был избран предатель Горбачёв. Прикрываясь правильными лозунгами об улучшении социализма Горбачёвское руководство организовало контрреволюционный переворот. Т. е. непосредственной причиной победы контрреволюции Ацюковский считает предательство Горбачёва. Вот как он его характеризует: «Партийный оборотень и государственный изменник – Генеральный секретарь КПСС М.С.Горбачев, двуличный и лицемерный, скрыл от народа и партии эти подлинные цели «Перестройки». Изощренной ложью он усыпил бдительность советских людей».

Таким образом, Ацюковский приводит две причины, слабо связанные между собой.

Петров видит причину в слабой обратной связи в советском обществе, в невозможности влияния населения на КПСС, в результате чего, по его мнению, не производился отбор квалифицированных кадров в руководство партии, там собрались неспособные руководители, которые в результате своей неспособности не справились с управлением и привели страну к контрреволюции. Увлечённый своей теорией, он не замечает предательства Горбачёвского руководства.

Петров справедливо критикует Ацюковского. Выше (11.4) подробно приведена эта критика, которая показывает, что для ликвидации товарноденежных отношений и перехода к коммунизму производительные силы СССР ещё не доросли.

Схожую с взглядами Ацюковского позицию занимает Пригарин. В [56] он исследует причины поражения советского социализма. «… по мере роста производительных сил политическая и хозяйственная системы раннего социализма стали тормозить дальнейшее развитие советского общества. Объективно требовался переход к более высокой ступени общественных отношений социализма. Своевременно это не было сделано, что обусловило нарастающее несоответствие общественных отношений достигнутому уровню производительных сил и, в конечном счете, привело к разрушению страны и ее общественной системы» [56, 205]. Т. е. это почти 1-ая причина Ацюковского.

Кризис вызвали, по мнению Пригарина, следующие причины:

1) «не проводилась целенаправленная работа по демократизации общественных и производственных отношений»;

2) «консервация устаревших форм и методов планового управления экономикой»,

3) «неоптимальный уровень военных расходов»;

4) «слабое внимание к развитию марксистско-ленинской теории, догматический подход к наследию классиков, отсутствие глубокого критического анализа реальной действительности».

Эти причины вызвали негативные процессы, которые привели к активизации антисоциалистических сил. В эти силы входили дельцы теневой экономики, разложившаяся часть партийно-государственного аппарата, «часть «элитарной» интеллигенции, которая, не сумев разобраться в происходящих процессах…. все больше ориентировалась на ценности западного мира… Эти антисоциалистические силы стали постепенно прибирать к рукам ключевые позиции в политической, экономической и духовной жизни советского общества».

Вина за кризис возлагается на Сталина, при котором произошёл «практически полный отход от ленинских норм внутрипартийной демократии». В результате «партия проглядела перерождение горбачевско-яковлевского партийного руководства, которое, по существу, возглавило антисоциалистическую контрреволюцию в стране».

Таким образом, Пригарин признаёт, что контрреволюция произошла из-за предательства высшего руководства партии. Но даётся и другое объяснение.

«Социализм в СССР потерпел поражение. Если коротко сформулировать причину этого, то можно сказать, что руководство страны не справилось с управлением… когда производительные силы общества достигли высокого уровня и приобрели сложную структуру, руководство не нашло адекватных форм управления общественным развитием, что в конечном счете привело к катастрофическим последствиям» [56, 214–215].

Это объяснение причин контрреволюции, можно сказать, по Петрову. Однако, когда мы говорим, что руководство не справилось с управлением, то это означает, что оно пыталось, но не смогло выполнить главную задачу управления (в данном случае – защиту социалистического строя). Однако на самом деле произошло нечто другое: горбачёвское руководство заменило главную задачу управления: с защиты социализма на его свержение, которую, кстати, блестяще выполнило.

Можно сказать, что недопущение предателей в высшие эшелоны власти входит в задачу управления. Однако человек меняется: сегодня он верен делу социализма, а завтра становится предателем. Вероятность такого процесса не мала, поскольку существуют объективные причины контрреволюции, приведённые в главе 6.

Приведём ещё позицию Трушкова, близкую к позиции вышеприведённых теоретиков.

«… возможность реставрации капитализма определяется переходным характером эпохи, сохранением экономической многоукладности в обществе, находящимся в «преддверии социализма» [57, 138].

Трушков говорит о различных факторах, способствующих реставрации: «забегание вперёд» в преобразованиях экономики, концентрация «власти в одних руках вплоть до культа личности», снижение темпов экономического роста в 80-х, отставание в науке и технике от Запада, холодная война и даже война в Афганистане. Но главными он считает внутренние причины:

«Однако перечисленные факторы были только предпосылками для превращения реставрации капитализма из возможности в действительность. Сам процесс этого превращения связан с «субъективным фактором». Он складывался из ряда составляющих:

• ослабление «привычной» авангардной роли КПСС в жизни страны;

• социально-политическое расслоение общества, включая КПСС, до критических для советского строя масштабов:

• благодушие и самоуверенность искренних сторонников социализма, допустивших тотальное наступление на существовавшую политическую и экономическую систему, традиционные советские ценности, на социалистическую идеологию, в том числе атаки сначала на И.В. Сталина, а затем и на В.И. Ленина:

• обмельчание «революционной» власти, завершившееся её политическим предательством» [57, 139].

Большинство «демократических социалистов» основную причину кризиса видит в том, что не произошла передача собственности трудовым коллективам, которая могла быть реализована по их мысли самоуправлением на производстве. Т. е. господствуют анархосиндикалистские иллюзии, которые, как показывалось неоднократно выше, не только не ведут к социализму, но представляют для него смертельную опасность.

Часто первым в списке указывается и недостижение высших образцов производительности труда – поражение социализма в его экономическом соревновании с капитализмом. О производительности труда мы также говорили выше и рассмотрим ниже (15.7). Социализм и коммунизм превосходят капитализм не по производительности труда отдельного производства, а по производительности общества в целом: путем устранения ненужного труда.

Школа Вазюлина видит причину поражения социализма в недостаточном для перехода к социализму развитии производительных сил, что не позволяет обходиться без товарно-денежных отношений и ведет в итоге к реставрации капитализма. Некоторые представители Вазюлинской школы даже считают контрреволюцию неизбежной: «В общем и целом человечество переживает первую стадию развития мирового революционного процесса. Нынешняя контрреволюция является не случайным, а необходимым и закономерным моментом этой стадии» [28, 191]. Причем фразу о необходимости некоторые даже усиливают утверждением о «полезности контрреволюции». Верно, конечно, что нет худа без добра: несколько десятков теоретиков марксизма и околомарксизма получили возможность писать друг для друга все, что им заблагорассудится. Но слишком большая цена за эту свободу заплачена: и гибель великой державы, сопровождавшаяся гибелью сотен тысяч людей, и возможная гибель ее народов и угроза реализуемости идеала коммунизма.

Объяснения Вазюлинской школы носят слишком общий характер. Конечно, то, что говориться о незрелости производственных отношений верно. Ниже будет показано, что никакого критического уровня зрелости ни практически, ни теоретически установить невозможно: при разных уровнях зрелости наблюдались одни и те же симптомы кризиса социализма. Т. е. в условиях, которые можно объявить «незрелыми», коммунистам придется действовать, по-видимому, всегда. Поэтому вопрос стоит так: всегда ли в «незрелых» условиях торжествует контрреволюция? Опыт показывает, что нет, не всегда.

Итак, самое общее объяснение, даваемое Вазюлинской школой: контрреволюция произошла из-за недостаточного для перехода к социализму уровня развития производительных сил – не годится, не подтверждается практикой. Поэтому нужно использовать более подробную модель общества, что и было сделано Л.Троцким, выведшим опасность контрреволюции из-за потери устойчивости власти при социализме в результате возникновения контрреволюционных тенденций в среде высшей бюрократии.

РКРП и ВКПБ при анализе кризиса считают, что его предпосылки стали возникать только после смерти Сталина. Т. е. совершенно игнорируют создание бюрократии и отстранение трудящихся от всякого контроля власти именно Сталиным. После смерти Сталина созданный им джин только вырвался из бутылки.

В программе КПРФ основной причиной контрреволюции считается предательство переродившейся партийной верхушки: «Политическая верхушка пошла на то, чтобы использовать своё положение для захвата общенародной собственности. Когда её действия натолкнулись на сопротивление истинных партийцев, требовавших сохранения социалистического строя и Союза ССР, перерожденцы в августе-декабре 1991 года осуществили контрреволюционный переворот и запретили деятельность партии коммунистов». При этом отмечается помощь предателям со стороны США и их союзников, которые помогли создать в стране «пятую колонну», которая и совершила контрреволюцию.

Итак, большинство серьёзных теоретиков выстраивает следующую схему развития контрреволюции: в результате политических и экономических ошибок, допущенных партией, происходит её мелкобуржуазное перерождение и власть захватывает антисоциалистическая клика Горбачёва, которая и совершает контрреволюцию.

Всё это верно, но упускается важная причина, которая обсуждалась в главе 6: поскольку революция произошла при явно недостаточном для социализма уровне развития производительных сил, при котором по Марксу и Энгельсу «имеет место лишь всеобщее распространение бедности; а при крайней нужде должна была бы полностью начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость». И эта мерзость в той или иной степени воскресла. К тому же, поскольку в странах капитала высшая интеллигенция и управленцы получают нетрудовые доходы, в десятки и сотни раз превышающие доходы трудящихся, то у соответствующих слоёв в соцстране возникает зависть. Из мерзости и зависти и возникают объективные антисоциалистические сначала настроения, а потом и действия.

Объективные причины контрреволюции существуют даже если компартия (руководящаяся сила общества) социалистической страны не совершает никаких ошибок.

Основная схема развития контрреволюции следующая.

1. Существует объективное преимущество капитализма перед социализмом: при капитализме можно стать богатым. Поэтому элита при капитализме (политическая, культурная, научная….) получает нетрудовые доходы, превосходящие в десятки и сотни раз доходы трудящихся. Тем самым покупается её поддержка капитализма.

2. Если в социалистической стране существуют привилегии для партийных и хозяйственных руководителей, то в погоне за этими привилегиями на эти посты стремятся проникнуть люди с мелкобуржуазным мировоззрением. Знание, что доходы соответствующих руководителей при капитализме значительно больше, чем у них, вызывает у них недовольство социализмом и контрреволюционные настроения.

3. На руководящие посты могут пробраться и замаскировавшиеся классовые враги. Это – одно из следствий классовой борьбы, которая не прекращается ввиду капиталистического окружения. Ведущие империалистические страны в течение всего времени существования СССР стремились уничтожить социализм и применяли для этого все возможные меры: вербовку агентуры, поддержку и создание антисоциалистического подполья и т. д. Другим источником классовой борьбы было сохранения капиталистического сектора экономики. И в СССР он был в виде довольно мощной теневой экономики. И сторонниками социализма в СССР и соцстранах были далеко не все. Морально-политическое единство советского народа вокруг КПСС – это один из мифов. Классовые враги могут быть и среди потомков людей, пострадавших из-за революционных преобразований. Могут переходить в стан врагов и прежние сторонники социализма под влиянием буржуазной пропаганды.

4. Контрреволюция становится неизбежной, если классовые враги занимают высшие посты в государстве. Это произошло в Венгрии в 1956 г., в Чехословакии в 1968 г. ив СССР в 1995 г.

В процессе развития контрреволюции часть мелкобуржуазных элементов по п. 2, проникших на руководящие посты, присоединяется к врагам в надежде получить выгоду от своего предательства.

Контрреволюции в восточноевропейских социалистических странах после 1995 г. произошли в виде капитуляции режимов под давлением предательского Горбачёвского руководства. Т. е. они относятся к типу цветных революций, которые обычно организует Запад для свержения неугодных ему режимов. А в этом случае роль Запада сыграло руководство СССР.

Итак, основной причиной прошедших контрреволюций является захват руководящих властных постов классовым врагом. Т. е. является результатом классовой борьбы. Недовольство народа от политики властей играло сугубо вспомогательную роль, позволяя оформлять контрреволюции как «восстания народа против тирании».

15.4. О преодолении реставрации капитализма

Существуют оптимистические настроения по поводу преодоления реставрации капитализма, основанные в основном на вере в социальный прогресс. На ошибочность этой веры указано выше.

Обоснование этой веры даны Трушковым. Они основаны на аналогии с реставрациями феодализма: «…Сторонники оппозиции вразвалочку утверждают, что в России нет де революционной ситуации. Не буду пытаться оспаривать этот тезис. Давайте поразмышляем, к месту ли он. Революционная ситуация в классическом виде необходима для свершения – и победы революции. Ноу нас другая задача – пресечь реставрацию. Значит, и ситуация должна рассматриваться для решения этой конкретной задачи. Прежние реставрации, которые себя исчерпывали, убеждают в том, что они, во-первых, исторически краткосрочны, во-вторых, их завершение не было связано с гражданской войной. Значит, антиреставрационная ситуация должна серьезно отличаться от революционной» [76, 44].

«Не будучи в состоянии преодолеть революцию, реставрация остается всего лишь этапом переходного периода. Дело в том, что она не в состоянии «переварить» достижения революции. Августовская реставрация «подавилась» уже структурной перестройкой экономики… В социальной сфере она оказалась неспособной решить ни одной задачи, обеспечивающей ее же стабилизацию; именно поэтому реставрации исторически краткосрочны. Стюарты царствовали после восстановления 20 лет, Бурбоны -15» [76, 42].

Совершенно неверная оценка политики ельцинисткого режима: да плевать он хотел на структурную перестройку – это все словесная завеса для грабежа страны «новыми русскими» и западными монополиями.

А вот в социальной сфере задача стабилизации на практике была решена: народ терпит продолжающийся развал страны и ухудшение своего положения. А ссылка на Стюартов и Бурбонов говорит о том, что Трушков совершенно не понимает качественной разницы между переходом от феодализма к капитализму (от одной эксплуататорской формации к другой) и от капитализма к социализму (ликвидация эксплуатации), неоднократно описанной выше.

При переходе от одной эксплуататорской формации к другой происходило перетекание господствующих групп и классов из одной формации в другую в результате осознания ими на практике преимущества нового способа производства при прежних формационных переходах. Иное дело при переходе от капитализма к социализму: здесь представители господствующего класса рано или поздно должны потерять свои привилегии и превратиться в тружеников. Естественно это капиталистов не может устроить, поэтому даже и при достаточном для коммунизма уровне развития производительных сил капитуляции капиталистов перед новым строем не произойдет. Сопротивление эксплуататоров поэтому бешеное. И уж возрождения социализма мировой капитализм постарается не допустить всеми возможными ему способами. Т. е. ссылки на Стюартов и Бурбонов не имеют никакого смысла. Уверенность Трушкова в скором преодолении Российской реставрации, к сожалению, ни на чем не обоснована. Для преодоления реставрации путем политической борьбы нужна именно революционная ситуация. Легкие пути преодоления реставрации были на ранних стадиях контрреволюции. Например, выше (гл.5), говорилось, что для преодоления реставрации во время ГКЧП достаточно было решительной позиции маршала Язова.

К пессимистам относится А. Зиновьев. К сожалению, его выводы более близки к действительности. И основаны на том, что за контрреволюцией, поражением социализма следует этап разочарования социализмом. Это разочарование будет сдерживать возникновение революционной ситуации даже при очень тяжелом положении трудящихся.

15.5. Неизбежен ли коммунизм?

Эта тема, казалось бы, не принадлежит к числу очень актуальных на фоне того кризисного состояния российского общества, когда речь идет о судьбе страны, о физическом выживании ее народов перед лицом неоколониального вторжения Запада и распродаже страны за бесценок, за современные бусы – ширпотреб и «жратву». Но, тем не менее, тема это подробно обсуждается и тревогу вызывает излишний оптимизм большинства авторов.

Так Вазюлинская школа выводит неизбежность коммунизма на основе диалектической логики, закона отрицания отрицания: «Последний виток спирали включает переход от общества обособленных, отчужденных индивидов к объединенному обобществленному человечеству… Таким образом, с точки зрения развития истории человечества коммунизм совершенно неизбежен» [27, 186–187].

Однако использование гегелевской диалектической спирали не является доказательным, поскольку диалектическая логика является в отличие от формальной нестрогой, эмпирической, т. е. отображает наиболее вероятное направление процесса, что допускает и отклонения от него. На это указывает, например, Ленин: «Энгельс говорит, что Маркс никогда и не помышлял о том, чтобы «доказывать» что бы то ни было гегелевскими триадами, что Маркс только изучал и исследовал действительный процесс, что он единственным критерием теории признавал ее верность с действительностью. Если же, дескать, при этом иногда оказывалось, что развитие какого-либо общественного явления попадало под гегелевскую схему: положение – отрицание – отрицание отрицания, то ничего тут нет удивительного, потому что в природе это вообще нередкость» [1 т 1, 163].

Т.е. диалектическая логика указывает, что по опыту других подобных явлений существует вероятность возникновения коммунизма. Но вывод Вазюлина звучит слишком жестко: неизбежно и все. Это, вообще говоря, способствует расхолаживанию людей: если коммунизм все равно неизбежен – то зачем же нам стараться?

Термин «неизбежность» в историческом развитии не означает реальной неизбежности. Он лишь означает, что объективные законы развития общества таковы, что коммунизм с большой вероятностью возникнет. Маркс и Энгельс выводили неизбежность коммунизма в основном из экономических кризисов, уничтожавших значительную часть произведенного обществом богатства, т. е. из нерациональности, расточительности капиталистического общества в целом, несмотря на стремление каждого капиталиста рационально вести хозяйство в каждый отдельно взятый промежуток. А реализует неизбежность, свергает капитализм рабочий класс, создаваемый и объединяемый для борьбы против гнета капитала развитием промышленности. Нерациональности капитализма они противопоставляли рациональность коммунизма, где стихия капиталистического рынка заменяется плановым ведением хозяйства, исключающим разрушительные экономические кризисы. В результате исключения потерь на кризисах производительность коммунистического общества в целом оказывается выше, чем при капитализме. Эту аргументацию они также облекали в форму противоречия между общественным характером производства и частной формой присвоения, которое разрешается в результате установления общественной собственности при коммунизме.

Все коммунистические течения, стоящие близко к позиции ортодоксального марксизма (РКРП, КПРФ) имеют и близкие к классикам марксизма взгляды.

За истекший ХХ-ый век капитализм, казалось бы, научился более или менее справляться с анархией производства, вызывавшей каждые десять лет разрушительные кризисы перепроизводства во времена Маркса и Энгельса. Капиталисты научились изучать возможный спрос на рынке и в соответствии с этим планировать производство. Значительная часть продукции производится по предварительному заказу. Большое влияние в демонстрации эффективности планирования, несомненно, оказал пример СССР.

Однако сильнейший кризис, вызванный беспредельным разрастанием спекулятивного капитала, начавшийся в 2008 году, показал, что спекулятивная рыночная экономика капитализма по-прежнему порождает кризисы.

К тому же осталась и расточительность капитализма в период между кризисами осталась. Она в нерациональном с точки зрения общества (не отдельного капиталиста) производстве. Примеры нерационального производства: производство вооружений, массовая индустрия порока, превышающий всякие разумные пределы быстрый темп изменения моды на одежду, обувь, автомобили… Благодаря этому многие предметы потребления морально стареют много раньше, чем наступает их материальный износ. Затраты на рекламу (этот узаконенный вид наглой лжи), упаковку, сравнимые с затратами на производство…. Инициируются излишние, часто вредные потребности. Например, одни и те же лекарства выпускаются под разными названиями, чтобы стимулировать спрос.

За счет экономии на устранении этих негативных явлений человечество было бы способно повысить жизненный уровень за пределами «золотого миллиарда», наверное, не на проценты, а в разы. Капитализм стоит человечеству очень дорого.

Итак, если исходить из более общей формулировки: капитализм не имеет права на существование вследствие бездумного разбазаривания в погоне за прибылью человеческого труда и природных ресурсов, – то она полностью сохраняет силу как во времена Маркса и Энгельса, так и в настоящее время. Однако из этого неизбежность коммунизма не следует – это скорее символ веры, а не неодолимое действие роста обобществления.

Тем более что направленность обобществления не однозначна. Капитализм наряду с концентрацией капитала в крупных кампаниях постоянно порождает множество мелких промышленных и торговых предприятий. Они возникают, разоряются и снова возникают. При этом вследствие достижений технического прогресса численность занятых в крупных кампаниях падает. Люди вытесняются в торговлю, где обобществление существенно меньше. Т. е. в среднем для общества обобществление, возможно, падает.

Утверждение о неизбежности коммунизма вытекает из веры в прогресс, развитие. Однако в природе наблюдается не только прогресс, но и регресс, упадок, умирание. Человечество подходит к исчерпанию некоторых ресурсов Земли. Это признак наступающего регресса. Соответственно регресс может наступить и в развитии человеческого общества.

Коммунизм возможен и просто необходим для спасения человечества, но за него люди должны бороться.

15.6. Когда возможен переход к коммунизму

Переход к коммунизму как средство предотвращения кризиса социализма предлагали Ацюковский и Хабарова. Правда, представляли этот переход они по-разному. Хабарова – в виде фактического перехода к групповой собственности, а Ацюковский – в результате постепенной ликвидации личной собственности.

Переход к групповой собственности мы вслед за Лениным осудили, поэтому рассмотрим далее предложения Ацюковского.

Вывод Ацюковского, что увеличение личной собственности с сокращением сферы действия общественной в предметах потребления порождает антисоциалистические настроения, верен. Т. е. сокращать общественную собственность в сфере потребления нельзя. Её нужно постепенно увеличивать. Так, например, после возвращения на путь социалистического развития следует постепенно отказаться от получения квартир в личную собственность через жилищно-строительные кооперативы. Разумеется не административным запретом этих кооперативов, а немедленным предоставлением общественного жилья молодым специалистам: одиноким – общежитие, молодожёнам без детей – однокомнатную квартиру, после рождения первого ребёнка – двухкомнатную….

Однако увеличение доли общественной собственности имеет в условиях сосуществования с капитализмом (далеко не мирным: если не горячая война, то холодная) свои пределы. Для жителя капиталистической страны общественные фонды потребления при социализме весьма привлекательны, а для жителя социалистической страны они естественны и поэтому почти незаметны. Он их часто не ценит. Его привлекает возможность при капитализме стать богатым, иметь в собственности дворцы. Поэтому доля предметов потребления в личной собственности у жителя соцстраны должна быть не меньше, чем у среднего обывателя капстраны «золотого миллиарда». Если меньше, то возникновение массовых антисоциалистических настроений неизбежно. Несколько уменьшить долю личной собственности без негативных социальных последствий можно с помощью распространения проката. Однако этот приём ухода от капитализма ограничен. Скажем, телевизор нужен всегда, автомобиль для многих – также всегда. Поэтому в условиях сосуществования с капитализмом нужно сохранять личную собственность и товарно-денежные отношения, по крайней мере, в сфере потребления. Сохранять до тех пор, пока общественные фонды потребления не обеспечат более высокий уровень удовлетворения потребностей гражданина социалистической страны по сравнению с потреблением среднего обывателя развитых капстран. Причём это преимущество должно признаваться большинством жителей соцстраны. Только после этого возможен переход к коммунизму.

Но в условиях сосуществования с капитализмом социалистической стране потребуется мощное государство, большие расходу на оборону. Поэтому на потребление едва ли удастся выделить больше, чем в развитых капстранах. Но даже если удастся выделить больше, то характер потребления в соцстране будет обладать большинством пороков капиталистического общества потребления (мода, аморальная буржуазная культура…). Это то самое «общение» по Марксу и Энгельсу, которое, по их мнению, может даже уничтожить «местный коммунизм». И оно также является препятствием для перехода к коммунизму.

Вывод.

Коммунистическое общество не может сосуществовать с капиталистическим, как не может здоровый организм жить в контакте с больным, заражённым опасной инфекционной болезнью. Необходимо их разделение – карантин для больного. Но применительно к человеческому обществу этого сделать нельзя.

Поэтому в условиях сосуществования с капитализмом коммунизм в обозримом будущем, по-видимому, невозможен. Т. е. следует согласиться с Марксом и Энгельсом, что коммунизм возможен лишь как всемирно-историческое явление.

15.7. Производительность труда при капитализме и социализме. Анархо-синдикалистские иллюзии послекризисного марксизма

Выше было показано, что переход к коммунизму позволяет увеличить производительность общества в целом. При прежних сменах формаций дело обстояло по-другому: производительность общества росла в результате возрастания производительности отдельного производства. Поэтому новый способ производства как бы прорастал из старого, поскольку это было выгодно организатору производства. Рабовладельцу оказалось выгодно освободить рабов, дать им участок земли – превратить в колонов, поскольку они становились при этом более заинтересованы в своем труде, чем рабы. Точно также труд свободного рабочего оказался выгоднее, чем крепостного. Поэтому новые способы производства, дающие более высокую производительность труда в том числе и за счет увеличения свободы рабочего, постепенно победили, несмотря на первоначальное сопротивление старых эксплуататорских классов.

Однако возможности для освобождения были исчерпаны капитализмом: работник стал полностью свободным. Больше освободить его было уже нельзя. Классики марксизма надеялись, что повышение производительности труда отдельного производства при переходе от капитализма к коммунизму произойдет вследствие появления у работника чувства хозяина. На возможность повышения производительности труда надеялся Ленин, говоря свою известную фразу об определяющем характере повышения производительности труда для победы в экономическом соревновании с капитализмом.

Сторонники демократического социализма, как мы видели, придают определяющую роль проявлению чувства хозяина для получения более высокой производительности труда при социализме по сравнению с капитализмом. Более того, они видят основную причину поражения социализма в СССР в том, что здесь более высокая производительность труда не была достигнута, а не достигнута она была потому, что трудящиеся не чувствовали себя хозяевами на производстве.

Чтобы трудящиеся почувствовали себя хозяевами на производстве, необходима, по мнению «демократических социалистов», передача предприятий в управление трудовыми коллективам. В подтверждение высокой эффективности предприятий с трудовой собственностью работников Плетников приводит пример США, где предприятия имеют экономические показатели выше, чем на аналогичных капиталистических предприятиях (см. 12.6).

Предлагается, фактически, реализовать анархо-синдикалистскую модель управления экономикой. Этой моделью «болеют» также и КПРФ, и РКРП. Избежала «болезни» только ВКПБ Нины Андреевой. Выше при анализе демократического социализма была показана и ссылками на логику Ленина и логикой автора ошибочность этих утверждений. Было показано, что эта модель порочна потому, что создает неустойчивость в социалистическом обществе, тем самым способствуя контрреволюции, т. е. ни к какому социализму вообще не ведет. Повторим частично и кое-что дополним.

Во-первых, сила чувства хозяина у разных людей разная. Есть хорошие хозяева от природы, другие хозяевами быть просто не хотят. И зависит чувство хозяина от характера собственности. Наиболее сильно оно проявляется при частной собственности работника, т. е. у ремесленника, лавочника. При коллективной оно, естественно, будет проявляться хуже. Многие «демократические социалисты» (например, Б. Славин) говорят о преодолении наемничества на самоуправляемых предприятиях. Но дело в том, что ощущение наемничества будет возникать и там в результате отношений подчинения, необходимого на производстве. Рабочему не так уж важно, кто назначил командующего им начальника: капиталист, вышестоящий орган социалистического госпредприятия или СТК. И если до введения самоуправления у него могут быть какие-то иллюзии, что он «становится хозяином», то жизнь скоро разъяснит ему, что хозяев в виде новой бюрократии СТК и без него хватает. И возвратится ощущение наемничества. А от него и соответствующее отношение к труду.

В подтверждение приведём язвительную характеристику анархосиндикалистских иллюзий В.Вазюлиным: «Противопоставляют бюрократию рабочему самоуправлению, хотят устранить бюрократию при помощи рабочего самоуправления на отдельных фабриках, заводах и т. д. Но это приведет к такому коллективному эгоизму, что развалит все вообще, никакого единства не будет… Исходят же как будто бы из идеализированных представлений о рабочих. Ну почему же тогда эти рабочие у нас в основном поддерживают существующий порядок, почему они за капитализм? Каким же образом они будут самоуправляться и создавать социализм? Если рабочий работает ради зарплаты, то в таком случае он обязательно будет тянуть к себе. У нас уже до «перестройки» было, как сообщалось тогда в «Правде», около пятисот тысяч так называемых «несунов»… Административная система (а она неизбежно в какой-то степени бюрократична) по сути дела в таких условиях играет роль объединителя разъединенных, эгоистических интересов, в том числе и эгоистических интересов отдельных коллективов. Поэтому она противостоит каждому отдельному эгоистическому интересу, хотя вместе с тем отчуждена вообще от интересов тех, кем управляет» [26, 24–25].

К вышесказанному следует добавить, что, как мы выяснили выше (см. 15.2), предприятия с трудовой собственностью работников не являются социалистическими, и их существование допустимо только на этапе раннего социализма.

Поэтому рассмотрим, может ли быть более высокая производительность труда в социалистическом предприятии на базе общественной собственности.

Автор исходит из того, что социализм развивается на той же технологической базе, что и капитализм. Предположение Братищева (см. 12.7), что при социализме могут возникнуть какие-то новые технологии, недоступные капитализму, никак пока не обосновано, поскольку облик таких технологий не сформулирован даже умозрительно.

Разумеется, прививать всем работникам предприятий чувство хозяина нужно. И это делалось при социализме (соцсоревнование, рацпредложения….) И это делается при капитализме («кружки качества», фирменный «патриотизм», акции рабочим….). Но в любом случае нельзя нарушать организацию производства, принцип единоначалия, диктуемый самим производством. Производство не терпит двоевластия и связанного с ним беспорядка: оно начинает разваливаться, что наглядно показала и выборность начальников, и деятельность СТК.

Итак, говорить о возрастании производительности отдельного производства при переходе от капитализма к социализму, вообще говоря, нет никаких оснований. При одинаковых уровнях развития техники и при хорошей организации производства и тут и там эта производительность будет примерно одинаковой. И даже при капитализме она может быть несколько больше за счет использования такого менее доступного социализму стимула как страх потерять работу.

Вопрос в том, как считать производительность. Так в работе «Экономическая и социальная стратегия КПРФ» [77] Кашин приводит пример падения производительности труда в нефтегазовой отрасли в 3 (!) раза по сравнению с советскими временами. Причина в значительном увеличении затрат на управление в капиталистической экономике, в сверхвысоких доходах управленцев высшего уровня. Об этом, кстати, пишет А.Зиновьев (см. 10.1).

Другим преимуществом социализма является ликвидация нерационального производства, примеры которого при капитализме были приведены выше (см. 15.5).

Итак, социализм и коммунизм имеют преимущество перед капитализмом не в производительности отдельного производства, а в более высокой производительности общества вследствие сокращения затрат на управление, нерационального производства и потребления.

15.8. Какой уровень развития производительных сил достаточен для перехода к социализму?

Объяснение поражения социализма в СССР тем, что там были недостаточно развиты производительные силы, является часто встречающимся положением у послекризисных марксистов. Многие даже видят ростки социализма просто в техническом прогрессе (см. 8.2).

Но в отличие от них Маркс этого не считал. Наоборот, он считал автоматизированное производство идеальным состоянием капитала, к которому он стремится (См. 12.7): «В машине, а еще больше – в совокупности машин, выступающей как автоматическая система, средство труда по своей потребительской стоимости, т. е. по своему вещественному бытию, переходит в существование, адэкватное основному капиталу и капиталу вообще…» [61, 205]. А компьютеризация – как раз шаг к созданию такой автоматической системы машин, следовательно шаг к наилучшему состоянию капитала. Т. е. технический прогресс сам по себе нисколько не приближает нас к социализму.

Маркс и Энгельс объясняли необходимость достаточно высокого уровня развития производительных сил для перехода к коммунизму тем, что в противном случае нехватка простейших жизненных благ приведет к ожесточенной борьбе за эти блага «всех против всех», в результате чего возобновится «вся старая мерзость», т. е. условия жизни для трудящихся не будут лучше, чем при капитализме. К самой готовности капитализма для социалистической революции Маркс предъявлял следующие требования: «Радикальная социальная революция связана с определенными историческими условиями экономического развития; последние являются ее предпосылкой. Она, следовательно, возможна только там, где вместе с капиталистическим производством промышленный пролетариат занимает, по меньшей мере, значительное место в народной массе» [12 т 18, 612].

В России начала века промышленный пролетариат, можно сказать, занимал «значительное место», но уровень развития производительных сил был недостаточен, чтобы не возобновилась «вся старая мерзость». С этим согласны почти все. Но каков должен быть этот уровень? Что показал опыт строительства социализма в условиях его сосуществования с капитализмом? Пожалуй, только то, что такого уровня производительные силы не достигли нигде в мире. Даже в высокоразвитой ГДР, где уровень жизни был значительно выше, чем в СССР, люди оказались столь же недовольны социализмом и проголосовали за капитализм.

Выше был сделан вывод, что капитализм и социализм действуют на одной и той же технологической базе, поэтому производительность труда там будет примерно одинакова (и даже несколько ниже при капитализме). Но в этом случае при большем социальном равенстве в странах социализма, естественно, наилучшие образцы материальной жизни для производственной и интеллектуальной элиты будут всегда при капитализме. Поэтому всегда аналогичная элита в социалистической стране будет чувствовать себя обделенной, что создает условия для возникновения антисоциалистических настроений. Так в благополучной ГДР было, допустим, 20 сортов колбасы в магазинах, а в ФРГ – вдвое больше. Завидно… И так во всем. Капиталистическое «общество потребления» по самой своей природе будет иметь более яркие и богатые витрины магазинов (потому что там выставлены товары для богатых), чем равная по уровню развития социалистическая страна. А уж возможность стать богатым обеспечивает только капитализм.

Выше мы говорили, что социализм создает новое, более человечное качество жизни. Часть этого качества – большая социальная защищенность (общественные фонды потребления, бесплатное образование, медицинское обслуживание….) была реализована в СССР и других странах. Но, как показал опыт, была воспринята общественным сознанием как что-то естественное. Люди не считали их свидетельствами преимущества социализма. А в процессе контрреволюции благодаря пропаганде «демократов» стали воспринимать из-за некоторых недостатков (низкое качество жилья….) даже как порок социализма!

Итак, опыт показал, что какого-либо критического уровня развития производительных сил, достаточного для перехода к социализму, в настоящее время установить не удается, поскольку зависть человеческая безгранична, и довольно долго «старая мерзость» будет стремиться пробивать себе дорогу. Т. е. опыт полностью подтвердил вывод Ленина, что нельзя ждать какого-либо уровня развития производительных сил, пренебрегая возможностью использовать возникшую революционную ситуацию, если есть необходимые условия, о которых говорил Маркс.

15.9. Общин вывод по состоянию послекризисного марксизма

Вывод, к которому автор старался подвести читателя, очевиден: общее состояние послекризисного марксизма довольно плачевно. Обстановка краха социалистической государственности вызвала большие потрясения и в среде марксистских теоретиков. Для объяснения кризиса социализма широко стали привлекаться ревизионистские идеи. Другая часть теоретиков заняла в основном догматические позиции. Хотя часто догматизм и ревизионизм мирно уживаются в воззрениях одного теоретика или партии. Вместе с тем масса верных оценок отдельных сторон кризиса. Однако эти верные оценки у одного автора обычно объединяются с рядом совершенно неверных, так что в результате получается каша в голове читателя.

В целом, по отношению к Ленину сделан почти всеми большой шаг назад. Шаг назад сделан даже по отношению к официальному советскому марксизму. Наиболее верный анализ сделан Ацюковским, хотя основная его рекомендация по предотвращению кризиса социализма путём перехода к коммунизму является утопической. Неплохо выглядит группа В.Вазюлина, хотя и она сильно отошла от Ленина, совершенно не рассматривая вопрос о механизме практической реализации власти трудящихся при социализме. Но об этой группе, по крайней мере, можно сказать, что она сделала «шаг вперед – два шага назад». Остальные же движутся только назад. На позициях, в той или иной степени близких к марксистским, естественно, находятся и компартии сохранившихся социалистических стран.

Вазюлинская группа усиленно насаждает мнение о необходимости существенного развития общественной теории, равносильной «снятию» марксизма, т. е. развитию не ее основе новой, «синтетической» теории. Но этот тезис опровергает деятельность самой этой группы: то, что в ее трудах ценно и верно, представляет собой осовремененное изложение известных положений марксизма, а то, что не совпадает с марксизмом, то, обычно, и не верно.

Опровергает тезис о необходимости «снятия» марксизма и отсутствие качественных изменений природы капитализма от времени Ленина до наших дней. Действительно, если вы последовательно прочтете характеристику капитализма в трудах Зюганова, программе КПРФ или ВКПБ, «Империализме, как последней стадии капитализма» Ленина, то вы обнаружите поразительное сходство описаний. Хотя технический прогресс, конечно, произошел колоссальный, да и количественно, и организационно капитализм вырос, но тенденции развития формации, имевшие место 100 лет назад, остались.

Что сейчас, в первую очередь, нужно, так это приведение теории в порядок, ее систематическое изложение каким-либо авторитетным лидером. Даже, если допустить, что кто-то неизвестный правильно решает задачу этого приведения в порядок, то от этого мало толку – никто этого не заметит, а, заметив, не признает. Ленин был авторитетным лидером – поэтому его теории воспринимались.

Интуитивным пониманием верности теории социализма, того, что образцы социализма испытаны, что нужно только некоторое их улучшение и объясняется то пренебрежение теорией, которое мы наблюдаем. Однако эта «невредность» пренебрежения теорией касается только тех, чьи взгляды близки к ортодоксальному марксизму. Ревизионистские «новации» в теории, а также некоторые «прорывные» работы, которые мы выше описывали, могут нанести в будущем существенный вред. Поэтому очень нужно их авторитетное преодоление.

В развитии теории необходимо осмысливание современной ситуации, соотношения классовых сил, их позиций… Все это в той или иной степени делается. Во вторую очередь нужна проработка вопросов обеспечения устойчивости обеспечения классового господства трудящихся после социалистической революции. (Здесь, конечно, нужно использовать идеи Зиновьева об животных качествах представителя отряда приматов, «двуногой твари» – человека.) По этому вопросу не делается, практически, ничего. Но, собственно говоря, в первом приближении можно ничего и не делать. Этот вопрос детально проработан Лениным. В третью очередь можно заниматься вопросами перехода к коммунизму. Этим занимаются достаточно.

Но это не актуально. До коммунизма ещё очень далеко: сначала на планете должно установиться господство социализма.

15.10. Кризис социализма подтвердил верность марксизма

Значительная часть предшествующего изложения было направлено на то, чтобы доказать, что в кризисе социализма в СССР подтверждены все основные положения марксизма по вопросу революции и строительства социализма.

Полностью подтвердилось положение Ленина о недопустимости неиспользования крайне редкой революционной ситуации из-за «неготовности капитализма» к социалистической революции. Опыт 94 лет, прошедших со времени социалистической революции 1917 г. в России, показывает, что за это время все революционные движения, приведшие к власти социалистические режимы, не смогли бы в итоге успешно завершиться без опоры на мощь СССР и социалистического лагеря. Коммунисты в Китае получили от СССР для разгрома гоминдана оружейные арсеналы японской Квантунской армии и прочный тыл. Куба, Северная Корея, Вьетнам выстояли против вооруженного империализма только благодаря помощи СССР и Китая… Т. е. за это время произошла полностью самостоятельно только одна победоносная революция – Великая Октябрьская. Эта редкость показывает, что второго такого случая может и не быть. После поражения социализма в СССР резко уменьшились шансы для победы революционных движений в странах третьего мира, поскольку они душаться в зародыше мировым жандармом – США. Китай пока ещё не может заменить СССР.

Крах социализма в СССР и странах Восточной Европы показал, что социализм может стабилизировать только классовая организация трудящихся, которая была реализована в виде коммунистических партий. Как только руководящая роль этих партий ликвидировалась, так быстро ликвидировался и социализм. Положение о необходимости руководящей роли компартии было сформулировано Лениным. К моменту победы Октябрьской революции 1917 г. коммунисты полагали на основе вывода классиков марксизма возможность реализации полного народовластия «вооруженного народа» после победы социалистической революции. Вывод был получен классиками на основе опыта Парижской Коммуны. Экспериментальный объект охватывал только один город. Т. е. это был не натурный эксперимент, как говорят физики. То, что было осуществлено в масштабах одного города в течение немногих дней, оказалось невозможным перенести на страну и на годы. Сказался масштабный эффект. Октябрьская революция выявила эту ошибку, и привела в результате логики борьбы к знаменитой ленинской формуле, что «диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию» [1 т43, 42]. Т. е. Ленин сделал этот вывод на основе конкретного опыта Октябрьской революции. Это и есть развитие эмпирической науки об обществе. В результате Ленин пришёл к общему принципу организации устойчивых сложных систем из животных.

Основную опасность для социализма Ленин видел в бюрократизации революционной партии трудящихся, превращения ее верхушки в эксплуататорский псевдокласс, что чревато поражением революции и реставрацией капитализма в результате объективно возникающего стремления бюрократии закрепить свои привилегии, передать их по наследству, что толкает их к контрреволюции. Вывод об объективном стремлении бюрократии закрепить свои привилегии через контрреволюцию был также сформулирован Троцким в работе [2]. Ив ней он более чётко выразил опасения Ленина. В коммунистической среде принято демонизировать Троцкого. Действительно у него много ошибочного. Но этот вывод верен, поскольку, к сожалению, реализовался на практике. Контрреволюция становится неизбежной при проникновении в высшие эшелоны власти прямых классовых врагов типа Горбачёва и Яковлева.

При Сталине и особенно после него не только не принимались меры против превращения бюрократии в правящий псевдокласс (номенклатура), но и проводилась сознательная политика по закреплению власти бюрократии. Сталин ещё как-то сдерживал процесс разложения, а после его смерти система пошла в разнос. Так возникли предпосылки для Горбачева, Яковлева и их контрреволюционной Перестройки.

Для победы социализма в его соревновании с капитализмом необходима была эффективная экономика. Характер преобразования экономики после социалистической революции, вытекающий из Закона Соответствия производственных отношений уровню и характеру производительных сил, был указан еще Энгельсом и предусматривал использование капиталистического сектора экономики и рыночных отношений на начальной стадии социалистического строительства. Ленин реализовал эти рекомендации Энгельса в виде нэпа. Во второй половине 70-х годов по схеме нэпа начал свои реформы Китай. В СССР эти достижения были утрачены, хозяйственный механизм (часть производственных отношений) не соответствовал производительным силам, т. е. был нарушен Закон Соответствия. Это вкупе с вредным влиянием на экономику власти бюрократии и предопределило недостаточную эффективность экономики в деле удовлетворения потребностей трудящихся и поражение социализма в СССР в экономическом соревновании с капитализмом.

Поражение социализма в СССР и странах Восточной Европы произошло вследствие отхода от этих трех основных положений марксизма по вопросу построения социализма, т. е. факт поражения подтвердил их верность. Эти положения сохраняются потому, что покоятся на самых общих законах развития общества: устойчивости общества как сложной биологической системы (необходимость одной Руководящей Силы), животной эгоистической природы человека (необходимость контроля за бюрократией, очищение, как бы сказали в Китае, «от идущих по капиталистическому пути», недопущения во власть классовых врагов), эффективной экономики (Закон Соответствия). Они вытекают только из факта существования человеческого общества и не зависят, вообще говоря, от уровня его развития (по крайней мере, в настоящее время каких-либо ограничений не видно), действуют в любой формации.

Эти три основные положения марксизма, делающие возможным строительство социализма, окончательно были сформулированы еще Лениным. Изменения в технике, прошедшие со времен Ленина, с точки зрения науки об обществе не изменили качественно империализма. Изменение роли интеллигенции, выделение из нее нового отряда пролетариата в виде инженерно-технической интеллигенции не устранило основное противоречие капитализма между трудом и капиталом.

В целом, несмотря на большие изменения, происшедшие в мире, качественно это тот же империализм, который Ленин анализировал 100 лет назад. Таким образом, глубина развития марксизма, совершенного Лениным по вопросу социализма, очень велика. Недаром марксизм также называют марксизмом-ленинизмом. Любая партия, которая намерена бороться за социализм, должна основывать свои действия на марксизме-ленинизме, иначе она просто не сможет построить социализм на практике.

Нарушив третье положение: не создав эффективную экономику по схеме оптимального сочетания плана и рынка, партия подрывает доверие к социализму трудящихся масс и увеличивает вероятность контрреволюции.

Нарушив второе положение: позволив бюрократии оседлать партию и власть, партия создаст тем самым контрреволюционную силу.

Нарушив первое положение о необходимости существования при социализме легальной руководящей силы общества (коммунистической партии): поддавшись красивым песням буржуазии о возможности полной демократии и допустив буржуазную многопартийность, партия потеряет власть и тем самым погубит социализм.

Только соблюдение всех трех основных положений марксизма-ленинизма по социализму позволит создать социалистическое общество, способное успешно соревноваться с капитализмом.

Между первым и вторым положением сторонники «демократического социализма» обнаруживают противоречие: обуздать бюрократию, по их мнению, при однопартийной системе невозможно. Действительно, проблемы здесь возникают, но других решений, по-видимому, нет. Если бы они были, их кто-нибудь бы уже давно предложил. А все, что предлагается под видом решений, на самом деле негодно. В этом основная сложность реализации устойчивого развития социализма на практике. Устойчивость может обеспечить только одна руководящая сила. Недаром у всех животных одна голова.