Ода под названием „Низзя"

Господи помилуй! Безобразие! Ужас! Страх! На углу Парижской Коммуны и Урицкого лежит человек потерявший весь свой внутренний, внешний, моральный и физический облики!

Челотек потерявший все свои облики, лежит на тротуаре около пятиэтажного дома, и нам, автору, описывать его совершенно нету мочи, потому что стыдно нам, противно и нельзя.

Вот мы и опишем-ка лучше Герберта Ивановича Ревебцева, служащего. Потому что Герберт Иванович-молодец. Герберт Иванович, он... Впрочем, и Герберта Ивановича нам нет смысла описывать. Герберт Иванович фигурирует во множестве других наших «произведений» и все наши читатели обязаны его знать. Но все-таки...

Низзя! Низзя нам мириться с подобным безобразием, ужасом и страхом на углу! Низзя! — смело крикнул Герберт Иванович.— Как мы смеем мириться средь бела дня с подобным видом пьяного, гадкого человека? Как мы смеем смотреть в глаза нашим детям? Ведь наши дети идя в школу или с уроков, могут увидеть все это, и все это может оставить неизгладимый след и сугубо повлиять на дальнейшую судьбу , всех наших детей! А появись иностранец? Так ведь он же сей момент щелкнет фотокамерой, и первые страницы всех главных газет мгновенно украсятся безнравственной фоткой с лживой подписью: «ТАК ОНИ ЖИВУТ» Низзя! Низзя, граждане! Помогите, граждане! Помогите своему заблудшему члену, и общество щедро отблагодарит вас!

Так вещал Герберт Иванович, но граждане шли размеренно, шагали, погруженные в свои нелегкие думы, и происходящее их интересовало еще меньше, чем сам Герберт Иванович.

А тот снова взвыл:

— Ну, почему? Почему такое обилие равнодушия? И где, кстати, милиция? Почему не берет его в кузов? Почему такое обилие равнодушия?.. Не могу!.. Я — человеколюб, но я не могу, и я сейчас его пну обутой ногой прямо в харю! Да! Прямо в харю я пну его обутой ногой! И пусть прольется кровь, но пусть кто-нибудь шевельнется! А тот, кто еще не совсем пропал, пусть одумается. Да! Пусть он одумается! И пусть прольется кровь! Это и есть — любовь!

И Герберт Иванович нацелился своим куцым ботиночком, но тут пьяный внезапно открыл лицо и высказался почти разумно:

— Низзя! Не трожь! Меня бить низзя!

— Почему низзя, когда можно? — удивился Герберт Иванович.

— Говорят тебе — низзя, значит — низзя. Я врать не стану,— бормотал пяный.

— Да почему низзя-то? Ты объясни, ты объясни, а то ведь буду бить! — заметался Герберт Иванович.

Пьяный глядел почти твердо.

— А потому, братка, низзя, что ведь неизвестно еще, кем я окажусь, когда очухаюсь-то, понял? Неизвестно. Понял? Неизвестно. Понял? Неизвестно. Понял?

И жизнеустроитель Ревебцев тут сильно призадумался. И пинать он пьяного тут же сразу устранился и навеки застыл — с размахнувшейся ногой, раскрытым ртом. И рука его сама собой поползла в карман и навеки там застыла, чтобы дать пьянице двадцать копеек. А пьянице только того и надо! Он навеки застыл лежать дальше!

И на этом мы, автор, вынуждены оставить наших любимых героев. Но не от вялости или неумения нашего оставить, а лишь потому, что нам срочно захотелось спеть оду под названием «Низзя». Слушайте наше чýдное пение!

— Низ-зя! Низ-зя! Низ-зя! — поем мы.— И так низ-зя! И сяк низ-зя! И этак низ-зя! — тянем мы.— И хорошо низ-зя! И плохо низ-зя! — выводим мы.— И вперед низ-зя! И назад низ-зя! Никуда низ-зя! Никак низ-зя! Ничего низ-зя!

— Низзя! Низзя! Низзя! — торжественно звучит в пространстве и времени наш слабый голос, а по щекам нашим текут мутные вымученные слезы.

М. Д. Соколову — 80 лет

И. Т. Козлову — 75 лет

Г. А. Айряну — 70 лет

Л. А. Галкину — 70 лет

Я. А. Хелемскому — 70 лет

Ю. И. Абдашеву — 60 лет

А. С. Садыкову — 50 лет

У. Р. Умарбекову — 50 лет

К 100-летию со дня рождения Абуталиба Гафурова

К 150-летию со дня рождения Марко Вовчок

К 100-летию со дня рождения А. Беляева

Пятисотлетие Рафаэля во Франции

Известие о смерти Алана Маршалла вызывает печаль у каждого, кто лично знал этого человека.

ДАНИИЛ ГРАНИН

На могиле Владимира Яковлевича Бурдакова друзья посадили ель.

А. ВАКСБЕРГ. ПАМЯТИ ДЕДА МОРОЗА. СУДЕБНЫЙ ОЧЕРК

К 100-летию со дня рождения Сергея Городецкого

На 71-м году жизни скоропостижно скончался Владимир Александрович Рудный, известный советский писатель-маринист

Светлая память о Гани Абдуло навсегда останется в наших сердцах

Г. М. Корабельникову — 80 лет

Л. И. Иванову — 70 лет

А. У. Тарази — 50 лет

13 февраля состоялся внеочередной Пленум Центрального Комитета КПСС.

По поручению Политбюро ЦК Пленум открыл член Политбюро, секретарь ЦК КПСС тов. К. У. Черненко.

В связи с кончиной Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропова участники Пленума ЦК почтили память Юрия Владимировича Андропова минутой скорбного молчания. <...>

Генеральным секретарем Центрального Коитета КПСС Пленум единогласно избрал тов. Черненко Константина Устиновича.

— Все цели поражены!

— Ну, товарищи,— сказал руководитель учений сопровождающим,— давайте отправимся на место. Там поставлена наблюдательная вышка, посмотрим вблизи, что поразила авиация.

И. Арсентьев. Герой Советского Союза, писатель.

Н. Н. Кладо — 75 лет

Дмитрий Дмитриевич Благой оставил глубокий след в литературе и науке, добрая память о нем будет жить в наших сердцах

Ю. О. Збанацкому — 70 лет

В. И. Красильщикову — 60 лет

А. З. Рубинову — 60 лет

М. С. Селезневу — 60 лет

К 90-летию со дня рождения Ярослава Ивашкевича

Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещают, что 21 февраля 1984 года после тяжелой, продолжительной болезни на 79-м году жизни скончался великий советский писатель, член Центрального Комитета КПСС, депутат Верховного Совета СССР, секретарь правления Союза писателей СССР, академик Академии наук СССР, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР Михаил Александрович Шолохов

А. Дементьев. И это очень ярко обнаруживает себя в нынешней молодой поэзии, где наряду с такими поэтами, работающими в классической традиции, как Николай Дмитриев, Николай Рачков, Елена Лаврентьева, Лада Одинцова, Татьяна Бек, существуют и те, кого я бы назвал представителями новой, метафорической школы: Иван Жданов, Марина Кудимова, Сергей Бобков, Алексей Парщиков, Александр Еременко.

КТО НАЧАЛ, ТОТ НЕ

НАЧИНАЮЩИЙ

Н. И. Алексееву — 85 лет

П. Н. Барто — 80 лет

А. А. Петросяну — 75 лет

М. Алимбаеву — 60 лет

К. С. БАДИГИН

Н. С. МАН

К 175-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ГОГОЛЯ

Ушел из жизни Андре Вюрмсер

К 80-летию со дня рождения Евгения Нежинцева

А. Ю. Макаровой — 90 лет

А. И. Кацнельсону — 70 лет

М. Г. Родионовой — 60 лет

К 125-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМА

А. А. Жарову — 80 лет

Ю. К. Балтушису — 75 лет

Л. А. Аннинскому — 50 лет

Фатеху Ниязи — 70 лет

И. А. Дедкову — 50 лет

М.. А. Галлаю — 70 лет

Б. С. Истру — 70 лет

А. Д. Симукову — 80 лет

Н. Ю. Дуровой — 50 лет

О награждении писателя Перегудова А. В. орденом «Знак Почета»

На первой сессии Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович ЧЕРНЕНКО единогласно избран Председателем Президиума Верховного Совета СССР.

ВАСИЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ ФЕДОРОВ

А. АГРАНОВСКИЙ

Хосе Солер Пуиг

200-ЛЕТИЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ГНЕДИЧА

С. М. Бытовому — 75 лет

Б. Е. ГАЛАНОВУ — 70 лет

Али-Туде — 60 лет

И когда актеры во главе с неукротимым, охрипшим Н. Караченцовым, проведшие на героической отдаче подряд 40 спектаклей, заставляли замирать и скандировать зал Театра Кардена, седой законодатель западной эстрады Джонни Старк, «сделавший» в свое время Холидея и мириады иных звезд, а ныне менеджер Мирей Матье, перегнулся через ее кресло и сказал мне, имея в виду энергию актеров: «Я понимаю теперь, почему русские вышли в космос».

А. ВОЗНЕСЕНСКИЙ. ПРОРАБЫ ДУХА

К 70-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ АРКАДИЯ КУЛЕШОВА

Г. А. МЕДЫНСКИЙ

В произведениях Ю. Бондарева, Р. Гамзатова, Ю. Жукова, Е. Исаева, В. Карпова, В. Кожевникова, К. Кулиева, Г. Маркова, А. Чаковского, которых народ назвал своими избранниками в высший орган власти, в произведениях других российских наших писателей раскрывается политика Коммунистической партии, основанная на ленинских идеалах, идеалах прогресса и мира.

Сергей МИХАЛКОВ

Эрнсту Генри — 80 лет

А. Е. Горелову — 80 лет

САРМЕН

ЮРИЮ БОНДАРЕВУ — 60 лет

К 170-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Т. Г. ШЕВЧЕНКО

В. С. Азерникову — 50 лет

К. А. Буйло — 85 лет

В. М. Мухиной-Петринской — 75 лет

Е. И. Рябчикову — 75 лет

X. Н. Бекхожину — 70 лет

Д. С. Данину — 70 лет

А. Е. Шилину — 60 лет

З. М. Вальшонку — 50 лет

Г. И. Мирошниченко — 80 лет

Н. И. Сказбушу (Акулову) — 80 лет

П. И. Капице — 75 лет

Г. А. Ершову — 70 лет

Н. Ф. Костенко — 70 лет

И. П. Руруа — 60 лет

Нелепо сравнивать такой, в общем-то, вредный напиток, как вино, с таким полезным существом, как комар.

З. БАЛАЯН

С. М. Голицыну — 75 лет

М. М. Штурману — 75 лет

Л. Н. Вышеславскому — 70 лет

И. П. Гайдаенко — 70 лет

М. Ф. Борисову — 60 лет

А. С. Велюгину — 60 лет

А. А. Савицкому — 60 лет

А. В. Преловскому — 50 лет

ВИКТОРУ ПЕТРОВИЧУ АСТАФЬЕВУ — 60 ЛЕТ

Министр внутренних дел СССР В. В. Федорчук встретился с редколлегией и работниками «Литературной газеты».

СТОП — ТЕЛЕКАДР!

КТО ДОЛГОЖИТЕЛИ?

А. И. Белинскому — 75 лет

В. С. Горбуку — 70 лет

С. Е. Аладжанову — 60 лет

А. А. Дракохрусту — 60 лет

Б. Ш. Окуджаве — 60 лет

А. Д. Тверскому — 60 лет

Г. В. Шиловичу — 60 лет

Скоропостижно скончался Питер ТЕМПЕСТ

Амо Сагияну (А. С. Григоряну) — 70 лет

М. В. Кабакову — 60 лет

И. И. Стрелковой — 60 лет

А. Л. Шейкину — 60 лет

Алексею Владимирову (А. В. Эренбергу) — 60 лет

К 900-ЛЕТИЮ ВЫДАЮЩЕЙСЯ ПОЭТЕССЫ КИТАЯ ЛИ ЦИНЧЖАО

И. Ш. БУХБИНДЕРУ — 75 лет

Г. П. Владимирову — 70 лет

Г. В. Пагиреву — 70 лет

Ю. П. Чепурину —70 лет

А. Д. Шевченко — 70 лет

Т. С. Алиеву (Теймуру Эльчину) — 60 лет

Л. Н. Большакову — 60 лет

А. И. Гецадзе — 60 лет

Г. Г. Регистану — 60 лет

Всесоюзное совещание работников кино. МОЩНОЕ ОРУЖИЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ РАБОТЫ ПАРТИИ

VIII ВСЕСОЮЗНОЕ СОВЕЩАНИЕ МОЛОДЫХ ПИСАТЕЛЕЙ

К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ЖАНА РИШАРА БЛОКА

«В НИКАРАГУА ОНИ НЕ ПРОЙДУТ!»—говорит известный американский певец Дин Рид

С. Б. Бабаевскому — 75 лет

М. А. Мревлишвили — 75 лет

И. М. Эфендиеву — 70 лет

И. И. Рядченко — 70 лет

Б. Л. Васильеву — 60 лет

О. М. Попцову — 50 лет

ЛЕОНИДУ МАКСИМОВИЧУ ЛЕОНОВУ — 85 ЛЕТ

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ВСТРЕТИТЬСЯ — ПОЗВОНИ ПО ТЕЛЕФОНУ 208-85-37. С 15 ДО 18 ЧАСОВ КАЖДЫЙ ЧЕТВЕРГ ЮРИЙ ЩЕКОЧИХИН ЖДЕТ ТВОЕГО ЗВОНКА

Мамеду Джафару — 75 лет

Г. М. Лезгинцеву — 70 лет

Васиту Сагдулле — 70 лет

Б. И. Бурьяну — 60 лет

У. К. Канахину — 60 лет

В. П. Александрову — 50 лет

Г. П. Маларчуку — 50 лет

В. Д. Федорову — 50 лет

К. В. ПИГАРЕВ

А. В. Македонову — 75 лет

В. В. Кочевскому — 60 лет

А. В. Митяеву — 60 лет

М. Д. Саркисяну — 60 лет

Н. И. Мирошниченко — 50 лет

В. Т. Тлегенову — 50 лет

К. К. Турсункулову — 50 лет

К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ГУСЕЙНА ДЖАВИДА

В. А. Солоухину — 60 лет

М. Д. Симашко (Шамису) — 60 лет

Г. С. Лейбутину — 60 лет

Р. А. МАРГИАНИ

Ю. И. СЕЛЕЗНЕВ

А. В. Перегудову — 90 лет

П. А. Гельбаку — 70 лет

З. И. Саматову (Самади) — 70 лет

А. З. Анфиногенову — 60 лет

С. Н. Жунусову — 50 лет

К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ЛИОНА ФЕЙХТВАНГЕРА

О. С. Резнику — 80 лет

А. Г. Русаку — 80 лет

А. Н. Новицкому — 70 лет

Ю. В. Сотнику — 70 лет

Е. Б. Нечаеву — 50 лет

ЭРНИ КРУСТЕН

К 170-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА

Э. Грину — 70 лет

В. И. Савицкому — 70 лет

В. Г. Трухановскому — 70 лет

Г. Д. Гусейнзаде (Гусейну Арифу) — 60 лет

М. С. Еленину — 60 лет

Г. Г. Куликову — 60 лет

А. Р. Маринату — 60 лет

А. Г. Чуче — 60 лет

А. А. Делендику — 50 лет

К 90-ЛЕТИЮ ИСААКА БАБЕЛЯ

АЛИМУ КЕШОКОВУ — 70 ЛЕТ

И. А. Васильеву — 60 лет

Деницкому Ю. В. (Юрию Ильинскому) — 60 лет

Л. Ф. Ершову — 60 лет

В. X. Ганиеву — 50 лет

А. К. Гордицкому — 50 лет

В. А. Колыхалову — 50 лет

Н. А. Раевскому — 90 лет

Азизу Ниалло (А. В. Станишевскому) — 80 лет

Турдымурату Нажимову — 60 лет

Ю. Л. Золотареву — 60 лет

Нормураду Нарзуллаеву — 50 лет

Шоди Ханифову (Дидору) — 50 лет

АНАТОЛИЮ АЛЕКСИНУ — 60 лет

Е. Н. Букову — 75 лет

Г. И. Ломидзе — 70 лет

Н. А. Упенику — 70 лет

Д. Н. Джавадову (Джалалу) Баргушаду — 60 лет

Г. Г. Абашидзе — 70 лет

Г. А. Поспелову — 85 лет

Б. А. Трубецкому — 75 лет

Т. Г. Калякиной — 60 лет

О. В. Сидельникову — 60 лет

В. Ф. Карамазову — 50 лет

И. А. Меликзаде — 50 лет

К. Д. Трофимову — 80 лет

Б. С. Мейлаху — 75 лет

А. А. Насибову — 70 лет

С. Г. Асадуллаеву— 60 лет

Г. И. Пяткову — 60 лет

Г. А. БРОВМАН

180 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВЛАДИМИРА ОДОЕВСКОГО

Ю. Л. ЗОЛОТАРЕВ

Ц. С. Солодарю — 75 лет

В. Ш. Авалиани — 70 лет

Л. А. Озерову — 70 лет

П. П. Кейдошюсу — 60 лет

Н. Я. Самохину — 50 лет

За выдающиеся заслуги в партийной и государственной деятельности по разработке и осуществлению ленинской внутренней и внешней политики, развитию экономики и культуры, укреплению обороноспособности СССР, большой личный вклад в упрочение мира и безопасности народов наградить Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, дважды Героя Социалистического Труда товарища ЧЕРНЕНКО Константина Устиновича орденом ЛЕНИНА и ТРЕТЬЕЙ ЗОЛОТОЙ МЕДАЛЬЮ «СЕРП И МОЛОТ».

Первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР

В. КУЗНЕЦОВ

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

Т. МЕНТЕШАШВИЛИ

За заслуги в развитии советской литературы, большой вклад советских писателей в коммунистическое строительство и в связи с 50-летием создания наградить СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ СССР орденом ДРУЖБЫ НАРОДОВ.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

К.ЧЕРНЕНКО

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

Т. МЕНТЕШАШВИЛИ

Речь Константина Устиновича Черненко — по-ленински откровенная и прямая — пронизана безмерным доверием к творческим работникам, она раскрывает перед нами величайшие замыслы партии на предстоящие годы, показывает неохватные возможности активного участия каждого деятеля культуры в дальнейшем созидательном труде по коммунистическому преобразованию нашей Родины. Мы благодарим партию, Центральный Комитет, Политбюро за все виды помощи литературе. Эта помощь всегда была щедрой и всегда приходила вовремя, всегда была продиктована желанием видеть свою литературу еще более яркой, еще более сильной.

Наши сердца преисполнены гордости за советский народ, за Коммунистическую партию, за ее ленинский Центральный Комитет! В этот торжественный час мы еще раз повторяем то, что говорили в эти дни многократно перед лицом всего мира: беспредельна преданность советских писателей и всех творческих работников ленинской партии, их готовность отдать все силы свои торжеству ее идеалов. Под знаменем партии, вместе с ней мы шли все эти годы — пятьдесят лет, и нет таких сил, которые могли бы оторвать нас от партии!

Глубокоуважаемый Константин Устинович! Примите от нас горячие пожелания новых успехов Вам, Политбюро, всему Центральному Комитету в Вашей ответственной работе по руководству могучей страной, осуществляющей Программу строительства коммунизма. В подготовке к XХVII съезду КПСС, а затем в борьбе за выполнение его решений советские писатели — а мы уверены в том, что и все работники культуры — будут верными помощниками партии, пламенными поборниками всех ее починов, неутомимыми пропагандистами ее идей, ее великого революционно-преобразующего дела.

Доклад первого секретаря правления Союза писателей СССР Г. М. Маркова. 50 ЛЕТ СЛУЖЕНИЯ ПАРТИИ И НАРОДУ

Как замечательно, что и наш юбилейный пленум вдохновлен сегодня словом партии! Идейно-художественный курс, путь советской литературы начертаны, определены речью Генерального секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко.

Дорогой Константин Устинович!

Писатели России поздравляют Вас с самой высокой наградой нашей Родины — с орденом Ленина и третьей Золотой медалью «Серп и Молот», и мы желаем Вам на Вашем высоком партийном и государственном посту доброго здоровья и долгих лет жизни!

Товарищи!

Высокогуманная энергия талантов России обогатила советскую и мировую литературу поистине непреходящими ценностями. Многое свершено писателями Российской Федерации, но замыслы и мечты обгоняют. Реальная советская действительность упорно опережает свершенное!

Сергей МИХАЛКОВ

Писатели Москвы от всего сердца поздравляют Генерального секретаря ЦК нашей партии К. У. Черненко с высочайшей правительственной наградой — третьей звездой Героя Социалистического Труда.

За этим решением глубочайшее уважение всех советских людей к его подлинно народной деятельности и глубоко народному человеческому характеру. Все мы — писатели — находимся под огромным впечалением от сегодняшней речи Константина Устиновича. Только что я разговаривал с Валентином Петровичем Катаевым, который сказал, что считает эту речь блестящей. И это совершенно справедливо.

Слушая ее, мы ощутили всю силу принципиальной, ищущей, волевой партийной мысли, глубоко современной по духу, пафосу и устремлениям. Эта речь для нас — взыскательная программа дальнейшего развития советской литературы, под углом зрения тех сложнейших и важнейших задач совершенствования развитого социализма, которые решают сегодня наша партия и народ.

Феликс КУЗНЕЦОВ

Несколько коротких соображений. Я полагаю, что выскажу общее мнение, если скажу, что наш пленум был убедительной демонстрацией глубокой преданности работников литературы и искусства нашей ленинской партии, ее Центральному Комитету, который возглавляет верный ленинец — Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Его речь произвела на всех нас глубокое впечатление своей вдохновенностью и своей бесконечной заботой, которую партия еще раз выразила о литературе, о всей социалистической культуре, о тех, кто создает. Для нас эта речь — явление и событие огромного масштаба, так как она является руководством к действию. Сила и значение ее в том, что она призывает нас к новым творческим исканиям, к новым творческим достижениям, к новым крупным созданиям социалистического искусства. Нет никакого сомнения в том, что эта речь станет предметом самого тщательного изучения в творческих коллективах и организациях всех творческих союзов.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ГЕОРГИЯ МАРКОВА

Бывая не раз в Советском Союзе, узнавая все ближе моих советских коллег, я невольно думал о том, что, если сложить вместе все написанные и изданные в СССР книги, получилась бы горная вершина ничуть не ниже Памира.

Алекс Ла Гума, генеральный секретарь Ассоциации писателей Азии и Африки

Разрывайте, выстрелы, воздух.

Сквозь гранит пробивайся, кирка!

И для нас наступает время

Убедиться, как жизнь сладка.

Хамза ХАКИМ-ЗАДЕ

Перевел с узбекского Н. Асеев

Спасая Дашу в глухой Ерманчетской тайге, погиб талантливый художник Андрей Путинцев. Предательски осмеянный в ранней юности расчетливо видящей жизнь Ольгой Устьянцевой, Путинцев потерял веру в светлые чувства. На долгие годы замкнулся. И вот там, в тайге, Даша стала его первой любовью. Очень короткой. Смерть настигла Андрея внезапно.

Осталось прекрасное творческое наследие художника, на которое Даша не имела никакого юридического права. И никто не имел: он был одиноким. Осталось где-то затерянным созданное Путинцевым — большая серия военных рисунков, в свое время на выставке приводившая всех в восторг. И остался на руках у Даши сын художника, тоже Андрей, родившийся уже после его гибели.

Воспитать сына достойным своего отца, сберечь творческое наследие художника, с тем чтобы оно и после его смерти РАБОТАЛО для народа, отыскать военные рисунки Путинцева, набатно призывающие к борьбе против поджигателей новой войны,— вот цель и смысл жизни Даши. Подлинное искусство не умирает вместе с художником. Но вечно продолжать свою жизнь и РАБОТАТЬ оно сможет только тогда, когда о нем с горячим сердцем будут заботиться и новые поколения, идущие вослед.

Предлагаемый фрагмент — из второй части романа «Вечная песнь — колыбельная». Полностью роман будет опубликован в журнале «Дружба народов».

АВТОР

Сергей Сартаков

ЦЕЛЬ ЖИЗНИ

Усталая Даша повалилась в постель. Тяжело борясь со сном, думала о разговоре с Федором Ильичом, о том, как разглядывали они вместе карту Ерманчетской тайги.

— Ну, дева,— протянул Федор Ильич и постучал пальцем по карте.— Вот как раз где-то там, как, по Гоголю, в Иванову ночь зацвел папоротник,— обнаружилась свинцовая руда и исчезла: там же где-то и Мирон свою смерть нашел, да вот и Андрей тоже. Не хочу сказать — заколдованное, в нечисть всякую я не верю, а нехорошее это место. Читал я про Бермудский треугольник, где в море без вести пропадают корабли, так и этот Ерманчет с Огдой и Зептукеем такой же треугольник. А тебя все-таки тянет туда?

— Тянет, Федор Ильич!

— Для души — очень правильно, худо, когда у человека тиной душа зарастает. Только в тайгу эту — не смей.

А она посмела...

Да, именно чувство окрыленности, когда горячая сыновья благодарность Родине сливается воедино со страстным желанием работать еще лучше, с еще большей духовной, творческой самоотдачей,— вот что испытывают в эти дни все советские писатели. Отметив почетными наградами большую группу мастеров слова. Родина дала высокую оценку вдохновенному труду советских литераторов...

Алим КЕШОКОВ, секретарь правления Союза писателей СССР. ОКРЫЛЕННОСТЬ

ГЕРОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА, ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ СССР Г. МАРКОВ НАГРАЖДЕН ОРДЕНОМ ЛЕНИНА И ВТОРОЙ ЗОЛОТОЙ МЕДАЛЬЮ «СЕРП И МОЛОТ»

«Задачи московских писателей по выполнению рекомендаций и указаний, высказанных в речи Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища К. У. Черненко на юбилейном пленуме Союза писателей СССР 25 сентября 1984 года» — такова была тема состоявшегося на прошлой неделе пленума Московской писательской организации Союза писателей РСФСР. Доклад сделал первый секретарь правления Ф. Кузнецов.

Для всех

на планете

живущих

существ

Я верю

в закон

сохраненья

веществ—

Ничто

не проходит

бесследно.

И значит,

добро —

это

то вещество,

Уж

если ты

ближнему

отдал его,

К тебе

возвратится

ответно.

Пусть

ближний

окажется

подлым плутом,

Неблагодарно

забывшим

притом

Добро

до цинизма

мгновенно,

Его

прокляни.

Но на жизнь

не сердись,

Поскольку

добром

на добро твое

жизнь

Отплатит

тебе

непременно.

Николай ДОРИЗО

АНТОНИНА БАЕВА. ПИСЬМО В АМЕРИКУ

И надумал Ильич

в восемнадцатом,

осенью ранней,

не успевшей остыть от сухого и жаркого лета,

через головы учреждений,

границ,

заседаний

обратиться к РАБОЧИМ АМЕРИКИ.

Наша газета,

«Правда» наша

письмо Ильича на виду поместила .

Он писал, что октябрьское знамя

в надежных руках.

Солидарность трудящихся — это

великая сила.

Мы пока что одни.

Но не сломит нас голод и страх.

Нет, под видом «защиты от немцев»

Октябрь не задушат!

И надежда на мир нашу стойкость в борьбе

укрепит.

Не погубят ее ни лишенья, ни пули, ни стужа,

революция верьте, друзья, победит.

Олег Битов — журналист, переводчик англо-американской научной фантастики. 25 лет в Союзе журналистов СССР, заслуженный работник культуры РСФСР. Ему 52 года. Первую трагедию он пережил в годы блокады Ленинграда. Вторая началась для него в сентябре прошлого года, когда по заданию «Литературной газеты» он прибыл в Италию для освещения Венецианского международного кинофестиваля.

Все, что ему пришлось испытать за год принудительных странствий в так называемом «мире свободы», он расскажет сам.

С. С. ИВАНЬКО, первый заместитель председателя правления АПН.

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ ДЛЯ СОВЕТСКИХ И ИНОСТРАННЫХ ЖУРНАЛИСТОВ

Заката

Червонная медь

Горит

И мгновенно линяет.

Еще не успеет

Стемнеть —

Уже голубеть

Начинает. .

О, белых ночей

Красота.

О, юности

Светлое диво.

Уже на исходе

Лета,

А сколько

Благого порыва!

Анатолий ЧЕПУРОВ. Ленинград

Ассоциативное мышление — основной образ мыслей нормального человека.

Валентин КАТАЕВ. БЕСКОНЕЧНОСТЬ ПРОШЛОГО, БЕСКОНЕЧНОСТЬ БУДУЩЕГО...

Беседа за рабочим столом

 

Постыдный со всех сторон случай

Из творческих воспоминаний

Мы все занимались тогда в семинаре у Прова Пиотровича Пельмегова. Со мной вместе были и будущий лауреат Фурдадыкин, и барон Крауф, и последующий эмигрант Филипп Фирин. Эф-Эф, как шутливо называли его мы, старые друзья. Осень была дивно как хороша! Желтели клены, асфальтовые дорожки были устланы витиеватыми листьями дуба, над Переделкином все время летали самолеты.

— А вот что было бы, если в одной коммунальной квартире поселить всех гениев мировой литературы, человек эдак тридцать — сорок, сумели бы они установить дружбу или перецапались, как у Зощенки?— спросил, неожиданно усмехаясь в густую курчавую бороду Эф-Эф, когда дело дошло до обсуждения моих «произведений».

— Это каким же нужно обладать нахальством, чтобы сесть за стол, взять лист бумаги и катать, катать, прекрасно зная, что миллионы людей делали до тебя то же самое и у тысяч это получалось прекрасно. Это даже не нахальство, а дерзость, а творческую дерзость я приветствую, если она конечно же в разумных пределах и не претендует на установленные в нашей стране гуманные отношения между людьми,— буркнул Фурдадыкин и отвернулся к окну, тщательно разглаживая лацкан своего хорошо отутюженного пиджака в красную клетку и барабаня пальцами другой руки по начинающему лысеть черепу.

— Кгистальная, ясная пгоза, газве что может быть лучше? — грассируя на этот раз гораздо больше обычного, возразил ему барон. Они с будущим лауреатом весьма неприязненно относились друг к другу, и неудивительно: прадед Фурдадыкина был волопасом в тех имениях Крауфов, которые подарил им Потемкин за хорошую службу царю и отечеству. Барон сейчас совсем спился, живет практически на дне и занимается тем, что под чужой фамилией пишет писателям заявления в Литфонд о выдаче безвозмездных ссуд, но тогда он еще был полным молодцом, и я, признаться, любил его, всегда такого буйного, веселого, дворянскую, что называется, косточку, бретера и забияку, сына того самого Крауфа, который тоже, как и Фурдадыкин, был лауреатом, но при Сталине, за что Фурдадыкин в будущем еще больше возненавидел барона и, ставши тоже лауреатом, никогда ему не помогал, как (и я хочу быть здесь объективным) помогал по мере сил другим старым товарищам, даже, например, и мне пытался помогать, да я послал его на хутор бабочек ловить и к БабаЮ на шестой килОметр собирать мухоморы.

Пров Пиотрович (мы его шутливо звали за спиной. «Плов Пиотрович») добродушно следил за нашей перепалкой, говоря: «Ничего, ничего, ребятки! Как утверждал Лев Толстой, все образуется». И тоже, как Фурдадыкин, барабанил костяшками пальцев, но, в отличие от Фурдадыкина, не по черепу, а по моей рукописи. Да Фурдадыкин у него, видать, и научился этому жесту, змей эдакий! Он у всех всему научился и пролез в лауреаты, а я о нем вспоминай, чтоб он скорее подох, и я смог напечатать эти воспоминания... (Грубая, неуклюжая шутка... Я христианин... Никому не желаю смерти и другого зла, что будет явствовать из последующего...)

Настало время обеда. Но вся тонкость заключалась в том, что я, желая поскорее вписаться в «их круг», практически самовольно влез в этот семинар. То есть меня сначала даже пригласили официальный письмом, но потом, при уточнении, сказали, что и так уже много мест на семинаре занято, и мне тогда пришлось настырно настаивать с улыбкой, чтоб я хоть, что ли, был, ну, вольнослушателем, что ли, каким, товарищи, то есть что я буду приезжать, участвовать, а потом буду уезжать. А жил я тогда в городе Д., что на канале М.—В., в 1/4 шлакобетонного дома, и дорога до Переделкина занимала у меня около трех часов в один конец. То есть не им я, конечно, это сказал, а центральному руководству семинара... Вот такая была у меня суровая, постыдная юность, такой «модус вивенди»! «Семинар — семь нар»,— острил барон. Я брал с собой бутерброды, бутылку молока и кушал напротив Дома творчества, на том самом месте, где, как я узнал значительно позже, жил белорус-единоличник, любимый собеседник Б. Л. Пастернака.

— Рассказы не должны быть слишком гениальными, а то товарищам будет обидно,— резюмируя, пошутил я, и мои коллеги направились в столовую, где за роскошно накрытыми столами их дожидались суп, телячьи почки, кисель, а в иные дни и что-нибудь другое — яблоки, рыба, компот. А я, как всегда, сказал, что «пойду немного пройдусь»,— ведь они не знали, что мне, как «вольнослушателю», не полагается ни питания, ни компота.

Дивная осень! Шуршит желтый лист в шагу... Я откусил последний кусок бутерброда с ветчиной и только собрался допить последний глоток молока (вина я тогда принципиально не употреблял, боялся — они решат, что я пьяница, и ни за что не возьмут в «их круг»), как за спиной у меня хрупнул сучок. Я резко обернулся, чтобы мне кто-нибудь неожиданно не дал сзади кирпичом по голове, и увидел... всех их: и барона, и Фурдадыкина, и Фирина, и самого «Плова Пиотровича». Они хохоча приближались ко мне, укоризненно качая головами, как китайские болваны.

— Да что же это вы, дружок, делаете-то! — издали мягко журил меня Пельмегов.— Разве можно так, а мы-то думаем, что это он все «немного пройдусь да пройдусь»...

— Да, нашелся любитель свежего воздуха! — грубовато, но ласково поддержал его Фурдадыкин, и глаза у этого змея потеплели оттого, что сукин сын увидел — кто-то унижается еще больше, чем он, а это всегда приятно, еще и Достоевский говорил, Лев Шестов.

— Старик, никогда не ожидал от тебя! — практически молча стиснул мою руку Эф-Эф, который по вечерам, как это потом выяснилось, отчаянно стучал у себя в номере на пишущей машинке, слушал «Голос Америки», а утром появлялся бледный, с запавшими глазами и всегда говорил, что он вчера «замечательно поработал и написал вот такую штуку»...

— Дундук и кгетин! — кратко сказал Крауф, любивший иной раз щегольнуть простонародным словечком, и ребята торжественно повели меня обедать.

— Но ведь я съем чей-то обед! Может, этому человеку будет нужен его обед? Он приедет, а я уже все съел...— отбивался я от них.

— Ты вдобавок еще и будешь жить в его комнате! У него одна из лучших комнат в Доме, ты увидишь, громадная комната, в коттедже, лапа липы тычется в окно, а ему уже ничего не нужно. Он и не жил-то тут совсем, и не приезжал. Он, оказывается, повесился позавчера в кухне своей роскошной квартиры на станции метро «Аэропорт» в состоянии депрессии, но ты-то ведь к этому не имеешь никакого отношения,— заговорили они, увидев мое мгновенно изменившееся лицо.

— Жалко все-таки человека! — выдохнул я.— Все-таки был живой человек и вот умер.

— Человек! — скривился Фирин.— Самый что ни на есть оплот мракобесия и реакции! Рубил и резал в своем журнале все, что мог. И антисемит, естественно. Зоологический антисемит! Василий как-то сказал, что у него морда похожа на сучье вымя, и я считаю, что он правильно сказал...

— Вещизм! — лаконично добавил Фурдадыкин.— Делил имущество с женой и оставил подлейшую записку: «Теперь ты получишь все!»

Пров Пиотрович и барон Крауф молчали. Кажется, им не очень нравились фразы и фразочки двух Ф., но они молчали. Пров Пиотрович, очевидно, для того, чтобы еще больше прослыть либералом, а Крауф потому, что ему уже и тогда было, по-видимому, на все начихать.

Угрюмо и настороженно съел я обед удавленника, и в этот день уже не участвовал в семинарских занятиях, сославшись на головную боль. Вместо этого я купил в переделкинском магазине, что расположен около станции, довольно много водки, вызвал по телефону Б. Е. Троша и Эдика Прусонова, нынче тоже лауреата, но всего лишь Ленинского комсомола, сказав им, что у меня есть «хата», где можно переночевать. Мы напились, подрались и перебили посуду. Наутро меня выгнали из Дома творчества, да я и не сопротивлялся.