Движение России на Восток: первые контакты с Китаем

Первые контакты между Русью и Китаем восходят к XIII веку. Сведения о Руси, славянских землях и народах Восточной Европы в целом доходили до китайских земель по основной трансазиатской торговой магистрали — Великому шелковому пути. Длительное господство монголов на огромных пространствах Азии и их завоевательные походы на Запад, в земли славян, способствовали установлению первых контактов между Русью и Китаем.

Отправляя в поход на запад Субэдэ-багатура, Чингисхан в числе стран, которые тому предстояло покорить, указал и страну «Оросат» (Русь), а в качестве пункта, до которого надлежало дойти монгольскому войску, им был назван «город Хий-э, обнесенный стеной» — Киев.

Стратегическое вторжение и многочисленные тактические набеги монгол на славянские земли сопровождались захватом в плен десятков тысяч русских воинов. Монголы из покоренных ими племен и народов отбирали молодых крепких юношей и формировали специальные отряды для ханской гвардии.

В 1330 году в составе Пекинской гвардии взошедшего на престол хана Тутемура был сформирован особый «русский отряд». К северу от Пекина на выкупленных правительством у крестьян землях для русских пленников, ставших ханскими воинами, было организовано специальное поселение. Русские пленники жили компактно, занимались обработкой земли и при необходимости привлекались на военную службу.

После распада империи монголов между Русью и Китаем поддерживались эпизодические связи через Среднюю Азию, на рынках которой русские купцы встречались с купцами, приезжавшими из Индии и минского Китая.

Российские контакты с Китаем, в отличие от «открытия» Китая Западом, изначально строились на других основах и принципах. Русское движение шло по суше, по необъятным и неисследованным просторам Сибири. Без преодоления этих пространств невозможно было войти в контакт с далеким Китаем. В отличие от европейских колониальных держав Россия следовала своему цивилизаторскому влечению, а не стремлению захватить в Китае новые земли и рынки.

Уникальное геостратегическое положение России на Евроазиатском континенте объективно создавало предпосылки и условия для неизбежного обращения ее на восток, в сторону Сибири. Проживавшие там народы находились на более низкой ступени развития, тактически не имели никаких контактов с Европой, что в тех конкретно-исторических условиях означало, что их необходимо было «открыть».

Россия начала свое продвижение в поисках богатств Востока в направлении Средней Азии и Индии еще с XV века. Она вышла на контакты со странами Средней Азии: Хивой, Бухарой, Кокандским ханством, умело совершая политические маневры в этом регионе, подводя новые земли и народы под юрисдикцию России.

Оживление интереса к Китаю на Руси произошло в XVI веке и было связано с историей длительных поисков северного пути (морского или сухопутного) из Европы в Китай. В международных связях Русского государства, в первую очередь с Англией, с середины XVI века вопрос о путях в Китай и Индию начинает играть значительную роль. Москва оказалась для западноевропейских торговцев воротами в Центральную и Северо-Восточную Азию и на Дальний Восток. Но ни представители западных держав, ни сами русские не имели точного представления о громадных территориях, лежавших между восточными границами Русского государства и Минской империей.

Первой попыткой русского правительства самостоятельно разведать пути в Монголию и Китай явилось отправление в 1608 году по указу царя Василия Шуйского группы томских казаков во главе с И. Белоголовым на поиски Алтына-царя и Китайского государства. Эта экспедиция закончилась безрезультатно, однако казаки привезли сведения о Китае, полученные ими от енисейских киргизов.

В 1615-1617 гг. тобольский воевода И.С. Куракин направил два посольства — Т. Петрова к калмыкам и В. Тюменца в Западную Монголию. Сведения, привезенные ими, показали, что пределы Китая вполне достижимы для казачьих экспедиций.

В это время английское правительство предприняло активные попытки оказать влияние на Москву с целью получить разрешение на организацию английской экспедиции для поисков дороги в Китай через Сибирь. Но русское правительство решительно отклонило эти домогательства как несовместимые с интересами русской торговли на Востоке и дало указание тобольскому воеводе отправить торгово-разведывательную миссию, имевшую целью узнать путь из сибирских городов в Китай и выяснить, как богато и велико Китайское государство.

Таким образом, первая русская экспедиция в Китай была отправлена не в последнюю очередь вследствие стремления русского правительства не допустить транзитной торговли иностранцев со странами Востока, и в частности с Китаем, через территорию Русского государства. Непосредственной причиной, ускорившей организацию поездки такого рода, явился нажим английской дипломатии на царское правительство. Успешное развитие русско-монгольских связей обеспечило реальную возможность проезда русских через Западную Монголию до границ Минской империи.

9 мая 1618 года из Томска было направлено первое русское посольство в Китай. Оно состояло из группы казаков во главе с Иваном Петлиным. 1 сентября того же года посольство достигло Пекина, где оно пробыло четыре дня. Китайское правительство восприняло прибытие русской экспедиции как первое посольство из Русского государства, но посольство не от равного государства, а от пославшего дань пекинскому двору. Однако, поскольку никакой «дани» у казаков с собой не было, они не попали на аудиенцию к императору Чжу Ицзюню, но получили составленную от его имени грамоту, разрешавшую русским приходить с посольствами и торговать в Китае.

Грамота (послание китайского императора), привезенная И. Петлиным в Москву, осталась непрочтенной из-за незнания языка, а правительство Михаила Федоровича проявило известную осторожность в развитии связей с далеким Китаем в период, когда Русское государство, разоренное долгими годами внутреннего кризиса и польско-шведской интервенции, не набрало еще достаточно сил и средств для расширения торговли с Востоком. Поэтому миссия в Пекин И. Петлина, увенчавшая блестящими географическими открытиями длительный период поисков северного пути из Европы в Китай, завершила первый этап в становлении ранних русско-китайских связей, не ставших регулярными, поскольку в тот период они стимулировались скорее внешними факторами, чем внутренней необходимостью.

Лишь к началу второй половины XVII века создаются необходимые политические и экономические предпосылки для установления официальных и регулярных взаимоотношений между Москвой и Пекином. Главную роль в этом играли рост могущества, а также расширение пределов Русского государства в Восточной Сибири и присоединение к собственно Китаю значительных территорий в Маньчжурии, бывших родовыми владениями новой Цинской династии, подчинившей Китай.

В XVII веке началось освоение русскими Восточной Сибири. В 1619 году был основан Енисейск, в 1628 году — Красноярск. В 1632 году сотник П. Бекетов на реке Лене основал Якутский острог, ставший центром новых земель, административным центром обширной территории в Восточной Сибири.

Именно оттуда партии русских землепроходцев отправлялись на север, восток и юг в поисках новых земель, приведения в русское подданство местных народов и племен. На реках — главных транспортных артериях Сибири и Дальнего Востока — возникали новые русские остроги и поселения.

Продвигаясь на Дальний Восток, организуя экспедиции из Якутска в далекие земли, русские землепроходцы стремились найти пути в Китай. Одним из первых, кто проведал о близости Китайского государства, был енисейский служилый человек Максим Перфильев. Вернувшись летом 1640 года в Якутск с Витима, он сообщил, что в устье реки Шилки живут некие «килонцы», «люди хлебные», у которых и «всякого скота много»«. А те же люди, — добавил землепроходец, — съезжаются с китайскими людьми и меж себя торгуют».

Попытки разведать пути в Китай продолжались на протяжении 40-х годов XVII века неоднократно. В 1641—1642 гг. из Якутска направляются отряды казаков во главе с М. Васильевым, С. Скороходовым и К. Ивановым, имевшие целью узнать, «в Китайское государство которою рекою ходят и сколько судового ходу или сухим путем до Китайского государства городов».

Партии русских землепроходцев из Якутска направлялись не только на юг, но и на восток, к берегам далекого моря. В 1638 году на восток отправилась экспедиция, возглавленная казачьим пятидесятником И.Ю. Москвитиным. Долгие и трудные странствия небольшой партии казаков привели к тому, что русские люди в 1639 году впервые достигли берегов Тихого океана. Летом 1641 года Москвитин вернулся в Якутск и доложил о своих географических открытиях и богатствах Приморского края. Русские узнали о существовании рек Амура, Зеи, Сунгари, в бассейне которых жили племена дауров и дючеров, занимавшихся хлебопашеством и скотоводством. Их земли слыли богатыми серебром, медью, свинцом а также тканями и пушниной. Как пишет Г.И. Невельской, «этих известий было достаточно, чтобы двинуть нашу вольницу в те неведомые и далекие страны».

В июне 1643 года якутский воевода П.П. Головин снарядил в тот богатейший район отряд численностью в 130 казаков под руководством В.Д. Пояркова. Главной задачей экспедиции было, помимо сбора сведений о новых землях, привести в русское подданство новые народы, собрать с них соответствующий ясак.

С самого начала экспедиции стало ясно, что предварительные сведения о новых землях во многом соответствуют действительности. Встретившиеся казакам земли были плодородны, многочисленные поселения местных народов были действительно богатыми. Однако отношения казаков с местным населением с самого начала не сложились, и прежде всего по вине самих русских землепроходцев. Действия казаков отличались грубостью, вероломностью, сопровождались насилиями и грабежами.

Русский штабс-капитан Христиани в своем «Очерке наступательного движения русских на Восток, к берегам Великого океана» в 1901 году описывал это следующим образом: «Встреченные жителями весьма гостеприимно, казаки скоро успели озлобить их своими насилиями; начались серьезные затруднения в продовольствии отряда, приведшие, наконец, к страшному голоду, от которого 40 человек умерли и были съедены оставшимися в живых товарищами. В живых осталось лишь 50 человек. Голод прекратился, когда подошли на помощь остальные казаки, оставленные раньше на зимовье, и привезли с собой провиант».

Тем не менее, уже весной 1644 года Поярков вышел к берегам Амура. Вниз по течению великой реки его отряд спустился до Охотского моря, питаясь по пути почти одной только рыбой. Зиму 1644/1645 года казаки провели в низовьях Амура в селении гиляков (нивхов). Подчинив их России и собрав с них ясак в количестве 12 сороков (480 шкурок) соболя и 16 собольих шуб, Поярков с открытием навигации пустился по Охотскому морю к северу. Очередную зимовку провели казаки в устье реки Ульи в зимовье, построенном еще Москвитиным. Весной 1646 года оставшиеся в живых после трехлетнего скитания 60 казаков отправились в дальний путь домой. 12 июля того же года Поярков с остатками своего отряда прибыл в Якутск.

Долгое и длинное путешествие Пояркова и его товарищей было трудным и опасным. Своими действиями они озлобили местное население Приамурья, «заронили на этой реке недобрую об русских славу».

В.Д. Поярков подробно доложил якутскому воеводе о богатствах нового края, названного им Даурией. Главный вывод из его доклада состоял в том, что местные народы были независимыми и должны были быть окончательно приведены в русское подданство. Для этого необходимо было установить и закрепить в Приамурье русское влияние, прежде всего военное.

Поярков, исходя из своего опыта, считал, что новый край можно было подчинить русскому владычеству, имея всего 300 человек хорошо вооруженного войска. Половину этих сил он предлагал оставить в трех или четырех ключевых острогах, а остальных 150 человек использовать в качестве подвижных отрядов для «усмирения тех из иноземцев, которые окажутся непокорными и не будут платить ясак». По мнению Пояркова, серьезного сопротивления русской силе в Приамурье вряд ли стоило ожидать.

Однако реальная ситуация была несколько иной. Г.И. Невельской в связи с этим пишет: «Такое мнение о легкости приобретения Амура было весьма естественно, ибо Поярков, незнакомый еще с краем, упустил из виду самое важное обстоятельство: что по реке Шунгулу (Сунгари) местное население могло ожидать на помощь появления военных сил из соседней с этим краем Маньчжурии, тем более что в это время вместо монгольской династии вступила на престол Китая династия маньчжурская».

В первой половине XVII века, когда русские землепроходцы искали пути в бассейн Амура, маньчжурское влияние здесь было весьма значительно. В течение всего XVI века шла консолидация маньчжурских племен, постоянно тревоживших границы Минской империи. К 1616 году большая часть территории нынешнего Северо-Восточного Китая была захвачена маньчжурами. Основоположник Цинской династии Нурхаци создал здесь государство Цзинь и провозгласил себя ханом. В 1626 году Нурхаци перенес столицу в Мукден. Сын его, хан Абахай, в 1636 году принял титул императора, дав своему государству новое название — Цин. В 1636— 1643 гг. он вел непрерывные войны с Минской империей.

Ко времени проникновения русских в XVII веке в Приамурье там проживали независимые племена дауров, дючеров, эвенков, натков и нивхов, находившихся на стадии разложения родового строя. Общая их численность была невелика и составляла, по подсчетам отечественного ученого B.C. Мясникова, всего 40,7 тыс. человек (в Приамурье — 32,3, в Приморье — 4,0 и на острове Сахалин — 4,4 тыс. человек). Местные племена до прихода русских не были подвластны ни Цинской империи, ни каким-либо другим государствам. В тех областях Приамурья и Приморья, куда пришли русские поселенцы и власти, не было маньчжурских или китайских властей, не было ни китайского, ни даже маньчжурского населения. Не существовало также постоянных экономических связей местного населения с Китаем.

Более того, главной целью эпизодических походов маньчжурских войск в Северной и Северо-Восточной Маньчжурии был захват живой силы — рекрутские наборы в состав маньчжурской армии, а не оккупации и освоение занятых земель. Захваченные территории не включались в состав маньчжурской империи, местные племена и народы не приводились в маньчжурское подданство. Они, как правило, откупались от эпизодических набегов маньчжур данью, и то лишь на правом берегу Амура, так как река служила естественным непреодолимым препятствием для маньчжурских отрядов. Фактически, власть маньчжур к моменту проникновения в Приамурье русских отрядов распространялась лишь на центральную и южную часть Маньчжурии.

Северные пределы Цинской империи к середине XVII века ограничивались построенной только в 1678 году по приказу императора Канси линией укреплений, носившей название «Ивовый палисад». Эта 900-километровая линия пролегала приблизительно в 600—800 км к югу от Амура и значительно западнее Уссури». Ивовый палисад» представлял собой сплошную систему вбитых в землю в два ряда ивовых кольев с глубокими рвами перед ними. Вдоль линии были построены заставы и поставлены караулы. Проезд в обоих направлениях осуществлялся по пропускам.

Основное внимание и главные военно-политические усилия Цинского государства были обращены на юг, на Китай. В 1636—1643 гг. шли непрерывные войны с Минской империей. В 1644 году пал Пекин, и маньчжуры перенесли туда свою столицу. В поход на южные провинции Минского Китая были выведены все маньчжурские Восьмизнаменные войска, почти все мужчины, способные носить оружие, что вызвало резкий упадок хозяйственной жизни в Маньчжурии.

Именно поэтому в момент появления на берегах Амура отряда В. Пояркова племена Приамурья фактически не имели ни политических, ни экономических связей с империей Цин.

Итак, XVII век стал в истории России периодом расширения на Восток к берегам Тихого океана и рубежам Цинской империи. «Наступательное движение» России на Восток носило в основном стихийный характер, а главную роль в этом играли казаки.

Освоение русскими Сибири объективно имело прогрессивный, цивилизаторский характер. Н. Штейнфельд, действительный член Императорского общества востоковедения и Общества русских ориенталистов, рассуждая на эту тему в 1910 году, писал: «Нравственные побуждения руководили в былые времена преимущественно географами и авантюристами вроде Христофора Колумба. Сюда же надо отнести наших сибирских казаков, без видимой надобности на собственный страх и риск продиравшихся через дебри Сибири вплоть до берегов Тихого океана…

Удаль казаков всегда пленяла умы русских, и ей необходимо было придумать какое-нибудь оправдание. Решили, наконец, объявить это стремление на восток культурною историческою миссией России, как реакцию против нашествий в прошлом азиатов на Европу. Такое решение вопроса кажется тем удачнее, что, здраво рассуждая, у России не было решительно никаких других поводов искать новых земель и притом таких же неприветливых и холодных, как свои собственные».

«Открытые» русскими народы, находившиеся на значительно более низкой ступени общественно-экономического развития, приводились в русское подданство с сохранением присущего им уклада жизни и системы местного самоуправления. В этом было принципиальное отличие освоения русскими просторов Сибири и Дальнего Востока от колонизаторской политики западных держав в Азии, Африке и Америке. Вместе с тем этот «русский стиль» колонизации новых земель не исключал применения грубой (военной) силы со стороны казацких отрядов по отношению к местному населению.

Постепенное освоение Сибири и Дальнего Востока русскими привело к созданию на этих обширных пространствах острогов, поселений и городов, которые последовательно становились форпостами русского проникновения далее на восток и на юг.

Огромные и малонаселенные пространства Приамурья были своеобразным «вакуумом», который на протяжении всего XVII века постепенно «заполнялся» проникавшими в бассейн Амура русскими и маньчжурскими воинскими контингентами. Состояние «вакуума» продолжалось достаточно долго и для России, и для Китая, хотя и по разным причинам.

Россия традиционно сосредоточивала свои военно-политические усилия на Западном направлении. Сибирь, Дальний Восток и тем более «полумифический» Китай не рассматривались в России как направления или источники возможной опасности. Эти земли слыли бескрайними, безлюдными, но чрезвычайно богатыми. У России в XVII веке не было ни сил, ни средств, ни даже политической воли и решимости заниматься Востоком. Поэтому освоение и колонизация Сибири и Дальнего Востока шли крайне медленно и во многом неэффективно.

Для Китая XVII век характеризовался укреплением Маньчжурского государства и завоеванием Цинской династией собственно Китая. Древнюю империю сотрясали войны и восстания. Военно-политические усилия Цинов были обращены на юг, на окончательное и полное покорение Китая. Неизвестная Россия долго не воспринималась Цинами как реальная военная угроза.

Результатом этого явилось достаточно долгое и в определенной степени «пассивное» движение России и Цинского Китая навстречу друг другу в Приамурье. Более того, ни в России, ни в Китае не имели никакой реальной информации друг о друге, а наличные сведения были во многом искаженными. Россия активно пыталась найти пути в «Китайское царство», в то время как Китай, следуя своей политике самоизоляции, стремился не допустить установления каких-либо контактов с Россией. Это в полной мере проявилось уже в 1618 году, когда первая русская миссия И. Петлина достигла Пекина. Несмотря на всю очевидную важность этого события, оно не привело к установлению каких-либо отношений между двумя государствами.

Экспедиция В.Д. Пояркова (1643—1646 гг.) завершила собой начальный этап русского проникновения и утверждения в Приамурье. Этот этап характеризовался активными усилиями России по сбору информации о новых землях и организации экспедиций в глубь этого района. На этом этапе никаких контактов с Цинской империей еще не было, русские военные отряды, состоявшие в основном из казаков, не входили в непосредственный контакт с маньчжурскими войсками. Фактически на этом этапе шло только вызревание условий для формирования военно-политических отношений между двумя сторонами.

 

Первые военные столкновения России и Цинского Китая

С середины 40-х годов XVII века, особенно после возвращения из Приамурья экспедиции В.Д. Пояркова, интерес к этому региону в России резко возрос. К концу этого десятилетия было завершено фактическое присоединение Приамурья к русским владениям. Этот процесс связан с именем Ерофея Павловича Хабарова.

Якутский воевода Д. А. Францбеков (уроженец Ливонии по имени Фаренсбах) помог богатому промышленнику Е.П. Хабарову снарядить экспедицию в Даурию для приведения ее жителей в русское подданство. В состав первого отряда Е. Хабарова вошло 70 человек.

Отряд Хабарова выступил в путь в 1649 году и уже в начале 1650 года вышел на Амур. Даурские населенные пункты, к которым подошли казаки, оказались совершенно пустыми: жители разбежались, узнав о приближении русского отряда. От местных жителей казаки узнали, что весь ясак дауры уже отдали «князю Богдою». Опасаясь столкновения с воинскими отрядами «князя Богдоя», к чему русская экспедиция была не готова, Хабаров решил вернуться в Якутск за подкреплением.

Для своей новой экспедиции Е.П. Хабаров набрал 117 добровольцев. Воевода Францбеков послал с ним более 20 служилых людей, а также вооружил отряд тремя пушками. Зимой 1651 года Е. Хабаров вновь был на Амуре.

Еще будучи в Якутске и собираясь в дальний поход, Хабаров получил от якутского воеводы указание привести «князя Богдоя» в русское подданство. Естественно, в то время в Якутске еще не отождествляли «князя Богдоя» с Цинским императором.

9 июля 1650 года Якутская приказная изба выдала Е.П. Хабарову достаточно жесткие инструкции — «наказную память» — о приведении Приамурья в российское подданство. В «памяти» указывалось: «И Ерофею и ко князю Богдаю посылать посланников. А велеть им говорить, что князь Богдай с родом своим и с племенем и со всеми улусными людьми был под государевою нашего царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси высокою рукою в холопстве, потому что государь наш страшен и велик, и многим государствам государь и обладатель, и от его государского ратного бою никто не мог стоять».

Далее в том же документе Е. Хабаров получал полномочия применять силу, если князь Богдой откажется добровольно перейти в русское подданство. В Москве в то время еще не знали, кому адресовалось это письмо, и князь Богдой представлялся всего лишь вождем одного из даурских племен. Сам же стиль «наказной памяти» был выдержан в жестком, почти ультимативном стиле: «А будет ты, Богдай, не будешь под его государевою высокою рукою в вечном холопстве, и мы будем на тебя писать к великому государю своему царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси к Москве, чтобы он, государь, велел быть своим государевым ратным многим людям, и тебя, Богдая, за твое непослушание велел государь разорить, и город твой взять на себя, государя, и всех вас и жен и детей ваших побить без остатка, чтоб, смотря на тебя, князя Богдая, и на твое непослушание, и иные Даурския земли князи, которые не под твоим княженьем живут, видя государя нашего царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии смертную казнь и разорение, были бы покорны и послушны без бою…».

Те же самые требования и в том же ультимативном стиле были включены якутским воеводой Д. Францбековым в послание на имя князя Богдоя, которое должен был передать последнему Е. Хабаров. В послании князь Богдой предупреждался, что в случае отказа подчиниться, на него будет совершен поход русскими войсками численностью 6 тысяч человек с пушками.

Послание князю Богдою доставлено не было в связи с появлением новых данных о восточных землях и их правителях.

Вышедший в дальний поход Е. Хабаров со своим отрядом фактически вел разведывательную деятельность, пытаясь собрать хоть какие-либо объективные данные об этом регионе. По мере изучения обстановки в Приамурье Е. Хабаров убедился, что князь Богдой не существует, а есть земля Богдойская, где правит царь Алака Батурхан. Наместником этого царя в Приамурье объявлялся царь Шамшакан. Об этом Е. Хабаров донес в Якутск, сославшись на то, что ошибка была обусловлена недостатком информации: «… на великой реке Амуре изымана была на погроме только одна даурская баба и в роспросе рассказать про то про все подлинно не умела».

Таким образом, «одна даурская баба» стала для российской стороны одним из первых источников информации о Китае. Однако на том историческом этапе ни этот, ни другие источники информации не отличались и не могли отличаться достоверностью. Причинами того были: географическая удаленность России и Китая; труднопреодолимый языковой барьер; отсутствие каких-либо связей и контактов между двумя государствами в прошлом; полнейший информационный вакуум друг о друге: отсутствие четко выраженного стремления к установлению двусторонних отношений.

По мере своего продвижения по Приамурью отряд Хабарова неоднократно подвергался нападениям со стороны местных народов и племен. Одно из первых серьезных и организованных сопротивлений дауры оказали казакам возле городка Албазин весной 1651 года. В упорном бою, длившемся с полудня до позднего вечера, дауры понесли тяжелые потери, в то время как казаки потеряли лишь 20 человек ранеными. Однако все попытки казаков взять укрепленный пункт штурмом были отбиты. Только тогда, когда Е. Хабаров подтянул к Албазину пушки, дауры покинули его. Собрав остатки своих отрядов и захватив с собой то имущество и провиант, которые было возможно взять, даурские князья бежали вниз по Амуру.

Войдя в Албазин, казаки начали строить укрепления, превращая поселок в мощный острог. Здесь были сосредоточены большие запасы оружия, имущества и провианта. Хабаров доносил якутскому воеводе о богатстве края, о том, что хлеба и другого продовольствия в Албазине запасено на несколько лет. Нужна была лишь помощь людьми — как служилыми, казаками, так и земледельцами для освоения и колонизации края.

Уже в 1651 году первый император маньчжурской династии Шуньчжи направил к Албазину войска численностью до тысячи человек. Операция китайских войск не преследовала решительных целей, а скорее была демонстрацией силы». Разогнав беспокойных соседей, китайская армия некоторых из них увела военнопленными в Пекин; но крепости албазинской не разорила, так как она стояла на нейтральной земле. По удалении китайской армии, албазинцы снова заняли прежние свои поселения и укрепились в них».

Летом 1651 года, когда Е. Хабаров со своим отрядом был уже на Амуре, в Якутске снаряжается новая партия во главе с Т.Е. Чичегиным. Отряд Чичегина в составе 137 человек с оружием и боеприпасами был направлен к Е. Хабарову, а тот уже должен был послать посольство далее к царю Шам-шакану. В инструкциях Хабарову и Чичегину уже нигде не говорится о приведении царя Шамшакана в русское подданство в случае необходимости силой. Однако в послании Якутской приказной избы самому князю Шамшакану от 27 июля 1651 года опять содержались угрозы в его адрес: «… за твое непослушанье велит государь смирить своим государевым смертным боем».

Продвигаясь в глубь Приамурских земель, отряд Хабарова встречал ожесточенное сопротивление местных племен. Однако, видя свое бессилие в борьбе с русскими, дауры обратились за помощью к маньчжурским властям, находившимся в г. Нингуте. Во время стычки казаков отряда Хабарова с даурами летом 1651 года при Гуйгударовом городке в даурском лагере находились постоянно жившие в улусе князя Гуйгудара маньчжуры («богдойские люди»), но они не приняли участия в сражении; а наблюдали за ним со стороны, выехав на время боя в открытое поле. По китайским источникам, в бою под Гуйгударовым городком приняли участие вместе с даурами и маньчжуры. Более тысячи дауров и 50 маньчжур «героически погибли, защищая свою родину и национальное достоинство».

На следующий день после победы русских маньчжуры прислали к ним на переговоры своего представителя, говорившего «языком китайским». Незнание языков друг друга не позволило сторонам достичь взаимопонимания.

В «отписке» Хабарова якутскому воеводе Францбекову летом 1652 года это описывается следующим образом: «И у нас того языка не знаем, тех толмачей нет, лише переводом те даурские бабы сказывают, что де наш царь Шамшакан нам с вами дратись не велел, наш царь Шамшакан велел нам с вами, с казаками, свидеться честно… И яз, Ярофейко (речь идет о Е.П. Хабарове), тому богдойскому мужику честь воздал, и подарки государевы давал, и отпустил его, богдойс-кого мужика, честно в свою Богдойскую землю».

Таким образом, эта встреча свидетельствовала о взаимной настороженности и попытках сторон установить первые контакты. Отсутствие информации друг о друге не позволяло ни российской, ни китайско-маньчжурской стороне выбрать правильную политику друг в отношении друга. В целом первая встреча русских с маньчжурами показала намерения сторон развивать отношения мирным путем.

В сентябре 1651 года Хабаров с боем овладел одним из поселков ольчей и основал на том месте Ачанский острог. Там отряд Е. Хабарова и зазимовал. Местные князья попытались выбить русских из острога, однако после серии поражений вынуждены были покориться.

Ранним утром 26 марта 1652 года маньчжурское войско, vскрытно сосредоточившись возле Ачанского городка, неожиданно для русского гарнизона пошло на штурм. Казаки во главе с Хабаровым были застигнуты врасплох, однако они смогли быстро оправиться от внезапного удара противника. Сражение длилось до самого позднего вечера. Жестокий бой потребовал от русского гарнизона численностью всего 206 человек крайнего напряжения физических и моральных сил.

Силы противника включали: отряд маньчжур численностью 600 воинов с шестью пушками, 30 пищалями и 12 пи-нартами (глиняные мины, начиненные порохом); три отряда дауров и дючеров общей численностью 1500 человек. Возглавил поход маньчжурский военачальник Си Фу.

В разгар сражения толмачи донесли Е. Хабарову, что маньчжурский военачальник Исиней (Си Фу) приказал: «Не жгите и не рубите казаков, емлите их, казаков, живьем!» И поклялись тогда казаки во главе с Ерофеем Хабаровым: «Умрем мы, братцы казаки, за веру крещеную, и постоим задом Спаса и пречистыя и Николы чудотворца, и порадеем мы, казаки, государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русии, и помрем мы, казаки, все за один человек против государева недруга, а живы мы, казаки, в руки им, богдойским людям, не дадимся!».

Воодушевленные призывом своего воеводы, казаки стояли насмерть, сражались, не щадя своей жизни, проявляли чудеса героизма.

В критический момент битвы, когда противник разрушил часть деревянной стены, окружавшей Ачанский городок, и устремился в проделанные таким образом проломы, казаки подтянули «пушку большую медную». Русские защитники крепости отбили маньчжурский штурм, нанеся противнику тяжелые потери в живой силе.

Для закрепления военного успеха 156 казаков совершили вылазку, преследуя отходящего противника. В самом остроге оставалось всего 50 человек. Смелый маневр русских застал маньчжур врасплох, а решительные рукопашные схватки с казаками окончательно сломили противника. Враг понес серьезные потери, бросил свое вооружение и в беспорядке отступил.

Военные трофеи русских составили: 830 коней, большие запасы продовольствия, 17 скорострельных пищалей, 2 орудия, 8 боевых знамен. Общие потери сводного маньчжурского войска составили убитыми 676 человек. Захваченные в плен маньчжуры — «языки» — были «накрепко распрошены». Один из пленных по имени Кабышейка дал наиболее полные показания. Допросы пленных имели целью получение информации общего военно-политического характера о противнике. Русскую сторону интересовали прежде всего данные о государственно-политическом устройстве маньчжур и китайцев — о Никанской земле, Богдойской земле, царе Шамшакане. Хабаров допрашивал пленных и о богатствах восточных стран — о месторождениях и запасах золота, серебра, жемчуга.

В результате осады Ачанского острога гарнизон крепости понес незначительные потери. Погибло 10 русских воинов: 2 — служилых и 8 — вольных казаков. 78 казаков в ходе битвы получили ранения разной тяжести.

Е. Хабаров нанес соединенному маньчжуро-даурскому отряду жестокое поражение. Хай Сай (Хайсэ), начальник гарнизона в Нингуте, был казнен, а Си Фу, командир высланного против русских отряда, был отстранен от должности.

В современных китайских источниках первое крупное военное столкновение русских и маньчжур под Ачанском описывается следующим образом: «19 октября народность хэчжэ в поселке Учжала в нижнем течении реки Амур после поражения от Хабарова обратилась за помощью к цинской армии. Утром 4 апреля 1652 года нингутанский чжангинь Хайсэ получил приказ от Цинского правительства оказать помощь хэчжэ. Во главе отряда в 600 человек цинских войск и несколько сот местных жителей он неожиданно ударил по русским укреплениям в районе Ачанска. Русские понесли потери: 10 убитых и 76 раненых.

Застав русских врасплох, цинские войска ворвались в крепость и считали, что победа им уже обеспечена. Однако Хайсэ легкомысленно не оценил правильно обстановку и приказал остановить наступление, призвав «прекратить пожары, не убивать казаков, а брать их живьем в плен». В результате русские воспользовались благоприятной ситуацией и контратаковали. Понеся огромные потери, цинские войска вынуждены были отойти. Впоследствии Хайсэ за свои ошибки в руководстве войсками по приказу Цинского двора был казнен. Опасаясь новых нападений со стороны китайских войск, Хабаров в спешном порядке со своим войском бежал из этих мест вверх по реке».

Таким образом, одно из первых крупных военных столкновений России и Китая (маньчжурской империи) завершилось полной военной победой русской стороны. Однако Е. Хабаров, опасаясь нового похода цинских войск, вынужден был покинуть Ачанский острог.

Отряд Хабарова двинулся вверх по Амуру, где к нему присоединился отряд Т. Чечигина численностью в 140 казаков. Объединенный русский отряд продолжил свой путь, однако вскоре среди казаков «начались несогласия и раздоры» и более 100 человек «бежало на грабеж». С оставшимися людьми Е. Хабаров достиг устья правого притока Амура — реки Кумары, где и основал в 1652 году Кумарский острог. Оттуда Хабаров направил нарочных в Якутск с требованием подкрепления численностью в 600 человек для противодействия ожидавшегося им удара со стороны маньчжур.

В Москве уже имели информацию о Даурских землях, переданную из Якутска еще по итогам экспедиции Пояркова и затем Хабарова, и решили оказать помощь усилиям Е.П. Хабарова. В 1652 году из столицы в далекое Приамурье был направлен дворянин Д.И. Зиновьев во главе отряда в 150 солдат, которому было поручено доставить казакам жалованье и награды, снабдить их боеприпасами и необходимым имуществом, а также подготовить условия для направления в бассейн Амура русского войска численностью в 3 тысячи человек. Предполагалось, что это войско возглавит князь И.И. Лобанов-Ростовский. Одновременно воеводам Верхотурского и Тобольского острогов были направлены распоряжения построить на реке Туре 80 судов для перевозки войск. Предполагалось вести подготовительную работу в течение 1652—1653 гг..

Д. Зиновьев прибыл на Амур в августе 1653 года и встретился с Е. Хабаровым в устье реки Зеи. По оценке Г.И. Невельского, «его пребывание не порадовало казаков, потому что он главным образом приехал для того, чтобы восстановить порядок в этой вольнице и по возможности обратить их к земледелию. Последнее было особенно необходимо, чтобы заготовить продовольствие для войска, которое предполагалось сюда отправить. Казаки не были привычны к такому труду, они до тех пор ходили по Амуру только с целью наживы».

Д.И. Зиновьев пробыл на Амуре недолго. Возвращаясь в Москву, он взял с собой Е.П. Хабарова, а старшим начальником над казаками был оставлен Онуфрий Степанов.

Осенью 1654 года Е. Хабаров был удостоен боярского звания за успешное приведение народов Приамурья в российское подданство. На далекий Амур Ерофей Павлович больше не вернулся.

Русское правительство под впечатлением рассказов Е.П. Хабарова решило создать в Даурии воеводство. В связи с этим первый даурский воевода А.Ф. Пашков получил наказ узнать, «сколь далече от Богдойской земли до Никанского царства».

Но не успел еще новый воевода добраться до места своего назначения, как борьба в Даурии разгорелась с новой силой.

Оставшиеся в распоряжении О. Степанова русские силы насчитывали всего 500 казаков. Такими силами невозможно было не только противостоять цинским войскам, но и просто контролировать огромную территорию русского Приамурья. У казаков недоставало пороха и свинца. Но самое главное — заканчивался хлеб, и казаки начали голодать. Земледелие, процветавшее в бассейне Амура, быстро умирало. Причин тому было несколько. Во-первых, маньчжурские власти запретили местным народам выращивать хлеба. Во-вторых, местное трудоспособное население Приамурья уводилось маньчжурами, насильно мобилизовывалось в армию, в результате обрабатывать землю было некому. В-третьих, казаки своими набегами и грабежами вынуждали местное население скрывать имеющиеся запасы хлеба. Сами же казаки обратиться к земледелию не имели намерения.

Весной 1654 года Степанов в поисках продовольствия вынужден был пойти вверх по реке Сунгари. После трехдневного плавания казаки столкнулись с крупными морскими и сухопутными силами маньчжур. В ходе ожесточенного боя русские прорвали маньчжурскую линию обороны из речных судов, однако подверглись сильному огневому воздействию с берега из построенных заранее укреплений. Казаки вынуждены были вернуться на Амур.

Чем дальше, тем положение отряда О. Степанова становилось все более угрожающим. Неоднократно он обращался за помощью к якутскому воеводе, запрашивая помощь людьми, оружием и продовольствием, докладывая о том, что «на великой реке Амуре стоят драки сильные с богдойскими воинскими людьми».

Наиболее серьезным русско-маньчжурским военным столкновением стала оборона Кумарского острога, длившаяся с 13 марта по 4 апреля 1655 года.

Цинские войска насчитывали 10 тысяч человек с 15 пушками. В донесении Степанова говорилось: «И щиты у них были на арбах, а те арбы были на колесах, и щиты деревянные, кожами поволочены, и войлоки были, а на тех арбах были лестницы, а по конец лестниц колеса, а в другом конце гвозди железные и палки, и на тех арбах привязаны были дрова, и смолье, и солома для зажегу, и у них острог копейчатой был же; да у них же, богдойских людей, у всякого щита были багры железные и всякие приступные мудрости».

Длительная осада, постоянные обстрелы острога и даже попытки взять его приступом ничего не дали маньчжурам. Понеся большие потери, противник обратился в бегство. В качестве трофеев русскими было взято 2 пушки, 800 ядер и более 30 пудов пороха.

Однако, несмотря на победу под Кумарским острогом, положение казаков становилось все более критическим: «Ноне все в войске оголодали и оскудали, питаемся травою и кореньем и ожидаем государева указу. А сойти с великия реки без государева указу не смеем никуда. А богдойские воинские люди под нами стоят близко, и нам против их, богдойских людей, стоять и дратца стало нечем, пороху и свинцу нет нисколько».

Пытаясь максимально изолировать и ослабить русские войска, маньчжуры полностью разорили селения местных народов: «И дючерских людей вверху Шингалы (Сунгари) нигде не объявилося до Малзинского улуса и выше, и севов нет нигде, и юрты. Улусы все выжжены и разорены, а государева ясаку взяти стало не с кого. И хлебных запасов ныне на усть Шингалы на великой реке Амуру в войске нет, с служилыми людьми и амурскими охочими казаками стали все голодны и холодны и всем оскудали, хлебных запасов в войске не стало нисколько, и свинцу и пороху нет, все издержали».

Трудным выдался для казаков в Приамурье 1657 год. Собирая ясак, Степанов пошел вверх по Амуру, однако берега великой реки были пустынны: местное население было переселено маньчжурами на юг, а все их селения выжжены и разорены. Г. Невельской дал свою оценку событиям тех лет: «По призыву китайского богдохана все жители с Амура переселились внутрь Маньчжурии; казакам, чтобы не умереть с голоду, пришлось трудиться самим. Степанов был в величайшем затруднении: казаки, не привыкшие ни к дисциплине, ни к труду, начали производить набеги на маньчжуров и грабить их. Повелений из Москвы — жить мирно с туземцами и маньчжурами и отнюдь не производить набегов и грабительства — казаки и вольница не слушали: на Амуре была полная анархия».

Летом следующего 1658 года О. Степанов с крупным отрядом казаков численностью около 500 человек решил пойти в глубь маньчжурских земель из Амура вверх по Сунгари прежде всего для того, чтобы раздобыть продовольствие. Однако в самом устье Сунгари он встретился с большими маньчжурскими силами. Жестокий и неравный бой русского отряда на нескольких речных судах с маньчжурами окончился трагически: «богдойские люди в 47 бусах (речных судах) с вогняным боем, с пушками и с пищальми, и Онофрейко с служилыми людьми с судов збили на берег, а иных и на судах побили. И на том бою ево, Онофрейка, убили, и служилых людей 220 человек побили».

По описанию Г. Невельского, 270 казаков вместе со Степановым были убиты, остальные бежали под ударами цинских войск. Некоторые из оставшихся в живых добрались до Якутска, а 17 человек уже в 1661 году явились с этим известием в Нерчинск к воеводе Пашкову.

С поражением отряда О. Степанова русское влияние в Приамурье, основанное на военном могуществе, ослабло. Однако походы небольших отрядов казаков в бассейн великой реки, главным образом для сбора ясака, продолжались. Продолжалось строительство острогов и поселков на берегах многочисленных рек, осваивались земельные угодья. Постепенно шло заселение края. К 80-м гг. XVII века владения России на Дальнем Востоке включали уже весь Приамурский край, бассейн реки Уссури и часть бассейна реки Сунгари. Российское военное и политическое присутствие в регионе обеспечивалось 8 острогами и несколькими деревнями и слободами, населенными русскими.

Таким образом, начиная с 50-х гг. XVII века отношения между Цинским Китаем и Россией, хотя еще и не оформленные дипломатически, приобретают все более конфронтационный характер. Фактически именно в этот период произошло зарождение военно-политических отношений между Россией и Цинским Китаем. Стороны вошли в непосредственное соприкосновение в бассейне реки Амур по мере распространения своего политического и военного влияния на этот регион. Произошло неизбежное столкновение интересов двух держав, которое приняло в тот период форму мелких стычек и сражений между казаками и маньчжурскими отрядами.

Планы освоения Приамурья не занимали главного места в системе приоритетов внешней и военной политики России в середине XVII века. Вместе с тем в Москве понимали государственную важность планов освоения новых земель в Сибири и на Дальнем Востоке. Не имея достаточных материальных и военных сил для активных действий в регионе, Москва поддерживала любые инициативные действия казацких отрядов.

Двойственно и противоречиво выглядит роль казаков в освоении и присоединении Приамурья к России. Своими действиями они нередко озлобляли против себя местное население, вынуждая последнее обращаться за помощью к Цинам. Штабс-капитан Христиани в своем «Очерке наступательного движения русских на Восток…» с горечью писал о трагической судьбе О. Степанова: «Но можно ли винить Степанова в этой неудаче? Не больше ли вины падает на его счастливого предшественника Хабарова, который за все время своих бесцельных шатаний по Амуру ничего не сделал для упрочения на этой реке русской власти? Что руководило Хабаровым в его действиях? Один лишь дух ясака и грабежа и ни одной мысли о пользе государству. До 1500 человек, оторванных от и без того слабых воеводств, опустошение богатой реки, озлобление жителей, умножение подданных Китая — вот единственные результаты его деятельности. И если уж Хабарову следует отдать славу первого завоевания Амура, то на него же нужно возложить и всю ответственность за наши последующие неудачи, первой жертвой которых пал несчастный Степанов».

С самого начала проникновения России в Приамурье Цинское правительство начало вооруженную борьбу за вытеснение русских из этого региона. Для Цинской монархии этот район имел особое значение. Маньчжурия была исторической родиной правящей в Пекине Цинской династии. Поэтому вопрос овладения Амуром стал для пекинского правительства принципиально важным. Цинские власти постепенно взяли курс на «выдавливание» русских из Приамурья, и прежде всего на уничтожение русских военных поселений.

Поражение отряда О. Степанова летом 1658 года знаменовало собой окончание первого этапа в формировавшихся военно-политических отношениях России и Цинского Китая. Стремление России распространить свое военно-политическое влияние на Приамурье и укрепиться в этом регионе на том этапе оказалось нереализованным. Стремление Цинов укрепиться в Приамурье и не допустить туда русских оказалось невыполненным.

Зреющий конфликт в отношениях Москвы и Пекина был «законсервирован». В военно-политических отношениях двух держав наступила своеобразная пауза, которая длилась, правда, всего несколько лет.

Первые инциденты в военных отношениях России и Цинского Китая в Приамурье выявили некоторые особенности, ставшие характерными и для последующих столкновений двух сторон.

Военные столкновения России и маньчжурского Китая в Приамурье инициировались последним, хотя и провоцировались, по мнению маньчжур, казаками. Русское проникновение в этот край и его колонизация встречали активное противодействие со стороны Цинского Китая. Это противодействие носило характер военных походов против русских укрепленных пунктов в Приамурье. С военной точки зрения, маньчжуры предпринимали наступательные действия, русские — оборонялись.

Военные столкновения сторон в Приамурье были ограниченными, тактическими по целям, масштабам, группировке сил и средств. Это не было военным столкновением двух государств, тем более что и дипломатических отношений между государствами не было. Ни Россия, ни Китай не вели военных действий друг против друга в форме войны. Фактически шла борьба за завоевание новых «ничейных» географических пространств, своеобразное «заполнение вакуума».

Маньчжурские военные операции против русских укреплений тщательно планировались и всесторонне подготавливались цинским руководством. Со стороны России ответные военные акции нередко проводились спонтанно, без должной государственной поддержки, на уровне инициативы местных начальников русских гарнизонов.

Маньчжурская сторона всегда имела численное превосходство в силах и средствах, однако в качественном отношении личного состава (моральный дух, профессиональная военная подготовка, стойкость) русские гарнизоны превосходили своего противника. Этот фактор нередко играл решающую роль в столкновениях и сражениях.

Цинская империя уделяла большое внимание работе с местным населением Приамурья. Эта работа велась скоординированно гражданскими и военными органами Цинов и осуществлялась по нескольким направлениям: антирусская пропагандистская и подрывная работа с вождями (князьями) и населением местных племен; вербовка лазутчиков и воинских контингентов из числа местного населения; экономические и иные санкции против тех племен, которые подчинялись русской власти и др.

Наконец, уровень знаний сторон друг о друге был крайне низок и примитивен. Источниками информации было в основном местное население. Для обеих сторон, но прежде всего для русской, большую, нередко непреодолимую преграду представлял языковой барьер.