Ошеломленный генерал был низвергнут в темный, низкий, опутанный толстыми кишками коммуникаций, подвал. Захлопнулась железная дверь, чиркнула задвижка. Честно говоря Владислав Владимирович не ожила подобного поворота событий. Представлялся ему длинный, подробный, идейный поединок с представителем научного зла. Мальтийский гражданин должен был проявить уважение, если не к чину генерала, то к его проницательности. Выходка мистера нарушала представление мыслителя в погонах о правилах поведения сторон в концовке запутанного, криминального сюжета. Сколько презрения и небрежности было в скороговорке, которой он сообщил детали своего безбожного промысла. Вместо того, чтобы презирать разоблачителя, он имел все основания восхититься им. Не восхитился. Ах, да, у него роды. Это отчасти извиняет его, но с другой стороны, усугубляет ту же вину. Эти роды генерал и рассчитывал не допустить своим огорашивающим поведением и заранее продуманными речами. Локей, отсылкой в крысиную клоаку как бы сказал ему: да, парень, ты что–то понял, понял больше других, может быть, ты даже все понял, но мне на тебя плевать, вместе с твоей проницательностью.

Что же там такое появится сейчас на свет, ежели он позволяет себе так себя вести. Он не может не понимать, что через какие–то часы, максимум сутки, район будет оцеплен, дом взят под прицел, в случае нужды, бомбардирован. Он не знал и не может знать, что Колпаков с Бубновым получат информацию о местонахождении шефа, только завтра утром, так что он не имеет возможности рассчитывать даже на эти сутки. Он уверен — все решится раньше, ему все равно, что заготовил против него генерал. Он рассчитывает испариться из своей малометражки, или сделаться неуязвимым для любого оружия?

Но тогда… Владислав Владимирович выпрямился и ударился затылком о цементный, покрытый плесенью потолок. Ах ты, скотина, самодовольная, тупая скотина. Что ты натворил! Что ты наделал! Эти слова, кипевшие в закрытом рту генерала, относились не к злонамеренному кудеснику, а к самому себе. Да, надо признать, что он хотел не просто победы над Локеем, он хотел своей личной победы над ним. Он тихо презирал своих помощников и не желал помощи от них, ему была омерзительна затеянная ими возня вокруг должности, их карьеристскую старательность. Он думал, что стоит неизмеримо выше них всех. Но тогда получается… Мысль его оторопела перед открывшейся пропастью, но он додумал ее до убийственного конца. Работая в одиночку, выверяя в полной тайне свою версию, позволяя своим заместителями идти на поводу у собственных заблуждений, он, тем самым, помогал Локею. Фактически играл на его стороне. Может быть, даже, как не гнусно это предположение, он не просто утолял свою гордыню, он рассчитывал еще на что–то. На какую–то непостижимую компенсацию. Тут генерал выгнулся и длинно застонал. Конечно, собака, конечно, ты рассчитывал, что химерический химик оценит твой труд, оценит и… возьмет с собой. Куда? Неважно, в те пределы бытия, где происходит то, что еще никогда на планете нашей не происходило. Там полно всякой заманчивой грязи, вроде истины и бессмертия.

Генерал огляделся — свет в подвал проникал через одну серую параллельную полу цель, шириной сантиметров пятнадцать. Единственный путь на волю. Владислав Владимирович, походкой орангутанга подобрался к нему, попытался выглянуть. Окно выходило не прямо на улицу, а в земляной колодец, дно которого засыпано было мусором, окурки, раздавленная жестянка из–под пива, гнилая банановая кожура. Чтобы определить, насколько край колодца возвышается над верхним краем окна, Владислав Владимирович просунул в щель длинную руку, прижался щекой к липкому цементу, отправляя на поиски слепую кисть. Когда она выбралась на «берег» и начала ощупывать его поверхность, пальцы раздавила внезапная тяжелая боль. Втянув руку обратно и услышав насмешливый смех, донесшийся сверху, генерал понял — каблук. Первый этаж окружен сапогами охранников. Нянча и осторожно обувая распухающие пальцы, генерал присел на корточки. Сильнее боли была ярость. Он это так не оставит! Не на того напали, думали на того, а оказалось — нет. Значит заперли, изолировали, пресекли всякую попытку освободиться. Придется пойти другим путем. Придется вспомнить диверсионную подготовку, полученную за несколько лет до прихода в ведомство глубокомысленной контрразведки. Владислав Владимирович закрыл глаза — пусть привыкнут к полной темноте, чтобы потом обрадоваться полумраку. Итак, что имеется в наличии — пятиэтажный панельный дом. Задание — добраться до третьего этажа, без применения каких–либо вспомогательных средств, действуя одной рукой.