Я вас категорически приветствую! Михаил Васильевич, здравствуйте.
Здравствуйте, Дмитрий Юрьевич, очень приятно с вами беседовать.
Симметрично!
Интересно и для меня очень полезно.
О чем сегодня?
Сегодня речь идет о борьбе за экономические интересы работников. Это сложная тема для меня, несмотря на то, что я вроде бы ею и занимаюсь, но она все равно сложная. Сложная ведь не потому, что кто-то ею занимается или не занимается, а она жизненная такая проблема, которая перед всеми стоит, ну и которой внимания, как я понимаю, недостаточно уделяется и в той литературе, которой я занимаюсь, экономической в том числе. То есть это некая редкость, а вот проблема эта не редкость, наоборот, все ее касаются, и она всех касается. И вот я думал: на какой основе ее разрабатывать-то? Я пришел к выводу, что надо разрабатывать на фундаментальной основе, классической, а классическая основа какая: вот в свое время была Французская буржуазная революция, и вот Французскую буржуазную революцию одни готовили, а другие готовились к ней и пытались ее оттянуть. И вот феодальные историки начали доказывать, что управлять государством могут только благородные – дети, у которых есть папа-граф или мама-графиня соответственно, бароны и т. д.
Многие не знают: аристократия – это власть лучших.
Да, вот эти вот – только аристократия. А если я не благородный, значит я уже не могу управлять государством, или вы не благородный – и вы не можете.
А в этом был какой-то здравый смысл? Например, вот у благородного есть деньги, он может нанять учителей, воспитывать своих детей, образование дать.
Да, был. Дело в том, что вот эти благородные с самого начала – это вот самая честная система управления обществом, честная: сразу, дескать, вот вы управляете, я не управляю. Я должен хлеб добывать, вас кормить, а вы должны, причем с детства, учиться военному делу, на случай, если я восстание подниму, – чтобы сразу расправиться.
Да. Ну, или соседа зарезать, отнять у него что-нибудь.
То есть вы должны учиться: дисциплина, культура, знания, наука. Ну а если я занимаюсь производством сельскохозяйственной продукции, то откуда у меня знания? Я про картошку, капусту, там, про хвосты коров, свиней и т. д. имею знания.
Специфические знания.
В лоне феодализма уже буржуазия поднималась, и она поднялась, потому что особенность буржуазной революции в том, что сначала появляется буржуазная экономика, потому что уже отношения такие, что одних нанимают, а другие – это те, кто их нанимает; одни наемные работники или рабочие, а другие капиталисты, а власти у этих капиталистов нет. Ну, капиталист же не будет говорить: дайте власть мне. Он говорит: дайте власть всем, всему народу. Отсюда все эти вот такие всенародные декларации: народ должен взять власть, народное государство. Это было то время, когда это имело смысл.
Чем-то мне это напоминает Майдан – там тоже народ взял власть.
Да, народ, народ. И вот тогда озаботились феодалы, что надо этому как-то противодействовать, и стали писать о том, что только благородные могут управлять.
Чем аргументировали?
Аргументировали тем, о чем мы с вами сейчас говорили, – именно тем, что с детства они к этому подготовлены, а эти не могут вообще. Да и вообще люди, если они не благородные: и ум-то у них не такой, и способности у них плохие.
Я помню, был художественный фильм на излете советской власти, назывался «Неоконченная пьеса для механического пианино», по Чехову, где персонаж гражданина Табакова бегал и всем говорил: «Не могут чумазые, я же вам говорил – не могут чумазые!»
И вот чумазые эти, возглавляемые буржуазией, стали готовиться к революции. А готовиться к революции надо тоже идейно сначала, и вот появились работы – работы такие, которые начали рассматривать вопрос об обществе: ведь людей миллиарды – надо как-то их классифицировать. Во всякой науке идет классификация – в ботанике классификация, если вы берете животный мир – то же самое: млекопитающие, парнокопытные, членистоногие. Надо все это классифицировать. Надо классификацию провести и в обществе. Вот буржуазные историки провели классификацию и открыли классы. Но когда люди говорят о классах, как-то их отрывают от смысла, от классификации. Вот такую классификацию в общественных делах, то есть классификацию по принципу: кто в каком положении находится, такие у него и интересы, в зависимости от этого он так и действует. Поэтому классифицировать надо не по словам, как у нас депутатов классифицируют или кандидатов в депутаты, а по делам, и между прочим в Писании написано: «По делам их узнаете их». А дела исходят из экономических интересов, а экономические интересы – это характеристика положения в производстве, которая показывает, что кому выгодно. Вот если это выгодно этому гражданину, то он будет, вероятно, действовать в этих интересах. Он может лично так и не действовать, и не только он, еще один, второй не будет, но общая масса будет. Поэтому классификация по принципу такому – по положению в производстве. И вот деление людей по положению в производстве называется классовым делением.
Вот они такое классовое деление разработали, построили теорию классов и всю историю представили как историю классовой борьбы. Кто это сделал?
Кто же были эти люди?
Вот не Маркс.
Я уж догадываюсь – рановато.
Не Маркс, тем не менее кого ни спроси – я это проверяю часто на занятиях, – говорят: Маркс открыл теорию классовой борьбы. Берем Маркса – ну, у нас же все-таки должны быть свидетельские показания, мы же в серьезной организации находимся: Маркс пишет письмо Иосифу Вейдемейеру в Нью-Йорк. Это тоже нам знакомые люди, там революционеры сидят в Америке. Из Лондона – тоже это все очень современно и актуально, 5 марта 1852 года: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов». «То, что я сделал нового [то есть Маркс и так сделал кое-что, и необязательно ему приписывать эту разработку], состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства; 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата; 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов».
А мне остается только назвать фамилии тех, кто открыл классы и классовую борьбу, – Тьерри, Минье и Гизо. По фамилиям этим – Тьерри, Минье и Гизо – можно найти и почитать про их теорию, что они считали, у них некоторые различия есть в позициях, но общая позиция и общая установка их, которую они дали миру, состоит в том, что вы ничего не поймете вообще в истории развития общества, поскольку история – это и есть история движения общества, если не будете стоять на позициях классовой борьбы, а с позиций теории классовой борьбы, которую разработали вот эти буржуазные историки, можно ее понять. А экономисты – имеются в виду Адам Смит и Рикардо. Так что все фамилии тут известны, и я думаю, что в буржуазном обществе можно опираться на творения буржуазных историков, нормально будет?
Следует, я думаю.
Следует, да, вот я из этого буду исходить. И вот если из этого исходить, то надо хвалить нашу буржуазию российскую.
Чем она так хороша?
Очень хороша – она очень активно борется за свои интересы. Пример надо с нее брать. Вот смотрите, как она проводила приватизацию: любо-дорого смотреть! Нарезала всяких бумажек, которые Чубайс называл ваучерами, бумажки раздали и людям говорят: вы получите три «Волги». Люди поверили этим жуликам, а эти жулики потом начали розданные бумажки скупать. А вы же не будете так просто продавать – вы же собственник части народного достояния. Надо вам не платить полтора года зарплату, прийти к проходной и сказать: «Дмитрий Юрьевич, деньги нужны вам чистые?» Вы говорите: «Нужны». – «Ну, тогда давайте свои ваучеры – они у вас без толку лежат, а нам они пригодятся». А потом соберут мешок ваучеров – и «Уралмаш» покупают за эти ваучеры. Бесплатно практически.
Многие даже в эту суету не вступали – просто поделили. Мне, кстати, всегда интересно: рассказывают, что все построено на крови и костях, а к этому должно быть какое-то уважение, нет? Если на крови и костях, то строили-то для всех, а не лично для вас.
Это да, даже запомнил, что вы в прошлый раз сказали: а что может быть ценнее человеческой жизни? Две человеческие жизни. А три тем более. Тем более если речь идет об истории. Вся история идет вообще-то так, что в конечном итоге народ улучшает свою жизнь. Крепостные лучше живут, чем рабы, а рабочие лучше, чем крепостные, хотя их пытаются туда же отправить, но они все равно свободные уже. Вот, это хорошее дело, это очень здорово придумано, и надо же было это придумать, реализовать и железной рукой наша новоявленная буржуазия это реализовывала. Ее не устраивало то, что они сообща владели этим всем богатством, потому что после XXII съезда партии, которая выкинула теорию диктатуры пролетариата вообще из программы правящей партии, получилась диктатура буржуазии, но такая совместная диктатура – вот все эти управленцы, элита, как они сейчас про себя говорят, вот эта «элита» хотела управлять всей страной, а потом они все-таки передрались и решили переделить: отдельно мое – это мне, а ваше – это вам… А еще в дело растаскивания общего богатства желательно втянуть вообще остальных, как преступники втягивают других людей в свое преступление: пусть у каждого будет своя приватизированная квартира и каждый будет частный собственник у нас. У меня завод, а у вас – квартира есть?
Квартира.
Все, и вы такой же самый, как я, только вы неуспешный, а я успешный – вся и разница.
Надо лучше работать!
Надо лучше… Нет, не работать надо, а быстрее бежать, хватать. Это раз. Ну, вот это все видели, это наглядно. Это так, чтобы люди видели, как проходила приватизация. Второе: приватизация по всем заводам шла. Выбирайте три варианта: застрелиться, повеситься или утопиться. На выбор три варианта.
Широчайший выбор!
Кировский завод уперся, собралась конференция, мой родственник выступил там, Виктор Александрович Овчинников, – против (на конференции). Он потом был депутатом Ленсовета демократического, но не присоединялся к позиции этого демократического большинства. Он выступил против, и Кировский завод проголосовал против приватизации. Что делать? Шум… Всех трудящихся Кировского завода отправили в отпуск, потом еще в отпуск – и оплачивали, потом еще в отпуск. Когда они пришли после длительного летнего отпуска, уже все было приватизировано. Ну вот, буржуазия не пожалела же денег на это, но зато теперь не 35 тысяч человек там, а всего 7,5 тысячи работает.
Наладилось, да.
То есть буржуазия борется за свои интересы. Это правильно или неправильно? За свои интересы надо бороться или нет?
Ну, естественно.
Вот она и боролась. Но это все мелочь, а вот по-крупному было так: вы же Бориса Николаевича знаете, у него денег нет. Он говорит: куда делось 800 миллиардов – не знаю.
И мы не знаем.
И он не знает. Но мы не знаем и знать не можем, а вот он почему-то тоже не знал. Ну, нету их – куда-то пропали. Слушай, дай миллион! А вы также не дадите мне миллион?
Нет.
А под залог? Под залог завода, который 10 миллиардов стоит, даете?
Конечно, сразу.
Всё. Но я не отдам.
Миллион не отдадите или завод?
Нет, миллион не отдам. Я у вас беру миллион и не отдам.
А я завод заберу.
Ну и тишина.
Да, конечно.
Что, вы судиться со мной будете? Не будете – у вас завод. Так, слушай, кто тут еще есть – дай миллион. Так, так, так – это называется залоговые аукционы. Кто больше даст: вот вы миллион, а другой даст два – лучше пусть он мне даст два, тогда он получит.
Хотя бы 1 200 000.
Лучше три миллиона.
Лучше, но дают 1 200 000.
Лучше три миллиона. 500 миллионов дайте, потому что все уже растащили мои друзья тут. А я президент, надо же руководить как-то, а денег нет. И черт с ними – с этими заводами, заодно идет процесс приватизации. Гайдар что говорил: нам класс нужно срочно создать, нам нужно любых собственников. Хоть кому надо давать – этим работникам, тем работникам, лучше жуликам отдать, лишь бы только были они добросовестные. Сейчас-то ведь не спрашивают, как появилась собственность. Амнистия капиталов что означает: разве капитал может быть преступным? Ну, капитал – это станки, машины, как они могут быть преступны? Только капиталист. Но никто не говорит, что капиталист преступник, и не спрашивает, откуда деньги.
Но это может вызвать законные вопросы: а я вот тоже, вот у меня миллион образовался – а давайте не будем спрашивать откуда.
Вот сейчас за последние пять лет уже спрашиваем.
Почему?
Вот начали спрашивать и интересоваться, откуда у Улюкаева такие деньги? И нашли. Да, поэтому сейчас праздник у советского народа. Или, скажем, руководитель Федеральной службы исполнения наказаний больше миллиарда у государства отнял.
Неплохо.
Неплохо! То есть он делал браслеты для контроля за такими, как Улюкаев, по завышенной цене, в десятки раз превышающей рыночную, и в итоге нанес такой ущерб. Миллионы ему тащили прямо в кабинет, директору ФСИН – можете себе представить?
Конечно.
Какой был праздник у заключенных, когда арестовали директора ФСИН за взятку, за это мошенничество – великий был праздник.
А что толку-то?
Как что толку? Ну, это говорит о том, что не только этого, но и других будут сажать. А вот губернатор Сахалина, который миллиард без малого взяток получил, – вот что это такое? Это люди, которые выражают позиции буржуазии. В чем позиция буржуазии? Ну, правильная классовая позиция в чем? Надо увеличивать свой капитал.
Обогащаться.
Обогащаться, потому что капитал, по Марксу, а они же Маркса читают, Маркса сейчас издают. Это вот у меня дешевый есть Маркс, а вы пойдите купите – 2000, 1500 рублей сейчас только один том «Капитала».
Дорогой!
Маркс что говорит? Капитал – это самовозрастающая стоимость. Самовозрастающая! Вам не нравится, что она у меня возрастает? Это капитал же у меня! Если я сел на государственную должность и буду сидеть на ней четыре года или восемь, я еще не знаю – что надо успеть сделать?
Обогатиться.
Если я принципиальный человек.
Как можно быстрее.
Быстрее. И вот я обогащаюсь как можно быстрее. И вот приходят такие люди вроде вас и говорят: «Чего это вы это…?» – «Как чего? Я наращиваю капитал». То есть нормально действует человек, борется за это дело, а другие, наверное, завидуют, вот такие сидят в ФСБ, в МВД и завидуют, и вот они приходят и начинают… В суд идут, разрешение на прослушку получают и т. д. А другие люди, которые узнают, что, оказывается, всего-то три миллиона долларов, говорят, что это вообще копейки. Другие-то люди знают, они не такие суммы получают. Они сразу все забеспокоились.
Это прекрасно выглядит: за что?! Это деньги, что ли?
Для нас это не деньги, потому что такие невиданные нами деньги, кто это за деньги считает, а для них это тоже не деньги – какие это деньги? Поэтому можно сказать, что это естественно для буржуазии. Как, вы хотите, чтобы люди – ваши ставленники, государственные чиновники, чтобы они не брали взятки? Ну а мы им очень много платим. Ну, если вы больше мне платите, значит, я за меньшую сумму и не буду делать.
Если у вас зарплата в 500 тысяч, то с десяткой можно не приходить, это что такое?
Меньше чем 500 тысяч не приноси – это только на месяц, это несерьезно. Ну, годовую какую-то сумму давайте, считайте: 500 тысяч на 12…
Хотя бы два миллиона.
Да, как минимум. Так что это вполне естественно, и будут еще так делать, и делают. Что мы не знаем – этот самый губернатор Сахалина: наличными принесли ему миллиард прямо, когда его взяли, на полу лежали те самые пачки пятитысячных, весь ковер обставлен. Он говорит: а что такого я сделал? Ну, действительно, что сделал? Он же ведь заботился о крае.
Он как все.
Он же пойдет и поговорит с Дмитрием Анатольевичем: вы ж понимаете, у нас край далекий, так тяжело, пришлите деньги в строительную компанию такую-то. А генеральному директору строительной компании говорит: «Но вы, пожалуйста, мне половину-то отложите сюда.» – «А как я буду делать, как обналичу?» – «Это не должно беспокоить меня. Хочешь получить – давай, а не хочешь получить – извини». И кто-нибудь из этих самых коммерсантов-капиталистов на Сахалине возмущался по поводу этого Хорошавина? Ни один! Это же отец им родной, они никогда бы этих денег не получили.
Все прекрасно живут, да. Ну, тут вопрос сразу, то есть хотелось бы немножко развить. Если вы его арестовали, для начала было бы неплохо все конфисковать, все, что ты нажил, вообще все! Потому что невозможно разобрать, как в известном мультике: твои деньги перемешались с моими, и я уже не смогу их отдать. Так и тут.
Нет, Дмитрий Юрьевич, вы хотите меня сбить с самой той линии принципиальной… что буржуазия правильно борется за свои интересы, а вы хотите, чтобы она не боролась за них, вы хотите, чтобы ее государство буржуазное, чтобы оно боролось с самой буржуазией. А кто главнее – буржуазия или буржуазное государство? Вот скажите.
Государство, конечно.
Да ну ладно.
Ну, в наших-то условиях.
И в наших – нет.
Нет?
Ну, все-таки класс… Что такое государство – это орган класса, это машина насилия в интересах господствующего класса. Просто они общие интересы какие-то нарушили, и надо их вот посадить. А на самом деле надо гораздо больше ведь посадить.
Конечно!
Но это кому надо – это вам надо, а классу это не надо. Если мы буржуа, не надо нас сажать, наоборот, надо нас хвалить. Вот я буду, например, хвалить буржуазию за то, что она борется за свои интересы и в целом, и в частности. И, став чиновником, она не забывает о своих интересах. Это вы можете забыть, а она все время думает об этом. А вы все о народе, да о народе – кого сейчас интересует ваш народ? Вот надо о чем подумать. Вот как-то вы не входите в позицию, вы все с какой-то узкой позиции – дескать, народ… Кого это интересует, что народ? Это неуспешные люди, вы же сами сказали – они неуспешные, они где-то в грязи работали, ничего они не получили, ничего не понимают.
Родословной нет.
Нет ни родословной, ни денег нет. Если были бы деньги, купили бы родословную – разве это проблема сегодня! Короче говоря, еще что делала буржуазия: вот что она придумала… Но это я о прошлом говорю, 90-е годы. Давайте новенькое возьмем. Новенькое – 2013 год. В этом году придумали новый закон. Вы, наверное, знаете, что была аттестация рабочих мест. Это значит, что приходят люди с термометрами, с приборами и выясняют, какие у вас условия. И выясняют, что у вас загазованность, запыленность, электромагнитные излучения, виброопасность и тяжелая, опасная, вредная, травмоопасная работа. И решили, что из-за этого работодатели должны платить компенсационные выплаты, давать вам мармелад, молочко, дни прибавлять к отпуску, причем если вредная работа, столько-то дней, а если особо вредная – гораздо больше дней, а еще уплачивать деньги. Теперь подумайте с точки зрения буржуазии – это же растрата.
Я работал на советском производстве, у меня шлифовальный станок стоял в подвале с такими кругами шлифовальными – башку можно было просунуть в насадочное отверстие. Он шлифует, пыль летит, я в респираторе да еще в подвале. Мне за это давали три дня к отпуску, без разговоров поили молоком и предлагали путевки в хорошие места.
Так это общество вам давало, а теперь если я работодатель, вы же понимаете, что это нагрузка на меня.
Нет. Я найму таджика, если я работодатель. Таджику вообще ничего платить не надо, в отличие от русского, который тут работает, зарплата минимальная.
Нет, не наймете. На сложную работу сейчас не наймете. Все-таки мы ракеты иногда делаем. Вот в докеры никто не идет – ни одного гастарбайтера допустить нельзя, там миллионы долларов стоит сама техника. Вот копать – наймете, строить на стройке еще под общим надзором, а на серьезные работы, которые у нас тоже есть в России, никак.
Безусловно, да.
Но это нагрузка на работодателей, и решили эту нагрузку ослабить. Кто решил? Ну чья власть – работодателей же власть, буржуазии, она и решила ослабить. Как это сделать? Во-первых, эту идею с травмоопасностью выкинуть надо вообще. Это несчастный случай – зачем за несчастный случай… Это несчастье, с каждым может случиться. Это вы там такую картину обрисовали. Не надо ходить на такую работу. Ходите, как я вот, на работу преподавателем, я со стула не упаду. А если вы там работали, вы просто неудачник, должен я вам сказать. А я удачник. Как я могу сломать ногу или голову? Никак. Поэтому вот надо искать такую работу, а если вы не нашли – вы виноваты. У нас вот все виноваты, кроме тех, кто нашел такие хорошие теплые места. Вот это раз. Второе, значит: не надо это все мерить, надо сделать экспертную организацию такую аттестованную, которая будет приходить, но не сама, а за плату. Было бесплатно до 2013 года, в конце 2013-го этот закон приняла Дума, потом президент подписал в начале 2014-го, и введено в действие, так что некоторые, которые за этим следят, даже не оглянулись и не заметили, как это было сделано.
А принципиально изменилось вообще все: отношение к анализу, условия труда и компенсация. Значит, травмоопасность – нету такой, теперь приходят из этой аттестованной организации. Раньше бесплатно, неважно, кто вызывает – профсоюзы или вы, но вы не подкупите там их, они будут замерять и скажут: «Нет, товарищи, у вас тут вредно». – «Как же вредно? У нас же свежий воздух». – «Нет, у вас не свежий воздух, у вас тут контакт с такими веществами, которые рак могут вызвать при производстве меланина, а вы пишете, что у вас все хорошо. Нет, не хорошо». То есть все замеряли, это был материализм. Вообще, материализм тоже соответствует буржуазной революции: материалисты тогда пришли и даже за отделение церкви от государства выступали, за отделение церкви от школы. Ну, давайте церковь – пожалуйста, но не надо в школу тащить. И в государство не надо, не надо стоять вот со свечкой, с подсвечником – не надо этого делать, потому что у нас много всяких религий, и будет у нас только столкновение религий из-за этого. Или все начнут соревноваться, кто больше настроит – кто храмов, кто сделает синагог, кто сделает больше мечетей, и конца-края этому не видать, и все ресурсы на это пойдут, и будут говорить, что это очень важно, это духовность, а вы тут свои школы с вузами – только тормоз перестройки. Поэтому давайте – я с этого начал – давайте будем брать пример с великих. У нас, кстати, две улицы были, вернее, два достопримечательных адреса, которые имели имя буржуазных революционеров: улица Марата – знаете? Вот я теперь боюсь, что ее скоро переименуют, потому что…
Пора, раньше она называлась Грязи, поэтому в Грязи обратно.
Да, вот так же бывшее Растяпино – это Дзержинск Нижегородской области, тоже не переименовывают, под Нижним Новгородом, что-то как-то в Растяпино не хотят. А вот набережную Робеспьера наш дорогой замечательный губернатор переименовал же в Воскресенскую. Но Робеспьер же буржуазный революционер – почему вы не уважаете своих… У нас же буржуазная революция сейчас, контрреволюция произошла, так вы радуйтесь. Буржуазная, так вы должны своих-то беречь, символы свои уважать.
Ну, это, видимо, последствия повышенной грамотности: они не отличают, кто про какую революцию.
Наверное, но как-то так непонятно мне.
Хотя странно.
Я понимаю, что вы Ленину памятник ставить не будете, ну и хорошо, что вы его не скидываете. Памятник у Смольного стоит – и охраняют, и не подпускают, не дают испортить. Очень хорошо. Ну, а зачем вы своих-то буржуазных-то революционеров, так сказать, выбрасываете? Ну, выбросили, короче говоря, если мы берем идеалы буржуазной революции, это был материализм такой крепкий, а здесь что? А здесь субъективный идеализм. Во-первых, платит работодатель. А кто платит, тот заказывает музыку. Вот я вас пригласил, чтобы вы сделали правильную оценку. Но вы же понимаете, когда я вам заплачу и сколько – в зависимости от того, что вы сделаете.
Да, естественно.
А вы что, мои интересы не знаете? Вы вообще квалифицированный человек или нет?
Ну, я работаю за деньги, поэтому вопрос решается.
Значит, вопрос решается – это первое. Второе: приходит человек из этой организации сначала без всяких инструментов и говорит: у вас тут все отлично. И он один решает, что не надо ничего применять. Если он так не скажет, значит денег заплатили маловато. Тогда начинают применять термометры, дозиметры – пошла канитель, и выясняется: там особо вредные условия. А просто работодатель хотел сэкономить – ну, теперь уж сэкономит. И значит, еще ему увеличили дозу. То есть может получиться, что такое ему напишут, что в следующий раз он будет знать, сколько надо платить, когда приглашаешь. Короче говоря, вместо материализма – субъективизм, причем идеализм субъективный, не какая-то идея, там, сверхидея, как у Гегеля, нет, это просто один человек пришел, решил и говорит: все у вас хорошо. Откройте, скажем, в Интернете, почитайте про это СОУТ – специальную оценку условий труда. Так а в чем ее особенность? А вот специально она сделана, чтобы хорошо было. К примеру, возьмем наш петербургский «Горэлектротранс»: 11 тысяч работников, вдруг в один прекрасный день они узнают, что у кого было пять дней к отпуску, стало два, у кого была вредная работа…
Стала полезная.
Она стала полезная. А там же все время электротоки идут, и кондуктора ходят в том числе среди тех, кто болеет, потому что в трамвае кондуктор протискивается, поскольку ему каждого нужно проверить обязательно, хотя было время, когда мы просто талончик отмечали и все.
Я вот совсем бы углубился: в моем понимании общественный транспорт советский – он вообще был не про деньги, он был для того, чтобы людей возить на производство и обратно, а не для того, чтобы зарабатывать.
Правильно, в некоторых городах, в Новокузнецке, например, пожалуйста – люди просто бесплатно ездили. Ну, вы же едете на работу. А если какая-нибудь бабушка решила проехать к внукам – ничего страшного. Нет, вас проверят, особенно пенсионеров, потому что это люди особо опасные. А знаете – почему? Они же тогда, когда делали эту самую пресловутую монетизацию, взяли и вышли в количестве 10 тысяч на митинг за свои интересы и потребовали, что если им не обеспечат бесплатный проезд, будет нехорошо. 10 тысяч собралось на перекрестке Садовой и Невского, огромная масса… Все переполошились, и в правительстве думают: не надо с пенсионерами связываться, это вообще опасные люди, они в войну сражались – это опасное дело. Лучше с ними не сталкиваться. Им обеспечили бесплатный проезд.
Так-так, и что же «Горэлектротранс» этот?
Ну, так вот там все это дело поубирали, и, к сожалению, тот, кто должен защищать их, – председатель профкома «Согласовано» пишет, хотя сейчас согласование не предусмотрено Трудовым кодексом. Нету такого, а там просто учет мнения. «Согласовано» – и все хорошо. И что делать несчастным работникам? Работники пошумели-пошумели, погудели-погудели, и на этом все закончилось…
Это мне всегда интересно. Я как специалист некоторым образом по преступности… вот Соединенные Штаты…
А вы по преступности или по борьбе с ней?
И то и другое – это невозможно разорвать: если ты знаешь, как бороться, то ты понимаешь, как организовать надо правильно, чтобы невозможно было бороться. Вот Соединенные Штаты – цитадель демократии, передовая страна, которая для многих на земном шаре является образцом того, что и как надо делать. Вот у них профсоюзы. Все американские профсоюзы – это сугубо мафиозные организации, то есть накрытые организованной преступностью. Что такое организованная преступность? Это преступный элемент, намертво сращенный с государственной властью, то есть платит деньги чиновникам и платит деньги полиции, а для решения разнообразных вопросов, которые в буржуазном обществе физически невозможно решить законным путем, существуют незаконные способы решения проблем, в рамках которых крышуемые мафией, ну обобщенное название – там итальянцы в основном, крышуемые мафией профсоюзы действуют только так, как выгодно работодателю. Для них есть различные вещи, которые они якобы в пользу рабочих решают, но главное всегда решается так, как надо бандитам. Всегда решается так, как надо бандитам. А наши профсоюзы – они как?
А наши – я же буржуазию хвалю – а наши гораздо лучше. Наша буржуазия создала политические партии, сначала всем объяснила, что идеологии у нас нету, долой всякую партийность, долой всякую политику – ничего нету, а потом вдруг оказались 74 партии у нас, на выборы пошли. И вот теперь существуют у нас профсоюзы как приводные ремни от партий к массам. От каких партий? ФНПР – это приводной ремень от «Единой России» к тем профсоюзным массам, которые входят в ФНПР, а другая половина, бывшие «Свободные профсоюзы» – это приводной ремень от «Справедливой России» к массам. Так что у нас не какая-то там мафиозная структура, у нас лучше гораздо. А остальным трудящимся говорят: не создавайте профсоюзов, не создавайте никаких политических партий – вот есть же партии, идите туда. Вот и все. Очень, я считаю, буржуазия грамотно борется за свои интересы сейчас.
Ну, все-таки у нас не начало XX века.
Еще про один аспект хочу вам рассказать. Всем известно, что такое сизифов труд. Сизиф в древнегреческой мифологии на гору закатывал камень, и камень скатывается, а он опять его закатывает. Вот нельзя ли, чтобы рабочий класс не боролся за свои интересы – мы подбираемся к теме нашей, – а вот пусть он закатывает камень, и тот пусть обратно скатывается.
Очень хорошо!
Вот смотрите: как только устаканилась ваша номинальная зарплата, начинается новый год, инфляция. Инфляция забирает у вас реальную зарплату, и ваш жизненный уровень падает вниз-вниз-вниз, камень катится вниз целый год, а вы целый год должны бороться за то, чтобы индексировалась ваша зарплата, или пенсия, или пособие – все что хотите. Потому что все скатывается вниз. И вот вы целый год должны бороться, вы целый год пытаетесь закатить камень снова на прежний уровень. Наконец, в конце декабря закатываете его наверх и добиваетесь, если здорово боретесь, если здорово – это мало кому удается. Некоторые под индексацией понимают не выход на тот уровень, который был в прошлом году, а вообще какой-нибудь прирост.
Ну, хоть что-то, да.
Хоть что-то – это не индексация, а понижение жизненного уровня трудящихся. Ну, хоть что-нибудь, дайте нам хоть что-то – это жалкий лепет нищих попрошаек, а не голос рабочего класса. Вам дали хоть что-то, ну, давайте будем брать хороший случай: вы закатили на тот уровень, который был. Вот теперь камень на верху горы, начинается новый год; и дальше после нового года, пока вы там 10 дней или 13 дней гуляете, у вас доходы уже вниз пошли – и опять так целый год. И так каждый год. Вот, буржуазия красиво и правильно борется за свои интересы, и она придумала такую игрушку для рабочих и для трудящихся, которая их забавляет все время. Капиталисты даже ободряют рабочих – и вы тоже боритесь за свои интересы, за индексацию. Хотя кто-то и додумается до чего-то большего вдруг, да, кстати, и некоторые политические партии, которые считают, что они защищают интересы трудящихся, тоже в эту игру играют. Чья это игра, кто придумал эту игру? Вы с наперсточником сядете играть? Вы же знаете, что вы проиграете, это ясно всем. Не садись просто играть в эту игру.
Многие не знают, что в наперстке шарика нет. Я вам открою секрет – вдруг вы тоже не знаете.
Конечно, я не знаю! Я просто знаю, что не надо туда садиться.
Я вам технологию объясню. Когда наперсток крутят, его быстро поднимают, двумя пальцами хватают шарик – он все время вот здесь. Когда крутят, шарика нет. Когда вы угадываете один – там нет, второй – там нет, а третий – я говорю: да вот же он! И выкатываю шарик.
Ну и здесь то же самое. Так люди, которые считают себя защитниками трудящихся, есть целые политические партии, начинают поддерживать…
Они не считают, они называют себя защитниками трудящихся.
Ну вот, называют себя. Может, и считают, не знаю. Короче говоря, буржуазия хорошо очень работает с ними, и они, как говорится, попадают в эту общую систему. Встает вопрос: вообще рабочий класс собирается бороться или трудящиеся за свои интересы? Что нужно сказать рабочему классу? Уважаемые товарищи рабочие, освобождение рабочего класса есть дело рук рабочего класса. Не в том смысле, что не найдется того, кто вам поможет, – найдутся, в России всегда и представители господствующих классов даже некоторые, как, скажем, «Путешествие из Петербурга в Москву» написал ведь не рабочий.
Начальник Санкт-Петербургской таможни.
Да. Или если мы возьмем декабристов – они же на каторгу пошли. За что – за освобождение крестьян от крепостной зависимости. Им говорят: а вы своих крестьян освободите. Нет, говорят, давайте всех, тогда и моих. А вы хотите, чтобы моих освободили, а ваших нет? Нет, давайте все, и давайте мы сделаем общую реформу. Сделали же эту реформу в конце концов, царя вынудили это сделать. Кто в этом участвовал? Хотя были восстания крестьян: Петра Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева, и жестоко подавлялись, и выступили представители господствующего класса – и победили. Или там Шмидт, например, во время Декабрьского вооруженного восстания, хозяин мебельной фабрики, вооружил своих рабочих, чтобы они приняли активное участие в вооруженном восстании в Москве. Спрашивается: кто добился появления Государственной думы в России, какой класс? Что, буржуазия? Нет. Рабочие добились, рабочие, которые бастовали и которые в Москве сделали вооруженное восстание. После этого появилась Дума, а до этого буржуазия тихонечко так критиковала власть, но по-тихому.
Ну, не надо, значит, было.
Не надо, значит, было, а теперь вы скажите спасибо рабочему классу, который создал демократию в России. Демократия, которая вот уже сейчас есть, – это достижение рабочего класса. А поскольку это достижение рабочего класса, то кое-что и в законодательстве сохранилось, то, что является прогрессивным. Почему? Потому что, между прочим, рабочий класс, это сейчас он затих, а вот если мы возьмем, когда была сделана попытка правительством ввести такой Трудовой кодекс, который совсем закабалял рабочих, они поднялись: были голодовки авиадиспетчеров, были митинги мощные в Москве – докеры туда приезжали из разных городов, причем стояли около Думы перед тем, как она будет голосовать. И туда Жириновский пробирался, и ему какая-то бабушка стукнула по голове палкой от знамени. Он после этого воздержался при голосовании, не стал голосовать. В это время второе место получил проект Фонда Рабочей Академии, который был выдвинут, раньше внесен в Думу, чем правительственный проект, а правительственный проект ничего не получил, он совсем мало получил.
Профсоюзный проект восьми мало получил, и проект ЛДПР, который вносил гражданин Митрофанов (его сейчас полиция разыскивает), тоже. Московской городской думы также мало получил. «Яблочный» с гражданином Головым, который сейчас на выборах хотел опять в Думу пройти, – этот гражданин Голов там записал: детям до восьми лет – 120 часов труда в год. До восьми лет! Я на телевидении с ним встречался и сказал, что только для владельцев публичных домов можно такой кодекс предлагать. Тоже пролетел этот кодекс.
Не пролетел кодекс, который предложила комиссия Слиски. Она вынуждена была взять из разных проектов, в том числе из проекта Фонда Рабочей Академии, и сделать вполне приемлемый. По нашему нынешнему кодексу, как записано в статье 130, за что и надо бороться, что государство гарантирует обеспечение повышения уровня реального содержания заработной платы. Государство гарантирует! А как оно гарантирует? Ну как: боритесь – это справедливо будет и законно, больше никак. Ну, если вы не боретесь – вам это не надо. Буржуазная свобода!
Как-то «гарантирует» и «боритесь», на мой взгляд, несколько не сочетаются.
А оно записало вам права, буржуазия борется за свои интересы – и вы берите пример, боритесь тоже. История ведь борьба классов – это буржуазные историки показали. Боритесь, а если вы не хотите бороться, что – мы будем прямо навязывать вам улучшения? Вы хотите индексации – добивайтесь индексации. Хотите повышения – хорошо, есть еще одна статья – 134-я. Написано в заголовке: обеспечение повышения уровня реального содержания заработной платы. Так и написано – обеспечение, это статья кодекса, значит, все обязаны. Кто? Работодатель обязан это делать. Но никаких мер не предусмотрено. Меры-то где надо предусматривать? В Кодексе об административных правонарушениях и в Уголовном кодексе. Ну, нет этого, но вы боритесь.
И как же быть?
А как? Боритесь.
Как?
А вам все прописано, объясняю: читайте Трудовой кодекс России – очень тоненькая книжка, очень мало стоит. И там написано, что вы можете вести коллективные переговоры – раз, если вы представляете коллектив – это отдельный вопрос. Вы можете вести коллективные трудовые споры – два. Вы можете проводить коллективные трудовые споры, и если работодатель не согласен, можете пойти на забастовку – она у нас разрешена законом. Более того, она не просто разрешена – она в статье 37 Конституции прописана. А почему? А потому что мы из крепостного права освободились, вышли из феодального строя, у нас теперь свобода, то есть нет принудительного труда. Вы если не хотите на меня работать, то и не работайте. А если вы работаете и вам нравится – ну и работайте. Если вам нравится за малую зарплату работать – работайте. Вы чего хотите? Вот я представитель буржуазии, а вы продаете свою рабочую силу, а я покупатель, вы что, хотите, чтобы покупатель сам повышал цену на то, что он покупает? Вы думаете, я идиот, что ли, или сумасшедший?
А если мы обратимся к опыту цивилизованных стран?
Вообще-то Россия вполне цивилизованная страна, а не дикая. И опыт других цивилизованных стран показывает, что только путем забастовок повышаются зарплата, пенсии, пособия, сокращается рабочий день. Когда пишутся эти строки, в Испании работники аэропортов бастуют, требуя улучшения условий труда.
Ну, первое, что надо сделать, – назначить во главе профсоюза своих людей. Это ключевое.
Вы назначите своих, а они потом через некоторое время станут не свои. Я таких случаев очень много знаю. Знаете почему? Механизм такой: когда он борется, он такой же рабочий, как и все, и вот мы сделали его освобожденным профсоюзным работником. Он вместе с нами боролся за общее дело, а если за общее (communis – значит общее), значит он как коммунист борется за общее дело. И вот я стал освобожденным профсоюзным работником и теперь могу свое положение улучшить и без улучшения положения всех, и я уже не коммунист… У меня ничего в голове-то не поменялось, у меня никакой теории там не было, никакой идеи, что я за общее благо всю жизнь должен бороться. Просто в данной конкретной ситуации, когда я был рабочим, я иначе не смог бы повысить свою зарплату, кроме как в соединении вместе с вами со всеми, только общими силами можем поднять зарплату, улучшить свои условия. А как только я стал освобожденным, можно, во-первых, коэффициент мне установить: если вы докер и работаете в трюме, а мне 1,4 к вашей зарплате – раз. Ну, я предлагаю докерам, а им как-то странновато так, но они проголосуют: ну вроде действительно он что-то там делает же, он за нас же борется, это что-то сложное, нам такое недоступно. Проголосовали, а потом он думает: а нельзя ли вот эту среднюю взять и на 1,1 умножить? Сказал бухгалтеру, чтобы она умножила на 1,1, – и уже 1,1 будет от средней умножаться на 1,4. А потом я, если я освобожденный профсоюзный работник, все время думаю – и в воскресенье, и в субботу, и когда по лесу гуляю, грибы собираю – о своей профсоюзной организации, то есть я на работе. И в выходные дни – это двойная оплата, согласны?
Конечно.
Ну, короче говоря, выход из этого есть, конечно, теоретический больше, потому что на практике пока не получается: если у вас есть деньги на ставку профсоюзного работника, поставьте двоих по очереди – неделю я, неделю вы, неделю я, неделю вы. И я буду рабочий, и вы будете рабочий, но каждый рабочий через год станет еще и профессионалом в профсоюзной работе – раз, но все время он доступен, то есть всегда может прийти кто-нибудь, подойти к нему и сказать: ты в следующий раз будешь так делать – получишь. А вот если я улечу на освобожденный пост, вы уже даже, может, и не дойдете ко мне никогда.
Никогда.
Вот поэтому можно разрешить проблему отрыва профсоюзных руководителей от простых членов профсоюза через избрание двух полуосвобожденных сопредседателей профсоюзной организации. И эту проблему надо решать, потому что, как показывает практика, у человека, которого просто избрали, ничего в голове не поменялось – у него как была буржуазная идеология схватить, а у большинства рабочих какая идеология в России? Буржуазная. За то буржуазия и борется, это еще один комплимент буржуазии – она насадила с помощью своих СМИ такую идеологию, что она приветствует то, что делается: это вот одни успешные, а другие неуспешные. Вот она – самая главная идеология. Ну, так неудачник пусть плачет, раз он неудачник. А что еще должен делать неудачник? Все нормально. Поэтому есть решение, надо на это нацелиться, но нацелиться – это очень сложно, трудно, но это главная дорога.
Второе. В Трудовом кодексе прямо написано, что делать, если вам, например, не выплачивают зарплату. Сколько раз ко мне обращались: «Вот вы, Михаил Васильевич, президент Фонда Рабочей Академии. Что делать? Нам не платят зарплату!» Я говорю: «Вы Кодекс читали?» – «Нет». – «Ну так бегите и читайте сначала». Ну, как? А при чем тут, зачем для этого президент фонда или профессор? Зачем вам это надо? Вы идите прочитайте статью 142 – не поверите, что написано. Я сам бы не поверил, если бы не читал. Она же появилась в результате борьбы тех же самых рабочих тогда, когда шла борьба за новый Трудовой кодекс… Это была мощная политическая борьба, которую вел рабочий класс России, организованный, и провел он ее так, чтобы там появился такой пункт. Если вам не платят 15 дней зарплату, то вы через 15 дней можете написать заявленьице, вот прямо на обороте, видите, тут чистый лист: «Уважаемый Иван Иванович…» – своему начальнику цеха или генеральному директору. «Я работу…» Что делаю? Приостанавливаю или останавливаю?
Приостанавливаю.
Вот, видно, что вы очень продвинутый, а некоторые пишут «останавливаю». Как это останавливаю? Как это вы работу останавливаете? А «приостанавливаю» – это понятно («приостанавливаю до выплаты зарплаты»). Это же трудовой договор. Мы заключили трудовой договор, я выполняю, вы не выполняете. Ну, я пока приостанавливаю – вы начнете выполнять, и я буду выполнять. Давайте на равных, у нас же равные отношения. Свободное же общество? Свободное. Вы не выполняете – я приостанавливаю работу. Я пишу вот эту бумажку и после этого согласно статье 142 Трудового кодекса могу идти домой. А могу не идти домой. Вот вы рассказывали, как около станка сидели: там как-то лампочку пристроите, открываете «Капитал», и читаете Маркса, и сидите. Спросят: «Что вы делаете?» – «Жду зарплату». И читаете. Каждый день приходите и читаете. Это лучше, чем дома сидеть. Но если вам хочется где-то заработать без особенного оформления – идите зарабатывайте. Но чтобы это место не потерять, вы никуда, конечно, не устраивайтесь на постоянную работу, это естественно.
Естественно!
Что должен сделать работодатель согласно статье 142? Разъясняю тем, кто каждый раз спрашивает: «А что делать, если мне не платят зарплату?» Сделайте то, что написано. Второе: работодатель должен прислать вам бумагу с указанием, что «уважаемый Дмитрий Юрьевич, завтра вам будет выплачена зарплата, и вы, пожалуйста, завтра выйдите на работу». Ну, а если вы завтра не выйдете, вы нарушили.
А как это оформляется: вот он заявление написал – куда он его нести должен?
Начальству своему.
А оно возьмет его и скажет: «А я ничего не получал».
А вот это, я думаю, требует объяснения. Значит, что нужно сделать: либо вы идете к секретарю директора, и пусть она на втором экземплярчике подпишет, что получила. Но она может сказать: «Не для того я здесь сижу, чтобы делать то, что не нравится директору. Не буду я ничего писать, не буду, идите отсюда». Что вы должны сделать? Пойти за угол и по почте отправить заказным письмом, а еще лучше заказным письмом с уведомлением о вручении. Вот у вас бумажка, и пока у вас такой бумажки нет, лучше еще поработайте.
Вот когда у руководства написано «входящий такой-то, получен тогда-то» – обязаны принять меры.
Да. И еще один момент, это не написано в кодексе (конечно, лучше не одному это делать). Вот представьте цех 600 человек, и все они отправили такие «письма счастья»… И пусть они пока (они вообще имеют право), отправив, еще не получили свидетельство. Вот когда они получили подтверждение о том, что получено директором генеральным или соответствующей службой, после этого они могут открыть «Капитал», сидеть и читать. И вы приходите – а все читают «Капитал», весь цех, 600 человек. А если один, то, конечно, могут сказать, что да, вот за это мы вас не будем трогать, тут вы все по закону, но мы найдем, что у вас не по закону. И будут специально нависать над нами, поэтому тот, кто понимает, что один в поле не воин, что «голос единицы тоньше писка, кто его услышит – разве жена, и то если не на базаре, а близко» – это же Маяковский написал. Не надо в одиночку бороться вообще. Говорит: «Я боролся, у меня ничего не получилось». – «А ты как боролся?» – «А я стал один бороться». Ну так ты один пошел – и ушел один. И ушли тебя. Поэтому бороться нужно обязательно коллективно. Если ты не можешь коллективно бороться, значит, возможно, ты плохой человек, тебя никто не любит. Ты как-то договорись. Как это – рабочие не могут договориться о том, как они совместно будут выступать? Ну, не все пусть, не 600 человек, пусть 400.
Сто.
Ну, сто уже немало, ничего с ними не сделаешь, с сотней человек. И эта проблема, бывает, тянется очень долго. И нет проблемы этой, и все – и принесут, и приведут. Раньше делали, конечно, по-другому, до того как этот появился кодекс: приходит в цех начальник цеха, видит – все сидят. Говорит: «А чего вы сидите? Вы будете работать?» – «Будем». – «Отказываетесь работать?» – «Нет». – «А когда будете работать?» – «Когда поедим». – «А когда поедите?» – «Когда зарплату принесут. Кстати, дайте до зарплаты взаймы в объеме зарплаты». Уходит начальник цеха, приходит начальник производства: «Вы работать будете?» – «Будем». – «Когда?» – «Когда поедим». – «Ну так ешьте». – «Так денег нет, зарплату надо выплатить. А у вас, кстати, нет? Вы начальник производства, нет у вас до зарплаты?»
Займите.
Да. «Денег же не будет». – «Будет!» И что вы думаете? К вечеру привезли. Так и решается вопрос. Бывают и другие ситуации. Вы помните, как председатель профкома вызвала Путина? Они пошли с товарищами, с коллегами у нас в Ленинградской области и сели на дороге, остановили движение. Приехал Владимир Владимирович разруливать. Потом Дума приняла решение, что надо преследовать тех, кто останавливает движение. Но вы, наверное, помните, когда по полтора года не выплачивали зарплату, Транссибирская магистраль остановилась, и тоже заводили уголовные дела, и все бросили заводить, потому что если вы собираетесь заводить уголовные дела на народ, то народ возьмет крючья, железные палки, разобьет вам головы, и не надо его провоцировать. Вы боритесь с преступниками, а если вы защищаете тех, кто не платит зарплату, вы защищаете преступников.
Ну, оно ж, как мы любим, диалектически – то есть это можно использовать как в благих, так и в нехороших целях.
Да, и вот надо сказать, что появился, и по поводу невыплаты зарплаты, вы знаете, есть и уголовная статья, можно к уголовной ответственности привлечь.
Да, нужно!
И привлекают. Вот товарищ Рогозин, который ездил на космодром «Восточный» и узнал, что его там никак не достраивают вовремя, а почему не достраивают – перестали рабочим платить зарплату. Не платят зарплату, разворовывают. Например, там должно быть здание построено, из которого товарищ Путин и другие будут смотреть, как взлетает первая ракета.
А вместо него построили несколько домиков жилых в Хабаровске, потому что это выгоднее, и продали жилье.
Да. А вместо намеченного здания там сделали траншею, из этой траншеи товарищ президент смотрел, как ракета взлетает. И вот товарищ президент вспомнил, что он юрист, и сказал: давайте-ка мы это дело разберем. И разбираются, куда ушли 700 миллионов, которые должны были быть затрачены на строительство космодрома… Вот сейчас еще одного посадят, точно посадят. Ну, сначала, конечно, следствие будет, все это докажут, все будет хорошо. Не всё сразу, это же процедура определенная. Пожалуйста, у вас будет защитник, пожалуйста, вам могут еще что-нибудь. Он говорит: а почему сразу мне не говорят, как брали всё? Так это суд. Сейчас вот все хотят знать, какие следственные действия были по Улюкаеву, – это на суде всё, ребята, вы что, не знаете порядок? Обвинение уже предъявлено, он был сначала задержанный, потом обвиняемый, потом он будет подсудимый, а затем, надеемся, осужденный.
Вот мы начали про диалектическую логику, надо продолжить, потому что граждане у нас обладают, как правило, магическим сознанием. В рамках магического сознания оно должно – раз, и все произойти мгновенно.
Не бывает так, это по логике вещей и по диалектической логике тянется долго.
То есть то, что год прослушивали этого самого Улюкаева или полгода, – это никому не интересно, надо было сразу хватать.
А нам это интересно, потому что тот же Улюкаев давно бы вывернулся, а теперь он знает, что все про него уже известно, и не вывернешься. И те люди, которые его посадили под домашний арест, знают, что никуда он не денется, потому что все у них в руках, они хорошо подготовились к тому, чтобы вести судебный процесс. Но надо сначала всю процедуру с начала до конца соблюсти.
Короче говоря, по зарплате можно бороться. Сделала вам все буржуазия, она говорит: чего вы еще хотите? Я вам обеспечила возможность получать зарплату, а размер – ну как я могу увеличивать вам зарплату, если я покупатель, вы подумайте сами? Я буржуазия, я нанимаю рабочую силу, я ее покупатель. Покупатель может повышать цену на то, что он покупает? Ну, согласитесь, Дмитрий Юрьевич, что это было бы странно.
Несколько странно, да.
Странно. А вот вы продавец рабочей силы – ну вы и повышайте ее цену, то есть зарплату. Это ваш товар. Чей товар? Ну, вы пойдите в логику буржуазного мышления: если я…
Ну, это как на рынке – я подхожу, спрашиваю: почем помидоры? Говорят: 3 рубля. Можно, я куплю за 5? Так не бывает. А если ты подходишь: почем помидоры? И говорят: по 5. А ты говоришь: можно по 4,5? Нельзя.
Нельзя, потому что вы продавцы, рабочие, только не помидоров, а своей рабочей силы, и только вы можете повысить цену на продаваемый вами товар. Но вы, продавцы-то, думайте – буржуазия-то соединяет свои ряды. Правильно делает или нет, если она классовую борьбу ведет?
Правильно, ну а как по-другому?
Есть Союз промышленников и предпринимателей, и они проводят конференции, слеты, форумы, все что угодно, – а вы чего не проводите конференции, слеты? Вообще-то проводят рабочие, я об этом скажу, но мало. Они все думают, что в одиночку решат. Но в одиночку вы не победите. Вы хотите выиграть или проиграть? Если вы хотите выиграть, то надо соединяться. Зачем пишется: «пролетарии всех стран, соединяйтесь»? Потому что если сделать «пролетарии всех стран, разъединяйтесь», поодиночке вас всех разобьют. Вас поодиночке и разбивают – что, вас это удивляет? Это вы с позиции должны буржуазной теории и классовой борьбы рассмотреть: если это классовая борьба и с вами борется объединенная сила буржуазии, что же вы в одиночку выходите бороться с такой силой? Это просто дураки или простаки малограмотные, которые думают, что они в одиночку победят. Нельзя в одиночку победить.
А я вот помню: при советской власти, когда внимательно следили за различными телодвижениями в зарубежных странах, непрерывно показывали, что в Европе – во Франции, Испании, Германии – постоянно шли забастовки. Я не могу сказать, что каждый день, ну уж еженедельно точно где-то кто-то против чего-то бастует. И это же капитализм, это же и буржуазия…
И капитализм сохраняется. А у нас в России в конце XIX – начале XX века тоже были непрерывные забастовки: бастовали, бастовали, бастовали, а потом раз – и советская власть. А как советская власть получается? Очень просто: вы бастуете, мы бастуем, я представителя отправляю, вы представителя отправляете от своего завода. Вот представители заводов собрались в Иваново в 1905 году, и появился первый Иваново-Вознесенский совет. А если это от ключевых предприятий, то уже все теперь решается в городе этим Советом. А предприниматели хотели, чтобы это было по отдельности: давайте я буду вот с вами отдельно разговаривать, со своими рабочими, и каждый предприниматель со своими рабочими отдельно. А что объявили эти забастовщики: все со всеми, давайте, мы с вами готовы говорить. Вот у нас Иваново-Вознесенский совет, мы все остановим, если надо, а если вы попросите, мы можем в типографии напечатать указ, или приказ, или распоряжение губернатора, пожалуйста.
Это же древнеримское: разделяй и властвуй.
Разделяй и властвуй. Значит, вот это «соединяйтесь» в России себя проявило, а Европа «цивилизованная» сколько ни ходила, все впустую. Она ходила-ходила, а Советов не создала, хотя попытки были в Венгрии и в одной из земель Германии – в Баварии. Поэтому Европу мы, конечно, хвалим, но мы тоже понимаем, что у нашего рабочего класса могучие заслуги были. Вот как, вы думаете, сократился рабочий день впервые в России? В России рабочее время до конца XIX века законом не ограничивалось и составляло 14–16 часов в сутки. В 1897 году под напором рабочего движения, особенно ткачей Морозовской мануфактуры (г. Иваново), в России впервые рабочий день законодательно был ограничен до 11,5 часа (в субботу 10 часов), а для женщин и детей – 10 часов при шести рабочих днях в неделю. Только в результате Морозовской стачки впервые в России было установлено законодательное ограничение рабочего дня. А до этого умирали люди на работе.
11,5 часа?
Да, одиннадцать с половиной часов.
От души!
Потом прошло, считай, не так много лет, и первое, что сделала советская власть, правительство советское, – был декретом установлен восьмичасовой рабочий день, на третий день после установления советской власти. И что? 100 лет у нас восьмичасовой рабочий день. А что за это время получилось? А за это время, между прочим, жизнь так изменилась, что вот, скажем, раньше у вас было свободное время, а теперь вы в бывшее свободное время будете в пробке стоять. Раньше вы могли доехать быстро на работу, а теперь у нас предприятия отправляют из города куда-нибудь подальше. Раньше я вышел из дома и дошел до проходной завода – «и заводская проходная… в люди вывела меня». Поэтому и гудки были заводские, а сейчас гуди не гуди – кто их услышит, поскольку они будут гудеть там, где рабочие не живут, например у большой помойки, где расположены заводы «Хёндай» и «Ниссан». Они оттуда ни в филармонию не поедут, ни в театр. Оставшиеся заводы отправляют из города куда подальше, и, соответственно, все ранее свободное время рабочих уходит на дорогу.
Ну, вообще выглядит несколько странно: то есть раньше, как мне это кажется, были так называемые градообразующие предприятия: в городах заводы строили, потому что там народу много, он живет компактно, и ему удобно добираться. А теперь давайте вынесем в чисто поле и начнем из города, где мы живем, туда ездить непонятно как.
Дмитрий Юрьевич, я же вам сказал: надо хвалить буржуазию, она так здорово придумала, чтобы затруднить совместные выступления рабочих. Вы там начнете соединяться в городах… Идите оттуда. Вот говорят: экология, идите там дымите, в Ленинградской области, как будто там хорошо жителям Ленинградской области, лесам хорошо от того, что там завод. Вы поставьте пылеуловители или дымоуловители. Нет – выгнать вас за город, потому что если города, то промышленность, если промышленность, то рабочий класс, если рабочий класс, то он чего-то потребует, он организовывается. Буржуазия предусмотрела, чтобы вам бороться было труднее, а если еще будете не бороться, и вообще всех повыгоняют, и вы будете оттуда добираться неизвестно сколько. В Москве некоторые рабочие требуют 12-часовых смен, чтобы потом уехать домой, и приезжают даже из Ленинградской области, на «ЗИЛ» приезжали, нет этого сейчас, правда, «ЗИЛа», уже всё. 120 тысяч человек было в свое время – нету. Такая задача стоит: угнать рабочих за город, буржуазия хочет оставить здесь в городах банкиров, проституток, бомжей, перекупщиков всякого рода – вот кто тут будет. Такова буржуазная градостроительная политика.
Элиту оставить в городах.
Элиту, так сказать. А ведь все города еще и в Средние века формировались вокруг каких-нибудь производств…
Ремесленники, да-да-да.
Ремесленники, промышленность и т. д. И люди приезжали в города работать на фабрики. Все фабрики пытаются убрать в села, разместить их где угодно. И там у них условия труда ужасные будут, никакие туда инспекторы не приедут, если вы будете жаловаться, пойдете в областные какие-то инспекции жаловаться, они и знать не знают, что это за промышленность такая, у нас ее не было отродясь и т. д. Короче говоря, если вы смотрите с позиций классовой борьбы, правильно делает буржуазия или нет?
Конечно, правильно.
Правильно. Ну, вот видите – надо хвалить буржуазию. А она удивляется: чего рабочий класс-то не делает то, что ему выгодно? А что ему выгодно? Давайте вспомним. Во-первых, ему выгодно не индексацией заниматься, а повышать уровень реального содержания заработной платы: зарплату платить должны по стоимости рабочей силы, ну, если у вас справедливым считается при капитализме по стоимости. Стоимость рабочей силы считали вон докеры: 164 тысячи примерно в месяц надо платить, чтобы нормальное было воспроизводство работника, его семьи, включающей троих детей, потому что иначе естественного прироста населения России не будет…
А сколько платят?
Ну, им платят 80, 70, 90, и они уже чувствуют…
Половину от нормальной зарплаты, обеспечивающей нормальное воспроизводство работника и членов его семьи. А авиадиспетчеры благодаря голодовкам добились того, что им платят столько, сколько надо. Вот спросите летчиков – они больше получают, чем стоимость рабочей силы. Они обычно помалкивают на эту тему, они говорят: нам трудно, тяжело и т. д. И действительно, им очень трудно: их все время гоняют, они все время работают, работают, но зарплата у них большая.
Но все же зарплата – это вопрос, который на виду, особенно когда вы поступаете на работу. А когда вы устроились, вы оказываетесь в определенных условиях труда. Вы рассказывали, какая у вас была работа: вы сидели в полуподвале и т. д. Что за работы есть ужасные, на этом же «Красном треугольнике», например, что было, я видел. Приходишь – человек, вот так руки у него выше головы положены, и он подпрыгивает все время, ногой сучит. Что он делает? Оказывается, он выбивает подошвы, а чтобы он не выбил подошвы из своих рук, пока он руки наверх не положит…
Две кнопки нажать.
…нажмет на педаль, а она не срабатывает.
Надо на две нажать, тогда у тебя руки будут убраны.
Да, тогда руки будут сохранены. И я думаю: пляшущий человечек, вот он пляшет так целую смену, и даже так весело, когда смотришь, а когда потом постоишь рядом, видеть это грустно на самом деле. То есть что главное-то для рабочего, что про это умные люди писали, идеологи рабочего класса, к которым надо обратиться, если речь идет о борьбе рабочего класса. Давайте, вот я буржуазию хвалил, но были же люди, которые думали о том, а что нужно рабочему классу. Вот писал Ленин в «Великом почине»: «Карл Маркс в “Капитале” издевается над пышностью и велеречивостью буржуазно-демократической великой хартии вольностей и прав человека, над всем этим фразерством о свободе, равенстве, братстве вообще, которое ослепляет мещан и филистеров всех стран вплоть до нынешних подлых героев подлого бернского Интернационала. Маркс противопоставляет этим пышным декларациям прав простую, скромную, деловую, будничную постановку вопроса пролетариатом: государственное сокращение рабочего дня… “Формулы” настоящего коммунизма отличаются от пышного, ухищренного, торжественного фразерства Каутских, меньшевиков и эсеров с их милыми “братцами” из Берна именно тем, что они сводят все к условиям труда». К условиям труда относится и продолжительность рабочего дня – это одно из важнейших условий труда. Что происходит при сокращении рабочего дня? Все факторы негативные действуют меньшее время. Тяжесть труда: одно дело тяжесть труда 12 часов, другое дело – тяжесть труда 8 часов, третье – 6 часов. Загазованность: одно дело – вы в загазованной атмосфере 8 часов, а другое дело – 6 часов. Запыленность, электромагнитные излучения – все факторы негативные действуют гораздо меньше времени, поэтому вот это требование сокращения рабочего дня является облегчением условий труда по всем параметрам сразу Поэтому лозунгом, который сразу расширил свое действие после Февральской буржуазной революции – сокращение рабочего дня до восьми часов. И вот под этим лозунгом боролись рабочие за советскую власть, устанавливали восьмичасовой день явочным порядком. И как только советская власть пришла, она узаконила восьмичасовой рабочий день.
Ну не пора ли уже сделать следующий шаг? Вот недавно вышла книга товарищей под редакцией профессора Золотова, которая называется «Сокращение рабочего дня как основание современного экономического развития», в ней история вопроса рассматривается.
Звучит противоречиво, то есть по идее, для того чтобы развиваться, надо работать больше, а оказывается, надо меньше.
А по идее, если вы будете меньше работать, сейчас же у нас, как Дмитрий Анатольевич говорит, «умная экономика», значительно возрастет производительность труда. Если «умная экономика», вы должны быть образованным, отдохнувшим прийти на работу и не сильно уставшим прийти с работы, в хорошем настроении, а не замученным на работе, если даже монотонный у вас труд. Вы же должны все время думать, вы должны быть рационализатором, вы должны все время что-то придумывать, изобретать, продвигать. Вы же собираетесь внедрять научно-технические достижения в производство? Вы знаете, почему говорится «внедрять»? А потому, что вы пытаетесь, а не сразу получается. Пока рабочие не приспособят то, что написали конструкторы, до внедрения дело не дойдет.
При советской власти было мощнейшее рационализаторское движение.
Да, и это вопрос о внедрении – всегда несколько лет осваивают новую технику. А ведь сколько техники на кладбище, как говорится, лежит, просто ржавеет, потому что не смогли освоить. Если вы купите за границей, она не работает, пока рабочий толковый это не сделает… А толковый рабочий не замученным должен быть. Рабочие говорят: если будете давать разбавленную зарплату, мы будем давать вам разбавленную работу. Если вы будете заставлять работать 8 часов – на 8 часов мы будем ритм свой рассчитывать. Если я должен проработать в хорошем ритме 8 часов, то я понимаю, что такое 8 часов, надо же все время работать. А если вы скажете, что у вас будет 6 часов, то я, соответственно, могу и побыстрее это все сделать. Так вот, за время, минувшее с установления восьмичасового рабочего дня в России, а потом и во всем мире, прошло уже сколько лет? В этом году отмечаем столетие со дня установления восьмичасового рабочего дня, про которое товарищи Маркс и Энгельс писали. В середине XIX века Маркс писал в «Капитале», что в начале сентября 1866 года конгресс Международного товарищества рабочих в Женеве, согласно предложению лондонского Генерального совета постановил: «Предварительным условием, без которого все дальнейшие попытки улучшения положения рабочих и их освобождения обречены на неудачу, является ограничение рабочего дня… Мы предлагаем в законодательном порядке ограничить рабочий день 8 часами». Это было в начале сентября 1866 года, полторы сотни лет прошло. А что такое «ограничение рабочего дня»? Это увеличение свободного времени. Надо, чтобы рабочие имели время, в том числе для того, чтобы ловить таких, как Улюкаев. Поскольку у нас экономика не идет не потому, что рабочие плохо работают, а потому, что взяточники, казнокрады и мошенники разворовывают то, что добыто и создано трудом рабочих.
Есть такое дело, да.
Ну, если вы хотите, чтобы человек контролировал… Кто должен контролировать – тот, кто в растаскивании созданного заинтересован или кто не заинтересован?
Кто не заинтересован.
А вот незаинтересованные в таких делах рабочие для того, чтобы они контролировали, должны иметь время. То есть буржуазия правильно делает, что времени не дает, в этом смысле? Ну, рабочие должны бороться за то, чтобы было время свободное. А что такое свободное время? Некоторые люди думают, что свободное время – это…
Лежать, плевать в потолок.
Да, лежать, плевать в потолок, смотреть в телевизор, как кто кого убивает. А свободное время, по Марксу, это время для свободного развития. То есть у нас свободного времени очень мало. Вот 24 часа: 8 часов на сон, 8 часов на работу, 8 – на дорогу на работу и с работы, на поход в магазин.
На приготовление и потребление пищи.
На то, что вы с детьми должны заниматься, их водить в школу и забирать из школы, потому что могут похитить вашего ребенка и потом требовать выкуп. Я учился в советское время, когда детей не воровали, в школу сам ходил. Я думаю, вы тоже сами ходили в школу с первого дня. Один раз показать, где ваша школа, и все. И вы чувствовали, что вы идете на работу, так же как родители. А сейчас ребенок до вуза, а в вузе тоже ребенок, потому что вы знаете, сколько сейчас стипендия в вузе?
Нет.
1500 рублей.
Одна тысяча? То есть 1,5 тысячи рублей – это стипендия?
Да, а минимальная 1340.
1500 рублей стипендия? Я помню, стипендия у студентов была 40 рублей…
Это было в «мрачные годы тоталитаризма и культа личности».
…при минимальной зарплате в 60 рублей.
С 1 июля 2017 года минимальный размер оплаты труда в РФ составляет 7800 рублей, прожиточный минимум 9909 рублей. Вот я девочку-студентку спрашиваю: «Скажите, сколько вы сможете прожить на свою стипендию в 1500 рублей?» А у меня раз в неделю лекции проходят. Она отвечает: «Ну, неделю». Я говорю: «Так что – я вас в последний раз вижу?» И вот у студентов нет проблемы похудения, кушайте на 1,5 тысячи в месяц.
Да там, наоборот, получится, то есть я могу как специалист по похудению сказать, что когда ты ешь редко, то ты норовишь съесть что-нибудь… Когда я в милиции служил, там не сильно много платили, поэтому с собой на работу нужно брать бутерброд вот с таким кусом сала. Ты его съел – и тебе почти весь день есть не хочется. Если ты в засаде, можно взять с собой детского питания, оно не очень дорогое, ты его забодяжил, засадил. Если совсем хорошо, то надо взять бутылку пива и банку сметаны, и все это замешать, опять засадить – и есть не хочется.
Сметаны не купишь на такую сумму в расчете на месяц, а остальное… Придется ваш совет передать студентам.
Тогда это еще можно было, да, но это ни к какому похуданию никакого отношения не имеет, потому что ты от этого будешь только жиреть непрерывно. И все жирные это, как правило, люди бедные.
Теперь вернемся к тому, что было, как только ввели восьмичасовой рабочий день. Мы сейчас обсуждаем, за что надо бороться рабочему классу, трудящимся – после этого в программе РКП(б), которая рассчитана была на построение коммунизма, его первой фазы, была записано: «В дальнейшем при общем повышении производительности труда сокращение рабочего дня до шести часов с обязательством каждому работнику уделить два часа без особого вознаграждения обучению военному, профессиональному искусству и практическому обучению технике государственного управления». Это написано в Программе РКП(б), в томе 38 Полного собрания сочинений Ленина, в приложении, потому что это как бы не Ленину лично принадлежит. Ленин написал эту программу, а принимал ее VIII съезд РКП(б) в 1919 году – вот там это записано.
Смотрим, что Сталин по этому поводу говорил в середине XX века в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» (это уже в 50-х годах): «Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьезного культурного роста членов общества без серьезных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно прежде всего сократить рабочий день по крайней мере до шести часов, а потом и до пяти. Это необходимо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо профессии». А вот хотят приковать, потому что если вас приковать, то вам трудно будет бороться, потому что если мы вас отсюда уволим, вы нигде не устроитесь, потому что вы ничего больше делать не можете. Поэтому это тоже очень важный момент. Поэтому главной задачей борьбы трудящихся, работников, коллективной борьбы работников в современной России является борьба за сокращение рабочего дня.
Сразу встает вопрос: а что будет с производством? Вот я возьму книгу «Сокращение рабочего дня как основание современного экономического развития» и хочу обратить внимание, что книга подготовлена молодыми учеными Нижегородского государственного университета (кафедра экономической теории и методологии во главе с профессором Золотовым, который тоже молодой по сравнению со мной). В книге на материалах международной экономики (не российской) показано, что за время с введения восьмичасового рабочего дня настолько изменились условия, такая экономия труда достигнута, что сегодня можно перейти к шестичасовому рабочему дню без уменьшения выпуска продукции.
С вашего позволения зачитаю: «После того как работодатели Швеции заявили о намерении ввести шестичасовой рабочий день и 30-часовую рабочую неделю в расчете на то, что персонал станет работать интенсивнее, а освободившееся время будут тратить на личную жизнь, российские специалисты рынка труда решили выяснить, как относятся к этой идее жители нашей страны».
Да, это интересно!
«60 % граждан РФ заявили, что готовы трудиться интенсивнее, чтобы заканчивать работу раньше. При этом почти треть считает, что без ущерба для работы могли бы справляться со своими нынешними обязанностями за шесть часов». Чистая правда.
Да, а теперь что нам дает российский закон. Право, как известно, есть возведенная в закон воля господствующего класса, поэтому это то, с чем буржуазия не воюет, она сама это установила. Есть такой раздел в Трудовом кодексе – «Коллективные договоры». Что такое коллективный договор? Это договор между работниками, коллективом их не называют, закон такое слово не знает, он знает «коллективные переговоры», он знает «коллективные договоры», он знает «коллективные трудовые споры», но слово «коллектив» начисто выкинуто полностью из кодекса, чтобы там его и духу не было. О чем это говорит? Значит, надо коллективно бороться, значит, прямо вас наталкивают на эту мысль. Так вот, коллективный договор – это документ, который подписывается, с одной стороны, представителем собственника, генеральным директором, с другой стороны, представителем работников. Разные бывают представители работников, чаще всего первичные организации профессиональных союзов, но необязательно.
А кого представляет представитель работников – коллектив или набор ярких индивидуальностей?
Работников. Написано «работников», никакого коллектива в Трудовом кодексе нет – работников он представляет. Так и написано: «Коллективный договор между работниками в лице, скажем, профкома или в лице органа, который избрали работники», хотел сказать «коллектив», но нет слова «коллектив».
Какая-то чушь! Я вот…
Ну как же чушь, Дмитрий Юрьевич?
Отвлекусь: вот у нас есть какие-то образцы буржуазные, капиталистические, которые ловко развились, чего-то там сделали. Вот я помню, например, давно живем, как японские товары были полной дрянью, часы ведрами вразвес покупали. Что сделали японцы? Они использовали присущие им качества, например общинность, японцы работают общинами. Вот давайте их возьмем и перенесем на производство, где та община, где старые и уважаемые требуют от молодых работать соответствующим образом, где все друг за другом смотрят, где все стараются, синхронно повышают качество. И в результате Япония совершила чудовищный промышленный рывок при использовании самых положительных качеств японского народа. Мне вот интересно: в России эта самая общинность, с ней полный порядок всю жизнь, потому что народ всегда собирался в общины на селе, в артели в промышленности где-то там и трудился сообща. Вот теперь давайте мы все это разобьем, поломаем, а на этом месте у нас яркие индивидуальности расцветут, которые будут что-то там делать. Так не бывает, они не будут ничего делать, если нет коллектива. В Советском Союзе было то же самое – был коллектив.
Дмитрий Юрьевич, я вам от буржуазии российской следующим образом отвечаю, я же ее все время показываю – как она мудро действует. Это вам не Япония, в России вот соберетесь вы коллективно, а потом выберете своих делегатов в городской совет и сделаете советскую власть. Чтобы вы этого не делали, потому что советскую власть не любим мы, буржуи, потому что с нами, буржуями, ничего не сделают, но собственность отберут, потому что не мы создали фабрики и заводы, не мы создали нефть, не мы создали средства производства – все это делалось рабочими руками. Мы – эксплуататоры, паразиты, ну, мы же знаем, что мы паразиты. Вы хотите, чтобы вы у нас, у паразитов, все забрали? Ни за что! Для этого мы вас разделим, мы даже слова не допустим. Раньше вы писали, если вы внимательно следили, вы из юридической области занятий, можно сказать, идете, вы, наверное, знаете, что раньше писали во всяких законах: «администрация» и «коллектив». Слово «администрация» тоже выкинули – «работодатель». Вот вы если едете на автобусе, кто такой водитель? Он же ведь работу дает вам свою непосредственно, он вас везет – он и есть буквально работодатель, если по-русски говорить, вот он работодатель. А вы когда едете на автобусе – «работовзятель», потому что вы сидите, ничего не делаете или книжку читаете, а он за рулем, смотрит за дорожной обстановкой и вас везет. Вот вы непосредственно его труд берете. А к врачу вы пошли – он тоже вам свою работу дает и в этом смысле «работодатель», он ковыряется в ваших зубах, а вы себе лежите, отдыхаете. То есть даже слово «администрация» выкинули, чтобы поставить «работодателя», а потом собственник вашего предприятия говорит: я вам работу дал, а вы еще хотите зарплату? Ну, обнаглели вообще вы в России. Поэтому у нас не Япония, нам не надо этих вот коллективов, не надо.
Так не будет развития. Если не надо коллективов, развития не будет.
Нам развития не надо, нам надо сохранить то, что мы набрали.
Задача в другом, да?
Что вы вот – какое-то развитие, всё… Какое-то у вас мышление, как это сейчас называется: советское мышление – совковое, что ли?
Совковое, да-да-да.
Вот – совковое. Но вы же понимаете, что я-то продвинутый, я-то от буржуазии все время выступаю. А буржуазия правильно ведет свою классовую борьбу, правильно.
Бесспорно. Да я не сомневаюсь…
А вы, пожалуйста, вам никто же не мешает коллективом собираться, только не пишите в праве.
Это пока не мешают.
Ну, народ если подымется, невозможно помешать, Дмитрий Юрьевич, вся история всего человечества говорит: если народ начинает бороться за свои интересы, он выиграет. О чем вы, нет никаких сомнений.
Не сомневаюсь, но вот мы стремительно развивались последние лет 30, чудовищное развитие получили мы.
Когда это лет 30?
Ну, после падения административно-хозяйственной системы, которая не давала…
Нет, мы «стремительно» пытались подняться на тот уровень, который был в 1990 году.
Она не давала никому развиваться, ее надо было сломать. Ее сломали – и у нас пошло стремительно развитие.
Вы шутите. Нет, у нас не стремительное развитие пошло, поскольку развитие, как учит диалектика, – это движение низшего к высшему, а не высшего к низшему. А у нас сразу упало производство вдвое, извините, а потом стало задачей удвоение ВВП – тоже снова вдвое. И все это время мы пытались вернуться к уровню 1990 года в РСФСР. Вернулись?
Нет.
Какое стремительное развитие?
Это я острю. Вот у нас стремительное «развитие» было.
Нам так тяжело, а вы шутите.
Ну, наверное, пока нефть была дорогая, это как-то еще компенсировалось. Уже нефть дорогая быть перестала дорогой, и дальше уже, говорят, дорогой не будет, а вокруг обстановка нехорошая – вот она нехорошая. НАТО, уж самый примитивный пример, двигается к нашим границам, уже вползает на Украину.
Да, поэтому наша буржуазия стала кое-какие правильные шаги делать. Ведь так?
Минуточку! Это уже создает угрозу физического выживания этой самой страны, и вот эта беготня с чемоданами денег – уже до свидания, уже хватит бегать с чемоданами.
Поэтому за радость надо принимать, если рабочие начнут бороться за свои интересы, значит, денежки не будут уплывать за границу, они здесь будут оставаться, если зарплата вырастет, потому что люди умные повышают зарплату, из буржуазии, я имею в виду. Эрхард тот же самый или соответствующие руководители США – они повышают зарплату разово. И сразу получается, что спрос вырос, производство пошло и т. д. То есть жизнь нас толкает уже к тому, чтобы сказать: если рабочие не будут бороться, не только рабочие проигрывают от этого – и страна проигрывает, и буржуазия проиграет. Как вы собираетесь меня эксплуатировать, если я голодный? А я голодный плохо работаю. Вы если хотите быстро скакать на коне, так вы меня кормите овсом, а вы меня гнилой соломой кормите. А я упаду, и я-то шею не сломаю, а вы-то шею сломаете себе, поскольку вы хотели проехать на голодном коне. Вот, я правильно вас понял?
Естественно.
То есть мы должны даже нашей буржуазии втолковать, что она тут заигралась.
Так точно.
Но все равно слабо верится, что мы ее убедим. А вот рабочему классу нужно объяснить, что он сам должен бороться. Объясняю, что буржуазия ему дала право в коллективный договор записать все что угодно. Нельзя…
Давайте подведем некоторый итог, Михаил Васильевич.
Я только вот чуть-чуть тут про коллективный договор, два слова скажу: записать можно в коллективный договор то, что лучше для работников, чем в законе написано, а хуже – нельзя. То есть вы в коллективный договор можете записать шестичасовой рабочий день, можете пяти-, можете отпуск сделать не 30 дней, а 40, можете зарплату записать в 1,5 раза большую. И это будет локальный нормативный акт, он войдет в российскую систему права, но он будет действовать только на территории этого предприятия. Так вот, если рабочие разных предприятий согласованно будут увеличивать свои возможности и свои условия жизни, это будет происходить во всей России. И делать это должны не те, кто не заинтересован, а те, кто в этом заинтересован, поскольку освобождение рабочего класса есть дело рук рабочего класса.
Но мне вот кажется, и я, наверное, прав, что все это у нас все время упирается в вождей: вот есть кто-то, во главе стоящий, который может увлечь народ за собой, – и тогда чего-то двигается. Это, с одной стороны, плюс, потому что маленький товарищ Сталин везде нужен, а с другой стороны, это же серьезный минус, потому что, как подсказывает нам опыт высокоразвитых стран, нанятые бандиты немедленно сломают тебе ноги, проломят череп, изуродуют детей или еще что-нибудь, и вождь растворится, и все вернется на круги своя. Надо обратиться к опыту передовых организаций, которые действуют, например, на Ближнем Востоке, где убивай кого-то, не убивай – ничего не меняется и измениться не может.
А хотите, я обращу ваше внимание на наш передовой опыт?
Давайте!
Вот у большевиков до революции был первый секретарь?
Я малограмотный. По-моему, нет.
Чего ж малограмотный – вы же знаете, что не было. Что – Ленин был генеральным секретарем?
Нет.
Первым? Он был член ЦК. Зачем вам эти вожди официальные, к которым вот придут какие-то бандиты и размозжат им голову?
Такого не может быть, чтобы люди взяли и…
Почему?
Ну, потому что кто-то им должен объяснять, кто-то их должен увлекать.
Вот и объясняют люди, Ленин объяснял, могут объяснять самые разные люди – а зачем вам первый секретарь? У большевиков не было. Когда появился пост генерального секретаря у большевиков? В 1922 году – пять лет прошло после революции. Почему? Когда решаются уже больше экономические вопросы, поскольку в экономических вопросах нужно единоначалие, то такая потребность появилась, и Ленин предложил Сталина на XI съезде избрать генеральным секретарем, а до этого не было, а были секретари ЦК. Фотиева, Свердлов, Молотов (Скрябин) были одно время секретарями ЦК, то есть они готовили к заседаниям ЦК документы, вопросы подготавливали – не более того. А как руководили? Вот кто больше работает, тот и больше руководит. Вы по себе не замечаете – кто больше работает, тот больше руководит?
Практически да.
Вы будете меньше работать – будете меньше руководить. Вот, это правильный принцип, и если речь идет не о широкой борьбе, это первый тезис. Второй тезис: вот вы сказали: вожди нужны. А вот такая мысль о том, что великая цель рождает великую энергию народа? Если у вас цель была индексацией заниматься, этот сизифов труд – какие вожди могут быть? Ну, какие могут быть вожди? Измельчать только могут вожди, ничтожными стать.
Никаких.
А вот если речь идет о всеобщей борьбе за шестичасовой рабочий день… В книге под редакцией профессора Золотова «Сокращение рабочего дня как основание современного экономического развития» доказано, что экономически, по экономике мировой, экономия труда достигнута такая, что прибавочная стоимость бешеной стала. Доля заработной платы в общем доходе все время сокращается, сокращается и сокращается. То есть можно спокойно увеличить теперь долю зарплаты в общем доходе, чтобы прибавочная стоимость немножко сократилась. Меньше будут вывозить в офшоры, потому что, когда в офшоры вывезли, оттуда не заберешь. Ничего никто не пострадает, и меньше будут сажать этих людей, потому что они меньше будут тащить. Они же с ума сходят… Увидит человек… может быть, порядочный был вроде, а увидел два миллиона долларов… А вот я не знаю, что будет со мной, если мне дадут два миллиона долларов. Лучше не давать, я не знаю, что будет.
Ничего.
Я знаю, что ничего, но это вы мне комплимент делаете, а мы смотрим на них – видите, что делают?
Почему? Я неплохо разбираюсь в людях.
Но мы видим, что капиталисты… ну, написано же в «Капитале», Маркс цитирует, что за 300 % прибыли пойдут на любые преступления. Вот в этом все дело. Поэтому надо вот эту меру осуществить. Вот это великая цель, и вождей будет много – вожди должны быть не вообще, а вожди в борьбе за шестичасовой рабочий день. Сто лет прошло, пора уже. И если эта цель будет осуществляться, и если будет подъем народной борьбы за это, и если будут народ останавливать, народ сделает революцию – если будут останавливать. А если не будут останавливать, то он сделает себе шестичасовой рабочий день и будет жить, как в Швеции при капитализме. Одно из двух. Ленин, когда писал работу «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», говорил: вот эта мера вполне капиталистическая, эта тоже вполне капиталистическая, эта тоже – почему не делают? А потому, что это потребует некоторого ущемления, уменьшения прибылей. Ну, раз вы не хотите это делать, придет другая власть (власть другого класса) и сделает. И здесь то же самое: либо это придется делать, либо придет другая власть.
Да, на мой взгляд, нужно делать.
Но для того, чтобы она пришла, понятное дело, нам нужна власть тех, кто не эксплуататор. Трудящиеся не эксплуататоры, это диктатура пролетариата, это Советы. Поэтому хотите не хотите, сама наша буржуазия показывает, что она не может нормально управлять, без взяток, без коррупции, без злоупотреблений. Ну не может управлять! И уж изо всех сил борется Следственный комитет что только ни делает, а коррупционеры все рождаются и рождаются – немыслимое дело. А почему? А потому, что для успеха этой борьбы надо трудящимся шесть часов работать и два часа заниматься управлением государством, контролировать. У нас, помните, было совместительство рабочее: приходили в министерства в 30-х годах и проверяли, чем вы там занимаетесь. И выяснялось, что нередко не тем занимаетесь, очень много дел вообще не нужны, и не нужно ими заниматься, и люди нормальные, грамотные рабочие вполне могут в этом разобраться. А потом из них можно было делать руководителей.
Это относится и к современной эпохе: если мы хотим, чтобы у нас что-то наладилось в стране, ну, нельзя же держать на положении крепостных рабочий класс, невозможно, поэтому нужно осуществить переход к шестичасовому рабочему дню. Это дело большой борьбы. Большая борьба, великая цель рождают великую энергию народа и вождей. Вот вожди должны быть не чего-то, не мышиной возни, и вожди не те, которые выходят и протестуют, – вы меня бьете, а я протестую, вы надо мной издеваетесь, а я протестую. Видите – у меня протестное движение. Ну, так если я знаю только, как не надо, я разве знаю, как надо? А желательно, потому что неправильных направлений бесконечно много, а правильное – одно. Единственный позитивный протест состоит в том, чтобы указать, куда надо идти, и пойти туда. Вот тогда все остальные направления, которых бесконечно много, – неправильные. С точки зрения философской и диалектической утверждение – это бесконечное отрицание. Если я сказал «туда пойду», значит все остальные направления движения отрицаются. Вот отрицание. А если я туда не пойду, и туда не пойду, и еще куда-то не пойду, я до вечера буду об этом говорить, я от вас не уйду, я буду перечислять, куда я не пойду. Вам это надо? То есть сейчас я у вас в гостях, а потом я уже нахал, а потом уже сволочь. Это же невозможно! Поэтому цель вот товарищи выработали. И это выработали не только эти товарищи – это вообще генеральная линия развития человечества. Ну, совершенствуются орудия труда, теперь нужно увеличение свободного времени для свободного развития людей, и эти люди сами разберутся, что им делать. Это люди с возможностями для свободного развития. Ну, какие могут быть вожди, когда они с утра до ночи трудятся на заводе? Они не выходят оттуда. То есть для развития общества вожди должны быть вождями того движения, которое приведет к времени, которое может подготовить вождей.
Вопрос все равно, конечно, непростой. В принципе согласен, но большинство граждан, не имея специфического воспитания, свободное время употребит только на просмотр телевизионных шоу совершенно идиотского характера.
А это не свободное время, потому что нет развития. Это внерабочее время: сон, просмотр таких шоу, как кто кого убивает или только режет. Это убивание свободного времени. Свободное время – это то время, когда человек занимается делом управления или создает профсоюз, когда он борется за свои интересы. Он вырастает, вожди появляются – профсоюзные вожди, политические вожди. Теперь, значит, понятно, что есть много трудностей. Чтобы стать представителем коллектива, желательно иметь профсоюзную организацию, надо создавать профсоюзы, а не сокращать их. Профессиональный союз – это не комитет, профсоюз – это союз работников одной профессии, которые борются за общие интересы. Вот и боритесь, и создавайте профсоюз.
Чтобы создать профсоюз, по закону всего три человека нужны. Всего три! И не надо бежать к работодателю и докладывать: мы организовали профсоюз. Зачем вы побежали? Вы создайте проект коллективного договора и идите с ним к коллективу, который есть независимо от того, пишут про него, не пишут, и идите по подразделениям, чтобы люди голосовали за принятие проекта работников. А чтобы они голосовали, напишите на одной странице, чего хорошего есть в вашем проекте, потому что никто целиком не будет читать – нет времени. Оставьте экземплярчик и расскажите в десятиминутном выступлении. Какое для этого свободное время? Обеденный перерыв – свободное время работников, к ним можно прийти и можно доказывать. Проведите эту работу и одновременно изберите на конференцию людей, решением собрания поручите им поддерживать этот проект коллективного договора на конференции, представителей изберите, которые будут вести переговоры с работодателем с самого начала, а потом будут коллективные трудовые споры вести. Прочитайте в Трудовом кодексе, как ведется какая процедура, и не нарушайте ее, потому что после примирительной комиссии придумали посредника, но я еще не видел, чтобы какой-то посредник разрешил коллективный трудовой спор, поскольку стороны не доверяют кандидатурам, предложенным противоположной стороной. Поэтому бумажки надо друг другу прислать, на этом данный этап пройден.
Следующая бумажка – трудовой арбитраж, он обязателен, если обе стороны договорились, что будут его решение выполнять. А с чего это я буду выполнять то, чего я не знаю? И вы это с чего будете выполнять? Поэтому давайте напишем, что мы не будем. И так далее. И вот когда мы прошли всё, следующий этап – конференция, принимающая решение о забастовке и избирающая забастком, и выход на забастовку. Забастовка – это главное оружие и орудие рабочего класса. Хороший коллективный договор без забастовки не принимается, не потому что он плохой, а потому что упираться будет тот, кто должен раскошелиться. А почему он должен раскошелиться? Потому что у него несметные богатства, которые он забрал у рабочих, он паразит, и он не хочет ими делиться ни с кем. И это вроде правильно, что он не хочет делиться, я бы, может, тоже не хотел делиться.
Это естественно, я бы сказал.
Это естественно, с его точки зрения правильно, поэтому надо его принудить. Почему мы говорим, что это конфликт? Потому что, пока идут переговоры, это спор: я вам одно, а вы другое. Спор – это обмен мнениями, обмен позициями, это разногласия: я глашу одно, а вы гласите другое. Но когда начинается уже конфликт, это значит, что я силу аргументов заменяю аргументами силы. Забастовка – это переход к употреблению силы по отношению к тем, кто хочет силой держать в положении таком рабочих, когда они деградируют, и производство деградирует, и страна деградирует. То есть они в этом смысле ведут преступную политику, потому что они заигрались в погоне за своими частными прибылями и забыли даже общие интересы класса капиталистов. Вот тут я уже комплимент не могу им в этом смысле дать, уже под угрозой страна вся находится, можно подумать, что у нас война на Украине – это не с Россией ли война? Ясное дело – приближают иностранные войска, уже в странах Балтии американские войска ходят, а мы все еще думаем.
Ну, это смешно, говорить, что мы один народ, а война – это не у нас.
Это смешно, только один народ, а начинают искать, какая у нас, видите ли, нация. Да каким вы указом хотите ее назвать? Русская у нас нация, русская, раньше называлась великороссы. Ленин писал: «Я великоросс». Русские. Есть русские, те, которые отвечают понятию нации, – это общность людей, которая основывается на общности территории, экономики, языка и культуры. Я могу быть русским еврейского происхождения, могу быть русским японского происхождения, как Хакамада. Как писал Бушин про нее: «Да пусть сидят там у нас в правительстве и украинцы, и евреи, и грузины, и японцы и русские, кто угодно, но только не Хакамада». Но она русская, она принадлежит к русскому народу.
Естественно!
Тот же самый, скажем, у нас был диктор Левитан, он кто такой – он русский диктор еврейского происхождения. Чего городить огород? Вот опять начинают мутить воду – дескать, некая российская нация. Нации не создаются вот таким путем. Язык-то русский, поэтому русская нация и есть. Русского народа как бы нет, вот все есть, а русских хотят убрать, почему – потому что с русским народом наиболее тесно связана борьба за советскую власть и коммунизм. Русский народ хотят куда-то…
Опасно!
…куда-то его забить, куда-то дальше забрать и т. д. Поэтому русский народ не должен спать, потому что если такой большой народ будет спать, ему, как говорится, шапку на глаза надвинут и обманут, поэтому надо создавать свое представительство, либо профсоюзы, либо инициативные комитеты. Пожалуйста, ходите по цехам и собирайте голоса или доверенности, что Иванову, Петрову и Сидорову доверяется вести переговоры, коллективные трудовые споры по таким-то вопросам или по всем вопросам. Эта доверенность не требует никакого заверения, она вечная. Делайте, не надо говорить, что не получится. Кто борется – у того получается, кто не борется – у того никогда не получится. У нас ситуация не в том, что народ боролся и проиграл, Дмитрий Юрьевич, а народ и в 90-е годы, и в 60-е – он не боролся и проиграл. Ну, если я не буду с вами бороться, как я могу у вас выиграть? Вот мы сели играть в шахматы, вы двигаете фигуру, а я не двигаю. И чего? Ну, я и проиграю. Я вам рассказывал, как борется буржуазия, вот я ее хвалил и сейчас могу еще похвалить: молодец, хорошо она борется за свои интересы. А товарищам рабочим надо сказать: чего вы ждете? Если вы не будете бороться за свои интересы, никто за вас не будет. Не слушайте эту чепуху, что якобы за народ борется государство. Да не будет государство буржуазии бороться за ваши интересы, ни за что.
Как там в песне: никто не даст нам избавленья…
…ни Бог, ни царь и ни герой, добьемся мы освобожденья своею собственной рукой. Ну, так надо и бороться. Поэтому, значит, какая помощь есть от образованных людей и вообще от людей порядочных тем, кто борется? Я кратко перечислю, и на этом можно заканчивать. Во-первых, есть у нас такое общественное объединение, как Фонд Рабочей Академии (Фонд содействия обучению рабочих), можно сказать, со стажем уже объединение – в 1994 году Министерством юстиции РФ зарегистрировано. Вот я его президент, этого самого Фонда Рабочей Академии. Не хотели ни за что регистрировать, пока мы не поставили в скобках Фонд содействия обучению рабочих. Я думаю, это хорошо поставили.
Отлично!
Вот мы содействуем обучению рабочих. Первое. Мы создали два университета. Университет рабочих корреспондентов, каждый ленинградец может на Очаковскую улицу, 7, приходить с октября по май каждый четверг к 19 часам, послушать лекцию, задать вопросы и выступить без всякой бюрократии. И все, через час заканчивается, и поезжай домой, понятно, время такое. Есть Красный университет Фонда Рабочей Академии – пожалуйста, набирайте «Красный университет» или Ленинградское интернет-телевидение или просто «Красный университет Фонда Рабочей Академии» – и, пожалуйста, записывайтесь. У нас учатся товарищи из России, из самых разных городов, из Белоруссии, с Украины, из Германии (в том числе из Мюнхена), из Франции и т. д. Поскольку сейчас Интернет, люди смотрят, потом присылают материалы – мы уже захлебываемся, надо же это проверить, надо ответить каждому. Но пока еще справляемся, но если потребуется, тогда будем еще подтягивать людей. Народ взялся учиться: и по диалектике учатся, и по политэкономии учатся, и по политике учатся, разбираются люди. А если кто не учится, тому, конечно, тяжело. Но есть где учиться.
Второе: есть Федерация профсоюзов России, которую возглавляет Федеральный профсоюз авиационных диспетчеров России и его президент и, соответственно, председатель Федерации профсоюзов России Ковалев Сергей Анатольевич. Это с богатейшим опытом организация, авиадиспетчеры продемонстрировали, как надо бороться в условиях, когда ничего им нельзя, никаких ни забастовок, ни коллективных трудовых споров – ну, они просто не едят, а потом идут на работу или проводят бесконечные профсоюзные собрания на работе, домой не уходят и т. д. А на работу только через медицину, медработник говорит: «Вам нельзя, у вас, смотрите, давление, то да се…» Не пускают. Он говорит: «Нет, я пойду». – «Нет, не пойдете». Раз – и закрылась половина воздушного движения России. Раз – и договорились, что никого не преследуем, зарплату повышаем, все нормально.
Толково.
Или я приезжаю, встречаюсь с Сергеем Анатольевичем, привожу ему такой сборничек, как вам привез, а он говорит: «Мы вот, Михаил Васильевич, сегодня бежим». Ну, я думаю: чего мне рассказывают «про бежим»? «У нас, – говорит, – спартакиада». – «Ну и что?» – «Весь профсоюз бежит!» – «И что?» Ну, а потом идет к врачу и на работу. А когда он пробежал 5 км, опять… И это не забастовка. Договоренность была, что не судить авиадиспетчеров за голодовки, однако в Новосибирске и Омске судили 12 человек. Выступает С. А. Ковалев, президент Федерального профсоюза авиадиспетчеров: «Мы – народ законопослушный. Вот эти 12 человек, если есть решение суда, хотя вообще была договоренность не судить, они не будут голодать. Мы будем голодать, весь профсоюз будет голодать, а вот эти люди, 12, будут переедать. И я вас уверяю – результат будет тот же самый». Вы не пробовали три обеда съесть и пойти к врачу? Или: профсоюзное собрание открывается в зале в аэропорту, авиадиспетчеры после работы идут не домой, а в зал и там проводят профсоюзное собрание. Сколько часов может оно быть?
Сколько надо.
А вот оно и надо – в Калининграде было, пока не удовлетворили все требования. Месяц было собрание – и ночью сидят, ну кто-то, может быть, говорит, я, например, могу и ночью говорить, если дадут днем поспать, а потом другой профессор будет…
Можно запись включить послушать.
Можно запись включить – во!
Того, кто не успел выступить.
Совершенно верно. И все. А родственники приходят, журналисты, конечно, прибегают. Журналисты, если вы будете им идею излагать, – никто не будет приходить, а если вот такой народ там чего-то собирается, туда набегут, и все агентства будут сообщать и т. д. Такое было в Сургуте: взял и выгнал на мороз руководитель соответствующего ведомства людей, а тогда профсоюз объявил всеобщую голодовку. Так что вот эти люди боролись, у них надо учиться. Они разработали, и Федерация профсоюзов России приняла Программу коллективных действий профсоюзов – это принципиальное отличие профсоюзного движения настоящего, потому что обычно профсоюз лишь защищает: у вас вот что-то стало плохо, а я вас защищаю, у вас все отобрали – я пытаюсь частично восполнить, вас опустили вниз на социальном эскалаторе, я вас пытаюсь поднять…
Ну, то есть это реакция на что-то.
Реакция на что-то, вот это такого рода действие, а тут нет – вот Программа: шестичасовой рабочий день, повышение реального содержания заработной платы, зарплата на уровне стоимости рабочей силы, улучшение условий труда и т. д. – полная программа, и выборы по трудовым коллективам, а не по улицам и площадям, где только деньги решают все. Это записано в этой Программе. Программа профсоюзов «Задачи коллективных действий» вывешена на сайте Фонда Рабочей Академии. Фонд Рабочей Академии литературу всякую по коллективным договорам, по коллективным трудовым спорам и собирает – на сайте ФРА целая база. Читайте, изучайте, переделывайте для себя. Есть еще сайт Московского отделения Фонда Рабочей Академии – там тоже имеются эти материалы. Есть канал на YouTube Фонда Рабочей Академии, где размещены лекции, в том числе мои по конфликтологии (разрешение коллективных трудовых конфликтов). Всего за 1,5 часа не расскажешь, но можно открыть и смотреть, полгода были лекции, можно послушать (за несколько лет). Пожалуйста, там всякие необходимые консультации.
Кроме того, у людей могут возникнуть вопросы, и не только в письменном виде, – поэтому надо собираться. Вот буржуазия собирается. И рабочие собираются. Раз в полгода в Нижнем Новгороде Федерация профсоюзов России и Фонд Рабочей Академии проводят семинар по рабочему движению, который называется «Российский комитет рабочих». Можно прочитать его материалы и посмотреть видеозаписи в Интернете. Посмотреть на сайте Фонда Рабочей Академии в газете «Народная правда» материалы сессий Российского комитета рабочих. РКР существует много-много лет уже. Рабочие России собираются в Нижнем Новгороде и намечают пути и способы организации своей борьбы. Какие там условия – я там, например, присутствую как консультант Российского комитета рабочих, но у меня права голоса нет. Почему? Потому что я не рабочий. А вот если я на съезд художников приеду – там же художники, а я не рисую. И на съезд композиторов если я приеду… Некоторые друзья рабочих из интеллигентов требуют, мол, «можно я буду голосовать?», Нет, нельзя, вот сидят рабочие, у них право решающего голоса… Какие рабочие? Которые делегированы либо профсоюзной организацией, либо какой-нибудь рабочей организацией, либо группой рабочих – три и более рабочих тебя направили, чтобы ты не только себя представлял, а ты приехал представлять и их интересы. Вырабатывайте рекомендации, что нужно делать и как, причем вырабатывать должны рекомендации не такие, которые могут профессора выработать, а такие, которые на 1,5 странички, чтобы, если надо, переписать, или размножить, или раздать. И все это мы вывешиваем, и выпускаем в «Народной правде» – вот в «Народной правде» есть материалы Российского комитета рабочих. Но для этого нужно соединяться, нужно приезжать.
Я согласен, что можно, конечно, деньги, которые потратишь на дорогу, потратить на другое: можно пива попить, можно водки выпить, но в следующий раз у тебя еще больше отберут… Ты будешь работать на свою болезнь, на лечение, сверхурочные отрабатывать сплошь и рядом, а в это время отбирают одно благо за другим, поэтому, если хотите сэкономить – собирайтесь, решайте и организовывайтесь. Ну, кто должен организовывать? Помощники будут, есть другие консультанты, есть профессора и доктора. А на каких правах? Мы консультируем, мы советуем, объясняем, как научно, но кто должен решать? Вы, рабочие, и решайте. Вы садитесь впереди и решайте.
Пожалуйста, приезжайте. Считайте, что это официальное приглашение президента Фонда Рабочей Академии. На сайте Фонда Рабочей Академии есть материалы последнего заседания, там сказано: один из вопросов – это борьба за сокращение рабочего дня, борьба за шестичасовой рабочий день. Не просто вот мы поговорили-поговорили, ну, вы решайте, кто будет бороться. Мы боремся за шестичасовой, у меня рабочий день укладывается в шестичасовой, вполне. То есть как бы я уже эту задачу решил, но эта задача-то должна быть решена в масштабах России, а не так, что у некоторых. У некоторых-то много чего решено, и с доходами все хорошо, но это надо делать коллективно, поэтому и тема у нас такая: коллективная борьба – «О коллективной борьбе за интересы работников». Будут работники бороться, будут у них и помощники, будут и вожди. Ну, есть борьба – есть вожди, нет борьбы – нет вождей. Ведь они откуда берутся? Они даже появляются, неизвестно откуда выбираются. Я видел: во время забастовки такие люди появляются, нет забастовки – они пропадают. И так они здорово участвуют, организовывают прекрасно. То есть народ их рождает.
В процессе, да.
Или вы не верите, что русский народ может родить вождей?
Наоборот, я то же самое знаю просто. Я как человек некоторым образом военный твердо знаю, что только когда война начинается, тогда образуются командиры.
И тогда появляются, да. Вот говорят: «Вот, лишили армию руководства, никаких не было военных талантов». Так военные таланты и выросли в войну, вот где были военные. А что – Жуков вам не талант? Василевский вам не талант? Рокоссовский не талант… И рассуждают, такие оскорбительные вещи говорят.
Более чем.
Ну вот, можно сказать, что поскольку этим открывается переход от теории к практике, то, пожалуйста, сами организовывайтесь, вам будут помогать. Никто нам не мешает помогать, и никто вам не мешает организовываться. И не надо все время пугать, что нам не дают, – да вы не берете! Кто вам не дает, кто вам мешает делать?
Даже не смотрели.
Вот я хвалил буржуазию и еще раз похвалю, что она нам не мешает – да изучайте вы 100 раз «Капитал»…
Я бы подчеркнул, что все это происходит сугубо в рамках действующего законодательства, никакие законы при этом нарушать не надо…
Боже упаси!
Не требуете вы чего-то сверхъестественного – это самые обыкновенные, обыденные вещи. Но, как говорится, любовь – это вам не просто так, ею надо заниматься. Точно так же и своими правами надо заниматься. Поэтому читайте, смотрите, тренируйтесь, учитесь, чего непонятно – пишите письма. Правильно?
Да. Спасибо большое.
До новых встреч.