Управление, как следует из его определения, — это сознательный процесс, это вид человеческой деятельности. Бессознательного управления не бывает. Если водитель за рулем заснул, то говорят, что он потерял управление.

Иногда термин "управление" употребляют не в буквальном, а в фигуральном, переносном смысле. Например, говорят, что экономические законы управляют хозяйством. На самом же деле законы проявляют себя в явлении.

Закон — это спокойное в явлении, как говорил Гегель. Миру беспокойных экономических явлений отвечает спокойное царство экономических законов. И в этом царстве есть своя иерархия. Царит основной экономический закон, каковым в товарном, а, следовательно, и в товарно-капиталистическом хозяйстве является закон стоимости. Если нищий духом Прудон считал, что собственность есть кража, то К. Маркс в "Капитале" показал, что капиталистическая эксплуатация, то есть присвоение чужого неоплаченного труда, осуществляется не в нарушение, а в полном соответствии с законом стоимости, то есть основным экономическим законом товарного хозяйства, которым является капитализм. Имеющие средства производства капиталисты приобретают рабочую силу по стоимости, используют ее потребительную стоимость, состоящую в том, чтобы создавать стоимость, и таким образом получают прибавочную стоимость, выступающую на поверхности экономических явлений в форме прибыли.

Если экономические законы не управляют экономикой, то как же все-таки назвать их действие по упорядочиванию экономической жизни? Для этого применяется термин "регулирование".

Регулирование — более широкий термин, нежели "управление". Всякое управление есть регулирование, но не всякое регулирование есть управление. Чтобы регулирование было управлением, надо, чтобы оно было сознательным целенаправленным действием субъекта регулирования. А если субъекта регулирования нет, то речь может идти лишь об объективном процессе упорядочивания, который осуществляется стихийно благодаря действию объективных экономических законов.

Иногда применительно к управлению предпочитают говорить о регулировании, чтобы подчеркнуть, что в процессе упорядочивания экономической жизни роль управления не является основной, главной, хотя оно тоже имеет место и вносит в процесс упорядочивания свой вклад.

Осуществляющееся на основе закона стоимости стихийное рыночное регулирование проявляется через механизм спроса и предложения. Если в данном периоде производства цена на товар, которым называется продукт, производимый для обмена, оказалась ниже стоимости (в дальнейшем развитии — цены производства, обеспечивающей среднюю прибыль на вложенный капитал), объемы выпуска данного товара сокращаются, спрос на него начинает превышать предложение, и цена вырастает до уровня, превышающего стоимость (цену производства). Стоимость (цена производства) оказывается центром колебаний рыночных цен и выступает как спокойное в явлении.

Если взять всю массу труда, затраченную на товар определенного вида, то она колеблется вокруг той величины, которая отвечает общественным потребностям.

Получается вроде бы идиллическая картина. Однако разные товары по разному участвуют в процессе труда и в процессе создания стоимости. Предметы потребления потребляются капиталистами и рабочими и стоимость этих предметов в процессе потребления исчезает вместе с исчезновением потребительной стоимости. Стоимость предметов труда переходит в стоимость создаваемого товара. Активные средства труда (машины) переносят на продукт долю стоимости, равную величине амортизации. Пассивные средства труда (здания, сооружения) переносят на создаваемый товар часть своей стоимости, равную величине стоимости, деленной на срок их службы.

С дальнейшим развитием капиталистического хозяйства и усложнением средств производства процесс усложняется настолько, что приведение в соответствие производства и потребностей осуществляется ценой уничтожения части произведенных товаров и разрушения производительных сил. Блюминг в газетку не завернешь, чтобы отнести его на рынок и узнать, купят его или не купят. Чтобы застраховать себя от разорения, капиталисты волей-неволей переходят к работе не на неизвестный стихийный рынок, а к работе на заказ.

Переход к работе на заказ, который повсеместно совершается в эпоху монополистического капитализма, то есть империализма, есть, конечно, подрыв стихийного рыночного механизма и отрицание регулирующей роли закона стоимости. Купля-продажа совершается еще до того, как товар изготовлен, до начала процесса производства. Продавец несозданного товара и его покупатель как бы предвосхищают акт производства. Производству предшествует потребление как идеальное потребление. Продукт производится и потребляется сначала в головах и на бумаге и только после этого начинает производиться на самом деле. Тем самым в экономику капиталистического хозяйства встраивается планирование не только производства, но и потребления производимого продукта, а планомерный характер производства внутри каждой отдельной фабрики, каждой отдельной монополии получает свое продолжение и дополнение уже в сфере обмена, собственно в сфере рынка.

Капитализм, таким образом, пытаясь уйти от экономических кризисов, уходит от самой своей основы, переставая быть просто стихийным товарным хозяйством. В него встраивается, из него естественным образом вырастает нерыночное регулирование с элементами планирования производства и потребления. Не видеть это могут сегодня только слепые или сознательно ослепляющие себя и других либеральные экономистымонетаристы. От современной монополизированной экономики назад к капитализму стихийной конкуренции дороги нет. А попытки насильно тащить назад современную экономику чреваты разрушением производительных сил, падением производства и обнищанием населения. Сегодня это, увы, не только теоретический вывод, а вывод, подтвержденный на практике. Вопрос о переходе к сознательному регулированию современного производства поставлен самим же современным производством и поставлен самым резким и недвусмысленным образом — он уже совершается.

Капиталистическое государство до поры до времени не вступает в процесс регулирования экономики. Не в последнюю очередь потому, что руководствуется идеей саморегулирования рынка. Но общие интересы класса капиталистов заставляют капиталистов создавать наряду с их особой и общую капиталистическую собственность, выступающую как государственная собственность.

Нередко государственную собственность при капитализме пытаются противопоставлять частной, считая собственность буржуазного государства чуть ли не общественной. На самом деле государственная собственность при капитализме — это частная собственность класса капиталистов, и именно в таком качестве ее следует рассматривать.

Государственные предприятия, компании и фирмы так же, как и другие экономические организации, пытаются построить свою работу на заказ. Тем самым они вносят свой вклад в регулирование современного капиталистического хозяйства.

Взятые вместе, государственные экономические единицы образуют государственный сектор, от масштабов которого и доли во всем хозяйстве зависит его регулирующее воздействие.

При этом регулирующая роль государства идет не сверху, не из надстроечных сфер, а непосредственно из экономического базиса, поскольку государственные предприятия стали непосредственными участниками хозяйственной жизни.

Таким образом, современная капиталистическая экономика больше не является экономикой, регулируемой только стихией рынка. Саморегулирование этой экономики включает работу на заказ и в этой форме государственное регулирование. Государство имеет в современной экономике встроенный экономический рычаг и может им пользоваться, внося в стихийный процесс сознательное регулирующее начало. Поскольку же сознательное регулирование тождественно управлению, государственное экономическое управление стало в современной монополистической экономике элементом самой экономической жизни.