Объективные процессы отрицания стихийного рыночного регулирования долгое время не находили своего отражения в буржуазной экономической литературе. Доказанная К. Марксом в "Капитале" неизбежность экономических кризисов просто игнорировалась буржуазными теоретиками по принципу: "если факты противоречат теории, тем хуже для фактов". Между тем кризисы перепроизводства на фоне недопотребления низов повторялись с завидной регулярностью. Буржуазные экономисты между тем продолжали строить радужные прогнозы в отношении будущего экономического развития. В Гарварде образовалась целая школа, которая рассчитывала показатели будущего экономического развития, нимало не считаясь с тем, что эти расчеты предполагают бескризисное развитие, а вот с этим — то дело обстоит из рук вон плохо. Приближался роковой для мирового капиталистического хозяйства 1930 год, а Гарвардские барометры на перспективу показывали "ясно".
И вот грянул мировой капиталистический кризис. Производство рухнуло. Безжалостно уничтожались произведенные продукты и производительные силы. Буржуазия была в ужасе и уже больше не хотела слушать сладких сказочек своих проштрафившихся теоретиков о рыночной гармонии, которую якобы гарантирует закон стоимости через универсальный механизм спроса и предложения. Правота теории К. Маркса безжалостно подтвердилась. Вера во всемогущество рынка была подорвана. Нужно было что-то делать, а для этого нужно было сперва выработать теоретические рекомендации. Однако певцы рынка, апологеты рыночного механизма безмолвствовали.
И в этой теоретической тишине прозвучал, наконец, трезвый голос экономиста, осознавшего, наконец, и выразившего практические интересы монополистической буржуазии. Это был голос английского лорда, известного экономиста-теоретика Джона Мейнарда Кейнса, которого изучал и с трудами которого считался еще В. И.Ленин.
В вышедшей в 1935 году книге "Общая теория занятости процента и денег" Дж. М. Кейнс от лица буржуазной экономической науки признал несовершенство стихийного рыночного механизма, его неспособность обеспечить бескризисное экономическое развитие и выработал комплекс мер государственно-монополистического регулирования. Стихийный рыночный механизм к тому времени до того дорегулировал хозяйство капиталистических стран, что повсеместно незанятые производственные мощности соседствовали с незанятыми работниками, существование которых оплачивали их более счастливые собратья. В этой ситуации, отмечал Кейнс, любые, даже бессмысленные общественные работы, вроде закапывания в землю и затем раскапывания сосудов с деньгами, приведут к соединению незанятых работников со свободными производственными мощностями, работники будут получать заработную плату и увеличат общий спрос, этот спрос породит увеличение предложения и позитивное действие государства еще умножится. Кейнс ввел даже специальный коэффициент — мультипликатор, который показывает, в какой степени положительно (в плане увеличения выпуска) отреагирует производство на определенное регулирующее воздействие государства.
Наряду с организуемыми государством общественными работами Кейнс предложил менять ставку налога и норму процента за кредит, чтобы регулировать инвестиционную активность предпринимателей. При ухудшении экономической конъюнктуры ставка налога должна понижаться и, наоборот, повышаться в случае быстрого экономического подъема. При всеобщем недостатке денежных средств следует понижать норму процента за кредит и повышать при избытке свободных денег.
Особую заботу Кейнс проявил о понижении уровня издержек предпринимателей через понижение уровня реального содержания заработной платы. Чтобы отдельные предприниматели не сталкивались с рабочими своей фабрики, Кейнс предложил, чтобы государство обеспечивало повышение цен на все товары, кроме товара — рабочая сила.
Наличие бумажных денег как представителей действительных денег и печатного станка в руках государства позволяет осуществлять управление динамикой цен в направлении, прямо противоположном действительному. На самом деле с прогрессом производительных сил затраты труда на единицу продукции сокращаются. Значит, цены должны убывать. Это общесоциологический закон и он просто отражает постоянный рост производительности труда. А посредством государственного регулирования можно добиваться постоянного повышения цен за счет понижения реального содержания денежной единицы. То есть, сознательно организуя инфляцию, государство помогает предпринимателям всякий раз фактически платить за рабочую силу меньше, чем было оговорено. И при этом инфляция изображается как стихийное бедствие, с которым якобы все борются и не могут никак побороть. Устраиваются настоящие концерты для несведущих: в начале года представители естественных монополий с рыданьем рассказывают, как выросли затраты в топливно-энергетическом и сырьевом комплексах и требуют повысить цены процентов на тридцать. Правительство пытается вроде бы повышателей цен урезонить и заявляет, что не позволит повысить цены больше, чем на 25 процентов. Затем вступает Дума, и заступники народные клянутся не пропустить повышения цен, большего, чем на 15 процентов. Возмущенный президент требует не допустить, чтобы инфляция превысила 13 процентов. И далее уже пошло — поехало: цены растут по мере того, как растущие затраты перемещаются по технологической цепочке, идет всеобщий неостановимый рост цен — ну ни дать, ни взять стихийное бедствие.
Предложение Кейнса по использованию инфляции для понижения уровня реального содержания заработной платы так понравилось буржуазии и ее представителям, что оно немедленно и повсеместно было взято на вооружение, причем даже теми, кто весьма отдаленно представлял себе суть кейнсианской теории. В самом деле, это ведь так здорово: договориться с работником о заработной плате, на которую можно купить один объем потребительских благ, а когда работник придет получать зарплату, на нее можно будет купить продуктов уже гораздо меньше. Номинальная заработная плата останется той же, а цена продукции, которую производит работник по заданию капиталиста, возрастет. Доля издержек в цене продукции упадет, а доля прибыли увеличится, что и требовалось доказать. Вот какое замечательное изобретение сделал Кейнс!
Так кто же действительно борется с инфляцией? Только работники, организованные в профессиональные союзы, то есть те, кому это действительно объективно выгодно. Монополистическому повышению цен на все товары, кроме товара "рабочая сила", может противостоять только объединенная борьба работников. Однако успехов в этой борьбе против инфляции пока совсем немного. Скажем, докеры СанктПетербургского морского торгового порта в 2004 и 2005 году в ходе забастовок пытались добиться установления и включения в коллективные договоры стивидорных (перегрузочных) компаний механизмов повышения уровня реального содержания заработной платы, включая компенсирующую инфляцию индексацию заработной платы. Но добиться этого удалось только в ЗАО "Первый контейнерный терминал". Что же касается Первой, Второй и Четвертой стивидорных компаний, то несмотря на сказочные богатства их собственника олигарха В. Лисина, обладающего 8 миллиардами долларов, его представители стоят насмерть, чтобы не допустить принятия механизма, компенсирующего инфляцию. Они как бы чувствуют, что речь идет о посягательстве на один из столпов кейнсианской теории.
Реализация на практике еще одного положения кейнсианской теории — об общественных работах — во всех империалистических странах трансформировалась в обильное государственное финансирование оборонной промышленности и ведение локальных, региональных и так называемых "антитеррористических" войн. Современный империализм как ненасытный молох, если не пьет кровь более слабых народов, впадает в кризис, и чтобы в него не впадать, он все время находит для себя все новые и новые жертвы Если он себя так не будет вести, его ждут значительные незадействованные производственные мощности и большая безработица. И этот кризис скрывается все растущими объемами военных расходов.
Что касается других составляющих кейнсианской теории, то им повезло гораздо меньше. Их не только не очень хотят принимать, но хотели бы и не знать. Это выражается в том, что наряду с развитием кейнсианской традиции, то есть появлением и распространением неокейнсианства, опять стали набирать силу примитивные апологетические концепции так называемых монетаристов. Для восприятия государственных чиновников даже очень высокого ранга они тем хороши, что не только позволяют ничего не делать и не отвечать за развитие экономики, но и оправдывают бездействие и безответственность.
Монетаристы с шумом устраивают конференции и форумы, и под этот шум госчиновники распродают оставшиеся доли государства в важнейших для функционирования национальной экономики компаниях. А госжалованье при том идет, и впереди светит пенсия для госслужащих в 75 процентов от дохода.
Когда российское руководство на практике стало убеждаться в пустоте и никчемности монетаристских советов, оно стало освобождаться и от их громкоголосых проводников. И хотя помощник президента Илларионов для средств массовой информации сделал представление о том, что он якобы сам уходит с кремлевских харчей, всем ясно, что не он уходит, а его "уходят", поскольку его монетаристские бредни, реакционные по отношению к кейнсианству, не только всем надоели, но и прямо тормозят развитие современной России.