Материал прошлой лекции не охватывает исчерпывающе очень большой, сложный и принципиальный вопрос о сущности истории. Это, можно сказать, наш первый приступ применения к исторической проблематике той методологии, которая раскрыта в Учении о сущности во втором томе «Науке логики» Гегеля. Там много разных тем: сущность и форма, форма и материя, форма и содержание, существование, явление и закон этого явления, действительность, — то есть там, можно сказать, целый букет очень важных категорий, которые, конечно, будучи изученными, а это достаточно непросто, могут оказать большую помощь в исследовании исторической действительности и в истинном изображении ее, поскольку истина есть соответствие понятия объекту. Если мы берем несоответствующие понятия или не совсем те понятия, нельзя сказать, что мы не приближаемся к истине, но мы не приближаемся к истине с той полнотой, с которой возможно. Поэтому нельзя говорить, что если я этими категориями не владею, то я прямо совсем ничего и не знаю, так нельзя сказать. Но если мы хотим двигаться все ближе и ближе к истине, а в этом цель научного познания, то мы должны владеть всем арсеналом средств, и поэтому как люди, коих интересует истина, историки должны овладевать самым передовым научным аппаратом, который есть — диалектикой.

К сущности надо идти с ясным пониманием того, что такое сущность. Сущность — это отрицание непосредственного, причем отрицание не такое, которое дает другое непосредственное, не такое отрицание, что вместо одного бытия мы получаем иное, другое бытие, а отрицание бытия вообще. То есть если мы имеем дело с каким-то бытием, мы сразу говорим — это не сущность, значит, надо отрицать эту поверхность, которая теперь рассматривается как поверхность, и пойти глубже и искать в глубине. Так, мы установили, что несмотря на то, что общество — это общество людей, а люди — это животные общественные, трудящиеся, говорящие и разумные, несмотря на это в рамках частнособственнических формаций эта общественная природа людей, общественная сущность людей на поверхности не выражена. Наоборот, здесь как бы все частное, начиная с рабовладения, которое является строем, прогрессивным по сравнению с первобытнообщинным коммунизмом, затем идут феодализм и капитализм. Все они на поверхности представляются как общества, в которых царят частные интересы, царит частная собственность и непосредственно не проявляет себя общественный характер тех отношений, которые лежат в основе, скрыта общественная природа производства и самого общества. Несмотря на то, что это противоречит общественной природе общества. Тем не менее, это имеет место, но это поверхность. А если мы возьмем и будем рассматривать отрицание этой поверхности, то обнаружим сущность, а сущность такова, что и в рамках частнособственнических общественно-экономических формаций подспудно идет движение к обеспечению полного благосостояния и свободному всестороннему развитию всех членов общества. Можно говорить, что медленно идет, можно говорить, что оно идет зигзагообразно, можно говорить, что оно идет с торможениями, можно говорить, что не сразу и не у всех это идет, но идет. Идет несмотря на то, что отдельные индивиды пытаются общественными богатствами завладеть безраздельно и захватить в свою собственность столько, сколько никак не соизмеряется с нормальными потребностями развития, потому что это значительно больше разумных потребностей и соизмеряется лишь со стремлением к абстрактному богатству.

Маркс доказывал в «Капитале», что стоимость — это такая величина, у которой граница есть, но это безразличная количественная граница. Капитал — это самовозрастающая стоимость, не может быть много стоимости, стоимости всегда мало, то есть всегда может быть еще больше. С точки зрения потребителя, когда он смотрит на какойто огромный дом, принадлежащий одному владельцу или на сто домов в Москве, которые принадлежат одному владельцу, непонятно, зачем ему столько домов. Но для капиталиста это — не дома, это — капитал, недвижимость, с ростом цен на которую автоматически растет богатство этого человека, причем он вкладывает не в банк, который может лопнуть, и тем более не держит эти деньги наличными дома, где у него их могут украсть, а вкладывает в недвижимость и богатеет, не прилагая никаких усилий. В этом смысле он даже лучше поступает, чем рантье, который положил деньги в банк и живет на проценты. На поверхности экономической жизни мы видим весьма впечатляющие картины. Член Совета Федерации Пугачев получил за 2009 год 2 миллиарда рублей дохода. Или вот губернатор Самарской области Артяков, бывший генеральный директор АвтоВАЗа, о котором он вроде бы очень печется, получил за 2006 год один миллиард четыреста тысяч рублей и теперь, видите ли, думает, как спасти АвтоВАЗ.

И тем не менее в противоположность этим кричащим фактам проявляет себя в борьбе организованных в профсоюзы работников движение к обеспечению полного благосостояния и свободному всестороннему развитию всех членов общества.

На этом мы в прошлый раз остановились достаточно обстоятельно, я это констатирую, чтобы пойти дальше и понять с этой точки зрения обострение необходимости отрицания частнособственнических формаций, то есть необходимости второго отрицания и возвращения тем самым к коммунизму, но уже на базе тех производительных сил, которые развились в рамках рабовладения, феодализма и капитализма. Это отрицание продвигает нас к коммунизму, но уже не к первобытнообщинному коммунизму. В буквальном смысле слово «коммунис» означает общий: общая земля, общие средства производства, общий труд, общее распределение — вот что такое коммунизм. Другое дело — исторические формы коммунизма, выходящего из капитализма. Например, социализм — это коммунизм, но лишь в первой фазе, неполный коммунизм, неразвитый, незрелый, а кто любит что-нибудь незрелое, неполное, неразвитое? Поэтому от социализма — либо вперед к полному коммунизму, либо назад к капитализму. И если нет движения вперед, осуществляется движение назад.

Правда, иногда у нас говорят, что назад мы не пойдем. Это говорят те, кто идет только назад. И вообще не так просто определить, что есть вперед, а что есть назад. А вот как раз теория общественноэкономических формаций позволяет все время иметь ясное понимание того, в каком направлении развиваются исторические события в данной стране.

Возьмем упоминавшееся уже положение Гегеля «Что разумно, то действительно». Ход истории его подтверждает. Прежде, чем появился коммунизм в первой фазе, появилась партия рабочего класса, сформулировавшая цели общества, которое рабочий класс призван создать. Это движение к созданию коммунизма представляется реализованным витком гегелевской философии, похожим на абсолютный идеализм: сначала идея, а потом ее реализация. Диалектический же материализм подчеркивает, что эта идея коренится в экономических отношениях прежнего общества и вытекающих из них интересах рабочего класса. Но если мы на время забудем о том, из чего вытекает и на чем основывается идея коммунизма, и будем рассматривать процесс ее практической реализации, то мы обнаружим следующее. Сначала появилась марксистская идея, идея коммунизма, которая как идея научного коммунизма или научного социализма связывала коммунизм не с какими-то фантазиями, как у Сен-Симона, Фурье и Оуэна, а с определенным классом, историческим могильщиком старого строя и созидателем нового, коммунистического общества — с рабочим классом. Затем эта идея овладевала массами благодаря деятельности Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков). Эта идея овладела массами, а когда какая-нибудь идея овладевает массами, она становится материальной силой. То есть возникла историческая материальная преобразующая сила. Без этой материальной силы, конечно, нельзя было бы говорить ни о какой революции, потому что революция есть ниспровержение существующего строя и замена его другим, более передовым. Эта материальная сила приобрела определенную форму, а именно форму Советов. Рабочий класс создал Советы, ни один идеолог не придумал советы, ни Ленин, ни другие большевики не могут сказать, что они придумали Советы. Советы создал рабочий класс России в 1905 году в ИвановоВознесенске. И в 1917-ом году они снова возродились. И тогда замечательным образом осуществилось то, о чем говорили Маркс и Энгельс, что нужно сломать буржуазный государственный аппарат, поскольку он не может быть пущен в ход для новых коммунистических целей, не может быть пущен для целей рабочего класса, он может служить только тому классу, который его создал. В России впрямую буржуазный государственный аппарат никто вроде бы и не ломал, но по сути он был сломан, поскольку рядом был создан другой государственный аппарат — советский, и чиновники из старого аппарата привлекались к работе в новом аппарате. То есть созидательно, творчески, конструктивно произошла ломка старого аппарата. Он как бы умер, этот старый аппарат, разбитый полновластием Советов. Если мы обратимся к написанному Марксом и Энгельсом по этому вопросу, Лениным в книге «Государство и революция», мы увидим, что ими особо подчеркивается, что надо обязательно сломать, разбить старый буржуазный государственный аппарат, а у нас в России было показано, как это надо делать. Специально вроде бы никто ничего не разбивал, не ломал, но старый государственный аппарат погиб под натиском нового, советского. Старый умер, потому что создали и вооруженной рукой утвердили новый. Так русский, российский рабочий класс показал образец созидательного творчества, создав Советы как организационную форму диктатуры пролетариата.

Как же понимали большевики цель социалистического производства, которое стремились создать? Что по этому вопросу было записано в Программе партии? Давайте остановимся на этом в связи с нашей проблематикой. Возьмем первый вариант Программы РСДРП, который разработал Георгий Валентинович Плеханов. Там было написано, что при социализме будет производство для нужд общества, или другими словами можно сказать для удовлетворения потребностей. Обратите внимание у нас с вами рассматривается сущность истории как движение к обеспечению полного благосостояния и свободному всестороннему развитию всех членов общества, а тут — для удовлетворения всего лишь нужд, а нужды — потребности. По этому поводу В. И.Ленин как член комиссии по разработки Программы написал, что этого недостаточно, такую-то организацию общества еще и тресты могут дать, и это действительно подтвердилось. То есть утверждать, что капиталистическое производство не удовлетворяет общественные потребности, неверно, другое дело, что при капитализме это не является целью производства. Цель производства капиталистического непосредственно, то есть на поверхности, — прибыль, но тот, кто хочет получить прибыль, должен какие-то общественные потребности удовлетворять или навязать нам какие-нибудь потребности, иначе он не продаст свою продукцию. И вот по настоянию Ленина в качестве важнейшей задачи победившего рабочего класса в Программе РСДРПбыло записано введение планомерной организации общественно производительного процесса «для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества ». Эта формулировка перекочевала затем без изменений в Программу РКП(б), которая была принята после установления Советской власти на VIII съезде большевистской партии в 1919 году . Таким образом, та формулировка, которой выражено, что является целью производства при социализме, в соответствии с тем, что социализм действительно выражает сущность исторического развития, была заложена во вторую Программу партии, и эта Программа просуществовала у нас до 1961 года.

За судьбой этой формулировки очень интересно проследить, потому что мы тогда можем видеть, как отношение к цели производства и изменение формулировки цели производства увязаны с разложением социализма, которое стало происходить. До 1961-го года стояла указанная выше цель в Программе партии и в общем и целом она осуществлялась. В общем и целом, потому что не может в бытии все соответствовать сущности, то есть не может быть на поверхности явлений все в том самом виде, в каком оно заключено в самой сущности этого строя, наоборот, при социализме, именно потому, что это такой коммунизм, который еще только вышел из старого строя и во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном несет отпечаток того строя, из которого он вышел, очень много есть противоречий и много противоположного тому, что составляет природу коммунизма.

Ниоткуда, кстати, не следует, что именно коммунизм должен победить содержащееся в нем его отрицание, а не вот эти противоположные ему моменты, которые могут взять верх. Правда, если себя убеждать, что социализм победил не только полностью, но и окончательно, то уже можно ничего не делать, объявить развитой социализм и не замечать, как социализм разваливается. Потому что, если считать, что он сам по себе окончательно победил, то ничего не нужно предпринимать для борьбы с противоположными тенденциями, противоположные тенденции тогда не видны, хотя и действуют, то есть мы становимся слепыми, по крайней мере, на один глаз или на оба, и тогда тенденции разрушения социализма берут верх.

Как же формулировалась цель социалистического производства в «обновленной» программе партии, которую приняли в 1961 году при Хрущеве. Как? Ведь при Сталине вообще партийная Программа не менялась. Он занимался не изменением Программы, не реформированием, а организацией выполнения того, что в Программе намечено. Поэтому никакого изменения в Программе не было, а зачем ее менять? Программу надо выполнить, тогда естественно встает вопрос о следующей Программе, о том, что дальше будем делать. Но есть такой способ скрыть, не показать, что Программу не выполняют, — взять и поменять эту Программу. Когда менялась партийная Программа, не будучи выполненной? При Хрущеве и при Горбачеве. И умерла КПСС с новехонькой ревизионистской программой.

Ну, а как, вы думаете, была записана цель социалистического производства в третьей Программе партии? Цель была записана так: все более полное удовлетворение растущих материальных и духовных потребностей людей. Выходит, что если есть потребность в алкоголе, она растет, потому что ее все более полно удовлетворяют, так давайте ее удовлетворять еще полнее, чтобы обеспечить ее еще больший рост. И это стало происходить. Между тем, все развитые человеческие потребности приобретены благодаря тому, что сначала человека воспитывают таким образом, что он начинает что-то потреблять или чем-то заниматься, потом это становится его потребностью, то есть человек испытывает это как нужду, а иначе у него данной нужды нет. Удовлетворение потребностей может быть записано как обеспечение благосостояния. Но обеспечение благосостояния — это создание возможностей для всестороннего развития. Однако недостаточно только обеспечить условия для всестороннего развития. Человек может иметь условия для развития, но если не сделать целью само это развитие, то развития может и не быть. Так что же поэтому должно являться целью производства? Не только обеспечение благосостояния, но и всестороннее развитие всех членов общества, а не отдельных личностей.

Если вы откроете первый том Сочинений Сталина и найдете там статью «Анархизм и социализм», то сможете увидеть, как Сталин ставил вопрос о цели. Сталин пишет, что анархисты говорят: освободим личность, тогда будет свободна и масса, а мы говорим: освободим массу, тогда будет свободна и каждая личность. Проблема цели движения поставлена в плане противоположности марксистской и анархистской позиций. Если вы возьмете формулировку Ленина: «обеспечение благосостояния и всестороннего развития всех членов общества», то убедитесь, что она делает ударение на развитии именно всех членов общества. Чтобы не пропустили, не забыли, отметили, подчеркнули для себя, усвоили: всех, а не только некоторых членов общества. Всех членов общества означает, что не должно дело сводиться к развитию одних за счет других. Вот о чем идет речь.

А отдельные личности всегда, при любом строе развивались. Скажем, в Древней Греции шло развитие искусств, ремесла цвели, но не все развивались, а большинство членов общества было на положении говорящих орудий. Там была демократия. Это что, была власть большинства или власть меньшинства? Меньшинства, потому что большинство — рабы — вообще за людей не считались. Феодализм в этом смысле — более прозрачный строй, там никто в демократию не играл, никакой демократии не было, никто про демократию не говорил, там было дворянство, которое осуществляло свое господство политическое и экономическое, и никого не обманывало, там было все просто и понятно — аристократия. И вот наступило время буржуазии. Ну, и сколько у нас рабочих в Думе? Нисколько. А крестьян? Ну, крестьян у нас просто нет. А вот в Думе царской была целая рабочая курия, и туда большевики провели своих сторонников и эту рабочую курию полностью завоевали. Нет сейчас такой курии. То есть царская Дума в этом смысле была более демократична с точки зрения приобщения народа к власти, чем та, которую мы наблюдаем сегодня. Пролетарская демократия была властью большинства, а нынешняя демократия — это власть меньшинства или, как шутят, это власть демократов. В эксплуататорских обществах демократия — это власть меньшинства, а при социализме пролетарская демократия — это власть большинства и именно поэтому означает отмирающее государство. По мере исчезновения отпечатков капитализма это государство отмирает, а поскольку при социализме нет таких классов, которых надо систематически подавлять, постольку пролетарская демократия в этом смысле является полугосударством — это еще классовое насилие, но уже с отрицанием этого насилия.

В результате построения социализма в СССР мы получили общество, в котором цель, которая была выставлена просто как разумная цель, — обеспечение благосостояния и всестороннее развитие всех членов общества, как цель, которая сформулирована на основе изучения сущности истории, эта цель была поставлена как цель производства нового общества, и, следовательно, мы получили общество, в котором эта сущностная цель стала и непосредственно реализуемой целью. Это может быть рассмотрено как пример того, как то, что разумно, становится действительным. И это имело место, по крайней мере, до хрущевского периода. Ну а то, что все новое на первых порах очень часто не выдерживает натиска старого, это мы с вами знаем.

Остановимся немножко на диалектики борьбы нового со старым, через которую идет всякое развитие. Ведь то движение, о котором мы с вами говорили, что оно совершается с торможениями, с возвратами и так далее, идет через борьбу противоположностей. Скажите, пожалуйста, можно ли считать усвоенным, что всякое развитие, то есть движение от низшего к высшему, от простого к сложному, идет через борьбу противоположностей, то есть через борьбу нового передового со старым отживающим? Скажите, новое, когда рождается, сильнее старого или слабее? Слабее. Скажите, пожалуйста, в борьбе побеждает, выигрывает сильнейший или слабейший? Сильнейший. Значит, кто будет выигрывать, когда родится новое? Старое. Значит, старое будет душить, давить это новое. А какие дальнейшие движения? К чему это приведет? Раз это новое — передовое, то оно в этих поражениях крепнет и, наконец наступает такой момент, когда это окрепшее новое начинает на равных бороться со старым и затем теснить старое, начинает победоносно вести себя по отношению к старому. Но тут появляется новое, по отношению к которому наше новое, которое стало крепким и сильным, является старым, поэтому бывшее новое, которое теперь уже старое, наносит поражения новому новому, но не может уничтожить его, поскольку новое — передовое, и процесс повторяется сначала.

На примере с формулировкой цели социалистического производства можно увидеть, какая на самом деле идеологическая борьба разворачивается вокруг понятий. Приведенная нами формулировка не вызвала никаких возражений. Но точно так же могла не вызвать возражений и другая формулировка, сводящая дело к удовлетворению потребностей человека или личности. На самом же деле целью является, во-первых, обеспечение благосостояния и, во-вторых, уже не просто и не только обеспечение всестороннего развития всех членов общества, а само это развитие. Сущность истории проявляет себя в тенденции исторического развития, которая в коммунистической формации осуществляется благодаря сознательному планомерному движению к соответствующей этой тенденции цели. И, следовательно, на поверхность выступает то, что соответствует сущности. Сущность выявляет себя и становится поэтому действительностью . То, что на поверхности, в бытии или в сфере существования, отвечает сущности, есть действительное. А то, что этому действительному, тоже на поверхности явлений, противоположно, противоположно и сущности. Это всякого рода реакционные тенденции, факты, действия и их идейные проявления — реакционные мысли и идеи, которые вступают с действительным в борьбу. Поэтому они есть, но они не действительны.

С одной стороны, мы говорили, что бытие не надо принижать, а, с другой стороны, Учение о сущности Гегеля посвящено как раз изложению причин, по которым не надо особенно и возвышать сферу бытия. Если мы имеем дело просто с бытием и оно ничем не обусловлено, не находится ни в каких связях, отношениях, оно очень легко превращается в прехождение. А как назвать такое бытие, которое не просто есть, а есть в связях, в отношениях, обусловлено, имеет основание, по отношению к которому является основанным, а не просто выскочило неизвестно откуда, как такое бытие назвать? Существующее.

В Учении о сущности Гегеля сначала рассматривается вопрос о движении поверхности, которая называется видимостью. Вот мы посмотрели на бытие в сфере сущности и выяснили, что это не бытие, а лишь видимость. С одной стороны, видимость — это то, что противоречит сущности, а, с другой стороны, поскольку противоположное утверждение должно быть взято одновременно с первым, постольку видимость есть и выражение, видимость самой сущности. То есть видимость есть и выражение сущности, с одной стороны, и есть то, что противоположно сущности, с другой стороны. И поэтому от этой видимости надо оттолкнуться, то есть отрицать ее, все-таки идти снова к сущности и тогда это есть уже погружение в некое основание. А тогда то, что в видимости соответствует сущности, — это основанное. Иногда употребляют слово основа или фундамент. Основа — это нечто безразличное, — говорит Гегель. То есть две категории парные — это основание и основанное. Мы должны различать в истории, что на чем основано.

Сущность есть снятие, отрицание бытия, но когда мы эту сущность начинаем рассматривать, когда мы на нее смотрим, изучаем, исследуем, она как бы для нас снова становится бытием. И вот сущность, взятая как бытие, внешним образом, — это есть условия. То есть сущность, которая берется как бытие, это лишь условие. По этому поводу у Гегеля в конце первого раздела учения о сущности стоит такая сакраментальная фраза, что когда для какой-нибудь сути дела созданы все условия, она вступает в существование .

Если не созданы условия и предпосылки для революции, может она совершиться? А если созданы такие предпосылки и есть такая предпосылка, как наличие революционной партии, которая способна возглавить борьбу своего класса за завоевание власти, если эти все предпосылки и условия созданы, то суть дела вступает в существование. Здесь мы можем опираться на содержание соответствующего раздела Учения о сущности, который так и называется: переход сути дела в существование. То есть применительно к тому, что мы исследуем в истории, мы должны, взяв событие или явление, рассмотреть, откуда оно взялось, какие были предпосылки и условия для того, чтобы оно появилось. Вот каковы были исторические предпосылки к созданию такого могучего государства, как Советский Союз с такой территорией, которая в сильно урезанном виде досталась теперь России? Какова в этом деле роль великого русского народа и русского государства?

А если нет предпосылок и условий для революции, чем заканчиваются восстания? Были предпосылки, чтобы победили восстания Пугачева или Степана Разина? Были предпосылки для победы? Восстания были, они расшатывали феодальный строй и тем самым послужили предпосылками для победы революции

Сложно и интересно выяснять, есть ли предпосылки и условия для того, что еще не произошло. Что значит предпосылки и условия? То есть надо выделить не какие-то посторонние факты, а те, которые проявят себя в этой сущности, но во внешней форме выступают пока просто как предпосылки и условия, а потом они будут проявлением сущности того, что стало. Например, Советы изначально были просто формой организации рабочих, а затем Советы стали формой власти, сущность которой — диктатура рабочего класса. То есть классовая борьба за полновластие Советов привела к возникновению новой сущности, и выяснилось, что Советская власть — это организационная форма диктатуры пролетариата. Сколько времени просуществовала эта организационная форма? До 1936-го года Советы избирались в трудовых коллективах, а это составляет суть Советов. Но когда они превратились в органы, которые избираются по территориям, то оказались в общем-то парламентской формой, примененной для осуществления власти рабочего класса при условии, что правящая партия была партией рабочего класса. А в результате ревизионистского изменения Программы КПСС на XXII съезде партия была объявлена не классовой, а общенародной, и государство — не классовым, а общенародным. Это в конечном счете привело к изменению классовой природы и партии, и государства.

Мы должны различать бытие и существование. То, чтосуществует, то, следовательно, есть. А если мы сказали просто, что что-то есть, то, значит, мы абстрагировались от всех связей, от опосредствования, от отношений, от всего, что обусловливает это бытие. То есть если вам нужно сказать про что-то только то, что оно есть, не надо говорить существует. Если мы о каком-то событии говорим, что оно существует, тогда это на нас откладывает определенные обязательства в плане выяснения того, благодаря чему оно существует, в силу каких обстоятельств, в силу каких причин, на основании чего оно существует, чем обусловлено, потому что в этих предпосылках эта же самая сущность выражена только внешним образом. Потому что на самом деле сущность не оторвана от внешнего бытия, потому что сущность с внешним находится в единстве. И вот сущность как она себя выявляет на поверхности, это — явление. К примеру, все политические деятели являются представителями класса. Петр I является представителем класса дворян, и сила Петра I являлась выражением силы дворянского класса. По сущности Петр I был представителем и выразителем интересов этого дворянского класса, а не просто царем. Вон Павел был царем, взяли ему голову открутили и поставили Екатерину II — дворянский класс поставил. Екатерина II стала править. Ну, а было время после смутного времени, когда царя выбирали демократически после польских набегов. Первый Романов был избранным царем, а уже потом дальше цари передавали свою власть снова по наследству.

Когда мы идем от сущности к ее внешнему бытию, мы обнаруживаем явление этой сущности. Явления одной и той же сущности могут быть многообразны. Капитализм есть и в Европе, и в Америке, и в Африке. Но капитализм-то разный. Некоторые деятели, которые совершали контрреволюцию у нас в России в 1991 году, думали, что они будут жить, как в Америке, а с чего вы взяли, что будете жить, как в Америке? Там есть люди, которые думают, как бы наше производство удушить и нас удушить, чтобы лучше самим жить. Почему они должны обязательно заботиться при капитализме о нашем благополучии? Конкуренция! Если две страны выпускают одну и ту же продукцию, производители в каждой стране думают, как разорить конкурента, и это вполне естественно, тут ничего нет такого непонятного.

Когда мы от сущности поднимаемся к поверхности, к бытию, получается явление, а если мы углубляемся в явление, что мы пытаемся найти? Вот явление, оно пульсирует, оно живое, а спокойное в явлении есть что-то? Во всем этом изменении, в бесконечных многообразиях что-то есть спокойное, устойчивое, повторяющееся, что бы можно было тем не менее зафиксировать в том, что совершенно не зафиксировано, а все меняется, все изменяется, все течет. Как называется спокойное в явлении? Спокойное в явлении называется законом. Закон явления. Например, закон стоимости как мы понимаем? Есть поверхностный закон спроса и предложения: чем больше цена, тем ниже спрос, чем ниже цена, тем выше спрос. Цены практически никогда не стоят на уровне стоимости, они все время колеблются вверх и вниз, но есть какой-то центр колебаний? Вот этот центр Маркс и нашел. Для капитализма свободной конкуренции это величина стоимости, которая определяется общественно необходимыми затратами труда на производство товара, а для капитализма уже более развитого, который исследуется в третьем томе «Капитала» вы можете прочитать, что центром колебания цен в силу разности органического строения капитала в разных отраслях, для того, чтобы обеспечить братство капиталистов, чтобы им было не важно, куда вкладывать капитал, чтобы везде была одинаковая прибыль на вложенный капитал, формой реализация вот этого принципа равенства прибыли на вложенный капитал является установление цен на уровне цен производства, которые исчисляются как издержки производства плюс средняя прибыль. Цены производства — вот центр колебания цен. Вот что выступает в виде рыночной стоимости. То есть в одном случае — ниже стоимости, в другом случае — выше стоимость, но на уровне цен производства, равных издержкам производства плюс средняя прибыль.

Это был пример экономический. Ну, а если мы будем говорить о разных странах и государствах, то если это страны и государства буржуазные, то государство, как правило, имеет парламентскую систему, политические партии и всем объясняет, что здесь меньшинство подчиняется большинству, хотя на самом деле в парламентах в основном заседают представители правящего меньшинства. Вот это уже спокойное в явлении. Есть где-нибудь такое буржуазное государство, чтобы там в парламенте сидели по преимуществу рабочие и крестьяне?

Так мы пришли к понятию закона. И вот, если вы откроете в «Науке логики» соответствующий раздел Учения о сущности, вы обнаружите там, что за главой о явлении и законе, в которой говорится о том, что надо познавать не только беспокойный мир явлений, но и спокойный мир законов, идет рассмотрение категории действительного. Действительное — самая, можно сказать, нераспространенная категория. А ведь не только про билеты можно сказать, что ваш билет действительный или не действительный. Вообще в научных исследованиях обычно анализируют. Это что значит — анализировать? Разлагать. А почему вы не синтезируете? Только разлагаете, а надо синтезировать еще. То есть надо разбираться в нашем существовании, выяснять, что существует и соответствует сущности или прогрессу, а что существует и противоречит прогрессу, является выражением реакции, является выражением регресса. То есть на поверхности исторических явлений есть разные факты и действия, и не все, которые есть и существуют, должны быть признаны действительными. Вот то, что действительно, то разумно. А если вы видите что-то, на первый взгляд, неразумное, возможно, оно не действительное, но надо еще в этом разобраться. Как разобраться, что в историческом бытии действительно, что не действительно? Надо исследовать это, прежде всего с точки зрения разума. А в чем состоит этот разум? А в том, что он включает в себя логически исправленную, освобожденную от зигзагов историю развития человечества. На основании этой истории можно сделать вывод, что соответствует прогрессу, что соответствует регрессу, поэтому то, что разумно, то действительно, а то, что не разумно, то не действительно. Речь не идет о том, что мне кажется, ибо это лишь кажимость, не о том, что мне видится, ибо это лишь видимость, и не о том, что нам представляется, ибо это лишь представление, а о том, что разумно. А «разумно» вовсе не значит, что это просто мнение. Гегель не случайно настаивает на том, что мы не должны знание опускать до мнения, а должны мнение возвысить до знания и тем самым избавиться от субъективизма. Свободным надо быть не только от других, чужих мнений, посторонних, но и от своего мнения, если оно не основано на знании. Только тогда я возвышаюсь над мнениями, если прихожу к знаниям, потому что знание — это соответствие понятия объекту. В этом плане вопрос о том, кто это знание открыл, кто эту истину добыл, — это уже другой вопрос. Важно знать, это истина или не истина. Поэтому можно сказать: что разумно, — то действительно. Так мы разыскиваем с помощью разума в бытии то, что является действительным и отличаем от того, что не является действительным.

С использованием категории действительного у нас пока плохо обстоит дело, потому что, чтобы оперировать этой категорией, надо разбираться с глубинными противоречиями и выявлять, как эти глубинные противоречия, познанные на уровне законов, проявляют себя на поверхности исторической жизни. И только то, что на поверхности исторической жизни соответствует движению сущности истории, можно считать действительным. Остальное есть, существует, но не действительно.