Мы с вами рассматриваем историческое нечто как единство двух нечто, качественно иных по отношению друг к другу, как качественное инобытие, при этом одно бытие и другое бытие связаны неразрывно в одно становление, поэтому можно их назвать со бытием. Теперь достаточно переставить ударение и будет событие. Нужно исследовать, в чем состоит событие, не просто же бытие и не просто определенное бытие, и не просто нечто, а событие. Когда речь идет о событии, то, следовательно, речь идет о том, что неразрывно связано с другим, причем связано с другим как становление. Можно сразу сказать, что революция — это историческое событие, поскольку она есть становление одной общественно-экономической формации из другой. А если мы просто два факта исторических возьмем, которые относятся к одному и тому же времени, то можно ли их считать событиями в том смысле, что одно тесно связано с другим, одно переходит в другое, одно превращается в другое и возможно превращение другого снова в первое? А вот революция, конечно, историческое событие, и весьма нередко вслед за революцией идет контрреволюция, когда иное, которое уже становилось небытием, вновь превращается в нечто, а становившееся определенное наличное бытие или нечто становится небытием.

Вот в этом плане, если, скажем, рассмотреть Великую Октябрьскую социалистическую революцию как событие, то какие два нечто мы можем выявить? Во-первых, это общество капиталистическое, то нечто, которое было, и общество социалистическое, которое становится. Причем становление этого общества, как вы знаете, охватывает целую эпоху, и развитие его включает три этапа. Первый этап — переходный период. Начинается переходный период с установления диктатуры пролетариата, которая означает власть рабочего класса, и вот этот исторический момент и фиксирует начало переходного периода от капиталистической общественно-экономической формации к коммунистической общественно-экономической формации. Но можно ли сказать, что как только политическая власть рабочего класса установилась, уже построено или создано коммунистическое общество? Нет. Но социалистическая революция считается свершившейся в политической области, поскольку имеется необходимое условие, а именно, политическая власть рабочего класса. Диктатура рабочего класса, исходя из экономических интересов класса, которые сложились в предыдущем обществе, осуществляет движение к новому обществу. Какому? Коммунистическому. Дальше идет первая фаза коммунистического общества или, лучше сказать, коммунистическое общество в первой фазе. Как называется коммунистическое общество в первой своей фазе? Социализмом. Это такое коммунистическое общество, которое вышло из старого строя, капиталистического, и во всех отношениях — в экономическом, нравственном и умственном еще несет отпечаток того строя, из которого оно вышло. И если бы даже оно не носило отпечатка в нравственном и умственном отношении, но поскольку оно имеет отпечаток в экономическом плане, в экономическом отношении, постольку ясно, что на этой почве неизбежно возникают тенденции и явления, коренящиеся в отрицании коммунизма и являющиеся отрицанием коммунизма. Где? В коммунизме. И вот такой коммунизм, который содержит отрицание, связанное с выходом из капитализма, называется социализмом. Соответственно, на вопрос о том, с какого времени в России люди жили при коммунизме, можно было бы дать очень простой ответ — с начала 30-х годов. Поэтому на вопрос, когда мы будем жить при коммунизме, Н. С.Хрущев отвечал неправильно, говоря, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, тогда как то поколение, к которому он принадлежал, уже жило при коммунизме. Из этого видно, что Хрущев не знал, что такое коммунизм и как определяется социализм. А его рассуждения о том, что высшая фаза коммунизма наступит через 20 лет, — это просто историческое шарлатанство, поскольку ни один серьезный ученый, политик никогда не скажет, когда произойдет революция, начнется война или когда состоится переход одной фазы общественно-экономической формации в другую, потому что этот переход связан с развитием производительных сил, длительной борьбой с родимыми пятнами предыдущего строя. Тем более что нет абсолютной гарантии, что коммунизм поборет свое отрицание, а не отрицание поборет коммунизм? Такой гарантии нет и быть не может. И вот мы как раз наблюдаем в истории России такую ситуацию, когда верх взяла не коммунистическая природа социализма, а отрицание коммунизма в коммунизме, совершились реставрация и контрреволюция в точном политическом смысле этих слов.

Чтобы закрепить сказанное, зададимся следующим вопросом. Социализм — это классовое общество или бесклассовое общество? Раз это первая фаза бесклассового общества, то социализм — это бесклассовое общество, в котором классы полностью еще не уничтожены, нельзя сказать, что этот процесс не идет, он идет, и уже уничтожены антагонистические классы, но пока полностью деление на классы не уничтожено. А как тогда сказать про социализм, чтобы это не противоречило пониманию социализма как коммунизма? Это могут сделать люди, которые изучали «Науку логики» Гегеля. Ленин, например, читал и конспектировал. В 29 томе полного собрания его сочинений опубликован конспект «Науки логики» Гегеля, и не случайно высказывания В. И.Ленина являются очень точными и логически выверенными. Вы можете открыть работу Ленина «Великий почин», в которой дается определение классов и определение диктатуры пролетариата, и в этой работе прочитать, что социализм есть уничтожение классов. То есть либо социализм уничтожит деление общества на классы, либо деление общества на классы уничтожит социализм. В этой формуле, в этом высказывании верно выражено противоречие социализма, чего нет в ошибочной формуле, что социализм есть будто бы классовое общество. В этой ошибочной формуле вместо уничтожения классов содержится ликвидация социализма, уничтожение, потому что как фаза бесклассового общества социализм есть бесклассовое общество, а в рассматриваемой ошибочной формуле слева стоит социализм, а справа то, к чему его толкают — к классовому обществу. В самом социализме как его момент содержится его уничтожение, потому что если социализм есть уничтожение классов, то развитие деления на классы есть уничтожение социализма — капитализм. Он пришел в Россию при помощи тех, кто повторял, что социализм — классовое общество, вот мы классовое общество и получили.

То же самое бывает и с более конкретными событиями. Вот, например, референдум 17 марта 1991 года. Многие говорят, что люди проголосовали 17 марта 1991 года за Советский Союз. А какой был вопрос на референдуме? Такой: Вы за обновленный Союз Советских Социалистических Республик как Союз суверенных государств? А что значит превратить Советский Союз в союз суверенных государств? Уничтожить Советский Союз. В вопросе слева — Советский союз, а справа то, во что его хотели превратить те, кто формулировал вопрос, — Союз суверенных государств. Вот теперь у нас на постсоветском пространстве и есть союз суверенных государств. Казахстан суверенный, Украина суверенная, Россия суверенная… Когда государства соединяются в единое целое, получается экономия, сотрудничество, кооперация, повышается эффект совокупной деятельности. А что получается от разделения, от раскола — разрушение, резкое снижение результатов социально-экономической деятельности. Мы все это знаем, все это на себе прочувствовали, у нас падение производства произошло в два раза.

Надо сказать, люди весьма часто невнимательны к понятиям, к движению мысли, соответственно, они невнимательны и при голосовании, что и используют всякие политические проходимцы. Вот, например, конституция, которая сейчас действует, ее принимали или нет? Был референдум. Разве на нем был поставлен вопрос о том, за какой из имеющихся проектов вы голосуете? Не было такого вопроса. Вопрос был о том, признаете ли Вы Конституцию Российской Федерации. А кто на этот вопрос ответит отрицательно? Никто. Но положительный ответ на этот вопрос вовсе не означает голосования за какой-либо из имеющихся проектов.

Это еще раз подтверждает то, о чем уже говорилось в связи с рассматриваемыми проблемами: диалектика учит, что известное еще не есть оттого познанное. Парадоксально, что самым непознанным оказывается то, с чем все постоянно имеют дело или в чем все участвуют. Возьмем, например, рублевую монету. Что на монете нарисовано? Какая картинка? На одной стороне герб, а на другой? Стоит цифра и что? Там вьюнок, сорнячок, а не снопы хлеба, которые являются символом богатства и благополучия. Ну, что есть, то есть. И не надо долго рассказывать, сколько у нас незасеянных земель, заболоченных, заросших кустарником и сорняками.

Так вот, возвращаясь к вопросу о принятии Конституции, смею вам доложить, поскольку я был членом Конституционного совещания, на этом Совещании были представлены пять проектов конституции. Один проект — это проект комиссии Верховного Совета, секретарем которой был Румянцев, а председателем Ельцин. Второй проект — проект Ельцина, который фигурирует сейчас в качестве ныне действующей Конституции. Был проект Слободкина, в разработке которого я тоже принимал участие. Был проект Собчака, ну и был проект Жириновского, который он раздавал всем участникам Конституционного совещания. По закону для принятия Конституции за ее проект должны были проголосовать не просто те, кто пришел. Сейчас у нас на выборах нет никаких ограничений, сейчас демократия, власть большинства, поэтому неважно придет большинство на выборы или нет. Вот если придет 5 человек на выборы, выборы состоятся или нет? Состоятся. Дескать, мы право большинству предоставили, а его дело — ходить или нет. Так вот, Конституция может считаться принятой лишь при условии, если за нее проголосовало более половины граждан, имеющих право голоса, а не более половины пришедших. Этого не было. Но это момент, связанный с организацией голосования, а сам-то вопрос какой был?

Не было вопроса о том, за какой проект вы голосуете, за тот или за этот, а было ведь пять проектов, и граждан не просили поставить птичку напротив того проекта, за который вы голосуете. И вот тот проект, который собрал бы не простое большинство, не просто больше, чем за любой другой проект, а большинство голосов граждан, имеющих право голоса в России, вот этот проект тогда стал бы Конституцией. А какой был вопрос на референдуме? Признаете ли Вы Конституцию Российской Федерации? Ну, если я не признаю Конституцию Российской Федерации, что со мной сделают? Тем более, что незадолго до этого велась стрельба из танковых орудий по законодательному органу России. Вот такой референдум…

История говорит о том, что если где-то совершается переворот и после этого проводится референдум, то побеждает всегда тот, кто совершил переворот, а не тот, кто стал его жертвой. То есть если одна группа перестреляла другую группу и потом проводит референдум, то она и выигрывает на этом референдуме. А в советское время не было вообще референдумов, потому что это на самом деле не тот инструмент, с помощью которого можно что-то всерьез решать. Кто формулирует вопрос, тот и выигрывает.

Итак, мы можем, конечно, слово событие применять вообще к любому историческому факту и явлению, но вот в точном, высоком смысле слова событие имеет место тогда, когда есть два явления, которые находятся в соотношении друг с другом как становление, чем всегда характеризуются действительно крупные исторические события. Война, например, в которой есть противники, и либо одни могут победить, либо другие. Есть одна сторона, есть другая и какая-то из сторон должна взять вверх в войне, так же, как и в революции.

Таким образом, с событием мы разобрались и выяснили, что это слово либо можно употреблять в обыденном смысле, либо в более высоком смысле. В связи с этим вспомним данное ранее определение границы. Граница — это одна и та же определенность, которая соединяет и разделяет два нечто. Граница имеется в нечто, которое положено как становление, моментами которого являются два нечто, а границей — их общая определенность. Вот, скажем, применительно к событию, которое называется социалистической революцией, такой определенностью является рабочий класс. Рабочий класс является отрицанием капитализма, но наличие рабочего класса в условиях социализма противоречит бесклассовой природе этого общества, поэтому рабочий класс берет власть не для того, чтобы навечно оставаться классом, а для того, чтобы уничтожить деление общества на классы. Рабочий класс есть и при капитализме, и при социализме. Но в капиталистическом обществе рабочий класс — пролетариат, а после того, как он установил свою власть и произвел национализацию решающих средств производства, он уже не пролетариат. Пролетарий — это лишенный собственности, но этого уже нельзя сказать про рабочий класс в условиях, когда собственность на решающие средства производства перешла в руки государства рабочего класса. Таким образом, в лице рабочего класса мы видим одну и ту же определенность, которая соединяет и разделяет два нечто. А это соответствует общему определению границы.

Нечто, взятое со своей имманентной границей, есть конечное. Это применимо к явлениям истории. Как мы ограничиваем французскую буржуазную революцию? Чем? Не только временем, время всегда можно указать, но бывает, что в этом времени вперед идут события, бывают — идут назад. Что ее границей является? Завершение буржуазной революции в чем состоит? В переходе власти от феодалов к буржуазии. Ну, а если феодалы снова сместили буржуазных революционеров, то, значит, буржуазная революция превратилась в феодальную контрреволюцию, перешла в феодальную реставрацию.

Граница какого-нибудь события делает его конечным. По отношению к любому конечному историческому событию — будь то восстание, завоевание, образование государства, становление какой-либо церкви — к любому этому событию применимо положение о том, что каждое конечное предполагает два противоположных утверждения: первое — нечто есть в своей границе, потому что благодаря своей границе оно сохраняет себя, и противоположное утверждение: в своей границе нечто нет, поскольку благодаря своей границе оно конечно, идет к своему концу, прекращается в своей границе. Можно сказать, что граница ограничивает нечто и тем самым, с одной стороны, отделяет его от иного, а, с другой стороны, соединяет его с ним. Если есть два события или два явления, то граница и отделяет одно от другого, и соединяет одно с другим.

Таким образом, верны два противоположных утверждения: нечто переходит в иное благодаря своей границе, и нечто не переходит в иное, остается тем, что оно есть, благодаря своей границе. С данным противоречием связаны две категории, которые нам хорошо известны, но от этого еще не познаны — долженствование и предел.

Один момент нечто состоит в том, чтобы быть тем, что нечто не есть, то есть переходить в иное. Такой момент конечного, который состоит в том, чтобы быть тем, что конечное не есть, называется долженствованием . Долженствование является выражением того, что нечто благодаря своей границе выходит к иному, переходит через границу, становится иным, тем, что оно не есть. Так со всеми живыми историческими явлениями, со всеми историческими событиями, конечные исторические события через свою границу нередко переходят к иному, должны становиться другими. Но из этого совершенно не следует, что долженствование тождественно переходу, поскольку нечто еще и сохраняется в своей границе. Вот нам очень много рассказывали, например, что товарищ Сталин должен был точно сказать, какого числа будет нападение гитлеровской Германии на Советский Союз, причем никто еще в истории, ни один человек, никогда, ни про одну войну такого не сказал, а, видимо, Сталин имеет такой безграничный авторитет, особенно у тех, кто к нему относится отрицательно, что они обвиняют его в том, что он не сказал, какого числа Гитлер нападет на Советский Союз. Вот то, что американцы не узнали, когда японцы нападут на Перл-Харбор, это, дескать, дело понятное, то, что французы не узнали, когда на них нападут, это тоже понятно, но вот товарищ Сталин все должен знать. Он должен был быть тем, что он не есть. Это смешно, но факт есть, об этом все время пишут.

А в качестве какого момента выступает в конечном граница? Нечто через эту границу конечного выходит, переходит, переступает, выходя к иному. С одной стороны, она была той границей, которая сохраняет нечто, а получается, что должна служить для выхода к иному. И как вы думаете, как называется та граница, которую переступают, переходят? Предел . Это не соответствует тому, что имеет место в обыденном сознании. Обыденное сознание говорит мне, что если я дошел до предела, то всё. Что значит все? Ведь что такое предел? Предел это граница, которую переходят. Как это доказать логически? Возьмем на какой-либо поверхности разграничительную линию. Когда я двигаюсь к этой линии, но пока еще не дошел до этой границы, она для меня предел или нет? Нет, могу еще двигаться. А когда уже перешел? Она для меня предел или нет? Нет. Получаем логическую задачу, причем формально логическую: пока я двигаюсь к границе, она для меня еще не предел, когда я перешел границу, она для меня уже не предел, когда же она предел? Только тогда, когда я ее переступаю. Предел — это граница, которую переступают. Тот, кто ограничивает себя своим пределом, тот ограниченный человек. А нам нужны ограниченные люди или люди, которые безгранично развиваются?

Мы должны истинное определение предела очень хорошо запомнить, потому что оно снимает замок ограничений, когда человеку кажется что, дойдя до предела, больше он уже ничего не может, а на самом он уже переступает свой предел.

Итак, предел и долженствование — два момента конечного. В каждом конечном явлении, в каждом событии мы должны определить его долженствование и предел. Предел должен ограничивать конечное, но благодаря долженствованию конечное выходит за свой предел. И вот оно вышло за свой предел и куда попало? В иное. Это опять конечное. Ну, а конечное в силу долженствования снова выходит за свой предел и попадает еще в одно конечное. И что мы тогда получаем? Бесконечную цепь конечных.

Как называется эта бесконечная цепь конечных? Эта бесконечность, которая получается, не соответствует понятию бесконечного. Если взять бесконечно много конечных, это будет бесконечное? Будет, но как говорит Гегель, — это дурная бесконечность. По Гегелю дурной человек — это тот, который не соответствует своему понятию, он человек, но не соответствует понятию человека. Дурная бесконечность понятию бесконечности не соответствует, ведь истинное бесконечное — это не конечное, а тут получается просто много конечных. Но истинная бесконечность, взятая не негативно как отрицание конечного, а как позитивное, не отделена от конечного, а включает в себя конечное. И вот тут мы наблюдаем переход в противоположность, как и в самом начале, когда мы брали бытие и оно превращалось в ничто, определилось как отрицание Мы рассматривали конечное как бытие и пришли к бесконечному как бытию, которое по отношению к конечному является лишь его отрицанием. Бесконечное как отрицание конечного. На самом деле, как выясняется, нет ничего конечного, конечное есть лишь как отрицание бесконечного, а то, что есть, есть бесконечное.

Вот человек — это конечное или бесконечное? Каждый конкретный человек, каждый индивидуум — это конечное в бесконечном. То есть человек как человек-вид бесконечен и вечен, а каждый конкретный человек-индивид конечен и в этом смысле не вечен. Но поскольку бесконечность человека-вида выражается в индивидах, то каждый человек не только конечен, но прежде всего бесконечен. В каждом есть бесконечность. Отсюда, например, такое понятие как гений. Кто такой гений? Во-первых, не будем путать его с талантом, потому что талантливыми, то есть очень способными, бывают люди и такие, которые двигают историю вспять. Скажем, Гитлер — талантливый человек, книжку написал. Вы написали книжку? Нет. Картины рисовал. Вы нарисовали картину? А Гитлер нарисовал. Талантливый человек? Талантливый. Но когда речь идет о гении, это не просто талантливый человек, это такой талантливый человек, который продвинул человечество вперед. Это же выражается в формуле: гений и злодейство несовместимы. По определению, по понятию гения. Гений — это тот, кто продвинул человечество вперед, а тот, кто не продвинул, — тот не гений. Но каждый человек, если он что-то положительное делает в истории, продвигает человечество вперед, поэтому такие люди обыкновенные от гениев не отделены непереходимой гранью или границей.

Как диалектически правильно понимать конечное? Конечное как выражение бесконечного и проявление бесконечного, такое конечное, которое является моментом бесконечного. Возьмем, например, изумительные по красоте скульптуры из Летнего сада, которые сейчас реставрируют и больше не поставят в Летний сад, туда копии поставят, а подлинники поставят в Русский музей, чтобы они не разрушались. Почему? В музей, потому что как выражение человеческого гения они бесконечны, а как мраморные статуи они конечны и под открытым небом быстрее разрушаются. Вот эти статуи — они конечны или бесконечны? Это бесконечное в конечном, т. е. бесконечный человеческий дух воплотился в этих конечных статуях, и они поэтому считаются идеальными. Соответственно, вы найдете в первом томе «Науки логики» — «Учении о бытии» — понятие идеального. Идеальное не в том смысле, что это в голове. У Гегеля для идеального как того, что относится к индивидуальному или общественному сознанию, употребляется одно немецкое слово — ideal, а для идеального в смысле конечного выражения бесконечного в бесконечном другое — ideel. Соответственно мы должны понимать бесконечное развитие человека как развитие в то же время и конечных людей. Не отделять человечество от людей. Так и истина, будучи бесконечной, неотделима от конечной, а конечное нужно рассматривать просто как реальность бесконечного.

Бесконечность выражается только как конечность, она есть, но она выступает как конечное, выступает, проступает, на самом деле она бесконечна. Опираясь на такое понимание соотношения конечного и бесконечного, можно понять мысль Маркса, которая легла в основу исторического материализма, о том, что люди приходят в этот мир, принимают те производительные силы, которые есть, развивают их дальше, и так образуется связь в человеческой истории. Вот мы пришли в этот мир, здесь есть уже производительные силы, мы повлияли на них, будем надеяться, в лучшую сторону, и тем самым сделали себя бесконечными, вечными, жизнь прожили не зря. Так и культуру мы понимаем как выражение общественного богатства, вечного, бесконечного, почему сохранение материальных и духовных ценностей тоже вечно. И даже вечность не может стереть то, что постоянно воспроизводится и развивается.

Вот к такой категории бесконечного, в которой есть и конечное, то есть к такой, которая вбирает в себя всё, применим термин «всебе-для-себя-бытие». Почему в себе? Потому что равно самому себе. Почему для себя? Потому что нет никакого иного помимо того, что содержится в нем. Вот отсюда следуют такие известные формулы, как превращение рабочего класса из класса в себе в класс для себя и о создании им такого общества, в котором развитие каждого является условием развития всех.

Дальнейшая логика такова. Получается, что как бы все одно, есть только одно и тогда встает вопрос об одном и многом, совершается переход качества в количество. Количество — это безразличная граница. Иногда спрашивают, почему Абрамович, имея столько миллиардов долларов, хочет еще получить? Зачем ему это нужно? Люди не понимают, что абстрактное богатство как количество, деньги, капитал — это самовозрастающая стоимость, и к ней не применим потребительский подход. Вот вам нужна квартира, а у человека сто квартир, так если 100 можно, то можно и 150 и 200, и 300, капитал, вложенный в недвижимость, растет. Есть граница здесь? Есть, но она безразлична. Чем выше, чем больше, тем лучше, самовозрастающая стоимость. Или, как говорят, денег много не бывает, их всегда мало, особенно мало этих денег тем, у кого их слишком много.

Однако выясняется, что все-таки с изменением количества определенного качества меняется не только количество — есть предел, за которым скачком меняется качество. Известно, что количественные изменения приводят к качественному изменению. Это все слышали, все знают, количество переходит в качество. Но уже не в такое качество, которое только едино с бытием, а в такое качество, в котором в известных пределах тоже возможно изменение количества без изменения качества. И вот количество меняется, меняется и вдруг происходит скачок, переход в другое качество.

На уровне физическом нам это с вами объясняли еще в школе, что вот если вы поставите чайник и будете сидеть и смотреть на него, а он будет нагреваться, то вдруг услышите, что чайник вскипел. Что значит вскипел чайник? Сначала шумит. Что значит шумит? Это значит, что образуются пузырьки пара, поскольку вода еще холодная, они, поднимаясь вверх, лопаются, и когда образуется очень много пузырьков, вода закипает и после большого шума превращается в пар, идет интенсивное кипение, совершается качественный скачок.

Однако скачок скачку рознь. Историки, когда их спрашивают, что такое революция, нередко говорят, что это качественный скачок. Это правильно, но это не определение революции. Что, превращение воды в пар — это революция? А в лед? Это контрреволюция? «Слушайте, у нас контрреволюция, замерзла вода!». То есть нельзя сводить определения просто к суждениям. Роза есть растение — это суждение о розе, но не ее определение. Особенно много полезного на эту тему можно почерпнуть в третьей книге «Науки логики» — Учении о понятии. Суждения: студент есть гражданин, студент есть человек — это все правильные высказывания, но не определения. Или, как некоторые думают, что если сказал Ленин, что коммунизм — это Советская власть плюс электрификация всей страны, то это определение коммунизма. И тогда можно сделать смешной вывод, что коммунизм минус электрификация — это будет Советская власть. Это если путать суждение с определением. Поэтому не будем путать, особенно в историческом исследовании, качественные скачки, которых может быть очень много, с революцией, которая есть переворот во всем базисе и надстройке, а не просто качественный скачок. Конечно, революции — это качественные скачки, и если мы просмотрим с вами те формации, которые имеются в истории, то мы увидим, что переход общества из одной формации в другую, конечно, — качественный скачок.

Если мы возьмем теперь эту линию изменения количества данного качества и потом скачок — переход к следующему качеству, снова изменение количества, скачок — переход к следующему качеству и так далее, то получим линию, которая называется узловой линией отношений меры, поскольку окачественное количество или количество, характеризующее изменение без изменения определенного качества, называется мерой. Как говорил Гегель, «Народы боготворят меру».

Применительно к развитию истории мы наблюдаем, что производительные силы все время развиваются, то есть количественные изменения происходят постоянно, в производительных силах, конечно, происходят внутренние скачки, но в обществе сохраняется тип производственных отношений, сохраняется способ производства, но затем на основе произошедших количественных изменений нарастает изменение настроений в обществе, взглядов, мнений, позиций, противоречий, создается революционная ситуация, и происходит не просто скачок — переворот, переход в новую формацию. Так рабовладельческая формация перешла в феодальную. Затем продолжалось развитие производительных сил, производительные силы количественно нарастали, производительные силы позволяли все большее количество продуктов производить за меньшее время или за то же самое время производить больше продуктов и потом совершился новый скачок-переворот — буржуазная революция и так далее.

То есть это рассмотрение движения истории как движения через формации. При этом надо иметь в виду, что если я отнес какую-то страну к определенной формации, это не значит, что я все об этой стране сказал, отнюдь нет. То есть это недостаточно для понимания конкретной страны. Нужно еще изучить историю, культуру, в том числе и действия исторических личностей и т. п. Но верно и обратное: прежде чем заниматься этими более конкретными вопросами, нужно сначала определить тип, к которому относится данная страна, исторический тип. Почему говорят формация? Потому что берут не просто являющуюся форму общества, а форму, базирующуюся на определенном типе производственных отношений. Общественноэкономических формаций всего пять. В движении общественноэкономических формаций от одной к другой мы наблюдаем историческую узловую линию отношения меры.

А что стоит за этими скачками, что продолжается в этом изменении, когда качество меняется, потом еще раз меняется и количество нарастает? Есть что-то такое неизменное, что составляет внутреннюю причину и основу всех этих изменений, которые проявляются как узловая линия отношений меры. Берем первую книгу «Науки логики» Гегеля — «Учение о бытии». Там с точки зрения рубрикации все очень просто: качество, количество, мера. Всего три раздела. Точно так же, как в «Науке логики» всего три книги — «Учение о бытии», «Учение о сущности» и «Учение о понятии». И каждое последнее — третье является синтезом первых двух триады: бытие, отрицание и снятие этого отрицания, возвращение к этому первоначальному, но как к бесконечному отрицанию своего отрицания.

Так что же стоит за вот этой самой узловой линией отношений меры? Если отрицается бытие каждый раз и совершается переход к другому бытию, то получается дурное отрицание, поскольку бытие как бытие не отрицается. Но мы уже знаем, как отличается бесконечное от дурного бесконечного, и здесь должны уже быть готовы к восприятию истинного отрицания бытия. Отрицания не данного конкретного бытия, а отрицания бытия вообще, отрицания всей сферы бытия.

А что такое отрицание бытия вообще? Отрицание бытия вообще есть сущность . Если смотреть на эту категорию с точки зрения теории познания, то когда мы что-нибудь познаем, мы не ограничиваем систему знаний об объекте лишь его бытием, а пытаемся проникнуть в объект глубже, не удовлетворяясь знанием только о том, что объект есть.

Изучая первый том «Науки логики», мы все выше, выше поднимаемся, а потом выясняется, что мы не можем быть удовлетворены, потому что это лишь бытие, а этого недостаточно. Были по этому поводу большие философские споры, которые довольно известны. Вот Кант ввел такое понятие, как вещь в себе. Дескать, мы не можем познать, что в этой вещи, мы видим лишь вещь в себе, вот то, что вы видите, это и все, что вы можете познать. То есть, критикуя разум, Кант этот разум ограничил бытием. Если стоять на кантовской позиции, то, соответственно, нельзя познать историю, просто смотрите, записывайте, давайте описание. А разве в этом суть?

История как наука должна проникать в сущность движения общества. А как можно изучать сущность? Только на основе того, что имело место. А как еще мы собираемся проникнуть в сущность? Я же не могу сейчас изучать будущее как бытие. Но я могу предсказывать будущее на основе анализа всего предшествующего развития. Смысл исторического исследования в том, чтобы пройти через добытые исторические факты к сущности истории. Историческое исследование — это движение от бытия к сущности. Поэтому вопрос, который перед нами стоит, — это вопрос о том, в чем сущность истории.

Сложность вопроса о сущности в том, что как только вы выразите так или иначе сущность и это будет написано, это уже будет бытие, и вопрос о движении к сущности встанет снова, поскольку отрицание бытия, непосредственного составляет определение сущности.

С точки зрения тех, кто не знает диалектики, не понимает бесконечности движения к сущности, Пушкин и Толстой, — слабые поэт и писатель, поскольку они многократно переделывали варианты своих произведений — напишут, зачеркнут, опять переписывают. Но великие поэты и великие писатели понимают, что невозможно сразу прийти к совершенству. Поэтому, написав один вариант, они его критически прочитывают и перерабатывают, все больше приближаясь к сущности. Так создаются великие произведения. Есть люди, которые вслед за Кантом говорят о непознаваемости вещи в себе, говорят о ней с особым уважением, как будто это что-то изысканное. На самом деле они ошибаются. Гегель разделался с этой вещью в себе очень просто: мы очень хорошо знаем, что такое вещь в себе, это то, про что ничего нельзя узнать, у чего нет никаких определений, у чего нет никакой глубины, поэтому это есть пустая неживая абстракция. На этом теория вещи в себе бесславно закончила свой недолгий путь в науке, и возобладало гегелевское диалектическое учение о сущности.