Я догоню его и убью, — сказал Энтони, когда Лавиния вышла.

— И где ты будешь его искать? — устало спросил сэр Блад.

— Я обшарю все закоулки Мэйна, но я его найду. Клянусь, отец!

— У тебя нет корабля, — еще более усталым и разбитым тоном сказал губернатор.

— Ты дашь мне корабль!

— Тебе нет еще и двадцати лет. Как ты собираешься осилить такое дело?

— Дону Мануэлю едва ли больше двадцати, так же как и мне, но он сумел осилить дело, значительно более хитрое.

— Из твоих слов, Энтони, я заключаю, что ты допускаешь мысль о том, что Лавиния не лжет или не совсем лжет.

Лейтенант в ярости прошелся по кабинету.

— Не знаю, отец. С одной стороны, я ей не верю, но, с другой стороны, меня одолевают такие подозрения... В общем, мне необходимо посмотреть в глаза Элен, и все, что мне суждено узнать, я хотел бы узнать именно от нее.

Губернатор медленно набивал свою трубку.

— Нельзя начинать такое предприятие, не зная точно, что является его целью. Другими словами, ты должен решить, кому ты собираешься мстить — ему или ей.

— Я не знаю.

— Вот видишь!

— Но если я останусь сидеть на месте, у меня просто разорвется сердце!

Сэр Блад раскурил трубку, поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. Он казался совершенно изможденным и разбитым, несколько часов этого безумного утра превратили его в старика. Метавшийся по кабинету лейтенант наконец обратил на него внимание и остановился вплотную к его креслу. Он собирался что-то сказать, но отец опередил его:

— Знаешь, сынок, что-то мне подсказывает, что вины Элен в этой истории нет. Я не могу поверить в ее предательство по отношению к нам. Боюсь, что она попала в очень неприятную историю. Мы должны выручить ее.

— Мне тоже так кажется.

— Сам я не могу покидать остров.

— Я знаю, отец.

— Я дам тебе корабль.

— Я знал это.

— И даже не буду тебе говорить, чтобы ты был как-то особенно осторожен.

— Я понимаю.

— Найди ее, Энтони.

— Я найду ее.

Меньше чем через три часа, едва взяли на борт бочки с водой, семидесятидвухпушечный красавец «Мидлсбро» вышел в открытое море. Когда очертания Ямайки начали покрываться голубоватой дымкой, в каюту капитана явился штурман Кирк и спросил, каковы будут указания относительно курса. Другими словами — куда плыть?

— Куда нам плыть? — рассеянно спросил Энтони.

— Вот именно, сэр.

— Куда угодно. Можно на север к Кубе, на северо-восток к Наветренному проливу, ничем не хуже и запад с его Юкатаном.

Штурман Кирк с трудом подавил волну профессионального возмущения, поднявшуюся в груди. Ничего себе, выйти в море с таким приказом!

— Извините, сэр, но я не могу решать такие задачи.

Энтони поднял на него глаза и подумал, что старый моряк, вероятнее всего, прав, а он сам сейчас перед ним выглядит полным идиотом. Но тем не менее куда ж нам все-таки плыть? Ни одно из направлений не представлялось ему отличающимся хоть чем-нибудь от всех прочих. В поисках сведений об Элен, вероятнее всего, предстояло обследовать большинство островов Антильского архипелага, а возможно, и Багамского. Так с чего же начать?

— Послушайте, Кирк, мы идем к Санта-Каталане.

Энтони решил начать с этого островка; о нем по крайней мере точно известно, что он как-то связан с похитителем. Дон Мануэль вряд ли туда пойдет, поскольку все на Ямайке знают, что это цель его путешествия и, стало быть, его будут искать именно там. Но, с другой стороны, он может направиться именно туда, потому что его не станут искать там как раз из тех же соображений. Санта-Каталану надо было обследовать в первую очередь — как самый двусмысленный объект в общем списке и не думать о нем.

— Я вас правильно понял, сэр, — Санта-Каталана?

— Именно так.

* * *

Жилище дона Диего напоминало в известной степени бандитское гнездо, и, надо сказать, он этим в глубине души гордился. Располагалось оно в глубине укромной, маленькой бухты на южном побережье испанской части Гаити. Места эти были еще плохо колонизированы и в окрестностях поселения, которое сделал своей стоянкой испанский гранд, промышляющий морским разбоем, слонялось много беглых рабов, ссыльных и прочего отребья. Дон Диего постепенно сделался у них чем-то вроде племенного вождя, ему, а не местному алькальду принадлежала реальная власть — и военная, и судебная.

Как уже упоминалось, губернатор Гаити прекрасно был осведомлен о том, что за птица гнездится у него под боком, но закрывал на этот факт глаза. Он ненавидел англичан тайно и поэтому всячески содействовал человеку, способному ненавидеть их открыто.

Встречать дона Диего, возвращающегося из удачного рейда, собралось довольно много народу. Здесь были команды двух принадлежащих ему кораблей, вытащенных на берег для ремонта, испано-язычный сброд со всего света, торговцы, прачки, маркитантки, мулаты, негры, индейцы — пестрая шумная толпа. Среди встречающих было несколько человек, одетых в приличное европейское платье. Это были чиновники из канцелярии губернатора. Им дон Диего отдавал всякий раз двадцатую часть добычи, это было частью негласного договора испанского корсара с наместником его католического величества. Дон Диего презирал губернатора за его крохоборство, но вынужден был мириться.

Сразу после того, как корабль пришвартовался, Элен и Тилби были препровождены в небольшой замок из розового туфа, увенчанный круглой, мавританского стиля башенкой, — именно там располагалась резиденция хозяина здешних мест.

Бухта была с обеих сторон сдавлена высокими холмами, подступавшими к самой воде. Холмы густо поросли марцелиновыми и мангровыми деревьями.

— Это похоже на какое-то логово, — сказала Тилби, глядя по сторонам. Она не знала, что местные жители так примерно и называли между собою это поселение. В подобной бухте не слишком удобно жить, зато ее достаточно удобно защищать. На языке коренных жителей, которых, впрочем, совсем уж тут не осталось, бухта имела очень звучное и длинное название, перевести которое правильнее всего было бы как Мохнатая Глотка.

Знатной пленнице и ее камеристке отвели в мавританском замке дона Диего большую, но не слишком удобную комнату. В жилище испанского пирата, кроме прислуги, не было женщин. Этот аристократ любил ходить к портовым девкам и никогда не чувствовал себя обделенным по части женской ласки, потому что ему было чем платить!

— А зачем держать корову, когда молоко продают на базаре, — любил он повторять старую испанскую поговорку.

Английские пленницы были неприятно удивлены внутренним убранством жилища кастильского аристократа. В самом деле: грязный каменный пол, два деревянных топчана, застланных грубыми шерстяными одеялами. Голые окна, простой глиняный кувшин с водою в углу — и это все.

— Может быть, это тюремная камера? — осторожно спросила Тилби.

— Боюсь, это покои для высоких гостей, — ответила Элен. — Я предчувствовала что-то подобное, вспомни нашу каюту на корабле.

— Да, правда, — вздохнула камеристка.

Появившийся без всякого стука управляющий, или, точнее сказать, дворецкий Фабрицио, объявил, что обед будет подан с минуты на минуту.

— Если вы хотите, чтобы я переодевалась к обеду, надо было похищать меня не только с камеристкой, но и гардеробом, — заявила Элен дону Диего, когда он вошел в столовую. — И объясните своему горбатому итальянцу, что, когда собираешься войти в комнату дамы, надо предварительно постучать.

Дон Диего только подергал усом.

— Когда я буду похищать вас во второй раз, я позабочусь о вашем гардеробе и вышколю предварительно слуг, обещаю вам.

Столовая, естественно, соответствовала общему стилю дома. Среди посуды и приборов было много дорогих и даже изящных вещей, но вместе они производили удручающее впечатление. Хозяина это обстоятельство, судя по всему, занимало мало. Он решительно приступил к еде. Как готовили у дона Диего, выяснить Элен не удалось, потому что она не притронулась к тому, что было подано на серебряных и золотых блюдах.

Хозяин ел жадно и много, он ловко расправлялся с седлом барашка при помощи двух латинских кинжалов, вытащенных прямо из-за пояса, по усам и бороде у него обильно тек мясной сок, смешанный с красным вином, которым он то и дело запивал ягнятину.

Элен молча рассматривала его, вращая пустой бокал тонкими бледными пальцами.

Хозяин несколько раз исподлобья посмотрел на нее, потом спросил с некоторым ехидством в голосе:

— Что с вами, мисс? Может быть, вас мучают последствия морской болезни?

— Нет, последствия этой болезни меня не мучают, просто в обществе людоеда кусок не лезет в горло.

— От страха, мисс?

— От отвращения!

Дон Диего стукнул рукояткой своего кинжала по столу:

— Я солдат, мисс, и занят в основном тем, что стараюсь перерезать глотки как можно большему количеству англичан, и мне некогда думать о соблюдении правил английского этикета.

— Вы говорите очень витиевато и очень гадко, сэр.

Дон Диего с грохотом вонзил кинжал в стол.

— Вы мне портите аппетит, мисс, — прорычал он и вышел из столовой.

— А у меня аппетит начинает появляться, — тихо сказала Элен. Положила в рот маслину и запила вином, которое показалось ей превосходным.

Вечером этого же дня в комнату, где содержались пленницы, было доставлено несколько ковров и два сундука с разного рода вещами, которые могли понадобиться женщинам в повседневном обиходе.

— Что это с ним случилось? — спросила Тилби, воодушевленно роясь в принесенных тряпках.

— Точно еще не знаю, но думаю, что это знак скорее хороший, чем плохой.

* * *

Энтони всю ночь провалялся без сна, мучимый своими бесплодными мыслями, и заснуть ему удалось только под утро, так что, когда первый помощник лейтенант Логан и штурман Кирк его разбудили, вид у него был удивленный и взъерошенный, и он не сразу понял, что они говорят.

— Повторите, Кирк, что вы сказали?!

— Если вы изволите подняться, то увидите сами, сэр. Прямо по курсу в десяти кабельтовых перед нами — «Тенерифе».

Энтони перевел взгляд с Кирка на Логана, они оба улыбались, но не шутили.

— Один шанс из тысячи, сэр, — сказал Логан.

— Он просто решил спрятаться к папочке под крыло, — сказал Кирк.

Удостоверившись, что его не разыгрывают, Энтони сказал:

— Хорошо, господа, я сейчас оденусь, а пока дайте ему приказ лечь в дрейф.

— Вряд ли после всего, что он сделал, ему будет легко на это согласиться, — заметил Кирк.

— Это для очистки совести. Когда я поднимусь, мы решим, что нам делать дальше.

Появившись на юте, Энтони выяснил, что «Тенерифе» убрал паруса. Это не вполне укладывалось в уже нарисовавшуюся в голове лейтенанта картину, но он решил пока не ломать себе голову.

— Они несомненно узнали нас, — сказал он Логану.

— И поняли, что сопротивляться бесполезно, против «Мидлсбро» они не выстоят и часа.

— Не забывайте, что у них есть на борту аргумент против нашей немедленной атаки, Логан.

— Так точно, сэр, возможно, они и легли в дрейф, чтобы предъявить нам его.

— Возможно, возможно, — пробормотал Энтони, впиваясь глазами в корму галеона. Первоначальная радость от того, что испанец так легко отыскался, прошла. Ему вдруг стало понятно, до какой степени трудно будет освободить Элен. Правда, неизвестно, хочет ли этого сама Элен?

Оказалось, что не он один размышлял над деталями предстоящей операции.

— Сэр, — сказал Логан, — если они предложат вам подняться на борт «Тенерифе», не соглашайтесь. Почти наверняка это ловушка.

— Тогда придется приказать дону Мануэлю зайти к нам.

— Здесь он может говорить все что угодно. Как мы проверим его утверждение, что мисс Элен нет у него на судне?

— Но, задержав дона Мануэля здесь, я могу отправиться туда сам и все проверить.

— Они все равно захватят вас. Он наверняка оставит им такое указание на случай своего невозвращения с «Мидлсбро».

— Но тогда, — вспылил Энтони, — у нас вообще нет никакого выхода. Это тупик!

— Не думаю, сэр, — спокойно сказал Логан, — просто нам надо в наших размышлениях вернуться на два шага назад.

— То есть?

— Мы пригласим этого испанца к нам и, если он согласится и прибудет, потребуем от него, чтобы он позволил нам осмотреть его корабль. И пусть он напишет об этом бумагу своему помощнику.

— А если он откажется?

— Это будет, во-первых, явным доказательством того, что мисс Элен находится у него на борту, а во-вторых, тогда и будем думать, сэр.

Дон Мануэль согласился навестить своего английского друга с угрожающей легкостью. Вместо того чтобы испытать чувство облегчения оттого, что все складывается так, как ему хотелось бы, он еще больше напрягся, ожидая за всем этим внешним дружелюбием каких-то особенных, дьявольских каверз. Он был даже не уверен в том, что ему удастся выдержать любезный тон в беседе с человеком, который в столь недавнем прошлом так много для него сделал.

Капитан «Тенерифе» спокойно поднялся на борт «Мидлсбро». Нельзя сказать, что внезапное появление у него в кильватере корабля Ямайской эскадры не показалось ему странным. Оставалось лишь надеяться на то, что эта встреча случайна и что капитану этого корабля вряд ли известны те не вполне корректные шаги, предпринятые им по отношению к мисс Элен. И если честно, то испанец вовсе не горел желанием встретиться с молодым Бладом — он чем дальше, тем больше жалел о том, что в свое время решил повести себя благородно, вместо того чтобы повести себя разумно. Получи он тогда за голову Энтони свои сто тысяч песо, все стояло бы сейчас на своих местах, не было бы этой встречи с голубоглазой блондинкой, разбившей ему сердце.

Так вот, когда дон Мануэль поднялся на борт «Мидлсбро» и увидел своего английского друга, то понял, что тот тоже не в восторге от их встречи. Тогда к чему это столь настоятельное приглашение прибыть на борт «Мидлсбро?»

Вскоре все объяснилось, но довольно неприятным для гостя способом. По команде Логана два сопровождавших дона Мануэля испанских солдата были мгновенно разоружены.

— В чем дело, сэр Блад?! — возмутился гость.

— Это сделано в целях вашей безопасности, — объяснил Логан, но в данной ситуации его объяснение прозвучало довольно издевательски.

Дон Мануэль повернулся к Энтони:

— Не многовато ли за то, что я пытался ухаживать за вашей сестрой, сэр?

— Но маловато за то, чем в результате закончились эти ухаживания, сеньор.

— Я не понимаю вас.

— Не надо делать из меня идиота!

Когда с ним обращались подобным образом, дон Мануэль вспыхивал и мог сказать слова и совершить поступки, которые были ему явно не на пользу.

— Нет, это вы перестаньте делать из меня идиота. Я теперь знаю, что Элен, будучи вашей сестрой, больше привлекает вас как женщина, чем как родственница.

— Вам не кажется, что вы вторгаетесь туда, куда вам вторгаться не стоит?

— Я, сэр, привык сам определять, куда мне стоит вторгаться, а куда нет.

— Придется вам объяснить, что это очень вредная привычка. — Энтони с этими словами взялся за эфес своей шпаги.

— К вашим услугам. — Испанец легко вытащил свою шпагу и отбросил в сторону шляпу.

Никто из присутствующих не посмел им помешать. Зазвенели клинки. Испанец оказался великолепным фехтовальщиком. Энтони, считавшийся одним из лучших клинков острова, это чувствовал. Нанося и отражая удары, молодые люди не прекращали вести еще и словесную дуэль.

— Ответьте мне, сэр, — говорил Энтони, энергично атакуя, — куда подевались ваши хорошие манеры. Вам ничего не стоит задеть честь девушки, которой вы совсем еще недавно оказывали знаки внимания.

— Не знаю, как у вас, сеньор, а у нас не принято обижаться на правду. Я просто произнес вслух то, о чем молчат некоторые.

— Кого вы имеете в виду, когда говорите «некоторые»?

— Ну хотя бы нашу общую знакомую, мисс Лавинию Биверсток. — Дон Мануэль изящно уклонился от удара.

— Лавиния?! Что вам сказала эта интриганка?

— Вы быстро поумнели, лейтенант, — усмехнулся дон Мануэль, переходя в атаку, — вы уже поняли, что она интриганка.

— В данном случае важно не то, что она вообще интриганка, а то, каким образом она интригует против меня.

— Вы так говорите, как будто обвиняете меня в сговоре с нею.

— А разве вы не ее сообщник?! — воскликнул Энтони.

Своей шпагой он задел левый локоть испанца, и на доски настила упало несколько капель крови.

— Отвечайте, вы, любитель срывать покровы с истины и говорить правду!

Дон Мануэль сделал вид, что не заметил укола, и спокойно продолжал поединок.

— Признаюсь, — сказал он, — мисс Лавиния пыталась мне помочь, но из этого ровно ничего не вышло.

— Вы хотите сказать, что Элен нет на борту «Тенерифе?» — со злой иронией в голосе спросил Энтони, усиливая ярость своих атак.

— Бог свидетель, — сказал дон Мануэль и неожиданно нанес укол в бедро своему противнику, — мисс Элен на моем корабле нет, хотя, признаюсь, я бы мечтал об этом.

Энтони прислонился спиной к грот-мачте и опустил шпагу.

— Я не могу поверить вам на слово, сэр.

Дон Мануэль, увидев, что поединок потерял смысл, вернул шпагу в ножны и, достав из кармана платок, приложил к раненому локтю.

— Это такое дело, где вряд ли можно вести себя по-другому, поэтому я не сержусь на вас. А чтобы вы имели возможность избавиться от подозрений, я приглашаю вас обыскать корабль.

Энтони тоже вложил шпагу в ножны.

— Более того, — продолжал испанец, — я готов остаться у вас на борту в качестве заложника и написать своему помощнику, чтобы он содействовал тем людям, которых вы пошлете, в поисках мисс Элен.

Лейтенант повернул голову к стоявшему рядом Логану и сказал ему упавшим голосом:

— Элен нет на «Тенерифе».

После благополучного завершения спонтанной дуэли молодые люди беседовали еще около двух часов, даже пообедали вместе, но уже без прежнего дружелюбия и сердечности. В конце стало понятно обоим, что они тяготятся обществом друг друга.

Энтони рассказал все, что ему было известно о налете на Бриджфорд. Дон Мануэль его выслушал, но ничего не сказал. Он сразу понял, кто был автором ночного рейда и у кого в руках находится в настоящий момент Элен. Подлая натура дядюшки Диего выдавала его с головой, и это не оставило равнодушным дона Мануэля. Нет, ему не было дела до ограбленных бриджфордских обывателей; другая мысль взволновала его — не дай Бог, дон Диего де Амонтильядо и Вильякампа, это кровавое чудовище, обратит свой бешеный темперамент на утонченную, образованную и воспитанную в холе и неге белокурую Элен. Именно об этом с содроганием думал дон Мануэль, рассеянно слушая Энтони. Тем не менее дон Мануэль не стал скрывать от своего бывшего друга, какую роль сыграла Лавиния во всей этой истории.

— Если бы она была мужчиной, я бы знал, что мне делать! — воскликнул лейтенант.

Испанец развел руками и тут же слегка поморщился — рана давала себя знать.

— В том-то и дело — только женщина могла построить такую коварную ловушку для Элен. Да, можно сказать, и для меня тоже.

Энтони вопросительно посмотрел на него.

— Да-да, она же мне не сказала о том, что вы с Элен не брат и сестра, и только позже мне стало понятно, что Элен отвергает мои ухаживания, потому что у нее были вы. Французы говорят — «ищите женщину», в данной ситуации правильнее было бы сказать — «ищите мужчину».

— Пожалуй, — согласился Энтони.

— Да и действия мисс Лавинии объяснялись тем же.

— Чем?

— Неужели вы так до сих пор и не сообразили? Припомните ваши последние с нею беседы. И не надо краснеть, нет ничего предосудительного в том, что вас любят сразу две красивые девушки.

Энтони решил перевести разговор на другую тему, но не нашел ничего лучшего, как спросить:

— А как вам кажется, не могла ли мисс Лавиния состоять в сговоре с этим негодяем, ну с этим, что организовал налет на Бриджфорд?

— Лавиния Биверсток — испанская шпионка? — хохотнул дон Мануэль. — Это, по-моему, вы хватили, мой друг.

Внезапно дон Мануэль отчетливо осознал, до какой степени он ненавидит этого счастливчика в форме лейтенанта английского флота.

Расстались молодые люди почти холодно, хотя и пожелали друг другу удачи. Дон Мануэль хотел было на прощание пообещать лейтенанту Бладу, что если он первым отыщет мисс Элен, то немедленно отправит ее на Ямайку, но понял, что это была бы явная ложь. Его язык отказался бы произнести подобную клятву. «Ну что ж, — подумал капитан „Тенерифе“, — значит, объяснение состоялось».