Разные люди родятся под щедрым, горячим солнцем. У одних – солнце в сердце, а другие только греются под солнечными лучами. Одни – весь жар своего сердца отдают людям, а другие живут, как скользкие улитки, закрывшись ото всех и никому не принося пользы. Одни живут в веках, а другие – исчезают бесследно, как сизая плесень на скалах.
В далекие, древние годы, когда люди еще не знали благостной силы огня, в одном племени, от одной матери родилось двое сыновей – Джедал и Абдель. Хотя были они родными братьями и одна материнская грудь вскормила их, были они непохожими, как день и ночь.
Джедал был рослым и стройным, как молодой тополь. Сильный и добрый, он охотно делился со всеми своей охотничьей добычей, помогал старикам и слабым женщинам. Абдель был приземистым и мрачным. Он никогда не смотрел в глаза людям. Когда ему удавалось убить своей стрелой серну или горного тура, он прятал их среди скал и съедал один, даже если его мать была голодной.
В то время властелином племени был угрюмый одноглазый нарт, живший на горе, в доме, сложенном из огромных каменных плит. Нарт был очень силен и злобен, а самое главное – он владел огнем – чудесным живым цветком, который разгонял ночной мрак и делал теплыми самые морозные зимние ночи.
Когда в горах бушевали зимние метели и холод сковывал тело, люди шли к жилищу одноглазого нарта и просили его пустить их погреться. Нарт щурил на пришедших свой единственный красный глаз, гладил сидящего около него большого злобного коршуна и улыбался своим безобразным жабьим ртом.
– А что вы дадите мне за тепло моего очага? – спрашивал он, всматриваясь в дрожащих замерзших людей, и сейчас же начинал сам назначать плату. – Ты, женщина, будешь каждый день носить пищу для моего очага – чудесный огненный цветок нужно кормить… Ты, девушка, будешь мне жарить мясо… А вы, охотники, принесете мне каждый по туру! Тогда я, может быть, пущу вас немного погреться у моего очага.
И люди покорно выполняли все повеления одноглазого, потому что слишком страшно и холодно было в горных теснинах, когда ночами в них свистел и бился ледяной зимний ветер.
Но как-то случилось так, что охота была плохой, все горные тропы замело глубоким снегом и охотники не смогли добыть для нарта обещанных ему туров. И когда вечером люди пришли к жилищу нарта, тот не пустил их к своему очагу.
– Пошли вон, лентяи! – закричал Одноглазый. – Вы плохо служите мне, и я не пущу вас к моему огню! Пошли вон!
– Смилуйся, о нарт! – начали просить женщины. -Наши дети погибают от холода! Мы сами уже два дня ничего не ели и кровь застывает в наших жилах…
Единственный глаз нарта засверкал злобой.
– Какое мне дело до ваших детей? – захохотал он. – Пошли прочь!
– Смилуйся, о Одноглазый! – стали просить мужчины. -Клянемся тебе, что первая добыча будет твоей!
– Вон! Вон! – крикнул нарт и, схватив свою тяжелую дубину, бросился на людей. – Вот вам, лодыри! Вот вам, обманщики!
Он бил своей дубиной и женщин, и стариков, и детей. А его коршун хлопал крыльями и вырывал из человеческих тел куски трепещущего мяса.
Люди бросились бежать от жилища нарта. А Одноглазый еще долго хохотал и грозил им вслед тяжелой дубиной. Потом он вошел в свою каменную хижину и заложил двери огромной скалой.
Всю долгую зимнюю ночь люди дрожали от холода в своей пещере и ждали восхода солнца. Но настал день, а тепла не было. По-прежнему неслись над горами низкие темные тучи, и выл ледяной ветер, и кружился колючий снег.
Мужчины ушли на охоту, но к вечеру вернулись с пустыми руками – им не удалось разыскать ни туров, ни диких коз.
Сбившись в кучу, согревая друг друга своими телами, люди лежали в самом дальнем углу пещеры, хмуро наблюдая, как сизые сумерки спускаются с гор, и вслушиваясь в дикий рев ветра…
Когда совсем стемнело, вдруг протяжно и горестно закричала одна из женщин. Ее ребенок умер у нее на руках.
– О-эй! Моя девочка, мой ясная звездочка! – плакала женщина, прижимая к груди закоченевшее тельце. И тогда Джедал порывисто вскочил с земли и сказал:
– Мы все не доживем до утра, если будем дрожать здесь, как шелудивые волчата! Эй, мужчины, собирайте в пещеру ветки деревьев! Я принесу огненный цветок! Я достану его у Одноглазого!
Он выбежал из пещеры, а мужчины отправились собирать пищу для огненного цветка. И каждый из них думал:
«О, если бы Джедал принес чудесный цветок! А если Одноглазый рассердится, то я буду ни при чем – ведь не я ходил к его хижине!»
Скользя по обледеневшим камням, задыхаясь от ветра, Джедал добежал до хижины нарта.
Каменная плита неплотно прикрывала дверное отверстие, и в щели пробивался яркий и теплый золотистый свет. Джедал заглянул внутрь жилища нарта.
Одноглазый спал возле пляшущего огня на медвежьей шкуре. Над ним, на каменном выступе, дремал его злобный коршун.
Джедал хотел окликнуть Одноглазого и попросить у него частицу огненного цветка. Но, взглянув на свирепое, безобразное лицо нарта, он решил:
«Нет! У такого ничего не выпросишь! А наши люди умирают от холода! Надо достать огненный цветок так, чтобы нарт не видел!»
Он бесшумно отошел от жилища нарта и разыскал большую, старую пихту, которую вместе с корнями повалил ветер. От этой пихты он отломил длинный смолистый корень и вернулся к каменной хижине нарта.
Одноглазый громко храпел на медвежьей шкуре.
Тогда Джедал осторожно просунул в щель пихтовый корень и коснулся им огненного цветка. Немного погодя на конце корня появилась небольшая алая звездочка.
Джедал вытащил корень. Налетел ветер, и звездочка вдруг расцвела в живой, сияющий, горячий огненный цветок.
Высоко вздымая факел, Джедал побежал к пещере своего племени. Сердце его наполнилось радостью.
«Теперь моему народу будет тепло! – ликовал он. – Чудесный цветок высушит слезы на щеках наших женщин, согреет детей, оживит мужчин и стариков!»
Неподалеку от пещеры Джедал вдруг провалился в какую-то расщелину, занесенную мягким снегом, и почувствовал под ногами что-то упругое.
Он осветил расщелину своим факелом и увидел почти целую тушу серны.
«Как хорошо! – подумал Джедал. – Теперь мой народ не только согреется, но и будет сыт!»
С ярко пылающим факелом и тушей серны, радостный и юный, вбежал он в пещеру.
– Вот огненный цветок! Теперь всем будет тепло! А вот мясо – все будут сыты! – закричал он.
Мрачные лица мужчин просветлели. Женщины с восторгом смотрели на молодого храбреца, и дети с благодарностью тянули к нему свои руки…
Только Абдель бросил на брата недобрый взгляд и, стиснув кулаки, торопливо отошел в темный угол пещеры. В принесенной Джедалом серне он узнал свою добычу, которую прятал в каменистой расщелине. Каждый день, когда мужчины уходили на охоту, Абдель отрезал от серны кусок мяса, утолял свой голод, а затем возвращался в пещеру.
Джедал сам разрезал серну на куски и роздал их, следя, чтобы ни одна женщина, ни один ребенок не остались голодными. Себе он взял только маленький кусочек мяса.
Вскоре все наелись и уснули, наслаждаясь живительным теплом, льющимся от чудесного огненного цветка.
Не спал только Абдель. Взгляд его, словно змея, шарил по спавшему у костра красавцу Джедалу.
«Почему каждый приветливо улыбается ему? – думал Абдель. – Почему он так строен, и лицо его тонко и красиво? Почему его любят люди, а меня нет? – Абдель, прикусив свои тонкие губы, продолжал рассматривать спящего брата, и взгляд его становился все более мрачным. – А ведь если я сообщу Одноглазому о том, что у него похитили огонь, то мне, пожалуй, всегда найдется место возле очага нарта и кусок мяса от его обеда…»
Немного погодя Абдель поднялся и выскользнул из пещеры.
Буря утихла, но стало еще холодней. Большая луна мелькала среди клочьев разорванных ветром туч и целовала белую, холодную землю.
Абдель совсем замерз, пока добрался до жилища нарта. Одноглазый не спал. Он достал из своих тайных запасов тушу большого тура, жарил куски мяса на костре и жадно поедал их, бросая объедки своему коршуну.
– О могучий нарт, пусти меня к себе, я хочу рассказать тебе об одном негодяе, обокравшем тебя, – сладким голосом прошептал Абдель, заглядывая в щелку.
Нарт нехотя немного отодвинул тяжелую каменную дверь своего жилища.
– Входи! – буркнул он. – Мне скучно и я охотно послушаю тебя, ничтожный обломок жалкого человеческого племени.
да! Ты прав, великий нарт! – проговорил Абдель, усаживаясь у костра и грея над ним свои длинные волосатее руки. – Я – жалкий, обломок, а ты – могучая скала Ты – прекрасен, а я безобразен.
Единственный глаз нарта уже ласково взглянул на пришельца.
– Ты мне нравишься, ты не глуп! – милостиво сказал нарт и бросил Абделю кусок мяса.
– О, спасибо тебе, могучий богатырь великого племени нартов! – воскликнул Абдель, принимаясь за еду.
– Твои слова, как сладкий мед. Если хочешь, оставайся у моего очага, – раздобрился нарт. – Мне нужно, чтобы кто-нибудь кормил огненный цветок.
– Спасибо тебе, повелитель нартов! – поклонился Абдель. – А знаешь ли ты, что во время твоего сна тебя обокрали, что у тебя похищена частица огненного цветка.
– Что?! – вскричал нарт, бешено вертя своим единственным глазом.
– Да, о могучий! Огненный цветок сейчас согревает и освещает пещеру, где спит Джедал и другие люди.
Нарт вскочил на ноги и схватился за свою тяжелую дубину.
– Веди меня в пещеру! Я должен отобрать у людей огонь, иначе они перестанут слушаться и кормить меня. А похитителя я покараю страшной карой! Веди!
Когда Одноглазый и Абдель бесшумно прокрались в пещеру, все еще спали. Среди камней весело прыгал по веткам животворный огонь.
– Вот он, похититель, о гордость нартов! – чуть слышно прошептал предатель, указывая на спящего Джедала.
– О, месть моя будет ужасна! – скривив свой жабий рот, прошипел Одноглазый. – Я оглушу его ударом дубины, а ты свяжешь похитителя вот этими веревками из оленьих жил и отнесешь его в мое жилище.
Дубина нарта поднялась и с глухим стуком опустилась на темя юноши. Словно судорога пробежала по телу Джедала. Абдель ловко и крепко опутал веревками бессильное тело брата, взвалил его на плечи и вынес из пещеры. Одноглазый завалил огонь камнями и, злобно плюнув на землю, вышел.
А люди спали, отдыхая после нескольких бессонных ночей, и ничего не слышали. Проснулись они только на рассвете от леденящего холода.
– Огонь погас! – горестно вскрикнула одна из женщин.
– Он не погас, а убит! – хмуро ответил один из мужчин, разбрасывая обломки камней.
И вдруг под одним из камней он нашел маленький красный, уголек. Мужчина нагнулся и осторожно положил на него несколько тонких веточек. Маленький язычок желтоватого пламени поднялся над веточками.
– Жив, жив наш огненный цветок! – воскликнул мужчина.
– Жив, жив! – подхватило все племя, протягивая руки к костру.
Когда яркое, веселое пламя озарило пещеру, самый старый человек племени тряхнул своею седой головой и спросил:
– А где же Джедал?
– Он, наверное, ушел на охоту! – ответили мужчины. – Он смел, наш Джедал.
– Он спас все племя, наш Джедал! – сказал седоголовый.
– Он мудр и справедлив! – подхватили женщины. Про Абделя никто и не вспомнил, потому что ни мужчины, ни женщины, ни дети не любили этого мрачного и злого человека.
Утром над горами поднялось сияющее, горячее солнце. Сразу стало тепло, и с гор побежали говорливые, веселые ручьи. Дикие козы вышли из горных тайников и начали разыскивать пищу.
– Сегодня будет добрая охота! – уверенно проговорил самый старый человек племени, окидывая еще зорким взглядом горы, покрытые белым снежным ковром. – Эге! Что это чернеет на скале, возле жилища нарта? – удивленно воскликнул он.
Все племя отправилось посмотреть на живое черное пятно, мелькающее на заснеженной скале.
Когда люди подошли ближе, они увидели, что на скале распростерт человек. Крепкие веревки из оленьих жил охватывали его раскинутые руки и ноги, привязанные к скале. Человек шевельнулся, поднял бледное окровавленное лицо, и люди узнали Джедала.
– Сын мой, Джедал! – закричала его мать, бросаясь к связанному.
Но Одноглазый выскочил из своего каменного жилища и оттолкнул женщину.
– Прочь! – свирепо выкрикнул он. – Этот негодяй похитил у меня огонь и должен умереть! Он погибнет от жажды и голода. Или мой коршун вырвет у него сердце.
– Но разве огня у тебя стало меньше? – спросил самый старый человек племени. – Ты пьешь воду из реки, – разве ты обкрадываешь реку? Тебя греет ласковое солнце – разве от этого его свет становится слабее? Ты дышишь этим чистым горным воздухом – разве его меньше становится?
– Молчи, старик! – прикрикнул Одноглазый. – Я сказал, что он должен умереть – и он умрет! Пусть все знают, что это же будет с каждым, кто осмелится похитить у меня огненный цветок.
Из жилища нарта вылетел его коршун. Взмахнув крыльями, он опустился на плечо Джедала и острым, изогнутым клювом вырвал из груди юноши кусок живого мяса.
– Сын мой! – застонала мать Джедала, снова бросаясь к нему.
Одноглазый взмахнул своей дубиной и ударил женщину по голове. Не вскрикнув, мать упала на камни с размозженной головой.
Джедал сверкнул глазами и рванулся изо всех сил. Но веревки глубоко врезались в его тело, и он со стоном, бессильно опустил голову.
Люди убежали от скалы, пораженные и испуганные страшной расправой нарта.
А Абдель, выйдя из жилища нарта, спокойно взглянул на мертвую мать и покачал головой:
– Глупая женщина! – проговорил он. – Разве можно идти против повелителя нартов?
В этот солнечный, весенний день мужчины племени убили трех коз и одного оленя. Самую жирную и большую козу они отнесли Одноглазому.
– Вот тебе, нарт, наша добыча! – сказали они. – Пусть нежное мясо козы смягчит твое сердце! Освободи нашего Джедала!
– Нет! – сверкнул единственным глазом нарт. – Он умрет…
В пещере племени ярко пылал огонь. Обильная добыча лежала у входа. Все были сыты. Солнце за один день согнало снег и на склонах гор появилась зеленая молодая травка и расцвели нежные, крошечные фиалки.
Но люди были грустны и молчаливы. Они думали о Джедале – ведь всегда так бывает: если человек любит свой народ, то и народ любит его.
– Мы должны освободить нашего Джедала! – сказал самый старый человек племени. – Или в наших жилах течет не горячая кровь, а мутная болотная вода?
– Всем племенем мы не справимся с Одноглазым! -грустно покачал головой один из мужчин. – Он могуч и свиреп.
Глубокой ночью один самый смелый юноша бесшумно подкрался к жилищу нарта. Одноглазый и Абдель спали на медвежьей шкуре.
Юноша подобрался к Джедалу и хотел перерезать веревки. Но тут его заметил коршун, охранявший пленника, и хриплым клекотом разбудил своего хозяина. Нарт выскочил из своего жилища, и юноша еле-еле спасся от его дубины.
Утром снова взошло ласковое солнце. С моря примчался теплый ветерок и гладил набухшие, мягкие почки на деревьях.
Люди пошли посмотреть на Джедала.
Лицо юноши потемнело, ясные глаза потускнели, и голова бессильно опустилась на грудь. Хищный коршун теперь уже безбоязненно терзал его тело и глотал кровавые куски мяса.
Люди плакали, глядя на умирающего Джедала, а Одноглазый, стоя в дверях своего каменного жилища, хохотал, оскалив безобразный рот.
Когда люди вернулись в свою пещеру, самый старый человек племени сказал:
– Мы должны спасти Джедала! Если нельзя одолеть Одноглазого злодея силой, нужно победить его умом и хитростью.
Когда над горами снова спустилась ночь и из ущелий поползли белесые туманы, старик вывел из пещеры все племя.
Бесшумнее осторожных серн, люди подобрались к жилищу нарта. Сквозь щели между огромных каменных плит доносился храп Одноглазого.
– А ну-ка, все мужчины! Навалитесь разом на эту каменную стену! – сказал старик.
Мужчины напрягли все свои силы, но огромная плита даже не покачнулась.
– Женщины, помогите! – позвал старик.
Мужчины и женщины вместе нажали на стену жилища Одноглазого. Она покачнулась, но устояла.
– Дети! Помогите нам спасти Джедала! – проговорил старик.
Маленькие детские ручонки тоже уперлись в скалистую плиту.
Под дружным натиском людей каменная стена качнулась и с грозным грохотом обрушилась внутрь жилища, прямо на спящего злодея и его прислужника – предателя.
Когда смолкло пугливое горное эхо, и наступила тишина, старик сказал:
– Теперь Джедал – наш Джедал – спасен!
И люди с веселыми криками побежали к скале освобождать юношу. Мужчины перерезали веревки, впившиеся в тело Джедала, женщины подавали ему мясо и свежую воду…
Хищный коршун попытался броситься на людей. Но что он мог сделать, если его хозяин лежал раздавленный тяжелой каменной плитой! Коршун ударил клювом одного из мужчин, но мальчики убили злобную птицу палками и камнями.
С радостными криками люди понесли освобожденного Джедала в пещеру, где ярко пылал огонь.
А над горами разгоралась золотистая заря. И казалось, что и горы, и небо, и земля улыбаются людям.