Марика взяли через два дня, когда он, не выдержав режим конспирации, сунулся на недавно купленную им квартиру, в которой уже два месяца жил вместе с Алиной. Не успел он припарковаться на свободном месте и выйти из машины, как неизвестно откуда налетевшие мужчины в штатском рывком распахнули дверь машины и за волосы выволокли его из-за руля, заламывая ему руки за спину. Захват прошел безупречно, тут Марика не спасли бы никакие годами отточенные навыки, вбитые ему в свое время в голову его тренером по каратэ Дауром.

— Милиция!

— Лежать не двигаться!

— Руки за голову! Ноги шире!

Эхом раздавались в голове Марика крики, которые, как ему казалось, незнакомые люди орали ему прямо в ухо. Чьи-то бесцеремонные лапищи мгновенно ощупали его с ног до головы и, не найдя при нем ничего предосудительного, заломили ему руки в защелкнутых за спиной наручниках и на карачках поволокли в неприметную белую газель, стоявшую неподалеку. На все это действо у группы захвата ушло не более полутора минут. Взревели двигатели, и небольшая колонна из трех автомобилей, оставив за собой прильнувшие к окнам лица любопытных обывателей и нервно взлаивающих дворовых собачонок, выехала со двора, образованного двумя параллельно стоящими кирпичными пятиэтажками.

Марик уже третьи сутки сидел в камере в подвале Ленинского РОВД. В первый же день после задержания его непрерывно несколько часов допрашивали сменявшиеся по очереди опера. «Добрых следователей» сменяли «злые», а затем приходили опять «добрые», и так по кругу. Вопросы и тех и других не отличались особым разнообразием: им нужно было знать, через кого покупались угнанные машины в Москве и во Владикавказе, кто перегонял автомобили, кто занимался перебивкой, кому они потом перепродавались и самое главное — им нужен его был канал оформления в ГАИ. Марик на всех допросах очень умело изворачивался, соглашаясь лишь с так удачно подкинутой ему Котом версией об их прошлогодней совместной поездке в Москву для покупки автомобилей. Больше за три дня операм из него ничего выжать не удалось. Наконец, на третий день ему устроили очную ставку с оперативником, ведшим за ним наружное наблюдение, и который был накануне отпущен ими в лесу.

— Ну что, узнаешь? — злорадно спросил Марика следователь, кивнув на вошедшего в кабинет «топтуна».

— В первый раз вижу, — не моргнув глазом, ответил тот, равнодушно мазнув по вошедшему бесстрастным взглядом.

— В первый раз, говоришь? — вскипел следователь и, подскочив к Марику, с силой повернул его лицо в сторону «топтуна»:

— А ты еще раз посмотри, может, вспомнишь, как вы с твоими дружками заставляли его в лесу рыть себе могилу? Внимательно смотри на него, я тебе сказал!!! Кто там еще с тобой был?!! Ну, отвечай быстрее, мразь!

— Руки от лица убери! Сказал, в первый раз вижу, значит так оно и есть. И вообще, я больше отвечать на ваши вопросы не буду. Отведите меня обратно в камеру, — злобно выдохнул в ответ Марик, дернувшись на стуле, но руки, пристегнутые наручниками к батарее, удержали его на месте.

В первый же вечер в ИВС Марик устроил двоим своим сокамерникам, попытавшимся его избить, обманувшись его внешне хлипким сложением, славный бой в ограниченном пространстве. Когда в камеру на шум и крики ворвались дежурные опера, двое верзил, скрючившись, валялись на полу, а взбешенный Марик остервенело пинал их ногами. С тех пор он в гордом одиночестве сидел в отдельной камере, а на допросах его на всякий случай пристегивали наручниками к батарее.

— Хорошо, не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому, — пригрозил ему следователь и вызвал сержанта, чтобы тот препроводил Марика обратно в камеру.

В камере Марик сел на нары, скрестив ноги, и задумался, тщетно пытаясь найти приемлемый выход из создавшегося положения. По всему выходило, что особых доказательств его вины у милиционеров не было — так, одни догадки и домыслы, весьма правда близкие к тому, что происходило в действительности, но их-то к делу не пришьешь. Если бы не вывезенный Валехой в лес «топтун», все бы было нормально. Хорошо еще, что его там не пришили, тогда бы ему ни за что не выпутаться, а сейчас пока еще есть шансы. Главное, ни в чем не сознаваться.

Через некоторое время щелкнул запор на двери, и в камеру мягкой походкой вошел темноволосый смуглый мужчина в дорогом темно-синем костюме.

— Ну здравствуй, дорогой племянник, — криво усмехнувшись, сказал он, и, ничуть не церемонясь, сел на нары рядом с Мариком. — Натворил ты, друг мой, дел, за год не расхлебаешь.

— Дядя Мурат! — изумленный Марик тут же вскочил со своего места.

Это действительно был его родной дядя по отцу — действующий полковник ФСБ, работавший в Москве. Как он здесь оказался, неужели приехал только из-за него?

— Сядь и не ори! — дядя властно махнул рукой, приказывая племяннику сесть на место. — Какой черт тебя дернул лезть в этот криминал? Ведь ты же неглупый парень и мог бы добиться гораздо большего в других областях. Что, ума не хватило понять, где можно с пользой приложить свои мозги?

— Да какой там криминал, — вяло попытался было протестовать Марик.

— Молчи лучше, хоть мне-то ты не лги. Знаешь, сколько на тебя есть оперативной информации? А если хорошенько покопать, то и за доказательной базой дело не встанет, и тогда, друг мой, загремишь ты по полной.

Марик молча опустил глаза в пол. Сказать дяде ему было нечего. Тот буравил его холодными глазами, а потом наклонился к нему поближе и тихо прошептал:

— Ладно, тебе просто повезло, что я вовремя вмешался в это дело. Скажи спасибо своей матери, которая меня нашла. Хорошо еще, что ты с твоими дружками трупов тут не нагородили, тогда и я тебя не смог бы снять с крючка. В общем так, ты сейчас выйдешь отсюда, и твое дело закроют. Благодарить меня не надо, — прервал дядя попытку Марика вскочить с места и продолжил:

— Не думай, что ты просто так отделаешься, но об этом потом и в другом месте.

На следующий день чисто выбритый Марик, одетый в строгий костюм, благоухал дорогим одеколоном, сидя за столиком приличного ресторана. Ничто в нем не напоминало человека, который только вчера находился в камере и отчаянно пытался избежать самого худшего. Жизнь вновь повернулась к нему своей светлой стороной, и это внушало некоторый оптимизм. Напротив него сидел дядя, который с аппетитом кушал и выпивал, время от времени бросая на племянника взгляды, полные невысказанной иронии.

— Ну что, криминальный воротила, покушали, а теперь можно и о делах наших скорбных поговорить, — дядя, положив вилку с ножом на опустевшую тарелку, аккуратно помакнул салфеткой губы и откинулся назад, пристально воззрившись на племянника.

Марик, который за все время обеда съел всего лишь маленькую горстку салата, молча кивнул головой. Он всегда побаивался своего могущественного родственника, который, как ему казалось, видел его насквозь. Вот и теперь под пристальным взглядом дяди у него даже разболелся живот.

— Какого, скажи мне черта ты связался с этим отребьем и занялся перепродажей ворованных машин? — дядя наклонился над столом и продолжил:

— У тебя ведь университетское образование, и мозги вроде правильно работают. И вот, вместо того чтобы идти в правильном направлении, ты корчишь из себя крутого бандита, хотя на самом деле ты и твои приятели всего лишь мелкие барыги, промышляющие скупкой и перепродажей краденного.

Марик заерзал на стуле и возмущенно засопел, но сказать пока ничего не решился. Дядя, не спускавший пристального взгляда с племянника, легко уловил его возмущение и с насмешкой продолжил:

— Что, не нравится? Вижу, хочешь возразить и гордо сказать, что кроме того, как банчить темными машинами, вы кого-то там напрягали и с кем-то там разбирались? Так поверь мне, что это все ерунда. Вы напрягали и разбирались с такими же мелкими аферистами и пройдохами, как и вы сами. Столкнись вы по-настоящему с действительно серьезными людьми, я бы с тобой сейчас не разговаривал, а носил бы четыре гвоздички на твою могилку. Что, немного научился махать руками и решил таким образом проложить себе дорогу в будущее? Поверь мне, что никакого будущего у таких как вы быть не может. Их либо очень скоро зароют на два метра в землю, либо рано или поздно упекут далеко и надолго.

Марик во время этого монолога подавлено молчал, но потом решился вставить свое слово.

— А скажи, дядя Мурат, чем мне, молодому амбициозному парню, было заняться в это время? Что, сидеть на шее у матери с тетей, или пойти на завод? А может быть, мне нужно было пойти торговать на рынок? Ты ведь знаешь, дядя, что сейчас творится у нас в республике, да и по всей стране. Я просто хотел встать на ноги и заработать авторитет.

— На завод, говоришь, пойти работать… — хмыкнул дядя:

— А что, это идея не из худших, может быть, тебе и придется поработать на заводе, чтобы смыть некоторые грешки. У тебя какое образование?

— Экономическое.

— В общем так, племянничек, с этого момента ты будешь делать все так, как я тебе скажу. Благодарить будешь потом. Для начала, ты быстро и аккуратно сбудешь с рук прочь все криминальное барахло, которое числится за тобой. Только смотри, сделай все по уму и не спались на горячем. Потом ты занесешь десять тысяч долларов одному уважаемому человеку, который согласился замять твое дело, и пять тысяч долларов тому парню, которого вы с твоими дружками чуть не закопали в лесу.

При словах о деньгах, с которыми ему придется расстаться, лицо Марика огорченно вытянулось. Дядя, от зоркого взгляда которого не ускользнула скорбная мина племянника, с нажимом добавил:

— Да-да, а как ты думал, что все делается за просто так, ради моих или твоих красивых глаз? Нет, друг мой, за все в жизни нужно платить, и поверь мне, твое дело стоит и не таких денег. Так что заплатишь все, как я сказал, и никуда не денешься.

— Да, дядя, — кивнул Марик.

— Ну и напоследок самое важное. Ты сегодня же скажешь своим друзьям и прежней жизни «до свиданья», и в кратчайшие сроки устроишься работать экономистом на завод. На тот же «Бином» или на «Победит», к примеру, это не суть важно…

— Но дядя…

— Что «дядя, дядя»! — резко оборвал Мурат Аланович робкую попытку племянника возразить:

— Что, уже забыл, кто тебя из кутузки вытащил? Для начала поработаешь годик-другой на заводе. Будешь там примерным активистом и передовиком, заработаешь себе трудовую биографию, а потом я тебя перетащу в один из комитетов при правительстве республики. В какой-нибудь комитет по материнству или делам семьи, не суть важно, туда сейчас многие видные люди своих недорослей пристраивают. Мозгами уже надо учиться думать, а не кулаками махать. Кроме работы на заводе, поступишь на заочный в хороший Московский институт. Тебе нужно получить второе высшее — лучше всего по муниципальному управлению, это потом сильно пригодится. Лет через пять-семь, если будешь вести себя по уму, при моей помощи ты здесь в республике и до министерских постов можешь дорасти. И тогда все те, кто сейчас и в грош тебя не ставят, несмотря на всю твою показную крутость, будут пресмыкаться перед тобой, и ловить каждый твой взгляд. Тогда-то у тебя появятся и деньги, и возможности, а самое главное — у тебя будет настоящая власть, данная тебе государством. Тогда тебе и самому твои мелкие сегодняшние делишки увидятся мелкой ерундой, которая не стоит и секунды потраченного времени. Ты понял меня?

— Да, понял, дядя, спасибо тебе, — соглашаясь, кивнул Марик:

— Я все сделаю так, как ты скажешь.

— Ну вот и хорошо, — расплылся в широкой улыбке Мурат Аланович, придя в отличное расположение духа:

— У меня на тебя есть большие планы, только я тебя прошу, ты аккуратно закругли все свои нынешние дела и затихни. Чтобы никаких потусторонних движений больше не было. Отныне ты должен стать самым законопослушным человеком в этой республике. Иначе я просто плюну на все и предоставлю тебя твоей судьбе, а тогда она у тебя будет незавидной.

— Да, дядя.

Следующим утром Марик позвонил Коту и вызвал его на встречу. Он до сих пор злился на него за то, что тот на допросе в милиции не отрицал факт их совместной поездки за машинами в Москву. Несмотря на то, что на допросах не всплыло ничего из того, что мог бы выложить милиционерам Кот, Марика грыз червячок сомнения. Хотя, по большому счету, если бы тот раскололся по-настоящему, то, наверное, даже могущественный дядя не смог бы вытащить Марика из кутузки. Кроме того, Марику срочно нужна была помощь, а обратиться сейчас было не к кому. После задержания Марика, Валеха вместе со своими подручными спешно снялся из города и залег на дно, не оставив никаких координат для связи. Марику, чтобы расплатиться с людьми, указанными ему дядей, нужно было срочно реализовать две остававшиеся в его распоряжении ворованные машины, спрятанные в надежном месте. Оформить документы и найти покупателей он мог бы и без посторонней помощи, а вот для перебивки кузовов и двигателей нужен был специалист.

Кот появился точно в оговоренное время и сел в машину на пассажирское место рядом с водителем, вопросительно уставившись на Марика.

— Здорово, дружище, — расплылся в улыбке Марик и, вместо обычного рукопожатия, обнял младшего товарища. Когда ему было нужно, он мог быть очень обаятельным.

— Привет, — несколько опешил Кот, все еще хорошо помнивший, чем закончилась их недавняя встреча.

— Ну как дела, братишка? Как там родные, как Граф? — все также лучезарно улыбался ему Марик.

— Да ничего, все нормально, спасибо, — осторожно ответил Кот, все еще недоумевая о причинах такой внезапной смены настроения Марика.

— Ну вот и хорошо, — кивнул тот, и перешел к делу:

— Тут у меня одна тема появилась. Тебе нужно будет по-быстрому сделать две тачки на продажу. Так что бери свой инструмент, где он там у тебя спрятан, и я тебя сейчас отвезу на место.

— В смысле? — удивленно поднял брови Кот, недоуменно посмотрев на собеседника:

— Какая тема? Какой инструмент?

— Ты что, не выспался, что ли? В обычном смысле, нам нужно срочно перебить две тачки.

— Что-то я тебя перестал понимать, Марик, — покачал головой Кот:

— Ты же недавно мне сказал, что никаких дел со мной и с Графом иметь не хочешь, а сейчас просишь перебить какие-то непонятные машины.

После ареста и предыдущего разговора с Мариком, Кот, поразмыслив, твердо решил завязать с криминалом и заняться чем-то более спокойным. Он уже серьезно подумывал о том, чтобы на будущий год податься в Москву — поступать в театральный. Он имел неплохие таланты по части лицедейства и решил, что настало время реализовать свои юношеские мечты о сцене, тем более что родные, напуганные недавними событиями, готовы были поддержать его в любом деле, лишь бы он занялся чем то путным.

— А, ты о том разговоре, — беспечно махнул рукой Марик:

— Да не бери в голову, мы с Валехой тогда немного погорячились, с кем не бывает. Ну так что, сделаешь? Там и дел-то на пару-тройку часов, а я тебе потом денег подкину.

— Марик, да не умею я такого, так что ты с твоим предложением не по адресу, — снова покачал головой Кот.

— Как это не умеешь? — теперь уже опешил Марик, он совсем не ожидал такого поворота:

— Ты же делал раньше. Что ты мне тут какую-то фигню гонишь?

— Ничего я тебе не гоню. Ты сам видел когда-нибудь, как я машины делал?

— Ну, нет не видел, а в чем дело?

— Так вот. Все это время я приглашал на машины одного своего знакомого, а вам говорил, что все делаю сам, просто для солидности. Понимаешь, мне просто хотелось добавить себе веса в твоих с Валехой глазах.

Марик ошеломленно смотрел на спокойного Кота и не знал чему ему верить.

— Постой, ты хочешь сказать, что все машины делал не ты, а кто-то другой?

— Ну да, мы же с тобой знакомы чуть ли не с пеленок. Ты же сам знаешь, что у меня руки всегда из задницы росли, а тут такая тонкая работа. Да я никогда бы с этим не справился. Поэтому я и просил своего знакомого парня сделать это вместо меня, и платил ему за это деньги из своей доли.

Марик изумленно замолчал, переваривая только что полученную информацию. Он действительно никогда не видел Кота за работой, довольствуясь только ее готовым результатом. Неужели и вправду машины делал кто-то другой, или Кот просто нагло врет прямо ему в глаза? Прервав возникшую паузу, Марик сделал еще одну попытку уговорить товарища.

— Ладно, пусть будет так как ты говоришь, хотя у меня большие сомнения на этот счет. А тот парень, который, как ты говоришь, делал нам тачки, пусть он сделает и эти две, я ему хорошо заплачу.

— Нет, не получится, — пожал плечами Кот:

— Когда меня взяли в ментовку, он испугался, соскочил из города и затихарился где-то так, что даже его родные не знают, где он сейчас.

— А кто это? Я его знаю? Может, я сам его найду и пообщаюсь на эту тему? — попробовал настоять на своем Марик.

— Нет, ты его не знаешь, и он действительно сейчас соскочил из города, так что извини, но помочь я тебе ничем не могу. Если у тебя все, то я пойду, а то мне по делам еще нужно.

— Ну да, давай иди, — кивнул ему Марик и на прощание, когда Кот уже открыл дверь, добавил:

— Запомни этот день, Котяра, я тебя попросил о помощи, а ты повернулся ко мне задницей. Долг платежом красен. Смотри, когда-нибудь и ты меня о чем-нибудь попросишь, и я поступлю также.

— Да о чем ты, Марик, — удивленно развел руками Кот. — Я бы и рад тебе помочь, но извини, не могу.

Кот вышел из машины и, небрежно засунув руки в карманы брюк, неторопливо пошел в сторону автобусной остановки. «А вот хрен тебе, Марик, — мстительно думал он, — давай-ка теперь сам, без добровольных помощников покрутись, как уж на сковородке. А то, как тебя припекло, так ты, блин, прямо без мыла в задницу влезть норовишь. А потом, когда необходимость отпадет, опять будешь корчить из себя барина, раскидывать веером пальцы и пускать сопли пузырями. Спасибо, знаем мы такие штучки, слава богу, уже ученые».