На следующее утро Егор проснулся от громкого гогота Дато, Гамлета и остальных парней из первой семьи. Как и обычно, утром к ним в камеру зашел давно всем знакомый контролер с проверкой. Во Владикавказком СИЗО, в отличии от других мест, где уже успел побывать Егор, утренняя проверка была пустой формальностью. Прикормленный красномордый контролер, заглядывая по утрам в хату, считал обитателей камеры просто по головам и никакой переклички никогда не проводил. На этот раз, едва он открыл дверь, как на продол грубо вытолкнули парня, которого он только вчера привел в камеру.

— Принимай эту певчую птичку.

— Вот, держи новое пополнение для хаты три два.

— Забери отсюда этого пидора.

Вразнобой загалдели столпившиеся у двери парни.

— Гамлет, ты чего? — ошарашено уставился на старшего по камере удивленный таким поворотом контролер.

— А ничего, — презрительно осклабился тот, — нечего этому пидору делать среди честных арестантов. Давай веди его к остальному петушиному выводку в хату три два.

— Смотри, Руслану это может не понравиться, — неубедительно попытался возразить Гамлету контролер.

— Аслан, давай забирай его отсюда побыстрее, с кумом я сам вопрос решу, — веско отрезал Гамлет, — убери отсюда этого типа, а то я за его здоровье здесь не ручаюсь.

Контролер, ворча что-то себе под нос, закрыл дверь и увел прочь сгорбившегося, совершенно подавленного парня.

Поднявшийся на локте заспанный Егор тихо спросил у Роберта, сидевшего рядом.

— А что тут ночью произошло?

— Гамлет сегодня ночью вместе со своими кентами опустил этого типа, которого нагнали из хаты.

— В смысле? Они его что…?

— Да нет, глину они ему не месили, — отрицательно покачал головой Роберт, — просто заставили дотронуться до конца у Гамлета, и все — парень враз стал петушиной масти.

— Как это заставили?

— А вот так, — презрительно цыкнул выбитым зубом Роберт, — он ведь, гнида поганая, сам признался, что раздвигал булки перед ментами, и хотя те его не проткнули, по всем понятиям он все равно пидор. А на фига, скажи, нам в хате такое счастье? Вот Гамлет, чтобы этот тип нашу хату не запомоил, и опустил его, чтобы тот уж наверняка в три два попал.

Ближе к вечеру обитателей камеры восемьдесят семь начали дергать к куму. Все обитатели камеры прекрасно понимали, по какому поводу вся эта суета. Егора вызвали одним из последних. Войдя в уже знакомый ему кабинет в сопровождении конвоира, Егор, подчиняясь радушному кивку хозяина кабинета, сел на указанный ему стул.

— Ну, и как ты обустроился на новом месте? — радушно улыбаясь, спросил опер, дождавшись, когда толстая звуконепроницаемая дверь закроется за контролером.

— Нормально, — пожал плечами Егор.

— Видишь, это я для тебя постарался, определил тебя в хорошее место к вполне вменяемым людям. Ведь так же?

Егор снова пожал плечами.

— Ну что, ты подумал над моим предложением?

— А что тут думать, я вам еще тогда сразу все сказал, — отрицательно покачал головой Егор. — Нет, Руслан Александрович, увольте, я ваших делах не участник.

Опер пристально посмотрел на собеседника и зло усмехнулся, так что его черные усы грозно встопорщились, как у таракана.

— Ну, ну. Ты, наверное, считаешь себя самым умным и решил тут в свои игры поиграть.

— Какие еще свои игры? — не понял опера Егор.

— А вот, бля, такие! — грохнул кулаком по столу опер. — Из чьей хаты сегодня пацана в тридцать вторую отвели, не из вашей ли?

— А я-то тут причем?

— А кто причем?

— Не знаю, я всю ночь спокойно проспал на своем месте, так что не в курсе что там и почем.

— Ты мне-то Ваньку не валяй, — злобно ощерился Руслан Александрович. — Думаешь, я не знаю, кто находился в соседнем боксе, когда этого придурка Абдулова кое-кто учил уму разуму, а этот баран безмозглый орал благим матом на весь изолятор? В тот день как раз сюда пришел ваш этап из Ленинского ИВС. И по какому-то интересному совпадению из вашей камеры восемьдесят семь в этот момент там были ты и Хасан Джиоев. А вчера, по другому интересному совпадению, после того как к вам в камеру заехал этот долбаный новичок, вы вместе с тем же Джиоевым и Гамлетом Дзараховым о чем-то долго шушукались, после чего ночью означенный, Гамлет вместе со своими дружками, выражаясь вашим блатным языком, «опустили» гражданина Абдулова. Ну что, тебе есть что сказать?

— Да нечего мне говорить, гражданин начальник, — упрямо покачал головой Егор, — я спокойно спал всю ночь, а вчера с Джиоевым и Дзараховым разговаривал совсем по другому поводу.

— Смотри, парень, не прогадай, — Руслан Александрович, не спуская с Егора пристального взгляда, откинулся на спинку кресла. — Сегодня Дзарахов со своими дружками опустил Абдулова, завтра, глядишь, они за тебя примутся. Ты-то им кто? Не брат, не сват, просто так посторонний. Смотри, вот пересекутся ваши интересы, и никто тебе, кроме меня, помочь не сможет. А ты вот мне в сущей мелочи помочь не захотел.

Егор только угрюмо молчал и смотрел на стенку. Он не хотел иметь никаких дел ни с кумом, ни с Гамлетом, ни с кем бы то ни было в этом чертовом изоляторе.

Через час в этом же кабинете произошел совершенно другой разговор.

— Ну что, Дзарахов, ты, как я посмотрю, тут у меня слишком вольготно себя почувствовал. Собрал, понимаешь, вокруг себя кодлу своих друзей и родственников, пьешь водку, наркотой балуешься, других заключенных ущемляешь, вот сегодня того же Абдулова «опустил», — Руслан Александрович, раскачиваясь на стуле, так и буравил своими черными глазами сидящего перед ним Гамлета.

— Какой еще такой наркотой, кого я там опустил, гражданин начальник? — Гамлет, широко распахнув глаза и состроив физиономию невинно оболганного, развел руками. — Ничего я об этом не знаю. Да я вообще никого не трогаю, парюсь тут потихоньку за чужие грехи и жду справедливого суда.

— Ну, насчет чужих грехов ты мне тут не заливай, ты на себя со стороны посмотри — на тебе ведь пробу ставить негде. Так что сидишь ты тут за дело. А вот КАК ты здесь сидеть будешь до суда, а может быть и после, это только от меня зависит, — тут же подхватил опер. — Может, будешь так же как и сейчас, комфортно балдеть в кругу друзей и родных, а может ведь получиться и совсем по-другому. Вот разгоню я нахрен вашу «братскую» кодлу, а тебя самого закатаю для начала на пару недель в карцер, а там, глядишь, еще чего придумаю, чтобы осложнить твою распрекрасную жизнь. У меня ведь, ты, наверное, слышал, фантазия на эти вещи весьма богатая.

— За что, начальник? — протянул Гамлет, продолжая смотреть честным взглядом на кума. — Врут все, сволочи, ничего ведь подобного не было.

— Неправильный задаешь ты вопрос, Дзарахов, неправильный, — не отрывая пристальный взгляд от собеседника, покачал головой опер. — Тебе ведь не «За что?» нужно спрашивать меня, а «Зачем?»

— Ну и зачем же?

— А нужна мне от тебя одна маленькая услуга, а там глядишь, и я в ответ прикрою глаза на некоторые твои безобразия. Одолжения, как ты сам, наверное, понимаешь, всегда должны быть взаимными.

— Ну уж нет начальник, чтобы я сукой становился, никогда такого не будет, — сразу покачал головой Гамлет. — Дело твое, можешь разогнать всю нашу хату, или загнать меня в карцер, но этого ты от меня не добьешься.

— Да чего ты так разволновался? Мне ведь ничего такого от тебя и не надо, — успокаивающе поднял ладонь опер, — я же не сказал, что тебе нужно на кого-то стучать или сексотом становиться. То, что мне нужно, я и так знаю. Ты это, наверное, уже заметил?

— Да уж заметил, начальник, — заиграл желваками Гамлет.

— Ну вот. А нужно мне всего лишь прижать одного человечка. Немного так, самую малость, прижать и все, никаких тебе репрессий и разгонов, если, конечно, ты меру в своих художествах будешь знать. Я, конечно, накажу вас немного, чисто для виду, но перегибать палку не буду…

Поздно ночью, когда большинство арестантов в камере уже уснуло, Гамлет собрал малый семейный совет. Рядом на столе тихо бормотал что-то включенный телевизор, на который тупо пялилось несколько сонных арестантов. Гамлет сидел за столом и тихим шепотом передавал своим собеседникам суть сегодняшней беседы с кумом. Рядом с ним расположились только его самые близкие друзья Дато и Давид.

— В общем так, — подытожил Гамлет в конце рассказа, — кум попросил меня немного прижать Каратилу, у него к нему есть какой-то свой интерес, а взамен он пообещал нас не трогать.

— Бля, пацаны, как-то в падлу нам по мусорским закидонам щемить кого бы то ни было, хотя этот тип мне по-любому не нравится, — усомнился Давид. — Каратила он там, или дзюдоила — мне это лично по фигу. Если по-чесноку — то я бы его чисто для собственного кайфа чуток поприжал.

— Ну так давай совместим приятное с полезным, — упрямо качнул головой Гамлет, — сделаем это для собственного кайфа, и заодно кум от нашей хаты отстанет.

— Для этого подходящий повод надо найти, — буркнул Дато, — у него вон в знакомцах Антон и другие авторитетные пацаны числятся, на него просто так не наедешь.

— Ну так давай-ка вместе помаракуем, как такой повод создать. Он ведь здесь случайный пассажир, поэтому надо подловить его на каком-нибудь косяке и потом спросить с него по полной. Тогда ни у кого из авторитетов не будет повода заступиться за него.

На следующий день несколько парней из семьи южан сели играть в карты на отжимания. Игра шла бурная, с веселыми подначками и приколами, так что некоторые не задействованные в этой забаве арестанты с завистью смотрели на веселящихся парней. Поймав взгляд молодого худенького паренька, соседа Егора по нарам, банковавший Дато дружелюбно улыбнулся ему:

— Чего скучаешь? Давай, присоединяйся.

— А можно? — удивился Эдик, попавший в СИЗО за мелкую кражу. До сих пор парни из первой семьи его особым вниманием не удостаивали, и поэтому ему весьма польстило предложение Дато, тем более, что игра шла не на деньги.

— А чего ж нельзя?! — расплылся в радушной улыбке Дато, ловко сдавая карты. — Ставка у нас чисто символическая — всего десять отжиманий от пола. Даже если проиграешь, особо не напряжешься.

Эдик тут же перебрался на нары к игрокам и с удовольствием влился в общий игровой процесс. Через некоторое время внимание Егора, который лежал на своем месте и читал довольно замусоленную книжку «Анжелика маркиза ангелов», невесть как оказавшуюся в камере, привлекли бурные крики, доносившиеся с противоположной стороны.

— Не, ну что ты, бля, лепишь тут гнилые отмазы? — Громко возмущался вчерашний малолетка Арсен. — Ты давай не соскакивай с темы. Если проиграл — отвечай как путевый пацан.

— Да я не отожмусь столько сразу, — пытался оправдаться Эдик, — давай я по частям.

Остальные игроки возмущенно загалдели.

— Ни хрена!

— Ты че, бля, фуфломет что ли?

— Надо было раньше вскрываться, зачем повышал ставку!

— Как это не отожмешься? — наконец подытожил общее мнение Давид. — А зачем тогда ты сел играть? Давай отжимайся сто раз и ты свободен.

Эдик обреченно встал со своего места, вышел на пространство между нарами, принял упор лежа и принялся отжиматься.

— Давай, давай, не сачкуй, делай полные отжимания!

— Ниже, ниже!

— Руки выпрямляй полностью…

Обрадованные очередным развлечением арестанты обступили худенького парнишку, который из последних сил пытался делать четкие отжимания на дрожащих от напряжения руках.

— Шестьдесят девять, семьдесят… — громко считал Арсен.

— Все… Не могу больше, — взмолился Эдик, из последних сил выпрямив руки.

— Не-е-т, брат, шалишь!

— Давай, давай, отжимайся, тебе еще тридцатник остался.

— Никаких скачух!

Эдик, согнув руки, извиваясь как червяк, пытался подняться вверх, но измученное тело отказывалось его слушаться. Наконец он сдался и упал лицом в бетонный пол.

— Все, больше не могу, делайте что хотите, — сдавленно прохрипел он.

— Что хотим? — ехидно прошипел Арсен — А ты знаешь, что за такие косяки и за такие слова ты можешь даже своей жопой ответить?

Эдик угрюмо молчал, сидя на полу.

— Давай, фуфлыжник, отжимайся еще тридцать раз, — нетерпеливо дернул его за плечо Давид, — а то действительно мы тебя кольнем в тухлую вену кожаной иглой, и поедешь ты на курорт в хату три два, к Абдулле в гости. Он, наверное, там тебя уже заждался.

— Это беспредел, — тихо прошептал Эдик.

— Что!? Что ты там сказал? А ну повтори? — мощный татуированный Давид угрожающе навис над скорчившимся на полу пареньком.

В камере стало очень тихо, казалось, что даже воздух вокруг накалился, а время замедлило свой бег и стало тянуться подобно вязкой черной смоле.

— Это беспредел, — уже громче повторил Эдик.

Давид удивленно вскинул брови.

— Слышь ты, пацан, да я тебя щас и в самом деле огуляю.

Эдик сжался, как маленький звереныш, и ненавидяще уставился здоровенному отрицале прямо в глаза:

— А вот хрен тебе.

— Нет, ну ты, баклан, совсем попутал!

Озверевший Давид наклонился и, толкнув Эдика на пол, резким рывком попытался стащить с него спортивные брюки. Эдик громко завизжал и, изо всех сил вцепившись руками в свои штаны, стянутые до середины молочно-белых тощих бедер, стал отчаянно отбиваться от верзилы ногами. Давид, которого сопротивление жертвы только еще больше взбесило, начал наносить Эдику мощные удары правой рукой, продолжая левой стягивать с него штаны.

— Щас я доберусь до твоего очка, мудила, — злобно шипел он, успешно ломая слабеющую оборону своего противника.

Арестанты, находившиеся в камере, как зачарованные вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть то, что происходит на полу межу нарами.

— Убери от него руки!

Егор, который не в силах был безучастно наблюдать за разворачивающейся на его глазах мерзкой сценой, вскочил со своего места и резко оттолкнул Давида в сторону.

— Ах ты падла! Значит, ты с ним заодно! Пацаны, мочи его!!!

Давид, яростно выпучив, красные от злости глаза, кинулся на Егора, метя своим огромным кулаком ему в лицо. Одновременно с Давидом, на заступника Эдика слаженно бросились еще несколько крепких парней из «первой семьи». Все это выглядело так, как будто они были уже наготове, и только ждали сигнала к атаке. Егор не задумываясь, на автомате выбросил ногу, встретив налетающего на него Давида ударом пяткой в челюсть. От мощного йоко-гери в челюсть здоровенного парня подбросило и он, раскинув руки, с грохотом рухнул на нары, увлекая за собой еще пару человек. В это же мгновение Егор, не теряя времени, быстро крутнулся волчком вокруг оси и ударом правой ноги уширо в солнечное сплетение отбросил на решетку подбегавшего к нему Дато. Третьим ударом ноги, боковым маваши в голову, он уложил на пол неудачно для себя вылезшего вперед Арсена.

— Мочи его!

— Заходи сбоку!

— Одеяло, кидай ему на голову! Одеяло!

Пять или шесть человек, не остановленных примером уже пострадавших товарищей, обступали Егора полукругом. В узком, не более полутора метров шириной, пространстве между длинными нарами развернуться особо было негде, и Егор быстро вскочил на нары, смещаясь по ним к стене и занимая стратегически выгодное для себя положение. Из под ног у него тут же откатились пару человек, не желавших принимать участия в схватке.

— Стоять!!! А ну хорош, бля, руками махать!

В пространство между Егором и пытающимися обойти его противниками, раскинув руки в стороны, выскочил преодолевший начальную заторможенность Иван.

— Хорош, я сказал!!!

— Уйди, Иван!

Гамлет, наконец, вышел из тени на первый план и взял на себя руководство акцией возмездия. Остальные нападавшие с угрожающими лицами сгрудились у него за спиной.

— Нет! — Иван решительно покачал головой — Давай перетрем это дело без махача.

— Он сам напросился и теперь пусть получит, — покачал головой Гамлет, не делая, впрочем, попытки пойти вперед.

— Уйди, Иван, я щас его порву на хер!

Дато, которого Егор еще вначале схватки отшвырнул ногой на решетку, уже оклемался и вытянул откуда-то из заначки весьма приличных размеров охотничий нож. Глаза у Егора так и округлились, а в его голове бешеным галопом понеслись мысли «Нож в камере!!! И не какой-нибудь перочинный, а реальный свинокол, которым при желании и некоторой удаче можно всю хату перерезать!!! Ну ни фига себе сюрпризец…»

Егор сместился еще немного вбок к стене, чтобы его нельзя было обойти сзади, и, быстро подхватив чью-то подушку с нар, выставил ее перед собой в качестве щита.

— Разойдись, братва, махач в хате — это западло, — поддержал Ивана Роберт.

— А кто, бля, начал!? Кто начал? Это же он, этот мудила-Каратила. Лучше свалите отсюда, пацаны, я ему щас по-любому ливер вскрою, — не унимался Дато.

— Остынь, Дато, давай обратимся к смотрящему за домом. Пусть сам Гассан рассудит это дело, — твердо стоя на широко расставленных немного кривоватых ногах покачал головой Иван. — Не по понятиям нам здесь, как бакланам уличным, руками махать. И жмуры нам в хате тоже не нужны.

Услышав имя смотрящего по тюрьме, законника Гассана, Гамлет еще больше нахмурился, впав в тяжелые раздумья. Его семейники также замерли.

— Да что мне Гассана ждать, я и сам его щас по полной отоварю! — Дато, размахивая ножом, сделал еще одну попытку рвануться вперед.

Тут самый старый обитатель камеры Славик, подойдя откуда-то сзади, обхватил его за плечи и что-то горячо зашептал впавшему в ярость парню на ухо.

— Ладно, — пышущий злобой Дато немного сник и кинул на Егора полный угрозы взгляд. — Тебе по любому конец пришел. Гассан с тебя спросит как с гада.

— Там посмотрим, — бросил ему в ответ Егор, и убедившись, что нападения опасаться больше нечего, кинул подушку вниз и сел на нарах около стены, скрестив ноги по-турецки.

— Восемь-семь, восемь-семь. Вы что не слышите?… Что там у вас? Что за шухер? — из-за решетки слышались несколько встревоженных голосов, наперебой пытающихся узнать причину сильного шума в камере восемь семь.

— Все нормально, восемь пять, — к решке подошел сам Гамлет. — Так, немного поцапались по мелочам. Сейчас накатаем маляву Гассану, чтобы он учинил разбор.

Возбуждение в камере потихоньку улеглось, и все разошлись по своим местам, разбившись на несколько неравных кучек. Давид, который напоролся челюстью на пятку Егора, уже пришел в себя и теперь, очумело потряхивая напрочь отбитой головой, сидел в рядом с Дато и Гамлетом, время от времени бросая злобные взгляды в угол, где сидел его обидчик.

— Все нормально, пацаны, — тихо прошептал Гамлет. — Каратила, по понятиям, вмешался не в свой базар, и ударил Дато и Давида ногой. Гассан за такое с него спросит, тем более, что он тут залетный пассажир и вообще не нашей масти.

— Да я его, гада, ночью все равно задвину, — до сих пор пышущий злобой Дато стиснул свои мощные кулаки так, что побелели костяшки. — Сделаю ему колумбийский галстук от уха до уха, чтоб этой падле неповадно было ногами размахивать.

— Не кипешуй, брателла, — Гамлет положил свою тяжелую ладонь на колено Дато и многозначительно посмотрел на Давида, — и ты тоже успокойся. Сейчас, когда прозвучало имя Гассана, нам нельзя кидаться на Каратилу, за это с нас самих спросят так, что мало не покажется. Потом, после разбора, будет видно, как все повернется. Главное — мы, как и было уговорено, наехали на этого типа и при этом остались правы. А вообще, ты, Дато, зря за нож схватился, жмуры нам в хате и вправду не нужны, мы бы его и так отоварили по полной.

— Ну да, конечно, а если бы он тебя ногой так ударил? Он же, сука рваная, мне чуть грудак не проломил, — обиженно вскинулся Дато.

— Да фигня все это, мы бы его сначала товарнули, а потом копчиком на пол посадили и опустили бы ему почки. Он бы кровью ссал, пока бы не загнулся, и хрен бы кто что доказал, — отмахнулся от него Гамлет. — Ладно, все это лирика, сейчас мы с Иваном вместе накатаем для Гассана маляву по этому вопросу, так что, пацаны, готовьтесь к ночному разбору.

Через полчаса к Егору, все также молча сидевшему на нарах у стены, подсели Эдик, Роберт и Иван. Все это время около решки шел активный обмен «конями», несущими «малявы» между разными камерами по всей тюрьме. Оттуда то и дело доносились азартные крики:

— Четыре восемь, прими коня!

— Восемь семь, держи ответ от пять четыре.

Эдик, расположившийся по правую руку от Егора, наклонился к нему поближе, и тихо прошептал:

— Душевно, братишка, я на разборе все как было скажу. Нет таких понятий, чтобы запросто так опускать честных арестантов.

— Ты сначала за себя ответь, — оборвал его Роберт, сидящий напротив, — проиграл, значит отвечай как честный арестант, а не можешь ответить, играть не садись, понял!?

— Понял, — опустил глаза Эдик.

— Ладно, — Роберт тоже наклонился поближе к Егору, — мы с Гамлетом уже накатали Гассану маляву насчет произошедшего, и по-любому сегодня ночью Гассан вызовет тебя с Давидом и Гамлетом на разбор, так что приготовься.

— А что мне готовиться, — пожал плечами Егор, — я не сделал ничего такого, просто не дал им опустить пацана за просто так.

— Не за просто так, — с сомнением покачал головой Иван, — Эдик, баран, сам виноват, и тут ведь на эту ситуацию можно по-разному посмотреть. Он ведь, дурак, сам сказал — делайте со мной что хотите, вот южане его за слово и поймали. А тут ты еще своими ногами размахался. Что, не мог Давиду по тыкве просто рукой ударить?

— А это-то тут причем? — удивился Егор.

— А притом, что по понятиям, ногами в доме только с гада спрашивают, а ты ударил Дато, Давида и этого щенка Асика ногами, и это на разборе может быть расценено как косяк. Никто ведь им предъяву в том, что они гады, не делал, да и не за что им такую предъяву кидать. Дато поэтому и нож достал, чтобы смыть с себя позор твоей кровью.

— Ладно, черт с ними со всеми, прорвемся, — упрямо сдвинул брови Егор.

Поздно ночью, когда в камере все утихло, Егор так и продолжал сидеть на своем месте у стенки. За все это время он лишь пару раз вставал, чтобы напиться и сходить в туалет. Несмотря на достигнутую договоренность о временном перемирии, он все же не доверял до конца семье Гамлета, опасаясь внезапного нападения. Сидя на своем месте на нарах, он сосредоточился на дыхании, отслеживая периферийным зрением обстановку вокруг. Время от времени он незаметно разминал суставы и напрягал мышцы, чтобы поддерживать тело в максимальной готовности к возможной схватке. Рядом с ним под подушкой лежала отточенная до бритвенной остроты алюминиевая ложка, которую ему незаметно сунул Эдик. Они с ним договорились бодрствовать по очереди, чтобы ни на секунду не упускать из виду противоположный конец камеры, где вроде бы совершенно мирно переговариваясь в полголоса, заседал штаб семьи южан.

Ближе к трем ночи глухо лязгнул дверной запор, и через несколько секунд в открывшемся проеме показалась знакомая красная морда контролера. Его мутный от недавних возлияний взгляд, быстро обежав камеру по периметру, остановился на сидящих за столом Гамлете и его ближних. Встретившись глазами со смотрящим по хате, контролер, подзывая к себе, чуть заметно кивнул ему. Гамлет неторопливо отставил железную кружку с дымящимся с чаем в сторону, поднялся со своего места за столом и, сделав всего несколько шагов, оказался рядом. Пошептавшись немного с вертухаем, Гамлет пристально посмотрел на Егора и негромко сказал:

— Слышь, Каратила, давай-ка пихни Эдоса, хватит ему массу давить, и топайте оба за мной.

Потом он повернулся к Давиду и поманил его рукой.

— Брателла, и ты тоже давай за мной на выход.

Оказавшись на продоле, Егор и Эдик по уже выработавшейся привычке заложили руки за спину.

— Гы-гы-гы, — загоготал Давид, пихая локтем Гамлета в бок, — посмотри-ка, как их тут выдрессировали, прямо как собак в цирке — и говорить ничего не надо, сами грабли как надо за спиной сложили.

— Тише ты, — тут же цикнул на него Гамлет, уловив недовольный взгляд контролера, запиравшего дверь. — Зачем хорошего человека подводить. Все, все, Аслан, мы уже молчим.

Последнюю фразу, обращенную к вертухаю, Гамлет произнес почти шепотом.

Четверка арестантов, сопровождаемая контролером, время от времени отпиравшим замки на решетках, разделяющих коридор, прошла по продолу и спустилась по зарешеченной лестнице на первый этаж. Гамлет, казалось, сам знал дорогу и шёл впереди, развязно засунув руки в карманы. Из некоторых камер, мимо которых они проходили, доносились приглушенные разговоры и тихая музыка. Ночная жизнь в тюрьме сильно отличается от дневной. Ночью в СИЗО нет тюремного начальства, и арестанты, с молчаливого согласия прикормленных пупкарей, могут себе позволить некоторые вольности вроде выпивки, азартных игр и иногда гостевых походов из камеры в камеру. Пару раз идущую вереницей четверку окликали, но все четверо молча проходили мимо, не отвечая на вопросы из-за закрытых дверей. Наконец, Гамлет остановился возле выкрашенной ядовито-зеленой краской двери с номером 24. Остальные арестанты встали рядом, и контролер, все так же молча, отпер замок и открыл дверь до упора.

Егор, пропустив своих спутников вперед, зашел в камеру последним. Вошедшие оказались в чистом полутемном помещении с четырьмя расположенными у стен одинарными шконками, которые были застелены настоящим бельем, накрытым сверху весьма приличными накидками. На маленькой полированной тумбочке тихо шелестел небольшой японский цветной телевизор, а рядом жужжал старенький, видавший виды белый холодильник ЗИЛ. За длинным пустым столом около большого зарешеченного окна, выходившего во внутренний двор тюрьмы, сидели двое мужчин возрастом явно за тридцать, они спокойно, с видом людей, для которых не впервой решать чужую судьбу, рассматривали вошедших. На застеленных шконках с бесстрастными лицами сидели еще трое арестантов с синими от многочисленных наколок руками. В одном из сидящих за столом людей Егор с облегчением узнал Антона, который, встретившись с ним взглядом, едва заметно кивнул ему. Второй — сухощавый, черноволосый и черноусый мужчина, с застывшими и колючими, словно черные иглы, глазами — по всей видимости, и был смотрящим по тюрьме законником Гассаном. Остальных — тех кто сидел на шконках — Егор никогда не видел.

— Здорово, Гассан, — Гамлет, пройдя с рукопожатиями между нарами, подтвердил догадку Егора, почтительно поздоровавшись с черноусым, а потом протянул руку Антону.

Гассан, ответив на рукопожатие Гамлета, молча кивнул ему на место за столом и тяжелым взглядом уставился на остальных вошедших, так и оставшихся стоять у двери.

— Ну, в чем дело? Что за гнилые разборки у вас в хате? — наконец спросил он, закончив длинную эффектную паузу. — Говори ты, — узловатый палец Гассана с коротко остриженным желтоватым ногтем уставился на явно оробевшего перед авторитетом Давида.

Давид, немного запинаясь, все же более или менее связно представил свою версию произошедшего. Он упирал на то, что Эдик сам сел с ними играть, а потом не ответил за проигрыш и, когда его хотели немного поучить, в дело вмешался Егор, первым устроивший махач в хате и ударивший честных арестантов ногами по голове.

— Что скажешь? — Гассан, не проронивший во время рассказа Давида ни слова, уставился своими черными как бездонный омут глазами на Егора.

— Я ничего не начинал, я просто не дал ему, — Егор кивнул на Давида, — по беспределу опустить пацана, а там дальше понеслась драка и я уже, защищаясь, бил ногами на автомате.

— По беспределу, говоришь? — прищурился Гассан.

— Да, — твердо ответил ему Егор, — нет такого закона, чтобы нормальных пацанов вот так из-за игры могли опускать.

— А ты что, хорошо знаешь наши законы? — насмешливо вскинулся смотрящий.

— Нет, но я немного общался со знающими людьми, и они мне кое-что растолковали.

— Это кто же у вас в хате такой умный? — искренне удивился Гассан — вроде уважаемых в нашей среде бродяг у вас там до сих пор не замечено.

— Это не у нас в хате, — пожал плечами Егор, продолжая смотреть Гассану прямо в глаза. — Я еще в Москве пересекался с Серегой Мастером, ближним вора в законе Огонька, а здесь общался с Антоном, вот они мне кое-что и растолковали.

— Смотри-ка, какой у нас интересный круг общения, — насмешливо протянул Гассан, и тут же вопросительно посмотрел на Антона. — Он и вправду, что ли твой, знакомец?

— Ну да, — улыбнувшись, кивнул тот в ответ, — мы с ним хорошо так пообщались в карантине. Нормальный такой пацан, горячий по молодости, конечно, но зато без гнили в душе. Мне лично он нравится.

Гассан задумался. С Гамлетом он в свое время пересекался по делам еще на воле и составил о нем весьма благоприятное впечатление. Давид — родственник Гамлета, к тому же он своя черная блатная кость, оттянул малолетку, теперь вот по серьезному делу уже попал на взросляк, со временем из него выйдет настоящий бродяга. В случившейся разборке этот светловолосый крепыш Каратила, вмешавшийся не в свой базар, первым ударил Давида. Была там попытка опустить проигравшего, или, как говорит Давид, пацана просто пугали, кто его знает. По идее, в этой ситуации надо бы поддержать своих и получить с Каратилы. С другой стороны, этого непонятного типа явно поддерживает Антон, который пользуется большим авторитетом и на воле и здесь в дому. Антон видит в этом заступнике своего поля ягоду, оба они спортсмены, оба дерзкие и опасные, и оба способны на решительные поступки. Очень может быть, что он имеет на Каратилу какие-то свои виды, недаром он тщательно подбирает к себе в бригаду подобных типов. И хотя Антон признает его, Гассана, старшинство, в этой ситуации, реши он вопрос не в пользу Каратилы, Антон, скорее всего, выступит против. В совете, кроме них с Антоном, участвуют еще трое. Буля и Казик — настоящие бродяги, у них за спиной не одна ходка и они, в любом случае, будут на его, Гассана, стороне, а вот с Кирпичом все не так просто. Он и на воле активно терся с Антоном и его бригадой, и здесь в дому они активно общаются, да и к тому же Кирпич по своей сути ближе к бандитам, а не к ворам. Да, наверное, Кирпич будет на стороне Антона. Три против двух — это нормально, и можно решить в вопрос пользу Давида. Хотя… зачем торопиться? Жизнь, она штука длинная… С Антоном можно делать хорошие дела, он ведь плотно сидит на теме цветных и редкоземельных металлов, которые уходят с заднего двора завода «Электроцинк», и его голос может понадобиться в более серьезной ситуации, чем эта мелочевка, зачем же настраивать его против себя из-за такой мелочи, как пара ушибленных голов южан? С Давида и Гамлета не убудет. Они еще молодые, может, этот случай наукой им будет, что нужно уметь шевелить мозгами и не все вопросы пытаться решать напролом.

— Ну что, я думаю так, — начал, наконец, Гассан, обводя всех собравшихся своим тяжелым взглядом. — Тот, кто проиграл и не расплатился, упорол косяк и пацаны имели право спросить с него за этот косяк…

При этих словах Гассана Антон нахмурился, Гамлет облегченно вздохнул, а Давид торжествующе улыбнулся — весы явно склонялись в его пользу. Стоящий у стены Егор напрягся и сжал кулаки.

— Но мы же не звери, — продолжил Гассан после маленькой паузы и проникновенно посмотрел на Гамлета и Давида. — Зачем ломать судьбу молодого пацана, по глупости переоценившего свои силы? Наказание должно соответствовать тяжести проступка, поэтому вы, пацаны, погорячились и чуть было сами не упороли косяк, за который вам тоже пришлось бы ответить. Этот Каратила, по сути, оказал вам услугу, не дав довести неправое дело до конца. Он, конечно, тоже погорячился, ударив честных арестантов ногами, но он тут новичок и еще не знает наших законов, потому этот косяк не очень тяжкий. В общем, получается, что в этой ситуации все вы по-своему неправы.

— Истину говоришь, Гассан, — соглашаясь, кивнул Антон, уже понявший, куда клонит смотрящий.

— Поэтому мое решение будет таким, — Гассан уставился на Эдика. — Ты, как проигравший и не сумевший расплатиться, будешь в обязалове перед общаком. Для тебя это даже не наказание — это выход из твоей трудной ситуации, который я тебе даю. Сделать что-то для общего блага — это честь, которая снимет с тебя провинность и поднимет авторитет перед всеми честными арестантами.

Эдик быстро закивал головой.

— Да я готов, вы только скажите и я сделаю…

— Не торопись, всему свое время, — покачал головой Гассан, переводя взгляд на Егора и Давида. — А для вас двоих у меня будет только одна просьба. Ради общего блага вы должны забыть конфликт, который у вас получился. Не должны нормальные пацаны на радость ментам, сукам и козлам рвать друг другу глотки. Когда мы все вместе, и живем по нашим общим законам, то в нашем Доме нет места беспределу и несправедливости.

Разочарованный Давид насупился, но благоразумно не стал протестовать против решения вора, а только кивнул головой и первым протянул руку Егору:

— Все, замяли это дело, братуха.

Егор протянул руку в ответ:

— Да конечно, замяли.

— Вот и ладно, — по-отечески улыбнулся им Гассан, и повернулся к Гамлету. — А тебе стоит побольше внимания уделять молодым пацанам. Общайся с ними, рассказывай им о жизни в дому, о том, что можно и чего нельзя. Это, в конце концов, твоя прямая обязанность — как старшего по хате. А то один у тебя не знает, что играть и не отвечать за проигрыш нехорошо, другой ногами в хате размахивает. Это твоя личная недоработка…

— Да, Гассан, — соглашаясь, кивнул Гамлет, опустив глаза в пол, — ты прав, мне действительно нужно побольше общаться с пацанами.

После возвращения парней с разбора, вся камера восемь семь вновь разбилась на несколько отдельных групп, которые увлеченно обсуждали решение Гассана. Егор сидел на нарах рядом с Иваном и Робертом и вполголоса рассказывал им о прошедшей встрече.

— Ну все, братуха, считай что тебе повезло, — ухмыльнулся с многозначительным видом Роберт, выслушав рассказ Егора. — На самом деле, тут можно было бы рассудить по-всякому. Воровские законы, они ведь не прописаны на бумаге, и очень многое зависит от того, кто и зачем их толкует. Вон, Эдоса поставили в обязалово, а что ему придется сделать, чтобы расплатиться — это ещё большой вопрос.

— Это точно, — согласился с ним Егор, — я и сам думаю, что мне очень повезло, что там был Антон, который явно меня поддержал. Как ты считаешь, Давид, и его компания не предпримут новой попытки на меня напасть?

— Нет, после решения Гассана это исключено, — покачал головой Роберт. — Они же не самоубийцы чтобы идти против решения вора, этого им никто не простит. Но лучше к тебе относиться они точно не станут. Сто пудов они будут стараться подловить тебя на каком-нибудь косяке, тогда даже Антон тебе не поможет, так что будь настороже.

— Да это я и сам понимаю, — закусил губу Егор. — Ладно, пацаны, пойду напишу маляву Антону, поблагодарю его за поддержку.