Валеха в гордом одиночестве вальяжно развалился водительском кресле белой «пятерки» БМВ, стоявшей неподалеку от центра города на тротуаре около памятника герою гражданской войны Штыба. В салоне престижного автомобиля громко играла музыка, сотрясая окружающее пространство ритмичными мелодиями доктора Албана. «It's my life….» гремело из мощных динамиков.

— It's my life, my brother, it's my fucking life… Валеха вторил музыке на свой лад.

На мощной шее бывшего мастера спорта по вольной борьбе в лучах солнца ярко блестела массивная паяная золотая цепь, на которой, возникни у кого такое желание, вполне можно было бы держать здоровенного цепного кобеля. Открыв окна на передних дверях до упора, Валеха наслаждался теплым майским ветерком, лениво рассматривая хорошеньких молоденьких девушек, то и дело проходящих мимо. Некоторые из девчонок искоса бросали оценивающие взгляды на симпатичного молодого парня, одиноко сидящего в дорогой немецкой машине, но тот, вопреки их ожиданиям, не делал никаких попыток познакомиться. Они же не знали, что, во-первых, у него уже была постоянная девушка — красавица Фатима, студентка третьего курса филфака в университете, а во-вторых, ему, разморенному наступившей майской жарой, просто лень было выходить из машины и нести какие-то глупые банальности ради очередной любовной интрижки.

Мысли Валехи текли неторопливо и лениво, под стать ясной солнечной погоде, не располагавшей к серьезному обдумыванию каких либо проблем. Хотелось бы наслаждаться наступившими теплыми деньками и думать только о хорошем, но думать только о хорошем не получалось. Проблемы, деньги, конкуренты в борьбе за контроль над прибыльными точками в городе не давали ему полностью расслабиться.

Валеха уже почти полгода сколачивал под своим началом небольшую крепкую бригаду из перспективного и голодного молодняка. С помощью вновь создаваемой группировки он хотел, наконец-то, отхватить в городе свою часть криминального промысла. Валеха снова появился в городе после двух месяцев отсутствия прямо под новый 1995 год. Это произошло тогда, когда Мариком были окончательно улажены все вопросы, возникшие к ним обоим у правоохранительных органов по поводу перепродажи угнанных автомобилей, а также по поводу захвата и вывоза сотрудника милиции, осуществлявшего оперативное наблюдение за их группировкой, в лес на акцию устрашения. Тот, наверное, до сих пор еще не оправился от шока, полученного прошлой осенью, когда они чуть не пристрелили его в собственноручно им вырытой могиле. Пятнадцать тысяч долларов за закрытие этих серьезных вопросов — цена, конечно, немалая, но и отнюдь не чрезмерная — свобода, она стоит и большего, а деньги — это дело наживное, лишь бы мозги работали в правильном направлении. У Валехи они работали так, как надо. За короткое время он сумел набрать к себе в бригаду нескольких надежных молодых парней и спокойно, без стрельбы и громких разборок, потеснить конкурентов у себя на районе, благо его репутация весьма крутого парня играла ему на руку. Марик после осенних событий сразу вдруг заделался паинькой, за каким-то чертом устроившись работать экономистом на завод. Валехе он в туманных выражениях объяснил, что какое-то время они должны будут вести себя тише воды и ниже травы, так как все они, несмотря на внешне благополучное разрешение своих проблем, все еще находятся под колпаком у ментовки. Валеха тогда только недоуменно пожал плечами, ответив товарищу, что, в любом случае, на завод его калачами не заманишь, и что если Марик хочет — то, конечно, пусть работает хоть на заводе, хоть в прачечной, а лично он, Валеха, будет продолжать вести «правильную жизнь путевого пацана», с которой работа за зарплату не согласуется никоим образом. С тех пор они с Мариком встречались не часто, и тот обставлял все встречи с предельной конспирацией, так чтобы никто его не ассоциировал с бригадой Валехи, быстро набиравшей вес в криминальном мире города. Тот уже сумел взять под свой контроль несколько небольших коммерческих палаток и точил зуб на пару водочных цехов в пригороде. Как назло, эти цеха находились под охраной вездесущих ГЭСовских — самой мощной в городе криминальной группировки, пользующейся негласной поддержкой многих крупных бизнесменов и некоторых представителей республиканской власти.

Многим влиятельным и богатым людям в республике уже давно надоел криминальный беспредел в городе, когда разношерстные мелкие банды вели бесконечные разборки за особо лакомые куски. В условиях дефицита официальной власти, ставка была сделана на вроде бы вполне вменяемых и не имеющих криминального прошлого парней из района ГЭС. Свое название эта группировка, исторически родившаяся на городской окраине, плавно переходящей в поселок Южный, получила от городской гидроэлектростанции, вокруг которой вырос целый микрорайон. Впервые о парнях с ГЭС заговорили в ходе первого грузино-югоосетинского конфликта в начале девяностых. Тогда большая группа добровольцев из Северной Осетии участвовала в боях с грузинскими националистами и оказала там большую помощь своим землякам. Там же в ожесточенных боях закалился костяк будущих гэсовских. Потом, в 1992 году, разгорится осетино-ингушский конфликт, где парни из района ГЭС будут принимать активное участие в обороне поселка Южный и в последующем вытеснении ингушских боевиков за пределы Северной Осетии. После ввода на территорию Северной Осетии и Ингушетии федеральных войск и завершения конфликта, сплотившиеся за время боев горячие парни не сложили оружие, а организовали крепкую, спаянную железной дисциплиной бригаду, которая, при поддержке крупных бизнесменов и попустительстве официальной власти, быстро заняла лидирующие позиции в криминальном мире Осетии. Так родилась бригада гэсовских. От остальных бандитских группировок эту отличало то, что у руля там стояли люди, не имеющие криминального прошлого, но зато обладавшие стратегическим мышлением и хорошим опытом как минимум двух весьма кровопролитных локальных войн. Быстро растущая и не отягощенная излишними моральными принципами группировка стала жесткой рукой наводить в городе свой порядок, постепенно вытесняя с делянки и блатных, и бандитов, и просто рэкетиров-дилетантов, решивших половить рыбку в мутной воде. Вскоре гэсовские уже имели самое большое число бойцов и с охотой продолжали набирать пополнение. Они были прекрасно вооружены и оснащены технически. Мобильной связи в Осетии тогда не было и в помине, но почти у каждого мало-мальски значимого члена группировки была еще диковинная по тем временам японская портативная рация. Стоило возникнуть малейшей проблеме на какой либо из контролируемых ими коммерческих точек, или если у кого-либо из бойцов возникали малейшие разногласия с кем-либо посторонним, как в штаб немедленно летело сообщение. И буквально через несколько минут в нужном месте, как из-под земли, возникала оперативная группа быстрого реагирования, которая решала все вопросы, очень жестко подавляя любое сопротивление. По городу ходили рассказы один страшнее другого о том, что случалось с теми, кто осмелился встать на дороге у гэсовских. Случай, когда бригадой из молодежного крыла группировки был буквально разгромлен ресторан «Коралл» за то, что там в банальной пьяной драке был избит кто-то из их бойцов, передавался из уст в уста, обрастая страшными подробностями.

Задумчивое состояние Валехи, в какой-то миг отключившегося от всего, что творилось вокруг, нарушил чей-то грубый окрик, раздавшийся у него буквально возле самого уха:

— Слышь, парняга, машину свою убери отсюда побыстрее.

— Не понял, — Валеха приподнял солнцезащитные очки и вперил бесцеремонный взгляд в стоящего перед ним худощавого, абсолютно седого мужчину, возрастом всего немного за тридцать. — Я тебе что, мешаю, что ли?

— Да, мешаешь, — спокойно кивнул мужчина, проигнорировав вызывающий взгляд Валехи. — Давай, отгони машину отсюда подальше, ты тут вход в магазин загораживаешь.

— Так обойди, если тебе так надо, — флегматично бросил ему Валеха. Демонстративно водрузив очки назад, он откинулся в кресле и сделал музыку погромче. Ему было лень вылезать из машины и затевать драку, поэтому он решил просто проигнорировать этого надоеду, дав ему возможность самому осознать свой промах.

Мужчина с минуту мерил наглеца взглядом, а потом сделал несколько шагов в сторону, достал рацию и, нажав кнопку вызова, властно бросил негромким голосом:

— Асик, ты меня слышишь? Прием.

— Да, — тут же кто-то отозвался из рации.

— Это третий, я сейчас на Штыба. Пошли мне несколько наших парней из тех, кто поближе, тут у меня возникла небольшая проблема.

— Понял. Там рядом с тобой Миха с пацанами, они сейчас будут на месте.

— Давай, жду.

Валеха, уже забыв об недавнем инциденте, опять ушел с головой в свои мысли, когда кто-то грубо дернул его за плечо.

— Слышь ты, баклан, а ну выйди-ка из машины, потолковать надо.

Мгновенно вскинувшись, Валеха увидел в открытое окно массивную круглую ряху Михи, которого он шапочно знал как одного из звеньевых южненских — молодежного крыла гэсовских. Может, в другой раз он и не стал бы нарываться, но его грустные думы были отчасти связаны с этими доставшими его уже парнями, и поэтому Валеха злобно ощерился золотым зубом и резко рявкнул.

— А ну грабли свои поганые забери назад.

Отбросив в сторону солнцезащитные очки и пружинисто выскочив из машины, он, набычившись, встал напротив Михи, за спиной которого маячили еще трое крепких пацанов из южненских.

— Ну, и че те от меня надо? Что ты лапы свои распускаешь? — сразу попер вперед Валеха.

— Я не понял! Или мне послышалось, или ты грубишь, что ли?

— А ты что, плохо слышишь? Так я тебе повторю — что надо?!!

— Миха, этот дешевый фраер, по-моему, явно зарвался, — из-за спины звеньевого выдвинулся приземистый мощный парень с кривыми ногами и длинными хваткими руками, густо поросшими рыжими волосками. — Может, мне немного поучить его для примера?

— Ой, ты посмотри какой страшный, как ты меня напугал, — насмешливо развел руками Валеха, сделав, впрочем, шаг назад, чтобы, на всякий случай, держать в поле зрения всех южненских.

— А ты так сразу и испугался? Чего же ты такой пугливый? Вроде с виду ты пацан путевый. Рыжья вон сколько на себя понавешал, тачку цивильную прикупил. Стоишь тут на тротуаре, забив на всех большой болт. Наверное, ты очень крутым себя считаешь, — мрачно ухмыльнулся Миха.

— Да я вообще-то обычный нормальный пацан, а насчет испугался, так ты внимательно на рожу свою в зеркало посмотри. Сам, наверное, пугаешься спросонок, — не полез за словом в карман Валеха. — Да и кенты твои, тоже гоблины еще те, кунсткамера отдыхает, ё-мое.

Приземистый, не поняв загадочного для него слова кунсткамера, намек на свою внешность все же оценил. Не стерпев такой обиды, он без подготовки резко выкинул снизу массивный кулак, метя обидчику точно в челюсть, но Валеха, бывший уже наготове, быстро нырнул вниз и, взяв противника на «мельницу», резко крутнул и бросил его с высоты своего немалого роста прямо спиной на асфальт. Все вокруг резко пришли в движение — прохожие испуганно шарахнулись в сторону, а южненские кинулись на Валеху, охватывая его с флангов. Валеха, вырываясь из окружения, быстро сместился вдоль машины вбок и, перехватив бьющую руку еще одного нападающего, ловко бросил его через спину — прямо на капот своей машины. Тот, кулем перекатившись на другую сторону, влетел аккурат в стеклянную витрину большого коммерческого магазина, около которого была припаркована бэха Валехи. Огромное, отполированное до блеска стекло лопнуло, разлетаясь на тысячи блестящих в лучах яркого майского солнца осколков. Прокатившись до колонны, поддерживающей потолок, парень сильно ударился об нее головой. Звон падающего на асфальт стекла смешался с рыком, ревом и матом яростно дерущихся перед магазином парней.

— Каз, давай заходи с боку! — рявкнул Миха.

— На те, сука! — азартно выкрикнул в ответ Валеха, удачно приложив того самого Казика кулаком в челюсть.

Парень закачался, но все же устоял на ногах, и тут же вместе с Михой он вновь замолотил кулаками, тщетно пытаясь достать верткого, как юла, противника.

В этот момент приземистый, уже немного отошедший от удара об асфальт, сумел подкрасться к Валехе сзади и ухватить его за толстую золотую цепь, болтавшуюся у того на шее. Приземистый резко рванул цепь на себя, и Валеха, неожиданно потеряв равновесие, как беспомощная кукла полетел назад, отчаянно вцепившись обеими руками в перехлестнувшую его горло цепь. Массивная золотая цепь — статусное украшение и почти спецодежда для успешного рэкетира — сыграла с Валехой весьма злую шутку, мгновенно став для него удавкой.

Приземистый с наслаждением накручивал на кулак импровизированную гарроту, а его противник беспомощно сидел на земле, тщетно пытаясь отжать стиснувшую его горло цепь руками. Он задушено хрипел, изумленно выпучив вылезшие из орбит глаза. Жилы на его мощной шее надулись как канаты, а лицо стало красней спелого помидора — кажется, чуть кольни иголкой, и брызнет алый сок. Отчаянно борющийся за глоток воздуха парень, казалось, не замечал мощных ударов ногами, которыми его яростно осыпали Миха и Казик, уже подоспевшие к месту его падения. Наконец, получив тяжелый удар ногой по голове, он провалился в спасительную неизвестность.

— Все, Каз, хорош его пинать. Отпусти его, Славик, а то и в самом деле задушишь, — Миха наклонился над потерявшим сознанием парнем. — Вроде дышит. Ладно, давай пошли отсюда. Заберите Серегу к себе в машину, он вон до сих пор отойти не может, так звезданулся об стекло, а я пока отгоню бэху этого козла к нам на базу.

— Ага, я сейчас догоню, — кивнул приземистый, ловко снимая с шеи Валехи свой трофей — ту самую золотую цепь.

— А с этим что? — спросил Казик, потирая вспухший от удара Валехи желвак на скуле, и пнул ногой лежавшего без сознания парня, на котором не было живого места.

— Пусть эта падаль валяется тут. Потом, кому надо — тот его и подберет, — равнодушно бросил Миха, по-хозяйски садясь в Валехину бэху.

На следующий вечер Валеха, вдвоем с Мариком, на потрепанной красной «девятке» подъехали к красной кирпичной пятиэтажке на окраине Владикавказа. Здесь жил давний приятель Марика Алан. Когда-то они вместе тренировались у Даура и дружили много лет. Когда-то неразлучных в то время друзей, Марика, Алана, Егора и Закира в шутку даже называли четверкой мушкетеров. Когда-то любая радость и горе для них были общими. Когда-то они понимали друг друга буквально с полуслова. С тех пор прошло совсем немного времени, но дороги друзей сильно разошлись. Слава богу, они не поубивали друг друга, хотя у Марика и Егора с одной стороны и у Алана и его новых друзей с другой стороны, вполне могло дойти и до этого. Конфликт впоследствии был исчерпан, но осадочек у его участников по-любому остался. Потом судьба и время еще сильнее разбросали бывших неразлучных друзей. Невысокого крепыша дагестанца Закира убили полтора года назад при ограблении водочного цеха. Егор, год назад окончательно разругавшийся с Мариком, сейчас сидел в тюрьме. Внезапно остепенившийся пройдоха Марик сейчас, вроде бы, работал на заводе простым экономистом, но, по слухам, он был замешан в неких темных делишках с крадеными автомобилями и постоянно отирался с Валехой, небольшая бандитская бригада под которого набирала в городе все большую силу. Ну а Алан к этому моменту стал одним из лидеров молодежного крыла группировки гэсовских, тех самых парней, с которыми у Валехи вчера произошел конфликт, закончившийся грандиозной дракой.

Сейчас на Валеху было страшно смотреть — костяшки кулаков сбиты в кровь, все лицо в ссадинах, нижняя губа треснула и распухла, а левый глаз совершенно заплыл, контрастируя с правым, горевшим просто лютой злобой.

— Думаешь, нам все же стоит с ним говорить на эту тему? — сквозь зубы процедил он, когда машина остановилась у подъезда Алана.

— Ну да, — кивнул Марик, — Алан у гэсовских в авторитете, и у него с Михой нет особой дружбы. Они там у себя вроде как конкуренты. Я думаю, что он сможет поговорить со своими старшими, чтобы уладить это дело и вернуть тебе тачку и цепь.

— Я по-любому эту хрень Михе и его ублюдкам не забуду.

— Остынь, Валеха. Ты же вчера сам с ними стал скандалить.

— А что — может быть, мне самому нужно было снять с себя все рыжье и отдать им тачку? А может, мне еще и туфли им потом нужно было начистить до блеска? Какое им дело до того, где я поставил свою машину? Что они, хозяева, что ли, в нашем городе?

— Да ладно тебе, не заводись по новой. Все уже давно говорено-переговорено, — с досадой пробурчал Марик, открывая дверцу машины. — Я сейчас Алана сюда вызову потолковать. Ты хоть при нем сильно не возмущайся, а то неудобно получится, все же это его команда, как ни крути.

Марик вышел из машины и легкими шагами взлетел по ступенькам, ведущим в подъезд, оставив Валеху возмущенно бурчать в одиночестве. В скором времени он вышел из подъезда вместе со смуглым, подтянутым мускулистым парнем с перебитым носом, это был Алан — бывший чемпион Юга России по каратэ и бывший лучший ученик Даура. Они вместе сели в машину. Алан, с удобством расположившись на заднем сидении, хорошенько рассмотрел Валеху, повернувшегося к нему, улыбнулся и, протянув руку, хмыкнул:

— Хорош! Крепко тебя Михины парни вчера отделали.

— Им тоже неплохо досталось, — пробурчал в ответ Валеха, крепко пожимая руку Алана — если бы не эта чертова цепь, я бы их там всех сделал.

— Если бы у бабушки были яйца, то она была бы дедушкой, — похабно хохотнул Алан и сразу перешел к делу: — У вас ко мне был разговор, чего хотели?

— Алан, — Марик, сделав знак Валехе пока помолчать, перехватил инициативу и мягко тронул товарища за руку, — ты поговори там со своими, чего они на Валеху вчера так набросились. Зачем было его избивать до полусмерти, а потом еще и забирать цепь и тачку, это уже в натуре беспредел какой-то.

— Не знаю, не знаю. Я сегодня слышал эту историю в немного другом пересказе, — пожал плечами Алан и пристально посмотрел на Валеху. — Ты зачем вчера нахамил Тамику?

— Это которому? — не понял его Валеха.

— Тому самому мужику, который попросил тебя убрать твою тачку с тротуара.

— А что, он это место купил, что ли?

— Да зачем ты опять в бутылку лезешь, — досадливо поморщился Алан. — Ну что ты, в самом деле, мы ведь с тобой друг друга уже сто лет знаем. Таймураз — один из наших старших, просто вежливо попросил тебя убрать машину с тротуара, а ты его так обхамил. Ты пойми, кто он, а кто ты.

— А кто он, и кто я?!! — продолжал горячиться Валеха. — Он что, бог что ли, чтобы я как пацан малолетний по первому требованию делал все, что он захочет? Да он, если хочешь знать, вообще для меня никто, и я его знать не знаю.

— Ну, а теперь узнал? — ехидно хмыкнул Алан и подмигнул Марику. — Пойми ты, что в твоем случае нашим нельзя было поступить иначе. Мы не можем ронять свой авторитет в республике. Что будет, если любой, вот так вот запросто, прилюдно будет посылать наших старших? Да нас завтра же выдавят из города, а потом и перемочат к чертовой матери. Считай, что с тобой вчера просто провели небольшую воспитательную работу, и будь рад тому, что легко отделался.

— Алан, — Марик сильно стиснул плечо Валехи, который от переполнявших его злобы и возмущения уже готов был окончательно слететь с катушек. — Ладно, хрен с ним с этим Тамиком, но ты поговори со своими, чтобы они хотя бы вернули Валехе машину и цепь.

— Нет, пацаны, не обижайтесь, но тут ничего не получится, — сожалеюще пожал плечами Алан, и снова, уже с явным сочувствием, посмотрел на Валеху. — Если бы это было в моих силах, я бы тебе все вернул. Я сам, между нами, терпеть не могу этого Миху — он, падла, оборзел вконец. Ты пойми, брат, что лично я тебя уважаю, но против Тамика и других наших старших я пойти не могу, а они решили тебя так наказать, чтобы впредь остальным было не повадно. Поэтому, лучше забудь ты про эту цепь и про тачку, здесь уже ничего не сделаешь.

Марик, смотревший на Валеху и продолжавший стискивать его плечо, незаметно для Алана покачал головой. Валеха усилием воли сумел взять себя в руки и не дать волю бушевавшей внутри его ярости. Закусив до крови губу, он только молча кивнул и бессильно откинулся назад на свое сидение. Алан не заметил ни жестов Марика, ни дурного настроения Валехи. Он по-приятельски хлопнул того по плечу.

— Валеха, братуха, не хмурься ты так, плюнь ты на это дело, ты себе еще лучше тачку раздобудешь, ведь правда же?

— Угу, — угрюмо пробурчал тот в ответ.

— Ну вот видишь. Ладно пацаны, все, до встречи. Я побегу домой, мне еще поспать чудок хочется, а то я сегодня на ночь к одной бабе собрался и нужно быть в форме, — хитро подмигнул приятелям Алан и вышел прочь из машины.

Валеха проводил угрюмым взглядом скрывшегося в подъезде парня и пристально посмотрел на Марика.

— Я тебе точно говорю, что я этого так не оставлю. И Тамик, и Миха, и все эти чертовы гэсовские еще умоются кровавыми слезами от меня.

Марик только покачал головой.

— Оставь ты лучше эти разговоры, вы ведь в разных весовых категориях. Ты ни за что не потянешь войну против них.

Валеха наклонился поближе к Марику и, криво ухмыльнувшись, прошептал одними губами:

— А я не собираюсь с ними воевать. Вот увидишь, я их просто буду мочить, как бешеных собак…

Поздним июльским вечером трое крепких парней, громко хохоча, вышли из загородного ресторана в Кобанском ущелье и направились в сторону белой «пятерки» БМВ, припаркованной на стоянке неподалеку.

— Миха, ну ты и завернул этой телке, мол, я надеюсь, что легкий миньет не испортит наших дружеских отношений, — приземистый крепыш с кривыми ногами от полноты чувств ткнул высокого парня с круглым лицом кулаком в бок. — У нее после твоих слов челюсть так и отпала, а глаза стали как пятаки. Я до сих пор так и слышу ее писклявое писклявое — Наха-ал!!!

— Ну а че она, весь вечер строила мне глазки, а как до дела дошло, так стала из себя целку корчить, вот я и решил ее немного обломать. Подумаешь, королева, не хочет с нами в машине покататься, да я таких как она…Э-э-х, — немного заплетающимся языком ответил ему крепко подвыпивший Миха.

Раздался новый взрыв хохота, и вся троица остановилась у машины, отобранной Михой еще в мае у одного весьма наглого парня с Осетинки, мнившего себя очень крутым. Парня за наглость тогда крепко поучили жизни кулаками и ногами, забрав его тачку себе, как трофей. Миха, встав у водительской двери, долго рылся в кармане брюк, и, наконец выудив оттуда ключи, тут же уронил их на землю. Чертыхаясь, он присел и, слепо шаря руками по асфальту, вскоре их нащупал. Встав в полный рост, он грузно оперся о машину и нажал на кнопку отпирания центрального замка. Синхронно мигнули поворотники, и электрические замки с тихим клацаньем разблокировали двери.

— Мих, дай лучше я за руль сяду, а то, я смотрю, ты сегодня крепко набрался, — протянул было руку за ключами парень, помогавший в поисках ключей.

— Да я почти совершенно трезвый, че ты тут на меня гонишь. Подумаешь, выпил пару рюмок, — Миха упрямо покачал головой и угрожающе уставился на приятеля мутными глазами. — Ты что это, думаешь, что я как пацан малолетний пить не умею, что стою тут бухой в гавно и ничего вообще не соображаю?

— Да нет, Миха, это я так, на всякий случай, — тут же сдал назад парень. — Ты не принимай это на свой счет.

— Ну вот и хорошо, тогда не болтай зря, а лучше садись в машину и поехали по домам, — успокоившись, кивнул звеньевой.

Открыв свою дверь, Миха тяжело взгромоздился на место водителя и, дождавшись пока двое его приятелей займут свои места, повернул ключ зажигания. От мощного взрыва, осветившего все вокруг, тяжелую машину подбросило вверх и перевернуло. От нее во все стороны полетели металлические и пластиковые детали, вперемешку с кусками обгорелой человеческой плоти…

Худощавый, совершенно седой мужчина, выглядевший со стороны не более чем на тридцать лет, задумчиво ехал по городу на новеньком черном «шестисотом» мерседесе. Тяжелая туша его представительского автомобиля по-хозяйски уверенно рассекала плотный поток автомобилей. Юркие «семерки», «восьмерки» и «девятки», родные детища российского автопрома, безропотно уступали дорогу этому лоснящемуся черными боками немецкому мастодонту. Обычный человек на такой машине ездить не будет. Просто богатый человек тоже отнюдь не всегда может себе позволить подобную машину. Деньги тут совсем не главное — «шестисотый» на Кавказе это признак статуса, и позволить себе такую машину без опасения, что хваткие ребята выкинут хозяина из нее на каком-нибудь светофоре, может только очень уважаемый и уверенный в себе человек. Таймураз, или для своих просто Тамик — один из руководителей бригады гэсовских — был жестким, очень уверенным в себе и сильным человеком. За его чуть более чем тридцатилетнюю жизнь ему пришлось и воевать, и участвовать в громких разборках, и решать судьбы людей. Под его началом была самая мощная на данный момент группировка в республике, контролировавшая львиную долю легального и нелегального бизнеса. Ни одна конкурирующая группировка не смогла бы открыто бросить вызов гэсовским. До этого времени, недовольные их засильем просто тихо шипели по углам и не осмеливались на открытое противостояние. Да и пусть бы попробовали, более чем две сотни подготовленных бойцов смели бы любое сопротивление. И вот вчера в Кобанском ущелье взлетела на воздух машина Михи вместе с ее хозяином и еще двумя парнями из его звена. Взрывной волной вышибло все стекла в ресторане, где парни сидели в этот вечер, а детали машины разметало по огромной территории. Понятно, что никто из сидевших в машине не уцелел. Миха был обычным звеньевым и руководил небольшой группой южненского молодняка, но он был членом коллектива, и его смерть по-любому должна быть отомщена. От своих людей в милиции Тамик уже знал, что на расследование этого взрыва кинуты лучшие профессионалы, и благодаря своим связям он рассчитывал, получать самую свежую информацию о ходе следствия прямо из штаба. Помимо этого, озлобленные гибелью товарищей бойцы гэсовских, со своей стороны, ставили весь город на уши, пытаясь доискаться, кому Миха перешел дорогу в последнее время. В этом деле, как это зачастую бывает, интересы следствия и интересы теневых хозяев города на время совпали. Так почему бы, для достижения результата, не поработать в одной связке. Найти виновников гибели товарищей — это дело чести для всех гэсовских. У Михи, как и у всех активных членов группировки, за последнее время появилось весьма много недоброжелателей, да и не мудрено, парни с района ГЭС, пользуясь своей силой и попустительством официальных властей, всегда охотно прибегали к силовым способам решения конфликтных ситуаций. Сильных и жестоких всегда боятся, однако их иногда жалят исподтишка. Нужно поскорее найти ядовитых гадов, и вырвать им их зубы вместе с кишками. От полноты переполнявшей его ненависти Тамик, в этот момент стоявший на перекрестке на красный свет светофора, даже стукнул кулаком по ни в чем не повинному рулю, обшитому тончайшей кожей. Тут же устыдившись такого проявления нервозности, он с досадой покачал головой и через опущенное до половины тонированное стекло смущенно посмотрел на поравнявшийся с ним мотоцикл, оба седока которого могли быть невольными свидетелями его бурной вспышки. Негоже уважаемому и солидному человеку вот так вот давать волю своим эмоциям на людях. Лиц парней на мотоцикле Таймураз так и не рассмотрел, оба седока согласно правилам дорожного движения были в шлемах с опущенными тонированными стеклами. В этот момент на светофоре загорелся зеленый свет и последнее, что увидел в своей жизни Тамик, это было черное дуло пистолета с глушителем в руках у пассажира мотоцикла, уставившееся ему прямо в лицо. Раздалось три негромких хлопка и мотоцикл, взревев мощным двигателем, пулей сорвался с места, унося на себе никем не опознанных исполнителей дерзкого убийства, оставивших за собой сиротливо замерший на перекрестке шестисотый «Мерседес» с беспомощно уткнувшимся в руль трупом мужчины, седые волосы которого стали уже кроваво красными…

— Валеха, ты что, с ума сошел?!! — лицо Марика, назначившего тайную встречу приятелю и подельнику, от злости пошло красными пятнами. — Ты что творишь? Неужели ты думаешь, что гэсовские тебе это так спустят с рук?

— А при чем тут я? — самодовольно усмехнулся Валеха. — Мало ли кому эти козлы перешли дорогу. Тут уже полгорода от них пострадало, так что пусть сидят и думают, откуда к ним прилетело на этот раз. Как по мне, так им поделом досталось за их беспредел, который они творят в городе.

— Валеха, ну ты хоть передо мной-то комедию тут не ломай! — Марик так и задохнулся от возмущения. — Ты что, меня совсем за дурака считаешь? Я ведь прекрасно знаю, что это именно твои пацаны закладывали взрывчатку под машину Михи, тем более, что это именно я доставал радиовзрыватели у военных, только я тогда еще не знал, куда именно они пойдут.

Глаза Валехи загорелись мрачным огнем и он, понизив голос, внушительно посоветовал собеседнику:

— А если ты не дурак, так и молчи себе тихонечко в тряпочку, я сам хорошо знаю, что и как мне делать.

— Да пошел ты! Да из-за тебя нас всех перемочат, а у меня, между, прочим жена беременная. Я теперь вообще не хочу иметь ничего общего с тобой и с твоей бригадой!

— Не ссы, ты и так уже полгода шифруешь все наши встречи. Хочешь соскочить с поезда — твое дело, только языком не трепи, а то знаешь, мне сейчас терять уже нечего, и я в любом случае пойду до конца.

Марик осекся и уже новыми глазами посмотрел на приятеля. А ведь не пугает. Он ведь, если усомнится в его способности держать язык за зубами, и в самом деле способен его пришить.

— Ты тут мне подобные намеки не бросай, от меня никогда ничего на сторону не уйдет, мы с тобой уже давно одной веревкой повязаны, — наконец сказал Марик, прерывая слишком затянувшуюся паузу. — Я просто прошу тебя остановиться, пока не поздно, и тихонько залечь на дно. Ты и так уже достаточно наворотил дел за тот майский случай. Пора уже заканчивать вендетту. Когда шум немного уляжется, мы посмотрим, что там дальше будет, а пока лучше лишний раз не дергаться.

— Ладно, не обижайся, это я так сказал, — Валеха устало улыбнулся приятелю. — Нервы, сам понимаешь. Я сам знаю, что пора заканчивать отстрел, но еще одну акцию я все же проверну, а потом затихну.

— Валеха!

— Ша, я сам знаю, что делаю.

На следующий день по городу с быстротой молнии разнеслась весть о покушении на Сулю, который также являлся одним из лидеров «гэсовских». Убийцы подстерегли его в подворотне и выпустили по нему добрую дюжину пуль, из которых в цель попали только три. Увидев в пустынном переулке двух парней в мотоциклетных шлемах, целеустремленно двигавшихся ему на встречу, Суля в последний момент каким-то звериным чутьем сумел уйти с линии огня и, выхватив свой пистолет, открыл ответную стрельбу по нападавшим. Грохот пистолетных выстрелов растормошил всю округу и убийцы, так и не достигнув своей цели, поспешили ретироваться. Суля, помимо двух неопасных для жизни ранений в плечо и бедро, получил тяжелое ранение в позвоночник. Истекая кровью и уже теряя сознание, он сумел вызвать помощь по рации, и всего через полчаса его уже оперировал в ЦКБ лучший хирург республики.

Этим же вечером на квартиру к Марику приехал Алан. Извинившись перед забегавшей по кухне по случаю прихода гостя Алиной, он вызвал Марика на разговор на улицу. Марик, у которого все внутри оборвалось, на деревянных ногах вышел из подъезда и сел в машину к Алану. Тот хмуро посмотрел на него и без долгих предисловий спросил:

— Ты с Валехой давно виделся?

— Да я с ним сейчас почти не общаюсь, — внешне равнодушно пожал плечами Марик, но внутри у него все так и похолодело. — Сам понимаешь, я уже давно повязал с прежними делами и сейчас спокойно работаю на заводе. Тем более, у меня жена беременная, так что мне совсем не до разных глупостей.

— Ну да, — кивнул Алан, пытливо рассматривая друга. — А мне помнится, что в мае ты вместе с ним ко мне заезжал насчет той «бэхи», что у Валехи Миха отобрал.

— А, ну да, конечно помню, — широко улыбнулся тот. — Валеха тогда меня попросил, чтобы я помог ему, вот мы с ним к тебе и заехали.

— Слышал уже небось, что нынче в городе творится? — Алан все так же не спускал с Марика своего тяжелого взгляда.

— Как не слышал, все знаю — не пошла эта «бэха» Михее в прок. И про Тамика знаю, и про Сулю. Жаль, конечно, ваших пацанов, — осторожно кивнул Марик, — но откровенно тебе скажу, что врагов вы за это время нажили не мало.

— Ну да, есть такое дело. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, — развел руками Алан. — Я тебе вот что хотел сказать. Ты это, с Валехой лучше больше никаких дел не имей, и вообще держись от него подальше. Понял меня?

— Понял, как не понять.

— Тут все очень серьезно. Я никому про тот ваш визит не рассказывал, молчи и ты о моем. Мы с тобой, все же, слишком много вместе пережили, чтобы я тебя не предупредил.

— Спасибо, Алан.

— Сочтемся. Ладно, давай, я поехал. Извинись еще раз перед Алиной за меня. Если все будет нормально, мы еще посидим вместе.

Марик вышел из машины и стал тяжело подниматься по лестнице. Несмотря на вечернюю прохладу, у него по спине ручьями струился пот.

Ранним утром Валеха в отличном расположении духа вышел из своего подъезда и, засунув руки в карманы легкой летней куртки, пошел на место встречи с двумя парнями из его бригады, которые должны были забрать его с обычного места встречи — небольшого пятачка около завода «БИНОМ». Хорошего настроения Валехи не могло испортить даже неудачное покушение на Сулю. Пусть тот все же остался в живых, но, по точной информации из больницы, где он лежал, после ранения в позвоночник Суле суждено было всю жизнь оставаться прикованным к инвалидному креслу. Скоро, очень скоро — думал про себя Валеха — гэсовские передерутся между собой, самозабвенно деля пошатнувшуюся власть. Уже сейчас в их руководстве начались трения по поводу того, кто встанет на место выбывших старшаков, еще пара точных ударов — и они точно посыпятся. Вот тогда я и перехвачу куски, которые начнут отваливаться от них. Марик — трусливый дурень, где-то спрятался и не выходит на связь. Чего бояться мертвого льва? Нужно успеть на дележку его наследства, иначе останешься с носом.

Выйдя на пятачок, Валеха увидел уже ожидавшую его машину и двух своих парней, курящих сидя на корточках около нее. Увидев бригадира, те немедленно поднялись и выбросили недокуренные сигареты в сторону. Валехе оставалось пройти еще метров пять, когда он понял, что что-то тут не так. Он еще успел сунуть руку под свою куртку, где у него в наплечной кобуре был спрятан пистолет с патроном в стволе, но вытащить руку обратно он уже не успел. Из синхронно открывшихся задних дверей двух неприметных тонированных девяток, стоящих на другой стороне дороги, по нему и по его парням хлестнули тугие струи автоматных очередей. Отстреляв по целям, парни в черных масках на лицах резко захлопнули двери и обе машины с пронзительным визгом покрышек, оставляя за собой едкий запах пороховых газов, и черные следы жженой резины на асфальте, рванули прочь. Валеха, в которого попало не меньше десятка пуль, жил еще около минуты. В последние мгновенья уходящей вместе с затухающими биениями сердца жизни он видел перед собой только лицо своей девушки Фатимы — она улыбалась и махала ему рукой…