???

О томъ, чѣмъ живетъ теперь нашъ народъ. — Нѣкоторыя изъ его проявленiй и взгляды наблюдателей. — Характеристическiе факты изъ постановленiй губернскихъ присутствiй. — Нѣчто о вмѣшательствѣ въ семейныя дѣла и о народномъ здоровьѣ. — Женскiй крестьянскiй комитетъ . — Рѣшительное признанiе потребности въ грамотности и проектируемыя общества. — Женскiй вопросъ, переходящiй въ женскiя руки. — О сословномъ характерѣ учебныхъ заведенiй: упраздненiе училищъ дѣтей канцелярскихъ служителей. — Петровская академiя. — Еще самоучки . — Возстановляющаяся кафедра. — Печальный случай въ Останкинѣ. — Новое поприще для общественной благотворительности.

Обширна земля наша, разнообразны ея климаты, далеки, ужасно далеки концы, по которымъ разсыпалась русская семья. Если окинуть мысленнымъ взоромъ пространство -

отъ Перми до Тавриды:

Отъ финскихъ хладныхъ скалъ до пламенной Колхиды,

Отъ потрясеннаго Кремля до стѣнъ недвижнаго Китая, -

и попытаться опредѣлить нравственное состоянiе, настроенiе и текущiе интересы живущаго на немъ общества, то можно испугаться собственнаго покушенiя. Ежедневно слышимъ мы паровозные сигналы и чуемъ, какъ чрезъ просѣки и недавнiя трущобы

Летитъ змѣя-чугунка

С шипѣнiемъ и свистомъ;

ежедневно и непрерывно по разнымъ направленiямъ почти всей этой изумляющей своей обширностью площади совершается электромагнитный токъ, переноситъ изъ конца въ конецъ слова и мысли, нерѣдко (говорятъ, что не всегда) опережая самую чугунку; грохочутъ денно и ночно скоропечатныя машины, изъ-подъ которыхъ излетаетъ еще не исчисленное въ точности никѣмъ изъ современниковъ количество листовъ бумаги, и ежемѣсячно, еженедѣльно и ежедневно разноситъ всюду многоразличныя жизненныя вѣсти… Но несмотря на все это, сила пространства еще противостоитъ человѣческой мысли, которая иногда какъ-будто не хочетъ поровняться въ быстротѣ съ электромагнитнымъ токомъ и, не обобщаясь, остается въ первобытномъ разнообразiи, подобномъ разнообразiю климатовъ нашего обширнаго отечества. Человѣкъ, прибывшiй изъ какой-нибудь точки окружности къ центру, слушаетъ, широко открывъ глаза, какъ бы незнакомыя рѣчи и неожиданныя мысли, слышитъ вопросъ: чтò тамъ, вдали, дѣлается и думается, отвѣчаетъ, и — обитатель центра открываетъ въ свою очередь глаза и внемлетъ новымъ и тоже можетъ-быть неожиданнымъ для него рѣчамъ и мыслямъ.

Въ центрѣ всегда движенiе быстрѣе, и потому текущiе интересы здѣсь обновляются и смѣняются чаще. Въ центрѣ организма образуются жизненные соки, питающiе прочiя его части; нужно же время, чтобъ разнестись этимъ сокамъ по организму, переработаться и усвоиться имъ его частями. Отъ характера и предметовъ дѣятельности центра зависитъ качество образующихся соковъ, а отъ качества соковъ зависитъ степень жизненности и здороваго состоянiя въ частяхъ организма. Въ нашемъ единственномъ общественномъ центрѣ къ 19 февраля нынѣшняго года образовался питательный животворный продуктъ, который теперь разработывается всѣми частями огромнаго организма. Имъ надолго станетъ этой пищи; онѣ будутъ жить ею и въ то время, когда въ центрѣ образуются (если уже и теперь не образовались) другiе элементы, долженствующiе поглотить его дѣятельность. Теперь весь народъ живетъ положенiями 19 февраля и разработываетъ ихъ. Мы постоянно читаемъ соображенiя и постановленiя мировыхъ учрежденiй, губернскихъ присутствiй и главнаго комитета, разъясненiе статей положенiй, дополненiе или измѣненiе ихъ, и вотъ въ чемъ состоитъ существеннѣйшая черта этой общей работы: она порождается практическимъ примѣненiемъ этихъ статей, вызывается условiями народной жизни и тотчасъ вся входитъ въ эту жизнь. Понятно, что по мѣрѣ того какъ народъ будетъ глубже проникать въ смыслъ положенiй и яснѣе сознавать права свои, — вопросы будутъ возникать все изъ болѣе и болѣе глубокихъ основъ его жизни и отвѣты на нихъ болѣе и болѣе будутъ соотвѣтствовать характеру и потребностямъ народа.

Эта разработка имѣетъ еще то важное свойство, что въ ней должны постепенно выясниться духъ народа и коренныя черты его характера. До сихъ поръ конечно еще немногое открылось въ этомъ отношенiи; обнаружились только скрытность народа и крайняя недовѣрчивость его къ бывшимъ господамъ. Хотя съ одной стороны слышимъ, что вслѣдствiе справедливыхъ и безпристрастныхъ дѣйствiй большинства мировыхъ посредниковъ народъ обращается къ нимъ съ полнымъ довѣрiемъ; но съ другой говорятъ, что народъ уклоняется отъ подписанiя уставныхъ грамотъ и вообще отъ подписанiя чего бы то ни было, какъ-будто боясь даться въ обманъ и утратить права, дарованныя ему его хартiей — положенiемъ. Такъ крѣпко, говорятъ, держится онъ за эту хартiю! Одинъ кореспондентъ съ юга увѣряетъ (Соврем. лѣтоп. № 40), что помѣщики жалуются на холодность и недостатокъ сочувствiя народа. Чтó бы ни предлагалъ помѣщикъ — говоритъ онъ — крестьяне все недовольны, и все ждутъ чего-то другого, болѣе широкаго; какiя бы уступки ни дѣлалъ помѣщикъ въ ихъ пользу, они ничего не относятъ къ его великодушiю, и все считаютъ только исполненiемъ закона. Яркiй примѣръ недовѣрчивости крестьянъ и темныхъ надеждъ ихъ "на что-то другое, болѣе широкое", представляетъ дѣло помѣщика самарской губернiи Кавелина, который подарилъ крестьянамъ четвертую часть надѣла. Вотъ что разсказывается объ этомъ въ "Самар. губ. вѣдомостяхъ": "Дѣло состоялось при полномъ согласiи со стороны крестьянъ; подъ даръ помѣщика тѣмъ не менѣе не остановилъ ихъ отъ предположенiя бóльшихъ правъ съ ихъ стороны на землю, на полный надѣлъ, чтò по ихъ мнѣнiю должно послѣдовать по истеченiи временно-обязаннаго положенiя. Въ силу такого сомнѣнiя они просили владѣльца включить въ грамоту дополнительное условiе, которымъ бы онъ обязался остальное количество земли, находившейся въ ихъ пользованiи, не отчуждать на правѣ неограниченной собственности въ теченiе одинадцати лѣтъ. Чтобъ устранить всякую тѣнь сомнѣнiя, г. Кавелинъ далъ это обязательство; тѣмъ не менѣе онъ замѣтилъ крестьянамъ шаткость ихъ надеждъ и неизмѣнную волю правительства… Данное г. Кавелинымъ обязательство вызвало порицанiя въ томъ отношенiи, что исполненiемъ просьбы крестьянъ онъ какъ бы подкрепляетъ ихъ надежду, не имѣющую опоры въ положенiи, и губернское присутствiе даже сочло необходимымъ высказаться въ этомъ смыслѣ. Съ другой стороны, намъ сообщали, что это обстоятельство произвело на крестьянъ обратное впечатленiе: говорятъ, они убѣдились, что ихъ надежда напрасная, такъ какъ въ противномъ случаѣ владѣлецъ не согласился бы такъ охотно дать на себя письмо".

Вотъ и наблюдайте прiемы народнаго мышленiя!.. О томъ, кàкъ вообще проявляется въ послѣднее время народъ, разные наблюдатели замѣчаютъ слѣдующее:

"Крестьяне (говоритъ одинъ) въ короткое время значительно выросли въ смыслѣ свободныхъ людей; они уже смотрятъ вамъ прямо въ глаза, а не понуря голову, и говорятъ прямо чего они желаютъ, а не обиняками".

"Новымъ духомъ вѣетъ въ селахъ русскаго царства (замѣчаетъ другой). Этотъ новый духъ чувствуется во всемъ; вы слышите его въ крестьянскихъ рѣчахъ, вы видите его на крестьянскихъ лицахъ. И можетъ ли быть иначе?.. Цѣлыя массы народа вдругъ очутились въ совершенно новомъ положенiи. Вдругъ прекратилось право безотвѣтственнаго и произвольнаго распоряженiя трудомъ и личностью людей. Тѣлесныя наказанiя, если еще не совсѣмъ исчезли, то перестали быть личной расправой; но и по суду исправительныя тѣлесныя наказанiя назначались нынѣшнимъ лѣтомъ очень рѣдко, несравненно рѣже чѣмъ прежде. Патрiархальный способъ короткой расправы вовсе выходитъ изъ употребленiя. Это всеобщiй фактъ. Нельзя не привѣтствовать этого факта, подтверждаемаго намъ со всѣхъ сторонъ; тѣмъ болѣе нельзя не привѣтствовать его, что рука объ руку съ нимъ идетъ другой фактъ — усиливающаяся увѣренность въ совершенной личной безопасности помѣщиковъ. Трусливая мнительность, ожидавшая богъ-знаетъ какихъ неурядицъ, становится теперь воспоминанiемъ, надъ которымъ подтруниваютъ даже самые робкiе изъ робкихъ. Никому въ голову не приходитъ опасаться за себя и свое семейство. Никто уже не труситъ ѣхать въ свою деревню, и помѣщики живутъ въ своихъ деревняхъ такъ же спокойно, какъ прежде; если они чего опасаются, то отнюдь не насилiя, а экономическаго ущерба. Крестьяне держатъ себя вѣжливѣе, чѣмъ даже можно было ожидать…"

Чувствуется, что въ этихъ наблюденiяхъ очень много сущей правды; но мы имѣемъ право сдѣлать скромное предположенiе, что нѣкоторые факты здѣсь немного слишкомъ обобщены. Напримѣръ, что тѣлесныя наказанiя перестали быть личною расправой, — это конечно должно быть такъ; но чтобъ и по суду они назначались нынѣшнимъ лѣтомъ очень рѣдко, въ этомъ если не возразить, то усомниться можно. Нынѣшнимъ лѣтомъ было много поводовъ къ этой печальной мѣрѣ: сколько мы читали свѣдѣнiй о такъ называемыхъ недоразумѣнiяхъ, а сколько еще осталось ненапечатанныхъ и слѣдовательно непрочтенныхъ частныхъ случаевъ личнаго уклоненiя отъ исполненiя предписанныхъ обязанностей!.. Кромѣ того, еще одинъ наблюдатель замѣчаетъ, что "чаще всего предаются на судъ общественнаго мнѣнiя требованiя иныхъ землевладѣльцевъ, добивающихся примѣрнаго наказанiя, безъ суда, крестьянъ, особенно женщинъ, изъ какихъ-нибудь пустыхъ причинъ. Между тѣмъ по высочайшему повѣленiю уже объявлено, что нынче нельзя потѣшаться розгами по произволу…" Это говорится о циркулярномъ предложенiи управляющаго министерствомъ внутреннихъ дѣлъ начальникамъ губернiй отъ 11 августа, гдѣ сказано, что "изъ числа крестьянокъ и дворовыхъ женскаго пола, вышедшихъ изъ крѣпостной зависимости, не могутъ быть приговариваемы къ тѣлесному наказанiю:

а) достигшiя пятидесятилѣтняго возраста;

б) получившiя образованiе въ учебныхъ заведенiяхъ;

в) занимающiя должности повивальныхъ бабокъ, смотрительницъ больницъ, сельскихъ училищъ и школъ;

г) принадлежащiя къ семействамъ изъятыхъ отъ тѣлеснаго наказанiя должностныхъ лицъ волостнаго и сельскаго управленiя".

Въ то же время обнародовано, что во II отдѣленiи собственной его императорскаго величества канцелярiи находится на разсмотрѣнiи вопросъ объ отмѣнѣ вообще тѣлесныхъ наказанiй для лицъ женскаго пола.

Такимъ образомъ уменьшенiе, а потомъ можетъ-быть и совершенное исчезновенiе тѣлесныхъ наказанiй относится еще къ свѣтлому будущему и составляетъ только предметъ сладкой надежды. Чтó касается до замѣчаемой со стороны крестьянъвѣжливости, то вѣдь это понятiе крайне относительно, и всѣ условiя его ни въ какомъ законѣ не исчислены, между тѣмъ крестьяне, какъ выше сказано, крѣпко держатся только за свою хартiю. Мы напримѣръ слышали много частныхъ случаевъ, въ которыхъ нѣкоторые помѣщики, находя обращенiе крестьянъ не вполнѣ удовлетворяющимъ всѣмъ условiямъ вѣжливости, благоразумно притворяются незамѣчающими этого, и скоро побѣждаютъ своей великодушной терпимостью временную заносчивость людей упоенныхъ быстрой перемѣной положенiя. Другiе помѣщики напротивъ входятъ въ амбицiю и предъявляютъ претензiю, что крестьяне не ломаютъ предъ ними шапки. Конечно эти претензiи, какъ смѣшныя по своей мелочности, и кончаются большею частью смѣшнымъ; но все-таки фактъ крестьянской вѣжливости намъ кажется немножко слишкомъ обобщеннымъ.

Продолжаемъ наблюденiе надъ проявленiями народа.

"На мировыхъ съѣздахъ (сказано въ одной кореспонденцiи) всегда присутствуетъ множество внимательныхъ зрителей новаго и непривычнаго для насъ публичнаго разсмотрѣнiя жалобъ на посредниковъ и обсуживанiя экономическихъ вопросовъ".

Г. Мельгуновъ пишетъ изъ другой мѣстности: "Мнѣ было во многихъ отношенiяхъ прiятно видѣть, въ послѣднюю мою поѣздку въ Рязань, что крестьяне ближайшихъ мѣстъ, ихъ старшины и другiе выборные люди сидѣли въ большой залѣ дворянскаго собранiя и слушали, какъ члены мироваго съѣзда разсуждали между собой объ ихъ дѣлахъ. Конечно мужички многаго не уяснили себѣ; но по ихъ сосредоточенному вниманiю видно было, что предметъ совѣщанiй очень ихъ занималъ, даромъ что дѣла, бывшiя на очереди, не касались присутствовавшихъ. Это были простые зрители, наравнѣ со всѣми другими гражданами. Тѣ изъ поселянъ, о которыхъ заходила рѣчь, призывались особенно: ихъ распрашивали, съ ними совѣщались. Но зрители, какъ и слѣдуетъ, должны были молчать да слушать, или уйдти. Вотъ для крестьянъ новая школа, гражданская и отчасти юридическая!"

Если при этомъ вспомнимъ общее замѣчанiе, что мировыя учрежденiя видимо скоро привились у насъ, то можно получить твердую увѣренность въ ихъ живучести и въ великихъ послѣдствiяхъ ихъ полнаго укорененiя. "Мировые посредники (говоритъ одинъ мѣстный наблюдаель) подаютъ добрый примѣръ безкорыстiя и уваженiя къ правдѣ, а это, вмѣстѣ съ распространенiемъ грамотности и развитiемъ частнаго самоуправленiя, скоро уничтожитъ взяточничество въ самомъ его основанiи, т. е. въ измѣнившихся взглядахъ народа на судъ и судей: будутъ бояться праваго суда, но не произвола судей. Нечестнымъ мужику противъ мужика въ настоящее время, при возбужденномъ состоянiи умовъ, рѣшительно быть нельзя: его просто заѣли бы всѣмъ мiромъ, еслибы онъ только попробовалъ покривить душой… Чиновнику тоже нельзя быть нечестнымъ противъ мужика, потомучто у него подъ бокомъ честный мировой посредникъ, за нимъ мировой съѣздъ и губернское присутствiе… Мужикъ это очень хорошо сознаетъ, а потому не пресмыкается предъ тѣмъ, кого прежде трепеталъ".

Таково должно быть будущее значенiе нашихъ мировыхъ учрежденiй! Дѣйствительно, если подъ бокомъ у мужика честный мировой посредникъ, а за нимъ мировой съѣздъ и губернское присутствiе, то онъ можетъ не пресмыкаться. Въ примѣръ того, какую защиту и теперь находитъ мужикъ въ своихъ мировыхъ учрежденiяхъ, можно привести нѣсколько постановленiй орловскаго губернскаго присутствiя, которыя вмѣстѣ съ тѣмъ напомнятъ, что обширная земля наша и что понятiя и нравы въ ней все еще такъ же разнообразны, какъ климаты. Вотъ что узнаемъ мы напримѣръ изъ этихъ постановленiй:

1) Помѣщикъ орловскаго уѣзда Ефимовъ жаловался мировому посреднику Нарышкину и (кажется) губернскому присутствiю на неповиновенiе крестьянъ. По этимъ жалобамъ сдѣлано дознанiе, и онѣ оказались совершенно неосновательными: г. Ефимовъ (и съ нимъ вмѣстѣ г. Бурнашевъ) требовалъ какъ прежде, такъ и на предстоящую уборку, чтобы крестьяне поднимали паръ на сороковой десятинѣ въ двѣ сохи, чтó, по свидѣтельству всѣхъ окрестныхъ помѣщиковъ и управляющихъ, совершенно невозможно. Въ тѣхъ окрестныхъ имѣнiяхъ, гдѣ десятины тридцатыя, требуется двѣ сохи на десятину и по двѣ косы для косьбы хлѣба; на сороковыя же десятины всегда требовались три сохи для пахоты, три косы для косьбы ржи и пять косъ на двѣ десятины для косьбы овса и гречихи. На этомъ основанiи мировой посредникъ рѣшилъ, "что требованiя гг. Бурнашева и Ефимова неосновательны и чрезмѣрно обременительны для крестьянъ, и утвердилъ въ ихъ имѣнiяхъ размѣръ работы, существовавшiй доселѣ во всѣхъ окрестныхъ имѣнiяхъ". Губернское присутствiе постановило: увѣдомленiе его объ этомъ принять къ свѣдѣнiю.

2) Малоархангельскiй мировой посредникъ Чиркинъ увѣдомилъ присутствiе, что временно-обязанный дворовый человѣкъ Козьма Прохоровъ приходилъ къ нему нѣсколько разъ съ жалобами на притѣсненiя отъ помѣщика Владимiра Мацнева и на дурное содержанiе. Посредникъ два раза просилъ письменно г. Мацнева выдать Прохорову увольнительный актъ; но г. Мацневъ, вмѣсто того, пригласилъ къ себѣ непремѣннаго члена малоархангельскаго земскаго суда Нелюбова, чтобы привесть въ повиновенiе Козьму Прохорова, который, по словамъ г. Мацнева, отказывается ходить на работу, ссылаясь на приказанiе мирового посредника. Нелюбовъ прибылъ въ имѣнiе Мацнева, призвалъ Козьму Прохорова для внушенiя повиновенiя, наказалъ его розгами и, по показанiю Прохорова, подбилъ ему кулакомъ глазъ. Трое свидѣтелей удостовѣряли, что г. Нелюбовъ билъ Прохорова, и глазъ оказался дѣйствительно подбитымъ жестоко. Прохоровъ положительно отрицаетъ показанiе г. Мацнева, что будто бы онъ ссылался на приказанiе посредника — не ходить на работу. При слушанiи этого увѣдомленiя въ губернскомъ присутствiи, начальникъ губернiи заявилъ, что по полученному имъ отъ г. Чиркина донесенiю, уже сдѣлано распоряженiе о производствѣ по этому дѣлу слѣдствiя. Присутствiе постановило: просить мирового посредника Чиркина выдать дворовому человѣку Козьмѣ Прохорову, на основанiи 18 статьи положенiя о дворовыхъ людяхъ, если онъ того пожелаетъ, увольнительный актъ.

3) Здѣсь мы хотимъ разсказать дѣло, объ окончальной развязкѣ котораго еще не знаемъ; но разскажемъ его, потомучто оно очень любопытно, и разскажемъ словами обнародованнаго постановленiя губернскаго присутствiя. "Ботоговской волости, Брянскаго уѣзда, деревни Полтинки, въ имѣнiи г. Жаковскаго, крестьяне въ 1841 году начали дѣло о свободѣ, доказывая, что они принадлежатъ Бѣлобережскому монастырю. Дѣло это болѣе пятнадцати лѣтъ было на разсмотрѣнiи разныхъ судебныхъ мѣстъ и рѣшилось въ пользу помѣщика; но крестьяне отказались ему работать, и за противозаконныя ихъ дѣйствiя, всѣ домохозяева, числомъ болѣе сорока-пяти человѣкъ, были заключены въ тюрьму и содержались тамъ около четырехъ лѣтъ. Въ это время помѣщикъ отрѣзалъ всю ихъ землю къ господской запашкѣ, такъ что когда крестьяне были освобождены изъ тюремнаго заключенiя, то остались совершенно безъ земли. Дѣло объ этихъ крестьянахъ еще неокончено, и всѣ они состоятъ подъ судомъ; поэтому никто изъ нихъ не можетъ быть, на основанiи 144 ст. общаго положенiя, избранъ въ должности. Брянскiй мировой посредникъ Головинъ, не стѣсняясь этою статьей, учредилъ тамъ сельское общество; а что касается до работъ на помѣщика, то такъ какъ крестьяне не пользуются никакими земельными угодьями, исключая очень маленькаго огорода, то г. Головинъ не считалъ себя вправѣ заставлять крестьянъ работать на помѣщика три дня въ недѣлю, тѣмъ болѣе, что состоянiе крестьянъ, живущихъ христовымъ именемъ, вполнѣ несправедливо. По собранiи сельскаго схода, г. Головинъ убѣдился, что крестьяне не такъ испорчены, какъ объяснилъ ему о нихъ помѣщикъ; они съ готовностью объявили желанiе отбывать какъ казенныя, такъ и на помѣщика повинности, если только имъ будетъ выдѣлена та самая земля, которою они владѣли до своего заключенiя въ тюрьму; но вмѣстѣ съ тѣмъ объявили, что предпочитаютъ лучше платить оброкъ, нежели отправлять издѣльную повинность, потомучто послѣдняя можетъ служить поводомъ къ новымъ на нихъ жалобамъ. Г. Жаковскiй изъявилъ желанiе отдѣлить имъ землю, но только не ту, которую они владѣли, но запольную, требуя при томъ, на основанiи положенiя, уплаты половины оброка впередъ. Посредникъ нашолъ, что какъ надѣлъ запольной земли, такъ и требованiе полнаго оброка несправедливо: крестьяне въ такомъ бѣдственномъ положенiи, что нельзя и думать о переселенiи ихъ на другую землю, которая безъ удобренiя не будетъ въ состоянiи вознаградить за уплаченный оброкъ; требованiе же за нынѣшнiй годъ оброка потому неправильно, что крестьяне не могутъ воспользоваться всѣми доходами съ земли, не посѣявъ въ яровомъ и пропустивъ время пахоты подъ озимь, слѣдовательно у нихъ останутся только одни луга, за которые будетъ несправедливо взыскивать полный оброкъ, положенный за всѣ полевыя угодья. Губернское присутствiе, принимая во вниманiе, что въ отношенiи мироваго посредника не объяснено, какимъ количествомъ земли пользовались крестьяне, какое имъ предлагаетъ помѣщикъ въ настоящее время, и что вопросъ этотъ, по своей важности, требуетъ обстоятельнаго и тщательнаго разсмотрѣнiя на мѣстѣ, постановило: просить посредника, по открытiи мироваго съѣзда, внесть это дѣло на его разсмотрѣнiе, въ одно изъ первыхъ засѣданiй, и затѣмъ просить съѣздъ, не приводя въ исполненiе своего постановленiя по сему предмету, представить его на разсмотрѣнiе губернскаго присутствiя".

Мы не можемъ вести подробную лѣтопись примѣненiя новаго положенiя; но позволили себѣ выписать эти три, въ одно и тоже время обнародованныя случаи, какъ характеристику нравовъ и той обстановки, въ которой застали народъ мировыя учрежденiя, долженствующiя поэтому взять на себя часть подвига очищенiя нашихъ нравовъ. Здѣсь нѣтъ особенно громкихъ словъ, особенно рѣзкихъ и исключительныхъ событiй; говорится о вещахъ болѣе или менѣе обыкновенныхъ, домашнихъ, въ которыхъ однако оказалась необходимою и спасительною защита со стороны мировыхъ посредниковъ и губернскаго присутствiя… Если съ одной стороны справедливо, что "съ распространенiемъ грамотности и развитiемъ частнаго самоуправленiя измѣнятся взгляды народа", то съ другой — отъ чего будетъ зависѣть измѣненiе взглядовъ гг. Мацнева и Жаковскаго на себя и другихъ людей? Грамотность между ними вѣроятно уже распространена; стало быть остается въ виду развитiе частнаго самоуправленiя, влiянiе котораго будетъ безъ сомнѣнiя всеобщее, а не ограничивающееся однимъ сословiемъ крестьянъ. Впрочемъ и грамотность принимается здѣсь конечно не въ буквальномъ и тѣсномъ ея значенiи, а въ смыслѣ истиннаго образованiя, которое должно способствовать устраненiю и такихъ явленiй, какое по словамъ одной офицiальной статьи, представила помѣщица Кочетурова, требовавшая отъ священника, чтобъ онъ не вѣнчалъ ея дѣвки, на томъ будто бы основанiи, что вышелъ новый указъ, чтобъ всѣ выходящiя замужъ платили барынѣ оброкъ. Чтобъ растолковать помѣщицѣ значенiе закона, превратно ею понимаемаго, необходимо, говорятъ, было нравственное вмѣшательство и главнаго начальника края, и мѣстнаго преосвященнаго.

Вѣроятно этотъ, а можетъ-быть другiе подобные случаи вызвали слѣдующее правительственное распоряженiе: святѣйшiй синодъ опредѣлилъ предписать по духовному вѣдомству циркулярными указами, чтобы крестьяне и дворовые люди, вышедшiе изъ крѣпостной зависимости, были вѣнчаны безъ требованiя на то дозволенiя бывшихъ ихъ владѣльцевъ.

Чтó такое собственно для народа грамотность и идущее за нимъ просвѣтлѣнiе понятiй — объ этомъ же нечего говорить; особенно нечего говорить о значенiи этого блага въ устройствѣ и развитiи политическаго и общественнаго быта народа; но еще остается его внутреннiй индивидуальный и домашнiй мiръ, въ который ни мировыя и никакiя учрежденiя не имѣютъ ни возможности, ни права вторгаться, который между тѣмъ еще полонъ для насъ такой глубокой тьмы, а черты, прорывающiяся повременамъ изъ этой тьмы, возбуждаютъ такое живое участiе, а иногда и состраданiе!.. Вотъ хоть бы напримѣръ возбужденный въ той же орловской губернiи, малоархангельскимъ мировымъ посредникомъ Мейеромъ вопросъ о семейныхъ раздѣлахъ. Г. Мейеръ противъ раздѣловъ; онъ пришолъ къ убѣжденiю, что жалобы крестьянъ на неудобства совмѣстной жизни и просьбы о дозволенiи раздѣловъ большею частью происходятъ черезъ ссоры женщинъ или во избѣжанiе рекрутства, ибо крестьяне вѣрятъ, что три брата, разошедшiеся въ разные дворы, уже не будутъ подлежать рекрутству. Посредникъ внушалъ крестьянамъ, что раздѣлы ведутъ къ неминуемой неисправности раздѣлившихся въ отбыванiи казенныхъ и помѣщичьихъ повинностей; но общества, несмотря на эти внушенiя, продолжаютъ весьма легко дозволять раздѣлы. Находя въ этомъ вредъ и источникъ разоренiя для крестьянскихъ семействъ, г. Мейеръ просилъ губернское присутствiе указать правила: въ какихъ случаяхъ сельскiя сходки могутъ дозволять семейные раздѣлы. Но губернское присутствiе, какъ видно, иначе смотритъ на предметъ: оно нашло, что ограничивать предоставленное сельскимъ сходкамъ право разрѣшать семейный раздѣлъ нѣтъ никакой необходимости, потомучто если на семейные раздѣлы согласны общество и желающiе раздѣла члены семьи, — стороны прямо заинтересованныя въ этомъ, — то необходимо предоставить все это ихъ собственному усмотрѣнiю. "Русская рѣчь" говоритъ по этому поводу: "О несправедливости вмѣшательства какой бы ни было сторонней власти во внутреннюю жизнь семьи, хотя бы съ самыми гуманными цѣлями — въ наше время говорить неумѣстно, потомучто въ несправедливости этого вмѣшательства никто не сомнѣвается. Въ ней не сомнѣвается и весь народъ, на здравый смыслъ котораго нельзя не полагаться. Но здѣсь можетъ-быть мѣсто напомнить, что ратующая за принципъ невмѣшательства экономическая наука разсматриваетъ выгоды моральнаго положенiя народа, какъ самый прочный залогъ народнаго благоденствiя. Съ научной, да и опытной точки зрѣнiя, цѣль возвышенiя благоденствiя и искусственными мѣрами соединенiя людей, не имѣющихъ духовной связи, обусловливающей дружное взаимодѣйствiе ихъ къ достиженiю общихъ интересовъ, — невозможна. Люди, которыхъ духовный мiръ разорванъ чѣмъ бы то ни было — враждою ли бабъ, или дiаметральною противоположностью побужденiй — не могутъ согласно идти рука объ руку къ одной цѣли".

Мысль о противодѣйствiи раздѣламъ г. Мейеръ вынесъ конечно изъ практики, изъ дѣйствительнаго сельскаго быта. Всѣ сколько нибудь знакомые съ этимъ бытомъ очень хорошо знаютъ, что одиночныя семьи рѣдко благоденствуютъ, что раздѣлившаяся семья непремѣнно бѣднѣетъ. Между тѣмъ несправедливость посторонняго вмѣшательства въ дѣла семьи также не подлежитъ сомнѣнiю. Чѣмъ же можно помочь горю? Чѣмъ можетъ быть устранено зло, кромѣ единственнаго средства — просвѣтлѣнiя народныхъ понятiй? Мы недавно слышали разговоръ бывалыхъ людей по этой части. "Всѣ бросились въ раздѣлъ, говорилъ бывалый человѣкъ: — отбоя нѣтъ отъ желающихъ раздѣла; дошло до того, что ужь мужъ съ женой дѣлятся…

— Это какъ? спрашиваютъ разсказчика: — чтó за небывальщина?

— Такъ! У старика съ старухой два сына женатыхъ. Одинъ-то сынъ иногда поколачивалъ отца, а другой — мать. Братья не ладили и пошли въ раздѣлъ, и старики туда же: отецъ пошолъ къ тому сыну, который колотилъ мать, а мать къ тому, который колотилъ отца.

Можно желать уменьшенiя семейныхъ раздѣловъ, но къ исполненiю этого желанiя ведетъ ужь никакъ не посторонное вторженiе въ семейныя дѣла, а только нравственное просвѣтлѣнiе и возвышенiе понятiй народа. И сколько еще вообще лежитъ на народѣ тьмы, которую предстоитъ разогнать будущему свѣту! Сколько предразсудковъ, странныхъ, совсѣмъ дѣтскихъ!.. Не угодно ли напримѣръ, мы напомнимъ нѣкоторые случаи, недавно напечатанные въ газетахъ?

Вотъ одинъ "интересный сельско-хозяйственный случай", какъ озаглавила его "Сѣверная Пчела". Крестьянинъ волоколамскаго уѣзда Иванъ Ѳедуловъ развелъ на своей землѣ питомникъ туземныхъ и иностранныхъ растенiй, именно: тополя серебристаго, яблони, крыжовника, малины, сибирской сирени, воздушнаго жасмина, ramnus grat Égus, — съ цѣлью торговать ими. Крестьяне, его односельцы, по случаю повторяющихся неурожаевъ и болѣзней на хлѣбъ, возстали на Ѳедулова, приписывая эти несчастiя влiянiю питомника, особенно заморскихъ растенiй, и стали грозить уничтожить этотъ питомникъ. Ѳедуловъ, для опыта, посѣялъ хлѣбъ въ десяти саженяхъ отъ питомника, и хлѣбъ уродился, и никакой болѣзни не подвергся. Это однако его не успокоило, и вотъ — приходитъ онъ въ вольное экономическое общество и проситъ разрѣшить вопросъ: не можетъ ли въ самомъ дѣлѣ имѣть такое вредное влiянiе питомникъ, а если нѣтъ, то выдать ему въ этомъ удостовѣренiе, для успокоенiя односельцевъ и огражденiя питомника отъ ихъ нападенiй.

А крестьяне вятской губернiи, истребляющiе наряды изъ краснаго, такъ-называемаго французскаго ситца, считая ихъ причиною гнѣва божiя — неурожая, потомучто они, видите ли, крашены собачьей кровью, такъ что въ нихъ и въ церковь ходить нельзя. И это ужь вѣрно, потомучто одному мужичку на полѣ являлись два чудные старца, которые мѣряли поле лапотной веревочкой, приговаривая: "это выпалить жаромъ, а это огнемъ сжечь". Они-то, эти старцы, и велѣли истребить красные наряды.

Эти явленiя по крайней мѣрѣ способны вызвать улыбку и имѣютъ такое свойство, что можно спокойно ждать постепеннаго ихъ исчезновенiя. Но есть, именно въ домашней жизни народа, такiя стороны, надъ которыми уже никакъ не улыбнешься, и для которыхъ потребность въ образованiи самая неотложная. Напримѣръ въ той же "Русской Рѣчи" все заговариваютъ о мѣрахъ къ сохраненiю народнаго здоровья, и подъ влiянiемъ этой мысли недавно разсуждали о недостаткѣ врачебныхъ пособiй въ деревняхъ и о печальномъ, безотрадно-печальномъ состоянiи деревенскихъ жилищъ.

Разсматривалась высказанная гдѣ-то, кажется въ "С. петербургскихъ вѣдомостяхъ", мысль "о необходимости обязательнаго содержанiя врачей крестьянскими обществами"; говорилось о томъ, что крестьяне, содержа поневолѣ врача, сами все-таки пойдутъ къ знахарямъ и ворожеямъ, которымъ больше вѣрятъ, нежели врачамъ. Что касается до обязательности содержанiя врачей, то пусть каждый на себѣ примѣритъ, въ какой степени полезно и прiятно обязательное содержанiе кого бы то ни было. Напримѣръ въ Петербургѣ прислуга обязана жить по адреснымъ билетамъ, дающимъ право на безплатное поступленiе въ больницу для чернорабочихъ. Но можно почти съ увѣренностью сказать, что изъ ста человѣкъ, живущихъ по адреснымъ билетамъ, найдется одинъ или два, которые признаютъ для себя пользу отъ билета и расчитываютъ, въ случаѣ болѣзни, на больницу; а остальные девяносто восемь только покоряются заведенному порядку, не думая о больницѣ, и… отмаливаются отъ нея. Недовѣрiе же крестьянъ вообще къ врачамъ — дѣло нерѣшоное. Мы напримѣръ знаемъ одного отставного врача, оставившаго практику и занимающагося въ небольшой деревенькѣ сельскимъ хозяйствомъ. Онъ хотя говоритъ, что уже не практикуетъ, но въ сущности его практика не прекратилась, потомучто со всего околодка къ нему безпрестанно являются больные, привозятъ больныхъ взрослыхъ, приносятъ больныхъ дѣтей; совѣты его крестьяне исполняютъ, вѣрятъ въ нихъ и благословляютъ его. Знаемъ еще одну вдову врача, которая при жизни мужа набралась отъ него кой-какихъ простыхъ медицинскихъ свѣдѣнiй; — у ней также постоянныя консультацiи съ больными крестьянами. Изъ этихъ фактовъ пожалуй можно заключить, что если есть недовѣрiе, то къ не знанiямъ врача и не къ дѣйствительности его средствъ, а къ извѣстному офицiальному или офицiально поставившему себя лицу. Къ надлежащимъ врачебнымъ средствамъ не можетъ быть недовѣрiя со стороны крестьянъ, потомучто вѣдь они не идiоты; но врачу, такъ же какъ священнику, надо умѣть жить съ народомъ, чтобы дѣйствовать спасительно на его тѣло и душу…

Настоятельная потребность въ нравственномъ просвѣтлѣнiи народа не только давно провозглашена литературой, но и давно чувствуется даже въ глубинѣ нашего отечества. Въ ней кажется уже никто не сомнѣвается, и теперь намъ дороги тѣ факты, гдѣ сознанiе этой потребности переходитъ въ чистую и искреннюю частную дѣятельность. Къ такимъ фактамъ надо отнести извѣстiе, сообщенное редакцiи "Сѣверной Пчелы" г. В. Половцовымъ изъ села Воскресенскаго, лежащаго во ста верстахъ отъ Казани.

"Богъ помогъ (пишетъ г. Половцовъ) учредить въ здѣшнемъ имѣнiи женскiй крестьянскiй комитетъ, которымъ стращаютъ (?) не только бабъ, но и мужиковъ. А всего только двухъ женщинъ и призывали для наставленiя, да и тѣхъ отпусили съ миромъ. Цѣль комитета — водворенiе доброй нравственности и вспомоществованiе истинно-нуждающимся, а на первый разъ — изученiе молитвъ. Это такой рычагъ, что имъ всего удобнѣе было тронуть возъ съ мѣста, чтобъ привести въ движенiе и дать надлежащее религiозно-нравственное направленiе. Достиженiе этой цѣли разумѣется не легко, но фундаментъ этому положенъ здѣсь уже восемь лѣтъ тому назадъ. Двигателемъ была во все время одна и таже особа: дѣвица Пелагея Алексѣвна Бахарева, выдавшая около полусотни прiютокъ замужъ, все тутъ же, въ одномъ мѣстѣ. Разумѣется, что торжество ея было немалое, когда теперь и старухи одинадцати участковъ выбрали ея питомицъ въ старшiя. Эти-то старшiя и состоятъ членами женскаго крестьянскаго комитета. Теперь я взялся за мужчинъ и выспрашиваю, кто какiя молитвы знаетъ."

Въ этой мысли есть много хорошаго, но есть также и нѣчто ближе какъ-будто неясное или недосказанное. Чтó значитъ, что комитетомъ стращаютъ? Чтò значитъ: "да и тѣхъ отпустили съ миромъ?" А развѣ предполагается отпускать иныхъ и съ враждой? Вѣдь въ такомъ добровольномъ и сердечномъ дѣлѣ только и могутъ быть дѣйствительны — миръ да любовь. Недосказанность почуялась намъ вѣроятно оттого, что мы вопервыхъ не совсѣмъ поняли составъ комитета, т. е. кто эти старшiя, выданныя замужъ прiютки: вышедшiя ли изъ народа, или изъ среды чуждой народу; а вовторыхъ не знаемъ, какiе именно прiемы употребятъ члены комитета для достиженiя предположенной цѣли, а отъ прiемовъ-то и зависитъ весь успѣхъ дѣла… Можетъ-быть г. Половцовъ будетъ продолжать печатныя свѣдѣнiя о дальнѣйшемъ ходѣ этого дѣла. Тогда увидимъ.

Въ заключенiе свѣдѣнiй о народномъ дѣлѣ приведемъ слухъ о прекрасномъ предпрiятiи Е. П. Карновича: онъ, говорятъ, предполагаетъ съ начала будущаго года издавать газету подъ названiемъ: "Мировой Посредникъ." Газета будетъ служить органомъ для обмѣна мыслей между лицами, принявшими на себя званiе мировыхъ посредниковъ, для выраженiя ихъ недоразумѣнiй и вообще для передачи всего, чтó будетъ выработываться на мировыхъ съѣздахъ. Кромѣ того, газета будетъ представлять статьи юридическаго и историческаго содержанiя, относящiяся къ развитiю общихъ началъ мирового посредничества.

Переходя собственно къ дѣлу образованiя, мы прежде всего упомянемъ о нѣкоторыхъ частныхъ начинанiяхъ, которыя обыкновенно дѣйствуютъ прямо и просто, а потому и воспринимаются легко и скоро.

Въ бузулукскомъ уѣздѣ (самарской губ.) въ селѣ Коноваловкѣ священникъ Фальковъ открылъ воскресную школу для толкованiя закона божiя. Въ извѣстiи говорится, что слушатели у него преимущественно мордва и что число ихъ постоянно увеличивается. Можно догадаться, что это — воскресная школа для взрослыхъ, и дѣятельность священника Фалькова также представляетъ, по выраженiю г. Половцова, рычагъ, которымъ можно двинуть возъ; а мордва, кто ихъ знаетъ, возъ довольно тяжолый.

О томъ, какъ крестьяне желаютъ учить дѣтей грамотѣ, свидѣтельствуетъ г. М. Турскiй, которому пришлось жить нынѣшнее лѣто въ сельцѣ Пажинѣ гдовскаго уѣзда, — въ мѣстности глухой, лѣсной и болотистой." Деревня (разсказываетъ г. Турскiй) изобилуетъ дѣтьми, вѣчно играющими на улицѣ. Нельзя было не пожелать научить ихъ чему-нибудь, хотя читать да писать на первый случай. Выбравъ удобное время, мы отправились по крестьянскимъ избамъ приглашать желающихъ учиться грамотѣ. Намъ казалось почему-то, что мы встрѣтимъ опозицiю со стороны крестьянъ. Не тутъ-то было. Хозяинъ первой избы прямо объявилъ намъ, что онъ бы радъ учить свою дочь, да это дорого стоитъ, не по его карману, и много благодарилъ насъ, когда его дочь каждый день начала ходить къ намъ въ классъ. Въ другой избѣ мы узнали, что крестьянинъ давно уже подумывалъ отдать своего сынишку въ ученье, да не зналъ куда. Мы предложили услуги. Мальчикъ, о которомъ мы хлопотали, былъ тутъ же въ избѣ. — "Хочешь учиться?" спросилъ его одинъ изъ насъ. — "Не гораздо", отвѣчало дитя. — "Дурачина ты! замѣтилъ отецъ: выучишься — хорошо будетъ, будешь писарь; выучишься считать, лавочникомъ можешь быть." Одинъ крестьянинъ до того былъ взволнованъ нашимъ предложенiемъ, что не желая упустить случая, сталъ навязывать намъ своего пятилѣтняго сына. Мы отказывались, но мужикъ настаивалъ. "Возьмите, говорилъ онъ: маленькiй-то еще лучше въ толкъ возьметъ; вотъ развѣ только бояться будетъ, если пристрастишь когда, а то можно, ничего."

Короче сказать: по словамъ г. Турскаго, во всей деревнѣ нашолся только одинъ мужикъ, отказавшiйся посылать въ ученье четырнадцатилѣтняго мальчика, который былъ нуженъ ему для работъ: но зато самъ мальчикъ почувствовалъ сильную охоту учиться и урывками прибѣгалъ въ классъ. Женщины, въ особенности старухи, были какъ-будто не совсѣмъ довольны, вѣроятно боясь, что дѣтей будутъ бить; мужики же напротивъ сами просили поколачивать ребятъ, разсуждая такъ: "Нельзя чтобъ не побить: дѣло божье, нелегкое, сразу не поймешь; побьютъ, такъ оно лучше пойдетъ."

Еще разъ: пора окончательно признать, что неохота простыхъ людей отдавать дѣтей въ книжное ученье, — неохота, о которой прежде бывало обыкновенно говорили, составляетъ уже прошедшее. Она прошла, и прошла какъ-то вдругъ, какъ-будто рукой ее сняло. Откуда же взялось вдругъ это разумное стремленiе? Если изъ новаго положенiя, то могло ли оно такъ широко развиться въ нѣсколько мѣсяцевъ, съ 19 февраля? "Это — магическое дѣйствiе свободы!" скажете вы съ умиленiемъ. Да! но если говорить проще, то не всегда ли оно существовало и сознавалось, только сознанiе лежало въ душѣ и не выходило наружу? На народъ чуть ли не наговорили напраслину: вѣдь зналъ же онъ всегда, что ученье свѣтъ, а неученье тьма, только не примѣнялъ этой мысли къ дѣлу, не примѣнялъ ея къ себѣ, полагая, что она къ нему не относится, что онъ обреченъ на тьму, изъ которой выходить ему судьба не велѣла. Теперь стоило только намекнуть ему о противномъ — и человѣческое стремленiе разомъ вспыхнуло, и уже нельзя удержать его естественнаго хода! Теперь пока еще отецъ рисуетъ сыну блестящую будущность, представляя его писаремъ или лавочникомъ, а скоро и эти образы исчезнутъ изъ народнаго воображенiя и замѣнятся другими, болѣе чистыми идеалами.

И такъ — грамотность сдѣлалась народной потребностью, требующею удовлетворенiя. Слава-богу, что эта потребность, этотъ крикъ голодныхъ душъ не остался неуслышаннымъ, потомучто… мы ужасно много говоримъ объ этомъ, и даже дѣлаемъ, — хотя не очень быстро и съ нѣкоторыми запинками, но все-таки дѣлаемъ. У насъ даже являются иногда новыя формы предпрiятiй поэтому дѣлу; такъ напримѣръ читаемъ: "Въ г. Якобштадтѣ высочайше утверждено акцiонерное общество для постройки зданiя для частнаго училища съ пансiономъ". Такого общества съ такою цѣлью у насъ еще не бывало.

Но главное — не промышленыя, а безкорыстныя общества распространенiя грамотности, — они-то нужны, отъ нихъ-то многаго слѣдовало бы ждать. Мы знаемъ, что кромѣ комитета грамотности при вольномъ экономическомъ обществѣ, возникаютъ подобныя же общества и въ разныхъ другихъ пунктахъ; но многiя ли изъ нихъ уже дожили до открытiя своихъ дѣйствiй, — этого не знаемъ. Слышали напримѣръ давно, что въ Полтавѣ зародилась мысль объ учрежденiи "общества для распространенiя грамотности и элементарныхъ знанiй въ народѣ". Теперь разсказываютъ, что уже составленъ проектъ устава общества, что изъявили желанiе около шестидесяти лицъ быть дѣйствительными членами и двѣнадцать лицъ — почетными членами, и что остается только обществу получить утвержденiе отъ правительства.

Изъ Кiева также несется вѣсть о "прекрасной мысли учредить общество распространенiя грамотности и православнаго образованiя въ югозападныхъ губернiяхъ". Здѣсь также говорится, что нѣкоторые изъ извѣстнѣйшихъ жителей Кiева уже составили проектъ устава и вошли съ прошенiемъ о дозволенiи приступить къ учрежденiю самаго общества, выставивъ въ прошенiи убѣдительнѣйшiя причины, почему образованiе такого общества въ томъ краю даже можетъ-быть необходимѣе, чѣмъ въ какихъ-нибудь другихъ частяхъ Россiи. Далѣе излагаются вкратцѣ эти убѣдительнѣйшiя причины, а оканчивается извѣстiе молитвою о томъ, "чтобы все это не осталось однимъ проектомъ".

Мы не дерзнули бы сравнивать степени необходимости обществъ грамотности для разныхъ частей Россiи, а просто желаемъ, чтобъ они были вездѣ. Еслибы не осталось ни одного уголка, гдѣ бы не дѣйствовало подобное общество, то это было бы самое лучшее.

Ярославской губернiи въ г. Романовѣ открыто 30 августа женское приходское училище. Ученицъ поступило двадцать двѣ, большею частью изъ торговаго сословiя; основной капиталъ училища — триста рублей; преподавателями вызвались быть безмездно штатный смотритель и учителя уѣзднаго училища и священникъ Покровскiй.

Въ недавнее время женскихъ народныхъ училищъ было у насъ такъ мало… такъ мало, что почти совсѣмъ не было; теперь они множатся чуть не съ каждымъ днемъ.

Въ одной изъ передовыхъ статей "Сѣверной Пчелы", недавно, недалѣе какъ 22 сентября, опять читаемъ слѣдующiе не въ первый разъ задаваемые вопросы: "отчего женщина, занятая тѣмъ же дѣломъ, какъ и мужчина, работаетъ больше, а выработываетъ меньше его? Отчего кухарка беретъ меньше жалованья, нежели поваръ? наставница меньше, нежели наставникъ? повивальная бабка беретъ меньше за визитъ, нежели акушоръ?" и т. д. Отвѣтъ на эти вопросы очень простой: оттого что въ большей части случаевъ женщина меньше знаетъ нежели мужчина, а меньше знаетъ она оттого, что ее не всему тому учатъ, чему учатъ мужчину. Все это авторъ знаетъ конечно и безъ насъ, и потому идетъ дальше…

"Мы того мнѣнiя (говоритъ онъ), что женщины лучше мужчинъ; что онѣ могли бы исправлять виновныхъ лучше нежели мужчины, точно также какъ лучше уходъ ихъ за больными; а большею частью чтó такое виноватый? — тотъ же больной. Почему же не участвуютъ женщины въ разбирательствахъ права и правды? Почему ихъ не учатъ основательно медицинѣ?" и т. д. Въ заключенiи ставится слѣдующее положенiе: "до той поры мало будетъ и толку и добра на свѣтѣ, пока надъ женщиной будетъ преобладать чувственность и легкомыслiе мужчины".

Появленiе теперь этихъ вопросовъ и этого положенiя, въ передовой статьѣ "Сѣверной Пчелы", отчасти удивило насъ. Нѣсколько времени тому назадъ они поднялись-было въ нашей литературѣ съ особенной силой, и мы еще тогда (если припомнитъ благосклонный читатель) замѣтили какъ-то, что дурно дѣлаютъ тѣ люди, которые слишкомъ покавалерски глумятся надъ такимъ дѣломъ, неразобравши и непонявши какъ слѣдуетъ его смысла, какъ будто умышленно стараясь всѣми силами опошлить его въ глазахъ читающей публики. Тогда (сказать по правдѣ, это было недавно) нашолся даже человѣкъ, или журналъ, который не знаю для чего притворился простачкомъ, и очень наивно, съ видомъ какого-то заѣзжаго степняка, спросилъ во всеуслышанiе: "да о чемъ тутъ хлопочутъ? Какихъ еще правъ нужно женщинамъ? Вѣдь онѣ же пользуются всѣми гражданскими правами." Но когда раздался громкiй голосъ сего вопрошателя, вдругъ все глумящееся смолкло; веселые поэты перестроили свои лиры и запѣли о чемъ-то другомъ, кажется о мыльныхъ столахъ и стеариновыхъ колонахъ. Надо полагать, что послѣ этого вопроса всѣмъ стало совѣстно продолжать и идти дальше… Мы начинали-было думать, что вопросъ, сбитый такимъ образомъ съ толку, западетъ надолго, и онъ можетъ-быть въ самомъ дѣлѣ запалъ бы, еслибы не вступились тѣ, до которыхъ онъ непосредственно касается, т. е. сами женщины. Перемолчавъ время, кипѣвшее глумленiемъ, онѣ вышли съ твердою рѣчью на защиту своихъ правъ, и въ ихъ устахъ вопросъ начинаетъ входить въ свои законныя границы, дѣлается вопросомъ о воспитанiи и образованiи женщинъ… Можетъ-быть и авторъ статьи въ "Сѣверной Пчелѣ" задавалъ свои вопросы въ минуту одушевленiя голосами женщинъ? — Гдѣ же слышны эти голоса? спросите вы. Указываемъ на г-жу Софью Андрееву, явившуюся въ августовскомъ нумерѣ "Отеч. Записокъ" съ критической статьей по своему предмету; указываемъ на г-жу Е. С-ину… Послѣдняя-то и заставила насъ заговорить объ этой женской исторiи, попавшейся-было въ мужскiя руки; собственно мы хотѣли говорить о ней, т. е. о ея статьѣ въ 35 No Современной Лѣтописи: "по поводу учрежденiя екатеринославской женской гимназiи". Вотъ чтó г-жа Е. С-ина говоритъ въ началѣ своей статьи:

"Съ тѣхъ поръ какъ издано положенiе объ учрежденiи женскихъ училищъ перваго и второго разряда, въ короткое время въ Россiи успѣло возникнуть множество новыхъ женскихъ учебныхъ заведенiй. Желательно было бы знать всѣ подробности объ открытiи этихъ заведенiй и о ходѣ въ нихъ образованiй. Но къ сожалѣнiю и то и другое, особенно для насъ, жителей отдаленныхъ провинцiй, покрыто совершеннымъ мракомъ неизвѣстности. Мы читаемъ только, что тамъ-то и тамъ-то женскiя гимназiи открыты; что въ нѣкоторыхъ изъ нихъ учителя предложили безвозмездное преподаванiе. Но на какихъ началахъ основаны эти новыя женскiя учебныя заведенiя, какiя начала приняты въ нихъ для умственнаго и религiозно-нравственнаго образованiя, какими матерьяльными средствами располагало общество при ихъ учрежденiи, какiя сословiя преимущественно жертвовали, какихъ сословiй дѣвицы по преимуществу пользуются въ нихъ образованiемъ, кѣмъ и на основанiи какихъ данныхъ избраны попечительницы и наставницы женскихъ гимназiй и училищъ, — ни о чемъ этомъ мы не встрѣчаемъ свѣдѣнiй ни въ литературныхъ, наиболѣе распространенныхъ журналахъ, ни въ газетахъ; вообще нельзя себѣ составить ясное понятiе о вновь открываемыхъ женскихъ гимназiяхъ. И признаемся, несмотря на это молчанiе, мы не можемъ не удивляться равнодушiю общества къ одному изъ главныхъ его интересовъ. Въ самомъ дѣлѣ, общество кажется сознало уже и высказало, что причина нравственнаго безсилiя, которое замѣчается во всѣхъ образованныхъ классахъ нашего общества, — безсилiе, на которое всѣ такъ жалуются, — кроется отчасти въ ничтожномъ, ложно направленномъ воспитанiи женщинъ, въ воспитанiи, которое преимущественно развиваетъ въ женщинахъ съ дѣтства мелочную суетность и пустое, унизительное тщеславiе. Общество сознало уже и высказало, что средства къ исправленiю этого зла, и слѣдовательно къ улучшенiю нравовъ вообще, должно искать между прочимъ въ возстановленiи достоинства женщины. Какъ же послѣ этого не считать женскаго воспитанiя однимъ изъ главныхъ интересовъ общественныхъ, и какъ не удивляться замѣчаемому равнодушiю къ этому вопросу?.."

Этотъ голосъ, поданный русскою женщиною, этотъ взглядъ ясный и искреннiй — мы не заносимъ въ лѣтопись, какъ ручательство за то, что среда русскихъ женщинъ скоро озарится полнымъ сознанiемъ своего нравственнаго и общественнаго положенiя, и поднятые о нихъ вопросы не заглохнутъ… Предметъ и цѣль статьи г-жи С-иной составляютъ слѣдующiя мысли:

1) Независимо отъ женскихъ гимназiй, и даже прежде нихъ, необходимо заботиться объ учрежденiи женскихъ училищъ второго разряда, чтобы обезпечить элементарное образованiе всѣхъ классовъ общества.

2) Женскiя гимназiи назначаются преимущественно для высшихъ классовъ, т. е. дворянства; а такъ какъ большая часть дворянскихъ семействъ живетъ внѣ городовъ, то при гимназiяхъ необходимы пансiоны, безъ которыхъ онѣ для дочерей помѣщиковъ были бы недоступны.

3) Такъ какъ дворянству даровано нынѣ право устроивать женскiя учебныя заведенiя посредствомъ частныхъ ассоцiацiй, то оно, дворянство, и должно воспользоваться этимъ правомъ съ полнымъ единодушiемъ и энергiею; оно должно — изыскать у себя матерьяльныя средства, принять на себя опредѣленiе наилучшей системы воспитанiя и наблюденiя за примѣненiемъ и развитiемъ этой системы (снявъ эту тяжолую заботу съ центральной административной власти). Жертвуя своими матерьяльными средствами, оно само должно и распорядиться ими: ввѣрить попечительство предводителю дворянства (чтобы такимъ образомъ новое учрежденiе примкнуло къ учрежденiю уже существующему), избрать изъ среды себя комитетъ для обсужденiя проекта организацiи женскаго воспитанiя, и при этомъ (необходимѣйшее условiе) вызвать дѣятельное участiе образованнѣйшихъ матерей-воспитательницъ, которыя бы высказали свое мнѣнiе о болѣе правильной системѣ нравственнаго и умственнаго образованiя дѣвушекъ.

Хотя г-жа С-ина въ одномъ мѣстѣ своей статьи говоритъ: "чтобъ не вводить въ новое учрежденiе сословныхъ предразсудковъ, мы должны были бы допустить въ него воспитанницъ и изъ другихъ сословiй", — но другiя мѣста статьи и все ея направленiя какъ-будто и не исключаютъ вполнѣ сословнаго духа. Мы напримѣръ читаемъ въ ней такiя строки: "Для дочерей бѣдныхъ родителей, нисшаго сословiя, необходимы собственно училища второго разряда, съ необширною програмой. Болѣе образованныя и достаточныя семейства городскихъ жителей могутъ давать дочерямъ образованiе болѣе обширное… Вообще намъ кажется утопiей мысль объ учрежденiи одного общественнаго учебнаго заведенiя для образованiя женщинъ всѣхъ сословiй. Сближенiе сословiй, нѣтъ сомнѣнiя, цѣль прекрасная, но конечно странно полагать, чтобъ этой цѣли можно было достигнуть именно одинаковою програмой наукъ для дѣвицъ высшаго и нисшаго классовъ общества."

Все это повидимому очень благоразумно; но кажется не оказали бы мы противодѣйствiя прекрасной цѣли сближенiя сословiй, еслибы не стали учреждать ни одного такого заведенiя, которое бы предназначалось исключительно или преимущественно для одного какого-либо сословiя, будетъ ли то заведенiе мужское или женское. На знанiя не должно бы кажется быть ценса; шолковыя и бумажныя издѣлiя могутъ предназначаться — одни для богатыхъ, другiя для бѣдныхъ; но знанiя и этому раздѣленiю подчинить нельзя. Надо быть нисшимъ заведенiемъ, съ ограниченной програмой, надо быть и высшимъ, съ програмой болѣе обширной. Но почему жъ бы иной дворянкѣ не остановиться въ концѣ нисшаго курса, еслибы случилось такое устройство ея головки, что больше ничего въ нее не вмѣстится? Почему съ другой стороны не пройти и мѣщанской дочери высшаго курса, еслибы понудилъ ее къ тому внутреннiй голосъ? Конечно большая часть мѣщанскихъ дочекъ ограничится нисшимъ курсомъ, находя его для себя совершенно достаточнымъ; но зачѣмъ же говорить имъ, что дескать высшее-то не про васъ?.. Почему не учреждаться зеведенiю для всѣхъ желающихъ образованiя, и почему бы не поставить при этомъ главною заботою — чтобы заведенiе было доступно по возможности всѣмъ и привлекало бы всѣхъ; а потомъ — всѣ ли пойдутъ въ него и какого званiя воспитанницы будутъ въ немъ преобладать — это уже дѣло не вполнѣ отъ самого заведенiя зависящее.

Можетъ-быть многiе найдутъ наши рѣчи сильно непрактичными, впадающими въ утопiю; но чтоже дѣлать, если практика-то наша все еще идетъ врозь съ безусловной правдой. А вотъ, кàкъ вы найдете слѣдующую мысль г-жи С-иной, которою она хочетъ подтвердить неудобство слитiя сословiй въ учебныхъ заведенiяхъ:

"Воспитанiе женщинъ нашего высшаго сословiя (говоритъ она) далеко не можетъ похвалиться направленiемъ, которое бы прямо вело общество къ лучшему, къ прогрессу. — Не передадимъ ли мы женщинамъ другихъ сословiй суетность, роскошь и тщеславiе, которыми заражены сами?"

Чтоже такое? мы какъ-то не можемъ въ толкъ взять; вѣдь это кажется значитъ: отдѣлять нисшихъ отъ высшихъ, изъ опасенiя, чтобы высшiе не заразили нисшихъ? Да искренно ли вы это сказали? Такъ-таки и оцѣнить по карантиновымъ правиламъ, какъ зачумленныхъ?.. Положимъ, что опасенiя ваши и имѣютъ основанiе; но вѣдь вы думаете о радикальномъ преобразованiи системы воспитанiя, о созданiи такой системы, которая бы искоренила тщеславiе и суетность. Такъ не лучше ли, составивъ проектъ преобразованiя, т. е. придумавъ систему, вмѣстѣ съ введенiемъ ея допустить, какъ вспомогательное средство противъ сказанныхъ недуговъ, дѣйствiе примѣра нисшихъ, недугами не заражонныхъ?.. Мы не стоимъ за дѣйствительность средства, а только дѣлаемъ выводъ изъ вашихъ посылокъ: если можно опасаться, что въ общемъ учебномъ заведенiи недостатки высшаго сословiя передадутся нисшимъ, и если поэтому нисшiя признаются свободными отъ этихъ недостатковъ, то при радикальной системѣ воспитанiя не вѣроятнѣе ли предположить обратное дѣйствiе, отъ нисшихъ къ высшимъ?

Какъ бы то ни было, вопросъ очень важенъ, а мы только набрасываемъ бѣглыя замѣтки, къ общему соображенiю. Во всякомъ же случаѣ торжествуемъ тотъ фактъ, что русскiя женщины вступились за свое дѣло. "Женщины лучше мужчинъ", говоритъ "Сѣверная Пчела". Можетъ-быть женщины и докажутъ это на дѣлѣ, чтó въ настоящемъ случаѣ имъ и не слишкомъ трудно будетъ сдѣлать, послѣ того, кàкъ нѣкоторые гг. мужчины стали было поступать съ женскимъ вопросомъ.

А что касается до сословнаго характера учебныхъ заведенiй, то мы имѣемъ офицiяльный фактъ, относящiйся къ этому предмету. У насъ существовали училища для дѣтей канцелярскихъ служителей, бывшiя подъ вѣдѣнiемъ приказовъ общественнаго призрѣнiя. По общему отзыву, училища эти не отличались особеннымъ процвѣтаньемъ и пользы обществу приносили мало. Теперь послѣдовало высочайше утвержденное мнѣнiе государственнаго совѣта, которымъ положено:

"1) Дальнѣйшiй прiемъ воспитанниковъ въ училища дѣтей канцелярскихъ служителей, въ томъ числѣ и въ особый для нихъ пансiонъ при олонецкой гимназiи, нынѣ же прекратить.

"2) Взамѣнъ того, предоставить приказамъ общественнаго призрѣнiя употреблять соразмѣрную со средствами ихъ сумму на помѣщенiе дѣтей канцелярскихъ служителей и бѣдныхъ чиновниковъ стипендiатами въ другiя учебныя заведенiя, какъ общiя, такъ и спецiяльныя, съ необходимымъ пособiемъ на одежду и учебныя принадлежности, оставляя впрочемъ сихъ дѣтей на попеченiи родителей, родственниковъ, опекуновъ и даже постороннихъ, но вполнѣ благонадежныхъ семействъ, съ тѣмъ чтобы лишь при совершенной къ тому невозможности, приказы содержали таковыхъ дѣтей въ сиротскихъ домахъ или другихъ воспитательныхъ заведенiяхъ, либо своими пансiонерами въ учебныхъ заведенiяхъ.

"3) На изложенныхъ основанiяхъ (п. 2) должны быть размѣщены и воспитанники, находящiеся нынѣ въ училищахъ дѣтей канцелярскихъ служителей; по мѣрѣ же распредѣленiя ихъ, самыя училища имѣютъ быть закрыты, съ присоединенiемъ экономическихъ капиталовъ ихъ къ суммамъ приказовъ, въ распоряженiе коихъ поступятъ и зданiя, принадлежащiя симъ училищамъ.

"4) Министерству внутреннихъ дѣлъ предоставить тѣ зданiя упраздняемыхъ канецелярскихъ училищъ, въ коихъ не будетъ предстоять надобности для приказовъ, передать въ вѣдѣнiе министерства народнаго просвѣщенiя, для помѣщенiя въ нихъ заведенiй для образованiя сельскихъ учителей" и пр.

Такимъ образомъ это постановленiе касается двухъ современныхъ потребностей: съ одной стороны полагаетъ конецъ несвоевременному, обветшалому учрежденiю, а съ другой — оказываетъ содѣйствiе къ открытiю новыхъ, необходимо нужныхъ заведенiй.

Говоря о народномъ образованiи, мы не можемъ умолчать объ одномъ правительственномъ начинанiи, которое можетъ считаться событiемъ нынѣшняго года. Это — высочайше утвержденное предположенiе объ основанiи петровской земледѣльческой академiи. Въ журналѣ министерства государственныхъ имуществъ помѣщена подробная статья, въ которой изложены историческiй ходъ этого предположенiя, и начала, на которыхъ учреждается академiя. Мы остановимся нѣсколько на послѣднихъ, чтобы дать хотя общее понятiе о духѣ и характерѣ будущаго учрежденiя.

Академiя учреждается въ купленомъ для этой цѣли министерствомъ государственныхъ имуществъ у частнаго владѣльца имѣнiи — селѣ Петровскомъ-Разумовскомъ, находящемся близъ Москвы, въ десяти верстахъ отъ кремля, по дорогѣ въ Петровскiй паркъ, и въ восьми верстахъ отъ станцiи желѣзной дороги.

Полный академическiй курсъ будутъ составлять слѣдующiе предметы: 1) математика (геометрiя, тригонометрiя, алгебра, упражненiя въ комерческихъ исчисленiяхъ, практика съемки, нивелировки, разбивки плановъ въ натурѣ), 2) физика, 3) химiя, 4) механика, 5) ботаника, 6) зоологiя, 7) строительная наука, 8) лѣсоводство, 9) агрономiя, 10) сельская экономiя, 11) скотоводство и 12) технологiя.

При академiи будутъ слѣдующiя заведенiя:

1) Библiотека, физическiй кабинетъ и химическая лабораторiя.

2) Консерваторiя, въ которой можно было бы изучать: производительныя силы Россiи, положенiе ея сельской промышленности и современное состоянiе сельско-хозяйственной техники.

3) Опытное поле.

4) Ботаническiй садъ.

5) Особое отдѣленiе въ оранжереяхъ для физическихъ изслѣдованiй надъ растенiями.

6) Фруктовый садъ и огородъ.

7) Заведенiе искусственнаго рыбоводства.

8) Птичiй дворъ.

Сверхъ этого предположено тутъ же основать ферму.

Академiя будетъ открыта, за извѣстную плату, для всѣхъ, безъ различiя званiй и лѣтъ.

Въ ней будутъ только вольнослушатели. Начальство будетъ заботиться только объ устройствѣ для нихъ помѣщенiй при академiи и удобнаго сообщенiя съ Москвою.

Вступительныхъ и переводныхъ экзаменовъ совсѣмъ не будетъ.

Посѣтителямъ предоставляется по произволу — слушать полный курсъ, или только нѣкоторые предметы, или даже одинъ извѣстный предметъ.

Кто пожелаетъ имѣть удостовѣренiе въ прiобретенныхъ познанiяхъ, тотъ можетъ добровольно подвергнуть себя выпускному экзамену, и выдержавъ его, получаетъ — за полный курсъ дипломъ, за одинъ или нѣкоторые только предметы — свидѣтельство. Свидѣтельство не даетъ никакихъ правъ, кромѣ удостовѣренiя въ знанiяхъ, а дипломъ даетъ права наравнѣ съ высшими учебными заведенiями.

Управленiе заведенiями ввѣряется директору (въ эту должность уже избранъ и назначенъ академикъ Желѣзновъ); учебною частью завѣдуетъ коллегiя профессоровъ.

Выборъ профессоровъ предоставляется самой ихъ коллегiи.

Всѣ профессора академiи пользуются одинаковыми правами, безъ раздѣленiя ихъ на степени, какъ это введено въ университетахъ.

Такимъ образомъ (какъ сказано въ самой статьѣ) "доступъ въ академiю открытъ для всѣхъ; выборъ предметовъ предоставленъ каждому; пособiя для науки положено имѣть возможно полныя; избранiе профессоровъ обезпечено судомъ ихъ самихъ: таковы принципы, которые положены фундаментомъ заведенiя и на которыхъ долженъ рости его успѣхъ. Отсутствiе всякихъ формальностей для слушателей должно обратить всѣ усилiя ихъ на самое дѣло… Съ одной стороны устранены всѣ преграды къ доступу въ заведенiе, а съ другой — въ самомъ заведенiи устранено все, чтó можетъ мѣшать дѣлу."

Это напоминаетъ намъ о "настежъ-раствореныхъ дверяхъ академiи и университетовъ", о которыхъ мы говорили нѣсколько мѣсяцевъ назадъ. Здѣсь дѣйствительно обѣщаются настежъ-раствореныя двери, въ которыя вѣроятно и пойдутъ охотно тѣ, которые при прежнихъ средствахъ колотились вѣкъ самоучками… Насчетъ самоучекъ недавно встрѣтили мы въ газетахъ еще одно замѣчательное явленiе: это — разсказъ г. А. Ломовскаго о знакомствѣ его съ Васильемъ Михайловичемъ Кочькинымъ, бывшимъ крѣпостнымъ, а теперь временно-обязаннымъ крестьяниномъ г-жи Орловой, — родомъ изъ владимiрской губернiи, ковровскаго уѣзда, деревни Аргуновой, — живущимъ въ Москвѣ и занимающимся "болѣе по лѣсной части".

"В. М. Кочькинъ (разсказываетъ г. Ломовскiй) пришолъ ко мнѣ съ просьбой одолжить ему численныхъ таблицъ Адлерскрона и Кýлика. Меня удивила правильность, съ которою онъ произноситъ иностранныя имена. На вопросъ, зачѣмъ понадобились ему эти таблицы, Кочькинъ отвѣчалъ, и совершенно толковито, что первыя, т. е. адлерскроновы, заключаютъ въ себѣ объемы усѣченныхъ конусовъ разныхъ размѣровъ, а вторыя — квадраты, кубы и корни чиселъ отъ 1 до 100,000, и что онѣ ему нужны по лѣсному дѣлу. Это повело къ разговору, продолжавшемуся нѣсколько часовъ, и тутъ-то я имѣлъ случай разсмотрѣть ближе эту выдающуюся изъ ряда личность. Оказалось, что В. М. Кочькинъ обстоятельно знаетъ арифметику, геометрiю, тригонометрiю и употребляетъ въ вычисленiяхъ таблицы логарифмовъ Каллета; онъ умѣетъ производить топографическую съемку и составилъ свои таблицы натуральныхъ синусовъ и косинусовъ, находя ихъ выгодными для большей точности… Математическiя знанiя прiобрѣлъ онъ самоучкою, по курсу штыкъ-юнкера Войтяховскаго"… "Разговоръ его вообще спокоенъ, ясенъ и толковитъ; но говоря о лѣсѣ, онъ приходитъ въ особое одушевленiе"… "Когда слушаешь его толковитый разговоръ, когда смотришь на его мыслящее лицо и видишь наполненные умомъ глаза его, дѣлается какъ-то легко на душѣ. Вѣроятно не одинъ подобный Кочькинъ выглянетъ еще на свѣтъ божiй!.."

Конечно не одинъ! Вотъ хоть бы и Иванъ Терентьичъ Сычовъ, поселенецъ енисейской губернiи, минусинскаго округа, изобрѣвшiй какой-то новый механическiй двигатель и не имѣющiй средствъ сдѣлать модель, о чемъ съ большимъ участiемъ говоритъ "Вѣкъ" въ № 39.

Мы говоримъ о народномъ образованiи; но сами-то мы (какъ уже сказано было въ одной статьѣ нашего журнала), мы люди болѣе или менѣе грамотные, развѣ не народъ? И мы-то развѣ не чувствуемъ потребности въ средствахъ къ дальнѣйшему развитiю образованiя? Въ этомъ отношенiи, для грамотныхъ людей должно упомянуть про одну прiятную новость, которую въ особенности оцѣнятъ тѣ, которые сидѣли на университетскихъ скамьяхъ, но давно, лѣтъ десять или больше назадъ, когда еще существовала въ нашихъ университетахъ кафедра исторiи философiи. Потомъ эта кафедра исчезла, и вотъ теперь только возстановляется при петербургскомъ университетѣ. Лица, желающiя занять эту кафедру, приглашаются представить на конкурсъ, къ 1 декабря нынѣшняго года, свои сочиненiя и дать три пробныя лекцiи въ присутствiи ректора и факультета. При этомъ объявляютъ, что "въ видахъ непремѣннаго замѣщенiя кафедры, не будутъ стѣсняться ученой степенью конкурента."

???

Новая редакцiя "Русскаго Инвалида" обращается къ общественной благотворительности, вызываясь быть посредницею между ею и нуждающимися юношами; "Русская Рѣчь" слѣдуетъ ея примѣру; "Русское Слово" предлагаетъ въ пользу поступающихъ въ студенты молодыхъ людей жертвовать съ литературнаго гонорарiя по 1 %… Редакцiя нашего журнала, съ общаго согласiя своихъ сотрудниковъ, дѣлаетъ такое же предложенiе…

Далѣе. Изъ Рязани доставлено въ пользу московскихъ студентовъ болѣе трехсотъ рублей; изъ Твери получено редакцiею "Московскихъ вѣдомостей" на тотъ же предметъ пятьсотъ рублей; въ редакцiю "Русской Рѣчи" поступило нѣсколько мелкихъ приношенiй… Изъ нихъ составилась небольшая сумма, всего тридцать четыре руб., но въ этой суммѣ заключаются пятьдесятъкоп., полученныя отъ временно-обязаннаго крестьянина Ивана Тимофѣева Новаго. Это — лента евангельской вдовицы, и она примется точно также, какъ была принята та лента. Дѣйствительно, эта полтина временно-обязаннаго крестьянина имѣетъ для насъ большее нравственное значенiе, нежели полсотня рублей, пожертвованная богатымъ человѣкомъ. Мы ищемъ общаго теплаго сочувствiя, съ которымъ можно всякую нужду обойти, всякую бѣду поправить. На сочувствiе просвѣщенныхъ и болѣе или менѣе достаточныхъ людей можно расчитывать; сочувствiе же простого человѣка къ дѣлу просвѣщенiя у насъ еще ново и дорого. Въ искренности сочувствiя Ивана Тимофѣича Новаго нельзя сомнѣваться, потомучто не можетъ быть другого источника, другого побужденiя къ его жертвѣ; но — еслибы онъ былъ въ этомъ случаѣ представителемъ всего своего сословiя!.. Еслибы всѣ временно-обязанные пожертвовали хоть по одной копѣйкѣ, понимая, на чтó они жертвуютъ, сознавая добро, которое они дѣлаютъ всему обществу, слѣдовательно и себѣ также, — Господи, чтó бы это было!

???

Мы говорили, что народъ весь живетъ теперь разработкою своего новаго положенiя. Это — сельскiе обыватели; но почти тоже самое можно сказать и о городскихъ обывателяхъ въ собственномъ смыслѣ, которыхъ сильно занимаютъ отданные на общее обсужденiе проекты преобразованiй торговыхъ пошлинъ и мѣщанскихъ повинностей. У русскихъ людей начинаетъ развязываться языкъ: купцы и мѣщане, отдѣльными лицами и цѣлыми обществами, подаютъ голоса, представляютъ замѣчанiя на проекты, отстаивая болѣе или менѣе свои права и выгоды. Какiя изъ этихъ замѣчанiй будутъ приняты и какiя нѣтъ — мы конечно не знаемъ, а разбирать ихъ въ лѣтописи — не мѣсто.

Нѣкоторые города, напримѣръ Кiевъ, Ростовъ на Дону и, какъ слышно, Тверь, думаютъ и выражаютъ желанiе о введенiи у нихъ городского управленiя, т. е. состава думы по примѣру петербургской…

12 сентября открыта рижско-динабургская желѣзная дорога, и, какъ мы слышали стороной (не выдаемъ впрочемъ за несомнѣнную правду), общество дороги предполагаетъ взять на себя продолженiе этой линiи на соединенiе съ будущею, пока еще воображаемою, — московско-ѳеодосiйскою дорогой.

По части частной промышлености, "Эконом. Указатель" сообщаетъ, что въ костромской губернiи готовится большой льнопрядильный заводъ. Мы поздравляемъ себя съ этимъ предпрiятiемъ, если ему суждено осуществиться и получить полное и правильное развитiе.

По части литературной есть слухи объ одной находкѣ, о которой мы не можемъ не упомянуть, по собственному неодолимому влеченiю, хотя ею еще не живетъ наше общество. Извѣщаютъ, что открыто нѣсколько сочиненiй Н. В. Гоголя, совершенно-неизвѣстныхъ публикѣ; что они были переданы авторомъ покойнику А. И. Иванову, по смерти котораго перешли къ брату его; что всѣ эти сочиненiя принадлежатъ къ лучшей порѣ дѣятельности Гоголя, и что теперь ждутъ только прибытiя въ Москву его родственниковъ, чтобы приступить къ изданiю драгоцѣнной находки.

???

Въ настоящее время, когда… и проч.

(Изгнанный изъ употребленiя приступъ)

Насъ заинтересовало заглавiе фельетонной статьи въ "Сѣверной Пчелѣ": Провинцiальные кореспонденты и г. Щедринъ, подписанной г. Ал. Пятковскимъ. Прочли мы эту статью и узнали вотъ чтó. Г. Щедринъ, какъ извѣстно, въ одномъ изъ нумеровъ «Современника» за нынѣшнiй годъ помѣстилъ разсказъ: Литераторы-обыватели; въ немъ онъ распекъ провинцiяльныхъ кореспондентовъ, т. е. литераторовъ-обывателей, и распекъ очень хорошо, съ достоинствомъ… Говоря нешутя, г. Щедринъ замѣтилъ за нѣкоторыми кореспондентами-обличителями значительную долю безтактности, замѣтилъ въ ихъ кореспонденцiяхъ смѣшную сторону и, желая безъ сомнѣнiя оградить нашу формирующуюся гласность отъ опошленiя, поразилъ эту смѣшную сторону кореспондентовъ своимъ мощнымъ словомъ, но въ тоже время далъ имъ такъ-сказать превосходую програму, кàкъ слѣдуетъ подвизаться на поприщѣ гласности. Г. Пятковскому чрезвычайно понравился этотъ разсказъ; онъ увидѣлъ въ немъ "болѣе глубокую мысль, чѣмъ сколько можно бы предполагать по его игривой, юмористической формѣ". Увидѣвъ эту мысль, г. Пятковскiй долго молчалъ и вдругъ 25 августа сего 1861 года накинулся на гг. провинцiальныхъ кореспондентовъ-обличителей со всею силою своего негодованiя. Зачто же это? Развѣ еще мало щедринскихъ ударовъ? — Разсказъ: Литераторы-обыватели вѣроятно уже произвелъ свое дѣйствiе: если между кореспондентами были дѣйствительно непризнанные, то они безъ сомнѣнiя смутились и смолкли; а сознавшiе въ себѣ силы и понявшiе существенный смыслъ разсказа, приняли его къ свѣдѣнiю и еще одушевились имъ. Въ самомъ дѣлѣ, если прослѣдить хорошенько за провинцiяльными кореспонденцiями, то нельзя сказать, чтобъ онѣ остановились на одной точкѣ и не шли впередъ. Притомъ вся до сихъ поръ ведшаяся кореспонденцiя, дѣльная и мелочная, развѣ осталась совсѣмъ безплодною? Развѣ не вызвала она многихъ именъ, скрывавшихся въ мути съ своими грѣшками? Развѣ не ввела она въ обычай, чтобы обвиняемый оправдывался предъ обществомъ? Наконецъ — развѣ безполезно было намъ знакомство съ самими кореспондентами, съ ихъ силами и средствами, съ ихъ положенiемъ, съ ихъ достоинствами и недостатками?.. По какому же поводу г. Пятковскiй теперь-то именно напалъ на нихъ? И чѣмъ онъ окончилъ свою статью? Онъ перифразировалъ слова г. Щедрина, вложенныя имъ въ уста обличителя: "чѣмъ икру-то пожирать, не лучше ли было бы пожертвовать эти деньги на воскресную школу?" и говоритъ, обращаясь къ обличителю: "чѣмъ бумагу-то марать и толковать о ляказинскихъ птицахъ, не лучше ли употребить свое время и туже самую бумагу на пользу обучающагося народа?"

Ну, слушайте же добрые люди: мы уже года два-три пообличали всѣмъ мiромъ, — довольно! Теперь бросайте обличительныя перья, всѣ берите указки, собирайтесь въ кругъ и давайте также всѣмъ мiромъ учить народъ и сочинять для него книжки! Да чуръ приниматься всѣмъ! Неумѣньемъ никто не смѣй отговариваться!.. Такъ-таки и огласить окружнымъ посланiемъ, или лучше — циркулярнымъ предписанiемъ: дѣлай то чтò велятъ, а не то, чтó ты тамъ у себя въ углу нашолъ себѣ сподручнымъ… Вѣдь это ужь въ самомъ дѣлѣ совершенное подобiе той икрѣ, на которую негодуетъ щедринскiй обличитель! И кáкъ, подумаешь, гонимъ мы нашу жизнь! Точно на курьерскихъ!.. Теперь-то газета «Амуръ» почувствуетъ неудобство отдаленнаго мѣстожительства: она думаетъ, что мы все еще живемъ въ перiодѣ обличенiй, и не знаетъ, что этотъ переходъ мы уже пережили и вступаемъ въ перiодъ учительства; она все еще толкуетъ "о необходимости карать зло, насилiе и неправосудiе выставленiемъ его къ позорному столбу и бичевать его ядовитою насмѣшкою, а также о тѣхъ мелкихъ язвахъ, которыя причиняютъ самыя большiя боли общественному тѣлу"; она все еще толкуетъ о томъ, что изъ агентовъ администрацiи, для народа самые важные тѣ, которые стоятъ къ нему ближе, — агенты нисшiе, третьестепенные; что ими-то и должны быть лучшiе люди, и что стало-быть изъ ихъ-то среды и надлежитъ всячески вытѣснять зло… Чтó вы будете дѣлать съ этой запоздалой газетой?..

Между тѣмъ кто же эти провинцiяльные кореспонденты? Неужели все праздные зрители, занимающiеся подглядываньемъ и производящiе всеобщее рылокошенiе, какъ выразился г. Щедринъ? Нѣтъ, не всѣ такiе! Въ кореспонденцiяхъ мы часто слышимъ голоса изъ среды сыновъ народа, которымъ приходится сталкиваться съ нисшими агентами администрацiи, ближайшими къ народу представителями ея, и намъ передаютъ ощущенiя, производимыя этимъ столкновенiемъ… Г. Пятковскiй дѣлаетъ оговорку, что онъ не противъ гражданской гласности. — Да противъ чего же онъ? Противъ стереотипныхъ фразъ: "въ настоящее время, когда…" и проч., или "въ нашъ вѣкъ прогресса…" и проч.? Но вѣдь это такой маленькiй предметъ, что о немъ теперь, послѣ статьи г. Щедрина, ужь и заговаривать не стоитъ. Или онъ противъ тѣхъ, которые сообщаютъ ничтожные по его мнѣнiю факты? А гдѣ же мѣрка ничтожности? И можно бы кажется послужить дѣлу терпимости и не карать слабыхъ силъ за ихъ слабость.

Приведемъ, въ видѣ примѣровъ, небольшую групу фактовъ, взятыхъ изъ разныхъ кореспонденцiй, отдавая на судъ читателямъ степень ихъ важности или ничтожности.

Вопервыхъ — проводы экспедитора. Г. Василiй Бѣловъ разсказываетъ, что онъ отъѣзжалъ изъ Нижняго въ Петербургъ и взялъ билетъ въ почтовой каретѣ до Владимiра на 6 iюля. Что отправились вмѣсто назначенныхъ шести часовъ утра, въ шесть часовъ вечера, это еще ничего, — почта опоздала; но вотъ двинулись. Въ числѣ пасажировъ былъ чиновникъ нижегородской почтовой конторы, экспедиторъ; его провожали нѣсколько молодыхъ людей, въ томъ числѣ и почтовые чиновники. Доѣхали до гостинницы Ермолаева (вѣроятно всѣмъ извѣстной въ Нижнемъ); послѣдовала остановка: гг. чиновники пошли къ Ермолаеву проводить экспедитора; пасажиры съ должнымъ смиренiемъ пождали въ каретѣ съ полчаса и побольше. Совершивъ проводы, чиновники вышли и за ними появился неизвѣстный кулекъ, скромно помѣстившiйся въ ногахъ кондуктора. Тронулись дальше, а противъ станцiи желѣзной дороги опять послѣдовала остановка: гг. чиновники вышли на шоссе; кулекъ раскрылъ свою внутренность и была совершена вторая часть проводовъ съ излiянiемъ. Пасажиры еще разъ смиренно пождали. На первой станцiи г. Бѣловъ хотѣлъ было насчетъ самовара, но оказалось, что нельзя: станцiонная комната была занята, — въ ней пили чиновники. Г. Бѣловъ предложилъ было другому пасажиру, г. Раушенбаху, принять общими силами какiя-нибудь мѣры, чтобы предупредить могущiй быть со стороны охмелѣвшихъ скандалъ; но одинъ изъ пившихъ, чиновникъ казенной палаты Николай Иванычъ, оказался предупредительнѣе ихъ: онъ сдѣлалъ скандалъ, назвать который въ печати г. Бѣловъ не считаетъ себя вправѣ, но говоритъ, что скандалъ былъ ужасно крупный…

Тутъ мы хотимъ только указать на смиренiе и благонравiе русской публики. Ужь такого смиренiя, какое явили ждущiе пасажиры, не найдете вы въ другихъ странахъ! Гг. чиновники, зная это, такъ и поступали, сообразно съ обстоятельствами.

У г. В. Пелевкова не оказалось такого смиренiя. Отъѣзжая изъ Москвы по подорожной, онъ хотѣлъ послать на почтовую станцiю за лошадьми, но услышалъ, что "на станцiи лошадей не даютъ никому ", и что "кто желаетъ выѣхать изъ Москвы, тотъ долженъ взять вольныхъ до первой станцiи, за четверные или тройные прогоны". Слѣдовало бы тотчасъ же смиренно покориться обычаю, но г. Пелевковъ не покорился: онъ отправился самъ; несмотря на рѣшительные отзывы г. Губинова или Губанова, что лошадей нѣтъ, добрался по книгамъ, что лошади есть, и нетолько самъ получилъ лошадей, но и помогъ получить таковыхъ же другому, болѣе терпѣливому отъѣзжающему г. Махову, да еще тутъ же имѣлъ случай пособолѣзновать о дѣвушкѣ, пришедшей за лошадьми отъ штабсъ-капитана Коха и съ горькими слезами просившей записочки, въ удостовѣренiе того, что ее задержали на станцiи по неимѣнiю будто бы лошадей.

Должно-быть г. Пелевковъ принадлежитъ къ исключенiямъ, потомучто больше встрѣчается примѣровъ терпѣнiя, нежели настойчивости. Таковъ и эпизодъ изъ нижегородской ярмарки, который можно было бы озаглавить словами: Хлопокъ лѣзетъ въ гору. Его разсказываетъ приказчикъ И. Ѳ. Б. слѣдующимъ образомъ:

"Три дня сряду хожу и ѣзжу въ Кунавино на телеграфъ, и каждый разъ только дѣлаю, что поклонюсь два раза посаженному господину, а онъ никогда и не кланяется.

"Третьяго дня онъ сказалъ мнѣ: "Сегодня депеша ваша идти не можетъ, приходите завтра." Вотъ я прiѣзжаю вчера, а онъ и говоритъ: "Теперь телеграфъ не въ дѣйствiи — поврежденъ; приходите завтра." Ну чтó будешь дѣлать? Поврежденъ, значитъ не дѣйствуетъ, а депешу-то отправить хочется. Вотъ я стою и переминаюсь съ ноги на ногу, а онъ все что-то пишетъ да исподлобья посматриваетъ на меня. Я постоялъ-постоялъ, вижу, что толку не будетъ — и вышелъ. Сегодня въ восемь часовъ утра посылаю въ Кунавино съ депешей молодца (самому-то было некогда), а тамъ ему опять говорятъ: "Скажи твоему хозяину, что депеша его не можетъ идти сегодня, а пойдетъ завтра къ вечеру; лежать же депешѣ все равно, что здѣсь, что у хозяина." Вижу: дѣло худо! Хлопокъ все "лѣзетъ выше", а купить приказано — цѣной. Надо спросить хозяина, велитъ ли прибавить, коли хочетъ купить. Дѣлать нечего, бросилъ дѣло и ѣду самъ; а дождь какъ изъ ведра, такъ и окатилъ съ головы до ногъ. Вотъ я этакимъ сусликомъ, только-что вылитымъ изъ норы, и являюсь на телеграфъ…"

Тутъ опять слѣдуетъ сцена, кончившаяся тѣмъ, что депешу не приняли. Побрелъ сусликъ по грязи обратно, а навстрѣчу ему тащится на извозчикѣ Филипъ Петровичъ…

"— Куда это вы, Филипъ Петровичъ?

"— Да депешу отправить въ Рыбинскъ.

"— Ну, не совѣтую вамъ и ходить; толку не будетъ: не примутъ.

"— Почему?

"— Да кто знаетъ почему. Просто не примутъ депешу, да и дѣлу конецъ.

"— Нѣтъ, извините — не конецъ! Я поѣду къ начальству…"

Слѣдуетъ: Путешествiе Яна Черешонка по этапу. Въ прошломъ году въ кiевской губернiи, въ радомысльскомъ уѣздѣ нашли на дорогѣ убитаго солдата, прозывавшагося Алялинымъ. За три дня видѣли, что онъ шолъ по дорогѣ съ другимъ молодымъ солдатомъ. Алялинъ былъ отправленъ изъ Петербурга по этапу, въ отставку, на родину; шолъ такъ до Кiева, а оттуда пошолъ свободно, на своемъ содержанiи. Вытребованы были списки всѣхъ шедшихъ съ нимъ по этапу, а такъ какъ въ спискахъ не было примѣтъ, то описали примѣты подозрѣваемаго и разослали къ тѣмъ начальствамъ, къ которымъ поступили шедшiе по этапу, съ тѣмъ чтобы они сличили ихъ съ примѣтами, и если найдется сходный, то сдѣлали бы у него обыскъ и выслали его въ радомысльскiй уѣздъ. Въ спискахъ былъ между прочими Янъ Черешонокъ; бумага о сличенiи его съ примѣтами поступила къ командиру ковенскаго батальона внутренней стражи, который, справившись, что Черешонокъ ушолъ на родину въ вилькомирскiй уѣздъ, написалъ къ тамошнему исправнику, чтобъ найти его, и отправить въ радомысльскiй уѣздъ. Исправникъ поручилъ исполненiе этого становому приставу Орловскому. Нашли Черешонка; Черешонокъ старъ (шестидесяти лѣтъ), боленъ, работать не можетъ — задыхается, живетъ на пропитанiи помѣщика Поморницкаго… Сдѣлали обыскъ, ничего не нашли; а все-таки его взяли, посадили въ острогъ, потомъ приковали къ пруту и повели за 1250 верстъ. И шолъ смиренно Черешонокъ три мѣсяца и пришолъ на мѣсто убiйства и слѣдствiя. Посмотрѣлъ на него слѣдователь, посмотрѣли видѣвшiе подозрѣваемаго убiйцу; сказали, что это не тотъ, и — Черешонка повели съ миромъ обратно въ велькомирскiй уѣздъ, только уже къ пруту на этотъ разъ не приковали… Вотъ и все.

Можно еще много набрать другихъ, менѣе крупныхъ фактовъ, но — всего не перечтешь; мы напримѣръ слышимъ много жалобъ на безцеремонность и жестокость представителей разныхъ частныхъ администрацiй; но тамъ все дѣйствуютъ больше оскорбленныя личныя самолюбiя и недостатокъ смиренiя, такъ что эти факты и не гармонировали бы съ приведенными нами. Впрочемъ мы можемъ, не нарушая гармонiи, выписать маленькую сценку изъ путешествiя профессора Киттары, отправившагося нынѣшнимъ лѣтомъ въ петровскiй уѣздъ саратовской губернiи, по приглашенiю тамошнихъ землевладѣльцевъ, для разсмотрѣнiя и обсужденiя условiй ихъ хозяйства. Отправляясь изъ Москвы, профессоръ заглянулъ въ третьеклассную залу московской станцiи нижегородской желѣзной дороги…

"Въ этой залѣ (говоритъ онъ) тѣснота доходитъ до размѣровъ духоты и давки. Здѣсь уже мало стоящихъ вдоль стѣнъ лавокъ: здѣсь весь полъ устланъ лежащими путниками. Насъ поразило въ особенности множество выбитыхъ стеколъ въ дверяхъ и окнахъ. "Отчего это?" спросили мы одного изъ охранявшихъ выходъ.

"— Да видите, что за народъ — жарко стало, ну и давай бить стекла!

"— Ну, окна бы отворить, замѣтили мы.

"— Порядокъ нарушать — выскочатъ прежде времени.

"— Ну, фортокъ бы побольше подѣлать.

"— Фортокъ? Фортокъ больше нѣтъ, вѣрно не положено.

"Въ залахъ перваго и втораго классовъ стекла были цѣлы; тамъ были и диванчики, и кресла, и стулья; тамъ меньше, далеко меньше было и путниковъ и зато видимо несравненно больше къ нимъ вниманiя. Дѣло значитъ не въ количествѣ, а въ качествѣ, чтó безспорно весьма резонно; да отчего жъ бы не дать залѣ третьяго класса свѣжаго воздуха? Воздухъ, благодаренiе Богу, ничего пока не стòитъ."

Этимъ словомъ намъ хочется окончить нашу статью, чтобы не нарушать впечатлѣнiя, которое производитъ его благодушный, теплый, сердечный тонъ.

??????

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1861/NOVEMBER/dodelan.htm