Сначала ей снился Игорь. Он рассказывал об экзотических птицах, а затем предложил прокатиться на одной из них. Полина летела по небу, окружённая веером ярких перьев, и всё пыталась разглядеть то, что было внизу, но никак не могла. В какой-то момент она не удержалась и соскользнула вниз. Она падала и думала о том, что скоро, вероятно, ударится обо что-нибудь твёрдое, но не знала, как остановиться.

Она заплакала от страха и тут вдруг почувствовала, как кто-то подхватил её на руки.

— Я тут, — сказал этот кто-то негромко.

Полина открыла глаза и увидела перед собой сияющее лицо Игоря. Он радостно улыбался.

Она хотела рассказать ему о том, как ей было страшно, но юноша вдруг растаял, Полина ухнула в пустоту и оказалась в совершенно другом сне.

Вокруг было небо цвета индиго. Девушка стояла на чём-то твердом, невидимом, и смотрела вперёд. Там, совсем недалеко от неё, в золотистом сиянии расцветало что-то великое. Вот оно всего лишь небольшой шар, а вот распускается, словно цветок, вытягивается и преобразуется, принимая очертания человека.

У этого человека нет лица, нет определённых черт, он весь соткан из золотого сияния. Он повис в воздухе и замер. Молчаливый, манящий, волшебный.

Невозможно было отвести взгляд и перестать наблюдать эту красоту. Полине хотелось смотреть на сияющий образ вечно. Она не чувствовала сейчас тревоги и страха, только умиротворение и тёплое счастье.

Ясная мысль о том, что всё будет хорошо, заполнила её сознание. Она улыбнулась и вдруг услышала далёкий крик младенца. Сначала тихий, словно спрятанный в тумане, а потом всё более настойчивый и громкий. Чем ближе он был, тем больше походил на музыку.

И вот настал момент, когда крик совершенно пропал в звуках знакомой мелодии. Музыка потащила девушку прочь от сияющего образа. Полина протянула к нему руки, не желая уходить, и… проснулась.

Проснулась, ощущая странную пустоту в груди. Выключила будильник и некоторое время лежала в тишине тёмного весеннего утра, думая о том, что увидела, и пытаясь понять, что чувствует.

Пустота в груди скоро заполнилась, но воспоминания о ней и сияющем человеке остались. И если сон про Игоря был просто сном, то образ, который Полина увидела после, казался чем-то большим. Видением или знаком. Как тогда, когда ей снились волки.

Вздохнув, она поднялась с кровати, тихо умылась, молча позавтракала, неслышно оделась, сунула наушники в уши, нажала кнопку плеера и вышла из дома.

Аудиокниги действительно спасали, особенно если были интересными. Отвлекаясь на повествование, Полина почти не обращала внимания на дорогу, а тем более на людей, проходящих мимо. Теперь в голове был только голос чтеца и иногда её собственный, и это не могло не радовать.

Но кое-что всё же тревожило: если она будет продолжать бегать от своего дара, то никогда не научится управлять им. Всю жизнь будет зависеть от начитанных кем-то книг.

На парах, конечно, сидеть с плеером в ушах она не могла. Но там учебный процесс отвлекал её внимание от мыслей других людей. Лишь изредка, когда лекция была ужасно скучной, Полина, сама того не замечая, переключалась на людей: узнавала, о чём думают другие.

В основном это была какая-то ерунда вроде навязчивых песенок и хаотичных мыслей обо всём на свете, кроме темы занятия. Лишь пара-тройка студентов действительно изо всех сил пыталась слушать и понимать, но это требовало очень сильной концентрации. Сознание их просто пылало, поэтому Полина предпочитала сразу переключиться на кого-нибудь другого.

Такие скучные лекции, к счастью, бывали нечасто. Большей частью пары действительно заставляли её отвлекаться от окружающего мира и переключать внимание на получение новых знаний или выполнение задания.

Но в перерывах и после учебного дня деваться было некуда. Иногда она вновь включала плеер, иногда старалась развлечься разговорами с подругами, а иногда просто не знала, куда себя деть, и очень мучилась. Не раз за последние пару месяцев ей хотелось и вовсе запереться дома, но она понимала, что это не выход.

Сегодня занятия прошли как обычно. Разве только мысли её раз или два занимал чудесный золотой образ, увиденный во сне. Она поделилась своими впечатлениями с подругами, и всю большую перемену они обсуждали, о чём может говорить этот сон и стоит ли придавать ему такое значение. Ни к какому конкретному выводу не пришли, отложив все идеи на потом.

Когда пары закончились, Полина поспешила в кафе неподалёку от университета. Там она, как обычно, должна была встретиться с Игорем. Почти каждый день они приходили туда после занятий, пили кофе или обедали и наслаждались общением друг с другом. Потом Игорь провожал её до дома, и они долго прощались у подъезда.

Изо всех сил Полина старалась не подслушивать его мысли. Правда, очень старалась. Но получалось это не всегда. Зато теперь она точно знала, что нравится ему, и это знание было одним из немногих, за которые она искренне благодарила свой дар.

В этот раз кафе, к разочарованию Полины, оказалось закрытым. Табличка на двери оповещала о том, что в течение нескольких дней там будут травить грызунов. Администрация приносила свои извинения и обещала в скором времени привести всё в порядок.

Полина глубоко вздохнула, повернулась и уткнулась взглядом в кофейню напротив. Раз Игорь ещё не предупредил её, что будет ждать где-то в другом месте, значит, пока не пришёл, и выбор нового места остается за ней.

Полина направилась через дорогу в сторону кофейни, по пути печатая на телефоне сообщение молодому человеку. Когда она уже открывала дверь, ей пришёл ответ: «Всё ясно. Буду там минут через 20». Что ж, придётся подождать.

Небольшое пространство кафе было наполнено ароматом кофе, шоколада и ванили. Здесь было тепло. Столики располагались в уютных нишах возле стен и окон. Играла лёгкая музыка, свет был приглушён, а время словно замерло.

За всеми столиками возле окон сидели люди, поэтому Полине пришлось занять диванчик в уютной нише у стены, зато рядом с полочкой, на которой стояло несколько книг.

Она заказала себе чай с малиной, достала с полки первую попавшуюся книгу и принялась листать, стараясь не обращать внимания на других посетителей и не подслушивать их.

Не прошло и двух минут, как на столик легла чья-то тень. Полина подняла взгляд и с изумлением увидела перед собой Силланта.

В длинном пальто с окладистой бородой Маг выглядел солидно и статно и совсем не вписывался в атмосферу обычной кофейни. Такие джентльмены чаще всего обедают и ужинают в дорогих ресторанах.

— Здравствуй! — сказал он. — Можно я составлю тебе компанию?

— Здравствуйте! — ответила растерявшаяся Полина. — Конечно…

Маг ловко скинул пальто. Под ним оказался надет старый, но добротный свитер, который, в сочетании с джинсами, совершенно затмевал образ солидного джентльмена и превращал Мага в этакого свободного писателя-романтика. Для такого обстановка тихой кофейни подходила идеально.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила девушка, убирая книгу.

Ей было сложно придумать объяснение, зачем Маг, которого она видела всего один раз, пришёл из своего домика в лесу сюда, в кофейню в центре города.

Силлант улыбнулся. Он смотрел прямо в глаза, и Полину это очень смущало. Маг заметил её реакцию и произнёс:

— Прости, если пугаю тебя. Глядя в глаза, я лучше понимаю человека, с которым разговариваю. Это помогает мне общаться с ним.

— Ясно, — ответила Полина, продолжая нервничать. — Меня это действительно немного пугает. Я не привыкла…

Силл снова улыбнулся и посмотрел в другую сторону, словно оценивая обстановку в зале. Полина немного успокоилась и тоже принялась осматривать кофейню, ожидая, когда Маг сам заговорит и объяснит, что же произошло.

— Я слышал, — начал он, — что тебе сложно справляться со своим даром.

«Всё ясно, — поняла девушка. — Значит, девочки рассказали ему о том, что я тогда наговорила…»

Ей было немного совестно после того разговора: скинула проблемы на подруг и не извинилась даже. И вот теперь из-за неё этот Лесной Волшебник, Укротитель Волков, Маг и Чародей покинул своё уединённое чародейское пристанище и притащился в шумный город, в маленькое, пахнущее кофе и ванилью кафе.

— Хорошо, что тебе не пришло в голову назвать мой дом Избушкой-на-Курьих-Ножках, — усмехнулся Силлант, вновь оборачиваясь к Полине и ловя её ускользающий взгляд.

— Простите, — смущённо произнесла девушка, осознав, что не она одна здесь может читать мысли.

Впрочем, узнать мысли Мага, сидящего напротив, ей не удавалось. Конечно, он скрывал их.

— Я не скрываю, — с улыбкой произнёс Силл. — Просто моя магическая оболочка мощнее твоей, тебе нужно больше сил, чтобы пробить её и узнать, что я думаю.

Полине стало не по себе от того, что её сознание читают как открытую книгу. Она сама толком ещё не успевает сформулировать мысль, а на незаданный вопрос уже есть ответ.

Девушка горько усмехнулась, поняв вдруг, что оказалась на месте тех людей, которым сама постоянно заглядывает в голову. Теперь ей стало ясно, что чувствуют подруги, находясь в её обществе.

— Вот только я не буду извиняться, — серьёзным тоном произнёс Маг.

Полина недоумевающе посмотрела на него.

— Я не буду извиняться за то, что читаю твои мысли, — пояснил Силлант. — И пусть для меня это не дар, а лишь умение, которому я научился, телепатия всё же часть моей магической силы, часть меня самого. Всё равно что иметь глаза фиолетового цвета: других смущает, но тебе не за что просить прощения, ведь это просто твоя особенность.

Девушка понимала, что он хочет сказать. Она стала слушать очень внимательно. Ей давно уже нужен был чей-то совет.

Улыбчивая официантка принесла чайник и две чашки. Силлант вежливо поблагодарил её, а когда она отошла, продолжил говорить:

— Другой вопрос в том, как ты распорядишься той информацией, которую узнаешь: выскажешь своё мнение, забудешь, примешь к сведению, сделаешь вид, что не заметила. Как чей-то чужой разговор в толпе, понимаешь?

Он разлил чай по кружкам, одну пододвинул ближе к девушке.

— Вроде бы, — неуверенно произнесла Полина, делая глоток, но вместо аромата лета и тёплого солнца, ощущая странную горечь. — Вот только разговоров этих очень много. Они как фоновый шум, от которого некуда деться…

— Как фоновый шум города? — тут же ухватился за сравнение Маг. — Как фоновый шум природы вокруг? Ветер воет, трава шелестит, птицы поют…

— Но это звуки приятные! — возразила девушка. — А чужие мысли обычно нисколько не приятны.

— Никто не заставляет тебя слушать их, в этом-то и дело, — произнёс Силл. — Ты чувствуешь, как сама всё усложняешь?..

Полина нахмурилась. Что тут можно усложнить? Всё и так непросто: обладать таким даром, постоянно контролировать его и себя, постоянно думать о том, стоит или не стоит читать чьи-то мысли, правильно или неправильно это… Дар всё усложняет и её неумение управлять им, а не она сама.

— Ты не права. Всё может быть намного проще, — вдруг улыбнулся Маг в ответ на поток её негативных мыслей. — Ты слишком много думаешь о своей силе, слишком сильно хочешь всё контролировать. Но тебе это не нужно. Понимаешь?

Полина покачала головой: нет, ей было не понятно, как тут не обойтись без контроля.

Силлант вздохнул, поднёс к губам чашку, замер, словно что-то обдумывая. Всё это время он не переставал смотреть в глаза девушки, но она уже начала привыкать к этому и почти не отводила взгляд. После нескольких секунд молчания, Маг всё же сделал глоток, отставил чашку и заговорил, медленно, стараясь как можно точнее передать мысль:

— Перестань считать свой дар чем-то отдельным от тебя. Перестань думать о нём, как о чём-то неестественном. Это часть тебя, а не груз, который приходится нести. Представь… — он замолк на мгновение, подбирая наиболее подходящее сравнение. — Представь, что ты носишь баллон с кислородом. Представила?

Полина кивнула, недоверчиво хмурясь.

— Так вот. Ты тащишь его на себе. Тебе тяжело. Постоянно нужно следить за уровнем воздуха внутри, за правильностью дыхания. Ты понимаешь, что это бремя, но почему-то думаешь, что тебе необходимо его нести. Но попробуй задать себе вопрос: зачем? Зачем тебе нужен баллон с кислородом на планете, где есть атмосфера? Где многочисленные деревья продуцируют свободный воздух, который можно легко вдыхать и выдыхать, не используя для этого никаких приборов.

Полина задумалась, понимая, к чему клонит Маг.

— Попробуй снять баллон, избавь себя от бремени. И ты поймёшь, что без него дышать гораздо проще. Ты сама придумала себе испытание, которое не принесёт тебе ничего, кроме усталости и разочарования. Освободи себя.

Силлант замолчал, давая девушке время, чтобы поразмыслить над сказанным.

Решение действительно кажется простым. Она сама загнала себя в рамки, угнетая свой дар, пытаясь держать его в узде, чтобы оставаться обычным человеком. Но с тех пор, как появились способности, она уже перестала быть обычной. Так зачем продолжать обманывать саму себя и окружающих?

— Такой подход мне нравится больше, — с улыбкой сказал Силлант, прочитав её мысли.

Полина подняла голову, посмотрела на Мага, на его окладистую бороду и добрые глаза, потом перевела взгляд на посетителей кафе, мысли которых так старательно пыталась оградить от собственного сознания. В голове забил молоточек, она почувствовала, как напряжены все нервы внутри неё, словно кто-то крепко держит их в кулаке. Она глубоко вдохнула и, закрыв глаза, на выдохе позволила призрачному кулаку разжаться.

Потоки мыслей и эмоций хлынули внутрь её головы. Заполнили, зашумели, стали хаосом, вызывающим желание бежать подальше и кричать.

— Не беги, — услышала она голос Мага. — Обрати хаос в порядок. Создай внутри себя свою собственную Вселенную.

Голос его звучал так, словно он не сидел рядом с ней, а говорил откуда-то из глубины её сознания.

— Это часть тебя. Твоё дыхание. Дай ему свободу. И всё встанет на свои места.

«Это моё дыхание, — повторила про себя Полина. — Я дышу, не осознавая этого, не контролируя. Мой дар — моё дыхание. Дать ему свободу. Позволить ему стать частью меня…»

Она сделала ещё один глубокий вдох, затем медленно выдохнула, отпуская вихрь мыслей, бушующих в голове, и открыла глаза.

Мага рядом не было. Ушёл ли он или просто исчез, было неизвестно. Но на столе стояло две чайных пары. Значит, он точно был здесь. И это главное.

Как давно она ждала этого разговора! Ждала разрешения быть свободной. Ждала, что кто-то скажет, что всё в порядке. И вот, наконец, она получила то, что хотела: позволение обладать своим даром.

Полина улыбнулась, прислушиваясь к своим ощущениям. Она поняла вдруг, что нет разницы в том, какие слышит голоса: реальные или внутренние. Все они говорили так или иначе, были фоновым шумом, который легко можно было отодвинуть на задний план. Просто не прислушиваться, как к чьему-то разговору в толпе.

Осознание собственного обновления и даже улучшения радовало. Теперь она ещё больше чем раньше чувствовала себя особенной, и ей хотелось оставаться такой, потому что это было её настоящим, естественным состоянием.

Дверь кофейни вдруг открылась, впустив внутрь порцию холодного воздуха, а вместе с ним высокого молодого человека с тёмно-каштановыми волосами, в пальто и с модным шарфом.

«Переживает, что заставил меня ждать,» — поняла Полина и вдруг почувствовала странную, неизвестную прежде нежность.

Ещё полчаса назад она так старалась ограничить себя и свои чувства, чтобы не дать дару выйти из-под контроля, а сейчас поняла, что совершенно напрасно так мучила себя. Свобода сознания дала свободу и чувствам. Теперь она сполна ощущала радость, нежность и счастье.

Свобода её была уникальна тем, что совершенно не ограничивалась только собственным внутренним миром. Мир многих и многих людей был открыт для неё, и она вольна была заходить в любые двери. И начать, пожалуй, стоило с двери в душу того самого юноши, который торопился сейчас к её столику, приветливо улыбаясь.

Я заметила, что ночь после новолуния может быть не менее опасна, чем полнолуние. Когда луны не видно на небе, волчицу внутри едва слышно. Она слаба и безвольна. В такие ночи даже удаётся сохранить человеческий облик, потому что ничто не придаёт силы волчьему духу, текущему вместе с кровью по моим жилам, словно второе я.

Но на следующий день, когда свободолюбивого волка наконец выпускают из клетки, он зол и нервы его на пределе. И пусть сил у него ещё недостаточно, но вспышки ярости настолько яркие, что затмевают сознание человека, пусть на мгновения, но совершенно ослепляют, и сложно предсказать, что в такие моменты способно совершить существо, почуявшее желанную свободу.

Мелькали, как обычно, стволы деревьев и ветви кустарников. Внезапный поворот вывел на обрыв, где открывался вид на тёмную реку внизу, а на далёком противоположном берегу тихо спали столетние ели. Над ними сквозь расступившиеся облака сиял тонкий месяц. Хрупкая полоса преображённого солнечного света.

Не удержать было тоскливый вой: «Вернись! Вернись! Дай мне сил!»

Нет, милая, до полной луны ещё далеко. Придётся подождать. Придётся опять искать общий язык.

Яростный укус в собственный бок: «Не смей меня учить! Я всю ночь ждала вчера!»

А потом звук, привлёкший внимание: кто-то отвечал на вой. Другой волк. Совсем недалеко. Быть может, тот самый отшельник, тот страшный монстр, что жив т в глубине леса? Или вожак случайно забредшей в эти края стаи? Или та, другая… как же её зовут? Лада.

«Нет, не она. Её здесь сегодня нет. Она дома, у родителей».

«Дома у родителей? Что это значит?»

«Это место, где ты живёшь. И люди, которые подарили тебе жизнь».

«У меня нет дома, нет родителей! Ты — мой дом. Жизнь подарил мне волк. В тот славный день. Помнишь?»

«Помню».

Вой чужака повторился. Любопытство и дикий азарт пересилили, и волчица сорвалась с места. Она помчалась вдоль обрыва по твёрдому снежному насту. Лапы проскальзывали, но волчица старалась не снижать темп.

И вот, наконец, он. Замер в ожидании. Огромный тёмный силуэт.

Нет, это не то страшное худое существо из леса. Это кто-то очень знакомый, с карими глазами и странным больным взглядом. Подаривший жизнь.

Он не думал о встрече. Он торопился сюда, чтобы скрыться от чужих глаз. Обычно он предпочитал оставаться в своей маленькой комнатке, в четырёх стенах, за запертыми дверями. Но иногда позволял себе свободные ночи в этом лесу. Здесь он давал волю старому волку, его инстинктам и чувствам. Снимал напряжение, накопившееся за долгие дни и ночи одиночества.

Но так бывало нечасто. Потому что он боялся стать причиной большого несчастья. Он боялся себя самого и того, что может натворить. И не без оснований.

Он выбежал на обрыв, чтобы легче дышалось. И услышал тоскливый вой. Слух никогда не обманывал его: это был не голос обычного волка, а крик боли вырвавшегося на свободу зверя.

В этом лесу может быть не так много существ, способных превращаться в волков. Но самый очевидный вариант из всех — она. Та самая молодая волчица, которой он подарил жизнь, отобрав её у девушки.

Она здесь, рядом. Значит, пришло время встретиться вновь.

Моё сердце сжалось от страха, когда я поняла, что уже видела этот тёмный силуэт. Волчица тоже узнала его, замедлила шаг и остановилась.

Он не двигался. И неотрывно смотрел на меня.

Я не понимала, что происходит. О чём он думает? Чего хочет? Почему не нападает, как тогда? Чего ждёт? Когда я подойду поближе? Может быть, он не знает, кто я?

Волчица нервничала, как и я. Но не из-за попыток понять, а из-за молчания и бездействия. В конце концов не выдержав, она медленно двинулась в сторону пугающего тёмного силуэта.

Она знала кто перед ней. Не друг, не брат, не отец. Враг. Соперник. Сильный и опасный. Да, именно благодаря ему она существует. Но это не значит, что он не способен сейчас её убить.

С каждым осторожным шагом всё ближе. Внимание на пределе: нельзя упустить ни одного, даже самого малейшего движения. Она ещё не знает, на что способен её соперник. Она смутно помнит лишь то, что помнит человек в её голове. Но человеку нельзя доверять в этом вопросе.

Он оставался неподвижен. Не знал, чего ожидать. Внутри всё было напряжено до предела. Волчий инстинкт и человеческая интуиция подсказывали, что делать первый шаг не стоит. Каким бы ни было продолжение этой встречи: справедливая месть, вызов на честный бой или побег, — начинать действовать первым будет ошибкой. Но нужно быть готовым к любому раскладу.

Волчица чувствовала его внутреннюю силу, подкреплённую человеческой болью и звериной решимостью. Расстояние между ними становилось всё меньше.

Наконец, она замерла. Она точно знала, чего хочет. Не мести, для которой лично у неё не было повода. Не побега, который она презирала. Драки. Честного боя, способного доказать её превосходство над тем, кто некогда возомнил себя победителем.

Оставаясь лишь крошечной мыслью в море звериных желаний, я осознавала, что даже не стану пытаться предотвратить бой. Не стану убеждать волчицу не ввязываться в драку, не стану останавливать её. Во-первых, потому что прекрасно чувствую: не смогу. Жажда крови зверя сильнее любых человеческих уговоров. Во-вторых, я хочу узнать, что будет дальше, к чему мы придём.

Мне страшно. Но я не хочу больше оставаться глупым щенком, принимающим неверные решения, совершающим спонтанные поступки. Прямо передо мной тот, кто однажды изменил мою жизнь. Я верила, что когда-нибудь встречу его. И вот это случилось. Упускать такой шанс нелепо.

Я вижу твои глаза, старый волк. Я смотрю в них, и мне страшно. Но я не отведу взгляда. Не отступлю, как тогда. Я хочу многое знать. Что привело тебя тогда ко мне? Волчий инстинкт? Что же тогда удержало тебя от убийства? Человеческое сознание? Так чего же в тебе больше? Кто ты? Чем ты живешь? Как чувствуешь себя после того, что совершил? И думаешь ли о том, что чувствую я?

Мне бы хотелось услышать, что ты скажешь, увидеть твоё лицо. Но прежде ты узнаешь, кем я стала благодаря тебе. Я больше не та слабая девчонка. Я многое поняла и многому научилась. И раз уж мы встретились, я готова продемонстрировать тебе всю свою силу, чтобы ты знал, что натворил.

Мои чувства смешались с волчьими. Впервые за долгое время я почувствовала себя одним существом, стала тем, о ком твердили Силлант и Патрик: самой собой, единой со своим даром. Жгучая смесь в моём сознании и в моей душе превратилась в мощный импульс, которому невозможно было сопротивляться. Кровь забурлила, сердце забилось чаще, жар ударил в голову.

Короткий разбег. Прыжок. Полная решимости и азарта атака. Досадная ошибка. Зубы впустую клацнули у самого бока соперника. Заднюю лапу пронзила боль.

Отступать нельзя. Нужно атаковать, снова и снова. Нужно утомить соперника, — это единственная возможность победить, ведь молодая кровь кипит дольше и сильнее, чем кровь старого волка.

Он больше не был неподвижным силуэтом. Ещё до начала атаки он успел заметить тот самый блеск в знакомых человеческих глазах. Никогда не думал, что эта девушка способна так жаждать боли и крови. Неужели, это он сделал её такой?

Он успел увернуться. Волк, не желающий мирно терпеть, вырвался из-под контроля и, изловчившись, вонзил клыки в основание задней лапы. Несерьёзно. Но угрожающе опасно. Затем схватил за загривок и с силой, неожиданной для его возраста, повалил волчицу на землю брюхом вверх.

Человеческий разум то гас, то вновь неуверенно разгорался. Я всё слышала, видела и ощущала, но уже перестала понимать, где моё сознание, а где сознание зверя. Я то сливалась с волчицей воедино, то откатывалась в темноту, словно волна, и не понимала, что это: торжество целого или победа одной из частей.

Так или иначе, слабым здесь места не было. Если суждено погаснуть сейчас ради того, чтобы победить, я согласна.

Упав, волчица тут же вскочила, готовясь защищаться. Но никто не атаковал. Волк, выиграв время, лишь отошёл на несколько метров и снова замер в ожидании.

Ужасный монстр, который некогда готов был без сомнения убить, сегодня медлил и не спешил наносить удары. Тонкий серп луны не доводил до безумия. Можно было достаточно ясно мыслить и принимать решения. Вот только правильного решения тут не было.

Волчица не собиралась искать мотивы поведения старого волка. Ей было всё равно, чего он добивается. Она хотела только одного: одержать победу.

Я видела карие глаза. Кем бы ни была: собой или волком, — видела их так отчётливо, что почти физически ощущала боль от взгляда. Понимала, что ни за что не стала бы нападать на того, кто обладает таким взглядом, если бы не была зверем.

Но я была зверем. И он был зверем. Волками, охотниками, одиночками, запертыми в одном теле с существом, способным испытывать сильнейшие чувства. Такие монстры не расходятся просто так, повстречавшись на тесной дорожке. Они хотят проявить себя.

Рывок. Зубы клацнули в миллиметрах от шеи волка. Ярость мелькнула в карих глазах. Старик резко и страшно зарычал, подаваясь вперёд и оскалив клыки; но не нападал, удерживаемый волей человека. Однако воля эта слабла с каждой секундой.

Рык не остановил волчицу, напротив, лишь больше раззадорил её. Она распахнула пасть для очередной атаки, и в этот раз серый волк не остался в долгу: мелькнула мощная лапа, клацнули зубы, хлестнула кровь.

Зверь сорвался с цепи. Ему не терпелось проучить маленькую наглую хамку, возомнившую себя волком. Не терпелось поставить её на место и показать, что значит настоящая сила.

Но волчица не намерена была отступать. Совсем наоборот. Почувствовав, что соперник обозлился, она зажглась ещё большим азартом. Ей наконец-то ответили! Её восприняли всерьёз! Самое время показать всё, на что способна!

К чёрту благородные танцы! Рвать, кусать, давить! Впиваться зубами, терзать когтями! Так, чтобы снег вокруг пропитался старой кровью. Чтобы ни у кого не осталось сомнений, что она волк. Зверь. Сильный и опасный. Что лучше не подходить к ней. Не врываться на её территорию. Не угрожать её жизни. Никогда.

Это её двор. Её дом. Никто не смеет врываться в её дом без спросу. Даже если распахнуты двери балкона.

Вкус крови отрезвлял. От запаха мокрой шерсти я задыхалась. С каждой секундой мною овладевала всё большая паника. Хватит! Прекрати! Я не хочу смертей!

Она не слышала. Оставалась глухой к моим просьбам и к голосу Мага, пробивающемуся в моё сознание словно сквозь туман.

Всё что он мог — сдерживать волка от смертельных атак. Этому он научился за долгие годы. Вовремя и резко командовать, напоминать о том, что зверь здесь не один. Их двое в одном теле. Чаще всего ему удавалось добиться своего в любые ночи, кроме полнолуния.

Сейчас это требовало невероятных усилий. Боль во всём теле, усталость, страх серьёзно покалечить ту, чья жизнь и так уже им искалечена, — всё это отнимало силы.

Один последний рывок. И хватит этого.

Каким-то невероятным чудом старику всё же удалось сбросить с себя разъярённую волчицу, а затем впиться клыками в её лопатку.

Я успела увидеть безумие, мелькнувшее в этот момент в его глазах. А потом тело пронзила невыносимая боль, заставившая меня заскулить и отпрянуть подальше волка. Ярость внутри стихла, сменившись презрением к себе самой, допустившей такой промах, и желанием поскорее зализать рану, чтобы избавиться от страшного жжения в лапе. Эта слабость волчицы позволила мне наконец пробиться сквозь толщу тумана и взять контроль над своим телом.

Я посмотрела на старика. Он стоял на том же месте, низко опустив голову и глядя на меня исподлобья. Пасть его была приоткрыта, он тяжело и хрипло дышал. В темноте было видно, как шерсть его затвердела во многих местах от потеков крови и кольями торчала в разные стороны. Теперь он действительно был похож на страшного монстра.

Вот только глаза, потеряв безумный волчий блеск, вновь стали человеческими и больными.

Волчица, не в силах больше терпеть, принялась зализывать рану. Её соперник, постояв ещё некоторое время, медленно, шатаясь, поплёлся в сторону леса.

Каким бы опасным он ни был, какую бы роль ни сыграл в моей жизни, сейчас мне было жаль его. И можно было бы винить во всём молодую волчицу, её звериный нрав и дикость, сбрасывая с себя всю ответственность, вот только волчица эта была частью меня. Моим внутренним демоном, не поддающимся контролю сознания.

Я только что пыталась разодрать на куски существо, которое пусть наполовину, но всё же является человеком. Я ничего о нём не знаю, кроме того, что он стар и, очевидно, болен.

Я хотела показать, на что способна. И кажется, поняла, что способна убивать. Кто я? Монстр? Чудовище?..

«Когда-нибудь ты тоже станешь такой, как я…»

Мне почудилось, что я вновь слышу тот хриплый смех.

«Скорее иди ко мне, — отчётливо прозвучал в голове встревоженный голос Мага. — Как можно скорее».