— Вы несете несусветную чушь! — Левый глаз вице-адмирала пылал, правый застыл в молочной поволоке.

Он несколько раз прошелся по каюте с энергичностью, несообразной с площадью апартамента. Сэру Бенджамину Томпсону явно хотелось съежиться до размеров корабельной крысы и быстро исчезнуть. Однако я стоял на своем.

— Сэр, я чужак в вашей армии и никогда не стану своим, — произнес я. — Граф Гэллоуэй, под начало которого вы меня отправляете, никогда не будет мне доверять, а я не доверюсь ему. Единственный, кому могу доверять я, это вы, офицер, который взял на себя ответственность за приглашение на службу русского офицера. А вы получите абордажную команду, которая будет подчиняться лично вам.

Я умолк, ожидая ответа. Ну же, мысленно подбадривал я сэра Горацио Нельсона, ведь не случайно вы обронили фразу о том, что желаете послать графа Гэллоуэя с попутным ветром.

Вице-адмирал медлил, и я выдал еще один аргумент:

— Во время боя в любую секунду вы можете приказать мне перейти с моим отрядом в распоряжение полковника. Но до этого времени мой отряд будет у вас под рукой…

— Что ж, — буркнул сэр Горацио Нельсон, — может, и впрямь это разумно.

— Отлично! — воскликнул я с воодушевлением человека, принятого на службу и готового приступить к ней немедленно.

Я умолк. Лорд Нельсон сверлил меня левым глазом. Он слегка отворачивал голову в правую сторону, отчего напоминал сварливого петуха, готового заклевать обидчика. Пауза затянулась. Сэр Бенджамин Томпсон ожидал развязки.

Вице-адмирал вздохнул и, развернувшись вполоборота, уставился в стену. Теперь я находился по правую руку от него. Повинуясь внезапному порыву, я осторожно взял со стола какие-то документы и спрятал под полой. Ни сэр Горацио Нельсон, ни сэр Бенджамин Томпсон никак не отреагировали. Выходило, что вице-адмирал правым глазом и впрямь ничего не видел. А сэр Бенджамин Томпсон чересчур погрузился в свои переживания.

Тишину нарушил вице-адмирал.

— Вы чистокровный русский. Только русские проявляют такое упрямство, — заявил лорд Нельсон и присовокупил: — И англичане. Французов, готовых отстаивать убеждения ценою жизни, я не встречал.

— А Наполеон? — спросил я.

— Он корсиканец, — буркнул вице-адмирал.

— Сэр, — промолвил я, — боюсь, мы злоупотребляем вашим временем. Итак, каким будет ваше решение?

Я бросил взгляд на сэра Бенджамина. Он смотрел на меня с ужасом, его лоб покрылся испариной. Полагаю, он уже видел меня вздернутым на рее.

Сэр Горацио Нельсон вновь уставился на меня левым глазом и на этот раз хранил молчание особенно долго. Наконец его губы дрогнули в зловещей ухмылке, и он кивнул:

— Ладно, я даю согласие. Под ваше начало поступит небольшой отряд пехотинцев. Ваша задача — все свободное время посвятить тренировкам. Занятия должны закончиться только по моему приказу!

Сэр Бенджамин Томпсон вздохнул так, что со стола вице-адмирала едва не слетела карта. Вице-адмирал вызвал адъютанта, распорядился выдать мне мундир и взмахом руки отправил нас прочь. Мы покинули каюту. Сэр Бенджамин лучился от удовольствия. Я даже растрогался, видя, как переживал за меня англичанин. Или кем он там был — американцем, немцем, будущим французом?

На палубе нас встретил лейтенант Леймен. На меня он смотрел так, словно я оторвал хвост его любимой кошке.

— Ты проиграл, Уильям, — объявил сэр Бенджамин Томпсон.

— Знаю, — проворчал тот. — Вот твой выигрыш.

Он вытащил из кармана несколько банкнот. И те переместились в кошелек сэра Бенджамина.

Я же с трудом сдерживал волнение: хотелось быстрее изучить похищенные бумаги. Если вице-адмирал обнаружит пропажу, он сразу догадается, чьих рук это дело. Я самодовольно хмыкнул, вообразив, насколько моя наглость удивит лорда Нельсона.

— Вы что-то сказали? — спросил сэр Бенджамин Томпсон.

— Э-э, — промычал я и указал взглядом на лейтенанта Леймена: — Что за игра?

— Мы заключили пари, — пояснил сэр Бенджамин Томпсон.

— Пари? — вскинул я брови.

— Да, — кивнул англичанин. — Уильям считал, что вице-адмирал повесит вас в любом случае. В наказание за дерзость. За то, что осмелились просить времени на размышление. А я сделал ставку на вашу жизнь.

— Вот как, — хмыкнул я и внимательно посмотрел на лорда Томпсона. — А позвольте полюбопытствовать: много поставили на кон?

— Достаточно, чтобы проигрыш огорчил меня, — ответил он.

— Ага. То-то вы так волновались во время аудиенции.

Я получил мундир и отправился в кают-компанию переодеться. Оставшись один, я сразу же развернул документ. Моей добычей оказались два листа — чистый и наполовину исписанный. Когда я увидел, чьи подписи стоят на нем, то второй раз едва не обмочился. Прочитав несколько строк, я испытал одновременно и облегчение, и разочарование. Бумага представляла собою предписание адмиралу сэру Хайду Паркеру использовать пятнадцать из имевшихся в его распоряжении кораблей для того, чтобы перекрыть пролив Каттегат и блокировать страны Северной Европы — Швецию, Пруссию, Данию и Россию.

Кровь после спора с вице-адмиралом еще бурлила в жилах. Я был готов немедля ринуться в бой. А как следовало из похищенного документа, нам предстояла морская прогулка. Швеция, Пруссия, Дания и Россия образовали союз под названием «Вооруженный нейтралитет Севера». Нейтралитет! Это означает, что члены Союза не намерены начинать боевые действия первыми. И надо думать, что появление английской эскадры в проливе Каттегат вряд ли побудит нейтральные страны изменить свои решения.

Что ж, с утра меня хотели повесить, но казнь заменили службой английской короне. Признаюсь, щеголять в английском мундире по палубе лучше, чем болтаться в платье камердинера на рее. Особенно если учесть, что война отменяется!

На следующее утро вице-адмирал принял личное участие в отборе солдат. В ходе этого мероприятия я сделал вывод, что в подчинении у сэра Горацио Нельсона находятся шесть линейных кораблей — «St. George», на борту которого мы находились, «Amazon», «Bellona», «Ganges», «Elephant» и «Defiance», поскольку именно из их десантных отрядов были отобраны сорвиголовы, из которых сформировали новую группу.

Взглянув на своих подопечных, я понял, что граф Гэллоуэй уступил худших. Что ж, на это я и рассчитывал. Недоумками манипулировать проще. Чересчур расторопные солдаты в ответственный момент могут сообразить, что непосредственный командир разворачивает их оружие не в том направлении, которое задано верховным командованием.

Команда из двадцати пехотинцев получила название Hangdog’s Troop и поступила под мое начало. Как и требовал вице-адмирал, я немедленно приступил к тренировкам. Граф Гэллоуэй и еще несколько офицеров наблюдали за нами.

Однажды к ним присоединился сам сэр Горацио Нельсон. Мне казалось, что он просверлит дырку в моей спине. И, поеживаясь под пронзительным взглядом его зрячего глаза, я понял, как вице-адмирал одурачил меня. Ни в какой бой посылать он меня не собирался. Все, что он хотел, так это показать командному составу своих десантников приемы русских.

«Ничего-ничего, — приободрил я себя, — в ответственный момент непременно что-нибудь придумаю! Наглые англичашки! Еще пожалеете, что не повесили меня при первой возможности!»

И чтобы усыпить бдительность лорда Нельсона, я изображал завидное прилежание и даже ссылался на науку графа Суворова.

— Ничего, ребята, — повторял я, — тяжело в учении, легко в бою.

В свободное время я беседовал с сэром Бенджамином. Он рассказал мне много интересного. И в частности поведал неприглядную историю, как британский посол в Неаполе позволил сэру Горацио Нельсону остановиться в его доме, а лорд Нельсон отблагодарил гостеприимного хозяина тем, что совратил его жену.

Временами я снисходительно слушал споры офицеров о цели нашего путешествия, в отношении которого каждый высказывал многочисленные догадки. Большинство склонялось к мысли, что эскадра движется к Ревелю. Сэр Горацио Нельсон так и не хватился похищенной бумаги, и такое положение дел меня удивляло.

— Если мы разобьем русский флот, союз России, Пруссии, Швеции и Дании распадется сам собой. И великая Англия превратится в безраздельную владычицу морей, — объяснял в кают-компании подполковник Уильям Стюарт, граф Гэллоуэй.

Он и сэр Бенджамин Томпсон заключили пари. Граф поставил на то, что эскадра атакует Ревель. А сэр Бенджамин считал, что только блокирует.

— Нельсон в силу характера не ограничится сторожевой службой, — сказал граф.

— Адмирал сэр Хайд Паркер поумерит его пыл, — возразил лорд Томпсон.

— С тактической точки зрения было бы ошибкой просто блокировать Ревель, — поддержал графа лейтенант Леймен. — Блокировать — и что? Балтийский лед вот-вот растает, и к русским подойдет подкрепление из Кронштадта! Сейчас самое время разгромить русские корабли в Ревеле и сразу идти на Кронштадт, бить русского медведя там, пока он не очухался от зимней спячки.

Я с трудом подавил гнев. Хотелось объяснить лейтенанту Леймену, что русский медведь не спит, а давным-давно присутствует на их борту и готов вытрясти душу из каждого, кто вознамерился посягнуть на Россию.

Но я сдержался, не дал волю чувствам. Передо мною стояла задача куда важнее, чем месть чванливому англичашке. Втайне я потирал руки: оставался шанс, что я догоню «Brunhild», положу конец козням мадемуазель де Понсе, восстановлю свое доброе имя в глазах капитана и — бог даст — не позволю опорочить себя в глазах государя императора.

— Джентльмены, а вы не допускаете мысли о том, что эскадра остановится в проливе Каттегат? — промолвил я.

— Где?! — несколько человек воскликнули хором.

Они смотрели на меня как на полоумного.

— Скажите еще, что эскадра остановится в Скагерраке! — воскликнул граф Гэллоуэй.

Ситуация показалась мне забавной. Офицеры держались так, словно я выдал несусветную глупость. Но я-то владел тайным знанием и чувствовал превосходство над ними. Представился случай утереть носы спесивым англичанам, и я решил хотя бы в этом удовольствии не отказывать себе.

— Не знаю насчет Скагеррака, но я бы побился об заклад, что мы остановимся в Каттегате, — заявил я.

Мои слова вызвали бурю эмоций. Офицеры один за другим кинулись заключать со мною пари.

— Что вы делаете?! — перекрывая гвалт, крикнул мне в ухо сэр Бенджамин. — Вы же разоритесь!

— Ничего-ничего! — ухмыльнулся я. — Все будет хорошо. Я знаю, что делаю.

— Эй, мистер Воленский, — воскликнул лейтенант Леймен, — а все-таки не хотите ли заключить пари на Скагеррак?

— Нет уж, — ответил я. — Скагеррак — нет.

Англичане разразились хохотом. Теперь их позабавило мое произношение. В их устах название пролива звучало как Скэгеррэк. И мое русское аканье послужило поводом для пошлых шуток.

— Скагеррак — Skagerfuck! — веселились они.

Лорд Томпсон остался единственным, кто не заключил со мною пари. Если не считать лорда Нельсона, конечно.

— Что ж, мистер Skagerfucker, — провозгласил лейтенант Леймен, когда желающих биться об заклад не осталось, — приготовьте кругленькую сумму!

— Что-то вы торопитесь, — улыбнулся я. — Уверен, что платить придется вам.

Я великодушно пропустил мимо ушей саркастическое «Скагерфакер». Я знал, что самодовольных англичашек ждет большое разочарование, и прощал мелкие шутки.

— Послушайте, мистер Skagerfucker, — спросил лейтенант Леймен, — вы имеете хоть мало-мальское представление о географии?

— Полагаю, среди присутствующих и без меня найдутся те, кто знает, как добраться до Каттегата, — ответил я.

— Мистер! — воскликнул тот. — Каттегат у нас за спиной!

— Ну, не знаю. — Я несколько смутился. — Как тут определить, что за спиной, а что впереди, когда со всех сторон вода!

Офицеры расхохотались.

— Мы в Балтийском море. А для того чтобы попасть из Северного моря в Балтийское, нужно пройти Скагеррак и Каттегат! — объяснил лейтенант.

— А что же вы!.. — вскрикнул я и прикусил язык.

«А что же вы не остались там, у вас же был приказ!» — эта фраза едва не сорвалась с моих уст. Англичане смотрели на меня, их глаза искрились добродушным весельем.

— Вы, должно быть, краем уха услыхали о приказе блокировать Каттегат, так ведь он давно устарел. Сожалею, — промолвил лейтенант Леймен. — Но вам придется раскошелиться.

— Да, но путешествие еще не закончилось, — возразил я. — Вы и сами не знаете пункт назначения.

— Этой информацией владеет лишь один человек, — сказал граф Гэллоуэй. — Адмирал сэр Хайд Паркер. Когда сочтет нужным, он сообщит ее вице-адмиралу Нельсону.

«Выходит, адмирала лорд Нельсон прозвал „Мандаринчиком“», — догадался я.

— Знаете что, — рассердился я, — не вижу, почему бы нам не покружить немного по Балтийскому морю! А затем вернемся в Каттегат и наподдадим датчанам! Так что, когда поход подойдет к концу, тогда и рассчитаемся.

Настроение у меня испортилось. Похищенный мною приказ устарел, но сэр Горацио Нельсон мог бы позаботиться о более подобающем его хранении. А он, видно, разрешил адъютантам пустить эти бумаги на самокрутки и потому не спохватился о пропаже.

— Что ж, договоримся так, — вынес вердикт граф Гэллоуэй, — как только командование объявит решение, проигравшая сторона обязана выплатить проигрыш.

Англичане ответили веселым гвалтом, одобрив предложение полковника.

— Хорошо, — согласился и я.

Я чувствовал себя обманутым и больше всего злился на вице-адмирала: не бросай он как попало важные бумаги, я бы не оказался в глупом положении. В сердцах я божился еще раз проникнуть к нему в каюту — поживиться чем-нибудь посущественнее, чем просроченные распоряжения, а то ведь и рассчитаться за проигранное пари будет нечем.

Англичане вернулись к прерванным спорам, каюта наполнилась обычным шумом. То и дело я сталкивался с кем-либо взглядами, и тогда глаза визави искрились добродушной насмешкой. Расстроенный, я не следил за ходом беседы. Но внезапно я выхватил странную фразу:

— Если бы нам предстояли активные боевые действия, Fatty Cake отправили бы домой.

Эти слова заинтриговали меня. Офицеры отпускали сальные шуточки, а я один оставался в неведении относительно объекта их нападок.

— А кто она — Fatty Cake? — вполголоса спросил я Сэр Бенджамина.

— Fatty Cake?! — усмехнулся он. — Это молодая жена сэра Хайда Паркера, нашего адмирала. Старый хрыч никак не может от нее оторваться. Небывалое дело! Дошло до того, что адмирал взял ее на борт!

— Молодая жена, — повторил я задумчиво.

— Сэр Ричард Онслоу наверняка до сих пор не может прийти в себя от счастья, — продолжал сэр Бенджамин Томпсон. — Кто бы мог подумать, что ему удастся сплавить эту корову?! Да еще составить такую выгодную партию!

— О чем вы? — спросил я.

— Fatty Cake всего девятнадцать лет от роду, а вид у нее такой, словно все эти годы она питалась только сдобными булками. У сэра Ричарда четыре дочери. Держу пари, трем остальным за всю жизнь не досталось ни коржика. Все сметала эта толстозадая! Сэр Ричард Онслоу и не мечтал выдать ее замуж, да еще так удачно, — объяснил сэр Бенджамин.

— Вот как, — промолвил я и добавил: — Что ж, даже если воевать не придется, все равно нужно быть наготове. Пойду проверю, как тренируются мои ребята.

Я всегда ненавидел войну. По моему глубочайшему убеждению, все патриотические лозунги прикрывают беспредельное тщеславие или беспардонное стяжательство. Ну, какое дело простому человеку до того, кто владеет Измаилом — турки или русские?! Но нет же, столько жизней загублено!

Я сам чудом остался жив после итальянского похода и немедленно подал в отставку, решив, что нужно быть безнадежным идиотом, чтобы отдать жизнь ради игрищ сильных мира сего. В следующий раз, даже если турки займут Москву, на меня не рассчитывайте, мысленно сказал я российской короне.

Но теперь со мною что-то произошло. Узнав, что английская эскадра движется к российским берегам, я не мог сидеть сложа руки. Случись воевать — в бой меня не пошлют. Это ясно. Но в качестве переговорщика вполне могут использовать.

Я вообразил себе встречу с государем императором. Heus-Deus, что я скажу?! «Ваше величество, вы давеча говорили о войне, так вот я ее принес…»

Конечно, это всего лишь игра воображения. Англичане не отправят меня на русский берег, поскольку там не посмотрят на мой новый статус английского посланника, а повесят как предателя. И правильно сделают!

Лорд Нельсон предполагает использовать меня в составлении писем, а также переговоров на борту. Но я скорее выброшусь в море, чем встречусь с кем-нибудь из соотечественников в качестве английского служащего!

Рассматривал я такой вариант. Эскадра разделится: часть перекроет подходы к Ревелю, а другие корабли отправятся громить российский флот. Возможно, меня отправят на судно, оставленное прикрывать боевую группу от подхода датчан или шведов, если те надумают поспешить на помощь к российским союзникам. И придется отсиживаться в тылу, пока сумасшедший Нельсон будет воевать с русскими.

Что-то во мне перевернулось. Я не мог спокойно наблюдать, как англичане готовят нападение на Ревель и Кронштадт. Я не знал еще, что, но знал, что должен что-то непременно предпринять, должен помешать англичашкам. Помешать любой ценой! Если понадобится, проникнуть в каюту вице-адмирала и оторвать ему вторую руку, а заодно и глаз второй выбить. И пусть потом меня вздернут на рее!

Вот таким сделалось мое настроение. А самое забавное — теперь меня не беспокоил тот факт, что погибну безвестно и никто на Родине не узнает о моих подвигах, не оценит их.

Я проводил тренировки, а в голове созревал хитроумный план. Я задумал организовать учения в условиях, приближенных к боевым. Например, взять на абордаж «Defiance». Пусть одни штурмуют этот корабль, другие наблюдают за учебным боем. А я с группой самых отчаянных головорезов из числа моих недотеп поднимусь на борт «London»’а и захвачу в плен Мандаринчика. Вместе с его молоденькой толстушкой. Вся затея будет выглядеть как наглядный урок. Но в ходе операции я планировал надолго вывести из строя адмирала, а затем предъявить вице-адмиралу письмо от графа Сен-Винсена. Правда, письма-то подходящего на руках пока не было. В этом вопросе я возлагал большую надежду на каналью Каню.

Подлый французишка собирался на боковую, но я заставил его подняться, едва не вытряхнув из гамака. Жан наскоро оделся и вышел со мною на верхнюю палубу.

— Что-с случилось, сударь? — сонным голосом поинтересовался он.

— Послушай-ка, Жан, — начал я. — Ты, помнится, у нас большой мастер подделывать чужой почерк…

— Так вот вы о чем-с. — Подлый французишка стряхнул остатки сна, правда, настроение его не улучшилось.

— Ладно-ладно! — успокоил я его. — Мне нужно вот что.

Я достал из-под полы мундира бумаги и протянул Жану.

— Стой так, чтобы их никто не видел, — велел я.

Французишка развернул документ и пробежал его глазами.

— Что-с это? — спросил он.

— Старый приказ, — пояснил я. — Смотри, его подписал сам король, а также первый лорд адмиралтейства граф Сен-Винсен, лорд Трубридж и лорд Маркхэм. Я хочу, чтобы ты подделал все эти подписи и написал новое письмо. У меня есть чистый лист такой же бумаги. Это сделать нужно немедленно.

— Сударь! Барин! — взвыл Жан. — Вы хотите-с, чтобы я подделал-с подпись английского короля?!

— А что тут такого? — возмутился я. — Ты же подделывал мою подпись!

Французишка несколько секунд смотрел на меня и, видимо, оценив, что я ближе, чем английский король, обреченно спросил:

— А что-с писать?

Мой расчет оказался верен. При напоминании, как ограбил меня, пристыженный Жан, чтобы хоть как-то загладить вину, согласился выполнить рискованное поручение.

— Напиши, — сказал я, — что сэру Хайду Паркеру и сэру Горацио Нельсону поручается отправиться в Данию и, действуя методами военного убеждения, уговорить датчан выйти из Вооруженного нейтралитета Севера. А поход на Ревель и Кронштадт, напиши, отменяется. И смотри мне, свой талант в полной мере раскрой, чтобы почерк отличить нельзя было!

Жан Каню внимательнее присмотрелся к бумаге и промолвил:

— Барин-с, сударь вы мой, тут почерк не имеет-с такого уж важного значения-с. Главное — написать аккуратно-с…

— Как же не имеет?! — возмутился я. — А ну как они по почерку определят, что письмо фальшивое!

— Посмотрите-с сами-с, — французишка повернул бумагу ко мне, — почерк-с самого-с письма-с заметно отличается от подписей-с. Это писали-с писари-с.

— Конечно! Сам король, может, и писать не умеет! — Я покосился на мосье.

— Письмо-с можно просто написать каллиграфическим почерком-с, — высказался Жан. — Но как подделать подписи? И как подделать клеймо-с?

Я снова взял бумаги и просмотрел их еще раз. Жан оказался прав. Он следил за мною, озабоченно поджав губы. Мосье Каню изображал глубокое сожаление по поводу того, что моя затея оказалась неудачной. Но я-то видел каналью насквозь. В душе он радовался тому, что нашел способ отвертеться от участия в сомнительном деле.

Я взял оба листа, наложил их один на другой, а затем оторвал нижнюю часть приказа — с подписями и клеймом.

— Может, оно-с и к лучшему-с, — с облегчением вздохнул Жан.

— Что к лучшему-с?! — передразнил я французишку. — Вечно умничаешь! А дельного ничего предложить не можешь. Видишь, теперь края надрыва у бумаг совпадают. Повернем дело таким образом, будто кусок с подписями оторвался от той бумаги, на которой ты и состряпаешь приказ. Так что иди и сделай, что я велел! И как можно скорее!

Я вручил ему верхние части обоих листов.

— Барин-с, но на корабле-с очень трудно-с спрятаться, — заныл французишка. — Что будет-с, если кто-нибудь застанет меня-с за этим занятием-с?!

— Что будет, что будет! Повесят тебя! Мог бы и сам догадаться! — порадовал я каналью и добавил: — Иди пиши! «Каллиграфическим почерком-с!» На превосходном английском! Не вздумай употребить кокни!

Жан с тоскою взглянул на рею, где недавно болталась петля. Я хотел сказать, что могу сбросить его за борт прямо сейчас, но не успел.

— Ну, ладно-с, — буркнул он, воровато огляделся по сторонам и отправился искать укромное место, напоследок сказав: — Если что-с, скажу, что пишу письмо родным-с.

— Ну да! Во Францию! — с сарказмом бросил я. — Тебя повесят немедленно как шпиона!

Я отправился к каюте вице-адмирала и потребовал доложить обо мне. Сэр Горацио Нельсон принял меня незамедлительно.

— Мне пришла в голову новая идея, — сообщил я.

— Что ж, — лорд Нельсон сделался серьезным, — с чем вы пожаловали?

— Я бы хотел усложнить тренировки. Отчего бы нам не провести учебный захват «Defiance», например? Такое мероприятие послужит отличной подготовкой как для похода на абордаж, так и отражения неприятеля, случись он сподобится идти на нас штурмом.

— Гм, ваша идея не лишена смысла, — отметил вице-адмирал.

— Моей заслуги здесь нет, — скромно сказал я. — Я всего лишь копирую уроки графа Суворова. Помню, прежде чем брать Измаил, построили стены, такие же высокие, как у турок, и многие часы штурмовали их.

— Вижу, вы были хорошим учеником, — улыбнулся вице-адмирал.

— Спасибо. Ваши слова делают мне честь. Надеюсь, что не дам вам повода изменить мнение.

— Хорошо, — кивнул вице-адмирал. — Я подумаю над вашим предложением. А пока вот что. Офицеры поймали отменного палтуса. Я попрошу вас доставить рыбину на борт «London»’а и преподнести в качестве презента адмиралу сэру Хайду Паркеру.

— Сэру Хайду Паркеру? — переспросил я, будучи не в силах поверить своим ушам.

Мне не придется брать «London» на абордаж, чтобы добраться до Мандаринчика!