Стража у гроба

Мф. 27, 62–66

Вто время, как благочестивые души предавались неутешной печали о горестной потери Наставника и Господа своего, враги Христовы, продолжая преследовать жертву своей злобы даже во гробе, неведомо для себя самих, содействовали лишь исполнение судеб Божиих. Надлежало, чтобы для устранения всякого сомнения в истине смерти и Воскресения Христа Спасителя, те самые руки, которые убили Его, свидетельствовали и утвердили гроб Его печатью синедриона, а целость печати оградили достаточной стражей.

Все подробности погребения Христова, без сомнения, тотчас сделались известными Каиафе и клевретам его. Сильное впечатление, произведенное смертью Распятого на народ (Лк. 23, 48), участие, выказанное Божественному Страдальцу сердобольными женщинами (Мф. 27, 55–56; Мк. 15, 40–41; Лк. 23, 27), погребение Его двумя знатными членами синедриона вблизи города, в новом гробе, в саду, – все это возбуждало в мрачных душах подозрение, не дававшее им покоя даже в великий день праздника. Господь нередко предсказывал о Своем Воскресении – ученикам ясно (Мф. 16, 21; 17, 23; 20, 19), иудеям же прикровенно (Мф. 12, 39–40; Ин. 2, 19, 21). Враги Христовы теперь припомнили эти предсказания и, перетолковав так, как подсказывала им ожесточенная ненависть к Распятому, решились при содействии римского правителя принять самые надежные меры предосторожности. Они явились к Пилату и сказали: господи, помянухом, яко льстец он рече еще сый жив: по триех днех востану. Повели убо утвердити гроб до третияго дне, да не како пришедше ученицы его нощию украдут Его и рекут людем: воста от мертвых, и будет последняя лесть горша первыя. Весть о Воскресении они считали несравненно опаснее, чем слова Иисуса Христа о Себе, которым, по их предположению, теперь уже не могло быть веры, ввиду совершившихся событий. Римский правитель, признававший себя неповинным в смерти Господа, а свой приговор вынужденным настойчивостью иудеев и опасениями за общее спокойствие, и в настоящей раз, не отклоняя просьбы первосвященников и фарисеев, решился не принимать прямого участия в задуманной ими мере предосторожности. Он отвечал им: имате кустодию, идите, утвердите якоже весте. Он разумел тот отряд римского войска, который занимал замок Антония в соседстве с храмом и наблюдал за порядком и безопасностью в многочисленных притворах и пристройках святилища.

Суббота была днем покоя, в который, по закону Моисея, не позволено было выходить из места жительства и повелевалось каждому израильтянину оставаться у себя дома (Исх. 16, 29). Но позднейшими толкованиями иудейских законников это правило было несколько ослаблено и в случае нужды можно было отходить от городской черты не далее 2000 лактей. Сад Иосифа, в котором находилась погребальная пещера Господа, был в непосредственной близости Голгофы и городских стен (Ин. 19, 41–42), в расстоянии, не превышавшем так называемого «предела» субботы, или того пространства, которое обыкновенно называлось субботным путем (Деян. 1, 12). Это обстоятельство дало возможность членам синедриона, без нарушения субботних обычаев, привести в исполнение свое намерение. Взяв нужное число воинов, они пошли к месту погребения Иисуса Христа, внимательно осмотрели пещеру и приложили печать к камню, закрывавшему вход. Приведенная ими стража была надежной охраной гробовой пещеры и печати, потому что они хорошо знали, что, по римским законам, римские воины за измену долгу службы и небрежность при исполнении обязанностей наказывались смертью. Воины стали у входа в пещеру на стражу. Теперь у Христовых врагов был двойной праздник, не только общий со всеми, но и свой – особенный: невинная жертва злобы их была замучена лютой смертью, бездыханное тело Христа погребено, гроб запечатан и огражден воинской стражей от всяких покушений учеников и последователей. Но в то время, как они услаждались в сердцах своих успехом богоубийственного дела, Всевышний в неисследимой премудрости Своей посмеевался (Пс. 2, 4) суетным усилиям их заключить и запечатать самосущую Истину в тесных пределах гроба. «Ложь везде и все делает против себя и как бы невольно защищаешь истину», – замечает святитель Иоанн Златоуст, – так и враги Христовы «против воли подвизались в пользу истины: если запечатан был гроб, то не было никакого обмана»; далее – «если бы одни воины запечатали, то иудеи могли бы сказать, хотя бы то было ложно и невероятно, что воины позволили унести тело и подали ученикам повод вымыслить весть о Воскресении. Теперь, когда сами утвердили гроб, не могут сказать сего: сами пришли, сами просили, сами запечатали вместе со стражей, дабы таким образом быть обвинителями и обличителями самих себя».

 

Сошествие в ад

1 Пет. 3, 18–19

Теперь настало для Искупителя, совершившего наше искупление на кресте, то великое тридневное субботствование, о котором Он Сам говорил лукавому роду книжников и фарисеев: якоже бе Иона во чреве китове три дни и три нощи, тако будет и Сын Человеческий в сердцы земли три дни и три нощи (Мф. 12, 40). По изображению церковных песней, пребывание Господа во гробе и есть та благословенная суббота, день упокоения, когда Единородный Сын Божий, «субботствовав плотию, почил от всех дел Своих», воссозидая и обновляя падшее естество наше. Он был во гробе плотию, во аде с душою, как Бог, в раю с разбойником; и на престоле с Отцом и Духом, все исполняя, или, как выражается святитель Афанасий Александрийский, «умерло тело, и произошло его разрешение, а Бог Слово непреложно был и в теле, и в душе, и в Себе Самом, сый в лоне Отчем, в показание Своей неизменяемости. В том же зраке, который был в Нем подобен нашему, Он изобразил нашу смерть, чтобы в нем уготовать для нас и Воскресение, возвратив из ада душу и из гроба тело, чтобы явлением души в смерти уничтожить смерть, и погребением тела во гробе привести в бездействие тление, и из ада и из гроба явив бессмертие и нетление, в подобном нашему теле совершив нам путь и разрешив нас, содержимых в плену».

Сошествие Господа в ад святой апостол Петр полагает непосредственно вслед за смертью Его: Христос, единою о гресех наших пострада, Праведник за неправедники, да приведет ны Богови, умерщвлен убо быв плотию, ожив же духом, о немже и сущим в темнице духовом сошед проповеда (1 Пет. 3, 18–19). В то время, как пречистое тело почивало во гробе под печатью синедриона, обоженная душа Христова сошла туда, куда сходили души всех земнородных, лишившихся за грех прародителей райского блаженства, – сошла в темницу духов, в ад, чтобы разрушить силу диавола в самой твердыне его и освободить узников, заключенных там от века. По мысли святого отца, «ад не вынес бы пришествия непокровенного Божества», а между тем – все должно было совершиться «по естеству и в самой действительности»: Христу, как человеку, не быть держиму смертью и, как Богу, разрушить державу смерти и ада. Неисследимая премудрость Божия устроила так, что исконный человекоубийца (Ин. 8, 44), великий дракон, древний змий, нарицаемый диавол и сатана, льстяй вселенную всю (Откр. 12, 9), по выражению святителя Григория Нисского, «схватил приманку плоти, но зацепился за уду Божества» и лишен пагубного владычества. Возвестив на земле радостное благовестие о спасении и пролив Свою кровь в умилостивительную жертву за грехи всего мира (1 Ин. 2, 2), Господь нисшел в ад душой Своей, чтобы и там проповедать победу над диаволом и освободить всех, с верой ожидавших Его пришествия.

Еще раньше Иоанн Креститель, «за истину пострадав», «благовестил еси и сущим во аде Бога, явльшагося плотию» (Тропарь). Пришел обетованный Мессия, всеми пророки чаемый Христос.

Господь сокрушил «вечныя вереи» ада и избавил от уз тех, которых, по замечанию святителя Афанасия Александрийского, «во время жизни их во плоти соблюл благодатью Своей в вере и благочестии». Хотя, как говорит святитель Филарет Мос ковский, «патриархи, пророки и праведники Ветхого Завета не были погружены в глубокой тьме, в которой погрязают неверующие и нечестивые, однако и не выходили из сени смертной, и не наслаждались полным светом: они имели семя света, т. е. веру во Христа грядущего, но только Его действительное к ним пришествие и прикосновение Божественного света Его могло засветить их светильники светом истинной небесной жизни».

Исполнились пламенные желания ветхозаветных праведников, умерших в вере, но не получивших обетований во время своей земной жизни, издали и в тени прообразов и вещаний пророческих зревших день Христов (Ин. 8, 56; Евр. 10, 1; 11, 13). Сколько прошло томительных веков ожидания для патриархов и пророков, заключенных в месте, откуда, казалось, не было выхода! Явившись среди узников преисподней, Христос, по изображению преподобного Ефрема Сирина, «видит Адама, обливающегося слезами; видит Авеля, покрытого кровью, как багряницей; видит Ноя, украшенного праведностью; видит Сима и Иафета, украшенных почтительностью к отцу; видит Авраама, увенчанного всякими добродетелями; видит Лота, подвизающегося в гостеприимстве; видит Исаака, цветущего постоянством; видит Иакова, сияющего терпением; видит Иова, подобного борцу, уготовавшемуся на ратоборство; видит Финееса, вооруженного копьем (Чис. 25, 7); видит Моисея, посвященного Божиими перстами. Приходит к Навину, и он окружен воинствами; подходит к Самуилу, и он блистает помазанием царей; идет к Давиду, и он погребен со псалтирью; приступает к Елисею, и он облечен в милоть. Исаия с радостью показывает главу, отделенную у него пилой. Иона славится спасением ниневитян, Иеремия умащен тиной из рва. Светозарны очи Иезекиилевы от страшных видений. На ногах Данииловых свежи еще лобзания львов. Тела бывших в пещи искрятся огнем. Дружина Маккавеев окружена орудиями мучений. Глава Крестителева сияет усекновением. Видит и святых жен, которые ни в чем не уступили мужам: видит Сарру, сияющую Авраамовской верой; видит Ревекку, процветающую благотворным напоением из водоноса; видит Рахиль, в браке сияющую целомудрием; видит матерь противоборных мучителю оплотов, остененную седмью сынами; видит всякого праведника, взирает на всякого пророка, – и проповедает: се Аз».

Ад, узрев, что «Человек, – как воспевает святая Церковь, – вещает в Себе Божество, Покрытый язвами – всемогущество, вострепетал при встрече с Ним и погиб от грозного взора». «К Адаму первому в самыя глубины преисподней сошел Адам вторый, обитающий в селениях горних» и «душа Его, разлучившись с плотию, могуществом Своим расторгла обои узы – смерти и ада». Владычество смерти и имеющаго державу смерти – диавола (Евр. 2, 14) над грешным человеческим родом окончилось: Святый и Истинный, имеяй ключ Давидов, отверзаяй и никтоже затворит, затворяяй и никтоже отверзет (Откр. 3, 7), открыл для верующих двери рая и неба, заключенные грехом прародителей и, как великий Первосвященник, принесший Себя в искупительную жертву, вошел в самое небо (Евр. 9, 24) в сопровождении искупленных Им.

 

Прославленное состояние Господа на земле

Богочеловек, приявший на Себя совершить предвечный совет Триипостасного Божества о спасении рода человеческого (Евр. 10, 9), испил до самого дна чашу искупительных страданий и смерти, – ту чашу, которой ужасалось человечество Его (Мф. 26, 37). Единородный Сын, сый в лоне Отчи (Ин. 1, 18), Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв и образом обретеся, якоже человек (Флп. 2, 6, 7); земная жизнь Его была совершенно свободным и произвольным самоуничижением, среди которого Божество Его просиявало лишь для душ верующих. Эта жизнь, в которой наш Подвигоположник (Евр. 12, 2) был искушен по всяческим, по подобию, разве греха (4, 15), закончилась на земле еще большим самоуничижением, когда Господь претерпел над Собою поругание от грешников (12, 3) и был послушным Божественному определению даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 8). Крестом Своим Он победил смерть в самом ужасном виде: смерть жестокую, потому что крайнее бесчеловечие не может измыслить более ужасных страданий; смерть позорную, потому что крест был орудием казни для тягчайших преступников; смерть медленную, потому что продолжительность крестных мучений измерялась томительными часами, наконец, – смерть безотрадную, потому что Господь наш Иисус Христос в минуту своей смерти был оставлен всеми и видел при кресте Своем только Матерь Свою и возлюбленного ученика. Он победил смерть, когда она, взяв все предосторожности, призвала к себе на помощь могущество сильных земли: гроб окружен надежной стражей, скреплен печатью, загражден тяжелым камнем. Божественный Мертвец оплакан, намащен ароматами, обвит плащаницей и положен на ложе смерти, как могло казаться, на покой обычный смертным. Все было сделано, что одним внушала благовонная любовь для того, чтобы дать могиле покой, и другим – ожесточенная злоба неверия для того, чтобы сохранить гроб в неприкосновенной целости. Здесь все было, что бывает у людей; не было только тления смерти, потому что еще Царственный пророк Давид предсказал о своем Потомке, что плоть Его не увидит истления (Пс. 15, 10; Деян. 2, 31). И в то время как плоть почивала в запечатанном гробе, душа Его нисходила в ад, и там Победитель смерти торжествовал победу и над имущим державу смерти – диаволом (Евр. 2, 14). Так, в самой высшей степени уничижения Искупителя проявилась Божественная слава Его: смертью Своей Он разрушил смерть и нисшествием в ад – силу диавола. Но еще яснее открылась Божественная слава Победителя смерти и ада, когда Он восстал от гроба, и это прославление Его святой апостол Павел ставит в непосредственную связь с уничижением Его: темже и Бог Его превознесе (по человечеству) и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене, да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Флп. 2, 9, 10).

Воскресением из мертвых Господь запечатлел Свое служение спасению людей: аще Христос не воста, говорит святой апостол Павел, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша (1 Кор. 15, 14). Как Учитель богооткровенной истины – Он проповедал Евангелие; как Святейший святых – представил в Своей жизни пример высочайших добродетелей; как Первоисточник благодатных сил – совершил великие чудеса; как неповинный Страдалец, перенес страшные мучения и крестную смерть, – во всей славе Божественного Искупителя и неприступном величии Божества Он воссиял из гроба Воскресением Своим. Воскресший Господь, уверив всех, что Он жив, показал, что все обетования Его истинны, заповеди обязательны, искупительные заслуги действительны и что Он есть и пребудет Владыкой и Главой св. Церкви (Еф. 1, 22; Кол. 1, 18), юже стяжа Кровию Своею (Деян. 20, 28).

По Воскресении Господь оставался на земле сорок дней. Видимая общественная деятельность Его в отношении к иудеям окончилась смертью Его на кресте. Теперь, прияв власть на земле и на небе, Он уже должен был иметь ввиду не синедрион с фарисеями, а целый мир, и для обращения его приготовить учеников Своих. Сей-то последней, великой цели посвящены были последние дни Его на земле, до вознесения на небо, как свидетельствуют о том последующие явления Его апостолам. «Если бы, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – Он надеялся привлечь иудеев к вере, то не отложил бы по Воскресении явиться также всем им», но Он не явился в славе Своей, потому что, по выражению святителя Филарета Московского, «сие для закосневших в неверии было бы бесполезно и послужило бы им только к большему ожесточению и тягчайшему осуждению». Упорствуя в своем неверии, и при явлении Воскресшего враги Христовы могли бы сказать: одни, что это – «привидение» (святитель Иоанн Златоуст); другие, что Явившийся или не умирал, или ожил не божественной силой. Для упорных врагов истины и для всей вселенной воскресший Господь воздвиг из среды Своих учеников целый сонм свидетелей-самовидцев (1 Ин. 1, 1–3), которые сотворили все роды чудес в удостоверение истины Воскресения и за нее положили свои души.

Христово тело по Воскресении было, по слову святого апостола, тело славное (Флп. 3, 21) и сообразно с этим состоянием получило некоторые особенные свойства, так, например, оно беспрепятственно проникало через вещественные преграды (Ин. 20, 19, 26) и делалось невидимым (Лк. 24, 31). По замечанию святителя Иоанна Златоуста, Господь «не постоянно и не так, как прежде, обращался с учениками (по Воскресении); это было не открытое присутствие, но некоторые знамения того, что Он присутствует; Он являлся им в другом виде, с другим голосом, в другом образе; часто, предстоя пред апостолами, не был узнаваем ими и не делал ничего человеческого, как это было прежде, показывая, что и тогда это делалось по снисхождению». Если же у св. евангелистов есть указание на то, что Он принимал пищу (Лк. 24, 41–43; Ин. 21, 5), то, без сомнения, как говорит тот же святой отец, «это происходило как-нибудь чудесно, не потому, чтобы естество (Христово) еще нуждалось в пище, но по снисхождению, для доказательства Воскресения». Такое обращение Воскресшего с учениками могло мало-помалу приучить их к разлуке с Ним, которая должна была вскоре последовать. В явлениях по Воскресении Он не представляется уже жителем земли, но скорее небожителем, который как бы медлит на земле для известной цели. Он дает видеть Себя лишь тогда, когда это необходимо для уверения в Воскресении, и лишь столько времени, сколько нужно. При этом нет и речи о местопребывании Его, путешествии, передвижении с места на место и других обстоятельствах, обычных людям. Воскресший являлся вдруг, мгновенно, и так же делался невидимым, и никто не знал, откуда Он пришел или куда пойдет. к этим поразительным видениям очами присоединялось внутреннее действие благодати Божией, которое вселяло в сердца верующих непоколебимое убеждение в великой истине христианства.

 

Воскресение

Деян. 2, 24–32; 10, 40–41

Вечером субботы окончился покой праздника и наступила ночь третьего дня после ужасного Голгофского события. Враги Христовы помнили, что нужно было именно в этот день усилить предосторожности для того, чтобы воспрепятствовать исполнению перетолкованного ими предсказания Распятого, а ученики Господа, устрашенные смертью Учителя, если и не забыли многократных и ясных предвещаний Его о Воскресении в третий день, то, без сомнения, недоумевали, как совершится это новое чудо всемогущества Божия. Трогательные слова прощальной беседы Спасителя еще звучали в ушах их; они надеялись, что в глубокой печали, постигшей их, будет ниспослано им утешение и что разлука с Учителем будет восполнена иным образом, и с этой надеждой обращали взоры свои вперед, ища в будущем разрешения своих недоумений. Третий день и для них, как видно из беседы еммаусских путников (Лк. 24, 21), был днем особенных ожиданий.

Сколько раз Господь ни предсказывал о Своем Воскресении ученикам со всей ясностью (Мф. 16, 21; 17, 23; 20, 19) и иудеям прикровенно (12, 39, 40; Ин. 2, 19, 21), всегда Он говорил, что это событие последует в третий день после страданий и смерти. Мог бы Он, по замечанию святителя Афанасия Александрийского, «и в самую минуту смерти воздвигнуть тело и показать снова живым, но прекрасно и предусмотрительно не соделал сего, потому что сказали бы, что тело вовсе не умирало или что коснулась его несовершенная смерть; и если бы смерть и Воскресение последовали в тот же промежуток времени, то, может быть, не явной соделалась бы слава нетления. Чтобы показать смерть в теле, – продолжает святой отец, – Слово воскресило его в третий день, но чтобы, воскреснув после долгого пребывания и совершенного истления во гробе, не подать случая к неверию, будто бы имеет на Себе уже не то, а иное тело, то, по сей самой причине, не более терпит трех дней и не длит ожидания слышавших, что сказано Им было о Воскресении, но пока слово звучало еще в слухе их, пока не отводили еще очей и не отрывались мыслью, пока живы еще были на земле, и на том же находились месте и умертвившие, и свидетельствующие о смерти Господня тела, Сам Божий Сын показал, что тело, в продолжение трех дней бывшее мертвым, бессмертно и нетленно». По счислению преподобного Исидора Пелусиота, Иисус Христос воскрес, согласно Своему предсказанию, в третий день, «коснувшись крайних дней и совершив (во гробе) весь средний вполне». В первый день Он пребывал в смерти от часа 9-го, когда испустил дух, – три часа, ибо час 9-й, по нынешнему времени, – три часа пополудни. Во второй день Господь весь день, то есть 24 часа, был мертв. В третий день – чуть больше шести часов, ибо воскрес чуть за полночь. Итак, в трехдневье тело Спасителя пребывало бездыханным в смерти чуть более 33 часов.

Победитель смерти и ада умер среди шумных, неистовых воплей врагов Своих, ввиду всего народа, на кресте, поставленном на Голгофе, – умер при чрезвычайных знамениях природы, свидетельствовавших о Божестве Распятого, а воскрес в безмолвии глубокого утра, среди общего покоя природы и людей, – восстал без всякого шума и смятения, облекая священнейшей тайной славнейшее явление Божества Своего. Око смертного не могло вынести неприступного света (1 Тим. 6, 16), в котором воскресший Искупитель в прославленном теле оставил ложе смерти. Излишни были земные свидетелиочевидцы той основной истины христианства (1 Кор. 15, 14), которую Господь благоволил утвердить на Себе Самом, зная, по выражению святителя Иоанна Златоуста, что «последующее затем время засвидетельствует ее явлениями Его и чудесным распространением на земле Евангелия». Он восстал, по выражению преподобного Исидора Пелусиота, «из запечатанного гроба», в то время, как «лежали (на гробе) печати и камень» (святитель Иоанн Златоуст), потому что прославленное тело Его не могло быть удержано вещественными преградами (Ин. 20, 26). Как Сын Человеческий, Он воскрес славою Отца (Рим. 6, 4), действием Его всемогущей силы (Деян. 2, 24; 4, 15; Рим. 8, 11; 2 Кор. 13, 4), а как Сын Божий, превечное Слово и Творец мира, Сам возвратил обоженную душу Свою в прославленное тело, согласно с тем, что Он некогда говорил иудеям: Аз душу Мою полагаю, да паки прииму ю; никтоже возмет ю от Мене, но Аз полагаю ю о Себе; область имам положити ю и область имам паки прияти ю (Ин. 10, 17–18). Смерть, владычествовшая над родом человеческим до крестного жертвоприношения (Рим. 5, 14, 17–18), ничего не могла отнять из тех Божественных совершенств, какие присущи тридневному Мертвецу, не умалила ни Его благости, ни премудрости, ни всемогущества, ни славы: все, что Он оставил на земле, во гробе, опять обрел, воспринял, просветил и прославил светом Воскресения. Теперь не Божество только, но и человечество Его сияет величием победы, власти и силы над миром видимым и невидимым, на небеси и на земли (Мф. 28, 18); терновый венец Его и крест блистают лучами вечной славы; страдания и язвы Его источают жизнь всему человечеству; к Божественным делам творения, промышления и мироуправления Он присовокупил великое дело нашего искупления. Победитель смерти и ада сделался для всех верующих Начальником жизни (Деян. 3, 15), Начатком умерших (1 Кор. 15, 20; Кол. 1, 18), новым Адамом, приводящим в жизнь вечную (1 Кор. 15, 22, 45, 47–48).

Римские воины зорко и бодро стояли на страже гроба Господня, с часу на час ожидая мнимых похитителей. Но похитителей не было, а того, что сокрыто от всего мира, погруженного в глубокий сон – духовный и телесный, воины не могли усмотреть. Они продолжали бы охранять гроб, лишенный Мертвеца, если бы премудрость Божия, как бы посмееваясь над мудростью человеческой, не обратила их в первых, хотя и невольных, вестников Воскресения. Величайшее чудо всемогущества Божия, совершившееся неощутимо для очей неверия, обнаружилось для воинов сильным сотрясением земли и явлением светотозарного вестника из другого мира. Это служение стихий и горных сил Погребенному внушительно говорило грубому чувству людей, видевших себя во всеоружии, что пред ними – сила высшая, могущество неземное, и что в этом случае земные средства защиты или нападения вполне бессильны. Ангел, сошедший с небес, при великом землетрясении, приступил к гробу, отвалил камень от двери гроба и сел на нем. Отваление камня, ненужное для Господа уже воскресшего, было необходимо для стражи, которая должна была удостовериться в Воскресении стрегомого мертвеца собственными глазами, а также и для последователей Господа, особенно же святых жен, чтобы и они могли скорее увериться в том, что напрасно ищут Живого между мертвыми. «Ангелу поручено было, – по выражению преподобного Исидора Пелусиота, – уверить ищущих, что Господь восстал, а не украден». Вид его был, как молния, и одежда была, как снег. Явление светоносного вестника из другого мира, среди ночной мглы, привело стражей в ужас: они затрепетали и, забыв все – и себя, и место, и дело, им вверенное стали как мертвые. Земные стражи у гроба Господня кончили свою стражбу и должны были уступить место стражам небесным – светоносным вестникам всерадостного Воскресения.

У иудеев очень точное определение весеннего равноденствия и полнолуния для совершения праздника Пасхи. И Православная Церковь для определения дня Воскресения Господня – Пасхи Христовой – тоже вычисляет, подобно иудеям, эти весенние дни. Христос Бог предал Себя на крестные страдания в пятницу, когда иудеи праздновали Пасху, а затем, мертвый, пребывал во гробе три дня. (Части дня вменены за целые дни.)

В первый день недели, по привычному счету – в воскресенье (это тот день, когда Бог сотворил свет; день един – сказано у Моисея), Господь воскрес. Поэтому христиане празднуют Пасху после весеннего равноденствия, после за сим полнолуния, в первый воскресный день после еврейской Пасхи.

Пасха ветхая – избавление от временного рабства, а новая Пасха избавляет от вечной погибели и смерти.

Если праздновать Пасху в один день с иудеями, то искажается, забывается Евангелие. В день полнолуния, когда праздновалась Пасха ветхая, Господь был распят. Второй день – день пребывания во гробе. А третий день – Воскресный день.