На этот раз шли осторожно, ориентируясь по видневшемуся впереди дыму и не мозоля врагам глаза. То, что это были именно похитители, никто из кронштадтцев не сомневался. Паровой катер – не столь уж часто встречающаяся вещь в это время, тем более здесь, в жуткой и гнусной глуши.

«Жуткая и гнусная глушь» – так именовал здешние места раненный в голову шам, ментальные способности коего понемногу восстанавливались. Впрочем, сам Наг предпочитал об этом помалкивать, исходя из своих личных соображений. На редкость неприятное существо, он всегда ставил свою личную задницу куда выше общественного блага. А вот обитатели Кронштадтской крепости думали и поступали совсем не так! Может, именно поэтому им и удавалось выжить?

Как бы то ни было, а о некоем «смутном чувстве» одноглазый наемник все же сказал, сообщив, что Алексия где-то здесь, где-то в этом районе. Здесь шам на врал – он действительно чувствовал похищенную девушку… только весьма-весьма смутно.

Обрадованного словами Нага сотника не сильно расстроил и густой туман, ближе к вечеру покрывший весь берег плотным серовато-желтым туманом. Вдоль этого берега – южного берега Ладоги – и шли катер и баржа кронштадтцев, пробираясь следом за похитителями. Судя по всему, где-то здесь, именно в этих местах, и находилась база неведомых врагов – поселение или даже крепость. Кто ж они были такие, эти чертовы похитители? Вроде бы походили на людей, но…

– Отыщем – увидим, – вглядываясь в туман, негромко промолвил Кир. – Лишь бы не упустить. А, кэп, что скажешь?

Петр Гунов, вечно чумазый капитан катера, раздолбай и гений паровой машины, сдвинул на затылок фуражку:

– Не упустим. Никуда они, на ночь глядя, не денутся, при всем их желании. Эвон – туман-то!

– Думаешь, поутру нагоним?

– Обязательно нагоним, – утвердительно кивнул кэп. – Даже в тумане. Утром начнут раскочегаривать машину – услышим. Звук по воде идет хорошо.

Так и вышло. Еще едва начинало светать, а вахтенные уже доложили о странных звуках, будто где-то невдалеке, от силы – в миле, ворочался и кашлял какой-то большой зверь.

– А я что говорил? – Капитан Гунов расхохотался и хотел было по привычке сдвинуть на затылок фуражку, да не смог по причине отсутствия таковой. Что поделать – забыл где-то.

– Так ты полагаешь, это…

– Оно и есть, – озабоченный поисками головного убора, не слишком-то вежливо перебил сотника кэп. – Пары разводят! А как разведут, будут сниматься с якоря – цепью лязгать.

Действительно, совсем скоро послышался железный лязг – словно неведомое чудище, проснувшись, плотоядно зевнуло, лязгнув зубастой пастью.

– Идем на звук, – приказал Кирилл. – Как ты думаешь, Петр, они нас тоже услышат?

– Конечно, услышат, тут и думать нечего. – Капитан Гунов, наконец, нахлобучил на голову принесенную сигнальщиком Юром фуражку. – Только обратят ли внимание – вопрос. Суя по звукам, тут рядом какая-то большая река, а там волны шуметь могут. Если пары разведем аккуратненько – могут и не услышать.

– Так ты аккуратненько разводи!

Все это – разведение паров, шум судовой машины и прочее – касалось только катера. У самоходной баржи имелся свой двигатель – боевой робот Спайдер, работавший практически бесшумно.

Они так и пошли вдоль кромки тумана, ориентируясь на звук судовых машин где-то впереди. Ближе к обеду поднялся ветер, и шум вражеского судна то пропадал, то вновь появлялся, пока, наконец, не исчез совсем.

– И куда теперь? – снова вглядываясь в туман, Кир встревоженно спросил шама.

– Туда, – одноглазый небрежно ткнул пальцем в едва видневшийся берег. – Она где-то там. Я чувствую. Правда, точнее сказать не могу.

– Хорошо, хоть так.

Минут через пять к пулеметной башне подбежал сигнальщик и, махнув забинтованной рукой, доложил:

– Мы у какой-то большой реки, господин сотник. Сворачивать?

Кирилл глянул на шама:

– Ну?

– Говорю ж – где-то там!

– Сворачиваем. Передайте на баржу.

– Ага… Ой! Слушаюсь, господин сотник!

Они не стали подниматься далеко, причалили к берегу почти сразу, углядев за клочьями разорванного поднявшимся ветром тумана старый дебаркадер.

– А не такой уж он и старый, – спрыгнув, Юр ловко поймал брошенный с катера конец, привязав его к торчавшему из воды массивному колу. – Вон, и перила новые. И кнехт. Да и вообще…

Между тем шам никого не чувствовал. Все вокруг выглядело заброшенным, да, собственно, таковым и являлось. Пустой, с распахнутыми воротами, склад, обложенный камнями пустырь, пологий спуск к причалу. Все безлюдное, заброшенное – да. Такое впечатление, будто люди (или какие-то иные существа) оставили все это совсем недавно… оставили, чтобы потом вернуться опять!

Вот это уже стало заметно при ближайшем рассмотрении. Щедро смазанные медвежьим салом дверные петли, аккуратно забитые ставни…

– А вон, смотрите, – весы!

– А тут… счеты! Точно счеты… И это… какая-то штуковина!

– Это кассовый аппарат, мальчик, – напряженно шевеля глазными щупальцами, промолвил шам. – Будьте осторожны, парни. Мы – в Мертвой зоне.

– В Мертвой зоне? – опустив счеты, Юр удивленно пожал плечами. – А что это?

– Поле Полей, – оставив субординацию, пояснил Кирилл. – Место для торговли. Ну, как у нас – у разрушенной дамбы.

– А, – тут же вспомнил сигнальщик. – Так здесь же…

– Правильно! Оружием пользоваться нельзя. Если что – только руками…

Вообще-то, Кирилл склонялся к тому, чтоб поскорее покинуть это опасное место. Которое, тем не менее, нужно было хорошо осмотреть.

– На первый-второй – рассчитайсь!

Теперь уже образовали не «тройки», «пятерки» – место было открытое, а углубляться в росший на значительном отдалении лес пока не собирался никто.

– Тут могут быть Поля смерти. – Кир лично раздал каждой «пятерке» по несколько гранат эргэдэшек, кои, вообще-то, тоже нужно было экономить. Однако же Поле смерти патроном или штыком не уничтожишь.

– Кидайте только в случае открытого нападения, – инструктировал сотник. – И лучше старайтесь не вступать с Полем в контакт.

– Мы-то постараемся, – под общий смех сигнальщик Юр погладил забинтованную руку. – А вот Поле само нападет. Еще и детьми прикроется.

– Какими еще детьми? – повернув голову, поинтересовался рыжий десятник Рэм, бывший не вполне в курсе недавних приключений «тройки» Джареда Хорга. На катере-то все про это знали, а вот до баржи слухи еще не успели дойти.

– Потом расскажу, – покосившись на Кира, Юр отмахнулся и, деловито поправив висевшую через плечо винтовку, шмыгнул носом. – Ну, что? Идем?

На этот раз юный сигнальщик был начеку и не позволил бы себя обмануть «проклятому студню» любого вида и цвета. Сейчас Юр, не задумываясь, послал бы пулю в любого, кто показался бы ему странным: в животное, в красивую девушку, старика, ребенка. Ибо все они, на поверку, оказались бы коварными мороками очередного Поля смерти, коих здесь, в Мертвой зоне, несомненно, имелось множество. Где-то они все, гниды, таились, выбирая удобный для нападения момент. Быть может, вот здесь, в овраге?

Оглянувшись на своих спутников, подросток вытащил было гранату, но тут же убрал ее обратно в карман, вспомнив слова сотника. Заметивший сей маневр дамп одобрительно кивнул и показал парню большой палец – мол, ты все сделал правильно, сынок. Похвала старшего была Юру приятна, с момента своего спасения от мороков мальчишка смотрел на дампа совсем другими глазами, видя перед собой не внешнюю сторону мутанта, а внутреннюю: не искалеченное чудовище, а сметливого и умного командира, на которого вполне можно положиться в любом бою.

– Я проверю овраг!

Предупредив старшего своей «пятерки», сигнальщик повел штыком, готовый выстрелить в любую секунду в любого, кто сейчас выскочил бы из оврага, бросился бы в атаку или просто побежал прочь.

Никто не выскочил. Не бросился. Но юный боец чувствовал – в овраге кто-то есть! Слишком уж ровно лежали на дне опавшие листья, слишком уж много их было. Словно специально кто-то принес, спрятался… или что-то спрятал.

Спустившись по крутому склону, Юр шевельнул листья штыком… Если б хоть что-то там шевельнулось – немедленно выстрелил бы. А затем, отбежав, швырнул бы гранату…

Ничто не шевелилось. Но под листьями явно что-то пряталось… краснело, разливалось красным ягодным киселем… и не двигалось. Вообще не шевелилось, просто лежало.

– Э-эй… – Парнишка пнул непонятный студень ногою.

Что-то чавкнуло. Разлетелись в сторону листья… Юр в ужасе отпрянул, упал, забыв про все свое оружие!

Прямо под его ногами переливалось всеми оттенками красного некое туманное полупрозрачное существо, размером с телегу. Красное поле смерти! Хищное, опасное, словно ядовитейшая змея, и готовое пожрать любого.

Мало того, в глубине поля угадывались контуры столь кошмарного существа, от одного вида которого сигнальщика едва не вырвало! Это была гигантская сороконожка, вся покрытая слизью, с многочисленными когтистыми лапами и явно питающаяся не нектаром, не пыльцой, не травкою, а мясом. Свежей, кровоточащей плотью.

И опять же, отнюдь не в этом заключался весь ужас! На спине сороконожки явственно проступала человеческая голова! Словно бы мерзкая тварь заглотила целиком какого-то зазевавшегося бедолагу, но переварить до конца так и не смогла…

Справившись с оцепенением, сигнальщик поднял винтовку… Ударить штыком! Пусть вся эта мерзость, похоже, что мертвая… и, кажется, не агрессивна… Но, нет сил смотреть!

– Не надо, – широко распахнув глаза, вдруг попросило вросшее в спину твари лицо. – Мы ничего вам не сделаем.

– Э-э… – Юр озадаченно застыл.

– Да-да, это я с тобой говорю, – на тонких губах лица скользнула улыбка. – То есть – мы. Я – и Поле. Можно, мы просто уйдем? Мы вовсе не хотим ни нападать, ни биться. Мы сытые.

– А… а если б были голодные?

– В реке и озере полно рыбы, – возразило лицо… или – Красное поле. Скорее, они оба. – Болотники доставляют нам.

На всякий случай сигнальщик отступил на пару шагов:

– Я должен подумать и…

– Ничего ты не должен! – резко заявил монстр. – Мы могли бы давно уничтожить тебя. Но не хотим. Мы вообще сначала думаем, и только потом – делаем. Подумать он должен… Па-адумаешь, Спиноза! Вольтер! Жан-Жак Руссо! Гегель, Фейербах и Давид Рикардо!

– Ладно ругаться-то. – Юр неожиданно обиделся. – На себя-то посмотри… посмотрите…

– Ну, мы пошли, – миролюбиво сказало Поле. – Пока, не кашляй. Приятно было познакомиться. А о нас, конечно же, доложи, чего уж. Так и скажи, как увидел: мол, Красное поле с симбионтом второго типа.

Сказав так, Поле внезапно исчезло. Не ушло, не убежало, не уползло, а просто исчезло. Словно бы провалилось куда.

– А ведь и провалилось, – заметил Джаред Хорг, тщательно исследовав овраг после доклада сигнальщика. – Через старую оросительную трубу уползло. Говоришь, разговаривало?

– Обзывалось даже! Рикардой какой-то обозвало. А еще сказало – Жан-Жак!

– Симбионт второго типа, – усевшись на край оврага, задумчиво повторил Кир. – Что скажешь, дружище Наг?

– То же, что и ты. – Шам ловко уклонился от подробного ответа, на что имелись причины. Весьма веские причины, к слову сказать!

Симбионта Наг, кончено, почувствовал, настроился на него сразу после рассказа Юра. Когда-то симбионт второго типа, в просторечье именуемый сиам, угодил в Красное поле смерти. Впрочем, может, и не угодил, может, сам решил прожечься – кто знает, так далеко в мысли симбионта наемник проникнуть не успел. Сороконожечье тело в результате взаимодействия с Полем сильно пострадало – и шам остро почувствовал, ощутил эту боль. Кроме чужой боли, Наг еще почувствовал желание симбионта сменить хозяина, уйти от Поля, найти себе другого носителя. Увы, Поле не отпускало, пожирало новую плоть… Еще бы! С помощью чужого мозга оно функционировало куда лучше прочих!

Все это Наг ощутил мгновенно… еще вдруг ощутил исходящую от сиама алчность, а потом вдруг – хлоп! И все. И ничего больше не читалось, не чувствовалось. Ни единой мысли. Как будто бы…

Да ведь так и есть! Защитный экран или шлем! Что еще смогло бы столь быстро и эффективно защитить, закрыть мысли?

Вот о шлеме, об экране, шам никому ничего не сказал. Зачем? Просто отметил про себя, и все. И тяготившегося старым союзом симбионта… и наличие у него шлема. Информация редко бывает лишней. Вдруг да и эта пригодится когда-нибудь?

Больше осмотр Мертвой зоны ничего не дал. Да, Поля смерти тут обитали, но благоразумно не лезли на рожон, предпочитая вооруженному до зубов противнику свою обычную пищу, которой пока хватало.

Покинув Мертвую зону, кронштадтские корабли поднялись мили на полторы вверх по реке и встали на якорь за широкой излучиной, густо поросшей ивняком, ольхою и вербой. Сразу за кустарниками начинался заливной луг, ввиду погодных условий вновь бушевавший свежей, недавно вылезшей травкой. За лугом угрюмо синел смешанный лес, настоящая чаща, казавшаяся густой и непроходимой. Смеркалось.

Ночь прошла спокойно, если не считать отдаленного воя волков… или кто там еще мог выть в здешней глуши. Утром, после недолгого совещания, Кир выслал несколько небольших разведывательных групп, одну из которых возглавил лично. Следовало тщательно обследовать берега, поискать следы вражеского судна. Ведь где-то здесь, совеем рядом, оно обязательно должно было причалить, переждать ночь… или вообще – наконец, очутиться дома. Что из себя представлял этот «дом» – нужно было разведать.

Именно так рассуждал сейчас сотник, основанием к подобным мыслям явился недавний разговор с Нагом. Шам четко заявил, что чувствует – похитители здесь, на этом берегу, хозяева. Это их земля! Правда, лично Алексию наемник не ощущал – так это из-за расстояния.

Надо было искать хоть что-нибудь. Причалы с лодками, поселение, крепость. Найти и все тщательно обследовать, узнать – что за народ здесь обитает, установить, где держат похищенных. А уж дальше – думать. Освободить Лексу и Сержа лихим молодецким налетом, или придумать что-нибудь похитрее – там будет видно. Пока же только – искать.

Двигаясь вдоль реки, группа Кирилла внимательно осматривала оба берега: свой, по которому шли, и противоположный, дальний – в бинокль. Спускавшиеся к самой воде заливные луга сменялись почти непроходимыми зарослями ивы. Идущий первым Юр вдруг остановился и, сдернув с плеча винтовку, оглянулся назад.

– Там… там что-то непонятное. Я посмотрю?

Парнишка ринулся было в кусты, но дамп Джаред Хорг ловко ухватил его за шиворот:

– Куджа? Прикажжа не было!

– Виноват…

Гибкие ветви росшей совсем рядом ивы вдруг дернулись… ударили, словно кнутом, мгновенно, прямо на глазах оплетая ничего не понимающего подростка.

– Ай!

Он даже винтовку в руках не удержал, выронил…

Не раздумывая, наемник выхватил меч и с ходу нанес несколько ударов, буквально в секунду проделав в зарослях широкую просеку. Отрубленные ветви обмякли, опали, словно щупальца мертвого чудища. Из них даже вытекло что-то буровато-красное… кровь?! Кусты, казалось, попятились и угрожающе зашипели…

– Как ты? – с ненавистью глянув на ивы, Кир склонился над мальчишкой.

– Все хорошо, – через силу улыбнулся тот. – Только вот рука… Я ее почему-то не чувствую.

– Пройдет, – сотник стиснул зубы и сплюнул. – Эх, сжечь бы этот ивнячок из огнемета. Да толку? Тут его – заросли. Идти можешь?

– Конечно! – встрепенувшись, сигнальщик поспешно поднялся на ноги. Вот только винтовку подобрать не сумел – правая рука не двигалась вообще, левая – так, еле-еле…

– Это хищная ива, – пояснил Кирилл. – Я ж вам рассказывал, предупреждал. Нападает внезапно, хватает, обволакивает ветками. Затем выпускает стрекательный сок, втягивает жертву в крону и переваривает. В Кронштадте-то мы эту гадость почти что всю извели, выжгли. А здесь – дикая природа. Не жжет еще руки?

– Нет.

– Скоро начнет. Терпи. Да! – сотник вдруг вскинул глаза. – Ты что там увидел-то?

– А вон…

Мальчишка попытался махнуть рукой, да не смог – парализующее действие сока хищного дерева еще не закончилось. Впрочем, Кир и сам уже увидел какой-то бесформенный мешок, валявшийся невдалеке от зарослей.

Дамп ловко зацепил находку мечом, подтянул…

– Тьфу ты! – раздраженно сплюнул Кирилл. Стоявший чуть позади него Ники скривился и выругался.

При ближайшем рассмотрении мешок оказался телом ребенка. Вернее сказать – мумией. Мальчик, лет шести, высосанный плотоядной ивой и выброшенный, как ненужный чехол. Как говорится, кожа да кости. Да клочья истлевшей одежды.

– Надо бы его похоронить, – тихо протянул Юр. – Человек все-таки. Нехорошо, когда так…

Сотник молча кивнул и послал на баржу Юра и Ники. Ники – за лопатой, а от раненого сигнальщика покуда все равно толку не было.

Могилу выкопали здесь же, невдалеке. Опустили иссохшее тельце, закопали. Все молча, без слов. А что было говорить-то?

Покончив с сим грустным делом, разведчики вновь пошли берегом, тщательно присматриваясь к росшим на пути кустам и деревьям. Становиться легкой добычей никому не хотелось, потому близко к воде не лезли, разве что ежели попадался совсем голый песчаный пляж.

Не спеша и осматриваясь, дошли до неширокого мыса, поросшего корявыми соснами. На одну из сосен мухой взобрался Ники, приложил к глазам бинокль:

– Ух ты!

– Что там такое?

– На том берегу какие-то люди с телегами. Что-то возят.

– Люди? Телеги?

Кирилл вмиг взлетел на сосну, уселся на широкой ветке… В бинокль четко просматривался противоположный берег. Хорошо была видна довольно широкая укатанная дорога и медленно двигающиеся по ней телеги, влекомые одетыми в лохмотья людьми. На телегах везли бревна. Толстые, ошкуренные. Вывозили из ближайшего леса и складывали аккуратными штабелями на обрывистом берегу, у пристани.

– Бедолаги, – негромко пробормотал Кир.

И впрямь, оборванцам приходилось несладко: у многих едва хватало сил перекатывать тяжелые бревна. Вот один не справился, упал… К нему тотчас же подскочил плечистый парень в кожаной куртке, и начал стегать несчастного плеткой… Беднягя поначалу закрывал лицо, а затем вдруг не выдержал, оттолкнул надсмотрщика и бросился бежать к обрыву…

Далеко не убежал. Из лесу вдруг вылетела странная большая птица с человеческой головою и кожистыми, как у летучей мыши, крыльями.

– Крылан! – ахнул сотник.

С подобным существом ему когда-то приходилось встречаться в Кронштадте. Крыланами называли результат генетических экспериментов над человеком, неимоверно худых людей с крыльями. Во время Последней войны они создавались как идеальные боевые единицы для разведывательно-диверсионной деятельности, имели ментальный контакт с хозяином – оператором, – им же и управлялись. Действовали, надо сказать, ловко. Вот как этот…

Пару раз взмахнув крыльями, крылан поднялся в небо и, спланировав на бегущего, метнул в него копье… Бедолага упал, обливаясь кровью. Надсмотрщик в короткой куртке махнул крылану рукой. Летучее существо покачало крыльями и, сделав большой круг над дорогой, скрылось в лесу.

Кирилл покачал головой:

– Одна-ако! Судя по рабам и охране, хозяин здешних мест – человек влиятельный и не бедный. Лесопромышленник, мать его так! Думаю, он и есть похититель.

– А что, эти бревна да доски так дороги? – недоверчиво переспросил Ники. – И кому они, интересно, нужны?

– Много кому нужны, – сотник быстро слез с дерева и отряхнул бушлат. – Настоящего строевого леса не так уж и много. В основном – мутировавший, почти никуда не годный. А из таких бревен можно и крепость сложить, и дом поставить, даже срубить корабль. Материал первосортный! Маркитанты платят щедро.

– Поня-атно, – пригладив белесые волосы, протянул юный боец. – Понятно, почему здешний хозяин богат. Но почему влиятелен?

– Потому что – силен, – вставил свое слово и шам. – Был бы слаб – ничего б у него не было. Ни леса, ни рабов, ни крыланов. Кстати, о последних… Надеюсь, не нужно напоминать о соблюдении всех мер предосторожности?

Отряд Кирилла вернулся обратно к барже и катеру. Нужно было незаметно переправиться на тот берег, нужна была шлюпка… и шам.

– Поставить туман? – Наг потер забинтованную голову. – Что ж, попытаюсь. Если, конечно, хватит сил.

Сил хватило, хотя, конечно, наемнику пришлось постараться. Шам спустился к реке подальше от людей, уселся в песок, скрестив под собой ноги. И, закрыв единственное око, погрузился в инсайт – особое состояние транса, необходимое любому шаму для концентрации психоэнергии. В таком состоянии можно было управлять людьми или нео, перемещать Поля смерти или вот – ставить туман.

Наг, конечно, не был шамом высшего ранга, однако туман все же поставил, хоть и далось ему это с большим трудом. Посреди солнечного дня вдруг заклубились над рекой серовато-желтые клочья, затянули пляж, потом добрались до середины реки и пошли дальше, к противоположному берегу…

Голый череп шама покрылся крупными каплями пота, глазные щупальца нервно дергались, в руках крутилась кустарная рамка…

– Все! – Слова обессилевшего наемника вспыхнули в мозгу сотника. – Быстрее. Я не смогу поддерживать туман слишком долго.

– А долго и не надо, – встрепенулся Кир. – Нам только переправиться бы успеть… Эй, парни! А ну, живо в шлюпку! Да, там, на песке, Наг… его тоже прихватите.

Совсем скоро скрытая туманом шлюпка, никем не замеченная, ткнулась носом в обрывистый берег. На который еще нужно было взобраться. Памятуя недавнюю встречу с хищной ивой, разведчики нынче были весьма осторожными, обходя каждый куст. Впрочем, плотоядные растения им здесь не встретились – наверное, не росли или, скорей, были выкорчеваны, чтоб не мешали работе.

Поставленный шамом туман быстро редел, исходил клочьями, таял на осеннем солнце. Опасаясь крыланов, кронштадтцы проворно замаскировали шлюпку и бегом бросились к лесу. Только лишь там, под спасительной сенью деревьев, разведчики почувствовали себя в относительной безопасности.

– Нужно выходить к дороге, – осмотревшись, приказал Кир. – Наг, ты сможешь идти?

– Смогу, – наемник устало шевельнул щупальцами. – Только не быстро.

– Хорошо. Если что, сделаем носилки, понесем.

Шам был нужен. На его ментальные способности сильно надеялся Кир. Именно Наг мог почувствовать, ощутить отдаленные мысли похищенных. Хотя бы намек. Без него разведка вряд ли имела бы смысл. Хотя как сказать! Если, к примеру, захватить «языка»…

– По весне закатимся с Лексой в твой бар, – натянуто улыбаясь, подбодрил шама сотник. – Надеюсь, ты нас хоть разок угостишь бесплатно?

– Бражки налью, да. – Наемник негромко рассмеялся. – А может, чего и покрепче. Если на свадьбу пригласите.

– Обязательно пригласим! В твоем же баре и закатим гулянку.

Густой смешанный лес царапал небо острыми вершинами сосен, шумел темными еловыми лапами, цеплялся за одежду колючками в изобилии разросшихся кустов. Хорошо, что листья уже давно облетели, березы, осины, ольха стояли голые, не загораживая тусклый, льющийся сверху свет.

Идущий впереди дамп резко обернулся, указав на небольшую полянку, вдруг показавшуюся впереди. Примятая трава, несколько обломанных веток, зацепившаяся за колючки шерсть красноречиво свидетельствовали о том, что этим путем кто-то уже шел, пробирался густым подлеском, таясь по урочищам и буреломам. Прямой, открытой тропою не пользовался!

– А у нашего лесного хозяина есть враги, – вполголоса заметил Кир. – Правда, слабые. Иначе б напали в открытую, не таясь.

Николенька-Ники задумчиво вскинул брови:

– Интересно, кто б это мог быть? Какая-нибудь бродячая шайка лесных дикарей-нео? Или беглецы?

– Кто бы то ни был, неплохо было бы с ним пообщаться, – ухмыльнулся шам. – Может, чего и узнали бы.

Лес становился все гуще, так что скоро совсем трудно стало идти – приходилось протискиваться сквозь можжевельник, пробираться разросшейся лещиною, рвать одежду в буреломах, с опаскою обходя угрожающий вот-вот рухнуть на головы сухостой.

Через полчаса весьма изнурительного хода сотник объявил привал. Как раз вовремя попалась на пути небольшая, заросшая малинником, смородиной и травою полянка с высоченной железной вышкой, ржавой, но еще вполне крепкой, поставленной здесь в давние незапамятные времена неизвестно зачем. Массивную ажурную конструкцию, казалось, просто с силой воткнули в землю, да так и оставили на века.

– Наверное, это сторожевая вышка, – усаживаясь на старый пень, вслух предположил Ники.

– Думаю, нет.

Сотник кивнул на привешенную к башне табличку, жестяную рамку, сохранившуюся с тех же самых незапамятных времен. На табличке был изображен весело скалящийся человеческий череп, над которым краснела полуистершаяся за века надпись: «Не влезай, убьет!»

Кто-то из молодых бойцов тут же заметил, что, верно, это какое-то ритуальное строение, символ или идол.

– Сам ты идол, – хохотнул Кир. – Это просто опора ЛЭП.

– Чего-чего? – Ники хлопнул глазами.

– Линия электропередачи, – устало пояснил сотник. – Ну, электричество… Книжки читать надо, вот!

Тут же и перекусили, разложив на пне прихваченные с собою припасы. И по настоянию шама быстро пошли дальше, так толком и не отдохнув. Одноглазому почему-то казалось, что здесь, на поляне, за ними кто-то следит, подслушивает все разговоры. Кто именно – этого шам не мог сказать, не хватало сил проникнуть в чужие мысли. Да и были ли они, эти мысли? Был ли здесь кто-нибудь, кроме кроштадтских бойцов? Просто Нагу казалось, что был. Или – не был? Все же шам потерял много сил, давали о себе знать и забинтованная рана на голове, и усталость. Ставить туман – не такое уж и простое дело, как почему-то кому-то казалось.

Покинув полянку, разведчики скрылись в лесу. Старый замшелый пень рядом со ржавой опорою ЛЭП вдруг зашевелился, словно бы выбираясь из земли, разгибаясь, вытаскивая из земли толстые, корявые корни.

Лесовек! Именно так называлось это чудовище, жуткая помесь невообразимо далеких друг от друга рас, омерзительный мутант, рожденный человеческой женщиной от хищного дерева. Именно в это существо вдруг превратился пень, до того выглядевший вполне обычно и мирно. Сейчас же он больше напоминал ожившую двухметровую корягу с красными глазами жаждущего крови вурдалака, обвитую клубками гибких шевелящихся веток. Толстые корни заменяли монстру ноги, и передвигался он на них довольно-таки ловко и быстро. Лесовек вмиг исчез в лесу, без труда нагнал ушедших к дороге чужаков, да так и пошел, пробираясь следом.

Выйдя к дороге, разведчики с облегчением переглянулись и пошли прямо по ней, будучи готовыми к любым неожиданностям. Наезженная телегами колея местами ныряла в овраги, проходила через неглубокие ручьи, извиваясь, словно огромная змея, огибала овраги. Было заметно, что за дорогой следили, подсыпая особо сырые и болотистые места песком и щебнем.

Примерно через полчаса пути шедший впереди дамп вдруг подал сигнал тревоги. Впереди кто-то шел. Или ехал.

Быстро нырнув в чащу, кронштадтцы пропустили несколько груженных бревнами возов, продвигавшихся под бдительной охраной. И несчастные, занятые непосильным трудом рабы, и свирепые надсмотрщики, несомненно, принадлежали к одному и тому же типу людей – хомо. Никакие не мутанты, не прожженные. Обычные люди, такие же, как и сами разведчики. На этот раз возы тянули фенакодусы, и так же, на фенакодусе, гарцевал некий скуластый тип в кожаном, с металлическими бляшками, панцире и с кривой саблей у пояса. На левой щеке скуластого корявился шрам в виде кровавого зигзага. Кстати, подобные шрамы имелись и у некоторых других надсмотрщиков, правда, не такие большие. Словно бы кто-то прикоснулся к щеке раскаленным гвоздем – и все.

Пропустив обоз, Кирилл и его люди выбрались на дорогу и зашагали дальше, пока не увидели за деревьями какие-то высокие постройки.

– В лес! – тут же скомандовал сотник.

Разведчики разом укрылись за деревьями, разглядывая в бинокль открывшееся перед ними селение. Собственно, даже не селение, а так – пилораму. Большой, вытянутый в длину сарай, сколоченный из серых досок, штабеля бревен, хиленький частокол с воротами и прикрывавшая его бревенчатая башня. В три этажа, с островерхой, крытой ольховой дранкою крышей.

На верхней галерее башни важно прогуливался часовой с коротким копьем и перекинутым через плечо луком. Здесь же, на галерее, имелся установленный на треноге пулемет!

– Интересно, он хоть стреляет? – засомневался Ники. – Судя по стрелам и копьям – навряд ли. Для устрашения стоит, верно. Для пущей важности.

– Может, и стреляет, – приложив к глазам бинокль, Кир внимательно разглядывал башню. – Но только редко. В обычное время просто экономят патроны. Не думаю, чтоб они у них имелись в избытке. Какое-то количество закупают у маркитантов – и все. Не в кузнице же боеприпасы ковать!

– У них может быть Поле, – осторожно предположил Ники.

Шам тихо засмеялся:

– Не «может быть», а точно. А теперь у них есть и Мастер! Правда, здесь я что-то ничего и никого не чувствую… словно бы кто-то закрылся, напустил мороки… Или и впрямь – ничего такого нет.

– Узнаем, – уверенно мотнул головой Кир. – Возьмем языка и узнаем.

– Я бжы лучшше башню жахватил, – отчаянно шепелявя, предложил Джаред Хорг.

Дальше дамп вполне логично пояснил, что чужаков – то есть их, кронштадтцев – местные очень скоро заметят, если уже не заметили. В таком случае хорошо бы иметь некий защищенный пункт, в котором, в случае чего, можно будет отсидеться.

– Отсидимся и на барже, ежели что, – хмыкнул кто-то из моряков.

– Баржа – на реке, – поддержал дампа сотник. – В лесу тоже опорный пункт нужен. Тем более, похоже, что нападения здесь толком не ждут. Мы сюда пришли по дороге – без всяких проблем. Часовой всего один, да и тот ходит – сопли жует. И пулемет, по всему, только для галочки – лесных дикарей пугать. Слишком уж неудобно стоит. Двор за сараем простреливает, а дорогу – с трудом.

Шам повернул голову:

– Так ведь для того здесь он и поставлен, чтоб стрелять по рабам! Вдруг бунтовать вздумают?

Основания для немедленного штурма лесопилки, конечно, имелись слабенькие. Ну да, убежище, опорный пункт, не помешал бы. Однако зачем ради этого загодя ссориться с неведомым хозяином здешних мест? Зачем себе обнаруживать?

– Да знают они о нас, – на вечернем совете убеждал сомневающихся Кир. – Знают, что мы пустились в погоню, знают, что высадились… Не могут не знать! Это же их земли. Значит, и нам нечего зря таиться – можно нанести удар первым. Показать свою силу, а потом продиктовать условия!

Такой поворот всем понравился. И впрямь, почему бы силой не принудить врага вернуть похищенных? Ведь как еще-то? Выкуп предложить? Так не для того Мастера похищали, чтобы так вот, запросто, возвратить.

– А ты что молчишь, дружище Наг? Не согласен?

– Да согласен, – взглянув на сотника, шам устало вздохнул. – Просто что-то я там такое почувствовал… сам не понимаю, что.

– Так, может, показалось?

– Может, и показалось.

Безразлично пожав плечами, наемник потянулся к кружке с заваренными вместо обычного цветочного чая кореньями. Выпил – поморщился и загрустил еще больше.

Проникнуть в башню решили ночью, но к лесопилке подобрались затемно. Идти в темноте по лесу Кирилл все же опасался. Кто знает, что там за твари ночные водятся? Да и заплутать в незнакомых местах – запросто. Так что уж лучше не рисковать да зря судьбу не испытывать.

Опять же, на другой берег постарались переправиться незаметно. Правда, на этот раз шаму не удалось поставить туман, да вообще, видно было, что ментальные силы наемника таяли. Видать, давеча хорошо перепало по башке – до сих пор не оправился!

Как бы то ни было, а переправа прошла успешно: никаких крылатых соглядатаев в небе видно не было, да и берега казались пустынными. На этот раз работники лесопилки сделали лишь пару рейсов, а после обеда уже больше и не показывались. Наверное, закончилось сырье или день выдался какой-то особенный, праздничный.

На этот раз кронштадтцы пошли внаглую, прямо по дороге, не по лесам. Шли ходко, отправив вперед нескольких человек – в разведку. И здесь тоже все прошло удачно, никто на пути не встретился. Пока дошли, пока присматривались к башне, уже стало смеркаться. Холодное оранжевое солнце закатилось, село где-то за Ладогой, напоследок прочертив по волнам длинную мерцающую дорожку. В темно-голубом небе, темнеющем прямо на глазах, вспыхнули первые звезды, и белесый месяц, покачивая рогами, завис над островерхою крышею башни.

Из лесу было хорошо видно, как подгоняемые надсмотрщиками рабы затворяли ворота. Со двора донеслась какая-то грустная песня, а с башни – приглушенный смех. Лениво побродив по галерее, часовой прислонил к стене башни копье, поплевал вниз, подумал о чем-то… и вообще ушел с галереи!

Кто-то из кронштадтских даже присвистнул: вот так служба!

– Ну, дела-а… Этак и пулемет украдут – никто не заметит.

Вскоре затихли и песня, и смех. Тишина повисла над лесопилкой, лишь слышно было, как кричит где-то далеко в лесу выпь.

– Пора, – тихо приказал Кир.

Кронштадтцы действовали по-военному быстро и четко. Отвлекающая группа атаковала башню без всякого лукавства – прямо, основные же силы обогнули врагов лесом. Еще с полдюжины человек (в их числе и Наг) остались в резерве. Так, на всякий случай.

Без труда перебравшись через хиленький частокол, сотник быстро огляделся вокруг. В дрожащем лунном мареве хорошо просматривались аккуратно сложенные штабелями бревна, какой-то длинный сарай с запертыми снаружи воротами и сама башня.

Оказавшись во дворе, бойцы умело рассредоточились, готовые тотчас же вступить в схватку, уничтожив винтовочным огнем любого, кто только осмелится выскочить во двор. Сверху, с башни, послышался тихий свист – отвлекающая команда уже забралась на галерею, не встретив никакого сопротивления.

– Пулемет нерабочий, часового – нет, все двери заперты изнутри, – спрыгнув, наскоро доложил Рэм. – Может, огнем их выкурить?

Кирилл задумался. Он все же готовился к схватке, ведь хоть как-то нападавших должны были заметить, какая-то охрана, ночная стража должна была быть обязательно! Кто-нибудь все же выскочил бы, поднял тревогу… Но чтоб вот так, по-разгильдяйски – совсем никого?! В этом чувствовалась некая неправильность, искусственность.

– Всем рассредоточиться, – приказал Кир Рэму. – Башню пока не трогать. Выждем!

Парни Рэма, проворно спрыгнув с башни, залегли у частокола, меж бревнами. Затаились…

И в этот момент вдруг вспыхнул свет! Яркий, словно тысячи солнц, он слепил глаза, не давая возможности поднять головы. Громко завыла сирена, правда, из башни никто не выбежал, а вот из-за дальнего штабеля вдруг поднялось нечто! Огромное металлизированное существо напоминало кошмарного древнего ящера – тираннозавра, изображение которого многие кронштадтцы видели в библиотеке, в книгах. Конструкторы постарались, дизайн был скопирован полностью. Хищная, с горящими прожекторами, морда, длинный чещуйчатый хвост, могучие ноги. Только вот передние манипуляторы вовсе не походили на маленькие лапки ящера, нет, в них тоже чувствовалась сила. Посреди груди торчал пушечный ствол, давно уже бесполезный ввиду отсутствия подходящих боеприпасов.

– Боевой робот системы «Рекс», – прикрывая глаза ладошкою, ахнул Юр. – Вот это страшилище! Жалко, мы Спайдера с собой не прихватили.

– Гранаты – готовь! – приказ сотника бесстрастно прошелестел по цепочке. – Действовать по обстоятельствам. Рэм!

– Да, господин со…

– Открывайте огонь. Отвлекайте.

– Слушаюсь!

Озираясь по сторонам, как настоящий ящер, робот сделал несколько шагов, таких, что задрожала земля. Выбрался из-за штабеля, хищно пригнулся, поводил железной башкой. Словно бы принюхивался, выбирая добычу, чтобы тут же настигнуть ее одним прыжком.

Многие из юных кронштадтских воинов, непривычные к подобному чуду, просто оцепенели, застыли в ужасе. Что там винтовочка против этой огромной, специально созданной для убийства твари?! Железной, зубастой, когтистой. Еще и с пушкой!

Со стороны башни ахнул винтовочный залп. Слышно было, как угодившие в голову робота пули звякнули, отскочили, не причинив гиганту абсолютно никакого вреда. Ну, еще бы!

– Не высовываться, – передал приказ Кир. – Стрелять – по команде.

Сотник не зря проводил много времени в библиотеке. Не только общался с Лексой, но и читал древние книги. В том числе – и о знаменитых танковых битвах. Одну – о битве под Прохоровкой, о грандиозном сражении на Курской дуге, запомнил особо. В книгах тех заключалась древняя солдатская мудрость, и Кир запомнил ее накрепко. Любому, даже самому могучему танку – нужно сопровождение пехоты. Иначе вражеский воин, если он не полный идиот, всегда найдет, чем уничтожить железную, не очень-то изворотливую коробку. Укроется в окопе, спрячется. Выпалит из противотанкового ружья или фаустпатрона, швырнет гранату… или, на худой конец – бутылку с зажигательной смесью. Вовсе не нужно, чтоб вражеский танк сразу сгорел. Достаточно лишь заклинить гусеницу, лишить боевую машину подвижности, а дальше уж дело техники.

Вот и здесь, «Рекс» – он сейчас как танк. И пехота должна бы тоже выскочить – вот ее и нужно как можно скорее выбить! Впрочем, выскочит ли? Слишком уж все тут было тихо… Вот именно поэтому обязательно появится пехота, должна! Уж больно хорошо организовали засаду.

Ага! Робот развернулся и пошел на стрелявших, к башне. Из сарая же, распахнув ворота, ринулись вооруженные секирами и копьями бойцы. Послышались автоматные очереди. Пара «калашниковых» у защитников лесопилка имелась точно!

– Огонь! – выцеливая «маузером» автоматчиков, скомандовал Кир.

Льющийся во двор свет словно потускнел, а скорее, просто глаза привыкли. Как бы то ни было, теперь уже ничего не слепило, и поле боя было видно довольно хорошо. Кончено, те, кто устроил засаду, думали лишь о своем удобстве, стараясь, чтоб ни один из нападавших не затаился, не спрятался, не ушел.

Разъяренный тупыми винтовочными выстрелами робот снова включил сирену и, подойдя к прятавшимся стрелкам, с ходу махнул хвостом… Махнул на редкость неудачно: снес часть частокола и едва не повредил башню. Однако и половина отвлекающего отряда оказалась уничтоженной! Кого-то снесло ударом, кого-то придавило… Да еще коварный «Рекс» метнул сюрикены – щедро, от всей, как говорится, души! Нате вам!

– Сволочь хвостатая! – глянув на убитых, заругался Рэм. – Падла!

Робот развернулся снова…

А вот пехота к нему запаздывала! Точнее, ее просто не пускали. Бойцы основного взвода атаки вели бой так, словно никакого боевого робота вообще не было. То есть «Рекс», был, конечно, но в данный момент вовсе не он являлся их боевой задачей. Не робот, но вражеские бойцы! Та самая пехота.

Вот ее-то и придержали хорошо слаженными залпами, заставили залечь так, что не поднять голов! Что и говорить – двух «калашниковых» для прорыва оказалось мало, а копьями да саблями можно было только рабов пугать.

Ага… вот снова очередь. Коротко, гад, бьет, прицельно. Во-он за тем штабельком затаился.

– Юр, а ну-ка, прикрой…

Черной, как ночь, тенью Кирилл метнулся к забору. Спрятался, залег, чувствуя, как шмякнулись, впились в частокол пули. В придачу еще и просвистела стрела!

Ничего… Тут вот как раз очень удобная поленница… Стрела не пробьет. А автоматчиков отвлекут сейчас… Ага – уже!

Сотник поднял «маузер». Этот пистолет (и целый ящик патронов к нему) Кир не так давно обнаружил на одном из складов Чумного форта. Удобный оказался! По сравнению с винтовкой Мосина так и вообще – изящная карманная вещь. Калибр, правда, не ходовой – семь шестьдесят три, зато магазин на десять патронов и до тысячи метров – прицельная дальность стрельбы. Машинка убойная, меткая. Особенно если деревянную кобуру-приклад прицепить… Что сотник сейчас и сделал. Отыскал взглядом автоматчика, прицелился… плавно повел спусковой крючок…

Выстрел. Есть!!! Тяжелая пуля «маузера» угодила в затвор… или куда-то еще, рядом, повредив автомат и выбив его из рук растяпы! Этого и добивался Кирилл. Что толку убивать автоматчика? Осиротевшим оружием тотчас же воспользуется другой. А вот так… так – другое дело!

Имея одного стрелка, враги так и не решились броситься на прорыв, на помощь своему роботу.

А тот упоенно крушил штабеля, явно наслаждаясь деланым испугом разбегающихся со всех ног кронштадтцев. Да, кто-то и убегал, кто-то постреливал, отвлекая на себя грозную мощь «Рекса»… И лишь метатели гранат дожидались своего часа… своей секунды!

Сжимая в руке эргэдэшку, притаился за углом башни рыжий десятник Рэм. Дождался, когда робот подошел ближе, повернув куда-то башку, и, крикнув своим «Ложись!», спокойно, без спешки, выдернул чеку… метнул гранату…

Ахнувший взрыв повредил роботу левую «ногу». Исполин дернулся, успев подставить хвост… Перешибленный следующей гранатой! Николенька-Ники от души швырнул целую связку!

Вот тут «Рекс» зашатался, словно раненый зверь, и, взывая о помощи, истошно заревел сиреною. А помощь не приходила – бойцы Кира не пропускали вражью «пехоту»! Еще один взрыв… Робот пошатнулся, теряя опору, и со всей своей дури грохнулся наземь, попутно сокрушив парочку штабелей.

– Ур-ра-аа-!!! – несколько молодых воинов, радостно заорав, выскочили из-за башни…

– Стойте, дураки! – в отчаянье крикнул Рэм. – Стойте!

Поздно! Поверженный, но не уничтоженный до конца «Рекс» снес парням головы метательными дисками.

И только потом – сдох, забросанный очередной порцией гранат.

Видя такое дело, враги дрогнули и попытались бежать. Кому-то это удалось, кто-то натолкнулся за частоколом на резервный отряд, а кто-то и скрылся. Бежавших не преследовали: местность вокруг была незнакомая, да и ночь. Весь бой длился от силы полчаса… а казалось, целая жизнь прошла, промелькнула!

Часть врагов предпочла сдаться в плен, и Кир распорядился запереть их пока в подвале башни. Узники же, рабы, дрожа выглядывали из сарая, но бежать почему-то не спешили. Их тоже решили подержать до утра в сарае.

Расставив часовых, сотник, наконец, поднялся на башню. На втором этаже уже устроили лазарет, перевязывали раненых. Убитых же – и своих и чужих – аккуратно складывали неподалеку от поверженного «Рекса», а утром тела предали земле, проводив в последний путь винтовочным залпом.

Утром же Кирилл приступил к допросам. Уж конечно же, в этом деле не обошлось без Нага, напугавшего своим страхолюдным обликом всех – и рабов, и пленных. Похоже, эти люди никогда не видели шамов… и ничего не знали об их ментальных способностях.

Кое-что рассказали. Кое-что шам «выцепил» в головах. Картина складывалась следующая:

Хозяин здешних мест именовался Великим Мааром, но кто он такой – человек или мутант, – даже шаму понять было сложно. Великому Маару принадлежала эта лесопилка, рабы и крепость под старинным названием «Ладога». Повелитель – Маара почтительно именовали еще и так – правил своими подданными довольно жестко, можно сказать – держал в постоянном страхе, периодически устраивая жестокие демонстрационные казни. Сношения с внешним миром имелись только через маркитантов, по крайней мере, только об этом и знали допрашиваемые. Что же касается дерзкого рейда на Кронштадт, то об этом в головах воинов и рабов не имелось ни одной мысли. Но о том, что Повелитель ищет Мастера Полей, – знали почти все. Даже за информацию о таковом была обещана немаленькая награда.

Социальная структура «королевства Маара» оказалась совершенно по средневековому примитивной, да иной и не могла быть. В Последнюю войну цивилизация рухнула, за редким исключением, похоронив под своими обломками почти все: мироустройство, экономику, культуру. Выжившее человечество (и не человечество: разного рода разумные мутанты) все начинало снова. Разрозненные племена, жестокие властелины, нескончаемые войны за ресурсы, господство натурального хозяйства. Маркитанты, как купцы в старину, торговали лишь рабами да предметами роскоши. К последним относилось и огнестрельное оружие, и боеприпасы.

Маар появился в Ладоге не так давно, лет десять назад. Пришел не один, с могучими железными стражами (так пленные именовали роботов), всех покорил, заставил платить дань. Местные люди-хомо с той поры делились на две социальные группы: стражи (воины, привилегированный класс) и зависимые крестьяне, по сути «мясо».

Стражей приближенные Великого повелителя отбирали лет с десяти – двенадцати, надлежащим образом воспитывали, учили. Зарекомендовавшим себя воинам разрешалось иногда покидать крепость, выбирать себе жен и наложниц. Стражи не работали, только воевали и исполняли полицейские функции.

Крестьяне – даже из дальних деревень – два раза в неделю были обязаны являться в крепость, приносить оброк, а так работать в посаде и в своей деревне. Впрочем, даже и среди них тоже не было равенства. Как пояснил кто-то из пленников: есть работники внутри крепости, а есть те, кто снаружи. «Внутренние» – привилегированные, лучше едят, в случае чего гарантирована защита стенами крепости. «Внешние» живут в нищете, обложенные непомерными поборами. «Внешние» не сбегают, поскольку в окрестных лесах весьма небезопасно – из-за бродячих шаек волосатых дикарей-нео, к тому же Великий Маар договорился с крыланами и лесовеками, те патрулируют окрестности, пресекая возможные побеги.

Два раза в месяц устраиваются человеческие жертвоприношения – обычно казнят провинившихся, они всегда в избытке. Маар любит побаловать себя человеческим мясом. Иногда по ночам Живой Бог обходит селения – прислушивается к мыслям спящих… вычленяет и ликвидирует возможную крамолу в зародыше.

Имелись в сем царстве и проблемы: постоянные набеги лесных нео – за пищей и женщинами и периодический голод, безысходный и лютый, вплоть до каннибализма. Что поделать, северная земля родила плохо, питались в основном рыбой и дичью.

Еще летом Маар обрел небольшое Синее поле. Кто-то из пленников говорил, будто Поле обменяли у маркитантов на молодых и красивых девок. Другие же уточняли, что не обменяли, а выкрали или переманили. Третьи утверждали, что Поле само пришло и осталось – так ведь тоже случается.

Как бы то ни было, а Синее поле у Маара имелось, а вот Мастера Полей не было. Сам же Повелитель и местный Живой Бог Ладоги, похоже, управляться с Полем не умел. Вот и нужен был Мастер. Вот и выкрали. Лексу!

С этим теперь было все более-менее понятно.

Со слов пленных и рабов Кирилл даже начертил карту. Синим химическим карандашом на листе тонкой фанеры, никакой бумаги на лесопилке обнаружено не было.

Та река, на побережье которой располагалась захваченная лесопилка, с древних времен именовалась Сясь, что значило – «комариная». По утверждению допрашиваемых, комаров здесь водилось великое множество, правда, не сейчас, а, естественно, летом. Ладожская же крепость – резиденция могущественного похитителя Лексы Маара – располагалась чуть западней, на другой реке – Волхове. Ее-то кронштадтцы в тумане не заметили, пропустили… А может, кто-то отвел глаза, и раненный в голову шам не смог противостоять этому, хотя и жаловался, что ощущает нечто нехорошее.

После допроса пленных Кир повеселел: все же, наконец, удалось точно узнать самое важное. Лекса и Серж – здесь, в этих землях. Осталось лишь их освободить, а это уж было вполне конкретной задачей.

Ладожская крепость в плане представляла собой пятиугольник, расположенный на нешироком мысу, образованном у слияния Волхова и небольшой речки Ладожки. Со времен Последней войны сохранились две башни – Климентьевская и Воротная – и прясло стены, восстановленные когда-то в двадцатом веке, хотя сама крепость была на десяток веков древнее. Во дворе когда-то располагались две церкви, от которых нынче почти ничего не осталось, и обширный сад, вполне культивируемый и сейчас. Рабы и отрабатывавшие непосильную барщину крестьяне сейчас восстанавливали еще три башни и стены. Две башни – Раскатная, у Волхова, и Стрелочная, на самом конце мыса – уже были почти закончены, как и стены. Оставалось лишь достроить зубцы, подвести крышу да заняться внутренней отделкой, ну, и возводить Тайничную, или Тайницкую, – среднюю – башню, вот уж там-то еще было работы – непочатый край.

Рисуя крепость, Кир тихонько насвистывал какой-то несложный мотив, навязчивую мелодию из тех времен, когда вместе с Лексой слушал в библиотеке старинную музыку. Кажется, эта называлась – «Шербурские зонтики»… или «Крестный отец». Как-то так, Лекса лучше знает…

Лекса…

Кирилл не мог бы сказать наверняка, когда, в какой именно момент он вдруг осознал, что стал относиться к Алексии не как к младшей сестренке, а… А совершенно иначе! Когда, в какой момент понял, что влюблен? Может быть, когда девушка отправилась в Черное поле? Уж тогда попереживал, да… Или чуть позже, в тот самый момент, когда танцевал с Алексией на балу в честь славной победы над белоглазыми людами? Когда первый раз поцеловал… не просто чмокнул в щечку, а поцеловал по-настоящему, горячо и страстно…

Ах, Лекса, Лекса… Если что-то с тобой случится, то этому чертову Маару не жить, кто бы он ни был! А лучше, чтоб ничего не случилось… Чтоб Маар вернул… вынужден был вернуть. Или обменять. На то, что ему дорого. А что ему дорого? Да черт его знает.

Ничего конкретного о таинственном Повелителе допросы не дали. Даже непонятно было – что это за существо? Человек ли, мутант? Одно было ясно – Маар властолюбив, умен и жесток беспредельно! Держит всех в страхе… очень может быть, что не только при помощи казней. Может и ментально влиять, сносить набекрень мозги, как вот шам…

– Шам? – Поглядев на схему, Наг насмешливо хмыкнул, оценив таким образом художественные способности Кира. – Не знаю, может, Маар и шам. Хотя по описанию не похож. Нет глазных щупальцев, и глаза не такие. Да и имя для нашего народа не характерное. Ну, что это – Маар? Был бы просто – Мар. Не-ет, не шам…

– Тогда – какой-нибудь мутант, – вслух предположил Кирилл. – Или все же – человек, хомо. Прожженный в Красном поле! Ну да, пленные же говорили – их Повелитель страшен в своем безобразии! Безобразен, хм… наверное, все-таки – шам.

– Сам ты безобразен! – Наг обиженно вскинул щупальца. – А я – так и вовсе даже ничего. Вот еще себе новую шляпу справлю… Не видал ты безобразных, Кир! Хотя… – чуть помолчав, шам гаденько засмеялся. – Ежели вспомнить нашего друга дампа, то… О! Кстати, он как раз сюда поднимается. Он, он! Я ж чувствую – башка пустая, мыслей совсем нет.

Что там чувствовал Наг, сотнику сейчас было безразлично. Оба наемника – шам и дамп – как-то обоюдно презирали друг друга и почти не общались.

– Можшно? – вежливо постучавшись, Джаред Хорг просунул в помещение свою уродливую голову.

– Заходи, – спокойно пригласил Кир.

Шам поморщился, впрочем, дамп не обратил на него никакого внимания, даже не поздоровался, не кивнул.

– Похожжэ на раннего Бошха, – мельком взглянув на схему Ладожской крепости, шепеляво заметил наемник.

Кир с Нагом удивленно переглянулись и разом воскликнули:

– На кого?!

– На Бошха, – невозмутимо повторил Джаред Хорг. – Хотшя… Нетш, вше же – болше на Джюрера!

– На Дюрера?! А откуда ты…

– В библиотшеку захожу иногджа. Чшитаю.

– Картинки он рассматривает, а не читает! – Одноглазый недобро засмеялся и пошевелил щупальцами. – Потому и древних художников знает. А ты его, Кир, про писателей спроси!

– Можно подуматш, ты пишателей жнаешь, – резко парировал дамп. – Шидишь, как дуракш, в швоей маштершкой, бражку хлешшешь.

– Это я-то бражку хлещу? Да кто бы говорил, а!

– Тихо! – хлопнув ладонью по столу, сотник быстро утихомирил наемников и, повернувшись к Джареду Хоргу, спросил:

– Ты чего хотел-то?

– Шкажать.

– Так говори. Внимательно слушаю.

– Я вотш джумаю… Наджо ражведку отправить в этшу Ладогшу. И его… – обезображенный палец дампа уперся в грудь Нага. – Ш шобой вжять. Штоб пошмотрел, помышлил.

– А вот это правильно, – согласился Кирилл. – Дружище Наг, ты ведь сможешь ментально просканировать местного князька?

– Кого?

– Ну, этого чертова Маара.

– Запросто! – Одноглазый горделиво улыбнулся и расправил плечи. – Голова моя уже получше. Так что, думаю, все смогу. Только подобраться надо будет как можно ближе. Забыл – черт-то этот обычно в какой башне сидит?

– Вот в этой, в круглой – Климентьевской, – тут же показал на схеме Кир. – Там же и тюрьма, пыточная. В квадратной, Воротной, башне – воины и внутренние рабы. В Стрелочной – пост стражи, в оставшихся двух пока никого и ничего – строятся. Слушай, Наг, – ты ж и Лексу сможешь почувствовать? И что-нибудь ей передать?

Шам тоскливо потряс головой:

– Не смогу. Никогда не мог. Она ж Мастер Полей, забыл? Не знаю, как они на нее повлияли, но ментальному влиянию эта девчонка не поддается.

– А Серж?

– А Серж – да. Его – могу. Только близко надо.

– Ну, вот и хорошо, – потер руки Кирилл. – Прямо сейчас и созовем Совет, будем рейд готовить.