Здесь, что ни шаг — бросаются в глазаВэнь И-до. Опустевшая деревня
Последствия какой-то страшной драмы.(перевод Л. Черкасского)
Караванщики были убиты все, от купцов до самого последнего погонщика — все пятьдесят два человека. Место для налёта лиходеи выбрали отлично, по всему видно — хорошо знали местность, да ведь, по-другому и быть не могло, наверное. Неширокая ухабистая дорога, в некоторых совсем уж разбитых местах подсыпанная гравием и песком, проходя недалеко от балки, выбиралась на главный тракт Великого шёлкового пути, ведущий к Турфану, и тоже кое-где явно требовавший ремонта. Балка поросла кустарником и редколесьем, а дальше, за нею начинались степи, плавно переходившие в Алашанскую пустыню. Степь, она ведь, как море — куда хочешь, туда и скачи, никаких преград нет. Да и следы... Столько там следов!
Баурджин перевёл взгляд на трупы, поморщился — какой-то невысокий человек лет тридцати пяти, не обращая никакого внимания на наместника и его свиту, деловито осматривал трупы. Рядом с ним возились ещё двое — помоложе. Все трое — в обычных двойных халатах, верхние — из грубой, но добротной, шерстяной ткани, нижние — из хлопка. Обычные чиновничьи причёски с небольшими шиньонами.
Баурджин подозвал десятника:
— Что это за люди? Следователь с помощниками?
— Думаю, это судебные чиновники, господин, — кивнул Ху Мэньцзань. — Видать, им поручено это дело. Молодцы, быстро явились, плохо, что не представились. Ан, нет... Идут-таки!
Покончив с осмотром трупов, троица, наконец-то соизволила обратить внимание на скопившееся в балке начальство. Подошли, поклонились, представились — как почему-то показалось нойону, с насмешкой:
— Судебный чиновник второго класса Инь Шаньзей. А это — мои помощники. Господин главный судья поручил мне произвести дознание по этому случаю.
Следователь поклонился. Обычное лицо, смуглое, в меру скуластое. Высокий, чуть тронутый неглубокими морщинами, лоб, тонкие губы, узенькие — ниточкой — усики и небольшая треугольная бородка. Так здесь носили почти все. Помощники чиновника — молодые, чем-то похожие друг на друга, парни — не сказать, чтоб уж такие силачи, но и не из слабых, мускулистые, с обветренными бесстрастными лицами.
— Ну, и что вы можете сказать по данному делу, господин Инь Шанзей? — отворачиваясь от убитых, поинтересовался князь.
— Пока — ничего, — следователь не очень-то почтительно хмыкнул. — Вас же интересует истина, а не мои домыслы, господин наместник?
— Да, именно так, — признал Баурджин. — И всё же хотелось бы услышать ваше мнение. Мне почему-то кажется, это не совсем обычное ограбление, ведь так?
Судебный чиновник вздрогнул:
— Вам тоже так кажется, господин? А почему, могу я спросить?
Князь усмехнулся:
— Спросить можете, только вряд ли я вам что-то конкретно отвечу. Лишь общее впечатление. Не слишком ли всё кроваво, а? Мне думается, вовсе не было так уж необходимо убивать абсолютно всех, да ещё столь жестоко. К примеру, зачем было рубить головы вот тем парня? — нойон кивнул на убитых. — Судя по одежде — это простые погонщики, и что было с них взять? И, смотрите, вон, рядом с тем купцом — лук, с другим — сабля... Они защищались! И не может такого быть, чтобы разбойники не понесли потерь. Однако мы не видим их трупы!
— Да, похоже, он унесли их собой, — согласился следователь. — Что тоже не очень-то свойственно лиходеям. И эта чрезмерная жестокость, вы правильно подметили, я бы даже добавил — не просто чрезмерная, а показная.
— Хотели напугать остальных купцов? Типа предупреждения.
— Может быть, — чиновник кивнул. — Но тогда остальные купцы должны бы получить предупреждения. А никто ничего не получал! По крайней мере, из тех, кого только что удалось опросить Чжану. Ведь верно, Чжан?
— Да, совершенно верно, господа, — тут же подтвердил один из парней. — Не очень пока понятно, к чему такая жестокость?
— А не может быть — жестокость ради жестокости? — предположил Баурджин. — Ну, вот, просто!
— Может, и так, — переглянувшись с помощниками, промолвил Инь Шаньзей. — Только вряд ли. Видите ли, господин наместник, главари окрестных шаек далеко не глупые люди и никогда ничего не делают просто так.
— Тогда дело за малым — выяснить, зачем это им вообще было нужно! И выяснить как можно быстрее, не хватало ещё повторения всего этого!
Вскочив в седло, Баурджин хотел было сказать следователю, что берёт дело на особый контроль, но вовремя спохватился и лишь, махнув рукой, пожелал судебным удачи. Да, конечно, дело стоило контроля, но совсем не стоило этот самый контроль подчёркивать да ещё навязывать своё мнение. Ни к чему хорошему это не приведёт, да и не стоило без нужды давить на ход следствия. Но и пускать на самотёк — ни-ни!
Вернувшись во дворец, Баурджин наскоро перекусил и сразу же два раза тряхнул колокольчиком, вызывая нового секретаря. Надо сказать, тот появился тут же — в белых изысканных одеждах, с наборным сверкающим поясом. Шаркнул остроносым сапожком, поклонился — изящно, но без всякого страха и льстивости — ну, как же, с такими-то родственниками можно и самого наместника не очень бояться.
— Узнай мне всё о некоем Ань Шаньзее, судебном чиновнике, — быстро приказал князь. — Доложишь завтра.
— Осмелюсь переспросить, господин. Может быть, вы имели в виду чиновника Инь Шаньзея? Да, действительно такой есть. Вот сведения.
Секретарь с поклоном протянул бумагу.
— Постой, — признаться, нойон даже несколько опешил от подобной прыти. — Откуда ты знаешь, что мне понадобятся эти сведения?
— Просто немного порассуждал, — бесстрастно откликнулся секретарь. — Вы, господин наместник, выехали, чтобы лично осмотреть место нападения на караван, а значит — выказали личную заинтересованность в этом деле. Стало быть, у вас могут возникнуть вопросы к судебному ведомству, которое расположено на первом этаже дворца. Мне оставалось только спуститься, что я и сделал.
— Ого... — Баурджин прочёл несколько строчек. — Несдержан, некорректен, прекословит начальству, не всегда доводит дела до конца, пьяница... Ничего себе, характеристика! Вот так Инь Шаньзей, вот так фрукт! И такому, с позволения сказать, специалисту, поручено столь важное дело! А ну-ка...
— Могу я кое-что дополнить устно, господин наместник? — поднял глаза Фань Чюлянь.
— Говори, на то ты тут и есть.
— То, что вы сейчас читаете, господин, это официальная бумага, которая есть в деле на каждого чиновника. Этими делами ведает тоже особый чиновник, в любом ведомстве, в том числе и в судебном — тоже. И вот этот конкретно взятый чиновник — архивариус судебного ведомства — находится с господином Инь Шаньзеем в самых неприязненных отношениях, вызванных тем, что некогда указанный господин Инь Шаньзей, находясь в подпитии во время ведомственного праздника, отмечаемого в заведении господина Шэнь Чжидао на улице Двух Пагод, при всех обозвал господина архивариуса «гнусным и подлым шакалом».
Все эти сведения секретарь выложил быстро и монотонно, как робот. И говорил бы ещё, да Баурджин прервал юношу жестом:
— Хватит, хватит, Фань. И так сложно разобраться. Ты-то сам что про этого Инь Шаньзея думаешь?
— Я не думаю, господин наместник. Я просто доверяю фактам.
— Ну, — усмехнулся наместник. — И что в этом случае говорят твои факты?
Наклонившись, секретарь ловко вытащил нужную бумагу из лежавшей на столе кипы.
— Вот. За прошедший год чиновник второго ранга шестой степени господин Инь Шаньзей расследовал четырнадцать дел, из них десять — по правовым нормам «люй» и четыре — по правовым нормам «лин», при общей загруженности по двадцать дел на человека.
— О, вот как! Выходит, лентяй таки этот Инь Шаньзей?
— Это, смотря как посмотреть, господин наместник. Если с официальной точки зрения — да, лентяй, и ещё какой, но если взглянуть по-другому...
— Ну, ну?
— То получим, что у всех других чиновников судебного ведомства выходит примерно по пять — а у некоторых и по три — нормы «люй». Остальные — «лины». И вот я подумал...
— Так-так-так, — перебил князь. — А ну-ка не спеши, Фань! Это ведь ты у нас имеешь степень «знатока законов», а мы люди простые, кочевники, и прокурор у нас в орде — медведь, то есть Яса, вестимо.
Секретарь озадаченно заморгал — видать, из только что сказанного наместником ничего толком не понял.
— Я говорю о том, чтоб ты мне растолковал всё-таки эти самые «люи» и «лины», — пояснил Баурджин.
— А, ну, конечно, мой господин. Спрошу?
— Спроси.
— Как именно объяснять — с углублённой теорией или с практикой?
Нойон замахал руками:
— С практикой, только с практикой, теория, знаешь ли, без практики мертва, друг мой!
— Ой! — Фань на миг потерял всю свою роботоподобную вальяжность. — Как вы хорошо сейчас сказали, господин! Насчёт теории и практики. Позволено ли мне будет время от времени вставлять эту фразу в свои научные работы?
— Вставляй, — пряча улыбку, разрешил Баурджин. — Так что там «линями-люнями»?
— А вот что: вот, к примеру, возьмём убийства, кражи, заговоры — это всё нормы «люй». А вот, скажем, кто-то кого-то оскорбил, не заплатил небольшой долг, ударил — без членовредительства — это всё будет «лин».
— Поня-а-антно, — тут же протянул князь. — Это как уголовное и административное право.
— Что, господин?
— Ничего. Просто, похоже, Инь Шаньзей — один из самых опытных следователей судебного ведомства.
— У меня тоже сложилось такое мнение, господин... Но он не очень любит начальство — а это качество уж никак нельзя отнести к добродетелям.
— Если рассуждать, как Кун-цзы, — добавил нойон.
— О! Вы знаете великого Кун-цзы, господин наместник?! — удивился секретарь.
Баурджин хмыкнул:
— А ты что думал — раз наместник Чингисхана, монгол — так только и может хвосты лошадям крутить?! Ладно, ладно, не бледней так. Так ко мне скоро чиновники должны предоставить отчёты. Из других ведомств.
— Ах да, Чу Янь мне говорил. Господин Дакай Ши, смотритель дорог, и господин Ань Сючэй, главный архитектор. Они уже прислали отчёты нарочными — вот они.
Фань передал князю бумаги и застыл этаким вопросительным знаком.
— Ну? — оторвавшись от чтения, Баурджин поднял глаза. — Ещё что-то?
— Мне проверить соответствие их отчётов истине?
— А ты что, уже в эти бумаги заглянул?
— Ещё нет. Но думаю, что ознакомлюсь с ними по вашему поручению.
— Ладно, ознакомься и проверь, — согласно кивнул нойон. — Только не сейчас, позже.
— Слушаю и повинуюсь, господин наместник.
Поклонившись, секретарь скрылся за дверью. Проводив его взглядом, Баурджин лишь покачал головой — вот это парень! Не человек, а какая-то канцелярская машина, робот.
В принципе, никаких новых городских проблем по сравнению с тем же Ляояном нойон в Ицзин-Ай не обнаружил. Всё то же самое — мздоимство и тупость чиновников и — в качестве производной от этого — всё остальное: плохие дороги, преступность и прочее. Нет, конечно, на первый взгляд в финансовом плане город выглядел более чем хорошо. Но это только на первый взгляд. Нужны были деньги, тем более сейчас, когда по сути превращавшийся в отдельную административную единицу город властно требовал расходов на содержание городского хозяйства, армии и всё тех же чиновников, которых — по китайской системе — расплодилось видимо не видимо. А с кого, спрашивается, налоги собирать? Доходы от транзитной торговли — одно, но ещё хорошо бы развивать собственное ремесло, поощрять, поддерживать мелких предпринимателей и купцов — людей традиционно приниженных и неуважаемых. Хоть они и облагались налогом куда большим, нежели те же чиновники, однако, в силу своей малочисленности, общая сумма поступления оказывалась довольно маленькой. Хорошо хоть Великий шёлковый путь пролегал как раз через город. Но... Всякое может случиться — вдруг кто-то его перекроет или перевозить товары станет настолько опасно, что... Да, определённо, городу требовались и собственные ресурсы. А откуда ж их взять, когда достойных для налогообложения объектов становилось всё меньше? И ещё было бы неплохо ну, если и не покончить совсем — это задача нереальная — то хотя бы уменьшить коррупцию. Коррупцию... Попробуй-ка её уменьши — это же, как трёхглавый дракон, одну голову отрубишь — вместо неё три новых вырастет!
Осторожно постучав, в покои вошёл мажордом:
— Явился на приём военачальник Чен Цзанбань.
— На приём?
— Он вчера записывался.
— Что ж, — Баурджин пожал плечами. — Записывался — примем. Что ему там надобно, случайно не знаете, а, Чи Янь?
Управитель дворца поспешно скрыл улыбку:
— Что им всем надобно — понятно, господин наместник. Денег, конечно, хотят!
— Хм... денег. Денег все хотят, однако где их напасёшься в таком количестве, когда на одного с сошкой семеро с ложкой?
Оп! Баурджин внезапно ощутил, что вот только что высказал очень важную мысль насчёт сошек и ложек. А что, если привести их хотя бы в соответствие, а потом, буде возможно, ещё и уменьшить количество «ложек»? Нет, даже не так — лучше увеличить тех, кто с сошками! Ну, прямо ведь только что об этом и думал.
Чётко печатая шаг, вошёл военачальник Чен Цзанбань — «генерал», как это тут же окрестил про себя Баурджин. Высокий, уверенный в себе, подтянутый и моложавый, он сразу вызвал симпатию князя — вот таким и должен быть настоящий генерал.
— Прошу, — улыбнувшись, Баурджин указал рукою на кресло. — Садитесь и излагайте свою просьбу, желательно — в краткой и доходчивой форме.
— В пехоте необходимо ввести арбалеты, — без всяких предисловий чётко — как и было указано — сформулировал свою мысль генерал. — И — как можно скорее. В государстве Ся и так неспокойно, этим могут воспользоваться соседи.
— Государство Ся — вассал великого Чингисхана, — не преминул напомнить нойон. — Правда, непобедимые тумены Потрясателя Вселенной находятся сейчас в империи Цзинь и... во многих других местах. Так что вопросы содержания армии для нас достаточно важны. Почему арбалеты? И почему — именно пехоту?
— Конница у нас в основном из кочевников, господин наместник, — тут же доложил Чен Цзанбань. — Он с детства метко бьют из лука. А вот пехота... в пехоте кого только нет! Стрелять из лука новобранцам научиться сложно, а вот арбалет — это был бы прекрасный выход, тем более — гибельный для врагов.
— Лишь бы он не стал гибельным для городской казны, — с усмешкой заметил князь. — Вовсе не обязательно вооружать этим оружием всю пехоту.
— Я и не говорил обо всех, господин.
— Хорошо, — поднявшись на ноги, Баурджин задумчиво заходил по приёмной, махнув рукой «генералу», — Сидите, сидите.
Военачальник всё же встал — не хотел нарушать субординацию.
— Господин Цзанбань, — резко останавливаясь, нойон повернулся. — Вы, я надеюсь, прихватили с собой подробнейший список всего необходимого для перевооружения, включая и количество мастерских, потребных для изготовления арбалетов?
— Конечно, захватил, господин наместник! — браво отрапортовав, генерал тут же замялся. — Что же касается мастерских... Легче закупить арбалеты в Южной империи.
— Легче — не значит — лучше! — решительно заявил Баурджин. — Вот что, любезнейший господин Цзанбань, никаких арбалетов мы нигде закупать не будем. Произведём сами!
— Понял вас! — военачальник прямо-таки воссиял лицом. — Организуем государственные мастерские! Вот славно! Давно пора было это сделать.
— Нет, друг мой, — князь насмешливо скривил губы. — Мастерские создавать нужно — да только не государственные, я вовсе не собираюсь плодить лишних чиновников, их у нас и без того как собак нерезаных. Эти! Мастерские! Должны быть. Частные! — сказал, как отрезал, нойон. — И сами себя содержать. Как это сделать? А вот задача для сего вашего штаба! Подумайте, и завтра предоставите мне ваши соображения.
— Мастер Эрнай-чи — очень хороший оружейник.
— Замечательно! Ещё вопросы есть?
— Нет, господин наместник!
— Тогда — до завтра. Желаю удачи, и помните — гражданским людям вы не можете ничего приказать, их надо заинтересовывать.
Военачальник Чен Цзанбань покинул приёмную с самым озабоченным видом.
И тут же вошёл секретарь Фань Чулянь.
— Я проверил отчёты чиновников, господин.
Баурджин поднял глаза — ему вдруг показалось, что облик секретаря как-то изменился... Ха! Ну, конечно, изменился — появилась новая причёска: вместо шиньона — распущенный по плечам волосы, стянутые тоненьким серебряным обручем. Всё, как и у самого Баурджина.
— Внедряешь новую моду, Фань? — хохотнул князь.
Секретарь смутился, но ненадолго.
— Полагаю, все служащие должны соответствовать начальству. Тем более — империя Южная Сун нам вовсе не друг — а ведь все моды идут оттуда. И если бы только моды...
Нойон отложил в сторону предоставленный Фанем доклад:
— А ну-ка, доложи в трёх словах!
— Оба. Чиновника. Мошенники. — Ничуть не смутившись, чётко доложил секретарь. — Вы просили в трёх словах, господин.
Князь недовольно прищурился:
— Ну, то, что они мошенники — я и без тебя догадывался. А конкретно?
— Теперь — конкретно, — Фань кивнул и продолжил. — Смотритель дорог Дакай Ши указал только вновь построенные дороги. А те, где делался ремонт, сравнимый с новой постройкой, даже не упомянул. Почти то же самое проделал и архитектор Ань Сючэй — перестроенные дома в его отчёте не указаны. Знаете ведь, как делается — покупается старая хижина, на её месте возводится особняк — и ничего не регистрируется, по всем документам новый дом, как старая хижина, и проходит. Таким образом, многие городские служащие утаивают доходы от взяток.
— И много в городе таких домиков? — заинтересовался нойон.
— Да полно, если хорошо поискать.
— Вот и поищи, Фань, поищи. Выделить тебе людей в помощь? Секретарь улыбнулся:
— С вашего разрешения, господин, я бы хотел подобрать их сам. Отослав Фаня, Баурджин собрался таки повнимательнее посмотреть отчёты, но снова не дали.
— Вы велели докладывать по каждому случаю, господин наместник... — войдя, негромко произнёс Чи Янь.
Баурджин оторвал глаза от бумаг:
— Ну? И что там ещё случилось?
— Снова напали на караван, господин.
И опять — такая же картина, как и в прошлый, недоброй памяти, раз, ну, разве что, караван был поменьше, а, следовательно, и расправа с караванщиками субъективно казалась менее кровавой. Но — только казалась.
Купцы, погонщики ослов, слуги — все были прямо таки утыканы стрелами — стреляли с небольшого холма, где имелись многочисленные следы лошадиных копыт. Судебный чиновник Инь Шаньзей с помощниками уже тщательно осматривали холм. Баурджин спешился и неслышно подошёл к ним:
— Что скажете?
— То же, что и в прошлый раз, — следователь обернулся и, поклонившись наместнику, попросил разрешения заниматься своим делом.
— Да-да, занимайтесь, — махнул рукой князь. — Только поясните мне, что конкретно вы собрались делать?
— Что и прежде — опросить людей на постоялых дворах и ямских станциях. Ну, и здесь кое-что есть.
Инь Шаньзей протянул князю пару маленьких медных кружочков:
— Монеты Южной империи, наши — несколько меньше.
— Южной империи? — Баурджин вскинул глаза. — Значит, что же — сунцы?
Следователь покачал головой:
— Такие деньги могут быть у любого. Даже у меня найдётся десяток-другой. Хотя... Вы уже осматривали убитых, господин?
Князь вздрогнул:
— Нет, а что?
— Тогда идёмте, я вам кое-что покажу.
Следом за чиновником Баурджин спустился с холма, подойдя к беспорядочно лежащим — как кого застала смерть — трупам. Остекленевшие глаза, запёкшиеся багровые пятна, скрюченные в агонии пальцы. И стрелы, стрелы, стрелы... Стрел не жалели. Как и людей.
— Что со стрелами? — на ходу спросил нойон.
Следователь улыбнулся:
— Именно это я и хочу показать. Смотрите!
Он взял у помощника уже оттёртую от крови стрелу и показал князю:
— Видите наконечник? Трёхгранный, с маленьким иероглифом — такие делают в мастерских Южной Сун. Опять-таки, само по себе — не улика, такие наконечники продают на вес на любом рынке, — Инь Шаньзей хитро прищурился. — А вот взгляните-ка на эту рану.
Опустившись на корточки перед трупом молодого парня — погонщика, судебный чиновник указал на его шею:
— Мы вытерли рану... Видите, небольшой такой четырёхгранник.
— Кончар? Копьё?
— Нет, господин — ни то, ни другое, — следователь покачал головой. — Судя по манере удара — это клевец, любимое оружие сунцев.
— Клевец, — тихо повторил Баурджин. — В соседней империи Цзинь его тоже любят.
— Цзинь, кажется, сейчас не до нас, — напомнил следователь.
Князь согласно кивнул:
— Не до нас. Чингисхан сильно потрепал их и привёл-таки к миру. Значит — все косвенные улики указывают на сунцев?
— Похоже, что так, — отозвался чиновник.
— А в тот, прошлый раз, какие были стрелы?
— Самые обычные, господин наместник. Без всякого клейма, местные.
— Сунцы... — Баурджин задумчиво обвёл глазами убитых. — Но, чёрт побери, какая выгода от всего этого Южной империи?
— Не знаю, господин, — пожал плечами следователь. — Знали бы выгоду, давно нашли бы убийц.