Виталий Замятин

Виталий Аркадьевич Замятин (он же – Тевтонский Лев, он же – Беторикс) – молодой человек двадцати семи лет, по роду основной своей деятельностью являлся ученым-социологом, аспирантом, подводившим к логическому завершению кандидатскую диссертацию на тему «Поведенческая реакция индивидуумов в условиях экстремальных групп». В качестве таковых групп Виталий выбрал сообщества исторических реконструкторов, или, как они себя называли – «реконов», выбрал и сам не заметил, как в это дело втянулся, да так, что прикипел сердцем. И было к чему… и к кому.

Люди собирались интересные, увлекающиеся, и сам Замятин с самого начала почувствовал себя в их среде, как дома. Начал потихоньку общаться, клепать доспехи да выезжать на тусовки, без которых уже не представлял себя жизни, и даже задумывался иногда – а как же он раньше-то без всего этого обходился? Без выкрашенного по древней технологии корой дрока плаща, заколотого узорчатой фибулой, покрытой красной эмалью, без верного меча на роскошной перевязи, пусть даже и тупого – чтоб под «холодное оружие» не попал, но все-таки.

Был, был во всех этих игрищах какой-то настоящий мужской дух: «Потешные» сражение… нет, скорей даже – соревнования, где было далеко не ясно, кто победит, варварские песнопения у костра, шатры, медовуха с брагой. Каждое лето – а то и не один раз – Виталий, прозванный старым реконским аксакалом «дядюшкой Энгусом» Беторик старался бросать все дела и выбираться на игрища. Всласть помахать мечом, пообщаться, душу отвести. В последнее время он даже и позабыл про свою диссертацию – просто так приезжал, как свой, тем более, что научная работа его подходила уже к завершению. И черт с ней! Главное, как все чаще казалось Замятину, было сейчас вовсе не в науке социологии, а в звоне мечей, песнях у костра, реконских байках… Так вот втянулся, что и не выскочить! Да и не хотелось, честно-то говоря, выскакивать, у многих ли современных людей есть вот такая отдушина, настоящее мужское дело? Почувствовать себя викингом, рыцарем-меченосцем, римским легионером, галлом, германским воином из Тевтобургского леса? Причем поучаствовать без дураков, полностью окунувшись в эпоху, а для этого много чего нужно было знать и уметь.

Во-первых, снаряжение: все должно быть сделано четко по технологиям древности, или там – раннего средневековья (у «ранятников»), либо – позднего (у «позднятников»), все, до самой мельчайшей мелочи должно было соответствовать эпохе. И в этом тоже был особый, доступный только реконструкторам, кайф.

Во-вторых, кроме всего прочего, нужно было научиться сражаться – владеть мечом, копьем, секирой – тоже не такое простое дело, как кажется. Виталию даже пришлось записаться в два клуба – атлетический и исторического фехтования, и вот тут он поднаторел, все ж самому интересно было. Куда более интересно, нежели, скажем, «ролевикам», тоже занимающимся чем-то вроде реконструкций, только не исторических, а литературных. Брали Толкиена или кого-нибудь еще, расписывали роли, а потом разыгрывали, словно бродячие артисты. Тоже, в принципе, ничего себе увлечение, вот только антураж… По сути там его и не имелось вовсе – рваные джинсы, копье из лыжной палки да из старой занавески – плащ. Вот и готов герой, какой-нибудь конкретный герцог или принц. У реконов, слава богу, все было иначе и куда интереснее, хоть они и не изображали какого-то конкретного человека – воина или князя. Главное было в другом – в точности воспроизведения эпохи.

Тусовки-сборища проходили обычно на каких-нибудь праздниках исторических городов, скажем – в Новой Ладоге, Новгороде или Пскове. При огромном стечении зрителей устраивались красочные сражения и даже гонки на драккарах – если рядом была подходящая река. Иногда же подобные вещи устраивал какой-нибудь богатый – ну, о-очень богатый – человек, имелись в реконской тусовке и такие. Как вот некий господин Васюкин, Геннадий Игоревич, больше известный под кличкой Мастер. Он-то и пригласил этим летом к себе те клубы, которые знал. Беторикс-Виталий тоже получил приглашение, и даже, как почти официальное лицо – командир клуба «Галльский вепрь» – достиг уже к этому времени «чинов известных». Получил, списался со всеми и поехал – а как же иначе-то?

Далеко поехал, почти что в глухую тайгу, где у Васюкина были арендованы земли – все как у маркиза Карабаса – болота, озера, леса… И вся красота эта принадлежала Мастеру сроком на сорок девять лет, чем он и пользовался, вел себя, как настоящий феодал – даже выкупил старую полуразвалившуюся колхозную ферму, да пока раздумывал, что из нее сотворить – рыцарский замок или римскую виллу. Ну, пока думал, устроил ристалище, на которое съехалась чертова уйма народу, средь которых оказалась и одна девушка – Веста, красивая крашеная блондинка с чувственными темно-голубыми глазами и волнующе вздымающейся грудью, спрятанной под майкою с рунической надписью «Тролль Гнет Ель». С девушкой этой Виталий был знаком и раньше, правда – только по Интернету, и вот наконец довелось встретиться, так сказать, живьем.

И встреча эта оказалась для Замятина роковой!

А ведь как все хорошо начиналось – даже и до секса дошло, а как же без этого, раз молодые люди друг другу сразу понравились? Чего уж тут стесняться, да и к чему? Оба ведь были свободны…

Именно Веста – под прямым руководством Васюкина – заманила-таки, зараза, своего нового ухажера в кирпичный амбар на старой ферме… эргастул… из которого аспирант выбрался уже совсем в другой эпохе… и поначалу, столкнувшись с римлянами и галлами, естественно, ничего не понял, вообразив, что это, верно, снимают кино. Но, вот присмотревшись… Он ведь все-таки был реконструктором и всем этим жил, хорошо зная, что можно сделать в современных условиях, а какие умения древних уже, увы, безвозвратно утрачены… Например, галльская красная эмаль.

Именно поэтому молодой человек довольно быстро сообразил, где оказался. Особенно, когда попал в плен и едва не был убит во время неудачного побега. А уж когда увидел город Нарбонну… Тогда все стало ясным. Что тут скажешь? Невероятно, но факт!

И вот он – пленник, раб в пятидесятые годы до Рождества Христова – дату Виталий вычислил довольно быстро именно этой эпохой ведь и занимался. Но тут все оказалось иначе, чем он себе представляя: намного грубее, грязнее, бесстыднее… Вокруг какие-то гнусные грязные люди, сомнительного вида проходимцы, сексуально озабоченные провинциальные матроны. Хитрый взгляд юного велита Юния – первого хозяина Беторикса надменная рожа оптия по имени Марк Сульпиций Прокул.

В Нарбонне (на римский манер – Нарбо-Марциус) Виталия купил один неплохой парень, ланиста по имени Валерий, хозяин небольшой гладиаторской школы. Вот когда пригодилось все умение, полученное Замятиным в клубе исторического фехтования, ведь сражения на арене, все же шли не на жизнь, а на смерть. Виталий, конечно, себя показал, к полному восторгу ланисты… и ликующей провинциальной толпы, обретшей нового кумира, правда, ненадолго.

Ланиста Валерий Гай Валерий Флакк несмотря на свою молодость и, так сказать, профессиональные издержки, все же относился к гладиаторам по-человечески, а перед некоторыми – уже известными и состоявшимися «звездами», приносившими неплохую прибыль, – даже заискивал. Вот и с Виталием у него быстро установились самые дружеские отношения… до тех самых пор, когда на его школу не осуществили, говоря современными словами, «рейдерский» наезд.

Потеряв все, Валерий вынужден был убраться из города, а Беторикс (или Тевтонский Лев, как его называли в школе), воспользовавшись удобным случаем, бежал в Галлию, силясь отыскать ту самую виллу, куда переместился из колхозной фермы. Бежал не один, с юным напарником – галлом по имени Кариоликс, а также с девушкой, с которой сожительствовал и которую по-настоящему полюбил, – Алезией.

Дочь великого друида мандубиев – небольшой народности, ныне поглощенной эдуями, Алезия была продана в рабство и Нар-бонн, где они с Виталием и встретились.

После долгих скитаний беглецам все же удалось отыскать заброшенную виллу… ту самую. Именно там Виталий обнаружил гранатомет с зарядами, пистолет Макарова и пояснительную записку, написанную Васюкиным или Вестой, в которой объяснялось, что ему нужно сделать, чтобы вернуться обратно: обеспечить победу восставших галлов! Чтобы при осаде крепости Алезия победил бы не Цезарь, как это случилось в реальной истории, а Верцингеторикс – молодой и амбициозный вождь арвернов, сплотивший вокруг себя и другие галльские племена.

Верцингеторикс, а не Цезарь!

Да уж… дело за малым.

Виталий предстал перед двором галльского вождя под именем Дарта Вейдера (ничтоже сумняшеся взял себе псевдоним из «Звездных войн») – вполне подходящее имечко для друида, явившегося из Британии на помощь славному делу кельтов. Кстати, Алезию многие вельможи помнили… одни относились с нескрываемым уважением, а другие ненавидели, но все ее уважали, как знатную и родовитую даму… девчонку, которой не было еще и двадцати лет. Супругу Беторикса-друида.

Кариоликс – Кари – кстати, стал побратимом Беторикса. Мать юноши тоже принадлежала к племени мандубиев, так что Виталий в одночасье обрел семью – не только жену, но и шурина. Вернуться домой в свою эпоху Замятин планировал уже не один, а с юной супругой, без которой теперь просто не представлял себе жизни. Как пояснялось в записке, найденной Виталием в усадьбе, сам процесс возвращения мог быть осуществлен только раз в год, в период с августа по октябрь, и предвестником тому, что сей процесс начался, являлись изумрудно-зеленые облака, появившиеся бы в небе над заброшенной виллой.

Они и появились… и ничего не произошло. Разве что вот – новая записка…

«…уважаемый Виталий Аркадьевич, увы, переместить вас обратно в этом году пока не представилось возможным…»

Не представилось возможным! Виталий смачно сплюнул в траву и выругался – да они там с ума посходили, что ли?

«…в силу объективных причин, главная из которых – неустойчивое равновесие сложившейся в прошлом системы, легионы Цезаря, несмотря на поражение при Алезии, продолжают угрожать существованию повстанцев и в любой момент готовы начать войну».

В этом месте Беторикс невесело усмехнулся: ну «готовы начать» и начнут обязательно, зная Цезаря, в этом можно было не сомневаться.

Однако задачка! Сделать так, чтоб «процесс стал, по-возможности, необратимым»… «продержаться хотя бы год».

Легко сказать – продержаться!

С одной стороны – железные римские легионы, а с другой – разномастное войско Верцингеторикса, сплоченное лишь перед лицом общего врага. И самовластные вельможи, племенные вожди, открыто ненавидящие друг друга. Зависть, интриги, междоусобицы. И как со всем этим быть? Ничего за год не сделаешь. Да и нужно ли?

Виталий судорожно передернул плечом: не ведут ли Васюкин с Вестой какую-то свою, пока еще непонятную игру? Если так, то… А даже если и так? Какой выход-то? А никакого! Он, Виталий Аркадьевич Замятин, в своей возможности возвращения полностью зависим от тех, кто остался там, в будущем, со всей замаскированной на бывшей колхозной ферме аппаратурой. Полностью, абсолютно, зависим, и ничего с этим поделать нельзя. Можно только попытаться сделать то, что просили. Потому что… что еще остается-то? Плюнуть на все? И что? Победит Цезарь, и что будет с ним, с Алезией, Кари? Снова бежать, скрываться?

А так… хотя бы что-то делать, как та лягушка, что сбила из молока масло и выбралась из кувшина. Может быть, и он, Виталий, выберется? А почему бы и нет? Зачем Васюкину его здесь держать? Ради какого такого интереса? Скорее, наоборот, интереснее Виталия отсюда вытащить, поговорить, получив информацию из первых рук. А, кстати, как они узнали о победе Верцингеторикса под Алезией? На самом деле в будущем что-то изменилось? Или… есть какой-то иной способ?

Молодой человек нервно пригладил волосы – он ведь оказался здесь, в прошлом, отнюдь не первым. Достаточно вспомнить пулемет у друидов, в пещере под плато. Ведь кто-то же научил их им пользоваться. Значит, этот «кто-то» здесь успел побывать… и, наверное, вернулся обратно. Может быть, это даже был сам Васюкин? Эх, жаль те воины и друиды погибли, вот бы расспросить. Увы, увы, опоздал с расспросами. И все же, хоть какие-то крупицы информации должны были сохраниться. Узнать через Алезию? У нее какие-то завязки с друидами есть. Ладно, там видно будет… нечего сейчас рефлексировать – надо делать дела, сам ведь вчера объявил разведывательный рейд. Тем более, он действовал теперь не только в интересах повстанцев, но и в своих собственных. Цезаря победить сложно, да… но ведь его можно как-то отвлечь! Хотя бы на год-другой, а там… там посмотрим. Может – уже из будущего.

Поправив на плечах плащ, молодой вождь быстро зашагал к палаткам, к уже дымившемуся костру, разгонявшему веселыми языками пламени утреннюю серую хмарь. Да, погодка испортилась – туман, мелкий моросящий дождик, смурной и противный… Так это ведь и хорошо для рейда!

– Боги послали нам неплохой день, – подойдя, заметил Беторикс. – Весьма подходящий для нашего дела. Все готовы?

Пучеглазый десятник Бали, кивнув, молча поклонился. Выбираясь из палаток, амбакты подходили к кострам, присаживались, что-то быстро жевали. Вождю с поклоном протянули кусок жареного мяса. Зайчатина – вчера запромыслили на охоте.

Беторикс хотел было вежливо поблагодарить, но тут же осекся – не дело вождя благодарить своих слуг! Все, что они добудут, и так принадлежит ему! Иначе тут и не рассуждали да и не поняли бы.

– Бали, Фарней, Карнак, – допив почтительно поднесенный морс из сушеной малины, молодой человек посмотрел на десятников. – Воины готовы к походу?

– Да, господин, – пронырливый Массилиец с поклоном отозвался за всех. – Мы выбрали лучших. Кариоликс, Летагон Капустник и прочие.

– Хорошо, – озабоченно кивнул вождь. – Выстройте всех у костра.

Глядя, как поспешно вскочили амбакты, Беторикс прикидывал в уме, кто из десятников оставить в лагере, а кого звать с собой. Карнак Массилиец – этот без вопросов – как знающий дорогу проводник, этого точно нужно было брать, а вот что касаемо остальных… Молчун Фарней – себе на уме, пусть остается в лагере. Да и Бали тоже – к чему слишком много помощников в быстром рейде? Пусть уж лучше сидят здесь, заодно и за Алезию спокойнее будет – все эти парни явно побаивались юную госпожу, знали, кто она такая, чья дочь. И чья жена тоже.

– Так! – приняв решение, молодой вождь прошелся перед строем, словно Наполеон перед своей старой гвардией где-нибудь под Аустерлицем. – Массилиец – со мной, Бали, Фарней – остаетесь здесь. Присматриваете за лошадьми, да и вообще, будьте начеку, ясно?

– Дозволь вопрос, господин? – поднял глаза Крестьянин.

Беторикс покривил губы:

– Давай. Только быстро.

– Эта адифиция… она ведь теперь твоя?

– Ну да, ну да. Как и все эти земли.

– Так мы можем начать приводить ее в порядок?

– Конечно! – об этой возможности вождь как-то совсем подзабыл, а хитроватый крестьянин Фарней вспомнил. Молодец, однако!

Вообще, идея прекрасная – у хорошего командира солдат никогда не бездельничает.

– Жаль вот только нет инструментов…

– У нас есть топоры, господин! А что еще нужно плотнику? Кроме умелых рук, конечно.

– Что ж, делайте. Госпожа покажет вам, что конкретно.

– Думаю, первым мы поставим господский дом. Хотя бы небольшой. От старого остались стены, их нужно лишь починить, да заново покрыть крышу.

– Делайте, – распорядившись, Беторикс махнул рукой воинам. – В путь, и да помогут нам боги! Кари, Карнак – впереди, ты и ты, большеглазый – позади, если что, будете прикрывать тыл. Все остальные – со мной, в середине.

Все остальные… Интересно было сказано, если учесть, что разведывательный отряд состоял всего-то из девяти человек, считая самого вождя, для разведки ведь больше-то и не нужно.

Беторикс даже оставил лошадь, хотя любой другой аристократ на его месте обязательно поехал бы верхом, даже несмотря на непроходимые леса и болота, где продвигаться на лошади было бы, мягко говоря, не очень удобно. Тем более, когда весь отряд – пеший.

– У нас, в Британии, друиды часто ходят пешком, – счел все же необходимым пояснить молодой человек. – Ты точно помнишь дорогу, Карнак?

– Хорошо помню, мой господин, а как же! – обернувшись, Массилиец хлопнул глазами-оливками. – Но, думаю, сначала мы дойдем до вырубки.

– Хорошо, хорошо, веди.

Высокие, покрытые густым лесом, холмы и окутанные туманом предгорья казались призрачными, нереальными, чужими. Моросил дождь, и густые молочно-кисельные облака затянули низкое небо. Тропинки раскисли, ноги часто скользили, и пару раз Беторикс, неловко поскользнувшись, едва не завалился в кусты бузины и смородины. Было довольно тепло, уж, по крайней мере, куда теплее, чем ночью – вождь даже вспотел под двойной туникой, да и амбакты на ходу сворачивали в скатки плащи.

Здесь, в этой местности, вообще зимы были теплыми и дождливыми, оттого бурно разрасталась зелень – склоны холмов покрывала зеленым ковром свежая травка, кое-где синел вереск, а вокруг важно стоявших вязов и буков толпились местами облетевшие клены, осины и липы. Пахло сыростью и чем-то пряным – шалфеем или базиликом, а в какой-то момент, когда спускались с холма, Виталий уловил слабый запах дыма.

– Пастухи, – обернувшись, пояснил Кариоликс. – Уже скоро вырубка.

– Пастухов тоже можно бы расспросить, – негромко произнес вождь. – А на вырубке долго задерживаться не стоит – что там смотреть-то?

– Все, господин… Пришли.

На небольшой поляне, посреди неимоверно разросшихся папоротников, торчали многочисленные пни со свежими следами спилов. Беторикс сразу же обратил внимание, что деревья спилены не какие попало, а скалиброваны – по возможности, примерно одинаковые по толщине. На частокол – не иначе!

– А, может быть, просто строили плот? – нерешительно прошептал кто-то из молодых амбактов. – Если это римляне, так неужели они не могли найти лес и поближе к своему лагерю?

– Вполне могли и не найти, а как же! – Массилиец хлопнул себя по коленкам. – Вы только гляньте, какой хороший лес! Где вы еще отыщете такие деревья: крепкие, прямые, как на подбор.

– Там, у тропы – заческа! – вытирая со лба пот, выскочил из кустов Кариоликс. – Стесано топором на коре. Видать, это место специально пометили. Чтобы знать, где брать деревья.

Массилиец вдруг неожиданно нагнулся, что-то заметив в папоротниках… и с торжествующим видом выпрямился, показывая какую-то бечевку:

– Тетива от римской лучковой пилы!

– Откуда ты знаешь, что от римской?

– У наших не такие толстые.

Вождь потер ладони:

– Ясненько. Что, больше ничего интересного нет? Тогда идем дальше. Кари, Карнак… гляньте, где-то рядом должны быть пастухи.

– Ты хочешь, чтоб мы привели их к тебе, вождь?

– Нет, расспросите сами. Видели ли они здесь римлян… или не римлян. Знают ли, кто спилил лес?

– Да римляне, кто же еще-то? Клянусь Эпоной, мой господин это так! – Массилиец сверкнул глазами и, махнув рукой Кариоликсу, поспешно исчез в кустах во исполнение приказания господина.

– Ждем вас у речки, – крикнул им вслед Виталий и самолично повел отряд по широкой глинистой тропе, на которой еще сохранились следы от волочения деревьев. Тащили вручную, без всяких мулов, да мулы тут и не прошли бы.

Как и предполагал Беторикс, речка – узенькая, но глубокая, с коричневатой болотной водою – протекала совсем рядом, в полусотне шагов от вырубки. На прибрежных камнях виднелись следы коры.

– Свежая, – нагнувшись, пояснил один из амбактов – совсем еще юный парнишка с копною русых волос.

– Так ведь и пни были свежими, Эли, – насмешливо ухмыльнулся Летагон.

Угрюмый, чем-то похожий на преждевременно состарившуюся от непосильного труда лошадь, с мосластым лицом и заскорузлыми узловатыми руками, он напоминал Виталию хоббита или гнома, хотя, вообще-то, отнюдь не был низкорослым, но вот впечатление складывалось именно такое – гном и гном. Может быть, оттого, что у этого еще довольно молодого парня было смуглое и морщинистое лицо? Такое вот кондово-крестьянское. Да и одет Летагон Капустник был… как и все. Да, неброско, но уж больно грязной казалась его одежонка, в отличие от всех прочих – те хоть как-то следили за своим внешним видом, этот же… Похоже, ему было все равно.

– А вода не такая уж и холодная, – наклонившись к воде, Эли быстро напился и, смущенно прищурив глаза, спросил: – Может быть, успеем и выкупаться? Можно, мой господин?

– Нет! – резко дернул головой вождь. – Мы ведь не просто так идем, парень. И ты сейчас не крестьянин, а воин. Всякое может случиться. Понял меня?

– Да, мой господин.

– Летагон, посмотри, не идут ли наши.

Капустник поднял голову и, взглянув на прибрежные заросли, улыбнулся:

– Идут. Вон, слышно, как трещат кусты.

– Ну, вот и славно.

Беторикс и сам уже увидал возвращающихся парней, кажется, вполне довольных.

– Ну, что узнали?

– Пастухи говорят, что сами они никаких римлян не видели, а только слышали. Кто-то из рыбаков им сказал.

– И что именно?

– Что легионеры идут на юг.

– Ах, вот как. Стало быть – просто идут, уходят. А не видали пастухи, кто спилил лес?

– Какие-то люди. Лохматые, вовсе не похожие на римлян. Может быть – плотовщики.

– Плотовщики, хм… – Беторикс задумчиво нахмурился. – И где они могут продать этот лес?

– Ниже по Родану, господин, – прикинув, пояснил Массилиец. – В землях секванов много селений и мало пригодных для строительства лесов.

– Значит, что же – секваны?

– Надо спуститься вдоль реки вниз. Посмотрим, может что и…

Вождь махнул рукой:

– В путь. Порядок движения прежний.

Вдоль топких берегов речушки – или, лучше сказать, просто глубокого ручья – вилась узенькая тропинка, некогда протоптанная рыбаками из сожженных римлянами деревень и ныне уже заросшая, а местами и вообще едва угадывающаяся в зарослях. Все так же моросил дождь, и небо не становилось выше, пожалуй, что стало еще теплее, поэтому Беторикс, скинув плащ, отдал его молодому амбакту Эли – пусть тащит.

Виталий даже посмеялся мысленно сам над собой – ишь ты, совсем превратился в аристократа. Еще бы шампанское по утрам…

Километров через пять – семь речка заметно расширилась, а берега посветлели, почти непроходимые заросли сменились луговым разнотравьем и кленовыми рощицами, впереди же, чуть слева, виднелось высокое плато, маячившее в тумане сизыми горными кряжами.

Объявив привал, Беторикс подозвал Массилийца:

– Что скажешь, Карнак? Узнаешь местность?

– Ха, узнаю ли? Конечно же нет, господин – ведь до Родана еще далеко.

– Так ты полагаешь, лес сплавляли до самого Родана?

– Все может быть, мой господин.

– Ладно, – молодой человек махнул рукой. – Сейчас наскоро перекусим и в путь. Хорошо бы взобраться на плато к ночи.

– Дозволь спросить, мой вождь, – Кариоликс поднял голову.

– Спрашивай, братец.

– Зачем нам плато?

– Если б ты, Кари, был Цезарем, где б ты разбил лагерь? Причем не обычный, а долговременный, с прицелом на будущий город?

– Конечно, на плоскогорье, – заморгал Кари. – Но и ближе к реке – воду-то откуда брать?

– Все верно, все верно, парень, – Виталий задумчиво посмотрел на плато. – Ну что, подкрепились? Пошли дальше.

Уже подходя к гряде синих холмов, путники обнаружили сожженную деревушку, от которой не осталось почти ничего, кроме полуразрушенного колодца да четырех сложенных из камней столбов, которые зажиточные галлы обычно ставили по углам дома.

– Римские псы!!! – посматривая по сторонам, выругался Кариоликс – Они хотят выжечь всю нашу землю.

– Скорее всего, это не римляне, – Виталий задумчиво покачал головой. – Взгляните, нигде нет разлагающихся трупов, не валяются остатки добра – горшки, рваная одежка… Даже ни одной сломанной телеги не видно. Значит, жители просто ушли и сами сожгли свою деревню. Конечно же – по указанию нашего великого вождя!

– Да, – подумав, согласился побратим. – Скорее всего, так оно все и было.

– Смотрите! Смотрите! – забыв всякую осторожность и почтительность к своему господину, вдруг закричал юный Эли. – Череп! Я нашел мертвую голову!

Нагнувшись, парнишка поднял из травы выкрашенный красной краскою череп – символ, никогда прибитый над входом в какой-нибудь зажиточный дом, скорее всего в тот, от которого нынче остались лишь каменные угловые столбы. Был такой милый обычай у галлов – прибивать к жилищам отрезанные головы врагов, да не каких попало, а только самых доблестных, лучших!

– Лучше б ты нашел римский шлем, – скривился Беторикс. – Что толку нам от этого черепа?

Действительно – никакого толку.

– Я все же положу его у корней во-он того дуба, – подросток повернул голову. – Если ты, конечно, разрешишь, господин.

– Положи, положи, – покладисто согласился Беторикс. – Я тоже считаю, что так будет правильно. Незачем голове славного воина валятся вот так, под ногами. Давай только быстрей – ждать не будем.

Юный амбакт поспешно бросился к старому дубу, росшему на самой околице сожженной деревни и, как видно, являвшемуся ее священным символом и объектом самого искреннего поклонения, а иначе просто и не могло быть – ведь дуб!

Эли догнал остальных минут через десять. Тяжело дыша, подбежал к вождю:

– Господин, дозволь кое-что показать.

Беторикс быстро обернулся:

– Ну?

Парнишка вытянул вперед руку и раскрыл ладонь. Что-то тускло блеснуло:

– Римская пряжка! Медная, но еще вовсе не позеленевшая.

– Да, – вождь с любопытством осмотрел находку. – Действительно, новенькая. Молодец, Эли! Значит, мы все же на верном пути. Где-то здесь, где-то здесь римский лагерь, надо только его найти и желательно – побыстрее.

– Найдем, – уверенно бросил Кари. – Найдем, мой вождь. Обязательно отыщем.

Заночевали, не разводя костров, по-походному, по-простому. Уснули, завернувшись в плащи, под густой кроной орешника. Глаза захлопнулись сразу же – все ж утомились за день – лишь часовые не спали, да уже под утро запели, загомонили вокруг птицы.

– Что это они раскричались? – недовольно распахнул глаза Кариоликс.

– Вот именно, – насторожился Массилиец. – С чего?

– Да просто они утру радуются, – предположил Эли. – Вон, и солнышко сегодня, пусть хоть и краешек. И ветерок – может, разгонит тучи?

– Да нет, ничему эти птицы не радуются, – задумчиво протянул Карнак. – Скорее – спугнул кто-то. Ну, точно, спугнул! Слышите? Что это за звук?

Беторикс тоже прислушался. Действительно… Что-то ухнуло… бух! Бух!

Похоже на локомотив… Или нет – забивают сваи!

– Сваи! – словно подслушав мысли вождя, встрепенулся Карнак. – Забивают сваи. Большими деревянными молотами. От этого – такой звук.

Беторикс пригладил бородку:

– Интересно, кому здесь нужно забивать сваи? И где?

– Римляне! – убежденно отозвался Массилиец. – Видать, строят дорогу и мост.

– Да уж, – вождь покачал головой. – Если так, то они тут намерены обосноваться надолго. Что ж… идемте, взглянем. Полюбуемся на строительство римских дорог.

Они пошли на звук прямо сквозь заросли, пробираясь меж увитыми жимолостью и омелой деревьями и кустами. Ухающий звук приближался… и вот уже послышались голоса. Кто-то ругался, распоряжался, давал указания…

Подобравшись ближе, Беторикс осторожно выглянул из-за дерева.

Римляне!

Да, это были именно они – легионеры в туниках, но без доспехов и не с оружием в руках, а с лопатами и кирками. И с деревянной кувалдою – действительно, забивали сваи, намереваясь перекинуть через неширокий овраг мост.

Виталий невольно улыбнулся: ничего на этой земле не ново. Действительно – у хорошего командира солдаты без дела не шляются. Нет военных действий, так пусть дороги строят – и польза, и всякие дурные мысли в солдатскую башку не лезут, типа – где бы выпить достать, да не пойти ли в самовол к бабам?

Та-ак…

Беторикс внимательно обозревал строителей, примечая каждую мелочь: груду приготовленных для укладки камней, глину, тяжелые, запряженные мулами, телеги. Ни палаток, ни костерка нигде поблизости видно не было, из чего молодой человек заключил, что лагерь точно где-то неподалеку, иначе чем бы эти легионеры кормились, где бы ночевали? Под открытым небом и дождиком?

– Что будем делать, вождь? – неслышно подполз Кариоликс.

– А ничего, – Виталий пожал плечами. – Просто пойдем вдоль дороги. Куда-нибудь она ведь приведет, верно? Почему бы не в лагерь?

– Но там легионеры…

– Мы ж не по дороге пойдем, а рядом, кусточками, рощицами, лесами.

– А-а-а-а! – догадливо протянул побратим. – Теперь я понял, почему ты не поехал верхом. Ты мудр, о, вождь мой!

– Ладно уж… Передай всем – идем.

Работавших на строительстве легионеров было около сотни или чуть поболее – одна когорта. Видать, они осваивали работы по очереди, да так и не особо перетруждались, работали споро, умело, но не в напряг, а так, можно даже сказать – в свое удовольствие. Кто-то шутил, кто-то рассказывал какие-то байки, а кто-то подтрунивал над распорядителем работ – сутулым человеком лет сорока с вытянутым желчным лицом вечного жалобщика и сутяжника. Одет прораб был довольно тепло – в две туники и – поверх них – шерстяной плащ с прорезью для головы – пенулу, с прикрепленным к нему капюшоном, ныне, в честь солнечного и теплого дня, откинутом.

– Давайте-ка поднажмите, ребята! – старательно измеряя мостовую деревянной, похожей на большой циркуль, меркой, подбадривал легионеров производитель работ. – Да здесь вот второй слой подсыпьте.

– Так подсыпали уже, господин Фелиций!

– Значит, плохо подсыпали! Разве не видно, что не хватает целой пяди щебня.

«Целой пяди щебня!» Виталий даже позавидовал – вот, если б в России такие же добросовестные дорожники были. Тогда бы и дороги в шесть раз больше служили потому что строились бы как следует, а не как бог – точнее сказать, дьявол – на душу положит. А что? Именно дьявол – кто же еще нашептывает? А пусти-ка, мил человек, самосвал щебенки налево, а песочек – в соседний дачный кооператив, уж там-то его с руками-ногами оторвут, купят. А еще можно дорогу на пять сантиметров уже сделать… всего-то на пять сантиметров – а вот тебе и «Лексус»!! А если не на пять сантиметров уже, если на десять?

Да уж, да уж, соблазны… И где честных дорожников взять? В Древнем Риме, разве что. Такого вот работягу-инженера, как этот Фелиций.

– Ну, не слоняйтесь вы, как сонные мухи. Быстрее, быстрее работайте, а то ведь и раствор застынет, а его еще теплым надо класть.

– Так мы, господин Фелиций, и кладем теплым.

– Не таким теплым, как надо бы! Я же чувствую, вижу.

Ой, молодец! Ой, молодец, прораб, нам бы таких инженеров!

И вот тут-то, пробираясь вдоль дороги смородиновыми кустами, малинником и прочими зарослями, Виталий вдруг подумал – а вот если бы римляне не завоевали Галлию, таких прекрасных дорог точно не было! И не только дорог, много бы чего не было – и в первую очередь понятия полноправного гражданина, а также – и закона, единого и обязательного для всех. А то в Галлии аристократы меж собою собачатся а тех, кто ниже их, и вовсе за людей не держат – у кого больше воинов, у того и сила, и никакой закон им не писан. Как в России-матушке – точно так. Вот только представить: вместо легионеров этих, вместо Фелиция – наши российские люди. И чтобы было? А ничего бы… Просто лет десять бы эту дорогу строили, половину щебня да песок распродали бы по ближайшим адифициям или даже тому же Верцингеториксу на виллу – и что с того, что он враг? Лишь бы заплатил…

– Господин! – ушедший шагов на двадцать вперед, Карнак Массилиец вдруг остановился на крутом склоне холма. – Вот это да! Вот так картина!

– Да что ты там увидел-то?

– Сам посмотри, господин. Только осторожнее – могут заметить.

Подойдя ближе к обрыву, Беторикс выглянул из-за сосны… и едва не вскрикнул, увидев прямо перед собой, в долине, тянущейся вдоль реки, укрепленный лагерь. Все, как и полагается – с частоколом, валом и рвом, с воротами и прямыми улицами, с рядами легионерских палаток и шатром легата.

– О, боги… – благоговейно прошептал молодой человек. – Наконец-то мы его нашли.

– А вон там, вдали – еще один. И еще…

Да, все так и было! Римские лагеря тянулись один за другим почти до самого горизонта, так что Виталий не удержался, присвистнул:

– Нет, это не лагерь. Это просто мегаполис какой-то!

Выходит, Цезарь вовсе не увел свои легионы, даже и не собирался уводить. Вот она, вся его армия, все легионы: и приведенные с собой, и с разрешения сената набранные уже здесь, в Галлии! Вот они стоят, полюбуйтесь. И какой же город возникнет на их месте очень и очень скоро, быть может, уже сейчас? Дижон? Шамон? Ле Крезо? Да какой бы ни возник – вот он уже. Вот стройные улицы, вот площади, башни, ворота. А-а-а!!! А вон – там, с краю – кибитки маркитантов – пригороды.

Некое щемящее чувство вдруг охватило на миг душу вождя, ему показалось, что он любуется сейчас великой цивилизацией, цивилизацией именно городской, а не сельской, галльской. Словно бы Нью-Йорк с его небоскребами расстилался сейчас перед Виталием, величественно и властно, словно бы сверкающий луч света ворвался в темную пучину самого мрачного и беспросветного варварства, гнусной деревенщины, расталкивая мрак, освещая, словно бы… словно бы вдруг пахнуло домом.

Неизвестно, с чего…

Вдруг показалось, что весь этот лагерь просто скопирован, очень хорошо, качественно скопирован с настоящего, выстроен энтузиастами-реконами, и вот теперь – скоро-скоро – будет ристалище. Кто это там, на башня, в часовых? А-а-а! Не Колька ли Весников – он же Гай Лициний Вест? Эх, Колька, Колька, где же твое копье? Небось, проиграл у костра в кости старому варвару из клуба «Готский путь» дядюшке Энгусу? А плащ, плащ-то у тебя почему такой куцый? Длинный-то что, пропил? Подарил какой-нибудь смазливой девчонке? Все может быть, гм-гм… уж кого-кого, а девчонок на подобных мероприятиях всегда хватало – интересно же, черт побери, интересно!

Однажды был такой случай – то ли под Оршею, то ли под Смоленском, в Гнездове – ранятники как раз что-то подобное замутили, разбили свои шатры, костерки запалили. А места вокруг туристские, людные, любопытного праздношатающегося народу – полным-полно, и всем посмотреть охота – что тут за чудо такое? Вот им экскурсию и устроили… Виталий уж и не помнил, кто тогда в экскурсоводы вызвался, то ли Ратобор из Перунова Бора, то ли тот же дядюшка Энгус, а только вел он группу зевак по лагерю, все показывал, объяснял… а в этот самый момент Гуннар Белые Усы – кстати, инженер по образованию, человек вполне интеллигентный – снял себе пассию из числа отдыхающих дамочек и завлек в палатку… Ну и любовью, конечно, они там занялись, чем же еще-то?

И вот дядюшка Энгус – или кто там был – поднимает полог шатра:

– А вот тут вы можете ознакомиться с жизнью, бытом… и… Ого! – и с сексом!

Так вот и сказал. Выкрутился – а что еще тут скажешь!

И вот сейчас, здесь, показалось вдруг – что такое, свое, до боли знакомое и родное. И так захотелось обратно домой, настолько остро, что Беторикс едва проглотил вдруг вставший в горле ком. Эх, мать честная! Домой бы, домой… ведь весь этот мир – он для него чужой, и все эти люди вокруг – чужие… Впрочем, кроме Алезии, да еще вот – побратима Кари. Этих-то уж никак нельзя чужаками назвать, все-таки – родственники, можно сказать – семья. Так и забрать их… Ну, Кари не нужно, а вот женушку – обязательно, Виталий просто уже не представлял никакой жизни без нее. Без этих ярко-голубых глаз, без копны густых пшеничных волос, словно бы напоенных медом и солнцем. Без веселых подначек – чувство юмора у женушки было отменным.

Увезти! Выбраться! А для этого сделать все, что только возможно. Что там просили-то? Убрать Цезаря из Галлии? Значит – надо убрать, другого выхода просто нет. А как убрать все эти легионы, вон они – сонмище? Выгнать – никакому Верцингеториксу не под силу. Следовательно, сами должны уйти. Перейти Рубикон чуть раньше, бросив Галлию как есть.

– Господин, – подойдя ближе, как-то рассеянно произнес Эли. – Нас, кажется, заметили.

– Что?! – Беторикс мгновенно отвлекся от всех своих мыслей. – Как это – заметили? Кто?

– Там… – подросток смущенно махнул рукой, указывая на видневшуюся невдалеке поляну, на которой сквозь редколесье виднелась крытая рогожкой повозка… и даже не одна – несколько. И откуда они там взялись? Ведь не было же! Приехали? Тогда почему этот чертов парень их вовремя не заметил, не доложил.

– Господин, я просто хотел попить – там небольшой ручеек… Наклонился, а тут они. Откуда, мол, вы тут взялись – это они про нас. Старшего велели позвать.

Положив руку на меч, Беторикс кивнул своим и вновь перевел глаза на мальчишку:

– Так кто велел-то? Римляне?

– Нет, господин. Это были не римляне. Кажется, эдуи или даже вольки.

– Вольки-то тут откуда взялись?

– Так с ними и пришли, с римлянами. Думаю, это просто торговцы.

– Думает он, – на ходу выругался вождь. – Раньше надо было думать, пока не заметили.

– Так я раньше и…

– А ну – цыц! Дальше я говорю – всем ясно?

Прикрикнув на своих амбактов, Беторикс натянул на лицо самую дружелюбную улыбку, на которую только был способен и, выйдя на поляну, вежливо поздоровался:

– Да пошлют вам боги благословения во всех делах!

– И тебе не бедствовать, – отозвался какой-то дюжий мужик в браках и короткой галльской тунике.

С покатых плеч его ниспадал коричневый, крашенный дубовой корой, шерстяной плащ, заколотый римской фибулой, настолько изящной, что вещица эта, верно, куда больше пристала бы какой-нибудь богатой матроне, нежели вот этому бородатому типу, похоже, что главному здесь. Около повозки толпилось еще с полдюжины человек, молодых парней с увесистыми дубинками, но близко они не подходили, а просто бросали на незнакомцев не очень-то приветливые взгляды.

– Я – Гельверт из Камунодурума, торговец рыбой и скотом, а кто ты? Какого ты рода и кто твои люди? Зачем вы пришли сюда?

Гельверт задавал все свои вопросы таким непререкаемым тоном, словно имел все полномочия спрашивать. А ведь и имел, о чем не замедлил высказаться:

– Благородный Квинт Цезий Ланит, центурион первой центурии, поручил мне расспрашивать всех незнакомцев.

Центурион первой центурии, обычно – двойной – это первый зам командира легиона, не хухры-мухры – подполковничья должность, не какой-нибудь там простой сотник, как можно было б подумать, исходя из названия. А у этого торговца из Каму… Колу… тьфу-ты, и не выговоришь… в общем, у этого парня неплохие связи!

– Я торгую лесом, – еще шире улыбнулся Виталий. – И вот, услыхав, что здесь мой товар очень нужен, приехал выяснить, так ли это?

– Ну, это ты опоздал, уважаемый…

– Беторикс. Беторикс из Лесных Краев.

– Опоздал, опоздал, уважаемый Беторикс. Раньше надо было сплавлять сюда свой лес, еще три дня назад его можно было бы выгодно сбыть, но сейчас… сейчас даже алауды уже выстроили себе укрепления.

– И что? Никто даже и одной елки не купит? – с надеждой вопросил Беторикс.

Торговец развел руками:

– Увы!

– Жаль, жаль… – с грацией артиста Театра на Таганке Виталий изобразил горькое разочарование. – А я так наделся поправить свои дела. Признаться, они у меня давно не идут в гору.

– Ты хорошо говоришь по-латыни, уважаемый Беторикс, – прищурившись, заметил Гельверт. – Долго жил в Риме?

– К сожалению, в Риме не довелось. Нарбо-Марциус.

– Тоже неплохой город, – скотопромышленник задумчиво кивнул. – И все же, я вынужден доложить о тебе дежурному тессарию. Не обижайся – такой уж порядок. И напрасно твои люди прячутся за деревьями – лес там редкий, бежать некуда и укрыться негде. А центурии его периодически прочесывают – такие правила установил сам Цезарь!

– Цезарь! – вполне искренне ахнул Беторикс. – Он тоже здесь?

Торговец рассмеялся:

– Здесь, здесь, а как ты думаешь? Я пошлю в лагерь гонца – доложить о вас. А сейчас же, не взыщите, вас покараулят мои люди и дежурная сотня. Вон они как раз идут.

Виталий повернул голову, увидев, как по лесной дороге, четко печатая шаг, идут легионеры в сверкающих на солнце доспехах. Черный перья на их шлемах покачивались в такт шагам. Все, как и полагается – полуцилиндрические щиты в чехлах за спиною, метательные копья-пилумы на плечах, на поясах у правого бедра – мечи, слева мечи располагались лишь у командиров, которые не носили щитов.

– Господин Флавий, – Гельверт тут же подскочил к высоченному верзиле-тессарию. – Вот, встретил в лесу чужаков. Говорят, что лесоторговцы.

– Нам не нужны лесоторговцы, – презрительно усмехнулся тессарий. – Впрочем, я все же с ними поговорю. Кто тут у них за главного – этот?

– Этот, этот, – нагло встрял в беседу молодой вождь. И на хорошей латыни продолжил:

– Меня зовут – Гай Вителий Лонгин Беторикс.

– Ого! – удивился легионер. – Похоже, латынь – твой родной язык? Но ты говоришь, не как римляне… Провинциал? Откуда? Из Цизальпинской Галлии?

– Из Нарбонской.

– Аа-а-а! Я когда-то там бывал. Красивые места, что и говорить. Сиреневые горы, море…

Беторикс насторожился – сей угрюмого вида тессарий-сержант как-то не очень тянул на романтика. С чего же тогда так говорит? Зубы заговаривает? А зачем? Все равно ведь численный перевес на стороне римлян. Правда, здесь, на поляне, они вряд ли успеют выстроиться, но ведь и амбактов мало. Разве что разбежаться по сторонам… Эх, Эли, Эли, как же ты, парень, прошляпил всех? Да что там мальчишку ругать. Самого себя ругать надо – сам виноват. Расслабился, подумал, что, раз местный – так ни в жисть никто не подкрадется. Ан нет! Эли все же не охотник, а крестьянин. Сноровка не та.

Однако что ж делать? Как выбраться-то теперь? Ну, пока, положим, ничего такого страшного не произошло – подумаешь, задержали. Документы-то ни у кого не проверишь, за неимением таковых, а наговорить можно все, что угодно. Лишь бы амбакты случайно не выдали. Да не должны, понимают – им же самим тогда придется хуже. Римляне разговаривать долго не станут, повесят, как шпионов, либо на крестах распнут.

– Тебе все же придется пройти с нами в лагерь, уважаемый Вителий, – ухмыльнулся тессарий. – Можешь взять с собой кого-нибудь из особо доверенных людей. Остальные подождут здесь, под присмотром моих воинов. Да скажи же им, пусть не прячутся! Мне еще не хватало прочесывать лес. Выловлю, конечно, всех, но уж тогда и твоим слугам не поздоровится.

– Эй, выходите, – повернувшись, Виталий махнул рукой. – Ждите меня здесь.

Услыхав речь вождя, Кариоликс тоже перешел на латынь:

– Слушаем и повинуемся, мой господин.

– Кари, пойдешь со мной, – быстро распорядился Беторикс и, галантно кивнув тессарию, развел руками:

– Ну, что же – коли уж так надо – идем. Может быть, и удастся все же пристроить кому-нибудь свой лес.

– Могу посоветовать спросить у дорожников, – неожиданно предложил сержант. – Есть там такой Фелиций, вот с ним бы тебе и потолковать. Но плохой лес он не возьмет, так и знай!

– Так у меня ж – исключительной хороший. Полный сортимент – сосна, елка.

– Вот и поговоришь. Видишь, как все для тебя удачно складывается.

– Постой, господин тессарий, – что-то вспомнив, Виталий остановился. – Кто-нибудь из твоих славных воинов умеет читать?

– Читать? – тессарий озадаченно поскреб щеку. – Даже не знаю – не самое необходимое для солдата умение. Вот, если б считать деньги – уж это они да! Постой… Антибий, похоже, грамотен… ну да, ну да, он всегда хвастал. Антибий! Эй, милес, иди-ка сюда…

Виталий повернул голову и невольно вздрогнул – настолько подбежавший на зов своего командира молодой легионер напоминал рекона-ранятника Леху Сидорова! Такой же белобрысый, щуплый, и – буквально одно лицо! Ну, бывает же так, надо же.

– Антибий!

– Да, господин тессарий?

– Назначаю тебя старшим, пока не вернусь.

– Понял, господин тессарий. Буду соответствовать.

– Ты ведь у нас грамотен?

Легионер удивленно моргнул:

– Ну да. А что, это для воина такой уж большой недостаток?

Во – и этот уже в бочку лезет! Ну, точно, как Лешка! Кстати, тот по боксу – КМС, а этот?

Тессарий повернулся к Виталию:

– Так что ты хотел сказать?

– Хотел попросить. Ты ведь, уважаемый господин, сказал, что, возможно, я смогу уладить в лагере все свои дела…

– Ну… не то чтобы обязательно сможешь, но попытку сделать можно.

– Тогда я, возможно, сильно задержусь, и, чтобы не обременять твоих славных воинов своими людьми, отправил бы господину Антибию записку… вот с этим юношей, – Беторикс кивнул на Кари. – Записку, естественно, от тебя, господин тессарий, с приказом. Ну, если все пройдет гладко… в чем я и не сомневаюсь, клянусь Юпитером и Юноной!

– От меня? – верзила-сержант явно озадачился, видать, не шибко был грамотен… в отличие от своего подчиненного. – М-м-м… Ладно хорошо. Как-нибудь подпишу.

– Благодарствую, уважаемый господин… запамятовал твое славное имя…

– Тит Манлий меня зовут, – тессарий неожиданно приосанился и, важно расправив плечи, дополнил: – А прозвище – Лупус – Волк!

– Ага, понял… Тит Манлий Лупус. Ну, что же, идем, уважаемый Манлий. Все же не терпится мне переговорить с вашим Фелицием насчет леса.

– Переговоришь, ничего… Если, правда, у нашего начальника стражи не будет к тебе вопросов.

– А что? Он такой строгий?

– Да бывает по-всякому, – тессарий повел плечом. – Не столько наш командир строг, сколько раздражителен… Он ведь из провинциальной знати, раньше был оптием, потом дорос до центуриона… а дальше – ну никак! Мечтает после войны перебраться в Медиолан или Рим, в сенаторы выбиться, в общем, честолюбив, как солнце. И так же, как солнце, светит не замечая горящих свечей, так и наш центурион – никого не слушает, только себя.

Виталий сдержал усмешку – а этот верзила-сержант, несмотря на то, что не шибко грамотен, все же далеко не дурак и, судя по всему, неплохо разбирается в людях. А провинциала центуриона – начальника караульной службы – явно недолюбливает. Что ж, при нужде на этом, наверное, можно будет сыграть.

От холма, где скрывались разведчики, до первого римского лагеря было где-то с полмили, и тессарий с воинами и задержанными прошел ее очень быстро. Миновав ворота, кивнул часовому на башенке, а перед выскочившим из караульной палатки легионером даже чуть задержался:

– К начальнику стражи. Веду людей.

– Понятно, – кивнув, легионер велел пропустить процессию в лагерь.

Пройдя по главной улице, тессарий и ведомые им люди вышли на небольшую площадь, заставленную командирскими шатрами, вдоль которых стояли часовые, и короткими копьями и воткнутыми в землю эмблемами легиона – штандарт с орлом и знаки центурий – ладони, звериные головы и все такое прочее.

– Вот тот серый контуберий – начальника стражи, – кивнув на крайний шатер, тессарий поднял руку. – Пойду, о вас доложу.

– О, мой вождь, – воспользовавшись случаем, зашептал Кариоликс по-галльски. – Может, пора бы нам и бежать?

– Бежать? А куда, мой юный друг? До ближайшего поста? И ладно бы, мы не выделялись своим внешним видом… так ведь эти браки заметны издалека. Не переживай, парень! Я ведь говорю по-латыни неплохо – выпутаемся, и не из таких передряг вылезали. Тем более, мы с тобой хорошо знаем Нарбонну – вот и будем выдавать себя за тамошних торговцев. А участок леса, мол, купили уже здесь, и вот хотели б продать…

– Заходите! – вышел из шатра Манлий. – Господин центурион ждет вас. Нет, нет! – он придержал Кари за руку. – По одному. Сначала – господин, а уж потом – слуга.

– Хорошо, хорошо, – поспешно обернулся Беторикс, – Кари, братец, подожди здесь.

В шатре оказалось многолюдно – какие-то воины в доспехах толпились вдоль стен, видать, явились за указаниями, да так и стояли, окружив своего центуриона. А тот уже распоряжался, кому-то что-то говорил. И зеленоватое пламя светильников, дрожа, разгоняло тьму – окон в шатре не имелось, а полог, наверное, в целях секретности, был всегда опущен.

– Тебе, Тит, я уже говорил, а вот тем воинам скажу еще раз… Да! Где там этот подозрительный лесоторговец? Его доставили уже?

– Да, господин, центурион, – подал голос Беторикс. – Я – вот он. Иду.

– Ну, пропустите же вы его!

Начальник стражи рассеянно прикрикнул на воинов, те расступились, и доставленный наконец оказался с центурионом с глазу на глаз. Почти с глазу на глаз, если не считать толпившихся вокруг легионеров.

– Господин центурион, я…

Они узнали друг друга одновременно – Беторикс и нарбонский всадник Марк Сульпиций Прокул, когда-то – оптий, а ныне – центурион и начальник стражи, с чьей легкой руки Виталий оказался в рабстве.

– Ох ты, мои боги! Надо же, вот так встреча! Гладиатор! Тевтонский Лев! Ты как здесь оказался, парень?