ТАЙНА ИСЧЕЗНОВАНИЯ ЛЮДМИЛЫ ЕЛИЗАРОВОЙ!
Пятница, 29 января
Как стало известно вчера из сообщения пресс-центра Следственного комитета России, ответственная за расследование дела Людмилы Елизаровой следственная группа обнаружила на дне Земского озера затопленный автомобиль.
Как сообщил нашему корреспонденту глава следственной группы, старший лейтенант Евсей Карабанов, данная находка проливает свет на дело Елизаровой.
Так же в затопленном автомобиле, следователи обнаружили тело неизвестного мужчины, который был застрелен в голову. Номер автомобиля и личность убитого, пока хранятся в тайне.
— «То, что мы нашли и что обнаружат наши эксперты, обязательно позволит выйти на след похитителей Людмилы Елизаровой», — сказал капитан Карабанов, — «Мы подобрались ближе к раскрытию этого дела и вне всякого сомнения докопаемся до истины. Преступники, что похитили несчастную девушку ни за что не уйдут от правосудия. Это я могу вам обещать. Мы не успокоимся, пока не отыщем их и не призовём к ответу за их злодеяния. Так же мы не теряем надежды на то, что Людмила Елизарова по-прежнему жива».
Речь бравого офицера Следственного комитета была преисполнена гневного пыла и уверенности, что произвело на нас положительное впечатление. Нам остается лишь искренне порадоваться, что среди сотрудников правоохранительных органов есть столь достойные, самоотверженные и ответственные люди, как капитан Евсей Карабанов.
Вытяжка из новостного портала «Московский Курьер».
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Четверг, 28 января
Я не без возмущения прочитала новости о «внезапной» и крайней важной находки следственной группы, под началом капитана Карабанова. Меня порядком покоробили восторженные отзывы наших СМИ о «достойном, самоотверженном и ответственном» капитане Карабанове.
Я просмотрела фотографии с того самого озера, возле которого нас с Евсеем атаковали неизвестные люди с автоматами. На фотографиях был тот самый внедорожник, в котором увезли Людмилу Елизарову. Тело водителя было снято только издалека, так что различить что-либо было невозможно. Я перевела взгляд с экрана телефона на здание СКР.
Новое здание штаб-квартиры Следственного комитета выглядело покруче, чем здание головного офиса какой-нибудь транснациональной корпорации. Монолитное, высокое, переливающееся сверкающими бликами и огороженное высоким забором с государственным гербом.
Я уже минут десять топталась под этим супер современным зданием, которое заносчиво возвышалось над окружающими зданиями района.
По плану Стаса, я должна была донести до Карабанова мысль о том, что Людмила Елизарова на самом деле по-прежнему удерживается в доме Гольшанских, но без ведома Сильвестра. А её побег лишь жалкая инсценировка.
Мне эта версия казалась очень сильно притянутой за уши, но Стас заверил меня, что Карабнов настолько жаждет найти Людмилу, что поверит в любую версию. Причем, меня он, скорее всего пошлёт подальше с таким сообщением, но на деле, всё равно попытается проверить мое сообщение.
Я не была уверена, что Стас всё рассчитал правильно, но привыкла доверять его операциям и расчётливым ходам.
Ради того, чтобы Евсей Карабанов чувствовал себя уверенным и рискнул поверить мне, Стас объяснил мне, что Мирон пока должен оставаться там, где он находится, и за ним, конечно же, присмотрят.
Я пыталась протестовать, мне не хотелось, чтобы Зубатый даже лишнюю секунду пребывал в застенках СИЗО! Но я была вынуждена согласится с доводами Корнилова.
Карабанов должен быть уверен, что я по-прежнему готова на всё, чтобы спасти своего парня. А если Мирон выйдет и Евсей об этом узнает… он уже не будет уверен в моей искренности.
Я достала телефон, проверила время. По информации, которую Стас получил из достоверного источника, Карабанов около полудня, должен был выйти из здания отправиться в городскую прокуратуру по каким-то текущим делам.
Сейчас было без пяти двенадцать. Я спрятала телефон, глубоко и протяжно вздохнула, вздох получился судорожным.
Я нервничала, меня снедало неудержимое переживание. Я уже несколько раз прокрутила в голове диалог с Карабновым, представила себе его реакцию, и вроде бы ко всему была готова, но… я боялась.
Мое внимание привлекла одинокая человеческая фигура, которая быстро шла от здания СКР к воротам. Я присмотрелась к ней и безошибочно узнала Евсея Карабанова.
Он говорил по телефону и торопливо двигался к воротам огороженной территории.
Я немедленно подхватилась и бросилась ему навстречу. Евсей почти сразу заметил меня и сбавил ход. Подойдя к нему, я увидела, что он выглядел довольно ошеломленным.
— Ты? — с недоверием спросил он.
— Не ожидал меня увидеть? — с легким вызовом спросила я.
— Честно говоря, да, — признался Евсей. — Как ты уцелела?
— Чудом, — я пожала плечами.
Вдаваться в подробности я не собиралась.
— Я помогла тебе… — сказала я.
— Да, — он оглянулся и снова уставился на меня.
На лице его появилась самодовольная ухмылочка.
— И что?
От меня не укрылась жестокая издёвка в его голосе.
— Отпусти моего парня, — попросила я. — Ты обещал.
— Я обещал, что его отпустят, когда ты поможешь мне найти Елизарову, — поправил меня Евсей.
— Но ты же нашёл ту машину, — я возражала только для виду, чтобы показать Евсею, что он по-прежнему хозяин положения и я завишу от его прихоти.
— Толку то! — фыркнул Карабанов. — Там ни черта непонятно! Мы даже хозяина машины найти не можем. А её водитель оказался гражданином Литвы!
Карабанов был заметно уязвлён такими неудачами.
— Так, что раз уж ты уцелела… тебе стоит поднапрячься и найти для меня верный след Людмилы Елизаровой.
Я опустила взгляд и, с обреченным видом, кивнула:
— Хорошо… А если… если я уже нашла?
Карабанов порывисто оглянулся, затем снова взглянул на меня. выражение его лица изменилось, взгляд оживился, зрачки забегали из стороны в сторону.
— Нашла? — шепотом переспросил он. — Где?
— У Гольшанских, — ответила я, заставляя себя смотреть в его глаза.
— Чего?! — недоверчиво скривился Карабанов. — У Гольшанских?! Каким образом она там оказалась? Ты же сказала, что её забрала какая-то баба!
— Да, и вполне возможно, что эта женщина, например, Елизавета Гольшанская, — ответила я, глядя в глаза Евсея, — Я ведь не видела её лица.
Евсей скривил губы, его глаза чуть сузились. Он смерил меня испытующим взглядом. Я по-прежнему смотрела ему в глаза, стараясь не выдавать собственные опасения.
— Что-то не клеится, кроха, — усмехнулся, наконец Карабанов, — по-моему ты просто выдумываешь всякую околесицу, чтобы спасти своего парнишку. Не рассчитывай, что я куплюсь на это.
Он вновь одарил меня ядовитой усмешкой и, обойдя меня, направился к воротам.
Но тут же он остановился, оглянулся на меня и проговорила:
— Я сейчас по делам, а потом поговорим. Советую больше не пытаться надурить меня, потому что расплачиваться за твою глупость будет твой ненаглядный. Сказать, что я могу с ним сделать?
— Не надо, — попросила я, мой голос дрогнул и это была уже не игра. — Пожалуйста…
Я почувствовала слёзы в глазах, слова Карабанова по-настоящему задевали, царапали и резали меня где-то глубоко внутри. Я очень переживала за Мирона, переживала, что Карабанов и правда может сделать с ним что-то ужасное, не смотря на обещания Стаса. Что-то по-настоящему страшное, о чём я даже не хочу думать.
— Не надо, — повторила я. — Я всё сделаю, как ты скажешь…
— Вот и чудно, — улыбнулся мне Мирон. — Да, и не трепись ни с кем о наших с тобой делах. Особенно со своим Корниловым. Хорошо? Будь умницей и с твоим мальчиком всё будет в порядке. Найдём Елизарову, и будете опять гулять вместе за ручку и обжиматься, сколько влезет.
Он похабно ухмыльнулся, повернулся ко мне спиной и зашагал по направлению к воротам.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Пятница, 29 января.
Он увидел, как Ника, понурив голову, быстро шагает к его машине. Когда она подошла к Дефендеру и забралась внутрь, Стас увидел слёзы на глазах Ники.
Не смотря на то, что Мирону сейчас почти ничего не угрожает, слова Карабанова болезненно задевали её, заставляли её бояться за жизнь её парня и чувствовать себя бессильной, что-либо предпринять.
— Стас, — нервно всхлипнув, проговорила Ника, — ты уверен, что Карабанов ничего ему не сделает?
Корнилов взял её за руку, Ника взглянула на него. В её синих глазах поблескивали слёзы отчаяния и переживаний.
Корнилов поборол сиюминутное желание выбежать из машины, догнать Карабанова и переломать ему все кости за всё то, что он сделал. Но Стас приготовил для него нечто другое, куда более весомое наказание за все его проступки.
— Мирона никто пальцем не тронет, — пообещал Стас.
Ника смотрела на него со слёзной надеждой, Корнилов не отводил взгляда от её заплаканных синих глаз. Он бы многое отдал, возможно всё, кроме жизни родных, чтобы только эти синие глаза никогда не знали слёз.
Он притянул её к себе, и Ника с готовностью прильнул к нему, прижала голову к его груди. Левая рука Корнилова легла на её светловолосую голову, а правая утешающе гладила по спине.
— Обещаю тебе, — произнес Стас с чувством, — с ним всё будет в порядке. Я знаю, Ника, что сейчас тебе страшно, ты не можешь справится со страхом за его жизнь, потому что отлично себе представляешь, что за человек Карабанов. Перестань представлять себе, что он может с ним сделать, перестань пугать себя. Все твои страхи эфемерны, сейчас нет ничего чего тебе стоило боятся. Пройдёт время и ты только иногда будешь с неприязнью вспоминать эти эпизоды из своей жизни, радуясь, что всё уже давно позади.
Ника мягко отстранилась от него, подняла робкий взгляд. Стас бережным и нежными прикосновениями большого пальца правой руки смахнул слезу сначала с правой, а потом с левой щеки Ники.
Лазовская несмело улыбнулась и произнесла:
— Спасибо…
— Обращайся, — добродушно улыбнулся Корнилов.
Ника уселась на своем сидении, тут же достала из маленького рюкзака с чайками зеркальце и косметику.
— Ника, ты шикарна даже заплаканная, — усмехнулся Стас, глядя, как Лазовская придирчиво рассматривает себя в зеркальце.
Девочка кивнула.
— Спасибо.
Лазовская, всё ещё шмыгая носом, внимательно глядела на своё отражение.
— Мы можем по дороге заехать в супермаркет? — спросила Ника с беспокойством и досадой рассматривая свои уже покрасневшие от слез глаза и немного опухшие веки.
— Можем, — кивнул Стас, — а зачем?
— Мне нужно купить кое-что, чтобы привести себя в порядок… — голос Ники звучал тихо и печально.
— Как скажешь, — согласился Корнилов.
Он завёл автомобиль, и они выехали на шоссе.
***
Пока они ехали Лазовская ещё раз пересказала ему события той ночи, когда пропала Людмила Елизарова. Она старалась не упустить ни одной детали, Ника отлично понимала, что именно самые мелкие детали, как правило, самые важные. И она заверила Стаса, что правильно запомнила бортовой номер вертолёта, который забрал Елизарову. Стас проверил распечатанную документацию, которую запросил из федерального агентства воздушного транспорта. Там подтвердили, что вертолёт с бортовым номером RA-4408Z принадлежит прокатной компании «OffLand», которая в свою очередь является дочерним предприятием банка «ORBEL», держателем контрольного пакета акций которого является Анжелика Орбелова, третья жена Сильвестра Гольшанского.
Уже второй раз в деле исчезновения Людмилы всплывает банк ORBEL и имя Анжелики Орбеловой. Ведь именно у неё, в её банке работала покойная Катерина Орехова, которую поначалу приняли за погибшую Людмилу Елизарову.
Стас прикинул могут ли быть у Анжелики счеты к Сильвестру. И вспоминая Сильветра Гольшанского, решил, что очень даже могут. Это могло бы объяснить, зачем ей понадобилось похищать Людмилу и инсценировать её смерть. Это была бы отличная возможность упечь Сильвестра за решетку. Она ведь не знала, что он возьмет на себя вину за убийства Портного и всё отправится в застенки «Чёрного дельфина». Но, Стас почти не сомневался, что это именно Орбелова натравила СКР на дом Гольшанских, именно она сообщила, что Сильвестр совершил убийство. И получается, что именно с её подачи следователи из Комитета начали обыскивать поместье Гольшанских и наткнулись на погреб с одеждой убитых «Сумеречным портным» девочек. Вот уж Ирония судьбы…
Корнилов остановил автомобиль рядом с роскошным коттеджем, в котором жила Анжелика Орбелова. Здесь же стояла машина Коли, в которой он сидел вместе с Сеней. А чуть дальше располагался неприметный фургон с ещё пятью сотрудниками Управления уголовного розыска.
— Ты хорошо подумала? — спросил Стас. — Уверенна, что хочешь пойти с нами? Может быть тебе лучше посидеть в машине. А если мы ничего не найдём…
— Стас, нам дорого время, — перебила я его. — Будет лучше, если я сразу буду с вами. Я сумею найти её.
Стас улыбнулся её решительности.
— Я не сомневаюсь, — произнёс он. — Готова?
Ника решительно кивнула.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Пятница, 29 января.
Я была готова. Более того, я была настроена найти Людмилу и помочь Стасу и его группе. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь пролить свет на тайну исчезновения Елизаровой.
Звучи, конечно пафосно, но и пусть. Теперь я знала, что Карабанов не должен найти Людмилу, а значит именно мы должны его опередить. Хотя, не скрою, гораздо больше меня волновали супруги Гольшанские, Орест и Клара.
Больше всего я жаждала (да, жаждала!) чтобы по заслугам получили именно они! Люди регулярно совершают огромное количество мерзких, бесчеловечных и отвратительных поступков, но одним из самых ужасных преступлений всегда было и есть — убийство ребёнка! И кара за такое должна быть самой суровой и самой безжалостной.
Я выбралась из автомобиля. Как по команде из автомобилей вышли Коля с Сеней и ещё несколько человек из УГРО.
Все в бронежилетах, при оружии, у всех на руках нейлоновые голубые перчатки. У одного из сотрудников на поводке была собака, которой предварительно дали понюхать одну из вещей, принадлежавших Людмиле.
Стас первым подошел к воротам перед коттеджем. Охрана попыталась противиться проникновению полиции на территорию коттеджа Анжелики Орбеловой, но Корнилов предъявил ордер и посулил серьёзные административные и уголовные взыскания, за препятствие следствию.
Охрана, помешкав, уступила и мы вошли внутреннюю территорию дома Анжелики Орбеловой.
Я, с удивлением поняла, что помимо отчаянного рвения помочь Стасу раскрыть тайну исчезновения Елизаровой, чувствую так же и некую необъяснимую экзальтацию. Как бы глупо и восторженно это сейчас не прозвучало, но мне было приятно осознавать, что я могу способствовать восстановлению справедливости, что я могу помочь раскрыть преступление.
Может Карабанов был не так уж и не прав, относительно моих способностей. Трудно, наверное, переоценить их положительную сторону в подобных делах.
Как оказалось, самой Анжелики в доме, на данный момент, не было. По сообщению от дворецкого Орбеловой, Анжелика отлучилась на срочную и важную встречу.
— Тем лучше, — не хорошо улыбнувшись, ответил Стас.
Полицейские не церемонились. Нет, я понимаю, что они пришли с обыском и целью во чтобы ни стало обнаружить улики присутствия в этом доме Людмилы Елизаровой. Но сотрудники Уголовного розыска, как и Стас с Сеней и Колей действовали не просто бесцеремонно, а нарочито грубо. В доме всё буквально переворачивалось вверх дном, потрошились шкафы, снимались картины и зеркала, с полов сдирали ковры, проверялась постель и личная одежда.
Применялось различное трассологическое и микротрассологическое оборудование. Полицейские фотографировали различные предметы и апартаменты дома. Многие вещи подвергались дактилоскопическому исследованию. А уж огромная овчарка, по кличе Фош, лазила и нюхала везде, где только ей вздумалось, оставляя заметные следы лап.
Я согласна, что если Анжелика Орбелова причастна к похищению Людмилы и убийству Катерины Ореховой, о котором рассказал мне Стас, то она заслуживает сурового отношения со стороны правоохранительных органов. Но всё равно такое нарочито грубое и порывистое поведение полицейских меня порядком впечатлило.
Я не торопилась. В сопровождении Стаса и Сени я прошла по холлу первого этажа, обошла несколько комнат. Стас, однако, почти сразу предложил подняться на самый верхний этаж, точнее на чердачное помещение.
— Почем именно туда? — спросила я.
— Людмилу не похитили, она согласилась поехать с Анжеликой добровольно, — пояснил Стас, — значит нет смысла заключать её в подвал или погреб, но тем не менее нужно контролировать её перемещение и минимизировать риск побега, и так чтобы она это не поняла, или поняла, но не сразу. Лучше всего это сделать, поселив её на самом верхнем этаже.
— А… — только и выдала я. — Ну, да…
Надо ли говорить, что ещё до того, как мы подошли к двери, ведущей на чердачную комнату, меня «накрыли» воспоминания Людмилы. Это был шквал из быстро и резко сменяющихся эпизодов из жизни Людмилы!
Ничего особенного. Людмила в больничной кровати, в окружении мониторов медицинской техники и капельницы, Людмилу навещал нанятый Анжеликой доктор, которому щедро заплатили, чтобы он молчал. Орбелова навещала Анжелику, они часто беседовали о Сильвестре, но большую часть слов я не смогла различить.
Зато потом, я увидела, как Людмила, едва поправившись силится подняться с постели, но её удерживают охранники Анжелики.
— Ты не понимаешь! — кричит Людмила. — Мои родители будут думать, что я погибла!
— Все должны думать, что погибла! — произнесла Орбелова холодным и властным голосом.
По её быстром командном жесту, стоявший неподалеку доктор, что лечил и наблюдал рану Людмилы, проворно подскочил к девушке и, пока ту удерживали охранники, что-то вколол ей в вену, на сгибе локтя. Через полминуты Елизарова обмякла, а ещё через несколько секунд она «отключилась».
Следующее ворвавшееся в мое сознание воспоминание, показало, как Людмила, бледная, всё ещё слабая, тайком выбирается через окно в своей комнате. Все окна были специально сделаны так, что у них открывается на проветривание лишь верхняя секция, до которой не дотянутся даже если встать на подоконник во весь рост.
К тому же эти секции были слишком маленькими, чтобы в них пролез взрослый человек.
Чтобы выбраться из заточения Людмила прибегла к искусству обольщения и соблазнения, которое не растеряла даже в таком патовом состоянии. Умело манипулируя чувствами одного из охранников, девушка уговорила его помочь ей сбежать. Тот, вооружившись инструментами, не заметно для прислуги и остальных охранников разобрал конструкцию одного из окон, чтобы его можно было открыть нараспашку.
Я увидела, как Людмила сбежала в город и узнала, что она и правда попыталась связаться с родителями. Однако, в городе её поймали люди Орбеловой и привезли обратно в этот дом.
Охранника, который ей помог избили при ней так, что тот уже вряд ли когда-то сможет даже самостоятельно питаться, не говоря уж о том, чтобы ходить.
Людмила, которую Анжелика заставила смотреть на происходящее умоляла её прекратить этот ужас. Однако Орбелова тогда ответила:
— «Его мучения на твоей совести».
Саму Людмилу из комнаты на чердаке перевели в другое помещение, более подходящее её положению, по мнению Анжелики.
Я вывела Стаса и Сеню из дома, за нами последовало ещё двое сотрудников УГРО. На глазах изумленной прислуги дома, мы прошли к небольшому подземному паркингу, около коттеджа Орбеловой. Здесь в уюте бережно хранились несколько дорогих автомобилей с оригинальным и очень дорогим тюнингом (по моей прикидке, Орбелова за каждую тачку заплатила не менее полу миллиона долларов). На фоне дорогих стальных красавиц ярко выделялся огромный автодом на базе автобуса «Мерседес».
— Здесь, — шепнула я Стасу.
Корнилов быстро велел Сене позвать понятых. Когда двое случайно избранных свидетеля приблизились Стас и двое сотрудников полиции вошли внутрь передвижного дома.
Я тоже заглянула внутрь и была поражена роскошью апартаментов автодома. Надо признать, что со вкусом и чувством прекрасного у Анжелики явно полный порядок. Автомобиль был достоин перевозить главу любого европейского государства!
Через несколько мгновений Сеня на руках вынес из автодома Людмилу Елизарову. Выглядела она ужасно: бледная, с впалыми глазами и синяками под ними. Её кожа приобрела синюшный оттенок, как у утопленницы, а шикарные некогда золотисто-рыжие волосы превратились в косматую, сбившуюся в клоки гриву. Но, к моему облегчению девушка не была избита, на её теле, при первом взгляде, не были заметны синяки, кровоподтёки или следы мучений.
Однако, цепляясь за шею Сени, Людмила билась в судорогах, дрожала и фанатично шептала:
— Ещё… дайте мне ещё! Пожалуйста!.. Мне так плохо… прошу вас…
Понятые пришли в ужас, увидев состояние девушки.
Причина её внешнего вида, цвета лица, судорог и странной мольбы обнаружились в руках вышедшего следом за Сеней Стаса.
Я нервно сглотнула и, непроизвольно, прижала руки к губам — Корнилов вынес на свет несколько использованных шприцов, о назначении которых можно было догадаться по внешнему виду Людмилы.
После того, как понятые зафиксировали обнаружение несчастной девушки и наличие шприцов, Сеня проводил их внутрь. Я тоже зашла в автодом, где Арцеулов, как раз показывал пораженным и изумленным понятым кровать Людмилы с ремнями у изголовья и торца кровати.
Я увидела гораздо больше, чем понятые, Стас или Сеня. Перед моими глазами за несколько мгновений пронеслись дни, которые Людмила провела привязанной к кровати. Девушку кормили силой, и с отработанной периодичностью вкалывали дозу наркотичского вещества. Раз за разом, день за днём, люди Анжелики превращали Елизарову, фактически, в рабыню не способную и дня прожить без очередной дозы.
— Ника?
Воспоминания Людмилы померкли и иссякли, рядом со мной стоял Сеня, осторожно касаясь моего плеча.
Я подняла на него взгляд.
— Ты что-то увидела? — спросил он участливо.
Я молча кивнула, глядя на смятую и очень несвежую постель, в которой силой удерживали Елизарову.
Что же должно было двигать Анжеликой Орбеловой, чтобы она обрекла несчастную Людмилу на существование зависимое от опасных наркотических веществ! Ради чего она сломала жизнь девушке, которая видела в ней защиту и спасение от тирании Сильвестра Гольшанского?! Ради чего?..
Она не собиралась убивать её, это было понятно, но ей было крайне необходимо, чтобы все думали, что Людмила мертва. А для этого, конечно, её никто не должен был видеть.
Но, зачем это Анжелике?! Чего она добивалась?!
Все свои видения я вкратце пересказала Стасу, но о многом Корнилов уже догадался и сам.
— Подозреваю, что Орбелова намеревалась использовать исчезновение Людмилы против Сильвестра, — ответил Стас. — Не знаю за что именно, но скорее всего Анжелика за что-то очень злится на Сильвестра.
Мы, я, Сеня, Коля и Стас сидели в салоне «Дефендера» и наблюдали, как Людмилу осторожно сажали внутрь микроавтобуса УГРО. Корнилов распорядился, чтобы обнаружение Людмилы пока оставалась в тайне, и чтобы вместо больницы её пока подержали на одной из конспиративных квартир Управления. Это было нужно для успешного завершения задуманной им комбинации.
— Что теперь? — спросил Коля, когда микроавтобус с Людмилой внутри уехал от дома Орбеловой.
— Теперь, — усмехнулся Стас, — ждём выпуски новостей.
Я, Коля и Сеня изумленно уставились на него.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Пятница, 29 января.
Клочки сигаретного дыма срывались с конца тлеющей сигареты и уплывая вперёд, таяли в морозном воздухе.
Стас посмотрел им вслед и перевёл взгляд на широкую Москву-реку.
Эта широкая, рассекающая на двое столицу, водная «артерия» сейчас имела такой же блеклый и унылый серо-стальной окрас, как и нависшее над городом небо.
За спиной у Корнилова резко затормозил бронзового цвета Lexus RC.
Стас обернулся, из автомобиля вышел мужчина с красиво уложенными, поседевшими волосами и импозантными бакенбардами. Не смотря на температуру в минус двенадцать, мужчина вышел из автомобиля в расстёгнутом сером пиджаке, одетом поверх тёмно-синего свитера. На шее у владельца Лексуса красовались громоздкие чёрно-желтые наушники.
— Подполковник Корнилов? — спросил мужчина, подойдя к Стасу.
Тот выдохнул сигаретный дым и кивнул.
— Добрый день, — поздоровался Стас.
— Вряд ли приватная встреча с офицером полиции знаменует собой добрый день, — качнул головой Леон Корф, становясь рядом со Стасом.
Так же, как и Корнилов он облокотился на металлическую балюстраду Пушкинского моста.
— По телефону вы сказали, что у вас есть для меня интересное предложение, — произнес Аккорд.
Стас снова кивнул и щелчком пальца отправил окурок в стоящую неподалёку урну.
— Так и есть.
— Почему нельзя было обсудить это по телефону?
— Потому что я хочу быть уверен, что предмет нашего разговора останется между нами, — ответил Корнилов и, одарив Леона долгим выразительным взглядом, добавил. — Навсегда.
— Становится всё интереснее, — оценил Корф. — Слушаю вас.
Стас пожал плечами.
— Вы уже довольно долго ищете того, кто подставил вас перед Гольшанскими.
Корнилов не спрашивал, а утверждал.
— Допустим, — чуть прищурив глаза, ответил Леон. — А откуда вы знаете, что меня подставили, господин подполковник?
— Аккорд, мне достаточно хорошо известны ваши методы, способы и аргументы, которыми вы пользуетесь для разрешения тех или иных противоречий, — прохладно ответил Корнилов. — Не будем отнимать время друг и друга. Я знаю человека, который вас подставил.
— И кто он? — Аккорд пытался скрыть свою нетерпеливость, но у него этого плохо получалось.
— Не так быстро, — осадил его Стас.
Корф усмехнулся.
— Так и думал, что будет какое-то условие.
— Иначе я бы не стал встречаться с криминальным авторитетом, — заметил Стас.
— Логично, — согласился Леон. — И какое у вас условие?
— Я собираюсь поймать убийц, но они слишком влиятельные и довольно опасные люди. Наверняка они попытаются помешать мне и моим коллегам осуществить задуманное.
— А от меня вам что нужно? — седые брови Леона чуть подобрались вверх.
— Чтобы вы прикрыли меня и моих людей, если понадобится, — ответил Стас.
Леон размышлял не долго.
— Знаете, господин подполковник, — задумчиво глядя на реку, проговорил Аккорд, — если бы не ваша слава, как честного и порядочного следователя, я бы не задумываясь послал вас куда подальше.
Леон хмыкнул и продолжил:
— Но, в данном случае я готов рискнуть.
Он посмотрел на Стаса.
— Только почему вы вынуждены обратится ко мне? Неужели у полиции нет сил противостоять каким-то бандам? Или полиция кого-то боится?
Корф улыбнулся белозубой, насмешливой улыбкой. Но от тяжелого взгляда Стаса его улыбка тут же скисла.
— Полиция, — промолвил Корнилов веско и жестко, — никого не боится, уверяю вас, господин Корф. Но мне будет не удобно прибегать к помощи коллег в данном вопросе. Я бы хотел, чтобы меня подстраховали именно вы.
— Почему?
— Потому что вы меньше обременены ограничениями уголовного кодекса, чем я или любой другой полицейский.
— Интересный аргумент, — оценил Корф, — но, пожалуй, правдивый.
Он вздохнул, потянулся и кивнул.
— Ладно… Я согласен. Уверен, вы меня не обманете. А что за «влиятельные люди», которых вы опасаетесь? Я их знаю?
— Думаю, что да, — чуть ухмыльнувшись, ответил Стас. — Именно эта семья обвинила вас в жестоком безрассудном нападении на их дом и покушении на убийство.
Левый уголок рта Корфа дёрнулся вверх.
— Да вы верно спятили, господин подполковник…
— Возможно, — перебил его Стас, — вот только я собираюсь доказать причастность всей их семьи к серии преступлений, от которых им не отвертеться. Понимаете, чем это чревато для них?
— Уж не хотите ли вы сказать, что Гольшанские могут всей семьёй отправится за решетку?
Леон не скрывал насмешки и пренебрежения в своём голосе, однако Стас заметил плотоядный блеск в его глазах. Такая перспектива была более, чем желательна для Аккорда, и Стас отлично это знал. Именно на непомерные амбиции Леона Корфа он и рассчитывал, предлагая тому сотрудничество.
Корнилов отлично знал историю противостояния Леона Корфа и Сильвестра Гольшанского. И Стас почти не сомневался, что если у Аккорда появится внезапная возможность окончательно утопить Гольшанских, он ею воспользуется.
— Скорее всего, — Стас не торопился радовать Корфа, хотя и чувствовал, что тот внутренне замер, лелея надежду, — именно так и случится.
Корф несколько мгновений испытующе глядел на Стаса. Корнилов видел, что он сомневается, но ему хотелось верить. Аккорду очень хотелось верить, что Гольшанских можно победить. Да ещё, фактически, на половину чужими руками. Звёзды совпадают слишком уж хорошо, чтобы не воспользоваться такой возможностью.
— Хорошо, — кивнул он, наконец. — Но имейте ввиду, на открытую войну с Гольшанскими я не пойду.
— Этого и не понадобится, — пообещал Стас, — будет достаточно продемонстрировать готовность к крайним мерам.
— Это я умею лучше всех, — хищно улыбнулся Корф.
— «Поэтому то я и обратился к тебе» — глядя в лицо Аккорда, подумал Стас.
— До встречи, — сказал Стас, — я свяжусь с тобой в ближайшие часы.
— Часы? — недоуменно переспросил Корф.
— Да, часы, — подтвердил Стас, — ты не ослышался. До скорого.
— До скорого… — явно удивленно, проговорил вслед Стасу Леон Корф.
***
После встречи с Аккордом, Стас съездил в больницу к Диане, а затем созвонился с сотрудниками УГРО, которые отвечали за безопасность Людмилы. Как выяснилось, девушка по-прежнему была в довольно тяжелом состоянии.
Врач, который её осматривал сказал, что она выживет, но её организм серьёзно пострадал от воздействия на центральную нервную систему.
По анализам, содержание в крови девушки эфира бензоилэкгонина могло легко вызывать передозировку с почти гарантированным летальным исходом.
Стас мысленно выругался и подумал, что если Анжелике удастся сбежать из страны, он должен сделать всё возможное, что Орбелова предстала перед судом. Люди, способные обращаться так с другими людьми, способные так безжалостно жертвовать чужими жизнями ради собственной мести ненамного лучше монстров вроде Сумеречного портного.
Через час езды, Стас был возле дома Гольшанских. Он наблюдал за ними с безопасного расстояния, используя бинокль со светоотражающим покрытием на линзах. Качество оптики было великолепным, и Стас без труда мог рассмотреть марку сигареты, которую курил один из охранников в доме Гольшанских.
Вот, наконец, открылись главные ворота, и с территории внутреннего двора дома Гольшанских выехал белый фургон Шевроле. На борту машины красовался логотип компании, которая занимается продажей и установкой систем домашнего климат-контроля. А так же предоставляет сервисные услуги. Именно под витом работников такой компании в доме Гольшанских около двух часов трудились пара сотрудников УГРО. Стас специально вызвал двух опытных оперов из Санкт-Петербурга, так как ему нужны были полицейские со «свежими», не мелькавшими нигде, по Москве, лицами. То есть такие люди, в которых служба безопасности Гольшанских не узнает сотрудников УГРО. К тому же эти ребята имеют очень длинный послужной список из всевозможных операций под прикрытием. Можно сказать, что это их конёк.
Ожила рация, Стас быстро взял её и поднёс лицу:
— Слушаю.
— Все сделано, — ответил ему бесстрастный мужской голос.
— Отлично. Спасибо, парни.
— Это было не так уж сложно, — усмехнувшись ответил один из питерских оперативников, — обращайтесь.
— Обязательно, — хмыкнул Стас и прервал связь.
Белый фургон свернул на шоссе и на скорости уехал прочь.
А Корнилов остался на своем месте. Он продолжал наблюдение.
Он, образно говоря, «забросил приманку» и сейчас ждал зверя. Ждал хищника, который, если Стас всё правильно рассчитал должен появится сегодня.
Если бы этот «зверь» был умнее он, конечно же, сначала всё детально и досконально проверил, а уж потом только подумал стоит ему что-то предпринимать или нет. Именно так поступил бы, например, полковник Родион Датский, к примеру.
Этот действовал бы максимально осторожно и даже демократично. Он бы тратил драгоценное время на проверку всех вариантов и обработку огромного количества малозначительных данных.
Во-многом, Стас именно поэтому и не рассказал о своих подозрениях Датскому. Родион бы лишь спугнул Гольшанских, и те обязательно бы скрылись за границей, откуда им совсем не обязательно возвращаться на родину в ближайшие лет пятнадцать-двадцать.
На дороге, вдалеке из-за лесополосы появились сразу три громоздких внедорожника с затемненными стёклами. Корнилов навёл на них бинокль и присмотрелся к номерам. Как только он увидел цифры, его рот расплылся в злорадной ухмылке.
— Ну, наконец-то, — пророкотал он довольным голосом.
ЕЛИЗАВЕТА ГОЛЬШАНСКАЯ
Пятница, 29 января.
Елизавета всегда считала, что она умеет сдерживать эмоции и истинные чувства, не давая им вырваться наружу до тех пор, пока не останется наедине с собой.
Но Анжелике Орбеловой, которая сейчас сидела напротив и уже с час тараторила про несчастного Сильвестра и многочисленные беды, свалившиеся на семью Гольшанских, она бы с удовольствием выдрала несколько клочьев волос.
— Это просто ужас, какой-то! — абсолютно фальшиво сетовала Анжелика. — Сначала этот арест Сильвестра, потом нападение на ваш дом!.. Господи! Хорошо, что никто не погиб!
— Да, действительно, — холодно и сдержанно отозвалась Елизавета.
В голове она перебирала варианты того, как бы по деликатнее выставить Анжелику из дому. Быть с ней грубой Елизавете не хотелось. Не потому что она дорожила чувствами и отношениями с бывшей женой своего сына, а лишь из-за банка, которым владела Анжелика. «ORBEL group» набирали силу, разрастаясь на территории России и в ближайшим зарубежье, и ссорится с ними сегодня, без основательных причин, совсем не стоило.
— Когда я узнала о случившемся, я сразу же решила, что должна помочь вам! — с неизменной искусственной запальчивостью продолжала Анжелика.
— «Как же», — подумала про себя Елизавета, м «Скорее ты, жаба крашеная, прыгала от радости и жалела, что хоть кого-то из нас не пришили».
А потом Елизавета вспомнила встречу с Аккордом и его слова: «Посмотрим, кто предложит тебе или мне свою помощь».
Теперь она взглянула на Анжелику другим взглядом. Если рассуждения Корфа верны… Уж не пришла ли Анжелика, чтобы предложить помощь? Неужели, наглое нападение на дом Гольшанских дело её кривых и загребущих рук? Неужели ей мало тех денег, что отняла при разводе у Сильвестра и теперь эта двуличная дрянь хочет погубить всю семью Гольшанских?
При мысли об этом, Елизавету захлестнул приступ гнева. Она представила, как берёт одну из чашек с кофе, которые стоят на столике между креслами и выливает оставшееся содержимое в лицо Анжелике. Прямо в наглую и лживую улыбку на её лице, с тонной косметики. Елизавета даже улыбнулась представив себе, как Орбелова верещит от боли и носится по кабинету, зажмурив глаза.
Однако, Анжелика восприняла улыбку Елизаветы по-другому.
— Я знаю, что виновата перед Сильвестром и вами лично, — жалобно и грустно проговорила Анжелика. — И мне бы очень хотелось загладить свою вину своей помощью вам.
Лживая участливость Орбеловой была противна и невыносима.
— Ладно, — усмехнулась Елизавета испытующе глядя на свою собеседницу.
Она взяла чашку с кофе и отпила, кофе был уже подостывший.
— «Жаль,» — подумала Елизавета.
Тут в кабинет вошёл один из охранников Гольшанских, быстро подошёл к Елизавета и что-то произнёс ей на ухо.
Елизавета порывисто обернулась и обожгла мужчину яростным взглядом.
— Так зачем же вы их впустили?!
— С ними спецназ, человек десять, все с автоматами. Мы не могли их не впустить, Елизавета Марковна.
— Чёрт, — Елизавета быстро встала и взглянула на Орбелову. — Договорим позже, милая. А сейчас тебе пора, тебя проводят.
Она кивнула охраннику и поспешила выйти из кабинета.
Внизу, на первом этаже дома собралась вся прислуга. Люди выглядели взволнованными и опаской, настороженно глядели на стоявших перед ними мужчин, одетых в одинаковые тёмно-синие синие куртки с ярко желтой надписью «Следственный комитет» на спине.
Одного из них Елизавета знала. Это он пришёл тогда в их дом и попытался арестовать Сильвестра. Капитан Карабанов.
— Что здесь происходит?! — властно спросила Елизавета. — Капитан Карабанов, по какому праву вы вламываетесь в наш дом?! У вас появились какие-то особенные полномочия, позволяющие вести себя, как вам вздумается?!
— Во-первых, я теперь майор, — преисполненная гнева речь Елизаветы, на Карабанова явно не произвела никакого эффекта. — А во-вторых, у меня есть все основания полагать, что вы в пределах вашего дома силой удерживаете Людмилу Елизарову.
Прислуга в доме Гольшанских мгновенно обменялась перепуганными взглядами. Кто-то из служанок прижал руки к лицу, охранники же смотрели на сотрудников СКР с угрюмым скептицизмом на лицах.
— Что за вздор! — повысила голос Елизавета. — Какие у вас доказательства?
— О, мы их найдём, — зловеще улыбнулся ей Карабанов и протянул какую-то бумагу с печатью. — А вы пока ознакомьтесь с ордером на обыск.
Елизавета взяла у него документ, а Карабанов повернулся к своим людям и энергично замахал рукой.
— Начинайте! — велел он.