СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Понедельник, 2 июня.

Что-то явно шло не так.

Вода неуклонно продолжала сочиться через трубу отвода канализации, игнорируя качество материалов и потраченное время.

Лежащий на кафельном полу мужчина, раздраженно, сдавленно рыкнул.

-Да что ж с тобой такое твориться...-процедил он сердито.

Он уже два раза разбирал и собирал трубы домашнего умывальника.

Но проблема с протеканием, не смотря на его усилия, продолжала оставаться актуальной.

Он сел, потянулся за тряпкой. Вытер руки и бросив тряпку рядом, на пол, тяжело вздохнул.

Скрипнула дверь ванной.

Он поднял взгляд.

К дверному косяку прислонилась женщина с темно рыжими волосами до плеч.

Кроме длинной рубашки и трусов на ней ничего не было.

В руках она держала исходящую паром чашку.

-Ну, как успехи, «Марио»?

-Очень смешно, Рита.-вздохнул мужчина.-Почему, каждый раз, когда я пытаюсь подчинить сантехнику в доме, ты называешь меня Марио?

-Корнилов,-усмехнулась в ответ Рита.-Потому, что ты возишься с трубами и у тебя каждый раз новый уровень.

-Ну, тогда этот уровень я почти прошел.-Станислав Корнилов, улыбнулся глядя на свою жену, любуясь ее обнаженными ногами.

-Поторопись,-хихикнула Рита.-Завтрак почти готов.

-А что у нас сегодня?-спросил Стас, снова ложась под раковину.

-То, что ты любишь, милый.

-О,-хмыкнул Стас.-я люблю, почти всё, что ты готовишь.

-Тогда тебе понравиться.

-Не сомневаюсь.-вздохнул Корнилов.

Он разобрал трубы в третий раз. Наконец-то, со злым торжеством обнаружил неполадку, и начал собирать обратно, когда раздался звонок его мобильного.

Стас подхватился.

Судя по ригнтону звонил кто-то из его оперов.

Или Домбровский, или Арцеулов.

Он выскочил из ванной комнаты, быстрым шагом пересек холл.

Из комнаты ему на встречу вышла Рита, с чашкой в одной руке и звонящим телефоном в другой.

С равнодушным видом она передала телефон мужу.

Тот быстро чмокнул её в щеку и зайдя в комнату, закрыл за собой двери.

На дисплее смартфона белела фамилия капитана Домбровского.

Стас посмотрел в окно, на двор внизу, на автомобильную парковку.

Он уже знал, зачем звонит Домбровский. Догадывался. Предчувствовал. Представлял.

Стас принял вызов, поднес телефон к уху.

-Стас, здорово! У нас...-поспешно начал Домбровский.

-Какие на этот раз?-проговорил Стас размеренно и тихо.

-Что?

-Какие розы на этот раз?

Домбровский замолчал на пару мгновений.

А затем с тяжестью и досадой произнёс:

-Красные... Ящер говорит, что это Баркароле...

-Понятно.-вздохнул Стас.-Скинул мне адрес?

-Так точно.

-Ждите. Сейчас буду.

-Давай.

-До встречи.

Прежде, чем выйти из комнаты, он несколько мгновений постоял перед окном.

Стас подбирал формулировки, чтобы помягче сообщить Рите, о том, что завтракать ей придется сегодня одной.

Опять.

Однако, когда он вышел из комнаты, то увидел стоящую возле дверей Риту.

Её изумрудно-зеленые глаза, которые когда-то сразили и пленили его, смотрели укоризненно, осуждающе.

-Опять сваливаешь?-с сердитой язвительностью спросила она.

-Рита, это...

-По работе.-кивнула она.-Я знаю.

Он вздохнул. С каждым разом эти диалоги давались ему хуже и хуже.

-Я постараюсь вернуться пораньше.

-Ой,-Рита раздраженно вскинула ладони, и направилась на кухню.-Когда ты так говоришь, тебя можно даже к ужину не ждать! Езжай, Корнилов. Ты же единственный следователь в Москве! Без тебя никак не обойтись...

Стас с сожалением, но бессильно проводил её взглядом, пока она не скрылась за поворотом, в конце холла.

Затем он услышал, как хлопнула дверь на кухню.

Корнилов поджал губы, цокнул языком.

Видит бог, у него прекрасный брак. Любимая жена, любящая и любимая дочь. И он всегда старался быть внимательным и заботливым, мужем и отцом.

Но, как бы ему не хотелось, он не мог не замечать ползущие по благополучию его брака, змееподобные, хищные трещины.

Пока их не много. Но с каждым годом их число прибывает.

Он чувствовал это. И Рита тоже.

Он знал, что сейчас она сидит на кухне.

Возле нее стоит чашка с остывающим чаем. Она смотрит в окно с сердитой обидой и раздраженным разочарованием.

Стас наскоро переоделся, обул ботинки, накинул куртку и вышел из квартиры.

Спускаясь по лестнице, он прочитал SMS от Николая.

Адрес был ему знаком.

Это недалеко от окраины столицы.

Дорога до пункта назначения не заняла слишком уж много времени. Всего около получаса, плюс-минус.

Полицейские машины он увидел издалека.

Два полицейских УАЗа Патриот, стояли прямо на повороте, перед кирпичной аркой.

Стас припарковал свой чёрный Land Rover Defender, рядом с УАЗами.

Выбрался наружу. Вдохнул прохладный, отдающий влагой воздух.

Бросил хмурый взгляд в небо.

Оно было водянисто-серым, пасмурным.

Не совсем то, что рассчитываешь видеть в начале июня.

Стоящий возле УАЗов полицейские кивнули ему, когда Стас проходил мимо.

Корнилов ответил таким же небрежным кивком.

Он прошел под аркой, со старой кладкой, и оказался во внутреннем дворе.

Здесь в воздухе повис плотный, сочный запах мокрой древесной коры и сырой земли.

На асфальте, в лужах блестели кусочки неба.

Квадратный двор по периметру окружали ровные шеренги ветвистых тополей и мелких кустарников.

А центр занимали восемь, вытянувшихся, длинных, застекленных теплиц.

Точнее это были розарии.

Между теплицами вились и путались витиеватые, мощенные тропки.

Сейчас десятки полицейских бродили по территории теплиц, полностью игнорируя аккуратные дорожки.

Работали эксперты. Сверкали вспышки фотоаппаратов.

Криминалисты дотошно изучали местность. На траве и асфальте уже желтели яркие таблички с пометками возможных улик.

Двое полицейских внимательно опрашивали трёх мужчин и одну женщину.

Все четверо напуганы, впечатлены и шокированы.

Женщина с красными от слез глазами.

Мужчины все отвечают сбивчиво, не впопад.

Стас вздохнул. Скорее всего они и вызвали полицию.

А значит именно они нашли тело. А значит видели то, что видеть обычным людям совсем не стоит.

Стас пошел по дорожке. Он дошёл до предпоследней теплицы.

У входа стоял крепко сложенный, мускулистый бородач.

Он был облачен в потертую, кожаную куртку с байкерскими нашивками.

На ногах носил пятнистые, камуфляжные брюки и черные берцы, с массивной подошвой.

Из-под куртки бородача скалился клыкастый, красноглазый череп.

А на мускулистой шее, с левой стороны пестрела цветная татуировка с агрессивным вепрем.

Старший лейтенант Арсений Арцеулов. Бывший сотрудник ФСКН.

Несколько десятков операций под прикрытием. Четыре раза уже получал капитана.

Четыре раза становился фигурантом грандиозных скандалов.

Чаще всего, разбив кому ни будь лицо или сломав пару ребер.

И четыре раза менял погоны.

-Привет, Стас.-Арцеулов протянул Корнилову свою широкую ладонь с волосатыми пальцами.

Арцеулов был настоящим здоровяком. Потому, что даже Стас с ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров, уступал ему на добрых пол головы.

К тому же Сеня был широк в плечах и в груди.

А его руки бугрились от вздувшихся бицепсов.

Впечатление портил только объёмистый живот выпирающий под футболкой.

-Привет.-Корнилов пожал ладонь Арсения.-Коля и Ящер внутри?

-Ага.-кивнул Сеня.

Стас остановился у порога, завешенного клеенчатой занавеской.

-Ящер сказал...-Арсений не договорил, опустил взгляд.

Стас искоса взглянул на него.

-Договаривай.-приказал он.

-Ящер предполагает, что девчонке двадцати нет... не было...-пробормотал бородач.

Его густые, кустистые светло-рыжие брови сдвинулись вместе.

Он басовито прокашлялся, с хрустом сжал кулаки.

Стас тронул его за плечо. Тот поднял на него угрюмый взгляд.

Мало кто мог поверить, но этот видавший виды здоровяк, был довольно чувствительным и даже ранимым.

Стас отодвинул клеенчатую занавесь. Вошел внутрь.

Залетевший в розарий порыв влажного воздуха шевельнул сочно-зеленые листья роз.

Стас остановился рассматривая длинные ряды высоких стеблей травянистого цвета.

Он был слегка впечатлен много сотенным обилием крупных, карминовых бутонов роз Баркароле.

Из-за того, что нижние лепестки бутонов были намного темнее верхних, отчасти создавалось впечатление что розы Баркароле светятся мягким, плавным мистическим сиянием.

-Стас?

Он повернул голову влево. Увидел щуплого брюнета в синем, деловом костюме, с вихрастой, пышной прической.

Тот помахал ему рукой, из-за четвертого ряда роз.

Корнилов оглядел розарий, бросил взгляд на стеклянный потолок.

И подошел к брюнету.

-Здоров, Коля.-он пожал небольшую руку Николая Домбровского.

-Идём.-будничным тоном сказал он.

И не вдаваясь в подробности, повернулся и пошел вдоль рядов стеблей роз.

Стас двинулся следом.

Розарий был перенасыщен сильным, плотным, почти осязаемым запахом роз.

Сладковатый и сырой, с фруктовым, душистым привкусом густой аромат насквозь пропитал кислород в застеклённых стенах.

Ступая по гравийной дорожке, следом за Домбровским Стас снова взглянул на розы.

Карминовые бутоны не много клонились в их сторону.

А слегка влажные листья трепетали от залетавших дуновений ветра.

Они неожиданно напомнили Стасу человеческие ладони. А их тихий шелест-шум оваций.

Розы аплодировали. Они радовались. Они восторгались случившимся.

Николай остановился, обернулся и пропустил Стаса вперёд.

-Иди один.-попросил он.-Я... я уже насмотрелся. Пойду перекурю с Сеней. Ты не против?

-Иди.-кивнул Стас.

Он увидел впереди мужчину в белом комбинезоне.

Тот сидел на корточках возле открытого чемодана.

Подходя к нему Стас ощутил знакомое всасывающее чувство в области живота.

И обманчивое, почти сонливое спокойствие.

Он часто так реагировал, когда знал, что сейчас увидит тело, растерзанное очередным, человекоподобным монстром.

Услышав шорох шагов Стаса, судмедэксперт обернулся.

Случайный блик сверкнул на его очках.

Он молча встал и сделал шаг в сторону.

Стас остановился.

Она была в кругу лепестков роз, они окружали ее затейливым ореолом.

Она лежала на боку, свернувшись калачиком.

Он не тронул её волосы. Такие же прекрасные, длинные и густые, как и у других жертв.

Но он раздел и обнажил её, так же, как и других жертв.

Он освободил её юное, хрупкое, тонкое тело не только от одежды.

Он избавил её от тесноты собственной кожи.

Корнилов молча рассматривал багровые, кроваво-сангиновые, влажные волокна поверхностных, соединительных тканей.

Они обтягивали узловатые мышцы рук и ног.

Охватывали грудь, шею и живот.

Стас тяжело сглотнул. Он не отвёл взгляда.

Вены в теле не были задеты. Как и в предыдущих случаях.

Поэтому на теле девушки сейчас медленно, нехотя засыхала вязкая и липкая, ярко-алая артериальная кровь из разорванных капилляров подкожных слоев.

Он задержал взгляд на ее белеющих, выпирающих глазных яблоках и черных точках зрачков.

Глаза казались игрушечными.

Он перевел взгляд на её приоткрытый рот. Между зубов угадывался язык.

Кричала ли она, когда он с неё ещё с живой последовательно сдирал слои кожи.

Может быть она умоляла его не делать этого? Может быть даже клялась, что никому ничего не скажет, лишь бы он отпустил её?

Может быть в панике целовала и обнимала его ноги, а может пыталась бежать и звать на помощь?

Может быть.

Стас закрыл глаза. Опустил взгляд. Вздохнул. Коротко сглотнул.

-Рассказывай.-не открывая глаз, велел он судмедэксперту.

Ящер поправил очки и разведя руками начал:

-Время смерти около четырёх утра.

Стас сцепил зубы. Он был в постели. С женой. Они занимались любовью.

А в это время, он убивал.

-Но точно сказать смогу после вскрытия,-продолжал Ящер.-Как ты понимаешь, отсутствие кожных покровов затрудняет...

-Дальше.-потребовал Стас.

-Кхм-кхм.-Ящер прокашлялся.-Как и в предыдущих случаях жертва скончалась от болевого шока и кровопотери не совместимой с жизнью.

Он обошёл тело.

-Мышечные и соединительные ткани почти не повреждены. Кожу он снимал постепенно. Сначала сделал надрез возле основания шеи, вот тут между позвонком С7 и D1. Затем сделал надрез возле копчика. А потом длинным порезом через левую сторону спину соединил оба надреза. Затем снял кожу с правой стороны спины. Надрезы совершались крайне острым предметом с тонким лезвием и наклоном впереди. Предположительно это медицинский скальпель. Но я думаю, что скорее всего нечто крупнее, например хирургический нож.

-Почему?-спросил Стас и посмотрел на Ящера.

Тот стоял на колене, возле тела. Он поднял голову, взглянул на Стаса.

-Такие широкие и длинные порезы легче делать хирургическим ножом, с более длинным лезвием и рукоятью.

Стас кивнул.

-Продолжай.

Когда Ящер закончил отчет о первичном осмотрел тела, Стас лишь вздохнул.

Ничего нового.

Все то же самое.

Мёртвая девушка без кожи, лежащая в кругу лепестков.

Отсутствие улик. Кровь. И розы. Опять розы.

На этот раз чёртовы Баркароле.

Стас равнодушен к цветам. Но розы он постепенно начинал ненавидеть.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 2 июня.

-Поторопись!

Я закрыла глаза. Вздохнул, медленно, тихо постукивая кончиком ручки по тетради.

Наша учительница по химии, Тамара Вячеславовна, никогда не отличалась терпением.

И тем скорее иссякало её терпение, чем больше она раздражалась из-за того, что директор школы заставил её выйти в выходной день.

Пусть и всего на сорок с лишним минут.

Поскольку Станиславу Владимировичу она возразить никогда не осмелиться вся её выпирающая желчь и язвительность полной порцией доставалась мне.

Знала бы она, что наши с ней желания, на данный момент идеально совпадают.

Я бы тоже, хотела, как можно скорее дописать эту гребаную контрольную, сдать, забыть и свалить отсюда поскорее.

И я бы возможно давно бы уже это сделала, если бы кое-кто не ходил вокруг, стуча каблуками и ежеминутно нависая надо мной.

-Лазовская!

Я вздрогнула. Закрыла глаза. Голос у Тамара Вячеславовны, скрипучий и визгливый.

Как у простудившейся вороны.

Я подняла на неё взор.

Она снова стояла на до мной.

Руки сложены на груди. Губы, накрашенные ужасной, темно-красной помадой, со злостью поджаты.

Глаза из-под очков впились в меня с лихорадочной ненавистью.

-Ты собралась тут до вечера сидеть?! Не знаю, как у тебя, а у меня таких планов нет!

Конечно, подумала я, можно подумать я горю желанием в первую неделю каникул торчать тут, в жарком классе и корпеть над задачами по химии.

-Тамара Вячеславовна не кричите, пожалуйста.-миролюбиво ответила я.-Я уже заканчиваю.

-Живее!-визгливо прикрикнула она на меня.

Я чуть скривилась, нахмурилась.

-Хорошо, хорошо...-пробормотала я.

Учительница по химии продолжала топтаться рядом.

Я вздохнула. Предпоследняя задача по химии казалась нелогичной.

Не понятно было с чего начинать решение.

Но спустя пару минут, у меня появились кое-какие догадки.

Однако проверить их я не успела.

Моя тетрадь со свистом выпорхнула из моей руки.

-Всё!-объявила Тамара Вячеславовна, прижимая мою тетрадь к груди.-Время вышло. Результат узнаешь в Понедельник!

-Тамара Вячеславовна!-я развела руками.-Дайте мне пожалуйста, пол минуты. Я уже поняла, как решить...

-Лазовская, не испытывай моего терпения!-Тамара Вячеславовна, грозно, властно стуча каблуками прошла к столу.

Взяла сумку, пиджак. В руках у нее зазвенели ключи.

-Всё. Я закрываю класс!-объявила она.-Ты идёшь? Или здесь будешь ночевать?!

Я пару секунд обескураженно взирала на неё. Затем собрала свои вещи и сердитая вышла из класса.

За моей спиной Тамара Вячеславовна поспешно закрыла кабинет.

Я подождала, пока она пройдёт. Идти вместе с ней мне не хотелось.

Она обогнала меня. Да так поспешно и ретиво, что на лестнице два раза споткнулась и чуть не пересчитала хребтом все ступеньки.

Хорошо, что не грохнулась. А то ещё сказали бы, что это я её из мести...

Оказавшись на первом этаже школы, я поспешно направила свои стопы к нашему актовому залу.

Я безбожно опаздывала. И кое-кто там уже наверняка все ногти сточил от переживания.

Подходя к дверям зала, я уже услышала глухо звучавшие, неуверенные ноты пианино.

Пианино? Значит я не опоздала.

Было бы гораздо хуже, если бы уже рычала ритм-гитара.

Подбежав к дверям, я остановилась.

Стиснув зубы от усердия, открыла их как можно тише, чтобы они как всегда не отозвались протяжным скрипом.

В актовом зале было темно.

Освещалась только деревянная сцена и синий занавес за ней.

Внизу, во втором ряду сидели пятеро человек.

Два завуча, два учителя музыки и историк.

Таков был состав комиссии отбиравших участников музыкального конкурса, который должен был состояться в следующем месяце.

И в котором должны были принять участие что-то около сотни школ.

Серьезное мероприятие, с серьезными призами.

Для первых трёх мест.

И именно на одно из этих мест, метила моя лучшая подруга, Лерка Логинова.

Я увидела её внизу, на четвёртом ряду. Она единственная из всех собравшихся здесь претендентов на участие светила мобильным телефоном.

Я спустилась на её ряд, осторожно прошла к ней.

Лера увидела меня, спрятала смартфон.

-Привет.-подойдя к ней, я чмокнула воздух возле её уха.

-Привет.-Логинова ответила тем же.

-Я тебе в «Телегу» уже триста сообщений отправила!-оживленно и взволнованно прошептала она.

-Я знаю.-извиняющимся тоном ответила я.-Но я только-только вырвалась из под власти Воблы.

-И как оно?-с легким ехидством спросила Лерка.

Я отмахнулась.

-Будет лучше, если я воздержусь от того, чтобы делиться впечатлениями.

Логинова в ответ понимающе захихикала.

Он держалась бодро, но я видела, что она волнуется.

На сцене сейчас завывала какая-то девчонка из старших классов.

Честно говоря, голос у нее так себе.

Лерка от нетерпения и волнения постукивала ногой по полу.

Рядом, на соседнем кресле лежала её гитара в чехле.

-Лер,-я коснулась её руки.

Она встрепенулась, взглянула на меня.

-Чего?

-Не нервничай... У тебя всё получиться.

-Надеюсь.

-Нет.-я покачала головой.-Ты должна это знать. Твёрдо и уверенно.

Логинова кивнула и нервно улыбнулась.

-Ты сейчас это говоришь, как моя подруга?

Она посмотрела на меня.

Её малахитовые глаза сверкнули в густой полутьме актового зала.

-Нет,-усмехнулась я.-Скорее как фигуристка, которая падала столько раз, что вспоминать обидно. В том числе и на чемпионате Европы.

-И как ощущения?

-Ну-у...-протянула я.-Самое главное не заплакать...

-Очень ободряюще.-хмыкнула Лерка.

-Слушай, Лер.-я повернулась к ней корпусом.-Представь... представь, что ты на вечеринке. Помнишь, как на днюхе у Сливки?

-Помню.-Лера начала улыбаться.-Вам же тогда правда понравилось?

-Лер.-протянула я.-Если бы...

Я покачала головой.

-Я бы тебе сразу сказала, когда мы домой ехали.

Лера захихикала.

-А я думала, в обязанности лучшей подруги входит перманентная моральная поддержка и бережное отношение к чувствам.

-Безусловно.-согласилась я.-А еще уникальное свойство лучшей подруги незаметно для других указывать на ошибки, чтобы потом, твоя лучшая подруга не совершала их перед лицами тех, кто молчать не будет.

Лерка кивнула. Улыбнулась. Она заметно повеселела.

Похоже мне удалось поднять её боевой дух на пару десятков очков. А может и больше.

-Логинова!-донеслось снизу.

Мы посмотрели на коренастую женщину с кучерявыми волосами, одетую в полосатый пиджак.

-На сцену!-скомандовала завуч старших классов.

-Иду.

-Ни пуха.-шепнула я.

-К чёрту.-взволнованно ответила Лерка.

На счастье мы скрестили указательные пальцы правых рук.

А затем Логинова поспешно спустилась вниз.

Я сплела пальцы рук, прижала к губам. Плотно, крепко сомкнула колени, взволновано потерла их друг о друга.

Беспокойство внутри меня, казалось, скручивало внутренности в жгут, а затем резко отпускало.

И так с нарастающей периодичностью.

Лера вышла на сцену.

С длинными темными волосами, в джинсах, чёрной футболке с лого AC-DC, в цветных кроссах от NEWBALANCE, с гитарой на поясе она подошла к микрофону.

-Вале...-ее слова неуверенно вырвались из динамиков.

Но она тут же поперхнулась, отвернулась. Снова прокашлялась.

-Не волнуйся ты, так...-процедила я, отчаянно болея за Логинову.

За спиной раздалось какое-то перешептывание и хихиканье

-Валерия Лог-гинова.-проговорила Лерка.-Восьмой... В смысле уже девятый... Но... Восьмой А класс.

Смех за моей спиной прозвучал громче. Добавился мужской, мальчишеский.

Я раздраженно засопела.

-The Cranberries...-объявила Лерка.-Зомби.

-Приступайте, Зомби.-пренебрежительно хмыкнула завуч в полосатом пиджаке.

Я снова услышала мерзкое хихиканье на верхних рядах.

Я вздохнула. С трудом удавалось побороть желание швырнуть ботинком в источник издевательских смешков.

Слева от меня, через три стула сидел насупленный парень в джинсовой куртке.

Рядом с ним стоял барабан, на нем сверху лежали палочки.

Сам барабанщик щелкал резинкой в руках.

Тоже нервничал.

-Извините,-я наклонилась в его сторону.

Он обернулся.

-Молодой человек, а вы мне не одолжите резинку ненадолго?

Он несколько секунд смотрел на меня. Затем пожал плечами, и молча протянул свою резинку.

-Благодарю.-проговорила я.

Лера уже начала играть вступительные аккорды одной из своих любимых песен.

Но смешки на верхних рядах не утихали.

Когда Логинова запела. Я быстро развернулась, натянула резинку на ручке, наугад прицелилась и отпустила.

Затем быстро отвернулась.

С заднего ряда донеслось шипение и ругательства.

Смешки стихли.

А Лера переходила к припеву. Её голос нарастал.

В куплетах зазвучали сердечные эмоции.

Я ощутила взбирающиеся по коже щекотные мурашки.

Лерка даже не осознает каким потрясающим голосом обладает!

- With their tanks and their bombs And their bombs and their guns In your head in your head they are crying.-своим сильным, пронизывающим и захватывающим голосом пропела Лерка.

Мгновение и она с чувством запела припев:

- In your head In your head Zombie, zombie, zombie, ei, ei What's in your head? In your head Zombie, zombie, zombie ei, ei, ei, oh do do do do do do do do...

Её гитара ревела, рычала вибрирующими басами, что перетекали в более высокие ноты, сливаясь в единую мелодию.

Музыка Леры проливалась из души и брала других за душу, проникала в сердце, и наполняла его живительной, пламенеющей энергией.

А слова её куплетов звучали искренне, эмоционально,

по-настоящему.

Я видела, как реагировали сидящие в зале другие претенденты.

Они все смотрели и слушали с неподдельным восхищением. Некоторые даже стали похлопывать в ритм знаменитой композиции.

Надо ли говорить, как в эти минуты я гордилась своей подругой.

Лера доиграла финальные аккорды и закончила мелодию.

Коротко и изящно.

В зале немедленно раздались гулкие хлопки.

Я оглянулась.

Вместе со мной аплодировало еще человек двенадцать, из двадцати присутствующих.

Я смотрела на Лерку. Она улыбаясь поклонилась, взмахнув густой гривой темных волос.

-Спасибо, спасибо.-прозвучал голос завуча старших классов.-Молодец, Логинова. Голос у тебя хороший, крепкий и мелодичный. А вот репертуар подкачал. Уж извини.

Я так и замерла.

Что несёт эта женщина?!

-У нас приличный конкурс.-назидательно и с нажимом произнесла завуч.-К тому же песни должны быть отечественные.

-Я... я не знала.-пролепетала Лерка.-В условиях не было написано...

-Значит, нужно было уточнить.-бескомпромиссно и безжалостно заявила завуч.-Извини. Ты не проходишь. Следующий!

Я видела, как Лерка уныло поплелась со сцены.

-Тю, блин.-протянул какой-то парень с нижних рядов.-Единственная нормальная песня... И такое...

Остальные присутствующие тоже по возмущались, но естественно заступаться за Лерку никто не стал.

Спустя десять минут мы шли по улице, мимо домов и витрин магазинов.

На улице властвовал не очень тёплый, но уже довольно ласковый ветер.

Город заметно и густо озеленился.

Вдоль тротуаров шелестели пышной листвой раскидистые деревья. Цвели клумбы. Только, что бабочки не летали, ибо ветер.

Лерка вдруг молча остановилась перед шикарной витриной магазина музыкальных инструментов.

Глаза моей лучшей подруги прилипли к выставленной на продажу гитаре.

-Смотри, какая...-прошептала она восхищенно.

Я окинула гитару взглядом. Да, красивая.

Раз Лерка ею восхищается наверняка хорошая и дорогая.

-GIBSON FIREBIRD.-проговорила Лерка с завистью и жаждой.-Не то, что мой хлам.

Я скосила на неё глаза. Взглянула с сочувствием.

-Лерка у тебя тоже хорошая гитара. Вон у тебя на ней Дэн Рейнольдс* (вокалист группа Imagine Dragons) расписался. Чем не знак качества?

Лерка улыбнулась. Но улыбка не долго красовалась на её губах.

Спустя несколько секунд, она снова, понуро поплелась вдоль улицы. Я вздохнула. Пошла рядом.

По дороге проносились автомобили.

Тротуар был заполнен людьми.

От шума и суеты города мы укрылись в одном из уютных, милых кафешек.

Здесь подавали вкусные коктейли, десерты, мороженное.

А еще были мягкие, малиновые диванчики, как в американских сериалах.

Вообще кафе было сделано по типу американской закусочной.

Мы переступили порог.

Вытерли ноги о клетчатый половик.

Стоявший за барной стойкой молодой парень кивнул нам, подмигнул.

Он нас уже выучил.

Ну мудрено. Ходим мы сюда часто.

А внешность и у меня и у Лерки довольно запоминающаяся.

Она-зеленоглазая, высокая для своих пятнадцати, длинноногая брюнетка.

Выше меня почти на голову.

У меня белокурые, почти платиновые волосы и синие глаза.

И-за того, что я еще нередко ношу косу, знакомые и друзья говорят, что я очень похожа на одну диснеевскую принцессу, которая отличается пристрастием к холоду и льду.

Тем сильнее их подколы, учитывая, что я с четырех лет занимаюсь фигурным катанием, а зимой люблю кататься на сноубордах.

Людей в кафе было не много. Все-таки рабочий день. А школьники и студенты большей частью или спят или еще тусят дома.

Мы выбрали свое любимое место у окна.

Я положила свой мини-рюкзак рядом на диван.

Взглянула на Лерку.

Логинова сидела, сложив руки на груди и смотрела в одну точку.

Так. Надо её из этого состояния вытаскивать, а то депрессия затянется и последствия могут быть не предсказуемыми.

Ладно. Не в первый раз.

-О чем думаешь?-я хотела вызвать ее на разговор, на диалог.

Лерка, когда расстроена, ей нужно дать возможность выговориться. Как и всем нам.

А моя задача внимательно выслушать. И возможно дать совет.

-Думаю, почему в моей жизни то чёрные полосы, то вообще сплошное гавно...-скривившись ответила Лерка и взглянула в окно.

Её взгляд проследил за парочкой влюбленных, что посмеиваясь, не спешно прогуливались вдоль магазинов.

-Доброе утро, милые леди.-к столу подошел парень лет восемнадцати.

В белой рубашке, чёрных джинсах и малиновом фартуке.

Его яркая малиновая бабочка вызывала у меня неудержимое умиление.

-Не для всех оно сегодня доброе.-проговорила я с улыбкой, глядя на Лерку.

Та сидела подперев щеки кулаками. Она ответила мне унылым, флегматичным взглядом. Слегка поморщила нос.

-Понял.-протянул официант.-Вам что ни будь для поднятия настроения?

-В точку.-кивнула я.-Два фиалковых мороженных, и два чая. Зелёный жасмин и чёрный, Эрл Грей.

Официант с миловидной бабочкой записал всё это в свой блокнотик.

-Что ни будь ещё?

-Нет, спасибо.-я покачала головой.

Когда официант ушел, я перехватила взгляд мужчины, сидевшего на другой стороне зала.

У него были рыжевато-соломенные, зачесанные назад волосы.

И такая же борода.

Он сидел перед полупустой, прозрачной чашкой кофе. Рядом лежала книга.

Я попыталась прочитать название, но она лежала слишком далеко.

Мужчина опустил взгляд и раскрыл книгу.

Я ещё пару секунд с подозрением, придирчиво его рассматривала.

Меня насторожило, как он попытался спрятать взгляд.

Он словно опасался долго смотреть мне в глаза.

Словно... словно в его взгляде, в его глазах я могла бы увидеть нечто такое, что он тщательно намеревается скрыть.

-А знаешь,-проговорила внезапно Лерка.-Может оно и к лучшему.

Я встрепенулась, уставилась на неё.

-Ты о чем?-я снова бросила опасливый взгляд на мужчину с книгой и кофе.

Он довольно искусно изображал, что полностью увлечен чтением.

Как же! Вон как пальцы стучат по столешнице.

Нетерпение или нервы?

-Я думаю,-проговорила Логинова,-что может и хорошо, что мне не доведется участвовать в этом дебильном конкурсе. Пошли они все на ***.

Я закрыла глаза, от звука мата. Категорически не могу привыкнуть к грубой брани. Я вздохнула, выдохнула.

-Думаю тебе стоит попробовать что-то другое.

-В смысле? Другой конкурс?-нахмурилась Логинова.

-Возможно.-кивнув, протянула я.-Но я говорила не об этом.

Я чуть наклонилась вперед и сложила руки на стол, как за партой.

-Может быть тебе попытаться выступить в каком ни будь... клубе, на каком ни будь мероприятии?..

-О, да.-пробурчала Лерка угрюмо.-Как будто меня там ждут...

-Конечно, никто тебя там не ждёт.-я старалась быть мягкой, но говорить правду.-Нужно прийти и заявить о себе, Лер.

Она подняла на меня свой взгляд. В её малахитовых глазах поблескивали слезы.

-Лерка... Лерочка...-я протянула руку и взяла её за ладонь.-Да ты что? Подумаешь, какой-то... вшивый конкурс! Нашла из-за чего расстраиваться! Ты уже их послала и правильно сделала. Не получилось здесь, попробуй в другом месте! Ты талантлива, у тебя шикарный голос, и ты потрясающе играешь. Только верь в себя, прошу тебя.

-Не знаю, Ника...-Лера шмыгнула носом.-Что мне, канал на ютубе сделать и свои песни записывать?

Я воодушевленно вскинула брови, чуть приоткрыла рот.

Лера увидела выражение моего лица.

-Да ну нафиг...-нахмурилась она, и подозрительно взглянула на меня, чуть склонив голову набок.-Ты серьёзно?..

Я с счастливой улыбкой несколько раз, оживленно, быстро кивнула.

-Слушай... Ну, кому в реале нужна моя музыка?-Лера сложила руки на груди, откинулась на спинку дивана.-Там таких, как я... тысячи...

-Во-первых,-я щелкнула пальцем.-Таких, как ты точно нет. Запомни это. Во-вторых рок-групп, певцов и певиц тоже, извини, на самом деле как травы...

Лера посмотрела мне в глаза. Долго. Внимательно.

-Но слушаем то мы только тех, кто действительно великолепен и шикарен в своем репертуаре.-с толикой торжества проговорила я.

Лерка опустила взгляд. Задумалась. Вздохнула.

Я наблюдала за ней. За ее лицом.

-Надо будет кучу всего купить...

-У моего дяди есть хорошая камера и микрофон.-призналась я.

-Сможешь подогнать?-оживилась Лерка.

-Само собой.-кивнула я.

-Слушай,-улыбнулась Логинова.-А зачем Сигизмунду Владиславовичу понадобился микрофон, камера... Он, что...

У нее на лице расползлась широкая улыбка.

-Он тоже собирался снимать? Серьёзно? Блог? Про автомобили?

Я несколько кивнула, опустила взгляд в стол.

-Была какое-то время такая идея.

-Не срослось?

-Да, не то, чтобы...-я пожала плечами.-Просто скорее всего ему это было не совсем по душе.

-А зачем он тогда все это затеял?

Я тихо засмеялась.

-Потому, что нынешние автоблогеры, в большинстве своем вызывают у него раздражение и презрение.

Лера понимающе улыбнулась.

Моего дядю она хорошо знала. Он грезил и увлекался автомобилями, моторами, и скоростью... и сиюминутной свободой, которую она способна подарить.

Как и его брат. Как и мой отец. Как и я, кстати.

Нам принесли заказ.

Мы принялись за мороженное. Настроение улучшилось, что называется с первой ложки.

-А ты не боишься?-Лерка кивнула на мое мороженное.

-Чего?-я застыла с ложкой в руке.

-Ну-у, вас же там взвешивают перед тем, как лёд выпустить.

Я пренебрежительно дёрнула плечом.

-Я и так сладкое ем, иногда и по чуть-чуть. К тому же у меня отличный обмен веществ, и ещё я бегаю почти каждое утро. Так, что вряд ли я даже самую малость наберу. Проверено.

Логинова ухмыльнулась.

Мы уплетали мороженное, и обсуждали, как Лерке стоит назвать свой будущий канал на YOUTUBE.

Давешний, стрёмный мужик с кофе и книгой, внезапно поднялся и целенаправленно двинулся к нам.

Я заметила его. Отвлеклась от еды. Посмотрела ему в лицо.

В его глаза.

Он поймал мой взгляд.

Обезоруживающе, добродушно улыбнулся.

Улыбка была фальшивой. Ненастоящей. Трусливой.

Его походка тоже была актёрской игрой.

Ввиду всего выше перечисленного этот тип вызывал у меня неприязнь и настороженность.

Он приблизился к нам.

-Привет, девчонки.-фамильярно поздоровался он.-Как у вас дела?

Лера окинула его насмешливым взглядом.

-А вы с какой целью интересуетесь?-игриво спросила она.

Я окинула её предостерегающим взглядом. Но, Лерка этого не заметила.

Ей льстило внимание взрослых парней и мужчин.

И сейчас она опять начинает кокетничать.

А вот у меня подкатывающий к двум восьмиклассницам взрослый мужик вызывал серьёзные опасения.

И на это у меня со-отня причин.

-Просто,-протянул неприятный субъект.-Увидел двух красивых девушек, у которых явно что-то стряслось.

-И чем вы можете нам помочь?-холодно, слегка высокомерно спросила я.

Он посмотрел на меня. Я ему тоже не нравилась. Точнее ему не нравилось мое поведение. И наверное мой взгляд.

-Меня зовут Игорь.-представился он.

Мы с Лерой переглянулись. У Лерки в глазах был вопрос и неподдельный интерес. Я посмотрела на неё с намеком и укором. Мужчина понял, что свои имена мы ему называть не намерены.

-Как я понял, у вас финансовые трудности?-он бесцеремонно сел рядом с Лерой.

Логинова неловко подвинулась, глядя на незнакомца со смешанным чувством недоверчивости и любопытства.

-Я просто сидел неподалеку и...

-Подслушивали наш разговор.-закончила я за него.-Это было заметно.

Он взглянул на меня. Улыбнулся.

Но взгляд его выдавал. Я его раздражала.

-Каюсь.-он шутя кивнул.-Подслушивал... Но!

Он вскинул вверх палец. Выдержал, как ему, наверное, казалось, интригующую паузу и произнёс.

-Не из праздного любопытства, девчонки.-он взял со стола салфетку, начал крутить в руках, посмотрел на Леру.-Я так понял ты певица?.. Но еще не признанная? Сама пишешь и играешь?

Он снова обворожительно улыбнулся.

Я недовольно поджала губы. Неприятно было видеть, как мою подругу в наглую и довольно банально охмуряют.

Не то, чтобы я с ним не согласна. Лерка и правда сама пишет, и играет. И каверы тоже записывает.

Но меня все больше и больше настораживают его мотивы.

Что ему от нас нужно?

Логинова хмыкнула.

-Н-ну... д-да, но...-она изумленно изогнула брови.-Тебе то, что? Тоже музыкант, что ли? Не поверю.

-И правильно.-легко согласился он.-Я не музыкант.

Он по очереди посмотрел на нас, снова стараясь заинтриговать.

-Я фотограф.

Я удивленно вскинула брови.

Ну, это может многое объяснить. И странное поведение в том числе.

Среди профессиональных папарацци еще и не такие экземпляры бывают.

Рассказывали мне про одного чудака, который переодевался врачом и во время родов, фотографировал рожениц, что называется в процессе.

Потом пару лет отсидел за свои фокусы. Теперь птичек и города снимает.

Этот тоже вполне может быть фотографом.

Но почему у меня такое стойкое ощущение, что он или лжет или не договаривают неприятную часть правды.

-А что вы фотографируете?-спросила я с легким высокомерием.

-Интересно?-он улыбнулся мне.

В его глазах промелькнуло короткое торжество.

-Праздное любопытство.-поддразнила я его, и кивнула.-Так что?

Он развел руками.

-Человеческую натуру.

Он положил руку на диван, за голову Леры. Словно собираясь обнять.

-Но.-он усмехнулся.-Обнаженную

Лера отпрянула от него и скривившись произнесла:

-Я надеюсь ты не забрал себе в голову, что мы можем согласиться тебе позировать?

-У большинства, кому я предлагаю именно такая реакция.-шутливо усмехнулся фотограф.-Но, все меняется, когда я называю сумму.

С этими словами Игорь вынул из нагрудного кармана ручку.

Сложил в четыре раза салфетку и осторожно написал пятизначное число.

-Это только за первые двадцать снимков.-он спрятал ручку обратно.-Потом ещё столько же. Всего может быть три-пять сеансов.

Он положил на стол визитку и встав из-за стола, ещё раз попытался сразить нас своей улыбкой.

-Вы обе очень клевые киски. Если надумаете подзаработать. Звоните.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился.

Обернулся и словно бы невзначай заметил:

-Двух фотоссесий как раз хватит, чтобы купить GIBSON FIREBIRD. Пока.

Я проводила его гневным взглядом. Посмотрела на Лерку. Логинова взяла в руки его визитку.

-Лера, даже не думай!-я взялась за край стола.

Я была сердита и напряжена. Меня до крайности возмутило похабное предложение этого самодовольного засранца!

Она подняла на меня взор. Быстро отложила визитку.

-Я просто посмотрела.-пробормотала она.

Её задумчивый взгляд опустился на салфетку. Но она тут же встрепенулась и посмотрела в сторону.

Словно ее вдруг резко заинтересовала обстановка в кафе.

Я вздохнула. Взяла салфетку с обозначенной суммой и порвала.

-Лера ты можешь заработать на гитару сама. Без этого.-я с презрением кивнула на мусорную урну.-Тем более если начнешь записывать музыку на собственном канале.

Логинова пожала плечами.

-Слушай, я просто прикинула.

-Что тут прикидывать?-возмутилась я.-Надо было вообще полицию вызвать и...

-И что ты им скажешь?-усмехнулась Лерка.-Ай-яй-яй, этот дядя предложил мне голышом пофоткаться?

-Вообще-то мы с тобой несовершеннолетние.-рассудительно заметила я.-И он не может предлагать нам такие вещи. Это статья.

-Жаль тебя расстраивать Роджеровна,-Логинова поковыряла ложкой остатки мороженного.-Но даже если бы его арестовали, вряд ли бы он сел.

-Если бы его арестовали,-не согласилась я.-Он бы хотя бы какое-то время не лез бы ни к кому с такими пошлыми, грязными и извращенческими предложениями.

-О-о,-протянула Лерка и ехидно ухмыльнулась.-И это мне говорит фанат Игры Престолов?

-П-п... Причем тут сериал?-удивилась я.

-При том, что там секса больше чем сюжета.

-Нет.-усмехнулась я.-Просто некоторые ничего кроме секса в нем не замечают.

-Ой, ладно, ладно.-Лера подняла ладони.-Я беру свои слова назад. Замечательный сериал. Все. Только не заводись.

-Я и не собиралась.-ответила я, чуть прикрыв глаза.-Но-о... Лер.

-Что?

-Пообещай, пожалуйста, что ты не будешь ему звонить.

-Кому?..-нахмурилась Лерка, облизнув ложку с мороженным.

Затем фыркнула.

-Да нет, конечно. Я с тобой согласна. Гитару я конечно очень хочу, но-о... Как-то вот... не таким образом.

Я испытала невероятное облегчение.

Не то, чтобы Логинова тяготела к участию в эротических фотосессиях.

Просто она на самом деле лишена большинства комплексов (кроме тех случаев, когда выходит на сцену).

При этом ей свойственна дерзость, своенравность и изрядная доля наглости.

А еще на многие вещи, которые лично меня повергают в шок, она реагирует с незатейливым вопросом: «А что тут такого?».

Мы еще около двух часов просидели за столом.

Обсудили ее будущий канал. Что для него нужно. Какие ее личные хиты следует выложить первыми. И когда я передам ей камеру и микрофон.

Затем Лерке позвонила мама, и она попрощалась со мной.

А я доела мороженное, еще не много посидела размышляя над тем, как помочь Лерке.

А потом поехала домой.

Выйдя из кафе и направилась к метро.

Я подошла к ступеням, ведущим вниз. На станцию.

Я остановилась.

Закусила губу. Закрыла глаза.

Меня будоражил и стальной хваткой сковывал инстинктивный страх.

Я боялась того, что меня ждёт там. Внизу. В метро. Среди толпы людей.

Я отошла от спуска. Мне нужно собраться с силами. Перевести дух и избавиться от накатывающей паники.

Чтобы вы не посчитали меня чокнутой социопаткой или особой страдающей психическими заболеваниями, я попытаюсь объяснить причину своих страхов.

Только, пожалуйста, убедительная просьба, реагируйте... по-спокойнее. Идёт?

Короче. Не буду долго разглагольствовать и рассказывать предысторию.

Помимо мой обычной жизни, школы, фигурного катания, друзей, обыденных и повседневных событий, бытовых проблем и событий... есть и другая сторона.

Точнее... особенность. Способность... Проклятие.

Я... хм... я вижу воспоминания.

Нет, нет, нет. Не надо кривиться. Вы не понимаете ещё, о чем я говорю.

Я не просто их вижу. Я... я их проживаю. Я в них участвую.

Иногда я вижу их со стороны. Иногда я вижу глазами тех, чьи воспоминания ворвались в мое сознание.

Это началось... Наверное...  примерно лет в семь, может быть чуть раньше.

Уже тогда я начала видеть вещи объяснить которые мне никто не мог.

Не знаю как, но у меня хватило мозгов никому об этом не рассказывать.

Я боялась, что родители решат, что я больна. Я боялась, что они откажутся от меня. Зачем им такая дочка? Ненормальная.

С возрастом я стала видеть чужие воспоминания чаще.

Видения становились длиннее и эффектнее.

Я постепенно разбиралась в их природе.

Они возникают внезапными, невероятно реалистичными видениями.

Накатывают неожиданно. Пленяют разум, подчиняют мое сознание. Уносят меня в прошлое других людей.

Я против своей воли вместе с ними переживаю события из их жизни.

Это происходит не всегда. Иногда я могу несколько дней не видеть ничего такого.

Но чаще всего я почти каждый день вижу по нескольку мелких эпизодов из жизни других людей.

Я не могу это контролировать. Никак. Ну, точнее могу. Но, только в одну сторону.

Я могу постараться увидеть чье-то воспоминание. И иногда у меня получается.

Но главная проблема заключается не в этом.

Трудно поверить, но к этому всему можно привыкнуть.

Точнее можно было бы, если бы не одно «но».

Воспоминания, которые я вижу, чаще всего самые запоминающиеся для тех людей, которым они принадлежат.

Это воспоминания с самыми сильными, пережитыми эмоциями.

Именно такие я вижу чаще всего.

Именно такие надолго остаются в моем сознании и потом мучают периодическими, внезапными приступами.

И хорошо если я увижу и переживу чей-то день рождения.

Чью-то свадьбу, чей-то выпускной, чье-то повышение, чей-то триумф.

Но человеческая природа такова, что лучше и крепче всего люди запоминают плохое.

Самое плохое. Самое ужасное. Самое отвратительное.

Как раз то, что они стремятся или забыть, или скрыть.

События, которые вызывают самые негативные эмоции.

Страх. Ревность. Ужас. Зависть. Ненависть. Злость.

Скандалы. Драки. Ссоры. Месть. Предательства. Убийства.

Да. Как, вы  наверное догадались, именно последнее в буквальном смысле моя головная боль.

Я вижу их не то, чтобы часто. Но достаточно не редко, чтобы они пропитывали мое сознание. Укоренялись там.

Чтобы возвращаться вновь и вновь.

Когда такое происходит, я вновь и вновь могу переживать с кошмарными подробностями все то, самое мерзкое, пугающее и отвратительное, на что способна тёмная сторона человеческой сущности.

Часто мои видения врываются в мои сны.

Я не редко просыпаюсь по ночам, в поту, с лихорадкой, преисполненная ужаса от того, что я увидела.

Ведь, все, что было в видении, скорее всего правда.

И наконец самое гадкое.

Есть воспоминания, которые остаются со мной. Усиливаются. Повторяются. Чаще и чаще. Снова и снова.

Доводя меня до состоянии истерики и панического ужаса.

И заканчивается это кошмар только лишь тогда, когда жертва чье воспоминание терзает меня, отомщена, а ее убийца понес наказание.

Я не знаю, как это объяснить. Но это не совпадение.

И другого способа избавиться от таких воспоминаний нет.

По крайней мере я его не знаю.

А что касается метро.

То, не трудно догадаться, что шансы увидеть десятки и даже сотни чужих воспоминаний в местах скопления человеческих масс равны почти ста процентам.

И если в школе можно в конце-концов привыкнуть, тем более, что особо страшных видений я там не видела, то метро дело кардинально другое.

Вы знаете, что каждый человек, примерно 4 раза в своей жизни проходит мимо убийцы?

Вранье.

В метро их десятки, если не сотни. Не верите? Кривитесь?

А что вы знаете о тысячах людей, которых ежедневно видите в метро?

Кто-то нечаянно сбил ребенка на машине. Кто-то в детстве насмерть замучил кошку.

Кто-то в ссоре зарезал жену или из ревности убил соперника.

А есть те, кому это нравиться. Кто получает от чужих мучений, страданий и боли истинное наслаждение и сексуальное возбуждение.

И, вы уж извините за прямоту, но любой из них, вполне мог бы ехать с вами в одном вагоне метро, даже стоя совсем рядом.

Но вы никогда ничего не узнаете. Разве, что из новостей.

Или, упаси вас бог, увидите истинную сущность человекообразных монстров, чего я вам искренне и от души желаю избежать.

В метро я все-таки спустилась.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Понедельник, 2 июня.

Сигарета вяло тлела в пепельнице. Медленно истекала вьющимся дымком.

По кабинету начальника Уголовного Розыска Управления внутренних дел города Москвы, расплывался сухой и горький табачный запах.

Генерал Савельев, Антон Спиридонович, рассматривал сделанные на месте последнего преступления снимки.

-Сколько ей было лет?-спросил он глядя на фотографию.

-Восемнадцать.-Стас смотрел в стол, не мог себя заставить смотреть на Савельева.

-А другим?

-Первой тоже восемнадцать.-ответил Корнилов.-А второй пятнадцать.

-Первой, второй.-хмыкнул Савельев.-Ты хоть фамилии их помнишь?

-Богуслава Мартынова и Яна Долгобродова.

Стас посмотрел на генерала. Тот поднял взгляд светло-голубых, пронизывающих, жестоких глаз.

-Я помню их всех.-ответил Стас.

-Хорошо.-проговорил Савельев и кивнул на фотографию.-Мать Богуславы Мартыновой, первой жертвы, вчера порезала себе вены. Сейчас в реанимации.

Стасу показалось, что запах табака в кабинете стал горше.

Он начал царапать горло и слегка печь в глазах.

-Мы делаем всё возможное.

-Я знаю, Стас. Нужно сделать больше.

Корнилов закрыл глаза.

-Знаю.

-Что по уликам?

Стас стиснул зубы, как от боли.

-Чисто, как в операционной.

Савельев глухо промычал, вздохнул. Отложил папку с фотографиями.

Наклонился вправо, достал из ящика стола свернутую в трубку газету.

-Полюбуйся.

Стас взял у него газету. Это был свежий выпуск «Ежедневного обозревателя».

На первой полосе крупными, жирными буквами красовалось:

«Очередная жертва Романтика»

А ниже, чуть меньшим шрифтом: «Что предпримет полиция? Как долго мы ещё должны бояться за своих дочерей?»

-Они дали ему прозвище.-Аспирин затушил тлеющий окурок в пепельнице.

Стас невесело усмехнулся.

-Стало быть он им понравился.

-Только до тех пор, пока вы его не поймаете.-заметил генерал Савельев.

Стас отложил газету. Посмотрел на генерала.

Тот взглянул на него поверх очков. Стас видел, что Савельев испытывает тревогу, раздражение и тщательно скрытую надежду.

-Что ты намерен делать?

Корнилов отвел взгляд к столу. Затем оглядел висевшие на стене, напротив фотографии и наградные листы в рамках.

-Я хочу понять, как он их выбирает.

-Насколько я знаю между девочками нет ничего общего.-заметил Аспирин.

Стас шевельнул руками.

-Ну, почему. Кое-что есть. Они все молоды. Красивы. Все отличницы в своих ВУЗах. Правильные, морально чистые девчонки.

-Были.-мрачно и веско уточнил генерал.

-Были.-согласился Стас, ощутив неприятный толчок в сердце.

Антон Спиридонович откинулся в кресле. Взглянул поверх входной двери.

Там висела репродукция стяга кавалерийской дивизии, времён Иностранной интервенции и Гражданской.

В одной из таких дивизий воевал дед Антона Спиридоновича.

А позже воевал с поляками и ходил в Бессарабию.

-Значит он выбирает хороших, правильных девочек.-проговорил Аспирин.-Они... они его розы?

Стас сжал зубы. Ему не понравилось, что генерал принял то, сравнение, которое им навязывал убийца.

-Да.-ответил он в слух.-Скорее всего так.

Генерал Савельев неприязненно, с досадой мотнул головой.

-Смотрю иногда на нашу молодёжь, Стас. Часто вижу некоторых девок с сигаретам в зубах. С пивасом, водярой. Раскрашенные, как шалавы. Одеты так же. И ведут себя соответствующе. И их же не мало, мать их...

Он снова качнул головой.

-И думаю про себя. Почему не их? Почему... почему они выбирают именно хороших? Чистых? Правильных? Почему?

Стас взглянул на генерала с легким удивлением.

Генерал Савельев говорил с откровенной, злой досадой, и горьким разочарованием.

Корнилову Аспирин всегда казался человеком жестким и даже жестоким.

Генерал перехватил взгляд Стаса. Прокашлялся.

-Забудь.-велел он.

Стас кивнул.

-Когда думаешь, он убьет снова? Через две недели? Через неделю?

Корнилов качнул головой.

-Раньше. На много раньше.

-Почему?

-Он вошел во вкус. Почувствовал безнаказанность.

Аспирин до хруста сжал пальцы рук. Размял их.

-Тогда поспеши. Дай мне хоть, что-то. Мне нужно что-то говорить людям. Пресс-конференция в Среду.

Их взгляды снова столкнулись. Взгляд Аспирина давил, требовал, просил.

Корнилов молча кивнул и встал из-за стола.

 

 ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 2 июня.

Я бежала вверх по ступеням, так, словно у меня вот-вот закончиться кислород.

В голове пульсировала кровь.

В ушах кричали, смеялись, плакали и говорили люди.

Перед глазами еще сверкали моменты чужих воспоминаний.

Они захлестнули меня на второй остановке. Когда зашло очень много людей.

Я видела семейные склоки. Мать ругающую сына. Двух мужчин, подравшихся из-за царапины на автомобиле.

Старика, что сбил и задавил щенка на своем автомобиле. Специально.

Я взбежала по ступеням на белый свет.

Выскочила вперед, толкнув стеклянную дверь, и чуть не задев дородную тётю с сумками.

Женщина сначала испугалась. А потом обложила меня несколькими крепкими словами.

Мне было всё равно.

Я быстро шла вперед, стараясь избавиться от голосов и видений проникших в мой мозг.

Они орали, говорили, болтали.

Обрывки эпизодов чужой жизни то и дело застилали взор.

Одна фальшивая реальность сменяла другую.

Пару раз я чуть не врезалась в прохожих.

Я остановилась возле магазина аксессуаров для телефонов.

Перевела дух.

Вроде бы меня понемногу отпускало.

Некоторые прохожие с подозрением косились на меня.

Ленивой поступью прошел полицейский. Окинул меня придирчивым взглядом.

Я постаралась придать себе как можно более обыденный вид, надеясь, что он не заметит испарины на моем лице и судорожного дыхания.

А то было пару раз, когда меня останавливали, и заставляли проходить тесты на содержание наркотиков в крови.

Мало приятного. Особенно учитывая тот факт, что потом еще в школу сообщают.

Полицейский прошел мимо.

Я посмотрела ему вслед. Закрыла глаза. Прижалась спиной к стене ларька.

Несколько раз вздохнула.

За спиной внезапно зазвучал голос вокалиста OneRepublic.

Я вздрогнула. Отшатнулась от стены магазина. Достала телефон.

Звонил дядя Сигизмунд. Я приняла вызов.

-Сześć wujek Sigismund (здравствуйте, дядя Сигизмунд).-поздоровалась я.

-Привет, ягодка.-степенно произнес дядя.-Ты уже освободилась?

-Да, дядя.-я старалась говорить приветливо и вежливо, словно со мной все в порядке.

-Отлично. Ты не могла бы купить рис и имбирь?

-Дядя Сигизмунд,-усмехнулась я.-Вы опять будете крутить роллы? Вы же уже пытались...

-Не ты ли мне говорила, ягодка, что если не получилось с первого, второго и даже пятого раза, нужно пытаться, пока не получиться?

Я закрыла глаза.

Тот случай, когда тебя приложили собственным же принципом.

-Хорошо, я куплю.-сдалась я.

Опять мне походу придется кухню убирать.

Потому, что у дяди Сигизмунда опять скорее всего ничего не получиться.

И он в гневе оставит захламленную кухню и пойдет вниз, в мастерскую, копаться в моторах.

Это его успокаивает.

Я зашла в ближайший супермаркет.

Людей было не много. Но работало только четыре кассы.

И, конечно же, возле всех четырех уже образовались очереди по десять-двенадцать человек.

Ладно. Постою. В принципе я не тороплюсь.

Всё шло хорошо, до тех пор, пока впереди меня не начала пробираться какая-то рыжеволосая девушка в джинсах и светлом пиджаке.

Разговаривая по телефону, она бесцеремонно прошла всю очередь и встала передо мной.

Люди за моей спиной начали возмущаться. Я тоже не собиралась терпеть подобного отношения.

-Извините,-я чуть склонила голову вбок.-А у вас, что льготы на хамское поведение? Девушка, я к вам обращаюсь.

-Да, да,-тараторила рыжеволосая в трубку.-Возьмите шампанское из холодильника. Нет! Другое... По дешевле!

Она оглянулась на меня и вопросительно кивнула.

-Что тебя не устраивает?-спросил она, оторвавшись от телефона.-Я здесь занимала несколько минут назад.

-Что вы говорите.-картинно удивилась я.-Как это я вас не заметила, простояв с самого конца очереди?

-Надо было лучше смотреть.-отмахнулась рыжеволосая.-Я отошла, когда ты подходила, наверное. Разминулись.

-Девушка здесь очередь!-сердито воскликнула какая-то женщина преклонного возраста.

-Никакого уважения, нет.-с сожалением покачала головой плотная женщина в летнем платье.-Посмотри на неё!

-Так!-прикрикнула рыжеволосая.-Я сказала я здесь занимала!

-Да за кем ты занимала?!-напустились на неё женщины, стоявшие за моей спиной.

-Вон за тем мужчиной.-рыжая неопределенно махнул в сторону выхода.

Скандал разгорался. Люди перешли на крики.

Я взяла продукты и демонстративно перешла в другую очередь.

Благо народу тут было не много.

Я лучше уж постою сначала. Ненавижу скандалы и ругань!

Рыжую все-таки выпинали в конец очереди. Она, раздраженная и злая, тоже перешла на другую кассу.

Я посмотрела ей вслед.

Нет. Я не чувствовала торжества или морального удовлетворения.

Только сожаление. Некоторые люди, чтобы чувствовать себя уверенными и защищенными, окружают себя крепостной стеной хамства, грубости и наглости.

Так проще. Как им кажется.

Но их поведение, чаще всего провоцирует других людей такую же грубость в отношении них.

Я просто подумала, глядя на нее, что если бы она попросила пропустить её вперед, объяснила бы причину, я бы пропустила.

Пусть даже на меня вызверилась бы вся остальная очередь.

А так...

Какой был смысл в таком поведении?

Я расплатилась за купленные продукты, сложила в пакет и направилась к выходу.

Каким-то чудом, рыжая успела проскочить вперед в следующей очереди. И когда я шла к выходу, она как раз рассчитывалась.

Она отложила телефон. Открыла кошелек. Сунула карту кассиру. Затем набила код на терминале. Забрала продукты и поспешила к выходу.

Я пошла следом. Не торопясь. Проходя мимо кассы, где ее только, что обслужили я заметила лежащий в уголке смартфон.

Это был Айфон рыжеволосой хамки.

Проходя мимо кассы, я протянула руку, взяла телефон и поспешила за рыжей.

-Девушка!-крикнула я ей.

Но она меня не услышала.

-Девушка! Вы телефон забыли!..

Ноль внимания. Куда она так торопиться?

Я прибавила шаг. Оставлять у себя чужую вещь у меня желания не было.

Но и оставить его на кассе я не решилась.

Айфон бы ей никто не вернул. Слишком уж вещь понтовая.

Я догнала её на стоянке. Когда она открывала дверцу своего желтого SUZUKI swift.

-Девушка, постойте!-воскликнула я подходя к ней.

Она обернулась. Мгновенно узнала.

-Чего тебе еще?-угрожающе, неприязненно пробурчала она.

Ну, конечно. Её же выперли в другую очередь. А виновата я.

-Вот.-я протянула ей её телефон.

Она застыла. Затем спохватилась и резко вырвала телефон у меня из рук.

-Господи...-прошептала она.-Я что его забыла?

-Д-да...-чуть заикаясь ответила я и скривилась.

....Шум воды в мойке. Кто-то ругается в соседней комнате.

Я сделала радио по громче. Я не хочу слышать, как ругаются мои родители. Снова. Опять.

Я чувствую злость на них обоих.

Никто даже не пытается найти способы примирения! Кажется они уже оба хотят развестись!

Я закончила мыть посуду. Выключила воду.

Их голоса стали громче.

-Хватит на меня орать!-кричал мужчина.-На себя посмотри! Идиотка конченная!

-Это я то идиотка?-визжал в ответ женский голос.-Это я на деньги, которые мы отложили для отпуска себе пальто новое купила? Я?!

-Во-первых это мои деньги! Я их зарабатываю!

-Да что ты говоришь! Ты бы уже всё прос*ал если бы не я! Козёл безмозглый!

-Ах ты дрянь!

Женщина закричала. Я не выдержала. Бегу в комнату.

Распахиваю дверь.

-Папа стой! Не надо!-кричу я с ужасом.

Усатый мужчина, повалил светловолосую женщину на пол и занёс кулак.

-Эй! Блондиночка!

Я вздрогнула. Воспоминание исчезло. Мы стояли на парковке. Рыжая щелкала пальцами у меня перед носом.

-Э-эй... Прием. Ты меня слышишь?

-Д-да...-заикаясь проговорила я.

В голове еще ощущалась тяжесть и странный сумбур. Тяжело было собраться с мыслями.

-Я спросила, может быт тебя подвезти?-предложила рыжая.

-Подвезти?-переспросила я.-А... да нет. Спасибо.

-Тебе спасибо.-она вполне искренне улыбнулась.-У меня в этой трубке все контакты. Это был бы трындец для меня. И слушай...

Она отвела взор, подыскивая слова.

-Извини за то, что я нам начудила в очереди... Я не хотела.

-Бывает.-я пожала плечами и кивнула ей.-Удачи.

-И тебе.

Я направилась прочь и зашагала по направлению к своему дому.

 

РОМАНТИК

Четверг, 5 июня.

Запрокинув голову он смотрел на небо.

Любовался небосводом. Наслаждался плавным и в то же время стремительным изменением оттенков.

Небо постепенно темнело в его глазах. В расширяющихся зрачках густела сливовая, чёрная тьма.

Налетевший сзади ветер причесал его волосы, вздернул одежду.

Его губы тронула блаженная улыбка.

Он ощущал приятную, возбуждающую лихорадку. Он смаковал предвкушение.

Ветер крепчал. Воздух начинал отдавать вечерней прохладой.

А расплывчатая сфера солнца спускалась за крыши домов и верхушки деревьев.

Таяло тепло. Стремительно мерк солнечный свет.

На его лицо упали последние, прощальные лучи садящегося солнца.

Несколько минут и наступил полноценный закат.

Мужчина, стоявший на крыше дома опустил голову, подошел к краю.

Затем переступил через ограду и уселся на карниз.

Его ноги висели над высотой шестнадцатиэтажного дома.

Высота пугала и развлекала его одновременно.

Он улыбался глядя вниз. Ему нравилось чувство опасности и осознание не минуемой гибели, в случае падения вниз.

Это возбуждало.

Он ждал. Ждал её. Ту, за кем наблюдал уже неделю.

Ту, чей образ запомнил так четко и ясно, что закрывая глаза мог бы перечислить все детали её облика.

От двух миниатюрных родимых пятнышек на шее до всех её сумочек, которые она носила с тем или иным образом.

Он столько раз бывал рядом. Проходил в нескольких сантиметрах от неё. Вдыхал ласковый аромат её духов.

А она даже не замечала его. Не обращала на него внимания.

Вся погруженная в дела.

Горделивая. Независимая. Дерзкая.

Совсем, как роза Бобби Джеймс, что способна давать побеги до восьми метров.

Эта роза устойчива к болезням и морозам. И стремиться вверх, в высоту. Подальше от человека. Человеку приходиться пользоваться стремянкой, чтобы срезать её стебли.

И она, ту, которую он выбрал... она такая же.

Снизу, со двора донесся шум автомобильного двигателя.

Он затаил дыхание. Уставился вниз.

Огни уличных фонарей точками очертили двор. Тьма бессильно клубилась вокруг них, создавая размытый ореол вязкого полумрака.

Он следил за въехавший во двор машиной.

Желтый SUZUKI swift. Её машина. Бобби Джеймс.

Он смотрел, как она припарковалась. Видел, как она вышла из автомобиля и звонко цокая каблуками по асфальту, разговаривая по телефону, направилась к подъезду.

Он улыбнулся. Своим мыслям. Своему предвкушению.

Посмотрел на часы. Начал готовиться. Достал крепеж, тросы. Установил на крыше лебедку.

Он хотел добраться до неё красиво.

Он хотел сорвать её эффектно. С риском. С привкусом опасности.

Эту розу нужно срывать только так. Рискуя собой. Играя с опасностью. Ощущая близость гибели. Касание смерти, легкое, как шепот, но чувствительное, как укол иглой.

Он посмотрел на часы. Стал ждать. Оставалось ещё два часа.

Сейчас она переодевается. Идёт в душ. Смывает макияж.

Ужинает. Только чай и фруктовый салат.

Смотрит любимый сериал. Гасит свет.

Думает о работе. О своей личной жизни, которой почти нет.

Трогает своё тело. Представляет себя с героем любимого сериала. Представляет себя в его власти.

Сама доводит себя до сладкой истомы. Тихо стонет, кусая губы, гладит свою обнаженную грудь. Водит ладонью по животу, опускает её ниже.

Он ухмылялся, стоя на крыше и представляя это. И он знал, что это правда.

Именно это сейчас и происходит в её маленькой квартире на одиннадцатом этаже.

Он проверил трос, крепежи, лебедку.

Встал на край карниза. Вздохнул. Затем оттолкнулся от края, спустился вниз.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 5 июня.

Он не хотел покупать цветы. Но знал, что это было необходимо.

Это требовали обстоятельства. Он опять разозлил и разочаровал Риту.

И ни с чем, просто так, не мог опять сегодня явиться домой.

Почти три дня с момента третьего убийства он фактически провел на работе. Пятьдесят четыре часа из семидесяти двух.

Сегодня, когда Рита должна уже была не много под остыть, стоило попытаться усмирить конфликт.

А для этого нужен презент. Само собой.

Корнилов перебирал в своей голове варианты.

Конфеты? Пошло. Тем более, у него как назло вылетело из головы название тех, которые она так любит.

Купить мягкую игрушку? Вроде уже не студенты. Не поймёт.

Нижнее бельё? Он это уже проходил. Рита ходила с чеком в эти магазины и меняла товар.

Оставались только цветы.

Продавщица, молодая, невысокая и щуплая девчонка металась вдоль витрин и без устали бойко щебетала:

-Может быть вот эти? А? Как вам? Смотрите, какие красивые и пахнут прекрасно! И стоят долго! Не нравится? Тогда может быть вот эти? Украсят любой интерьер? И придутся по вкусу любой женщине! Как думаете? А! Мужчина! А может быть вам вот эти розы! Смотрите...

-Нет.-категорично качнул головой Стас.-Уж только не розы.

-Но, вы посмотрите...

-Я сказал: нет!-рыкнул он.

Девушка вздрогнула, замолчала.

-Л-ладно...-пролепетала она.

Его реакция напугала её, впечатлила и сбила с толку.

Девчонка замолчала.

Стас мысленно выругался.

-Извините меня.-попросил он.-День тяжёлый.

-Понимаю...-проговорил продавщица.

Он внимательно посмотрел на неё.

Она кивнула.

-Извините. Я молчу.

Стас со вздохом оглядел витрину и ткнул пальцем в более-менее нормальный с его точки зрения букет.

-Вот этот давайте.

-Упаковать?-робко предложила девчонка.

-Да.

-Какую предпочитаете упаковку?-тут же затараторила она.-У нас есть фиолетовая, розовая,  золотая...

-Золотую,-поспешно перебив её сказал Стас.-Давайте золотую.

-Хорошо... С вас семьсот восемьдесят рублей.

Корнилов открыл кошелек. Молча отсчитал положенную сумму, протянул ей. Взял цветы.

-Сдачу оставьте себе.-буркнул он и направился к дверям магазина.

Перед тем как добраться домой Стасу пришлось выстоять сорокаминутную пробку на проспекте Жукова.

А когда он приехал, то обнаружил, что Рита и не подумала сменить гнев на милость.

И цветы никак на ее настроение не повлияли. Скорее даже они возымели обратный эффект.

Она закрылась в их спальне и включила телевизор. Громко. Чтобы он слышал.

Так она делала всегда, когда была сердита на него.

Знак того, что она категорически не хочет с ним общаться.

Стас не настаивал. Он подошел к комнате дочери. Постучал. Заглянул.

-Алина,-проговорил Стас.

Дочка, сидя в кресле обернулась и активно замахала рукой.

-Да, хорошо.-произнесла она в трубку.-Только давай лучше на два часа. Там акция...

Она снова выразительно замахала рукой, умоляя отца, чтобы он вышел.

Стас усмехнулся ей. Показал купленную по дороге шоколадку.

Алинка беззвучно вытянула губки.

Она улыбалась слушая собеседника в телефоне.

Корнилов вышел. Улыбка предназначалась не ему. И он понимал, что чем старше будет становиться его дочь, тем чаще её улыбки буду доставаться другим.

Он вышел на кухню. Цветы бросил на стул.

Он погасил свет. Открыл окно.

Ночной, стылый воздух лизнул его лицо.

Стас чиркнул спичкой. Закурил. Выдохнул сочный, горький дым.

Ночь была беззвездной. Темной.

Из-за низкой облачности не было видно даже молодой луны.

Он взглянул на опустевшую улицу внизу. Прохожих почти не было.

Только изредка по улице генерала Кабрышева проносилась пара-тройка автомобилей.

Стас поднес сигарету к губам.

Он гадал, где сейчас Романтик? Что он делает?

Спит или выдумывает очередное убийство? А может быть ужинает? Или может быть именно в этот момент он убивает очередную девушку.

И никто, никто в этом городе абсолютно точно ей не поможет.

И он это знает. И наверняка радуется. Наверняка восторгается собственной безнаказанностью и властью над беспомощной девчонкой.

Стас закрыл глаза. Оттопырив большой палец правой руки потёр лоб.

Скрипнула дверь кухни.

Он обернулся.

Она стояла в дверях. Сложив руки на груди. Вздохнула, глядя на сигарету в его руке.

-Кажется мы договорились, что наша кухня не курильня.-проговорила она с обвиняющим холодком.

Стас затушил сигарету.

Рита все ещё сердиться на него. Но у нее явно наблюдается положительная динамика в сторону примирения.

Она подобрала подол халата, села за стол. Взяла цветы.

-Тюльпанчики.-хмыкнула Рита.

Она понюхала букет.

-Ненавижу их.

Стас закрыл окно. Улыбнулся.

-Лучше бы ты вина купил, Корнилов.-усмехнулась Рита.-Или коробку конфет.

-Я забыл название твоих любимых.-признался он.

-Я так и поняла.-вздохнула Рита.

-Я смогу сходить.

-Ночью? Брось.-она поморщилась.-Главное не что ты купил, а сам факт.

Стас подошел к столу. Сел напротив нее.

Она смотрела на него. Через секунду на ее губах образовалась снисходительная улыбка.

-Что на работе? Трудно?

-Терпимо.-Стас не любил и не хотел обсуждать работу дома.

Это было его правило. И Рита это знала. Она спросила, рассчитывая именно на такой ответ.

Он купил цветы, проявил внимание. А этот вопрос был её взаимностью.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

Затем Стас протянул руку, накрыл её ладонь. Рита в ответ взяла его ладонь, двумя руками. Сжала. Глядя ему в глаза.

Он перегнулся через стол. Их губы соприкоснулись, слились в продолжительном поцелуе.

Они не услышали, как открылась дверь на кухню.

-Мам... пап...

Стас быстро отстранился.

Рита смущенно убрала волосы за ухо. На пороге стояла Алина.

И переводила удивленный, растерянный взгляд с отца на мать и обратно.

Виду у нее был впечатленный.

-Я просто... хотела узнать...-пролепетала Алина.-Можно мне завтра с Таней и Катей пойти погулять? В два часа?

-Хорошо, доча.-кивнула Рита.-Только дома в семь.

-Ну ма-ам...

-В шесть.-с нажимом произнесла Рита.

-Па-ап!-обиженно воскликнула дочка.

-Оленёнок не торгуйся.-попросил Стас с улыбкой.-Не забывай, что твои репетиции не прекратились с началом каникул.

-Я помню.-вздохнула Алина и кивнула.-Ладно. В шесть, так в шесть. Спокойной ночи.

-Спокойной ночи.

Рита и Стас ответили почти одновременно.

Затем переглянулись.

У обоих на лицах растянулись добродушные, ласковые и любящие улыбки.

 

РОМАНТИК

Воскресение, 8 июня.

Он отложил пустой шприц в металлическую миску. Вытер руки полотенцем. Отбросил его.

Взглянул на неё. Она была прекрасна в своём бессознательном состоянии.

Казалось, она пребывает во власти глубокого, умиротворительного сна.

Он не удержался. Коснулся её. Легко провел кончиками пальцев по лицу.

Погладил шею. Его взгляд скользнул вниз, к её груди.

Он провел пальцем по её правому соску. Ладонью погладил живот, ласково обвел бедра и задержал ладонь на её колене.

Ему нравилось ощущение её кожи. Гладкой. Чистой. Чуточку прохладной и бархатистой.

Но он считал её лишней. Он считал, что кожа скрывает, стягивает и сжимает её истинную красоту.

Она одновременно восхищала и раздражала его.

Он тихо поднялся с постели, на которой она лежала.

В помещении горел тусклый, мерклый желтый свет.

Он не любил слишком яркое освещение. Оно мешало ему. Он ощущал себя не уютно.

Пока она спит у него есть время подготовить её.

Он подошел к жестяной ванне. Включил воду. Набрал почти полную ванну.

Несколько минут он сидел на краю ванной и водил кончиками пальцев в теплой воде.

Ему нравилась вода. Вода-это, жизнь. Это исток жизни. Для всех.

Для животных. Для людей. Для цветов.

Затем он взял с пола тугой, объемистый пластиковый пакет.

Открыл его и высыпал в ванную, в воду светлые лепестки роз Бобби Джеймс.

Похожие на мотыльков, белые лепестки закружились над водой.

Они причудливой чешуёй покрыли поверхность теплой воды.

Из-за колебаний воды, казалось, что чешуя из лепестков роз двигается. Создавалось впечатление, что это часть чешуйчатой шкуры какого-то дивного зверя.

Он опустил руку. Коснулся пальцами лепестков.

Их прикосновение вызвало у него блаженную дрожь.

Его захватило восторженное предвкушение.

Он подошел к кровати. Аккуратно, бережно поднял спящую девушку.

Её волосы повисли на его руке. Он застыл, пораженные приятным ощущением.

Золотисто-медные, переливающиеся тусклыми бликами, шелковистые локоны мягко стелились по его локтю и свисали вниз.

Они словно сами тянулись к полу. Они тянулись прочь от него.

Он несколько мгновений с восхищением рассматривал её лицо.

Затем повернулся. Медленно, торжественно подошел к ванной.

И так же осторожно, с почтением опустил её в воду с белыми лепестками.

Он завороженно смотрел, как слой молочно-белых лепестков поглотил часть её тела.

На поверхности осталось лицо, плечи, грудь, часть живота и руки.

Все остальное скрылось за лепестками, за густым слоем шевелящихся лепестков роз Бобби Джеймс.

Он положил её голову на специальный подголовник, волосы свесил за ванну.

Он не хотел, чтобы они намокли. Они должны были остаться не тронутыми влагой.

Сев на табуретку возле ванной. Он взял расческу.

Точнее, это был гребешок. Серебряный гребешок с жемчугом.

Это было наследие его бабушки. А ей досталось от матери

Эта древняя драгоценность с незапамятных, очень древних времен принадлежит его семье.

По легенде один из его предков, купцов приобрел гребешок во время путешествия по далеким восточным странам.

Подробностей не знал никто.

Он с чувством долга и вкуса старательно расчёсывал её медные пряди.

Когда всё было готово он отложил гребешок, наклонился к ней и поцеловал в лоб.

-Пора.-произнёс он.-Пришло время показать твоё неповторимое совершенство.

Для представления нового шедевра, он выбрал один из самых подходящих антуражей.

Это был цветочный магазин. Недалеко от центра города.

Он переполнен розами. Огромный для цветочного магазина павильон буквально белеет от букетов и различных флористических композиций из роз Бобби Джеймс.

То, что нужно.

Он знал, что не должен был сейчас этого делать.

Он знал, что и так привлек к себе слишком много внимания полиции. Он знал, что его ищут.

Знал, что это опасно.

Но он уже не мог остановиться.

Хотя он дал себе слово, что после этой работы, после этой декорации и этого произведения, он даст себе не большой отдых.

У него ещё слишком много работы. Он слишком многое должен успеть.

И он не может рисковать, давая возможность поймать себя раньше, чем это нужно.

Он не раз предвкушал, как о нём будут говорить, когда «поймают».

Как им будут восхищаться. Сколькие узнают о нём, о его творении!

Он навсегда останется в истории, как непревзойдённый мастер серии оригинальных декораций, шедевральных экспозиций.

Он останется в памяти великим и не превзойденным.

Он открыл магазин. Сигнализация была отключена заранее. Равно, как и камеры наблюдения.

Все, которые могли запечатлеть лишнее.

Он принес в магазин инструменты, воду и лепестки. Затем принёс её.

Он закрыл магазин и зажег свечи.

Он любил делать это при свечах.

Она начала просыпаться. Девушка заворочалась. Приподнялась, сонная, хмурая.

-Г-где я?-заикаясь тихо, тоненьким голоском спросила она.

-Ты среди декораций.-ответил он.

Она попробовал пошевелиться, но её запястья и щиколотки были плотно стянуты ремнями.

-К-кто вы... Отпустите меня!-она забилась, заворочалась стремясь освободиться.-Отпусти меня больной урод! Что тебя нужно?! Что ты...

Он молча подошёл к ней и раздраженно заткнул её рот кляпом.

Она протестующе замычала. Продолжала елозить на полу, вращаясь из стороны в сторону.

Она истерично билась в тщетных попытках высвободиться.

А он медленно и не торопливо раскладывал свои инструменты.

Затем достал из сумки спецодежду.

Он облачился в полукомбинезон и куртку из смесовой ткани.

Затем сменил обувь.

Это была одноразовая одежда. Все это он сожжет после сотворения шедевра.

На руки он натянул темные нейлоновые перчатки.

Она, обессиленная, замерев от ужасающего потрясения наблюдала за его приготовлениями.

Он взял несколько медицинских зажимов, положил поближе.

Присел возле неё. По правую руку положил несколько скальпелей и хирургический нож.

-Ну, что?-с обманчивой лаской спросил он.-Пора?

Её глаза широко распахнулись. Она истово замотала головой. По ее щеками потекли слёзы.

Она что-то, с усилием промычала. Попыталась приподняться. Он удержал её рукой. Второй взял брюшистый скальпель, приготовил тупоконечные хирургические ножницы.

Девушка часто дышала. Её обнаженная грудь ритмично, интенсивно вздымалась и опускалась.

На матовой коже груди поблескивали капельки пота.

Он усмехнулся. Ему нравилось ощущать их страх.

Страх перед неизвестностью.

Они не знаю, что их ждет. А он знает. И это приятно волновало его.

-Ну?-улыбнулся он ей, словно маленькому ребенку.-Приступим?

Она выгнувшись всем телом, через силу истошно замычала.

Он навалился на неё, прижимая к полу. И приступил.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Воскресение, 8 июня.

Он вздрогнул и внезапно проснулся.

С неистово бьющимся сердцем, Стас смотрел в потолок.

Очертания их с Ритой комнаты растворялись, утопали в густом, слоистом полумраке.

Несколько секунд он лежал в кровати и сосредоточенно пытался понять, что его разбудило.

Что прервало его сон?

Он попытался вспомнить свой сон. Не получилось.

В последнее время его сновидения всё чаще были безликими и перемешанными.

Стас тихо сел на кровати. Голова была тяжелой от сна.

Странные и неприятные мысли путались в голове. Настроение было паршивым, угнетенным.

Он спрятал лицо в ладонях. Тихо встал. Оглянулся на жену.

Рита сладко спала на боку. Лицом к нему.

Впервые, наверное, с тех пор, как он занят делом безумного подонка, бредившего розами.

Стас взял с кресла свои джинсы. Оделся.

Тихо, чтобы не нарушить сон Риты, он вышел из спальни.

Бесшумно прикрыл дверь. Босиком прошел в ванную.

Включил тёплую воду. Умыл лицо. Посмотрел на себя в зеркало.

На него взирал небритый мужчина с серо-стальными глазами и светло-русыми, короткими волосами.

Внешностью его природа не обидела.

Напротив, наделила настоящей мужественной, характерной красотой.

Крепкий, рослый. Лицо с форменным, квадратным подбородком.

Прямой, чуть выдающийся нос с широкой переносицей. Выразительные, но светлые брови, слегка выступающие вперед, крупные скулы и высокий, чистый лоб.

Губы не выразительные, тонкие.

Уши слегка крупноваты. Зато их прикрывают ровные, аккуратные, тщательное выбритые светло-русые баки.

Плюс Корнилов с детства занимался спортом и том числе, профессионально боксом.

Получил КМС. Раскачал торс, руки, грудь.

В молодость он вовсю пользовался своей внешностью и харизмой.

Он усмехнулся. Его мать порой ругала его за его ветреность в и неугомонность отношении девушек.

А отец лишь посмеивался.

Стас вздохнул. Ещё раз умыл лицо.

Таким бесшабашным и жизнерадостным он был до того, как пошел служить сверхсрочную службу и попал на войну.

Война перекроила и изменила его.

Потом гибель отца, инфаркт у матери. Его прежняя жизнь в считанные дни изменилась навсегда. Через некоторое время он остался один.

Стас почистил зубы. На кухне заварил кофе. Затем прислушался.

Рита еще спала. Он приоткрыл окно. Закурил.

Его одолевало нагнетающее, тревожное чувство.

У него участился пульс. Кровь стучала на висках.

Его организм, казалось отдельно от него испытывал необъяснимую панику.

Корнилов усилием воли смог частично унять неприятное, тревожное чувство.

Сварил кофе. Закрыл дверь на кухню, чтобы Рита не услышала запах. Ему нужно было не много побыть одному, подумать.

А его жена чувствовала запах свеже сваренного кофе чуть ли не за километр.

Он проверил телефон. Пропущенных звонков нет.

Внутренняя тревога не утихала. Она пульсировала внутри него резкими рывками.

Стас не понимал...

В коридоре, в холле послышались шаги.

Стас замер. Прислушался.

Быстрые, легкие шажки. Алина.

Он обернулся. Как раз в этот момент его дочка открыла дверь на кухню.

Едва он увидел её лицо, у него на миг замерло сердце.

Бледная, перепуганная, она стояла на пороге кухни сжимая телефон.

-Папа...-проговорила она плаксиво.-Ты... ты уже видел? Да?

-Видел, что?-осторожно спросил Стас.

Она нервно сглотнула. Опустила взор. Прижала телефон к груди. Нерешительно подошла к нему.

-Алина?-Стас склонив голову к плечу, попытался заглянуть в глаза дочери.

Дочка молча протянула ему свой смартфон.

Стас глядя ей в лицо взял телефон. Отключил блокировку экрана.

На дисплее было фото. Оно красовалось на одной из популярных соцсетей страны.

На фотографии были розы. Десятки, сотни белых роз на заднем плане.

И окровавленная, свернутая калачиком человеческая фигура на полу.

Стас крепко сжал зубы, и чашку с чаем. Часть кофе выплеснулась на ковёр.

Он подняла взгляд на дочь. Посмотрел в её глаза. Такие же серые, серебристые, как у него.

-Алина...-голос Стаса дрожал от сдерживаемой ярости.-Зачем... ты... это... смотрела?!

Дочка с виноватым лицом, плаксиво, расстроено скривилась.

-Мне... мне прислали ссылку.-пролепетала она.-Одноклассница...

Стас подавил волну гнева.

-Не стоит больше такое смотреть. Алина? Посмотри на меня.

Она подняла на него взгляд. Заглянула в глаза.

Стас увидел в глазах дочери страх и сожаление.

Он вернул телефон дочери.

-Иди, спи.-холодно велел он, и помешкав добавил.-Постарайся... поспать...

Он направился к дверям кухни.

-Пап?

Он обернулся.

Дочка смотрела на него. Взгляд её был изучающий, обеспокоенный.

-Ты... ты ведь его поймаешь? Да?

Стас в ответ вздохнул.

-Иди в кровать, оленёнок. Ещё слишком рано.

                                               ***

Он выругался, увидев толпу.

-Какого, чёрта!-Стас с досадой стукнул по рулю.

Не смотря на предрассветную рань, когда ещё горели уличные фонари, на улицу высыпало десятка три-четыре жителей местных районов.

Корнилов припарковался неподалеку.

Вышел из машины. Увидел стоящих на газоне мальчишек.

Самому старшему из них в лучшем случае лет тринадцать-четырнадцать.

На лицах у детей неподдельное любопытство.

Стас раздраженно выдохнул. Покрутил головой по сторонам.

Где их родители? Какого чёрта они пустили сюда своих детей?!

Корнилов гневно ринулся вперед. Без церемоний растолкал толпу.

Пролез под красно-белой оградительной лентой. Показал удостоверением полицейскому из оцепления.

Тот кивнул, посторонился.

Стас направился к цветочному магазину. В его застекленных витринах белели сотни бутонов роз.

Из-за причудливых форм лепестков, и их теней, цветы отчасти напоминали человеческие лица.

Изумленные. Потрясенные. Напуганные.

Он зашёл внутрь.

Его накрыл сочный, не много приторный, кисловатый запах цветов.

Пол был засыпан скомканными, вдавленными в грязь лепестками.

Грязь нанесли полицейские.

Трое мужчин стояли в дальнем конце цветочного магазина и что-то оживленно обсуждали.

Один в униформе ППС, ещё один в легкой куртке поверх футболки и брюк.

И третий, видимо самый главный среди троицы плечистый, статный мужчина с пышной шевелюрой седеющих волос и такими же пышными, сталинскими усами.

За ногами троицы угадывались багровые очертания лежащего на полу тела.

Мужчины обернулись на звук шагов Стаса.

Патрульный отреагировал добродушным кивком. Лицо Стаса было ему знакомо по новостям и пресс-конференциям.

Полноватый мужчина в футболке и куртке не смело улыбнулся.

Судя по латексным перчаткам-местный судмедэксперт.

А третий, седеющий усач встретил Стаса хмурым, насупленным видом и ворчливо сказал:

-Доброе утро, товарищ майор Корнилов.

-В самом деле?-в тон ему ответил Стас.

Этот усач с угрюмым, недружественным видом-майор Датский.

Свои его разумеется «Датчанином» кличут.

У Датчанина особые счеты к Стасу и его группе.

Потому, как дважды на его земле, в Головинском районе происходили громкие, резонансные дела.

И оба раза эти дела у него отбирала группа Стаса.

Датский тщеславный и заносчивый сноб. Считает себя недооцененным и вечно не заслуженно обиженным.

За те два дела он рассчитывал получить подполковника.

А теперь Стас явился, чтобы отсрочить возможное повышение Датского еще на неопределенный срок.

-Попрошу всех покинуть помещение.-произнес Стас.-Этим делом занимается особая оперативно-следственная группа УГРО Москвы.

ППСник приложил руку к форменной бейсболке, сию же минуту покинул помещение.

Судмедэксперт тоже, наскоро собравшись, направился к выходу, но Датчанин его остановил.

-Корнилов.-прогудел Датский, шевельнув усами.-Это моя территория.

-Зато дело моё.-ответил Стас остановившись перед ним и глядя в глаза следователю Головинского ОВД.-А юрисдикция МУРа распространяется на всю территорию Московской области, в том числе... и на твою территорию.

Последнее слово Стас произнес с некоторым, насмешливым ехидством.

В своей вечной, лихорадочной погоне за славой Датский порядком его раздражал.

-А ты лучше займись своими глухарями. Дела может и не эффектные, как тебе бы хотелось, но если все раскроешь, может и кинут тебе, наконец вторую звезду на погоны.

Датский, с хрустом сжал кулаки, шагнул вперёд. Оказался почти вплотную от Стаса.

Корнилов равнодушно смотрел в глаза Датчанина.

Полноватый судмедэксперт стоя за его спиной Датского, опасливо вжал голову в плечи.

-Корнилов.-проговорил Датский низким, рокочущим голосом.-Ты у меня уже поперёк горла... Что вы лезете повсюду? Ни одно дело нельзя провести, чтобы вы туда свой нос не сунули.

-Мы лезем только в те дела,-спокойно и сдержанно возразил Корнилов.-Которые требуют нашего внимания. А сейчас будь добр, свали отсюда и не мешай мне работать.

Датский пару секунд свирепо смотрел ему в глаза. Стас был готов, если вдруг тот решит его ударить.

Но Датчанин умел вовремя сдерживать себя. Хотя и не скрывал своих эмоций.

-Пошёл ты.-процедил он.

-Только после тебя.-хмыкнул Стас.

Датчанин обошёл его и громкой, выразительной поступью вышел из магазина.

Судмедэксперт, помедлив, ринулся следом за Датским.

-Дверь закрой.-сказал ему Стас, не оборачиваясь.

Судмедэксперт послушно, тихо прикрыл за собой дверь цветочного магазина.

Стас вздохнул. Шагнул вперед. Встал над кругом из лепестков.

Они были красное-белые. Кровь щедро оросила их и уже успел подсохнуть.

Допущенная неаккуратность была умышленной.

Наверняка он считает, что так его работа выглядит эффектнее.

Стас вызвал по телефону Ящера. Осторожно обошел тело.

Волосы у девушки были золотисто-медные.

Они были заплетены в восемь тонких косичек и отведены в разные стороны. Умышленно. Под почти одинаковыми углами.

Лучи от солнца. Он придал понятное значение цвету её волос.

Стас покачал головой, разглядывая её.

Он их боготворит. Убийство совершено без жестокости или ненависти.

Он искренне верит, что высвобождает их красоту.

Он искренне считает, что кожа портит их. Скрывает, стягивает, сжимает и сдавливает их красоту.

Их истинную красоту, в его понимании.

Позиция убитой ничем не отличалась от других несчастных девушек.

Как и все три предыдущие жертвы она лежала на боку, чуть поджав колени. А руки сложены у лица.

Словно бы она сладко спит, свернувшись в уютной постели.

Багровые мышечные ткани казались жидкими от обилия крови.

Были заметны сизые переплетения вен и крупных артерий.

Стас перевел взгляд на залитый кровью пол магазина.

Увидел свое тусклое отражение. Отвернулся.

Внимательно обвел взглядом помещение. Он надеялся увидеть не замеченные детали.

Размеренным, не торопливым шагом он прошелся вдоль длинных полок с вазонами цветов.

Полки располагались в пять ярусов. Первая и вторая были Стасу ниже пояса.

Третья полка была чуть выше поясницы, четвёртая на уровне груди и пятая тянулась на уровне лба Стаса.

Все полки, без исключения были заполнены только белыми розами, название которых Стас не знал.

Корнилова сильно интересовало зачем владельцу магазина закупать такое количество одинаковых цветов и заполнять ими весь магазин.

Вроде бы это не слишком логично. Людей, собирающихся купить букет цветов больше привлекает разнообразие, нежели огромное количество одни и тех же цветов.

Странно.

Стас дошел до противоположно края магазина. Круто повернулся на пятках.

Такой же медленной, вкрадчивой поступью двинулся обратно.

И на середине помещения остановился. Повернул голову. Уставился на четвёртую полку справа от себя.

Приблизился. Чуть наклонился.

На полке топорщился миниатюрный, размером с пол ногтя кусочек материи.

Стас осторожно снял его.

Открылась дверь магазина.

Стас повернул голову. Встретился взглядом с худощавым мужчиной в очках.

Тот приподнял свою коричневую шляпу Бруно, ощерился в жутковатой улыбке.

-Доброго утречка.-с привычной, скрипучей картавостью произнес судмедэксперт.

Стас лишь хмыкнул и покачал головой.

Ящер один из лучших судмедэкспертов. Видит бог, истинный спец и профи в своем деле. И усердия ему не занимать.

Одна только сомнительная черта у Яши, периодически всплывающий, неуместный чёрный юмор и шутливое отношение у делам.

Впрочем, шутливое оно только на показ. В реальности Стас знал, что Ящер крайне щепетилен и внимателен.

-Подойди-ка сюда.-попросил Стас.

Ящер подошел.

Он был одет в джинсы и полосатый свитер с бежевыми и бордовыми полосками.

В сочетании со шляпой, напоминал Фредди Крюгера. И наверняка догадывался об этом.

-Ты, что-то нашел?-спросил Щербаков.

-Возможно.-ответил Стас глядя на полку.-Встань ближе.. Вот так.

Он заставил Ящера прислониться спиной к полке.

-Знаешь, обычно меня вызывают для другой работы.-вставил Ящер.-Тут ты мог бы попросить любого.

-Не паясничай, Яша.-попросил Стас.-У тебя какой рост?

-Сто семьдесят шесть.

-Похоже у него тоже.

-У него? В смысле... у него?-уточнил Ящер.

Корнилов кивнул.

-Возможно он зацепился, когда уходил. Здесь на полке небольшое расщепление.

Корнилов протянул Ящеру найденный кусочек материи.

-Сделай полный анализ вот этого материала.

Ящер поставил чемодан на пол. Вынул маленький пластиковый пакетик. Раскрыл. Стас опустил туда найденный кусочек материи.

Затем они подошли к телу.

-Поверить не могу...-проговорил слегка ошарашенный Ящер.-Он решился на убийство через шесть дней... Даже недели не прошло!

-Он входит во вкус.-высказал Стас свой вывод.

Ящер взглянул на Стаса. Чуть прищурил глаза.

-С одной стороны это хорошо, да?

Стас вскинул брови.

-Я имею ввиду... период так называемой «Маски нормальности» сокращается.

-Я понял о чем ты.-кивнул Стас.-Но, не думаю, что из-за сокращения времени между эпизодами он потеряет бдительность и допустит ошибку.

-Почему?-Ящер присел возле тела, открыл инструменты, натянул голубые, латексные перчатки.-Вроде бы эта свойственно им, когда они теряют голову от крови и безнаказанности.

-Да. Вот только наш не потерял голову.-Стас рассматривал тело девушки.-Такая маленькая пауза была выдержана намеренно. Но, теперь он заляжет на некоторое время. Притаиться. Наверняка, будет следить за новостями и с восторгом читать и слушать, что о нём будут говорить.

-С чего ты это взял?-Ящер взял фотоаппарат и встав сделал несколько быстрых снимков.-Что ему помешало воздержаться?

-Он не хотел сдерживаться.-качнул головой Стас.-Он нашёл её... Отметил. И у него появилась идея. Идея, которая слишком восхищала его, чтобы он сдерживался. Возможно, он проявил нетерпение, но он не собирался проявлять безрассудство. Это убийство и малое время после предыдущего эпизода, следует его капризу. Его прихоти. Ему просто так захотелось.

Ящер продолжая фотографировать, присел на корточки.

Сделал несколько снимков. Снизу, искоса взглянул на Стаса.

-И когда же он тогда допустит роковую ошибку?

Стас ответил через пару секунд.

-Когда перестанет контролировать свои прихоти и капризы.

С громким шелестом распахнулась дверь магазина. Цветы на полках качнулись от порыва воздуха.

Стас и Ящер обернулись.

Между рядами полок застыл полный, очень крупный мужчина с шарообразным пузом.

Выглядел он так, словно сейчас задохнется или умрет от сердечного приступа.

Держась за сердце, тяжело и часто дыша, мужчина с выпученными глазами уставился на мертвое, окровавленное тело.

-Хосподи...-выдохнул он.-Да что же это... Да как же... Это... Такое...

Стас шагнул к нему.

-Майор Уголовного розыска, Корнилов.-представился он.-А вы кто, простите, будете?

-Я?-толстяк нервно, шумно сглотнул.-Так я это.. ну-у... Хозяин... Владелец... С-с-собественник...

Последнее слово он произнес заикаясь, едва слышно и неуверенно.

-Как вас зовут?

-М-михаил...

-А фамилия?

Толстяк сглотнул. Его маленькие, темные глаза таращились на Стаса.

Округлые щеки заметно вспотели.

Стас заметил, что над верхней губой у него топорщились жидкие, редкие усики.

-К-кауфман.-выдохнув ответил толстяк.-Михаил... Кауфман, я... А как это всё...

-Вы сказали, что магазин ваш?-Стас следил за лицом владельца магазина.

-Да...-Кауфман всё еще тяжело, обеспокоенно дышал.-У меня ц-целая сеть... по всему г-городу... А что здесь пр...

-А скажи-те как господин, Кауфман.-сухо произнес Стас.-Что это за цветы?

Корнилов качнул головой в сторону.

Маленькие, темные глаза Кауфман оглядели полки с цветами.

-Так это... ну... Этот... Как его... Забыл... А!

Владелец магазина развел руками.

-Это розы Бобби Джеймс. Во!

-Бо-би Дже-ймс...-по слога, медленно повторил Стас.-И зачем вам их столько?

Михаил Кауфман отвел взгляд, поджал губы.

-Понимаете... Один цветовод...  возможно вы слышали, Фабиан Арманд, сделал мне жирную скидку на покупку огромных партий, сразу нескольких видов... шутка ли, тридцать процентов скинул!

-Несколько видов?-быстро переспросил Стас.-То есть вы купили еще какие-то другие розы?

-Ну, да...?-развел руками владелец.-А чего не купить?..

Во время разговора он все время бросал встревоженные взгляды за спину Стаса.

-Какие ещё виды роз вы получили?-Стас встал так, чтобы владелец магазина мог смотреть только на него.

Кауфман нахмурил брови.

-Эта... Сейчас... Это самое... Скарлет Клеймер... Пол’c!.. Пол’c Скарлет Клеймер, м-м... потом....

Он закрыл глаза. Несколько раз судорожно вздохнул.

-Ещё я купил Фламентац и эти... как они так... как-то они так называются...

Он сокрушенно покачал головой.

-Забыл. Правда, забыл... А зачем вам всё это?..

Он вдруг изменился в лице.

-Подождите... вы же...-он поперхнулся, подавился и закашлялся.-Вы же не... не думаете... Что это я... Я сделал?! Это... Это не я! Не я! Правда! Это... Я не знал!.. Я просто....

-Успокойтесь, Кауфман.-холодном попросил его Стас.-Никто вас не обвиняет. Просто тот, кто это сделал, явно знал, что у вас в магазине.

-М-м.-промычал перепуганный и растерянный владелец магазина.

-Кто знал о вашей сделке с этим Фабианом?.. Он, кто? Тоже еврей?

Михаил фыркнул.

-Венгр. Тот ещё антисемит.

Стас не смог сдержать кривую улыбку, видя с какой детской обидой проговорил последнее слово Кауфман.

-Он разводит розы?

-Ага.-кивнул Кауфман.-У него один из самых больших розариев в России.

-А почему он решил продать вам такие крупные партии цветов, да еще и со столь огромной скидкой? Вы его хорошо знаете?

Михаил Кауфман пожал округлыми плечами.

-Да просто я оказался расторопнее всех остальных продавцов цветов! И он продал их мне... Мне повезло.

-Это теперь под большим вопросом.-заметил Стас.-А что его побудило продать такое количество цветов?

Кауфман снова пожал плечами.

-Так мне то откуда знать... Я проверил, цветы нормальные... Все в порядке. Скидка заманчивая... Я купил.

Михаил произнес это так, словно иначе никто бы и не поступил.

-Я так понимаю у вас остались контакты Фабиана Арманда?-спросил Стас.

-Да, конечно...

-Будьте добры его телефон и адрес, прежде всего.

-А это... сейчас...-Кауфман полез в карман и вынул огромного вида смартфон.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы отыскать нужные контакты.

Он продиктовал их Стасу. Корнилов забил полученную инфу в свой смартфон.

-Отлично.-кивнул он.-Теперь о ваших сотрудниках. Сколько у вас продавцов? И есть ли среди них новенькие?

Михаил тут же кивнул.

-Есть!-ретиво закивал головой толстяк.-Конечно! Есть! Взял одного на днях... Парень не ахти какой, но мне продавец нужен был срочно... А вы думаете, это кто-то из них, да?

Стас едва заметно качнул головой.

-Мы пока только можем предполагать, господин Кауфман. Будьте добры имена и адреса продавцов.

Кауфман продиктовал ему необходимую информацию о своих работниках.

Их было трое. Старший продавец и двое младших. Один стажер, новенький. Две девушки и один парень.

Корнилов обернулся. Ящер трудился вокруг тела девушки.

Михаил Кауфман подступил ближе, выглянул из-за спины Стаса.

Корнилов посмотрел на него.

-Чтоб меня...-прошептал толстяк.

Его округлившиеся глаза смотрели в одну точку.

-Это же... это же... кем же... кем же надо ж быть ж... это же...

У него затряслись губы.

Стас раздраженно цокнул языком, рывком развернул толстяка.

-Вам лучше здесь не находиться.-сказал он.

Стас потащил толстяка в дверям.

-Так а как же...  я же... -лепетал Кауфман.-Это же ж мой же... мой магазин...

-Да, но пока, боюсь, он будет закрыт не определенный период...

-Вы не понимаете... Мне же ж его продать... Т-теперь то... н-надо...

Они вышли на улицу.

-Сомневаюсь, что в ближайшее время у вас это получиться.-Стас увидел скорую и потащил толстяка к машине.

Он жестом подозвал доктора в синей куртке. Тот поспешил к нему.

-У гражданина стресс и психологическая травма.-он передел толстяка доктору и санитару.-Окажите помощь.

-Конечно.-кивнул врач.-Идемте, пожалуйста.

Они помогли Михаилу подняться в автомобиль скорой помощи.

Стас вернулся в магазин. Подошел к Ящеру.

Тот поднял на него взгляд.

-У меня для тебя есть ещё один подарок. К тому, что ты уже нашел.

Стас встал над телом. Кивнул.

-Показывай.

Вместо ответа Ящер поднял к верху тонкие, хирургические щипцы.

Стас чуть наклонился.

В узких поблескивающих лезвиях щипцов был зажат кусочек чего-то желтовато-серого.

-Что это такое?-спросил Стас.

Ящер улыбался.

Корнилов ухмыльнулся.

-Это ноготь?

Ящер довольный, молча кивнул.

-Думаешь...

-И думать не чего.-ответил судмедэксперт и кивнул на тело.-Ногти у девушки ровные, ухоженные с маникюрчиком. Так, что вариант только один.

Он кивнул на тело.

-Она у нас умница.

-Ящер,-Стас выпрямился и ухмыльнулся.-У тебя никакого почтения к умершим.

-Им нужно не почтение.-вздохнул в ответ судмедэксперт и снова взглянул на Стаса.-Только покой.

-А как же возмездие?-усмехнулся Стас.

Ящер качнул головой.

-Месть нужна живым, Стас. Во всяком случае гораздо больше, чем усопшим.

Стас не стал с ним спорить.

Он перезвонил своим операм. Домбровского направил опросить девушек, а Арцеулова отправил по адресу к продавцу-стажеру.

Сам же Корнилов не теряя времени отправился к Фабиану Арманду, который отличался крайней и удивительной щедростью.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Воскресение, 8 июня

Замоченный в соевом соусе рис отмывался с большим трудом.

Слипшиеся, влажные комки, успевшие подсохнуть, приходилось или оттирать посудным ёршиком или же вовсе отдирать руками.

Благо в перчатках это было не так противно.

Я отмыла очередную тарелку, проверила с обоих сторон.

Чистая. Идеально чистая. Я поставила её в стопку мытой посуды.

И перевела скорбный взгляд на всё еще огромную груду не мытой посуды.

Вздохнула. Покачала головой. Взяла следующую тарелку.

Дядя Сигизмунд вчера затеял готовку суши.

Опять. Уже чёрт знает в какой раз.

Разумеется, пока мы с ним готовили ролы и прочие изыски японской кухни, мы запачкали большую часть имеющейся у нас посуды.

А остальную часть запачкали дядины друзья, которых он вчера пригласил.

Я поставила помытую тарелку. Взяла следующую

Не знаю, сколько еще будет таких вечеринок, но у меня укоренилось стойкое ощущение, что с течением времени я стану такой скиловой посудомойкой, что в пору будет устроится на подработку в какой ни будь ресторанчик.

Я поставила ещё одну помытую тарелку. Взяла следующую из грязной стопки.

Посуда ещё пол беды, кстати. Вот мне интересно, как друзья дяди Сигизмунда пережили сегодняшнюю ночь.

Потому, что мне, примерно год назад, хватило одного раза попробовать дядины ролы, чтобы у меня пропало вообще всякое желание есть суши.

О-ох. Я тогда несколько раз за ночь, пардон, Ихтиандра звала на помощь.

Пока я перемыла всю посуду, ранее утро, почти превратилось в полдень.

На часах было одиннадцать двадцать четыре.

Сегодня я собиралась подучить географию. Так, как из-за моих тренировок и соревнований по фигурному катанию, большую часть контрольных и самостоятельных я пропустила.

Хотя, если быть до конца честной, не только из-за спорта.

Все дело в нашем учителе. Павле Валентиновиче Кобякине.

Он гораздо хуже нашей химички.

У той просто характер такой. И потом она все-таки не редко бывает в хорошем расположении духа. И даже может тебе хорошую оценку поставить, просто за вовремя сказанный ответ. А то и вовсе за хорошее поведение на уроке.

Но, вот географ... Не знаю.

У меня два варианта: или он ненавидит фигурное катание и всех кто с ним связан, или он ненавидит лично меня.

Но только его уроки для меня, хуже, чем Зельеварение для Гарри.

Потому, что там всё дело было в том, что обиженная сторона, за неимением возможности отомстить за обиды отцу, мстила сыну.

А тут... Тут я даже не знаю.

Мне кажется он меня просто ненавидит. От природы.

И дело даже не двойках, которые я получаю на его уроках просто регулярно.

А в том, что он постоянно докапывается. Всё время норовит уязвить меня, уколоть, ужалить, унизить и оскорбить.

На прошлом занятии двое моих одноклассников подрались.

В результате они начали метелить друг друга своими сумками.

У одного из сумки вывалилась еда и её разметало по всему классу.

И кого вы думаете географ, жирный бородавочник, заставил всё это убирать?

Правильно! Конечно же меня!

На не высказанный вопрос, почему я всё это терплю и не рассказываю дяде Сигизмунду, отвечу коротко.

Изрядную часть своей жизни дядя Сигизмунд был замешан в делах, за которые в уголовном кодексе предусмотрены очень даже конкретные наказания.

И боюсь, если я ему расскажу... Может случиться что ни будь не поправимое.

У меня и так фактически отняли отца, и я не знаю где сегодня находиться моя мать.

Посему допускать даже минимальный риск, что я ещё могу остаться без дяди, я не желаю.

Тем более, что вроде бы с десятого класса географию у нас будет читать другой учитель. Осталось вытерпеть ещё год.

За мрачными размышлениями о географии, я перемыла всю оставшуюся посуду.

Домыв последнюю тарелку. Я опустилась на стул. Взяла со стола чашку с недопитым какао. Отпила.

Устало вздохнула. Такое ощущение, что я два часа тренировки откатала!

В коридоре послышались шаги. Я узнала увесистую, но порывистую поступь дяди.

Через несколько секунд он открыл дверь на кухню.

Я встретилась с ним взглядом. Улыбнулась.

-Доброе утро, дядя.

-Доброе, ягодка.-кивнул дядя.

Он зашёл на кухню. С подозрительным видом оглянулся. Обернулся, снова оглядел кухню. Хмыкнул.

Посмотрел на меня с изумлением.

-Ты убрала кухню?

-Да.-вздохнула я.

-Спасибо, ягодка.-дядя выглядел одновременно растроганным и чуточку смущенным.-Но вообще не стоило... Я бы сам убрал.

-В прошлый раз, когда вы так говорили, дядя Сигизмунд, бардак на кухне сохранялся почти неделю.-напомнила я.-И потом, мне не сложно. Должна же я хоть как-то вам помогать...

-Кстати о помощи.-дядя достал из холодильника сосиски и вскрыл упаковку.-Мне нужно чтобы ты мне подсобила с одной тачкой.

-Так сегодня же... выходной.-с легким замешательством проговорила я.

Дядя поставил греться воду. Обернулся.

-Поэтому мне и нужна твоя помощь. Работников то нет.

-Хм, ну ладно...-проговорила я растерянно.-А что за машина? И почему её нужно чинить в выходной день?

-Ну, скажем так,-лукаво усмехнулся дядя.-Эта машина VIP-клиента.

-Да?-я в свою очередь тоже улыбнулась, потому, что ни на йоту ему не верила.-Так а, что за машина, всё-таки?

-Увидишь.-С лукавой ухмылкой ответил дядя.-Ты будешь сосиски?

-Нет, спасибо. Я не голодна.-ответила я.-А можно я пойду...

Меня прервал звонок мобильника. Я достала телефон. Посмотрела на дисплей.

Меня слегка прошибло потом.

Чего это мне звонит наш директор школы?

Я подняла трубку и вышла из кухни.

-Здравствуйте, Станислав Владимирович.-любезно ответила я.

-Здравствуй, Вероника.-директор школы был серьёзен и говорил сухо.-Ника, тут такое дело... Скорее всего контрольные по географии тебе до августа или даже до сентября писать не придется.

Я испытала неприятное, настораживающее чувство.

-Могу я узнать... почему?-вежливо спросила я.

-Конечно, можешь.-вздохнул директор.-Твой учитель по географии, Павел Валентинович...

-Уволился?-не выдержала я.

Директор замолчал.

-Нет... почему же... Он... просто... Кхм-кхм... Попал в больницу.-сбивчиво и скомкано объяснил Станислав Владимирович.

-Что-то серьёзное?-спросила я.

Спрашивала я разумеется из вежливости. Потому, что здоровье географа, меня, мягкого говоря, волновало меньше, чем среднегодовое изменение температуры Гольфстрима.

-Да, боюсь, что да.-вздохнул директор.-Павел Валентинович попал в автомобильную аварию.

-Ого...-ошарашенно проговорила я.

Нет, конечно человек он паршивый. Но автокатастрофа это совсем не то, чего я ему бы желала. Да и вообще никому такого не пожелаешь!

-А что... Как он там?-спросила я.

-Ну, пока лежит в хирургическом отделении... Ника, а знаешь что?

Судя по всему директору внезапно пришла в голову идея.

-Нет, ещё.-ответила я осторожно.

-Ты могла бы съездить к нему в больницу? Я тебе сейчас пришлю адрес больницы, а ты там... купи фруктов, конфет... Подумай, что ни будь.

-Станислав Владимирович! Подождите!-я попыталась остановить директора.

-Вероника не стесняйся.-с напускной строгостью сказал директор.-Проведать учителя в больнице-это, знаешь, благое дело. Уверен, тебе зачтется, учитывая твои знания в географии. Так, что не робей. До свидания.

-До свидания, Станислав Владимирович.-закрыв глаза ответила я.

Связь прервалась.

Ну, вот. Из-за проявленной вежливости и этичной участливости, меня автоматически подрядили навестить моего «любимого» учителя.

Шикарно! Именно так я хотела начать летние каникулы.

Чтоб его... Зараза! И отказаться же нельзя! Не простят и не поймут.

Ладно. Бог с ним, с этим географом. Куплю ему фруктов и каких ни будь конфет. Хоть карму почищу.

В конце концов мне стоит поблагодарить географа, что мне хотя бы не придется летом писать долбанные контрольные по географии!

Только, разумеется, мысленно. Не вслух.

В коридор вышел дядя Сигизмунд.

-Кто звонил?

-Наш директор.

-Что сказал?

-Что я могу не ходить летом на контрольные по географии.

-А почему это?-дядя Сигизмунд сложил могучие руки на широкой груди.

Его густые, светлые, седеющие брови вопросительно изогнулись.

Я вкратце пересказала ему наш разговор.

-Ты же говорила, что у не любишь этого учителя.-чуть нахмурил густые брови дядя Сигизмунд.

Я только вздохнула.

-Да, но ведь я не могу нашему директору такое сказать.

-Попала ты, ягодка.-усмехнулся дядя Сигизмунд.

-Угу.-уныло ответила я.

-Не отчаивайся.-он хлопнул меня по плечу.

Я пошатнулась. Ладонь у дяди широкая и тяжелая.

-Пошли. Поможешь мне.

Я спрятала телефон и пошла следом за дядей.

Сегодня я точно не поеду навещать Павла Валентиновича. Надеюсь, он переживёт и простит.

Мы спустились вниз. Здесь уже горел свет.

В мастерской было безлюдно.

В воздухе витал жирноватый запах масел, приторно пахло моющими средствами.

Чувствовался горький запах бензина и резины.

В гараже сейчас стояло четыре автомобиля.

Два внедорожника, один седан и хэтчбек.

У седана были сняты колёса. Хэтчбек выглядел так, словно пробирался через дикие джунгли. У него разбито лобовое в правое ветровое стекла, отсутствую боковые зеркала, разбита левая передняя фара.

По салатовому, отливающему металликом кузову тянуться несколько глубоких царапин.

Дядя подвёл меня к одному из внедорожников.

Это был желтый Mitsubishi Pajero Sport.

У него был открыт капот. Рядом стоял тестер свечей зажигания и установка для замены жидкостей в АКП.

Я остановилась рядом с машиной. Заглянула под капот.

-А где аккумулятор?-спросила я недоуменно.

Дядя Сигизмунд поставил чашку с кофе на металлический стол с инструментами.

-Он неожиданно вышел из строя.-усмехнулся дядя.-Но главная проблема не в нём.

Я посмотрела на оборудование рядом с автомобилем.

-Коробка передач?

Дядя усмехаясь кивнул.

-Убил КПП. Перегрел и стёр шестеренки к чертям собачим.

Я тоже усмехнулась.

-Буксовал часто?

-Да походу только и делал, что буксовал.-дядя покачал головой.-Не понятно только, где на Pajero можно буксовать в Москве.

-Ладно.-я постучала ладонями по кузову автомобиля.-Что от меня требуется?

Дядя обернулся.

-Вон, возьми свечи. Нужно заменить. Справишься?

-Конечно.

За два года жизни у дядя Сигизмунда, я отдельно изрядно наловчилась во многих специальностях автосервиса.

От автомойщика до автомеханика.

Разумеется, особо сложные задачи мне не поручают. Но, скажем так, уже сейчас я умею многое, чего люди не сведущие не умеют совсем.

Например, поменять свечи, масло, охлаждающие жидкости.

Чистка инжекторов, замена ламп освещения и так далее.

Конечно, у друзей и работников дяди Сигизмунда глаза на лоб лезут от удивления, когда они видят, как я помогаю в мастерской.

У многих, как мне кажется, происходит самый настоящий пресловутый когнитивный диссонанс.

Ну, как же это! Женщина! В автомастерской! Да ещё «малая», соплячка совсем! Возиться с автомобильным оборудованием, меняет масло, помогает с ремонтом ремней ГРМ и тормозов!

Это они еще не видели, как я вожу.

Да, чёрт побери, я умею водить автомобиль!

И, между прочим, уже сейчас довольно неплохо, по словам того же дяди Сигизмунда.

Так то! Впрочем, с моим-то детством, и семейным автофанатизмом, иначе и быть не могло!

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Воскресение, 8 июня

Дорога пролегала между двух густых, плотных лесных полос.

Высокие, ветвистые деревья нависали на дорогой. Они создавали густую тень, а их ветки своеобразную арку.

Отражение листвы ползло по лобовому стеклу внедорожника.

Других автомобилей на дороге не было. За все время ему повстречалось все несколько машин.

Корнилов прибавил скорости.

Лесополосы плавно перешли в небольшой лес.

Стас увидел яркий знак. Он предупреждал о диких животных на дорогах.

Корнилову пришлось сбросить скорость.

И не зря.

На следующем повороте, половину дороги преградили два медведя. Один здоровый, и другой совсем маленький.

Очевидно медведица с медвежонком.

Стас объехал их. Посмотрел в зеркало заднего вида.

Животные недоуменно смотрели ему в след.

Похоже они ждали каких ни будь лакомств. И видимо выходят на дорогу не в первый раз.

Лес постепенно истончился, начал редеть.

В просветах между деревьями появились двух- и трехэтажные коттеджи.

Через минут двадцать, впереди показалась развилка. Стас свернул.

Дорога стала менее дикой и более ухоженной.

Через время показались уличные фонари.

Теперь трасса пролегала между фермерскими участками и домами.

Корнилов остановил свой внедорожник возле дома с высоким, кирпичным забором.

Ворота кстати были металлическими, чёрными. На концах вертикальных прутьев красовались позолоченные, пикообразные листья.

На створках ворот была изображена лежащая девушка в цветах.

Стас увидел камеру на воротах. Он вышел из автомобиля. Нажал кнопку звонка.

Ему пришлось долго ждать. Почти шесть минут, прежде чем ему ответили.

-Кто вы?-спросили из динамика над камерой.

Говоривший обладал звонким тенором.

Стас показал удостоверение.

-Майор Корнилов, Уголовный розыск.

Молчание.

-Входите.-ответил тот же голос.

Ворота начали медленно, словно церемониально, открываться.

Стас сел обратно за руль внедорожника. Он въехал на округлый, мощеный двор со скульптурами и кустарниками.

Припарковал автомобиль неподалеку от ворот. Вышел, осмотрелся.

Над мощенным двориком возвышалась широкая, трёхэтажная усадьба.

Перед её крыльцом с голубой черепичной крышей, красовались две большие терракотовые статуи котов.

Животные были чудовищно огромны. Голова каждого из них была почти в половину туловища Стаса.

Морды у котов были щекастые, пухлые. Глаза тоже огромные, а уши намного меньше. Оба кота выглядели сытыми и довольными.

Очевидно владелец усадьбы и розария, истовый кошатник.

Стас направился к крыльцу. По пути он вдохнул местный воздух.

После загазованного, плотного и тяжелого воздуха мегаполиса, здешний воздух казался чуть ли не животворящим.

На столько он был насыщен свежестью природы и запахами растений.

Стас поднялся по ступеням. Не успел позвонить, как ему открыл мужчина в деловом костюме, и с не правдоподобно красным лицом.

Он проводил его в сад на заднем дворе.

Территория сада была масштабной, просторной.

Это было маленькое царство природы. Этакий небольшой эдем, если возможно такое сравнение.

Цветы, клумбы, деревья, небольшие цветные статуи в зарослях.

Только, что ещё райские птицы не поют на ветках.

Среди великолепной, растительной флоры стеклянными куполами вздувались несколько десятков застекленных оранжерей.

Там в одной из них Стас увидел орудующего садовыми ножницами мужчину в светлых брюках, зеленом фартуке и голубой рубашке.

Голова у него была покрыта шляпой конатье. А на руках белели перчатки.

Он увидел Стаса. Прекратил стричь растения. Выпрямился.

-День добрый.-произнес Стас.

-Здравствуйте, господин майор.-усмехнулся в ответ цветовод.

Фабиан Арманд оказался щуплым, седым мужчиной в возрасте.

У него были узловатые руки и не пропорционально большие ладони с длинными пальцами. Такая же слишком большая голова, с узкой челюстью и заостренным подбородком.

Мясистый нос и маленькие уши. Глаза округлые, светлые, бледно-голубые и какие-то не много детские.

Стас пожал в ответ руку цветовода.

-Какими судьбами, в моем доме полиция?-улыбнулся цветовод.

-Давайте поговорим внутри.-Стас указал на розарий.

-О, конечно.-Старик вошел внутрь застекленной теплицы.

Стас последовал за ним.

Здесь властвовал сухой и приторный запах. Стасу он напомнил какие-то дешевые и до тошноты сладкие духи.

Цвет роз был такой же. Слащаво-розовый.

Через стеклянную крышу внутрь проникали солнечные лучи.

Золотисто-желтыми, трапецевидными пятнами падали они на ровные ряды роз.

-Сегодня, в одном из цветочных магазинов столицы было совершено убийство.

Фабиан поправил шляпу, чуть прищурившись посмотрел на Стаса.

-Я ничего такого не слышал.

-Думаю, что услышите сегодня вечером.-кивнул Стас.-Расскажите мне пожалуйста, про вашу сделку с Михаилом Кауфманом.

-А-а,-усмехнулся седой венгр.-Этот жадный толстяк с поросячьими глазками... Да, я продал ему свои розы.

Он пожал плечами.

-А причем тут убийство?

Стас смотрел в его глаза. Он пытался понять не придуривается ли старый цветовод.

-Наш убийца,-проговорил Стас, оглядев розарий.-Для каждого нового эпизода использует в антураже разного вида розы.

Фабиан сдавленно прокашлялся.

-Любопытно...

-Да. И сегодня он использовал ваши цветы.-произнес Стас в упор глядя на цветовода.

Арманд несколько секунд с подозрением, настороженно рассматривал Стаса.

-Господин, майор... Уж не думаете ли вы, что я как-то могу быть причастен к этому вашему... убийству?

-А я еще не знаю.-ответил Стас, чуть склонив голову и пристально глядя на Арманда.

На лице цветовода отразилось удивление, смешанное с возмущением.

-Значит я под подозрением?-глаза цветовода чуть сузились.

-Все, кто хоть ненароком имеет отношение к случившемуся находятся под подозрением.-ответил Стас.-Кстати а где вы были последние двенадцать часов?

Фабиан чуть вскинул седые брови.

-Здесь, разумеется.

-Кто может это подтвердить?-спросил Стас.

-Мой...

-Кроме ваших слуг в доме.-перебил его Стас.

Фабиан задумался.

-Кхм-кхм.-старик прокашлялся.-За все двенадцать часов я не могу вам предоставить стопроцентного алиби, но... примерно пять-шесть часов из них я провел в компании одной...м-м... особы.

-Что за особа?

Фабиан закрыл глаза. Прокашлялся.

-Вы только, пожалуйста... поймите правильно, господин майор...

-Это вы поймите правильно,-снова перебил его Корнилов.-Мы ищем серийного убийцу. На его счету уже четыре жертвы. Поэтому не тяните время. Кто ваша особа? Имя и фамилия?

Арманд вздохнул. Отвел взгляд.

-Это девушка...

-Это я уже понял.-кивнул Стас.-Как зовут вашу прекрасную особу?

Фабиан ответил не сразу.

-Кунке.... Кунке Есимова.

-Казашка?

-Да.-тяжело ответил Арманд.

Стас записал имя в телефон.

-Вы были у нее, или она у вас?

-Мы встречались в отеле.

Стас кивнул.

-А почему вы так долго мялись? Почему не хотели говорить?

Фабиан фыркнул. Недовольно взглянул на Стаса.

-Она на много моложе меня.

Стас некоторое время смотрел на него и пытался понять причину нежелания старика раскрывать имя своей пассии.

-Фабиан,-криво усмехнулся Стас.-А ваша Кунке Есимова... совершеннолетняя?

Арманд поджал губы. Отвел взгляд.

-Понятно...-ощерившись протянул Стас.

-Всё было по обоюдному согласию!-голос Арманда дрогнул.

-Не сомневаюсь.-кивнул Стас.-Собственно мне это всё равно. Информацию я в любом случае проверю. Теперь расскажите мне подробно про ваши дела с Кауфманом. Почему вы решили продать цветы по такой скидке и в таком количестве?

Арманд улыбнулся.

-Потому, что у меня не хватало места для новых сортов. Мне из Голландии привезли несколько сотен саженцев розы Флорибунда, Компэшен и Дортмунд. Ранее у меня не было в таком количестве этих цветов. Они крайне прихотливы и выращивать их довольно сложно. А тут подвернулась целая партия!

Похоже старик не врал. Говорил с вполне искренним азартом.

Тут дверь теплицы приоткрылась. Стас оглянулся.

-Прошу прощения, Фабиан Джакобович, там приехала съемочная группа. Говорят у них с вами встреча.

-Ах, ты ж...-щелкнул пальцами Фабиан.-Точно! Пригласи их...

Он посмотрел на Стаса. Корнилов в свою очередь вопросительно посмотрел на него.

-Господин, майор.-нерешительно попросил его цветовод.-прошу вас... подождите буквально пол часа. У меня интервью с одним из каналов. Для меня это очень важно. Я был бы вам крайне признателен, если бы вы позволили мне провести с ними время. А потом, обещаю, я отвечу на все ваши вопросы. Я буду полностью в вашем распоряжении.

Стас смотрел на него скептически, холодно.

Старик сложил руки в молебном жесте.

-Я вас прошу... господин, майор. Проявите человечность. Не каждый же день у меня интервью со столичными каналами.

Стас хотел ему отказать. И так, наверное, было бы правильно. Но потом подумал, что жизнерадостный цветовод будет более разговорчив, чем недовольный и напуганный.

Съемочная группа пришла прямо в розарий, где они находились.

Состояла она из девушки в желтом, летнем пиджаке с короткими рукавами и оператора с камерой.

-Здравствуйте, Фабиан.-голос у журналистки был напористый, громкий и сценический.

На алых губах расплывается дежурная улыбка. Взгляд светло-карих глаз игривый и чуточку лукавый.

-Здравствуйте.-с напускной степенностью ответил Арманд и деликатно коснулся губами протянутой руки девушки.

Корнилов взглянул на оператора. Тот с усталым, равнодушным видом положил камеру на плечо, включил её.

Он зажмурил левый глаз, глядя в объектив.

Стас перевел взгляд на Фабиана и журналистку.

Девушка в свою очередь с любопытством посмотрела на Стаса.

-А это... ваш коллега?-спросила она с сомнением.

-Нет-нет, что вы.-улыбнулся цветовод.-Это...

Он замялся.

-Покупатель.-хмыкнул Стас.

-Покупатель.-кивнул Арманд.-Этот господин не будет нам мешать.

-Очень хорошо.-журналистка обернулась, взглянула на оператора.-Ты готов?

Тот в ответ показал ей сомкнутые в колечко указательный и большой палец.

-Хорошо.-Она поправила ворот пиджака, прицепила на правый лацкан микрофон и протянула такой же Арману.-Оденьте.

Фабиан взял у девушки микрофон. Начал искать место куда прицепить.

Но, что-то у него явно не получалось.

Журналистка снова взглянула на оператора.

-Ну, что ты смотришь? Помоги ему!

Стас посмотрел на оператора. Тот раздраженно вздохнул. Взглянул на Стаса.

-Вы не подержите?-спросил он его.

Стас в жизни своей не держал в руках телевизионные камеры. Он кивнул.

-Давайте.

Камера оказалась не такой уж тяжелой, как можно было подумать. Просто громоздкая.

Стас не удержался. Посмотрел в глазок.

Он увидел, как оператор стоит возле Фабиана, и чуть наклонившись прикрепляет микрофон к его нагрудному карману.

-Всё. Не трогайте его.-попросил он Арманда.

-Как скажите.-кивнул цветовод.

Оператор вернулся к Стасу.

-Большое спасибо.-сказал он протягивая руки.

Стас вернул ему камеру. Взглянув на оператора вблизи, он про себя отметил, что тот очень молод.

На виду ему не больше двадцати-двадцати двух лет. Да и одет был в потёртые джинсы, синие кеды и толстовку с капюшоном.

Стасу запомнились его глаза. Открытые, чистые и светлые.

Но взгляд усталый и безрадостный.

Стас подумал, что парнишка должно быть ещё, ко всему прочему учиться или где ни будь дополнительно подрабатывает.

Оператор показал журналистке три пальца, затем два и указал на одним пальцем на неё.

-Добрый день!-с напускным восторженным дружелюбием произнесла журналистка.-Мы находимся в гостях у одного из ведущих заводчиков роз в России, Фабиана Арманда!

Она повернулась к Фабиану. Старик явно был слегка смущен, но выглядел довольным.

-Здравствуйте, Фабиан.-проговорила журналистка скаля зубы в ненастоящей улыбке.-Расскажите про свою работу. И что она значит для вас? Почему вы выбрали такую профессию? И как давно вы этим уже занимаетесь?

Стас вышел из теплицы. Слушать и наблюдать, как Арманд даёт интервью ему было не интересно.

Тем более он не хотел смущать старика.

Он закрыл за собой дверь теплицы. Достал сигарету. Закурил.

Запах табака успокаивал. Позволял сосредоточиться на мыслях о деле.

Но откуда не возьмись появился уже знакомый ему краснолицый дворецкий Арманда.

-Извините.-учтиво, но холодно проговорил он Стасу.-Но здесь строжайше запрещено курить!

Стас посмотрел на него сверху вниз. Дворецкий был преисполнен собственной значимости. Его строгий взгляд был пристальным и требовательным.

Стас решил не спорить.

-Мне не куда выбросить окурок.

-Позвольте?-дворецкий протянул руку.

Стас отдал ему сигарету.

Тот развернулся и направился прочь из сада, с гордо поднятой головой. Двигался он, подобно какому-то роботу.

Корнилов недовольно посмотрел ему вслед. Хмурым взглядом окинул сад.

Через листья деревьев живописно просачивался ясный свет солнца.

Стас посмотрел на остальные теплицы.

Прогулялся по широкой, выложенной плиткой дорожке.

Сад Фабиана Арманда благоухал сочными, душистыми ароматами.

Корнилов посмотрел на часы. Потоптался на месте.

Если Фабиан не закончит в течении двадцати-двадцати пяти минут, придется его поторопить.

Торчать здесь весь день у Стаса не было ни времени, ни желания.

У него зазвонил мобильник. Корнилов посмотрел на дисплей.

Он опасался, что звонил Аспирин. Объясняться перед начальником УГРО сейчас не хотелось. Но это был Арцеулов. Стас принял вызов.

-Ну, что у тебя?-спросил он.

-Я только, что побывал в доме у Ивана Горского.

-Это тот новичок-стажер в магазине Кауфмана?-уточнил Стас.-И что? Что он рассказал?

-Пока ничего.-голос у Арцеулова был недовольный и досадливый.

Казалось, что он зол, причем на себя. И чувствует вину.

-Сеня, что случилось?

-Тут такое дело Стас...-начал тот.

-Будь краток.-попросил Стас.

-Ладно.

 

АРСЕНИЙ АРЦЕУЛОВ

Воскресение, 8 мая. Примерно двадцать минут, после того, как Стас уехал к Фабиану Арманду.

Корнилов позвонил ему в то время, когда даже птицы ещё не орали, а живущие в его доме собачники ещё не вышли на прогулку со своими питомцами.

Сеня не успел даже толком умыться и принять душ.

Стараясь не разбудить спящую рядом Соню, он выбрался из постели.

Чертыхаясь одел носки. В одних трусах и носках вышел из комнаты.

Вся остальная его одежда все равно была в коридоре.

Они вчера с Соней начали прямо у дверей, продолжили в коридоре, и закончили уже в её спальне.

Сеня прошел на кухню, нашел в холодильнике копченные, куриные ножки. Съел одну.

Пережевывая жестковатое мясо, он одел брюки. Нашел на столе забытый, остывший чай. Двумя глотками допил его.

Закинул в рот печенье из вазочки. В коридоре натянул футболку, обулся, снял с вешалки в прихожей куртку, и вышел за дверь.

Спустя несколько минут он уже ехал по широкому шоссе на своем кастом-байке.

Транспорт Арцеулова был предметом гордости своего владельца и объектом зависти почти всех знакомых полицейских.

Длинный, мощный, тяжелый. С высокими рукоятями руля.

Он был окрашен в чёрный и оливковый цвет, матового покрытия.

На оливковом бензобаке красовалась советская символика.

Красным хромом отливала передняя фара и оба диска.

Вместо каски Арсений использовал кевларовый шлем с пластиковым забралом.

Он обожал свой байк. Он вложил туда душу. И сидя в его седле ощущал себя настоящим, живым и, как бы пафосно это не звучало, непобедимым.

Указанный Стасом адрес, который ему надлежало посетить Сеня нашел быстро.

Это был один из многочисленных спальных районов с неприветливой местностью.

Арсений припарковал байк возле искомого дома.

Слез. Огляделся.

На спортивной площадке рядом, сидели несколько парней.

У них играла музыка на телефоне. В руках были банки с пивом.

Арцеулов окинул взглядом двор.

Два перпендикулярно стоящих дома, бросали тень на двор со старыми гаражами и одиноким, маленьким, продуктовым магазином.

В центре располагались две площадки. Спортивная и детская.

Чуть дальше маленькая парковка и мусорные баки.

Арцеулов подошёл к сидящим на спортивной площадке парням.

Они не спускали с него недружелюбного взгляда, с тех пор, как он въехал во двор.

-Здорово, ребят.-поздоровался Сеня.

Те переглянулись

-Здорова.-произнес крепкий, белобрысый парень с наглым взглядом и гадкой ухмылкой.

-Чтобы у вас ни возникло идеи выкинуть какую-то дрянь, поставлю вас перед фактом.-он вынул удостоверение показал им.

Лица у парней стали настороженными.

-Мент значит?-протянул белобрысый.

-Ага.-улыбнулся Арцеулов.-Поэтому, будет лучше, если вы не будете трогать мой байк. Договорились?

Он подмигнул белобрысому.

-Последствия будут неприятным. Учтите.

Он повернулся к ним спиной и направился к подъезду.

По пути он достал из притороченной к байку сумки свой Mossberg.

Сделал он это показательно. И услышал за спиной удовлетворивший его возглас среди парней.

Люди во дворе поспешно начали расходиться.

Не обращая на них внимания, Сеня вошёл в подъезд.

Поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру.

Стажера новичка, не давно начавшего работать в цветочном магазине звали Иван Горский.

Арсений относился к нему, как к подозреваемому. И готов был ко всему.

На звонок никто не ответил. Арцеулов позвонил ещё раз.

Затем забарабанил в дверь.

За дверью раздались шаги.

-Кто?-спросил неприятный, гнусавый голос.

-Слышь ты, пи*армот, ты куда свой е*ловоз поставил? Это моё место на стоянке! Убирай давай своё ведро!

Молчание. Тишина. Замешательство.

Затем в двери зашуршали замки.

-Я те ща ***ть покажу твоё место...-на Сеню вылез рослый, длинноволосый мужик в растянутой майке.

В руках он сжимал загнутый лом.

-А ну назад!-рявкнул Сеня, вскинув ружье.

Волосатый попятился в прихожую. Выронил лом. Тот со звоном упал на пол.

Сеня закрыл за собой дверь.

-Иван Горский?-спросил он волосатого и показал удостоверение.-Полиция, УГРО.

-Я н-не Г-горский...-держа ладони у лица пробасил испуганный мужик.

-А где он?-спросил Арцеулов.

Раздался пронзительный женский крик. Затем звон бьющегося стекла.

Арцеулов без промедления бросился в одну из комнат.

Здесь на постели сидели две голые девицы. Они пугливо кутались в одеяло и жались друг к другу. Увидев Сеню, одна из них закрыл рот рукой.

Другая глупо таращилась на Арцеулова.

За их спинами качалась распахнутая дверца разбитого окна.

В комнате гулял сильный сквозняк.

Сеня увидел метнувшийся на балконе силуэт. Он бросился на балкон.

И едва успел поймать за шиворот пытавшегося смыться парня в халате.

Тот уже одной ногой успел перелезть через борт балкона, когда Сеня потащил его обратно.

-Помогите!-истошно заверещал парень.-Вызовите полицию-ю!

-Заткнись, придурок!-рыкнул Сеня и выволок его с балкона.-Я из полиции.

Он бросил Горского на пол.

Иван Горский оказался щуплым, нескладным парнем, с вихрастым, каштановым чубом и жидкой бородкой на прыщавом подбородке.

-Подождите!-он отполз от Арсения назад.-Что вам надо?! Я ничего не сделал!

Его лицо искажал неподдельный страх. Руки дрожали. Глаза с ужасом взирали на Арцеулова.

-Тогда какого хрена ты удирал?!-рыкнул на него Арсений.

-Я думал вы от них!-заверещал парень.

-От кого?-скривился Сеня.

-От Корейца.-пробасил из-за угла длинноволосый приятель Горского.

-Это ещё кто?

Горский нервно засмеялся.

-Продавец пудры...

-Твою мать.-разочарованно вздохнул Арсений и окинул взглядом всех четверых, парней и девушек, находившихся в комнате.

-Вы что, торчки?-спросил он со злостью и разочарованием.

-Нет.-опять ответил волосатый.-Только толкаем.

-Заткнись ты!-обернувшись бросил ему Горский.

-Сам заткнись!-пробурчал волосатый.-Я те говорил. Менты нагрянут, я тя выгораживать не буду.

-Заткнулись оба.-рыкнул Арцеулов и качнул ружьем в руке.-А ты подымайся. Идём на кухню. Нужно поговорить...

                                      СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Воскресение, 8 июня.

-И что было дальше?-посмеиваясь спросил Стас по телефону.

-А дальше я попытался разговорить этого говнюка.-проворчал Арцеулов.-Но тут в квартиру вломилась спецура ГУНКа. Положили всех. Меня в том числе... Их старший потом наорал на меня, что я им видите ли операцию сорвал. Они тут уже месяц стерегут некого Корейца.

-Местный наркодиллер?-уточнил Стас.

-Вроде того. Продают какой-то дряной кокс и травку. Но, я выяснил у Горского... У него алиби, Стас. Он последние две ночи зависал то в баре, то в стриптиз клубе. Его там все знают. Помимо цветочного магазина он ещё подрабатывает сторожем на складе и ночным продавцом в магазине. Копит на бабки, которые должен этому самому Корейцу. Вернее копил. ГУНК его приняли, и вряд ли выпустят обратно.

-Ладно.-усмехнулся Стас.-Дробовик у тебя не отобрали?

-Нет-ворчливо ответил Сеня.

-Тогда возвращайся в кабинет, помоги Коле.

-Есть.

-Давай, до связи.

Стас дал отбой и посмотрел на время. Качнул головой.

Пора прерывать интервью.

Когда он открыл дверь в розарий, где находились журналисты и Фабиан, венгр как раз увлеченно, с азартом рассказывал о своем путешествии в Китай за редкой, чайной розой.

При этом он активно жестикулировал руками и корчил смешные рожи.

Он изо всех сил старался произвести впечатления на журналистку.

Но девушка, хоть и изображала крайнюю заинтересованность, явно делала это из профессиональных побуждений.

Судя по её частым и энергичным кивкам, ей уже не терпелось закончить интервью и смыться отсюда, подальше от нудного старикана с его розами.

Стас знаком показал, Фабиану, что время вышло.

Журналистка улучив момент объявила:

-Что ж, спасибо за столько увлекательную и познавательную историю, господин Арманд.-произнесла она с вдохновением.-Не знаю, как нашим зрителям, а лично мне было крайне интересно. Но, к сожалению время нашей передачи подошло к концу, но мы обязательно увидимся с вами в это же время, на этом же канале. Пока.

Она улыбнулась и помахала в камеру.

-Снято.-объявил оператор.

-Отлично.-от показательного восторга ведущей не осталось и следа.

Он тут же достала бутылку с водой из сумки. Приложилась к ней. Жадно начала пить, и за несколько секунд буквально ополовинила её.

-Ну, и жара у вас тут.-бросила она Фабиану.

-Скажите, а когда можно будет посмотреть?-спросил Арманд потирая руки.

-О, ну-у... примерно через неделю, когда весь ролик будет смонтирован.-ответила журналистка.-Зайдите на YOUTUBE и подпишитесь на наш канал. Тогда не пропустите.

Судя по тому, как непонимающе нахмурился Арманд, слова журналистки были не вполне ему понятны.

А ведущая и оператор, тем временем, быстро попрощались с Фабианом и направились к выходу.

Журналистка, на ходу достала визитку и проходя мимо Стаса, остановилась.

-Позвони мне.-попросила она и лукаво, многообещающе улыбнулась с хитрецой во взгляде.

Стас посмотрел на неё, опустил взгляд на протянутую визитку и хмыкнув, показал ей пальцы правой ладони.

-Извини.

Журналистка заметила кольцо. Недовольно поджала губы. И прошла мимо Стаса.

Корнилов обернулся ей в след. Ухмыльнулся. Журналистов он не любил.

Особенно наглых и чересчур самоуверенных.

Он подошел к Фабиану.

-Я столько времени готовился,-посетовал он.-А они уделили мне время меньше получаса! Никакого уважения!

-Согласен.-кивнул Стас, которому это было безразлично.-Господин Арманд, если позволите, давайте продолжим наш разговор.

-Да, да... конечно.-рассеянно ответил Фабиан.

-Скажите,-произнёс Стас.-Кто ещё кроме вас и Кауфмана знал о сделке?

Арманд взглянул на Стаса. Затем отвёл задумчивый взгляд.

-Непосредственно о сделке с Кауфманом, думаю мало, кто знал.

-Н-но...-с нажимом протянул Стас, правильно истолковав интонации в его голосе.

-Но, о моем предложении о продаже скорее всего знали все, кто мог видеть его в интернете.-ответил Фабиан.

-Вы поместили объявление о продаже крупной партии цветов в интернет?-слегка удивился Стас.

-Ну, не я...-усмехнулся Арманд.-Интернет и современные технологии для меня чужие и не понятные. Это сделал мой дворецкий.

-Ваш дворецкий.-кивнул Стас.

-Но, у него тоже есть алиби.-заметил Арманд.-Всю ночь он провел в больнице. У него болеет мать.

-Сочувствую.

-Спасибо.

-Господин, Арманд, простите, но-о... не собираетесь ли вы в ближайшее время продавать ещё какие-то цветы? И если да, я должен знать кому и когда?

Но, Фабиан покачал головой.

-В таком количестве, вряд ли. Повторюсь, это была вынужденная мера. Просто чтобы освободить место под иные сорта. Не более. Мне, если хотите знать, до сих пор жаль моих роз, проданных

-Кстати,-вспомнил Стас.-А сколько всего сортов и какие именно вы продали Кауфману?

-М-м....-протянул Фабиан, вспоминая.-Бобби Джеймс, Альберик Барбье, Лилли Марлен... Всё.

-Всего три вида?

-Да, три вида.-пожал плечами Фабиан.

Стас записал услышанные названия роз в телефон.

-Вы думаете,-проговорил Фабиан.-Ваш убийца может убить... из-за этих цветов?

-Скорее ради них.-вздохнул Стас.

-Что вы имеете ввиду?-спросил Арманд, с подозрением глядя на Стаса.

-Каждое убийство обставлено с определённой и неподдельной страстью к цветам. К розам. Это обязательный, я бы даже сказал священный антураж для его главного экспоната.

-Убитой девушки.-проговорил цветовод и как-то странно всхлипнул.-Какое извращенное кощунство... Простите, господин майор... Я прошу прощения, что лезу не в своё дело, но... Сколько всего уже было убийств?

Стас пару мгновений рассматривал заинтересованное лицо цветовода.

-Сегодня произошло четвёртое...

-А девушки или цветы хотя бы раз повторялись?-почему-то вкрадчиво спросил Фабиан.

-Нет.-качнул головой Стас.-Он подбирает девушек абсолютно разных по внешности, социальному статусу, профессии, поведению и манерам.

Это была одна из главных трудностей в следствии. Стас и его группа не могли взять в толк, как Романтик выбирает жертву?

Кроме того, что его жертвы более-менее порядочные девушки, ведущие цивилизованный, не распутный образ жизни общего не было ничего.

Разный цвет волос, глаз и даже оттенки кожи (если верить фотографиям).

Разные увлечения. Разные семьи. Разные взгляды на жизнь. Разные характеры, если верить родным и близким. Даже вкусы в одежде отличные. И это было странно.

Обычно серийный убийца придерживается какого-то одного типажа.

Например, девушки-модели. Скромные отличницы. Грязные и порочные шалавы.

Убийца держит в голове образ. И подбирает жертв, с которыми у него связаны какие-то ассоциации, воспоминания или чувства.

А Романтик... Романтик, кажется, просто убивает спонтанно понравившуюся ему девушку. Главное, чтобы она не пила, не курила и не гуляла ночами напролёт. Всё.

-Все жертвы абсолютно разные.-продолжил Стас.-Эти девушки не имели ни схожих увлечений, не учились в одном ВУЗе, жили в абсолютно разных условиях. Между ними ничего общего.

-Любопытно.-цветовод скупо чему-то улыбнулся.-А каждая девушка в его фантазии, это как бы роза? Да? Я правильно понимаю?

-Да, скорее всего.-кивнул Стас, он видел, как забегали из стороны в сторону зрачки Арманда, а улыбка на лице стала глуповатой, и жуткой.-А почему вас это так заинтересовало?

Фабиан внезапно взглянул на него со странным выражением лица. Он смотрел с не скрываемым сожалением и сочувствием.

-Господин майор,-проговорил он.-Возможно я ошибаюсь, но скорее всего ваш убийца собирается убить ещё, по меньшей мере две сотни девушек, или больше.

-С чего вы взяли?!

Заявление цветовода выглядело абсурдным!

-С того, что только дикорастущих видов роз в мире, в общей сложности насчитывается более двух сот пятидесяти, а чайно-гибридных роз, например, и вовсе несколько тысяч. Если ваш убийца столь фанатичный поклонник роз, и каждое его убийство связано с отдельным видом этих цветов... у него крайне амбициозные планы, если вы понимаете, о чем я.

Стас против воли ощутил внезапную, зловещую зябкость и легкий озноб.

То, что говорил Фабиан не возможно. Не мыслимо! Убить двести человек! Или тысячи.... Такого ему никто сделать не даст! В самом крайнем случае будут задействованы все возможные ресурсы для поимки Романтика! Ему просто не оставят шансов! Его затравят как дикое животное, каким он и является!

Словно прочитав мысли Стаса, Фабиан с прозрачным намёком заметил:

-Надеюсь вы понимаете, что ему совсем не обязательно ограничивать себя только пределами России.

-Да, он может сбежать из России, и продолжить так же убивать и в других странах.-Стас в этом не сомневался.

-Господин, майор,-посмеиваясь сказал стареющий венгр.-Вы расследуете уже четвёртое убийство, но так и поняли, что он, не убивает.

-А что же он в таком случае делает?-спросил Стас с вызовом.

Фабиан лишь коротко пожал плечами.

-Очевидно, собирает букет.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Воскресение, 8 июня

С красным Митсубиши мы провозились почти весь день. И это ещё было не всё.

После починки коробки передач, замены свечей и тестов разного оборудования, выяснилось, что есть проблемы с контактами для аккумулятора.

Пока дядя Сигизмунд ладил батарею, мне он поручил почистить салон многострадального Митсубиши.

Салон был перетянут светлой, дешевой эко-кожей.

Оглядев сидения, руль, карты дверей я вздохнула.

Вот же неряха! Не знаю кто, он, но у этой тачки крайне безответственный водитель.

Я вспотела, пока оттирала пятна с карты левой двери!

И вымоталась, пока чистила сами сидения.

А на торпеде я обнаружила, то, что меня слегка удивило.

Это были размазанные кусочки теней! Не то лиловых, не то розоватых.

Я еще раз окинула взглядом салон автомобиля.

Затем заглянула под руль. Возле педалей я нашла золотистый колпачок от помады.

Поднялась, задумчиво разглядывая его. Затем наклонилась влево, открыла бардачок.

Я не выдержала. Улыбнулась.

Бардачок был превращен в своеобразную косметичку.

Тут был и блеск, и тени, кремчики для коррекции, тушь, гель для бровей, основы, карандашики и прочее тому подобное.

-Жаль, что выдвижного трюмо нет.-шутливо посетовала я.

Я выбралась из автомобиля.

Дядя Сигизмунд под музыку ремонтировал гнездо батареи.

Он у меня слушает старую классику рока, типа The Doors, Rolling Stones, Aerosmith и его любимые Deep Purple.

-Я закончила.-объявила я.

Дядя бросил на меня взгляд.

-Пошли посмотрим.-сказал он.

Он обошел автомобиль. Заглянул в салон. Внимательно осмотрел.

Я заглянула в противоположное окно.

-Молодец.-оценил дядя.-Очень качественно.

Меня так и подмывало попросить его заглянуть в бардачок.

Но, я решила, что не стоит ставить дядю в неловкое положение.

Когда мы полностью закончили с этим внедорожником, было уже почти шесть часов вечера.

Мы вернулись к открытому капоту автомобиля.

-А как у вас дела?-спросила я.

-Заканчиваю.-дядя усердно что-то выкручивал из автомобиля.

-Ладно... я могу вам еще чем-то помочь?

-Да, ягодка. Сделай мне бутерброды.

Я кивнула, с лёгкой улыбкой.

-Хорошо... Вам с ветчиной, бужениной или бастурмой?

-С бужениной.-ответил дядя.

-Хорошо.

Я поспешила наверх. На кухне, я сделала два бутерброда.

Кроме буженины туда конечно входили ломтики сыра, салатные листы, кетчуп пару колец лука.

Да, вот такие обжористые бутерброды предпочитает мой дядя.

Я пыталась ему доказывать, что такая еда крайне вредная. Но, разве ж он меня послушает?

Впрочем, наверное, ему и нужна калорийная, сытная пища с углеводами, белками и жирами.

Дядя у меня крупный, крепкий и высокий. Его тело до сих пор сохраняет прежнюю мускулатуру.

Хотя он и выглядит много старше своих лет. Но это из-за густой бороды и длинных волос, которые уже начали седеть.

Вообще многих внешний вид дяди Сигизмунда слегка шокирует.

Не смотря возраст, мой дядя носит длинные волосы и такую же длинную, густую бороду.

Любит одеваться в джинсы, в футболки или майки с агрессивными и злобными изображениями.

Он нередко носит джинсовую жилетку с цветными нашивками.

Его руки забиты татуировками.

На левом запястье он носит жутковатый, длинный браслет с металлическими шипами. А на указательном пальце правой руки серебряный перстень с ухмыляющимся черепом.

Этакий идеал брутального байкера, повидавшего жизнь без прикрас, и проехавшего сотни тысяч миль.

Я вздохнула.

А вот миль, мой дядя в свое время проехал действительно, наверное, тысячи.

Но, он не слишком любит рассказывать о своей жизни до открытия собственной мастерской.

А я не настаиваю. Я имею некоторое представление, чем он занимался раньше. И потому не лезу с вопросами, хотя, если честно, у меня их накопилось с избытком.

Я положила бутерброды на тарелку, тарелку поставила на поднос.

Я осторожно спустилась вниз.

Оказавшись в мастерской я удивленно застыла на месте, с подносом в руках.

Перед дядей Сигизмундом стоял плотный, коренастый парень лет шестнадцати.

Он держал перед дядей смокинг в прозрачном чехле.

А мой дядя придирчиво его рассматривал.

-Ладно,-наконец махнул он рукой.-Иди положи в моем кабинете... Нет! Лучше повесь! А то ещё помнется.

Я подошла к ним.

-Привет, Федя.-поздоровалась я с парнем.

Федя помощник и почти воспитанник моего дяди. Насколько я знаю, его отец был дружен с моим дядей. До того, как разбился в автокатастрофе.

Чтобы помочь парню содержать обезумевшую от горя мать и двух младших братьев, дядя Сигизмунд великодушно взял его к себе.

И платит ему зарплату, как своим лучшим специалистам.

-П-привет.-ответил Федя с легким заиканием.

При виде меня, не смотря на то, что мы уже давно знакомы, дядин младший помощник, часто робел и заикался.

Не редко краснел, не редко у него начинало все сыпаться из рук, и вообще он становился до ужаса рассеянным и неуклюжим.

О причинах я долго не гадала. Слишком все очевидно.

Но я старательно делала вид, что этого не замечаю.

Возможно стоило бы с ним поговорить, но... я не знала, как начать и о чем говорить.

Тем более, что рассчитывать ему не на что, он мне совсем не нравится. Как парень, я имею ввиду. А человек он хороший.

Честный, преданный, добрый.

Федя ушел. Я поставила поднос с бутербродами на стол с инструментами.

-Попробуй завести.-сказал мне дядя, закрывая капот Митсубиши.

Он взял один бутерброд и откусил здоровый кусок.

Я села за руль внедорожника. Завела его.

Мотор под капотом всхрапнул, мягко зажужжал. Ожили системы бортового компьютера.

Я заглушила двигатель. Выбралась из автомобиля.

-Всё в порядке!-объявила я.

-Вижу.-кивнул дядя.

Он уже доел первый бутерброд и принялся за второй.

-Давай-ка прокатимся.-Он двумя укусами доел второй бутерброд и отряхнув руки, жуя сел за руль.

Я села рядом с водительским сидением, пристегнулась.

Дядя снова завел мотор.

-Шумоизоляция не чета предыдущим версиям.-обратила я внимание дяди.

-Ага.-кивнул он мне.-Жаль, что все остальное, кроме электроники, не особо лучше. Если не сказать, что хуже.

Да, тут дядя Сигизмунд, наверное, прав.

Предыдущие внедорожники, более ранних лет, действительно более выносливые и живучие.

К тому же высокотехнологичные системы бортового компьютера, серьёзно повышают стоимость регулярного техобслуживания.

Мы выехали из гаража мастерской. Внешние ворота открыл Федя.

Дядя Сигизмунд выехал на проезжую часть, переключил скорость, надавил на газ.

Мы поехали вдоль нашего района с его новыми высотками и просторными дворами.

Я не спрашивала куда мы едем, и почему дядя решил лично протестировать автомобиль этого клиента.

По дороге дядя несколько раз бросил на меня интригующие взгляды.

Я показательно смотрела то вперед, то в окно, по сторонам.

Иногда пробовала некоторые функции автомобиля, такие как подогрев сидений, диагностика двигателя, блок управления АКПП и подключение к интернету.

-Ника,-усмехнулся дядя.-Перестань делать вид, что ты ни о чем не догадалась и у тебя нет вопросов.

Я подняла взгляд на дядю. Он ухмылялся.

-Ты ведь наверняка заглядывала в бордачок.-проговорил он.

Я не стала отпираться.

-Я просто полюбопытствовала.

-Ну, да.-кивнул дядя Сигизмунд.-И наверняка уже сложила два и два. Что я чиню автомобиль какой-то женщины в выходной день, и ещё заказал себе смокинг. Не строй из себя дурочку, ягодка. Тебе не идёт.

-Дядя Сигизмунд,-подумав ответила я.-Ваша личная жизнь-это, ваше личное дело. Я не собиралась лезть к вам с вопросами.

-Это ты конечно, молодец.-кивнул мой дядя.-Всё правильно. Но я рассчитывал на твои вопросы.

Я удивленно уставилась на него с непонимание.

-Почему?

-Мне нужна твоя помощь.-уклончиво ответил дядя.-Твой совет и... женский взгляд.

Прежде, чем я успела что-то спросить мы остановились перед магазином ювелирных украшений.

Я взглянула на витрины магазина. Посмотрела на дядю.

Вид у того был самодовольный, и не много ехидный.

-Вот так сразу?..-проговорила я слегка сбитая с толку.

-А чего тянуть?-пожал плечами дядя.-Я её уже месяц, как знаю. Почему бы не подарить понравившейся женщине какую нибудь безделушку. Ты согласна?

-В зависимости от того, на что вы сегодня вечером рассчитываете.-ответила я с толикой ехидства.

-Так, ты еще мелкая, чтобы шутить на такие темы.

-Но уже достаточно большая, чтобы о них знать.-парировала я.

-Ишь ты,-ухмыльнулся дядя Сигизмунд.-Всезнайка белобрысая. Вылезай, пошли смотреть.

В ювелирном магазине тихо играла нейтральная музыка.

Людей было мало. Не считая нас еще четверо.

Мы с дядей не спешно прохаживались мимо витрин.

-Ну, что?-этот вопрос он мне задавал с интервалом в три минуты.

-А вы что хотите подарить?-спросила я, внимательно разглядывая выставленный товар.-Подвеску, серьги, кольцо?

-Не, кольцо это слишком... как-то...

-Символично?-подсказала я.

-Что?-переспросил дядя.-А... да. Символично. Я не хочу делать ни каких намеков, чтобы потом её не разочаровывать.

-Тогда можно подвеску... Дядя Сигизмунд а можно мне посмотреть её фотографию? У вас же есть?

-А тебе зачем?-насторожился дядя.

Я вздохнула.

-Так будет легче подобрать то, что ей может понравиться.

-А что там может не понравиться?-он пожал плечами.-Я твоему вкусу доверяю, ягодка.

-Я это очень ценю,-кивнула я.-Но у вашей избранницы вкус может резко отличаться от моего.

-Ладно.-кивнул дядя.-Согласен.

Он достал телефон. Несколько раз провел по нему пальцем и протянул мне.

С дисплея дядиного телефона на меня взирала брюнетка лет тридцати пяти. У неё были выразительные янтарные глаза.

Лицо не много широковатое, но довольно красивое.

Я обратила внимание на её одежду, на стиль.

Она одевалась неброско, со вкусом и очень выдержанно.

-Понятно.-протянула я.

-Что?-быстро спросил дядя.

Он явно волновался.

-Думаю вам стоит попробовать взять вот эту подвеску.

-Вот эту?-дядя Сигизмунд чуть склонился над витриной.

Я перевела взгляд на стоявшую продавщицу.

Девушка в сине-белой, фирменной униформе взирала на нас с опасливым недоверием.

Ну, что ж, её вполне можно понять.

Мой дядя был одет в традиционные для него потёртые джинсы, ботинки и футболку с двумя скрещенными револьверами и ухмыляющимся черепом в шляпе.

На ремне у дяди Сигизмунда красовалась серебристая пряжка в виде орла с распахнутыми крыльями.

В правой руке он вертел пальцами свой талисман-старинный злотый, времён Яна Второго Казимира.

Я же была одета в джинсовые шорты, чёрную футболку без принта, черно-белые не новые кеды, а на поясе у меня была повязана клетчатая, сиренево-чёрная рубашка.

Дядя Сигизмунд же не считает нужным предупреждать меня, что мы неожиданно можем заскочить в ювелирный магазин.

Мы оба производили впечатление личностей, которые если и заходят в ювелирный магазин посмотреть украшения, то совсем не ради того, чтобы их купить.

И она была несказанно удивлена, как и другие три продавщицы, когда я подошла к ней, и попросила показать нам украшение поближе.

Она сначала замешкалась. Я было подумала, что она сейчас откажет, выдумает что ни будь, соврёт.

Но продавщица, с явной неохотой, всё-таки достала выбранную нами подвеску.

Мы рассмотрели её получше.

-Ну, и что ты думаешь?-снова спросил дядя.-Не слишком простая?

-Думаю то, что нужно.-ответила я.-Чересчур яркая, пафосная и громоздкая подвеска вашей даме не понравиться, дядя Сигизмунд.

-Ладно.-проворчал дядя и посмотрел на продавщицу.-Можете упаковать? В красивую коробку, как вы умеете. Лады?

Продавщица несколько раз моргнула глазами. Она была растеряна. Бросила неуверенный взгляд на коллег.

-Простите,-она чуть наклонилась к нам.-А вы... вы видели сколько стоит изделие?

Я посмотрела на нее и ответила за дядю.

-Мы обратили внимание, девушка.-ответила я сдержанно.-Спасибо.

Я слышала в своих словах тщательно скрываемую желчь. Но мне было неприятно подобное отношение продавщицы, даже не смотря на то, как мы с дядей Сигизмундом выглядим.

Да, мы прямо из гаража, и не оделись как подобает большинству посетителей таких магазинов. Но, и как бродяги мы тоже не выглядим.

Дядя Сигизмунд расплатился картой.

Продавщица, я в этом почти не сомневаюсь, наверняка решила, что кредитку дядя у кого то отобрал или украл.

В принципе не так уж важно, что они про нас думают.

С покупкой мы вышли из магазина. У дяди Сигизмунда заметно улучшилось настроение.

Наверняка уже представляет, как обрадует свою пассию сегодня за ужином.

Я хотела сесть на место рядом с водителем, но дядя Сигизмунд остановил меня.

-Знаешь, ягодка, я думаю тебе по силам отвезти нас домой.

Я быстро взглянула на него, не шутит ли он.

-Давай.-он подмигнул мне.-Садись за руль.

Это предложение было мне по душе.

Как я уже говорила, водить я умела. Учить меня начал ещё папа, причем, когда я была еще в третьем классе.

А продолжил моё обучение уже дядя.

Я села за руль. Завела двигатель.

Дядя сидел рядом, вертел в руках коробочку с подвеской.

-А если нас остановят?-спросила я с полуулыбкой и сомнением в голосе.

-Раньше тебя это не волновало.-хмыкнул дядя и кивнул.-Езжай.

Я пожала плечами, и выехала со стоянки перед магазином.

Я ехала осторожно, не гнала.

Во-первых, машина не наша, во-вторых я к ней не привычная, в-третьих я не настолько крутой водила, чтобы гонять на запредельных скоростях.

Однако, через время меня начало уязвлять, что нас почти все обгоняют.

Я прибавила газу. Нас чуть качнуло вперед. Мы поехали быстрее. Дядя одобрительно усмехнулся.

Ощущая своим телом возросшую скорость, я не сдержала идиотской, но счастливой улыбки.

Меня захватывало возрастающее ощущение превосходства над любыми ограничениями.

На скорости я ощущала себя не подвластной бесчисленным условностям и запретам окружающего мира.

Я чувствовала автомобиль, я чувствовала полёт. Я глотала жизнь смелыми, жадными глотками. Я ощущала её сочный вкус.

В душе селилась легкость, сердце захватывал азарт.

Дорога широкой, гладкой лентой бесконечно тянулась вперёд.

Машин было не много. Я прибавила ещё скорости.

Внедорожник, казалось сам рвался вперёд, словно ему хотелось показать всё, на что он способен.

Я с трудом сдерживалась на дать ему такой возможности.

Но, одно из первых правил, чему меня учили и отец, и дядя Сигизмунд-не пьянеть от скорости, не терять голову, не забывать, что мир вокруг материален и крайне твёрд во всех смыслах.

Поэтому, переборов себя, я через несколько минут сбавила скорость.

В мои планы совсем не входило по глупости разложиться где ни будь на обочине.

Перед поворотом вдалеке я еще сбавила скорость, включила сигналы поворота.

Мягко повернула, снова набрала скорость.

Впереди я увидела две столкнувшиеся машины, скорую и пару полицейских, патрульных автомобилей.

За аварией растянулась длинная, плотная пробка автомобилей.

Наша свободная дорога очень ярко контрастировала с левой частью дороги, где было серьёзно ограничено движение.

Нас обогнал серебристый Porshe 911. Я засмотрелась на его красивый зад.

Из пробки слева внезапно, на правую сторону выскочил серый седан. Мы летели прямо на него. Он начал метаться по дороге, безумно вилять из стороны в сторону.

-Ника!-вскричал дядя.

Я выкрутила руль в сторону. Завизжали покрышки. Меня мотнуло в сторону. Ремень безопасности впился в плечо, сдавил грудь.

Внедорожник повело. Нас выбросило на тротуар.

Я отчаянно пыталась выровнять автомобиль.

Вокруг кружились улицы, дороги, дома. Мы летели про тротуару.

Я едва успела объехать толпу рабочих возле супермаркета.

Впереди возвышалась куча синих, пластиковых ящиков. Я не видела, что там.

Я тормозила. Но видела, что не успею, автомобиль летел вперед.

Я хотела свернуть, но справа от ящиков показалась бабушка с двумя детьми.

Я не стала сворачивать. Я вскрикнула, когда мы врезались в груду пластиковых ящиков с продуктами.

Ящики грохотали по автомобилю. Стёкла залило желто-белыми, склизкими пятнами.

Автомобиль наконец остановился.

Я, вжимаясь в сидение, стискивая руль, интенсивно втягивала ртом воздух.

В висках неистово, шумно стучала кровь. Кожа на лице, шее и спине покрылась легкой испариной.

Живот и грудь сводило нервной судорогой.

-Ника?-дядя коснулся моей руки.

Я посмотрела на него.

-Ты как?-спросил он заботливо, с тревогой.-Цела?

-Простите меня...-проговорила я вместо ответа.-Я... я н-не ожидала...

-Всё нормально.-он похлопал меня по руке.-У тебя ничего не сломано? Ничего не разбила?

Я на всякий случай подвигалась, поёрзала в сидение.

Я была цела.

Я прижала руки в лицу, чувствуя, как под пальцами пульсируют глазные яблоки.

Меня поглощал нервный жар. Я отстегнула ремень.

Дяди Сигизмунд вышел из автомобиля. Я выбралась следом.

Вокруг нас валялись перевернутые, смятые, поломанные ящики.

Весь внедорожник был залит, забрызган разбитыми яйцами.

Липкие, скользки, слизкие пятна с белками и желтками влажно блестели на капоте, лобовом и ветровых стеклах, на крыльях и дверцах автомобиля.

Тоже самое творилось на асфальте вокруг.

Все было залито, забрызгано разбитыми яйцами.

Вокруг нас собирались прохожие. Всем было интересно.

Меня сотрясала небольшая дрожь. Дрожали пальцы рук, колени.

Я увидела пожилую женщину с детьми, в которых чуть не свернула.

Бабушка смотрела на нас с дядей сердито, осуждающе.

Я отвела взор.

Дяде Сигизмунду каким-то образом удалось уладить ситуацию, без привлечения полиции.

За испорченные продукты, он, само-собой заплатил, и не мало.

Домой мы возвращались на обгаженном, грязном автомобиле и с испорченным, гадким настроением.

Меня снедало, жалило и грызло не отступающее чувство вины.

Это всё я. Это всё из-за меня. Мне доверили вести чужую машину.

Доверил дядя Сигизмунд. Доверил машину, понравившейся ему женщины.

А я... я всё испортила. И чуть не сбила людей.

Я ненавидела себя в эти мгновения. И готова была поклясться вообще больше никогда не садиться за руль! Никогда! Никогда!.. Никогда?..

Федя, который встретил нас в мастерской так и замер, опешив и потеряв способность говорить.

-Федот, давай без вопросов.-угрюмо бросил ему дядя, выйдя из автомобиля.

Заикнувшийся было Федя, мгновенно умолк.

Я тоже вылезла. Снова оглядела автомобиль.

Я ждала, что мне скажет дядя. Я бы любое наказание восприняла как должное.

-Ника не переживай.-проворчал дядя.

Я боязливо посмотрела на него.

-Я чуть не сбила людей...

-Виновата не ты, а тот долбо** на сером форде.

-Да, но я могла сбить...

-Но не сбила же? Ну и всё.-раздраженно ответил дядя.-Все целы, и это главное. Но, машину мыть придется тебе. Уж, извини.

Я не возражала. Да, и что я могла сказать? Я виновата кругом.

Перед моими глазами всё ещё была там бабулька с двумя детьми.

Если бы... если бы я не успела... Если бы не повезло...

Я боялась представлять себе последствия.

Просто помыть машину пеной и шампунем, разумеется не вышло.

Автомобиль от колес до крыши весь был покрыт полу-засохшими пятнами яиц и осыпан липкими осколками скорлупы.

Отмывать все это пришлось долго, трудно и упорно.

Я с отвращением отдирала от поверхности автомобильного корпуса склизкие, влажные похожие на сопли, белковые и желтковые массы.

Пока я старательно приводила автомобиль в порядок, на улице стемнело.

Сумерки, превратились в вечер, вечер обернулся ночью.

Спать мне ночью не пришлось.

Ошметки чертовых яиц попали в глубь решетки радиатора, забились в колёса и рамы стекол.

Дно автомобиля, передняя его часть, тоже оказалось перепачканным.

В добавок ко всему я обнаружила что, неведомым образом, сырыми яйцами были обильно забрызганы арки колёс внутри.

-Да, этот день и эту ночь я на долго запомню.-проворчала я.

Я реально провозилась с тачкой почти до рассвета.

К этому моменту я её возненавидела. И ещё больше возненавидела яйца.

Я прервалась. Перекусила фруктовым салатиком. Выпила небольшую чашку кофе.

Вообще я не поклонница этого напитка, но в такие случаи можно себе позволить.

Потом я вышла во двор и покормила Леопольда и Каролину.

Это два, огромных, чёрных, тибетских мастифа. Не разлучная пара.

Здоровые, лохматые они напоминали не то львов, не то каких-то мифических чудовищ.

Но, на деле были весьма добродушными и милыми созданиями.

К своим, разумеется. Чужаков исполинские мастифы не жаловали.

Завидев меня собаки бросились ко мне.

Они всегда очень открыто демонстрировали мне свою любовь.

Толкались, скулили, лизали руки, норовили облизать лицо.

Леопольд иногда вставал на задние лапы и пытался положить передние мне на плечи.

Этот жуткий на вид пёс страстный фанат обнимашек.

Вот только у него такая масса, что удержать мне его не реально.

-Тише, тише. Лео не толкайся... я тоже рада тебя видеть.-хихикая говорила я.

Каролина была более спокойная, сдержанная. Она не часто лезла в лицо. Воспитанная и прилежная девочка.

Она частенько порыкивала на Лео, когда тот вёл себя не допустимо.

Собаки, как обычно с благодарностью облизали мне руки. А затем с чавканьем и аппетитом принялись за еду.

Я вернулась к автомобилю. Он всё ещё был не идеально чист.

А вернуть авто хозяину необходимо если не в совершенной чистоте, то хотя бы в близком к этому определению состоянии.

Не заметно прошли ещё два часа. Я выдраила, вычистила и фактически вылезала злосчастный внедорожник.

Было уже девять. В мастерскую начали приходить рабочие

-Привет, Ника.

-Привет, девчушка.

-Добрый день, Вероника Роджеровна.

-Здорова, киса.

Работники автосервиса обращались ко мне по-разному, относились примерно одинаково.

У меня с ними были вполне себе добродушные, дружеские отношения.

Дядя не редко ставил меня помощницей то к одному, то к другому.

Я поздоровалась в ответ, в такой же манере, как и они.

-Дядюшка припахал тебя мыть это корыто?-спросил один из автослесарей.

Чернобородый, в затасканной рубашке и темно-синих джинсах.

-Нет, Юрка, я сама вызвалась,-устало ответила я.

-Что, правда?-Юра был усердным работником, и довольно наивным.

-Ага.-вздохнула я.-Ночью вот не спалось. Решила, дай думаю, тачку помою...

Слышавшие наш разговор работники засмеялись.

-Ты стебёшься, да?-понял Юрий.

-Исключительно из добрых побуждений.-я покачала головой и улыбнулась.-Не обижайся.

-Ты похожа на своего дядю.-проворчал Юрка, пряча руки в карманах и удаляясь.

-Сочту это за комплимент.-пропела я.

Работники снова засмеялись.

С их появлением автомастерская наполнилась звуками голосов, работающей аппаратуры, перестуком, скрипением, жужжанием, лязганьем и скрипами.

Я убедилась, что вымытый мной Pajero выглядит примерно так, как выглядел до происшествия.

На всякий случай еще раз, придирчиво оглядела автомобиль.

И, зевая, поднялась наверх, на третий этаж, где и располагалась моя комната.

Свою комнату в доме дяди Сигизмунда я очень любила.

Длинная, с покатым, потолком.

На самом потолке белело широкое окно.

И лунными ночами свет из него падал аккурат на мою кровать, которая стояла у стены.

На кровати, на мятного цвета одеяле, валялось несколько цветных подушек, разной формы.

Стена над кроватью была заклеена постерами, картами, моими рисунками и фотками знаменитых фигуристов, сноубордистов, гонщиков.

Поверх фоток и постеров у меня тут же висела в два ряда праздничная электрическая гирлянда.

Повесила еще два года назад, решила не снимать. Теперь включаю иногда, когда грустно или тоскливо.

Возле окна, что выходило на фасад и внутренний двор автосервиса, стоял компьютерный стол и мой «Вилли».

Так я назвала свой компьютер. Да, да, да. Я даю имена некоторым неодушевленным предметам. Например, ещё мягким игрушкам, которые стоят у меня возле монитора или валяются на кровати.

В противоположной части комнаты у меня находиться зеркало в полный рост и белый шкаф.

Шкаф у меня реально огромный, крутой с великим множеством полок, вешалок, ящиков и двумя раздвижными дверцами.

Внутри шкафа у меня есть подсветка.

Стену, что под окном на крыше, сплошь занимали полки.

Они были заставлены книгами.

Литературу я предпочитала самую разную, от фантастики и фэнтези, до произведений известных философов.

Из последних, не буду врать, я прочла всего три книжки, пока, что.

Зато я с удовольствием читаю историю, биологию и психологию.

И изрядно поднаторела в этих науках.

Что, правда психологией я начала увлекаться из-за своих видений.

Я пыталась изучать сама себя, и понять, как мне справляться со всем этим.

Ведь кроме меня самой, мне в этом никто, никогда не поможет.

Да. Я обожаю свою комнату.

Тут не очень много места, на самом деле. Но зато уютно, мило и... как-то просто хорошо. И на душе тоже хорошо.

А уж когда я хочу спать, как сейчас, то вообще зашибись.

Главное, чтобы моя кровать была на месте.

Но, сперва надо в душ. Особо долго дрыхнуть времени у меня не было, но поспать пару-тройку (четыре-пять) часов я была бы очень не против.

Я взяла своё полотенце, свежее бельё и направилась в душ.

На третий этаж, никто кроме меня, дяди Сигизмунда и Феди никогда не поднимается.

Третий этаж отделен от всего здания крепкой, бронированной дверью с кодовым замком.

Поставил её дядя Сигизмунд.

А знаете когда? Правильно. Когда тут поселилась я.

Дверь в ванную комнату тоже была крепкой, металлической и закрывалась на два замка.

Это тоже было сделано ради моей безопасности, как мне сказал дядя.

Да. И решетка на окнах в ванной тоже.

Оказавшись в ванне, я разделась. Бросила взгляд на себя в зеркало.

Лерка мне говорила, что у меня всё Ок. И сверху и снизу.

И талия, и ноги, и задница, и грудь (которая никак не хочет становиться хоть не много больше). Но сама я считала себя всё-таки какой-то угловатой и не плоской. По крайней мере спереди.

Да, у меня стройная фигура, и ноги правда в порядке, равно как и осанка, и даже попа хороша.

Но... вот из-за того, что у меня до сих пор вместо груди два каких-то заостренных прыщика с сосками, становилось досадно и обидно.

Вон у Лерки и Оли Сливко (она же Сливка) уже всё выросло. Везде.

А я какая-то... не доразвитая.

Так, ладно. Хватит. Не хватало опять по этому поводу убиваться и реветь.

Раздосадованная, сердитая и обиженная сама на себя, я зашла в просторную, застекленную душевую кабину и включила душ.

Вода тёплыми струйками, ласково, приятно колотила по телу.

Шум воды нарастал. Душевую кабину медленно заполняли плавные тучи полупрозрачного пара.

Я чувствовала умиротворение. Теплая вода обволакивала, успокаивала, утешала.

Я закрыла глаза.

Взяла мочалку, намылила гелем для душа. Нанесла на тело.

Смыла.

Мою мокрую спину лизнул странный холод.

Я порывисто обернулась, испугавшись, что кто-то открыл дверь в ванную и заглядывает внутрь.

Я подошла к полупрозрачной дверце душевой кабинки.

Помешкав открыла её и застыла на месте.

Душ выпал у меня из рук, ударился об кафельный пол.

Передо мной находился ночной, мрачный лес. Дикие, непролазные заросли.

Но внезапно выступил живописный, мистический свет луны.

Я поняла, что нахожусь в саду с гигантскими, выше человеческого роста, пышными кустарниками.

На ветках кустарника покачивались алые бутоны роз.

Их были сотни, тысячи.

Сад был переполнен розами.

Я ощутила липкую влагу под ногами. Опустив взгляд, я увидела, что стою босыми ногами в грязной, размокшей земле.

Я ошарашенно смотрела себе под ноги.

Повеял промозглый ветер. Я поёжилась, задрожала. Обхватила себя руками.

Холод судорогами сковывал тело.

С ночного неба с шипением обрушился мощный, сильный дождь. Он за пару секунд превратился в свирепый ливень.

Я ахнула. Чуть втянула голову в плечи.

Капли воды неистово колотили по голове, плечам и спине.

От ударов капель качались мокрые листья кустарников и бутоны роз.

Я двинулась вперёд. Мною владело инстинктивное желание убраться из-под дождя, найти тепло.

Голая, мокрая от дождя, я босиком шла вперёд по вязкой, кашеобразной мокрой земле.

Я чувствовала, как грязь забивается между пальцев ног, липнет к подошве и пяткам.

Соприкосновение с мокрой, вязкой почвой вызывало отвращение.

Меня трясло от холода. У меня дрожали губы и трепетало сердце.

Сквозь серую, туманную завесу дождя я увидела впереди нечто похожее на человеческий силуэт.

Я остановилась. Я не знала кто это.

Это может быть кто угодно. Я не знала в чьем я воспоминании!

Меня начал охватывать и подчинять панический страх.

Страх который вселяла неизвестность. Страх от осязаемого чувства подкрадывающейся опасности.

Дождь начал стихать, слабеть. Пока не превратился в зыбкий, моросящий, слабый дождик.

А потом и вовсе прекратился, оставив после себя плотный, густой запах сырой земли и листвы.

Я вытерла дождевую воду с лица. Посмотрела вперёд.

В свете тускло горящего уличного фонаря я увидела девушку.

У нее были длинные, до пояса золотисто-рыжие волосы.

Она стояла ко мне спиной. Я, с тревогой вдыхая отсыревший послед дождя, прохладный воздух, наблюдала за ней.

Она оставалась неподвижной.

Я нервно сглотнула. Шагнула вперёд. Неизвестность и странность происходящего были слишком мучительными, чтобы оставаться на месте.

Рыжеволосая женщина всё так же стояла не шелохнувшись.

Я подошла уже достаточно близко, чтобы видеть, как её мокрое белое платье липнет к её спине.

Я была достаточно близко, чтобы видеть, как капли стекают по её плечам и рукам.

Я остановилась.

-Кто вы?!-громко и боязливо спросила я глядя на рыжеволосую.

Она молчала. И все так же оставалась неподвижной.

Вокруг нас бесшумно растекались бесформенные клубы белесого тумана.

Я огляделась. Туман поднимался выше. Он медленно и неотвратимо поглощал кустарники роз.

Мир вокруг словно таял в тумане.

Я услышала шлепанье босых ног. Я вздрогнула, мне на мгновение сдавило грудь.

Меня как будто резко проткнули длинной, ледяной иглой в спину, и столь же резко выдернули.

Я словно физически ощутила, как меня пронзил обессиливающий ужас.

Я замерла на месте. Я боялась пошевелиться. Я страшилась даже дышать.

Я не могла объяснить, что меня напугало. Я видела, как рыжеволосая женщина внезапно медленно поворачивается.

Её голова опущена. Мокрые, потемневшие от влаги рыжие волосы свисают вниз.

Я не выдержала. Отступила назад.

Рыжая резко подняла голову. Я застыла, не в силах отвести от нее взгляд.

Она посмотрела на меня.

Из-за спутанных волос, упавших на её лицо, я не сразу смогла её узнать.

А когда пригляделась увидела, что это та самая девушка из супермаркета, которая хотела пройти к кассе без очереди, а потом забыла свой телефон.

Она смотрела на меня выразительно, широко распахнув свои ореховые глаза.

Она молчала. Говорили её глаза. Они пытались, что-то сказать. Я видела это. Но я не понимала...

Я покачала головой.

Рыжеволосая девушка подняла руки, сняла с плеч лямки промокшего белого платья.

Она скинула его и осталась нагая передо мной.

Она вздохнула, снова глядя мне в глаза. Снова силилась что-то донести.

Я не понимала, что она хочет сказать.

Я с сожалением покачала головой. У меня выступили слёзы.

Я уже понимала, что с ней что-то случилось. Что-то ужасное, что-то отвратительное и мерзкое.

Я понимала... я осознавала, что её уже нет. Я четко понимала, что эта рыжеволосая девушка мертва.

Она вздохнула. Грустно. Печально. Обреченно.

Поднесла руки к лицу. У меня подскочило сердце.

Рыжеволосая сжала ногтями кусочек кожи на лице и рванула в сторону.

Я вскрикнула. Она оторвала два лоскута кожи от лица. Под ней проступила кровавая мякоть. Кровь заструилась по её лицу.

Она оторвала новые лоскуты. Снова. Затем ещё. Она полностью ободрала своё лицо. У нее больше не была лица.

Кровь обильно стекала по её лицу, на её грудь, живот и ноги.

Темно-алая кровь скапливалась у её ног.

Она начала «раздевать» свое тело.

Плечи. Руки. Живот, ноги, бедра.

Я не могла не отвернуться, ни закрыть глаза, ни издать даже звука.

Я только взирала на это кровавое безумие. Я смотрела на покрытую блестящей кровью устрашающую человеческую фигуру.

По её голым ногам поднимался туман. Быстро. Торопливо. Словно он намеревался скрыть её, до того, как она полностью «обнажиться».

Я услышала шаги сзади. Я порывисто обернулась.

Никого. Только туман и очертания кустарников.

Я повернулась обратно. Рыжеволосая девушка исчезла.

В тумане, передо мной чернел силуэт человека.

Темный, четкий, граненый силуэт мужчины. Он напоминал тень без владельца.

И глядя на этот силуэт, я осознавала, понимала, что смотрю во мрак.

Истинный. Бездонный. Безжалостный.

Эта тень была олицетворением бесконечного, порочного мрака.

Не того, что наступает с закатом.

А того, в котором погрязает одержимый низменными чувствами человек, познавший вкус чужой боли, вкус чужих страданий, упивающейся беззащитностью жертвы.

Человек попробовавший пьянящий вкус убийства.

И этой человекообразной тени не нужен был владелец и хозяин. Она сама была хозяином, властелином.

Она содержала внутри себя личную боль, страх, ненависть, злость и ещё целый сонм всевозможных, человеческих пороков.

Она была олицетворением мрака человеческой души.

Соткана из него. Создана им. Рождена в его недрах.

Я это чувствовала. Я ощущала исходящую от этого силуэта подавляющую, давящую, убийственную силу.

Сжимая кулаки, я онемев смотрела на угольно-чёрный, чернильный силуэт в тумане.

-Что т-тебе нужно... подонок?-шепнула я через силу.

Тень ринулась на меня. Он резко оказался рядом. Навис надо мной, занёс руку для удара.

Я отшатнулась назад, прикрываясь руками и истошно крича.

Я очнулась лежа на полу душевой.

Я в истерике и панике била рукой по полу, по воде.

Я замерла. Огляделась.

Шумела вода из душа. Я слышала басистые, гулкие удары в дверь. Я слышала голос дяди Сигизмунда.

-Ника!-ревел дядя.-Ника что случилось?! Открой дверь!.. Чёрт!

Душевую кабину заполняли густые, жаркие, молочно-серые тучи влажного пара.

Я слышала, как на дверь ванной сыплются неистовые удары.

Я с трудом поднялась.

Голова была тяжелой, как после долгого сна.

Я открыла кабинку и ужаснулась.

Пол в ванной комнате был залит водой. В воде почти плавали мои тапки.

Висел стойкий, мыльный запах.

Я услышала, как открывают дверь в ванную

Я едва успела, стремглав подбежать к сушилке.

Схватила большое, голубое полотенце и быстро завернулась в него.

В этот миг дверь в ванную с шумом распахнулась. Внутрь ворвались дядя Сигизмунд и взъерошенный Федя.

-Ника!-дядя Сигизмунд выглядел встревоженным и свирепым.

В руке он держал огромный, гаечный ключ.

Он остановился, недоуменно оглядел заполненную водой ванную комнату.

Посмотрел на меня. Я стояла босиком на полу, замотавшись в полотенце.

-Ника ты... ты кричала... Что случилось?

Тут он обернулся на Федю.

-Выйди отсюда!-рявкнул он на него.

Тот с трудом оторвал от меня взор, и поспешно ретировался.

Дядя посмотрел на меня. Снова взглянул на пол.

-Дядя Сигизмунд,-пролепетала я сбивчиво, виновато и расстроено.-Я... я не знаю, как так получилось. Я... кажется... уснула в душе...

Что за идиотизм я несу?! Что за дикий бред?!

Я не знала, что сказать. Адекватных оправданий и объяснений у меня не было.

Дядя кивнул, старательно не глядя на меня.

-Бывает.-глухо пророкотал дядя Сигизмунд и добавил.-Воду то выключи, а то здесь скоро бассейн будет.

Я обернулась. Вода из душа продолжала заливать пол душевой кабины.

Оказывается, водосток забился мочалками, не понятно каким образом.

Дядя Сигизмунд вышел из ванной, закрыл дверь.

Я вернулась в душевую кабину, закрутила краны. Повесила шланг душа на держатель.

Осмотрела ванную комнату.

Скопившийся в просторной душевой кабине пар, медленно вываливался в ванную комнату.

По запотевшим, прозрачным стенкам душевой сползали шустрые, юркие капли воды.

Я несколько раз вздохнула. Закрыла глаза.

Правой рукой чуть потёрла лоб.

Вспомнила рыжеволосую девушку из своего видения.

Вспомнила, что она стала делать. Я содрогнулась от отвращения и ужаса.

Это был какой-то сюрреалистичный, неправдоподобный кошмар!

Он отдирала от себя куски собственной кожи! Так, будто бы это была дешевая обёртка! Она...

Она... Она стремилась, тщилась мне что-то показать, что-то донести...

Что?! Что она хотела объяснить?! Почему я это видела? Почему?!!

Я вспомнила силуэт. Силуэт того мужчины. Я вспомнила ощущение от его силуэта.

Ощущение, как будто смотришь в глаза тьме. Тьме, которая подобно гнили поражает человеческое сознание.

Затмевает его. Поглощает его. Подчиняет его.

Этот силуэт неизвестного мужчины возник вместо рыжеволосой девушки.

А потом напал на меня. Он собирался ударить меня.

Кто он?..

Ответ был слишком очевиден. Слишком, чтобы сомневаться.

Я вышла из душевой. Прошла по коридору до своей комнаты.

Здесь я закрылась.

Снизу, из автомастерской доносились приглушенные звуки работ.

Я сняла полотенце. Оделась.

Села за компьютер.

Нужно посмотреть новости. Если было... если было убийство, о нём уже могли что-то написать.

Да. Наверное. Я включила комп.

В тревоге покусывая подушечку большого пальца правой руки, я наблюдала за загрузкой Винды.

Появилась заставка рабочего стола. Я открыла браузер.

Заорал звонок мобильника. Я вздрогнула.

Взглянула на дисплей. Звонила Лера.

Мне не очень хотелось сейчас с кем-то разговаривать.

Но, я знала, что сейчас еще девяти нет, а Лерка одна из главных любительниц поспать до полудня.

И если она звонит так рано, что-то стряслось.

Телефон продолжал звонить. Я задумчиво провела пальцем по корпусу и приняла вызов.

-Привет.-проговорила я.

-Привет!-к моему облегчению голос у Лерки был бодрый, радостный и довольный.

В последний раз она так радовалась, когда ей на последнее ДэРэ подарили МакБук.

-Как дела?!-судя по голосу Лерка задала этот формальный вопрос, чтобы ей задали такой же.

-Ну, скорее всего, не так прекрасно, как у тебя.-хмыкнув, усмехнулась я.-Рассказывай. Я же слышу, как ты горишь желанием поделиться своей радостью.

-Она у меня! Гитара! Та самая! Она теперь моя! Ща... Послушай!

-Лер...-проговорила я.

Но подруга меня уже не слушала. Я услышала в динамике мобильника какие-то шуршание, шорохи. Что-то упало. Тихо выругалась Лерка.

-Слушаешь?-спросила Логинова.

Не услышав моего ответа она выдала мощный, агрессивный аккорд.

Затем ещё один, ревущий, вибрирующий, продолжительный.

-А?!-звонко с восторгом спросила Лерка.-Слышала? Слышала, как звучит? Какая мощь? Какой звук!

-Д-да...-проговорила я осторожно.

Я пока, что не разделяла Леркин восторг.

-Лера, прости пожалуйста.-проговорила я деликатно, стараясь не показаться наглой или грубой.-Но, ты говоришь о той гитаре, которую мы тогда видели на витрине?

-Да! Да! Да!-с неугасающим, фанатичным восторгом прокричала Лерка.-Та самая! Gibson FireBird. Роджеровна, это просто мечта! Это, гребаное чудо! Я просто ахрене! Это шикарно! Шикардос! Шикарнючий шикардосный шикардос!

-Я п-поняла.-я попыталась остановить Леркин всплеск мегапозитивных эмоций.-Лер, но... прости, что я сую нос не в своё дело, просто эта гитара стоит очень не мало.

Лера замолчала.

Я понимала, что веду себя, мягко говоря не корректно и некрасиво. Но у меня были основания для опасения.

Гитара стоит несколько десятков тысяч рублей.

Просто так взять и купить вещь на такую сумму не получиться.

Во всяком случае еще неделю назад у Лерки таких денег не было.

-Лер, просто... пойми меня правильно.-я старалась подбирать слова, чтобы не казаться завистливой или не довольной её счастьем.-Я очень рада за тебя, правда, и гитара звучит очень круто. Но... откуда у тебя появились на неё деньги? Насколько я помню на ценнике число было около восьмидесяти тысяч.

Лера молчала. Я слышала её сопение в трубке.

Моя тревога, росла резкими скачками, словно прыгающий вверх резиновый мяч.

Тугим узлом, медленно стягивался живот, грудь и горло.

Мои опасения укреплялись с каждой секундой.

-Лера?-проговорила я настороженно.

-Слушай...-проговорила Логинова явно подыскивая правдоподобную причину.-Тут просто... Антон, ну я тебе рассказывала... Мамин ухажёр...

Я тихо вздохнула. Антон не просто ухажёр Лериной мамы, но и отец Леркиной младшей сестры. Но Логинова нового «папу» категорически отказывается признавать.

-Короче он купил мне гитару.-скомкано выкрутилась Лера.-Видать... пытается купить меня. Не знаю даже... Похоже у него получается.

Разумеется, я ей не верила. Лерина мама работает окулистом в одной из городских больниц. А Антон работает старшим менеджером в одной из крупных телекоммуникационных компаний, и зарабатывает не мало, но большую часть денег тратит на выплату ипотеки, содержание родителей в далёком Майкопе, и бытовые расходы в семье Логиновых. Я была бы невероятно и искренне рада за Лерку, если бы Антон действительно подарил бы ей гитару, которую она так хотела.

Но это была ложь. Не умелая и дурацкая.

-Лер,-проговорила я серьёзно.

-Что?

-Ты...-я не могла себя заставить это спросить.-Ты, что... ты... ты согласилась?

Лера молчала.

Я ждала. Мячик тревоги подскакивал всё выше. С ускоряющимся ритмом билось сердце.

-Лера ты согласилась на эту фотоссесию?-спросила я громко и испуганно.-Ты... ты согласилась, да?! Это он тебе заплатил?! Этот подонок, который к нам в кафе подходил?! Да?! Лера?!

Молчание. Короткий шорох. В трубке зазвучали частые, короткие гудки.

Я медленно, сокрушенно опустила руку с телефоном.

Я испытывала шокирующее потрясение.

Лера согласилась! Она согласилась! Она это сделала...

Мысль эта ввинчивалась, вбивалась в голову нервными толчками пульсирующих височных вен.

Осознание случившегося ошеломляло меня.

Я не могла в это поверить... Я не могла это принять!

Истина произошедшего казалась какой-то паранормальной, невероятной, невозможной.

Но, Лерка... Лера согласилась... Решилась... Осмелилась...

-Зачем?-прошептала я в тишину своей комнаты.

Я вспомнила того наглого, самодовольного козла из кафе.

Это всё он!

Внушил Лерке, что она может заработать на гитару быстро и легко.

Что ей совсем не нужно напрягаться, стараться, трудиться.

Я негодующе цокнула языком.

Скотина!

Я ощутила растущее внутри яростное возмущение. Против моей воли, меня брал гнев.

В эти мгновения, стыдно признаться, но я искренне желала тому порнофотографу Игорю, или подавиться или споткнуться и разбить нос.

Я закрыла глаза.

За последние сорок минут на меня свалился целый шквал шокирующих событий.

Мне надо это переварить, пережить.

Я вздохнула.

Леркин поступок вызвал у меня угнетенное смятение.

Я посмотрела на монитор компьютера.

Вспомнила, что собиралась сделать.

Я выбрала поисковую строку Google и набрала: Убийство, новости.

Поисковик в первой же строчке выдал мне следующее:

«Новое убийство Романтика! Полиция скрывает подробности».

Далее, «Зверское убийство в цветочном магазине! Ещё одна жертва Романтинка!», «Серийный убийца не останавливается! Новая жертва! Почему бездействует полиция?», «МВД срочно удаляет эти фотографии из сети! Смотреть всем! 22+»

Я щелкнула по последней ссылке. Но тут меня ждало разочарование.

«Данная страница не существует».

Но я нашла ещё несколько подобных ссылок. Как я поняла, Романтик, о котором Москва заговорила в начале апреля, снова выложил фото убийства в интернет!

У нас в школе последние два месяца только о нём и разговоры. Все шушукаются, шепчутся, пересылают друг-другу его фотографии. И мне показывали... Пытались.

Я отказалась смотреть на это. По понятным причинам, я старалась держаться подальше от любых новостей, связанных с Романтиком.

Я боялась. Я боялась воспоминаний. Такое уже было.

Я уже страдала кошмарными видениями другого серийного убийцы и его жертв.

Видения настигали меня регулярно. Повсюду. В любое время суток.

Они часто накатывали по ночам.

Я боялась спать ночью. Спала днём.

Меньше вероятность увидеть кошмарные видения.

Я не знала куда от них спрятаться. Я тогда помогала Стасу и его группе отыскать скрывающееся под личиной школьного учителя жестокое чудовище, что пытало и казнило мальчишек от семи до десяти лет.

Пока Стас его поймал он успел забрать шестерых.

Шестерых обычных мальчишек.

Московский Живодёр успел поселить бесконечное горе в шести обычных, русских семьях.

Шесть матерей тот ублюдок, обрёк на пожизненные, душевные страдания. На пожизненную, мучительную боль, которую уже не прекратит даже время.

И теперь этот... Романтик.

Я закусила губу, глядя на ссылку, на которой лежали запретные фотографии, которые МВД удаляет с сайтов.

Я в нерешительности убрала руку от мыши, сжала кулак.

Мне было страшно представлять, что я там увижу.

Я вспомнила видение. Вспомнила, как рыжеволосая девушка сдирала с себя кожу.

Я вспомнила ту тень.

Я отвернулась от монитора. Поджала колени, с ногами забралась на кресло, спрятала лицо в ладонях.

От неизбежного ужаса, который теперь будет меня преследовать, у меня нахлынули слёзы.

Меня ни куда от этого не деться. Я буду это видеть. Я буду на это смотреть.

Это никуда не денется, не прекратится пока... Пока Романтик не будет пойман. Или внезапно убит.

Я всхлипнула. Нервно, тяжело сглотнула. Тёплые слёзы скользили по щекам. Я ощутила их привкус на губах.

Меня раздирали душевные, навязчивые опасения, страхи, пугающие представления о том, что я буду видеть, с чем мне придется столкнуться.

Я уже ныряла в такое дерьмо. Я уже тонула в чужой боли, страданиях, муках и ужасах. Я проживала последние мгновения чужой жизни. Я видела, как отнималась эти жизни.

Я боялась видеть и чувствовать это вновь. И знала, что выбора у меня нет.

Нет. Нет! Нет! Нет!!!

Я судорожно вздохнула.

Чуть прикусив большой палец левой руки, я все-таки перешла по ссылке.

Это оказался паблик в соцсети. Назывался он «Антифакты».

Я нервно усмехнулась. Оригинальное название.

Перед тем, как открылись фотографии выскочил предупреждающий банер, типа эти снимки могут шокировать людей с неокрепшей психикой.

Господа, мою психику уже ничего не спасёт, с невеселой улыбкой подумала я и нажала «подтвердить».

Открылась первая фотография. Я закрыла глаза, отвернулась.

Мне хватило одного взгляда, чтобы детально разглядеть изуродованное, окровавленное человеческое тело.

И заплетенные в несколько тонких кос золотисто-рыжие волосы.

Я заставила себя посмотреть на фотографию.

Это была она. У меня не было ни каких сомнений.

Та девушка из супермаркета. Та обладательница желтого Сузуки Свифт.

Она напоминала освежеванную тушу. Романтик обошелся с ней, как со скотом.

Глядя на красивый антураж из белых роз вокруг, я поняла, что его показательное стремление обставить сцену убийства красиво, лишь издёвка.

Он измывается над ними и над нами.

Он воплощает собственное извращенное, превратное понятие о красоте в этих убийствах.

Но, ему нравиться, что у нас это вызывает ужас. Ему нравиться, что нам это противно.

Такие, как он считают, всех остальных недоразвитыми недочеловеками и тупыми, покорными овцами.

Абсолютное большинство в их глазах лишь непутевая, бесполезная серая масса. Покорная и бесправная.

А он... он уникален. И его творения прекрасны.

Я вздохнула. Переключила следующую фотографию.

Таких, как он я уже встречала. И это был такой же.

Нет. Нет, он гораздо хуже. Он нарцисс. Самый настоящий нарцисс.

Он считает себя творцом и художником. Талантливым гением.

А мы все забитая навязанными законами слабохарактерная, бесхребетная толпа тупых ублюдков.

И его отношение к нам очень ярко выражено в его преступлениях.

Откуда я все это знаю? Почему эта четырнадцатилетняя сопля сидит тут и умничает, спросите вы?

Дамы и господа, ответ очень прост.

С такими подонками, как Романтик, жизнь сводила меня уже несколько раз.

И не дай бог вам всем увидеть и пережить то, что довелось мне.

Я не набиваю себе цену. Простите если мое высказывание кажется вам заносчивым и высокомерным.

Просто... я знаю, о чем говорю. И о них я тоже знаю.

Не мало. К сожалению.

Я прокрутила все фотки на этом паблике. Я посмотрела фотографии с прошлых убийств.

Розы. Карминовые, лиловые, белые. И каждый раз в центре сцены кровавое тело без кожи.

Я услышала девичий смех.

Я закрыла глаза. Крепко зажмурилась.

Не надо... не сейчас... О, Боже... не надо, пожалуйста...

Я слышу её смех. Смех одной из них. Одной из тех, что уже нет.

Она рядом. Я рядом. Я чувствую тепло.

Я открываю глаза.

Солнце. Весна. Май. Зеленые деревья, трав и пестреющие на лужайке цветы.

Девушка в желтом платье с небольшой, василькового цвета сумочкой Келли.

Она куда-то спешит. Спускается по ступеням.

Шумно хлопая крыльями, взлетели два голубя, пролетели над её головой.

Я бессильно наблюдала за ней. Она прошла мимо меня.

Она встретилась с парнем в рубашке и джинсах.

Они обнялись. Он поцеловал её.

Я увидела их вечер. Они хорошо провели время.

Они долго прощались перед её подъездом.

Я увидела, как она дома, раздевается, заваривает чай.

А потом я вижу его. Тот силуэт. Ту тень из мрака.

Он забрал девушку в желтом платье. Он забрал первую.

Я увидела следующую жертву. Затем третью. И наконец эту, рыжеволосую.

Я вспомнила, что она хотела меня подвезти.

Я молча рыдала, глядя на последние воспоминания из их жизней.

Хватит, взмолилась я мысленно, пожалуйста... Хватит... Я поняла... я... поняла, перестаньте... Перестаньте! Хватит! Я не хочу!

Воспоминание выплюнули меня обратно.

Я снова в своей комнате. Я в кресле, передо мной горит монитор компьютера.

Меня опять сотрясала дрожь.

-Чёртов ублюдок...-шмыгнув носом проговорила я.-Что б ты провалился! Сволочь! Скотина! Kurwa!...

Я встала со стула, подошла к полкам с книжками. Тут у меня лежал не большой тайничок.

Здесь я хранила настойку пустырника. И ещё парочку успокоительных средств.

Я этим пользуюсь редко. Но не пользоваться не могу.

Приняв лекарство, я начала собираться к Лере.

Поспать мне все равно уже не удастся. Хоть поговорю с подругой, узнаю подробности.

Может ещё можно что-то исправить.

А потом... Потом поеду к Стасу. Мы с ним не общались с тех пор, как он поймал Московского Живодёра.

Тоn, кстати тоже любил записывать свои пытки на видео. Потом родителям жертв, тварь, отправлял.

Я начала собираться к Лере. Надо было что-то делать с покрасневшими от слёз глазами.

Ладно. Я достала косметику. Посмотрим, что будет дальше.

 

РОМАНТИК

Воскресение, 8 июня

Цветы похожи на людей.

Нет это не какая-то дурацкая аллегория.

Они, как и люди растут, существуют группами, в дурацком социуме, в обществе.

Они кажутся одинаковыми между собой. Так же, как и люди.

Так же, как и люди они тянутся к солнцу.

Солнце для цветов, олицетворение человеческих благ, к которым стремятся люди.

Только в отличии от людей у цветов нет эмоций.

Нет радости, печали, горя, ненависти, злости, зависти и корысти.

Цветы не умеют мечтать. Не умеют говорить.

Но в шелесте их лепестков, и едва слышимых шорохах стеблей, сокрыто куда больше смысла, чем в повседневной, бесполезной болтовне людей.

Да, цветы похожи на людей. Но они куда лучше людей.

И куда красивее.

Он обожал их за это. За то, что он может быть среди них.

И они никогда его не прогонят за то, что он и в половину не так прекрасен, как они.

Иногда он уверен, что они понимают его, когда он разговаривает с ними.

Радуются ему, когда он приходит. Внемлют ему, когда он рассказывает о себе и о своей жизни.

Они единственные, с кем он мог поговорить.

Он любил их с детства.

Детство... Он ненавидел то время.

Время, когда он был чужим. Когда он был слабым и беззащитным перед этой безликой толпой.

Когда толпа пыталась задавить его, изменить его, заставить подчиниться ей, её правилам, её законам.

Романтик полил цветы и ласково, с любовью провёл по бутонам роз Фламентанц.

Прохладные, мягкие, гладкие лепестки. Какое блаженство просто касаться их!

Он перешел к другим розам.

Он сдобрил их землю азотосодержащими удобрениями. Внимательно осмотрел листочки и стебли.

Его цветы были в идеальном состоянии. Он гордился ими. Он мог бы часами смотреть на них. Любоваться и наслаждаться их существованием.

Закончив ухаживать за розами, он прошел в другую комнату, открыл ноутбук.

Зашел в интернет, открыл страницы, на которые сегодня загрузил фотографии своего нового шедевра.

Его страницу заблокировали.

Он ухмыльнулся. Это было ожидаемо. Слишком ожидаемо.

Именно поэтому он разослал всем кому мог ссылки с которых можно было скачать его снимки.

И судя по новостным лентам, СМИ уже вовсю пользовались его фотографиями.

Известие о его деянии было и на видеохостингах, обсуждалось в социальных сетях, на форумах новостных порталов.

Он улыбнулся. Довольно, блаженно, сыто.

Его обсуждают. Его боятся, и им восхищаются.

Но как его раздражает это грубое, грязное слово.

«Убийство».

Убийство означает уничтожить кого-то, убить ради собственной прихоти. Убивать, значит уничтожать, уродовать, калечить.

Он не уродует. Он не калечит и не убивает.

Он делает прекрасное ещё более прекрасным!

Но разве это общество безмозглых животных способно понять разницу? Способны ли эти существа, этот социум осознать всю важность и эпохальность его шедевров?

Он зло ощерился.

Ничего. Ничего... Он заставит их признать себя.

Они будут восхищаться им. Они поймут. Они примут это. Они признают его гениальность.

Он сломает их правила. Разрушит их никчемные, бесполезные законы. Уберет их ограничения.

Покажет, как выставленные сегодня искусственные границы вредят проявлению творческой натуры человека!

Человек не может создавать красоту и чудо в условиях жестокого и повсеместного ограничения!

Человек должен быть свободен! И он... он свободен.

И он будет творить... Он будет создавать!

Они признают его.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 9 июня

Лера не хотела говорить.

Мы были одни, у неё дома. Сидели на кухне, за чашками чая.

Чай остывал не тронутым. Кроме нас, у неё дома никого не было.

На кухне тихо, едва слышно играл радиоприёмник.

Лера не смотрела на меня. Покусывая губу, с насупленным видом она поглаживала гриф своей новой гитары, и смотрела только на неё.

Я наблюдала за ней. Меня одолевали противоречивые чувства.

Мне было одновременно жаль её, в тоже время я винила её, и всё-таки была отчасти рада за Лерку.

Но я радовалась бы за неё куда более искренне и выразительнее, если бы не способ, которым она осуществила своё желание.

Я очень сожалела, и была опечалена, тем, что она сделала.

И была убеждена, что она могла обойтись без этого.

Кто-то мог бы сказать мне «Какое твоё дело! Чего ты к ней пристала?! Она ведь получила, что хотела! Сама!.. Вот и не лезь...»

Да. Всё так. Может быть я и не права.

Но тяжело было принять это, смириться с этим. Забить на это...

В моих глазах моя лучшая подруга, ради желанной вещи пошла на собственное унижение и бесчестие!

Что я была бы за человек, если бы спокойно на это отреагировала? Как я могла без яростного осуждения относиться к тому, что какой-то коварный, наглый тип, подло и расчетливо сыграл на грёзах Лерки о новой гитаре.

Он предложил. И она не устояла.

Поступилась собственным принципам. Собственным правилам. Собственной морали.

Я смотрела ей в лицо. Лера подчёркнуто, упрямо не глядела на меня.

Я печально улыбнулась.

-Она тебе хоть нравиться?

Лера стрельнула в меня обидчивым взглядом.

Я не скрывала улыбки. И смотрела без укора.

-Нравиться.-буркнула она, и вздохнула.-Ну, давай. Начинай уже...

-Что начинать?-я чуть приподняла брови.

-Ну то, что ты так любишь делать!-возвела глаза к потолку Лера.-Читать морали! О том, что правильно, что плохо, что не честно, что соответствует гребаной этики и... всё прочее, что ты там обычно говоришь.

Леркина тирада не обидела и не задела меня. В ней говорили эмоции, и я это чувствовала.

-Я не собираюсь читать тебе морали.-вздохнула я.

-Почему это?-с подозрением спросила Лерка.

-Мне кажется в них нет сейчас смысла.-дипломатично ответила я.

Но Логинова восприняла это иначе.

-То... то есть это означает, что мне бесполезно говорить о моральных принципах, правилах и устоях?! Да?! Нет, ну, скажи ты это имела ввиду?! Да?! Что ты лыбишься, как дура?!

-Лер...-я закрыла глаза и покачала головой.-Я хотела сказать, что ты уже сделала... то, что сделала.

Логинова, неприязненно сузив глаза, негодующе взирала на меня.

-И сейчас зря сотрясать воздух, просто нет смысла.-проговорила я мягко.-Вот и всё.

-Угу.-кивнула Логинова и отвернулась.

-Ты ведь меня осуждаешь?

Я устало вздохнула.

-Лер...

-Нет, ну скажи!

-Я...

-Блин! Ника! Ты можешь просто сказать, что ты на самом деле думаешь?! Ответь!-вспылила Лерка.-Скажи мне! Ты... ты ведь меня презираешь?! Презираешь?!

Она замолчала, глядя на меня. Всхлипнула. Тяжело сглотнула.

-Да?!..

-Нет.-я чуть качнула головой.-Я презираю того, кто тебе это предложил.

Лера отвела взор.

-Я сама согласилась...

-Ты согласилась, когда тебе предложили.

-Какая разница...

-Большая.-перебила я её.

Она уставилась на меня. Её глаза были мокрыми. По щекам текли слёзы.

У меня сдавило сердце.

-Лер.-я обошла кухонный стол, села рядом.-Разумеется, я не одобряя твой поступок... Но... Ты же сама не была одержима такой идеей? Ты же не искала в интернете... я не знаю... возможность продать собственные эротические фотки?

Логинова молча кивала. Я погладила её по плечу.

-Послушай... очень многие люди не делали бы того, за что им потом было стыдно, если бы им этого просто не предлагали.

-Откуда ты знаешь, что мне стыдно?-проревела Лерка, уже рыдая во всю.

-И правда.-вздохнула я и потянувшись взяла со стола салфетки.

Я протянула их ей.

Лера с благодарностью взяла у меня салфетки. Промокнула щеки, глаза, и шумно высморкалась.

-Извини меня.-Лерка слегка говорила в нос.-Я сама натворила дел... А на тебя вызверилась. Извини, Роджеровна. Я...

-Да всё нормально.-усмехнулась я.

Логинова посмотрела на меня. А затем вдруг крепко обняла.

Я ответила ей взаимностью.

-Всё нормально, Лер.-я погладила подругу по голове.-Всё будет норм...

-А если... если теперь кто-то узнает?-шмыгнула носом Лерка.-Как я... как маме в глаза потом буду смотреть?

-Не узнает.-ответила я.

Хотя, конечно такой уверенности у меня не было.

Зато были кое-какие соображения.

Чтобы как-то отвлечь Лерку я попросила её сыграть мне что нибдь новенькое из своего репертуара.

Логинова согласилась.

Я выслушала две её новые песни. Логинова смущаясь, пробормотала, что они ещё не доработаны.

-А по-моему это было прекрасно.-заметила я поедая её арахис из вазочки.-Ничего не меняй.

-Они будут не очень...

-Не идеальны, ты хотела сказать?-я покачала головой.-Идеальность Лер, понятие сугубо абстрактное.

-Это как?

-Это так, что у этого значения нет четкого определения.

-Почему это?

-Потому, что идеальность величина сравнительная. А искусству, как мне кажется, она только навредит.

Я пожала плечами.

-Искусство должно оставаться реалистичным, реальным, живым.

Лера улыбнулась, сложила руки на корпус гитары.

-Ты считаешь стремление к идеалу отнимает у искусства натурализм?

-Скорее именно жизнь... жизненность. Понимаешь, например скульптор, когда лепит свою скульптуру, обязан сделать так, чтобы у его работы не было каких-то там трещинок, неровностей, не соблюденных пропорций и так далее... но-о... сама его скульптура, совсем не обязана быть эталоном красоты. Понимаешь про что я?

Логинова задумалась. Чуть нахмурилась.

-Кажется, да.... И ты думаешь, что последний куплет тоже не менять.

-Последний куплет, как по мне самый лучший.-заверила я её.-Ты там перечисляешь всё то, о чём думают люди, когда им не везёт в любви... Там мало рифмы, и нет сочетания, зато, чёрт возьми, слова действительно берут за душу. Они пропитаны жизнью, потому, что большинство людей на планете хоть раз, но чувствовали нечто подобное.

Лера несколько раз кивнула, усмехнулась. Провела рукой по грифу гитары.

-Ладно... Поверю твоим словам.

-Спасибо.

Она посмотрела на меня, слегка удивленно.

-Для меня это много значит.-проникновенно сказала я.

-Твоё мнение для меня тоже.-призналась Лерка.

-Спасибо.

Через час я ушла из Леркиного дома. И направилась по адресу, который мне дала Лера.

Именно там находилась студия этого поганца, который фотографирует обнаженную натуру несовершеннолетних девочек.

И верить в то, что он это делает ради искусства, я категорически отказываюсь!

Это оказалось старое, но сохранившее презентабельный вид кирпичное здание с пятью этажами. У него были широкий фасад и плоская крыша.

Похоже всё здание не давно реставрировали. Заменили окна, подравняли кладку.

Переделали подъезд, крыльцо и ступени.

Все чинно, красиво и стильно.

Я сидела в закусочной неподалёку. Наблюдая за входом в здание, я делала вид, что поглощена соком и увлечена изучением страниц своих одноклассниц в инстаграме.

Я заметила движение на улице.

Посмотрела в окно. Девушка лет шестнадцати, в фиолетовом свитшоте и джинсах подошла к крыльцу кирпичного здания. Открыла двери.

Свет солнца сверкнул дверном окне. Девушка зашла внутрь.

Я открыла лежащий рядом блокнотик. Сделала запись.

Конечно, не все, кто входил в пятиэтажное кирпичное здание шли на фотоссесию к извращенцу с ненормальными пристрастиями.

Его фотостудия, я узнала, находиться на четвёртом этаже.

«Perfection» называется. Довольно самоуверенное и высокомерное название, если честно. Особенно учитывая род занятий владельца фотостудии.

Кроме «Совершенства» в здании находились ещё небольшая турфирма, рекламное агентство, отделение банка, контора нотариуса и школа актёрского мастерства.

Вычислять гипотетических жертв фотографа-извращенца было не трудно.

Их возраст должен колебаться от тринадцати до восемнадцати, может быть девятнадцати лет. Как-то так.

Дело мне портила только школа актёрского мастерства.

Потому, что те, кого я отмечаю в своём блокноте вполне могли приходить и туда.

Но, ничего. Думаю, мне удастся все-таки поймать хоть одну девушку, побывавшую у этого фотографа.

А чтобы она была по сговорчивее, я вооружилась волшебным, почти безотказным средством, обладающего способностью разговорить почти любого.

Возле моего стола кто-то робко прокашлялся.

Я оторвала взгляд от экрана смартфона, посмотрела на стоявшего рядом человека.

Это был очень худой и долговязый мужчина в светлых брюках и бордовой, клетчатой рубашке. У него были длинные, русые волосы и лицо с очень широкими губами.

-Добрый день.-В его голосе слышался лёгкий акцент, похожий на тот, который появляется у меня в период волнений и стрессов.

На мгновение я испугалась и занервничала, что судьба свела меня с земляком из Польши.

-Добрый день.-ответила я.

-Меня зовут Ондржей.-представился мужчина и улыбнулся.

Улыбка у него была невероятно широкой и открытой. Как у какого-то мультяшного героя.

Я расслабилась. Гость из Чехии, судя по всему.

Мои дяди и тёти, и вся остальная семья их на дух не переносят. Впрочем, как и русских.

-Очень приятно.-кивнула я.

Называть своего имени, я не стала.

-Вы не могли бы помочь нам...-он указал в сторону.-Мы хотим сфото... сфото-гра... Сф-фото...

-Сфотографироваться.-улыбнувшись подсказала я, посмотрев куда он указывал.

В дальнем конце кафе сидела пухлая женщина в очках и двое детей в одинаковых футболках.

-Сфо-то-гра-фи-роваться.-по слогам повторил Ондржей и кивнул.-Да. Вы... поможете нам?

-Конечно.

Они хотели всей семьёй запечатлеть себя на фоне экспозиции с тремя медведями на мотоциклах.

Это что-то типа фишки этого кафе. Оно кстати так и называется

«Три медведя и три мотоцикла».

Хозяин кафе не утруждал себя над размышлениями, когда придумывал название.

Зато идея прикольная. Людям нравиться.

Я сделала несколько фотографий чешской семьи. Получила порцию фальшивых улыбок и любезное спасибо.

Передавая в руки телефон отцу семейства, я увидела его воспоминания.

Он стоит в просторном кабинете. Из окна видны Пражские улицы.

На него истошно, брызжа слюной орёт какой-то бритоголовый мужик с очень густыми, чёрными бровями.

Затем воспоминание резко сменилось. Вечер. Дом. Ужин за столом.

На него кричит жена. А затем начинается бросаться предметами.

Длинноволосый даже не пытался увернуться. Он только закрывал голову и лицо руками.

Воспоминание сменилось. Толпа школьников забрасывает грязью какого-то худосочного паренька с выступающими передними зубами и всё той же дурацкой, длинноволосой прической.

Я вздохнула. Прошла к своему столу. Села на место.

Бросила взгляд на чешскую семью

Они сейчас весело посмеивались над чем-то. И глава семейства тоже хохотал. Громче всех.

Не знаю, может быть только мне одной было очевидно, что ему совсем не так весело и хорошо, как он стремится показать.

Ладно. Не моё дело.

Я заказала ещё один сок. Но, как только собралась приступить, из кирпичного здания, за которым я следила вышла девушка.

Она была в белой майке с принтом, шортах и легком вязанном кардигане.

На лице у нее темнели солнечные очки. Каштановые волосы заплетены в косу рыбий хвост.

Я узнала её. Одна была в моем списке.

Сто процентов клиента Фотографа!

Я быстро рассчиталась за сок и выскочила из кафе.

Девушка не спеша шла по тротуару, вдоль тянущихся к небу, высоких зданий.

Я следовала за ней, не отводя взгляда.

Я спешила.

Меня одолевали некоторые опасения, на счёт её реакции, когда я к ней подойду.

Я беспокоилась. Беспокойство становилось навязчивым.

Но, отступать я не собиралась. Хотя, если честно, были такие мысли.

Я догнала её на перекрестке. Тронула за плечо.

Девушка обернулась.

-Привет.-улыбнулась я.-Извини, что отвлекаю... но, я видела как ты выходила из вон того здания...

Я неопределенно махнула рукой себе за спину.

Девушка в кардигане несколько мгновений изумленно таращилась на меня.

-А тебе то, что?-грубовато спросила она.

-Ну, ты ведь ходила в «Perfection», на фотоссесию?

-Не поняла.-фыркнула моя собеседница.-Ты, что следишь за мной? Ненормальная что ли?!

-П-подожди...-нервно усмехнулась я.-Я не нормальная, просто я тоже хочу туда сходить... но не много стремаюсь... Расскажешь как там... всё это проходит?

Кажется, её убедила.

-Игорь тебя тоже приглашал что ли?-усмехнулась она уже более дружелюбно.

И окинула меня оценивающим взглядом.

-Да, у него губа не дура. А ты ниче такая... Симпотная, в принципе.

-Спасибо.-торопливо ответила я.-Но меня вообще интересует сам процесс... Это... как вообще всё?...

Я сделала несколько неопределенных жестов, пытаясь подобрать слова.

-Тебя как зовут?-самодовольно усмехнувшись, спросила девушка с косой.

-Ника.-ляпнула я.

И тут же подумала, что называть настоящее имя не стоило.

-А я Дана.-представилась моя новая знакомая.-Слушай. Главное не тушуйся там, не жмись. Игорь своё дело знает. Скажет что куда и как. Только ради бога, не разыгрывай скромняжку, ок?

Она криво ухмыльнулась, рассматривая меня.

-Хорошо...-проговорила я.-И сколько он платит?

-По разному.-пожала плечами Дана.

-А сколько всего фотографий?

-Это тоже индивидуально.-покачала головой Дана и огляделась.-Слушай... Как тебя там, Ника? Да? Я не очень хочу об этом трепаться. Ну, сама понимаешь. Так, что давай... разберешься там, когда придешь.

-Подожди, пожалуйста.-попросила я.

Она остановилась.

Я оглянулась. Подождала пока пройдут прохожие.

-Скажи,-я посмотрела ей в глаза.-А... Игорь не говорил, для кого эти фотографии? Ведь не для себя же он их оставляет, а?

Дана вдруг отступила на шаг. Выражение её лица стало враждебное, не доверчивое.

-Слышь... тебе че надо? Че ты пристала? Я ничего не знаю.

Она быстро развернулась и зашагал прочь.

Я ринулась следом.

-Да подожди ты...

-Отвали!-рыкнула она.-Всё! Отстань от меня! Поняла?!

Я преградила ей дорогу.

-Стой!

-Слушай, блондиночка,-угрожающе прорычала Дана.-Не нарывайся. Поняла? И не лезь, куда тебя не просят.

Дельный совет. Жаль для меня не актуален.

-Стой, пожалуйста, подожди.-попросила я и достала из рюкзака то самое волшебное средство.

Оно у меня было в трёх, купюрах по пятьдесят. Разумеется, не рублей.

Откуда у меня деньги я расскажу потом. Чтобы вас не мучали каверзные вопросы и сомнения, отвечу: моя семья, мои родственники от которых я сбежала, крайне обеспеченные люди, мягко говоря.

И хотя меня они ненавидят, кое-кто периодически кидает мне на карту некоторую сумму денег.

Не то, чтобы много, но нужды я в принципе не испытываю.

На эти три бумажки с портретом с мистером Франклином, у меня конечно были кардинально другие планы, но...

Есть вещи поважнее.

Увидев зеленый цвет купюр, Дана заколебалась, замешкалась.

Её глаза впились в деньги. В зрачках сверкнула неподдельная алчность.

-Ладно.-не хотя согласилась она.-Но бабки вперёд.

Она требовательно вытянула ладонь.

-Хорошо.-вздохнула я.-Держи...

Дана молниеносным движением вырвала у меня деньги и быстро спрятала в свою сумочку.

Я слегка опешила от такой прыти.

-Ну?-она воровато оглянулась и кивнула мне.-Давай. Чего там ты хотела?

-Кому достаются эти фотографии?-быстро спросила я.

-Точно не знаю,-предупредила Дана.-Но вроде снимки идут в Европу. Кажется, заказчики всякие арабы, турки и индусы из Франции, Англии и Германии.

-Откуда инфа?-уточнила я.

-Видела парочку на днях.-покачала головой Дана.-Спорили о чем-то ругались с Игорем. Потом ещё двое приезжали. Эти сто пудов из Турции. Я их язык не много знаю.

-Хорошо...-подумав ответила я.-А скажи девочки лет по двенадцать и тринадцать есть?

-Полно.-прыснула Дана.-Малолетки ща пошли ещё те... А тебе, что двенадцать или тринадцать?

-Нет, мне четырнадцать.

-Фига се, я думала тебе лет двадцать.

-Спасибо.-кивнула я выразительно.

-Да не,-усмехнулась Дана.-Я не про это... Просто ты деловая вся такая...

Она покачала головой.

-Не похожа на школьницу.

Не знаю комплимент это был, или нет.

-А фотки Игорь где хранит, не знаешь?

-Знаю.-хвастливо ответила Дана.-Но за это ещё столько же.

Я достала из сумки пятьдесят долларов.

-Вот столько.-показала я.-И не больше.

Дана разочарованно покривилась, но потом кивнула и протянула ладонь.

-У него ноут есть,-сказала она пряча пятьдесят долларов в сумочку.-Беленький такой. Он его никогда в жизни к интернету не подключал. Вот туда он всё и скидывает. Ноут хранит дома, в тайнике.

Она пожала плечами.

-Всё? Узнала, что хотела?

-Последний вопрос.-я сложила руки на груди.-Откуда тебе всё это известно?

Дана хитро улыбнулась.

-Ну, скажем так, я не только фотографировалась.

-Ты, что с ним спала?-скривилась я.-Ты была у него дома?

Это было бы очень здорово. Мне бы не пришлось следить за Игорем, чтобы узнать где он живёт.

-Нет,-хихикнула Дана.-Мы встречались в отеле. Про ноут он мне рассказал, когда не много пьяненький был. Всё.

Он насмешливо щелкнула мне пальцем по носу.

-Пока, блондиночка. И мы с тобой не разговаривали. Поняла?

-Да, да.-не оборачиваясь ответила я.-Поняла.

Я задумчиво посмотрела на кирпичное здание. Ну, что же.

Если интимные фото пятнадцатилетних и шестнадцатилетних девчонок, может и не вызовет слишком уж широкий резонанс, то фотки двенадцатилетних девочек этому извращенцу точно не простят.

Где он их хранит я теперь знаю. И наш разговор с Даной я записала на диктофон.

Кстати, наверное, у кого-то из вас сейчас бомбит от того, что я отдала двести баксов за инфу, которая в принципе этого не стоит.

Типа можно было обойтись и меньшим количеством затрат.

Согласна. Можно было бы. Если бы не одно «но».

За одну фотоссесию девчонки получают пятнадцать-двадцать или даже тридцать тысяч в национальной валюте.

Как вы думаете, стала бы мне Дана хоть, что-то рассказывать предложи я ей тысячи две-три рублей? Она бы и за пять вряд ли бы рот открыла! А так... ну, конечно жаль.

Я эти деньги для другого берегла. Тем более, что особо меня не балуют. Деньги на карту приходят иногда, без четкого графика.

Но приходят. И это главное.

Так. Теперь мне придётся проследить за Игорем, узнать где он, скотина, живёт.

Долго ждать не пришлось.

Рабочий день у торговца детской порнографией был не долог. Всего-то до трёх часов дня.

Он вышел из здания и не спешной походкой направился к стоянке автомобилей.

Я раздраженно качнула головой. Это стоило предусмотреть!

Впрочем, что нужно было делать? Вызвать такси и сидеть ждать его? Глупость же...

Зато я записала номер его автомобиля.

Кстати ездит он на бронзового цвета Audi A8 в кузове Long. Видно бизнес идёт хорошо.

Я презрительно, гневно фыркнула, глядя на то, как он вальяжно садиться в свой седан.

Номер авто я забила в телефон.

А Игорь плавно выехал со стоянки и выехав на дорогу, через несколько минут скрылся из виду.

Я некоторое время выждала, прикидывая разные варианты плана действий.

Решила все-таки рискнуть.

Я подошла к кирпичному зданию, где находилась фотостудия «Perfection».

Зашла внутрь.

Через несколько метров от двери, за ресепшеном сидел мужчина лет двадцати шести-двадцати восьми.

Он был в тёмно-синей униформе частной охранной фирмы.

-Куда?-сухо осведомился он, взглянув на меня, поверх монитора.

-В «Besttour».-я произнесла название турфирмы, что находилась на третьем этаже этого здания.

Охранник окинул меня изучающим взглядом. Ухмыльнулся.

-В Турцию небось собралась?-с каким-то злым пренебрежением спросил он.

-Почему вы так решили?-деликатно осведомилась я.

-Потому, что там мужики горячие.-язвительно ответил охранник.-И не разборчивые. Так ведь?

Я прошла через турникет.

-Наверное.-я пожала плечами.-Раз вы так утверждаете... поверю вам на слово.

Прежде, чем охранник сумел осознать смысл моего ответа, я уже шагала по направлению к двери турфирмы.

Мысленно я себя отругала. Можно было и не реагировать на реплики обиженного на жизнь человека.

В турфирму я, конечно не собиралась. Мне нужно было посмотреть план пожарной эвакуации.

Нет, нет. Спокойно. Я не собираюсь никого поджигать.

Мне нужно было узнать, что за компания монтировала в этом здании систему автоматического пожаротушения.

Это оказалась ООО «Грозовой щит». Стоя перед планом пожаротушения я забила в телефон номер компании.

Прекрасно.

Я для виду потопталась минут десять на этаже, чтобы у охранника внизу не возникло лишних вопросов.

А затем спустилась вниз и вышла обратно на улицу.

Отойдя от кирпичного здания я набрала номер офиса «Грозового щита».

-Добрый день, вас приветствует компания «Грозовой щит».-раздался приторно вежливый, искусственный голос девушки-референта.

-Добрый день, меня зовут Ольга.-представилась я.-Я начальник отдела кадров туристической фирмы «BestTour».

-Очень приятно, Ольга,-ответила референт.-Чем я могу вам помочь?

-Ваша компания устанавливала у нас систему пожаротушения. А так же у наших соседей по зданию.

-Да...-после некоторой паузы ответила референт.-совершенно верно. А что вас не устраивает?

-Меня не устраивает,-скандальным тоном начала я.-Что у нас и у наших соседей не связанные между собой системы пожаротушения. Знаете, что это означает? Что если у них там начнет что-то гореть, они спасутся а мы даже знать не будем! А вы знаете как относятся к пожарной безопасности наши соседи?! Самым халатным образом!

Я вообще не люблю и презираю такое поведение, и склоки мне не приятны.

И мне было жаль референта, которому пришлось вытерпеть мою игру.

На меня оборачивались проходящие мимо люди. Было не ловко.

-Подождите,-референт явно пребывала в смятении.-В здании, где находиться ваша компания комплексная система пожаротушения. И она взаимосвязанная.

-Это точно?-спросила я.

-Конечно.-заверила меня референт.-Но если у вас есть сомнения, мы можем направить к вам специалистов и они проведут диагностику оборудования.

-Нет, нет.-быстро отказалась я.-Я вам верю. Спасибо. Вы меня успокоили. Всего доброго.

-Досвидания...-смущенно и растерянно ответила референт.

Наверное, она подумала, что ей звонила какая-то чокнутая скандалистка, у которой не задался день.

Я спрятала телефон в рюкзачок и посмотрела на здание где находилась фотостудия Игоря.

Ну, что ж. Хорошо. Теперь у меня есть план. Не гарантирующий конечно сто процентов успеха, но многообещающий.

Я направилась к автобусной остановке.

Я миновала жилой дом, длинное здание супермаркета.

Впереди меня шли двое пожилых людей. Они прошли мимо узкого переулка с глухой, сумрачной тенью. Я ничего не подозревая прошла следом.

Вдруг кто-то с силой дернул меня за руку. Я даже опомниться не успела.

Мне зажали рот рукой. Я вцепилась в широкую ладонь неизвестного.

Удушающей хваткой накатила паника. Сознание захлестнул глубокий, сотрясающий ужас.

Я отчаянно забила ногами, пытаясь лягнуть напавшего сзади человека.

Дышать было трудно, тяжело. Не возможно.

Я вцепилась в его крепкую руку ногтями. Впилась с остервенением.

Я ощущала себя ничтожно беспомощной и слабой.

Меня прижали спиной к твёрдой, холодной стене дома.

Перед моими глазами появилось лицо Игоря.

Фотограф смотрел на меня с обманчивым, изучающим спокойствием.

Я напряженно, через силу, часто дышала. Мое дыхание было хрипловатым, сдавленным.

Сердце неистово пыталось пробить грудь изнутри и вырваться наружу.

Меня опутал, подчинил и сковал обессиливающий страх.

Выпучив глаза, я испуганно таращилась на лицо Игоря.

-Ну, здравствуй, принцесса.-проговорил он холодно, жестко с мстительным удовлетворением.

Я ничего не могла ему сделать. Я не могла освободиться. Не могла от него отбиться. Не могла позвать на помощь.

Я ругала и проклинала себя за беспечность. Душу отравляла горечь, что я вот так вот могу погибнуть сейчас в затхлой, вонючей подворотне от рук циничного торговца детской порнухой.

И во всем буду виновата только я одна!

Признаюсь, в этот миг меня наполнила жалость к себе самой.

Трусливая, эгоистичная жалость.

Я была маленькой девочкой в руках сильного, взрослого мужчины, который сейчас мог сделать со мной всё что угодно.

-Я видел, что ты следила за мной.-проговорил Игорь и небрежно сдул прядь волос с моего лица.-Что ты здесь вынюхиваешь? Что тебе нужно, принцесса?

Он не убирал руку от моего лица. Не давал говорить.

Меня пронизывала пугающая, угнетающая мысль о том, что ответы ему не нужны.

-Какие потрясающие у тебя глаза.-проговорил внезапно Игорь.-Если не знать, можно подумать, что ты носишь цветные линзы. У людей не бывает таких ярких, синих глаз.

Он покачал головой.

-Ты ведь пришла сюда из-за своей подруги? Да?-прошипел он и издевательски осклабился.-Эта дурочка опомнилась, поняла, что натворила, да? И что ты решила, белокурая принцесса? Отомстить мне? Наказать меня? Что?..

Он вскинул брови.

-Что?-повторил он.-Я прав? Да? Да-а... Конечно же ты решила восстановить хренову справедливость. Ты ведь вся такая правильная, честная, принципиальная. И ты наверное презираешь таких как я? А? Что?

Он чуть приблизил ко мне своё лицо.

Я увидела прожилки вен в его глазах и родимое пятно над правой бровью.

-Ты наверное ещё и девочка? А?-прошипел он.-А может мне проверить? Прямо здесь и сейчас? А? Что ты думаешь, маленькая с*чка?! Мне проверить?! Проверить?!

Он встряхнул меня и прорычал в лицо, дыхнув ментоловым запахом жвачки.

-Мне проверить, насколько ты принципиальна и чиста, дрянь?!! Хочешь?! Тебя ведь никто не спасёт сейчас! Никто не поможет!

Новая волна холодящего ужаса пропитала моё тело, проникла внутрь, и осела в сознании вибрирующей мыслью.

Он снова с ненавистью встряхнул меня. Я ударилась затылком о стену.

-О, нет, нет, нет.-он с издевательским сожалением покачал головой Игорь.-Не надо плакать... Твои красивые глаза не созданы для слёз.

Свободной рукой он провел по моей талии, опустил руку ниже.

Я встрепенулась, забрыкалась. Слезы горькой обиды и ужаса лились по щекам, застилали взор.

Он не отпускал меня. Мои попытки освободиться были тщетны.

Его глаза были перед моими глазами. Я видела в них своё отражение. Я видела, как ему нравиться мой страх. Мои слёзы. Моя паника.

Внезапно он отпустил меня. Но тут же взял за волосы, резко оттянул назад.

-Ай!-сдавленно вскрикнула я, кривясь от боли.

-Ещё раз увижу, что шпионишь за мной, я тебя, ***дь, гастарбайтерам на ночь отдам!-прошипел он мне на ухо.

В следующий миг он коротко, с силой, резко ткнул кулаком мне в живот.

Мне показалось его кулак пробил мне живот. Тянущая боль сжала тело.

Я задыхаясь упала на четвереньки. Хватая ртом воздух, я сипло пыталась вдохнуть.

Я слышала, как он быстро уходит.

Я оставалась на четвереньках. Боль в животе вращалась, кувыркалась и сдавливала внутренности.

Я упала на бок, на асфальт. Поджала колени, сжалась в комок, прижимая руки к животу.

Меня трясло. Я слабо дышала через нос. И каждый вдох отзывался мучительной, стягивающей, всасывающей болью в животе.

Я закрыла глаза. Я чувствовала выступивший на лбу пот.

Я тихо плакала и мысленно молилась, чтобы раздирающая мой живот боль, наконец-то стихла.

 

Станислав Корнилов

Понедельник, 9 июня

Он собирает букет. Он собирает букет...

...Дикорастущих видов роз в мире, в общей сложности насчитывается более двух сот пятидесяти...

Более двух сот пятидесяти... Двух сот! Двух сот!

Вчерашние слова Фабиана Арманда прочно угнездились в сознании Стаса.

Он раз за разом, подсознательно повторял их в голове. Прокручивал. Обдумывал.

Сегодня он приехал домой раньше. Ещё было светло. Ещё не садилось солнце.

В городе властвовал тёплый, не много сухой воздух с легкими, заигрывающими дуновениями летнего ветерка.

У них с Ритой были планы на сегодня. Он обещал быть вовремя.

Обещал, что всё пройдёт как задумано.

Обещал, что сегодня у него в приоритете будет его семья.

Рита. Алина. И он.

Этот его вечер принадлежит двум его самым дорогим женщинам. И самым дорогим людям.

Но Стас не мог выбросить из головы слова Фабиана.

Они заняли прочное место в его мыслях.

Стас вспоминал фотографии убитых девушек. И то, что с ними сделал Романтик.

И слова Арманда с потрясающим озарением заставили его вдруг осознать основательную, нерушимую истину.

Романтик не остановиться. Не остановиться пока не соберёт букет.

Пока не будет считать, что собрал его. Что выполнил свою миссию.

Исполнил свою мечту. Свою прихоть. Своё заветное, маниакальное желание.

Корнилов припарковал автомобиль. Заглушил двигатель.

Сложив руки на руль, он опустил голову.

Он собирался с мыслями. Сосредоточенно анализировал те крупицы информации, которыми обладает на сегодняшний день.

Он пытался понять. Понять, что Романтик будет делать дальше.

После вчерашнего он должен будет взять паузу. Стас в этом не сомневался.

Москва не узнает о новых убийствах на этой неделе и даже на следующей. А возможно и до конца месяца.

Этот ублюдок осторожен. Он знает, что обязан быть осторожным.

А иначе его поймают. И тогда его маниакальной мечте будет положен конец.

Он не соберёт букет. Не успеет...

Стас положил подбородок на руки. Посмотрел перед собой.

Перед парковкой, на не большой лужайке пёстро желтели сотни одуванчиков.

Летний ветер чуть покачивал их из стороны в сторону.

И казалось, что цветы словно качают головами.

Медленно, плавно, опечаленно.

Внимание Стаса привлекла группка девушек, лет шестнадцати-семнадцати. Их было пятеро.

Они шли по узкой, мощеной дорожке. Ветер играл их волосами.

Девчонки что-то оживленно обсуждали. Спорили, доказывали, перекрикивали друг друга.

Они были совсем юными. И не смотря на всех их проблемы, переживания, эмоции и даже слезы, не представляли насколько простой и беззаботной была их жизнь. Пока что. Пока ещё она оставалась такой.

Но пройдёт ещё не много времени, совсем не так много, как хотелось бы, и мир каждой из них начнет меняться.

Для кого-то в лучшую, для кого-то в худшую сторону.

Но пока они ещё молоды. Пока им ещё можно быть детьми.

Пока они ещё могут мечтать о будущем. Строить планы на жизнь, представлять, как осуществляются их сокровенные желания.

И глядя на них Стас ощутил крепнущее внутри него желание, сделать всё, чтобы они не стали цветами.

Чтобы такие, как они не стали розами.

Почему? Он видел в них Алину. И знал, что отцы и матери этих девочек любят своих дочерей не меньше, чем он свою.

Что эти девочки в не меньшей степени являются живым смыслом жизни своих родителей.

Корнилов почувствовал растущую ненависть к Романтику.

Наверное, окажись подонок сейчас рядом, Стас бы его пристрелил.

И своего револьвера. Из своего верного Кольта Питон, с калибром пули 357 magnum.

Стас вздохнул. Желание было очень соблазнительным.

Он вышел из машины. Включил сигнализацию и направился к подъезду.

Когда он открыл дверь квартиры и вошел в прихожую, на встречу ему вышла Рита.

Стас поцеловал её. Она ответила тем же.

-Я ждала тебя не много позже.-призналась она.

-Ты не рада?-шутливо спросил Стас.

-Нет, что ты я очень...

-Слушайте, но это же уже просто не возможно!-раздался из ванной комнаты гневный голос.-Маргарита, вы уж извините меня, но кто это вам до меня трубы чинил? Все прикручено и приделано, как будто руки у того, кто делал не от плеч, а от жопы! И мозги там же! Какого чёрта вообще нужно было...

В прихожую вышел не высокого роста мужчина в зеленом комбинезоне и красной футболке.

У него были жидкие, светло-русые волосы и небольшие, топорщащиеся, такого же цвета усы под носом.

Он стянул с рук рабочие перчатки, спрятал в карман комбинезона.

-Здрасьте.-поздоровался он со Стасом.

Тот сухо, сдержанно кивнул в ответ.

Сантехник посмотрел на Риту. Не ловко прокашлялся.

-Всё готово, Маргарита,-сказал он, стараясь не смотреть в лицо Стасу.-Всё работает. Могу продемонстрировать.

-Хорошо, идёмте, посмотрим.-сдерживая улыбку ответила Рита.

Пока Стас разувался, он слышал, как шумит вода в ванной. И как сантехник рассказывает в чём была проблема.

Рита расплатилась с сантехником. Тот попрощался и ушёл.

Моя руки, Стас услышал, как Рита закрывает за сантехником дверь.

Корнилов вытер руки, вышел в коридор. Внимательно, молча посмотрел на жену.

Рита вздохнула.

-Сегодня днём начала течь раковина.-она покачала головой.-Поэтому я решила не тянуть и доверить дело профессионалу.

Она вздохнула. Стас пожал плечами.

-Хорошо. Правильно сделала.

Рита чуть вскинула брови.

-Ты не сердишься?

-А должен?

-Я думала тебя это... заденет?

-Если бы твой сантехник поймал убийцу, которого я ищу, меня бы это задело.-кивнул Стас.-А так...

Он усмехнулся и многозначительно развел руками.

-Ой, Корнилов.-скривилась Рита.-Не бравируй своим превосходством над обычным, беззащитным сантехником.

-Я профессионал. Он тоже.-Стас усмехнулся.-Всё просто.

-Тогда почему ты отказывался вызвать профессионала сразу?-Рита сложила руки на груди.-Проблема бы была решена ещё неделю назад.

Стас закрыл дверь ванной. Не спеша подошел к Рите.

-Ну,-протянул он и ласковым движением убрал прядь волос с её щеки.-Возможно во мне взыграло самолюбие.

-М-м.-протянула Рита с игривой улыбкой.-А представь если бы этот сантехник попытался вести следствие? Чтобы ты на это сказал?

-Ничего.-Стас чуть наклонился к ней, с восхищением глядя в манящие, таинственные зеленые глаза.-Я бы посмеялся.

-Почему это?-прошептала Рита.

-Сантехник-следователь.-проговорил Стас.

Рита хихикнула.

-Вот видишь.-сказал Стас.-Уже смешно.

-Смешнее, чем следователь-сантехник?-снова хихикнув спросила Рита.

Стас улыбнулся. Наклонился ближе. Они застыли долгом, сладком, жадном поцелуе.

Этот вечер, не смотря на происходящие события, оказался одним из лучших за последнее время. За последние месяцы. А может и за последние годы.

Они взяли с собой Алину.

Сначала пошли в кино. Потом прогулялись по одному из торгово-развлекательных центров.

Стас с Алиной играли в аэрохоккей. А Рита болела.

Они попробовали ещё несколько аттракционов. Потом Алинка забежала в магазин сувениров.

Там они приобрели сувенир в виде ярко раскрашенных, мультяшных часов.

У них была необыкновенная функция. Они могли проецировать свой циферблат на потолок.

Цвет света можно было менять.

Совершенно бесполезная штуковина, по мнению Стаса.

Но Алинка была от неё в восторге и Корнилов расщедрился на покупку.

Потом они зашли в небольшой зоопарк. Потом направились в боулинг, где у них была забронирована дорожка.

А в заключении отправились в ресторан.

Там Стас тоже заказал один из лучших столиков.

Это заведение содержал человек, которому Корнилов спас сына.

И он был крайне рад вернуть долг, подвинув одного клиента, чтобы освободить место для семьи Стаса.

Он ещё предлагал обслужить Стаса и его семью бесплатно, но Корнилов наотрез отказался.

Когда они, после ужина в элитном рыбном ресторане, ехали домой, Рита и Алина, обнявшись, прислонившись друг к другу сладко уснули на заднем сидении.

Стас то и дело с любовью поглядывал в зеркало заднего вида.

На душе него теплело уютное умиротворение.

Он знал, что такой вечер повториться не скоро. Знал и не просил, чтобы этот вечер не кончался.

Исключительная ценность моментов, заставляющих человека млеть от самых светлых чувств и восторгаться от позитивных эмоций, в их кратковременности и неповторимости.

Да, будут другие вечера. Лучше и хуже. Но именно таких не будет уже никогда.

Губы Стаса тронула блаженная улыбка. Он был счастлив.

Сейчас. Здесь. Сегодня.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Вторник, 10 июня.

Синяк был отвратительный. Просто мерзкий.

Темно багровый, с фиолетовыми разводами. И болел жутко, стоило мне только наклониться, согнуться или потянуться.

В дверь моей комнаты постучали. Я мигом опустила футболку.

-Да?-спросила я.

В мою комнату заглянул дядя Сигизмунд.

-Доброе утро, дядя.-поздоровалась я.

-Привет, ягодка.-кивнул дядя.- Ты чего-то не бегала на пробежку? Ты не заболела?

-Нет.-я покачала головой.-Просто... решила сегодня отдохнуть.

-С чего вдруг?-подозрительно спросил дядя.-Ты с пробежки всегда приходишь такая...

Он поискал слова.

-Энергичная... А сегодня что? Обленилась?

Я пожала плечами.

-Могу же я хоть иногда себе это позволить.

Я старалась выглядеть, как можно более невинной.

-Хм.-дядя испытующе посмотрел на меня.

Мне стоило усилий выдержать этот взгляд.

-Ладно. У меня есть просьба ягодка...-дядя не ловко прокашлялся.-Мне нужно чтобы ты вечером помогла мне... я сегодня повезу машину... той персоне с которой встречался вчера. Вот и...

-Вам помочь подобрать гардероб для свидания?-догадалась я.

-Да.-прокашлялся дядя.-Хочется, чтобы сегодня всё было... более...хм... как это...

-Торжественнее?-подсказала я осторожно, кротко улыбнувшись.

-Ага, оно.-кивнул Дядя.-Поможешь?

-Конечно.-кивнула я.

-Вот и молодец. Кстати, сосиски с рисом удались.

-Спасибо.-хмыкнула я.

-Но кетчуп был ещё лучше.-сыпанул своей дежурной шуткой дядя.

-Я не сомневалась.-вздохнула я.

Дядя довольно посмеиваясь, вышел из моей комнаты.

Я посмотрела ему в след. Закрыла глаза, на мгновение запрокинула голову.

Похоже у меня прибавилось важных дел на сегодня.

После завтрака я собралась и сказала, что поехала гулять с подругами. На всякий случай договорилась с Леркой, чтобы если, что она мне подыграла.

У дяди Сигизмунда есть её номер. И он уверен, что я об этом не знаю.

Сама я поехала в больницу. Синяк болел адски. Даже когда я просто быстро шагала.

Я очень переживала. Я опасалась, что у меня могут быть какие-то внутренние травмы.

Я обратилась к знакомому врачу. Точнее он ещё интерн.

И проходит интернатуру в одной из городских больниц. В отделении травматологии, как раз.

Разумеется, я ему не далась. А попросила, чтобы он позвал мне нормального, состоявшегося врача.

Пришла какая-то женщина лет тридцати пяти с четвертинкой.

-Добрый день.-поздоровалась она.-Меня зовут Нино.

-Очень приятно.-кивнула я.-Меня Ника.

У женщины была не типичная, для русских внешность. Судя по имени, наверное она из Грузии.

На грузинку она была не похожа. Ну, разве, что слегка.

Но всё равно со своими светло-русыми, слегка вьющимися волосами и светло-голубыми глазами, она разительно отличалась от тех уроженцев Кавказа, что попадались лично мне до этого.

Нино велела мне лечь на кушетку и задрать мой кобальтовый свитшот с нарисованным китом. и расстегнуть чёрные брюки скинни.

Я повиновалась. Нано раздраженно, негодующе цокнула языком увидев мой синяк.

-Только не ври, что упала на что-то.-сказала она осторожно проводя пальцами по моему животу.

-Нет.-ответила я.-Меня ударили.

Отпираться было бесполезно. Нино и так бы определила след от кулака.

-Тебе стоит обраться в полицию.-покачала головой Нино.-Ника я не могу это так оставить... Если тебя избивают дома...

-Нино.-я посмотрела на неё.

Я уже придумала оправдание синяка на моём животе. По дороге сюда я перебрала кучу вариантов.

-Меня вчера ограбили.-выдала я, и опустив взгляд добавила.-Я... мне... мне не хватило ума просто отдать свою сумку... Вот...

Я смущенно пожала плечами.

Господи, какая дичь! Что за бред я несу!

Вот всегда так. Иногда у меня вроде получается соврать, особенного когда это необходимо.

Но, чаще всего я испытываю ряд трудностей, когда пытаюсь кого-то обмануть.

Со сверстниками такого вроде нет. Да и не приходиться особенно часто.

Но вот, с людьми которые постарше... Не редко меня сковывает необъяснимая робость и смятение, когда я пытаюсь врать.

Ещё я начинаю волноваться, и путаюсь в собственном же вранье.

Меня просто начинает сразу одолевать мысль, что я тот, кому я сейчас вру видит меня насквозь.

Но Нино кажется поверила.

-Вот засранцы.-покачала она головой.-Но всё равно нужно обратиться в полицию. Ты должна написать заявление. Нельзя же это спускать!

-Можно подумать они там  сразу, начнут мою сумку искать.-невесело усмехнулась я.

Ну, тут я не врала.

Вряд ли господа полицейские хоть что-то предпримут, если к ним заявиться заплаканная школьница и сообщит, что у неё отобрали сумочку и ударили.

В лучшем случае стражи порядка посочувствуют, и сделают вид, что предпринимают какие-то действия.

И потом, даже если бы это было правдой. Как они должны найти сумочку? Перерыть весь город? Дело не в том, что это не возможно, можно даже иголку в сене найти, как выяснилось.

А вот стоит ли ради этого напрягаться? Вот тут стражей порядка, сто процентов, будут одолевать серьёзные сомнения.

Нино никак не прокомментировал моё скептическое отношение к внимательности и чуткости правоохранительных органов.

Она внимательно осмотрела меня.

Поставила диагноз и прописала лечение.

Слава богу ничего серьёзного у меня не было.

-Но болеть будет ещё неделю, минимум.-предупредила Нино снимая медицинские перчатки.-Несколько дней лучше избегать тренировок и гимнастики. Или хотя бы не слишком сильно напрягаться.

-Спасибо.-я поблагодарила её.

-Не за что, Ника.-ответила доктор.-В следующий раз будь пожалуйста осторожнее. Тебе повезло, что всё закончилось вот так...

-До свидания.-попрощалась я.

Я была рада, что доктор Нино не стала задавать лишних, не нужных вопросов.

Зайдя в один из многочисленных ресторанчиков быстрого питания, я зашла в туалет.

В одной из кабинок я не много изменила свой образ.

В частности, я нацепила парик и одела очки в красной оправе. Посмотрелась на себя в зеркало.

Затем ещё накинула сверху кофту-худи с капюшоном. На руку одела несколько цветных браслетов.

Я придирчиво оглядела себя. Вроде бы на себя я теперь не похожа.

Из зеркала на меня смотрела чужая мне темноволосая, девушка в очках и мешковатой кофте.

Отлично. То, что надо.

Во всяком случае на «принцессу» я теперь точно не похожа.

Я вернулась к зданию где находилась фотостудия Игоря.

Вчера я заранее позвонила и записалась на курсы актёрского мастерства в школу, которая находиться на одном этаже с фотостудией «Совершенство».

Поэтому, когда у охранника на ресепшене возникли вопросы он набрал номер именно этой самой школы актёрского мастерства.

Я там была записана под фамилией Никольская.

Охранник меня пропустил.

Я не стала подниматься на лифте, пошла по ступеням.

Так мне было легче справиться с нарастающей боязливой нервозностью.

Если мой план даст осечку, я могу очень крепко влипнуть в очень неприятную историю.

Ладно. Если я сейчас начну сомневаться, я или напартачу, или вообще откажусь от того, что задумала.

И тогда Леркины фотки могут всплыть потом где угодно.

Даже представлять не хочу, чем это обернётся.

Наверное, сейчас особенно умудренные опытом люди, пренебрежительно кривились и смеялись бы надо мной.

Ишь ты! Возомнила себя борцом за справедливость!

Твоя подруга сама вляпалась, вот сама пусть и выкручивается!

Ты то чего должна рисковать. И вообще это же не твои проблемы.

Знаете, господа, у меня не так много людей которым я могу доверять, у которых сама могу попросить помощи, которые рискуя навлечь на себя гнев родителей и схлопотать привод в полицию, поедут на машине маминого ухажера выручать меня из опасной ситуации.

Ещё меньше людей, готовых лично заступиться за меня, когда одни овцы из параллельного класса решили меня проучить прямо в женском туалете.

Лерке тогда, кстати, крепко досталось. И полностью из-за меня.

И она тоже могла отвернуться. И закрыть глаза.

И кем я буду, если ничего не сделаю, чтобы исправить её ошибку, которая может ей слишком дорого стоить?

Я ж потом в зеркало на себя смотреть не смогу. Тошнить будет!

Так, что если кто-то там считает, что я занимаюсь глупостями, держите пожалуйста своё мнение при себе. Идёт?

И на всякий случай организуйте себе страховку на случай отсутствия верных друзей, и помощи в сложных, жизненных ситуациях.

Только по-моему, ни в одной страховой компании таких услуг нет.

Вот беда.

Я оказалась на четвёртом этаже.

Здесь я остановилась, подождала.

Я собиралась с духом. Мне потребовалось сконцентрировать свою волю и храбрость, чтобы не передумать, не отступить.

Страх щекотной, скользкой змеей извивался где-то внутри меня, и как змея пытался отравлять разум.

Его яд пытался вселить в меня опасение, неуверенность, трусливые мысли и уверенность в неизбежном крахе задуманных мною действий.

Я вздохнула. Вздох получился слегка судорожным.

Я покачала головой.

Чёрта с два! Я не поверну.

Я позвонила в дверь школы актёрского мастерства.

Мне открыли. Я вошла в просторный коридор.

Какой-то кучерявый парень в лёгком джемпере проводил меня в кабинет. Здесь меня ждали мужчина средних лет в чёрном пиджаке и примерно такого же возраста женщина в белом, деловом костюме.

Я поздоровалась, положила свой рюкзак на стул и села рядом.

Я около двадцати минут заливала им, как с детства якобы хотела стать актрисой.

Сначала я думала, что они с самого начала поняли, что я всё вру.

Но потом до меня дошло, что им вообще плевать чего я хочу, о чем мечтаю, им даже плевать есть ли у меня талант быть актрисой.

Единственное, что их волновало, это есть ли у меня возможности оплачивать их курсы.

И если есть, то мне непременно стоит взять программу максимум.

Я отпросилась, сказав, что мне нужно посетить дамскую комнату.

Я оказалась в туалете. Затем проверила все три кабинки. Пусто. Я одна.

Шикарно.

Я посмотрела на потолок, определила датчики системы пожарной безопасности.

Кое-что прочитала про неё дома. Благо вся информация в наши дни в открытом доступе.

Эта система построена так, что при обнаружении очага возгорания, включается локальная система автоматического пожаротушения.

А вот сигнал тревоги звучит по всему зданию.

Да, вот только, чтобы включилась вся эта система, сенсоры должны «учуять» дым.

И вроде бы ничего сложного. Включить зажигалку, поднести к сенсору.

Только вот здесь потолки в такую высоту, что даже самым рослым людям не дотянуться.

А мне с моими сто шестьдесят двумя сантиметрами и вовсе не допрыгнуть.

Хотя, когда я начала вытягиваться моя тренер по фигурному катанию переживала, что у меня будут проблемы с прыжками.

Некоторые фигуристки не упускали случая стебаться надо мной по этому поводу.

И как же они разочаровались, когда выяснилось, что на соревнованиях среди юниоров я вполне легко выполняю и тулупы, и риттбергеры и прочие прыжки.

И причем не одинарные. Так, что и тут справлюсь.

Я задумчиво окинула взглядом высокие перегородки кабинок.

Ну, делать ничего. Придется лезть.

Я встала ногами на толчок, потом на смывной бачок.

Ну, и что дальше? Я вздохнула. Время тикало. Секунды стремительно лопались как пузыри.

Скоро у сотрудников школы актёрского мастерства начнут появляться подозрения.

Я осмотрела помещение туалета.

Нужно, как-то дотянуться до гребаных датчиков на потолке. А как?

Даже стоя на бачке унитаза мне не хватает около полутора метров.

С такого расстояния датчики не распознают в маленькой зажигалке серьёзную опасность.

Тут мой взгляд наткнулся на стоящую в дальнем углу туалета швабру.

Затем я посмотрела на бумажные полотенца возле умывальников.

Ну, что ж...

Не долго дума я намотала полотенца на швабру. Достала зажигалку. Чиркнула.

Вспыхнул дрожащий рыжий огонёк. Я с опасением поднесла его к намотанным на швабру полотенцам.

Они мгновенно вспыхнули. Я вытянула швабру на максимальное от себя расстояние. Я едва поборола желание отбросить её.

Полотенца уже бодро полыхали пышным факелом. В лицо мне повеяло сухим, жарким, едким воздухом.

Я встала на бачок. Вытянула вверх горящую швабру.

На мгновение мне показалось, что ничего не произойдёт.

Как над головой вдруг пронзительно, визгливо заорала тревожная сирена.

А следующую секунду с потолка хлынули десятки тонких, упругих и сильных струй воды и пены.

Я инстинктивно отпрянула, едва не сверзилась с бочка.

Вот был бы идиотизм свернуть шею, падая с унитаза!

Я спрыгнула на пол. Натянула на голов капюшон худи.

В коридоре за дверью туалета слышалась паническая беготня.

Кто-то кричал, матерился. Хлопали двери. Причитала какая-то женщина.

Я затушила швабру под краном воды. Остатки сгоревших бумажных полотенец выбросила в унитаз.

Моя кофта уже успела изрядно промокнуть.

Я выбежала из туалета. Вместе со всеми ринулась к выходу. По пути я заскочила в кабинет, где со мной беседовали преподаватели курсов, и забрала свой рюкзак.

Теперь главное, чтобы Игорь запаниковал, как все.

Я выбежала из школы актерского мастерства.

На лестнице и возле лифта уже была прорва народу. Больше всего девчонок.

С визгом и истошными криками они поспешно сбегали по лестнице.

Я бросилась к открытой двери фотостудии «Совершенство».

Оттуда с криком выбегали девчонки.

Мне навстречу буквально вылетел Игорь. Он чуть не сшиб меня.

Я успела разглядеть его вытаращенные глаза и бледное лицо.

Распихивая девчонок он ринулась вниз по лестнице, перескакивая по три ступеньки.

Я юркнула внутрь студии.

Мимо меня пробежали ещё две девчонки.

Я ринулась в противоположном направлении.

Забежала в первый зал.

Здесь располагалась студия с темным потолком и кирпичными, голыми стенами.

У широкой стены с темно-синими обоями стояла кровать, стилизованная под старинную мебель.

Широкая, с розовым бельём, на чёрных, резных ножках.

Какая пошлятина!

Вокруг кровати стояли прожекторы, отражатели, студийные вспышки, софтбоксы и фотозонты.

Игорь так спешил, что оставил всё, как было. В том числе и стоящий на треноги фотоаппарат с массивным объективом.

Я подскочила к нему.

Лихорадочно начала щелкать кнопки. Перешла в режим просмотра фотографий.

Есть! Всё есть... Куча фоток. Отлично...

Теперь нужно достать карту памяти. Блин! Как тут открывается... Чтоб тебя... Карту я достать не могла. Зато у меня получилось открепить фотоаппарат от треноги.

В этот миг раздался топот ног. В студию ворвался Игорь.

Он был мокрый и злой. Его лицо искажала звериная ярость и оскал.

-Мр-разь!-прорычала он и бросился ко мне.

Я с камерой в руках испуганно сжалась, попятилась. Он ринулся на меня. Я нечаянно толкнула стол, стоявший рядом.

На пол посыпались фотографии.

Я отскочила от разъярённого Игоря. Он попытался схватить меня.

Я инстинктивно увернулась. Фотограф ступил ногой на упавшие листы, поскользнулся, рухнул на пол, наотмашь всем телом.

Охнул, застонал. Я мгновение, пребывая в ступоре, глядела на него. Затем ринулась бежать.

Он схватил меня за ногу. Я упала. Больно ударилась коленом о пол.

Фотоаппарат выпал у меня из рук.

-С**а мелкая!-рычала Игорь подтягивая меня за ногу к себе.

Я лягнула его свободной ногой в лицо. Он не отпустил. Я ударила снова. Затем ещё раз. Ещё. Ещё.

Я разбила его лицо в кровь.

Игорь обмяк. Сдавленно охнул его хватка ослабла. Я подорвалась, подхватила камеру с полу и рванула прочь, что было сил.

Выскочив из здания я неслась так, что ветер пел и завывал в ушах, а волосы флагом вились за спиной.

Парик давно слетел ещё на лестнице.

Я слышала крики за спиной. Я мчалась вперёд с яростной стремительностью.

Я стремглав летела вперёд петляя по дворам, улицам и переулкам.

Мои кеды вбивали пыль в асфальт.

Люди впереди оборачивались заслышав меня.

Встречный, воздушный поток обтягивал грудь, живот и плечи. А за спиной чувствовался пекущий, знойный, сухой жар.

Я мчалась вперёд.

Я бежала до тех пор, пока не выбилась из сил.

Пока не закололо в левом боку, пока не сбилось дыхание, пока икры ног не стало стягивать болью напряжения.

Наконец я остановилась. Несколько раз вздохнула.

Я дышала правильно. Как нужно. Чтобы привести в норму организм, вернуть нормальное дыхание, унять разогнавшийся вместе со мной пульс.

Втягивая носом воздух, я ощущала, как сердце стучит басами.

Я чувствовала стекающую по коже влажную прохладу.

Но фотоаппарат был у меня. Я закрыла глаза. Чуть запрокинула голову, подставляя лицо лучам июньского солнца.

Я улыбнулась. Удовлетворенно, победно, счастливо.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Вторник, 10 июня

Он стоял перед картой на стене.

На карте были прикреплены фотографии жертв Романтика.

Стас смотрел на их улыбающиеся, счастливые лица.

Смотрел в их глаза, полные надежды и уверенности. Смотрел, и вспоминал то, во, что их превратил Романтик.

В окровавленные туши. Безликие окровавленные туши.

Он забрал не только их жизни. Но и их обличия. Их лица.

Они умерли униженными и безликими.

Корнилов сосредоточенно размышлял.

Была середина дня. Его опера опрашивали знакомых убитой в Воскресение Дианы Егоровой.

Ей было двадцать три. Она была ивент-менеджером.

И по оценкам коллег, была одной из лучших в своём деле.

А ещё она сильно отличалась от предыдущих жертв Романтика.

Во-первых, она была заметно старше. Более взрослая, зрелая, опытная.

Во-вторых, одинокая. И явно выбравшая работу, как средство избавления от тоски и одиночества.

Она предпочитала работу отношениям и личной жизни.

Стас узнал, что Диана с головой погружалась в проекты, жила ими, дышала событиями, которые организовывала.

А остальную часть времени тратила на походы в фитнес-центры, шоппинг и на выходных иногда летала на Европейские курорты.

В частности, в Хорватию и Черногорию. Пару раз была в Палермо и Ницце.

И всегда одна. Почти всегда. У нее не было постоянных отношений.

Только редкие, ничего не значившие связи.

Почему Романтик выбрал её? Она категорически не походила на предыдущих жертв.

Почему? Почему? Из-за чего?

Этот вопрос монотонно пульсировал в голове.

Стас устало закрыл лицо руками. У него создавалось отчетливое ощущение, что ответ лежал совсем рядом, на поверхности, но ему не хватало сил и знаний его разглядеть.

Он вернулся к своему столу. Там лежали материалы по всем четырём убийствам.

Включая досье, документы, протоколы и фотографии по каждой из жертв.

Корнилов оперся руками о края стола. Вздохнул.

Такого не может быть. Он что-то упускает. Он чего-то не видит.

Романтик не хаотичен в своем выборе. У него есть критерии.

И Стас обязан в них разобраться. Он должен их изучить.

Он пересмотрел материалы, касающихся всех девушек.

Вдумчиво, в который раз изучил всю имеющуюся информацию о погибших девушках.

Он в который раз изучил их биографии. Ничего.

Ничего нового. Он ничего не нашел.

Стас вздохнул. Сел в своё кресло. Взял в руки фотографию Яны Долгобродовой.

Вторая жертва Романтика. Молоденькая, симпатичная девчонка с длинными, пышными светло-русыми волосами и изящной фигуркой.

Стас отложил в сторону протоколы допросов её знакомых и друзей.

Перебрал в руках фотографии.

Вот Яна резвиться с щенком, подаренным ей на одиннадцатилетие.

Вон, уже более старшая, она вместе с родителями на море, в Турции.

Вот они опять всей семьёй в каком-то туристическом походе.

Яна в шортах, в майке с рюкзаком за спиной. Отец Яны гордо держит повзрослевшую дочку за плечо.

Следующая фотографию. Они всей семьей празднуют день рождения. Похоже это день рождения мамы Яны.

Яна похоже на неё. У её мамы такие же волосы и такого же цвета глаза. И улыбка точь-в-точь, как у дочери. Скромная, кроткая, но счастливая.

Стас взял папку, что содержала в себе документы и снимки касающейся другой жертвы.

Самая первая.

Богуслава Мартынова. Юная биатлонистка. Ей не исполнилось и пятнадцати, когда Романтик забрал её.

Богуслава была худощавой, темноволосой, с миловидным лицом и испытующим, строгим взглядом.

Спортсменка и карьеристка. Так про неё говорили все.

Но при этом добрая, дружелюбная и общительная.

Обожала свой спорт, любила тренера, и всегда помогла начинающим спортсменам.

Стас взял в руки её фотографию с кубком.

Чемпионат Европы по биатлону. Позапрошлый год. Бёрн, Швейцария.

Стас взял следующую фотографию. День рождения в семье. И похоже...

Стас встрепенулся. Резко встал.

Внутри, словно как будто заведенный, резво завертелся вихрь будоражащего чувства.

Стас быстро, поспешно раскрыл две другие папки.

Дианы Егоровой и третьей жертвы, Алисы Гавриленко.

Стас не нашел среди фотографий Дианы ни одной с днём рождения.

Но это вполне объяснимо. Её мать бросила её в детдоме, в возрасте семи лет. А вот у Алисы Гавриленко, третьей жертвы, была такая фотография.

Дача. День рождения её мамы.

Стас положил рядом все три фотографии девочек и их семей, на которых запечатлены празднования дня рождения их матерей.

Стас кивнул своим мыслям. Кажется... Кажется он нащупал.

Как они все могли быть так слепы! Ведь эти фотки уже по нескольку раз пересмотрели!

Стас проверил даты дней рождения матерей убитых девочек.

Девятнадцатое мая, тысяча девятьсот восемьдесят второго.

У Корнилова по спине взобралась холодящая, вкрадчивая щекотка.

Даты. Даты рождения матерей. Они были одинаковы. У трёх жертв Романтика.

-Матери...-прошептал Стас и покачал головой.

Не мыслимо. Он выбирает не жертв. Он выбирает их матерей.

В кабинет постучали.

Стас поднял взгляд. Увидел заглянувшего в кабинет Николая Домбровского.

Тот сегодня пришел в синих джинсах и сером пиджаке поверх светло-голубой рубашки.

-У тебя есть новости?-без приветствия с ходу спросил Стас.

Домбровский с сожалением покачал головой.

-Наша Диана не была душой компании. Не особо часто была заметна в дружной компании, по пятничным вечерам. Не особо часто ходила на свидание. Одиночка. Но успела построить успешную карьеру в своей сфере.

-Понятно. Подойди сюда.

Домбровский подошел к столу.

-Стас мы уже несколько раз пересма...

-Вот.-Стас постучал пальцами по трём фотографиям.-Знаешь что общего между этими фотографиями?

Домбровский с сомнением взглянул на начальника. Затем снова посмотрел на снимки.

-На этих фотографиях матери наших жертв.-он недоуменно дёрнул плечами.

-Посмотри.-Стас открыл перед Колей данные о родителях жертв и показал пальцем на строки с датой рождения.

Домбровский сравнил.

-Ах ты ж чёрт возьми!..-вырвалось у Коли.-Он...

Коля скривившись от впечатления, взглянул на Стаса.

-Почему...-Домбровскому не всегда удавалось справиться с эмоциями.-Он... выбирает матерей? Почему? Стас?

Корнилов смотрел на старые фотографии давно минувших именин.

-Потому, что,-произнёс Стас глухим голосом.-Это дата рождения и его матери.

Он посмотрел на Николая. Тот поджал губы. Вздохнул.

Серьёзный, внимательный и пытливый взгляд Коли был полон вопросов.

В дверь деликатно постучали.

-Да.-бросил Стас.

В кабинет заглянул полицейский со знаками различия сержанта.

-Извините...-проговорил парень.-Товарищ майор... Здесь женщина. Ищет вас... Говорит она мать Дианы Егоровой.

Стас и Коля переглянулись.

-Впусти её.-сказал Корнилов.

-Заходите.-сержант посторонился.

Стас услышал мерный, не торопливый перестук каблуков.

В кабинет вошла женщина одетая в простое, легкое летнее платье, с черными и белыми полосами, разной ширины.

На ногах у неё поблескивали персиково-бежевые босоножки на каблуках.

Вид у женщины был статный, осанка и походка горделивой.

Эта дама знала себе цену и умела себя нести.

Волосы у неё были, как у дочери. Золотисто-медные, забранные в замысловатый, пышный пучок.

-Добрый день.-голос у женщины был приятный, грудной, сексуальный.

Стас кивнул.

-Не думаю, что он добрый для вас...

-Не надо!-перебила его медноволосая женщина.-Не нужно лживых сожалений.

Она оглянулась назад, окинула полупрезрительным взглядом сержанта, замершего у двери.

Тот опомнился, приложил руку к головному убору и скрылся за дверью.

Стас прокашлялся. Посмотрел на Домбровского.

Тот уселся за свой стол. Бросил настороженный, любопытствующий взгляд на женщину в летнем платье.

-Присаживайтесь.-Стас указал матери Дианы на стул.

-Благодарю.-холодно проговорила она и уселась на стул, перед столом Стаса.

Корнилов садиться на стал, остался стоять.

-Вы утверждаете, что вы мать Дианы Егоровой?

Женщина молча кивнула.

-Да.-голос её был звучал с осуждающей, сердитой сухостью.

Стас придирчиво рассматривал её.

-По нашим данным, мать Дианы бросила её в детдоме.

Он специально употребил словно «бросила», а не оставила.

Он не пытался уязвить её или причинить боль. Он хотел оценить реакцию. Он не верил ей. Пока, что.

-У вас есть какие-то документы, свидетельствующие о том, что Диана ваша дочь?-спросил Стас.

Если даже эта женщина та, за кого себя выдаёт Стас не мог себя заставить пожалеть её.

В его глазах мать бросившая собственное дитя, опорочила и опозорила себя.

И он не верил в эти дерьмовые оправдания типа: «Моему ребенку там будет лучше».

Любому ребенку всегда лучше с его матерью. По крайней мере если ребенок любит свою мать. Он всегда предпочтет быть с мамой, а не с чужими людьми, какие бы блага ему не сулили.

Дети не умеют ещё оценивать материальную выгоду, подобно взрослым.

Они выбирают сердцем. Они подвластны чувствам и эмоциям.

Кем же надо быть, чтобы наплевать на эти чувства и эмоции?

-Меня зовут Римма.-произнесла женщина и открыла сумочку.-Вот... это свидетельство о рождение моей дочери, Дианы.

Она положила документ на край стола.

Стас чуть наклонился, взял корочку. Открыл. Прочитал.

Да. Римма Егорова не врала. Она действительно является матерью покойной Дианы.

-Что ж, хорошо.-кивнул Стас.-Зачем вы пришли?

Рима уставилась на него так, словно он задал ей вопрос, ответ на который более чем очевиден.

-Диана была моей дочерью.-Римма смотрела на Корнилова гневным, испепеляющим, возмущенным взглядом.-Вы ещё смеете спрашивать...

-Вы оставили свою дочь в детдоме.-повторил Стас монотонным, равнодушным голосом.-Сколько вы её не видели? Десять лет? Пятнадцать?

Лицо Риммы Егоровой отвердело. Она прожигала Стаса пристальным взглядом.

Домбровский из-за своего монитора бросал опасливые взгляды то на Стаса, то на его собеседницу.

Римма Егорова, не отрывая взгляда от Стаса, с присвистом, нервно вдохнула воздух.

-Девять.-выдавила она.-Девять лет я не видела свою дочь.

Стас молча смотрел на неё.

-Вы бросили её в семь...

-Я помню!

-Когда вы появились снова ей было шестнадцать.

Римма закрыла глаза. Ответила двумя дерганными кивками.

-И как она вас встретила Римма?-спросил Стас подходя к матери Дианы.

Та подняла на Стаса ненавистный взгляд.

-Какая разница!-процедила она и всхлипнула.-Моя дочь... моя дочь мертва! А вы... Вы тут выясняете что, когда и... зачем...

-Выяснять «что, когда и зачем» наша прямая обязанность.-безразличным тоном ответил Стас.-Вы не общались со своей дочерью. Она вас ненавидела. И вы не принимали никакого участия в её жизни. Так, Римма?

Римма Егорова не отвечала.

-Так.-Стас сам ответил на свой вопрос и отвернулся от Риммы.-Но вы знаете, что у Дианы осталась квартира и автомобиль. И родственников у неё нет. Кроме вас...

Стас посмотрел на Колю. Тот кивнул.

-Поэтому вы решили, что если...-Стас обернулся.

Егорова стояла перед ним. Её взгляд жег и резал. А по щекам струились злы еслёзы.

-Если вы придёте сюда и изобразите, как вам жаль свою дочь,-продолжил Стас все тем же, обманчиво-безразличным, ровным голосом.-Вам будет легче...

Егорова вскинула руку. Стас не успел отреагировать.

В лицо ему ударила тугая, шипящая струя из баллончика в руке Егоровой.

Стас вскрикнул, отшатнулся. Глаза немилосердно пекло, под зажмуренными веками усиленно кололо и сдавливало.

-Стой!-крикнул злой Домбровский.

Корнилов услышал торопливый стук каблуков по полу.

-Коля, нет!-вскрикнул Стас с зажмуренными глазами.-Назад!

-Стас она!..

-Я сказал, не трогай её.-приказал Корнилов крепко жмурясь от ядовитого жжения в глазах.

-Может воды принести?

-Да... Давай.-кривясь произнёс Стас и ухмыльнулся.-Вот же... паскуда...

Он услышал, как Коля набирает воду в кулере.

-Откуда ты всё это знал? Про то, что она собирается отжать квартиру и машину дочери?

-Что тут знать.-Стас на ощупь взял чашку из рук Коли.-И стегозавру понятно, что тетка решила воспользоваться гибелью дочери и присвоить... бесхозное имущество...

Коля выругался. Грязно, продолжительно. С чувством.

-Как такие люди живут вообще? Как она спит по ночам?

-Она то?-Стас промыл глаза водой и несколько раз поморгал.-Да думаю прекрасно спит.. Всё, что ты тут только, что видел, кроме последнего акта, дешевая игра.

-Всхлипывала она натурально...-неуверенно заметил Домбровский.

-Коля,-вздохнул Стас.-Будешь верить в такие цирки, тебе никогда прокурором не стать.

Коля пренебрежительно усмехнулся. Когда он пришел на работу, в особую оперативно-следственную группу Станислава Корнилова, тот спросил его, кем он видит себя через пятнадцать-двадцать лет. И Николай тогда уверенно ответил: прокурором.

С тех пор Стас не забывает периодически прохаживаться на этот счёт.

Глаза продолжали слезиться. Смотреть Стас не мог.

Он то и дело крепко зажмуривался, чувствуя, как под веками болезненно пульсирует мучительное жжение.

Снова открылась дверь в кабинет.

-Ещё раз так пошутишь, я тебе эти гранаты скормлю по очереди.-крикнул кому-то в коридоре Арсений Арцеулов.

Он зашел в кабинет. Остановился.

Стас, отчаянно щурясь посмотрел на него. Кивнул.

-Привет.

-Здорово...-проговорил Арсений неуверенно.-Стас а че у тебя с глазами?

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Вторник, 10 июня

Здание уголовного розыска Москвы всегда напоминало мне резиденцию какого-то губернатора или наместника, прошлых веков.

Монументальное, с эффектными портиками и внушительными, металлическими воротами, похожими на ряд чёрных копий.

Жутковатое в своей неприступности здание вселяло в чужаков опасливость и волнение.

И ,наверное, это правильно. Многие скорее всего осудили бы меня за мои мысли, но мне кажется полицию должны не только уважать, но и бояться. В пределах разумного, конечно.

Правоохранительные органы, олицетворяют силы (ну или должны олицетворять), которые несут наказание за нарушения закона.

Если их не будут опасаться, значит не будут опасаться преступать закон.

Беспокойные умы преступников, не будут думать о тяжелых последствиях и ответственности, которую им придется нести.

Я окинула взглядом фасаа здания. У этого строения давняя история. И причем назначение его не особо сильно менялось, с течением времени.

Сначала, это вроде были казармы, построенные при первом русском императоре.

Потом это было что-то вроде тюрьмы, а с середины девятнадцатого века, аж до революции здесь обитал корпус жандармов.

Интересная наследственная преемственность.

Кстати своим нынешним, величественным обликом здание МУРа обязано какому-то советскому архитектору, но фамилии я не помню.

Я вас не утомила? Извините. Меня иногда заносит...

Просто я однажды полюбопытствовала насчет истории этого здания.

Познавательно. История вообще познавательная штука.

Если бы сегодняшние правительства лучше её изучали, повторения многих катастрофических ошибок, мне кажется, можно было бы избежать.

Меня пропустили без особых проблем. Только сделали звонок Стасу и через несколько минут за мной на первый этаж здания МУРа спустился Николай Домбровский.

-Привет, Ника.-улыбнулся он.

Улыбка у Николая красивая, открытая, почти голливудская.

-Привет.-кивнула я.

Он подошел ко мне.

-Ты хорошеешь день ото дня.-проговорил он и подмигнул мне.

-Спасибо.-поблагодарила я.-А у тебя очень приятный парфюм.

Капитан Николай Домбровский настоящий денди.

Одевается по моде, стильно, со вкусом. Всегда следит за собой. У него всегда безукоризненная укладка, приятные пальцы рук, с обработанными и ухоженными ногтями.

И он, пожалуй, единственное существо мужского пола, среди моих знакомых, от которого я ещё не разу не слышала запах пота.

Он проводил меня в их кабинет.

Некоторые сотрудники УГРО, завидев меня приветственно кивали.

Меня здесь знали. Меня здесь видели почти всегда, когда в городе или в области, или ближайших населенных пунктах начинали появляться обезображенные покойники.

Представляю, какая у людей ассоциация по отношению ко мне.

Преступления. Убийства. Кровь. Трупы.

Я вздохнула.

Суды. Разбирательства. Скандалы.

Коля открыл передо мной дверь кабинета особой оперативно-следственной группы.

Я благодарно кивнула. Переступила порог кабинета.

Стаса в кабинете не было. Зато был Арцеулов, который стоял перед картой с прикрепленным фотографиями и пил из чашки.

Периодически он отвлекался и метал дротики в мишень для дартса.

Я посмотрела на мишень. В ней торчало уже четыре дротика. Два желтых, красный и зеленый. В десятке торчал только красный.

Сеня обернулся, увидел меня. Улыбнулся в свою светлую бороду.

-Привет, красавица. Как жизнь?

-Периодически думаю, что могла бы быть и получше.-чуть усмехнулась я.

Арцеулов хмыкнул, понимающе ухмыльнулся.

Затем посерьёзнел.

-Ты... по делу?

Я заметила, как они с Колей переглянулись.

Они знали о моих способностях. Знали, что я могу видеть, что я могу узнать.

И помнили сколько раз им это помогало поймать и остановить тех, кто сам остановиться не смог бы никогда.

Они помнили. Но оба относились ко мне, точнее к моим видениям с легкой опаской и настороженностью.

Я не раз замечала, что не смотря на беззаботное поведение и свободное общение между нами, они часто избегают смотреть мне в глаза.

Сначала меня это задевало. Но, потом я поняла, что мне бы тоже было не ловко и неприятно смотреть в глаза человеку, который видит слишком много чужих тайн, слишком много знает о чужих жизнях.

Без опаски смотрел на меня только Стас. И взгляда он никогда не отводил.

Во многом я была ему благодарна за это.

-Я могу присесть?-спросила я указав на стул перед столом Стаса.

-Конечно.-Коля опёрся на свой стол и помешал сахар в чашке с чаем.-Почему ты каждый раз спрашиваешь?

-Потому, что это ваш кабинет.

-Ника, ты уже давно стала не просто гостем в нашем кабинете.-заметил Коля.

Они с Сеней снова переглянулись.

Я оставила этот комментарий без ответа.

-А где Стас?-спросила я.

-У Аспирина.-вздохнул Арцеулов вынимая дротики из мишени.

-Можешь пока, рассказать нам.-предложил Коля.

Он снова метнул заинтригованный, настороженный взгляд на Сеню.

Тот пожал плечами.

-Ты ведь...-Домбровский замялся.

Было видно, как ему не комфортно. Он до сих пор не мог привыкнуть.

Едва ли, стоит его за это осуждать.

-Ты что-то увидела?-спросил он, понизив голос.-Расскажи.

Арцеулов подошел ближе, держа в руках дротики.

Оба полицейских молча, с ожиданием смотрели на меня.

У обоих на лицах замерло опасливое предвкушение.

Я посмотрела на стол Стаса.

-Дайте мне пожалуйста лист бумаги и карандаш... Нет! Лучше ручку. Лучше чёрную.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Вторник, 10 июня

-Стас ты уверен?-в который раз спросил генерал Савельев.

Корнилов, не торопливо постукивая пальцами по столу взглянул на генерала.

Тот сдвинув брови, сосредоточенно рассматривал семейные фотографии жертв.

-Если даже он действительно отбирает тех, у кого мать родилась в один и тот же день...-генерал чуть скривил губы.- Значит у него должен быть доступ к информации об этих девушках.

Он посмотрел на Стаса, поверх очков.

-Каким образом он мог о них это узнать? Думаешь он социальный работник? Или служит в органах? Работает в больнице?

-Сомневаюсь.-качнул головой Стас.

-Тогда, как?-генерал чуть прищурил глаза.-Как он узнает.

Стас вздохнул.

-В наше время, товарищ генерал, миллионы людей имеют неосторожность оставлять свои настоящие данные на просторах интернета. Думаю, Романтик пользуется различными социальными сетями. Тем более, что все жертвы были очень активны в интернете, выкладывали тонны фотографий. В том числе и семейные.

-Совсем молодёжь рехнулась, с этими соцсестями.-проворчал генерал.

Стас чуть ухмыльнулся.

-Товарищ генерал, там сидит далеко не только молодёжь.

-Угу.-с презрением промычал Аспирин.-Ещё лучше... Подожди, а ты думаешь, до похищения он не с кем из них не контактировал? Не писал им в этих соцсетях? Может быть приглашал на свидания...

Корнилов едва заметно, дернул головой.

-Он замкнутый, самовлюбленный одиночка, который считает себя уникальным гением. Находит утешение в обществе цветов.

-Цветы? Растения могут заменить ему общение с людьми?

-Ему, да.

Корнилов неопределенно качнул головой.

-Почему?

Стас ответил не сразу. Он много думал о личности Романтика. О его пристрастиях к цветам.

-Они молчат.-сказал он.

-Молчат?-после некоторой заминки повторил Савельев.-О чём ты?

Стас на мгновение задумался. Посмотрел на генерала. Тот смотрел с подозрением и недоумением.

-Мнение.

-Мнение?

-У них,-Стас постучал пальцами по столу.-У них нет мнения. И они красивы. Красивые, нежные, хрупкие и... безмолвные.

Он коротко вздохнул. Пренебрежительно улыбнулся.

-Поэтому ему комфортно среди них. Он любит их за это. Потому, что они принимают его. Потому, что он свой среди них. Они никогда его не отвергнут. Никогда не прогонят.

Корнилов посмотрел на стену с наградами и грамотами.

-И поэтому он убивает среди них?-прочистив горло спросил Аспирин.-Потому, что... они не в состоянии отвергнуть его?

Генерал пребывал в замешательстве.

Стас встал за стола. Подошел к фотографии на стене.

Там был запечатлен давний конкурс самодеятельности.

На сцене двое мужчин с акустическими гитарами, исполняли какой-то романс. Стас уже позабыл тот конкурс. Да это было и не важно.

Корнилов постучал пальцем по зрительскому залу.

-Он... Он актёр... действующее лицо... Девушки... инструмент... сценический реквизит...

Стас замолчал.

-А цветы?-тихо спросил генерал.

Стас взглянул на него. Помолчал, и проговорил так же тихо, с грустной полуулыбкой.

-А цветы его публика.

Аспирин со стуком опустил руки на стол. Отвернулся. Пробормотал ругательство.

-Значит он действительно... и вправду может задумать убить... сотни девушек? Или даже тысячи? Это же абсурд!..

-Он так не считает.-покачал головой Стас.-У него есть цель. Миссия. И своя философия.

-Как и у всех... у них.-заметил генерал, сделав выразительное ударение на последнем слове.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Вторник, 10 июня

Я услышала, как открылась дверь. Обернулась. Встретилась взглядом со Стасом.

Он замер на пороге. Я поняла, что он удивлён, увидев меня.

Мы не виделись почти четыре месяца, с тех пор, как... как я помогала ему.

Корнилов прошел в кабинет, приблизился к своему столу.

Я отложила ручку, встала, глядя на него снизу-вверх.

-Ника.-проговорил он внимательно, чуть беспокойно меня рассматривая.-Как ты?

-Ничего.-ответила я.

Он бросил взгляд мне за спину.

-У тебя...-он задумался и слегка рассеяно закончил.-Что-то произошло?

Я молча кивнула. Затем обернулась на его стол взяла

бумажный лист со своим рисунком.

-Вот.

Я протянул лист ему. Стас глядя мне в глаза взял у меня рисунок, опустил взгляд.

-Это что? Тень?

-Силуэт.-поправила я.

-Ника говорит, что это силуэт Романтика.-произнёс Коля.

Стас взглянул на него. Затем посмотрел на меня.

Его лицо изменилось. Появилась тревога, недовольство, и нечто похожее на сожаление.

Он сглотнул. Снова опустил взгляд на силуэт Романтика, который я только, что нарисовала.

Рисунок я постаралась сделать максимально чётким и детальным.

Я проявила особое внимание к изломам линии контура.

Рисую я вроде не плохо. Большей частью, конечно всякие мультяшки и анимэшки.

Я наблюдала за глазами Стаса. Его зрачки метались в разные стороны. Он с цепким, жадным вниманием рассматривал мой рисунок.

-Как ты увидела его силуэт?-спросил он.

-Как всегда.-невесело пошутила.-Внезапно.

Домбровский фыркнул, тихо засмеялся.

Губы Стаса тоже тронула легкая, понимающая улыбка.

-Ты не обязана была в это лезть, Ника. В последний раз тебе было тяжело. Ты помнишь?

-Лучше, чем ты думаешь, Стас.-ответила я не отводя взгляда.-Проблема в том, что мои видения не спрашивают разрешения, прежде, чем поселиться в моей голове. Увы.

-Досадно.-качнул головой Корнилов.

-Обидно.-ответила я.

Он усмехнулся. Я тоже. Мы смотрели друг на друга.

Следующие пол часа я рассказала им в подробностях, свои видения, касающиеся Романтика и его жертв.

-Значит он забирает их из дома.-проговорил Стас и обернулся на карту города, с приколотыми к ней фотографиями.

-Когда они одни.-уточнила я.

Стас кивнул. Он замолчал.

Я отпила подостывший чай. Опустила взгляд и поскребла пальцем по чашке.

-Стас, я пришла не только из-за... не только из-за убийств.

Корнилов обернулся.

Я взяла свой рюкзак, вынула оттуда фотоаппарат и поставила на стол перед Стасом.

-Мне нужна твоя помощь.

Корнилов с любопытством, вскинув брови посмотрел на меня. Подошел к столу, взял камеру и включил. Пощелкал кадры.

Стоявший за его спиной Арцеулов поперхнулся своим кофе и с перекошенным лицом проговорил:

-Это... это... это же совсем девочки. Они...

Он бросил ошарашенный взгляд на меня.

-Они выглядят младше тебя!

-Там таких не мало.-сказала я.-Эти снимки сделаны в одной из московских фотостудий.

Стас поднял на меня взгляд.

-Но тебя ведь среди этих девочек нет.

Стас не спрашивал.

-Я тебя знаю, Ника. Ты бы не согласилась.

-Нет.-я покачала головой.-Конечно, нет.

-Тогда...-он поставил фотоаппарат обратно на стол.-Вляпался кто-то из твоих подруг.

-Она у меня по существу одна.-усмехнулась я.

-Досадно.-заметил Арцеулов.

-Да нет.-я пожала плечами.-Она зато настоящая, а не временная, как обычно.

Мужчины усмехнулись, сверкнули улыбками.

-И ты хочешь, чтобы его накрыли на основании этих снимков?-спросил Корнилов.

-А что этих фотографий не достаточно?-спросила я.

-Нет, почему же.-Стас легко похлопал по камере.-Это тянет не пару серьёзных статей. Мужик сядет. Однозначно.

Он вздохнул.

-И учитывая, что все узнают, чем он занимался...

-Жить ему на зоне будет тяжело.-злорадно проговорил Арцеулов.

-Давайте без подробностей.-попросила я, закрыв глаза.-Мне достаточно знать, что он сядет и ему там будет плохо.

-Как знать,-глумливо ухмыльнулся Арцеулов.-Некоторым, я слышал, нравиться...

-Сеня!-воскликнула я.-Ну, фу! Ну, перестань! Пожалуйста!

-Ладно, ладно...-всё еще посмеиваясь ответил Арцеулов.-Перестал.

Я посмотрела на Стаса. Он был погружен в раздумья.

-Стас, так вы... поможете с этим порно-фотографом?-спросила я и кивнула на фотоаппарат.

Корнилов сдержанно улыбнулся.

-Конечно.

-Спасибо.-горячо поблагодарила я.-Можно ещё вопрос?

-Да.

-Что с твоими глазами?

К моему удивлению Коля и Сеня сдавленно фыркнули, тихо засмеялись в кулаки.

-Одна нервная особа психанула.-усталым голосом ответил Стас.

-О...-уронила я удивленно.-Ясно.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 12 июня

В комнате было тихо. Тишина была не обыкновенной.

Тишина была застывшей. Замершей. Безжизненной.

В комнате Яны чувствовалось тягостное, довлеющее ощущение остановившегося времени.

И даже свет солнца, пробивавшийся через полоски жалюзи, был каким-то мерклым, бледным. И казался искусственным.

Я сидела на краю застеленной кровати и обводила взглядом комнату Яны Долгобродовой.

Второй жертвы Романтика. Ей было семнадцать.

Она любила приключенческую фантастику, обожала Китнис Эвердин, Дилана О’Брайана и Джареда Лето.

Увлекалась фотографией и фотоискусством.

В её комнате было много фотографий. Они были прекрасны.

Яна снимала природу, городские пейзажи, людей.

В её фотографиях были эмоции. Были чувства. И жизнь.

В этой комнате, жизнь сохранилась только в её фотоснимках.

Я закрыла глаза, чувствуя теплые слезы под ресницами.

Я ощущала накатывающее видение.

Оно было, как омут в непрозрачной, речной воде.

Глубокий, бездонный водоворот воспоминаний.

Водоворот чужих переживаний, эмоций, криков, смехов, страхов, боли, ужаса и смерти.

Это действительно отчасти похоже на ощущение, что находишься под водой.

Во всяком случае дышать бывает тяжело. А видеть чужое прошлое бывает и того тяжелее.

Я слышала громкие крики. Эмоциональные, истошные и счастливые.

Восторженные крики радостных людей. Они разряженной толпой идут по главной площади Москвы!

Помимо них сотни аниматоровов, выделывающих невообразимые фокусы! В воздух взлетают шары, мыльные пузыри!

Гремит музыка марширующего оркестра. За ним следуют всякие экспозиции на колёсах!

Красота! Шик! Всеобщее, единое веселье! Всеобщий сумасшедший, громкий восторг и бурный всплеск самых позитивных эмоций!

Я стояла тут. Посреди толпы.

В лицо светило солнце. Я старательно выбирала моменты и предметы для съемки.

Я смахнула с лица прядь волос. Подняла свой фотоаппарат.

Я ужасно довольна своей новой камерой!

Я раньше о ней могла только мечтать!

Новый, офигенный Nikon с потрясающей матрицей! Разрешение и чувствительность на высочайшем уровне! Все настройки можно менять в ручную, вплоть до самых мелких, не значительных.

Я помнила, как буквально прыгала от радости, когда получила коробку с камерой из рук улыбающегося отца.

Боже! Тот день был перенасыщен счастливыми событиями!

К камере мне подарили так же хороший, наконец-то человеческий объектив. В замен того старья, которым я пользовалась последние три года.

Сегодня у меня важный день.

Я решила использовать праздник Дня Города, чтобы получить качественные, крутые кадры.

Я собиралась выложить фотки на свой личный блог, который веду уже почти год.

И теперь у меня есть возможность получать снимки максимально крутого качества.

Меня охватывал азарт и ажиотаж.  Я не могла себя сдерживать.

Хотелось просто фоткать всё и всех вокруг!

Но, конечно я такого не делала.

Я ступала мимо орущих во всеобщем ликовании людей.

Останавливалась, делала снимки.

Вот сейчас я сфокусировала камеру на одном из аниматоров.

Он жонглировал пламенеющими кольцами! Да еще они горели разными цветами!

Зрелище было захватывающее.

Я сделала четыре снимка. Прошла дальше.

Сфотографировала несколько передвижных композиций из цветов и металла.

Затем увидела пляшущих, гигантских, желтых миньонов из одноименного мультфильма.

Они тоже сохранились на карте памяти моей камеры.

Затем я начала охотиться за эмоциями.

Я любила эмоции на фотографиях. Они содержали в себе чувственную мимику и демонстрировали детальную, потрясающую выразительность человеческого восприятия.

Воспоминание резко сменилось.

Я ощутила головокружение. Перед глазами с космической скоростью пронеслись смазанные изображения, лица, улицы, дома и тени.

Я сидела на окне длинного коридора.

Кажется, это было какое-то учебное заведение. Но не школа.

-А вот это реально охренительно!

Сидевший рядом со мной парень в темно-красной рубашке и джинсах повернул камеру дисплеем ко мне.

-Очень круто! Особенно мне нравиться, что у этой девушки видно, как в глазах небо отражается.

Я улыбнулась. Мне были приятна похвала. Она укрепляла во мне уверенность. Я всегда робела и волновалась, перед тем, как выложить фотки в сеть. Даже валерьянку иногда пила!

-Спасибо.-проговорила я с довольной улыбкой и губами взяла ещё мороженное с рожка.-А посмотри, пожалуйста... там дальше есть наряженные олени...

-Олени?-парень повернул ко мне свое лицо.

У него было красиво лицо. И выразительные, янтарные глаза.

На лице уже начала появляться щетина. Он не сбривал. С тех пор, как я сказала, что мне нравиться, когда у него такие щеки и подбородок.

-Да, олени.-кивнула я.-Красивые, большие. Их очень круто нарядили. А еще за ними карета такая ехала, огромная. Посмотри. Мне кажется там классные должны быть снимки.

-Ща-а...-парень полистал меню.

Пространство вокруг вздрогнуло, исказилось. Меня швырнуло куда-то вперед. Потянуло в бок.

Я оказалась в своей комнате.

Громко играла музыка. Группа «30 seconds to mars», From Yesterday.

Пространство моей комнаты рассекают лучистые линии солнечного света, пробивающиеся через жалюзи.

Я сижу перед компьютером. Сосредоточенно смотрю на монитор.

Я старательно редактирую фотографии. Это фотографии мамы.

У неё скоро день рождения. Скоро девятнадцатое мая. Через неделю. Я вздохнула.

Я готовила в подарок маме, помимо прочего, альбом с её самыми счастливыми фотками.

Точнее, это была даже книга. Вместо иллюстраций в ней разнообразные коллажи. Только нормальные, как мне хотелось.

А  не те, дурацкие, кривые и уродские, что обычное делают некоторые люди.

Я очень ответственно подошла к коррекции и ретуши всех снимков для коллажей. А это прорва работы!

Я часами просиживала перед компом. А еще я к каждом коллажу написала истории. Коротенькие, не большие. По три-четыре абзаца.

В одной из полиграфий города, я заказала потрясную обложку для этого альбома.

Подарок должен был получиться просто невероятно крутецкий!

Моя мама очень сентиментальна, так, что я не сомневалась, что ей понравиться.

И предвкушение, как она увидит мой подарок, вселяли в меня радостное нетерпение.

Я вздохнула. Улыбнулась своим мыслям. Сохранила очередную фотографию.

Потянулась в кресле, чуть откинулась назад. О-ох.

Ещё чертова туча работы!

В дверь позвонили. Я недоуменно нахмурилась. Это ещё кто?

Папа с мамой уехали на выходные к бабушке, в Орёл.

Старшая сестра сейчас с мужем в Испании. Друзей я не ждала.

Я выключила музыку и пошла открывать дверь.

Стой, подумала я, Стой, пожалуйста, Яна не открывай! Не надо! Стой! Да стой же ты!...

Я хотела остановиться. Я боялась открыть дверь. Но я была не властна в чужом воспоминании! Я ничего не могла сделать...

Только наблюдать глазами Яны Долгобродовой.

И тут воспоминание снова внезапно расплылось, растаяло.

Сменились очертания стен, исчез солнечный свет.

Я бежала по ступеням подъезда. Меня охватывала нетерпеливая радость. Я не могла сдержаться.

Восторг и восхищение рвались наружу. Хотелось орать от счастья.

Я забежала на свой этаж. Остановилась возле двери. Начала искать ключи

Да где же они! Блин! Неужели...

Радостные эмоции и чувства сменились опасением. Я быстро вернулась на лестницу. Прошлась по ней вниз. Вышла на улицу.

Поспрашивала у прохожих.

Никто не видел моих ключей. Они у меня с ярким брелоком. Их тяжело не заметить.

Я вспомнила, как одухотворенная, счастливая поспешно шагала от метро.

Саднящее сожаление заставило меня скривиться.

-Вот же... Дура!-я сокрушенно покачала головой.-Дура... дура я.

Я вернулась домой. Пришлось до вечера ждать родителей.

Они очень удивились, увидев меня под дверью. Мама огорчилась, узнав, что я посеяла ключи от квартиры.

Мне было невыносимо стыдно. Через четыре дня её день рождения, а я такое учудила!

Чувство вины вселяло уныние. Только папа ободряюще обнял меня и поцеловал. Легко, с любовью, ласково и тепло.

-Ничего.-Он прижал меня к себе и чуть потрепал плечо.-Ничего, Янчик. Не переживай.

Он вздохнул, усмехнулся.

-Я давно собирался сменить замки.

Снова сменилось воспоминание.

Я сидела на кровати и рассматривала приготовленный маме подарок. Он был великолепен. Правда. И коллажи получились чудесные, крутые, жизненные.

Не терпелось подарить это маме. Не терпелось увидеть её реакцию.

Был вечер, мои родители укатили в полицию. Нашли их угнанный автомобиль.

Было примерно половина десятого. Я была одна дома.

Насладившись приготовленным подарком, я спрятала его в свой тайник, за столом.

Вдруг раздался звонок в дверь.

Я бессильно смотрела глазами Яны, как она пошла открывать. Я уже знала, что это был то самый вечер.

Последний раз, когда родители Яны видели свою дочь.

Яна радостно приплясывая проскакала в коридор, в прихожую.

Посмотрела в глазок. Удивленно отстранилась.

Звонок повторился.

-Кто там?-настороженно спросила Яна.

-Помогите пожалуйста! У меня котёнок попал под машину! Я вас умоляю девушка! Пожалуйста... Мне хотя бы перевязать чем-то...

Яна отстранилась. Засуетилась, заволновалась.

Нервно, пугливо прижала руки ко рту.

Не открывай, молила я, не открывай, пожалуйста, не открывай...

Конечно она меня не слышала. Ведь это было только воспоминание.

Яна открыла дверь.

Я силилась увидеть того, кто стоял на пороге. Но Яна тут же взяла у него из рук окровавленного котенка.

-Боже, бедненький...-чуть не плача проговорила она.-Как же его так?! Господи...

Глаза замылило слезами. Котенка было жаль. Грудь сдавило горькой печалью и ужасом.

-Да какой-то козел... задний ход дал и...

Да подними ты взгляд! Яна! Посмотри на него! Посмотри в ему в лицо!

Если бы я могла, я бы проорала ей это в лицо.

Посмотри! Посмотри! Ну, чёрт возьми! Ну, пожалуйста... Давай!

Она не посмотрела. Не успела.

Я вскрикнула, когда что-то укололо меня в шею.

-Вы что...-но слова мои запутались, слились, стали неразборчивыми.

Окровавленный котенок выпал из моих рук. С глухим стуком ударился о пол.

Ноги подкосились, тело налилось тяжестью, сознание начало меркнуть.

Уже лежа на полу, когда мои веки смыкались я смотрела на его кроссовки.

Он присел возле меня и что-то делал. Я чувствовала, что он связывает меня.

Я не могла кричать. У меня не было голоса. Не было сил.

Я не могла пошевелить даже мизинцем. Мне и моргнуть было тяжело.

Когда он взял меня на руки, я, уже теряя сознание, заметила на его левом запястье выжженное клеймо.

Бугрящийся, уродливый ожог был в виде цветка с пятью лепестками.

Я открыла глаза...

Я сидела на полу, в комнате Яны Долгобродовой.

Меня колотила дрожь. Я нервно сглатывала.

Возле меня медленно опустился на колено Стас.

-Ника?-он коснулся моего колена.-Как ты?..

Я посмотрела на него.

-Что ты увидела?-спросил он.

Я снова нервно, тяжело сглотнула. Обхватила себя руками.

Тело противно знобило. Дыхание царапало горло. На висках болезненно пульсировала кровь, а затылок наливался тягучей, неприятной тяжестью.

-Ника, что ты делаешь?-с подозрением спросил Стас.

Он встал рядом со мной.

Я присела возле стола Яны Долгобродовой. Наклонилась в бок, протянула руку и открыла тайничок хозяйки этой комнаты.

Я нащупала рукой твердую обложку альбома и вынула его на свет.

Он был превосходен. Обложка была сиреневая, фактурная на ощупь и оттесненным названием: «Эскизы наших эмоций».

-Что это?-быстро спросил Стас.

-Подарок.-ответила я и прижала коллаж к груди.

-Подарок? Кому?-спросил Стас.

-Её матери.-я качнула головой в сторону двери.

Стас помолчал. Я тоже ничего не говорила. Говорить не хотелось.

-Мне можно его посмотреть?

-Там ничего нет.-ответила я, глядя вниз, перед собой.

Стас вздохнул.

-Поверю тебе...

-Спасибо.

Я оглянулась на дверь комнаты.

-Нужно посмотреть её снимки с последнего праздника Дня города.

-Ника, это было почти год назад... Ты уверена?

Я молча кивнула.

-Он был там.

Стас смотрел на меня. Я подняла взгляд. Увидела, что он шокирован. Хотя и сдерживает эмоции.

-Да.-кивнула я.-Ты был прав, Стас. Он не хаотичен. Он выбирает их.

-Заблаговременно.-кивнул Корнилов и с сожалением покачал головой.-Расчетливый.

-Не хвали его.-я покачала головой и попросила.-Пожалуйста, не надо.

Я вышла из комнаты, чувствуя на спине задумчивый, досадливый взгляд Стаса.

Сидевшие в соседней комнате родители Яны оба встали, когда я открыла дверь и переступила порог.

Я посмотрела на них.

Отец Яны, держит жену за плечи. Женщина с мольбой и страхом смотрит на меня.

-Ну? Ну, что? Что там? Что?... Что вы узнали?

-Кристина...-попытался успокоить жену отец Яны.

-Что вы нашли?!-слезно вопросила несчастная женщина.

Я подошла к ней, протянула альбом.

-Вот.-я тяжело сглотнула.-Это подарок.

-Что?-мать Яны трясущимися руками взяла у меня альбом в твёрдой обложке.-К-какой п-подарок... От... кого?

Они оба смотрели на меня с тревогой и бессильной, горькой надеждой.

Я тяжело сглотнула. Мне показалось кто-то сжал моё сердце в кулаке.

В глазах этих людей я увидела бесконечную, бездонную боль тяжелой утраты.

Иссушающее горе снедало их обоих, очерняя печалью душу, жизнь и мысли.

Мать Яны раскрыла альбом и задохнулась от рыданий.

Она прижала левую руку ко рту. Зажмурила глаза.

По её щекам заструились слёзы.

Отец Яны тоже схватился за альбом.

Они рассматривали подарок от дочери, с голодной, взволнованной жадностью.

Они оба вцепились в ту последнюю частицу добра, что оставила им их родная дочь.

Они держали альбом, прижимаясь друг к друг, плача и разглядывая сделанные Яной коллажи.

Последнее, что осталось от их дочери. То, что она сделала сама. То, во что вложила душу, сердце и свою любовь.

Я тихо, молча вышла из комнаты, и столь же тихо закрыла за собой дверь.

Стас ждал меня в прихожей.

Мы ушли тихо. Не задавая вопросов. Не прощаясь.

Через пару минут мы уже ехали в его машине по широкому проспекту.

Я уныло смотрела в окно.

Настроение было дерьмовое. Я только, что закончила пересказывать Стасу свое видение.

Корнилов оживился, услышав про клеймо на левой руке.

Это важная, и очень заметная примета.

На душе тлел тяжелый осадок от увиденного и пережитого.

Горло сдавливал болезненный комок.

Стас хотел, что-то спросить, но у него внезапно зазвонил телефон.

-Извини.-пробормотал он.

Я молча кивнула.

Он взял трубку.

-Да? Что?.. Отлично... Спасибо, Костян. С меня причитается. Он сопротивлялся? О-о... рад это слышать. Ну, только вы там не перестарайтесь. Ладно? Чтобы потом его адвокат не сказал, что вы из него признания выбивали. Да, добро. Давай.

Он отключился. Я увидела, что он победно ухмыльнулся.

-Что случилось?-спросила я, не удержавшись.

-Фотографа твоего приняли.-ответил Стас со вздохом.-В Питере уже прятался, у сводного брата.

-Он сядет?

-Посмотрим.-неопределенно ответил Стас.-Во всяком случае доказательства у нас неоспоримые.

Он внезапно зло ощерился.

-Но, каков гадёныш... В Москве, в официально зарегистрированной фотостудии девчонок снимать для всяких извращенцев...

-Фотостудию, надо думать закроют?

-Уже.

-Отлично.-я перевела взгляд на окно, взглянула на улицы, которые мы проезжали.

Город жил своей жизнью. Обыденной и повседневной. Без Романтика и его жертв.

Стас завел автомобиль.

Я оглянулась на него.

-Теперь куда?

-Отвезу тебя домой.-решительно произнёс Корнилов, не глядя на меня.

-Что?-не поняла я.-Почему?

-Хватит на сегодня.-Стас упрямо покачал головой.

Я повернулась к нему всем телом, и недоуменно, с возмущением пристально посмотрела.

Он на миг отвел взгляд от дороги. Взглянул на меня.

Я пожала плечами. Я не понимала.

-Почему? Стас?! Это же...

-Ника.-Корнилов, чуть прикрыв глаза качнул головой.-Я помню, что с тобой было когда ты помогала мне поймать Живодёра.

Так вот оно что!

Я хмыкнула. Покачала головой.

-Причем тут это...

-Притом, что это могло плохо для тебя кончиться.

Я снова села спокойно. Упрямо сложила руки на груди. Негодующе качнула головой и холодно спросила:

-Ты пытаешься меня уберечь? От чего Стас? От моих видений?

Я презрительно фыркнула.

-Бесполезнее этого, только таскать воду решетом.

Стас усмехнулся.

-Учишь русские поговорки?

-Приходиться.-кивнула я.-Скажи, честно... Стас?

-Что?

-Если бы я не пришла к тебе... Ты бы ко мне не обратился? Да?

Мы посмотрели друг на друга.

-Ника, я просто о тебе беспокоюсь... Мне...

Он замолчал, как будто подавился. А потом произнёс, глухо, тихо, но с чувством.

-Мне жалко тебя...

-Жалко?-переспросила я тихо, с грустью.-А их? Этих людей, потерявших своих детей, своих дочерей тебе не жалко? Ты думаешь о них?! Могут они хотя бы надеяться, что ублюдок отнявший у них дочерей сядет за решетку?! Понесёт наказание, которое заслужил?

Стас вздохнул.

Мы проехали перекресток, свернули возле высокого здания телеканала.

-Думаешь, им это поможет?-проговорил он с грустным скептицизмом.

Я посмотрела на него.

-Знаешь, Стас... Боль их не утихнет уже никогда. Но я думаю, что чем дольше он остаётся на свободе, тем она сильнее.

Я отвернулась к окну. Я сердилась на него. Хотя и понимала, что он искренне пытается уберечь меня.

Я тоже помнила, что со мной было, когда я видела воспоминания жертв Московского Живодёра и его самого.

Когда они преследовали меня повсюду. Налетали, наваливались, укутывали, душили в своих мрачных, жестоких реалиях.

Я пребывала в гнетущей депрессии. Я перестала улыбаться. Мне было плохо. Мне не хотелось ничего.

Я боялась спать. Они часто приходили ночью. Они показывали, как Живодёр мучал их. Как медленно пытал их, вызывая боль, страдания и крики. Наслаждаясь ими. Возбуждаясь от них.

Я всё это наблюдала. В деталях. Раз за разом.

Красочно. Натуралистично. Удручающе и мрачно.

Я вряд ли когда-то забуду то, что видела в последних воспоминаниях жертв Живодёра.

Да скорее всего, никогда. Никогда не забуду.

Мы ехали молча. Через некоторое время застряли в небольшой пробке.

-Ника чего ты обижаешься?

-Я не обижаюсь, Стас.-я качнула головой.-Я ценю твою заботу.

-Я рад это слышать.

-Но, я хочу помогать.-упрямо заявила я.

Стас раздраженно фыркнул.

-Ника мне прямо сказать, что тебя может ожидать?

Я невесело усмехнулась.

-Психиатрическая больница?

Он посмотрел на меня. Серьёзно. Долго. Недовольно.

-Считаешь, что это смешно?

-Нет, от чего же...-я пожала плечами.-Вполне реальная опасность.

-Тогда, почему? Зачем тебе это?

Я не сразу ответила.

-Затем, что я могу, Стас.

-Только ради этого?

-Не только.

-А что ещё?

Я вздохнула.

-Я уже давно, кое-что чётко уяснила.

-А именно?

Я бросила на него усталый взгляд.

-Мне никуда никогда и нигде от это не спрятаться.-убежденно проговорила я.

-А ты пробовала?-усмехнулся Стас.

-Уж, поверь.-снова вздохнула я.-Я пыталась. И не единожды.

Я пожала плечами. Если я не буду видеть то, что вытворяет Романтик... Ну-у... я буду видеть, что ни будь другое.

-Вряд ли «что ни-будь другое» сравниться с тем, что он делает.-резонно заметил Стас.

-Да.-кивнула я, глядя на проезжающий мимо нас автобус.-Скорее всего... Только знаешь, что?

-Что?

-Так, я всё равно буду от это мучатся, долго и часто. И самое обидное, Стас, что зря. Без пользы.

Корнилов фыркнул, пренебрежительно усмехнулся.

-Хочешь пользу приносить?

-Да.

Он посмотрел на меня. Наши взгляды снова столкнулись.

-Ника...

-Стас, пожалуйста...-я смотрела на него с просьбой.-Не обрекай меня страдать от бесполезного количества воспоминаний разных других людей... Ты всё равно не убережешь меня от того, чтобы я не видела всякие мерзости! Понимаешь? Я их всё равно вижу! Всё равно!

Я раздраженно цокнула языком.

-И поверь, видеть, как два мальчика мучают щенка, поджигая ему лапы, или как отец насилует дочь, или как какой-то урод насмерть забивает старушку ради квартиры, мне не чуть не легче, чем видеть деяния Романтика!

Стас внимательно посмотрел на меня. Но я глядела вперёд.

У меня выступили слёзы на глазах.

Как он не понимает? Он не может меня защитить! Меня никто от этого не защитит!

Я пожала плечами. В горле чувствовалось не приятное першение.

-А так... хоть я и вижу ужасы куда страшнее, чем всё выше перечисленное... я...-я судорожно вздохнула.-Я хотя бы знаю ради чего, Стас...  Если терпеть всё это, то хотя бы ради дела...

-То, о чём ты говорила, тоже достойно внимания.-заметил Стас.

Я отмахнулась.

-Эти уже понесли наказание.

-Да?

-Да. Я их подставила. Это было не трудно. Только с маленькими садистами ничего не вышло.

Стас усмехнулся.

-Мнишь себя воительницей за справедливость?

Я грустно усмехнулась.

-Меня мотивирует не только это, ты же знаешь. Мои видения прекращаются, только тогда, когда чертова справедливость восстановлена.

Я обреченно вздохнула.

-Только и насильника, и убийцу старушки долго искать не пришлось. Они не особо прятались.

Я помотала головой.

-И они не нападают на других. Они...

-Не так опасны, как Романтик?-подсказал Стас.

Я кивнула.

-Едва ли с этим можно спорить.

-Я и не спорю.-ответил Корнилов.-Я с тобой согласен.

Я молча кивнула и плаксиво шмыгнула носом.

Мы снова замолчали. И так доехали до моего района.

До дома, понятное дело, Стас меня никогда не подвозил.

Иначе у дяди Сигизмунда неминуемо возникли бы вопросы, почему его четырнадцатилетнюю племянницу катает на внедорожнике, какой-то взрослый мужик.

-Ника.-произнёс Стас, когда остановил автомобиль.

Он замолчал. Я не торопила его. Молча ждала. И надеялась.

Я видела, как Корнилову тяжело принять решение.

-Я тебе, конечно не могу указывать и заставлять, но...

Корнилов снова вздохнул.

-Я боюсь за тебя.-проговорил он сжимая руль автомобиля.-Правда.

Я чуть наклонилась вперёд. Заглянула ему в глаза.

Он сжимал руль, и угрюмо, сцепив зубы смотрел вперёд.

Я коснулась его руки. Он посмотрел на меня.

-Я знаю, Стас.-проговорила я тихо и ласково.-Но это моё решение. И... твои попытки уберечь меня... прости, но они тщетны.

На его лице дернулась скуловая мышца.

Он покивал головой.

-Да... понимаю...

-Так ты позволишь мне?

Корнилов улыбнулся.

-Если даже я скажу нет, ты ведь начнешь искать Романтика, сама. Так ведь, Ника?

-Так.-утвердительно кивнула.

-Я и не сомневался.-он ещё раз улыбнулся.-Завтра съездим к родителям Богуславы Мартыновой.

-Хорошо.-я открыла дверь его автомобиля.

-Ника.

Я обернулась.

-Что?

-Там будет... тяжелее.

-Ты про то, что её мать порезала себе вены?

-Да.

-Переживу.-вздохнула я.

А куда мне деваться? Я уже объяснила, что выбора у меня нет. Никогда, нет.

-Уверена, что справишься?

-Да.-солгала я.-Пока, до завтра.

-До завтра.-взгляд Стаса был задумчивым, усталым и беспокойным.

Я вышла из автомобиля и направилась к мастерской дяди Сигизмунда.

Я знала, что Стас сейчас будет на расстоянии, не спеша ехать следом.

Он всегда провожает меня. Всегда.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 12 июня

-Итак.-начал Стас.-У нас есть его силуэт, это позволяет сделать определенные выводы о его внешности. Он аскетичного телосложения. Длинная шея, достаточно широкие плечи.

Уши оттопырены. Слегка. Короткая стрижка. Руки длиннее, обычного.

Корнилов красным маркером делал быстрые пометки на рисунке Ники.

Рисунок он прикрепил на пластиковую, белую маркерную доску.

-Дальше.-Стас взял отчеты из Бюро СМЭ.-У нас есть результаты исследований судмедэксперта. Ящер установил, что клочок одежды, найденный в магазине Кауфмана, в день убийства Диана Егоровой, от спецовки. Скорее всего Романтик спешил, и уходя зацепился не то плечом, не то локтем.

-Плечом, более вероятно.-заметил Николай Домбровский.

Они с Сеней увлеченно, сосредоточенно внимали рассуждениями Стаса.

-Согласен.-кивнул Стас.-А значит его рост может быть около ста семидесяти пяти сантиметров. Плюс, минус. Так же, Яше удалось установить, что под обломком ногтя, найденного в зубах Дианы Егоровой, содержаться остатки сырой почвы. Кроме того, он обнаружил частицы аммонийных и азотосодержащих удобрений.

-Значит Романтик... садовник.-проговорил Арцеулов.-Сам выращивает цветы... Сам удобряет...

-Ты сам догадался?-уточнил Домбровский.

-Иди нахрен.-беззлобно бросил ему Сеня.

Коля самодовольно, сдержано улыбнулся.

-Закончили?-с вызовом осведомился Стас.

-Так точно.-прокашлявшись, ответил Домбровский.

-Прекрасно.-объявил Стас.-Продолжим. Ника сообщила мне о самой важной, пока, что примете.

Корнилов обернулся и показал двум оперуполномоченным ещё один рисунок.

На нём изображался обыкновенный цветок с пятью лепестками, похожий на ромашку.

-Такого вида клеймо носит на левой руке Романтик.

Николай и Арсений выглядели впечатленными. Домбровский рассматривал клеймо с тревожной дотошностью и даже жадностью.

Арсений, смотрел угрюмо, с враждебным, обманчивым безразличием. На его лице явственно читалось отвращение и злость.

-Нам нужен человек сведущий в садоводстве, имеющий дело с удобрениями и цветами.-подытожил Стас.-И с отпечатком на левой кисти. На предмет этого клейма, Яша и его подчиненные сейчас проверяют фотографии с камеры Яны Долгобродовой. Пока, это всё. Вопросы?

-Стас,-Николай спрятал руки в карманах брюк.

Корнилов видел, что капитана, что-то гложет, не даёт покоя.

-А как... Как Ника? Как она переживает?

Во взгляде Домбровского сохранялось пытливое беспокойство.

Арцеулов тоже смотрел на Корнилова. Лицо старшего лейтенанта оставалось удрученным, не много скорбным.

Стас перевел взгляд с одного подчиненного, на другого. Затем несколько раз кивнул.

-Рвётся в бой.

-И ты ей позволишь?-пророкотал Арсений.

-Если я ей запрещу,-вздохнул Стас.-Она рано или поздно наткнется на Романтика. Сама. В одиночку.

Он прокашлялся.

-Я подумал... Лучше мне... и вам тоже... быть рядом. Мы единственные, кто знает о её страхах и кошмарах. И о том, что она переживает. Поэтому... Мы за неё в ответе. Согласны?

Опера молча, решительно кивнули.

-Тогда работаем, господа...

На столе Стаса звякнул телефон. Корнилов прикрепил рисунок с клеймом на маркерную доску.

И подошел к столу. Взял телефон.

-Да?

-Стас зайди ко мне.-попросил генерал Савельев.

Корнилов раздал поручения операм, и направился в кабинет генерала.

Когда он открыл дверь, то замер на пороге, завидев женщину, сидевшую перед столом генерала Савельева.

Это была Римма Егорова. Она сидела прямо, с горделиво, заносчиво поднятым подбородком. И подчеркнуто смотрела вверх перед собой.

Корнилов видел, как подергиваются её ноздри и уголки губ.

Она была зла. Но она торжествовала.

-Проходи, Стас.

Корнилов, поборов оторопь, зашел. Прикрыл за собой дверь.

-Что здесь делает эта женщина, товарищ генерал?

-Вот.-Аспирин, сняв очки положил на стол лист бумаги.

Стас, не отрывая взгляда от Риммы Егоровой, подошел к столу. Взял лист бумаги. Прочитал. На лице его отразилось насмешливое недоумением. Губы изогнулись в глумливой ухмылке.

-Заявление в суд? На меня?

Он взглянул на Римму Егорову.

-И за что же, интересно?-с легкой вкрадчивостью спросил Стас.

Римма ещё выше задрала подбородок. Втянула в себя воздух. На Стаса она по-прежнему, показательно не смотрела.

-За то, что вы препятствуете моему вступлению в права наследования имуществом моей дочери.

-Римма,-Стас положил листок на стол и чуть наклонился к Егоровой.-Это решаю не я. Вы не по адресу. Вам нужно подать документы в другой суд и по другому делу...

Он развел руками, с презрением глядя на мать Дианы.

-Я здесь не причем. Увы.

-Не стройте из себя дурака, майор Корнилов.-на этот раз Егорова вперила в него гневный, пылающий взгляд своих светло-карих глаз.-Вы не можете не понимать, что мне необходимо было следить за расследованием по делу об убийстве моей дочери. Без этого, учитывая мои отношения с Дианой...

-Точнее их отсутствия.-безжалостно ввернул Корнилов.

-Стас.-процедил Аспирин.

Егорова закрыв глаза, лишь зло, с дрожащими губами, через силу улыбнулась.

-Ни один суд не отдаст мне права на наследования, зная, что я, после стольких лет разлуки, не удосужилась поинтересоваться делом о гибели родной дочери. Все решат, будто мне просто нужна её квартира и машина.

-А что?-с показательной растерянностью спросил Стас.-Это не так?

-Корнилов!-опять прорычал генерал Савельев.-Да чтоб тебя!.. Замолчи.

Стаса раздирало взбесившееся негодование. Такой наглости он давно не встречал.

У него складывалось такое впечатление, что у некоторых людей чувство стыда и совести, атрофированы с рождения.

-И что вы от меня лично хотите?-спросил Корнилов, рассматривая Римму Егорову с уничижительным, пренебрежением.-Я эти вопросы не решаю.

-Я хочу дать показания.-объявил Римма.-И чтобы вы их запротоколировали.

-Чтобы вы в суде могли показать, как вы рьяно и старательно помогали следствию по делу об убийстве вашей дочери.-Стаса договорил это за неё.-Я так понимаю, вы не единственная, внезапно объявившаяся родственника Дианы? Да? Появились ещё? Троюродные тёти, дяди, племянники сестры её бабушки и так далее. Иначе вам бы не понадобилось разыгрывать перед судом спектакль с активной помощью следствию и сопутствующими переживаниями. Вы бы и так всё получили.

Римма лишь пренебрежительно повела плечами, чуть прикрыв глаза.

Аспирин прокашлялся.

-Римма Валерьевна.-проговорил он.-Мы с майором Корниловым обсудим детали. Вы не подождёте в коридоре?

-О, с удовольствием.-улыбаясь с мерзкой, слащавой фальшью проговорила Егорова.-Я верю, что вы сможете принять правильное решение и повлиять на своих строптивых сотрудников, господин генерал.

Встав из-за стола, она окинула Стаса полным ехидного превосходства взглядом. А затем вышла, тихо закрыв дверь.

Стас посмотрел ей в след, затем обернулся на генерала.

-Товарищ генерал,-ледяным, яростным голосом проговорил Корнилов.-Что это получается? Эта выхухоль бросила свою дочь в семь лет, в детдоме, и до шестнадцати лет та вообще не знала где её мать. А теперь она заявляется сюда и пытается меня шантажировать? Как я должен на это реагировать?

Аспирин снял очки. Устало помассировал переносицу пальцами свободной руки.

-Прежде всего, Стас, тебе надлежит поступать адекватно.

-Адекватно, значит?-кивнул Стас скрывая возмущение.

-Да, адекватно, чёрт возьми!-прикрикнул генерал.

-У меня есть доказательства, что Диана Егорова ничего не знала о своей матери до того дня, как получила паспорт и её пинком выгнали из детдома.

-Стас.-утомленным, раздраженным голосом ответил генерал.-Эта баба пригрозила, что расскажет всё журналистам...

-Да ей нечего рассказывать, товарищ генерал.

-О, ты правда так считаешь? А если она перед камерами слезами зальется, рассказывая, как сотрудники МУРа, её бедную, лишают возможность выиграть суд против нечестивых родственников, в борьбе за имущество её единственной дочери?! Что ты тогда будешь делать?! Ты забыл в каком мире мы живём?! Двадцать лет назад, я бы её на *ер послал! А сегодня не могу! Не могу! Понимаешь?!!

Аспирин хватанул ладонью по столу.

-Но сейчас и у тебя, и у меня на повестке дня, этот псих с розами! Который с девок шкуры снимает, как со скота! Ты ещё хочешь, чтобы сверх всего на нас ещё и это вылилось? Хочешь, чтобы УГРО, вместе с твоей группой, совсем говном закидали? Ты этого хочешь?!

Стас поднял взгляд, глядя на стену.

-Никак нет...

-Тогда подыграй это яге и забудь.-отмахнулся Аспирин.

-Товарищ генерал, вы понимаете, что Диана Егорова ненавидела свою биологическую мать? А она сейчас придет на все готовое и...

-Стас тебя то чего это волнует, а?-раздражался генерал.-Мне лично всё равно кому достанется квартира и тачила Диана Егоровой. Или ты думаешь, что те родственники, с которыми будет судиться эта корова, чем-то лучше? Они что, чем-то помогали Диане все эти годы? Так же наплевали! Так, что хрен редьки не слаще. Всё, Стас. Пусть она даст показания. Запишите, там всё и суд извести, что она мать Диана отчаянно помогает сотрудничает со следствием и там это... тяжело переживает гибель дочери от рук серийного убийцы. Всё, всё, всё! Я ничего не желаю слушать! Проваливай, Корнилов! Ей богу...

Стас лишь скрипнул зубами. И конвульсивно сжимая кулаки, чувствуя сотрясающую, неистовую ярость, вышел из кабинета генерала Савельева.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Суббота, 14 июня.

Я сняла со стойки блузку и придирчиво осмотрела.

Затем подошла к зеркалу, неподалёку и приложила к телу.

Ничего такая. Можно было бы взять.

Рядом со мной, в наглую вклинились две шумные девицы.

Полностью игнорируя моё присутствие, они беспардонно оттеснили меня и принялись ругаться.

-Тебе не подходит этот цвет! Посмотри!-говорила одна из них в шортах и цветастой футболке.

-Чего это не подходит?-другая с озабоченным видом крутилась перед зеркалом.-Бирюзовый это мой цвет...

-Это не бирюзовый, это мятный.-раздраженно возразила её подруга в шортах.

-Сама ты мятный.-передразнила подругу, та, что держала в руках летнее платье бэби долл.

Я окинула взглядом платье в руках полной брюнетки. Затем посмотрела на её фигуру.

Не подумайте, я не ни капли не желчный и не язвительный человек.

И никогда в жизни не позволю себе обращать внимание человека на его природный изъян.

Просто потому, что считаю это недопустимой низостью и демонстративным отсутствием минимального уровня воспитания.

Этикет, этичность и тактичность то не многое, наравне с законами уголовного кодекса, что выгодно отличает нас от животных.

Но, вот зачем девушки при среднем росте, имея окружность бёдер по меньшей мере сантиметров девяносто пять и больше, пытаются влезть в платья для более стройных особ, мне искренне не понятно.

Нет, мотив мне ясен. Но, вот смысл?

Тем более, что брюнетка явно не следит за фигурой, даже не пытается.

Это платье у нее по швам разойдётся.

И кстати цвет этого платья был аквамариновый, как мне кажется.

И он куда светлее бирюзового.

Я отошла к другому зеркалу. Но, туда через минуту тоже подошли другие люди.

Всё-таки в выходные дни в магазинах трудно спокойно, что-то выбрать. Людей просто табуны!

Но я успела осмотреть выбранную вещь.

Нужно будет отложить на кассе.

Ко мне подошла Лерка. В руках у неё были джинсы и куртка бомбер.

Она свободной рукой взяла рукав выбранной мною блузки.

-Ниче такая.-оценила Логинова.-Симпатичная.

-Спасибо.-усмехнулась я.-Где Оля?

-В раздевалке.-вздохнула Лерка.-Уже восьмой look пытается собрать.

-Ну у неё же день рождения.-усмехнулась я, и подошла к другой стойке с топами.

-Она уже четыре часа выбирает.-заметила Лерка.-При этом всё время дергает меня, я толком ничего себе посмотреть не успеваю.

Логинова тоже перебрала некоторые топики.

-В прошлый раз, когда Оля на бал собиралась, мы без тебя ходили.-проговорила я с понимающей, чуть ехидной улыбкой ответила я.

-И что?-спросила Лера изогнув брови.-Тоже так мучилась?

-Восемь часов выбирали ей облик, одежду и аксессуары.-вздохнула я.

-Восемь часов?!-выразительно скривившись, ахнула Лерка и оглянулась на проходивших мимо людей.

Логинова была потрясена.

-Шопинг больше пяти часов за рамками приличия.-убежденно заявила Лерка.

-Полностью согласна.-вздохнула я и сняла один из топиков.-Как тебе?

Логинова с интересом склонила голову к плечу.

-Думаю, тебе подойдёт. Только низ нужен побледнее тогда.

-У меня есть.-кивнула я.

У Лерки звякнул мобильник. Она подняла трубку.

-Ну, что красота, намерилась?-спросила она с дружеской издёвкой.-Ну, всё. Мы с Никой идём смотреть.

Она спрятала телефон в сумочку.

-Пошли. Сливка наконец-то определилась.

-Пошли.-согласилась я.

Мы подошли к раздевалку, где находилась Оля. и Лерка отодвинула шторку.

Оля Сливко предстала перед нами.

Наша одноклассница обладала внешностью в которой умеренная пухлость сочеталась с умилительным очарованием.

Оля не толстая, нет. Скорее крупненькая. Но у нее просто кукольное личико, с дутыми губками и широко открытыми, круглыми глазами.

Пухлые щеки, как у младенца и кудрявые, русые волосы.

Она походила на детскую куклу. Только не на Барби или Братц, а на тех фарфоровых пухляшек, что наряжают в старинные платья и шляпки.

-Ну как вам?

Сливка покрутилась перед нами.

Она была в платье футляр, кремового цвета и темных босоножках на каблуках.

-Очень красиво, Оль.-оценила я.-Только... нужно добавить какие-то детали... например чокер или браслет. Как считаешь?

Оля неуверенно посмотрела на свои запястья.

-Да, наверное.

-Ща, погоди.-Лерка шустро метнулась к стойке, на которой висели десятки украшений в пакетиках.

Через пару минут она прилетела обратно и показала Ольке.-Смотри. Вот эти. А? Как тебе?

Я тоже подошла посмотреть.

-Что думаешь, Ника?-спросила меня Оля.

У меня была два варианта ответа.

Сказать, что Оле к такому стилю подошел бы более изящный и тонкий браслет. И тем самым поставить под сомнение вкус Лерки.

Или сказать, что браслет хорошо сюда подходит, и слегка подпортить Оле имидж.

Лерку я если честно ценила и любила больше, чем Олю.

Так, что...

-Да, весьма не плохо.-согласилась я.-Мне нравиться.

-Ну, хорошо.-согласилась Сливка.-Тогда берём.

Мы отправились на кассу. Я решила всё-таки взять только блузку.

У меня и так в этом месяце слишком крупные издержки. А вот Лерка ещё сверх всего взяла пару новых джинсов.

Очередь на кассе была, как на Чёрную пятницу, в модных бутиках.

-Бли-ин.-простонала Оля.-Откуда столько народу? Это не нормально!

-Ненормально, Оля.-колко заметила Лерка.-Это то, что мы с Никой вместе с тобой тебе подарок на днюху выбираем.

Сливку это замечание ничуть не смутило.

-Зато я точно буду уверена, что мне подарят то, что я хочу и то, что мне реально нужно.

Она пожала округлыми плечами.

Мы с Лерой переглянулись.

Я подумала, что своя логика у Оли есть.

В очереди мы простояли больше часа. Для меня это были тяжелые шестьдесят с лишним минут.

Я увидела воспоминания ругани, танцев, какой-то генеральной уборки, бурного секса, яростного скандала и несколько раз стала свидетелем супружеской измены.

Но, пальму первенства одержали давешние две девицы, спорившие о летнем платье.

Эти коровы, не давно вернулись из Мармариса.

Я невольно, стала свидетелем их безумств, что они там вытворяли.

Я всё понимаю. Вы приехали отдыхать, тусить, отрываться...

Но, чёрт возьми, плясать на стойке бара, оголив сиськи и поливать себя текилой! А потом ещё давать облизывать своё тело всем желающим в ночном клубе!

-Ты чего?-спросила меня Лерка, увидев, как меня передёрнуло от омерзения.

-Н-ничего.-заикаясь ответила я.-Всё в порядке.

Я еле дождалась пока закончиться эта очередь.

После магазина мы зашли в закусочную. Девчонки взяли по десерту.

А я ограничилась только соком и фруктовым салатом.

У меня после завтра начинаются тренировки перед новым сезоном соревнований.

А наша тренер, МЕГ, Мехлисова Елена Геннадиевна, если увидит, что я хоть на грамм поправилась удавит на месте.

Девчонки завели разговор о курортах. Лерка и Оля спорили, куда лучше было бы поехать.

Оля отстаивала перспективы итальянских курортов, а Лера считала откровенной глупостью вообще тратить время на купание в море и загорание на пляже. Это все можно получить и в Крыму или в той же Турции, где наши прописались отдыхать.

Лерка настаивала, что незабываемое летнее турне стоит организовать в Скандинавию. В Швецию, Норвегию, Данию.

-А как же Финляндия?-спросила я.

-Да ну.-отмахнулась Лерка.-Я там уже четыре раза была за последние два года. Надоело.

-Ника а в Швеции красивые парни?-вдруг спросила Сливка.

Я замялась.

-Н-не знаю, Оль, я там никогда не была.-проговорила я слегка растерянно и сбивчиво.-А почему ты вдруг меня об этом спросила.

-Ну-у...-пожала плечами Оля.-Ты ведь рассказывала, что ваш польский род типа от шведов изначально пошел...

-Если верить семейной легенде.-заметила я.-И потом, это было в глухом средневековье, когда Скандинавия ещё приносила жертвы Одину.

Лера в этот момент сосредоточенно смотрела куда-то в сторону.

На её лице замерло тревожное внимание.

Я перехватила её взгляд, и сама оторопела.

В углу зала закусочной, где мы сидели висел большой плазменный телевизор. Там шли новости.

Ведущая беззвучно что-то повествовала, а на заднем плане мелькало здание фотостудии «Perfection».

Сперва я почувствовала радостное оживление, что сейчас покажут, как поймали и арестовали фотографа Игоря.

Но, вместо этого на экране появились фотографии с замыленными лицами и интимными частями тела.

По моей спине сошел мороз. Мне показалось, что по коже моего лица, шеи, плеч и остального тела медленно провели куском мерзлого льда.

У меня застыло дыхание и сердечный ритм.

Лера внезапно вскочила из-за стола.

-Сделай громче!-крикнула она работникам закусочной.

Сидевшие за столиками люди обернулись на неё.

Внимание почти всех посетителей было приковано к телевизору.

Один из работников закусочной поднял пульт.

В телевизоре выросла громкость.

-...Как стало известно, сегодня днём, неизвестный источник продолжает выкладывать в интернет интимные фото не совершеннолетних жительниц Москвы, что по своей наивности стали жертвами распутного фотографа. Из оперативных данных стало известно, что Игорь Неклюев, восемьдесят пятого года рождения, коренной житель столицы, уже четыре года оказывал услуги фотографа нескольким журналам и медийным порталам. Но кроме того...

Лера схватила висящую на стуле сумку и широкими, дерганными шагами двинулась прочь.

Я успела разглядеть её ошарашенное, испуганное лицо.

Я бросилась следом.

Логинова вылетела из закусочной, ринулась по коридору ТРЦ.

Я преследовала её.

-Лера стой...

Она вдруг резко развернулась. Я замерла увидев, как исказилось её лицо.

-Да пошла ты нахрен!-резко и зло проорала она.

Эхо её голоса разнеслось по торговому центру.

Все вокруг уставились на нас. Люди смотрели с опаской и недоумением.

-Какого **ра ты вообще полезла?! Зачем?! Чего тебе не сиделось?!-кричала Лера.-Зачем?! Посмотри, что ты натворила! Это всё из-за тебя! Из-за тебя, тупая ты с**а!!!

Её жгла и душила злая обида. Лицо покрылось розовыми пятнами.

Гневно сверкали мокрые от слёз глаза.

-Лер...-сокрушенно, робко проговорила я.-Мне... мне жаль я...

У меня у самой на лице выступили слёзы.

Мне было бесконечно жаль её. Я ощутила, как многотонное чувство вины, почти физически наваливается на меня, так, что становиться трудно дышать.

-Прости я же...

Лера с дрожащими губами покачала головой.

-Ненавижу...-процедила она и вдруг с яростью, резко, с силой толкнула меня.

Я не удержалась. Лера была на голову выше и сильнее меня.

От её толчка я улетела назад, и боком упала на пол.

С меня со стуком упали солнечные очки, моя сумочка отлетела к ногам стоящих неподалеку людей.

-Ты мне жизнь сломала, конченная, ты безмозглая, ш**ра!-истошно прокричала Лера.-Тварь белобрысая!

С этими словами она резко развернулась и скорыми шагами рванула прочь.

Я, не в силах осознать произошедшее оставалась лежать на полу.

Ко мне подошел какой-то мужчина. Помог встать.

Я поблагодарила его. Подняла свои очки, сумочку.

По щекам струились слезы. Меня сотрясала дрожь.

Болел локоть, которым я ударилась при падении.

Я чувствовала просачивающийся в сердце яд вины и горечь унижения, которому меня подвергла Лера.

Я не могла поверить, что она меня толкнула.

Лучшая подруга. Та, с которой мы всегда защищали друг другу.

Та, с которой мы всегда делились всеми тайнами, страхами, надеждами и мечтами.

Лерка, которая успела стать мне родной, только, что толкнула меня.

Толкнула с искренней, истовой ненавистью.

Я никогда прежде не видела, чтобы она смотрела на меня так.

И никогда не ожидала, что она может толкнуть или ударить.

Я сглотнула комок в горле. Я тихо плакала, давясь слезами.

За спиной послышались приближающиеся шаги.

Я обернулась. Ко мне подошла Оля.

Она несколько секунд стояла возле меня, смотрела мне в глаза.

-Не смей приходить ко мне на день рождения.-процедила она.-Поняла? Всё!

И поправив сумку на плече, злобно добавила:

-Свинья!

-Оля...-всхлипнула я, глядя ей в след.

Слова обеих подруг были подобны ударам хлыста по мокрой, смазанной солью спине.

Хлесткие. Болезненные. Впивающиеся в плоть и душу. Беспощадно вырывающие брызги крови.

У меня было состояние близкое к тому, чтобы упасть на колени просто разрыдаться.

Долго. Мучительно. С болью и гневом на себя.

В голове в такт с пульсом конвульсивно билась мысль:

«Что я натворила?!».

Теперь Леркины фотки могут оказаться в сети в любой момент. Да и других девчонок.

Господи... я же не этого хотела! Только... Только, чтобы тот подонок сел! И понёс наказание за то, что делал!

Я зашла в туалет одного из ресторанов ТРЦ.

Посмотрела себя в зеркало.

Здесь я ещё около получаса давилась в безутешных рыданиях.

Я не могла остановиться.

Это была истерика. Я всхлипывала, судорожно вздыхала, глотала слёзы и представляла, что теперь может произойти.

Я корила себя. Мысленно ругала. Чувство стыда перед Леркой острыми шипами врезалось под кожу сознания.

Я не знаю, сколько я так просидела. Сколько времени провела, оплакивая свой проступок и Леркины слова.

Сколько времени мне потребовалось, чтобы собраться с силами и пережить, то, что произошло.

Мне пришлось приложить усилия, чтобы успокоиться.

Чтобы просто перестать плакать.

Я глубоко, тяжело вздохнуло. Мое дыхание оставалось дрожащим, нервным.

Я убрала от глаз ватные диски. Скомкала. Выбросила в мусорку.

Достала новые. Промокнула смывкой.

В который раз я порадовалась, что всегда ношу с собой минимум необходимых вещей.

Кроме косметики у меня всегда ещё набор пластырей и антисептик спрей. На всякий случай.

На правом локте у меня теперь краснела ссадина от падения. Так, что антисептик был кстати.

Ватными дисками я смыла остатки размазавшейся туши вокруг глаз.

Вздохнула, глядя на себя зеркало.

Зашибись, денёк!

Я оперлась руками о край раковины. Снова вздохнула.

Пару раз мы уже ссорились с Леркой. Не сильно. И в основном из-за учебы. Да и то, в те раз я всегда оказывалась права, и Логинова потом извинялась.

Но она никогда меня трогала. Кричать могла. Но никогда не поднимала на меня руку.

Лерка вообще свои эмоции плохо контролирует.

М-да... сказала зареванная блондинка.

Я невесело усмехнулась себе в зеркало.

Домой ехать вот такой заплаканной мне не хотелось абсолютно.

Не хотелось, чтобы на меня глазели люди в метро или в автобусе.

Не хотелось, чтобы потом дядя Сигизмунд допытывался, что у меня случилось.

Поэтому, думаю, вряд ли кто меня осудит, за то, что я купила билет в кино, на ближайший сеанс.

И два часа провела, думая о проблемах и параллельно наблюдая развитие сюжета тупейшего боевика.

Про храброго американца и плохих русских.

Дождутся, они, когда ни будь, что их народ будет бояться русских больше, чем гребаного зомби апокалипсиса или нашествия пришельцев.

Идеологическое оружие с обратным эффектом.

После кино мне заметно стало легче.

Истерика унялась. Слезы высохли. Думать стало легче, свободнее.

Когда я приехала домой было уже к семи часам вечера.

Да, я не особо торопилась. По пути я ещё зашла в один компьютерный клуб и детально изучила новости по поводу распространения в сети интимных фотографий не совершеннолетних девчонок.

И что меня разозлило, так это почему до сих пор наши правоохранительные органы не нашли источник.

Это же можно как-то вычислить, отследить и как-то... я не знаю... пресечь деятельность этих козлов!

Я в этом не разбираюсь и понимаю. И вообще, стыдно признаться, но с компьютерами у меня общение не складывается.

Информатику за меня, кстати делает Лерка.

А мои навыки пользователя ограничиваются созданием папки, запуском браузера и регистрацией в соцсети.

Всё.

Я помню у себя дома три часа промучалась, прежде, чем отыскала, как сделать так, чтобы файлики галочками отмечались!

Так. Теперь о том, кто выкладывает фотографии с девочками.

Он делает это раз в восемь часов. Небольшими порциями.

В сети уже двенадцать фотографий, четырех девочек.

К своему неприятному удивлению среди них я обнаружила свою недавнюю новую знакомую. Дану.

Я представила себе её реакцию. Потом подумала свяжет ли она арест Игоря и появление своих фотографий в интернете с нашим разговором и моим любопытством.

По всему выходило, что если Дана обладает хотя бы среднем уровнем интеллекта, то скорее всего она уже меня ненавидит.

До дома я сочла за лучшее взять такси.

Когда я прошла через двор и вошла мастерскую, то застала в гараже Федю.

Он старательно мыл пол, залитый маслом, моющими средствами и бензином.

-Привет.-произнесла я остановившись на месте.-А ты почему не отдыхаешь в выходной?

Федя остановился. Пожал плечами.

-Сигизмунд Владиславович больше платит за работу в выходной день.

-А...-кивнула я.-Ну, да. Логично...

Я подумала предложить ему помощь, но во-первых я была крайне измотана, морально.

А во-вторых, полагала, что Феди будет только хуже. Он при мне начинает чудить, бить и ронять вещи.

Будет лучше для всех, если я воздержусь.

-Ладно, удачи.-сказала я.

Я поднялась наверх. Заглянула на кухню. Вздохнула.

Опять ворох грязной посуды и неубранный стол.

Ладно. Отдохну не много и займусь этим.

Я закрылась у себя в комнате. Я хотела набрать Стаса, спросить у него, знает ли он, что-то о фотках в интернете и если да, то, что по этому поводу думает предпринимать полиция.

Но, поразмыслив, я отказалась от этой идеи. Стасу сейчас не до меня. И уж точно, не до Леры.

Которая, по большому счету, сама виновата в своей ситуации.

Я конечно её усугубила, но изначально Лера сделала глупость лично.

Говорить я ей этого, конечно не буду.

От дяди Сигизмунда мне пришла SMS:

-«Ночевать сегодня дома не буду. До Понедельника я занят. А может и до Вторника. Убери кухню».

Я устало простонала. Отлично!

Это мне ещё придется опять следить за дядиными работниками.

Они конечно старательные, но любят поболтать во время работы или покурить раз пять-шесть за день.

Или, что ещё хуже накрутить цену за ту или иную услугу.

Если вас удивляет, что дядя Сигизмунд беспечно возлагает на меня эту ответственность, то я расскажу, что сама виновата.

Вызвалась, как-то понаблюдать за рабочими в его отсутствие.

И докладывать ему о беспорядках.

Сказать, что я намучалась, значит не сказать ничего вообще.

Взрослые люди, большей частью мужики, почему-то искренне думают, что если они старше меня лет на пятнадцать-двадцать, или даже двадцать пять, то мне можно травить любую дичь.

А ещё по их разумению, я не знаю настоящих цен на услуги автосервиса, не могу сверить приходы и расходы, и вообще я какая-то не проходимая тупица.

Бесит.

Я то их проконтролирую. И слушаться они будут. Моего дядю они бояться и уважают. А ещё знают, что он мне верит. И что договариваться со мной, о том, чтобы я закрыла глаза на что-то, совершенно бесполезно.

Другое дело, что следить за ними придется всеми органами чувств.

Чёрт... Нужно пойти посмотреть журнал, что у нас там по плану.

Ладно. Потом. Сейчас, реально не до этого.

Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Я еще некоторое время искала инфу по поводу Игоря Неклюева.

Потом я перекусила, и после мысленной дуэли со своей совестью, всё таки направилась убирать кухню.

Восстановив там порядок, я посмотрела в окно.

Было уже темно. Июньская ночь сверкала мерцающими звёздами.

Город отвечал ей светящимися квадратиками окон многоэтажек.

Я вспомнила, что нужно покормить наших псов, нашу лохматую, семейную пару.

Я взяла пакет с кормом и отправилась вниз.

Федя всё ещё не ушел. Он стоял на стремянке, возле стеллажей с коробками, ящиками, дисками и прочим инвентарем.

-Ты решил тут заночевать?-шутливо спросила я, проходя мимо него.

Я тут же пожалела о своем вопросе.

Федя повернулся. Лицо у него вспыхнуло. Он пошатнулся. Стремянка под ним качнулась.

Я уронила пакет с кормом и бросилась к нему.

-Ты чего?!-ахнула я.-Господи! Осторожнее, Федя!..

-Извини.-прогудел парень басом.

-Да ничего...-пробурчала я.

Мое сердце ещё отзывалось нервным перестуком.

Я подняла массивный пакет с кормом.

И в этот миг во дворе грянул взрыв. Затем ещё один. Следом ещё два.

Каждый взрыв сверкал сине-белой вспышкой.

У нас в мастерской дрогнули стекла в окнах. Истошно запиликала сигнализация в одной из машин в мастерской.

-Выруби её!-крикнула я и бросилась во двор.

Здесь воняло гарью. В ночном воздухе плавал сизый дым.

Зажимая себе нос я прошла дальше.

И тут увидела, огонь. Горела трава во дворе!

-Чёрт, а!-вырвалось у меня.

Я бросилась обратно в гараж. Выволокла шланг и включила воду.

Огонь погас быстро, но в ночном воздухе повис кислый и горький, стойкий запах.

Как будто кто-то сжег упаковки из-под чипсонов.

Я выключила воду. Оглядела двор.

Что это было?! Что за дебильные фокусы?! Кто-то совсем рехнулся?!

Я выскочила за калитку.

Впереди, вдалеке стремительно уезжал какой-то внедорожник.

Номер, я понятное дело разглядеть не могла и не успевала.

В сердцах, я закрыла дверь калитки и обернувшись услышала жалобный скулеж.

У меня дрогнуло и застыло сердце.

Я бросилась к будкам. Подбежав к ним я на мгновение замерла в ужасе.

На земле лежал Леопольд. Пес жалобно поскуливал, скреб задними лапами землю.

Вокруг него носилась и гавкала встревоженная Каролина.

-Твою же...-выдавила я сердито и напугано.

Я бросилась к псу. Упала возле него на колени. Отодвинула рукой Каролину.

Но та не пожелала уходить. Переживала за своего супруга.

Я осмотрела рану. В нос ударил запах паленой шерсти и ещё другой, вонючий, тошнотворный, с каким омерзительно-сладковатым привкусом.

Меня замутило. Я поняла, что у Леопольда сильный ожог.

Я осмотрела его, легко коснулась. Мои пальцы наткнулись на теплую влагу.

Я поднесла руки к глазам. Они блестели от крови.

Я молча подхватилась с места, бросилась в дом.

Быстрее! Быстрее! Быстрее!

Эта навязчивая мысль сверкала и требовательно стучала в моей голове.

Я выгребла содержимое нашей аптечки. Схватила бинты, перекись водорода и зеленку. Рванула вниз.

Федя уже был возле собак. Он прижимал руки к телу Леопольда.

-Ника ему надо в больницу!-крикнул он.-Он истечет кровью.

-Знаю. Сначала надо хоть как-то перевязать!-ответила и подбежав, упала на колени возле Леопольда.

Рывком я распаковала пачки с бинтами.

-Снимай ремень.-сказала я Феде.

-Зачем?-заикаясь спросил тот.

-Федя просто сними!-попросила я не выдержав.-Пожалуйста!

Леопольд жалобно скулил и приглушенно порыкивал. В его голосе чувствовалась боль. Его темные глаза вращались по сторонам.

Его дыхание стало тяжелым, угнетенным.

-Лео, всё будет хорошо,-проговорила я.-Тише, мальчик, всё будет хорошо... Уйди, Каролина! Уйди!

Я оттолкнула собаку, которая то и дело совала свою морду мне под руки.

Федя вытянул ремень из джинсов.

-Прекрасно.-кивнула я.-Помоги мне.

Мы с помощью ремня перетянули тело пса. Не сильно. Я знала, что слишком туго нельзя. Это чревато всякими тромбами, повреждением сосудов, вен, и прочими нежелательными последствиями.

Леопольд взбрыкнул, когда мы его перевернули.

-Тише, тише.-я успокаивающе погладила тело раненного пса.-Все хорошо, Лео... Всё хорошо. Федя подержи его вот так.

Я полила перекись на рану. Кровь в ране и на шерсти начала пениться.

Я не рискнула все-таки обрабатывать саму рану зеленкой. Нанесла только вкруг.

Обильное кровотечение не остановилось, но постепенно замедлилось.

Уже лучше. Но понятное дело, этим ограничиваться было нельзя.

Я забинтовала Леопольда, как умела.

-Держи его, я заведу машину!-крикнула я Феде.

-Подожди, Ника! На чем ты собралась его везти?!

На чем, на чем, думала я забегая в гараж.

На чем есть, на том повезем. Меньше всего я сейчас беспокоилась о сохранении автомобилей в мастерской.

Их сейчас здесь стояло только четыре. Двое из них без колёс.

Другая машина имела какие-то проблемы с двигателем.

Оставалась только красная БМВ Е65.

Я открыла машину. Села за руль, завела двигатель.

Меня лихорадил тревожный жар. В крови с пузырями кипел адреналин. В голове было ощущение влажной, вязкой скомканной ваты.

Я выехала во двор. Затормозила, не глуша мотор выскочила из автомобиля. Открыла левую, заднюю дверцу.

-Давай клади на заднее!-проорала я отчаянно.

Я торопилась. Меня подстегивал страх опоздать. Я не могла этого допустить. Не должна. Не могу... Леопольд... Мысли переплетались, вились и путались.

Ясна была только цель. В больницу. Быстрее в больницу. Я знала одну ветеренарку, что работала круглосуточно.

Но она в другом районе. Ничего, ничего, ничего. Успеем.

Федя чертыхаясь понес Леопольда в машину. Здоровенный пёс ворочался у него в руках. Феде было тяжело, Лео ворочался и дергал сильными лапами.

Каролина взволнованно лая, последовала за Федей.

-Нет,-я остановила её, взяла за ошейник.-Извини, но ты останешься тут, с Федей.

Федя бережно положил скулящего от боли Леопольда на заднее сидение.

Обернулся.

-Что значит... С Федей? Ника ты не можешь...

-Федя, я не могу оставить мастерскую в тремя тачками на двенадцать лямов без присмотра, посреди ночи!-выпалила я на одном дыхании.-Я еду одна!

Я снова села за руль.

Федя открыл мне ворота.

Я выехала на улицу и дала по газам.

Светящаяся стрелка спидометра дернулась, поползла по отметкам.

Я метнула в зеркало заднего вида обеспокоенный взгляд на Леопольд.

Пёс продолжал поскуливать.

-Держись, милый, пожалуйста, Лео...-я всхлипнула, смахнула с лица волосы.

Автомобиль разогнался. БМВ свирепо гнал вперед. Я чувствовала мощь четыреста сорока пяти сильного, V-12 под капотом седана.

-А разгон до ста то у тебя не пять сек, как обещали.-пробормотала я ворчливо.

До больницы мы долетели. Буквально. Я не поручусь, что не ехала со скоростью в двести или больше километров в час.

Как я не нарвалась на полицию, уму не постижимо!

Тот случай, когда я рада, что живу далеко от центра города.

Попробовала бы я так где ни будь в Хамовниках или Академке полетать. Уже бы остановили и положили двадцать пять раз. И пофигу им было бы на Леопольда.

Но, обошлось. Хорошо, что на тачке электроникой скорость ограничена до двухсот пятидесяти. Ей-богу.

В ветеренарке меня встретила двое скучающих врачей.

Они явно не ждали гостей. И не скрывали этого.

Но, узнав в чем дело, приняли достойно.

Леопольда бережно, осторожно извлекли из автомобиля, отнесли внутрь больницы, положила на кушетку.

Я беспокойно топталась, суетилась рядом.

Один из докторов внимательно осмотрел Леопольда.

Я погладила его по морде. Он тепло дыхнул мне в ладонь, лизнул пальцы.

-Что произошло?-хмуро спросил доктор, который осматривал собаку.

-Разрыв петарды или что-то в этом роде.-я покачала головой.

Оба ветеринара посмотрели на меня.

-Вы бросались в собаку петарды?

Я быстро замотала головой.

-Нет, конечно. Вы, что! Что я больная что ли?!

Я выразительно пожала плечами. Вопрос был идиотским!

Врачи переглянулись. Снова занялись Леопольдом.

Я стояла рядом. Я не могла уйти. Не могла его оставить.

Доктора в перчатках детально, внимательно и осторожно разбинтовали пса. Сняли ремень с его тела.

В ярком свете больницы стала видна вся рана Леопольда и обилие крови.

Я прижала ладони к губам. Я продолжала выглядывать из-за спин врачей. Я видела как окровавленная шерсть мастифа вздымается в так его затрудненному дыханию.

Ветеренары ничего мне не объясняли. Только поспешно проводили медицинские манипуляции.

Сделали Леопольду два укола. Пёс перестал скулить. Успокоился. Его дыхание стало ровным.

Перчатки обоих докторов давно обагрились кровью до запястий.

Я не могла на это смотреть. И не могла отвести взгляд.

Меня одолевала паника. Я нервно, часто, горячо дышала в свои ладони.

Один из докторов выставил меня в коридор больницы.

-Подождите тут.-велел он холодно.

Я покорно уселась на сидения.

В коридоре было пустынно и тихо. Тускло горел свет. Лампы светили через три-четыре. В углах коридора густела сероватая полутьма.

В ветеринарной клинике сейчас, похоже никого и не было больше. Только эти двое врачей.

Я была наедине со пугающими мыслями. Меня мучали, терзали бесконечные опасения за жизнь Леопольда.

Я не плакала. Нет. Я просто боялась. Боялась и надеялась на лучшее. Надеялась на врачей. На их профессионализм.

Я не могла себе представить, что будет, если Леопольд...

Нет, я даже думать об не этом не могу!

Вместе с тем меня удручала суровая реальность того, что я никак не могу на это повлиять. Ничем не могу ему помочь. Только... что? Надеяться... Да, только надеяться.

В метаниях и переживаниях я провела час. Нет, уже полтора.

Я стала бросать любопытные взгляды на дверь.

Меня так и подмывало, встать, подойти открыть дверь.

В этот миг раздался собачий визг.

Меня пробрал дрожь, как от удара тока. В душу стремительным потоком хлынул ужас и новая волна паники.

Господи, да что они там делают?! Я вскочила со стула, подошла к двери.

И тут она открылась мне навстречу. Выглянул один из докторов.

С милой бородкой, в очках и синем галстуке.

-Заходите, девушка.

Леопольд выжил. Его перевязали, оказали помощь и поставили капельницу. Он успел потерять кровь.

Перспективы врачи обещали положительные.

Всё. Это было главное. Мне стало легче дышать.

Я рассчиталась за услуги с помощью дядиной карты.

Ничего. Он поймёт.

А вот то, что я взяла тачку из гаража, да ещё и самую дорогую...

Вот за это мне придётся очень серьёзно и долго объясняться.

А я знала, что дядя у меня крайне суров на наказания.

Особенно за серьёзные проступки.

Помню однажды я приехала домой позже обычного.

Потом неделю полы в мастерской мыла. Было весело.

Я попрощалась с Леопольдом. Это было трудно.

На глаза снова навернулись слезы. Особенно когда пёс смотрел мне в глаза. Он словно просил: не бросай меня.

У меня сжималось сердце от его взгляда. Но домой ему нельзя.

Ветеринары категорически это запрещали.

Я вышла из больницы уставшая, истощенная и вымотанная.

Хотелось добраться до дома, принять душ, поужинать, посмотреть какой-то сериальчик и лечь спать. Всё. Больше я ничего сегодня не желала.

Но, сегодняшний день, видимо собирался надолго остаться в моей памяти.

Выйдя во двор перед клиникой, я увидела картину, от которой чуть язык не прикусила.

Во дворе, эффектно сверкая красно-белыми мигалками стояли две полицейские машины.

Сами полицейские ходили вокруг красной БМВ Е65, на которой я примчалась.

Осматривали её, светили внутрь фонариками и куда-то звонили.

Я скрылась за углом дома. Прижалась спиной к кирпичной стене.

Ну, всё. Похоже за мной пришёл тот самый, всем известный белый пушной зверь.

А если ещё нет, то он неминуемо нагрянет в лице дяди Сигизмунда.

Господи... Ну... Мне же только четырнадцать!

Когда же я так нагрешить-то успела! И самое-главное, как?!

Что за день сегодня такой! Только переживёшь одно дерьмо, как тебя с коварным смехом уже поджидает следующее.

Так... ладно... истерикой я себе не помогу.

Выдохнуть, вздохнуть. Фу-у-у-х...

Я прижала пальцы к вискам, помассировала их.

Что будут делать полицейские? Ну, наверное увезут БМВ к себе на стоянку.

Хм. Логично. А почему они приехали?

А потому, что дура ты этакая, на тачке наверняка стоит спутниковая, противоугонная система.

Наверное, хозяину сообщили, что его машина посреди ночи, на огромной скорости куда-то рванула, в неизвестном направлении.

Я выглянула из-за угла дома. Полицейские никуда не уезжали. Ждали чего-то. Или кого-то.

Больше всего я боялась, что хозяин БМВ сейчас начнет вызванивать дядю Сигизмунда.

Через несколько минут приехал эвакуатор.

Закусив губу, я с плаксивой досадой, наблюдала, как красный БМВ грузят на эвакуатор.

Потом, весь этот кортеж из двух полицейских машин и ярко-желтого эвакуатора с шумом, дружно уехали.

Ну, шикарно. Что ещё сказать!

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Суббота, 14 июня.

Усталость накатывала точно морской прибой.

Монотонными, бесконечными волнами.

Корнилов сделал уже третью чашку эспрессо.

Ночь у него сегодня будет долгой и трудной.

Вместе с Арцеуловым и Домбровским они весь день работали со свидетелями, сверяли архивные данные, искали в базе данных случаи, когда в убийстве были замешаны люди с опытом садоводства, при этом учитывали прочие улики и, конечно же клеймо с цветком.

Тщетно.

Стас было подумал про старика Фабиана, но у того было действительное алиби на момент последних двух убийств.

Стас вызвал и допросил Кунке Есимову, любовницу старого цветовода.

Казашка оказалась молодой, хрупкой и очень застенчивой особой.

Она подтвердила, что была с Фабианом по собственному согласию.

И заверила, что он всегда был добр к ней.

Стасу не понравилась её восторженность Армандом. Она была искусственной, не убедительной.

Посему он приставил к её дому Арцеулова. На всякий случай.

Корнилову не нравился Арманд. Было в этом слегка помешанном старике, что-то зловещее, но тщательно скрываемое.

Но, Стас был уверен, что он не Романтик. Хотя бы потому, что под нарисованный Никой силуэт, он никак не подходил. Абсолютно.

А Лазовской Стас доверял. Она его пока не подводила. Ни разу.

Стас перебирал листы с отчетами экспертизы по прошлыми убийствам Романтика.

Просматривал записи с видеокамер, которые запрашивал в связи с предыдущими убийствами.

Пусто. Бесполезно. Бессмысленно.

Корнилов допил кофе. Откинулся на спинку стула, накрыл ладонями лицо.

У него зазвонил мобильный. Стас встрепенулся. Взял трубку.

Звонила Рита.

Корнилов посмотрел на часы, и приготовился к трудному разговору.

-Да, любимая?-проговорил он в трубку и закрыл глаза.

-Привет.-Рита тоже была уставшей.

Голос у неё был утомленный. Говорила она нехотя.

-Ты сегодня собираешься домой?

-Не знаю.-честно и с чувством ответил Стас.

-Понятно.

Стас услышал, как она зевнула.

-Если, что...

Опять протяжный зевок.

-Я суп на плите оставила. Будет желание, можешь погреть и поужинать.

-Спасибо.-Стас улыбнулся.

-Люблю тебя.

-И я тебя.

Он дал отбой. Положил телефон на стол, потянулся в кресле.

Тут мобильник снова заверещал, требовательно завибрировал.

Звонила опять Рита.

-Да, милая...

-Забыла сказать. Купи пожалуйста молока, мюсли и лампочки для люстры в комнате Алины. Там какие-то особенные нужны, ты знаешь.

-Знаю.-кивнул Стас.-Не беспокойся, куплю.

-Спасибо. Пока, милый.

-Спокойной ночи.

-Ага...-Рита зевая отключилась.

Стас хмыкнул, посмотрел на телефон, положил рядом.

Он снова углубился в работу.

За поиском совпадений по старым делам, или приметам преступников в базе данных, прошли ещё полтора часа.

Скоро должно было наступить утро.

Стаса неумолимо клонило в сон. Корнилов держался. Не в первой.

Домбровский тоже пахал, как заведенный.

Вместе с Корниловым они обработали ещё тонны информации.

Документы, оперативные сводки, свидетельства, протоколы.

И ничего. Романтик или кто-то на него хотя бы отдаленно похожий ни где не отметился. Ни где не засветился. Не оставил ни каких следов и упоминаний

-Сукин ты сын...-Стас склонился над столом и запустил пальцы рук в волосы.

-Не делай так, пожалуйста.-попросил его сидевший за своим столом Николай Домбровский.

Стас опустил руки, непонимающе взглянул на него.

-Как, «так»?

-Ну, не держись руками за голову...-объяснил Коля.-А то это похоже на жест отчаяния. А когда ты в отчаянии Стас... мне лично не по себе.

Корнилов кивнул, широко зевнул.

-Буду иметь ввиду. У тебя что-то есть?

-Ни-че-го.-Коля сонно помотал головой и встал из-за стола.-Я сгоняю в магаз за жратвой... тебе, что-то взять?

-Да,-подумав, ответил Стас.-Возьми мне...

Третий раз за ночь зазвонил телефон Стаса.

Звонил Арцеулов. Стас принял вызов.

-Да?

-Стас, Фабиан напал на неё! На Есимову!

-Что?!-Корнилов подорвался из-за стола.-Ты... Где он сейчас?!

-Заперся у себя в комнате, в поместье. А девчонка у меня... Чёрт. Стас она истекает кровью... Он её всю порезал! Холер-ра!

-Скорую вызвал?!

-Да! Но ***ть они все не едут, с**и! ***ть да что ж ты... Эй! Эй! Не закрывай глаза! Слышишь! Девочка! Не закрывай! Нельзя! Стас, мать её, она сейчас того... отойдёт...

Стас на ходу схватил кобуру с оружием.

-Мы сейчас будем. Держись там. Фабиан вооружен?

-Да. У него охотничий карабин с прицелом.

-Говнище.-выругался Стас.

-Ага. Его дворецкий тоже вооружился. У него сайга.

В трубке грянул гулкий, мощный, раскатистый выстрел. Затем ещё один. И ещё. Звякнуло стекло, металл. Раздались какие-то крики.

-Вот ублюдки!-выдавил Арцеулов.-Стас нужна группа...

-Я вызову.-ответил Стас.

Они с Колей слетели вниз по ступеням, выскочили на улицу.

-Сам к ним не лезь. Понял меня?!

-Так точно...

-Давай, до связи. Держись!

Стас и Коля забрались в Defender.

Корнилов лихо, шустро вырулил со стоянки. Распугал курящих неподалеку патрульных.

Они вылетели на трассу.

Домбровский поставил на крышу мигалку. Корнилов утопил педаль газа.

В дороге он вызвал к дому Фабиана спецназ.

В голове Корнилова вился вихрь мыслей и предположений.

Фабиан?! Фабиан-Романтик?! Но как он... А как же алиби?!

Он мог запугать девчонку, подумал Стас. Заставить говорить то, что ему нужно.

Всё очень часто, может оказаться куда проще, чем кажется.

Если он Романтик, тогда он очень умело, искусно и мастерски разыграл удивление, опасение и задумчивость.

И ещё эти его философские фразы про цветы, и букет...

А как же тогда его алиби со вторым убийством?! Стас проверял.

Фабиан тогда был на семинаре цветоводов в родном Будапеште!

И самое главное. Клеймо и силуэт. Ни того, ни другого у Арманда нет.

Ника не могла ошибиться. Это исключено.

Стас отказывался это принимать, пока на сто процентов не будет уверен, что Арманд и есть их убийца.

Видения Лазовской всегда оказывались правильными. Всегда.

Когда они приехали группа спецназа уже была там. Они оцепили дом Арманда. Рассредоточились по территории. Снайперы взяли под прицелы окна. К дому отправили переговорщиков.

Стас нашел Арцеулова. Тот курил возле автомобиля скорой помощи.

Когда Корнилов подошёл, Арсений поднял на него тяжелый, скорбный взгляд.

Стас обратил внимание на его руки и одежду. Он был перепачканы кровью.

Арсений выпустил струю дыма и покачал головой.

-Она умерла, через минуту, после моего звонка.-ответил он на молчаливый вопрос Стаса.

Домбровский отвернулся, эмоционально, яростно взмахнул рукой и громко, смачно выругался.

Арсений снова вдохнул дым. А Стас молча направился к дому Фабиана Арманда.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Воскресение, 15 июня. Раннее, предрассветное утро.

Подслушивать не хорошо. Нет. Это отвратительно и низко.

Но я подслушала разговор дяди Сигизмунда случайно. Просто проходя мимо его кабинета на третьем этаже.

И судя по содержанию разговора, беседа была с владельцем БМВ, который увезли полицейские.

Дядя Сигизмунд примчался домой, через полчаса, после меня.

Мы с Федей убирали двор, засыпанный ошметками бумаги и кусочков пластика.

Дядя Сигизмунд уже всё знал, когда приехал.

Он рокочущим, ледяным голосом спросил где Леопольд. Я заикаясь объяснила, что случилось.

Затем он ушел к себе, ни сказав больше ни слова.

Это был более, чем зловещий признак.

-Да, не хорошо вышло. Я не спорю. Да... Что? Нет. Они здесь не причём... Хорошо. Да, конечно. Согласен... Могу ещё сделать скидку на следующее обслуживание... А-а... Понятно. Да. Всего хорошего.

Я поняла, что он закончил говорить и поторопилась к себе в комнату.

В этот миг за моей спиной раскрылась дверь.

-Ника.

Голос дяди Сигизмунда был подобен грохоту, который звучал высоко в горах, перед оползнем или лавиной.

Рокочущий, низкий, тяжелый и преисполненный самого мрачного предвещания.

Я, затаив дыхание, обернулась. Не смело подняла взгляд.

-Зайди ко мне.-глядя на меня, прорычал дядя Сигизмунд.

Я покорно зашла в открытую дверь его кабинета. Дядя с грохотом закрыл её.

Я вздрогнула, зажмурилась.

Дядя Сигизмунд тяжелыми, топочущими шагами прошёл мимо меня.

Я не смело открыла глаза. Если бы я могла, то смотрела бы на него из-за какого ни будь укрытия. И желательно издалека.

Дядя Сигизмунд подошел к столу, раздраженно вздохнул, чуть наклонился, упёрся в столешницу своими массивными, крепкими кулаками. Отвернулся, глядя в сторону.

На его перстне с ухмыляющимся черепом задержался и повис тусклый блик.

Опустив руки я боязливо, покорно ждала его реакции и своей участи.

Я то опускала взгляд, то настороженно, с робкой опасливостью следила за выражением его лица.

Дядя шумно вздохнул.

-Я не могу тебя обвинять за то, что ты использовала единственную тачку на ходу, чтобы отвезти Леопольда в больницу.-проговорил он, не глядя на меня.

Я молчала. Это было не всё. Я чувствовала, что дядя Сигизмунд зол и раздражен.

-Но я не могу тебе простить, что ты взяла элитную тачку из гаража, которую я запретил трогать всем, кроме двух моих лучших мастеров, что с ней работали. Я не могу тебе простить Ника, что из-за тебя только, что потерял очень ценного клиента. Я не могу так же тебе простить, что ты не позвонила мне и не спросила, что делать. Хотя бы, когда ты уже взяла эту ср*ную BMW.

Договорив эту фразу он вдруг резко ударил ладонью по столу.

Вздрогнул маятник с металлическими шариками и монитор компьютера.

Я тоже вздрогнула, всем телом и испуганно, на мгновение зажмурилась.

Дядя обошел стол, подошел ко мне. Я подняла на него взгляд.

-За это тебе придётся понести наказание.

Я молча, с виноватым видом пару раз кивнула.

-И чтобы ты лучше запомнила то, что я сказал, я тебя выпорю.

Лицо обожгло стыдливое чувство. Я уставилась на дядю с испуганным недоумением.

-Что?..-едва сумела вымолвить я.

Дядя уже снимал ремень со штанов.

-Я думаю, ягодка, что ты лучше запомнишь мои слова, если о них тебе будет напоминать твоя маленькая, красивая, и очень болящая задница.-проговорил он и двинулся на меня.

Я попятилась назад, глядя на него с искренним, непониманием, сомнением и страхом.

-Дядя... Сигизмунд...-проговорила я.-В-вы что... Вы не можете...

-Да ну?-вкрадчиво проговорил он, нависая надо мной.-А ты можешь брать в моей мастерской седан, общей суммой семь в половиной миллионов и гонять на нём по городу? Ты хоть знаешь, дура, чья эта машина?!

-Дядя Сигизмунд у меня не было выбора!-воскликнула я продолжая пятиться.

-Не было?!-рявкнул вдруг дядя Сигизмунд.

Я вздрогнула, попятилась, запнулась и чуть не грохнулась на пол.

-А позвонить мне ты не могла?!

-Не было времени, собака умирала!-я чуть выставила вперед дрожащие ладони.

-Хватит трепаться! Иди сюда!-он протянул ко мне руку.

-Нет!-истошно закричала я и юркнула мимо него, отбежала к столу, обошла его.

Дядя Сигизмунд с ремнем в руках и угрюмым, решительным взглядом приближался ко мне.

Сердце в моей груди билось несчастной, маленькой птицей.

Я беспомощно смотрела на приближающегося дядю.

-Ника.-прорычал он.-Не испытывай моего терпения.

-Дядя Сигизмунд.-испуганно, учащенно дыша ответила я.-Хотите заставьте меня полы драить в мастерской. Хоть полгода! Скажите, я буду машины мыть, хоть до совершеннолетия! Или двор убирать каждую субботу! Всё, что угодно! Но это...

Я нервно, тяжело сглотнула. Выдохнула и замотала головой.

-Это я вам делать не дам.... Я виновата, я знаю. Можете меня вообще из дому выгнать! Но пороть себя не дам! Слышите?! Не дам! Ни за что! А если вы это сделаете силой... я уйду. Сразу же. Обещаю.

Я замолчала, глядя на него. Сердце продолжало биться в грудь, как в закрытую дверь.

Легкие судорожно, конвульсивно втягивали и выпускали воздух.

У меня подрагивали губы, пальцы рук и плечи.

Дядя Сигизмунд смотрел на меня, чуть склонив голову.

Взгляд его был задумчивый, оценивающий.

-Почему?-спросил он и чуть прищурился.-Ты ведь боишься не физической боли. Я прав?

Я тяжело сглотнула.

-Потому, что это унижение.-проговорила я сердито.-Это позор и бесчестие. Я...

Я покачала головой.

-Я вам не дворовая девка, чтобы вы меня секли!

Я искренне не понимала этих варварских методов воспитания!

Какой смысл пороть детей за проступки?! Как будто физическая боль их чему-то научит!

Или, можно подумать, у них совесть находиться в заднице!

К моему удивлению дядя Сигизмунд вдруг одобрительно ухмыльнулся.

Посмеиваясь и покачивая головой, он засунул ремень обратно в пояс.

-Как ты мне сейчас напомнила Роджера.-сказал он с внезапной, дружеской теплотой.-Мой младший брат тоже обладает волевым и непокорным характером.

Дядя Сигизмунд вздохнул.

-Отец, твой дедушка Владислав, пытался его пороть.

Он криво, одобрительно усмехнулся.

-Но, стало только хуже.

Тут он снова посуровел, сдвинул свои густые брови, чуть прищурился разглядывая меня.

Я поняла, что он придумывает для меня наказание.

-У моего старого друга открылась небольшая закусочная, в Басманном.

Он злорадно ощерился.

-Потрудишься там этот месяц. Потом... я подумаю.

-А почему я не могу отбыть наказание в вашей мастерской, дядя Сигизмунд?-расстроенно спросила я.

Работать в закусочной и обслуживать всякую публику, не всегда адекватную мне не хотелось.

Ведь мне скорее всего придется им прислуживать за столом!

Мне не хотелось об этом думать.

-Потому, что ягодка, тачки тебе нравятся.-он пожал плечами.-А я хочу, чтобы наказание было для тебя неприятным.

-Спасибо...

-У меня есть ещё приятель, полный неудачник, до сих пор ездит на мусоровозе. И ему очень нужен помощник...

-Закусочная, так закусочная.-поспешила согласиться я.

Дядя самодовольно хмыкнул, и окинув меня насмешливым взглядом махнул рукой на дверь.

-Всё. Вали. Мне надо разбираться с головняками, которые я получил по твоей милости.

Я не заставила его повторять и ретиво смылась из его кабинета.

Закрылась у себя в комнате. Села в кресло перед компом.

-Ну,-проговорила я в тишине.-Могло быть и хуже.

Я посмотрела на часы. Было около пяти утра.

На улице брезжил рассвет. Словно не хотя, медленно светлело небо, на его фоне проступали очертания зданий.

Я решила, что ещё успею поспать пару часов. Поспать мне надо.

Иначе это уже будет вторая бессонная ночь за последнюю неделю.

Хотя, я знала, что после всего пережитого, шансы уснуть у меня не большие.

Уже в своей кровати я подумала, что нужно будет обязательно навестить сегодня Леопольда, а потом думать, что делать с фотографиями Леры, а ещё мне нужно помогать Стасу...

Я не помнила, как провалилась в сладостные, бездонные объятия желанного сна.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Воскресение, 15 июня.

Ударил гулкий, раскатистый выстрел. Возле левой ноги Стаса взорвалось облачко пыли, звякнула пуля, сверкнула искра.

Корнилов остановился. Он держал ладони на уровне плеч.

На лице у него было снисходительное, обманчивое спокойствие.

Его взгляд был устремлен в приоткрытое окно на третьем этаже усадьбы цветовода.

-Фабиан.-позвал Стас.-Это я, майор Корнилов. Мы беседовали с вами неделю назад...

В приоткрытом окне шевельнулся силуэт.

Стас шагнул вперёд. Ещё один выстрел выбил серо-бурую пыль.

Зыбкое, грязное облачко плавно расплылось по воздуху.

Стас вздохнул, подавил волну раздражения.

Бойцы спецподразделения, рассредоточились вдоль забора.

Один из них показал Стасу несколько, безмолвных жестов:

«Снайпер видит цель».

Стас отрицательно, едва заметно качнул головой.

-Фабиан.-снова позвал он.

Тишина. Стас слышал свое сердцебиение. Взволнованное, но не интенсивное. Он не чувствовал паники. Скорее опасение, и вместе с тем решительность.

Фабиана нужно взять живым. И он, Корнилов, обязан придумать, как это сделать.

-Фабиан,-повторил Стас.-Я не знаю как тебе сейчас, но знаю, что ты боишься наказания за убийство этой девушки.

Ответом ему была враждебная тишина. Но выстрел не прозвучал. Корнилов отметил это. Шагнул вперёд.

Тишина.

Стас смотрел на окна. Он почувствовал, как по шее медленно стекает, одинокая капелька испарины.

Он не видел Арманда, но знал (и чувствовал), что тот в него целиться.

Он прошел дальше. Остановился.

-Арманд.-произнёс Стас.-Я не знаю за, что вы убили Кунке... Но я знаю, что скорее всего, она вас разозлила. Вы пришли в бешенство. А когда увидели, что наделали, вами овладел страх и паника.

Вы представили, что с вами будет за это убийство. Вы представили, как вас арестуют и посадят.

Корнилов помолчал. Он сделала паузу. Он дал Фабиану возможность ответить.

Арманд не воспользовался этой возможностью.

Стас еще приблизился к усадьбе. Он был во власти прихоти перепуганного старика и его дворецкого.

Теперь они оба были уверены, что контролируют ситуацию.

-Я знаю, что вы боитесь тюрьмы,-продолжил Стас, разглядывая окна.-Вы твёрдо уверены, что вы никогда оттуда не выйдете.

И хотя в голосе Стаса звучал безжалостный металл, одновременно он допускал в свои слова толику сострадания и участливости.

Фабиан, как любой другой на его месте, жаждет сочувствия и понимания. Прежде всего.

Он хочет их услышать, почувствовать. И он их услышит.

-Вы представили себе самые ужасные события, которые могут с вами там произойти.-продолжил Корнилов.

Он не двигался дальше. Он уже прошел достаточно. И сокращать дистанцию не собирался.

-Не найдя ничего лучше, вы схватились за оружие и открыли огонь по офицеру Уголовного розыска.

Стас заметил, как втором этаже шевельнулась штора, сверкнул, случайный, тусклый блик.

Корнилов не задержал взгляд на этом окне. Кто бы там не был, Фабиан или его дворецкий, он не должен видеть, что его заметили.

-Арманд, я хочу обратить ваше внимание на то, что пока, что вы ещё не перешил ту красную черту, из-за которой уже нет возврата.-говорил дальше Стас.

Налетевший сзади ветер взъерошил его волосы, одёрнул воротник рубашки, прижал ткань одежды к телу.

-Арманд, я не буду уговаривать вас сдаться. Я только замечу, что убийство, совершенное в состояние аффекта может классифицироваться судебным психиатром, как временная невменяемость. Вы меня слышите? Знаете, что это означает? У вас пока ещё есть возможность с помощью своего адвоката представить дело именно так.

Стас не спешил. Он выдерживал паузу.

Он знал, он был уверен, что сейчас Фабиан слушает его с панической тревогой и бьющейся в такт сердцу, робкой надеждой.

-И тогда тюремный срок вам могут заменить на принудительное медицинское лечение. Уверяю вас, это куда лучше, чем тюрьма строго режима, в которую вы рискуете попасть, продолжая сопротивление. Как я уже говорил, я не буду вас убеждать и уговаривать. Но, я предупрежу. Если вас посадят, вы сядете в камеру к землякам убитой вами гражданки Есимовой. И они будут знать за, что вы сидите.

С этими словами Стас опустил руки.

-У меня всё, Арманд. Выбор за вами. Сейчас я медленно пойду назад. Когда я выйду через ворота, возможность, о которой я говорил, утратит свою силу. И тогда, Фабиан либо вы ответите по всей строгости, либо вы погибнете в процессе штурма.

Корнилов развернулся и не спешными шагами направился обратно.

Он не торопился. Ступал не спеша, вальяжно. Подошвы его ботинок с короткими шорохами соприкасались с брусчаткой во дворе усадьбы.

Его сердечный ритм звучал размеренно. Корнилов вызвал в себе показное безразличие к судьбе Арманда.

Он хотел задеть его.

Он дал ему возможность выбора. Человек в положении Арманда, должен иметь возможность выбора. Пусть и мнимую

А ещё он должен видеть и осознавать, что Корнилова устроят оба варианта исхода событий. Он должен видеть, что Стас не намеревается прилагать усилия для его добровольной сдачи или пытаться увещевать его.

Выбор был за Армандом.

Стас пересек половину двора.

За его спиной со стуком распахнулась дверь.

Стас обернулся и встретился взглядом с Армандом.

Тот выронил винтовку. Оружие перелетело вниз по ступеням, упало на брусчатку. Сам Фабиан сделал несколько, уверенных шагов, затем замер и кривясь, бессильно, тихо и горько разрыдался.

                                                        ***

Комната для допросов освещалась мягким, но не тусклым светом.

Блики желто-белого освещения стелились по гладким стенам, расползались бледными пятнами по столу.

Фабиан нервничал. Он, пребывая в мнимом одиночестве, вертелся на стуле, смотрел по сторонам.

Взгляд у него был затравленный, перепуганный и не много сумасшедший.

Человек, осознающий, что совершил, и какое наказание за это может последовать.

-Он не убивал раньше.-не громко, но категорично произнёс Стас.

Он наблюдал за Армандом через зеркало Гезелла.

Стоящий рядом со Стасом генерал Савельев смотрел на Фабиана с нескрываемым сердитым, осуждением.

Антон Спиридонович искоса, чуть нахмурив брови задумчиво взглянул на Корнилова.

-С чего ты взял? А если он ломает комедию? Как было до этого...

-О не ломал комедию.-не отводя взора от Фабина сказал Стас.-Он был вполне искренен.

-Он убил девчонку, Стас! Восемь ножевых! Восемь! За что, скажи мне?!

-Потому, что она над ним смеялась.-вздохнул Стас.

-Чего?!-скривился генерал после паузы и тут же скривился.-Из-за чего? Че это она над смеялась бы?

Корнилов покачал головой.

-До Кунке Есимовой, Фабиан имел отношения с несколькими другими несовершеннолетними девочками.-ответил Стас и взглянул на генерала.-К тому же все они дети иммигрантов.

-На, что ты намекаешь?-не понял генерал.

-На, то, что шестидесяти двух летний, пожилой мужчина, чувствовал себя уверенным только с не совершеннолетними девчонками, при том из малообеспеченных и социально хуже защищенных семей.-объяснил Корнилов.

Генерал внимательно выслушал слова Стаса. Снова взглянул на Фабиана.

Худой, сгорбившийся и запуганно оглядывающийся, сутулый старик производил жалкое впечатление.

-А эта девочка...-Стас вздохнул.-Я полагаю Фабиан в силу возраста, мог испытывать определенные проблемы...  А Кунке видимо имела не осторожность хихикнуть или улыбнуться.

-И он её...-генерал поджал губы, с болезненной досадой кивнул.

-Его это уязвило и унизило.-подытожил Стас.-Он потерял контроль.

-Ты будешь его сегодня допрашивать?

-Через сорок минут.

-А чего ты ждешь?

-Пусть помаринуется.

Генерал хмыкнул.

-Не передержи.-бросил он, направляясь к двери.

-Конечно.-не оборачиваясь бросил Стас.

Генерал вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Стас открыл фотографии с места где Арманд ранил Кунке.

Восемь ножевых, подумал Стас.

Сеня рассказал ему, что девчонка добежала до ворот и упала прямо ему на руки.

Как она вообще могла бежать с восемью ранами в спине! Как вообще сохранила способность двигаться?!

Корнилов вздохнул.

Кунке была сильной. Сильной и волевой девушкой. Она отчаянно боролась за жизнь. Хотя борьба была проиграна, с тех пор, как она познакомилась с Фабианом.

Стас рассмотрел фотографии.

Смятая постель в спальне Фабиана, вся в пятнах и брызгах крови.

Растертыми, алыми мазками застыла кровь на ковре и стенах.

На полу белели осколки разбитой вазы, рядом лежали растоптанные цветы.

Чуть дальше на ковре валялись предметы декора и расколотая на двое рамка без картины.

Корнилов перевел взгляд на снимки с лестницы.

Ступени через одну были отмечены багровыми отпечатками ног.

Она прытко и стремительно, через силу, через боль бежала по лестнице.

Корнилов представил это почти в живую.

Он работает в УГРО уже больше десяти лет. И за это время он почти научился быть беспристрастным в отношении любых дел.

Его учили, что нет смысла убиваться из-за жертв преступлений, сочувствовать им и переживать за них.

Это влечет истощение. И потом, твоя работа не горевать вместе с ними.

А найти и посадить на скамью подсудимых, тех, кто виновен в горе этих людей.

Стас почти научился не сочувствовать. Почти научился не принимать близко к сердцу чужие беды.

Почти.

Когда он вошел в комнату для допросов, Фабиан нервно обернулся, вжал голову в плечи.

-Вы готовы, Арманд?-спросил Стас.

-К-к ч-чему?-заикаясь и теряя голос спросил цветовод.

-К разговору.-Стас закрыл дверь.

Он прошел к столу, положил на него папку с материалами дела.

Стас сел напротив Арманда.

Тот, сложив руки на коленях, ссутулившись ещё больше, глядел на Корнилова с жалобным, виноватым видом.

И подумать трудно, что такой взгляд может быть у убийцы.

Впрочем, может. Особенно, когда убийца совершил преступление в ярости, совершенно потеряв интернальный контроль над собой, и способность к осознанно-регулируемому поведению.

Фабиан испытывал страх и скорбь. Чувства свойственные убийце-дебютанту.

Не всем. Только тем, что не собирались убивать.

-Начнём.-сказал Стас, глядя в глаза Арманда.

Тот коротко, молча, покорно кивнул.

-Расскажите мне о Маро Басилашвили.-сказал Стас.

Взгляд Фабиана изменился. Вопрос Стаса подавиться собственным дыханием.

Глаза его расширились, брови выгнулись вверх, челюсть отвисла.

Цветовод взирал на Стаса с растерянным испугом. Взгляд его в этот момент был совершенно безумен.

-Откуда вы?...-начал он слабым голосом.

-Это вас не должно интересовать.-качнул головой Стас.-Лучше расскажите, мне как решились изнасиловать эту шестнадцатилетнюю девушку.

Фабиан несколько секунд смотрел на Стаса с открытым ртом.

Его расширившиеся зрачки метались из стороны в сторону.

Затем он быстро опустил взгляд. Голова его поникла.

Он уставился в стол.

-Я не хотел...

-Я верю.-перебил его Стас.-Давайте говорить о том, что в итоге получилось, а не о том, чего вы хотели.

Фабиан покивал головой.

-Я встретил её на одной из выставок цветов. Пригласил к себе. Она отказалась.

-И что вы предприняли?-спросил Стас, видя, что Фабиан замолчал.

Он сжал губы. Было заметно, как ему не хотелось об этом говорить.

-Я... Я...-он отвернулся, несколько раз, быстро моргнул глазами, словно пытался не заплакать.-Я похитил её. Точнее... я заплатил. У нас в стране есть люди, которые готовы...

-Да.-осклабился Стас.-Не сомневаюсь. Такие отзывчивые люди есть, пожалуй, везде. Дальше.

-А дальше всё просто.-пожал плечами Фабиан.-Я... Мой дворецкий,

Захар... он... он привязал её, чтобы я мог...

Он снова замолчал. Вздрогнул, словно собирался подавиться, но потом поборол этот позыв.

-Когда всё закончилось я... я её отпустил.

Он посмотрел на Стаса. Корнилов несколько секунд молча рассматривал его. А потом спросил, пропитанным холодной язвительностью голосом:

-Неужели?

Он открыл папку, лежавшую на столе. Вынул несколько фотографий.

-Эти снимки сделаны буквально двадцать минут назад. Мне прислали их на e-mail. Взгляните.

-Чт-то это...-заикаясь, невнятно пробормотал Арманд.

На фотографии была одна его оранжерей. Вокруг раскопанной земли валялись розы. А в неглубокой яме лежало почти разложившиеся, человеческое тело. Отчетливо были видны проступающие через истлевшую одежду и кожу, желто-белые, грязные кости.

Дыхание Фабиана сбилось. Он с дрожью снова приоткрыл рот. В ужасе уставился на Стаса. Затем ретиво замотал головой.

Он ничего не говорил. Он не мог говорить. Стас видел глубину его потрясения. И был уверен, что сейчас Арманд точно не придуривается.

-Экспертиза, разумеется ещё не готова,-продолжил он.-Но с очень большой вероятностью, это может быть тело шестнадцатилетней Маро.

Цветовод молчал. Стасу казалось, что он слышит неистовый ритм его пульса.

Лицо Фабиана покрылось мелкими, как песчинки, капельками пота.

Его лицо поблескивало под светом потолочных ламп.

-Фабиан.-вздохнул Стас.-Помимо этого тела, было обнаружено ещё одно, в другой оранжерее.

Стасу показалось, что цветовод перестал дышать совсем. Его складчатая, старческая кожа лица, сморщившаяся и высохшая от возраста, приобрела бледный, зеленовато-землистый оттенок.

Корнилов выложил ещё одну фотографию.

-Тоже свежая.-прокомментировал он.-А это может быть тело Зебо Мухаммадиевой.

Корнилов качнул головой.

-Ей было восемнадцать. Если верить данным, родители, как раз собирались выдать её замуж.

Фабиан оторвал взгляд от жутких снимков. Его лицо стало дряблым, глаза потускнели. На лице отражалась растерянность и печальная обреченность.

-Я не... Я не... не... н-не знаю...-в перерыве между судорожными вздохами выдавил он.-Я н-не знаю... н-не знаю.. я... это не я... не я... Я н-не...

-А кто?-тихо спросил Стас.

Фабиан моргнул, глядя на него.

-Что насчёт Захара?

-Он... я его... я его зн-наю...-покачал головой Фабиан, слова давались ему с трудом.-Он бы... Да нет... Не возможно...

-Не возможно?-переспросил Стас и вздохнув, достал третью фотографию.

Это был старый снимок, конца девяностых.

Снимок осужденного с порядковым номером в руках. Фото в профиль и анфас.

-Что это?-прошептал сраженный Фабиан.-Это... Это Захар?!

-Да.-кивнул Стас.-Осужден за убийства двух девочек-подростков. Отсидел восемь лет.

-А как же его выпустили?!

-Его никто не выпускал.-ответил Стас.-Это был побег. Ваш Захар, на деле Николай Ковальчук, уроженец Украины. После побега, сбежал на свою историческую родину. Но и там отметился похожими преступлениями. Вернулся в Россию под вымышленным именем. Кстати его мать давно умерла. Поэтому, когда он вам говорил, что ездил проведать её... Неизвестно где он был и чем занимался.

Фабиан выглядел жалко. Он выглядел уничтоженным.

-Я не убивал этих девочек.-глаза его слезились.-Да я...

Он со смешным щелчком сглотнул, его заостренный кадык подскочил.

-Да, я из... изнасиловал... изнасиловал ту девочку... Она... да! Да! Но я же... я же не убивал... я просто выгнал её... Я сказал Захару...

Он замолчал.

-Что вы ему сказали?-спросил Стас со вздохом.

-Отвезти её и оставить... где ни будь под Москвой.-Фабиан пожал плечами.-Но я не говорил...

-Значит Захар решил, что раз эта девушка вас не интересует, он может делать с ней всё, что угодно.

Фабиан смотрел на Стаса. Он не мог говорить. Он забыл все слова и способность издавать даже простые звуки.

-Захар...-снова сглотнув, медленно произнёс он.-Захар и есть... Р... Романтик? Он Романтик?!

Корнилов несколько секунд изучающей разглядывал Арманда.

-У Романтика есть стиль.-ответил Стас.-А ваш Захар простой мясник. Но, у него может быть раздвоение личности. Может быть ему нравиться одних убивать грубо, а убийство других обставлять с идеей и намеком на эстетику.

Стас правда не был уверен ни в том, что Захар не Романтик, ни в обратном.

Тем более, что Захар, а точнее Николай Ковальчук, до сих пор открывал рот, только чтобы произнести фразу: я хочу видеть своего адвоката.

-Я не знал...-прошептал Арманд.-Я даже не мог представить...

-Я вам верю.-кивнул Стас.-А вот судья и гособвинитель вряд ли.

Он с показным сожалением цокнул языком.

Фабиан таращился на него.

-Вы обещали мне помочь.

-Тогда мне ещё не было известно ни об изнасиловании, ни о телах в ваших розариях.-заметил Стас.

Арманд молча, часто дыша смотрел на него. Он силился увидеть в лице Стаса хотя бы намек на собственное спасение.

-Фабиан вас могут признать невменяемым. Отчасти.

Стас критично скривился.

-Но, боюсь, для замены тюремного срока на принудительное лечение, этого будет мало. Тем более, что на деле вы вполне адекватный и здравомыслящий человек. Вам пришьют соучастие в убийствах вашего Захара.

Фабиан продолжал таращиться на Стаса.

-Но, всё равно, у вас остаётся шанс избежать тюрьмы строгого режима.

-Как?-голос Арманда прозвучал с сиплым присвистом.

Он прокашлялся.

Стас не спешил. У него была идея, и важно, чтобы Фабиан согласился.

-Вы можете мне помочь поймать Романтика, Фабиан.

-Я?-старик как-то странно икнул и вздрогнул всем телом.-Я не знаю... Я же тут... Как я...

-Ваши цветы.-ответил Стас.

-Мои цветы?-осторожно переспросил он.

-Вам в ближайшие минимум пять-семь лет, увы, они точно не понадобятся.

Веки Арманда опустились, взгляд стал сонным, удрученным, лишенным интереса, лишенным надежды.

-Но зато представьте, что будут говорить люди, когда узнают, что цветы Фабиана Арманда помогли поймать Романтика.-проговорил Стас слегка мечтательным тоном.

Арманд отвёл взгляд.

-А вы можете пообещать, что общество узнает, о том, что были мои цветы?

Стас кивнул.

-Я приложу усилия.

Арманд пожевала губу, и скупо кивнул.

-Я согласен.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 16 июня.

Я стояла перед дверью квартиры и пыталась заставить себя позвонить в дверной звонок.

Я слышала доносившиеся из-за двери звуки музыки, смеха и восторженные крики.

Там собрались мои, Олины и Леркины друзья. Все собрались в квартире Сливки на её именины.

И я тоже сейчас должна была быть там, вместе с ними.

Вместе с ними отрываться, орать, веселиться. Со всеми ними разделять всеобщий хаос безшабашной тусовки.

И от того, что я была лишена этого в груди тяжелела гнетущая тоска и сосущее, болезненное чувство обиды.

Я не обижалась на Олю, нет. И на Леру тоже. Я их понимала. И их реакцию тоже.

Я обижалась... просто на обстоятельства. Мне было до крайности, не выносимо горько, что я не могла сейчас там быть во семи, ними.

Особенно учитывая то, что мы втроем, с Олей и Лерой, за два месяца обсуждали как всё будет проходить.

Я поднесла руку к звонку. Застыла в нерешительности. Но потом пересилила себя, коснулась кнопки звонка.

...-И теперь я не знаю, что будет! Понимаешь?!-причитала Лера, поднимаясь по лестнице.-Из-за этой дуры белобрысой, меня могут на всю страну выставить голой шалавой! Особенно маме моей будет приятно! И, главное, я же её не просила!

-Да, она вообще всегда считает, что может влезать куда хочет.-бубнила Оля.-Кем она себя возомнила?! Да всего ей дело есть...

-Ой, да просто выпендривается.-презрительно бросила Лера.-Теперь из-за её дебилизма, я вообще боюсь в свой инстаграм заходить или в Твиттер. Каждый раз боюсь, что мне там напишут какие-то гадости или пришлют мои фотки...

-Небось если бы Ника сама так попала, вообще бы никому не сказала.-проговорила Оля.

Они встали возле её двери.

-Да хорошо было бы, чтобы она почувствовала на своей шкуре, как это.-с неожиданной, злой мстительностью проговорила Лерка.-Но эта ж принцесса слишком правильная, чтобы себе такое позволить.

-И небось поэтому, ставит себя выше других.-поддакнула Оля.

Она открыла свою квартиру, они вошли внутрь.

-Спасибо, что ты ей запретила приходить, Оль.-сказала Лера, снимая кеды.-Я бы ей глаза выцарапала, если бы она припёрлась.

-Ну, Лер... я ж твоя подруга.-пожала плечами Оля.-Я же понимаю...

Воспоминание растворилось, сникло, испарилось. Быстро и неожиданно, как и всегда.

А я осталась стоять не подвижно, перед дверью.

Держа в руках купленный подарок.

В моей голове эхом звучали слова Леры и Оли.

Мне показалось, что мне под сердце, куда то очень глубоко, чтобы побольнее, с силой вогнали лезвие ножа и несколько раз с остервенением повернули.

Я вздрогнула. Плаксиво всхлипнула. Безвольно отступила на шаг от двери. Затем ещё на шаг. Запнулась одной ногой за другую, пошатнулась.

Снова влажно всхлипнула. Закрыла глаза. Проглотила обиду.

В коленях растекалась вязкая и мякнущая слабость.

У меня опустились и задрожали плечи.

Горло словно сдавило тугой, жесткой петлёй.

Удручающее, саднящее и прогорклое чувство разрослось во мне.

Оно походило на безлистное сухое дерево, с кривыми, колючими, крючковатыми ветками.

Его ветки напоминали узловатые руки с загнутыми, длинными когтями.

Эти многочисленные руки-ветки дерево горестной обиды запустило в мое тело, сжало живот и легкие, сдавило сознание, поразило душу, обвило сердце.

Я закрыла глаза. Под веками дрожали хаотичные, слабые огни.

Я чувствовала, как щиплет и слегка печет глаза.

Я вспомнила слова Леры.

«Спасибо, что ты ей запретила приходить, Оль.»

Я открыла глаза. Несколько секунд смотрела на дверь. Оттуда доносился чей-то заливающийся смех.

Я осторожно повесила пакет с подарком на дверь.

Затем передумала. Сняла его. Потоптавшись и подумав, я направилась вниз по лестнице.

Мои одинокие шаги, шепчущим эхом звучали в стенах тихого подъезда.

Я вышла на улицу.

Погода сегодня была просто чудесной и живописной. Вселяла уют и умиротворение.

От этого мне было ещё горше.

Я присела на скамейку, возле пустой детской площадки.

Я смотрела на бредущего вдоль бордюра голубя. Затем перевела взгляд на украдкой пробегающую вдоль дома бездомную собаку.

Знаете, что между ними и мной сейчас есть общего?

Они тоже никому не нужны, и от них тоже все отвернулись.

Интересно они-то в чем провинились.

Я невесело, грустно улыбнулась своим дурацким мыслям.

Подняла взгляд на небо. Солнце коснулось моего лица.

Его прикосновение казалось ласковым, утешающим жестом.

Я поняла, что опять плачу. В который раз уже за последние несколько дней.

-Почему ты плачешь?-раздался чей то тонкий, робкий голосок.

Я опустила взгляд.

Возле меня стояла малышка лет пяти-шести. В голубом платьечке и белых босоножках, со своими пышными каштановыми волосами, завязанными в два хвостика, она производила умилительное впечатление.

Я приветливо, устало улыбнулась ей, быстро смахнула слёзы.

-Просто... день не задался.

-Тебя кто-то обидел?-спросил ребенок, глядя на меня большими, искренними светло-лазурными глазками.

-Немножко.-ответила я и снова грустно улыбнулась.

Девочка повернулась, и направилась к своей матери.

Я опустила взгляд. Отвернулась.

Мерзкое чувство обиды всё еще болезненно скребло когтями душу.

Я услышала быстрые шажки. Оглянулась.

Крошка в голубом платьеце снова стояла передо мной.

-Держи.-она протянула мне конфетку в яркой обёртке.

-О-о...-улыбнулась я.-Спасибо... Спасибо большое!

Я взяла у нее конфету. Подумав, развернула. Откусила кусочек.

Девочка, пряча руки за спиной, с интригующим видом смотрела на меня.

-Вкусно?-спросила она.

-Очень.-кивнула я признательно и довольно, счастливо улыбнулась.

Конфетка была с ореховой нугой и какой-то ещё вязкой начинкой.

-А почему ты не просишь ещё одну?-с наивной непосредственностью спросила девочка в голубом платье.

-М-м...-я слегка растерялась.

-Мама говорит,-сказала девочка.-Что если человек попросит, нужно обязательно дать ему ещё конфетку.

-Но-о... Ладно.-я неуверенно усмехнулась и пожала плечами.-М-м... Можно мне ещё одну?

-Держи!-она с готовностью протянула меня ещё одну сладость.

-Спасибо.-снова поблагодарила она.

-А что у тебя в этом красивом пакетике?-вдруг спросила девочка.

Я посмотрела на пакет с подарком для Оли, потом на малышку.

Оля Сливко с первого класса коллекционирует и собирает разного рода куколок. У неё дома просто целая экспозиция кукол из разных стран, разного вида, в самой разной одежке.

-Сейчас покажу.-сказала я с доброй хитрецой.

Я вынула из пакета упаковку с тремя маленькими, коллекционными куклами.

Творение голландских мастеров. Каждая кукла ручной работы.

Я полгода копила Ольке на подарок. У неё таких ещё не было.

-Ва-ау!-воскликнула девчушка в голубом платье.-Какие красивые!...

Она восторженно, с неподдельным любопытством разглядывала игрушки.

-Они совсем, как настоящие девочки!-пропищала малышка и восхищенно улыбнулась.

Я довольно наблюдала за её улыбающейся мордашкой. Смешная такая, и милая. Сама похожа на куколку из упаковки, которую держала.

-А ты себе их купила?-спросила меня девчушка.

-Я? А-а... Нет, я... я кое-кому другому...-вздохнула я.

-Повезло ему.-с неприкрытой завистью и грустью проговорила девчушка.

Она осторожно положила упаковку обратно на скамейку.

-Ирина!

Светлорусая женщина в чёрном кардигане позвала дочку.

-Ой, мне пора.-сказала Ирка и направилась к своей маме.

Я посмотрела ей в след. Затем на лежащую рядом коробку с куклами.

Я взяла упаковку руки. Я размышляла только мгновение.

-Ира!-позвала я.

Девочка остановилась на пол пути. Обернулась. Удивленно взглянула на меня своими небесно-голубыми глазками.

Я подошла к ней, присела на колено возле неё. Тепло, ласково улыбнулась.

-Держи.-я протянула ей коробку с голландскими куколками.

Ира посмотрела на упаковку. Затем на меня.

-Спасибо...-пролепетала она удивленно.-Но ты же собиралась... подарить это... кое-кому...

Я покачала головой.

-Возможно этот кое-кто ты.-сказала я ей.

Она несколько секунд рассматривала меня растерянными, неверящими глазами.

И вдруг подалась вперед, крепко, с радостной благодарностью обхватила своими тонкими ручками.

-Ой, ну, что ты...-смутилась я и не смело, легонько похлопала её по спинке.

-Спасибо! Спасибо! Спасибо!-твердила малышка, крепко, с чувством обнимая меня за шею.

-Не за что, Ира.-ответила я искренне.

Девчушка взяла подарок и едва ли не прыгая от радости помчалась к матери.

-Мама! Смотри! Смотри, какие красивые!-она плясала вокруг своей матери.

Русоволосая женщина выглядела смущенной и растерянной. Она в смятении взглянула на меня.

-Вы это серьёзно?-слегка шокировано проговорила она.

-Да.-кивнула я с ещё раз по-доброму улыбнулась.-Хорошего дня вам!

-Спасибо...

-Спасибо!-пропищала радостная Ирка.

-Тише ты...-сказала ей мать.-Дай хоть посмотреть...

-Осторожнее мам.

Они не спеша поплелись вдоль дома, по тротуару, мимо клумб.

Я посмотрела им вслед.

Меня переполняла странная, возносящая легкость.

Сердце млело от блаженного, приятного чувства.

Это ощущение было сродни тому, когда после острой боли, буйствовавшей в ране, наступает благостное, желанное облегчение.

Я подняла взгляд к небу. Солнце снова коснулось моего лица, чела и затылка.

Словно похвалило, погладив тёплой, греющей дланью.

Я была счастлива. И не могла этого скрыть.

Может быть кто-то меня осудит, что подарок, который предназначался Оле, я отдала незнакомой девочке.

М-м... Мне просто показалось, что ей он нужнее.

 

РОМАНТИК

Вторник, 17 июня.

Капли воды рассеивались в воздухе и серебрящей воздушной пыльцой плавно оседали на цветы.

Листья цветов слегка вздрагивали, когда на них садились невесомые, миниатюрные капельки воды.

Он шел вдоль рядов растений и заботливо опрыскивал их листья.

Если воды попадало слишком много, он старательно, с нежностью родителя, осторожно протирал каждый листочек.

Закончив поливку цветов, он сел за письменный стол, включил ноутбук, открыл его.

Ему не терпелось увидеть новости. Он жаждал прочитать про себя. Его истощала жажда узнать о себе в новостях. Увидеть, как его обсуждают, как его бояться, как его ругают и ненавидят.

Но первая же новость, которую он увидел в интернете поразила его и вывела из состояния равновесия.

 

АРЕСТ ОДНОГО ИЗ ВИДНЕЙШИХ ЦВЕТОВОДОВ РОССИИ.

 

РОЗЫ АРМАНДА В ОДНОЙ ВЫСТАВКЕ! ПОСЛЕДНЯЯ ЭКСПОЗИЦИЯ!

Хорошевское шоссе. Только неделя, чтобы успеть насладиться редчайшими розами! Не упустите свой уникальный шанс!

Ежедневно, с 9:00 до 23:00. Спешите!

Он несколько раз прочитал это сообщение.

Он замер на стуле. С жадностью сглотнул. Его глаза с лихорадочным голодом впились в сообщение.

Зрачки бегали по строкам.

Он представил это. Представил сотни, тысячи роз.

В одном месте! Все они, все цветы Арманда на единой выставке!

-Потрясающе...-прошептал он и облизнул губы.-Потрясающе... Это будет потрясающе.

Он уже представлял. Он предвкушал, он мечтал, какой шедевр можно преподнести для такого случая!

От нахлынувшего возбуждения его слегка затрясло.

У дрожала спины, плечи, локти и руки. Он кусал и облизывал губы.

Он вцепился руками в волосы, подхватился со стула.

Неистово заметался по комнате. Он спотыкался о предметы на полу.

Но он не обращал на них почти ни какого внимания.

Все его мысли были подчинены только будущей экспозиции цветов Фабиана Арманда.

Он перебирал в голове варианты новых шедевров. У него есть несколько намеченных заготовок.

Он может использовать любую из них! Нет! Нет!...

Он остановился, зажмурился, сцепив зубы.

-Не-ет!-визгливо простонал он.-Нет! Тут нужно что-то особенное! Выдающееся! Феерическое!

Он отрыл глаза. Застыл, глядя в одну точку.

Его рот медленно растянулся в довольной улыбке.

-Нет...-он покачал головой и оглянулся на растущие в его доме цветы.-Здесь нужен не шедевр... Здесь нужна галерея! Галерея шедевров! Это будет достойно цветов Арманда! Это будет великолепно! Это будет потрясающе!

Желание поскорее воплотить всё, что сейчас приходило в мечтах, было таким сильным и неудержимым, что пришлось силой взять себя в руки.

-Не-ет.-проблеял он.-Не-ет... я не... я не поддамся... Я сделаю всё, как надо... Как надо! Как надо! Да! Да! Как надо! Я не буду спешить... Я не буду...

Тут его неожиданно пронзила новая мысль. Она была не мечтательной, а шокирующей.

Он медленно обернулся. С подозрительным лицом не спешно приблизился к компьютеру, встал перед ноутбуком.

Он смотрел на увиденное объявление уже другим взглядом.

Арест одного из виднейших цветоводов...

Он глупо моргнул. Сдвинул брови, наморщил лоб.

-Что-то не так...-пробормотал он.

За что арестовали Арманда? Почему они проводят выставку его цветов?! Почему дают так мало времени? Всего-то неделю...

Ответ лежал на поверхности.

-Они подумали, что он... это я...-проговорил Романтик.

Он захихикал. Противно, мерзко. Коварно. Его смех становился громче, звучнее и выразительнее.

-Они арестовали его, потому, что решили будто этот жалкий старик... Я!-он рассмеялся.

Его хохот был безудержным и безумным.

Он смеялся, пока у него не начал болеть живот.

-Глупые, бездарные ничтожества...-ощерившись, проговорил он в монитор.-Вы решили, что он... это я... А потом вы подумали и решили... решили использовать его цветы, чтобы поймать меня... выманить, обвести вокруг пальца...

Он внезапно оскалился, сцепив зубы и ударил кулаком по столу.

-Вы держите меня за дурака?! Да?! За дурака?! Я вам покажу! Я вам всем покажу!

Он зарычал, бросился к своим цветам.

В приступе безумной злобы он набросился на тех, кого растил с миниатюрных семян.

Он рвал, вырывал их, бросал на пол, с криком топтал, мял, растирал каблуками ботинок.

-Ничтожества! Ничтожества!-цедил он через зубы.-Бесполезные, глупые ничтожества! Вы все! Все! Слышите?! Вы все ничтожества! Ничтожества! Скот! Мразь! Дрянь! Человеческие помои!..

Он обессиленный упал на колени, встал на четвереньки.

Тяжело дыша, склонился над полом. Опустился на локти, свесив голову.

Закрыв глаза он с дрожью, часто, судорожно дышал перекошенным от злобы ртом, сквозь судорожно сомкнутые зубы.

Он чувствовал опаляющий, иссушающий жар внутри.

Это жажда пекла его, обжигала и отравляла.

Жажда доказать. Жажда превознести. Жажда отомстить.

Они хотели его заманить в ловушку. Его! Его... творца гениальных шедевров, значимость, которых эти бесполезные тупицы не в состоянии осознать.

Он выпрямился. Медленно встал.

Окинул взглядом пол и растоптанные им цветы.

Месть. Он отомстит за это. Он отомстит за то унижение, которому его хотели подвергнуть.

И он даст им не один шедевр. Они предложили ему экспозицию для действия.

Он теперь предложит им экспозицию для восхищения.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 18 июня.

-Девушка, мне долго ещё свой хот-дог ждать?!

-Извините, а мой кофе, вы что прямо из Бразилии везёте?!

-Мне не нравиться эта картошка, и соус какой-то подозрительный...

-Что это вообще ***ть такое?!

-Ты после работы свободна? Может прокатимся?

-Посоветуйте пожалуйста, что-то не жирное, но вкусное.

-А этот стейк из свежего мяса? А какие овощи входят в этот салат?.. Что вы смотрите? Вы не знаете состав ваших блюд? Позовите вашего менеджера!

-Счёт, пожалуйста!

И это всё, выше перечисленное, только малая доля того, что я услышала за сегодняшний день.

Помимо этого, я узнала, что в нашем городе есть нудные и дотошные, противные, склочные, наглые и откровенно неприятные люди.

Причем эти люди, создавалось такое ощущение, специально приходят в кафе и закусочные, чтобы там унижать официантов.

Так они, видимо само утверждаются. Ну, точнее пытаются.

Я обслужила сегодня больше сорока семи посетителей... после сорок восьмого, я перестала считать и быстро сбилась.

Я выслушала тонну негативных реплик, проклятий и гадких пожеланий в свой адрес, в адрес поваров и всего заведения.

Я успела один раз облить человека горячим кофе.

За это меня чуть не убили, совершенно игнорируя тот факт, что я стояла на месте, а в меня по-идиотски врезались.

В меня швырнули тарелкой, когда решили, что мясо в блюде не достаточно прожарено.

Одна тётка в дурацком зеленом платье решила, что я её обсчитала.

И на целый час разразилась долгим скандалом. При этом она так вошла в раж, что даже когда ей все вокруг доказывали, что она ошиблась, женщина продолжала верещать и проклинать всех нас, угрожая физической и моральной расправой.

Я стала свидетелем того, что один человек может съесть две тарелки куриного супа, проглотить две порции свиных рёбрышек, закусить это всё тремя бутербродами с икрой и...

И остаться в живых!!!

Далее в моей памяти идёт молодой человек, который три часа провёл, что-то сосредоточенно печатая в своё макбуке.

Я как раз проходила рядом, с подносом полным медовых желе, когда этот тип, издав дикий, обезьяний ор швырнул свой макбук об пол.

Принялся истерично топтать ногами свой гаджет, выкрикивая жуткие, грязные ругательства и склоняя, уже знакомые мне слова русского мата, так, что я в который раз удивилась богатству, изощренности и определенной аморфности русского языка.

Истеричку мужского пола многие снимали на телефон.

Пока он топтал несчастный ноут, лицо его покраснело, слюна забрызгала рубашку и галстук.

Волосы взъерошились, а очки съехали на бок. Выглядел он так жутко, что в пору было звать экзорцистов.

А я была так впечатлена, что отнесла заказ не к тому столу.

А люди там всё съели, но платить отказались, мотивируя это тем, что они приняли эти желейки за подарок от шеф-повара.

Стоимость блюд изъяли из моих чаевых и оплаты.

То есть я уже теперь сама должна заведению тысяча двести семьдесят пять рублей.

Нормально начала, ничего не скажешь.

Наконец часы пробили девять. Ресторанчик, в котором я теперь отбываю наказание, опустел. Официанты начали разбредаться домой. Уборщики вооружились швабрами и моющими средствами.

Я убрала последний стол. Вытерла пятна от чая и пива, смахнул крошки от печенья, и отдраила засохшее пятнышко кетчупа.

После этого, я переоделась из униформы в обычную одежду.

-Всё,-сказала я кладя свой зелёный фартук и жилетку в металлический шкафчик.-На сегодня Добби свободен.

Я вышла из кафе. Оглянулась по сторонам.

Улицы наполнял густой вечерний сумрак. Небо над крышами домов стремительно темнело, таяли остатки дневного света.

Зажглись городские огни и фары автомобилей.

На остановке я села в маршрутку. Заняла место у окна, достала наушники. До родного Строгино мне около часа ехать, не меньше.

Я включила музыку. В динамиках наушников зазвучал успокаивающий, жизнерадостный голос Эда Ширана.

Я уставилась в окно. Закрыла глаза. Только сейчас, сидя в наполовину полной маршрутке, я осознала насколько я сегодня устала.

Голова шла кругом. Меня клонило в сон.

Я пропустила тот момент, когда музыку в наушниках сменили другие звуки.

Это был короткий, тихий всплеск воды.

Я открыла глаза, затаила дыхание. Пульсация крови в венах нервными толчками отзывалась во всем теле.

Внутри стелилось промёрзлое ощущение чего-то неосязаемого, пугающего и мрачного.

Шум плещущей воды.

Я медленно сняла наушники. Отстранилась от окна. Обвела взглядом маршрутку.

Остальные пассажиры смотрели в разные точки. У всех на лицах читается усталость. У кого-то грустная, у кого-то угрюмая, у некоторых мечтательная. Все поглощены своими мыслями.

Я услышала в ушах шаги и голос.

Он что-то мычал. Я поняла, что это мотив какой-то песни. Она была мне не знакома.

Затем раздался металлический скрип, тихий лязг и шелест.

Затем ещё раз. И снова. Он повторялся раз за разом.

Мычание неизвестной песни не прекращалось.

В салоне маршрутки погас свет. Но я не услышала реакцию пассажиров.

Мы ехали дальше, как ни в чем не бывало. От проезжающих мимо автомобилей по салону ползли линии света.

Свет внезапно зажегся снова.

Я застыла, замерла. Я перестала моргать и дышать.

Страх упругой волной хлестнул по лицу и телу.

И тут же, рывком участилось мое дыхание, с безумным ритмом хлестко застучало сердце.

Я сидела в просторной комнате.

Слабо, тускло горел мрачный, желтый свет. Он озарял старые, ободранные стены, с пожелтевшими обоями.

Мерклые блики света отражались в высоких зеркалах, у стен.

Полумрак был пропитан плотным, смешанным, стойким запахом.

Точнее разными запахами. Десятками противоборствующих ароматов.

От них кружилась голова.

Я снова услышала звонкий всплеск. Он отозвался дрожью, взбежавший по моим позвонкам.

Я обернулась.

Я увидела его. Меня сковал судорожный ужас. Моё тело онемело.

Я узнала его. Узнала его силуэт. Тот самый. Тот же, что я видела в первый раз, тогда в душе, дома.

Сейчас он стоял над белой ванной. Вода слегка выплескивалась через края, с влажным плеском капала на, старый, битый кафельный пол.

Я увидела, ка силуэт Романтика склонился над ванной, опустил руки в воду.

Через пару секунд он медленно выпрямился, я увидела, как он извлекает из воды обнаженную девушку.

Я мгновенно узнала Яну Долгобродову. Я узнала её волосы.

Чёрный силуэт Романтика повернулся прочь и неспешными шагами пошел куда-то в глубь своей квартиры.

Воспоминание вздрогнуло, исказилось. Точно поверхность воды, в которую швырнули камень.

Видение растаяло. Я снова еду в маршрутке.

Меня трясет, в теле прыгучим ритмом бьется пульс.

Мне холодно. Холод жжет пальцы рук, целуют шею, лижет щеки.

В маршрутке всё ещё темно. Я пригляделась к полумраку. Пассажиров не было.

По темному салону скользили лучи света уличных фонарей.

После очередного луча, я увидела силуэты.

Они безмолвно и неподвижно сидели на своих местах.

Новая полоска света пересекла салон маршрутки.

Зажегся свет в салоне. Я увидела их.

На сидениях маршрутки, вместе со мной ехали женщины.

Все они сидели с распущенными волосами, склонив головы.

Мокрые волосы закрывали их лица.

Я медленно, опасливо огляделась.

Кроме меня и них в салоне маршрутки больше не было никого.

Одна из женщин сидела прямо напротив меня. На ней было выцветшее платье с пёстрым узором. Руки она держала на коленях.

Её тело тряслось в такт езды маршрутки. Она чуть покачивалась из стороны в сторону.

Я выжидающе, украдкой поглядывала по сторонам.

Я не знала, что им нужно. Я не знала, чего они хотят. Я только знала, что просто так они не приходят.

Я перевела взгляд на женщину в цветастом платье.

Я встревоженно, чуть нахмурилась рассматривая её. Она не была похожа ни на одну известную мне жертву Романтика.

Я перевела взгляд на другую женщину, через проход, справа от меня.

Она была в джинсовых шортах и цветной блузке.

Я чуть наклонила голову, пытаясь разглядеть её лицо под опущенными волосами.

Я нервно сглотнула. Но я не ощущала страха или ужаса, глядя на этих женщин. Скорее напряжение от неясности.

Я понимала, что они... что их здесь нет. Их уже нет. Романтик забрал их. Их всех. Но зачем они здесь?

Я обвела взглядом салон маршрутки. Я насчитала их восемь.

Восемь женщин и девушек. Восемь безжизненных, не подвижных тел.

Я снова тяжело сглотнула, на мгновение прикрыла глаза.

В груди почувствовалась тянущая, выкручивающая тяжесть.

Сознание прожигала настойчивая, очевидная и мрачная догадка.

Значит он начал не сейчас. Значит Богуслава Мартынова не была первой жертвой.

Значит... Господи!.. Он начал убивать на много раньше! Он начал собирать свои розы, не здесь, не в этот раз, не в эти месяцы.

Он начал раньше. Свет в салоне маршрутки несколько раз моргнул.

Я обратила внимание, что свет от фар встречных автомобилей и фонарей перестал рассекать салон маршрутки.

Я перевела опасливый взгляд в окно. Оттуда смотрела густая тьма ночи.

И ни одного источника света. Как будто весь город в одночасье погасил все огни и добровольно погрузился в ночной мрак.

Или же...

Маршрутка внезапно замедлила ход. Начала останавливаться, и наконец замерла, чуть скрипнув.

Пару секунд ничего не происходило.

Я сидела, не смея пошевелиться, не смея громко дышать, жалея, что слишком громко стучит моё сердце.

Открылись двери маршрутки. Я вздрогнула всем телом.

В тот же миг все женщины в маршрутке встали.

Я в ужасе, забралась на сидение с ногами, поджала колени.

Меня внутренне скручивало и сжимало от накатывающего лихорадочного чувства проникновенного кошмара.

Мое дыхание звучало прерывистыми, шепчущими выдохами.

Женщины одна за другой, не спешными шагами, друг за другом вышли из маршрутки и выстроились перед ней шеренгой.

Они стояли спиной ко мне.

Я несколько раз моргнула. Они ждут. Ждут меня?

Сердце забилось сильнее. В горле сохло и першило.

Холодели кисти рук и кожа на спине.

Я вздохнула, снова закрыв глаза, и встала. Бросила взгляд на кабину водителя. За рулем никого не было.

Я перевела взгляд на женщин, стоявших подле маршрутки.

Они ждали.

Я подошла к ступеням выхода, осторожно спустилась на ватных, ослабевших ногах.

Мои подошвы коснулись асфальта.

Лицо погладил влажный, ночной воздух. Я услышала шелест листьев.

Ночь была необыкновенно темной, беспросветной.

Но свет фар маршрутки внезапно погас.

Я порывисто обернулась. Автобус исчез. На его месте ветер играл пылью.

Я перевела взгляд на женщин с опущенными волосами.

Они бесшумно, все так же молча, вереницей уходили в глубь ночи.

Я, пересилив себя, пошла за ними.

Я ступала по мягкой траве, за спиной последней девушки. У нее были золотисто-рыжие волосы.

Диана Егорова.

Мы шли мимо каких-то валунов. В густой темноте мне было трудно разглядеть что это такое.

Но когда глаза привыкли к темноте, я различила металлические ограды, высокие плиты и темнеющие в полумраке ночи кресты.

Кладбище... Они привели меня на кладбище.

Я застыла, пораженная осознанием этого факта.

Меня с новой силой охватил сотрясающий ужас.

Захотелось развернуться и бежать. Бежать подальше от этой тьмы, от обступающего меня мрака. Хотелось к свету.

Ветер внезапно усилился, подул сильнее. Он стал холоднее, он пах травой.

А с неба проступили серебристо-белые, ясные лучи света.

Я подняла голову. Ветер вскинул пряди моих волос.

Надо мной в ночном небе расползались облака.

Они не хотя повиновались, уступая место свету звёзд и ярко-горящей половинке луны.

На моих глазах ночное небо словно начало выцветать, подобно ткани на солнце.

И наконец из чернильно-чёрного небо стало тёмно-синим, бездонно синим, с лазурными разводами.

Это дивное явление поразило, взбудоражило и захватило меня.

Я опустила взгляд.

Ясный, лучистый, серебристо-белый свет луны и звёзд освещал мне широкую тропу.

Этот свет был предназначен для меня.

Освещаемая тропа упиралась в ветвистый, огромный куст вдалеке.

Вокруг него полукругом встали все те женщины. Они замерли там неподвижными статуями.

Они ждали. Опять. Они ждали меня. Моего решения.

Я решилась. Ступая по мягкой траве, я медленными, настороженными шагами направилась к кусту.

Он рос, становился больше, по мере моего приближения.

Порывы ветра толкали меня в спину.

Я уже замечала на ветках куста расцветшие бутоны роз.

Они не казались мне красивыми. И цвет их напоминал прежде всего кровь.

Мне показалось ветки с розами начали качаться сильнее, когда я подошла.

Мне показалось, они не рады меня видеть. Они не хотят, чтобы я была здесь.

Они злятся. Розы злятся. В них буквально кипит гнев ко мне.

Он злиться... Я чувствую, ощущаю эту злость, почти тактильно.

Я подошла к раскидистому кустарнику, встала перед ним.

Искоса взглянула на женщин с распущенными волосами на лицах.

Они всё так же стояли молчаливыми статуями.

Ждали.

Я вздохнула. Приблизилась к могильной плите под кустарником.

Мария Хазина. Родилась девятнадцатого, ноль пятого, тысяча девятьсот восемьдесят второго. Умерла двенадцатого июня две тысячи третьего года. В двадцать один год.

Я покачала головой. Мария Хазина...

Стас кажется, что-то говорил, что он... Что Романтик выбирает жертв, у которых матери родились именно в эту дату.

Я по очереди оглянулась на безмолвных жертв Романтика, что все так же неподвижно стояли полукругом.

-Кто это такая?-спросила я дрогнувшим голосом.-Она мать кого-то из вас?

Я не ждала, что они ответят.

Растерянность и волнение усиливались, возрастали. Я не понимала. Что они от меня хотят?! Зачем воспоминания этих женщин привели меня на кладбище посреди ночи! К могиле какой-то Марии Хазиной! Что я должна понять...

И тут меня осенило. Я подняла взгляд на раскидистый кустарник.

Его листва зашелестела от порывов ветра. Шелест листвы напоминал злобное шипение.

Мария Хазина, подумала я, мать... Его мать.

Мать Романтика.

Едва эта мысль осела в моей голове, как резкий, агрессивный порыв ветра набросился на кустарник роз.

Я обернулась боком, сжалась, закрылась от налетевшего мощного дуновения, внезапно рассвирепевшего ветра.

Ураганный ветер прижал траву к земле, сорвал с кустарника роз десятки листьев.

Они закружились в стремительно вращающемся вихре.

Он ринулся на стоящих возле меня женщин.

Вихрь ветра и сорванных листьев словно смыл или стёр призрачные воспоминание, явившиеся в виде безликих женщин.

Вихрь как будто бы вобрал их в себя и поглотил.

Он несколько мгновений неистово вился вокруг могилы Марии Хазиной.

Я, жмурясь, прикрывалась руками.

Неожиданно в усиливающемся, ураганном вихре я различила голоса.

Точнее один голос.

Злой. Яростный. Взбешенный.

Видение ворвалось в мое сознание с ослепляющей вспышкой.

В спину, словно что-то резко, с силой ударило.

Мои легкие выдавили воздух.

Я увидела.

Я увидела всё те же старые, обглоданные временем стены его квартиры.

Все тот же тусклый, серо-желтый свет с полумраком.

И я увидела, его силуэт в неистовстве мечущийся по квартире.

Он в порыве злого безумства рвал цветы, рвал розы и кромсал, резал и давил их.

Я видела какая бесконечная злость одолевала его. Я фактически могла осязать её.

Видение резко сменилось. Как, всегда.

Длинный коридор. Сине-белые стены.

Я прохожу мимо закрытого электрошитка и ящика с огнетушителем.

Я подхожу к светлой двери с белой табличкой. Отчетливо вижу номер квартиры. Двести восемьдесят четыре.

Я достаю ключи. Я открываю дверь квартиры. Я захожу внутрь, тихо закрываю дверь. Ставлю на пол две больших сумки.

Я оглядываюсь.

В квартире темно. Сейчас поздняя ночь. Я крадусь в полумраке. Захожу в комнату.

Это спальня. Я подхожу к широкой, двуспальной кровати.

Несколько мгновений я смотрю на спящую женщину.

Я знаю эту женщину... я следила за ней...

Он следил. Романтик. Это его воспоминание. Я в его воспоминании. И я вижу... сейчас увижу, кого он собирается убить на этот раз.

Он осторожно, чтобы не разбудить спящую женщину садиться на край кровати.

Гладит её по плечу. Она вздрагивает. Просыпается.

-Боря?-сонно пробормотала она.

Он молча качает головой. А затем резко наклоняется вперед, зажимает рот женщине.

Она начинает сопротивляться. Пытается ударить его.

Он быстрым, ловким движением вонзил шприц ей куда-то возле шеи.

Женщина вздрогнул, судорожно вдохнула, и обмякла.

Романтик, подождал несколько мгновений. Он поглаживал её по руке, по животу и по груди.

Затем, когда женщина потеряла сознание, осторожно и понёс в зал.

Он вернулся в коридор. Зашел в следующую комнату.

Тут спала полная, пожилая женщина.

Она не успела даже понять, что произошло.

Он не поднимал её. А как мешок, выволок из комнаты и тоже положил в зале. Когда он вышел в коридор, открылась дверь четвёртой комнаты.

-Мама?

Меня охватила паническая дрожь. Я узнала голос этой малышки.

Это была та девочка. Ирина. Я подарила ей куколок.

Воспоминание испарилось.

Я приподнялась. С недоумением осмотрелась.

Я лежала на влажной, густой траве.

А надо мной возвышался раскидистый кустарник роз.

Сияющий лунный свет пробивался через его листья и ветви.

Кустарник роз казался чёрным на фоне яркого света луны.

Он зашелестел листвой. Шумно, агрессивно. Он словно прогонял меня. Он не хотел, чтобы я была здесь.

Я встала с травы. Пошатнулась.

Меня тошнило и знобило. Частое ощущение после того, как мой мозг был измучен видениями.

Но мне некогда приходить в себя.

Я набрала Стаса.

-Да?-через мгновение раздался его голос.

-Стас.-выдохнула я и горько всхлипнула.-Что вы наделали...

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Среда, 18 июня. Поздняя ночь.

Вопрос Ники поставил Стаса в тупик и заставил напрячься.

Их группа, усиленная нарядами полиции и затаившегося подразделения специального назначения, уже четыре часа ожидает в засаде.

-Ника ты о чём?-проговорил Стас.

Сидевший вместе с ним в фургоне Николай Домбровский обернулся.

Стас щелкнув пальцами указал ему на мониторы камер наблюдения: не отвлекайся.

Тот кивнул. Отпил из термочашки кофе.

-Ника?-повторил Стас.

Тревожное чувство шустрым волчком завертелось в его сознание.

У Корнилова возникло неприятное ощущение студеного воздуха, прилегающего к коже спины и лица.

-Я о вашей дурацкой идее...-Ника явно была очень раздосадована.

Стас давно не слышал у неё такого голоса.

Слёзного, сердитого и измотанного. Он услышал, как он всхлипнула.

-Ника где ты сейчас?-спросил он.

-На кладбище.-всхлипнув, ответила девушка.

-Что?-Стас не сдержал удивление.-Что... Какого черта ты там забыла посреди ночи?!!

-Я... сюда приехала... не сама.-Лазовская вздохнула в трубку.

Стас сжал челюсти.

-Я приеду за тобой.

-Хорошо, спасибо. Но сначала отправь людей на Твардовского.

Стас на мгновение затаил дыхание.

-Он... там?

-Он был там.

-Чёрт...

-Вы его разозлили Стас.-с сожалением и грустью произнесла Ника.-Очень разозлили. Прости, но идея была дурацкая.

Стас и сам это уже понял. Он понял, что Романтик не придёт, не собирался приходить.

Он давно это понял. Но не хотел признавать. Надеялся...

-На каком ты кладбище?

Сидевшие в фургоне офицеры обернулись с недоумением на лицах.

-На Алексеевском.

-Не бойся, я постараюсь побыстрее...

-Я не боюсь,-устало ответила Ника.-Я у сторожей, меня тут угостили чаем и вареньем.

Стас усмехнулся.

-Ладно, давай.

-Пока.

Корнилов опустил телефон.

Домбровский снова обернулся, вопросительно кивнул.

-Ну, что у неё?

-Сворачиваемся.-приказал Стас.-Две машины отправь на Твардовского. Спецназ держи наготове.

Стас вышел из фургона, и спешным шагом направился к своему внедорожнику, припаркованному на соседней улице.

-А ты куда?!

-На кладбище.-буркнул Стас.

Он забрался в автомобиль, завел двигатель, выкатил на дорогу.

И надавил на газ.

Гнать по полупустым улицам было одно удовольствие.

Это в центре, даже глубокой ночью, можно умудриться попасть в небольшие пробки.

А здесь, в это время, ежедневная и перманентная проблема с пробками не действует.

До Алексеевского кладбища Корнилов добрался не так скоро, как ему хотелось.

Ника вышла ему навстречу из одноэтажного, кирпичного домика, возле металлических ворот.

Девушка помахала ему рукой. Стас усмехнулся, глядя на неё издалека.

Её пышные волосы отливали белым, лучистым серебром под светом необычайно яркой луны.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 18 июня.

Я села в автомобиль к Стасу.

-Привет.-произнёс он.

Мы сразу поехали.

-Привет.-я пристегнулась и откинулась на сидение.

Он посмотрел на меня. Заботливо, обеспокоенно.

Впереди, перед светом фар тянулась пустая дорога, к ней тянули ветки деревья.

Я пересказала Стасу свои видения. И про маленькую Иру с её мамой тоже.

Услышав последнее Стас не сдержал ругательства.

-Ты знаешь точный адрес их проживания?

Я сокрушенно покачала головой.

-Знаю только номер квартиры, и то, что они иногда гуляют по улице Твардовского.-Я пожала плечами.-Полагаю они должны жить, где ни будь неподалёку.

-А эти женщины... которых ты видела... Думаешь они его жертвы?

Я уверенно кивнула.

-Скорее всего.

Корнилов досадливо скривился. Он подумал о том, о чем и я.

Что Романтик начал не сейчас, не два месяца назад. А достаточно давно. Во всяком случае он успел убить ещё четверых, прежде, чем добрался до Богуславы Мартыновой, официальной, первой жертвы.

Я увидела, что Стас помрачнел. Пересказ моего видения сильно ухудшил его настроение. А оно у него и так было подорвано из-за провалившейся засады.

-А что ты скажешь своему дяде?-спросил внезапно Стас.-Его не мучают вопросы, почему его племянница шатается по ночам, чёрт знает где?

-А ему сейчас не до меня.-усмехнулась я.-У дядюшки появилась женщина, и ещё он сейчас увяз в делах со своими клиентам. С Воскресения дома не ночевал.

Я вздохнула.

-Опять собирается лететь в Японию.

Корнилов на это хмыкнул.

-И ты всё это время одна...

-Его друзья помогают, присматривают за мастерской.-я пожала плечами.

-А ты?-спросил Стас.-Как ты сама? Одна... без дяди... без отца...

Я невесело усмехнулась, покачала головой.

-А что я?

-Ника, извини, что лезу, но...-Стас подобрал слова.-Тебя не смущает отношение твоего дяди к тебе?

Я внимательно посмотрела на Стаса.

-Когда я сбежала из Польши, и оказалась на пороге его дома, он пустил меня к себе. Более того специально оборудовал для меня помещение, переделал жилой этаж, сделал мне комнату. Дал мне дом. Даёт мне карманные деньги, и не маленькие.

Я пожала плечами. Скромно улыбнулась.

-Я ем и живу за его счёт, под его крышей.-я пожала плечами.-И я благодарна ему за это. А если ты говоришь о уровне семейственности... Мы семья, Стас. Он моя семья. Но-о... он понимает это по-своему.

Я очень постаралась, чтобы мой голос не звучал обиженно, грустно или жалобно.

Да я и не чувствовала всего этого.

Я никогда не требовала от дяди Сигизмунда родственной теплоты и ласки, домашнего уюта и семейственности.

Дядя Сигизмунд, как по мне, так просто олицетворяет собой противоположность примерного семьянина.

Проще говоря, он для этого не создан.

Знаете, как он жил до моего появления?

Работа, женщины, выпивка в любимом баре, покер по Пятницам и Вторникам, с друзьями, опять работа, снова женщины и так далее... Я ему и так до крайности благодарна, что ради меня он иногда пытается измениться. Иногда пытается быть заботливым родителем.

Но он никогда мне не заменит отца. Да он и не пытается.

И, наверное, это к лучшему.

-К тому же,-заметила я.-Я даже рада, что он иногда уезжает.

-Что?-удивился Стас.-Почему?

-Потому, что родительский и воспитательский долг, большей частью, мой дядя понимает только в осуществлении контроля и пенитенциарных действий в отношении подопечного лица, то есть меня.

Стас усмехнулся, кивнул. Он знал характер моего дяди.

А я сменила тему.

-Слушай, а что у Богуславы, Яны и всех остальных матери родились в восемьдесят втором?-спросила я настороженно и удивленно.

Корнилов вдруг довольно ухмыльнулся.

-Ты чего?-не поняла я.

-Я знал, что ты рано или поздно задашь мне этот вопрос и именно с такой интонацией.-пояснил он.

-Ну, просто...Кхм,-я прочистила горло.-Их матерям сейчас лет по тридцать шесть, значит... Мать Богуславы родила дочку где-то в двадцать один... Мать Яны, в девятнадцать, а Диану Егорову мама, что... в тринадцать родила?!

Мне было тяжело усвоить такие факты.

Разумеется, я знаю о том, что нравственность в наше время не цениться, и валяется где-то на дне сознания современного общества.

Не у всех, но у многих. Тоже самое касается воспитания. Даже элементарного.

Но, ёлки-палки зачем бежать кому-то отдаваться в двенадцать лет, и в тринадцать уже... А потом отдавать дочку в детдом.

Как будто ребенок виноват в твоей глупости!

-Такое впечатление,-пробормотала я,-Что там, где они живут, вообще делать больше нечего, и заняться тоже нечем.

Стас понимающе ухмыльнулся.

Через минут тридцать с лишним, на горизонте показались знакомые дома улицы Твардовского.

Мы заехали во двор, возле дома Оли Сливко.

Вокруг чернела ночь, свет уличных фонарей и  вывесок круглосуточных заведений освещал пустынные, тихие улицы.

Стас заглушил двигатель. Я первой выбралась из автомобиля, ринулась на площадку.

Под рыжим светом уличных фонарей пустая детская площадка, где я встретила Иринку, выглядела жутковато и безжизненно.

В листве растущих во дворе деревьев заворочался, зашуршал ночной ветер.

Я перемахнула через забор площадки, не спеша, медленно прошлась по ней.

Сердце отбивало настойчивый и частый, монотонный ритм.

Меня подгоняла вновь разросшаяся, разбухшая внутри тревога.

Она гнала меня вперёд. Требовала, чтобы я помчалась вперёд сломя голову.

Неизвестно куда, неизвестно зачем.

Хотелось просто что-то предпринять. Что-то сделать, чтобы спасти Ирку и её семью от Романтика.

Тревога толкала меня, хлестала мои мысли, пугала страшными предположениями.

Я обошла площадку по кругу.

Стас стоял за забором площадки. Молча ждал. Он знал, что меня нельзя отвлекать и дёргать.

-Ну, давай же...-процедила я отчаянно.

Я покрутилась на месте. Нашла то место, где я передала маленькой Ире коробку с куклами.

Я встала туда.

Воспоминание накатило уже привычной, захлестывающей, утягивающей волной.

Сначала я увидела, как какие-то дети играют в песочнице, затем как ругаются две молодые женщины, потом я стала свидетельницей того, как целая команда бабушек напустилась на мужика, что сидел на детской площадке и пил пиво из горла полулитровой бутылки.

Я пережила несколько дней, несколько десятков воспоминаний, и вот наткнулась на воспоминание Ирки.

Мне удалось увидеть, где они живут.

Видение исчезло не сразу. Я увидела ещё несколько эпизодов из чужой жизни.

А когда я вернулась в реальность, Стас перед четырьмя полицейскими раздавал указания.

Экипажи полицейских машин заняли позиции, которые им указал Стас.

-И вызовите подкрепление.-услышала я.-Район нужно оцепить, а в соседних усилить патрулирование. Выполнять.

-Есть.-почти единодушным хором, не громко ответили сотрудники патрульно-постовой службы.

Стас повернулся ко мне.

-Нашла?

Я молча кивнула.

Мы поспешил к дому, который я указала. Ирка и её мама жили совсем неподалёку от дома Оли Сливко.

Мы зашли в подъезд, Стас спросил у консьержки заходил ли кто-то или выходил в последние несколько часов.

Консьержка, низенькая, пугливая бабушка, честно призналась, что то и дело отлучалась, присмотреть за своей кошкой.

-Понятно.-кивнул Стас.

Мы поднялись на четвёртый этаж. Именно здесь находилась квартиры Ирки и её мамы.

Узнав коридор, который я видела в воспоминании Романтика, я поторопилась вперёд.

Но, Стас удержал меня, и качнул головой. Я увидела, как он достал своё оружие, жуткого вида револьвер.

Как по мне, с таким только на слона ходить. Но, Стас неразлучен со своим оружием. Любит и ценит его.

Он прошел вперед, я следовала за ним.

У меня в такт сердцебиению ощутимо пульсировали глазные яблоки.

Я боялась того, что мы можем увидеть в квартире Иры и её мамы.

Я боялась, что мы опоздали.

Меня раздирала бурная тревога. От накатывающего ужаса стыла кожа, внутренности судорожно сжимались.

Паника брала верх, хотелось сорваться и помчаться вперёд. Просто оказаться там. Просто увидеть и узнать.

Неизвестность была невыносима.

Но мы осторожно подкрались к двери квартиры номер двести шестьдесят четыре.

Стас коснулся двери, легонько толкнул. Дверь бесшумно качнувшись, приоткрылась.

Из квартиры смотрела темнота. Зловещая, затаившаяся.

Стас достал фонарик. Включил, запустил луч света в квартиру. Я обошла Стаса, взглянула на него. Он кивнул. Я толкнула дверь и отскочила назад, он быстро вошел, обернулся в обе стороны.

Луч света заметался по стенам и потолку квартиры.

Свет вырвал из темноты мебель прихожей, обувь на полу, зеркало, одежду в незакрытом шкафу.

Затем мы услышали шаги в комнате.

Я оторопела от нахлынувшего кошмара, попятилась.

Скрипнув открылась дверь зала.

-В-вы кто?!-выдавил светловолосый мужчина в рубашке и брюках.

Он был вооружен хоккейной клюшкой.

Лицо у него было свирепое.

-УГРО.-ответил Стас.

-Документы!-мужчина ничуть не испугался направленного ему в лицо револьвера.

Стас недовольно выдохнул. Обе руки у него были заняты револьвером и фонариком.

Я подступила к нему, сунула руку во внутренний карман его куртки, достала удостоверение в мягкой, кожаной корочке.

Затем развернула и показала мужчине в рубашке и брюках.

-Станислав Корнилов?-удивился мужчина и опустил клюшку.-Начальник особой оперативно-следственной группы... Вы тот, кто отвечает за поимку серийного убийцы...

-Да.-суховато ответил Стас.-А вы кто? Представьтесь.

Мужчина вздохнул. Свирепый вид уступил бессильной печали.

-Я хозяин... ну, муж Елены... И отец моей дочери...

-Вы отец Ирины?-уточнила я.

-Да.-кивнул мужчина.

Взгляд его заметался между мной и Стасом.

-Где они? Вы знаете? Я приехал час назад... буквально с самолёта... А их никого дома... Ни жены, ни дочери, ни моей матери... Я нашел только это...

К моему ужасу он показал нам три розы.

Тело словно обдали горячим, душным, сырым паром.

А затем повеяло щекотным, леденящим воздухом.

Дыхание застряло в моем горле. В висках резкими, частыми толчками билась кровь.

Панический шок словно подхватил меня, подбросил и снова резко опустил.

Корнилов опустил пистолет, спрятал в кобуру.

-Как вас зовут?

-Б-борис...-ответил мужчина отец Ирины.-Борис Зорин.

-Хорошо. Гражданин Зорин, вы много вещей успели потрогать? Что-то переставляли?

Борис Зорин лишь пожал плечами.

-Я не помню... Я... я искал их... бегал по квартире... Я не помню.

-А до того, как приехать сюда вы связывались со своей семьёй?

-Д-да...

-В котором часу?

Зорин задумался. Стас сверлил его нетерпеливым взглядом.

-До того, как сесть в самолёт... Я летел из Новосибирска... Звонил перед посадкой. Потом... уже нет. Поздно было...

-Понятно. В таком случае, я вынужден вас попросить выйти из квартиры. Скорее всего, вам придется переночевать где-то в другом месте. Ваша квартира-место преступления, и подлежит исследованию криминалистов и экспертов. Вам есть куда поехать?

Зорин растеряно, глупо моргал после каждого слова Стаса.

Казалось его ошеломил напор Корнилова. Он даже не сразу усвоил информацию.

-А п-позвольте... А м-моя...-он развел руками.-А как же моя семья?

-Мы будем их искать.

-А я...

-А я вы будете ждать.

-Но я могу...

-Гражданин Зорин,-жестко проговорил Стас.-Каждая секунда, которую вы у нас отнимите, может стоить жизни вашим близким. Уезжайте. Ключи оставьте мне.

-Х-хорошо...-кивнул Зорин, и вздохнув прижал руки к лицу.

Он куда то ушел. Через десять минут он отдал ключи Стасу и вышел из квартиры.

Мы остались одни.

Я нашла выключатель, включила свет. Взяла в руки розы.

-Дай-ка.-сказал Стас.

Я отдала цветы ему.

-Одна роза ещё не распустилась,-заметила я.-А вот эта уже завядает...

-Дочка, бабушка и мать.-кивнул Стас и посмотрел на меня.

В его глазах я прочла горькое и злое разочарование.

-Я облажался.-с досадой проговорил он.

-Мы можем успеть.-ответила я и осторожно прошла по комнате.

Я окинула взглядом гладкие кобальтово-синие обои. На них крепились полки и висели фотографии в белых рамках.

Широкий, белый диван занимал одну шестую зала. Он был забросан пёстрыми, полосатыми подушками.

Ворсистый, густой ковёр тоже был белый.

Стас немедленно присел возле тех мест, где ворс был примят. Потрогал, поднес пальцы к лицу.

Я подошла к плазменному телевизору.

На его гладкой, зеркальной поверхности я разглядела собственное, тусклое отражение.

И там же в его бликах, я увидела движение...

Воспоминание ворвалось в сознание.

Сначала я услышала крик. Истошный, пронзительный крик. Он резко замолчал.

Я шагнула вперед, вышла из темноты, открыла дверь.

Зал освещался единственным источником света. Лежащем на низком столике ручным фонарём.

Мужчина в кофте-худи с капюшоном на голове, заклеивал Иринке рот.

Девочка уже была связана по ручкам и ножкам.

Я посмотрела на неё, взглянула в её глаза. Там был ужас, непонимание и блестящие слёзы.

Я подавила в себе яростное желание, подскочить к Романтику и ударить его ногой, сорвать с него капюшон, расцарапать ему лицо.

Но я знала, что это тщетно. Это воспоминание, уже минувшее событие из чужой жизни. И я в ней, здесь сейчас, просто фантом.

Зритель. Наблюдатель. Бессильный, бестелесный свидетель.

Мать Бориса и его жена были без сознания. Обе связаны. Они лежали на том самом диване с множеством полосатых подушек.

Романтик не стал делать укол Иринке.

Девочка, сидя на полу, у стенки ёрзала, дергалась пыталась освободиться.

Я видела, как эта смелая кроха повалилась на бок, от усилия высвободиться.

Видела, как Романтик подошел к ней, поднял, снова посадил.

И тут же отвесил хлесткую пощечину. Девочка вздрогнула, скривилась и заплакала.

-Будешь так себя вести, я сделаю больно и твоей маме и твоей бабушке.-проговорил он, грозя ей пальцем.

Она зажмурилась, сжалась.

Я наблюдала это со стороны. Я вздрогнула, когда он ударил её.

-Подонок.-прошептала я.-Какой же ты... проклятый, жестокий ублюдок!

Разумеется, он меня не слышал. Как и Иринка.

А во мне стыла тихая ярость и слёзная жалость к малышке.

Меня переполняло злое презрение к Романтику.

Я увидела, как он встал. Подошел к матери Иры, поднял на плечо и вышел из квартиры.

Я с трудом оставила Иру, и ринулась за ним.

Ведь, как я чувствовала, была в его воспоминании. В репродукции его памяти, его сознания.

Я пошла следом. Он, как ни в чем не бывало поднялся по лестнице.

Он поднялся на последний этаж.

Там он открыл квартиру в конце коридора. Зашел туда и положил там тело матери Ирины на пол.

Это повергло меня в неистовый шок. Я попыталась вырваться из его воспоминания. Я должна была сообщить Стасу.

Он здесь! Романтик сейчас здесь! Над нами! На последнем этаже!

Но, тщетно... я не властна над своими видениями.

Я не могу освободиться от них, пока не закончиться эпизод.

Я мысленно, гневно ругалась.

Романтик тем временем, вернулся и точно так же переместил в квартиру на последнем этаже бабушку Иры.

Но её он не нёс на себе. Романтик был худ и аскетичен, хоть не много коренастый.

Пожилую женщину, он завернул в одеяло и потащил по лестнице, точно какой-то тюк или мешок с овощами.

Всё это время я пыталась разглядеть его лицо.

Когда он возвращался за Ирой, он повернулся ко мне так, что я сумела разглядеть его лицо.

Точнее сумела бы. Если бы оно не было скрыто, белой, пластиковой маской.

Маска была с золотыми глазницами и красными клыками под губами.

Романтик взял Иру, и так же перенес в квартиру на шестнадцатом этаже.

Девочка пыталась брыкаться.

Почему, почему никто из соседей не вышел ночью на площадку? Почему никто в это время не возвращался домой? Почему?!

Они бы могли увидеть его, но... Я быстро осознала, что скорее всего они бы не пережили встречу с Романтиком.

Воспоминание исчезло, растворилось.

Я обернулась и с колотящимся сердцем крикнула Стасу:

-Стас, он здесь!

-Что?!-Корнилов опешил.

-Он здесь!-крикнула я и ринулась в прихожую.-Здесь, на последнем этаже! У него там квартира! Он держит их там!

Я выскочила из квартиры.

Стас выбежал за мной.

-Ника, подожди!

Но я не останавливалась, я бежала вверх по лестнице, не оглядываясь на Стаса.

Впрочем, Корнилов не отставал и довольно быстро нагнал меня.

На последнем этаже, он удержал меня за плечо.

Он снова достал пистолет.

-Держись позади.-шепнул он.

Я молча кивнула. Мне не терпелось оказаться в той квартире, увидеть его, увидеть Романтика, помочь Ирке и её семье.

Я стремилась туда всем своим сознанием.

Вся моя идеалистическая натура рвалась к ним, подталкивала меня сорваться и броситься к ним на помощь.

Я, конечно же сдержалась. Я умею держать себя в руках и контролировать эмоции. Иногда.

Стас ринулся вперёд. Взгляд его был решителен и сосредоточен.

Дыхание Корнилова звучало тихо, ровно, спокойно.

Он вошел в коридор шестнадцатого этажа.

Этаж встретил нас всё той же равнодушной тишиной и густым полумраком.

В желто-серой полутьме угадывались очертания дверей квартир.

-Какая?-спросил Стас.

-Последняя, в торце.-ответила я шепотом.

В этот момент за спиной раздались шаги. Я порывисто обернулась. Стас быстро дернул меня за шиворот, спрятал за себя, выставил вперед пистолет.

По лестнице поднялись Арцеулов и Домбровский.

-Спокойно.-Николай поднял руки.

В правой у него темнел пистолет. У Сени в руках было массивное помповое ружье.

-Район оцепили?-спросил Стас.

-Полностью.-кивнул Николай.-Где он?

Стас обернулся, молча показал вперёд.

-Там, в конце.

Мы двигались к полутьме.

Темно-зеленая дверь в торце, маячила перед нами.

Во мне росло напряжение. Оно давило, изматывало, истощало.

Я шла позади всех.

Стас и его опера дошли до двери, на которую я указала. Корнилов попробовал ручку двери, дверь подалась.

Я ринулась вперёд. Схватила Стаса за руку, сжала его широкое запястье.

Он вопросительно взглянул на меня.

-Очень... медленно.-сказала я глядя ему в глаза.

Он не задавал вопросов. Только коротко, быстро кивнул.

Стас послушался меня. Открыл дверь медленно, с осторожностью.

Дыхание прыгало в моей груди. Я не отводила взгляд от дверного проёма.

В полумраке что-то тихо звякнуло.

Стас замер.

И тут мы услышали:

-Входите, господа полицейские. Я уже вас больше двух часов жду. И не я один.

Корнилов открыл дверь полностью.

Он замер. Я выглянула из-за его плеча.

Мы вчетвером, в немом изумлении смотрели в просторный широкий коридор.

Слабо освещенный, он был расчерчен и перечеркнут десятками, сотнями красных линий.

Я пригляделась. Это были толстые, крепкие, шерстяные нити. На каждой из них блестело по нескольку миниатюрных, золотистых колокольчиков.

А в конце коридора, за распахнутыми дверями находился просторный зал.

Там, среди накрытой клеенкой мебелью, развалился на стуле Он.

Всё в той же чёрной кофе-худи, с капюшоном на голове и белой маской, закрывающей лицо.

Он покачивался на стуле, сложив ноги на стол.

Перед ним в странном подвешенном состоянии замерли три человеческих фигуры.

Они как будто замерли в падении.

Их ноги касались пола, а верхняя часть туловища висела, наклонившись.

Одна фигура была худощавой и стройной, вторая плотная, округлая и третья, совсем крошечная.

Ира, её мать и бабушка.

Все трое были связаны, их руки отведены назад, рты заклеены скотчем.

Они что-то глухо мычали, слабо дергались.

У меня жгло сердце от звука их испуганных, молящих, мычащих голосов.

Я увидела, что перед ними на трех металлических держателях закреплены три длинных металлических полоски.

Они отливали слабыми, тусклыми бликами.

Верхние грани металлических пластов были зубчатыми.

Это были три пилы, обращенные режущей поверхностью к потолку.

А точнее к нависшим над ними телам двух женщин и маленькой девочки.

От спин трёх пленниц вверх тянулись веревки. А точнее тросы.

Я увидела, что Романтик держит руку на рукояти стоящей подле него громоздкой лебедки.

Я видела, что стоит хотя бы одной пленнице упасть лицом вниз, она напорется горлом и головой прямо на пилы.

И единственное, что их удерживает трос лебедки, рукоять которой держит Романтик.

Их жизни буквально были в Его руках.

Мы замерли, пораженные увиденным.

Меня парализовал дикий шок. Я слабо втягивала воздух, мои плечи и губы подрагивали в такт вдохам.

Я не могла отвести взгляды от лиц пленниц.

Они плакали. Они молили. А он...

Он качался на стуле и игриво, издевательски нюхал букет из трёх роз.

-Если хоть колокольчик звякнет, они умрут.-объявил Романтик.

Я услышала, как за моей спиной глухо прорычал Арцеулов.

Я с презрением, уничтожающим взглядом смотрела на него.

Через красные полоски нитей, прямо на его белую маску, в прорези для глаз.

-Чтобы у вас не было желания делать глупости, прошу обратить внимания на потолок. Видите, да?

Мы подняли взгляд.

Я почти без удивления обнаружила прикрепленные на потолок несколько металлических коробок, опутанных цветными проводками.

На них мигали красные огоньки.

-Думаю вам всё должно быть ясно.-сказал он.

-Чего ты хочешь?-спросил Стас.

-Поиграть.-хмыкнул Романтик.-Вы ведь этого хотели, господа полицейские?

Он чуть склонил голову.

-Вы ведь ради забавы придумали для меня эту идиотскую ловушку с выставкой цветов Арманда?

Стас не ответил ему. Но я почувствовала, как Корнилов исходит желанием пристрелить этого мерзавца.

-Я подумал, что с моей стороны будет не вежливо, не поддержать заданную вами манеру. Я в свою очередь предлагаю вам свое развлечение.

Я прожигала его взглядом. Что взбрело ему в голову? Какая очередная больная фантазия поразила его воспаленное, извращенное воображение?!

Кровь шумела в висках. Напряжение комкало, стискивало мышцы тела.

Догадка о замысле Романтика вспыхнула в моей голове, прежде чем, тот её озвучил.

У меня вырвался слабый, всхлипывающий, сдавленный вздох.

Я почувствовала чью-то руку на своём плече.

-Правила простые.-начал Романтик.-Один из вас остаётся, остальные выходят за дверь и больше не заходят. Оставшийся из вас герой-одиночка, разумеется без всякого оружия, должен пробраться к нам сюда через тернии, которые вы видите перед собой. Герой не должен задеть ни одной нити. Ни один колокольчик не должен зазвучать даже случайно. В противном случае... Всё закончиться печально.

-А если герой проберется?-спросил Стас.-Что дальше?

-А вы не терпеливы, господин майор!-Романтик чуть запрокинул голову и весело хохотнул.-Что ж... если герою это удаться, он сможет забрать с собой любую из этих пленниц. Но... только одну.

-Больной урод.-шепнул Арцеулов с ненавистью.

Я ткнула его локтем.

-Не очень честные правила.-заметил Стас.-Тебе не кажется?

-Ах, нет не кажется.-явно издеваясь ответил тот.-Вы можете спасти любую из этих трёх пленниц. Этого вполне достаточно, чтобы вы не чувствовали себя слишком уязвленными. Что думаете?

Времени раздумывать я вам не дам. Или принимает правила, или... Игра завершиться, не начавшись.

Корнилов окинул взглядом коридор.

Красные нити ломанными треугольниками заполняли пространство коридора.

Они слишком плотно прилегали друг-другу. Их было слишком много. И между ними были слишком маленькие проёмы.

Эта игра не рассчитана на взрослого человека, поняла я.

У меня затрепетало сердце. Я поняла, что должна сделать.

-Уходите.-сказал Стас, не оборачиваясь.

-Стас, но...-начал было Домбровский.

-Я сказал, уходите.-процедил Корнилов.

Я, закусив губу, посмотрела ему в спину, на его затылок.

-Нет.-тихо ответила я.

Корнилов обернулся, взглянул на меня сверху вниз.

-Ника...-проговорил он и выдавил.-Пожалуйста...

-Нет.-повторила я и кивнула на коридор, перетянутый сотнями нитей.-Ни один из вас тут не пройдёт. Ты в том числе.

Он мерно дыша, чуть сузил глаза.

-Тебя я не пущу.-проговорил он жестко и категорично.

-Тогда все трое пленниц погибнут.-ответила я, не отводя взгляда от его глаза.

Стальные глаза Стаса жгли, резали и давили.

-Ника... нет.-он процедил последнее слово.

-Знаешь, Стас.-ответила я и мой голос слегка охрип.-Я не хочу, чтобы к моим частым кошмарам, добавился ещё и тот, в котором мы допустили гибель людей, из которых хотя бы одного могли спасти...

-Ника, это конченный ублюдок.-Домбровский схватил меня за плечо.-Не известно, что он выкинет, даже если кто-то пересечет эти линии.

-Может быть пристрелим его... аккуратно?-предложил Арсений.

-Рехнулся?-спросил Стас.-Уходите...

-Стас!-воскликнула я.

-Вдвоём.-закончил Корнилов.

Домбровский и Арцеулов замялись, но подчинились, вышли, закрыли за собой дверь.

Стас стоял передо мной. Смотрел на меня. Тяжело, угрюмо.

Он принимал решение. Он знал, что я права.

-Ника...-он вздохнул.-Я никогда себе этого не прощу...

Я взяла его за руку, и глядя в глаза проговорила тихо.

-Здесь могу пройти только я.-я кивнула ему за спину.-Он не знал, что с вами будет четырнадцатилетняя девчонка... Не рассчитал.

-Не рассчитал.-кивнул Стас, глядя на меня.

Я видела, что он понимает мою правоту. Но не может решиться позволить мне.

Я крепче сжала его руку.

-Уходи.-попросила я.-Пожалуйста.

Он шумно вдохнул. Отвернулся. Сцепив зубы, качнул головой.

-Если с тобой что-то случиться...-он не смог закончить, не сумел.

Я кивнула.

-Я знаю, Стас. Знаю.

Он кивнул. И довлеющей на сердце тяжестью нехотя вышел.

Дверь за моей спиной с тихим щелчком закрылась.

Я осталась одна.

Одна, наедине с убийцей.

Одна против угнетающей, кровожадной воли человекообразного монстра.

Одинока и беззащитна, перед болезненной прихотью самовлюбленного подонка.

Я вздохнула, чуть склонила голову вперёд.

Чувство одиночества оказалось куда острее, чем я полагала.

Оно навалилось со свирепой тяжестью, стремясь удавить храбрость, задушить стойкость, пошатнуть веру в собственные силы.

Осознание одиночества оказалось куда болезненнее, чем я думала.

Я шагнула вперёд, глядя на него.

Романтик не двигался. Наблюдал за мной. Букет в его левой руке, чуть покачивался из стороны в сторону.

Как своеобразный метроном.

-Я не ожидал увидеть среди полицейских столь юную особу.-насмешливо бросил он.-Кто ты?

-Это важно?-я остановилась перед красными нитями.

Я могла детально рассмотреть топорщащиеся на нитях, кривые волоски.

Я видела свое искаженное, миниатюрное отражение на округлых поверхностях позолоченных колокольчиков.

-Не особо.-подумав, ответил Романтик.-Уверена, что справишься, детка? Я ведь не шучу, ты знаешь. И жизнь этих троих женщин, взрослой, старой и маленькой, сейчас в твоих нежных, хрупких ладошках.

Он на мгновение замолчал, а затем закончил голосом, полным язвительной злости.

-Смотри не урони.

Я смерила его презрительным взглядом.

Я постаралась унять внутренний трепет. Не подчиняться страху, не думать о том, что будет если я задену хоть одну нить.

Я завязала волосы в пучок. Потуже. Проверила, чтобы держался.

Всё. Вперёд.

Я сделала вдох, как перед прыжком в воду, затем нагнулась и пролезла под первой нитью.

Романтик наблюдал. Радовался. Наслаждался.

Он придумал игру и заставил нас в неё играть. Он был доволен собой.

Я перебралась через очередную нить. Здесь я замерла. Осмотрелась.

Пульсирующее в груди напряжение сковывало дыхание.

Прядь волос упала мне на лицо.

Я взглянула вперед. Встретилась взглядом с матерью Иры.

В её глазах таяла печальная надежда. На ресницах женщины застыли слёзы.

Она была переполненная бессильным, мучительным страхом.

Но она боялась не за себя.

Я увидела, ка её зрачки сдвинулись налево, в сторону её единственной дочери.

У меня на миг подпрыгнуло сердце.

Мать Иры подсказала мне выбор.

Если я справлюсь. Если выиграю в игру этого больного изувера.

Я должна выбрать Иру. Об этом умоляли глаза её матери.

Она не думала ни о себе, ни о своей матери. Она слышала слова Романтика. И понимала, что он не даст спасти больше одной жертвы.

Она готова была остаться с ним, стать его розой и принести в жертву свою мать.

Лишь бы только он не забрал в свой букет её маленькую дочь.

Ирка смотрел вниз. На хищные зубья трёх пил, под ними.

Опутанная, связанная, как мать и бабушка, она содрогалась всем своим маленьким телом.

Мне казалось я слышу, как истово стучит её маленькое сердечко.

Меня начали захлёстывать негодующие эмоции.

Я усилием воли отогнала их прочь. Сейчас они могут меня погубить.

И не только меня.

Я нагнулась, чуть вывернулась в бок, поставила руку на пол.

Плавно перевернулась. Осторожно переместила левую ногу.

Прогнувшись назад, перебралась между двумя скрещивающимися нитями.

Я замерла, когда одна из них оказалась в сантиметре от моего лица.

Замерев на несколько мгновений, я рассматривала алую нить и висящий чуть выше золотистый колокольчик.

Это был обыкновенный, дешевый колокольчик с такой же дешевой позолотой.

Такие безделушки навалом продаются в различных сувенирных магазинах.

И сейчас в эти доли секунд моя жизнь и жизнь ещё троих людей зависит от этой дешевой игрушки.

Я перевела дыхание. Глубоко вздохнула.

В теле подрагивали мышцы. То и дело руки, ноги и спину поражали спонтанные импульсы пугливой дрожи.

Я ощущала внутри себя скачки сердечного ритма.

Затаив дыхание, чтобы случайное дуновение воздуха с моих уст, не шевельнуло натянутую у моего лица нить.

Я перебралась дальше.

Встала на левое колено, правую ногу пришлось чуть выдвинуть назад и спину прогнуть.

-А у тебя отличная пластика и гимнастические данные, детка.-с издёвкой прокомментировал Романтик.-Чем ты занимаешься? Ты гимнастка?.. Нет? Может быть просто занимаешься скалолазанием и тебе не привыкать? Тоже нет? Хм...

Я старалась не слушать его. Я пробиралась дальше.

-Может быть, ты учишься в какому ни будь цирковом училище? Хотя, нет, вряд ли со своей внешностью ты бы пошла в циркачи. Может быть фигурное катание? Или танцы?

Он продолжал рассуждать вслух, насмехаясь и злорадствуя.

Я не слушала его. Я двигалась вперёд.

Медленно. Осторожно. Выверяя каждое движение, подавляя дрожь в теле и слишком сильное дыхание.

Когда я встала почти в полный рост, оказавшись между четырьмя натянутыми нитями, мне пришлось согнуть левую ногу в колене, чтобы пробраться дальше.

Я на мгновение застыла, стоя на носке правой ноги.

Взвизгнул металлический трос.

Тела трёх пленниц качнулись вниз. Их резко встряхнуло.

Они истошно, через силу замычали, заворочались в ужасе.

Я вздрогнула, пошатнулась, потеряла равновесие, быстро взмахнула руками, балансируя на месте.

Я едва не задела тянущиеся вокруг меня нити.

Лицо покрыл жар. Тело пронзила судорога ужаса.

Мои плечи поднимались и опускались с ритмом участившегося дыхания.

Я уставилась на Романтика. Он игриво, издевательски пожал плечами.

-Ой... Извини.-он что-то нажал на пульте управления лебедкой.

Я услышала, как зажужжал электрический мотор лебедки.

-Я не хотел.-Романтик поднёс к своей маске цветы.-Надо быть внимательнее. Ты согласна, детка?

Я устояла на месте.

Да, подумала я. Нужно быть внимательнее. Он подстерег, когда я буду в наименее устойчивой позиции и постарался напугать меня.

Точнее он напугал меня. У меня на мгновение сердце подскочило до горла, а живот скрутили нервные спазмы, и предательски дрогнули икры и колени.

Я едва не упала. Едва. Я чуть не проиграла собственную жизнь и жизнь трёх пленниц.

Я устояла. Всё-таки устояла.

Я перевела дух.

-Поторопись, детка.-скучающим голосом, с наигранным капризом произнёс Романтик.-Я начинаю уставать. И-и... мало ли, что может случиться. В следующий раз я могу не успеть нажать на кнопку и тогда...

Он поднял вверх розы в своей руке.

-Эти прекрасные цветы будут не единственным красным акцентом в этой комнате. Сечёшь о чём, детка?

Да, подонок, секу, мрачно подумала я. Хорошо бы и тебя высечь.

А потом отправить в тюрьму строго режима, лишив любой надежды на освобождение.

И я хочу, чтобы ты не страдал, а чтобы ты каждый день просыпался с тяжелой виной на сердце за то, что ты совершил.

Чтобы все твои жертвы каждую ночь приходили к тебе во сне.

Чтобы ты просыпался в ужасе и слезах.

Чтобы ты ощущал всю ядовитую горечь о того, что сделал. От того, сколько жизней ты погубил, и скольких родителей ты навсегда лишил душевного покоя и радости в жизни. Навсегда...

Грёзы. Глупые мечты.

У них, таких, как Романтик, у них не бывает чувства вины.

Равно, как и сочувствия или свойственных человеку эмоций.

Я продвинулась дальше. Пролезла между тремя линиями нитей, вывернулась, подобрала ноги, перелезла через следующую натянутую струной, алую нить.

Через ворот моей футболки плавно вывалилась цепочка, крестик упал вниз, едва не задел колокольчик, подо мной.

Я успел поднять голову, но тут же застыла, онемев от сжимающего тело страха.

Я ощутила, как одна из нитей натянулась на моей голове.

Я слегка уперлась макушкой в одну из них.

Я с опаской, настороженным взглядом впилась в колокольчики впереди, выше, что висели на этой нитке.

Страх сдавливал грудь, путал мысли, высасывал силы, истощал.

Я плавно, с величайшей аккуратностью, опустилась ниже.

Оставалось уже не много.

Но сейчас, встав на левое колено, низко нагибаясь к полу, я видела перед собой шесть нитей.

И они практически полностью перекрывали проход внизу, оставляя относительно свободным только пространство вверху.

И наверх мне не добраться. Никак.

-Ну, что?-Романтик вздохнул и склонил голову на бок.-Не задача, да? Что ты теперь будешь делать, маленькая, глупая, одинокая девочка с красивыми глазами?

Я его не слушала.

-Тик-так.-проговорил Романтик.-Тик-так. Время идёт, детка. Внизу уже, наверное, целая армия полицейских, а в подъезде ждут крутые парни в масках, шлемах и с автоматами в руках. Но никто из них ни тебе ни моим гостьям не поможет. Но, ты же это и так знаешь, да?

Он усмехнулся, хихикнул.

Я не отвечала. Я внимательно рассматривала пересекающиеся красные нити.

-Тик-так.-снова хихикнул Романтик.-Не забывай... тик-так...

Он вздохнул. Он специально торопит меня. Рассчитывает на мою ошибку.

Я не дала себя обмануть его насмешливому голосу и шутливым, злым издевкам.

Я знала, что Романтик удивлен и зол. Он даже был растерян, когда увидел меня.

Да, благодаря маске, и умению владеть собой, он прекрасно это скрывал.

Точнее скрыл бы от большинства.

Но я, как бы это пафосно не прозвучало, не большинство.

Но, сейчас я стояла перед препятствием, которое не знала, как преодолеть.

Я настойчиво искала выход, искала решение.

Но я не видела, не понимала, как мне пролезать между этими линиями.

Я понимала, что он сделал это специально. Романтик изначально затеял эту игру, только, чтобы развлечься.

А что за развлечение, если ты проигрываешь?

О, нет. Он не собирался, не хотел проигрывать. Ни за что...

И всё же, он психопат. А пораженные психопатией люди самодовольные и себялюбивы. Они нарциссы по природе.

А ещё они обладают изворотливым и изощренным умом.

И вполне возможно, подумала я, что чтобы потешить собственное безразмерное эго, одержимый собственным величием психопат, мог бы нарочно допустить в своей ловушке небольшую оплошность.

Дать шанс, обыграть себя. Крохотный, не заметный, не значительный, но всё-таки шанс.

Потом бы это позволило им с гораздо большей степенью презирать остальных людей.

Как же! Такие тупицы! Он дал им шанс, снизошел до позволения обыграть себя, хоть не много, а они даже не смогли этим воспользоваться.

Это укрепило бы его в мысли о собственном совершенстве и уникальности.

А ещё это могло помочь мне.

Я решила проверить свою теорию. Тем более, что другого выхода у меня не было.

Меня терзал страх сомнения. Я тратила время. И я с дрожью опасалась, что могла потратить его зря.

Тут мой взгляд зацепился за нечто, что было явно лишним во всей этой безумной, паутинной композиции растянутых нитей.

Нечто, чему здесь было совсем не место.

Я увидела шанс. Возможность. Допущенную оплошность.

Узелок. Одна из нитей был связана и двух поменьше. Она не была цельной.

Я чуть приблизилась к этой нити. Окинула её взглядом.

Я только сейчас обратила внимание, что на ней нет колокольчиков.

Ни одного.

Я протянула руки к крошечному узелку. Он был тугой, но затянут явно не на максимум. Его можно было развязать.

Трудно, но можно.

Никогда не думала, что маникюр пригодиться мне ещё и для такого!

А Романтика кажется позабавила моя находчивость.

-Бра-аво!-засмеялся он.-Умница!

Кажется, он и вправду рад. Только смысл и мотив его радости другой.

Я сосредоточенно вытягивала петельку из узла и пыталась вытянуть другую, которая слабела из-за первой.

-Знаешь, я почему-то думаю, что будь на твоём месте мужчина, ну или парнишка твоего возраста, он бы не заметил это миниатюрного узелка.

Мне удалось развязать узел. Я аккуратно опустила оба конца, чтобы они не задели другие нити, с колокольчиками.

-Я не считаю вас умнее,-продолжал философствовать Романтик.-Но, вынужден отдать должное. Не редко вы способны видеть те решения проблем и бед, которые мужчины заметить не могут и не способны.

И что он пытается этим сказать? Это была миниатюрная ода феминизму?

Нельзя его слушать. Нельзя! Он отвлекает! Специально отвлекает.

Я пробралась дальше. Оставалось уже не много.

Здесь мне пришлось прилечь на пол и проползти на спине.

Затем, пришлось сделать нечто похожее на пресловутое упражнение «мостик».

Романтик не удержался.

-А ты знаешь, детка... должен признать, на тебя нельзя смотреть без любования.

Я перелезла через три пересекающихся линий.

Я была близко.

Я чувствовала на себе взгляды пленниц.

В их глазах трепетала отчаянная, несмелая надежда.

В моем сознании гирей повисла тягостная мысль, что я не имею права их подвести, не имею права на ошибку, не имею права допустить... оплошность.

Я не могу ошибиться. Я не могу сделать не верное движение.

Я должна...

Осталось совсем не много. Я продвигаюсь дальше.

Мне приходиться совершать невообразимые гимнастические трюки.

Я не выбилась из сил, но почувствовала, что начинаю уставать.

Это была не физическая усталость. Меня изматывало напряжение.

Перманентное, истощающее эмоциональное и моральное напряжение.

А при следующем движении, живот внезапно отозвался предательской, резко болью.

Я охнула, качнулась вперед, чуть не упала вперед. Каким-то чудом устояла.

Я осторожно присела. Передо мной, надо мной и позади тянулись нити.

Они перечеркивали, рассекали пространство вокруг меня.

Приоткрыв рот, тяжело дыша, я с тревогой коснулась пальцами живота.

Я закрыла глаза.

Я чувствовала, как боль в животе, ворчит, ворочается и вздрагивает.

Боль точно беспокойный зверь, которого только, что разбудили.

И этот дверь недоволен. Он зол и агрессивен. Он кусается и рычит.

Боль. Волнами пульсирующая боль и животе, на месте удара.

Подарок от фотографа.

Тело в месте удара начало сжиматься, стягиваться и скручиваться.

Я скривилась, поморщилась. Выдохнула.

Романтик молча наблюдал за тем, как я корчилась от боли.

Думаю, ему это нравилось. Он явно был бы не против, чтобы моя боль не прекращалась.

-Тик-так.-в который повторил Романтик.-Тик-так...

Он что-то нажал. Трос лебедки коротко взвизгнул. Пленницы глухо, истошно замычали глядя вниз, на лезвия пил.

Я выпрямилась. Живот всё ещё стягивало болью.

Я хотела выждать, перетерпеть её.

Но он ясно дал понять, что ждать не намерен.

Осталось не много. Ещё пара метров. Господи... Целых два с лишним метра!

И нити здесь протянуты друг от друга теснее, чем в начале и середине длинного коридора.

-Поторапливайся, детка.-Романтик вдруг достал телефон.-Давай не много изменим правила.

Я остановилась, разгоряченно и глубоко дыша. Я ощущала, как воздух квартиры гладит мою покрывшуюся легкой испариной кожу.

Я смогу, подумала я. Я точно смогу, я успею.

-Вот.-Романтик положил свой телефон на стол.-Я поставил будильник. Как только он зазвонит, одна из тех, ради кого вы сюда заявились, умрёт. Разумеется, кто это будет ты знать не будешь. Как и время, которое тебе отпущено. Торопись.

Урод, подумала я с гневом.

Живот болел.

Мысли в голове порхали беспокойными, каркающими воронами.

Он не шутит. Он вполне серьёзен. Если я не успею, кто-то из троих связанных, подвешенных над пилами пленница умрёт.

Одна из них умрёт у меня на глазах. Из-за меня.

Чёртов Романтик! Гребаные нити! И гребаная, его больная фантазия!

Я готова была зареветь от злой обиды. Я ощущала, как тиски гнева сдавливали, душили меня. Эмоции рвались наружу.

Но я держалась.

Я снова двинулась вперёд. Нужно торопиться. Я знала, что он этого и добивается.

Конечно же ему хочется, чтобы я задела нить, и чтобы звякнул колокольчик.

Конечно же, ему хочется убить всех троих.

Он считает это будет эффектно и восхитительно.

Он считает, что так проучит полицию, которая посмела охотиться на него и устраивать ловушки.

Я пролезла между двумя нитями. Переставила ноги.

Осторожно, стоя на четвереньках, пролезла дальше. Мне пришлось почти лечь на пол и повернуть голову на бок, чтобы не задеть красные нити.

Задержав дыхание я пролезал под низко скрещенными нитями.

Я поднялась вверх, выгнув спину вверх, аккуратно чуть перевернулась на бок.

Сердце било тревожным гонгом. Ритм пульса нагнетался, тяжелел и ускорялся.

От локтей до пальцев рук скользила нервная щекотка, мне казалось у меня по коже рук и спины пробегает нервный трепет.

Впереди четыре перекрещенных, пересекающихся нитей. За ними ещё две просто крест на крест, затем пять нитей под острыми углами и всё.

Я почти смогла. Я почти добралась! Я почти выиграла!

Уверенность в этом подхлестнула меня, погнала вперёд.

Я преодолела этап с четырьмя нитями, миновала косой крест из двух и добралась до пяти, последних нитей.

Здесь было сложно.

Испытывая напряжение мышц, я привстала на носки, прижалась к стене, выгнулась грудью вперед, осторожно пролезла, медленно, по очереди перебрасывая ноги через высоко натянутую нить.

На столе Романтика заиграла ритмичная, задорная джазовая музыка.

Он, сидя на стуле, отложил розы и начала нащелкивать пальцами Ритм.

-О-о... Рэй Чарльз...-томным голосом проговорил Романтик.- Hit the road Jack. Слышала?

Он хохотнул дослушал припев, и тихо подпевал. Я замерла, глядя на него, с опасливым непониманием.

Музыка смолкла. Смолк будильник.

Я тяжело сглотнула, глядя на него.

-Не надо.-шепнула я, понимая, что это тщетно.

Белая маска издеваясь, склонились влево.

-Время вышло.-хихикнул он.

-Нет, стой... Не смей!

-Он что-то нажал на управлении лебедкой.

Раздался тихий щелчок.

Бабушка Иры истошно, в ужасе замычала. Её тело ринулось на лезвия пил.

На моих глазах связанное тело пожилой женщины тяжело рухнуло вниз.

Раздался короткий влажный звук, сдавленный хлюпающий хрип.

В стороны тугими струями брызнула кровь. Стены зала покрылись багровыми пятнами.

Голова старой женщины застряла на пилах. Шея не естественно выгнулась вниз, хрустнула. Её пухлое, связанное тело затряслось в конвульсиях.

Она ещё слабо шевелила ногами по полу.

Я прижала руку ко рту. Вжала голову в плечи.

Монстр свирепого ужаса двумя лапами вцепился в горло, и остервенением сдавил, удавливая дыхание и отнимая голос.

Внутренности моего живота подскочили вверх. К горлу рванулся рвотный позыв.

Я замерла, застыла, без возможности шевельнуться. Я могла только смотреть. И я смотрела. Смотрела на умершую на моих глазах женщину.

Ира и её мать глухо, с надрывом сдавленно мычали в ужасе, глядя на не подвижное тело бабушки и матери.

Старая женщина ещё несколько раз едва заметно вздрогнула и застыла, затихла, словно обессилев и устав.

Я видела, как из-под её головы по лезвию пилы стекают обильные, торопливые струи крови.

Тёмно-алые и багровые капли застучали по полу.

Кровавая лужа под телом умершей женщины стремительно растягивалась, увеличивалась.

-Я ставлю новый будильник.-объявил Романтик.

Я с трудом оторвала взгляд от погибшей пожилой женщины. Взглянула на него с яростным презрением.

Я бы сожгла его взглядом, если бы могла...

Мне пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы двинуться с места.

Я пролезла дальше. Пробралась через пять скрещенных нитей и выпрямилась во весь рост, стоя перед телом умершей женщины.

Лужа крови под ней всё ещё растекалась. Я видела в ней скользящие, тусклые отражения.

-Поздравляю!-Романтик достал нож и положив на стол толкнул вперед.-Забирай любую.

Он хохотнул и встал со стула.

-И не вздумай жульничать, девочка, или творить какие-то ещё глупости. Я верю, что в твоей прекрасной головке наверняка бушует праведный гнев, и таятся идиотские представления о справедливости. Так вот, не вздумай поддаться ни тому, ни другому.

Он встал надо мной, подошел ближе. В его руке появился длинный, массивный нож с хищно загнутым лезвием.

-Поняла?-произнёс он глядя на меня.

-Поняла.-проворила я холодно, глядя в темные прорези его белой маски.

-Вот и умница.-он кивнул на пленниц.-Освобождай ту, которая тебе больше симпатична и можешь убираться.

Он обошел меня и начал срезать своим ножом красные линии.

Они лопались, как струны. То и дело тренькали, несчастно звенели миниатюрные колокольчики.

Я оглянулась на стол. Там всё ещё лежал короткий нож, который он мне оставил.

Я подошла к столу. Взяла нож...

Глаза ослепил яркий свет. Свет солнца. Но его лучи были холодными.

Я стояла посреди просторного, заросшего травой и полевыми цветами обширного поля.

Надо мной висело угрюмое, грифельно-серое небо.

-Догоняй нас! Давай!-звучал какой-то девчоночий голос.

-Я не могу...-услышала я.-Стойте... мне тяжело дышать... я не могу...

-Слабак! Ты просто слабый мальчишка! Слабак!

Я увидела, как светловолосая девочка с хвостиком, одетая в красное платье тычет пальцем в мальчишку.

Тот тяжело дыша, склонился, уперев руки в колени. Он дышал тяжело, с присвистом втягивая воздух.

-Я не могу...-простонал он.

Одна из девочек, с длинной, каштановой косой подняла с земли каштан и бросила в него.

-Ай!-он закрылся руками.-Не надо... Нина!

Девочка с косой, в желтом платье с черным горошком, снова бросила в него каштаном.

-Давай догоняй нас!

-Догоняй!-светловолосая девочка, в красном платье тоже швырнула в него каштан.

-Ай!

-Слабак!

-Догоняй!

Девичье хихиканье...

Воспоминание сникло, изменилось.

-Клёвые часы.-плотный, краснощекий парнишка с пустыми, бледными глазами склонился над сидящим за столом мальчиком.

Тот поднял меланхоличный взгляд. С тревогой взглянул на толстого здоровяка.

-Это отцовские.

У сидящего мальчишки были тёмно-русые волосы и фисташкового цвета глаза с карими вкраплениями. И болезненно бледная кожа на лице.

Я опустила взгляд на его часы.

Настоящие, массивные мужские часы. Слишком большие для тонкой детской руки.

У них был коричневый ремешок, а циферблат отливал глубоким, темно-синим цветов. Цифры были римские, а стрелки на концах имели миниатюрные короны.

-Давай сюда.

-Что? Почему?...

Толстяк отвесил ему подзатыльник.

-Давай, падла, а то нос сломаю!

-Иди к чёрту!

-Ах ты...

Между двумя мальчишками завязалась потасовка.

Они упали на пол. Вокруг них тут же столпилась гурьба других мальчишек.

Они кричали, болели, поддерживали и твердили:

-Бей слабака!

-Бей слабака!

-Бей его! Мочи! Мочи!

-Сломай ему нос, Миха! Давай! Да!

-Разбей лицо! Разфигачь!

-Зубы! Зубы ему повыбивай!

Воспоминание растворилось, исчезло.

Рвущееся из груди взволнованное дыхание, поднимало мою грудь.

В ушах ещё звучали остатки голосов тех мальчишек.

Я не двигалась.

Я стояла на месте, не шелохнувшись, затем опустила взгляд нож в моей руке.

Тяжесть его рукояти вселяла волнительную уверенность.

Я оглянулась на Романтика.

Мои глаза сузились, я сверлила взглядом его спину. Он всё ещё срезал нити и отшвыривал их к стене.

Я могла бы успеть... Наверное... Если очень быстро...

Я опустила взгляд на тело мёртвой женщины.

Она замерла, выгнувшись животом и грудью вниз.

Её свисающие руки касались пола, а шея и голова повисли на пилах.

Из-за этого она выглядела, как будто бы надломленной.

Я подняла прожигающий взгляд на Романтика.

Я с тяжким трудом отвернулась от него. Подошла к пленницам.

Я посмотрела в их мокрые от слёз глаза.

В перепуганных, растерянных небесно-голубых глазах маленькой Иры я увидела всю гнетущую тяжесть увиденного и пережитого ею кошмара.

Я увидела в её глазах крик. Она кричала от ужаса. Кричала глазами.

Потому, кричать устами не могла. Она не могла поверить в происходящее. Этот ребенок никогда не знал, не задумывался, что так бывает.

Она смотрела на меня. Она просила. Кричала и просила. Слёзно просила помочь, исправить, прекратить.

Она смотрела на меня с ожиданием и всё той же, кроткой надеждой.

Я перевела взгляд на её мать.

Здесь я увидела горечь, печаль и... смирение.

Она смирилась. Она приняла. Она уже знала, что её ждёт. И она тоже просила.

Она снова просила меня сделать выбор. Использовать шанс.

Я прочла в её взгляде даже нечто большее чем просьбу. Требование.

Настойчивое требование. Желание.

Последнее. Она знала это.

Последнее требовательное желание.

Выбрать Иру. Спасти её. Унести её отсюда. Подальше от него...

Вдыхая горький воздух, я закрыла глаза, тяжело, насильно проглотила жесткий, твёрдый комок в горле.

Меня поразила, странная, ватная слабость в теле.

Я подошла к Ире. Отцепила от неё крюк троса лебедки. Аккуратно поставила девочку на пол.

Присела возле неё.

Поднесла нож. Осторожно, бережно разрезала опутывающие её полоски скотча.

Затем перерезала скотч на её затылке, и так же ласково, нежно отклеила скотч от её личика.

Ирка всхлипнула, когда смогла дышать ртом. Ринулась ко мне, споткнулась, я едва успела её подхватить.

Она обхватила меня своими тонкими ручками, крепко сжала, обняла.

Я поднялась с колена вместе с ней, держа её на руках.

Мы встали возле её матери.

-Мама...-тихо прорыдала Ирка, скривив личико.-Мам...

Она судорожно, плаксиво вдохнула воздух и тихо заплакала.

Кривясь горькой, слёзной гримасой, она протянула дрожащую руку к лицу женщины. Нежно коснулась её щеки.

Со всей той лаской и искренней любовью на которую был способен ребенок.

-Мамочка...-плаксиво, горестно всхлипнула Ира.

Женщина в ответ крепко зажмурила глаза. По её щекам скатились две струйки слёз.

Я ощутила, как увлажнились мои ресницы. Под веками стало тепло.

У меня задрожали губы и что-то слабо вздрогнуло в груди.

Мать Иры смотрела на дочь. Её плачущие глаза неожиданно сузились, как при грустной улыбке.

Ирка плакала у меня на руках. Облизывала губы.

Её мать посмотрела на меня. Она благодарила. Благодарила взглядом. И затем кивнула: «Спасибо».

Я коротко кивнула в ответ.

За моей спиной послышался странный перезвон.

Я повернулась к Ирой на руках.

Романтик освободил коридор от нитей и сейчас сыпал на пол битое стекло.

Весь пол коридора переливался тусклыми бликами на заостренных осколках стекла.

Романтик скомкал в руках мешок из-под цемента, отбросил в сторону.

-Снимайте обе свою обувь.-сказал он холодно и раздраженно.-И можете уходить.

Ира отвернулась, уткнулась личиком мне в шею. Я ощутила на своей коже её слёзы.

-Что это значит?-спросила я его.-Ты же сказал...

-Я помню, что я сказал.-перебил он меня жестко.-Снимай обувь, я сказал. Или... можешь не снимать. Но тогда уйдешь одна.

Его переполняло злоба. Он проиграл. И был зол. Он не рассчитывал, что я пройду эти нити. Он не рассчитывал, что колокольчики не дрогнут.

Он долго сохранял самообладание, пытался шутить, издеваться.

Но он взбешен. Это было заметно. Я не могла рисковать, дразня его.

Сжигая Романтика уничтожающим, ненавистным взглядом я опустила Ирку на пол.

Девочка со страхом жалась ко мне.

Я поставила на пол, затем разула Иру. Сняла кеды. Затем разула Иру, отставила в сторону её миниатюрные тапочки с мышками.

Посмотрела Ирке в глаза. Провела тыльной стороной ладони по её нежной щеке.

Она смотрела на меня. В её лучистых глазках подрагивали блики слёз.

-Не бойся.-прошептала я, и изобразила ободряющую улыбку.

Я снова взяла Иру на руки, прижала к себе.

-Молодец.-с издёвкой похвалил Романтик и посторонился.-Иди... Вы свободны.

Он изобразил издевательский, приглашающий жест.

Я с девочкой на руках, шагнула вперед. Остановилась.

Передо мной тянулся коридор. Коридор, который я с таким трудом пересекла, пробираясь через нити, боясь зацепить чертовы колокольчики.

Теперь нитей не было.

Но пол коридора был сплошь устлан серебрящимися осколками стекла.

Холодный пол жег мои голые ноги.

Я вздохнула. Посмотрела на дверь в конце.

Крепче прижала к себе Иру и со страхом ступила вперед.

Стекло хрустнуло под моей ногой.

-Ай...-не удержалась я и скривилась от режущей, прокалывающей боли.

Боль вцепилась в мою ногу, впилась в мою плоть режущими осколками стекла.

Я закусила губу. Заставила себя шагнуть дальше, медленно, боязливо опустила на стекла вторую ногу.

Я зажмурилась, чувствуя, как стекло влезает, медленно разрезает и вдавливается в подошву моей ступни.

Колени толчком пронзила предательская слабость.

Ира жалась ко мне. Я чувствовала её сердцебиение.

Я хотела идти на носках, чтобы не наступать на стекло всей поверхностью ног.

Но не могла. Я боялась упасть, и уронить Ирку.

Я пыталась делать шаги по шире. Попыталась сократить расстояния.

Снова ступила на стекла.

Я яростно зашипела от жрущей мою ступню дикой, режущей и пекущей боли.

Мучительно жмурясь, хватая пересохшими, дрожащими губами воздух, я ступила дальше. По ступням до колен то и дело взбиралась трепещущая дрожь. Она как будто бы хотела, чтобы я упала на колени. Упала и больше не поднималась.

Стекла, при каждом робком шаге, глухо звенели и шуршали под моими ступнями.

Моё дыхание давно стало прерывистым, сбивчивым, затрудненным. Мне не хватало воздуха. Воздух отнимала боль.

Я, пересиливая себя, стараясь не думать о боли, сделала новый шаг. Морщась снова плавно, медленно, пугливо опустила ногу на стекла.

-Господи...-выдохнула я тонким голосм, и стиснула зубы.-А-ай...

Я не смогу, поняла я.

Боль становилась невыносимой. Она подчиняла и порабощала меня. Мне нечего было ей противопоставить. Я не могу.

Боже, как больно... Р-р-р... Фак! Кур-рва...

Я не знала, что так бывает... Господи... Я с усилием жмурила глаза. Я пыталась пережить, стерпеть разрывающую мои ступни бешеную боль.

Вязко и глухо стучало сердце. Вместе с болью тело наполнял иссушающий жар.

При каждом шаге с моих уст срывался дрожащий вздох. Мои ноги были в огне. В пламени бесконечной, неистовой боли.

Боль торжествовала в моей плоти, в моей крови, в моих ногах.

А до двери было ещё слишком далеко.

Я не смогу... Господи. Я не могу!

Я всхлипнула, сжала губы.  Зажав нижнюю губу зубами, я шагнула вперёд.

Резко возросшая боль выдавила из меня вдох. Я закричала, запрокинув голову.

Я чувствовала, что мои ступни увлажнились, промокли и стали липкими от крови.

С трудом дыша, ощущая, как взбешенно галопирует пульс в венах, я сделала очередной шаг дрожащей ногой.

-А-а-ай!-кривясь, простонала я.

Горячие слёзы боли застилали взор.

Я несколько раз поморгала глазами.

Осталось не много... Я смогу. Я смогу... Я смогу!

Я шагнула вперёд. Я опустила израненную ногу на стекло.

Осколки вошли на всю глубину, они были внутри моих ног.

Они жгли, резали, разрывали мои ногу.

Я тихо рыдала. Боль когтями взбиралась по ногам, глубже вгрызалась в плоть.

Живот и грудь вздрагивали, когда я втягивала воздух.

Я ступила дальше, и глухо, стиснув зубы зарычала, втянула воздух, задохнулась от накатывающего, пульсирующего мучительного ощущения в ногах.

Мои ноги снова вздрогнули, колени подогнулись.

Боль жгла, сжигала и рвала мои ноги.

Я не могла это терпеть. Не могла. Не могу, я больше не могу.

Ощущая холодок на вспотевшей коже лба и морозную щекотку на вспотевшей шее, я, пересиливая себя, надрывая волю сделала следующий шаг.

Я вскрикнула. Не сжимаясь, не стараясь скрыть боль.

Я закричала от проникающей, глубоко прожигающей, бесконечной и сумасшедшей боли.

Боль лишала меня сил, храбрости и силы воли. Я не могла...

Я заставляла себя идти дальше.

Боже... Боже, я не знала, что так бывает... Господи...

Шаг... ещё шаг... А, Боже... Ещё... Ещё чуть-чуть... Я справлюсь... Я смогу...

Мое тело содрогалось от накатывающего, сотрясающего болевого шока.

В воспоминании вспыхнул эпизод из детства.

Я тогда была уже одна.

Отца только, что посадили. Мать ушла за месяц до этого. Я была одна.

Одна среди родственников, близки и дальних, которые презирали моих родителей и ненавидели меня.

Я вспомнила, как тётка Барбара, наказала меня, и сказала, что я не буду есть до Понедельника.

Я украла еду.

Я помню, как она остервенело била меня ремнем. Я помнила, как металлическая пряжка стегала мою спину.

Эти кровоподтеки и синяки ещё два месяца оставались на мне.

А на пояснице где пряжка ремня рассекла мне спину, у меня навсегда остался длинный, похожий на волос узкий, белёсый шрам.

Тогда я слёзно молила, чтобы она тётка Барбара перестал бить.

Но она так разошлась... Она мстила мне за моего отца, за мою мать.

Она мстила за свою ненависть.

Её остановил наш дворецкий. Дональд.

Единственный из слуг, не боявшийся перечить моим родственникам и любящий моего отца.

Сейчас меня поражала боль куда более свирепая, чем от хлестких ударов ремнем.

Я ступила правой ногой. Почувствовала, как стекло в ноге глубоко вдавливается в мышечные ткани, казалось хищные осколки стекла едва не достигали надкостницы...

Стекло отзывалось звонким шорохом, на каждый мой шаг.

Меня шатало. Ступни горели, пылали приступом режущей боли.

Я шла прихрамывая, едва перебирая изрезанными ногами.

Дверь... Главное дойти до входной двери.

Господи... Да что ж так... Так больно... Боже... А-а-й...

С моих губ сорвался новый стон. Руки дрожали. Дрожь трясла за плечи, толкала в ноги.

Я боялась уронить Иру.

Я ослабела. Боль истощила меня, высосала жизнь, выжрала силы...

Я больше не могла идти.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Среда, 18 июня

Когда он вышел, оставив Нику одну, в нём окрепла устойчивая мысль, что если с ней что-то случится, он застрелится.

Стас знал, что будет элементарно не в силах это вынести.

Да. Вот так.

И сейчас он корил себя за то, что оставил её.

Он гнал от себя поганые мысли. Мысленно проклинал Романтика.

И ещё ругал себя последними словами.

Он был виновен в неудачной засаде. Он был полностью виновен, что Романтик обозлился.

Стас знал это.

Домбровский и Арцеулов молчали.

Между ними на двоих молчание было мрачным, тяжелым, удрученным.

Коля владел собой хуже всех.

Он мерил площадку подъезда широкими, быстрыми шагами, два раза наорал на людей, что выглянули из квартир и спросили в чем дело.

Арцеулов молча курил. Уже восьмую сигарету.

Всех изводила мысль, что они могут только ждать.

И затаившийся этажом ниже отряд специального назначения, прибывший несколько минут назад, тоже вынужден ждать.

Ждать... Ожидание изматывало, нервировало и мучало.

Корнилов последние десять минут стискивал руками деревянные перила лестницы, пытаясь справиться с накатывающими волнами въедливых опасений.

Майор пытался быстро понять, что он может сделать и, что предпринять.

Самое просто решение, отдать приказ о штурме.

Да, может показаться со стороны, что так было бы проще.

Только это нужно было делать сразу, а не теперь, когда там Ника.

Стас, в который раз глухо рыкнул, коря себя за то, что позволил Нике остаться и сыграть в опасную игру.

Единственное, что его не много успокаивало так это, что не смотря на свой крайне нежный возраст Ника психологически куда взрослее своих сверстников, а о таких подонках, как Романтик, знает, наверное, по больше большинства знакомых ему следователей.

Почему? Да потому, что они профессионалы, опирающиеся на опыт и знания, а она банально, в прямом смысле слова, может заглянуть убийце в душу.

Стас бы в жизни не оставил Нику, если бы не помнил, как ей удавалось уже в похожих ситуациях воздействовать на убийцу.

В конце концов именно Ника убедила Московского живодёра, отпустить последнюю жертву.

И до этого, именно эта девочка с сияющими платиновыми волосами и искристо синим взглядов проникновенных глаз, убедила семью садистов из Подмосковья сдаться полиции.

Невероятно? Бред?! Чушь?.. Но, это факт.

Правда факт, о котором знает крайне ограниченное количество людей.

Стас прикинул, что принесет ему приказ о штурме.

Выходило, что ничего, кроме гибели и Романтика, и заложниц, и Ники.

И не факт, что сами бойцы не пострадают.

От Романтика, Стас теперь это осознал окончательно, можно ожидать чего угодно.

Помимо бессильного беспокойство за Нику Стасу не давало покоя навязчивая мысль о том, как Романтик собирается сбежать.

И собирается ли.

Когда из-за закрытой двери квартиры, где засел Романтик с заложницами, раздался внезапный девичий крик, Корнилов чуть не оторвал перила, за которые держался, стоя возле лестницы.

Он бросился к двери, его догнал Коля, схватил за локоть.

-Стас, стой! Вломишься и им всем крышка! Он же сказал!

-Хрена мы вообще стали играть по его правилам!-рыкнул Корнилов с ненавистью глядя на закрытую дверь.

-А что мы должны были делать?!-повысил голос Коля.-Переговорщиков вызывать? Он бы убил заложниц! Всех троих. Даже маленькую кроху в пижамке. Он бы не стал ждать Стас.

Корнилов услышал неспешную поступь Арцеулова.

Обернулся. Бородач, глядя на Стаса с печальным взглядом кивнул.

-Он прав, Стас. Даже я с этим согласен.-вздохнул Сеня.-И снайперы ничего не видят, он об этом позаботился.

Корнилов оглянулся на дверь. Он чувствовал, как на виске нервно бьется жилка височной артерии.

Стас волнуясь потер ладонью подбородок.

Из квартиры донесся новый крик.

-Чтоб тебя!-выругался Стас и дёрнул за ручку двери.

Дверь не подалась. Корнилов дёрнул ещё раз.

Тщетно!

-Дерьмо!-выругался Стас.

Его сотрясала неудержимая, почти паническая тревога.

Он проклинал себя за глупость и беспечность!

Из-за того, что Ника слишком часто ему помогала, слишком часто, брала на себя ношу, которая не по силам большинству взрослых, он забыл... что она сама ещё всего лишь ребёнок.

В двери квартиры что-то щелкнуло.

Стас и его опера отскочили, схватились за оружие.

Стас увидел, как повернулась изогнутая ручка двери.

Затем тяжелая, входная дверь медленно приоткрылась.

И в коридор вышла Ника.

-Господи...-вырвалось у Коли.

Стас увидел заплаканное лицо Ники, увидел перепуганную, дрожащую девочку у неё на руках.

А затем опустил взгляд на босые ноги Ники.

Они были перемазанные кровью.

Нику била дрожь. У неё тряслись плечи. А взгляд был отстранённый, рассеянный.

Она шла с трудом, прихрамывая и тихо плача.

Корнилов ринулся к ней. Жестом отдал Арцеулову команду, тот вернулся в коридор, помахал руками спецназу.

Бойцы поднялись на этаж, ринулись к квартире.

Стас осторожно взял у Ники ребенка, передал Коле, а сам быстро подхватил Нику на руки.

Лазовская с благодарностью прижалась к нему. Корнилов в ужасе снова посмотрела на израненные ноги девушки.

Он видел застрявшие в её ногах куски стекла. Часть из них со звоном посыпалась на пол.

Его обуяла ярость. Он желал растерзать Романтика, оторвать ему голову, расстрелять на месте и сжечь.

Он не стал ничего спрашивать у Ники. Он видел, что девушка не была способна, что-то объяснять.

-Вы скорую вызвали?!-спросил он Домбровского.

-Так, точно.

-Отлично.

Они посторонились пропуская Арцеулова во главе отряда спецназа.

Внизу, на улице Корнилов сам положил Лазовскую в карету скорой помощи.

Девушка спрятала лицо в ладонях тихо, горько заплакала.

В её слезах были пережитая боль, ужас, чувство вины и облегчение.

Стас сидел рядом. Держал её маленькую, узкую ладошку, с отеческой заботой гладил по светловолосой голове.

Ника хотела рассказать Стасу о том, что происходило за закрытой дверью.

Но Корнилов остановил её.

Они были не одни. Рядом сидел врач скорой помощи и цокая языком осматривал ноги девушки.

-Нужна операция.-безапелляционно заявил он.-У девушки глубокое поражение в мышечных тканях и кровопотеря.

-Тогда поехали.-рыкнул на него Стас и постучал в окно водителя.

Скорая тронулась с места.

Корнилов подумал, что возможно ему следовало бы остаться с Арцеуловым, проследить за результатом действия спецгруппы, увидеть своими глазами место преступления.

Но он не смог оставить Нику.

Тем более, в этом Корнилов не сомневался, она расскажет ему гораздо больше, чем он мог бы найти в той квартире.

Скорая выехала со двора дома. Водитель включил мигалку, сирену.

Автомобиль разогнался набирая скорость.

Ника посмотрела в глаза Стаса.

-Вы отдали девочку её отцу?

Корнилов усмехнулся.

Ника оставалась верна себе.

Сама изранена, напугана, истощена и измучена.

А переживает за чужого, мало знакомого ребенка, совершенно чужих людей, при этом будучи сама ребенком.

Кто-то мог бы обвинить эту белокурую девушку в бездумном, глупом и восторженном альтруизме или позёрстве.

Но, Стас знал её, и знал, что Лазовская искренна в своих действиях, поступках и словах.

Она одна из не многих людей, что ещё не утратили чувство сострадания и сочувствие.

Одна из тех, в ком, как бы это сейчас пафосно и глупо не прозвучало, просто живёт настоящее, обыкновенное и ни чем не мотивированное добро.

Добрая девочка с печальными, задумчивыми глазами, думал о ней Стас.

Стремится помочь другим, хотя обычно, мало, кто готов прийти на помощь к ней самой.

Корнилов крепче сжал её горячую ладошку.

Врач, сидевший у ног Ники, спешно и осторожно вынимал осколки.

И обрабатывал рану. Лазовская то и дело морщилась, шипела от боли.

Корнилов бросил взгляд на окровавленные осколки стекла.

Он так стиснул зубы, что едва не раскрошил их.

Врач уже вынул десяток вымазанных в крови Ники, стеклянных осколков.

И это только те, что на поверхности.

Машина ускорилась.

 

АРСЕНИЙ АРЦЕУЛОВ

Среда, 18 июня

Бойцы спецподразделения ворвались внутрь квартиры.

Их встретила вызывающая тишина.

Они аккуратно, но быстро прошли вперед.

Стекло в коридоре звонко захрустело под их ботинками.

Сеня остановился, глядя себе под ноги.

На осколках стекла краснели отдельные, кровавые пятна.

Следы от ног Ники. Её кровь.

Арсений представил, как девчонка шла с малышкой на руках, через весь коридор.

Босиком. По стеклу. Ощущая дичайшую боль.

Арцеулов продолжительно, изощренно и грязно выругался.

Последние слова он буквально прорычал.

Спецназ обыскивал квартиру. Быстро, четко и профессионально.

Из ванной комнаты вышли двое бойцов, направились дальше.

А из кухни вышел ещё один спецназовец и пройдя по коридору, встал под минами на потолке. Задрал голову, внимательно осмотрел.

Он посмотрел на Сеню.

-Поможешь?-он кивнул на стоящий у стены шкаф.

Арцеулов оглянулся на старый шкаф, стоящий возле двери одной из комнат.

Его полки были пусты.

-Без проблем.

Сеня помог ему перевернуть этот шкаф. Взрывотехник взобрался на перевернутую мебель, осветил фонариком устройства.

Хмыкнул.

-Чёртовы самоучки... Хоть бы делали качественно.

Он с досадой покачал головой.-Сам мог подорваться, идиота кусок.

-Я был бы не против.-ответил Сеня.-А где он мог узнать, как создавать мины?

-У тебя, что интернет отключили?-усмехнулся сапёр аккуратно раскручивая корпус мины.-В сети сейчас можно найти информацию, как реактивный двигатель ядерную реакцию синтезировать в домашних условиях... не то, что самопальные мины сварганить...

Арцеулов посмотрел, как остальная группа разбегается по квартире, проверяет комнаты.

-В интернете можно прочитать, как сделать самодельные, полноценные взрывчатки?-скептически спросил Сеня.-

-Не только прочитать, но и увидеть.-заметил сапёр.

Сеня негодующе фыркнул.

-YOUTUBE?-ворчливо спросил Сеня.

- YOUTUBE.-вздохнул сапёр.

Арцеулов согласно кивнул. Видеохостинги он лично презирал и ненавидел.

Кроме тех, что дают возможность смотреть бесплатные сериалы и фильмы.

Но большинство таких ресурсов, несколько миллионов человек используют для демонстрации последствий дурного воспитания и отсутствия интеллекта.

Арсений прошел в комнату, в зал, где они видели восседающего на стуле Романтика.

Пол в помещении залит двумя огромными лужами крови.

Кровью были обильно забрызганы стены вокруг.

Кровавые струйки, точно щупальца проворно ползли вниз от сохнущих, влажных, багровых пятен на стенах.

Арсений смотрел на два женских, неподвижных тела.

Головы и шеи обеих женщин были буквально насажены на лезвия пил.

А тела, выгнувшись вниз, полулежали на полу. Руки жертв безвольно свисали вниз.

Со стороны могло показаться, словно обе женщины, застыли в нелепой, странной и жуткой позе, упершись головами в лезвия трёх пил.

На столе Арсений обнаружил две розы.

Две, вместо трёх.

Только две... Не хватает одной, самой юной.

Ту, что на своих руках вынесла Ника.

Арцеулов покивал головой.

Вспомнил Нику с окровавленными ногами и запуганную кроху у неё на руках.

Она вынесла её. Она обыграла Романтика. В его же игру.

Арцеулов зло усмехнулся.

Ублюдок не ожидал, увидеть среди полицейских маленькую, худощавую школьницу.

И не ожидал, что она справиться, там, где по задумке, не должны были справиться взрослые.

К Сене подошел командир спецгруппы.

-Всё чисто. Квартира пуста.

Сеня с кислой миной кивнул. Он даже не сомневался, что Романтик уйдёт. Он всегда уходит.

Арцеулову было интересно, как именно он уйдёт в этот раз.

-Товарищ, майор!-крикнули из маленькой спальни.-Есть!

Арцеулов ринулся в комнату, впереди майора спецназа.

Забежав внутрь он уткнулся взглядом в распахнутое окно.

Ночной ветер вскидывал и качал занавески, шуршал клеенкой, которой была накрыта мебель в комнате.

Арцеулов подошёл ближе к распахнутому окну.

Он обескураженно уставился на металлические крепления на подоконнике и под ним.

От них, огибая нижнюю часть оконной рамы тянулся тугой металлический трос.

Арсений с яростным лицом высунулся из окна.

Трос тянулся вдаль и терялся во мраке ночной улицы.

-Бинокль!-рявкнул он.

Ему вручили бинокль.

Он поднёс его к глазам. Включил режим ночного видения.

В зелено-черных тонах Сеня внимательно проследил указывающую вдаль идеально ровную линию троса.

Она упиралась в дом, через две улицы.

-Твою мать!-выругался Арцеулов и схватился за рацию.

Спустя пару минут Арцеулов, бойцы спецназа и полиция ринулись в соседний двор.

За несколько минут они полностью окружили его по периметру.

Из окон высовывались сонные, испуганные жильцы дома.

Некоторые выглядывали из квартир, удивленно глядели на бегущих по лестнице их дома полицейских.

Он нашли нужную квартиру, в окно которой уходил трос.

Спецназ вскрыл её тактическим тараном.

Внутри было темно. Бойцы ворвались внутрь.

Восемь лучей света заметались в стенах квартиры.

-Чисто!

-Чисто!

-Чисто!

Быстро, одно за другим раздались сообщение из разных комнат.

Арсений лично обшарил все комнаты, кухню и ванную.

Квартира была пуста.

Он словно издевался над ними.

У Сени даже сложилось неприятное, гадкое чувство, словно Романтик сидит где-то, наблюдает за ними и смеется.

Пораженный этой абсурдной мыслью, Арсений даже обвел взглядом помещение, в котором находился.

Они вышли на улицу.

Во дворе собралась толпа народу. Арцеулов увидел даже несколько людей, что снимали происходящее на телефоны.

Он отвернулся.

Его дико бесили эти «народные операторы».

Внутри Арцеулова клокотала дребезжащая злость.

Если бы его мысли и эмоции были абсолютно материальны, вокруг бы скорее всего всё пылало ярким пламенем.

Они вернулись к дому, где Романтик организовал свою дикую игру и заставил их всех следовать его правилам.

Во дворе он увидел двух мужчин в защитных костюмах инженерно-саперного отдела полиции.

Они собирались заходить в дом. Вокруг гомонили люди. Во дворе их собралась целая толпа.

Арсения посетило неприятное предчувствие и подозрительная мысль.

Он подозвал командира спецгруппы, которая уже грузилась в свой автомобиль.

-Вы решили вызвать подкрепление своему саперу?-спросил Арсений указав на двоих мужчин в громоздких взрывозащитных костюмах.

Майор спецназа в ответ покачал головой.

-Мы заходили без сапера, товарищ старший лейтенант.

Арцеулов с секунду рассматривал его.

Затем бегом рванул к подъезду.

Он оттолкнул поднимающихся сапёров, стремительно ринулся вверх по лестнице.

Когда запыхавшийся Сеня уже снова был в квартире, откуда Ника вынесла маленькую девочку, мин на потолке в коридоре не было.

Как и не было того сапера, которому он помог перевернуть шкаф.

Арцеулов с гневным разочарование врезал ногой по стене, и яростно выкрикнул ругательство.

                                                      ***

-И что, ты даже лица его не разглядел?-спросил Стас, выслушав рассказ Арсения.

-Он в маске был.-пробурчал Арцеулов.-А потом ещё этот трос **аный...

Стас устало усмехнулся.

-Идиотский развод.

-Спасибо.

-Ты знаешь, что это так.

-Знаю.-проворчал Арцеулов и повторил, не тая злости.-Знаю.

-Тела отдали на экспертизу?

-Да, но... этот... Борис Зорин... Он запретил проводить вскрытие.

-Оно нам и не нужно.-покачал головой Стас.

-А если...

-Сеня у тебя есть сомнения отчего умерла Лидия и Аделаида Зорины?

Арцеулов пожал плечами.

-Романтик нанизал их головы и шеи на лезвие пилы... От их шей почти ничего и не осталось... Стас, а как же препарат, который Романтик вводил своим жертвам?

-Ящер уже сказал, что это нейротоксин на основе алкалоида ликоподиума.

-Коля вроде что-то искал по этому следу.

-Искал.-кивнул Стас.-И ничего не нашел. Ящер тоже не смог назвать источники. Потому, как они выписываются и поставляются исключительно в медицинских целях, и только в медицинские или научно-исследовательские учреждения. И никаких хищений зарегистрировано не было. А если и было... То официальных фактов по этому поводу нет. И тратить ресурсы на проработку этого не перспективного следа, я считаю глупо. Поэтому Зорин пусть получает обратно тела своей жены и матери.

Стас подумал и добавил.

-После того, как Ящер исследует их на наличие следов.

-Думаешь, найдёт?

Корнилов неопределенно качнул головой.

-Ноготь то он нашёл.

-Нам это не сильно помогло.

-Мы точно знаем, что Романтик имеет опыт в садоводстве.

-А раньше...

-А раньше мы только подозревали.-перебил его Стас.-Чувствуешь разницу?

Арсений вздохнул, фыркнул и кивнул.

-Да.

Они сидели в коридоре больницы. Возле операционной.

Мимо метался персонал больницы, иногда санитары прокатывали тележки и больничные койки.

Не смотря на то, что скоро уже рассвет, в больнице сегодня было не спокойно.

Как оказалось, как раз сегодня в полдень должен состояться матч между «Спартаком» и «Анжи».

Но фанаты обоих клубов решили не дожидаться матча, и решить исход игры по-своему.

Как результат в сто восьмидесятой больнице Москвы сегодня аншлаг, в самом дурном смысле этого слова.

Палаты заполнены окровавленными, избитыми и стонущими парнями, как русской, так и кавказской внешности.

Переломы рёбер, ссадины, поломанные руки, выбитые суставы, разбитые носы, а иногда и травмы, сулящие определенную степень инвалидности.

Стас никогда не понимал драки футбольных фанатов.

В его бытность молодым лейтенантом, ему не редко приходилось или стоять в усилении во время футбольных матчей или же разбираться в последствиях стычек футбольных фанатов.

Корнилов, сколько не говорил, с крепкими, вроде бы даже умными и талантливыми парнями не мог понять их ненависти к фанатам противоположной команды.

Какой смысл бить человека, за то, что он болеет за другой клуб?

Можно подумать, игроки клуба или сборной, за которую ты более будут от этого лучше играть.

Ещё меньше смысла есть в том, чтобы стать калекой из-за противоречия в предпочтениях тех или иных футбольных команд.

Двери операционной открылись, между ними выглянул упитанный мужчины с кучерявой, каштановой бородой.

Он помахал рукой.

Выглядел он бодрым и жизнерадостным. Стас незаметно для Сени облегченно перевел дух.

Он успел изрядно переволноваться за Нику.

Её выкатили на медицинской каталке двое санитаров.

Увидев Стаса она улыбнулась. Она улыбнулась для него и для Сени.

Чтобы успокоить.

Но Стас успел заметить и различить измученную усталость на её лице и в её взгляде.

Видимо операция происходила не совсем безболезненно. К тому же, наркоз был исключительно местный.

А он не всегда до конца исключает чувствительность в пораженной области.

-Ну, как ты?-Стас пошел рядом с каталкой Ники.

-Нормально.-кивнула девушка.

Он бросил взгляд на её перебинтованные ноги.

Корнилов ощутил жалящие укусы совести. Его пробрало ещё большее сочувствие к девушке.

Ей пришлось нести ношу неподъемную для взрослого человека.

И она вынесла.

Пока они, трое полицейских вынуждены были стоять под дверью и ждать, не смея войти в квартиру!

Корнилов вспомнил, когда видел Нику на льду.

Как она кружилась со своим партнёром. Как они вместе совершали синхронные прыжки, и неслись на льду так, что зрители замирали в восхищении.

А теперь она лежит на каталке с перевязанными, израненными ногами.

-Стас.-Ника взяла его за руку.

-Да? Что?-рассеяно проговорил Корнилов.

-Перестань винить себя.-попросила Лазовская.-Там ничего такого серьёзно. Это не угрожает моей возможности ходить или заниматься спортом.

Она вздохнула, отвела взор.

-Правда мне придется отложить тренировки, и моя тренер будет в шоке, от которого ей будет трудно оправиться, но...-Лазовская слабо улыбнулась и пожала плечами.- она сильная женщина, справиться.

Санитары завезли Нику в её палату. Стас позаботился, чтобы Лазовской дали одиночную больничную палату.

Санитары аккуратно переложили девушку на кровать.

Ника с блаженство понежилась, укладываясь на подушках и накрываясь одеялом.

Стас не сдержал улыбки, глядя на неё. Арцеулов уселся на один из свободных стульев у стены.

Бородатый хирург, оперировавший ноги Лазовской, встал с другой стороны от кровати Ники.

-Мы изъяли из твоих прекрасных ножек все осколки.-сказал он с добродушной улыбкой.

Ника ответила такой же, приятной, доброжелательной усмешкой.

-Рада это слышать. Большое спасибо вам.

-Не стоит.-хирург слегка развел руками, бросил взгляд на Стаса, затем снова посмотрел на Нику.-Но, залечивать раны придется долго. Какое-то время тебе нельзя будет ходить. Иначе могут разойтись швы, а их у тебя не мало.

Он хмыкнул.

-Не буду спрашивать как тебя угораздило, почему то я думаю, ты не захочешь рассказывать.-он усмехнулся.

И Стас понял, что хирург лукавил. Он рассчитывал на обратный эффект.

Ника пожала плечами.

-Некоторые обстоятельства сложились для меня не совсем удачно.-деликатно и сдержанно проговорила Лазовская.

-В следующий раз тебе стоит быть по аккуратнее.-усмехнулся доктор.

-А сколько времени может пройти до полного выздоровления?-спросила Ника, глядя на свои ноги.

Хирург коротко развел руками.

-Ходить, без риска для здоровья, ты сможешь через два-три дня. Тут всё зависит от скорости заживления. А вот снять швы мы сможем не раньше, не раньше, чем через неделю. До этого время вам следует категорически воздержаться любых нагрузок. Даже от быстрой ходьбы или поднятия тяжестей. Первые сутки, разумеется лучше вообще не ходить.

Он метнул на Стаса любопытствующий взгляд.

-Господин майор... Можем ли мы переговорить наедине?

Стас чуть вскинул брови, опустил взгляд на Нику. Та задумчиво, слегка нахмурилась, посмотрела на обоих мужчин.

-Конечно.-Стас кивнул Нике.-Я быстро.

Она кивнула в ответ. Корнилов чувствовала её обеспокоенный взгляд на своей спине.

Арцеулов остался в палате.

Стас услышал, как он спросил Нику:

-Ну, как ты вообще?

Стас следом за доктором вышел из палаты. Тот закрыл за собой дверь и бросив взгляд на Нику, спросил:

-Я так понимаю вы не родственник этой девушки?

-Нет.-качнул головой Стас.-Но здесь, в Москве у нее из родственников только один человек, и сейчас ему нет дела до своей племянницы.

-Понятно.-вздохнул врач.-Но тем не менее, я вижу, что вы достаточно близки с этой милой, юной особой.

Доктор прокашлялся.

-Проблема в том, что медсестры, когда переодевали мою пациентку в больничную одежду, увидели на её теле обширную, сочную гематому. Уже достаточно давнюю.

Хирург несколько секунд смотрел на Стаса.

-Это след от удара.-проговорил он похолодевшим тоном.

Корнилов смотрел в лицо доктора. Затем перевел взгляд на Нику.

-Она мне ничего не говорила.-проговорил Стас, скорее для себя, чем для доктора.

-В таком случае, вам стоит поговорить с ней об этом.-настоятельно рекомендовал доктор.-Это может иметь плохие последствия. Особенно если повториться.

Стасу показалось, что в голосе доктора прозвучал угрожающий намёк.

-Ты рехнулся, док?-спросил Стас.-У меня дочка её возраста.

Хирург пару секунд изучал его лицо.

-Верю.-кивнул он.-Тогда, майор, пожалуйста поговори с ней. Потому, что, если я правильно понял, после её дяди, которому сейчас не до её проблем, ты её самый близкий человек. Во всяком случае из взрослых.

Стас не сдержал странной, доброй улыбки. Словами доктора до него внезапно дошла и так очевидная, но постоянно неуловимо ускользавшая истина.

Да. У Ники есть её дядя, который больше занят своими проблемами, её подруга, которая бывает не стабильна и не всегда надежна, и он. Станислав Корнилов.

А самое главное, Стас понял, что в общем-то для него Ника, пожалуй, стала самым дорогим человеком после жены и дочери.

Пожалуй, даже дороже Арцеулова и Домбровского, каким бы циничным не было такое сравнение.

-Я поговорю с ней.

-Очень на это надеюсь.

-Валерий Климович,-к доктору подбежала суетливая медсестра и плаксиво сообщила.-Там у Колобова давление упало, он сознание теряет.

-Прошу меня извинить.-Валерий Климович быстро кивнул Стас.-Увидимся.

-Пока.-бросил Стас и посмотрел на Нику через внутреннее окно палаты.

Арцеулов что-то рассказывал ей, активно жестикулируя, а Ника то и дело посмеивалась.

Стас несколько секунд понаблюдал за Никой. За тем, как она улыбалась и смеялась.

Он подумал, что в последнее время не часто видел, как она смеётся.

А ещё понял, что её улыбка вселяет и укрепляет в нём необъяснимую веру во что-то хорошее, светлое и уютное.

Корнилов вошел в палату.

Ника и Арцеулов взглянули на него.

-Стас,-произнесла девушка.-Я так и не рассказала тебе.... Я кое-что увидела в той квартире... Это были воспоминания Романтика...

-Господи, Ника.-Арцеулов покачал головой.-Ты едва осталась жива... Мы там, за дверью все извились... Ты могла хоть дух перевести?

Он усмехнулся.

Ника внимательно посмотрела на Арсения.

-Мне кажется у нас нет на это время.-девушка чуть качнула головой.-Романтик взбешен... и возможно будет искать мести.

Стас уже успел об это подумать. Возле палаты Ники он поставит охрану.

И возглавлять её будет, например, тот же Арцеулов.

Но, сначала нужно было прояснить один тревожный момент.

-Ника,-Стас обошел кровать девушки.

Они взглянула на него. Кажется почувствовала, что его что-то гнетет

-Что случилось?-спросила она чуть настороженно.

-Это я хотел спросить у тебя.-Стас постарался, чтобы его голос звучал помягче.

Девушка пару раз моргнула. Уставилась на него своими эффектными, сапфировыми глазами.

-Я не понимаю, Стас...-пролепетала она.

-Откуда у тебя синяк, Ника?-спросил Стас.

Девушка бросила быстрый взгляд на Сеню. Бородач смотрел обеспокоенно.

Ника опустила взора, подтянула колени, обхватила руками.

-Это...

-Это удар, я знаю.-холодновато заметил Стас.

Ника закрыла глаза.

-Я не понял,-проговорил Сеня ошарашенно.-Ника... кто посмел?!!

-Тише, Сень.-попросил Стас.

-Если вам скажу, вы обещаете, что не будете его бить?-спросила Ника.

-Обещаем.

-Обещаем.-рыкнул Сеня.

Они успели обменяться взглядами. Стас понял, что Сеня не намерен сдерживать это обещание. Равно, как и он сам.

-Это фотограф.-вздохнула Ника.-Ну, тот... который фотостудию содержал...

-Игорь этот?-глаза Стаса чуть сузились.

Ника взглянула на него, затем на вставшего со стула Сеню.

-В-вы обещали его не трогать...-тревожно, слегка заикаясь проговорила девушка.

-Обещали.-кивнул Стас.

Для Корнилова было загадкой почему Ника иногда не хотела, чтобы какой-то негодяй получил по ребрам, чтобы пойманный серийный насильник или убийца детей не был случайно убит во время задержания или в застенках СИЗО.

Многие люди сказали бы, что это было бы правильно. И детоубийца другого не заслуживает.

Но Стас замечал, что Лазовская в принципе против того, чтобы кому-то причинять боль.

Даже тем, кто заслуживает больше всех в мире.

Кого другого, Стас презрительно бы называл восторженным и глупым идеалистом.

Только вот Лазовской двигали далеко не поверхностные представления о добре и справедливости.

Что-то другое. Что-то не доступное пониманию большинства.

Это не была жалость или сострадание. Нет.

Стас не знал, что это и почему она так себя ведёт.

Хотя возможно из-за этого они, другие, такие же, как Романтик, ей верят, прислушиваются.

Они не чувствуют в ней ненависти. Скорее сожаление, и даже сострадание, смешанное со снисходительным, обвиняющим презрением.

И это их частично подкупает. Лазовская другая. Во взглядах, принципах, отношении. Другая...

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 19 июня

Так и знала, что медсёстры, которые помогали мне переодеться в больничную пижаму доложат о синяке.

И я не сомневалась, что придётся объяснятся перед Стасом.

Хорошо ещё дяди Сигизмунда тут нет.

Он прислал мне SMS, что ему всё таки придется смотаться в Токио, Осаку и Иокогаму.

А это означало, что его не будет минимум недели две.

Ладно. Не привыкать.

В конце концов у меня есть Федя и друзья дяди Сигизмунда, похожие на стареющих викингов.

С мастерской я, как ни будь справлюсь.

Я рассказала, Стасу и Сени, как Игорь подловил меня, как угрожал и, как ударил.

-Ника а почему ты сразу мне не сказала?-в голосе Стаса проскользнуло недовольство и суровый металлический оттенок.

Я подтянула к себе одеяло, опустила взор. Вздохнула. Грустно, виновато.

-Я боялась, что вы его покалечите.-призналась я.

-Этот урод твою подругу и других девчонок голыми снимал и продавал снимки за границу, а тебе угрожал и ударил.-Стас чуть склонил голову к плечу.-Почему ты его жалеешь?

-Я его не жалею. Я просто не хочу, чтобы вы его били...

-А если его в тюрьме зеки на перо посадят?!-не удержался Сеня.

Я взглянула на него, затем отвела взор.

-Есть разница Сеня, позволить судьбе и року самому вершить суд над виновным человеком... в соответствующих условиях или же мстить за обиды, которые ты не в состоянии вынести.

Я увидела, как глаза Стаса чуть сузились. Он силился меня понять.

И я была благодарна ему за это, за попытки.

Он был один из не многих, кто был на это способен.

-Я не понимаю, Ника...-признался Арцеулов.-Честно... То есть если какой-то урод тебя, не дай Бог... обесчестит... Ты, что? Тоже никому не скажешь? Или, допустим родители жертв Романтика... если им представиться случай они не должны убивать его, только потому, что... Я не понимаю!

Он правда не понимал. И бесился из-за этого.

-Родители жертв Романтика, вольны делать всё, что пожелают.-ответила я.-У них есть на это определенное моральное право. Многие их не осудят, и даже поддержат, если они найдут его и убьют... или сначала будут долго, по садистки мучать, а потом убьют более изощренным способом...

Я отвела взор, взглянула в окно. Начинался рассвет.

Новое утро, нового дня.

-Они могут сделать это ради мести.-сказала я глядя в окно.-Но, месть это попытка унять гнетущую душевную боль от поражения, потери близкого человека, унижения или неудачи.

Стас и Арсений переглянулись. Они думали, я не заметила.

Я знала, как выгляжу в глазах других людей, когда пытаюсь донести свои мысли, отличные от их взглядов.

-В порыве злости, люди часто забывают, что месть не приносит облегчения.-я покачала головой.-Лишь временное моральное удовлетворение. Месть не повернёт время вспять, не вернёт вам утраченное, потерянное или убитых родных людей. Месть, это, как дешевое обезболивающее.

Я пожала плечами.

-Действует частично, не долго и не качественно.

Губы Стаса чуть исказила странная полуулыбка.

-Считаешь, люди не должны мстить?

-Считаю, что люди не должны искать в этом утешение.-ответила я.

Арцеулов всё ещё не был удовлетворён.

-Отец, чью дочь, например, жестоко изнасиловали и сожгли заживо, что должен делать?! Особенно если знает, что виновник остается на свободе?! Так тоже бывает... Нет улик, нет доказательств...-Арцеулов разгоряченно, яростно взмахивал рукой.-Что, просто простить? Потому, что мстить, это плохо?

Я смерила его мирным, снисходительным взглядом.

-В данном случае, Сеня, отец жертвы, конечно может мстить... Но в этот нет смысла. Никакого.

-А в чём есть?!-хмыкнув, спросил Арцеулов.-Что? Стерпеть? Забыть? И...

-В справедливости.-проговорила я всё тем же спокойным голосом.-И правосудии. И то, и другое имеет самый весомый смысл в нашей жизни, просто потому, что должно регулировать человеческое существование, Сеня. Именно справедливость и правосудие, Сеня, должны торжествовать, а не озлобленная месть.

Я чуть пожала плечами.

-Если человек виновен, он должен понести наказание. Соответствующее.

-Угу.-буркнул Сеня.-И как его узнать, это соответствующее наказание?! Кто его измеряет, насколько оно будет честным и правильным?

-Законодательная система.-ответила я.-Не говори, что ты впервые слышишь о ней.

Кажется, мой ответ во всех смыслах вызвал у Сени глубочайший шок.

-А если...-Арсений не находя слов эмоционально всплеснул руками.-А если отец этой девочки считает, что... ну...

-Что законодательная система и правосудие не справедливы, не достаточно суровы и совершенны?-я позволила себе снисходительную ухмылку.-Знаешь, Сень, если мы все начнем вершить правосудие по собственному разумению, мы очень быстро погрузимся в совершенный и бесконечный хаос. Представь если, все люди будут мстить друг-другу, так, как считают, что суд, в который они обратились, был не справедлив. Что будет в итоге?

-Ты слишком всё обобщаешь, Ника.-покачал головой Сеня.

Я чуть пожала плечами.

-Но, ведь большинство людей мстят даже не за гибель близких или покушение на их жизнь. Большинство людей мстят друг другу за обиды и оскорбления. За неудачи, за унижения, за то, что одни использовали шанс, который, по мнению мстителей, предназначался для них.

-Но это же всё не одно и тоже!-снова воскликнул Сеня.

Я не сдержала улыбки. Когда он злился и не понимал, он напоминал мне ребенка. Большого, здорового и бородатого.

-Это уже всё относительно, Сеня. Кто-то готов убить только за то, что кто-то другой приехал раньше и занял его место на парковке. И он действительно способен на это. И мотив у него, по его мнению, будет такой же весомый, как у отца изнасилованной дочери.

-Ты пытаешься смотреть на всё это глазами общества.-вздохнул Сеня.

-Социума.-кивнула я и обернувшись поправила свою подушку.-А с точки зрения социума то, что происходит в жизни отдельно взятых людей чертовски ничтожно и не заметно.

-Ника,-тут в нашу с Сеней полемику всё таки влез Стас.-Но ведь сравнивать убийство родной дочери и... и занятую парковку... это ведь не одно и тоже.

-Да.-согласилась я.-Только если сегодня, мы начнём оправдывать месть за убийство близких, завтра мы начнём оправдывать месть за занятое место на парковке.

-И каково коммюнике?-усмехнулся Корнилов.

-А таково,-вздохнула я.-Что если человек в отношении вас нарушил закон, он должен понести предусмотренное законом для социума наказание. И это будет правильно. И если честно, для многих убийц, Стас, жизнь за решеткой, бесславная и рутинная, куда хуже смерти и мучений. А уж для насильника...

Тут я деликатно прокашлялась.

-Все мы наслышаны, что помимо назначенного судом наказания, они часто сами становятся жертвами своей же... практики.

Стас и Сеня ухмыльнулись. Арцеулов довольно ощерился.

-То есть тут, ты согласна, что он этого заслуживает?-спросил Арцеулов.

-Судом, назначен срок.-я кивнула.-Созданы самые благоприятные условия для наказания судьбой и роком. А всё, что с ним случится после-торжество справедливости.

Корнилов хмыкнул.

-Что ж, на этом и закончим ваш диспут.

-У меня, Ника в который раз складывается впечатление,-проговорил Сеня двинув бровями.-Что мозг у тебя работает... не так должен работать в твоём возрасте.

-Если ты пытался сделать мне комплимент,-Я улыбнулась себе под нос.-То принято.

Арцеулов лишь хохотнул и кивнул на дверь.

-Я пойду покурю,-сказал он Стасу и бросил взгляд на меня.-Мне нужно... переварить услышанное.

-Иди.-кивнул Корнилов.

Сеня вышел. Закрыл за собой дверь.

Я взглянула на Стаса.

-Я его перегрузила?

Стас засмеялся.

-Сеня не привык... к глубокомысленным философским рассуждениям.

-Досадно.

-С возрастом тебе будет ещё досаднее.-Стас взял стул и сел возле моей кровати.

-Почему это?-с легким подозрением спросила я.

-Потому, что мало людей, которые способны воспринять то, что ты пытаешься донести.

-Бери выше,-хохотнула я.-Единицы.

-А ты заносчива.-протянул он с шутливой интонацией в голосе.

-Ни капельки.-мотнула я головой.-Всего лишь констатирую факты.

Следующие полтора часа я пересказывала Стасу все, что произошло между мной и Романтиком.

Я в деталях описала ему увиденные мною воспоминания.

-Он воспитывался в детдоме.-сказала я уверенно.-Этот подонок вырос и возможно стал тем, кем стал именно там.

-А что за детдом? Номер, название?-спросил Корнилов и задумчиво потёр подбородок.

Я досадливо дернула головой.

-Я... я не смогла увидеть... Прости...

-Перестань каждый раз извиняться,-попросил Стас.-Ты запомнила лица детей? Тех девочек и парня, с которым он дрался? Ты смогла бы узнать их, если бы увидела их взрослыми?

Я задумалась. Отвела взор.

-Да... наверное. Многие черты лица люди сохраняют на протяжении всего своего существования.

-Хорошо. Можешь мне описать этих детей.?

Стас подробно записал в блокнот характеристики внешности детей из воспоминания Романтика.

Затем, к моему удивлению, он достал из пакета, который всё это время был у него в руках коробку с новеньким планшетом.

-Это тебе.-сказал Стас.

-Спасибо...-проговорила я, принимая подарок из его рук.-А в честь чего это?..

Я испытала робкую неловкость от всего происходящего.

Стас усмехнувшись, неопределенно качнул головой.

-Просто, чтобы скрасить твою скуку, пока будешь торчать тут.

-Спасибо.-повторила я и посмотрела на него.-Но не стоило... это же...

-Ника.-мягко перебил меня Корнилов.-Самое меньшее, что ты обязана, это благодарить меня.

Я перевела на него свой удивленный взгляд.

Слова Корнилова прозвучали с какой-то не высказанной, совестливой горечью.

-Не забывай, что я это разозлил Романтика, и я оставил тебя там...-взгляд Стаса метнулся к моим ногам.

-Стас не надо.-попросила я очень серьёзно, проникновенно.-Я не хочу видеть тебя убивающегося собственной виной и совестью. Твои сожаления не позволят тебе не только не поймать Романтика, но и... просто оставаться тем, кем ты есть.

Я нервно сглотнула и упрямо качнула головой.

-Я не буду тебя утешать. Но просто скажу, что в первом случае ты всего лишь делал свою работу. А во-втором... будем откровенны, по задумке Романтика в нитях должен был оказаться ты и....

-Я.-чуть севшим голосом отозвался Стас.

Я увидела, как дрогнули мышцы на его скулах.

-Да пойми ты!-взмолилась я.-Что он задумал эту игру ради заранее продуманного финала!

-А ты ему всё испортила.-вздохнул Стас и усмехнулся, глядя на меня.

-Я могла не оказаться там, Стас...-заметила я.-И что дальше? Ты бы полез? Мы оба знаем, что ни один взрослый, здоровый и широкоплечий мужик там бы не пролез, не задев долбанные колокольчики. Романтик бы убил и тебя, и всех троих жертв. И кому бы от этого стало легче, Стас? Тебе? Ты бы нашел спасение от ответственности в собственной гибели?! Серьёзно?! А дальше то, что...

-Полагаю, Романтика бы ловил уже кто-то другой.-грустно усмехнулся Корнилов.

Я несколько секунд молчала, глядя ему в глаза. Я пыталась найти в его серо-стальных, серебристых глазах привычное мне невозмутимое спокойствие, уверенность и мрачный, холодный расчёт.

Я хотела видеть глаза того Станислава Корнилова, к которому я пришла два года назад со своими видениями.

И которому доверила свою тайну. Он был первым в моей жизни человеком, которому я решилась рассказать. Да и по сути единственным.

Потому, что Коле и Сене уже он сам рассказал потом. А я только продемонстрировала свои сверхъестественные навыки.

-Ты прекрасно знаешь, Стас,-сказала я ровным, не эмоциональным и уверенным голосом.-Что кроме тебя, его никто не поймает.

-И тебя.-добавил он.

Я криво усмехнулась, опустила взгляд на коробку с планшетом.

-И меня.-согласилась я со вздохом.

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 19 июня

-Мне за эту ночь изнасиловали телефон беспокойными звонками, мне к хренам выдолбали мозг и несколько раз угрожали понижением по службе.

Аспирин говорил размеренно, отчеканивая каждое слово.

Но, Корнилов знал своего начальника и командира достаточно долго и хорошо, чтобы определять его настроение просто по взгляду.

Сейчас, Аспирин-в ярости.

Это когда он стучит ладонью по столу, он всего то раздражен и разочарован.

А сейчас он зол. Но злость генерала Савельева всегда, абсолютно всегда потрясает его собеседников ледяной, несокрушимой сдержанностью.

Чем больше ярость рвет и мечет внутри Аспирина, тем более спокоен он остаётся внешне.

Стаса не пугала ярость Аспирина. Как и вообще чья либо.

Есть не многие вещи, которых боится майор Корнилов, но страх перед чьей то личностью или неудача в карьере точно к ним не относятся.

-Почему, не была задействована группа специального назначения?-спросил Аспирин и чуть прикрыл глаза.

Стас выждал пару секунд.

-Потому, что не позволяли обстоятельства.

-Какие?-генерал закрыв глаза, поставил локти на стол и сплел пальцы рук.

-Он заминировал коридор.

-Можно было вызвать сапёров.

-Да, но я не знал, как убедить Романтика их подождать.-произнёс с ироничной улыбкой Стас.

Генерал открыл глаза. Смерил Корнилова мрачным, давящим и угрюмым взглядом.

-Когда мы вошли, у нас не было выбора. Кто-то должен был остаться в квартире... и играть.

-Ты не имел права так рисковать.

-Знаю.

-Почему ты позволил решать судьбу заложников какой-то малолетней с-с*кухе?

Корнилов перестал улыбаться. Перевёл взгляд на генерала.

-Не надо её так называть. Пожалуйста.

Несколько секунд они смотрели друг в другу глаза. Несколько секунд лёд пытался сломить сталь.

Аспирин вздохнул.

-Кто она такая?

Стас вскинул брови.

-Девчонка, которую ты таскаешь с собой.-проговорил генерал и откинувшись в кресле, сложил руки на груди.-Кто она, Стас? Почему ты позволяешь ей бывать на местах преступления? Что ты смотришь? Её уже несколько раз видели с тобой. Я знаю, что иногда она даже говорит со свидетелями, а иногда и... с подозреваемыми. Сколько ей лет? Пятнадцать?

-Четырнадцать.

Генерал уперся взглядом в Стаса. Пару мгновений разглядывал его лицо.

-То есть вчера ты доверил судьбу заложниц... четырнадцатилетней девчонке?

-Товарищ генерал...

-Что?

-Она... Она очень не обычная четырнадцатилетняя девчонка.-проговорил Стас.

-Да ну? Любопытно. Ну, удиви меня.

Корнилов задумался. Вздохнул. Быстро обдумал ситуацию и возможные последствия.

И решился.

-Она медиум.

-Чего?!-скривился Аспирин.-Стас ты... ты опытный, толковый, знающий и очень крутой, если верить статистике, следователь особой оперативно-следственной группы УГРО...

-Да.-кивнул Стас.

-И ты,-продолжил генерал, делая выразительные паузы в словах.- Ты... Ты веришь в...

Генерал не находя слова заикаясь кивнул головой на дверь.

-Веришь в это... этих... В медиумов? Серьёзно, Корнилов?! Ты, что сериалов пересмотрел?! Какой твой любимый? Икс-файлз? Сверхъестественное?! Или может ты дневники Вампира смотришь там втихоря?!

-Товарищ генерал,-Стас не смог сдержать улыбки.-У вас потрясающее познание в сериалах...

-Угу.-проворчал генерал.-Внучки у меня помешались на этих... вампирах, оборотнях, и прочей лабуде... И причем тут это!

Генерал поморщился, раздраженно помотал головой.

-Я сейчас о твоей этой школьнице... С чего ты решил, что она медиум? Я лично за жизнь ни разу живого и настоящего не видел. Разве, что в фильмах или идиотских шоу. И готов поспорить, что большинство живущих вокруг нас людей, тоже относятся к этому, мягко говоря, скептически.

Стас ожидал подобной реакции и был готов к ней.

-А если я вам её приведу? И она... продемонстрирует свои... способности?-спросил Корнилов.

Генерал испытующе, с прищуром посмотрел на него.

-Ты сейчас серьёзно?

-Да.-пожал плечами Стас.

Он помнил, что Ника не всегда видела воспоминания. Но он должен был убедить Аспирина.

Иначе... Иначе события могли начать развиваться совсем не в выгодном направлении.

Как для него, так и для Ники.

Вообще, думал Стас, стоило рассказать генералу раньше.

Глупо было думать, что Аспирин ничего не узнает.

-И что...-генерал судя по всему впал в некоторое замешательство.-Я прямо могу задать ей любой вопрос и...

Стас с улыбкой покачал головой.

-Товарищ генерал, это... это всё не так происходит... Будет лучше, если она сама вам... расскажет и... если у неё получится покажет...

-А у нее может не получится?

-Она это плохо контролирует.

-Ну, да-да.-кивнул Савельев, в его словах вновь послышалась скептическая желчь.-Не сомневаюсь... Ладно.

Он легонько стукнул ладонью по столу.

-Приведешь-посмотрим. Теперь о делах насущных и... более... материальных.

Стас пропустил последнее колкое замечание мимо ушей.

Аспирин заметил недовольство Корнилова. Прокашлялся, чтобы скрыть неловкость.

-Новости у меня неприятные.-без предисловий сообщил генерал.-Делом Романтика теперь будет заниматься следственный комитет.

Стас отреагировал спокойно. Гораздо спокойнее, чем сам мог бы предположить. Наверное, он этого ожидал.

-Они его не поймают.-с безразличным тоном произнёс он.

-А ты...

-А я иду по его следу.-уверенно сообщил Стас и посмотрев в упор на генерала добавил.-Я и... четырнадцатилетняя школьница со способностями медиума или экстрасенса.

-Тогда посмотрим кто справится, десяток опытных следователей с командой криминалистов или всякая эзотерика на службе Уголовного розыска.-с долей сердитой язвительности проговорил генерал.

Стас равнодушно шевельнул бровями.

-Это ведь не всё?-спросил он.

-Верно.-Аспирин снова прокашлялся.

На этот раз, куда более недовольно и сердито.

-В связи с последними событиями, будет внутреннее расследование.

Корнилов кивнул. Этого он тоже ожидал.

За ним слишком пристально наблюдали, чтобы прощать ему ошибки.

-Как долго?

-Не знаю.-категорично качнул головой генерал.-Как пойдёт. Советую тебе быть открытым и честным, кхм-кхм... В разумных пределах, конечно.

Он многозначительно посмотрел на Стаса.

-Да и Стас, будь добр оказывать всякое содействие следователям. Передашь им материалы и всё, что у тебя есть.

Стас посмотрел на генерала. Тот застыл внимательно, пристально глядя на Корнилова. В глазах Аспирина был намёк.

Губы Стаса тронула понятливая улыбка.

-Я передам им все материалы.-заверил его Стас.

-И ничего не упусти.-ухмыльнулся генерал.

-Есть.

Аспирин вздохнул.

-Когда... когда ты можешь привести эту свою девчонку?

-Дней через семь, десять. Не раньше.

-Она всё это время будет в больнице?

-Скорее всего.

-Хм.-видимо Аспирина это положение дел не устраивало.-Тогда вот, что... я сам к ней приеду в больницу. Разумеется, в штатском.

Стас не был уверен, что это хорошая идея.

-Я бы не хотел привлекать к Нике лишнее внимание. Вы слишком известная фигура, товарищ генерал. Пресса вас часто преследует. И не хватало, что быони...

-Стас, не у тебя одного есть представление о конспирации.-поморщился в ответ Аспирин.-Я под прикрытием работал и наблюдение осуществлял, когда ты ещё во дворе с палками в войнушку играл.

                                                   ***

Корнилов вернулся в кабинет оперативно-следственной группы не в самом лучшем расположении духа.

Когда он вошел, Коля и Сеня, что-то оживленно обсуждали.

Похоже Домбровский за что-то отчитывал Арцеулова.

Когда Стас открыл дверь оба офицера тут же смолкли.

Домбровский сел за свой стол. Вид у него был хмурый, недовольный.

Стас с подозрением посмотрел на него, затем на Арцеулова. Тот тоже сел за свой стол и уткнулся в монитор.

-Как всё прошло, Стас?-поинтересовался Домбровский.

Он старался выглядеть, как обычно, но его выдавал взгляд и мимика.

-Нормально.-нарочито спокойным голосом ответил Стас.-В ближайшую неделю мы с вами отстранены от расследования. А меня ждут нелегкие часы объяснения перед следственной комиссией внутреннего расследования.

Арцеулов оторвался от монитора, уставился на Стаса.

Вид у бородача был одновременно ошалевший и агрессивный.

-А кто будет вести следствие?-спросил Коля.

-Следственный комитет.-Стас подмигнул ему.-Аспирин о-очень просил передать им все-все-все материалы по делу.

-Конечно-конечно.-Домбровский шутливо покивал головой.

Сеня лишь недовольно хмыкнул.

-И долго будет идти расследование?-ворчливо спросил он.

-Не знаю.-Стас беспечно пожал плечами.-Меня больше волнует Сеня, что у тебя с правой рукой.

Коля метнул в Арцеулова упрекающий взгляд, сердито покачал головой.

Стас неспешно приблизился к Сене и кивнул.

-Показывай.

Арцеулов нехотя поднёс к Стасу свою ладонь.

-Покажи костяшки.-сказал он.

Арсений со вздохом перевернул руку тыльной стороной.

-Что это такое?-спросил Стас указав на кровавые ссадины на руке Сени.

Арцеулов поджал губы.

-Подрался.

-Да ладно.-Стас издевательски удивился.-С кем? Случайно не с Игорем Неклюевым?

Арцеулов не ответил.

-Понятно.-протянул Стас.-Ну, и что? Ты ему только лицо разбил или всё-таки что-то новое узнал?

Сеня взглянул на Стаса, затем достал из стола пару листов с распечатанной информацией.

-Это контакты и координаты тех, кто распространяет сейчас фотки девчонок...

Стас взял у него листы. Прочитал.

-Что, ж... Хорошо.-он кивнул.-Ты там уже был?

-Нет,-качнул головой бородач.-Я сначала хотел тебе рассказать...

-Неклюев хоть не в реанимации?-спросил Стас перевернув лист.

-Да нет,-пожал плечами Арсений.-А чё с ним будет то?

-А что ты ему сделал?

-Ну-у...-протянул Сеня.-Так... врезал пару раз... ну, может больше... Но он сам ушёл, на своих двоих...

-Это уже радует.-хмыкнул Стас.

Домбровский тоже фыркнул.

-Возьми пару ребят из патруля и съездите по адресам.-Стас положил листы на стол Арсения.-А у нас с тобой Коля, очень много работы.

Домбровский пребывал в замешательстве.

-Стас так нас же...

-Ну, и что?-Стас открыл включил свой компьютер.-Пусть себе герои из СК расследуют. Им же не обязательно всё знать. Верно?

-Совсем не обязательно.-ухмыльнулся Коля.

-Вообще вредно.-добавил Арцеулов перед уходом.

Они обменялись одобрительными смешками.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 19 июня

Я отчаянно мчалась вперёд.

Страх, как хищный, злобный зверь щелкал челюстями за спиной. Сырой холод скользил по коже, просачивался внутрь.

Паническая жажда спасения придавала мне сил, гнала вперёд.

Заливаясь слезами, рыдая от ужаса я продолжала бежать.

Я знала, если остановлюсь-погибну.

Он настигнет меня. Он идёт за мной. Он совсем рядом.

Сверху, с мрачно-серого неба, тонкими, блеклыми спицами водяных струй колотил бесконечный дождь.

Он лил давно. Без остановки. Упорно и целеустремлено. Вода мешала грунт с грязью.

Дождь незаметно перерос в бурный ливень.

Я бежала, я боролась, я надеялась... Я так хотела спастись. Я

Я забыла о всех своих давних мечтах и желаниях. Я желала теперь только одного. Жить, просто жить. Убежать, уцелеть и просто жить.

Мамочка... Пожалуйста... Я... Господи, пожалуйста! Только жить! Только... Бежать! Я должна бежать!

У меня сбивалось дыхание. Я вся промокла. Мое сырое, летнее платье липло к телу.

Мокрые волосы падали на лицо.

Я продиралась через густые заросли, выставив руки вперёд.

Влажные, холодные листья били по лицу, гибкие, мокрые стебли хлестали по плечам и груди.

Земля под ногами была мягкая, вязкая. Мои босоножки тонули во влажной почве.

Надой мной и вокруг меня шелестели листья.

Мне казалось я слышу насмешливый и громкий шепот в их хоровом шелесте.

Что-то больно ударило по ноге. Я споткнулась, упала на четвереньки.

Руки испачкались в мокрой, липкой земле. По спине и по голове монотонно, но яростно, в злом торжестве стучали капли дождя.

Дождь словно пытался прибить, прижать меня к земле. Дождь не хотел, чтобы я поднималась, не хотел, чтобы я боролась.

Ледяная вода попадала за шиворот, стекала по спине, частично попадала на грудь.

Я плача оглянулась назад, на темнеющие позади густые заросли.

Я отбросила с лица тяжелые, мокрые пряди волос.

Давясь слезами, содрогаясь от проникновенного ужаса я смотрела в заросли позади меня.

Он был там. Он гнался за мной. Он был рядом. Он где-то там...

Я поднялась, не разбирая дороги бросилась бежать снова.

Я прорывалась, рвалась и в панике ломилась через бесконечные, тесные заросли качающихся стеблей.

Что-то больно укололо мою руку, царапнуло и обожгло лицо.

Я споткнулась, едва снова не упала. Я остановилась, замерла и удивленная поднесла ладонь к лицу.

Между пальцев, по ладони шустро стекали две ярко алые струйки крови.

Я медленно подняла взгляд.

Меня сковал озноб и дрожь.

Я находилась в кругу роз. Я была окружена, оцеплена ими.

Они обступали меня со всех сторон. Они качали красными бутонами, как люди головами!

Их было так много! Десятки, сотни темно-красных, кровавых бутонов. Они слегка покачивались на своих шипастых стеблях. Они походили на толпу наблюдателей, со своими качающимися бутонами. Или на азартную публику...

Я услышала чавкающие шаги по земле.

Я застыла, пораженная оцепенением довлеющего страха.

Медленно, боязливо обернулась.

-Не надо... Пожалуйста.-взмолилась я со слезами.-Прошу тебя... Пожалуйста! Н-не надо...

Он стоял передо мной.

В своих старых, потёртых зеленых джинсах и желтом джемпере.

У него были длинные, тёмно-русые волосы до плеч и светлые, льдисто-голубые глаза.

Обычно, наполненные меланхоличным равнодушием, сейчас они излучали уничтожающую ненависть.

Он хрипло дышал через оскаленные, стиснутые зубы.

Он шагнул ко мне, сжимая в руках какой-то продолговатый, поблескивающий предмет.

Нож... Это был большой кухонный нож, для разделки мяса.

Мокрое лезвие сверкало тусклыми бликами.

Я попятилась. Сзади словно кто-то резко подсек мне ноги.

Я опрокинулась, упала на бок.

Он шагал ко мне. Он спешил. Он знал, что мне не куда бежать. Я была в его власти.

-Не надо, не надо, не надо...-я попыталась отползли от него по скользкой, грязной земле.

Он внезапно истошно закричал злым, ломающимся фальцетом и бросился на меня.

Я вскричала, сжалась в комок, закрылась руками.

Я ощутила удары... Я почувствовала, как обжигающее лезвие ножа проникает в меня.

Мёрзлое лезвие ножа врывалось в меня, раздирая плоть.

Я кричала. Я хотела закричать.

Он навалился сверху, зажал мне рот рукой и продолжал бить.

Яростно. Часто. С ненавистью и безумием.

Теперь я наблюдала это со стороны...

Я стояла возле них и видела, как он убивает её.

С остервенением, с торжественным упоением на лице.

Её кровь забрызгала его лицо и одежду. Её кровь растекалась по сырой земле и впитывалась в почву, растворялась в воде.

Он продолжала неистово бить, кромсать её. Он совершенно обезумел, полностью потерял рассудок и даже человеческий облик.

Он убивал её.

Одну из тех самых девочек, что бросались в него каштанами.

Я не могла пошевельнуться, я не могла отвести взгляд.

Я была поражена той дикой жестокостью, с которой он бил её ножом.

Он рычал, кричал на неё. Обзывал грязными словами и продолжал без остановки бить уже мёртвую девчонку.

Её кровь перекрасила землю вокруг. Побагровели лужицы дождевой воды.

Её кровь блестела на широких, влажных листьях роз.

Он остановился. Тяжело, свирепо дыша поднялся.

На его лице была усталость и самое настоящее удовлетворение.

Я была преисполнена ужаса и отвращения к нему.

Он... Он же животное. Он же просто мерзкое, жестокое животное!

Тут Он резко обернулся, уставился на меня. Посмотрел прямо мне в глаза...

Я проснулась, подхватилась и резко приподнялась на локтях.

Шумно, взволнованно дыша я оглядела помещение.

Из коридора в темную палату просачивался тусклый, желтовато-белый свет.

Он таял в густом полумраке моей палаты.

Я на мгновение закрыла глаза.

Сон был реалистичным... Слишком реалистичным, чтобы быть просто сном.

Это было очередное воспоминание. Его воспоминание. Воспоминание Романтика.

За окном, как и в явившемся во не воспоминании шумел бурный ливень. Иногда сверкала гроза.

Белесые вспышки врывались в помещение. Они были похоже на ритмичное мелькание света в ночном клубе.

Дождь монотонно стучал по оконному стеклу. Как будто кто-то нервно, нетерпеливо колотил пальцами.

Я почувствовала нарастающую, вздымающуюся пульсирующую боль в ногах.

Ну, понятно. Кажется, действие обезболивающего наконец-то завершилось.

-А-а...-я откинула голову назад, зажмурила глаза.

Боль усиливалась. Она совсем не хотела покидать меня.

-Чёрт возьми,-скривившись прошептала я в полумраке.

Я скомкала в кулаках простынь.

Нет, я так не могу!

Я нажала на кнопку вызова медсестры.

Но никто не пришел. Ни через пять минут. Ни через десять. Я нажала снова.

Болезненное ощущение в моих ступнях возрастало.

Я терпела. Отчаянно, старательно. Я старалась не думать о ранах в ноге.

Да где эта медсестра?! Хоть кто ни будь! Для чего в больнице кнопки вызова медперсонала?!

Я откинула одеяло. Села на кровати.

В этот миг за окном особенно ярко и зловеще сверкнула вспышка молнии.

Я порывисто оглянулась на окно.

Кажется, ливень усилился. Во всяком случае дождь звучал громче, капли стучали чаще.

Гроза неистовствовала над Москвой.

В этот миг открылась дверь в мою палату.

-Что случилось?-голос у медсестры был сонный, чуть раздраженный и уставший.

-У меня очень болят ноги.-пожаловалась я.-Можно мне какое-то обезболивающее?

Медсестра цокнула языком, вздохнула.

-Сейчас принесу. Подожди.

-Спасибо.

Она ушла. Я снова уставилась в окно.

Не знаю почему, но какое-то странное наитие побуждало меня взглянуть туда.

Я посмотрела на свои забинтованные ноги.

Казалось их то и дело стискивают мелкие иголки. Они впиваются в плоть, и вылезают обратно, и снова пронзают ногу.

Новая вспышка грозы озарила палату. На мгновение стало светло, как при включенных лампах.

За окном возрос вой ветра.

Я оглянулась, с опаской глядя на окно.

Ветер крепчал, давил, и рвал. Он как будто бы даже злился...

Резко распахнулось окно.

Холодный, влажный ветер ворвался в палату.

Мои волосы подкинуло, отбросило назад.

Я быстро укуталась в одеяльце.

Ветер качал опущенные жалюзи на втором окне, взметнул края простыни на кровати, шевельнул пакет с ягодами на тумбочке.

Я, кутаясь в одеяло, осторожно встала с кровати.

Поморщилась, скривилась от толчков боли в ногах.

Аккуратно ступая, я подошла к окну.

Ветер дул в лицо. На щеках и на лбу оседали мелкие, холодные брызги дождя.

В свете уличных фонарей были видны росчерки падающих капель яростного ливня.

Туманная завеса дождевых струй заслоняла вид на улицы. Расплывчатыми пятнами горели уличные фонари вдали.

Дождевые струи шкварчали и шипели в лужах, точно брошенный на сковородку кусок масла.

На моих глазах в который раз засияла мерцающая бело-голубая вспышка грозы.

Она подсветила широкую грозовую тучу.

Возможно у меня разыгралось воображение, но громадная туча показалось мне похожей на розу.

Я подступила ближе к окну.

Во мне поселилось тревожное предчувствие.

Холодный ветер с каплями дождя обдувал лицо, норовил сорвать с меня одеяло.

Капли дождя забрызгали подоконник.

Я опустила взгляд вниз.

Ночные улицы пустовали. Мокрый асфальт блестел под желто-оранжевым светом многочисленных уличных фонарей.

На опустевшей парковке, чуть дальше, собралась громадная лужа.

Я представила, какого бы это было сейчас ночью попасть под такой ливень.

Я поёжилась, побольше укуталась в уютное, греющее одеяло.

Что-то заставило меня переместить взгляд на густеющую темноту под деревьями внизу, во дворе, перед больницей.

Я чуть прищурилась настойчиво глядя в густеющий мрак под раскидистыми кленами.

У меня сложилось стойкое ощущение, что кто-то смотрит на меня оттуда, из нерушимой ночной темноты.

Я не отводила пристального взгляда. Неприятное предчувствие перерастало в настойчивое беспокойство.

Тьма внизу шевельнулась. Я вздрогнула. Приблизилась, взялась руками за подоконник, чуть наклонилась вперёд.

Ударил гром. Где-то истошно запиликала автомобильная сигнализация.

Как вспышка фотоаппарата сверкнул свет молнии.

Я увидела не спешно удаляющийся силуэт по деревьями внизу.

В этот миг мощный порыв воющего ветра, сорвал с меня одеяло, взметнул мои локоны, отбросил назад.

Ветер окутал меня влажным, промозглым вьющимся потоком.

Меня обуял страх. Я отшатнулась от окна, таращась в след черному силуэту.

Мгновенно участился пульс, в висках застучала кровь, по спине, по позвонкам маршем прошла нервная дрожь.

Открылась дверь в палату.

-Ты что делаешь?!-накинулась на меня медсестра.-Зачем ты окно открыла?! И кто тебе разрешил вставать?!

 

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 19 июня

-Дёрнул его чёрт забраться в такую дыру.-проворчал Домбровский окидывая взглядом дворы за окном автомобиля.

-Когда человек бежит от прошлого, он способен забраться ещё дальше.-заметил Стас, глядя на группу бандитского вида подростков, что играли в баскетбол на старой площадке.

Чёрный Дефендер Стаса не спешно катился мимо серых, скучных дворов.

Дальние окраины столицы разительно отличалась от блистательного центра и дорогих, фешенебельных районов.

Здесь слабо пахло европейской роскошью, что была свойственна центральным районам. Совсем новыми были только дороги и часть инфраструктуры.

На улицах возвышались серые, старые, порой и грязные дома.

Приземистые, многолетние хрущевки или обшарпанные девятиэтажки восьмидесятых возвышались над пустынными, голыми дворами.

Впереди, сверкая свежей новизной, поднимались редкие новостройки.

Они резко контрастировали со старыми домами.

Но главное значение имел очень чувственный и осязаемый здешний климат.

В нём чувствовалось флегматичное уныние. Здешние улицы, не смотря на то, что некоторые из них уже начали облагораживать и ремонтировать, всё равно внушали печальный и пессимистичный настрой.

-Вот его дом.-Домбровский указал на одну из хрущевок.

Стас свернул на повороте. Они плавно поехали вдоль дома.

Люди на улице оборачивались на них. Пожилые женщины на лавочках смотрели презрительно, скривив сморщенные лица в сердитом осуждении.

Корнилов заглушил мотор. Они выбрались из машины.

Коля задрал голову рассматривая дом. Встретился взглядом с мужчиной, в белой майке, что курил, выглянув из балкона.

Взгляд у местного жителя был примерно такой же, как и у старушек на лавках.

-Пойдём.-сказал Стас.

Они вошли в один из подъездов, поднялись на второй этаж.

Стас нажал кнопку звонка.

Через время женский голос из-за двери крикнул:

-Кто там?

-Уголовный розыск.-Стас показал документ в глазок двери.

Щелкнули замки.

Им открыла полноватая женщина в приторно-розовой майке и темных спортивных штанах.

За её ногу цеплялся мальчишка лет трёх-четырёх.

-Что случилось?-взгляд у женщины был слегка напуганный.

-Майор Корнилов, капитан Домбровский.-Стас представил их обоих.-Мы ищем Викентия Хазина.

Взгляд у женщины изменился, она выглядела удивленной и растерянной.

-Так это... Он же умер.-он выразительно пожала плечами, глядя по очереди на Стаса и Колю.

Домбровский и Корнилов переглянулись.

-Мы войдём?-спросил Стас.

Спустя несколько минут они разговаривали, сидя в маленькой комнате.

Здесь было душновато и пахло чем-то кислым.

Они сидели на скрипучей софе. На стене, перед ними висел узорчатый ковёр.

Он мозолил Стасу глаза. Родители Корнилова никогда не вешали ковры на стены, в отличии от большинства их знакомых.

Стас тоже не понимал идиотского по его мнению обычая вешать на стены ковровые пылесборники.

-...Он купил здесь квартиру в две тысячи пятом, переехал из Донского района.-Глафира Машкина, именно так звали женщину в розовой майки пожала округлыми плечами.-Наши все удивлялись тогда... Ну, кто ж из Донского на окраину попрется...

-Простите, а кем вы приходились Хазину?

-Ну-у...-он потупила взор.-Мы жили вместе...

-Но вы не были замужем.-Стас поднял взгляд от безымянного пальца на правой руке женщины.

Следа от кольца на коже не было.

-Нет.-он помотала головой и вдруг плаксиво шмыгнула.-Кеша он... не хотел жениться после... ну, после того, как его жена... Маша эта...

Она снова пожала плечами.

-Убили её, я слышала.

Стас снова обменялся взглядами с Колей.

-А когда они развелись, не помните?

-Ой...-Глафира задумчиво нахмурилась.-Кеша вроде рассказывал... В марте вот, две тысячи третьего года вроде как... У него сын остался. Он рассказывал... Демид, кажется... Демид Хазин.

Стас кивнул. Это они уже выяснили. Проследить жизненный путь Марии Хазиной оказалось не так уж сложно.

Родилась в Белорецке, в семье сотрудника ЖКХ и водительницы троллейбуса.

Вела разгульный образ жизни. Была откровенно трудным подростком.

Имела два привода в милицию.

В тринадцать лет умудрилась забеременеть. В четырнадцать родила, хотя всячески отказывалась от родов.

Но мать строго настояла, чтобы дочь рожала во, чтобы то ни стало.

Маша не долго нянчилась с ребенком.

Через четыре года, она сбежала от родителей, приехала в Москву из Белорецка.

Тут она поначалу, вела себя тихо и скромно. Не лезла на рожон, не искала неприятностей. И с готовностью бралась за любую работу.

Была тихой, провинциальной девочка.

Которая разительно и быстро преобразилась до неузнаваемости, менее, чем за полгода жизни в столице.

Она не поступила на педагогический, куда так хотела. Зато смогла получить место на заочном отделении филологического.

А через два года была отчислена за неуспеваемость. Мария привыкла вести разгульный образ жизни.

Пустилась во все тяжкие. Забеременела во второй раз.

Вышла замуж за Викентия Хазина, сына достаточно состоятельных родителей, владевших небольшим кафе.

Причем, Викентий знал, что у Марии есть ребенок и согласился усыновить его.

Брак оказался не благополучным с первого же года.

И дело даже не в том, что у Марии произошел выкидыш и их с Хазиным ребенок умер.

Викентий требовал, чтобы жена перестала общаться с мужчинами из её прошлой жизни.

Та отказывалась. Семейные ссоры становились чаще, перерастали в скандалы, с драками, руганью и милицией.

В таких условиях рос Демид Хазин, которого Викентий признал своим и наградил своей же фамилией.

След Демида потерялся после внезапной кончины его матери.

Стас пробовал выяснить куда потом делся мальчишка, но не нашел по этому поводу никакой информации.

-Скажите,-проговорил Стас.-А вы знаете куда потом пропал мальчик? Где он жил?

Глафира лишь печально покачала головой.

-Я знаю, что он... Кеша иногда ездил к нему, навещал его... Но потом перестал... И больше мы никогда о нём не говорили, и...

Она осеклась замолчала.

-И?-Стас не дал ей уйти в себя и замкнуться.-Договаривайте, Машкина. Будьте добры.

Стас умел говорить с людьми тем ледяным вежливым тоном, который одновременно звучит мягко, но угрожающе.

-Он только однажды сказал... Что его сын... Он больше не называет его отцом.

Она поджала губы, опустила взор. Словно пожалела, о том, что рассказала.

Стас внимательно следил за её лицом, пристально глядел в её глаза.

Но там была только пугливая растерянность.

-Может быть у вас остались его вещи?-спросил Корнилов.-Нас интересуют блокноты, органайзеры, ноутбук, телефон... фотоальбомы.

Глафира кивнула.

-Да... есть блокнот... телефон и пара фотоальбомов... А компьютер... ноутбук был, но...

Она горестно вздохнула.

-Я как-то залила его кофе, так что...

-Очень жаль.-сухо ответил Стас.-Покажите пожалуйста нам его вещи.

-Конечно.

Глафира отдала им всё, что потребовал Стас.

Ему показалось, что она даже рада расстаться с вещами Викентия Хазина.

Возможно они тяготили её. Напоминали о нём. Но она не могла сама решиться и избавиться от них.

В стареньком, ещё кнопочном телефоне Стас и Коля обнаружили несколько номеров.

Корнилов велел Домбровскому прозвониться по ним и возможно навестить их обладателей. Они могли рассказать о семье Хазиных больше, чем Глафира Машкина.

А сам Корнилов, оставшись в своей машине, взялся изучать блокнот и фотоальбом.

Он припарковался неподалеку от ресторана быстрого питания и принялся изучать снимки и содержимое блокнотов.

На фотографиях большей частью была семья Хазиных, их родственники и друзья.

В органайзере, в старом, потёртом кожаном переплете.

Когда это такие штуки были очень модными и говорили о солидности. Когда-то.

Стас перелистал его. Из страницы неожиданно выпала фотография.

Она упала на пол салона.

Стас наклонился, поднял её, встряхнул от пыли.

Снимок был изрядно помят. Такое впечатление, что кто-то в ярости сначала смял его, скомкал и выбросил.

Но потом передумал, разгладил и сложил обратно.

На выцветшей фотографии были трое.

Сам Викентий, он был пухлым, усатым мужчиной с глуповатым взглядом.

Возле него мальчишка с темно русыми волосами.

Взгляд у мальчишки был не добрый. Недовольный. Агрессивный.

И его заостренное лицо, вместе с тонкими, сжатыми в линию губами, только усугубляли ощущение враждебности.

А рядом с Хазиными стоял мужчина в кожаной куртке, джинсах и слегка грязных ботинках.

Стас присмотрелся к его голубой рубашке, светлеющей из-под чёрной кожаной куртки.

Справа отчетливо виднелся фрагмент ремня. И это был ремень от кобуры.

Полицейский?

Викентий Хазин дружил с полицейским. Ну, или с кем-то, кто имел право носить оружие.

Стас отвел в сторону задумчивый взгляд.

Хазины развелись из-за постоянных скандалов. Их сын, Демид, остался с матерью.

Через пару месяцев после развода, Мария была убита.

«...Он больше не называет его отцом...»

Стас вспомнил слова Глафиры, которая та, в свою очередь слышала от Викентия Хазина.

Мог ли лучший друг забрать ребенка своего друга к себе? Особенно... Особенно когда тот только, что потерял свою мать.

Мог. Стас грустно усмехнулся.

Особенно если лучший друг был влюблен в Марию.

Стас взял из семейного альбома Хазиных одну из фотографий.

М-да, в Марию можно было влюбится. Даже очень.

Стройная, с красивым лицом и правильными чертами. Она носила буйные тёмно-русые локоны и обладала потрясающими ясно-голубыми глазами.

Эта красотка могла бы многого добиться в жизни. Вместо же этого она предпочла гулять и спать с состоятельными мужчинами за определенное вознаграждение.

Стас снова посмотрел на снимок с Хазиным и его сыном, и стоящим рядом другом.

Полицейский, этот светловолосый мужчина с харизмой во взгляде и уверенной осанкой, явно мог заинтересоваться Марией.

Возможно даже... Он в принципе мог бы быть отцом Демида.

Ведь о биологическом отце Демида никакой информации нет.

Известно только, что он встретил тогда ещё тринадцатилетнюю оторву Марию (в девичестве Лыкова), и вместе они зачали ребенка.

Но, что если этот улыбающийся мужчина и есть настоящий отец Демида? Что ему мешало найти Машу и возобновить их отношения, тайком от Викентия?

Эту версию надо проверить. Нужно узнать, как зовут этого полицейского (или кто он там).

Очень странно, кстати, что его нет ни на одной семейной фотографии.

Стас ещё раз перелистал альбомы. Затем взглянул на смятый снимок, и снова на альбомы.

Эти семейные альбомы были у Хазина, после гибели Марии.

Сейчас в них есть пустые страницы и...

Стас ещё раз, более придирчиво оглядел мятую фотографию.

Он уделил внимание выражению лиц Викентия и этого полицейского.

Они не друзья, понял Стас. И вообще Викентий его не любил.

Поэтому он держит руки на плечах сына, поэтом у него такое выражение. Поэтому и так агрессивен сам Демид...

-Любовник,-проговорил Стас уже не сомневаясь, и ухмыльнулся.

Не факт, что он отец Демида, но почти несомненно этот самоуверенный блондин любовник и «друг» Марии Хазиной. Не исключено кстати, что он мог сам потом вести дело о гибели Марии, если конечно работал в соответствующем отделе.

Корнилов понял, что ему нужен архив уголовных дел.

Вот только если он сделает официальный запрос об этом узнают в УВД и УГРО.

Узнают, что он занимается делом, от которого отстранен-будут неприятности.

Стас задумался. Затем ухмыльнулся и завёл автомобиль.

Ему в голову пришла потрясающая идея.

Стоит поговорить с соседями дома, где жили Хазины. Глафира дала ему старый адрес Викентия.

Семья Хазиных до развода проживала на Орджоникидзе.

Корнилов завёл двигатель.

 

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 19 июня

После увиденного я не спала уже до самого рассвета.

Я пыталась. Но это было не возможно.

Да и как, простите, я должна была уснуть, если только, что видела под окном Романтика.

Серийного убийцу, который теперь имел самые личные счеты к моей персоне?!

Я не видела его, но я даже не сомневалась, что это был он.

Он не собирался пробираться в больницу и убивать меня.

Нет. Он хотел именно напугать. Показать, что он рядом, что он наблюдает за мной.

Он хочет, чтобы я боялась. Чтобы подскакивала от каждого шороха.

Чтобы бесплотный ужас его призрачного присутствия сводил меня с ума и доводил до панических истерик.

А потом.... Потом, когда он будет удовлетворен моим подавленным состоянием перманентной депрессии от не выносимого ожидания его появления... Потом, он придёт за мной.

Тут у меня не было никаких сомнений.

Запугать. Долго и старательно изводить меня периодическим появлениями, посылками, письмами, звонками. А потом, когда я буду задавлена и запугана, когда страх настолько подчинит меня, что помутит мой рассудок, вот тогда он и явиться во всей красе.

Во всяком случае, несомненно, нечто подобное этот извращенец себе и представляет!

Я сообщила об увиденном двум полицейским, которых Стас оставил дежурить у моей двери.

Они крайне скептически отнеслись к моему рассказу, и убеждали, что мне это привиделось.

Психологическая травма и так далее и тому подобное.

Мне потребовалось приложить усилия, чтобы убедить их в отсутствии у меня галлюцинаций и истерики.

В конце концов я прибегла к банальному шантажу: пригрозила позвонить Стасу.

Некоторых людей по-другому мотивировать трудно.

Разумеется, эти лентяи никого не обнаружили и вернувшись, с кислыми минами и злым укором сообщили, чтобы я улеглась и выдумывала себе страшилки.

Вот это нормально?!

Дяденьки, от тех... «страшилок», свидетелем которых мне пришлось быть, вы бы, пардон, освободили свой желудок, выпачкав при этом свое нижнее белье и брюки.

Сердитая я легла спать. Но, ничего не вышло. До самого рассвета.

К этому времени, чуть успокоенная светом подступающего нового дня, я все-таки смогла уснуть.

Но сновидения быстро превратились в воспоминания.

Эти воспоминания опять вернули меня в его квартиру с осыпающимися обоями.

Его квартира вся, абсолютно вся была сплошь заполнена цветами.

Розами. Сотни роз! Они были повсюду.

Самые разные. Великое разнообразие сортов!

Я увидела кровать, застеленную цветастым покрывалом.

Я запомнила стол, захламленный банками, грязными тарелкам и скомканными салфетками.

Ещё я видела ванную. Ту самую, из которой, в моем видении он достал Яну Долгобродову.

Видение было четким. Ясным. Запоминающимся.

Но самое главное я увидела его окно. Одного из его окон.

Я увидела вид из окна. Я запомнила его. И узнала.

Здание, улицы, прохожие. Я запомнила несколько значимых элементов.

А так же почему-то в моем сознании прочно сохранился образ улыбающегося ковбоя в белой шляпе и с красным платком на шее.

Что примечательно ковбой был нарисованным.

Точно так же, в мою память глубоко проник странный образ, черно-бело-рыжего кота.

Он сидел у окна и внимательно следил за прохожими внизу.

Взгляд у животного был угрюмый и презрительный.

Я отлично запомнила последние три эпизода и эти три элемента.

Вид из кона. Нарисованный ковбой. И этот кот на окне.

Они снились мне до того самого момента, как меня разбудил дикий звон бьющихся об пол медицинских биксов.

Я порывисто, обеспокоенно подхватилась на кровати, быстро оглянулась.

В палате было светло. Из окон проливался миролюбивый солнечный свет.

На лице стояла жизнерадостная погода.

Я откинула одеяло. Снова осторожно опустила ноги на пол.

Просунула в выданные мне тапки забинтованные ноги. Это было нелегко.

Когда я ковыляющей походкой вышла в коридор, сидевший у дверей в мою палату полицейский отвлекся от игры на телефоне.

-Тебе нельзя ходить!

-Кроме тех случаев, когда у меня нет выбора.-вздохнув, ответила я.

-Слушай, девочка, у тебя травмированы ноги, и я слышал, что тебе даже наступать на них нельзя.

-Господин полицейский, у меня есть необходимость, которую я никак не могу игнорировать.-произнесла я не скрывая намёка в голосе и взгляде.

До не него дошло. Он не уверенно оглянулся.

Женский туалет был в самом конце-коридора.

-Слушай... давай это...-он подошел ко мне.-Давай я тебя отнесу. Ладно?

-Хорошо, но только до двери.-предупредила я.-Внутри я сама справлюсь.

-Как скажешь.-он пожал плечами.

Переборов неловкость я взяла его за шею. Он поднял меня на руки и понёс.

От него приятно пахло мужским дезиком и чем-то ещё. Наверное, кремом для бритья.

Я ухмыльнулась себе под нос.

Чтобы меня наконец мужчины (кроме Стаса) начали носить на руках, мне нужно было попасть в больницу с изрезанными в мясо ногами.

Круто.

Когда он принес меня обратно, одна из медсестёр как раз поставила на прикроватную тумбу пластиковый поднос с завтраком.

Я перекусила и взялась за блокнот. Я выпросила его у медперсонала. А так же ручку.

Я любила рисовать ручкой. Не карандашом, а именно ручкой. Простой, шариковой ручкой. Желательно чёрной.

Я старательно изображала на листе бумаги все виденное и запомнившееся в последнем воспоминании.

Рисованного ковбоя пришлось перерисовывать. Он не сразу у меня получился таким, каким был в видении.

Когда я уже заканчивала рисовать, дверь в палату открылась, и медсестра с каштановыми кучеряшками сообщила:

-Лазовская, к тебе посетитель.

Я обрадовалась, решив, что это Стас.

Но вошедший в палату мужчина был не Корнилов.

Это был среднего роста, но всё ещё крепко сложенный мужчина.

У него были короткие седые волосы, поблескивающие очки с узкими линзами и испытующий, ледяной, не добрый взгляд.

Он был довольно стар. Но при этом двигался непринужденно. Старость не заставила его согнуться под своей тяжестью.

Он сохранил военную выправку и такую же воинственную осанку.

-Добрый день.-произнес он сочным баритоном.

-Добрый.-слегка настороженно ответила я.

Он чуть заметно улыбнулся.

-Я полагаю вы Вероника Лазовская?

-Да.-кивнула я.

Кто это такой? Что ему нужно? Откуда он меня знает?

Эти вопросы, как резиновые мячики беспокойно прыгали и метались у меня в голове.

-Позвольте представиться.-он подошел ближе.

Я внутренне, инстинктивно напряглась.

-Генерал Антон Савельев. Можно просто Антон Спиридонович. По глазам вижу, что ты слышала обо мне.

Я молча кивнула.

До сих пор мне не доводилось видеть в глаза начальника Стаса.

-Нам нужно поговорить, Вероника.-Савельев произнес это с нажимом и долей сожаления в голосе.