Не сговариваясь, за руль усадили меня. Георгий для таких поездок слишком напряженно чувствовал себя за рулем. Наш Форд, словно реактивный, что есть мочи, помчался в сторону дачи.
– Совсем ничего не понимаю! – мне необходимо было выговориться, – Какой смысл этим бандитам в нападении на Марию? Ведь они точно знают, что завещания у неё нет. Даже если все обман, и Лихогон подсунул мне фальшивую опись документов из сейфа… Все равно, по тому, как рьяно ты кинулся вызволять это завещание, сразу стало понятно, что у нас его нет… Ради чего приставать к Маше?
– Думай, пожалуйста, только о дороге, – взволнованно порекомендовал Георгий, – А то мы так никуда и не доедем…
Я обиженно замолчала. Дорога была знакома настолько хорошо, что управление Фордом происходило чисто автоматически. Голова оставалась свободной и распахнутой для всевозможных странных мыслей:
“Если Лихогон знал, кто я такая, то зачем он намеренно подсовывал мне на глаза ЛжеКузена? Или появление Леонида в офисе было случайным? И почему Лиза не знает Пёсова в лицо? Впрочем, уборщице не обязательно быть знакомой со всеми посетителями… Нет, здесь все-таки что-то не так. Окорочка!” – меня вдруг осенило, – “Могу смириться с тем, что обеспеченный с ног до головы и финансами и работой ЛжеКузен пошел учиться не на престижного экономиста, а на простого сценариста. Могу смириться даже с тем, что, в качестве экзотического развлечения, он решил прокатиться в электричке… Но чтоб этот представитель решил вдруг торговать куриными ногами?! Ни за что не поверю…”
– Окорочка! – произнесла я вслух, решив, все же, не лишать Георгия информации.
– Обойдемся, – тут же полез спорить муж, – Некогда сейчас в магазин заезжать. Голодная диета улучшает пищеварение. И вообще, думай о дороге, а не о еде.
От возмущения я забыла притормозить перед перекрестком, и мы лихо промчались на красный свет. Дежурившие возле светофора Гаишники никак не отреагировали. Они нарочно выбрали это место, чтоб отлавливать тех, кто поехал прямо, когда загоралась стрелка для поворота. Целых две проблемы одновременно однозадачный мозг работника автоинспекции удерживать не мог, поэтому моя наглость с красным светофором осталась незамеченной.
– Они попросту запрограммированы, – счел нужным прокомментировать Георгий, – Если уж нацелены на что-то одно, то о другом думать никогда не будут. Я как-то видел картинку. Стоят двое ГАИшников, возле одного очень хлебного светофора. Такого, знаешь, у которого желтый проскакивает за секунду. То есть зеленый сразу же красным сменяется, и многие водители не успевают притормозить. Естественно, ГАИшники таких не успевших и подкарауливают. И вдруг в пяти метрах позади них Жулька сбивает человека. После чего дико верещит тормозами, сдает в сторону обочины и врезается в дерево. Из Жульки выскакивает какой-то парень и убегает.
– Ничего себе! – ахнула я.
– И что ты думаешь? – Георгий усмехнулся, – ГАИшники стоят и караулят свой светофор. Я им говорю: “У вас тут авария, человека сбили!”. Они: “Где?! Правда?! Ой! А ты номер записал?!”. Я говорю: “Что его записывать, вон машина из дерева торчит!”. Они: “Где?! Правда?!”. Ну чистые зомби. Зациклило их на этом светофоре и ничего другого воспринимать они не в состоянии, бедняги… Было бы это все очень смешно, когда б не было так грустно…
Последняя фраза Георгия тут же сковырнула во мне целое семейство воспоминаний. “Люди смеются, чтобы не плакать…”, – так писал Пёсов в своем режиссерском этюде. Еще так говорила Маша, а я потом за ней повторила. И Студент шарахнулся от меня, как от привидения… Еще бы, я ж его собственные слова воспроизвела. Значит, Мария читала режиссерский этюд? Или общалась с ЛжеКузеном несколько теснее, чем афишировала… Он ведь что-то там такое говорил, про хорошеньких блондинок, которые нечто заставляют делать и ломают жизнь…
Я резко ударила по тормозам и схватила блокнот. Появившуюся мысль нужно было немедленно пригвоздить к реальности буквенным написанием. Иначе она снова рассыпалась бы на тысячу сиюсекундных ощущений.
– С ума сошла? – осторожно поинтересовался Георгий.
– Потом объясню, – отмахнулась я, – Ты меня сейчас все равно слушать не станешь. Вот как выведу нечто более конкретное…
– Пока ты будешь это выводить, нашу клиентку и Тёмку бандиты прикончат, – мягко поторопил меня Жорик.
Пришлось ограничиться половиной строчки и снова тронуться в путь.
“Кстати, исповедь Томкина тоже нельзя забывать… Это не просто бред параноика, это вполне конкретная кляуза. Причем, кляуза на нашего врага. Ежели на Пёсова действительно удастся повесить столько преступлений, то в делах наследства он мигом станет недееспособен.” – меня прямо таки разрывало от желания поделиться мыслями с Жориком, но недовольный вид мужа отбивал всякую охоту заводить разговор, – “А ведь я ему про Томкина попросту забыла рассказать… Ох и устроит он мне скандал, если я в этом признаюсь. Лучше расскажу позже. Когда будет уже побольше информации. Пусть мои успехи затмят поражения и забывчивость. Тогда, пожалуй, можно будет посвятить Георгия в суть дела. Но не раньше! А то нервотрепки не оберешься…”
Мы проехали родной дорожный указатель.
“А Томкин, конечно, бедный… Не повезло парню. Нашел, у какого детектива защиты от Пёсова искать. У того, который все дела этого самого Пёсова курирует… Может, этого Томкина уж давно спасать надо, а я про него забыла. Настасья меня ни за что не простит. Стыдно!!!” – продолжался мой внутренний монолог.
Не сбавляя скорости, я скатилась на проселочную дорогу, собираясь срезать угол.
– Видела?! – Жорик пристально смотрел вслед стремительно удаляющейся трассе, – Только что фольксваген проехал в сторону города. Так вот что я тебе скажу: это тот самый фольксваген, что в гараже стоял. Тот, что у Горы Мышцев в Запорожцах ходит. Быстрее к дому… Что там уже этот Гора набедокурил…
Я встревожилась не на шутку. “Быстрее к дому!” – отчаянно пульсировало в голове.
На крыльце нашей дачи мы застали довольно странную картину. Было не совсем понятно, на кого, все таки, совершали нападение.
– Все из-за меня! Все из-за меня! – Артем театральными жестами хватался за свою веснушчатую голову, и не рвал на ней волосы только из любви к оным.
– Успокойся, Тёмочка, – Маша наседкой носилась вокруг него, – Ты не мог этого предугадать…
Мария чуть не плакала. В одной руке она держала вазочку со льдом. В другой – большой кусок ваты. Руки её мелко подрагивали. Под глазом у Тёмки красовался страшный кровоподтек.
– Я не должен был оставлять тебя одну! Я ведь обещал тебе безопасность. Прости меня!
– Прекрати. Ничего, не из-за тебя это все… Господи, кто б мог подумать, что так все обернется. Это ты меня прости. Слышишь, Тём? – Маша смачивала вату в каком-то пузырьке, трясущимися руками притрагивалась ею к щеке Тёмы, зажмуривала глаза и резко вздрагивала в такт вырывающимся из-за стиснутых зубов пациента ругательств.
– На кого из вас напали? – вдоволь насмотревшись на сложившуюся панику, поинтересовался Георгий. С первого же взгляда он понял, что рана Артема вовсе не серьезна, и теперь посмеивался, глядя на страдания Марии.
Мария испугано вздрогнула.
– Господи, а я и не заметила, как вы пришли, – с горящими глазами девушка тут же принялась объяснять, что произошло, – Это не они на нас напали, это Тёмка на них напал. Не побоялся! – в голосе Марии звучала плохо скрытая гордость. Не понятно только, Тёмкой ли гордилась красавица, или силой собственных чар. Вот, мол, на что ради неё парень стал способен, – Сначала Артем на Лёньчика, ну ЛжеКузена моего, с кулаками бросился… Но тут, не велико геройство. На такого дунь, он рассыплется. И рассыпался бы, если б пистолет не достал. Настоящий пистолет! Я как закричу, не помню уж что…
– Ты кричала: “Немедленно прекрати этот цирк! Леонид, ты что, с ума сошел! Убери оружие!!!”. И строго так кричала, типа, бесстрашно. Я бы на месте этого бандита хотя бы из-за уверенности твоего голоса, типа, подчинился бы.
Мария неотрывно смотрела на Тёмку и продолжала прояснять нам ситуацию. Кажется, наш Артем таки сумел произвести на гостью нужное впечатление. Зеленые глаза горели восхищением, когда Маша вспоминала поведение своего героя.
– И вот стоит, значит, наш Артем под прицелом. Кулаки сжаты, шевелюра взъерошена. Бесстрашно ЛжеКузену в глаза смотрит, будто и не замечает пистолет, – разгорячено жестикулируя, рассказывала нам Маша, – И начинает говорить. Не ему – мне. “Все ли с тобой”, – говорит, – “Мария, в порядке. Не причинил ли этот негодяй тебе вреда? Стоит его пришибить на месте, или можно руки не марать, и просто прогнать на все четыре стороны?” Надо было видеть лицо ЛжеКузена! Тот просто оторопел. Мелкий, безоружный парнишка, вместо того, чтоб молить о пощаде, еще и угрожать пытается!!! Я, скорее автоматически, чем понимая, что говорю, отвечаю, мол: “Нет, не навредил. Угрожал просто. Требовал, чтоб я домой уехала. Я отказалась. Он разозлился, сказал, чтоб пеняла на себя, и собрался уходить. Тут ты с ним в дверях и столкнулся.” И в это момент вдруг какой-то совершенно посторонний человек выскочил из-за соседского забора. Лёнька растерялся, пистолет спрятал и бежать… Я стою, верещу на всю округу. На помощь зову, значится… А Артем не сплоховал. Смело ринулся на эту махину с кулаками. А там не человек – гора мускул… Тот ему один раз двинул, Тёмка и отлетел. Но главное, не результат. Главное, смелость. Видели бы вы, как бесстрашно он на этого КингКонга бросился… Знаете, – у Марии на глазах блеснули слезы, – Меня так никто никогда не защищал… Прямо как-то не по себе от такого делается…
– А что с твоим ЛжеКузеном сталося? А Гора куда делся? – Георгий перебил все эти сентиментальности, возвращая утонченно страдающую Марию к реалиям, – Чего он вобще на вас напал?
– Гора меня, типа, отшвырнул и за ЛжеКузеном побежал. Думаю так. Они выследили момент, когда Маша осталась одна и, типа, ворвались в дом.
– Да нет, – Маша попыталась разрядить обстановку, – Не “типа”… В смысле, они не врывались… То есть, врывались и угрожали… То есть, не они, а он один – ЛжеКузен, но он ничего плохого не делал. Просто в гости зашел. То есть кричал, пистолетом размахивал, говорил, чтоб я уматывала из города… Но ничего друного не сделал… И ушел по доброй воле, – Мария отчего-то залилась краской и замолчала.
– Ну да, – Артем саркастически скривился, что, в совокупности с его подбитым глазом, смотрелось уж слишком ужасно, – Типа, зашел в гости, предварительно сломав замок на чужих воротах. Зашел, типа, чтоб мирно поразмахивать пистолетом, и приветливо поугрожать… Маша, ты незаслуженно хорошо относишься к людям. Твой ангельский характер не позволяет тебе видеть в них зло…
В моей голове проскочила мысль, что Артем путает характер Марии с её внешностью. Последняя у нашей гостьи действительно была ангельской, а вот с первым, как я подозревала, можно было спорить.
– Ничего у меня не ангельский характер, – вспылив, подтвердила мои мысли Мария, – Не выдумывай! – голос её вдруг задрожал и глаза вновь наполнились слезами, – Ты совсем меня не знаешь… Не говори мне такого, ладно?
– Потом разберетесь, – снова перевл разговор в деловое русло Георгий, – Так что там было дальше?
– Дальше ЛжеКузен уже уходил, а Артем заходил как раз в этот момент… Остальное мы уже рассказали…
– Отчего, интересно, ЛжеКузен убежал от Горы? – озвучил моё недоумение Жорик, – Он, напротив, должен был обрадоваться подкреплению.
– О, это совсем простой вопрос! – защебетала вдруг Мария.
Между трагичностью её предыдущих интонаций и беззаботностью этой фразы лежал настолько разительный контраст, что мы с Георгием недоуменно переглянулись.
“Наверное, решила взять себя в руки и ничем не выдавать Тёмке своего беспокойства. Молодец. Пытается быть сильной”, – сообщила я Георгию взглядом.
“Кто вас, баб, разберет”, – таким же способом ответил мне муж.
– Дело в том, что, вообще-то, ЛжеКузен ужасный трус, – пустилась в объяснения Мария, – Об этом я, кажется, уже говорила… Так вот, подозреваю, что и разговор со мной, и размахивание пистолетом стоило ему немалых усилий. Видимо, он перенервничал настолько, что лелеял одну только мысль – поскорее сбежать от нас. Поэтому, как только Гора его сменил, сразу же бросился к машине. Нервы не выдержали.
– Логично, – согласился Георгий.
– Дядь Жорик! – Артем дернул Георгия за полу пиджака, – А как долго такой, типа, фингал будет заживать? Учтите, все это время буду, типа, у вас тут жить. Матери на глаза в таком, типа, виде не покажусь ни за какие коврижки. Добьет ведь.
Похоже, Тёмка счел несправедливым отвлечение разговора от своей пострадавшей персоны. Мария тут же встрепенулась и принялась неуклюже тыкать Тёмке в лицо льдом. Оба они, и Артем и барышня, выглядели при этом одинаково счастливыми.
– Пойдемте в дом. Там лечиться теплее, – пригласил Георгий.
Тёмку в скорости было решено уложить, отчего столь ранний отбой был автоматически применен ко всем обитателям дачи. Измученный событиями последних дней Георгий тоже уснул довольно быстро. А мне отчего-то не спалось. Масса нестыковок в происходящем не давали мне покоя. Решив, во что бы то ни стало, разобраться в происходящем, я мучилась догадками и крутилась с боку на бок. Чтоб не мучить своим ворочанием мужа – вдруг ему от этого приснится дурной сон – я тихонечко выскользнула из-под одеяла и спустилась вниз. Не включая свет, я юркнула в прихожую, накинула плащ поверх ночнушки и вышла на свежий воздух. Звездные ночи всегда способствовали моему мыслительному процессу.
Вдруг в конце центральной аллеи я услышала странный треск. Кто-то посторонний ошивался в районе моей беседки. Затаившись, я подкралась поближе.
– Алло! – освещенная лунным светом Мария перешептывалась с сотовым телефоном, – Ты в порядке? Тебя не догнали? Спрятался в кустах?! Ну, слава Богу. Да. Этот тип работает на нашего детектива. Нет, на другого, на Лихогона. Ну, извини… Знал, во что впутываешься. Понятия не имею, чем закончится… Все, пока.
Стараясь не дышать, я притаилась за стеной смородины.
– Ой, подожди, – Маша остановила собеседника, – Скажи, ты что, правда окорочками торговать пытался? Ой, не могу. Вот умора! Тут такие деньги на голову валятся, а ты мелочишься… Что?! Это не звереныш, это Артем. Мой хороший друг. И не смей так о нем отзываться. Он же думал, что ты хочешь причинить мне вред… Ревность – дурной советчик. Не говори о нем так! Спокойной ночи.
Маша положила трубку и чуть слышно выругалась в адрес собеседника. После чего подперла подбородок ладонью, закатила глаза к небу и озарила мир такой глупой мечтательной улыбкой, что мгновенно стало понятно – девушка ужасно влюблена.