Утром я проснулась от ощущения, что Георгия нет дома. Еще не открывая глаз, я тщательно ощупала близлежащие окрестности постели. Странно! С каких это пор Георгий стал самостоятельно просыпаться по утрам? Обычно он долго переругивался с будильником, собираясь поспать еще полчасика. И только моё активное вмешательство в виде запахов кофе, доносящихся до Георгия из кухни, мог окончательно убедить детектива Собаневского подняться и приступить к ежедневным обязанностям. Первой среди них была процедура поглощения завтрака. На этот раз Георгий изменил всем привычкам. Будильник еще не звенел, а Жорика уже не было. Я глянула на часы. Ничего себе! Десять. Выходит, Жорик выключил будильник, чтобы меня не будить… Подозрительно.

– Эй, есть кто-то дома?!

– Нету, – ответил Георгий из коридора.

– А где же ты тогда? – уже открыв оба глаза, поинтересовалась я.

– Ушел по делам, скоро буду.

– По каким таким делам?! – от возмущения я проснулась окончательно.

– Вернусь – расскажу. Уже почти вернулся. Все утро бегал по людям. Теперь еще только один звонок надо сделать… С почтамта, чтобы наш номер телефона не светить.

– И что тогда?

– И всё тогда. Дело об исчезновении твоих актрис можно будет считать разгаданным.

Не удивительно, что Георгий уходил из дому тайно. Моё любопытство его бы не отпустило. Оно б вышвырнуло меня из постели, заставило в три секунды подготовиться к выходу, вынудило бы выпытать у Жорика планируемые мероприятия и посетить их.

Большая часть меня была даже благодарна Георгию за возможность хоть немного выспаться. Ведь вчерашние посиделки в водном ресторане плавно перетекли в наш дом-офис и, перерастя в бурные дебаты, окончились только около трех часов ночи. После этого мы с Георгием еще долго дискутировали на тему правильности его поведения с заказчиком. Я считала, что Шумилов заслуживал более корректного обращения, Георгий кричал, что «издатель – не девочка, с которой нужно сюсюкаться, а мужик, которому, если что, не стыдно и по морде дать!». К счастью, до мордобоя не дошло. Даже наоборот. Взаимная неприязнь, в наличии которой, в конце концов, честно признались оба оппонента, была признана неизбежной, но забавной нагрузкой к и без того запутанному делу. Установившееся было равновесие в отношениях нарушал только Георгий, несколько раз всерьез рискуя снова свести дело к этапу первоначальных споров о том, будем ли мы работать над этим делом. Об этом я и говорила Жорику накануне, в пять утра. Георгий засыпал, отнекивался, и засыпал снова. От этого, возможность поспать подольше, любезно предоставленная мне Георгием, не слишком огорчала. В конце концов, все узнанное он может дословно пересказать мне.

– Не уходи! – закричало мое любопытство, – Не переживу, если ты немедленно не расскажешь мне, где был.

Георгий замешкался с ответом, а я принялась изобретать страшные кары, которые напущу на него, в случае отказа вернуться.

– Заставлю пылесосить в субботу! – кровожадно кричала я, – Поубиваю все игры с компьютера!

Подействовало. Георгий вошел в спальню.

– Ну ладно. Так даже интереснее будет. Я тебе сейчас расскажу в чем дело. Я, как обычно, оказался прав. Дело выеденного яйца не стоит. Кстати, о яйцах…

– Позавтракаем позже, – нервно перебила я, – Продолжай о деле.

– А, ну да. Последний штришок ты сделаешь сама – позвонишь одному человеку и поговоришь с Ларисой лично.

– С исчезнувшей Ларисой?!

– А с какой еще? Они даже не потрудились представлять девушку другим именем. Куда только милиция смотрит? Бестолочи. Начинаю присоединяться к мнению твоей режиссерши.

– Не отходи от темы! – закричала я, чувствуя, как отчаянно забилось сердце, – Кто «они», кому «представлять»?

В глубине души, было немножечко жаль: моё первое самостоятельное дело разрешилось практически без моей помощи.

– И не думай даже обижаться! – предугадал мою реакцию Георгий, – По сути, дело разгадала ты. Я лишь сопоставил найденные тобой факты и провел ряд мероприятий для подтверждения зародившейся гипотезы.

Я гордо вскинула подбородок. Потом вспомнила, что это любимый жест Жорикиной мании величия, и засмеялась. Нашла, кому подражать!

– История оказалась банальна и, к счастью, не столь уж трагична, – начал Георгий, – Если опустить все сантименты, то… – Жорик вдруг прервался, – Ой, тебе так, наверное, будет не интересно. Но я не умею красиво говорить… В общем, слюней пусть добавляет по вкусу твоё воображение.

– Не беспокойся, – едва сдерживаясь, выдавила из себя я, – Ты, главное, рассказывай. Не отвлекайся…

– Кстати о вкусах… Я сегодня еще не завтракал.

Так-с. Все понятно: на пару часов позже хозяина проснулась Жорикина вредность. Ну, все, теперь от него ни одного вразумительного ответа не дождешься. Хотя, собственно, было у меня одно стратегическое средство. Правда, еще не опробованное…

– Я тоже, – как можно спокойнее проговорила я, – Пойду, что-нибудь поищу в холодильнике.

– Там ничего нет. Я там уже искал, – Георгий насторожился легкости моей капитуляции, но с радостью поддержал тему о еде.

– В твоем случае честнее говорить: «Я там искал. Поэтому там уже ничего нет». Попьем кофе, а там уж и Сестрицу привезут. Она посидит на телефоне, а я схожу в магазин.

Я мило щебетала о текущих заботах, не задавая ни единого вопроса. Георгий, конечно же, надеялся помучить меня неясными намеками вместо ответов, и скачками с темы на тему. Поэтому сейчас он выглядел несколько растерянным. Я невозмутимо принялась собирать постель и запихивать нашу откидную кровать в шкаф. Спальня моментально превратилась в офисную комнату.

– Ты почту сегодня смотрел? – втайне наслаждаясь производимым эффектом, я спокойно направилась к компьютеру, – Шумилов же должен был прислать подробное описание последних трех дней совместной жизни с дочерью.

Снимать показания с клиентов по Интернету – было моим ноу-хау. Я давно заметила, что, если человек искренне настроен помочь следствию, то личный контакт только мешает процессу его опроса. В привычных условиях, наедине с самими собой, опрашиваемые имели возможность расслабиться. Материализации воспоминаний это всегда шло на пользу. Факты и домыслы, притаившиеся в самых потаенных закутках памяти, куда охотнее отдавались компьютеру, чем частным детективам. «Расслабьтесь, успокойтесь, и пишите все, что взбредет в голову по поводу нашего дела», – настоятельно рекомендовала я, – «При этом убедите свое сознание, что вы еще тридцать раз будете перечитывать и «рихтовать» написанное. Но ни в коем случае не исправляйте файл на самом деле. Закончили мысль, почувствовали, что собираетесь её видоизменять и, «клац», нажимаете «отправить». Мысль уходит к нам на компьютер в первозданном виде. Из таких вот честных и нетронутых корректурой воспоминаний обычно всплывает масса важных подробностей». Кроме того, этот метод позволял избежать нудной процедуры перенабора текста. До того, как я изобрела этот метод, все показания и повороты очередного дела записывались на бумаге. Когда дело завершалось, Георгий требовал от меня превращения всех этих записей, заметок, признаний и записок в стройный текст, конечно же, хранящийся в электронном виде. И, если свои записки я, хоть и с трудом, но все же могла разобрать, то попытки разобрать каракули Георгия или кого-то из свидетелей всегда оканчивались для меня состоянием глубочайшей депрессии и желанием раз и навсегда уволить себя из этого агентства.

– Не верится мне в желание Шумилова подвергаться твоему вскрытию, – спокойно переключился и на эту тему Жорик, включаясь в игру. Что ж, посмотрим, кто не выдержит первым. В конце концов, Георгию поделиться со мной открытиями не менее важно, чем мне услышать о них.

– Ты опять?! – слегка переигрывая, завелась я, – Твое неодобрение моих методов делает им честь. Это означает лишь, что они действенны. Ты всегда нервничаешь, когда не ты, а кто-то другой придумывает нечто путное! И положи на место ручку!

Последнее возмущение я высказала уже довольно искренне. У Георгия в душе жил мелкий пакостник. Он собирал по квартире всевозможные предметы и распихивал их по своим карманам, а также прочим неожиданным местам. Все пишущие средства я давно уже пристегнула к нужным местам резинками. Одно время, несколько раз обнаружив телефонную трубку в холодильнике, я мечтала пристегнуть и её. Но тогда радиотрубка ничем не отличалась бы от обычного телефона. Можно было, конечно, повесить на холодильник замок… Это было бы полезно со всех точек зрения, но Георгий оказался категорически против.

В этот момент Георгий проявил редкую покорность и отпустил уже оттащенную в дальний угол комнаты ручку. Натянувшаяся было резинка, резко сократилась. Металлическая авторучка со свистом пролетела через комнату и больно стукнула меня по лбу.

«В этом сумасшедшем доме становится не безопасно! Совсем все подурели!» – я обиделась. Я возмутилась. Я воспылала желанием отомстить.

– Извини. Я автоматически, – оценив, что серьезного ущерба мне причинено не было, Георгий улыбнулся.

– Ты еще смеешься! – я схватила со стола телефонный справочник и отправила его в улыбающуюся физиономию любимого мужчины. Физиономия увернулась, отчего мужчина сделался несколько менее любимым. Справочник больно стукнулся о дверцу шкафа.

Появившаяся в дверях за несколько секунд до описанных событий, Настасья восхищенно присвистнула и спокойно прошествовала к компьютеру.

В этот момент потревоженная дверца шкафа (на этот раз комнатного, а не коридорного) резко распахнулась, выпуская на волю раскладывающуюся на ходу кровать. Георгий едва успел отскочить.

– Прям как в эротическом боевике, – веско прокомментировала Сестрица, уже привыкшая к подобному цирку.

– Ты смотришь эротические боевики?! – строго поинтересовалась я.

– Нет. Знаю со слов старших товарищей, – хитро прищурилась Настасья, – А нас с уроков отпустили. В школе праздничный весенний карантин! Грипп – дело тонкое!

Я тяжело вздохнула, понимая, что теперь Сестрица полноправно сможет приставать ко мне круглосуточно.

– Пустите меня в компьютер! Мне в аську нужно залезть!

Узнав, что в компьютере есть программы, позволяющие в реальном времени обмениваться письменными посланиями со всем миром, Настасья завела себе массу виртуальных друзей.

– Ну, уж нет, – заявила я, – Мне комп самой нужен. И потом, аська – это безделье. Или займись каким-нибудь делом, или не трогай компьютер.

– Нет! Нет! Нет! – отчаянно заморгала Сестрица, – Мне ненадолго, мне только с одним другом поговорить… Я обещала сегодня утром связаться… Ну, Катюшенька! Общение с людьми знаешь, как развивает! Я уже даже печатать быстро научилась… Я умру, если не поговорю с ним!

– Началось! – хором вздохнули мы с Георгием.

Пресловутое «О! О!», издаваемое программой под названием «аська», всякий раз, когда Сестрица получала сообщения, уже успело поддостать за вчерашний день.

– Только, на этот раз, выключи звук, – попросил Георгий, покровительственно обнял меня за плечи и подтолкнул в сторону кухни.

Наличие в доме ребенка подросткового возраста сплачивает окружающих взрослых до невозможности. Распадающимся семьям настоятельно рекомендую брать таких детей у знакомых в аренду. Вам попросту некогда будет распадаться. Точнее, нечем: вся душа уйдет на переживания за самоопределяющееся дитятко.

– Ох, как я понимаю мамочку, – вздохнула я уже на кухне.

Жорик сочувственно закивал. Отчего-то мне показалось, что он близок к капитуляции.

– Так ты хочешь узнать, чем закончилось это дело, или нет? – подтвердил мою догадку Георгий.

– Ну, если ты хочешь мне рассказать, – изо всех сил стараясь не выдать радости, степенно проговорила я.

– Эй! – из комнаты прокричала Настасья, – Катюша, тебе письмо от Шумилова. Я прочитаю?

Главное, вовремя! Меньше всего мне хотелось сбивать сейчас Жорика с благого настроя. Но, с другой стороны, так долго испытывать благородство Сестрицы было нехорошо. Наверняка Настасья удерживалась из последних сил, чтобы не заглянуть в текст послания.

– Чужие письма читать некрасиво! Я сейчас приду, – крикнула я Настасье и вопросительно глянула на Жорика.

– Странно, я только что от Шумилова. Он не собирался ничего тебе писать. Может, что-то случилось?

Обеспокоенные, мы кинулись в комнату.

– Что значит «чужие письма»? – обиженно бурчала Настасья, выбираясь из-за стола, – Ты ведь моя сестра, значит, мне все про тебя можно знать…

– Да, но ты ведь не сестра г-ну Шумилову, – резонно заметил Георгий.

Настасью этот довод отчего-то удовлетворил. По крайней мере, ворчания её прекратились.

«Решил воспользоваться вашим методом», – вместо приветствия писал Шумилов, – «Расслабился, отключил телефоны, попытался подумать о главном. Хочу сказать: я не верю. Ни «не хочу» – «не могу» поверить в эту историю. Ваш Георгий говорит: Алла возненавидела Ларису, узнав, что та заходила к Артуру в ресторан. Почему Ларису, а не Ксению? Ксения ведь была вместе с Ларой, во время этой встречи. При этом у Ларисы был постоянный молодой человек, а Ксюша в тот момент ни с кем не встречалась. Об этом все знали. Почему бы Алле было не заподозрить Ксению? Мало ли, что видел напарник Артура… Мало ли, что ему показалось… Может, Алла набросилась на Артура по какому-то другому поводу».

– О чем идет речь? Что показалось напарнику?

– Напарнику не показалось. Вечно г-н Шумилов искажает факты. Напарник точно видел. – на почве вчерашнего антагонизма Георгий с Шумиловым стали уже, как родные. Ворчали беспрерывно, и потому не забывали о наличие друг друга ни на секунду. По-моему даже обо мне в тот период Георгий не говорил так часто, как об издателе.

– Что он видел? – все же решила прояснить ситуацию я.

– Сначала слышал, как Артур созванивался с Ларисой. После этого он долго ходил и причитал: «Не понимаю, что это за подруга такая, без которой нельзя на встречу прийти? Ладно. С подругой, так с подругой… О, Вань!» – это он обращался к своему напарнику, – «Подругу на себя взять сумеешь? Ну, там, «как дела, как погодка»? Прочие мокасины…» Артур всегда отличался странностью в подборе слов. Ваня, человек глубоко семейный, только разводил руками в ответ и указывал на свое обручальное кольцо. «Так я ж тебя чего?» – не унимался Артур, – «Я ж тебе не жениться предлагаю. Так, пообщаться просто. Ну и прочие маракассы.» Маракассов не получилось. Лариса пришла вместе с Ксенией. Более того, девушка явно пришла в экзотичное заведение, а вовсе не к нему, Артуру. Вежливо благодаря официанта, выражая глубокую признательность за то, что им показали это удивительное место, девушки с интересом общались между собой. Артур был разочарован. Жаловался, что девчонка ему, Артуру, понравилась, и «мокасины с ней учинить было бы клёво. Но что ж, нет, так нет… Хотя жаль, конечно». В очередной раз, вернувшись от обслуживаемого столика на кухню (посещение Ларисы состоялось в рабочую смену Артура, поэтому полностью отдаться борьбе за «маракассы» официант не мог), Артур вновь пустился в душеизлияние по поводу трагического нежелания длинноногой Ларисы идти на контакт. В этот момент, словно фурия, в помещение влетела Алла. Она слышала монолог страдающего Артура и теперь была вне себя от гнева. Корректный Иван вышел, чтобы не мешать. Аллу он знал давно. Еще по предыдущему месту работы. Артур вместе с Ваней раньше работали в другом ресторане г-на Буля. Когда-то с Аллой Артур тоже собирался «крутить мокасины». Потом, видимо, закрутил, и девушка стала бывать в том ресторане почти каждый день. В последнее время Алла появлялась все реже. Чем закончился разговор разгневанной Аллы и растерявшегося Артура, Ваня не знал, но видел, как Алла пулей вылетела из заведения и бросилась бежать к остановке. Сразу после этих событий все в театре заметили, что Алла с Ларисой открыто выражают взаимную неприязнь. На правах Ларисиной подруги, Ксения тоже порвала с Аллой. Вот так-то. Кстати, твоя режиссерша подтвердила ориентировочную дату. Первая громкая ссора произошла на репетиции в…

– Незачем так расписывать все это, – поморщилась я, – Терпеть не могу копания в подобных склоках. Как это может быть связано с исчезновением девочек?

– Напрямую, – Жорик продолжал, – Чуть позже, непосредственно перед командировкой, Иван слышал, как Артур разговаривал с Ларисой по телефону: «Ну, Ларусь, ну котеночек, ну поехали. Прости меня. Все увлечения позади. Мне нужна только ты. Ну, поехали. Море, солнце. Устроим такие мокасины! Вмиг все забудется». Милиции об этих фактах Иван не рассказывал из боязни подставить напарника. Опера не описали Ивану весь ужас ситуации. Сообщили просто, что Аллу разыскивают. Объяснили, что поступил сигнал, будто девушку часто видели с Артуром. Расспросили об отношениях Артура с Аллой и о его нынешнем местонахождении. О том, что пропала не только Алла, Ивану не сказали. Поэтому про Лару Ваня ничего не упомянул. Рассказал только, что Артур с Аллой были близки какое-то время, а потом стали ссориться.

– А ты, я так понимаю, объяснил этому свидетелю, чем чревато его молчание, – с неожиданным для самой себя ехидством, поинтересовалась я. Мне было неприятно, что подобные факты чьих-то личных жизней мы обязаны раскапывать. Мало ли кто на ком был женат и с кем при этом пытался наладить отношения? Мало ли кто поддался навязчивым уговорам?

– Да. Я объяснил, что молчание Ивана ставит под угрозу три жизни.

Я тяжело вздохнула. Да. Георгий прав. У нас такая работа. Чтобы, в случае реальной угрозы, суметь спасти человеку жизнь, приходится не гнушаться узнавать о нем массу всего неприятного.

– Так вот. Лариса, к её чести, отказывалась до последнего. Увы, её личная жизнь к тому времени складывалась не лучшим образом. Её парень целиком ушел в учебу и совсем не уделял девушке внимания. Об этом свидетельствует раскопанный милицией дневник Ларисы.

– Избавь меня от подробностей. Для девочки достаточно унижений и в том, что опера об этом дневнике всем раструбили.

– Ну да. Хорошо. Вернемся к делу. Вечером, накануне отъезда Артура в Ялту, Лариса звонит своему парню. Вроде как в последний раз попытаться вернуть остроту чувств. Не выходит. Обиженная Лара собирается ехать ночевать к подруге. Но, по дороге встречает Артура. Я предполагаю, что случайно. Подруга живет прямо возле городского парка. Артур мог идти с работы, когда Лариса подходила к дому подруги. Куда пойти? Где можно присесть поговорить? Я обошел все соседние кабаки. Лариса с Артуром до поздней ночи сидели в одном из них. Выпивали. Видимо, в состоянии опьянения она и приняла решение уезжать вместе с Артуром. Предполагаю, что утром её замучили угрызения совести. Поэтому она ничего не сообщила родителям. Ей попросту стало стыдно…

– Так не может быть. Она не могла не догадываться, что родители волнуются. Понимаешь?

– Вот такая у нас жестокая Лариса … И издатель тоже так пишет.

Я снова переключилась на чтение письма.

«Лариса всегда пользовалась в театре репутацией здравомыслящего человека. Инкриминируемое ей поведение не похоже на неё. Кроме того, если б история и впрямь сводилась к «любит – не любит», Ксения, не таясь, рассказала бы все мне. И мы бы уже вместе решили, что нужно предпринять. Кроме того, то, что описывает Ваш Георгий – глупости, которые моя дочь никогда не стала бы совершать. Ей бы такое просто в голову не пришло».

– Какое «такое»? – я перевела вопросительный взгляд с монитора на Георгия.

– Странный все-таки человек, этот издатель, – пробормотал вместо ответа Георгий, – Ощущение, что меня зовут Ваш, а фамилия моя Георгий. Неужели нельзя как-то уважительнее отзываться?

– Простим ему эту вольность, – настоятельно порекомендовала я, – Суть-то не в этом. Итак, что такого глупого Шумилов увидел в поступках собственной дочери.

– Ой, да всё, – отмахнулся Георгий, – Ксения действовала не менее логично, чем все в этой истории. Что поделаешь, бабы.

Я пропустила последнюю фразу мимо ушей, иначе пришлось бы ругаться, а это сбило бы Жорика с мысли.

– Алла сопоставила факты и поняла, что Лариса пропала одновременно с отъездом из города Артура. Алла попыталась утопить эмоции в работе над новой ролью. Алла попыталась навсегда вычеркнуть Артура из жизни. Алла решила излечиться от его чар. Когда стало совсем невмоготу, девушка позвонила твоей режиссерше. Но та, вместо того, чтобы помочь, приняла звонок Аллы за очередную истерику по поводу негодяя Артура. Твоя режиссерша вообще не отличается душевной тонкостью. Особенно это заметно на примерах её общения с нашей доблестной милицией.

– Ощущение, что её зовут «твоя», а фамилия её «Режиссерша». Нельзя ли повежливее отзываться?

– Простим мне эту слабость. В общем, полагаю, что Алла поехала к каким-нибудь дальним родственникам, в какой-нибудь дальний уголок страны. Расстояние, как известно, хоть и не время, но тоже доктор.

– Логичнее уж предположить, что Алла поехала в Ялту.

– Вот! – глаза Георгия блеснули победным огнем, – Ксения именно так и предположила. И именно это Шумилов считает верхом глупости. Что ж, он явно не профи в женской психологии. Объективно, самое глупое, что могла предпринять Алла, это поехать в Ялту. Зачем? Её отшили, обидели, бросили. Ей впору решить держаться подальше от Артура и прочих негодяев. Но нет, все особы женского пола считают, что Алла решила преследовать Артура с Ларисой. В этом случае, естественно, следует опасаться за здоровье Ларисы. Алла ведь девушка довольно решительная.

– Так почему же ты не опасаешься? С чего ты взял, что Алла не в Ялте?

– Думаю, желай она нанести Ларисе какой-нибудь урон, она б его уже нанесла, – цинично заявил Жорик, – В любом случае, преступление совершено не было, значит, намерения преступника можно преступными не считать.

– Гениально! – возмутилась я, но решила не продолжать ругаться, – Так что там про Ксению и её глупости?

– Ксения, похоже, догадывалась, что Лариса могла уехать с Артуром. Но ничего не говорила следствию. Боялась подставить подругу. Тоже на редкость глупый поступок. Но апогей женской логики наступил чуть позже.

– Не забывай, – вмешалась я, – речь идет не столько о женской, сколько о твоей логике. Ведь придумал все это ты.

– Я не придумал. Я сопоставил факты и пришел к единственно возможной гипотезе. Ксения поехала в Ялту, чтобы самолично разыскивать подругу и её новоявленного любовника. Таким образом, дочь Шумилова намеревалась убить сразу всех зайцев: и на море побывать, и ощутить, что решающая в деле роль – её, и подругу предупредить о грозящих со стороны органов и агрессивной Аллы неприятностях.

– Послушай, девочкам не пятнадцать лет, чтобы играть в такой детский сад. А тебе не пятнадцать лет, чтобы верить в такие гипотезы. А мне не пятнадцать лет, чтобы…

– Мне пятнадцать! – укоризненно глядя мне в глаза, проговорила Настасья, – Нашла себе новое ругательство! А мне не тридцать пять, чтобы…

– Мне тоже не тридцать пять, – обиделась я.

– Девочки, успокойтесь! – прервал всех Георгий, – Речь идет не о моих легкомысленных домыслах. Есть масса фактов, подтверждающих мое виденье ситуации. К примеру, секретарша Шумилова уверяет, что несколько дней назад Ксения звонила из офиса отца в справочную Ялты. Потом долго возмущалась: «что ж это за ресторан такой, у которого даже номера телефона нет!» Позвонить в гостиницу, как я, Ксения не догадалась. Я попросил Ивана узнать, в какой гостинице остановился Артур. И что ты думаешь? Он проживает в номере не один. С девушкой по имени Лариса. Это не факт?

– Факт, – вынуждена была признать я.

Итого, получалась полная Санта-Барбара. На этом фоне казались «чистенькими» даже те времена, когда «Order» был еще никому не известным агентством и, чтобы иметь хоть какую-то клиентуру, мы с Георгием были вынуждены наниматься для постыдных слежек за изменяющими супругами. Тогда, по крайней мере, никто не оставался разочарованным. Все нужные измены и предательства находились. А сейчас… Родители постарели за неделю на десять лет, жених на грани самоубийства, а наша Лара, оказывается, заделалась в любовницы к женатому ловеласу и, никого не предупредив, укатила в Ялту. На режиссерше лица нет, она, бедная, похудела аж на полкилограмма, милиция всех родственников на уши поставила, а Аллочка, как выясняется, просто решила сменить обстановку, поехала зализывать раны, опять же, почему-то скрывая от всех место своего пребывания. Ну и, наконец, Ксения. Волнуясь за репутацию подруги, добрая дочь издателя, вовсю пытается помешать расследованию. Бессердечно скрывает от родителей исчезнувшей возможное местопребывание Ларисы. Утаивает от следствия массу фактов. Даже подбрасывает записки с угрозами. А потом, окончательно уверившись, что Алла поехала охотиться на счастливую парочку, Ксения бросает учебу, театральную студию, живо интересующегося всеми её делами отца, и едет лично поговорить с Ларисой. Традиционно никому ничего не объясняет. Пишет в письме, мол, не волнуйтесь, все будет хорошо…. Какие-то подозрительно бессердечные и безответственные девочки получаются…

– Факт, – еще раз признала я, – Но какой-то уж слишком неубедительный. Если все так просто, почему милиция не смогла довести расследование до конца?

– Не захотели. Я звонил. Что у них – других дел, что ли, нет, чем чужих невест по чужим постелям разыскивать. Как только стало понятно, что ничего серьезного не произошло, так и плюнули мои ребята на это дело. Правда неясно, почему тот, кто ходил в гостиницу к Артуру, отрапортовал, мол, «все в порядке, о местонахождения объекта опрашиваемый не знает». Хотя, что неясного? Ходил-то, небось, местный ялтинский участковый. Ему до всей этой катавасии с розысками и подавно дела нет. Сказали беседу провести, вопросы позадавать. Он и провел, позадавал. Что услышал от подхалима Артура, который, конечно же, подсуетился, чтобы представителю органов и выпить и закусить организовали – то и доложил. А наши и рады такому ответу. Некогда им сейчас всерьез розысками заниматься. У ребят сейчас группировка воров-домушников в плотной разработке. У тех хоть краденое имущество можно изъять.

Последнюю фразу Жорик сопроводил широкой улыбкой. Глаза его при этом оставались серьезными. Иногда я никак не могла понять, шутит бывший опер или говорит серьезно.

– Все равно. Как-то некрасиво все это получается… – не признать аргументы Георгия я не могла, но что-то внутри меня отчаянно противилось принятию Жорикиной версии.

– А в жизни все и бывает некрасиво. Итак, перейдем к решающей части расследования. Знаешь, я решил, что можно звонить и из дому. К чему нам уже конспирация?

– Что ты хочешь сделать?

– Позвонить Артуру. По моим сведениям, на работе он раньше двух часов дня не появляется. Позвоню и позову Ларису к телефону. Скажу, подружка, мол, беспокоит.

– Но у тебя же мужской голос?

– То-то и оно! Стал бы я тебе, не до конца все проверив, открываться, если б у меня женский голос был. Звонить придется тебе.

Я тяжело вздохнула. Обиднее всего, когда жирную точку, свидетельствующую о банальном окончании подававшего большие надежды происшествия, приходится ставить собственноручно.

– Если Лариса там, то можно просто назвать её родителям номер телефона. Аллу следует искать или где-то поблизости от Артура, или у каких-нибудь супердальних родственников. Ксения найдется сама, как только Лариса перестанет скрываться от родителей, а Алла откажется от возможных планов на месть. Дело сделано. Всего одни сутки. Это почти рекорд.

Пока Георгий вскидывал нос, подбородок, брови и прочее, я трясущимися пальцами набирала номер на трубке. Уж не знаю, чего я так нервничала. При последующем рассмотрении Жорикина гипотеза показалась мне вполне жизнеспособной и даже обыкновенной. Стоило ли из-за этого так переживать?

– Алло, хочу поговорить с Артуром.

– У телефона, – трубка мгновенно расплылась медовыми интонациями, – Кто вы, о прекрасная незнакомка?

– Я не прекрасная, кроме того, мы знакомы, – зачем-то соврала я. Терпеть не могу мужчин, которые считают своим долгом липнуть ко всем особям противоположного пола без разбора, – Нас познакомила Лариса.

Судя по отсутствию реакции, стал понятно, что собеседник отчаянно пытается вспомнить, о чем речь.

– Я Ларина подруга, – гнула свою линию я. Не то, чтобы мой голос мог оказаться похожим на голос Ксении… Но ведь у Лары не одна подруга! Мало ли с кем он когда познакомился. – Позовите Ларису к телефону, мне нужно передать ей информацию повышенной секретности.

– Ой, Лариса сейчас в душе. Расскажите мне, я передам.

На миг у меня перехватило дыхание. Она в душе! Тут люди с ума сходят, а она в душе! Может, все же ошибка? Может, этот тип врет?

– Нет. Я должна рассказать всё лично ей. Когда мне перезвонить?

Лариса вышла из душа спустя три секунды.

– О, вот она уже идет.

– Да? Слушаю? – незнакомый голос звучал в ушах. Итак, первая актриса нашлась. Она оказалась целой, невредимой и вполне довольной жизнью.

– Вы знаете, что родители волнуются за вас? – только и смогла произнести я, внезапно осипшим голосом.

– Как?! – в удивлении незнакомого голоса мне послышалась неискренность, – Но ведь я оставляла письмо. Не прочли? Тузик съел? В любом случае, спасибо. Я им позвоню.

Я недоверчиво смотрела на трубку, когда та уже захлюпывалась короткими гудками.

– Ну что, съела? – поинтересовался Георгий, – Лариса найдена, господа!

Я съела. Я не отвечала. Не дающая покоя мысль все зрела и зрела в моей голове.

– Нет, ну а этот Артур, каков, а? – Жорик уже расслабился, уже пришел в хорошее расположение духа, уже косился на свое пустующее кресло, – На одной женат, носки стирать другую заставляет, а по курортам разъезжает с третьей. Прямо Казанова какой-то…

– Ничего он не Казанова, – раздраженно оборвала очередную сплетню я, – Обычный подонок. Подонок и стервец!

В обыденной жизни подобные «крепкие» выражения были мне не свойственны. Я сама не знала, что на меня нашло. Истерика в чистом виде. Я не хотела, чтобы актрисы оказались такими глупыми, как предполагал Георгий. Не хотела, чтобы из-за каких-то «мокасин с маракассами» девушки были готовы выцарапать друг другу глаза, а родители не спали ночами. Не хотела, чтобы мир оказывался устроен таким «мыльно-сериальным» образом.

Здравый смысл решил немного отрезвить меня, заметив, что непонятно, как с таким мировоззрением можно набираться наглости обвинять Шумилова в идеализме. Я улыбнулась, решив все же не походить на издателя. В конце концов, развязка дела оказалась много лучше, чем я предполагала. В конце концов, нужно радоваться, что на самом деле девушкам не угрожает опасность. В конце концов, мы, наконец, успокоим несчастных родителей.

Но стервец-Артур все-таки раздражал неимоверно. Я вполне могла себе позволить злиться на такого человека. В том, что не все бабы стервы я, в силу половой принадлежности, была уверена еще с детских лет. Теперь убеждалась и в том, что не все стервы – бабы.