Проснулась я от холода и стыда. Холод породила моя щедрость (зачем одеяло отдала!), стыд – глупость. «Ой-ёй-ёй,» – уже недовольно кряхтела Совесть, пока я протирала глаза и постепенно возвращалась из мира сновидений, – «Не, ну это ж надо… Вот дура-то… Ну зачем человека среди ночи надо было куда-то тянуть… Вот эгоистка, а! Ой-ёй-ёй… Позорище…» Я вяло отмахнулась, натянула прямо поверх коротенькой ночнушки рубашку и спортивные брюки, после чего робко вышла в коридор. Глянула в зеркало – ужаснулась взъерошенности увиденного существа. Взялась за расческу, потом решила, что все равно не поможет, и, плюнув на все условности, продефилировала в кухню. Жорик сидел все с тем же журналом и все в той же позе, – облокотившись на стену и забросив ноги на табуретку.
– Доброе утро, – сказал он, оторвав взгляд от журнала.
– Ты, что ли, всю ночь так просидел?
– Нет. Почему?
– Ну не знаю… Вид у тебя такой…
– Ну, извини, – Жорик пригладил ладонью волосы.
Ввиду короткой стрижки охранника, мне этот жест показался до крайности смешным. Смеялись вместе. Контакт вроде бы как был установлен. Я принялась варить кофе.
– Там на сковородке яичница с колбасой, можешь позавтракать.
Я напрягла все мышцы, дабы не выдать своего удивления. Это ж надо, он и в магазин сходил, и приготовить успел, а я спала себе спокойненько!
– Спасибо. Не стоило так утруждаться…
И опять эта снисходительная полуулыбка! Мол, «Все про вас давно знаю, но рассказывать не хочу. Вы играйтесь, а я понаблюдаю, позабавлюсь вашей предсказуемостью». И, поди разбери, то ли это у него мания величия беспробудная, то ли вправду он что-то знает, чего остальным людям неведомо.
– Не мог же я себя любимого оставить без завтрака, – наконец, ответил Жорик.
И действительно! Чего это я сопли распустила: «Ах, для меня то, для меня это!». Ничего это не для меня. Просто человек привык есть по утрам яичницу с колбасой и от своих привычек отступать не собирается. А на одного себя приготовить ему обычная вежливость не позволяет.
– Кстати, я хочу извиниться, – я старалась говорить, как можно безразличнее. Не хватало еще, перезнакомить всех окружающих с моими безмозглыми Угрызениями Совести, – Уж не знаю, что на меня нашло ночью. Сейчас понимаю, что ничего страшного, вроде, и не произошло… Я вела себя, как истеричка.
– Ничего. Быть истеричкой ничем не хуже, чем кем бы то ни было другим, – вместо ожидаемого «нет, что ты, ты вела себя совершенно нормально», ответил Жорик.
Мда… Общаться с этим человеком определенно сложновато. Я сделала первый глоток кофе и почувствовала, как жизненные силы вливаются в меня вместе с ним.
– Какие у нас планы на сегодня? – решив пустить свое общение с охранником в сугубо деловое русло, я сразу почувствовала себя увереннее.
– Прежде всего, надо поговорить с этим твоим Николаем, – Жорик тоже пил кофе с наслаждением. Отчего-то было очень приятно наблюдать, как он сначала осторожно втягивает запах, потом слегка прикрывает глаза ресницами и делает маленький глоток, – Я проверил номер телефона, который ты вчера записала.
И когда этот Жорик всё успевает!
– Ты что, осматривал мои руки, пока я спала? – недоверчиво спросила я, демонстрируя записанный вчера на ладони номер телефона.
– Упаси Боже! – громко воскликнул Жорик, отчего мне почему-то стало до крайности грустно, – Рассматривать спящих… Вот еще… Просто проверил твой определитель номера, он ведь все запоминает. Так вот, звонили из офиса Николая.
– Откуда звонили?! Ты хочешь сказать, что Клюшка просто обвел меня вокруг пальца?! Думаешь, он и этот Александр таки сообщники?!
– Ничего пока не думаю.
Я не спускала с Жорика вопросительно прищуренного взгляда. Охранник, наконец, сжалился и снизошел до посвящения меня в свои мысли.
– Смотри, – Жорик схватил салфетку и принялся бессмысленно черкать по ней карандашом, – Картина вырисовывается довольно четкая. Итак, наш преступник промышляет пикантными ограблениями. Он своим обаянием заманивает женщину в сомнительную ситуацию и, подсыпая ей снотворное в шампанское, вытаскивает бумажник, забирает сотовый телефон и даже снимает с неё все более или менее стоящие вещи. Совершенно не Клюшкин уровень. Твой Николай ворочает совсем другими делами… Александр – просто мелкий воришка-альфонс, уверенный в собственной безнаказанности, потому что ни одна жертва не захочет гробить репутацию и не станет обращаться за помощью в милицию или какие другие структуры.
– Ничего себе, мелкий воришка! Вика могла умереть!
– Думаю, все не настолько критично. Скорее всего, Виктория просто не заметила щеколду на двери или еще что-то в этом роде. Преступник не похож на убийцу…
– Но ночью… Он ведь звонил мне и угрожал убить!
– Думаю пустые угрозы, не более. Продолжаем исследовать картину действий. У преступника есть сообщник. Этот сообщник узнал, что ты занимаешься расследованием. Этот сообщник имеет доступ к офису Клюшки и может делать оттуда ночные звонки. Этот сообщник делал фотографии Виктории. Сообщник, а точнее сообщница! – Жорик перешел на многозначительный шепот, – Знаешь, кто она?
– Не я! – таким же многозначительным шепотом произнесла я.
– Ты что, правда, не догадалась? – уже с нормальным уровнем громкости, но почему-то с детской обидой в голосе, спросил охранник.
– Ты хочешь сказать, что это Кошка, – в качестве подтверждения своих умственных способностей проговорила я.
– В каком смысле? – реакция оказалась противоположной ожидаемой. Жорик посмотрел на меня, как на абсолютную дуру, – Я хочу сказать, что сообщница Александра – секретарша Николая.
– Ну да, – я изо всех сил старалась сдержать смех, – Я и говорю – Кошка. Это я её так прозвала.
– Почему?
– Увидишь, поймешь, – не терпящим возражений тоном ответила я и принялась мыть посуду, – Просто странно, что у Клюшки под носом творятся такие дела, а он и ведать не ведает…
– Не вижу ничего странного! Он занят своим, ничего кроме этого не замечает…
– Знаешь, – на этот раз я была искренне благодарна Жорику, – Я тоже в этом уверена. И рада, что ты думаешь так же. Мне очень важно понимать, что Николай не виновен. Спасибо, что помогаешь мне остаться при этом мнении. Всё-таки, он друг моей юности…
– А сейчас у тебя уже глубокая старость! – не оценив моих чувств, усмехнулся Жорик, – Меня здесь благодарить абсолютно не за что. Клюшка, похоже, чист. Скорее всего, мы имеем дело с преступниками очень мелкого калибра. Вот если бы речь шла о сумме на порядок большей…
– Считаешь, десять тысяч маленькой суммой? – во мне назревало раздражение, – Часто тебе приходилось с такими суммами в жизни сталкиваться?
– Знаешь, когда я подвергаюсь подобной по серьезности опасности, я прошу больше.
Его слова показались мне пустым пафосом.
– Может преступник гуманист? –решила повредничать я, – Как бы, ни себе, ни людям…
– Скорее всего, у него просто не умещается в голове сумма больше десяти кусков. Или, возможно, все не так просто.
– В смысле?
– Боюсь, что этой десяткой преступник ограничиваться не собирается. Возьмет эти деньги, потом попросит еще… К примеру, заснимет на пленку момент передачи денег и станет угрожать публикацией фото под названием «Силенская подчиняется шантажисту». В общем, Виктории следует быть очень осторожной. За этим тебя, кстати, и наняли. Чтоб никаких личных контактов с шантажистом у Силенской не было.
– А ты на что? – меня возмутила формулировка. Я, между прочим, знала Викторию почти 25 лет и могла рассчитывать на что-то, кроме «за тем тебя и наняли»…
– А я шантажисту в собеседники не гожусь, – этот факт Жорика явно совершенно не расстраивал, – Полом не выдался. У меня ж нет такой женской шкурки…
На этот раз взгляд охранника показался мне откровенно наглым.
– Боюсь, что даже если б была, ты бы всё равно не сгодился для ведения переговоров. Отсутствие дипломатических способностей на лицо, – я тоже позволила себе откровенное хамство, – И, кстати, если ты еще хоть раз дашь мне понять, что привлек меня к этому делу исключительно из-за моей принадлежности к женскому полу, я буду вынуждена отказаться от участия. Привыкла, знаешь ли, что во мне видят личность…
Жорик ошарашено выслушал мой монолог. Ему возможность подобной реакции и в голову не приходила. Видимо, он считал, что женщины для того и существуют, чтоб тешить глаз, и должны относиться к этому, как к профессиональным обязанностям. Я хотела наговорить еще кучу гадостей, но в этот момент заскрипел телефон. Я недоверчиво глянула на аппарат, обычно он пищал очень громко и бодро.
– Охрип, – я нежно погладила аппарат по корпусу, тот продолжал истерически хрипеть.
– Мне просто должны были звонить утром, я убавил громкость звонка, чтоб тебя не будить…
Жорик что-то подкрутил, и телефон снова заверещал звонким и убедительным тоном здорового аппарата.
– Алло!
– Гражданка Кроль?
– У аппарата! – я дико обрадовалась Клюшкиному звонку.
– Есть новости. Жажду созерцать Вас в своих скромных апартаментах.
– Это в офисе, что ль?
– Ну да, в офисе. Я здесь до двух, потом после пяти. Подъезжайте.
– Я буду не одна, – осторожно проговорила я.
– Очень плохо. С кем?
– С коллегой по расследованию, господин Клюшка, – я пыталась вести максимально честную игру. Раз Клюшка не виновен в ограблении Виктории, то незачем приносить ему неприятности. Если у него есть что скрывать от посторонних частных детективов, он в праве заранее знать об их приходе, – Это детектив, которого наняла моя пострадавшая подруга.
Жорик, услышав такое мое откровение, начал зачем-то скакать по кухне, стучать себя кулаком по лбу и корчить странные рожи.
– Тебе плохо? Попей водички! – урезонила я его, прикрыв трубку ладонью, и вернулась к телефонному разговору, – Это ограничит Ваши возможности, господин Клюшка? Качество новостей от этого пострадает?
В разговоре образовалась напряженная пауза. Видимо, Клюшка обдумывал ситуацию.
– А он наш? – спросил Николай, наконец.
На этот раз пауза образовалась из-за меня. Со снисходительной полуулыбкой я рассматривала Жорика, нервно протыкающего салфетку карандашом. Надо же, еще и обидчивый…
– Наш, господин Клюшка, стопроцентно наш. Никаких других желаний, кроме как оградить мою подругу от неприятностей, он в отношении вас испытывать не станет.
– Я понимаю, – Клюшка расслабился и решил пошутить, – В Вашем присутствии ни один здоровый мужчина не сможет испытывать никакие желания в отношении меня…
– Гм… А если я отлучусь?
– Впрочем, и без Вашего присутствия тоже, – ловко выкрутившись, закончил фразу Клюшка, – Что ж, подъезжайте.
Я положила трубку и оттащила телефон в коридор. Жорик демонстративно молчал.
– Нас ждут у Николая в офисе, – безразлично проговорила я и отправилась одеваться.
От обиды охранника остался неприятный осадок. Мда… Я и сама не подарок, а тут еще этот Жорик. Боюсь, мы никак не сработаемся.
– Послушай, – я заговорила первая, – Я понимаю, ты на меня обижаешься… Но надо же как-то управлять собой. Раз нам нужно вместе работать, значит, мы должны подстраиваться друг под друга…
– Я не обижаюсь, – Жорик вызвал лифт, – Просто лишний раз убеждаюсь, что женщина на корабле приносит сплошные несчастья. Кто тебя за язык тянул? Никак нельзя было сказать, что я там твой друг, или еще что-то.
– Что именно? И с какой, тогда, стати я взяла тебя в столь личное и не нуждающееся в «лишних ушах» дело? Любая ложь в данной ситуации выглядела бы подозрительной.
– Всё равно! Хорошо еще, что ты имени моего не назвала…Ни один нормальный человек в присутствии детектива себя спокойно чувствовать не будет.
– Заметила по себе, – огрызнулась я.
– Ни одной мыслью больше с тобой не поделюсь! – продолжал Жорик, – Ни одним открытием! Будешь получать только конкретные указания к конкретным действиям.
Я аж поперхнулась от такой наглости.
– Отлично! В таком случае я буду действовать так же. Посмотрим, кому быстрее удастся найти этого Александра. Не забывай, Кошку ты без меня в жизни бы не нашел!
– Тебе просто повезло! – отмахнулся Жорик, – Стечение обстоятельств…
На этот раз инициатором полного игнорирования друг друга стала я. Молчать, как выяснилось уже через пять минут, оказалось занятием скучным и тяжелым.
– А где машина? Ты же говорил «я за тобой заеду!» и «я к тебе приеду!»? – тоном не ведающей, как выглядят поезда в метро, дамы, поинтересовалась я.
– «Заеду» – относилось к общественному транспорту. А ночью я приехал на такси, – сухо ответил Жорик.
– Ах, такие расходы… Я тебе что-то должна? – ехидно поинтересовалась я.
– Хочешь, компенсируй стоимость такси. Не откажусь, – несмотря на серьезность тона, глаза охранника откровенно смеялись.
Эх, как красиво сейчас было бы вытащить из набитого бумажника несколько крупных купюр, вложить их в руки охранника и пожелать, чтобы он «ни в чем себе не отказывал».
– Виктория компенсирует, – пришлось сдавать позиции, – Она обещала оплачивать текущие расходы.
– Катя, у тебя невыносимый характер! – на этот раз глаза Жорика не смеялись, и мне стало как-то не по себе.
– Ты чего, я ж шучу…
– Невыносимый характер и дурацкое чувство юмора!
После этого мы еще двадцать минут спорили, по какой линии метро быстрее ехать, и где удобнее делать пересадку.