У меня давно уже возникли кое-какие собственные планы на сегодняшний день. Необходимо было, как минимум, остаться наедине и тщательно обдумать всё узнанное. После сцен у Клюшки, я несколько сомневалась в психическом здоровье и добром отношении Жорика, посему обсуждать что-то с ним казалось теперь не вполне рациональным ходом. С другой стороны, Виктория сделала нас с этим опером напарниками, и я просто обязана была выслушать его.

– Знаешь, мне ведь еще в редакцию свою надо появиться, – неопределенно проговорила я.

– Появишься через час. Сейчас обо всем договоримся. А понадобишься ты мне только на ночь.

Наткнувшись на мой ошарашенный взгляд, Жорик искренне расхохотался.

– Я имел в виду, – наконец, снизошел до трактовки он, – Работа у нас будет сегодня ночная. Позже объясню.

– Боюсь, что когда настанет это «позже», нам придется посвятить разговорам всю оставшуюся жизнь, – не выдержала я, – Ты уже столько всего натворил, открещиваясь этим своим «позже объясню», что я уже вообще ничего не понимаю! Чувствую себя совершенно безмозглым, запутавшимся существом…

– Ну, – Жорик улыбнулся, и я твердо решила, что сфотографирую эту его улыбку, с целью повесить картинку на стену, как мишень для метания дротиков, – Для женщины это не удивительно.

Я круто развернулась и пошла в противоположном от нужного Жорику направлении. Гори оно всё синим пламенем! Я, в конце концов, тоже человек. Надоело! «Сдаешься, не вступив в игру?» – мысленно подтрунивали надо мной Азарт и Самолюбие. «Правильно, правильно, уходи отсюда, не лезь в это сумашествие», – поддерживал Здравый Смысл.

– Эй, – кричал опер мне в след, – Ты что, обиделась? Вернись!

– Ни за что! – громко выкрикнула я, обернувшись. Потом, послушавшись доводов Самолюбия, добавила, – Пока ты не пообещаешь мне объяснить всё по-человечески, я ни на шаг к тебе не приближусь!

– Катерина! –Жорик осторожно пытался подойти. Синхронно с его передвижениями, я отходила всё дальше, дабы расстояние между нами не уменьшилось, – Ты нужна мне!

Проходящие мимо пожилые дамы многозначительно переглянулись и захихикали как-то совсем по-девчоночьи.

– А мне нужны твои объяснения! – не уступала оперу я.

На миг лицо Жорика сделалось серьезным. Он чуть присел. Потом вдруг рванул с места и в два прыжка оказался возле меня. Невзирая на массу визгов, он перекинул меня через плечо и понес в сторону ближайшего кафе. Прохожие косились на нас подозрительно, но, сочтя происходящее милой игрой, не вмешивались. Через несколько минут я притихла и смирилась. Частично ради того, чтобы выбрать удачный момент для побега, а, в общем, просто осознав тщетность попыток вырваться.

– Знаешь, – Жорик помог мне снять куртку и пододвинул стул, – Все достижения сегодня основываются на шантаже. Клюшка открывается, опасаясь, что клиенты узнают о его притоне. Кошка, перепугавшись собственной ответственности… А я вот нарушаю традиции: не поддаюсь на твой шантаж…

– Где же тут шантаж?

– Ты нужна нашему делу. И пытаешься использовать этот факт с выгодой.

– Точно. Я прямо-таки зверски корыстна! Совершаю ужасное преступление: не могу позволить себе не ведать, что творю и вымогаю объяснений.

Сформулировав последнюю мысль, я вдруг почувствовала себя значительно легче. «Именно так. Я пытаюсь сейчас забросить дело Виктории не ради лени, не от страха, не из-за неприязни к методам Жорика… А просто потому, что не могу делать то, в чем ничего не понимаю. И трактовать это, как «сдалась, не вступив в игру», будет неправильным», – твердила я себе.

– Так вот. Если тебя начинают шантажировать, есть только два пути: устранить причину шантажа или устранить шантажиста. Любые другие действия лишь затянут туже петлю на твоей шее.

Я не понимала, к чему он ведет, но слушала очень внимательно.

– Я не устранил ни тебя, ни потребность в тебе, – задумчиво продолжал Жорик, – Боюсь, ты не отстанешь и не прекратишь пить кровь, вымогая у меня разъяснения.

– Не прекращу, – не стесняясь, подтвердила я.

– В таком случае, – Жорик оставался предельно серьезен, – Правильнее будет удовлетворить твою просьбу. Спрашивай!

Я совершенно растерялась. Настроившись немного повоевать за информацию, и, не получив таковую, с чистой совестью выбыть из игры, я была не готова к подобному повороту событий. Когда не знаешь чего-то конкретного, то вопросы задавать легко и полезно. Сейчас же сложилась ситуация иного характера – я не понимала вообще ничего, включая то, какие вопросы нужно задавать.

– Ну, – понимая, что другого такого случая может и не представиться, я все же вынудила себя к разговору, – Прежде всего, объяснись по поводу себя. Зачем тебе всё это нужно?

– В смысле?

Гениальный ответ! Похоже, Жорик собрался просто потрепать мне нервы.

– В том смысле, что ты, нормальный человеческий мент, – я спохватилась и густо покраснела, – Извини, я не то хотела сказать.

– Ничего, я ожидал чего-то подобного. Продолжай.

– Зачем тебе вообще впутываться в какое-то частное расследование? По сути, ты ведь и вправду можешь нагрянуть с какой-нибудь хиленькой группой захвата сначала в Клюшкин притон, потом на дом к Кошке… Можешь посадить всех за решетку и подождать, пока они согласятся дать показания по поводу Александра сами. Можешь устроить грандиозную бучу с громким захватом преступника, получить повышение по службе и деньги Виктории. Зачем тебе я? Зачем вообще устраивать весь этот цирк с личными беседами? И главное, зачем было подставлять меня перед Клюшкой? – по мере продвижения монолога, я все больше и больше заводилась, – Тебе, видимо, просто нравится унижать людей! Играешь в крутого, совершенно не задумываясь об окружающих. Я ведь не знала, что веду к другу в офис милицию. Как я теперь буду Клюшке в глаза смотреть, ты подумал?!

– Нет, – Жорик старался говорить спокойно, но чувствовалось, что мои слова его задевают, – Про то, как ты будешь смотреть в глаза содержателю притона, я не думал. Думал про то, как он мог смотреть тебе в глаза. Наверняка прикидывался другом и подсчитывал, при этом, хватит ли у тебя денег, чтобы сделать у него заказ. Прикидывал, стоит ли ловить тебя на крючок. Ты ведь барышня одинокая. Николаша не мог не заподозрить в тебе потенциальную клиентку…

– Глупости! Даже если так, он предложил бы, я бы отказалась.

– Катерина, поверь, я хорошо в своё время изучил методы Николая. Ты не смогла бы отказаться, – он открылся бы только тогда, когда ему стало бы за что тебя зацепить. Хочешь пример? Одна особа, известная как женщина семейная и порядочная, жена одного выдающегося бизнесмена, стала клиенткой Клюшки. Почему? Да потому, что один из агентов Николая соблазнил её и пригрозил обнародовать сей факт. Пришлось согласиться оплачивать его услуги в течение всего последующего, проводимого ею на курорте, времени.

– Опять шантаж?! – во мне крепла уверенность, что других средств достижения целей в мире просто не существует.

– Ну да. Только в очень ненавязчивой форме. Парень шептал особе слова любви, жаловался на собственное подневольное положение. Мол, «я б и не хотел, но шеф». В общем, пудрил мозги по полной программе.

– Ко мне бы Клюшка приставать не стал, – неуверенно заявила я, – Мне нечего терять. Я не слыву порядочной и семейной, – почему-то затрагивать эту тему было до крайности неприятно, – Кстати, ты по-прежнему не отвечаешь на вопросы.

– Ладно. Буду отвечать. Ты говоришь, что я издеваюсь над людьми… Возможно. Это у меня, знаешь ли, профессиональное. Никуда не денешься. Но в данной ситуации это был единственный метод добиться правды. С тобой бы Клюшка перестал откровенничать, едва узнав об опасности, угрожающей Кошке. Эти люди могут помогать кому-то, только если трясутся от страха.

– Ну, шел бы к Клюшке без меня!

– Кто б меня туда впустил! Охрана бы радостно сообщила, что Николаша спешно смылся по делам, или еще что-то…

– Тогда вызвал бы его к себе!

– Рядовому оперу не так-то легко вызвать к себе известного бизнесмена. И группу захвата, – Жорик покрутил пальцем у виска, – Даже самую, как ты говоришь, «хиленькую», под такое дело никто не даст. Кроме того, удостоверение моё липовое. Из органов я действительно вылетел, причем еще год назад, – я мысленно прокричала «Ура!», – Понимаю, что подпортил тебе отношения с Николашей, но, мне казалось, после того, как ты узнаешь, кто он на самом деле…

– Все равно! – не унималась я, хотя уже находилась гораздо в более миролюбивом расположении духа, – Кем бы он ни был – он мой друг. Ты не имел права так подставлять меня. Мог бы рассказать мне все с самого начала, и мы бы придумали вместе, как вытянуть информацию.

В глазах Жорика вдруг промелькнула искренняя растерянность.

– Ты знаешь, я не подумал, – он пожал плечами, как бы извиняясь, – Я вообще не привык делиться с кем-то планами. Тем более с женщиной…-памятуя мою реакцию на подобные высказывания, Жорик быстро схватил меня за руку, – Только не вздумай опять обижаться и уходить. Я не хотел тебя задеть. Я помню, что ты привыкла видеть в себе личность…

Не совсем поняв, была последняя фраза издевательством или оговоркой, я на всякий случай вырвала руку. И раздраженно поправила.

– Я говорила не о себе! Я привыкла, что окружающие видят во мне личность, а не…

– Какая разница! – отмахнулся опер.

Я отвернулась.

– Кстати, я как раз собирался рассказать тебе, почему взялся за это дело, – намеренно интригующим шепотом проговорил Жорик, многозначительно вскинув брови.

– Рассказывай, – Любопытство моментально приглушило во мне все остальные чувства.

– Изначально, когда Силенская только-только изложила суть проблемы, я согласился помочь, потому что в деле фигурировал Клуб Знакомств. С Николашей, как ты знаешь, у меня давние счёты. Он все-таки существенно подпортил мне в своё время отношения с начальством.

– Ты хотел отомстить?

– Не знаю, – Жорик нехорошо прищурился, и я на всякий случай отодвинулась чуть подальше, – Просто не люблю я его. И, конечно, с радостью помешаю нагло наживаться на чужом одиночестве… А может, я сам себе вру. Знаешь, есть внутри меня некто, кто страстно хочет быть хорошим и постоянно ищет оправдания собственным недостаткам. Может, действительно просто хотел отомстить…

Мне вдруг стало приятно, что не одна я состою из массы враждующих между собой персон.

– Так вот, потом, когда я услышал требуемую шантажистом сумму и понял, что это не Клюшкин уровень…

– Почему? – перебила я, – Думаешь, на своих мальчиках он зарабатывает больше?

– Клюшка умный человек. Кроме того, он прекрасно разбирается в оценке дел такого рода. Репутация Силенской стоит значительно дороже десяти кусков. Кроме того, Николаша прекрасно понимает, насколько рискованно подобное мероприятие, и насколько плохо для шантажиста оно может закончиться… У Силенской солидная крыша…

– Зачем тогда она обращается за помощью к нам, а не к ним?

– Вот уж не знаю… Но уверен, что шантажист на это рассчитывать не мог. В общем, когда стало ясно, что это не Николаша, я мог бы смело забросить это дело, но…

– А кто? – решилась напрямую спросить я.

– Тьфу! – разозлился Жорик, – Ты дашь мне договорить? Я тут, можно сказать, душу открываю… Что «кто»?

– Шантажист кто? Выходит, что напарником Александра была Кошка, значит она и шантажист…

– Не знаю, – Жорик нахмурился, – Думаю, что Александр действовал сам или с каким-то другим напарником. Кошка ничего о шантаже не знает.

– Может, врет?

– Вряд ли. Ей этот Александр мешает не меньше, чем нам. Она его просто боится до смерти. Если мы умудримся убрать брата, не подставив Леру, она будет просто счастлива. К тому же, я пригрозил засадить её за решетку. А в случае поимки Александра обещал оставить на свободе. Если братец сам, конечно, её не заложит.

– Послушай, – меня идея о полной реабилитации Кошки как-то не вполне устраивала, – Звонил мне вчера этот самый Санька из кабинета Клюшки. Выходит, впустила его туда Кошка, она же и проинформировала преступника о моем расследовании. Можно ли ей доверять после такого?

– Таким как она, в принципе нельзя доверять… – «утешил» меня опер, – Они действуют только так, как им выгодно… И потом, баба – она существо подневольное… Ей Санька пригрозил, что со свету сживет в случае чего. Вот она и была «на шухере». А потом я пригрозил, что засажу её за решетку, а ребенок в детдом попадет. Думаю, Кошка справедливо рассудила, что мои угрозы страшнее. Да и выгоды от сотрудничества со мной для неё явно больше. Пока будем считать, что она рассказала всё. Так вот, я все хотел сказать, не бросаю я это дело потому…

– Постой! – меня вдруг осенило, – А если Кошка этот шантаж сама придумала, сама шантажировала, и всё еще надеется получить деньги…

Жорик задумался, потом с сомнением покачал головой.

– Не похоже! Она безынициативна… И потом, у неё просто времени бы не было подбросить письмо. Я узнавал, она весь день на глазах у Клюшки была, на работе.

– Александр подбросил, а она деньги хочет себе забрать, – настаивала я.

– Ладно, – Жорик жестом остановил меня, и почему-то перешел на сухой деловой тон, – Разберемся. Первоочередная задача – схватить Саньку с поличным. Ты будешь работать поличным.

Вот это уже начинало быть интересным!

– Это как?

– Элементарно! Сегодня вечером ты выступишь в роли одинокой барышни, жаждущей случайных объятий.

Ошарашив меня окончательно, Жорик преспокойненько направился к барной стойке. Вредность вынудила меня сделать как можно более равнодушное лицо. Я безразлично отодвинула краюшек тяжелой гардины и принялась рассматривать прохожих.

– Всё обдумала? – мне показалось, что прошла целая вечность, пока Жорик, наконец, принес кофе, и продолжил разговор.

– И не думала даже ничего обдумывать, – полная Чувства Собственной Значимости отозвалась я, – Потрудись корректно поставить задачу. Что именно я должна буду сделать?

На секунду мне показалось, что громкость моего сердцебиения превышает все нормы приличия и перекрикивает играющий по радио блатняк.

– Сегодня вечером ты отправишься в Клуб Знакомств господина Клюшки, дабы иметь честь пообщаться с нашим Александром. Более того, ты с радостью согласишься поехать с ним за город, и, якобы распив там бутылку шампанского со снотворным, позволишь ему снять с тебя все драгоценности.

– Как это «якобы распив»? – зачарованно спросила я.

«Вот оно! Настоящее приключение! С благородной целью, с риском, с возможностью по-настоящему проявить себя!» – счастливо причитала худшая половина меня. Вторая половина выражалась грубо и нецензурно, вопила что-то о детстве, играющем в местах для этого не приспособленных, о времени, убитом безжалостно и в упор, а также о других недостатках готовящегося мероприятия. Как всякий нормальный индивидуум, я слушала ту половину себя, которая говорила приятные вещи.

– Не переживай, снотворное в бутылки Александра всегда подмешивала Кошка. На этот раз она этого не сделает.

– Сомнительное поручительство, – нахмурилась я. Потом вспомнила о собственном мужестве и деланно бодро пробормотала, – Ладно. Рожденный ползать разбиться не может. Сомневаюсь, что мне на роду написано отравиться снотворным. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– И наоборот, – добавил бывший опер.

Я от души расхохоталась. Удивительно, насколько удачная шутка может изменить отношения между смеющимися. Бывший опер уже не казался мне бесчувственным и жестоким. Бармен окликнул Жорика и тот пошел забирать кофе и коньяк. Мне вдруг стало очень смешно. Странно, но между мной и Жориком потихоньку восстанавливалась дружеская атмосфера. Хорошо, когда у людей общие задачи. Я сообразила, что мне такие отношения вполне выгодны, и решила поддерживать их в дальнейшем.

– А Александр захочет со мной общаться?

– Опять же угнетаемая братом Валерия выступит в роли прекрасной феи. Едва ты переступишь порог Клуба, она моментально позвонит Александру и сообщит, что пришла подходящая ему по всем требованиям «жертва».

– Каким таким требованиям? – подозрительно прищурилась я.

– Ну уж уровень интеллекта и личностные качества его явно не интересуют, – Жорик приподнял рюмку, – Договоримся с Силенской, приоденем тебя, понавесим дорогих побрякушек. Кроме того, Лера скажет, что видела у Клюшки досье на тебя, и знает, что ты очень дорожишь своей репутацией. За успех! – Жорик улыбнулся и залпом выпил содержимое рюмки.

Меня подобное обращение с коньяком слегка покоробило. Впрочем, мало ли у кого какие странности. Я тоже улыбнулась и сделала маленький глоточек. Коньяк оказался хорошим.

– Всё это здорово, – улыбка почему-то никак не хотела сползать с моего лица, – Но я никак не могу понять зачем. Почему бы тебе просто не узнать у Кошки, где можно найти преступника?

Честно говоря, я опасалась, что подкидываю сейчас отличную идею. Жорик вполне мог принять её на вооружение и немедленно лишить меня возможности совершать подвиги.

– А толку?! – судя по выражению лица Жорика, я проявляла чудеса глупости, – Привлекать-то Саньку не за что! Кошка давать официальные показания против него боится. Причем не безосновательно. Вдруг за Саньку вступится кто-нибудь из сильных мира сего и его не посадят?

– А твои методы убеждения на что? – я покосилась на карман Жорика, в котором, как выяснилось ранее, он таскал наручники, – Не можешь, что ли, поймать этого Александра, да признание из него сам вытянуть?

– Не могу, – честно признался Жорик, – Клюшка и Лера – народ невежественный. О том, что подобное моё поведение противозаконно, они не задумываются. А Санька явно человек бывалый, с ним по всем правилам действовать нужно. Эх, не были б бабы такими трусливыми существами, – тяжело вздохнул Жорик.

Я моментально поклялась себе, что во имя чести всех женщин буду теперь делать вид, что вообще ничего не боюсь.

– Ни одна из потерпевших, – объяснил причину своей скорби бывший опер, – Не согласится дать показания. Все побоятся признать, что посещали Клуб Знакомств. Они все женщины порядочные…

– А я, значит, нет?! – не то, чтобы меня интересовало мнение Жорика, но спросить явно следовало.

– А кто говорил, что не слывет «семейной и порядочной» и репутацией своей не дорожит? – ехидно напомнил опер.

Вот же ж. И ничего не попишешь.

– То есть, ты хочешь, чтобы я позволила ему обокрасть меня, и потом написала заявление в милицию?

– Именно, – подтвердил Жорик, – Ты не дрейфь. Я с собой возьму одного хлопца – он действующий мент. В смысле в органах он и по сей день работает. Мы с ним этого Александра сразу после совершения ограбления возьмем. И доказательства все на месте, и ты цела, и преступник пойман. А потом я с нашим Санькой о шантаже потолкую. И о напарнике. Когда вина уже доказана, для выяснения подробностей можно обрабатывать преступника любыми методами, – Жорик многозначительно вскинул брови, – Думаю, Виктория сможет больше не беспокоиться.

От последних фраз мне стало заметно не по себе.

– Будем считать, что сам ты человек не жестокий, просто работа у тебя такая, – прошептала я вдруг осипшим голосом.

Жорик утвердительно кивнул, даже не попытавшись оправдаться. Я никак не могла определиться со своим отношением к Георгию. С одной стороны – еще неизвестно кто хуже, обворовывающий богатых дур или потаскух Санька (дамы другого рода с посторонним мужиком в лес не поедут), или Жорик, «обрабатывающий с применением методов» всех, от кого требуются показания. С другой – нельзя не считаться с тем, что некоторые средства всё-таки оправдываются целями. Устав метаться между этими двумя сторонами, я раз и навсегда решила остановиться на сухом тоне в общении с бывшим опером.

– Значит, встретимся вечером? – я привстала, давая понять, что у меня сегодня еще масса своих дел.

– Хорошо. Предлагаю в семь у тебя. Я пока поговорю более предметно с Кошкой, и заскочу к Силенской в офис, выпрошу для тебя какие-нибудь драгоценности.

Я скривила недовольную гримасу, и, тут же забыв о холодном тоне, принялась возмущаться.

– Что значит, «выпрошу»! Это кому надо, мне или ей?!

– Ну и характер, – проворчал Жорик, помогая мне одеть куртку, – Не придирайся к словам, если можно!

Я вдруг вспомнила свой вчерашний разговор с вторым бывшим мужем и развеселилась.

– Сам так за дамами ухаживаешь, а чужих мужей от этого отучаешь!

– Я?! – Жорик честно попытался припомнить, – А, ну да, – он улыбнулся, – Знаешь, чтобы стать самым высоким, можно вырасти самому, а можно укоротить окружающих. Это я так соперника устранял.

Я округлила глаза в знак непонимания.

– Шучу! – быстро оправдался Жорик, – Я не про тебя говорил, а вообще про женщин…

Уж не знаю почему, но мне его высказывание показалось изысканным комплиментом. Я даже перестала обижаться и благосклонно оперлась на подставленный опером локоть при выходе из кафе. Конечно, сегодня я опять напялила свои супермодные «шпильки», вспомнив об их непригодности к гололеду только уже на улице. Посему, я тотчас же поскользнулась и, не выпуская Жорикиного локтя, растянулась на льду. Несчастный опер еще несколько мгновений пытался поднять меня и удержаться на ногах сам, но не тут-то было.

– Всегда говорил, что хорошие манеры до добра не доводят! – пробурчал Жорик, приземляясь прямо на меня.

– Просто ты неправильно подавал локоть! – вступилась за всемирный этикет я, потом случайно окунулась глазами в магический взгляд Жорика и почему-то перешла на шепот, краснея, – Надо было крепче меня держать!

– Как не стыдно! Взрослые же люди! – вмешалась проходящая мимо старушка.

Мы оба как-то уж слишком поспешно подскочили.

– До вечера, – сухо бросила я, и, поминутно хватаясь за стену дома, дабы не поскользнуться вновь, покатилась в сторону метро.