"Пять утра в студии!", – осмелилось возвестить радио, за что тут же получило щелбан и обиженно переключилось на другой канал.
Это был тот самый день, когда я устала окончательно. Очередной запланированный для известного журнала шедевр дописался и оказался крайне нудным, трудно воспринимаемым бредом. Очередной запланированный для решения всех материальных проблем трудовой квартал подошел к концу и оказался весьма неудачным, почти убыточным периодом. Очередной запланированный для большой и светлой любви молодой человек состоялся и оказался банальным, живущим лишь бытовыми проблемами неудачником. Очередной запланированный для кардинальной смены имиджа поход в парикмахерскою не состоялся. И, самое главное, именно сегодня стало окончательно ясно: ничего другого я не заслуживаю.
Единственным, что еще хоть как-то стимулировало меня к дальнейшему существованию, оказалось Любопытство. И оно, конечно же, было чревато последствиями. Оставалось еще разобраться, какими именно.
«Лиза с третьего этажа гостиницы Центральная, поздравляет своих коллег с профессиональным праздником», – с пионерским рвением сообщила диктор. Я вдруг вспомнила, что сегодня День Святого Валентина и подозрительно покосилась на приемник и снова переключилась на другую волну. В салон машины мягко просочились звуки фортепьяно. Пять утра… Волшебство ускользнувшей было от временных рамок ночи, безжалостно растаптывалось рассветом.
Расплывчатые силуэты мыслей потихоньку стали обретать строго очерченные формы:
" Срочно домой! Ну хоть на пару часов! Так можно и с ума сойти от недосыпа!" – загорланил вдруг проснувшийся Здравый Смысл, вынуждая меня развернуть "Форд" в сторону города и прибавить газу.
"Было б с чего сходить!" – вяло огрызнулась измученная ночными спорами Совесть, – "Вечно все не как у людей! Стыд и срам! В твоем возрасте в постели у двухметровых блондинов надо себя по утрам обнаруживать, а не на окружной дороге…"
Нет, и не думайте даже, я не сумасшедшая какая-нибудь! Подумаешь, задумалась и потерялась во времени… Не преступление! Сама с собой разговариваю? Так это мысленно… Ночами по трассе шастаю? Ну.. С кем не бывает..
Подобным образом я могла бы расшаркиваться перед воображаемыми читателями воображаемой новой книги до самого синего дома (хотите – верьте, хотите – нет, моя девятиэтажка и вправду выкрашена в ярко синий цвет). Но тут …
Из лесу на дорогу внезапно вывалилось Огородное Пугало! Причем не как-нибудь, а прямо под колеса моего "Форда"!!! Я резко пришла в себя, чудом успев в последнюю секунду вывернуть руль и ударить по тормозам. Оставшееся в живых Пугало издало радостный вопль и кинулось к пассажирскому месту. Я в панике заблокировала дверь и лишь немного опустила тонированное стекло. Сквозь образовавшуюся щель повеяло хорошо знакомыми дорогими духами, потом показалась безупречная улыбка, и взволнованный женский голос прошелестел:
– Тысяча извинений! Не хотела так варварски себя вести, но никто не останавливался…
О, нет! Я тут же узнала говорящую. Концентрировать внимание Виктории Силенской на моей сонной персоне представлялось сейчас совершенно губительным… Впрочем, чему удивляться? Пора уже привыкнуть, что чем больше я скрываюсь от кого-то, тем меньше у меня шансов остаться незамеченной.
Я подумала, было, сделать вид, что это вовсе не я и проехать мимо, но Любопытство оказалось сильнее Здравого Смысла.
Между прочим, еще вчера я должна была сдать Вике готовую к публикации статью… Эх, сколько раз я зарекалась брать заказы от близких друзей! Вот не играли бы мы с Викой в глубоком детстве в одной песочнице, не делились бы, значительно позже, самыми сокровенными тайнами юности, не ходили бы сейчас наши малые (её дочь и моя сестра) в один класс… Короче, не вырасти мы с Викторией Силенской – ныне политиком и именитой бизнес-леди – в одном дворе, я бы сухо извинилась, сообщила, мол, знать ничего не знаю, не буду я вам ничего писать – не получается… Но, увы, Вика была Викой, и статью, все же, надлежало написать…
Между тем, улыбка юркнула вниз, и пара глаз жадно вцепилась в моё лицо. Лучше бы шляпа Огородного Пугала была на мне! Увы, шансов остаться не узнанной не осталось.
– Доброе утро! Вот уж не ожидала… Присаживайся, чувствуй себя, как дома…– пришлось любезно изображать гостеприимство.
Я распахнула дверцу и еще раз взглянула на Викторию. Всегда безукоризненно выглядящая Силенская, больше похожая на манекен, чем на живого человека, сегодня явно отказалась от обычных традиций… Тридцатилетняя блондинка с голливудской улыбкой и грациозной пластикой пантеры, сейчас растеряла весь шарм и походила на героиню фильма ужасов.
– Катька?! – Вика явно была напугана. Она убрала с перепачканного сажей лица слипшуюся в длинную сосульку прядь волос, еще раз недоверчиво глянула в салон "Форда", театрально вздохнула и нахмурилась. Оказывается, она была недовольна нашей встречей не меньше моего, – Только тебя здесь еще не хватало! Ты-то тут чего?
– Совершаю утреннюю прогулку, – быстро нашлась я, – Свежий воздух, природа, знаешь ли…
Слава Богу, Виктория меня особо и не слушала. Она запрыгнула в машину, заблокировала дверцу изнутри, закрыла окно, убедилась, что на задних сидениях никого нет, и сняла, наконец, свою ужасную шляпу. Я ошарашено таращилась на нее, из последних сил сдерживая воображение, уже подбрасывающее мне всякие невиданные оправдания поведению подруги. Одета Вика была весьма оригинально. Огромная шляпа и дырявое, необъятное пальто с широченными торчащими плечами, похоже, действительно были сняты с огородного пугала… На ступни моей Виктории были намотаны какие-то лоскуты мешковины… Я посильнее включила печку. "Спокойно! Надо будет – сама расскажет!" – мысленно прикрикнула я на себя. Виктория Силенская, между тем, достала из сумочки зеркальце и принялась наводить порядок на своем лице.
– До города не подбросишь? – Вика старалась говорить непринужденно, – Надеюсь, тебе по пути? – дрожащие пальцы, нервно нащупывающие на дне сумочки сигареты, выдавали её волнение с головой. Мне вдруг стало смешно – костюм Огородного Пугала и такой дорогой маникюр!
– Плохо маскируешься, – я кивнула на ногти подруги, – Я уж не говорю про стоимость сумочки и духов…
Виктория возмущенно засопела, покрутила дорогостоящим пальцем у виска и как-то излишне торопливо протараторила:
– Ничего я не маскируюсь, что ты выдумываешь чепуху всякую…
Интересно, а что еще я могу выдумывать, глядя на подобное одеяние подруги, которая, как истинная бизнес-леди, обычно выглядит королевой?!
– Закурю? – не дожидаясь ответа, Вика щелкнула зажигалкой.
Я хотела сообщить, что обшивка салона очень хорошо впитывает никотин, но потом вспомнила, что машина вообще-то не моя, и промолчала. Кстати, "Форд" мне через час надлежало вернуть хозяину. Я прибавила скорость – надо было успеть забросить Вику домой. Ох, не люблю я подобные ситуации. Открыто являться свидетелем всяческих нелепостей, происходящих со знакомыми, крайне хлопотное мероприятие… Или в советчики затянут, или возненавидят на всю жизнь. И то и другое скучно до неимоверности. Впрочем, как и всё остальное, что вообще может случиться со мной в этой жизни. А раз так, то терять мне, вроде, нечего. Раз всё в этом мире одинаково бессмысленно, то делать, по сути, можно все что угодно. В том числе и грязно лезть в души к до неприличия скрытным подругам.
– Послушай, – я решила забыть о глобальности и тупо отдаться удовлетворению обычного любопытства, – Все это выглядит крайне странно… Ты уж, пожалуйста, знай, чтобы не произошло – я на твоей стороне. Похоже, нам нужно что-то друг другу объяснить. Давай я начну первая…
– И не надейся! – резко повысила голос Виктория, – Бывают вещи, которые никому не возможно рассказать, – с самого детства, Вика становилась не в меру агрессивной, при малейших признаках опасности, – Ты рассказывай, что хочешь, я же ничего объяснять не намерена! Не нравится – можешь меня высадить!
Я едва удержалась от соблазна действительно высадить эту истеричку. Она на меня еще и орёт! Ладно, пусть это останется на её совести.
– Как хочешь. А я всё-таки тебе кое в чем признаюсь. Я не слишком-то рада тебя видеть, – всё равно рано или поздно мне придется начать оправдываться, – Я собиралась тебе сегодня звонить и переносить нашу встречу на завтра. Не скрою, намеревалась сказать, что жутко простужена и не выхожу из дома, – я специально говорила очень сухо, – Что мне теперь тебе врать, спрашивается?
– А зачем? – Виктория даже успокоилась от удивления, – Зачем что-то врать?
– Как зачем?! – на этот раз я все-таки выдала своё возмущение, – Ты что, не помнишь? Я же статью тебе еще вчера должна была дописать!!! Вот и выкручиваюсь теперь…
Надобно рассказать, что Виктория, уставши смертельно от несправедливости родного законодательства, баллотировалась ныне в городские депутаты. Я так понимаю, чтоб собственноручно эту самую несправедливость чинить. И правильно: когда сама себя, – не так обидно, и в меньших объемах. А уж, когда других… Дополнительный бизнес сделать можно. Естественно, статью я ей должна была написать вовсе не про это, а про светлое будущее, коим покроется район, в случае Викиной победы на выборах. Я в светлость этого будущего откровенно не верила, и написание статьи несколько застопорилось.
– А… Статью, – Вика деланно улыбнулась. Похоже, Силенская, наконец, пришла в себя, по крайней мере, лицом её овладела обычная маска примадонны, – А ты скажи мне, будто ты её уже написала и хочешь показать…
– Но мне ж показывать еще нечего…
– Вот увидишь, едва ты заикнешься об этой статье, я тут же скажусь простуженной и сообщу, что не выхожу из дому, – Вика заученным движением свела брови в знак огорчения, – Не до статьи мне сейчас, Катенька…
– А что случилось?! – излишне радостно спросила я, и даже выключила радио, предвкушая услышать, наконец, подробности происшедшего.
– Неважно! Знай просто, что не буду я с тебя эту статью сегодня требовать по причине моего плохого самочувствия.
– Оно-то, конечно, хорошо, – я как-то совсем за всеми этими страстями растерялась, – Но я же в твою болезнь не поверю. Я ведь тебя сегодня уже видела!
– Разве?! – Виктория многозначительно вскинула брови и оживилась, – Ты меня видела? Нет, не видела ты меня сегодня, Катенька… Не видела! Только по телефону слышала, в районе восьми утра. Я тебе звонила сообщить, что приболела, и обсуждение статьи на завтра переношу. О'кей?
– Как скажешь… Не видела, так не видела, – поспешила согласиться я. В конце концов, на то мы и друзья детства, чтобы подыгрывать друг другу в подобных ситуациях.
Воцарилось напряженное молчание. Я мужественно проявляла высочайший уровень корректности, не задавая никаких вопросов. Подруга демонстрировала наклонности изощреннейшей садистки, так ничего и не рассказывая.
После мучительных раздумий, я решила сделать себе маленький подарок, и все-таки начала язвить:
– Тебя куда везти-то? Домой или в офис? – Виктория являлась совладелицей одного из крупнейших агентств недвижимости нашего города.
– Не издевайся! И так жить не хочется!
Нет, ну что я ей такого сделала! Интригует, прям как специально, но ничего не объясняет!
– Мда… А вообще, забавно! – "язык мой – враг мой", и я, таки, не удержалась, – Я тут пишу статьи о высочайшем моральном облике депутата Силенской, а она в столь авангардном виде по трассе вышивает! А если бы не я тебя подобрала? Представляешь, какая шумиха бы поднялась?!
Вика обреченно вздохнула, и, не скрывая досады, процедила сквозь зубы:
– Меня, между прочим, мог бы подобрать и кто-то незнакомый! Не повезло! Ладно, ладно. Очень ценю твое молчание… Ценю отсутствие шумихи…
Здравый Смысл и Совесть принялись грызть меня в две глотки.
– Да нет, я, собственно, не о том… – срочно пришлось врать мне, чтобы утихомирить этих монстров, – Ну, то есть, интересно было бы, конечно, узнать… Но, если это совсем секретно… В конце концов, мы триста лет с тобой друг друга знаем… Могла бы и довериться… Но, если совсем секретно… Так и быть, не стану я у тебя ничего спрашивать… – последние слова вышли у меня ну совсем кисло.
– Это ж надо, как тебя от любопытства трясет! – это почему-то до крайности развеселило Викторию. Она отсмеялась и, кажется, совсем расслабилась. Потом на секунду задумалась и с видом доброй феи, раздающей подарки, произнесла, – Придется объясниться все-таки. Боюсь, от нереализованной жажды познаний ты глупостей наделать можешь. Характер у тебя такой. С детства.
– Получше, чем у некоторых, – поспешила огрызнуться я, потом испугалась, что Вика ничего не расскажет, и добавила, – Извини. Просто не люблю, когда ты делаешь одолжения. Не хочешь – не рассказывай!
Виктория вдруг перешла на заговорщический шепот:
– Знаешь, я вот подумала… Я, наверное, хочу рассказывать… Раз уж я при тебе засветилась, то глупо твой потенциал на пользу дела не использовать, так?
Меня подобная корысть слегка покоробила, но возражать я не стала.
– Здесь лучше сверни в подворотню, – подсказала подруга.