Настя стояла у доски, переминалась с ноги на ногу, и невнятно мямлила что-то про животных экватора.
– Ну, страус там… Слон, – неохотно отвечала она вчерашнюю домашку. Вид у Настасьи был такой, будто отвечать на такие глупые вопросы ей было невыносимо скучно. – А ещё, – кажется, Настя вспомнила детскую песенку про Африку, – Там живут акулы, гориллы и большие злые крокодилы…
Катя сидела на первой парте и краснела за подругу. Нет, понятно, конечно, что вчера делать домашку было совершенно некогда – погода наладилась, и все ринулись гулять. Но хоть почитать учебник перед уроком можно было?
Любовь Александровна сидела за своим столом и сосредоточенно писала что-то в толстой синей тетради.
– Сколько лет живут слоны? – не отвлекаясь от своего занятия, поинтересовалась учительница.
– Ой, много… – вздохнула Настя у доски и принялась нервно грызть мизинец. – Много, но плохо… Потому что жарко им там на экваторе… Как в СВЧ-печке…
Катя не могла вынести такого позора подруги и принялась показывать на пальцах правильный ответ. Одной рукой она показывала пять – растопырив все пять пальцев, другой – ноль, соединив большой и указательный пальцы в колечко.
– Ну… – Настасья сделала «большие глаза», переваривая подсказку. Потом благодарно кивнула, энергично тряхнув своим белобрысым хвостиком-пальмочкой. – Слоны живут от пяти до нуля лет, – уверенно произнесла она.
Даже для невозмутимого 3«А» это было слишком! Класс прыснул. Любовь Александровна удивлённо отвлеклась от тетрадки. Катя в ужасе схватилась за голову и громко зашептала:
– Не от пяти!!! Слоны живут от пятидесяти лет до восьмидесяти!
– А я что сказала? – насупилась Настька. – Я так и сказала – от пятидесяти… Чего ты с места выкрикиваешь?
– Девочки, прекратите! Что за балаган на уроке? – Любовь Александровна в упор глянула на Катю. Обычно добрые глаза учительницы смотрели очень холодно. – Обе – дневники мне на стол!
– За что? – ахнула Катька.
– Чтоб не подсказывала чёрти что. Это я из-за тебя «от пяти» сказала, – объяснила Настасья, обречённо отдавая свой дневник на растерзание.
– Но ведь я не могла показать сразу «пятьдесят»! У меня же только десять пальцев! Я же хотела, как лучше! – попыталась оправдаться Катя, но Любовь Александровна оставалась непреклонной.
* * *
Всё это Катя вспоминала, сидя дома на подоконнике и печально глядя за окно. С Настькой она после «природы» демонстративно не разговаривала. Точнее, сказала: «Видеть тебя больше не желаю!» – и замолчала.
«Подруга, называется! Её спасая, дневником рискуешь, а она ещё и недовольна», – Катя, сощурившись, наблюдала за тем, как Настя во дворе обучает окрестную малышню лепить снеговика. Делала Настька это задорно и с удовольствием. Беззлобно подшучивала над неумехами, поощряла успевающих. Мохнатый хвостик на шапке подпрыгивал в такт её беготне и не останавливался ни на секунду.
«Ей на меня наплевать. Всегда найдёт с кем гулять. Я у неё – подруга «про запас». Когда скучно или подсказка нужна – тогда ко мне. А как и без меня есть чем заняться – так веселится вдоволь».
Кроме ссоры с подругой, Катерине также не давала покоя мысль о злополучном замечании в дневнике. Конечно, Катька, даром что отличница, и раньше получала замечания, но те были за дело. А это – не за что.
«Мама расстроится. Мама скажет, что я отбилась от рук, – тяжело вздохнула Катерина, которая больше всего на свете не любила расстраивать маму. – А Настьке вон всё равно. Как с гусихи вода!»
Катерина страдала. Заняться дома было решительно нечем. Хотя, как говорила мама, «было б желание, а работа найдётся»… Но в том-то и дело, что никаких желаний делать что-то по дому у Кати сейчас не было. Хотелось гулять: слепить снеговика, или на коньках покататься – вон какие скользанки под подъездом есть. Но во дворе была врагиня-Настька. И потому выходить туда совсем не хотелось.
«А что мне, собственно, Настька? Я в соседний двор пойду! Там и каток есть. Девчонки там точно гуляют. А может, и Вовка Левко мимо будет проходить», – Катя представила, как невозмутимо проходит мимо Насти, небрежно крутя в руках любимые коньки, которые столько раз одалживала бывшей подруге. Настроение сразу улучшилось.
А воображение уже рисовало, как потом лихо Катя станет демонстрировать девчонкам танцевальные па на катке. Да не обычные, а самые сложные… И как весь соседний двор сбежится посмотреть на чудо-фигуристку… И как Настька завистливым взглядом будет глядеть из подворотни, ведущей в родной двор, и как Вовочка-футболист, который, хоть и в очках, зато спортсмен всем известный, проходя мимо, остановится, поражённый в самое сердце, и восторженно скажет: «Во даёт!»
– Во даёт! – отчётливо послышался Вовкин голос со двора. Катька чуть из окна не вывалилась от увиденного.
Вовка Левко, давний герой Катиного сердца, пристально следил за возящейся с малышнёй Настей и громко комментировал происходящее вечно ухмыляющемуся Шурику Никитину, прозванному Никитозой. – Во даёт! Не снеговика, а чудище какое-то слепила… – с умным видом произнес Вовка.
У Кати отлегло от сердца.
– Кто ж нос снеговику из ветки делает? – продолжал Володя. – Из морковки надо!
– Шёл бы ты своей дорогой, – грозно встряхивая хвостиком на шапке, проговорила Настька. – А то сейчас такое про тебя расскажу… Я ведь всё знаю… – Настя захихикала в предвкушении, – весь класс смеяться станет!
Ни живая, ни мёртвая, смотрела Катя на бывшую подругу. Катя понимала, что именно собирается сказать Настя. Ведь только бывшая подруга знала, что Вовка не выходит у Кати из головы.
«Сейчас всё расскажет! Назло мне! Вот сейчас ляпнет: «А в тебя Катька влюбилась!» Вовка, конечно, застесняется и убежит, но…»
Но для неё, Кати, это будет полный крах: позор и страшное разоблачение… К счастью, ничего важного Настя рассказать не успела. Володя пожал плечами и, гордо обнимая кулёк с мячом, прошествовал дальше.
– Здравствуйте, МарьВанна, – бодро отрапортовала Настя под окнами в этот момент, – А ваша Катя…
Тут Настька заговорила совсем тихо. Но Катя и так знала, что скажет эта предательница маме. Наябедничает про замечание в дневнике.
«Лучше б и не знакомила я её никогда со своей мамой!»
Мама, конечно, всё равно узнала бы про замечание, но ведь Катя хотела подготовить её к этому страшному известию.
– Привет! – мама уже вошла в прихожую. – Чего дома сидишь? Уроки не сделала?
И хоть мама не произнесла ни слова о замечании, Катя почувствовала в её словах озабоченность. Первое же, что спросила – про уроки! Значит, опасается за успеваемость дочери. Ещё бы! Конец четверти, а тут замечание…
Катя послушно уселась за стол, раскрыла учебник. Но какое тут учение, когда под окнами бывшая подруга и нынешняя предательница скачет. Катя не удержалась, глянула в окошко. Лучше бы не смотрела! Вконец обнаглевшая Настька гордо демонстрировала трюки на широкой скользанке.
Но это было ещё не самое страшное. Анюта – весёлая пышечка из соседнего двора – жадно смотрела в рот Насте. Та что-то сказала, показала в сторону Катиного окна, а Аня отчётливо «охнула», закивав в такт этой сплетнице.
«Точно! – мелькнуло в голове у Кати, – теперь ещё и всех девчонок против меня подговорит. Наговорит каких-нибудь гадостей. Вспомнит и расскажет, например, что я Анюту за глаза «пышкой» называю. Вспомнит, расскажет Анюте… Ужас! Со мной теперь вообще никто дружить не станет!»
* * *
На следующий день перед уроками Настя, как ни в чём не бывало, поджидала Катю возле раздевалки.
– Кать, – голос Насти звучал совсем растеряно, – ты что, до сих пор обижаешься? Может, хватит? Ну, подумаешь, сказала я сгоряча… Ну, извини ты меня за это замечание. Ну, перестань злиться.
Настька не отставала от гордо поднявшей голову Кати.
«Ага, – мстительно подумала Катя, – значит, она опять математику не смогла решить. Теперь подлизывается».
– Кать, да перестань ты! – Настя не унималась.
– А ты домашку по математике сделала? – с милой улыбочкой обернулась Катя.
– Конечно. Там же легкотня сплошная. Тебе дать списать? – Настька с готовностью полезла в сумку.
Катя застыла с открытым ртом.
– Когда ж ты успела сделать уроки? – поразилась она. – Ты ж весь вечер во дворе прыгала…
– Ничего не весь вечер, – насупилась Настя. – Погуляла немного, тебя подождала… А ты так и не вышла. Вот я домой и пошла. Думаю, может, ты завтра передумаешь обижаться…
– Ничего ты меня не ждала, – неуверенно сказала Катя и густо покраснела.
– Ещё как ждала! Даже у мамы твоей спрашивала: «А ваша Катя выйдет гулять? А то мне без неё скучно». Правда. Знаешь, мне тебе такое надо было рассказать. Вчера делаю снеговика, смотрю – чешет Левко-Вовко. Деловой такой, с мячом и Никитозой. Ну, как всегда. Стал заедаться. А я ему: «Сейчас такое про тебя расскажу, мало не покажется!» Так представляешь, угроза подействовала… Он быстренько смылся.
– А что ты рассказать собиралась? – сощурилась Катя.
– Ой, я такое про него узнала! Умора! Мне Стас Хоменко проболтался. Знаешь, как Вовку в детстве во дворе дразнили? «Нюня» и «бабушкин сынок»! Представляешь! Он всё детство с бабушкой за ручку ходил. Даже в «войнушки» не играл! Представляешь, твой супер-пупер Вовка был в детстве «бабушкиным нюней»! Смешно?
Кате сейчас было совсем не до Вовки.
– А с Анютой ты вчера о чём разговаривала?
– О тебе, – и глазом не моргнув, ответила Настя.
«Значит, я не совсем в ней ошиблась. Всё-таки сплетничала…» – подумала Катя.
– Анюта спросила, где ты есть. А я сказала, что дома сидишь и в окно иногда смотришь. Рассказала, что ты на меня обижаешься, но что скоро это у тебя пройдёт. Кать, ты чего такая красная?
Кате было стыдно. Так стыдно, как никогда раньше. Это ж надо, лучшую подругу ни с того ни с сего во врагини записать! Настя ведь ничего плохого, оказывается, и не собиралась делать, а она, Катя, столько гадостей уже про подругу напридумывала.
– Красная? – Катя запоздало отреагировала на вопрос. – Да просто душно здесь очень… Пойдём в класс.
– Пойдём!
Белая пальмочка уверенно засеменила по коридору. Катя пошла следом за подругой и… вдруг почувствовала себя счастливой.
И потому, что никакого предательства на самом деле не было. И потому, что с Настей помирилась. И, главное, потому, что поняла: никогда не нужно спешить с плохими выводами о друзьях.
От осознания этого Кате сделалось весело.
– Никогда больше не буду думать о людях плохо! – вслух проговорила она себе.
В этот момент прозвенел звонок и пятиклассник Толстяк ринулся к своему кабинету. При этом он последовательно наступил на обе ноги бедной Кате и, ворча под нос «понаставили тут мелкоклашек», помчался дальше.
– Медведь неуклюжий! – шикнула вслед ему Катя. – По ногам, как по асфальту! И даже не извинился!
– Все мальчишки такие, – вздохнула Настасья рядом.
Катя вспомнила, что собиралась думать о людях только хорошее и серьёзно произнесла:
– Нет. В основном, мальчишки, наверное, хорошие. Но есть и исключения. – потом поняла, что говорит, и вздохнула. – Жаль только, что все эти исключения учатся в нашей школе.
– Девочки, вы почему в класс не заходите? – Любовь Александровна легонько подтолкнула Катьку с Настей к дверям.
Так хорошо окончилась первая ссора закадычных подружек из описываемого нами класса. Разумеется, девочки еще много раз обижались друг на друга, но всегда довольно быстро отходили и мирились. Тем более, что на долю класса частенько выпадали такие приключения, в которых без настоящих друзей можно и пропасть. Но об этом – значительно позже…