Ближе к обеду запыхавшийся Стёпка принёс целый ворох новостей; впрочем, большинство из них я знал и так. А вот прайсы фирм, сдающих и продающих космические корабли, оказались очень интересными. Мало того, несмотря на то, что контор более десятка, он обошёл все и навёл справки по ценам. В результате разбора предложений останавливаемся на средней компании под названием «Стар». Соотношение цены и качества услуг нам наиболее подходяще.

Не откладывая дело в долгий ящик, связываюсь с фирмой и заказываю прогулочную яхту с опытным экипажем, хорошим запасом топлива и обязательно с МпЭс-терминалом. Чудная женщина с той стороны экрана сообщает цену и рекомендует привезти деньги сегодня – в этом случае стартовать можно уже к вечеру. Переглядываемся со Степаном и решаемся. Чего тянуть? Глубокое кресло с огромным трудом выпускает из объятий. Спускаюсь к сейфу, где с местным казначеем считаем деньги. Заказ на экипировку передан космофирме «Плант». Вскоре от них приходит сообщение, что заказанный товар доставлен фирме «Стар» и грузится на яхту. Оперативно. Жаль, проверить не успеваю. Но, если что не так, пусть пеняют на себя.

Такси, вызванное к гостинице, привозит в космопорт. Вот только как всегда погрузка-выгрузка пса отнимает пропасть времени, и вовсе не из-за его сурового нрава, просто он очень большой да и, что говорить, страшный. В экспедицию беру по банальной причине: оставить не с кем. Шарик известие о путешествии принимает стойко и даже делает несколько взмахов хвостом – означает ли это восторг, ну я, право, не знаю.

В холле порта встречает капитан с парой молодых ребят. Познакомившись, узнаю, что это юнги. Наш багаж, сами понимаете, невелик. Чемоданы унесли молодые люди, и Стёпка увязался за ними, с восторгом взирая на золочёные шевроны и погончики. С капитаном (просит называть скромно: Анатолий Кириллович) к концу беседы сходимся на Кирилыче. После знакомства с маршрутом пожимает плечами.

– Ребята, туда давно никто не летает. Зачем это вам?

– Парень не верит в полное уничтожение планеты; поглядим, может, что и сохранилось. По прибытии мы спустимся на два-три дня вниз, а вы можете поболтаться на орбите. Там на планете наше дело. Если команда занервничает, можете популярно объяснить.

– Андрей Егорович, не подумай, трусов у нас на борту никогда не было. Ну а лишний риск, так он оплачен. Думаю, всегда сможете набрать добровольцев для любой экспедиции.

– Благодарю. Другого от доблестного экипажа и не жду.

Кар довозит до солидного корабля со сверкающей серебром обшивкой.

– Вот наша «Малютка». Не правда ли, хороша? – с благоговением представляет капитан корабль, словно человека.

Э, да капитан у нас сентиментален! Лишний шанс: если и продаст, долго мучиться будет.

По трапу поднимаемся, вполне довольные друг другом. Шарик важно замыкает шествие. У люка – юнги и Стёпка с серьёзностью человека, встречающего почётного гостя. Капитан отдаёт распоряжения – старт через час.

Каюта, отведённая мне, небольшая – три на три метра. Всё сугубо функционально. На полу мягкий ковёр; думаю, капитан притащил от себя богатому клиенту. Мелочь, но приятно. Полёт займёт по корабельным часам около недели. Стук в дверь: стюард просит занять место в противоперегрузочном кресле и пристегнуться. Суетясь, помогает надёжно зафиксироваться. Интересуюсь за Степана, но стюард успокаивает: тот расположился в каюте у юнг. Небольшая заминка с псом, подогнать под него кресло удаётся с огромным трудом.

Зажигание – и мощный двигатель в два счёта выкинул нас за орбиту планеты. Перегрузки, безусловно, велики. Компенсационные кресла, конечно, облегчают старт, но и организму достаётся. За последний месяц столько раз стартовать доводилось, попривык. Ревут натужно двигатели. От перегрузки, кажется, глаза лопнут. Всё быстро заканчивается, наступающая невесомость подкатывает комок к горлу. Вовремя включаются гравиомашины, и сила тяжести постепенно приближается к нормальной. Бледный стюард услужливо освобождает от ремней и завязок и от имени капитана сообщает – мы приглашены на ужин, форма одежды парадная. Благодарю и прошу стюарда за полчаса до ужина предупредить. По внутренней связи кэп поздравляет с прекрасным стартом и выражает надежду на успех нашего предприятия. Мне бы его уверенность...

За полчаса до ужина влезаю в смокинг. Не жду провожатых, по коридору двигаюсь к центру корабля. Капитанская каюта должна быть там. Снующие мимо клоны и гоблины приветливо улыбаются и бросают солёные шуточки друг другу. Хохочу вместе с ними. Ребята приглашают зайти вечером перекинуться в картишки. А вот это они напрасно.

Каюта капитана поражает функциональностью. Только изящные безделушки сглаживают спартанскую прямоту линий. Аромат экзотики и пыли дальних странствий чуть приглушает кричащую стандартность мебели. Фигура капитана в огромном кресле за столиком, сплошь уставленном закусками и графинами со всевозможными напитками, придаёт мероприятию особый колорит. Гостеприимный хозяин с очаровательной неспешностью поднимается и, слегка наклоняя огромную седую голову, приглашает к столу. Из гостей сегодня я один. Если, конечно, хоть на минуту забыть о псе. Он, как культурная скотина, у которой всё есть, сворачивается калачиком у двери.

С благодарностью принимаю приглашение. Роскошное кресло буквально втягивает, осторожно подстраиваясь под изгибы тела. Капитан наполняет два хрустальных бокала тёмно-рубиновой жидкостью и предлагает тост за знакомство и совместную плодотворную работу. Принюхиваюсь: вроде не спиртное. Была не была, а напиток божественный. Не спирт, но бодрит и заметно поднимает настроение. Приступаем к трапезе, беседуя на отвлечённые темы.

– Анатолий Кириллович, давно, так сказать, топчете пыль мезжзвёзных дорог?

– Более тридцати годков по великому летосчислению. Всякое бывало. Ещё немного полетаю, и на покой.

– А будет ли покой, когда монстры жрут планету за планетой, а наши жалкие потуги вызывают лишь горькую усмешку? Уничтожаем двадцать штук и гордимся этим, они же за сутки не меньше сотни воспроизводят.

– Андрей Егорыч, прям в точку. Молодёжь радуется первым победам, а мне как-то неуютно, словно стою на краю пропасти и не вижу дна.

– Жутковато. Но образно и верно. Решить проблему необходимо, прежде всего, для себя. Они почти сожрали мою Русь. Множество других миров под ударом. Я очень хочу увидеть, как твари однажды подавятся! Вся наша экспедиция большой ноль. Я называю нулём вещи, в случае неудачи ничего не меняющие в плавном течении жизни.

– А почему большой?

– В случае успеха у галактики появится шанс.

– А наши победы в постоянных стычках?

– Кирилыч, не успеешь оглянуться, они нас сожрут.

Над столом надолго повисает напряжённая тишина. Слышен звон ножей и вилок о стекло и фарфор.

– Андрей, что надеешься там найти?

– Имеется одна фантастическая задумка, но, чтобы не показаться идиотом, помолчу. Тем более есть возможность проверить и убедиться воочию.

– Надеюсь, ты не собираешься воевать со змеями на нашей яхте?

– Капитан, сам понимаешь, это несерьёзно. Кулаками есть кому махать, а вот подумать вперёд некому. Хотя, может быть, я и не прав.

– Знаешь, Андрюша, ты бабки вложил в дело, которое, кроме неприятностей, ничего не принесёт. Можешь на меня полагаться, как на самого себя. Команда крепкая, дружная. Стоит поделиться информацией, и недостатка в добровольцах не будет. Деньги решают не всё.

– Во-во! Кирилыч, кончай, сейчас не будем грузиться. Ваша задача – вы на орбите, мы со Стёпкой внизу ведём поиск. Дальнейшее по обстановке. Но, если опасность будет угрожать вам на орбите, уходите по МпЭс-порталу, а яхта пусть нас дожидается. Если не вернёмся, найдёте корабль сами. За всё уплачено.

После продолжительного застолья кэп приглашает в командную рубку посмотреть космос. Шарика поднять не удаётся, так что, не мудрствуя лукаво, перешагиваем эту спящую глыбу. Члены экипажа приветливо раскланиваются и стараются исчезнуть с глаз грозного капитана. Иду за ним и вижу только тени, исчезающие в каютах.

Лифт поднимает на капитанский мостик. Заставленная электроникой и приборами комната относительно невелика. Три человека, подключённые к машинам кабелями, осуществляют управление кораблём. Капитан приветствует всех и просит показать гостю перед большим прыжком звёзды. Старший смены, наверняка старпом, щёлкает тумблерами и гасит свет. Моторы снимают броню с огромного, метр на полтора, иллюминатора. С непривычки голову обносит. Поражают даже не множество искорок, а необъятная и необъяснимая глубина. Человек перед ней мал, микроскопически мал. Она стара, эта вселенная... Разумная жизнь часто разгоралось и затухала в её необъятных просторах. Стою неподвижно, как пришибленный. Разум постепенно берёт верх над пустотой: приходят в порядок мысли, заботы заставляют ощутить себя прежним и гонят прочь временный шок.

Надо сказать, посещение мостика не проходит бесследно. Накатывают разные мысли о мимолётности жизни, конечности всего. Сложность даже постановки вопросов к теме «вечность» вызывает горечь. Эйнштейн создал теорию относительности. Нет ничего, за что можно уцепиться, как за столб, пропуская мимо постоянно изменяющиеся время и пространство. Сегодня одно, а завтра совершенно другое. Красота сегодня – уродство завтра; ничто, пыль сегодня – завтра всё.

Необъятность темы поражает не меньше открытого космоса. Одна лишь мысль о драконах заставляет встряхнуться. Какая к чёрту глубина и мимолётность форм? Сегодня не победим, завтра – сожрут. Коротко и философски абсолютно верно. За вечность надо биться каждую секунду – и кувалдой, и мозгами. Тогда у народов появится шанс разобраться со сложностью мироздания. Наверняка оно началось с элементарно простого. Некому делать сложное. А зверюги созданы зачем? В уничтожении жизни должна быть цель. Но об этом позже. Хотя вывод напрашивается сам собой.

Благодарю дежурных и капитана за незабываемое зрелище и прошу разрешения откланяться и найти, наконец, сорванца Степана. Нам есть о чём поговорить. Стюард с уважением провожает до каюты. Прошу скинуть на монитор карты планеты Синары и вообще всё, что есть о ней.

Самому искать крупинки истины в огромном стогу сплетен, слухов просто лень. Кроме того, такие деньги уплачены. И ещё прошу пригнать в каюту Степана, даже палкой, если понадобится. Малой совсем загулял. Ещё бы, юнги почти ровесники, а какие перспективы у ребят! Это, конечно, не бычки сшибать. Надо, наверное, растолковать пацану необходимость жить в ладу с головой, а не с руками. Сколь их не тренируй, а бык сильнее.

Монитор мягко создал голографический эффект, и маленькая, посиневшая, как курица времён застоя, планета прямо передо мной. Откровенно говоря, эффект не впечатляет. Принтер выдаёт комплект прекрасных карт, а голос из динамиков знакомит с прошлым планеты.

Коротко лязгает дверь – и парень с визгом кидается к глобусу. Кричит, задыхается, хлопает себя по голове, груди. Проходит немало времени, пока он успокаивается. Но глаза не отпускают ни на минуту родную планету.

– Степан, вы в школе географией занимались? Показывай, где жили.

– Вот здесь, – палец указывает на значительный район в экваториальной зоне, – там ласковое солнце и светит очень долго. По ночам идут проливные дожди. Много воды. Мы с отцом собирали её в бочки и закатывали в тенёчек. Никогда она не портилась, а до чего вкусна! Пьёшь – не напьёшься. Много воздуха; это не ваши города, где шагу ступить негде. С ребятами бегали к морю, во время отлива много чего оставалось. Опережая краков, тамошних птиц, успевали набрать огромных рыбин, крабообразных и моллюсков. На берегу из сушняка разводили костёр. Жарили рыбу, варили в большом котле раков. Набьёшь, бывало, пузо и до дому еле доплетёшься. Мама всегда встречала на высоком крыльце. Красивая она у меня... была...

– Ну, ну, – похлопываю по плечу пацана. – Ты же мужик. Конечно, такой удар в детстве страшен, но подумай вот о чём: родители погибли, но вас спасли, думаешь, для того, чтобы ты окурки по притонам сшибал? Нет! Они верили в будущее своих детей. А с вашей стороны одни отговорки за трудное детство и ни малейшего желания работать. Ну, ведь так? Сколько ваших сейчас работают?

– Мало.

– Да никто не работает, сидят на подачках, пенсиях. Самые шустрые, как ты, например, просто шакалят, – голова Степана клонится от каждого слова ниже и ниже.

Напрасно я начал этот разговор; мальчишка, хоть и молодой, но памятливый, при хорошем обращении и так скоро поймёт. Вот только есть ли у нас это «скоро»? Поэтому форсирую события, раскрываю пацана. Шутка ли, пойдём вместе в неизвестность.

– Ладно, Степан, давай показывай что помнишь.

– Андрей Егорыч, недалеко от столицы Увелы располагался наш посёлок Мира. В тот день с отцом собрались на рыбалку, летели на солнце около часа. Неожиданно в иллюминаторе появился дракон. Правда, маленький и чуть ли не вертикально набирал высоту, гигантскими крыльями нагоняя ветер в открытый кар. Папа ещё сказал: «Какой красавец!» и показал пещеру, откуда они выходят. Собирался рассказать легенду о них, да как-то не получилось. Это практически всё, что помню.

– А пещеру хорошо запомнил?

– Да, рядом с ней три высоких острых столба вот таким образом расположены, – рисует схематичный эскиз.

Если там не случилось серьёзных катаклизмов, пещеру мы найдём. И поглядим, откуда берутся драконы. Вероятность того, что это наши знакомые змеи, довольно велика.

– Степан, не помнишь, драконы у вас вместо птиц не летали? А то, может, это ваши обычные животные.

– Дядь Андрей, слышал я про драконов, но ни разу над планетой их не видел. И отец говорил: улетают они куда-то. Учёные вроде бы организовали экспедицию, но то ли погибли, то ли исчезли. Вот так.

– Ладно, Степан, иди отдыхай. Завтра продолжим работу. После завтрака сюда пулей. Времени мало, а вопросов, увы, больше, чем ответов. Чем лучше подготовимся здесь, легче будет там.

Мальчишка убегает к новым знакомым. А я гружу компьютер по полной. И с удивлением наблюдаю странную картину. Явно спровоцированные, причём не очень многолюдные беспорядки с участием клонов и гномов при отсутствии ядерного или какого-либо другого оружия приводят почему-то к некой вспышке, замеченной с патрульного корабля «Персей» и однозначно классифицированной как ядерный взрыв большой мощности. Поскольку, кроме экваториальных островов, планета непригодна для жизни (ну нет больше земли), осмотрев пепелища, патруль закрыл планету, как опасную для проживания, по меньшей мере, на пятьдесят лет. Так она и отмечена на всех звёздных картах. А радиофобия отгоняет немногих мародёров этого мира.

В принципе эта планета не играла в мироустройстве никакой роли. Она не отличалась ни многочисленным населением, ни райским климатом. Стычка подростков на пляже вызвала волну насилия. Вал беспорядков накрыл планету. Вот только странно, что, кроме таких общих фраз, более подробной информации обнаружить не удалось.

Мысли текут неторопливым ручейком, цепляясь одна за другую. Много странного по простой причине – я там не жил. Мотивы жителей планеты для меня тайна. Хотя выводы кое-какие напрашиваются.

Неожиданно в мозгу возникает образ Маши, и умствования испаряются. Мысли кружатся в бешеном хороводе, и не успеваю понять, где боль, где ненависть, где жалость, где беспощадность. Мария просто стоит в моих плотно зажмуренных глазах. И после пяти минут мата и злости на себя прощаю её. Страшная сила – красивая богиня! Надо на всякий случай держаться подальше, но понимаю всю невыполнимость этого. До чего ненавижу себя. Но сверху, судя по всему, на нас спущена разнарядка. И как ни крутись – быть вместе, даже если реки наполнятся кровью наших врагов и, выходя из берегов, будут угрожать всемирным потопом.

Сейчас разведаем с командой местность, и надо искать истеричку, пока не влезла в крупные неприятности. Борец с нечистью, идиотка! Ответный удар по её команде будет страшен. Да и мои шансы на выживание невелики. Задумки скину в сеть. Пора Великим учиться головой работать, а не экспериментировать. Сон мягко крадётся, отщипывая то от одной мысли кончик, то от другой начало. Они начинают путаться, сплетаться в странный плотный шар и наконец гаснут.

Утром совершаю по пустынным коридорам и лестничным пролётам пробежки. Ускоряюсь, словно на результат. Пот быстро мочит футболку. С шевелюры ручьём бежит солоноватая жидкость. Как-то в этих бросках по планетам совсем разучился ногами шевелить, всё головой да головой. В крошечном спортзальчике с удовольствием кручусь на перекладине, затем ломаю гири. Интересно, формы гантели и гирь практически идентичны знакомым с детства. Пока бегаю да прыгаю, корабль просыпается. Появляются первые заспанные морячки, с недоумением смотрят на меня. Не осуждая, просто принимая как данность, что у богатых свои причуды.

Эх, знали бы, да ладно! Сейчас всем встречным-поперечным буду рассказывать о том, что иду спасать мир. Такой весь мягкий и пушистый. Поэтому придаю фейсу злобное выражение, и народ рассасывается по делам. Ещё полчаса честно качаю железо. После душа стюард приглашает на завтрак в кают-компанию. Форма одежды свободная. Торжественная часть окончилась вчера. Сегодня дела и работа.

На завтраке представили старпому с естественным космическим именем Джон; я очень бы удивился, если бы он оказался, допустим, Иваном. Также с главным механиком, Доминике – огромным, словно шифоньер, клоном. Непринуждённая беседа течёт вежливо и касается сложностей полёта, взаимоотношений в экипаже. Меня заверяют: в случае необходимости могу рассчитывать на всех. Слегка перекусив, возвращаюсь в каюту. Пора начинать подготовку амуниции. Степан ждёт под дверями, и, глядя на его счастливое лицо, убеждаюсь – пацан вполне доволен и судьбой, и собой.

Первым делом распаковываем противоатомные скафандры. Они очень легки и тем вызывают сомнение в их надёжности. Тщательная проверка показывает отличные защитные качества. При достаточно высокой интенсивности излучения уровень радиации внутри скафандра в пределах нормы. Часа полтора учимся натягивать костюмы, подключать регенерацию воздуха и герметизацию шлемов – тоже нудная процедура. К концу тренировки влезаем в робу лихо.

Далее проверяем НЗ, оружие. Усаживаю Степана за чистку пистолетов-пулемётов, а сам шлифую «калашникова». Сколько же мне послужил? А сколько послужит? Набиваю магазины, остальной боекомплект развешиваю на поясе, рассовываю по карманам, благо их полно. Патроны тщательно протираю. Даже неугомонный Степан с удовольствием выполняет нудную в принципе работу. Ничего, брат, внизу покажу тебе наше оружие в действии. Разрядников нам, к сожалению, не продали. Тяжёлое оружие под запретом в данном секторе. Но я синтезировал тротил во вполне официальном ресторанчике. Ведь синтезатору до фени, какую органику готовить. А детонаторы сделал по чертежам, знакомым ещё с карьера. Гранаты аналогичные, Ф-1, РГД-5, удобно располагаются в подсумке.

Провизию с собой решили не брать. Запрашиваю у компа данные шлюпа; он, оказывается, тоже обладает отличной противоядерной защитой. Планируем на нём искать пещеру и, если найдём, посадим невдалеке от входа. Это для того, чтобы не лазить по радиации лишний раз. За Шарика не беспокоюсь: как-то само собой приходит понимание, что радиоактивность ему не страшнее пары блох. Поэтому не грузим лишнюю амуницию.

Так в делах, заботах пролетает неделя путешествия. Часты ужины с капитаном. Очень образованный и разносторонний человек. Одно удовольствие поспорить, поговорить за жизнь. Неоднократно полемика доходила до ругани. Ругался кэп виртуозно, плотно, в основном по-русски с незначительными вкраплениями англо-французской ненормативной лексики. Ну и я не сильно уступал на сленге родной страны, и матерная речь успешно вытесняла обычную. Выслушав друг друга и успокоившись, расстаёмся закадычными друзьями.

Зашёл на огонёк к картёжникам. Играли в очко. Ох, и масть же мне валила! К концу вечера оставил ребят без штанов в прямом смысле. Но рабочая солидарность не позволила бросить команду в проигрыше. Ставлю выигрыш против призовых денег и успешно проигрываю всё. Боже, как они радовались! Идиоты; если бы хотел, без трусов оставил и по пол-уса сбрил. Думаю, охоту играть отбил у них надолго. Может, чего скопят, дело откроют – короче, развернутся. А сейчас пусть живут.

Со Стёпкой и ребятами-юнгами занялся рукопашным боем, чем привёл их в совершеннейший восторг. Получаться у них начало очень даже неплохо. Глядя на наши занятия, местный геркулес механик Ганн Мигель предложил мне помериться с ним силой. Бой назначили на следующий день. Надо ли говорить, что вся свободная от службы часть экипажа еле разместилась в маленьком зальчике. Бороться здесь невозможно, предложили перебраться в зал банкетов. Мигом перетащили маты, установили стулья и расселись, попивая пиво с орешками.

Стоим друг против друга. Соперник огромен, на голову выше и раза в два тяжелее. Если в лапищи к нему попадёшь, партия окончена. Но лезть в распростёртые объятия не собираюсь. Слышу, заключают пари 1 к 5 – дёшево меня ценят. Моргаю Стёпке, и он всю наличность ставит на меня. Верит. Мигель переминается с ноги на ногу и явно ждёт сигнала. Старпом на правах рефери машет красным флажком.

Механик ломится в мою сторону, словно дикий кабан. Но я давно в его тылу и со всего маху ногой оттягиваю по заднице. Хохот в зале. Тот мгновенно разворачивается и, словно бык на корриде, без разговоров несётся ко мне. Ну не лезут же умные люди под паровоз, задавит. Я чем хуже...

Пара бросков в моём направлении, но мимо, увы, мимо. Лапищи Ганна хватают воздух, увернуться не составляет большого труда. Он не привык к соперникам, не боящихся его. Ещё бросок; делаю вид, что смещаюсь влево, а сам ухожу вправо. Соперник бросается влево и получает по полной под дых. Несмотря на мышечную защиту, гнётся пополам. Бросаюсь на пол, провожу подножку. Грохнулся так, что, вероятно, яхта сошла с курса. Даже мне стало больно. Шум в зале, крики возмущения и восторга. Кто-то проиграл по-крупному, зато выиграли тоже серьёзно.

Мигель долго не подаёт признаков жизни. Наклоняюсь над механиком, щупаю пульс. В порядке, жить будет. Стараюсь аккуратненько уложить его – ну не без механика же на борту оставаться! Вода и лёгкое похлопывание по щекам приводят Ганна в чувство. В глазах страшная пустота. А в мозгах ни одной мысли. Тщательно с доктором осмотрели; наш общий диагноз – очухается. Довольный Стёпка с кучей бабосов в кармане важно вышагивает по палубе. Приятели, поставившие деньги на противника, жестоко просчитались. Ничего, пацаны молодые, на будущее наука будет. Может, в следующий раз телосложение не введёт в заблуждение. Ибо, в конце концов, мамонт намного сильнее человека. А сейчас где мамонт и где человек?

Поразмялся на славу. Тащу механика в бар, и после третьей порции спиртного он становится похожим на себя. В глазах боль сменяется удивлением, я утешаю тем, что солдат и драться обучался с детства. Это его очень успокаивает. Наливаю ещё пару порций за мой счёт, и мы друзья по гроб. И то верно, такого противника за спиной иметь страшно.