Боже, как утомило хождение по мирам! Перенос опять не малый, и мне вновь худо, что ж говорить про зверя. Несколько минут привожу в порядок не только себя, но и Шарика. Предвидя такую ситуацию, запасся тряпками и довольно быстро управился с грязной работой. Чуть проведя гребнем по волосам, жму зелёную кнопку с какой-то импортной надписью, и титановая дверь впускает в мой мир! Большой зал почти пуст. Через зеркальные окна льётся серый свет ненастного дня. Едва не теряю сознание от воздуха Земли – я и в самом деле дома! Шарик на коротком поводке бодро тащит меня вперёд.

– Гражданин, для пса обязателен намордник! – какой-то прошаренный человек в странной, похожей на латиноамериканскую униформе пытается качать права. Не, я точно дома!

Мой дежурный ответ: «Кури бамбук, служивый!» не встречает понимания.

– Что, умный? – униформа нервничает и знаками зовёт помощь.

Прикинув ситуацию, решаю не мудрить, а, чуть ускорившись, покинуть негостеприимный вокзал. Жалкую попытку гоблина воспрепятствовать вектору движения прерывает пёс. Его грозный рык и жуткий оскал моментально снимают ворох проблем.

Брусчатка Кировки, море триколора, большие похожие на презервативы шары уныло болтаются на чугунных столбах. Даже моросящий дождь не может разогнать толпу по домам. Похоже, в разгаре народное гулянье. Захотелось окунуться в суматоху праздника, да только мой спутник явно не подходит для предстоящего моциона. Не рискую, и шофёр полупустой жёлтой маршрутки после недолгих препирательств пускает в салон. Весь вопрос в том, где взять на проезд, а то скоро водитель начнёт интересоваться содержимым моих карманов, а в них только пыль дальних дорог. На наше счастье, меня окликает дружок детства Витёк. После школы он как-то пропал из поля зрения и вот теперь в приличном прикиде рядом с миленькой девчонкой манит присесть неподалёку.

– Витюха, выручи, деньги завтра будут; попадёшься, отдам!

– Дюха, да я тебя лет двадцать не видел, могу следующего раза и не дождаться! – юморит друг, протягивая пару странных бумажек.

– Спасибо!

Завязывается разговор. Десятилетия, разбросавшие нас по разным уголкам страны, резко сократили количество общих тем. Поэтому говорим о последних годах, перемежёвывая их воспоминаниями далёкого детства. Витя при делах, и, судя по уверенному тону, они позволяют держаться на плаву.

– Андрюха, ты-то как? Мне сказали: ты совсем с нарезов сорвался, а я вижу: мой друг стал крутым.

– Ты знаешь, встал. Надоело всё. Махнул на север: приличная компания, хорошие заработки. Сегодня псу намордник найду, завтра уж до конторы за деньгами скатаю. С ним и не пускают никуда, шарахаются, как от чумы.

– Да уж, таких зверей видеть не доводилось. Какой породы?

– А никакой! Друг он мне. А у друзей разве национальность спрашивают? Дорого он мне достался, не поверишь, насколько.

– Куда же ты сейчас? Общагу, поди, потерял, у Маринки тебе места нет. Дак куда? Знаешь, у меня в «Спутнике» сад. Вот ключи. Живи, сколько надо, только не пей. Баньку стопи, посидим, – Витя протягивает связку.

Через пару минут я знал, как найти участок, и в сердце хлынул поток покоя. Нечего нервничать. Это мой мир, здесь я, конечно, не хозяин, но уж точно не гость. Даже серый день не может испортить настроение. Разговор затухает, но Виктор не обидится.

С высоты моста мой посёлок как на ладони. Он совсем не изменился, разве что из-за непогоды на улицах пусто. Между тем душу переполняет восторг. В голове калейдоскоп воспоминаний: где-то на этих улицах потерялось детство, они видели моё первое свидание, любовь. И вот теперь, сильно побитый жизнью, возвращаюсь домой. Плевать, что и дома-то нет, я возвращаюсь к себе, точно стыкую две половинки – прошлое и будущее.

Конечная остановка; под проливным дождём прощаюсь с другом. Он с молоденькой женой, почти не промокнув, исчезает в подъезде дома матери. Я закуриваю под навесом, прекрасно понимая, что надо чуть переждать небесный поток. Как хорошо! Дождь лучше всяких фильтров очистил воздух, и теперь он чист, как бриллиант короны Российской Империи. В уголке целуется молоденькая парочка, и я понимаю, что не только темнота друг молодёжи, но и ливень её союзник. Шарик, пользуясь паузой, ложится у ног, и вскоре слышу его довольное похрапывание. Вторая сигарета тухнет, а дождь и не думает кончаться. Становится ощутимо прохладно. Лёгкая куртка не спасает от непогоды, а, став чуть влажной, открывает холоду прямой доступ к телу. Надо что-то решать. До сада минут десять ходьбы, а там печка и дрова, здесь через двадцать минут околею точно. Математика – точная наука, стоит чуть помножить и разделить, как дальнейшие действия становятся единственно верными. – Шарик, пойдём!

Первый шаг – это, конечно, подвиг, но после того, как становишься мокрым весь, дальнейшее уже не страшно. Чуть напряг только небольшой участок грунтовой дороги, где пришлось скакать, точно архару, между реками воды. Серебристый забор из профнастила скрывает уютный рубленый домик. Ключи подходят, и через несколько мгновений стою на пороге в полном восторге оттого, что над головой сухо. Эх, что ни говори, старею! Пёс, чуть отряхнувшись, заливает весь пол. Я не реагирую: всё равно предстоит большая уборка, зато пыли меньше.

Быстро разбираюсь с ситуацией; самое приятное – в избушке есть свет, а значит, жизнь не будет чересчур мрачной. В крохотной кухоньке нахожу холодильник, электрическую плитку – всё, видавшее виды, но вполне рабочее. В закопчённом чайнике чуть-чуть воды; сразу ставлю его на плиту. В сенках немного сухих полешек для растопки. Вскоре жаркое пламя с треском превращает дерево в тепло. Не могу оторваться от колдовской пляски языков огня. Но тут сразу же появляется конкурент. Пользуясь отсутствием специальной палки, пёс важно располагается перед огнём, волей-неволей оттесняя меня на второй план. Гад! Не спорю, ведь это он в гостях, а я дома! Выскакиваю на улицу и под проливным дождём набираю из поленницы охапку берёзовых дров. У порога немного притормаживаю, ожидая, пока небесная водичка с одежды чуть стечёт. Пара чурочек немного тушит пламя, но вскоре, высохнув, гонит в комнаты жар. Развешиваю на верёвке всю одежду и щеголяю в одних трусах.

Генеральная уборка не занимает много времени. Две небольшие комнатки и кухня, почти без мебели – это несколько взмахов мокрой тряпкой. В результате сижу у крохотного экрана телевизора уже через двадцать минут. Поспел чай, и, достав из сумки пакет сухого пайка, ужинаю. Шарик, видя такое нарушение прав животных, нависает над столом. Бросаю ему пару брикетов, и пёс, видя, что большего не дождаться, важно берёт пакеты и величавой походкой удаляется в угол.

Я меж тем жадно глотаю крохи новостей со всех каналов, пытаясь понять, что творится в мире и стране. Дела, как всегда, неважнецкие. Со всех сторон враги. А на родине кризис. Впрочем, он у нас, однажды прописавшись, всегда прощается, но никогда не уходит. Вот только чувствуется в репортажах некая напряжённость. Безработица, похоже, превышает всякие приличия, и у многих людей серьёзные проблемы. Раз так – с деньгами ты человек. Вот только с наличностью и у меня напряг. А несколько алмазов, конечно, стоят, да где сдать? Есть, правда, знакомый ювелир, ему можно впарить ожерелье Мэри: там только золото. На первое время хватит, а дальше видно будет.

Жадно смотрю фильмы. Как их недоставало в параллельном мире! Там, конечно, есть нечто похожее, но для меня те проблемы неинтересны. За полночь приходит понимание, что и земные дела не мои.

Солнечные лучи, запутавшись в ресницах, играют побудку. Первая утренняя сигарета самая вкусная: курю, ещё не поднявшись. Последние мгновения покоя. Дел на сегодня запланировано столько, что успевай поворачиваться. У бочки с чистейшей дождевой водой умываюсь и чищу зубы. От космических путешествий ломит спину. Несколько резких наклонов, и боль бесследно исчезает. Из невеликого выбора одежды останавливаюсь на подобии туристического стиля. Глянув в зеркало, остаюсь доволен: человек с той стороны амальгамы симпатичен и ощутимо силён. Закатываю алмазы под трухлявый плинтус, беру с собой только золото. Шарика без намордника оставляю на хозяйстве, строго-настрого наказав никого не пускать.

Дорога уже подсохла, и вчерашние мучения кажутся невероятными. Во дворе родной школы непривычно пустынно, и то – каникулы на дворе. А вот и общага. Ба, знакомые лица! Баба Валя греется на солнышке, а это то, что надо. Как ни странно, она мне рада:

– Андрюша, живой! Какой ты молодец!

Я, если честно, тоже рад. Так, посудить, ближе-то в последние годы у меня никого и не было. Присаживаюсь рядом, и несколько минут течёт неторопливая беседа. Из такого надёжного источника узнаю самые последние новости. Многое радует, а многое и не очень. Жизнь не останавливается ни на минуту, меняя даже казалось бы незыблемые вещи. Больше молчу и только качаю головой. Баба Валя, найдя свободные уши, отрывается по полной. Вскоре я в курсе всей международно-социальной ситуации. Как только старая начинает повторяться, вежливо откланиваюсь и наудачу прошу червонец на маршрутку. Удивительно, но получаю целых два.

– Ты уж вернись, Андрюша!

Всё-таки странная штука жизнь, встречаешь душевную поддержку, где никогда бы и не подумал.

– Я вернусь, баб Валя.

Ломать голову о перипетиях судеб некогда. На конечной остановке несколько маршруток гостеприимно распахивают двери. Номер 36 меня вполне устраивает. Выбрав в пустом салоне место поудобнее, прислоняю горячую голову к прохладному стеклу. Автобус трогается, медленно везя по знакомым улицам. Странное ощущение, когда после многих лет возвращаешься в родные места. Ошарашивает избыток молодых знакомых лиц. Дочки-сыновья подруг и приятелей выросли, и зачастую их просто не отличить от мальчиков-девочек моего поколения.

В городе, как всегда, суета. На привокзальной площади цыганки привычно предлагают погадать, вокруг суета отъезжающих, знакомо шныряет вокзальная шпана. Я не представляю для местной братвы никакого интереса. Вещей при мне нет, а чуть угрюмое выражение лица предостерегает от попыток вторжения в личную жизнь. Многое изменилось за последние годы, но вот лавочка «Ремонт ювелирных изделий» как скала остаётся на месте среди любых природных катаклизмов.

– Жора, здравствуй! – говорю стандартное приветствие.

Тот подслеповато щурится и долго не признаёт; похоже, меня и в самом деле схоронили.

– Ба, Андрей! Какими судьбами?

– Дела, Жора, дела.

– Взаймы не дам, и не проси. Если что, выкладывай, пока народу нет. Неспокойно сейчас.

Я протягиваю тяжёлую цепь и вскоре понимаю, что вещь очень серьёзная.

– Андрей, ты где взял такое? У меня на неё даже со всеми скидками не хватит, – скороговоркой трещит Жора, быстро запирая лавку.

– Где взял, где взял? Купил, конечно. Если честно, одно могу сказать: вещь чистая. Никто её не разыскивает. Объясни только, что в ней особого?

– Егорыч, ты ничегошеньки не понимаешь в ювелирном деле, что тебе можно объяснить? У меня сейчас сто двадцать тысяч, завтра дам ещё тридцать, по рукам? – он с замиранием смотрит в глаза.

Редкая сволочь, но другие заметно хуже, а этот хоть не подведёт.

– Ладно, завтра заскачу. Давай быстрее, делов у меня пропасть, – сразу становлюсь важным до невозможности.

Жорик, что-то бурча, выгребает из закутков всю наличность. Довольно солидную пачку пересчитываем несколько раз, путаясь во всех этих червонцах, полтинниках. Расстаёмся, довольные друг другом.

– Андрей, если ещё что-нибудь подобное будет, давай ко мне.

– Брюлик оценишь? Завтра. И купюр поболе нарисуй! – бросаю в открытую дверь.

Пухлая пачка оттягивает карман. Изрядно подзабытое чувство – быть при деньгах. Какая-то уверенность, и дышится вольготней. А ведь в параллели годами обходился без них и не горевал. Что ж, первая часть плана реализована. Теперь можно начинать поиски.

Сегодня стоплю баньку, позову пацанов, и на этом моё пребывание здесь закончится. Захожу в супермаркет и нагружаюсь по полной программе. Надо заметить: пачка серьёзно похудела. Выкатив коляску на стоянку, мне не пришлось ловить такси: оно меня само поймало. Через двадцать минут – АМЗ. Здесь велю шефу остановиться. До дома ещё далеко, но рядом стоит «Газелька», под завязку нагруженная берёзовыми дровами. Будет чем баньку истопить, этим и с Витькой рассчитаюсь. Торг недолог. Сказать, что с меня много поимели, не могу, но пацан был готов и на меньшее. Еле втискиваюсь в кабину. Напарник шофёра, или грузчик, – мужик невероятно здоровый. Впрочем, всегда придерживаюсь поговорке друга: чем больше шкаф, тем больше грохот от падения.

Пропетляв недолго по узким улочкам садоводческого товарищества, машина чуть не упирается бампером в серебристый забор.

– Приехали, ребята! Дрова вот здесь сложите, – указываю местечко у забора, совсем неподалёку от топки.

Ребята, получив солидные чаевые, пашут, точно за растрату, и вскоре вдоль забора выросла аккуратная поленница.

– Бывай здоров, хозяин! Прихвати телефончик, может, ещё понадобимся, – говорит водитель, всовывая в руку плотный квадратик картона.

Вышедший из домика Шарик повергает команду в шок. Они не задерживаются ни на мгновение. Через минуту от них остаётся только пылевое облако.

– Что ж ты, гад, людей пугаешь? – ласково треплю зверя.

Бросив на хлеб толстый кусок колбасы, запиваю завтрак молоком из пакета. Пёс, пока я хлебаю молоко, важно забирает остаток батона и солидно удаляется в хату. Через пару секунд бросаюсь вдогонку. Поздно. Шарик лежит у кровати, но от колбасы не остаётся даже запаха. Называется, позавтракал. Мои громы и молнии не оказывают на друга человека никакого воздействия. Видя, что воздух трясу напрасно, плюю и, махнув на пса, иду на кухню. Там выгребаю из пакетов продукты, напитки и с трудом вталкиваю всё в пустой холодильник; пёс пытался помочь, но идея отвергнута с порога. Теперь остаётся баньку затопить. Но перед этим пришлось побывать в посёлке и нанести два визита.

Эти мероприятия сильно попортили настроение. Дабы не раскисать, из колодца натаскал воды. Нашёлся колун, лет сто валявшийся без дела, и я с азартом включился в работу. Дрова чуть сыроваты, но рубятся неплохо, и через полчаса за спиной приличная куча. Уложив в топку поленья, зажигаю газету. Быстро тают в пламени буквы, улыбающийся толстомордый кандидат в какие-то депутаты тоже исчезает в дыму.

Купленный по дешёвке старенький мобильник на удивление чётко соединяет с Виктором. Тот не очень удивлён и попариться придёт обязательно. На мою просьбу прихватить кого-нибудь из наших отвечает утвердительно.

– Конечно, позову. Ты, Андрюха, баню готовь, а пива мы и сами захватим. – И не думайте, я уже всего набрал. Очень хочу всех увидеть.

Управившись с подготовкой к мероприятию, вытягиваюсь в гамаке и, почитав пару первых страниц некого романа без обложки, засыпаю. Даже во сне не могу найти простой ответ на вопрос: я дома или не дома? Никогда бы не подумал, что на своей родной планете буду как в гостях. Слава богу, остались друзья...

Вечер. Натопленная баня. Старые корешки. Пиво на каменку. Распросы, распросы. Вполне естественно, всех не на шутку интересуют мои дела. Несколько раз пытался отшутиться, но Серёга достал. Сочиняю историю на ходу:

– На север, ребята, завербовался. Потом золотишко мыл в Якутии. Да уж, помотало... – все слушают мою сказку в полной тишине. – Не скрою, подфартило. Приличные деньги помогли завязать с выпивкой, и вот домой потянуло.

– Как встретили-то? Бывшая твоя теперь крутая стала, небольшая сеть канцелярских магазинов под ней, – Валера делится информацией...

– Да я в курсе. Что ж, она молодец, я, естественно, не очень. Заходил сегодня к ней. Денег предложил, стоит ли говорить, куда был послан вместе с ними? – воспоминание о встрече резануло по сердцу лезвием бритвы. – Вроде, и не рассчитывал на радушный приём, но всё-таки... Наверное, заслужил. А знаете, парни, я голову пеплом посыпать не собираюсь. Ведь дело не в том, где свалился, по мне гораздо важнее, как встал...

Дальнейший трёп касался только прошлого. С удовольствием попели под Валеркину гитару наши дворовые песни, часто заходясь хохотом, ибо каждый куплет ассоциировался с детством. Мы буквально пьём в запой тот невероятный детский дух свободы, радости, надежды. Куда-то исчезает напряжённость, как шелуха спадают заботы. Я благодарен пацанам за этот шаг в прошлое, а они наверняка говорят спасибо мне. Четыре раза ходили в парилку, исхлестали себя вениками аж до крови. Сдаётся, в этой бане мы сбросили не только вес, а прибавили к жизни сразу несколько лет.

– Вить, где ключи оставить? Завтра ухожу. Всё чужое, а хочется что-нибудь своё найти. Бродягой становлюсь.

– Да брось под коврик, брать тут всё равно нечего. Андрюша, ты уж вернись. Ещё хоть разок свидеться, – говорит Витя, а глаза не на месте.

Прощаемся долго и, похоже, навсегда. Слегка трезвые ребята с песнями уходят из сада да, пожалуй, и из жизни.

Последняя ночь дома прошла спокойно. Не мучили ни кошмары, ни бессонница. Ни один комарик не звенел над ухом. Вот только под утро пёс исхитрился положить свою голову мне на грудь, чем, естественно, вызвал затруднение дыхания, за что и был выгнан из комнаты.

Сознание начинает будить очень рано. Сколько мог, сопротивлялся чувству долга. Но, полетав несколько минут на грани миров, резко сбрасываю одеяло. На дворе уже светло, солнышко одно в небесной голубизне. Чайник занимает место на плите, а я, пнув пса, командую на выход. Тот, рыкнув пару раз, как миленький отправляется по делам. Большое зеркало у входа заставляет притормозить. Всклокоченный мужик в застиранных джинсах на удивление хорошо выглядит. Плюнув в сердцах на изображение, иду к знакомой бочке и с удовольствием плескаюсь в прохладной воде. Дальнейшее всё серьёзно: солдат чуть отдохнул у тихой речки, теперь его ждут большие дела.

Вогнав в бластер батарею, занимаю наблюдательный пункт у старой военной дороги. Где-то здесь прошлый раз я напоролся на ребят из странного подразделения, и, пожалуй, только они теперь могут помочь. Ну не ехать же в Звёздный городок, кому я там нужен?! Если и есть шанс – только здесь. Ожидание затягивается. На бетонке пусто, ветерок гонит лёгкое облачко пыли. Ещё час – и дело к вечеру. Наконец вдалеке слышится шум мотора. Причём техника явно не больше джипа. Ну что, как говорится, – ваше слово товарищ маузер! Шарик выходит на проезжую часть и почти перекрывает узкую дорогу. Давить такого красавца навряд ли решатся. На этом строится весь расчёт. Надо сразу оговориться: пёс себя давить не позволит ни в коем случае. У него всегда есть шанс отскочить.

Шустрая «Тойота» на приличной скорости выходит из поворота. Визг тормозов, и машина замирает в паре шагов от Шарика. Пыль окутывает автомобиль; пользуюсь этим и, подобравшись незаметно, сую ствол в нос водителю. Он, бедолага, просто хотел сказать собачке «кыш!». Оружие популярно объясняет автолюбителям, что собака друг человека. В кабине двое. Бью водителя в лоб, и тот с чувством выполненного долга уходит в туман. Приказываю пассажиру выйти. Убрав в кобуру оружие, усаживаюсь под разлапистой ёлкой. Знаком призываю его расположиться неподалёку.

– Ты уж извини, командир, нужда заставила попросить о помощи! – пытаюсь установить контакт.

– Ты так просишь помочь?! – он кивает на бездыханное тело.

– Бывает и так, но очень редко. Тема настолько серьёзна, что больше никому про неё и слышать не нужно.

Через пятнадцать минут пассажир уже сидел с выпученными глазами. Я много ему поведал, но, конечно, не всё. Удивительно, но он поверил сразу. Наверно, вид пса имел решающее значение.

– Чем я могу быть полезен? То, что ты рассказываешь, настолько невероятно, что можно быть уверенным – истину говоришь. Меня, кстати, Василием зовут.

– Я Андрей. То, что сказал – правда, конечно, не вся, но ведь, Вася, ты и не надеялся на всю. Обстоятельства вынудили вернуться и найти программиста. Я знаю, ты не курсе всего, но хоть подскажи, в каком направлении искать. Времени у меня настолько мало, что готов тупо идти по трупам. А этого не хотелось бы.

– Андрюх, ну и задачку ты мне задал! Слушай, а может, с собой возьмёшь? Надоело тут всё!

– Там, будь уверен, не лучше. Хотя по мне, так на любителя. Есть и рыцарские планеты, прикинь: все с ног до головы в блеске железа, турниры, осады. Тоска.

У моего визави загораются глаза. Бросаю последний козырь:

– Василий, я поставлю перед Первыми вопрос о гостевой визе; это, пожалуй, самое большее, что могу. Мы ведь там не в моде.

Он задумывается и долго молчит. Видимо, и ему не очень просто начать поиски, но буквально через пару минут лицо озаряется догадкой.

– Андрей, давай номер своего мобильника; если повезёт, часа через два скажу, куда идти. Если сегодня не позвоню, то жди пару дней, не меньше. Тот корабль когда уж готовили; дай бог, чтоб программёр не помёр, – Василий от души хохочет над невольным каламбуром.

В это время шофёр начинает подавать признаки жизни. Вася хлопает меня по плечу и занимает место в кабине. Подношу пальцы к виску, и мы вместе с Шариком растворяемся в лесу. Несколько минут заметаю следы, но вскоре понимаю: стоит собеседнику стукнуть в нужные уши – меня найдут. Что для ЧК прочесать лес?

Присаживаюсь посреди лужайки. На всякий случай проверяю телефон – не потерялась ли связь. Всё в порядке. Есть немного времени на анализ обстановки. Варианта по большому счёту только два: поможет Василий или нет? А то, что позвонит через два часа или через два дня, неважно. Мне просто остаётся ждать. Пёс зарывается в сочную траву, и только пушистый хвост колышется над зелёным ковром.

Мохнатый шмель, вечный труженик лета, тяжело гудя, важно перелетает с цветка на цветок. Слабый ветерок путается в верхушках берёз, добавляя очарованию природы музыку листвы. Бросив на пенёк куртку, кладу на неё голову. Как хорошо вот так, никуда не спеша, просто лежать, сопровождая глазами облака! Звонок враз рушит хрупкое единение с природой.

– Андрей, знаешь, тебе везёт. Всё как по маслу. Один звонок, и после недолгого препирательства мне скинули список программистов того «Сеятеля». Так вот: из всей этой гоп-компании нам интересен, пожалуй, только некий Иван Васильевич Хоменко. Где родился и женился, думаю, тебе не интересно, а сейчас в Луганске. Горбатясь на пользу мира, этот деятель ни на секунду не забывал и о себе. По недоказанным сведениям он вскрыл, как консервные банки, несколько финансовых учреждений, да так запутал следы, что до сих пор неясна сумма ущерба. Одно точно известно: это не один десяток миллионов долларов. Сейчас, по некоторым данным, в авторитете у себя. Я тут кое с кем связался; знаешь, Андрей, этот парень и в самом деле очень опасен. Справишься?

– А у меня есть выбор? Но за меня не беспокойся, я многое понял в этой жизни и многое умею. Справлюсь, будь уверен. Василий, огромное спасибо! Ты, как не громко звучит, дал мирам хоть призрачный, но шанс.

В трубке переливы коротких гудков. Глубокий вдох, и на выдохе бойко поднимаюсь. Шарик, почуяв, что впереди работа, прижимается к правой ноге. Дальнейший маршрут был до деталей просчитан уже давно. Неизвестно было только местонахождение объекта, а сейчас всё ясно – можно начинать схватку за параллель. Посёлок обхожу по большой дуге, с прошлым покончено. Всё, по чему тосковал, жалел, я повидал и запомнил навсегда. Шальная маршрутка подбирает на шоссе. В будний день после обеда народу чуть, и водила рад даже таким странным клиентам. Маршрут до вокзала через весь город. Жадно всматриваюсь в окно, пытаясь ничего не упустить. День разгулялся не на шутку. В немыслимой синеве ни облачка. Прекрасно, вот только жара становится невыносимой. Даже распахнутые настежь люки и окна не приносят прохлады. Вот и конечная остановка. Первое движение к киоску с прохладительными напитками. Полторашка минеральной воды приносит облегчение. Щедро делюсь влагой с псом.

Чуть придя в себя, иду знакомой тропой к Жоре. Там на удивление опять пусто и прохладно. Ювелир встречает как родного. Первым делом протягивает довольно тугую пачку тысячных купюр. Не считая, бросаю в карман: чего мелочиться?!

– Андрюша, чего принёс? – Жора интересуется с каким-то странным блеском в глазах. Неужели надеется развести? Впрочем, пусть попробует.

– Уважаемый, я тебя хоть раз подводил? Всё, что говорил, даже в самые тяжёлые времена выполнял. На, погляди.

Протягиваю перстень капитана. Тяжёлый металл, тонкая работа и приличный камень внушают мне живой оптимизм. Но эффект превосходит все ожидания. Невозмутимый непоколебимый жулик внезапно бледнеет и хватается за сердце. Конечно, всё действо длится миг, но мне и этого вполне достаточно. Странно, но я перестаю понимать старых приятелей. Чего стоит его просьба назвать цену? Вижу – он согласен на любую. Для смеха заряжаю миллион. Жора, тяжело вздохнув, выкладывает на крохотный прилавок толстые пачки купюр. Наверно, я всё же продешевил, но поезд уже ушёл. Одна загвоздка: хватит ли мне лимона на такое серьёзное мероприятие?

– Жора, будь другом, прикинь ещё вот это, – протягиваю небольшой голубоватый камешек.

Придя в себя, мой визави выдаёт нечто необычное:

– Андрюша, ты где всё это взял? Понимаешь, этот камешек стоит всего, что я накопил за жизнь, а работал я немало. Попытаюсь быстро продать, но времени нужно не меньше недели. Тебя это устроит?

– Меня это устроить не может, – бросаю спасательный круг. – Хорошо, а сколько сможешь дать?

Без препирательств сходимся на сотне тысяч европейских рублей. Даже для Жоры сумма неподъёмная, но он готов рискнуть, и через полчаса я важно пересчитываю странные, похожие на фантики бумажки. Всё в порядке. Расчувствовавшись, обнимаю Жору; на удивление, и у него в глазах сверкают слезинки. Ничего не понимаю в жизни, да, наверно, и не хочу понимать.

Поправляю на Шарике намордник и, прихватив кейс с парой трусов и кучей денег, еду в центр. Дабы не пугать народ в общественном транспорте, добираемся на бомбиле. Тому сегодня чертовски везёт, и чаевых наверняка хватит на неделю отдыха где-нибудь в Египте. Перед путешествием заглядываю в салон высокой моды и долго матерюсь, пока не верящие в удачу менеджеры пытались впарить мне явно лежалый товар. Несколько нелестных замечаний в их сторону заставили персонал чуть поднатужиться и упаковать наконец бродягу космических дорог по классу люкс.

Зеркало отбрасывает отражение во весь рост. Там что-то очень высокое, красивое и нереальное – это не могу быть я. Покидаю салон с чувством глубокого удовлетворения: что ж, заслужил некоторую свободу и теперь пользуюсь всеми благами цивилизации. На оживлённых улицах ловлю восхищённые взгляды представительниц слабого пола. Это на удивление приятное ощущение, и с улыбкой раздаю ответы. Шарик важно вышагивает у ноги, а намордник только добавляет агрессивности его внешнему виду. Да уж, пара мы и в самом деле приметная. Похоже, кто увидел нас однажды – уже не забудет.

Наконец МпЭс-вокзал. Входя в стеклянные двери, молю Бога, чтобы тот дежурный сегодня культурно отдыхал где-нибудь на водохранилище. Страха и в помине нет, но возможны осложнения, а их-то и пытаюсь избежать. Господь на моей стороне – всё спокойно. Кассы пусты. В окошке очаровательная брюнетка. Без всякой давки покупаю билет до Луганска. Диспетчер приглашает в кабину номер три. Полированный титан оставляет позади первый этап операции «Надежда». Золотистый жетон, исчезнув в приёмнике, на миг бросает в ночь.