Окончание войны с Россией развязало руки иранскому правительству в его попытках захватить Герат. Иранцы ранее уже заняли крепость Гуриан, а в 1816 году направили войско на Герат. Афганский Махмуд-шах направил туда Фатх-хана Баракзая для отражения наступления. Битва произошла у Кухсана, но она не выявила победителя. Иранцы отступили к Мешхеду, а афганцы к Герату. Затем по причине борьбы между династиями Дуррани и Баракзаев было много пертурбаций. За «самовольную» войну с Ираном Фатх-хану Баракзаю выкололи глаза и с живого содрали кожу. Это вызвало восстание и т. д. Но заполучить Герат иранцам не удалось.
В 1817 году посетивший Иран чрезвычайный и полномочный посол генерал Алексей Петрович Ермолов отклонил все территориальные претензии к России. Одновременно тайные агенты Аббас-мирзы снабжали деньгами и подстрекали к восстанию против России кавказских ханов. В то же время с весны 1821 года Иран стал готовиться к войне с Турцией.
Осенью 1821 года Аббас-мирза с 50-тысячным войском вторгся в Курдистан и Армению, занял Ван и Баязид, подошел к Эрзуруму. Одновременно в Ирак ворвался правитель Керманшаха Мухаммад-Али-мирза. Была взята Сулеймания и осажден Киркук. Вместо Мустафы-паши правителем Сулеймании МухаммадАли-мирза назначил иранского хана. Но после кончины Мухаммада-Али Мустафа вернулся в Сулейманию и уничтожил иранский гарнизон.
В 1822 году военные действия продолжились. Иранцам удалось взять Багдад и разгромить турецкую армию под Эрзурумом. Но начавшаяся эпидемия холеры вынудила Иран отвести свои войска. Летом 1823 года только в Тебризе каждый день умирало до 70 человек. 28 июля 1823 года был подписан Эрзурумский трактат, по которому сохранялись границы 1639 года.
После подписания мира с Турцией, иранское правительство стало подготавливаться к новой войне с Россией. Английская дипломатия советовала Аббас-мирзе скорее начинать войну с Россией, учитывая малочисленность русских войск в Закавказье, неготовность России к войне, а затем и восстание декабристов. 23 июня 1826 года шиитские улемы выпустили фетву – призыв начать джихад против России.
120-тысячная иранская армия без объявления войны перешла границу. Смяв заслоны, иранцы захватили Ленкорань, Гянджу (Елизаветполь), Сальяны, Ширван. Русских войск в Закавказье было только 12 тысяч. В июле 1826 года иранские войска осадили крепость Шуша, русский гарнизон которой оборонялся 48 суток. Пока 40-тысячное войско осаждало Шушу, 20-тысячный корпус направился в Грузию. Ему навстречу выступил отряд из 4 300 русских солдат и 2 тысяч местных ополченцев, под командованием генерала В.Г. Мадатова.
15 сентября во встречном бою у селения Шамхор отряд Мадатова разбил иранский авангард. Преследуемые конницей, иранцы отступили к реке Шамхор-чай, на берегу которой укрепились их главные силы. Иранские войска были выстроены в форме полумесяца, центром вперед. Здесь стояла пехота, а на флангах конница. Позади стояли орудия. Мадатов атаковал с ходу. При поддержке артиллерии, конница начала бой на флангах, а пехота штыковой атакой прорвала центр иранской позиции. Иранцы потеряли около 2000 человек убитыми, а отряд Мадатова – 27 человек.
После поражения в Шамхорском сражении Аббас-мирза 17 сентября снял осаду Шуши. Если под Шамхором потерпел фиаско сын Аббас-мирзы Мухаммад-мирза, то 25 сентября в битве у Гянджи, иранцев возглавил сам Аббас-мирза. На сей раз его 35-тысячное войско было выстроено полумесяцем, вогнутым от противника. Иранцы охватили с трех сторон армию И.Ф. Паскевича в 10 319 человек и остановились на расстоянии ружейного выстрела. По совету Мадатова и других командиров Паскевич приказал атаковать, и иранцы опять не выдержали. Они потеряли 2000 убитыми и 1019 пленными. Остальные разбежались. Русские потери – 295 человек.
К октябрю армия вторжения отступила за Аракс. В 1827 году началось русское наступление, а Аббас-Мирза смог собрать новую боеспособную армию. Тогда к Паскевичу был послан представитель, узнать о возможности переговоров. Ему заявили, что не Россия вторглась на чужую территорию, а Иран. Поэтому требования будет предъявлять Россия. С этими требованиями в лагерь Аббас-мирзы отправился А.С. Грибоедов. Переговоры с Аббас-мирзой привели Грибоедова к заключению, что только успехи русского наступления подвигнут иранское правительство на принятие условий Паскевича.
В июле русские взяли Аббасабад. Но из-за жары начались болезни и падеж скота. В августе Аббас-мирза опять предложил начать переговоры, однако Паскевич продолжил наступление. 1 октября после сильнейшего артобстрела пала крепость Сардараббас. Ее взятие напугало Фатх-Али-шаха, и он послал Аббас-мирзе фирман с требованием немедленно заключить мир. 13 октября русские войска штурмом взяли Ереван и пленили 3-тысячный гарнизон во главе с Гасан-ханом. Там же было взято 48 пушек. Вскоре была занята Нахичевань, а 26 октября Тебриз.
После этого было заключено перемирие до 10 декабря, и начались переговоры. Иранцы стали их затягивать. Тогда в январе 1828 года русская армия возобновила наступление. Были заняты: Ардебиль, Миане и другие города. Иран не мог больше медлить и соглашался на все условия. 22 февраля 1828 года в деревне Туркманчай был подписан мир. По его условиям к России присоединялись Ереванское и Нахичеванское ханства. Правительство Ирана обязывалось не препятствовать переселению армян в Армянскую область, созданную на территории этих ханств. На Иран налагалась контрибуция в 20 миллионов рублей и т. д.
В 1828–1829 годах из Ирана в Армянскую область переселилось более 130 тысяч человек. Текст мирного договора отвез в Петербург А.С. Грибоедов. Его принял император Николай I и говорил с ним полчаса. Он получил чин статского советника, а в апреле был назначен полномочным министром – резидентом в Иран.
Уже тогда его стали одолевать предчувствия, что живым из Персии он не вернется. Однако по дороге, 22 августа он венчается в Тбилиси с Н.А. Чавчавадзе. В соборе с ним происходит приступ лихорадки, и он роняет обручальное кольцо. Всеми присутствующими это было истолковано как дурной знак.
Затем А.С. Грибоедов отбыл в Тебриз, а оттуда в Тегеран. Там к покровительству русской миссии прибег евнух шахского гарема, казначей и хранитель драгоценных камней шахиншаха армянин мирза Якуб Маркарян. В соответствии с Туркманчайским договором он хотел вернуться в Ереван. Фатх-Али-шах возмутился: Якуб мог рассказать Грибоедову различные финансовые и придворные тайны тегеранского двора.
У Грибоедова потребовали выдать мирзу Якуба, обвинив его в краже множества драгоценностей из гарема. Но он оставил Маркаряна на территории посольства и послал слуг в дом Якуба за тюками, которые тот приготовил, чтобы забрать с собой. Когда слуги погрузили эти тюки на лошадей, появились шахские стражники и арестовали имущество мирзы Якуба. Что там было, осталось неизвестным, ибо содержимое этих тюков подверглось разграблению.
Дело было передано в шариатский суд. А там, как писал шахиншах Аббас-мирзе – «…мирза Якуб, вместе с людьми посланника, пришедшие в суд, начал ругать веру и законы мусульманские в присутствии духовных особ и городских жителей». Вслед за Якубом в посольстве укрылись две армянки из гарема Аллаярхана, пожелавшие выехать в Россию.
10 февраля в тегеранской мечети муджтахида Масиха риторически вопросили, что делать с тем, кто принял ислам, а потом вернулся к прежней религии. Масих ответил то, что и так всем было известно. По шариату такого человека нужно убить. Однако Масих потребовал, чтобы вероотступничество Якуба подтвердили три свидетеля. И хотя Якуб от ислама публично не отрекался, в толпе нашлось множество людей, готовых подтвердить то, что они сами не слышали от Якуба, но слышали, что об этом слышали другие. Словом, был запущен типичный механизм клеветнических слухов.
Мирза Масих отправил своих людей к градоначальнику Зилли-Султану с предложением – пусть русские выдадут укрывающихся в посольстве армян, для их убийства, ибо нельзя позволить, чтобы, прикрываясь мирным договором, русские разрушали истинную веру. Грибоедов отказался выдать армян, действуя по инструкции МИДа, им же и составленной – «Если… невинный будет тесним и угрожаем казнию… то в таком случае вооружитесь всею торжественностью помянутого акта для чести русского имени и в защиту угнетаемого просителя».
А.С. Грибоедов
11 февраля 1829 года в тегеранской мечети была выдана фетва на уничтожение русской миссии. Толпа в 10 тысяч человек подошла к посольству, выкрикивая угрозы и оскорбления. Грибоедов приказал запереть ворота. 16 казаков, охранявших посольство, собрались в переднем дворе. А.С. Грибоедов велел казакам сделать несколько холостых выстрелов, чтобы осадить толпу. Но явно не казаками был произведен провокационный выстрел в толпу, вызвавший жертвы. То есть была применена технология «неизвестных снайперов».
Толпа с криками «джихад» выломала ворота и стала убивать всех подряд. Одним из первых был зарублен мирза Якуб Маркарян. Грибоедов приказал занять оборону в доме. Однако правоверные залезли на крышу, разобрали ее и бросали в персонал миссии камни и доски. При разгроме посольства Российской империи погибли 37 его сотрудников. В том числе: посол А.С. Грибоедов, второй секретарь Аделунг, завхоз Рустам-бек. Спаслись только: первый секретарь И.С. Мальцов и два курьера.
После уничтожения посольства шахиншах склонялся к вступлению в идущую русско-турецкую войну на стороне Турции. Англичане для войны против России вместе с Турцией обещали предоставить Ирану деньги и оружие. Но на этот раз против подобных планов выступил Аббас-мирза. Он понимал, что еще один разгром, и с ним, как наследником престола, будет покончено, а может, и престола не останется.
В Петербург было послано посольство во главе с младшим сыном Аббас-мирзы, Хосров-мирзой. Правительство империи понимало, что шахиншах и иранская власть виновны в разгроме посольства. Но было решено новую войну не начинать, удовольствоваться принятием формальных извинений, а вину за «происшествие» свалить на погибшего автора запрещенной к постановке пьесы в стихах «Горе от ума».
Тупой строитель вертикали власти бюрократии – Николай I дал соответствующую установку: «…происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведения свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской». Поистине был прав Ф.И. Тютчев, давая оценку этому экземпляру на троне —