За окном машины проносились все новые ландшафты, бесплодные кустарниковые пустоши, какие-то полуразвалившиеся склады, бензозаправочные станции. Фрэнки опустила автоматическое окно. После вчерашних возлияний ее голова раскалывалась от пульсирующей боли. Она закрыла глаза, откинулась на подголовник и несколько раз глубоко вдохнула в себя горячий, пропыленный воздух. Вот так и наступило 1 января 2000 года. Новое тысячелетие. Невзирая на все, что предсказывали разные религиозные чудаки, пророчества Нострадамуса так и не исполнились, апокалипсис не наступил, мир не прекратил свое существование в море огня. Он остался на месте, точно такой же, каким был раньше. Хотя, конечно, не совсем такой же. Он кардинально изменился, и все вокруг стало абсолютно другим.

Прошлым вечером Хью снова вернулся в ее жизнь и все в ней перевернул вверх дном. Всего несколько секунд — время, которое ему потребовалось, чтобы произнести свое предложение, — и все тут же изменилось, все было поставлено под сомнение, пришло в полную неразбериху. Ее чувства, надежды, упования — ее будущее! Хью попросил ее выйти за него замуж. Он попросил ее сделать самое важное решение в своей жизни. Он не знал только одного: что тем самым он поставил ее перед выбором. Заставил выбирать между любовником последних нескольких дней и бойфрендом последних двух лет. Между рискованной ставкой на новую жизнь и надежным, проверенным тылом после возвращения к старой, привычной жизни.

Фрэнки не знала, что и думать. Глядя на Хью в тусклом освещении коридора, как он стоит перед ней на одном колене, она разрывалась от радости и ужаса. Что ни говори, но Хью хочет, чтобы она вернулась к нему, хочет на ней жениться, провести с ней остаток своих дней, связывает с ней счастье своей жизни. Разве не об этом она так долго мечтала? Кольцо Тиффани, белое платье и Хью, одетый с иголочки в черный костюм и с гвоздикой в петлице. И они превратятся в мистера и миссис Хью Гамильтон! Разве не это предел ее мечтаний? Всех этих ночей, когда она бессонно лежала возле Риты на мокрой от слез подушке и чувствовала, что ее сердце разрывается от горя?

Да, но как быть с Рилли? Он ведь ждет ее в часовне. Смеется и шутит с Дорианом и в своем блаженстве не ведает, что с ней в данную минуту происходит. Ждет, что она прибудет на венчание с минуты на минуту. Сердце ее просто не знало, как реагировать на происходящее. Она чувствовала себя совершенно разбитой, больной. В обычной жизни она не верила в подобные совпадения, но тут решила, что, может быть, это судьба. Может быть, появление Хью — это знак. Знак того, что ее брак с Рилли был бы ошибкой. Что Рита была права, и их отношения — всего лишь загул. У нее просто ответная реакция на неудачу с Хью, высокий уровень гормональной активности и слишком много спиртного. К тому же ее подхватила эйфория праздников и Нового года, наступление нового тысячелетия. Она просто перепутала страсть с любовью.

Она задрожала и вынуждена была еще крепче схватиться за ручку двери. Может быть, все это даже к лучшему. Может быть, у Рилли есть какие-то задние мысли и он будет ей даже благодарен за то, что она избавит его теперь от своего присутствия. Может быть, он тоже успел передумать и даже не пришел в часовню. Эта мысль ужасно ее расстроила, но в то же время утешила, — хотя вместе с ней возникло воспоминание о Рилли, как он лежит рядом с ней в постели, говорит, как он ее любит, просит ее выйти за него замуж. Она попыталась стереть из памяти его образ. Он просто не отдавал себе отчета в том, что говорит. Все это было простым трепом, и теперь своим отъездом она окажет ему даже услугу. Завтра он проснется, и его будет мучить всего лишь похмелье. Вот если бы он проснулся рядом с женой, которая ему в общем-то не особенно нужна, тогда у него будет гораздо больше поводов для головной боли.

Она попыталась сфокусировать внимание на Хью. Его внезапное появление совершенно ее отрезвило и привело в чувство. С его помощью два последних месяца у нее прошли как во сне. Путешествие в Ла-Ла, жизнь с Ритой, влюбленность в Рилли. Все это не было ее настоящей жизнью и не могло длиться вечно. Разве сама она этого раньше не знала? Разве она не убежала в Ла-Ла только временно, зная, что потом обязательно вернется в Лондон, к своей прежней жизни, которая снова должна войти в привычную колею?

И вот теперь этот момент наступил.

В последние секунды старого года все ее желания исполнились. Хью к ней вернулся. Неужели она сможет пойти на риск и решится потерять его во второй раз?

Вокруг них топали чьи-то шаги, хлопали двери, царила праздничная кутерьма, в голове ее тоже происходила не меньшая кутерьма из мыслей, но она уже знала ответ на заданный ей вопрос. Глядя на человека, с которым ее связывали общие воспоминания, дом, заграничные отпуска, семейные праздники, — целая история! — она знала, что не может больше рисковать. Конечно, здесь Лас-Вегас, но ставки слишком высоки. И поэтому за несколько имеющихся в ее распоряжении секунд она сделала свой выбор. Она сказала «да».

Фрэнки ненадолго отвлеклась от своих мыслей и увидела впереди знак поворота на Большой каньон. Они собирались здесь остановиться на пару дней — Хью назвал это: «для перегруппировки сил», — а потом отправиться в Лос-Анджелес, где она соберет свои вещи, и они ближайшим рейсом улетят в Англию. Назад в их квартиру в Фулхеме, к их прежней совместной жизни. Она искоса взглянула на Хью, который вел арендованную машину в специальных очках для вождения и раздраженно хмурил брови, потому что езда по фривеям требовала особой концентрации внимания и соблюдения особых правил дорожного этикета. То, что они вместе, все еще казалось ей чудом, возвращением в прошлое. Они снова стали парой. Ей пришлось снова уверить себя в том, что это именно он сидит рядом с ней на водительском месте, а вовсе не ее затуманенные алкоголем мозги откалывают шутки.

— Разве мы здесь не поворачиваем? — спросила она. Знак поворота остался позади.

— Черт. — Он затормозил, так что грузовик за ним следом тоже взвизгнул шинами и громко задудел. — Господи, да что эти янки, совсем свихнулись? Совсем не умеют водить машины, что ли? — Без предупреждения он перестроился через две сплошные полосы и сделал разворот на 90 градусов, едва не спровоцировав грандиозную аварию.

Фрэнки вцепилась в ремни безопасности. Она уже привыкла ездить, задрав ноги на переднюю панель, в «Мустанге» Рилли и при этом оживленно болтать с ним и смеяться над шутками Говарда Стерна по радио. Она уже забыла, что Хью за рулем обычно бывает вспыльчив и напряжен, да она и сама чувствует себя рядом с ним не менее напряженной, особенно когда они ездят в Кент, чтобы навестить его родителей. Однажды его дорожный темперамент едва не стал причиной столкновения с такси на лондонской улице.

— Прошу прощения, дорогая, у них тут такие дурацкие знаки. — Он глупо улыбнулся, чуть-чуть обернулся и сжал ее руку в своей. — С тобой все в порядке?

— Да, все отлично, — заверила его Фрэнки, делая глубокий вдох и закрывая глаза.

Остаток прошлой ночи они провели как в тумане: сразу же после полуночи покинули Лас-Вегас, ехали в предрассветной тьме, пили слабый безвкусный кофе в придорожных кафе, несколько часов проспали прямо в машине на обочине дороги, и теперь, в ярком свете дня, оба чувствовали себя измученными до предела. А между тем им еще предстояло проделать около сотни миль. В лучшем случае они доберутся до места к вечеру. И опять же вместе.

За последние четыре часа они ухитрились заблудиться, сделать несколько разворотов на 180 градусов, несколько раз спрашивали дорогу на бензозаправочных станциях, в аптеках, в тех же придорожных кафе. И наконец оказались на петляющем шоссе, которое вело к кромке Большого каньона. К тому моменту, когда они наконец подъехали к отелю «Южный охотничий домик», было уже около четырех часов вечера и начинало смеркаться. Пока Хью заполнял нужные бланки в регистратуре, Фрэнки сделала пару телефонных звонков из обычного автомата в коридоре.

Прошлой ночью она упаковала свои вещи и оставила записку в регистратуре паласа «Цезарь». Она не могла искать Риту, которая была пьяна в стельку и уехала в роскошном, украшенном белой шелковой лентой лимузине. Как бы она стала объяснять свои действия Хью? Что она могла ему сказать? «Подожди немножко, пока я перекинусь словечком со своей подружкой»? С таким же успехом можно было признаться в том, что она едва не вышла замуж за другого мужчину. При этой мысли она даже вздрогнула. Иногда честность следует признать не лучшим способом поведения.

Она набрала номер и услышала долгие гудки. Только Рита почему-то не спешила брать трубку, вместо нее включился автоответчик.

— С Новым, блин, годом! Мы уехали за миллионом в Лас-Вегас. Оставьте свое сообщение, — пропел он Ритиным голосом.

Раздался щелчок, и Фрэнки оставила короткое сообщение о том, что она в целости и сохранности и находится вместе с Хью и что она все объяснит, когда вернется в Ла-Ла. Она знала, что Рита ее поймет. Лучшие подруги всегда все понимают, когда дело касается мужчин.

Она повесила трубку и выглянула из окна: в сумерках угасали последние лучи солнца. С минуту она подумывала о том, чтобы позвонить Рилли, но потом оставила эту мысль. Что, черт возьми, она может ему сказать? Что она очень сожалеет? Элтон Джон был прав, когда говорил, что слова сожаления самые трудные. И тут же себя одернула. О чем, блин, она думает? Кажется, она окончательно спятила с ума, если уже начала цитировать Элтона Джона.

— Бутылку шардоне, пожалуйста. И убедитесь, пожалуйста, что она хорошо охлаждена. — Хью захлопнул карту вин и передал ее официанту. Потом посмотрел на Фрэнки и улыбнулся. — О, прошу прощения, дорогая, может быть, ты предпочитаешь шампанское? Чтобы отпраздновать?

— О господи, да нет же. Вполне подойдет вино… честно, — поспешно заверила его Фрэнки. После всего, что случилось прошлой ночью, вкус шампанского был ей отвратителен. Ее желудок до сих пор не пришел в норму после всех этих смешанных и безудержных возлияний.

Они обедали в респектабельном ресторане «Охотничьего домика», весьма уютном, с настоящим камином, где стены были обшиты деревянными панелями. Это был один из тех ресторанов, где официанты вечно торчат возле вашего локтя и все — даже американцы — говорят вполголоса. Фрэнки села напротив Хью, и покрытое льняной скатертью пространство стола, уставленное множеством разнокалиберных, безупречно чистых бокалов и целым арсеналом приборов, казалось, отделяло ее от Хью на целые мили.

Хью наклонился вперед, протянул руку и взял ее ладонь в свою.

— Ты сегодня выглядишь очаровательно! — По его просьбе она надела один из его любимых нарядов, бежевый брючный костюм, и заколола волосы на затылке. — Ты снова похожа на саму себя, какой ты была прежде.

Фрэнки улыбнулась такому комплименту. Сидеть вместе в ресторане — это все равно что признать, что последних двух месяцев в ее жизни просто не существовало. Хью совершенно не изменился. Такой же вылизанный, как всегда. И память ей не изменила: ему действительно требуется целая вечность, чтобы привести себя в порядок. Сегодня она снова ждала его полчаса, слушала бульканье и шипение разных аэрозолей, пока наконец он не появился из ванной комнаты в облаке ароматов, словно рок-звезда в клубящихся парах жидкого азота.

— Что ты думаешь насчет Дня святого Валентина?

— Что? — Он перебил ход ее мыслей. Она бросила машинально щипать кусок хлеба и катать из него шарики.

Хью сделал паузу, так как в эту минуту около их стола появился официант с вином. Фрэнки смотрела, как он заводит одну руку за спину, а другой наливает чуть-чуть вина в стакан Хью, и ее разбирало любопытство. Почему официанты всегда так делают? Почему именно мужчина должен первым пробовать вино? Прежде чем сделать глоток, Хью его понюхал, потом немного посмаковал на языке, — ну, конечно, он же член Дионис-клуба газеты «Санди таймс». Разве что не выплюнул, как положено дегустаторам, а охотно проглотил и кивнул официанту в знак одобрения.

— За нашу свадьбу! — торжественно произнес он и засмеялся, увидев удивленное выражение лица Фрэнки. — Я знаю, о чем ты думаешь, что это глупо и все такое прочее. Я сам так думал вначале. Весь этот китч, любящие сердца и прочая мура. Но на самом деле все это можно сделать очень весело. — Он теребил в руках одну из своих золотых запонок, сделанных в виде клюшки для гольфа. — Ну, хорошо, я тебе признаюсь. Мне предложили это сделать Адам и Джессика.

— Адам и Джессика?

— Ну, я им сказал, что уезжаю сюда, чтобы сделать тебе предложение. Они проводили меня в аэропорт. Кстати, я не сказал тебе, что Адам купил себе один из новых «Ягуаров»?

Фрэнки его не слушала. До нее внезапно дошло, что Хью никогда не сомневался в том, что она примет его предложение. Он всегда знал, что она его простит и вернется к нему снова. Еще раньше, чем он попросил прощения и сказал, что совершил ошибку, он уже твердо знал, что она скажет «да». Но ведь, по сути, он был абсолютно прав, не так ли? Она действительно его простила и сказала «да».

Только почему это ее так волнует? Она не могла понять. Но она точно знала, почему ее волнует другое обстоятельство, а именно, что ее свадьбу заранее спланировал какой-то идиот в гавайской рубашке и его тощая, как щепка, подружка, которая придумала отмечать ее день рождения в дурацком боулинг-клубе.

Она прикусила губу. Все это время она скучала по Хью и по своей прошлой жизни в Лондоне, но она просто забыла о таких личностях, как Адам и Джессика. Просто удивительно, насколько выборочной бывает память человека: помнит все хорошее и услужливо забывает обо всем остальном.

— О чем ты думаешь?

— Да, это хорошая мысль, — кивнула она головой, стараясь выглядеть воодушевленной. В конце концов, какое это имеет значение, кто что придумал, пусть это будут хоть Адам и Джессика. Главное, что Хью в конце концов заговорил об их взаимоотношениях. После двух лет молчания на эту тему он вдруг не обсуждает банковские ставки, рынок недвижимости или выступление «Тигров» на американском Открытом чемпионате. Он говорит о свадьбе. Или даже еще точнее — об их свадьбе.

— В конце концов, я подумал, что по рекомендации Адама мы можем устроить прием в клубе Сохо.

— Звучит потрясающе. — Звучит просто кошмарно. Она напряглась и попыталась улыбнуться — и в то же время не думать обо всех этих черт знает что о себе возомнивших онанистах, которые являются членами клуба Сохо. Таких, как Адам.

В конце концов им принесли еду. Осетрину с корочкой для Хью, макароны для Фрэнки. Не то чтобы ей так уж хотелось есть, она не была голодна. Вместо этого, поковыряв вилкой свои макароны, она выпила вина несколько больше, чем чуть-чуть, и за следующими блюдами они с Хью проболтали весьма оживленно. Оба решили не обсуждать между собой последние два месяца. Хью сказал, что это даже лучше, если они сохранят это в тайне друг от друга. Если они начнут с чистого листа. Зачем обсуждать прошлое, если у них впереди целая жизнь, за время которой им найдется, о чем поговорить? Она согласилась. Разговоры о прошлом означают разговоры о Рилли.

Поэтому, договорившись об одном, они принялись снова обсуждать свою будущую свадьбу, вернее, Хью говорил, а Фрэнки слушала. По поводу свадебных гостей он высказал следующее соображение:

— Я не выношу своего босса Грэмми, а заодно и его жену Сандру, но я не хочу подвергать опасности свои шансы на повышение. Что ты думаешь насчет того, чтобы их тоже пригласить на вечер?

По поводу церкви:

— Ты действительно хочешь венчаться? Я бы лучше предложил Регистрационную палату в Челси.

По поводу медового месяца:

— Я знаю, дорогая, что ты любишь валяться на пляже, но я бы предпочел Непал.

Какая ирония судьбы, думала Фрэнки. Она так долго мечтала о том, чтобы поговорить о свадьбе, и вот теперь, когда ее мечта наконец сбылась, она умирает от скуки. До чего же бессмысленное дело — обсуждать подробности собственной свадьбы. Далее Хью перешел к проблеме холостяцкой пирушки: Адам предложил, чтобы они с еще несколькими друзьями провели уикенд за городом, где можно поиграть в пейнтбол. Она рассеянно смотрела на свое сияющее обручальное кольцо, которое сидело на ее пальце, как новый ученик в классе. Огромный бриллиант — 22 карата, не меньше, — удерживаемый лапками массивной золотой оправы. Она повертела его и внезапно вспомнила о кольце Рилли, сделанном для нее из двойного слоя золотой бутылочной фольги. Она не знала, где оно теперь, возможно, потерялось во время поспешного бегства из Лас-Вегаса. Но воспоминания о нем едва не заставили ее заплакать. Она идиотка. Хью подарил ей такое роскошное обручальное кольцо, почему же она думает о кольце Рилли?

Покончив с кофе и какими-то круглыми оранжевыми шоколадками, которые подавались к нему в придачу, они отправились в свой номер. После нескольких бокалов вина ей до смерти хотелось покурить, но она помнила, что Хью ненавидит курение, и поэтому дождалась, пока он отправится в ванну. Можно было наверняка гарантировать, что он пробудет там целую вечность — пока примет душ, наведет глянец, почистит зубы, — во всяком случае, у нее есть масса времени, чтобы сделать короткую затяжку.

Накинув на плечи старую меховую куртку, она вышла на террасу, села на один из стоящих там складных железных стульев и закурила Ритину сигарету «Американский дух». Сделала глубокую затяжку и стала смотреть, как в темноте сквозь пепел светится оранжевый огонек. От железного стула у нее стала подмерзать задница. Вокруг царило величественное спокойствие и тишина. Никакого рева машин, назойливой болтовни телевизора, шума человеческих голосов. Лоджия располагалась как раз над каньоном. Согласно цветным рекламным буклетам отеля, днем здесь, очевидно, открывался величественный вид, но сейчас перед ней расстилалась бархатная мгла, утыканная точками далеких огней других отелей.

Через несколько минут она почувствовала, что замерзает всерьез. Ей пришлось надеть куртку в рукава, поднять воротник и застегнуться до горла. Тут она заметила, как что-то выпало у нее из кармана. Что-то блестящее. Оно прокатилось по полу, а потом исчезло между щелями деревянного пола лоджии. Минуту она не обращала на это внимания и докуривала свою сигарету, но потом любопытство взяло верх, она наклонилась, пошарила пальцами между досками и наконец нащупала нечто маленькое. Хрупкое и эфемерное. Она подняла это с пола. Это было кольцо Рилли. Скомканное, потерявшее форму от долгого ношения в кармане. Очевидно, она положила его туда прошлой ночью, когда в спешке упаковывала вещи, а потом совершенно забыла о нем. Она положила его на ладонь и долго смотрела на него. Сколько же воспоминаний оно вызывает в ней каким-то колдовским способом! Сколько смешанных чувств!

— Что ты тут делаешь? — На балконе появился Хью.

— О, ничего! — непринужденно ответила она. Рука ее крепко сжала кольцо, словно захлопнулись створки болотного растения мухоловки. — Просто дышу свежим воздухом.

Хью нежно улыбнулся, обнял ее за плечи и наклонился, чтобы поцеловать. Не страстным, безудержным поцелуем взасос, а простым и крепким поцелуем в губы. Это был их первый поцелуй с момента их новой встречи, и Фрэнки была поражена, насколько неловко она себя при этом чувствует. Где же фейерверк эмоций? Где учащенное биение пульса? Где захватывающее дух головокружение? Она оставила эту мысль. Просто она неизлечимый романтик. Фейерверки бывают только в кино.

— Ты что, курила? — Хью наморщил нос.

— Нет, — виновато соврала Фрэнки. Она чувствовала себя, словно ребенок, которого поймали за кражей конфет.

— М-м-м, — пробурчал он недоверчиво и обнял ее еще крепче. — Ты не собираешься в постель?

Такова была манера выражаться Хью, когда он собирался сказать, что хочет заняться любовью. Десять лет в качестве пансионера мужской гимназии ничуть не облегчили ему эту задачу спокойно говорить о сексе, и вместо простых слов он всегда употреблял выражения типа: «Ты не устала?» или «Может быть, нам пораньше лечь спать?»

Она заколебалась. Наступил момент, когда они по идее должны были расплавиться от нежности в объятиях друг друга, броситься в постель и начать трахаться так, что мозги вон. Момент, о котором она так долго мечтала все эти месяцы, воображая, что она при этом скажет, как будет реагировать на его поступки. Но ни на одну секунду она не могла себе даже представить, что будет чувствовать себя вот так. Нервозной, скованной, отстраненной, виноватой. Причем все это вместе пришло к ней без всякого предупреждения. Понимание того, что секс с Хью вызовет в ней такое чувство, словно она изменяет Рилли. Вот уж совершенно несуразное и мистическое чувство. О чем это, скажите пожалуйста, она думает? Она просто сходит с ума. Становится смешной. Она любит Хью. А разве не так?

Она улыбнулась и с нежностью сжала его руку.

— Через минуту.

Когда Хью ушел в комнату, она облокотилась на перила и попыталась привести в порядок свои мозги. Все, что произошло за последние сорок восемь часов, совершенно выбило ее из колеи. После хорошего сна ей, очевидно, станет гораздо лучше. Просто нужно время, чтобы привести в порядок свои растрепанные чувства. Она разжала ладонь и, еще раз мимоходом взглянув на кольцо, спрятала его снова в карман. Было бы лучше, если бы она его потеряла. Эта чертова вещица доставляет ей одни неприятности.

Настольные лампы освещали комнату тусклым светом и оставили в тени вазу, наполненную цветами, которые Хью купил для нее на одной заправочной станции. Она взглянула на Хью. Он уже улегся в постель, под одеялом виднелась его спина. Она заметила, что его одежда аккуратно сложена на стуле, а не разбросана по полу, как это делал Рилли.

— Хью! — позвала она.

Ответа не последовало. Она расстегнула молнию на своей куртке и бросила ее на пол. Очень хорошо, пусть уборщикам найдется хоть какая-то работа.

— Хью!

Она подошла к кровати и коснулась рукой его плеча. А потом услышала его дыхание. Глубокое и ровное. Сочетание акклиматизации с двумя бутылками чилийского шардоне сделали свое дело. Она улыбнулась и тут же себя одернула. Почему она чувствует такое облегчение?