Нил изо всех сил пытался успокоиться. Редко ему приходилось видеть такой невыразимый страх на детских лицах. Но он усмотрел этот страх и в глазах Джэнет. И это было почти невыносимо.

Жаль, что графа Лохэна нет в живых. Он бы его вразумил!

Малыш завертелся у него на руках. Он был такой маленький, что Нил боялся ненароком причинить ему боль. Однако мальчик улыбнулся ему, и Нил вздохнул с облегчением. Глупо негодовать на мертвого. Кэмпбеллу воздается по делам его, но Нилу очень бы хотелось, чтобы вечная жизнь для Аласдэра стала вечным мучением. Как же он обращался в своей земной жизни с Джэнет? И со своими собственными, родными детьми?

Внезапно он почувствовал, что рукав его увлажнился. Опять его обмочили — на этот раз младенец.

Джэнет сразу все заметила и в смятении поглядела на Нила.

— Да не смотрите вы на меня с таким ужасом, дорогая! Даже я знаю, что ползункам все равно, где и что поливать, — так же, как этому злосчастному животному.

Он улыбнулся, но дети все еще глядели на него с нескрываемым страхом.

Джэнет спустила щенка на землю и устремила долгий взгляд на Нила. Внезапно что-то зажглось в ее глазах, в них появилось выражение, которое он так хорошо помнил. И вот так же он остолбенел, когда увидел Джэнет в первый раз. Вот так же дрогнуло его сердце.

Но все это длилось лишь несколько мгновений. Джэнет приблизилась к нему и взяла на руки сына.

— Надо его покормить, — сказала она. — Оставляю девочек на Клару.

— А мне вы не доверяете?

— Ну вы ведь не привыкли к детям.

— Да, в этом вы не ошибаетесь.

— А чем вы занимались последние годы?

— Служил у своего двоюродного брата… И воевал с якобитами, — добавил Нил с вызовом, чувствуя необходимость отделаться от тяжелых воспоминаний.

— Мой брат погиб при Куллодене. Может быть, от вашего меча?

Боль пронзила сердце Нила, но он нашел в себе силы ответить:

— Не могу ничего сказать наверняка, миледи, но это возможно.

— А теперь вы богаты и можете обращаться с просьбами к Камберленду и делать что хотите. Как же это получилось?

— Дональд умер от ран, полученных под Куллоденом. Поместье унаследовал Рори, который тоже погиб на службе короля, а Камберленд ценит подобный род верности.

— А от чего он погиб?

— Говорят, его убил Черный Валет.

Джэнет удивилась. Как же она ничего об этом не слышала? Наверное, это произошло тогда, когда родился Колин и стал центром всего ее мира. В Лохэне Черного Валета считали самым отъявленным злодеем, называли убийцей, вором, предателем.

— Только говорят? — спросила она. Нил пожал плечами:

— Доказательств нет, но мой кузен охотился за ним. Камберленд считает, что ему все-таки удалось перед смертью прикончить Черного Валета, так как с тех пор, как на побережье нашли тело Рори, о Валете ни слуху ни духу.

— И что же, убийство — это повод для наград?

— Если убили предателя — да.

Нил содрогнулся, увидев ее презрительный взгляд. Но он не имел права никому открыть всю правду о Черном Валете. Колин захныкал и беспокойно заерзал на руках у Джэнет.

— Пойду покормлю его, — холодно сказала она и отвернулась.

Джэнет устремилась к ближайшему холму — там она будет в недосягаемости для взглядов. Грудь ее уже набухла молоком. Большинство женщин в ее положении нанимали кормилиц, но она хотела сама кормить своего ребенка, и Аласдэр не возражал. Он даже обрадовался. Насколько он бывал жесток с дочерьми, настолько обожал своего единственного сына. Но его появление на свет дало Аласдэру еще одно средство управлять женой: он постоянно угрожал, что отберет у нее мальчика.

Джэнет только недавно стала прикармливать Колина кашей с медом. Еще несколько недель — и она перестанет быть нужна как кормилица. И это жаль: такого ощущения близости уже не будет.

Укрывшись за большим камнем, она прижала к себе ребенка и неожиданно вздрогнула. Разве возможно что-либо чувствовать к Брэмуру, когда он убивал своих соотечественников, шотландцев, при Куллодене? А вдруг он действительно убил ее брата!

Джэнет помнила тот злосчастный день, когда в Лохэн прибыл посланец, принесший страшную весть. И как Аласдэр, уклонившийся из-за трусости от военной службы у Камберленда, сказал, когда она сообщила ему о смерти брата: «Ну что ж, одним якобитом меньше».

Джэнет развязала тесемки на платье, и Колин, припав к груди, стал так жадно сосать, что ей стало больно. Больно было всегда — но вместе с тем и удивительно приятно. Она изо всех сил прижала к себе сына: лишь бы с ним все было в порядке и ничто ему не угрожало.

Хотелось бы все-таки знать, что Брэмуру от нее нужно? Он не проявлял к ней интереса как к женщине — это было совершенно ясно. Но ему, очевидно, не нужны и ее владения. Ведь он сейчас, вероятно, самый богатый человек в Горной Шотландии, Лохэн — просто мелочь по сравнению с его обширными землями.

Может быть, им движет желание помочь? Но Джэнет больше не верила в сказки про добрых фей и волшебников.

Колин наконец насытился и одарил ее своей чудесной улыбкой. Наверное, он самый красивый младенец во всей Шотландии!

— Я никому не позволю тебя и пальцем тронуть, — пообещала она сыну, затянула снова платье на груди и накинула шаль на плечи.

Джэнет слышала шум водопада, солнце еще пригревало, и Колин стал задремывать. И вдруг она встрепенулась: до нее донесся веселый детский смех. Как давно ее девочки не смеялись так беззаботно! Джэнет встала и пошла к ним. Смеялась Аннабелла. Грэйс улыбалась, а Рэйчел хихикала. Оказалось, что Далила выскочила из корзинки и гоняла Самсона по кругу, а за маленьким рыжим котенком бегал вприпрыжку большой, неуклюжий маркиз Брэмур. Он то и дело пытался схватить Далилу, но хватал лишь воздух и наконец упал. Поднявшись, маркиз смущенно улыбнулся, смахнул с себя пыль и колючки чертополоха и снова устремился за котенком, который опасно приблизился к водопаду. К счастью, Самсон, увидев Джэнет с Колином, бросился к ним, за Самсоном побежал котенок, и Джэнет подхватила его одной рукой, держа Колина на другой.

— Что у вас здесь происходит? — удивленно спросила она девочек.

— Он не велел нам двигаться с места, — объяснила Грэйс. — И мы не смогли поймать Далилу.

— Я боялся, что они упадут в воду.

— Понимаю. Благодарю вас, милорд.

На какое-то мгновение лицо Джэнет осветила улыбка, которая так же быстро исчезла, но Нил успел ее заметить и улыбнулся в ответ.

— Ну а теперь надо поесть, — сказал он.

— Но у нас ничего нет, я все отдала.

— А вот и есть, миледи. В тележке в углу стоит коробка, а в коробке корзинка.

Джэнет отдала Колина Кларе и достала из-под сиденья корзинку. Там оказалось несколько жареных цыплят, сыр, хлеб, сдобное печенье, кувшин с молоком и несколько чашек. Поразительно! Она никак не ожидала такой заботы от неприступного, величавого маркиза Брэмура.

Грэйс и Рэйчел расстелили на земле одеяло. Однако лишь только на нем разложили еду, Нил, не притронувшись ни к чему, вдруг поднялся и направился к холмам.

Девочки весело принялись за еду. Да что такое Брэмур с ними сделал? Они чувствовали себя совсем свободно и ничего не боялись! Рэйчел ела цыпленка и кормила Самсона. Анна-белла схватила сдобное печенье и поделилась с Далилой. Джэнет и самой очень хотелось есть, но надо было позвать Брэмура, чтобы он принял участие в общей трапезе. Ведь он тоже, конечно, проголодался. Она съела кусочек цыпленка, встала и пошла в ту сторону, где он скрылся. Ее тянуло к нему, как муху на мед, хотя она и твердила себе, что надо быть поосторожнее. Конечно, может быть, он изменился за эти восемь лет? А может, по-прежнему играет в свои, одному ему ведомые игры.

Джэнет зашла за холм, туда, где недавно кормила Колина, и увидела удаляющуюся фигуру Нила. Он быстро уходил прочь, но даже по спине его можно было догадаться, каким одиноким он сейчас себя чувствует. Он не знал, что Джэнет недалеко, он не мог ее видеть, но между ними все равно словно натянулась невидимая нить. Ведь она тоже чувствовала себя одинокой! Конечно, у нее есть Колин, Грэйс, Рэйчел и Анна-белла, а все равно ей всегда чего-то недостает. Она не ощущает полноты жизни с того самого дня, как Нил Форбс бросил ее. А теперь она хуже Самсона — бегает за ним, как глупый щенок!

Джэнет заставила себя остановиться, тяжело вздохнула и повернула назад.

Реджинальд встретил Нила у входа в замок. Джэнет, Клара и дети уже приехали, а он задержался, распрягая лошадей и отдавая Тиму распоряжения насчет доставки семян.

Нил был недоволен собой. Сегодня днем он бежал от Джэнет, не в силах равнодушно выносить ее присутствия. Смех детей, конечно, смягчал чувство одиночества, но ему хотелось видеть радость и в глазах Джэнет, как много лет назад! Он долго бродил около угрюмых скал, поросших вереском, и вернулся, только когда пора было ехать обратно. Он осмотрел не все, что хотел увидеть. Значит, придется задержаться в Лохэ-не еще на пару дней.

Реджинальд, по-видимому, уже давно поджидал его и расплылся в широкой улыбке.

— Я велел кухарке приготовить сегодня настоящий пир. Мы хотим официально отметить ваш приезд. Боюсь… я был не очень… любезен, но, понимаете, меня ошеломило ваше сообщение.

Нил понимал — и гораздо больше, чем думал Реджинальд. По правде говоря, он узнавал в Реджинальде себя — свои надежды, свою убежденность, что это он должен наследовать дяде, а не двоюродный брат Рори. В знатных семьях разница в год между сыновьями определяла их статус: кто из них будет властвовать, а кто подчиняться. Они жили в мире, где расположение светил значит больше, чем знания и характер человека. Нилу были знакомы недовольство, зависть, беспомощность — все, что выпадает на долю бедного родственника.

— Да, я понимаю, решение Камберленда было для вас сюрпризом.

— Как бы то ни было, мы польщены тем, что мой племянник получил такого знатного опекуна.

— Я приложу все усилия к тому, чтобы ваша семья благоденствовала.

— Не сомневаюсь в этом. Скажите, а вы прежде знали графиню?

— Очень недолго. Она с отцом приезжала погостить в Брэмур, когда была молодой девушкой.

— Ваше пребывание в Лохэне для нас с женой большая честь. Мне доставит огромное удовольствие трудиться вместе с вами в интересах моего племянника.

— Вы очень добры.

— Я бы тоже мог быть очень хорошим опекуном, — не удержавшись, вздохнул Реджинальд.

— Уверен, что могли бы.

Нил не сомневался, что Реджинальд постарался бы. Ведь в создавшемся положении он не только терял престиж и власть над угодьями. Хуже всего было недоверие к нему герцога, раз в опекуны к его родному племяннику назначили чужого человека.

— Думаю, Камберленд выбрал меня потому, что не слишком хорошо знает вас, — объяснил Нил. Все еще улыбаясь, Реджинальд кивнул.

— Мы обедаем через час. Моя жена собственноручно занималась составлением меню. И вы еще не видели нашего сына! Правда, ему всего несколько месяцев.

«Значит, еще один возможный наследник», — подумал Нил и, кивнув, направился к себе в комнату.

Лохань была полна горячей воды. Это, конечно, распорядилась Джэнет. Интересно, сама она имеет возможность наслаждаться горячей ванной? Эта мысль вдруг возбудила в нем мучительное желание. Нил понимал, что сегодняшний обед тоже станет для него мукой — впрочем, как каждый день и час, проведенные в Лохэне.

Он разделся и сел в лохань, надеясь, что теплая вода усмирит чувства, разрывающие сердце.

Джэнет проследила, чтобы девочкам принесли ужин, положила Колина в колыбель, а потом позволила себе роскошь понежиться в горячей воде. Затем Люси зачесала ей волосы назад, подвязала их темной лентой и сверху надела маленький, обшитый кружевом чепчик.

Джэнет посмотрелась в зеркало. На ней было простое темное платье, так как она все еще носила траур. Лицо показалось ей слишком худым, фигура тоже. «Некрасивая женщина», — подумала она. Впрочем, Аласдэр постоянно ей это твердил.

Джэнет вздохнула. Как она перенесет предстоящий ужин, как будет сидеть напротив Брэмура и есть? Воспоминания пронеслись в ее голове — и хорошие и ужасные. Она припомнила текст его короткого письма. И постаралась поскорее забыть то, как он вежливо поклонился ее дочерям и попросил извинить за крепкое словцо…

Джэнет так и не рассказала ему о темной фигуре в плаще на парапете. Во-первых, нет доказательств, что кто-то замышляет против нее дурное. И, во-вторых, он тогда обязательно останется. А ей… ей все еще слишком больно видеть его.

Но пора было спускаться к ужину. Джэнет слегка пощипала щеки, чтобы они порозовели, и пригладила волосы. Пудрой она не пользовалась в отличие от невестки.

Реджинальду пришлось спрятать самолюбие в карман. В конце концов, Брэмур вряд ли надолго задержится за пределами своих владений. К сожалению, о маркизе мало что было известно, и Реджинальд приложил сегодня много усилий, чтобы собрать о нем побольше сведений. Он даже проехал десять миль, пытаясь выудить что-нибудь у Стратмора — англичанина, которому недавно были дарованы якобитские земли. Может быть, за Брэмуром водятся какие-нибудь грешки?

Надо бы нащупать его слабое место и попробовать использовать его к своей выгоде.

Но Стратмор знал не больше Реджинальда и едва снизошел до разговора с ним. Да, Брэмур не похож на прирожденного лорда. Не отличается светской любезностью и не одевается, как подобает знатной персоне. Вообще смахивает на какого-то ремесленника или кузнеца.

Впрочем, ничего удивительного: ведь Брэмур — незаконнорожденный, непонятно почему ставший наследником большого поместья. Но к Брэмуру очень прислушивается сам Камберленд, и Реджинальду хотелось узнать, почему это так, и самому кое-что шепнуть Камберленду, если удастся.

Долгое время Реджинальд надеялся, что титул перейдет к нему — у его брата рождались только дочери. Но потом Аласдэр взял и женился на девице Лесли: за ней давали большое приданое, и были виды на земли после смерти ее отца. А эта проклятая женщина родила сына и отобрала у Реджинальда право на титул, который он уже считал своим. Впрочем, он рассчитывал, что все равно успеет попользоваться и властью и доходами, пока племянник не достигнет совершеннолетия. И вдруг появляется этот Брэмур!

Луиза злится еще больше. Реджинальд знал, что его жена никогда не любила Джэнет, которая будто бы презирала невестку за то, что отец ее торговец. Реджинальду, как второму сыну, не имеющему ни титула, ни состояния, пришлось на ней жениться, вернее — на ее богатом приданом. К сожалению, в дополнение к приданому у Луизы оказался дерзкий язык, скверный характер, и она часто вымещала на муже плохое настроение, не желая пускать его к себе в постель.

О, если бы его назначили опекуном! Это бы разом решило столько проблем.

Луиза настаивала на том, чтобы умаслить Брэмура, и, как только тот уедет, Реджинальд сможет как ни в чем не бывало управлять Лохэном и перекачивать в свой карман все доходы. Только надо заверить Брэмура, что он будет прекрасным управляющим в отсутствие маркиза.

Да, первая их встреча прошла неудачно. Брэмур мог решить, что он плохо разбирается в хозяйстве. Но уж не хуже Аласдэра! Как и Аласдэр, Реджинальд собирался согнать оставшихся арендаторов с их наделов, а земли пустить под пастбища. И он непременно сделает это, как только Брэмур уберется отсюда. Луиза твердит, что он в своем праве. По какой такой причине кэмпбелловскими угодьями должна управлять якобитка Лесли? И, видит бог, Луиза нрава!

Большую часть дня Луиза провела на кухне, что было редкостью, хотя одним из ее немногих достоинств было отличное знание кулинарных тонкостей. Она приготовила для Брэмура настоящий пир и распорядилась подать лучшие вина из погребка покойного Аласдэра. Накормить этого мужлана и напоить как следует — а там он отправится восвояси, заниматься собственными делами.

Конечно, им неизвестны мотивы его поведения. Может быть, он тоже хочет завладеть Лохэном? Или же его интересует вдова? Но что-то не похоже, чтобы он ухаживал за Джэнет, да и не очень она сейчас привлекательна. Слишком худая, и лицо такое суровое. Значит, Брэмура интересует земля.

Как бы то ни было, Луиза надеялась, что, если Брэмур как следует выпьет, он проговорится.

Реджинальд понимал, что стать опекуном вместо Брэмура — это его последняя надежда, иначе придется доживать жизнь на правах бедного родственника без собственных средств. А жена Луиза надеется когда-нибудь сама стать графиней. Вряд ли это удастся, но прибрать к рукам кое-какие средства он успеет. А там, смотришь, несколько новых платьев, собственный экипаж, поездка в Эдинбург смягчат ее неудовольствие.

И Реджинальд отправился в столовую проверить, все ли в порядке.

Джэнет отметила, что даже парадная одежда у Брэмура очень строгого покроя. И все темно-синего цвета, за исключением рубашки и шейного платка. Они оба казались воронами на фоне попугаев: Луиза и Реджинальд разрядились в пух и прах. Она надела красное платье, а Реджинальд — ярко-зеленый жилет. Вдовствующая графиня Марджери носила еще глубокий траур, но блистала фамильными драгоценностями, надетыми с явной целью поразить воображение Нила.

Джэнет удивилась, узнав о том, что вечером будет банкет. Ведь это она, графиня Лохэн, должна распоряжаться устройством подобных торжеств. И еще она узнала от Клары, что у Луизы была истерика, когда выяснилось, что опекуном назначен Брэмур. Тем более странно, что они решили устроить такой пышный прием! Впрочем, Луиза очень хитра. Очевидно одно: супруги Кэмпбелл решили притвориться радушными хозяевами в надежде привлечь симпатии Брэмура на свою сторону. Джэнет обеспокоилась, хотя в глубине души все-таки надеялась, что Брэмур разгадает все эти ухищрения. Тем не менее она удивилась, с какой сердечностью он вел себя с Реджинальдом и его подчеркнутой галантности по отношению к Луизе. Неужели он не замечает, как они иногда насмешливо на него посматривают?

Луиза очень продуманно всех рассадила. Она убрала стул во главе стола, так что двое сидели с одной его стороны, трое — с другой. Сама она уселась рядом с Брэмуром, и сразу же было разлито вино.

— Надеюсь, оно вам придется по вкусу, милорд, — сказала Луиза. — Это лучшее, что было у Аласдэра.

— О, не сомневаюсь, что оно прекрасно. — Брэмур отпил глоток и поставил бокал на стол.

Джэнет сейчас очень нуждалась в том, чтобы подкрепить силы. Она бы с удовольствием сразу осушила бокал, но не позволила себе этого. Совершенно очевидно, что Луиза и Реджинальд что-то задумали. Хорошо бы и Брэмур это понял, но он ведь не знает их так близко, как она. «Впрочем, — одернула себя Джэнет, — и его, теперешнего, я ведь тоже не знаю. Все, что он делает, удивительно. Начиная с его приезда». Она послала ему письмо в надежде, что он просто походатайствует за нее перед Камберлендом. А вместо этого он теперь направляет всю ее жизнь, он опекун ее сына, он, по сути дела, владеет Лохэном.

Джэнет внимательно посмотрела на Брэмура. Он был абсолютно спокоен и так же вежлив с Луизой, Реджинальдом и Марджери, как с ней самой. И очень сдержан.

Ей тоже надо не выдавать своих истинных чувств, держать их при себе. К счастью, она постигла эту науку, когда была замужем за Аласдэром Кэмпбеллом. Она научилась взвешивать каждое слово, соразмерять с его желаниями и настроениями каждый поступок. И тем не менее сплошь и рядом вызывала его гнев. Поэтому сейчас она сидела молча, наблюдала за происходящим и раздумывала, был ли Брэмур искренен, когда так внимательно и заботливо отнесся к ее детям. И снова и снова вспоминала то ужасное письмо…

Джэнет тогда решила, что это какое-то недоразумение, и побежала к Нилу. Но ей сказали, что он уехал в Лондон по какому-то поручению дяди. Что же произошло? Ведь он клялся ей в любви, говорил, что его нисколько не заботит ее приданое. Значит, он лгал. И нужно ему было только оно.

В тот день Джэнет потеряла веру в людей…

— А вы, миледи? Что вы думаете?

Джэнет вздрогнула от неожиданности, услышав вопрос Брэмура.

— А о чем шла речь?

— О том, что на ваших землях выгоднее всего разводить овец, — объяснил с преувеличенным терпением Реджинальд, словно снисходя к ее непонятливости.

— Выгоднее кому? — переспросила Джэнет. Интересно, знает ли Реджинальд, что Брэмур обещал помочь арендаторам с семенами?

— Разумеется, Лохэну. Все соседи уже давно отдали свои земли под пастбища. И это очень разумно.

— А как же наши арендаторы?

— Они найдут себе работу в городе, — отмахнулся Реджинальд, уверенный, что Брэмур с ним согласен.

— Не думаю, что найти работу так уж легко, а у них у всех дети.

Реджинальд нахмурился:

— Но у нас, миледи, тоже, и мы должны обеспечить их будущее.

— Только не за счет других, — отрезала Джэнет.

— Это слова… сентиментальной женщины. — Реджинальд покраснел, было ясно, что ему хотелось бы высказаться покрепче.

Брэмур молчал, не выражая ни одобрения, ни порицания; его лицо оставалось совершенно бесстрастным.

— Это — слова графини Лохэн, — возразила Джэнет. — И я уже говорила с арендаторами. Они получат семена для посева.

Реджинальд побледнел:

— Но ты не посоветовалась со мной!

— В этом не было никакой нужды. Реджинальд поглядел на Брэмура:

— Вы, разумеется, не одобряете такого поведения?

— Отчего же? Вполне одобряю, — ответил Брэмур невозмутимо. — И я даже выдал под семена необходимую сумму. У меня создалось впечатление, что хозяйство Лохэна в крайне запущенном состоянии. Им совсем не занимались последние годы или неправильно его вели. Расходные книги в ужасном беспорядке. Вряд ли графиня смогла бы управлять хуже.

— Вы возводите хулу на моего сына, а он так недавно умер! — воскликнула, вставая с места, Марджери. — И, между прочим, при весьма подозрительных обстоятельствах! — Ее взгляд упал на Джэнет. — Вы не можете знать всего…

Брэмур пристально, молча поглядел на Марджери, и Джэнет замерла. Она прекрасно знала, что семья мужа распространяет порочащие ее слухи. Но она не должна придавать такого значения тому, что слышал и… что думает Брэмур.

— При подозрительных обстоятельствах? — переспросил он наконец.

— Да, — с живостью подхватила Луиза. — Смерть его была неожиданна, он был до этого совершенно здоров. У него начались боли в желудке, и врач говорил…

И она многозначительно умолкла.

— Говорил что? — спросил Брэмур.

«Неужели он ничего не слышал? — мелькнуло в голове Джэнет. — Или намеренно мучает меня, расспрашивая Кэмпбеллов?»

— Что это… возможно, яд, — удовлетворенно закончила фразу Марджери.

Брэмур нахмурился:

— А власти проводили расследование? Сердце Джэнет застучало в груди. Неужели он действительно может им поверить?

— Да, но… доказательств пока не нашли, — пробормотала Марджери.

— Ну разумеется, не нашли! Думаю, Реджинальд не мог совершить подобный поступок, — спокойно заметил Брэмур.

В столовой воцарилось гробовое молчание. Сердце у Джэнет замерло, а на лицах Кэмпбеллов изумление уступило место гневу.

Реджинальд, негодуя, отодвинулся от стола и привстал:

— Сэр, вы, конечно, не хотите меня обвинить…

— Разумеется, не хочу, — спокойно отвечал Брэмур. — Ведь я как раз это и сказал: вы не могли совершить подобный поступок. Разве не так? А между тем вы единственный, кто мог быть заинтересован в смерти графа.

— Каким это образом? — вмешалась Луиза. — И потом, многие слышали, как его жена ему угрожала!

— Неужели? А почему? Он разве плохо с ней обращался? А вот Реджинальд мог рассчитывать на то, что его назначат опекуном в случае смерти графа. Этот вывод просто напрашивается.

Кэмпбеллы в ярости уставились на Брэмура, который, откинувшись на спинку стула, с улыбкой посматривал то на одного, то на другого. Джэнет была в восторге. Здорово он их перехитрил. Если они сейчас не признаются, что Аласдэр плохо обращался с нею и подал повод к угрозам с ее стороны, то сами попадут в число подозреваемых. И тем не менее он не сказал ни одного слова в ее защиту.

Да, Брэмур изменился с тех пор, как она его знала. Когда-то он был прямодушен и бесхитростен, и ее это сразу привлекло к нему… Неужели она была такой дурой, так ошибалась? Нет, он был гораздо сложнее и противоречивее, чем она думала, даже тогда. Не очень-то приятно признавать собственные заблуждения, но главное в другом: что ему сейчас от нее надо? — И давайте больше не говорить о ядах, — закончил Брэмур. — Вино слишком хорошо, чтобы портить его вкус такими подозрениями.

Он наклонился над тарелкой и стал есть, не обращая внимания на то, что все присутствующие потрясенно молчали. И Джэнет тоже была поражена. Маркиз Брэмур только что ловко столкнул их лбами, всех четверых. Но зачем? Для какой цели?