Теперь Бен Мастерс с нетерпением ждал, когда снова отправится в «Пылающую Звезду». Точнее говоря, он не мог дождаться встречи с Мери Мэй Гамильтон. Он уверял себя, что она — хороший источник информации. Она, должно быть, знает обо всем, что происходит в салуне, а он был почти уверен, что именно в салуне Кейн О'Брайен разыскал дорогу, ведущую в Логовище.

Он постарался не задавать лишних вопросов, особенно по поводу Логовища. Вопросы возбуждают подозрение. Он решил, что если будет просто держать ухо востро, то добьется того же результата. Но не добился. О Логовище никто не говорил. Интерес же, проявленный к нему Мери Мэй, давал ему повод для вопросов. Сначала они были общими. Но через некоторое время они становились все более… более личными.

Бен никогда не был бабником. Его отец был адвокатом в Чикаго и хотел, чтобы сын пошел по его стопам. С одобрения отца Бен изучил юриспруденцию и присоединился к семейной практике. У него никогда не было времени ухаживать за женщинами, и, только когда ему было уже под тридцать, он впервые влюбился. Клэр Шаффер была красавицей, и Бен безнадежно влюбился в нее. Их помолвка состоялась за несколько дней до начала войны. По настоянию Клэр, но против воли отца он пошел в армию. Но главное, он сделал это из принципа. Он ненавидел рабство и презирал тех, кто держал рабов и отстаивал рабство.

За три последующих года в нем выросло уважение к мужеству противников. В тот день, когда его спас Кейн О'Брайен, он понял, что понятия о белом и черном, добре и зле, с которыми он жил всю жизнь, не соответствовали реальной жизни.

Раны его оказались тяжелыми. Он вернулся в Чикаго, чтобы восстановить силы; он тогда ходил на костылях, и доктора не знали, заживет ли его нога. Он пил запоем, чтобы забыть про боль, про смерть, про кровь; его мучили ночные кошмары, и он пребывал в ужасном настроении, одной из причин которого была его невеста. Клэр прямо заявила ему, что ей не нужен калека. Она к тому времени успела сойтись с банкиром, благоразумно оставшимся на время войны в Чикаго. Через два месяца от сердечного приступа умер его отец, а его нога зажила настолько, что он смог вернуться на службу.

После войны у него не было причины возвращаться в Чикаго. Снова заниматься адвокатской практикой он тоже не хотел. И к тому же за ним остался долг, который он должен был вернуть. Он отправился на поиски Кейна О'Брай-ена и как-то само собой стал помогать полиции ловить злостных преступников. Он вел бродячий образ жизни, свободный и неприхотливый, позволявший ему продолжать свои поиски.

После Клэр он не хотел больше связывать себя никакими узами. Мери Мэй Гамильтон, с которой он оказался в постели после первой недели знакомства, была просто развлечением. Он ни на минуту не забывал, зачем он приехал в Гуден, штат Техас.

Шли дни, и обеспокоенность Бена все возрастала — как по поводу безопасности О'Брайена, так и по поводу его надежности. Может, он уже в Канаде и преспокойно живет на денежки американского правительства. И все же шестое чувство подсказывало Бену, что он в О'Брайене не ошибся.

Все утро Мастерс провел в гостиничном номере, глядя вниз из окна, высматривая человека со шрамом или человека в яркой ситцевой рубашке. Как-то раз он услышал, что прозвище Ситцевый упоминалось вместе с Логовищем, и несколько дней спустя как бы между прочим упомянул в разговоре с Мери Мэй, что один друг попросил его разыскать человека по прозвищу Ситцевый.

Мери Мэй с любопытством воззрилась на него.

— Я знаю человека, которого все так зовут, — сказала она. — Он ходит в яркой ситцевой рубашке. Поэтому его так и называют.

— Он где-то здесь?

— В последнее время я его не видела, — настороженно произнесла она.

От Бена не ускользнула мелькнувшая в ее зеленых глазах тревога. У него вдруг появилось нехорошее предчувствие, и он переменил тему.

Теперь, глядя вниз, он снова обдумывал этот разговор. Неужели Мери Мэй как-то связана с Логовищем? Эта мысль ему не понравилась, но выяснить придется.

У него заныла нога. Так обычно бывало при перемене погоды или когда он слишком долго на ней стоял. Он сел и потер ее, снова вспомнив тот день, когда О'Брайен задержался, чтобы наложить жгут. Где ты теперь, О'Брайен?

И что, черт возьми, общего с Логовищем у Мери Мэй?

Оба эти вопроса неотступно преследовали его.

Боже, да он так в этой комнате с ума сойдет. Он натянул сапоги, застегнул пояс с пистолетом и направился в «Пылающую Звезду».

Мери Мэй видела, как Бен Смит вошел в салун. Он хромал сильнее, чем обычно. Она почувствовала, как быстрее побежала по жилам кровь. У нее даже закружилась голова — такого она раньше не испытывала даже со своим мужем. Она до смерти боялась влюбиться в человека по фамилии Смит.

Ничего хуже быть не могло. Чем больше времени она проводила с этим высоким молчаливым мужчиной, тем отчетливее понимала, что он далеко не самый обычный бродяга. Он чего-то ждет. И это ее до смерти пугало. Она не забыла, что он тайком разговаривал с тем человеком со шрамом, не забыла, как в нем проснулся интерес, когда кто-то упомянул Логовище. А теперь еще и Ситцевый.

Она медленно осознавала, что он все-таки может оказаться стражем закона. Тогда она имеет шанс заработать кучу денег, если шепнет словечко Ситцевому, достаточно, чтобы обеспечить будущее Сары Энн.

А Бен Смит закончит жизнь в канаве за салуном.

Она наблюдала, как он шел на свое обычное место у стены. Он остался стоять, поджидая ее. Лицо его озарилось улыбкой, глаза потеплели при ее приближении, и она удивилась, как они могли когда-то показаться ей холодными.

Бармен уже спешил к ним с «обычным» стаканом бурбона для Бена и ее сильно разбавленным напитком. Она опустилась на стул напротив Бена.

— Поздно ты сегодня, — сказала она.

— А разве я обещал прийти раньше?

Она улыбнулась:

— Просто я по тебе соскучилась.

Ее улыбка исчезла, когда она увидела, что он напряжен больше, чем обычно.

— Сколько ты еще здесь останешься? — спросила она. Это был первый заданный ею серьезный вопрос.

— Точно не знаю, — сказал он. — Пока мне снова не захочется сорваться с места.

— И часто тебе не сидится на месте?

Он пожал плечами:

— Частенько.

— А сегодня вечером?

Он колебался.

— Поужинаем? В моей комнате?

Его серо-голубые глаза на мгновение остановились на ней.

— Мысль интересная.

— После того как закроется «Пылающая Звезда».

Он кивнул.

Мери Мэй протянула к нему руку.

— Хочешь совет?

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Не задавай лишних вопросов, — произнесла она так тихо, что никто их больше не услышал.

Он молча ждал.

— Особенно про Логовище.

Она почувствовала, как сжалась его ладонь.

— Что тебе известно о Логовище?

— Зачем тебе это нужно знать?

— У меня там друг.

— Ситцевый? — На этот раз в ее голосе слышалось недоверие.

— Нет, — сказал он. — Не Ситцевый.

— Там твой друг или ты за кем-то охотишься?

— Почему ты спрашиваешь?

Они говорили шепотом, но разговаривали, как противники.

— Потому что опасно задавать такие вопросы. Я боюсь за тебя.

Он вдруг расплылся в улыбке.

— Я в состоянии о себе позаботиться. — Он залпом опрокинул все, что оставалось в стакане. — Вторую порцию я отложу до вечера.

Он поднялся и направился к выходу. Она проводила его взглядом. Он явно не желал дальнейших расспросов. Да она и не собиралась расспрашивать. Она предупредила его — это все, что она могла сделать. И еще — держать язык за зубами, когда снова появится Ситцевый.

* * *

Ники внимательно изучала свое отражение в зеркале, стараясь найти в нем перемены. Прошло два дня после того, как она занималась любовью. Как они с Кейном занимались любовью. Она чувствовала себя на несколько лет взрослее. С другой стороны — на несколько лет моложе.

Стараясь не думать о том, как он тогда внезапно ушел, так ничего и не сказав, она перебирала в уме воспоминания о его нежности, о волшебных, незабываемых ощущениях, которые он пробудил в ней.

С тех пор они несколько раз виделись, дважды — в обществе ее дяди. И сегодня вечером он снова собирался прийти. Ее дядя был уверен, что Кейн О'Брайен, Дьявол, примет его предложение.

Итак, она внимательно вглядывалась в свое отражение. Как бы ей хотелось иметь длинные волосы и еще одно платье. Когда в следующий раз ее дядя пошлет за покупками, она закажет себе несколько платьев. А если Кейн решит остаться? Что тогда? Как она сможет убедить Робина уехать одному? Как она сможет позволить ему остаться? А дядя? Ему нужен врач. Может, они все вместе смогут поехать в Мексику или в Канаду. Куда-нибудь, где Кейна не будут разыскивать. Они смогли бы завести ранчо, или ферму, или… еще что-нибудь. В ней вспыхнула надежда.

Она достала с полки одну из своих любимых книг. Сэр Вальтер Скотт. Она часто жила мечтами в мире его героев, но не думала, что у нее появится свой собственный, и в конце концов забросила эти книги. Но теперь она снова поверила в свои мечты.

Она пролистала страницы со своим любимым стихотворением «Лохинвар».

Вдоль границы скакал Лохинвар молодой,

Всех коней был быстрей его конь боевой.

Рыцарь ехал без лат, рыцарь ехал без слуг,

Был при нем только меч, его преданный друг…

Ты в любви благороден, в сраженье — герой.

Кто сравнится с тобой, Лохинвар молодой.

Ее взгляд упал на последние строки:

"Ты моя! У кого конь найдется такой,

Чтоб догнать нас!" — кричит Лохинвар молодой.

Может, доспехи Кейна О'Брайена изрядно потускнели, но он — ее рыцарь.

* * *

Время было на исходе!

Кейн провел расческой по волосам и с отвращением посмотрел в зеркало. На протяжении двух дней он обыгрывал в уме мысль о том, чтобы остаться. Его сердце и сердце Ники поставлены на карту против жизни Дэйви.

Но выбора у него на самом деле не было. Нечего об этом и думать. Он обещал, он дал слово, и он его сдержит. Но он лихорадочно искал из этой заварухи такой выход, при котором не пострадала бы Ники. Через два дня напряженных размышлений он кое-что придумал. Ничего выдающегося, но больше ему ничего в голову не приходило. О самом себе он не думал. Единственное, чего он заслуживал, — это быть казненным на виселице и вечно гореть в аду за то, что он сделал с Ники. А она ему так нужна, нужны ее нежность и преданность. Он хочет любить и быть любимым. Хоть раз в жизни.

Он даже хотел в глубине души, чтобы Томпсон применил к нему обычное наказание, налагаемое на тех, кто вмешивался в жизнь его семьи. Но наказания не последовало. Когда они с Ники вернулись, свет в доме был уже погашен, а на следующий день Томпсон снова заговорил с ним о Логовище. Тогда-то кое-что и начало проясняться.

Это произошло, когда Томпсон согнулся в три погибели и схватился за стол. Он плотно стиснул зубы, и Кейн тогда впервые понял, что этот человек очень серьезно болен. Его мертвенно-бледное лицо покрылось испариной, и Кейн вспомнил, что с Томпсоном уже случался подобный приступ.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил Кейн.

Томпсон кивнул.

— Стакан воды, — прохрипел он, тяжело опираясь на стол.

Кейну стало ясно, почему Томпсон так срочно и настоятельно сделал ему это предложение. Томпсон болен какой-то неизлечимой болезнью, и ему нужно, чтобы кто-то позаботился о Логовище и о его семье. Интересно, знает ли об этом Ники.

Чем больше он думал над этим выводом, тем разумнее он ему казался. Митч Эверс старел, а никто другой из постоянных обитателей Логовища был, по-видимому, не в состоянии им управлять. Предложение Кейна взять на себя ответственность за смерть Янси, каким бы спонтанным оно ни было, безусловно, убедило хозяина Логовища в том, что у Дьявола хватит смелости занять эту должность. А это означает, что Логовище скоро канет в небытие.

Если бы только можно было попросить Мастерса еще немного подождать. Может, ему удастся выпросить еще три месяца. Тогда он сможет взять Логовище в свои руки и сам его прикрыть. Он понимал, что ему придется нелегко. Вероятно, Логовище очень много значит для тех, кто им пользуется, поэтому Томпсон сам и не решился пойти на это. При любом проявлении слабости с его стороны остальные накинутся на него, как стая волков.

Ему нужно время. Время, чтобы убрать отсюда Ники и Робина до того, как все полетит к чертям.

Он должен связаться с Мастерсом и каким-то образом убедить его. Это будет нелегко. Мастерс очень подозрителен, и в случае чего он, не колеблясь, пошлет Кейна на самую мучительную смерть. Его передергивало от мысли, что он зависит от шерифа и что ему придется умолять его продлить срок их договора. Но и сейчас при необходимости он готов встать на колени и пресмыкаться перед ним.

Слишком много жизней было поставлено на карту: Дэйви, Ники, Робин. И даже Томпсон, к которому он успел проникнуться уважением. У Мастерса в руках ниточка, на которой все они висят. Вопрос в том, захочет ли он удержать ее.

Но сперва нужно найти способ выбраться из Логовища. Придется принять предложение Томпсона, убедив его, что вначале ему нужно уладить кое-какие личные дела. Может быть, Томпсон даже объяснит ему дорогу из Логовища и обратно. Но Кейн сомневался. Этот человек слишком осторожен. Он не раскроет секреты Логовища, пока не будет абсолютно уверен в Дьяволе.

Сколько у него осталось времени? Меньше месяца, если он хочет, чтобы Дэйви остался в живых. А Кейн знает о расположении Логовища не больше, чем в первый день. Он знает, что они где-то на индейской территории, возможно, в Ви-читских горах, но такое пространство можно безуспешно прочесывать в течение долгих месяцев.

А еще Ники. Об этом он старался не думать. Он совершал в своей жизни глупости, но самым непростительным и непоправимым было отобрать у Ники ее девственность и, как он боялся, сердце. Он заслужил все, что предуготовило ему правительство Соединенных Штатов. Но ни Дэйви, ни Ники, ни Робин, в отличие от него, этого не заслужили.

Черт, его просто тошнит от всего этого. Тошнит от самого себя. Сейчас он пойдет и будет лгать Томпсону, как он лгал Ники и Робину. Сколько лжи ему еще придется наговорить, чтобы спасти друга, которого он сам довел до виселицы? Он предаст девушку, вручившую ему свое сердце, и мальчика, который доверился ему. Его тошнило от отвращения к себе и ненависти к Мастерсу.

Сегодня, когда он пойдет к Томпсону, он снова увидится с Ники. Она посмотрит на него своими мягкими, как у лани, глазами, словно он бог, а не презренный койот. Он должен убедить Томпсона отпустить его, а затем — уговорить Мастерса дать ему еще немного времени.

Кейн О'Брайен отнюдь не был уверен, что и то и другое ему удастся.

* * *

В поисках проводников, сопровождающих клиентов в Логовище, Джон Янси провел не одну неделю. Он останавливался в небольших городках и деревушках, куда редко добиралась рука закона и где было легче задавать вопросы, чем в городах, где властвовали шерифы. Наконец он добрался до Гудена, штат Техас.

Они с братом и раньше сюда попадали. Именно здесь они в последний раз договаривались о пребывании в Логовище с человеком по прозвищу Ситцевый. Там была еще и женщина, каким-то образом, как подозревал Янси, связанная с Логовищем. Он помнил эту женщину. И он, и Кобб пытались затащить ее в постель, но она им решительно отказала. Как последним подонкам.

Может, ему удастся получить от нее информацию, выяснить, когда Ситцевый появится в Гудене. Тогда можно выследить дорогу в Логовище. А зная, где оно находится, он сможет найти помощников, чтобы отобрать его у Томпсона. Они с Коббом уже заговаривали об этом с Хильдебрандом.

Гуден с тех пор ничуть не изменился. Такой же грязный и пыльный городишко с барами и салунами на каждом углу. Деньги у Янси были на исходе, так что он остановился на самом дешевом постоялом дворе, немного привел себя в порядок и направился в «Пылающую Звезду».

Если ему повезет, он найдет там Ситцевого. Или хотя бы тем или иным способом заставит ту женщину заговорить.

В Гудене не было полицейских, не было даже шерифа. Последнего, занимавшего эту должность, убили, а на его место никто заступать не хотел — слишком мало платили. Янси чувствовал себя здесь в безопасности.

Салун был переполнен, у стойки толпился народ, все карточные столы были заняты. Он поискал глазами яркую ситцевую рубашку, но, не найдя ее, перевел взгляд на женщин. Они все в «Пылающей Звезде» были прехорошенькие. И составляли предмет гордости владельца салуна Дэна Колхауна. Все они находились под его защитой, и Янси знал, что нужно вести себя осторожно.

Все четыре женщины были одеты в блузки с глубоким вырезом и юбки, едва доходившие им до обтянутых черным шелком икр. Он сразу заметил ту, которую искал. Она выделялась среди остальных не только количеством окружавших ее мужчин, но и темно-рыжими волосами, волнами ниспадавшими на голую спину. Баба что надо, только спеси в ней многовато. Они с Коббом как-то подумывали о том, что неплохо было бы ее проучить.

При мысли о Коббе в нем снова проснулся гнев. Гнев и жажда мести. Она заплатит за то, что отвергла их, но после того, как сообщит Янси интересующие его сведения. Может, уже сегодня вечером. Подумав об этом, он криво усмехнулся.

Он подошел к столу для игры в фараон, рядом с которым она стояла. Взгляд ее зеленых глаз упал на него, и она слегка кивнула в знак приветствия, но только из вежливости.

— Хочешь выпить? — предложил он.

— Извини, — сказала она. — Я обещала этим господам, что принесу им удачу.

— Ага, — произнес один из них. — Она пока что останется с нами. Я тут сотню долларов на круг поставил.

Янси выдавил из себя улыбку. Он увидел холодок в ее глазах и понял, что пока ничего не вышло.

— Может быть, потом, — сказал он.

— Может быть, — согласилась она.

Остаток вечера он провел рядом с ней, слушал ее смех и следил за ней взглядом. Она часто поглядывала на дверь. Интересно, почему?

Несколькими часами и несколькими стаканами позже ему наконец удалось улучить минутку. Когда она проходила мимо, он схватил ее за руку.

Руку она высвободила, но остановилась.

— Извини, — сказала она. — Мне надо идти.

— Подожди минутку, — попросил он. — Я ищу Ситцевого.

Выражение ее лица слегка изменилось.

— Его многие ищут, — бесстрастно произнесла она.

— Я тебе хорошо заплачу.

— Ситцевый никогда мне не сообщает о своем прибытии, — ответила она.

— Я хочу попасть в Логовище.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказала она, отворачиваясь и глядя на дверь.

В дверях появилась высокая худощавая фигура. Вошедший задержался на пороге и обвел глазами салун. Взгляд его остановился на этой женщине. Янси почувствовал, как между ними пробежала искра, и его вновь охватил гнев. Незнакомец ничем не отличался от других бродяг, но, как только он появился, ни на кого другого она уже не смотрела. Янси мысленно выругался. Не повезло.

— Прошу прощения, — вежливо извинилась она и, не дожидаясь ответа, направилась к пришедшему и наградила его лучезарной улыбкой. Янси снова оглядел незнакомца и понял, что первое впечатление было обманчивым. От незнакомца исходила опасность, а уверенная манера держаться выдавала в нем человека, умеющего за себя постоять. И еще Янси не мог отвязаться от мысли, что где-то его уже видел.

Янси подошел к стойке.

— Что это за тип?

— Смит, — ответил бармен. — Бен Смит.

— Давно он здесь околачивается?

Бармен окинул его враждебным взглядом:

— Мистер Смит не лезет не в свои дела. Чего и вам не советую.

Янси пожал плечами, хотя и затаил обиду. Глубокую обиду. Он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом.

— Ты знаешь, кто я?

— Не знаю и знать не хочу, — ответил бармен. — Вы берете что-нибудь или нет?

Янси почувствовал желание взяться за пистолет. Но салун был битком набит людьми, а если в этом городке и не было шерифа, то закон Линча тут имел силу.

— Я просто спросил, — примирительно произнес он. — Дайте мне бутылочку.

Бармен протянул ему грязный стакан и уже откупоренную бутылку. Разбавил, догадался Янси. Не то что в Логовище — там виски что надо. Там, где убили его брата. Там, откуда его вышвырнули как последнего бродягу. Они ему заплатят. Все заплатят, и этот негодяй бармен тоже.

Взяв бутылку, он нашел столик, откуда было видно женщину и человека по фамилии Смит. Проговорив несколько минут, они вместе вышли через заднюю дверь. Ему захотелось последовать за ними и убить обоих, но сперва надо закончить дела. Он подождет несколько дней, пока не появится Ситцевый. Ситцевый надежнее, чем эта женщина. Если в течение недели проводник не появится, решил Янси, то он займется женщиной.

Он налил стакан и опрокинул его, потом еще один. Я до них доберусь, Кобб, клянусь тебе.