Сюзанна и Вес провожали в последний путь Сина Макдугала. Его хоронили на маленьком семейном кладбище вблизи некогда обширных угодий.

Эрин и ее сестра, обе бледные, поникшие, поддерживали безутешную мать. Домашняя прислуга, а также женщины и ребятишки с окрестных ферм пришли проститься со своим хозяином и работодателем. В глаза бросалось почти полное отсутствие мужчин, что заставило Сюзанну еще раз осознать, как много людей полегло за прошедшие четыре года. К кровавому военному счету добавляли новых убитых Мартины.

— Прах прахом… — монотонно читал священник.

Но в жизни еще так много радостей, думала Сюзанна, имея в виду наслаждения, к которым она приобщилась совсем недавно. Так много предстоит еще сделать, сотворить. Интересно, довелось ли Сину Макдугалу испытать все земные утехи? Сюзанна надеялась, что да.

Она взяла Веса под руку. Женщина догадывалась, что брат хотел бы находиться рядом с Эрин, но его невеста разрывалась между матерью и сестрой и пока была недоступной для отщепенца Весли Карра.

В эту минуту Сюзанна сострадала брату даже сильнее чем раньше. Может быть, потому что ее собственные мучения заставляли ее более остро воспринимать боль окружающих.

Он уехал три дня назад, на следующее утро после волшебной ночи любви. Сюзанна тянулась к нему всей душой, но Райса не было.

Женщина закрыла глаза, ища отдохновения в монотонном чтении священника.

Солнце нещадно палило, а Сюзанна дрожала как в ознобе. Вес дружески обнял и поддержал ее. Сюзанна тряхнула головой, стараясь избавиться от воспоминаний, образов, мечтаний и сосредоточиться на печальном настоящем.

Райс. Куда он поехал? Почему он не попрощался перед отъездом? Неужели она не заслужила нежного поцелуя после долгих безумств? Неужели она недостойна слов, которые каждая женщина хотела бы услышать после неистовых ласк протяженностью в ночь? Правда, на этот раз она знала, что Реддинг вернется. Не знала, когда. Любить Райса Реддинга было все равно что любить призрак.

Слова были сказаны, цветы брошены на крышку гроба, и Сюзанна тепло пожала руку Эрин. Сэм, старший мужчина в доме, пригласил собравшихся в дом. Сюзанна заметила, что малочисленных мужчин он приглашал особо, но Веса упорно обходил стороной. Кое-кто из бывших приятелей поприветствовал Весли Карра кивком головы, но былой сердечности и дружелюбия не было заметно даже в прежних друзьях.

Сюзанна испытывала боль за Веса, ей было мучительно неприятно видеть вместо радушного лица приклеенную маску, которой отверженный полковник защищал себя от осуждения и презрения. Сюзанна накрыла своей ладошкой ладонь брата и дружески сжала ее. Вес взглянул на сестру сверху вниз и горько улыбнулся:

— Прости меня, Сью, я и тебя сделал отверженной.

— Ты мне дороже дюжины этих… — горячо откликнулась Сюзанна.

А потом к ним подошла Эрин, очевидно, пренебрегая материнским запретом.

— Ну, конечно, — присоединила Эрин свой голос в защиту жениха. — Конечно, ты лучше их всех. Спасибо, что пришел.

Эрин приподнялась на цыпочки и при всех поцеловала Веса. Карр пожирал ее глазами.

— С тобой все в порядке? Хочешь, я останусь?

Эрин отказалась.

— Не сейчас. Мама и так очень расстроена. Я приеду завтра сама.

Вес кивнул, соглашаясь, наблюдая, как Эрин присоединяется к матери и сестре. Сюзанна заметила, как от напряжения побелели и одеревенели пальцы брата, впившиеся в костыль.

— С Эрин все будет в порядке, — шепнула Сюзанна брату. — Она значительно сильнее, чем кажется.

— Я знаю, — ответил Вес, — вернее, я наконец начинаю понимать это.

Сюзанна и Вес медленно направились к коляске, сопровождаемые осуждающими взглядами бывших друзей и добрых соседей.

* * *

Соблюдая все меры предосторожности, Райс приблизился к ранчо Мартинов. Одежда на нем была черного цвета, под уздцы он вел гнедого жеребца, так что конь и его хозяин растворялись в темноте.

Реддинг наблюдал за жизнью двухэтажного дома две ночи подряд, приближаясь, когда начинало вечереть и сумерки изменяли цвет неба и земли, делая воздух густым и непрозрачным. Ночи стояли безлунные. Свет лился только из окон дома, отчего тени на земле казались плотными и непроницаемыми.

Райс старательно отбрасывал все мысли о Сюзанне, хотя каждое мгновение тело напоминало о ней тягучей, сладостной, ноющей болью. Прошло уже три ночи с тех пор, как они были вместе, а память его еще сохраняла остатки восторга, испытанного с Сюзанной, а тело жаждало новой встречи.

За три дня он сделал многое. Будучи в Остине, он напомнил Жозиаху Бейкеру, управляющему банком, о его первоначальном, вероятно, опрометчивом предложении аванса, настаивая на том, чтобы банк принял в залог «семейную реликвию», одну из тех драгоценных вещиц, которые он нашел в сумке бандитов. Он берег эти безделушки на всякий случай, несмотря на предложения Сюзанны и Веса отослать их какому-нибудь авторитетному в Виргинии человеку с просьбой проследить, чтобы драгоценности вернулись к наследникам их владельцев. Сейчас эти дорогие безделицы оказались более чем кстати.

Получив деньги, Райс отправился на поиски искусного плотника и кузнеца. Райс обращался ко многим специалистам, показывая им чертеж замысловатой деревянной фигуры и выслушивая ответные соображения. Наконец, он выбрал одного плотника и одного кузнеца, свел их и попросил вместе выполнить заказ. Реддинг пообещал вернуться за деревяшкой в назначенное время и оставил мастерам изрядную сумму на вдохновение.

Кроме того, Реддинг купил кое-какие инструменты, одежду, две пары сапог и гнедого жеребца, на котором и подъезжал к ранчо Мартинов, оставив свою каурку в конюшне, принадлежащей семье по фамилии Диас. Обратиться к Рамону Диасу посоветовал ему Джесус. Некогда отец Сюзанны помог Диасу выиграть спор и отстоять свое право на землю, и он был рад оказать ответную услугу семье своего спасителя. Когда Райс, призвав на помощь все свое обаяние, объяснил мексиканцу, что он помогает Весу и Сюзанне в борьбе с грабителями и мародерами, Диас предложил ему любую помощь. Райс оставил у него на ферме жеребца и кое-какие приспособления для будущего отмщения.

Райс организовал все очень четко. На обратном пути из Остина он встретился с Джесусом, а потом отправился на ферму Рамона Диаса, расположенную милях в двадцати на восток от ранчо Сюзанны. Ферма Диаса была слишком мала, чтобы привлечь внимание Мартинов. Рамон вел довольно замкнутую жизнь, занимаясь в основном хозяйством, женой и тремя дочерьми.

Райс нашел временный приют в маленькой ветхой конюшне, появляясь на свет божий только с наступлением темноты, когда он и его лошадь превращались в бесплотные тени, почти сливающиеся с темнотой.

Реддинг слышал, что Мартины часто совершают грабительские набеги по ночам, поэтому он обосновался в низинке на берегу реки, следил и ждал, зорко наблюдая за происходящим на ранчо в бинокль, купленный в Остине.

В первую ночь не произошло ничего необычного, только бесконечная суета вокруг дома, но за ворота никто не выбирался.

На вторую ночь Райс поудобнее устроился возле дерева и стал ждать. Он был очень упорен в достижении цели.

Райс любил ночь. Особенно такую ясную и прозрачную, какая выдалась на этот раз. Реддинг медленно поднял глаза к небу. В темной бездне, открывшейся его взору, едва виднелся тоненький серпик луны. Земля освещалась бесчисленной сетью бриллиантовых, шевелящихся, вздыхающих звезд, будто некий сказочный великан швырнул вверх пригоршню бесценных драгоценностей, и теперь они украшали небесный свод, вызывая мысли о высоком, чистом, прекрасном. Одна звезда сияла ярче других… Как Сюзанна, промелькнуло в мозгу у Райса. Он поскорее отогнал от себя поэтические фантазии. Если он и не был кем-то, то поэтом. Особенно в эту ночь. На сегодня он запланировал немало гнусных дел.

На ночные вылазки Райс одевался подобно герою романтических фантазий: черная хлопчатобумажная рубашка, перехваченная в талии широким поясом узких, обтягивающих ноги брюк, заправленных в сапоги черной кожи. Ансамбль завершали широкополая шляпа цвета воронова крыла на узеньком кожаном ремешке, застегивающемся на подбородке, и черный шелковый шейный платок.

Райс усмехнулся, оглядывая свое претенциозное обмундирование, однако одежде в грядущем предприятии была отведена своя, особая роль. Райс Реддинг собирался перевоплотиться в Ночного Ястреба, сделать его легендарным героем, на помощь которого могли бы рассчитывать фермеры, живущие почти на осадном положении, и при одном упоминании имени которого трепетали бы Мартины. Чтобы добиться этого, Райс должен был создать новый образ, который в сознании местных жителей не был бы связан ни с Сюзанной, ни с Весом ни с эксцентричным англичанином, гостившим у них.

Ночной Ястреб будет уроженцем Техаса, местным жителем. Так решил Райс во время длительных размышлений на следующий день после стычки с Мартином. Он мог бы запросто прикончить Харди Мартина, но оставались два его брата, а Райс не хотел, чтобы Сюзанне и Весу пришлось расплачиваться за убийство, совершенное им. По опыту он знал, что было бы лучше, если бы отмщение стало бы делом всего округа, и ни на одного человека не могли бы указать пальцем. Единственным способом достичь этого было бросить сплачивающий всех клич и создать героя.

Итак, в конце концов он станет героем. Хорошо бы, на короткий срок. Идея была выполнимой, и в данный момент главной задачей Реддинга было заставить Мартинов расплатиться сполна по всем счетам. Расплата будет медленной и мучительной. Согласно сценарию Райса Реддинга, Мартины должны будут кусать от бессилия локти, наблюдая, как рушится их благосостояние и замыслы по грядущему обогащению. Ради этого он готов стать даже героем.

Райс поднес к глазам бинокль: по двору сновали люди, седлая коней. Райс расслабился, прислонившись к дереву. Интересно, сколько человек покинет ранчо?

Он продолжал наблюдение. В доме один за другим потухли окна. Значит, все. Райс знал, что Ловелл Мартин женат, что означало, что в доме останется по крайней мере одна женщина. Хорошо бы она легла спать в одной из спален на втором этаже.

Райс ощутил обычную дрожь нетерпения, знакомого возбуждения, которую он испытывал всегда в минуты опасности.

Блестела вода в реке. Пахло сыростью. Слева пролетела, шелестя крыльями, сова, лягушки славно выводили свою песню.

Райс с наслаждением погрузился в звуки ночи, чувствуя родственную связь со всеми летающими, прыгающими, бегающими, ползающими, но чувствуя и свою отдельность, несливаемость с этим миром. Он любил одиночество и ответственность только за себя и перед собой.

Всадники по одному на рысях устремились в прерию, но Райс заставил себя оставаться на месте. Они обязательно должны были выставить часового.

Спустя четверть часа после отъезда Мартинов Реддинг осторожно выбрался из засады. Его жеребец был привязан в чаще. В черном одеянии Райс казался тенью в царстве теней. Ноги его все еще болели, но Реддинг, пренебрегая болью, быстро пересек поле, отделявшее его наблюдательный пункт от дома Мартинов.

На секунду он замер в высокой траве и огляделся. Действительно, Мартины выставили караульных. Двое, насколько он мог разглядеть: один у амбара, другой на крыльце дома. Оба вели себя беззаботно. Первый сидел, развалившись на стуле, прислонившись спиной к двери амбара, второй на крыльце с наслаждением покуривал сигару. Винтовка его небрежно стояла рядом у стены.

Кого же обезвредить первым?

Райс остановил свой выбор на часовом у дома. Можно было без труда забраться на веранду, которая шла по периметру дома, и утихомирить сторожа. Если это сделать быстро и тихо, может, со вторым и связываться не придется.

Райс подполз к террасе, снял сапоги. По деревянному настилу веранды он двигался совершенно бесшумно. На поясе у него был закреплен ремень для винтовки, который Райс купил в Остине. Тоже черный. Винтовку Райс держал наготове. Он бесшумно зашел за спину часовому, который довольно глупо вглядывался вдаль, где скрылись всадники. Райс поднял приклад и с силой опустил его на голову сторожа. Добил он его уже на полу.

Реддинг задумался над планом дальнейших действий. Стоит ли успокоить второго, чтобы в случае чего тот не поднял шума? Ведь где-то поблизости должны находиться люди. Или ему следует проникнуть в дом, надеясь на то, что второй сторож не заметит исчезновения напарника? Райс решил так и поступить. Он прислонил незадачливого сторожа спиной к стене. Парень был жив. Некоторое время он пробудет без сознания, а утром очнется с проломленной башкой.

Реддинг приоткрыл дверь в дом и на секунду замер, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. Он чиркнул спичкой, держа пламя между ладоней так, что свет падал только туда, куда направлял его Райс. Он искал несгораемый шкаф или сейф. В них Мартины должны хранить долговые обязательства, которые они скупали у кредиторов. Реддинг должен был торопиться, но при этом не совершать неосторожных движений. Райс никого не обнаружил в гостиной и двинулся дальше, туда, где, наверное, располагался кабинет. Действительно, несгораемый шкаф и сейф находились здесь. Спичка догорела почти до конца, и пламя начало обжигать руки. Райс задул огонек и наощупь направился к шкафу. Здесь он зажег вторую спичку и быстро выдвинул ящик. Пусто!

Тогда Райс подошел к сейфу. Черт возьми! Много воды утекло с тех пор, как он вскрыл свой последний сейф. Это было еще одно искусство, которому его обучил Натан, а неудачное вскрытие сейфа — одной из причин, по которой Натан вынужден был покинуть Лондон. Райс почти никогда не зарабатывал деньги вскрытием сейфов. У него не было в этом необходимости, так как талант картежника позволил ему сколотить более чем достаточную сумму со значительно меньшим риском. Но он никогда не отказывался от получения новых знаний и обучился вскрывать сейфы, тренируясь на старом железном ящике на складе в Виктории.

Райс сосредоточился, вспоминая все, чему научил его Натан. Приставь ухо к замку, слушай щелчки, ручка должна поворачиваться без затруднений. Спички ему уже были не нужны. Райс делал все наощупь, глаза давно привыкли к темноте.

Райс взялся за ручку, и… Ничего не произошло. Щелчков не было. Реддинг старался припомнить ощущения пальцев, какое он испытывал при вскрытии сейфов.

Он и Натан исчезли, прихватив с собой груз, предназначенный для отправки в глубь черной страны. Их наняли в качестве сторожей. Это было все равно, что послать волка караулить овечье стадо. Это случилось, когда Натан и Райс приземлились в Африке, не имея за душой ничего.

В сейфе на складе не было ничего интересного. Натан просто развлекался, объясняя Реддингу, как вскрыть его, а затем обучение продолжалось на другом сейфе, принадлежащем торговцу, который наивно пытался обжулить их. Они просто забрали то, что им принадлежало по праву. Натан собирался взять больше, но Райс запротестовал. Этот горе-делец не сможет отправиться за ними, чтобы забрать излишек; если они возьмут лишнее, они станут как бы мечеными.

Достаточно. Достаточно воспоминаний. Черт возьми! Как быстро летит время! Вдруг Реддинг услышал щелчки, и его пальцы почувствовали ритм поворота ручки замка. Еще три щелчка, и… сейф открыт. Райс чиркнул спичкой и заглянул внутрь. Пачки денег. Кипы бумаг. Он взял одну подшивку. Долговые обязательства. Пламя снова обожгло пальцы, и он зажег следующую спичку. Закладная. Почему она здесь? А потом он злорадно ухмыльнулся, разобрав слова. Хлопок. Вот он, черт возьми! Хлопок Макдугалов. Надо быть сумасшедшим, чтобы хранить такие документы, или бумажной крысой, если твой сейф дает показания против тебя.

Огонь снова опалил ему пальцы. Следующая спичка. Эта будет последней. Исчезнуть нужно до того, как очнется сторож на веранде или его напарнику покажется подозрительным столь долгое молчание. Кроме того, Райс чутко прислушивался к звукам наверху. Пламя вспыхнуло, освещая закладную. Товару было продано на двадцать пять тысяч долларов. Райс пересчитал зеленые пачки. Ровно двадцать пять семьсот. Он сгреб кипы бумаг, закладную, деньги. Потом вынул из кармана рисунок с изображением черного ястреба и положил его на то место, где раньше лежали документы. Аккуратно закрыл сейф. Кабинет был самой дальней комнатой в доме. Он подошел к окну, открыл его и выскользнул наружу. Осторожно, но спокойно Райс нашел и подобрал оставленные сапоги и быстро двинулся по склону в лес, где был привязан его жеребец.

Уже подойдя к лошади, Райс услышал вопли, доносившиеся из дома, а потом винтовочный выстрел.

Реддинг отвязал лошадку, легко вскочил в седло, все еще держа сапоги в руках. Услышав еще крики, он пришпорил лошадь и растворился в чаще.

* * *

Эрин с сестрой наконец-то уговорили мать прилечь. Последний гость, упившийся в стельку, покинул поминальный стол. Син Макдугал был поклонником и хранителем древних ирландских традиций. Виски за столом текло рекой, гости истребили запасы, которых хватило бы, чтобы в течение нескольких дней кормить федеральные войска. Гости вели себя шумно, чтобы не сказать весело.

Эрин вышла во двор. Ее окутала ночная прохлада. Девушка всем сердцем желала, чтобы Вес был сейчас с нею. Вчера на похоронах он был так скован… Отверженный. Она очень остро чувствовала его страдание.

Вдруг Эрин услышала топот копыт и удивилась, не позабыл ли кто из гостей дорогу домой. Вспомнив об отце, она сжалась от страха. Теперь никто не мог чувствовать себя в безопасности даже на своей собственной земле. Эрин поглядела в ту сторону, откуда доносился перестук копыт, сожалея, что у нее нет оружия.

Из дома вышел Сэм. В руке он держал винтовку. Всадник должен был вот-вот показаться. Наездник совершенно сливался с чернотой ночи, и только топот коня выдавал его приближение.

Сэм вскинул винтовку — всадник пустил коня шагом и поднял руки, свидетельствуя о своих мирных намерениях. В одной руке он держал кожаный чемоданчик. Таинственный всадник почти вплотную приблизился к девушке.

— Мисс Эрин, — напевно, по-техасски произнес он. На Сэма и его винтовку он даже не обратил внимания. — Подарок, — снова пропел всадник, нагибаясь и опуская чемоданчик прямо в руки Эрин. — Я надеюсь, это поможет вам в этот печальный день.

Широкополая шляпа скрывала глаза незнакомца, а маска — нижнюю часть лица. Но его манера поведения странным образом убеждала, что у незнакомца не было дурных намерений.

Сэм подошел поближе.

— Кто вы?

— Друг, — мягко ответил всадник. — Человек, желающий одолеть Мартинов. Расскажите обо мне всем.

— Но…

Загадочный незнакомец сдерживал норовистого коня мягким поглаживанием руки.

— Не обращайтесь к шерифу. Это личное дело. Закона не касается. Закладная на хлопок была в сейфе у Мартинов. Они не смогут причинить вам вреда. Для этого им пришлось бы признать, что они совершили кражу. Здесь значительно больше, чем вы должны им.

Для Эрин и Сэма слова не имели никакого смысла.

— Кто? — повторила Эрин вопрос Сэма, но на месте всадника поднимался лишь столбик пыли, а конь уносил таинственного седока все дальше и дальше.

— Будь я проклят, — оторопело промямлил Сэм, уставившись на кожаный чемоданчик, как на ядовитую змею.

Сэм и Эрин вошли в дом и при свете масляной лампы открыли чемоданчик. Оттуда посыпались деньги. Много денег. А затем — закладная и рисунок с изображением черного ястреба. Эрин приблизила рисунок к глазам. Сэм взял закладную. Лицо его покраснело от злости, когда он разобрал дату продажи и количество тюков хлопка. Безусловно, это была закладная Макдугала. Сэм быстро пересчитал деньги.

— Боже мой, — прошептал он. — Двадцать пять тысяч долларов.

Эрин не могла отвести недоуменного взгляда от рисунка.

— Но… кто?

Сэм медленно покачал головой.

— Я не знаю, Эрин. Это незнакомец. Он не похож ни на одного из известных мне людей.

— Мы должны его знать. В противном случае…

— Как он узнал о хлопке? Почему его это беспокоит?

— И почему он велел рассказать о нем другим?

* * *

Новости распространялись среди фермеров и арендаторов с быстротой огня в засуху. Ястреб, который появился ночью. Незнакомца сразу же окрестили Ночным Ястребом.

Он выглядел, как черный ястреб, поведал любопытствующим Сэм. Кроме того, он предъявил рисунок с изображением хищной птицы. Неуловимый черный ястреб.

Кем он был? Кто им был? Чего он хотел?

Каким образом он раздобыл бумаги и деньги? Он сказал из сейфа Мартина, но разве это возможно?

Шериф, узнав про слухи и сплетни, нанес визит Макдугалам, но все члены семьи, словно сговорившись, в недоумении разводили руками, как бы не понимая, о чем их спрашивают. Блюститель закона покинул ранчо, брызжа слюной от ярости.

Таким же разгневанным, по рассказам очевидца, было и лицо Мартина, когда он торопился в Остин заказывать новый сейф.