В тот же момент и Брэди с Эстеллой увидели облако пыли.

— Боже всемогущий, — сказал Брэди, — да их там целая рота.

Брэди лежал на животе на полу сеновала. Эстелла расположилась рядом с ним. Впервые в жизни ей не было неприятно чувствовать рядом с собой тепло мужчины.

Она напрягла глаза, чтобы лучше видеть. Пыль обволакивала всадников, так что трудно было сказать, сколько же их. Она негромко ахнула, когда пыль отнесло ветром, и стало видно быстро приближавшихся многочисленных всадников.

Брэди успокаивающим жестом положил ей руку на плечо.

— Лобо знает, что делает.

— Вы тоже, — преданно сказала она, и Брэди почувствовал себя так, как будто сразу вырос на двенадцать дюймов.

Он взглянул на свои руки. Они были так же устойчивы, как когда-то.

— Если начнется стрельба, — сказал он, — отползайте назад.

— Нет, — твердо сказала она, — я останусь с вами.

Часть его хотела возразить, но он понял, что из этого ничего не выйдет, так же как не вышло убедить ее и Уиллоу уехать. Эстелла была гораздо сильнее, чем казалось, но ведь она и должна была быть сильной, чтобы пережить то, что пришлось пережить ей. Он вдруг улыбнулся теплой, понимающей улыбкой одобрения и приязни, и увидел, как Эстелла вся засветилась подобно свечкам на елке, которую он со своей семьей украшал на каждое рождество. Он только чуть удивился этому воспоминанию, годами он старался изгнать из памяти образы своей жены и сына, но теперь он был рад им. Он и не надеялся, что у него снова будет что-то похожее, но теперь…

Брэди услышал скрип тележки и снова посмотрел в сторону ворот. Он увидел медленно ехавшую тележку с человеком, очень прямо сидевшим спереди, и узнал Алекса Ньютона. Он перевел взгляд на окружавших его людей и быстро нашел Келлера и других, бывших с ним той ночью. Вот за этими надо было смотреть внимательно.

Вдруг из дома раздался выстрел, и за ним последовал взрыв сразу за загородкой. В воздух взметнулась земля и камни. Несколько лошадей в страхе вздыбились, сбросив двух всадников. Продвижение остановилось, и несколько человек даже отъехали назад. Брэди прицелился в красную ленточку, которой была отмечена другая пачка зарытого динамита.

— Не вздумайте подъехать ближе, — крикнул Лобо из дома.

Брэди надеялся, что его руки не станут дрожать. Если Ньютон не остановится, ему надо будет стрелять.

— Лобо? — раздался крик с тележки.

— Что вам надо, Ньютон? — донеслось в ответ.

— Я хочу поговорить с Уиллоу.

— Она не хочет говорить с вами.

— Я заплачу ей за ранчо, сколько она захочет.

— Очень жаль, — прокричал Лобо в ответ.

— Лобо, будьте вы прокляты.

— Убираетесь отсюда, Ньютон, и не вздумайте возвращаться.

— Черта с два, — завопил Ньютон.

Он поднял руку, приказывая своим людям наступать.

Брэди еле видел маленькую красную отметку, и поблизости от закопанного заряда был человек. Достаточно близко, чтобы пострадать при взрыве? На мгновение у него задрожали руки, и он быстро пробормотал молитву. На своем плече он ощутил руку Эстеллы, и его пальцам вернулась твердость. Он потянул крючок, и раздался еще взрыв. Еще нескольких всадников сбросили лошади, еще несколько отъехали подальше.

Чтобы утихли смятение и паника, потребовалось несколько минут. Потом Алекс снова взревел:

— Это ни к чему, Уиллоу. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Я знаю, что и вы не хотите, но эта земля должна быть моей. Скажите вашу цену.

Раздался еще выстрел, и земля дрогнула от третьего взрыва. Запряженные в тележку лошади встали на дыбы, и только отчаянным усилием кучеру удалось их сдержать.

Ньютон снова махнул рукой, и часть оставшихся с ним людей прицелились из винтовок туда, откуда раздались выстрелы. Прозвенел залп, и Брэди закрыл Эстеллу своим телом. Лобо так же прикрыл Уиллоу.

* * *

Кантон расседлывал лошадь, когда к дому Гэра Морроу галопом подскакал всадник. От нечего делать Кантон объезжал хозяйство Морроу, разглядывая пронизывающим взглядом скот, мычавший от жажды. Морроу не сможет ждать долго, эта мысль доставила ему удовольствие. Ему чертовски надоело ничего не делать.

Он развлекался мыслями о Лобо. Он посмеивался, думая о том, что его соперник защищает дом и очаг школьной учительницы. Насколько ему было известно, у Лобо никогда не было никаких слабостей или привязанностей, отчего он был особенно опасен.

Он вспомнил ярость в глазах Лобо, когда намекнул, что между Лобо и Уиллоу Тэйлор что-то есть. И от взгляда Кантона не укрылись румянец мисс Тэйлор и листья на одежде Лобо. Ничто, что ему говорили об Уиллоу Тэйлор, не было похоже на эту женщину на ранчо, хотя он видел ее мельком на танцах. За несколько дней она изменилась, из строго выглядевшей стала прекрасной. Тем вечером от нее исходило почти ослепляющее сияние.

Он даже вроде завидовал Лобо.

Однако приезд всадника быстро изменил ход его мыслей. По движениям человека, когда он спешился и взбежал по ступенькам, было видно, что он привез срочное сообщение. Кантон быстро подошел, чтобы узнать новости.

— Ньютон напал на ранчо Тэйлор, — еле переводя дыхание, сказал человек, когда Гэр Морроу открыл дверь. — Я слышал это в городе.

— Черт, — сказал Морроу, — я по правде и не думал… — Но Кантон дальше не слушал. Для этого его наняли, и ему не терпелось отработать свою плату. Кроме того, было бы интересно работать вместе с Лобо. Если, хмыкнул он, у того еще осталась капля разума. Он слышал, как Морроу приказывает своим людям седлать лошадей, но не стал ждать. Он поспешил к своей лошади, подтянул подпругу, которую только что ослабил, вскочил в седло и пустил лошадь в галоп.

* * *

В то время как Чэд отчаянно нахлестывал лошадей по пути домой, по дороге из города начала двигаться странная процессия. Караван, состоявший из самых разных средств передвижения, от дровяной телеги до похоронных дрог, во главе с воскресной коляской мэра Огэста Стиллуотера, также направлялся к ранчо Тэйлор. В некоторых сидели целые семьи, в то время как в двух было только по одному человеку, обе женщины. Несколько мужчин ехали верхом на лошадях, один мальчик на муле. Салливэн ехал, чересчур крепко держа поводья. Он везде искал Марису, но ее нигде не было. Он догадывался, что она поехала к Уиллоу. И все же он не решался опередить основную часть горожан Ньютона. Мэр был уж чересчур нерешителен, несмотря на смелость его жены. И все зависело от единства горожан — жизнь и будущее Уиллоу, мир в округе, будущее городка. Даже, возможно, его будущее. Его и Марисы. Он не мог бы точно сказать, когда он начал так думать. Возможно, эта мысль зрела в его голове дольше, чем он думал, а может, лишь последние несколько часов, когда он стал свидетелем силы духа этого города, в особенности его женщин. Он не мог бы предположить такое. Он знал силу Уиллоу, и потом Марисы, а теперь даже застенчивая миссис Стиллуотер, так же как и другие женщины в городе, выказали больше смелости и решимости, чем их мужья.

Он полагал, что оберегает Марису, но теперь понял, что берег только себя. За последние несколько дней Мариса проявила столько смелости, а он был дураком, думая, что она не сможет управиться с редкими приступами малярии.

— Будьте осторожны, Мариса, — прошептал он. — Будьте осторожны, пока я не подъеду.

* * *

Уже почти доехав до ранчо Уиллоу, Мариса услышала взрыв, и ее лошадь споткнулась и чуть встала на дыбы, потом сделала несколько нерешительных шагов. Мариса наслушалась ругательств от людей ее отца, и теперь одолжила несколько, слезая с лошади, чтобы осмотреть ее задние ноги.

Слава Богу, ноги не были сломаны, но лошадь охромела, и она не решалась ехать дальше, чтобы окончательно не загубить животное. Она вытащила винтовку из чехла и пошла пешком, хотя знала, что не доберется до ранчо достаточно быстро, чтобы принести хоть какую-то пользу. Она услышала еще взрыв и с пересохшим ртом ускорила шаги.

Она все еще брела вдоль дороги, когда услышала лошадиное ржание и звук колес тележки на сухой земле. Она обернулась и, увидев кто это, снова выругалась.

Ее догоняла тележка Уиллоу. Чэд сидел за вожжами, и маленькие головы со страхом глазели из-за переднего сиденья.

Она замахала руками, когда раздался третий взрыв, за которым через несколько секунд последовали звуки ружейной стрельбы.

Тележка остановилась, и Чэд уставился на нее.

— Что вы здесь делаете?

Она сморщилась.

— Я могла бы спросить тебя то же самое.

— Мы не собираемся оставить Уиллоу одну, — упрямо сказал Чэд. — Это и наш дом.

Мысли мелькали в голове Марисы. Если бы она могла добраться туда, ей, возможно, еще удалось бы удержать отца от того, о чем он будет жалеть до конца жизни. Но дети…

Чэд как будто прочел ее мысли.

— Вы можете ехать с нами, но здесь мы не останемся.

Раздираемая сомнениями и нерешительностью, Мариса в конце концов кивнула и взобралась на сиденье рядом с Чэдом.

— Давай мне вожжи, — сказала она. Чэд протестующе посмотрел на нее.

— У меня больше опыта, — сказала она, — и я слыхала, что недавно они понесли.

Чэд раздумывал несколько секунд. Она была права. Ему не приходилось много править, а этой парой было непросто управлять даже в спокойной обстановке. Он неохотно передал ей вожжи.

Мариса хлестнула лошадей. Стрельба продолжалась, и она должна была ее остановить. Должна была. Она опять хлестнула лошадей, и они перешли на рысь.

— Держитесь крепче, — сказала она детям. Они перевалили через холм, и она увидела перед собой развернувшуюся армию Ньютона. Она снова хлестнула лошадей, глядя только на дорогу перед собой, не обращая внимания на крики пытавшихся остановить ее всадников. Один наклонился, чтобы схватиться за упряжь, и она бросила в него хлыстом так, что он зашатался на лошади. Она продолжала нахлестывать лошадей, направляя их мимо тележки с ее изумленным отцом.

Она проехала в ворота, не снижая скорости до самого дома, и остановила тележку точно у крыльца.

— Слезайте, — крикнула она детям. — Бегите в дом.

Чэд не торопился.

— А вы?

— Я иду, — сказала она, глядя в упор на отца. Стрельба стала редкой, очевидно, все ждали, что будет дальше.

— Мариса, — взревел ее отец.

Мариса повернулась к Чэду.

— Теперь уведи всех в дом.

Близнецы спрыгнули, и Чэд помог слезть Салли Сью. Они как раз заходили в дом, когда из курятника послышался страшный шум. Раздалось отчаянное хлопанье крыльев, и вылетел один из цыплят. Потом в воздухе прозвенел выстрел.

Салли Сью остановилась и обернулась, уставившись на цыпленка огромными синими глазами, потом кинулась за ним, с Чэдом, несущимся по пятам. Лобо выскочил из двери, сразу за ним Уиллоу, и они оба побежали за детьми.

Вдруг перед глазами Марисы поплыли тысячи образов, так много, что она ни одного не могла понять. Через холм переваливала какая-то процессия. Стрельба началась снова. Везде звучали выстрелы вместе с криками и ругательствами.

Мариса вскрикнула, увидев, что Салли Сью упала. Она спрыгнула с тележки и почти добежала до малышки, когда обжигающая боль стегнула ее по ноге, бросив на колени. Она видела, как Лобо прикрыл Салли Сью и дважды дернулся. Из его тела брызнули красные струйки. Она посмотрела на землю под собой, и там тоже расплывалась кровь.

Потом боль обратила все в розовый туман.

* * *

Келлера изводили весь день, со времени его второй унизительной встречи с Лобо. Когда во главе со старым Ньютоном они добрались до ранчо Тэйлор, его стыд сменился чем-то близким к безумию. Взрыв чуть не сбросил его с лошади, и это не смягчило его ярости.

На ранчо Тэйлор были только два человека, а у Ньютона пятьдесят. На этот раз Келлер не собирался позволить Лобо выиграть. А потом появилась эта чертова дочка Ньютона и ее отец приказал прекратить огонь.

Но ничто не могло остановить Келлера. Если он выстрелит в скотину, то может быть Лобо выйдет из дома, и стрельба начнется опять. Курятник был ближе всего. Он прицелился в него и выстрелил, с удовольствием наблюдая, как всполошились цыплята. Один выскочил и побежал по двору, а потом появилась маленькая девочка…

Он снова прицелился, не в ребенка, а немного перед ней, чтобы выманить Лобо, но его лошадь вдруг дернулась, и он увидел, что ребенок упал.

Когда Лобо выбежал, Келлер нажал курок, но промахнулся. Потом ему помешала дочка Ньютона, но он все равно выстрелил. На этот раз Лобо не уйдет. Револьвер рявкнул, и он увидел, что Лобо упал, прикрывая ребенка. Келлер снова и снова нажимал курок, видя, как тело Лобо дернулось и затихло.

Его охватило удовлетворение и ощущение победы. Он осмотрелся кругом, чтобы узнать, все ли видели, как он покончил со знаменитым профессионалом, и кровь его застыла в жилах. Ему в лицо смотрел человек, одетый во все черное, а за ним с вершины холма спускался, казалось, весь город Ньютон. Он повернулся к своему хозяину и в его глазах увидел адское пламя, обвинение и жажду мести.

Келлер вновь посмотрел на человека в черном, рука которого тянулась к револьверу. Он поднял револьвер в сторону новой опасности, едва поверив скорости, с которой двигалась рука человека в черном. Не успев выстрелить, он почувствовал что-то вроде удара кувалдой. Он падал, боль пронизала все его тело. И все же его последней мыслью было, что он убил Лобо. Он был человеком, который убил Лобо.

Я покончил с Лобо.

* * *

Ничего не замечая вокруг, Уиллоу опустилась на колени рядом с Лобо и Салли Сью. Сердце ее разрывалось при виде двух неподвижных тел. Лобо лежал на боку в растущей луже крови, все еще обхватив руками ребенка. Уиллоу почувствовала, что кто-то движется поблизости, и в панике подумала, что они подошли закончить начатое. Она наклонилась и прикрыла собой двух раненых.

Ее переполняли ярость и гнев, но больше всего горе. Салли Сью выглядела такой маленькой, такой невинной, такой бесценной в руках одного из самых знаменитых профессионалов округа. Когда она протянула ладонь к лицу своего защитника, Уиллоу увидела, что кровь течет у нее из раны в руке.

— Зесс, — заплакала она. И Уиллоу поняла, что каким-то образом Салли Сью чувствовала — Лобо спас ей жизнь.

Лобо не шевелился, и девчушка вцепилась в него, повторяя «мама», путая слова от страха и боли.

Уиллоу пробовала взять ее, но Салли Сью не отпускала Лобо. Уиллоу уткнулась лицом в светлые волосы малышки, отчаянно ощупывая распростертую фигуру в поисках признаков жизни. Но он лежал так тихо, закрыв переливающиеся зелено-голубые глаза, беспокойная энергия его тела замерла.

Она ощутила мокрую липкость крови на ладонях, и горячий поток слез хлынул по ее щекам.

— Нет! Нет! — восклицала она, от ужасного горя не слыша шума и столпотворения вокруг. Процессия на холме остановилась, горожане остолбенели от представшей перед ними сцены: Мариса, извивающаяся от боли, дрожащий и окровавленный ребенок, недвижимый наемник и Уиллоу, припавшая к ребенку и мужчине, не допуская никого дотронуться или сделать им больно еще раз.

Разрушил чары Салливэн, сбежавший с холма, не обращая внимания на наемников, на яростные выкрики, не обращая внимания ни на что, кроме тел на земле.

Уиллоу едва ощущала его присутствие, его руки, оторвавшие ее от Салли.

— Лобо… Джесс, — душераздирающе шептала она, трогая его в поисках отклика, любого, даже малейшего движения, малейшего вздоха.

Кровь текла у него из трех мест, задней части левого плеча, груди и правой ладони, представлявшей собой месиво из мяса и костей. Уиллоу наклонилась, приложила губы к его губам и резко выдохнула, услышав, что он прерывисто хватает воздух. Она схватила неповрежденную ладонь и крепко сжала, как будто пытаясь влить в него жизнь.

Где был Салливэн? Она оглянулась и увидела, что он склонился над Марисой, а миссис Макинтайр держит плачущую Салли Сью с перевязанной рукой. Через несколько минут Салливэн вернулся к Лобо.

— С Марисой и Салли Сью все будет в порядке, — мягко сказал он. — У Салли только поверхностная рана. У Марисы хуже, и она очень страдает. — Он быстро и уверенно осмотрел Лобо, и его лицо стало очень серьезным.

— Салливэн?

— Плохо, Уиллоу, но я сделаю все, что смогу.

Уиллоу почувствовала руку на своем плече и обернулась, все еще не отпуская руку Лобо. Теперь она увидела шедшее к ней множество людей. Она не знала, кто тронул ее, и не хотела знать, она отпрянула. Они сделали это, позволили этому случиться.

Ее гнев сменился страхом за Лобо, и она с опаской оглядывала их, уверяясь, что никто его не тронет, никто снова не сделает ему больно. Она увидела людей, которые сняли инвалидное кресло Алекса Ньютона с тележки и потом помогли ему спуститься с сиденья в кресло. Она увидела, как Кантон, все еще одетый в черное, держа револьвер, подошел к человеку, лежавшему на земле за загородкой. Угрожающая атмосфера исчезла. Оставалось только ощущение шока. Потрясение на лицах Ньютона и его людей, лицах горожан, Брэди и Эстеллы, которые появились из сарая. Брэди с винтовкой наизготовку…

Эти мелькающие картины почти не задерживались в мозгу Уиллоу, как только она поняла, что опасности продолжения насилия больше нет. Осталась только необходимость сохранить жизнь Лобо. Она наклонилась и стала шептать ему слова любви, слова мольбы, слова требования.

— Я не дам вам умереть, — сказала Уиллоу. — Я не позволю.

В отдалении она услышала голос Алекса.

— Салливэн! Моя дочь!

Хотя руки Салливэна не прекратили работу, стараясь остановить кровотечение из ладони Лобо, он быстро поднял голову.

— Вы нужны моей дочери!

— Этому человеку я нужен больше, — сказал он, и по его лицу Уиллоу поняла, как мучителен был для него этот выбор.

Лицо Алекса помрачнело, но он с видимым усилием сдержал себя.

— Как она?

Салливэн не отводил взгляда от Алекса.

— Пуля задела кость. Ей очень больно, но непосредственной опасности нет. — Он снова посмотрел на Лобо. — Но здесь не ваша заслуга, — горько добавил он.

Лобо медленно открыл глаза, но не издал ни звука, ни малейшего стона, хотя Салливэн знал, что он должен испытывать невыносимые страдания. Одно из ребер, а может и не одно, было раздроблено, дыхание прерывалось, что указывало на повреждение легкого. Ладонь также была в ужасном состоянии; наверняка несколько костей были сломаны. Скорее всего, эта рука уже никогда не сможет держать револьвер.

Но самой сложной проблемой была потеря крови, и он сделал все, чтобы уменьшить кровотечение, молясь, чтобы не произошло внутреннего кровоизлияния. Пока Салливэн занимался им, Лобо лежал спокойно, хотя его вопрошающий взгляд нашел Салли Сью.

— С ней будет все в порядке, — сказал Салливэн. — С Марисой тоже.

— Уиллоу? — Казалось, этот вопрос отнял у него последние силы.

— Думаю, это зависит от вас, — сухо сказал Салливэн. Он повернулся и подозвал нескольких горожан, старательно игнорируя Ньютона и его людей.

— Отнесите его в дом. Уиллоу покажет, куда. — Он вернулся к Салли Сью, которую теперь крепко держала Эстелла. Их обеих окружила группа женщин с возмущенными и сочувствующими лицами. Он пробрался между ними и осмотрел малышку.

— Зесс, — снова потребовала Салли Сью, и у Салливэна сжалось сердце от беспокойства, выраженного на крошечном изможденном личике.

Она была благородной малышкой, и он не мог не завидовать ее преданности Лобо. Он завидовал, но больше не удивлялся. Он вместе со всеми горожанами видел, как Лобо рисковал жизнью, может быть, даже отдал ее — ради ребенка. У него пересохло в горле от сознания своей беспомощности. Но может быть, с божьей помощью ему удастся совершить чудо.

— Я отнесу ее в дом, — сказала Эстелла, нежно глядя на Салли Сью. В ее голосе слышалась необычная уверенность. Салливэн кивнул, подошел к Марисе и стал поднимать ее.

— Нет, — сказал Ньютон, — я заберу ее домой. Не обращая на него внимания, Салливэн подхватил Марису на руки.

— Нет, не заберете. Здесь у меня еще два пациента, а ей нужна медицинская помощь. Она останется здесь. — В его голосе звучала жесткость, которой раньше от него никто не слышал, и даже Алекс смутился и опустил глаза.

Потом он, казалось, собрался с духом.

— Как вы думаете, Уиллоу позволит остаться здесь с ней?

Салливэн разъяренно взглянул на него.

— Я бы не позволил. Она, наверное, позволит, — сказал он с отвращением и, больше не обращая внимания на Ньютона, понес Марису в дом в спальню Эстеллы. Уиллоу смотрела, как мужчины, принесшие Лобо, осторожно положили свою ношу на одну из кроватей близнецов. Они стеснительно смотрели на нее, смущенные тем, что раньше ничего не сделали, чтобы предотвратить случившееся, и отступили к двери, увидев, как она нежно прикоснулась к раненому.

Она не заметила, как они ушли. Все ее внимание было сосредоточено на Лобо. Сколько раз он рисковал жизнью ради нее и ее близких? А теперь он мог умереть.

Она услышала звук инвалидного кресла Алекса, въехавшего в соседнюю комнату, и обращенные к дочери слова:

— Мне очень жаль, Мариса. Очень жаль.

— Теперь с этим покончено? — сдавленным голосом спросила Мариса.

— Покончено, Мариса, — сказал Ньютон. — С этим покончено.

Уиллоу, глотая слезы, смотрела на Лобо. Он лежал, закрыв глаза, сжав зубы от боли, с трудом ловя глоткой воздух. Какой ценой покончено со всем этим?

Боже милосердный, какой ценой?

Уиллоу склонила голову и увидела, как ее слезы падают на его лицо, смешиваясь с бусинками крови и пота, выстраданными ради нее.

И тогда она познала истинное страдание.

* * *

Весь город собрался на похороны пятью днями позже, несмотря на проливной дождь.

Проезжий, вынужденный три часа ждать открытия лавки, спросил Боба Макинтайра, почему закрыты все лавки и салуны.

— Похороны! — услышал он краткий ответ сквозь зубы.

— Кто же такой чертовски важный, что вы закрыли салун?

— Не каждый день хоронишь знаменитого профессионала, — сказал Макинтайр. Проезжий сразу оживился.

— Кого?

— Лобо. Участвовал в стычке на ранчо. Два дня назад умер от ран.

— Лобо, — с благоговейным ужасом сказал незнакомец. — Кто же его прикончил?

Макинтайр вздохнул.

— Наемник по имени Келлер. Но мы и его только что похоронили. Его убил профи. Зовут Кантон.

— Будь я проклят, — сказал незнакомец. — Кантон, вот как? Я и о нем слышал. У вас здесь было здорово нескучно.

— Ну, теперь их уже нет, — сказал Макинтайр. — Город становится таким, как был раньше. Мирным, как всегда был. Полагаю, таким и останется. Теперь у нас снова отличный шериф.

Проезжему хотелось все знать. О таком неплохо можно поговорить на следующей стоянке у костра.

— И кто это?

— Брэди Томас. Был здесь шерифом раньше, но заболел. Теперь он в порядке. В полном порядке. Даже подумывает опять надеть себе хомут на шею.

Человек потер подбородок.

— Вроде я о нем слышал. Это не он поймал банду Ласситеров пару лет назад?

Макинтайр кивнул.

— Ну надо же! Пожалуй, надо зайти на могилу этого Лобо. Точно уж будет о чем рассказать.

Боб Макинтайр пожал плечами.

— Точно будет, — согласился он, упаковывая нехитрые покупки, и сказал, как добраться до кладбища.

Проезжий завернулся в дождевую накидку и через несколько минут был на кладбище. Там появились две новые могилы с земляными холмиками. На одном деревянном кресте была надпись «Эд Келлер», на другом просто «Лобо». На второй могиле лежал букетик цветов, одинокий и прибитый дождем, и проезжий на мгновение удивился, что кто-то мог оплакивать наемника с такой репутацией, что хуже не придумаешь. В конце концов, он просто пожал плечами и повернул лошадь на север. Эта история должна была обеспечить ему несколько выпивок, и ужины на стоянках тоже.

* * *

Алекс Ньютон и Гэр Морроу присутствовали на похоронах Лобо, стоя с непокрытыми головами под проливным дождем.

Гэр пришел, полагая, что это самое меньшее, что он мог сделать. Женщина и ребенок расплачивались за его упрямство.

И мужчина по имени Лобо.

Алекс был здесь потому, что его дочь угрожала никогда больше не разговаривать с ним, если он не поедет.

Они стояли по разные стороны могилы, пока преподобный Сесил Муни напутствовал Лобо в последний путь — куда бы тот ни направлялся. Он проделывал это с блеском, много заимствуя из послания коринфянам.

— Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся .

— Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся .

Гладко выговаривая слова, преподобный Муни бросал пронизывающие взгляды на обоих врагов.

Гэр чувствовал себя неловко. Он знал, что в бедах последних нескольких дней он был виноват не меньше Алекса. Его гордость, честь, его дружба были подвергнуты сомнению, и он отбивался, не раздумывая. Мэри пришла бы в отчаяние, знай она об этом.

Когда служба наконец закончилась и земля застучала о крышку простого соснового гроба, Гэр пробрался к Алексу.

— У меня есть кое-что, принадлежащее вам. Я хотел бы занести это вам сегодня.

Алекс злобно посмотрел на него. Он собирался заявить, что ему ничего не надо от Гэра Морроу, но, взглянув на лицо сидевшей в коляске дочери, передумал и коротко кивнул. Нога у Марисы была в гипсе и покоилась на подушке.

Мариса вернулась домой днем раньше. Она оставалась с Уиллоу четыре дня и согласилась вернуться только с тем условием, что ее отец покончит со своей враждой с Гэром Морроу.

Алекс посмотрел на Уиллоу, стоявшую под дождем, склонив голову и не сводя взгляда с могилы, пока туда опускали гроб и засыпали яму землей. Он сожалел, что был виновен в столь многом из случившегося.

Черт, самое малое, что он мог сделать — это поговорить с Морроу.

* * *

Салливэн отвез Уиллоу домой в своей коляске. Мрачно выглядевший Брэди ехал рядом. Она сидела прямо, расправив плечи, с чуть заплаканными глазами. Миссис Макинтайр дала ей цветы положить на могилу Лобо, и, склонившись над земляным холмиком, Уиллоу сказала ему последнее прости.

Она была благодарна горожанам. Появившись на ранчо в день набега, они заставили Алекса Ньютона очень хорошо понять, что Уиллоу и все, кого она опекала, находятся под их защитой.

Не то чтобы это требовалось. Алекс совершенно изменился. Из-за своей ненависти он чуть было не потерял Марису. В день перестрелки он остался в доме Уиллоу и все время сидел у постели дочери. Он уехал следующим утром лишь после того, как его заверили, что Мариса поправляется, но ее еще нельзя перевозить. Пуля сломала кость, и езда на тряской тележке не только была болезненной, но и могла вызвать осложнения.

Позже в тот день Алекс вернулся и сказал, что рассчитал всех наемников. Он сказал также, что больше не возражает против того, чтобы Гэр Морроу пользовался рекой. Уиллоу надеялась, и Мариса тоже, что затянутся раны, нанесенные враждой обоим мужчинам. Но время для этого еще не настало. Их все еще разделяли гордость и недоверие, но, по крайней мере, теперь ссора будет оставаться между ними, не затрагивая других.

А Брэди? В этой суматохе Брэди сразу начал распоряжаться. Он служил посредником в переговорах между Алексом и горожанами и приказал Кантону покинуть город. Так как городской шериф решил, что не собирается вмешиваться в это дело, и отказался сопровождать экспедицию на ранчо, Огэст Стиллуотер, взглянув на нового Брэди и быстро посовещавшись с городским советом, предложил ему его прежнюю работу — конечно же, с испытательным сроком. Брэди сказал, что подумает. Двумя днями позже он сказал, что мог бы принять предложение, если горожане примут в свою среду его невесту Эстеллу.

Граждане Ньютона за последнее время пережили столько потрясений, что это условие не показалось им таким уж неприемлемым. За несколько последних дней их система ценностей основательно изменилась. Внезапно дела стали важнее соблюдения внешних приличий. В конце концов, разве не видели они все, как когда-то самый уважаемый человек в городе затеял войну с женщиной? Разве не видели, как знаменитый профи пожертвовал собой ради ребенка? Разве они не видели, как городской пьяница вместе с еще одним человеком противостоял целой армии? Разве не видели, что эксцентричная мисс Уиллоу сплотила горожан так, как не мог никто другой?

Даже женщины попридержали языки, когда увидели появившихся из сарая в день перестрелки Брэди и Эстеллу, и как Эстелла побежала к лежавшим на земле раненым. Некоторые не удержались от слез.

Так что, с грустью размышляла Уиллоу, все оборачивалось к лучшему почти у всех. Казалось, даже Мариса и Салливэн пришли к взаимопониманию.

Она наткнулась на них, когда они разговаривали в день отъезда Марисы домой. Мариса рассерженно смотрела на Салливэна.

— Наверное, вам ненавистно заботиться обо мне, — говорила она. — Смотреть, как я лежу здесь.

Салливэн выглядел смущенным.

— Конечно, нет. — Он нежно дотронулся до нее. — Хотел бы я… — Он резко замолчал.

— Что бы вы хотели?

— Чтобы я всегда мог заботиться о вас.

— Значит, это не так ужасно?

— Конечно, нет!

— Тогда вы, наверное, считаете, что я хуже вас. — Наступило молчание, потом он запротестовал:

— Да как же вы можете так думать? Вы самая смелая, самая преданная…

— Но вы думаете, что я недостаточно люблю вас, или недостаточно сильна для того, чтобы заботиться о вас в тех случаях, когда у вас будут приступы малярии.

— Мариса…

— Верно ведь?

— Конечно, нет.

— Но вы меня не любите.

— Люблю, — возразил он.

— Хорошо, — сказала она. — Значит, договорились.

Уиллоу попятилась из комнаты, сдерживая смешок. И они точно договорились. Салливэн с Марисой через месяц решили пожениться.

У всех все устроилось, кроме Уиллоу. Она сжала руки в кулаки, когда они подъехали к дому. Перед ним была привязана незнакомая лошадь, и Уиллоу подумала, чья бы это могла быть — и вдруг вспомнила.

Брэди, ехавший рядом, спешился и подошел к коляске. Он предложил Уиллоу руку и помог ей сойти. Вышла Эстелла и нежно улыбнулась Брэди.

— Как поживают пациенты? — мягко спросил Салливэн.

— Салли Сью просто золото. А другой невыносим, — сказала она. — Злой, как раненый медведь.

Лицо Брэди стало жестким, когда он присмотрелся к незнакомой лошади. Он узнал ее.

— Кантон?

Эстелла кивнула.

— Черт его подери. Я велел ему убираться из города.

— Он сказал, что заехал по дороге, — ответила Эстелла.

— Да, черт возьми, он может все испортить.

— Не думаю, — успокоила его Эстелла. — Он сказал, что за ним послали.

Брэди посмотрел на Уиллоу, которая кивнула с видом полной непричастности к происходящему.

Брэди скорчил гримасу.

— Зачем?

— Не знаю, но он чуть ли не рвался его увидеть.

Брэди с мрачным видом быстро зашел в дом. Дверь в комнату близнецов была открыта. Изнутри они могли слышать ленивый голос Кантона:

— Вот уж не думал, что вы мне будете давать работу. Я все сделаю, точно как вы сказали. — Он немного помолчал, потом холодно рассмеялся. — И для моей репутации неплохо убить человека, который убил Лобо.

Изнутри послышалось ворчание.

— Все же мне будет не хватать Лобо. Всегда думал, что со временем встречусь с ним. Теперь так и не узнаю, кто же был быстрее.

Послышалось еще ворчание, больше похожее на ругательство.

Кантон появился из комнаты и остановился, увидев Брэди. Жестом покорности он поднял руки.

— Я еду, шериф. — Он вежливо улыбнулся.

— Кантон?..

— Насчет меня не беспокойтесь, шериф, — сказал Кантон. — Мне очень кстати, что Лобо мертв и похоронен. Меньше конкуренции за высшую ставку, как вы понимаете. — Он кивнул женщинам и вышел.

Уиллоу первой стряхнула оцепенение. Она подошла к двери спальни и заглянула внутрь. Джесс сидел на кровати и, нахмурившись, разглядывал свою забинтованную ладонь.

— Весь город был на похоронах Лобо, — сказала Уиллоу. Он уставился на нее ледяным взглядом. Ему не нравилась эта идея. Он отчаянно возражал против нее. Это было все равно, что убить себя, отказаться от жизненно важной части того, кем и чем он был. Но, в конце концов, он согласился, только когда Салливэн ясно показал, что у него не было выбора.

— Вы никогда не сможете пользоваться этой рукой, как раньше, — сказал он. — Со временем и если будете стараться, то сможете ею что-то делать, но у вас никогда больше не будет той ловкости и быстроты, что прежде.

Он злобно уставился на доктора, как будто это могло отменить сказанное. Все, что он умел — это обращаться с оружием, его единственный талант.

— С этой рукой вы там не протянете и недели, — настаивал Салливэн. — У вас жажда смерти? Идите и попробуйте.

Лобо знал, что доктор был прав. Невидящими глазами он смотрел на забинтованную ладонь, ощущая пустоту внутри. Временами за последние несколько дней он надеялся…

Он не знал, каким образом можно соединить его репутацию с безопасностью Уиллоу. Но он думал, что может попытаться. Тогда у него еще была целая рука. Он мог ее защитить. Теперь он никого не мог защитить. Он не мог ее защитить, даже не имея репутации, даже будучи обычным ранчером.

Его сильным местом всегда была способность защитить себя и позаботиться о себе. Теперь он этого не имел. Он был меньше, чем полчеловека. Поэтому он теперь уставился на нее, пытаясь прогнать нежное выражение из ее глаз. Еще один день, и у него хватит сил уехать. Он понятия не имел, куда поедет или чем будет заниматься.

Но у Лобо имелось нечто, что он мог оставить Уиллоу Тэйлор. С тех самых пор, как появилась идея о его «смерти», он пытался найти способ помочь Уиллоу осуществить ее мечту о надежном доме, и Чэду мечту о занятии скотоводством. У него были деньги, но теперь, когда он «умер», вопрос заключался в том, как их заполучить.

И тогда он вспомнил о Кантоне. Он доверял профессионализму Кантона. Друзья Уиллоу могли пытаться уговорить его изменить его план, попробовать вмешаться, но Кантон не станет это делать. И Кантон достаточно охотно согласился на то, что требовалось Лобо.

Поступившись своей гордостью, он попросил Кантона написать ему завещание, по которому он оставлял Уиллоу большую часть своих сбережений. Остаток оставался у Кантона, который потом должен был за определенную плату перевести его в банк в Сан-Франциско на имя Джесса Мартина. Лобо подписал завещание той подписью, которой он пользовался в банке в Денвере, и датировал завещание шестью днями раньше.

Во всяком случае, он оставит Уиллоу хоть что-то. Он не беспокоился, что Кантон может присвоить остальные деньги. У Кантона был свой кодекс чести, включавший в себя верность тому, кто его нанял. А Лобо, хоть и на короткое время, нанял Кантона. Теперь, когда с этим было все устроено, Лобо мог уехать. Раз его не будет здесь, Уиллоу не сможет отказаться от денег, особенно если они дадут возможность ей и Чэду начать обзаводиться скотом для ранчо.

У него еще все дьявольски болело, и он чувствовал себя не сильнее новорожденного волчонка, но был готов ехать. И чем быстрее, тем лучше, прежде чем у него снова появятся дурацкие мысли. Нежные мысли. Мысли, причиняющие боль.

Так что рассказ Уиллоу о его похоронах не доставил ему удовольствия, и он слушал, мрачно насупившись, не ободрило его и то, что весь город объединился в заговоре молчания, чтобы спасти ему жизнь. Лобо больше не существовал, а того, что оставалось, было чертовски мало.

В мрачном молчании он вытерпел назначенный Салливэном уход за ранами и смену повязок. Он заметил беспокойство и страх в глазах Уиллоу, прежде чем она вышла из комнаты, и его сердце сжалось от любви к ней. Но он ей не годился. Лобо или Джесс, он всегда приносил беду, всегда будет ее приносить. Она заслуживала гораздо большего.

Он пытался пошевелить пальцами руки и получил только дикую боль в награду за старание. Будь он проклят, если он ее не приветствовал: она напомнила ему о том, чего ему следовало ожидать. Она укрепила его решимость.

Завтра, поклялся он себе. Завтра он уедет.

Сколько раз за последние несколько недель он говорил себе то же самое? Сколько раз он пренебрегал своими собственными предупреждениями? Но завтра он этого не сделает. Он должен уехать. Ради Уиллоу, он должен уехать. Хотя и знал, что это способно разбить сердце, существование которого он ценой таких страданий обнаружил совсем недавно.

* * *

От внимания Гэра Морроу не ускользнули бросаемые на него враждебные взгляды, когда он подъехал на своей тележке к дому Ньютона. Он приехал один, без своих людей. Он не хотел лишних неприятностей.

Дождь продолжался, и вода стекала с полей его шляпы. Большая клеенка прикрывала что-то в задке тележки. Он натянул поводья у крыльца, так похожего на крыльцо его собственного дома, сожалея о прошлом и настоящем. Он с Джейком и Алексом когда-то разделяли между собой что-то очень ценное. Может быть, ему следовало давным-давно сказать Джейку, что произошло, но его гордость не позволяла. Его лучший друг считал, что он его предал, выстрелил в него, не дав возможности объясниться, отвернулся от него после стольких лет, проведенных вместе. Предательство сделало его глухим к голосу разума, так же как и Алекса.

Из-за всего этого пострадали другие. Ребенок. Молодая девушка. Человек, пытавшийся их защитить. Теперь Гэр не находил оправдания своим действиям. Он был так же виновен, как и Алекс. Его молчание было столь же ответственно за происшедшее, сколь ярость Алекса.

Он постучал, и управляющий Ньютона открыл дверь.

— Мистер Ньютон ждет вас, — сказал он. Управляющий быстро оглядел его с ног до головы, не увидел оружия и провел Морроу в кабинет Алекса.

Алекс сидел за столом в инвалидном кресле. Его лицо выражало что угодно, кроме приветливости, но Гэр сделал вид, что не замечает. Он повернулся к управляющему.

— В тележке лежит седло. Пожалуйста, принесите его сюда.

После ухода управляющего двое мужчин молча смотрели друг на друга. На похоронах они впервые за много лет встретились, хотя жили только в нескольких милях один от другого. Время не пощадило ни одного: ожесточение и одиночество покрыли оба лица морщинами.

Когда управляющий вернулся с седлом, они все еще молчали, наблюдая друг за другом.

— Это ваше, — сказал Морроу. — Мэри хотела сделать вам подарок.

Алекс разинул рот в удивлении.

— Из-за этого она приезжала тогда ко мне, — с тяжелым вздохом продолжал Морроу. — Это был подарок на ваш день рождения. Один из моих людей умел работать с серебром. Я помог ей достать то, что ей хотелось. Она несколько месяцев только об этом и думала.

Алекс вцепился в подлокотники, пытаясь подняться, но рухнул обратно.

— Подарок?

Морроу тяжело вздохнул.

— Вы не дали мне возможности объяснить. Просто выстрелили, а потом выстрелил я.

Алекс закрыл глаза, пытаясь вспомнить тот день и переполнявшую его ярость.

— Подарок? — повторил он.

— Между Мэри и мной никогда ничего не было, хотя я однажды надеялся, что могло быть… прежде чем вы с ней поженились. Я любил ее, но вы были моим другом, и она вас очень любила. Раз уж она выбрала не меня, я был даже рад, что это оказались вы.

— Но почему… все эти годы…

— В тот день вы предали нас обоих, — медленно выговорил Гэр. — За себя я, пожалуй, мог бы вас простить, но за Мэри… Черт, она любила вас, а вы ее обесчестили, вы все вываляли в грязи. — Он помолчал. — Наверное, я хотел заставить вас страдать, позволяя верить…

Он замолк.

— Как же так, Гэр, — выкрикнул Алекс, — в тот день я был как помешанный. И раз вы этого не отрицали…

— Я не думал, что это необходимо мне… или Мэри. Я ошибался. — Он сглотнул слюну. — Знай она… она бы так дьявольски разозлилась на нас обоих.

Алекс уткнул голову в ладони.

— Она любила вас, Алекс. Я не знаю другой женщины, которая бы так любила. Она пыталась все для вас сделать. — Он помолчал. — Ни один из нас не был ее достоин, ни вы ее любви, ни я ее дружбы.

Гэр Морроу смотрел на сидевшего перед ним человека, своего друга, своего соперника, своего врага, с чувством бесконечной грусти за них обоих. Он повернулся и вышел.